— Я должен похвалить вас, мисс Баррон, за удачное начинание. Хорошо, когда женщины находят себе занятие, чтобы не скучать, — сказал он снисходительным тоном.
— Да, конечно, ведь не у всех же имеется для этого собака.
Он резко повернул голову и зло посмотрел на меня. Я, как ни в чем не бывало, продолжала идти дальше.
Когда мы пришли в библиотеку, лорд Уэйлин остановился в дверях.
— Вы можете взять отсюда все, что вам понравится, — сказал он, указывая на груду книг на столе. — Я собираюсь выбросить их, чтобы освободить место для новых книг. Нужно идти в ногу с прогрессом. Философия, поэзия…
Он поклонился и вышел, холодно усмехаясь.
Одного взгляда на старые книги было достаточно, чтобы понять, в чем дело. Зубки Бубби здесь хорошо поработали. Среди них попадались и хорошие книги в кожаных переплетах с золотым обрезом. Я быстро осмотрела комнату, стараясь найти место, куда сунуть бриллианты. Но библиотека — это только библиотека. Вдоль стен плотно стояли ряды книг. В середине комнаты стояли два стола и несколько стульев. Не могла же я просто положить ожерелье на стол. Высокая стеклянная дверь вела в небольшой розарий, обрамленный тисовыми деревьями. Лучшее, что я могла придумать — это спрятать ожерелье за книгами в надежде, что его обнаружат в ближайшее время. Но, взглянув на книги, я поняла, что их никто не читает, это были просто декорации, как в театре. Ожерелье могло пролежать там сотни лет, пока не понадобится какая-нибудь цитата, или не проголодается Бубби.
Я выглянула из двери и увидела другую комнату всего в нескольких шагах от библиотеки по коридору. Здесь у меня было больше шансов. Комната была небольшой и служила, по-видимому, только для выставки китайского фарфора. Там стояли застекленные шкафы, набитые вазами всевозможных фасонов и расцветок. Прекрасно! Не знаю, как книгами, но своим фарфором лорд Уэйлин интересуется постоянно и, конечно, обнаружит ожерелье. Я подскочила к ближайшему шкафу и хотела его открыть, но дверца была заперта на ключ. Я подергала другую дверцу, еще и еще, пока не обошла всю комнату. Оказалось, что все шкафы надежно заперты, как сейфы.
В центре комнаты стоял большой квадратный стол. На нем возвышалась фарфоровая лошадь и несколько статуэток, но ни в одной из них не было удобной выемки, чтобы положить бриллианты. А если лорд Уэйлин когда-нибудь и сидел в этой комнате, то сидел он на одном из четырех деревянных стульев с жесткой высокой спинкой и без всякой обивки. Как же это я в целой комнате не могла отыскать место, чтобы спрятать маленькое ожерелье?
Я не слышала шагов в коридоре и даже подумала, уж не подкрались ли лорд Уэйлин и его матушка специально, чтобы поймать меня, когда я буду красть вазы. Они были в библиотеке, я слышала их возбужденные голоса. Они говорили тихо, но очень взволнованно, и поэтому я хорошо разбирала слова.
— Куда она подевалась? Я оставил ее здесь не более пяти минут назад.
— Будем надеяться, что она отказалась от своей затеи и ушла домой. Я уверена, что это она за тобой бегает, Элджи. Мы уже четверть века живем по соседству, но она ни разу у нас не была, а тут не успел ты приехать, как она тут как тут. Вот нахалка!
— Да она вовсе не за мной охотится, а хочет поживиться чем-нибудь из моей коллекции. Я напрасно дал тогда интервью газете «Обсервер». Мой страховой агент не случайно меня предупреждал. Китайская комната! Держу пари, что она там!
Тут я услышала звук приближающихся шагов. Они бежали из библиотеки ко мне. Не успела я опомниться, как Уэйлин ворвался в комнату. Трудно сказать, кто из нас был в большем бешенстве. Почти целую минуту мы стояли, глядя друг на друга, как два разъяренных быка.
— Я был прав! — произнес он торжествующе.
— Можете не волноваться за свои китайские вазы, лорд Уэйлин. Я не красть сюда пришла.
— Тогда что вы здесь делаете? — закричал он. — Я оставил вас в библиотеке!
— Я не знала, что не имею права выйти из комнаты. Вы забыли запереть дверь.
— Боюсь, что мне придется попросить вас показать содержимое ваших карманов. Я не верила своим ушам.
— Как я могла украсть здесь что-нибудь? Ведь все шкафы заперты.
— Ах, так вы еще и пробовали их открыть? — злорадно воскликнул он.
Это была последняя капля. Если он обвиняет меня в воровстве, пусть лучше узнает, кто настоящий вор. Я сделала все, что могла, чтобы спасти репутацию дяди Барри, но в тюрьму я за него не пойду.
Леди Уэйлин воспользовалась минутой замешательства и подошла к нам, вопросительно глядя на сына.
— Я был прав, — сказал он ей через плечо.
— Мисс Баррон, ваше поведение меня просто шокирует, — сурово сказала она.
Злосчастное ожерелье было у меня в руке. Нужно отдать его, иначе они вызовут полицию. Я протянула руку и медленно разжала пальцы.
— Я пришла сюда не за вашими безделушками, лорд Уэйлин, а чтобы вернуть вот это. Кажется, оно принадлежало вашей покойной тетушке.
Он взял ожерелье и хмуро посмотрел на него.
— Где вы его взяли?
— Нашла у себя в Гренфильде, когда убирала мансарду, чтобы устроить там студию. Леди Уэйлин взяла ожерелье.
— Но как оно к вам попало? Это ожерелье сестры моего мужа.
— Понятия не имею. Стептоу нашел его в ящике комода.
— Стептоу! — воскликнула леди Уэйлин.
Она бросила на сына странный многозначительный взгляд. — Но я уволила его до того, как украли ожерелье Маргарет. В это время он уже работал у Пакенхэмов.
— Кто же это мог сделать кроме него? — размышлял Уэйлин. — Думаю, что на этот раз нам придется попросить констебля заняться этим типом, мама.
— Нет, это не Стептоу, — вмешалась я.
Ясно было, что Стептоу здесь ни при чем. Если бы он украл ожерелье, он не стал бы показывать его мне. И не прятал бы в дядиной комнате. А если бы и спрятал его там, то мог заранее забрать его. Прежде, чем приняться за устройство студии, мы несколько недель обсуждали эту проблему. Мне было интересно узнать, что Уэйлины, по-видимому, уверены, что Стептоу нечист на руку. Почему же они не предупредили нас об этом?
— Тогда, как же оно оказалось у вас? — спросила леди Уэйлин.
— Этого я не знаю.
— Полноте, мисс Баррон, — произнес лорд Уэйлин с насмешкой. — Если бы вы не заподозрили здесь что-то нечистое, вы бы просто вернули его и не стали бы играть в кошки-мышки. Ваша мама… — сказал он, пристально глядя на меня, и в его взгляде я прочла сострадание.
— Ну что вы! Мы думаем, что это мой дядя Барри Макшейн. Оно каким-то образом попало к нему. Стептоу нашел его в дядином комоде. Он отдал его мне и сказал, что это ожерелье леди Маргарет. Вот почему я и хотела вернуть его.
Услышав это, лорд Уэйлин расхохотался.
— Мы оба ошиблись, мама! — воскликнул он.
Потом он взял меня и леди Уэйлин под руки и повел в голубую гостиную.
— Что ты нашел в этом смешного, Элджи?
— Здесь много комичного, хотя мисс Баррон было не до смеха, — ответил Уэйлин и посмотрел на меня каким-то странным взглядом.
Мы сели. Леди Уэйлин на свой диван, Бубби примостился у ее ног, а мы с лордом Уэйлином сели на жесткие стулья. Уэйлин налил нам по рюмке отличного хереса.
— Какая странная, загадочная история! — сказал он, перебирая бриллианты на ладони, как будто это была просто горсточка соленых орешков.
— Как они попали к вашему дяде? Он, очевидно, украл их.
— Не будем делать поспешных выводов, мама, — предостерег ее сын. — Одно ложное обвинение еще можно посчитать за недоразумение и, надеюсь, нас уже простили, но если мы снова оскорбим нашу гостью, она окончательно рассердится.
Леди Уэйлин раздраженно поправила шаль. Я сказала:
— Ведь бриллианты были украдены в Танбридж Уэллз, а мой дядя там никогда не был. Он часто уезжал, но только в Лондон.
— Может быть, он там их купил у скупщика краденого? — предположил лорд Уэйлин.
— Зачем ему эти бриллианты? — возразила его мать. — Он не был женат. И, насколько я припоминаю, у него не было знакомой дамы, которой можно было бы их подарить, Вы уверены, что он ездил в Лондон, а не в Танбридж Уэллз, мисс Баррон? Элджи рассказывал мне, что сейчас там крутится много легкомысленных женщин, жаждущих найти богатого покровителя. Ваш дядюшка был когда-то большим ловеласом. Когда он вернулся из Индии, все наши старые девы заволновались.
— Нет, он ездил в Лондон в гости к своим друзьям из Ост-Индской компании, — упрямо повторила я.
— И поэтому вы так усердно нас посещаете, мисс Баррон?
— Это единственная причина, заставившая меня прийти еще раз, — мне приходилось оправдываться, как будто я бедная родственница, выклянчивающая подачку.
— Не понимаю, зачем вы устроили такой переполох. Надо было сказать мне правду. Терпеть не могу всякие хитрые увертки. И вам не надо опасаться судебного расследования. Ведь ваш дядя уже давно в могиле. Маргарет завещала свое состояние тебе, Элджи, так тебе и решать. Ведь Барроны довольно-таки почтенное семейство. Зачем же ставить их в неловкое положение?
— Вы очень добры, мадам, — вздохнула я с облегчением. У меня как будто гора с плеч свалилась.
— Нам надо было просто вернуть ожерелье и все объяснить, но стыдно было за мистера Макшейна.
— Это вполне естественно, — согласилась она.
Убедившись, что я не гоняюсь за ее сыном, она разговаривала со мной почти вежливо. А я обрадовалась, что они не будут настаивать на судебном расследовании и простила ей обидный эпитет «довольно-таки почтенное семейство».
Я быстро допила свой херес и откланялась. Лорд Уэйлин пошел провожать меня к выходу, весело болтая по дороге.
— Простите, что мы так набросились на вас, мисс Баррон, но вы вели себя… по меньшей мере странно.
— Ваше поведение мне казалось таким же странным, милорд. Давайте забудем все это, — миролюбиво ответила я и направилась к двери.
— Кто старое помянет, тому глаз вон, — проговорил он добродушным тоном. Он замешкался у двери и все время, не переставая, разговаривал. У меня было такое ощущение, что ему не хочется, чтобы я уходила. — Я был в Лондоне, когда у тети Маргарет украли ожерелье. Мне, конечно, следовало немедленно поехать в Танбридж, но меня задержали дела в Палате общин, и я не смог вырваться. Полагаю, ехать туда сейчас не имеет смысла.
— Конечно. Ведь с тех пор прошло уже целых пять лет, и у нас нет никакой надежды найти преступника.
Он сосредоточенно нахмурился.
— Насколько я помню, это случилось в мае.
— Да, я впервые услышала об этом на весеннем балу.
— Вы не помните, был ли ваш дядя в это время в Лондоне?
Мне стало не по себе, я поняла к чему он клонит.
— Увы, не припомню. Я не регистрировала его визиты в Лондон в своем дневнике, — ответила я раздраженно. Он чуть заметно улыбнулся.
— Не сомневаюсь, что вы записывали туда гораздо более интересные вещи. Он посмотрел на мою сумочку.
— Вы уходите с пустыми руками, мисс Баррон?
— Я пришла сюда не для того, чтобы что-нибудь выпросить, одолжить или украсть! Его губы насмешливо скривились.
— Я был непростительно груб с вами. Прошу меня извинить. Поверьте, я искренне сожалею о случившемся, но я ведь совсем не знал, что вы за человек.
— Мы уже целых двадцать пять лет живем с вами по соседству, милорд. Если бы я была воровкой, до вас уже давно дошли бы об этом слухи.
— Вы правы. Но за эти двадцать пять лет я ни разу не слышал, что у вас вспыльчивый характер, и что вы склонны решать маленькие жизненные проблемы довольно рискованным способом. Согласитесь, вы вели себя весьма легкомысленно. Еще секунда, и я бы послал за констеблем.
— Да, действительно странно, как плохо мы знаем друг друга. Я, например, до сегодняшнего дня не догадывалась, кто портит книги в нашей публичной библиотеке. Теперь-то я знаю, почему уголки страниц изгрызены.
Он наклонил голову и посмотрел на меня долгим насмешливым взглядом.
— Очень вспыльчивый характер, — повторил он. — Как это вы умудрились обидеться только из-за того, что я напомнил вам о книгах? А что до библиотечных книг, так мама просто ленится возвращать их, и она постоянно платит за ущерб. Пойдемте, выберем для вас какие-нибудь романы.
— Вы очень добры, милорд, но мы не читаем книг столетней давности, а предпочитаем что-нибудь более современное. Так что лучше оставьте их для своего камина. Они превосходно горят в холодные зимние вечера.
— Мне это хорошо знакомо, мы выбрасываем очень много книг и приходится, набравшись терпения, подолгу сидеть и вырывать страницы. Вы рассердились на меня за то, что я хотел всучить вам старый хлам, и вы совершенно правы.
Я начала придумывать, как бы повежливее окончить нашу перепалку и уйти, и, как раз в этот момент, послышался мелодичный голос леди Уэйлин из голубой гостиной:
— Элджи! Послушай, Элджи! Бубби хочет выйти!
Забавно было наблюдать, как лицо лорда Уэйлина сразу переменилось, и на нем появилось выражение унылой тоски. Я подумала, что мама и ее Бубби — одна из главных причин, почему лорд Уэйлин так редко бывает дома. Он развел руками.
— Долг зовет. Если вам придет в голову что-нибудь, что поможет разгадать тайну ожерелья, пожалуйста, сообщите мне, мисс Баррон. А я в свою очередь…
— Элджи? Ты здесь?
Он не обращал внимания на ее крики.
— Я непременно дам вам знать, если что-нибудь выясню.
— Мой дядя не ездил в Танбридж…
— Элджи! — это был уже не жалобный крик, а злобное рычание.
Лорд Уэйлин обратился к дворецкому:
— Ситон, выведите, пожалуйста, эту мерзкую собаку. Видите, я разговариваю с мисс Баррон, — он виновато посмотрел на меня. — Извините нас за эту сцену.
— Ничего. Попрощайтесь за меня с вашей мама.
— С удовольствием, и даже пролаю за вас «До свидания» Бубби. А мне вы не хотите сказать «До свидания», мисс Баррон?
— Элджи!
Больше уже было невозможно не обращать внимания на ее крики. Я поскорее выскользнула за дверь, не дожидаясь, пока этот маленький инцидент перерастет в серьезную ссору. Мой визит прошел совсем не так, как я предполагала, но, по крайней мере, ожерелье было возвращено владельцам, и теперь у меня было достаточно боеприпасов, чтобы дать хороший отпор этому мерзавцу Стептоу, пока мы подыщем ему замену.
Я шла домой в прекрасном настроении. Был чудесный весенний день. После обеда меня ожидала приятная встреча с Борсини. Нужно было успеть подготовиться к нашему уроку.
Только одна неприятная мысль портила настроение: что, если дядя Барри все-таки был в Танбридже в тот майский день пять лет назад и украл ожерелье леди Маргарет? Я понимала, что именно это предполагает лорд Уэйлин, и что он решил во что бы то ни стало это выяснить.
Глава 5
— Да, конечно, ведь не у всех же имеется для этого собака.
Он резко повернул голову и зло посмотрел на меня. Я, как ни в чем не бывало, продолжала идти дальше.
Когда мы пришли в библиотеку, лорд Уэйлин остановился в дверях.
— Вы можете взять отсюда все, что вам понравится, — сказал он, указывая на груду книг на столе. — Я собираюсь выбросить их, чтобы освободить место для новых книг. Нужно идти в ногу с прогрессом. Философия, поэзия…
Он поклонился и вышел, холодно усмехаясь.
Одного взгляда на старые книги было достаточно, чтобы понять, в чем дело. Зубки Бубби здесь хорошо поработали. Среди них попадались и хорошие книги в кожаных переплетах с золотым обрезом. Я быстро осмотрела комнату, стараясь найти место, куда сунуть бриллианты. Но библиотека — это только библиотека. Вдоль стен плотно стояли ряды книг. В середине комнаты стояли два стола и несколько стульев. Не могла же я просто положить ожерелье на стол. Высокая стеклянная дверь вела в небольшой розарий, обрамленный тисовыми деревьями. Лучшее, что я могла придумать — это спрятать ожерелье за книгами в надежде, что его обнаружат в ближайшее время. Но, взглянув на книги, я поняла, что их никто не читает, это были просто декорации, как в театре. Ожерелье могло пролежать там сотни лет, пока не понадобится какая-нибудь цитата, или не проголодается Бубби.
Я выглянула из двери и увидела другую комнату всего в нескольких шагах от библиотеки по коридору. Здесь у меня было больше шансов. Комната была небольшой и служила, по-видимому, только для выставки китайского фарфора. Там стояли застекленные шкафы, набитые вазами всевозможных фасонов и расцветок. Прекрасно! Не знаю, как книгами, но своим фарфором лорд Уэйлин интересуется постоянно и, конечно, обнаружит ожерелье. Я подскочила к ближайшему шкафу и хотела его открыть, но дверца была заперта на ключ. Я подергала другую дверцу, еще и еще, пока не обошла всю комнату. Оказалось, что все шкафы надежно заперты, как сейфы.
В центре комнаты стоял большой квадратный стол. На нем возвышалась фарфоровая лошадь и несколько статуэток, но ни в одной из них не было удобной выемки, чтобы положить бриллианты. А если лорд Уэйлин когда-нибудь и сидел в этой комнате, то сидел он на одном из четырех деревянных стульев с жесткой высокой спинкой и без всякой обивки. Как же это я в целой комнате не могла отыскать место, чтобы спрятать маленькое ожерелье?
Я не слышала шагов в коридоре и даже подумала, уж не подкрались ли лорд Уэйлин и его матушка специально, чтобы поймать меня, когда я буду красть вазы. Они были в библиотеке, я слышала их возбужденные голоса. Они говорили тихо, но очень взволнованно, и поэтому я хорошо разбирала слова.
— Куда она подевалась? Я оставил ее здесь не более пяти минут назад.
— Будем надеяться, что она отказалась от своей затеи и ушла домой. Я уверена, что это она за тобой бегает, Элджи. Мы уже четверть века живем по соседству, но она ни разу у нас не была, а тут не успел ты приехать, как она тут как тут. Вот нахалка!
— Да она вовсе не за мной охотится, а хочет поживиться чем-нибудь из моей коллекции. Я напрасно дал тогда интервью газете «Обсервер». Мой страховой агент не случайно меня предупреждал. Китайская комната! Держу пари, что она там!
Тут я услышала звук приближающихся шагов. Они бежали из библиотеки ко мне. Не успела я опомниться, как Уэйлин ворвался в комнату. Трудно сказать, кто из нас был в большем бешенстве. Почти целую минуту мы стояли, глядя друг на друга, как два разъяренных быка.
— Я был прав! — произнес он торжествующе.
— Можете не волноваться за свои китайские вазы, лорд Уэйлин. Я не красть сюда пришла.
— Тогда что вы здесь делаете? — закричал он. — Я оставил вас в библиотеке!
— Я не знала, что не имею права выйти из комнаты. Вы забыли запереть дверь.
— Боюсь, что мне придется попросить вас показать содержимое ваших карманов. Я не верила своим ушам.
— Как я могла украсть здесь что-нибудь? Ведь все шкафы заперты.
— Ах, так вы еще и пробовали их открыть? — злорадно воскликнул он.
Это была последняя капля. Если он обвиняет меня в воровстве, пусть лучше узнает, кто настоящий вор. Я сделала все, что могла, чтобы спасти репутацию дяди Барри, но в тюрьму я за него не пойду.
Леди Уэйлин воспользовалась минутой замешательства и подошла к нам, вопросительно глядя на сына.
— Я был прав, — сказал он ей через плечо.
— Мисс Баррон, ваше поведение меня просто шокирует, — сурово сказала она.
Злосчастное ожерелье было у меня в руке. Нужно отдать его, иначе они вызовут полицию. Я протянула руку и медленно разжала пальцы.
— Я пришла сюда не за вашими безделушками, лорд Уэйлин, а чтобы вернуть вот это. Кажется, оно принадлежало вашей покойной тетушке.
Он взял ожерелье и хмуро посмотрел на него.
— Где вы его взяли?
— Нашла у себя в Гренфильде, когда убирала мансарду, чтобы устроить там студию. Леди Уэйлин взяла ожерелье.
— Но как оно к вам попало? Это ожерелье сестры моего мужа.
— Понятия не имею. Стептоу нашел его в ящике комода.
— Стептоу! — воскликнула леди Уэйлин.
Она бросила на сына странный многозначительный взгляд. — Но я уволила его до того, как украли ожерелье Маргарет. В это время он уже работал у Пакенхэмов.
— Кто же это мог сделать кроме него? — размышлял Уэйлин. — Думаю, что на этот раз нам придется попросить констебля заняться этим типом, мама.
— Нет, это не Стептоу, — вмешалась я.
Ясно было, что Стептоу здесь ни при чем. Если бы он украл ожерелье, он не стал бы показывать его мне. И не прятал бы в дядиной комнате. А если бы и спрятал его там, то мог заранее забрать его. Прежде, чем приняться за устройство студии, мы несколько недель обсуждали эту проблему. Мне было интересно узнать, что Уэйлины, по-видимому, уверены, что Стептоу нечист на руку. Почему же они не предупредили нас об этом?
— Тогда, как же оно оказалось у вас? — спросила леди Уэйлин.
— Этого я не знаю.
— Полноте, мисс Баррон, — произнес лорд Уэйлин с насмешкой. — Если бы вы не заподозрили здесь что-то нечистое, вы бы просто вернули его и не стали бы играть в кошки-мышки. Ваша мама… — сказал он, пристально глядя на меня, и в его взгляде я прочла сострадание.
— Ну что вы! Мы думаем, что это мой дядя Барри Макшейн. Оно каким-то образом попало к нему. Стептоу нашел его в дядином комоде. Он отдал его мне и сказал, что это ожерелье леди Маргарет. Вот почему я и хотела вернуть его.
Услышав это, лорд Уэйлин расхохотался.
— Мы оба ошиблись, мама! — воскликнул он.
Потом он взял меня и леди Уэйлин под руки и повел в голубую гостиную.
— Что ты нашел в этом смешного, Элджи?
— Здесь много комичного, хотя мисс Баррон было не до смеха, — ответил Уэйлин и посмотрел на меня каким-то странным взглядом.
Мы сели. Леди Уэйлин на свой диван, Бубби примостился у ее ног, а мы с лордом Уэйлином сели на жесткие стулья. Уэйлин налил нам по рюмке отличного хереса.
— Какая странная, загадочная история! — сказал он, перебирая бриллианты на ладони, как будто это была просто горсточка соленых орешков.
— Как они попали к вашему дяде? Он, очевидно, украл их.
— Не будем делать поспешных выводов, мама, — предостерег ее сын. — Одно ложное обвинение еще можно посчитать за недоразумение и, надеюсь, нас уже простили, но если мы снова оскорбим нашу гостью, она окончательно рассердится.
Леди Уэйлин раздраженно поправила шаль. Я сказала:
— Ведь бриллианты были украдены в Танбридж Уэллз, а мой дядя там никогда не был. Он часто уезжал, но только в Лондон.
— Может быть, он там их купил у скупщика краденого? — предположил лорд Уэйлин.
— Зачем ему эти бриллианты? — возразила его мать. — Он не был женат. И, насколько я припоминаю, у него не было знакомой дамы, которой можно было бы их подарить, Вы уверены, что он ездил в Лондон, а не в Танбридж Уэллз, мисс Баррон? Элджи рассказывал мне, что сейчас там крутится много легкомысленных женщин, жаждущих найти богатого покровителя. Ваш дядюшка был когда-то большим ловеласом. Когда он вернулся из Индии, все наши старые девы заволновались.
— Нет, он ездил в Лондон в гости к своим друзьям из Ост-Индской компании, — упрямо повторила я.
— И поэтому вы так усердно нас посещаете, мисс Баррон?
— Это единственная причина, заставившая меня прийти еще раз, — мне приходилось оправдываться, как будто я бедная родственница, выклянчивающая подачку.
— Не понимаю, зачем вы устроили такой переполох. Надо было сказать мне правду. Терпеть не могу всякие хитрые увертки. И вам не надо опасаться судебного расследования. Ведь ваш дядя уже давно в могиле. Маргарет завещала свое состояние тебе, Элджи, так тебе и решать. Ведь Барроны довольно-таки почтенное семейство. Зачем же ставить их в неловкое положение?
— Вы очень добры, мадам, — вздохнула я с облегчением. У меня как будто гора с плеч свалилась.
— Нам надо было просто вернуть ожерелье и все объяснить, но стыдно было за мистера Макшейна.
— Это вполне естественно, — согласилась она.
Убедившись, что я не гоняюсь за ее сыном, она разговаривала со мной почти вежливо. А я обрадовалась, что они не будут настаивать на судебном расследовании и простила ей обидный эпитет «довольно-таки почтенное семейство».
Я быстро допила свой херес и откланялась. Лорд Уэйлин пошел провожать меня к выходу, весело болтая по дороге.
— Простите, что мы так набросились на вас, мисс Баррон, но вы вели себя… по меньшей мере странно.
— Ваше поведение мне казалось таким же странным, милорд. Давайте забудем все это, — миролюбиво ответила я и направилась к двери.
— Кто старое помянет, тому глаз вон, — проговорил он добродушным тоном. Он замешкался у двери и все время, не переставая, разговаривал. У меня было такое ощущение, что ему не хочется, чтобы я уходила. — Я был в Лондоне, когда у тети Маргарет украли ожерелье. Мне, конечно, следовало немедленно поехать в Танбридж, но меня задержали дела в Палате общин, и я не смог вырваться. Полагаю, ехать туда сейчас не имеет смысла.
— Конечно. Ведь с тех пор прошло уже целых пять лет, и у нас нет никакой надежды найти преступника.
Он сосредоточенно нахмурился.
— Насколько я помню, это случилось в мае.
— Да, я впервые услышала об этом на весеннем балу.
— Вы не помните, был ли ваш дядя в это время в Лондоне?
Мне стало не по себе, я поняла к чему он клонит.
— Увы, не припомню. Я не регистрировала его визиты в Лондон в своем дневнике, — ответила я раздраженно. Он чуть заметно улыбнулся.
— Не сомневаюсь, что вы записывали туда гораздо более интересные вещи. Он посмотрел на мою сумочку.
— Вы уходите с пустыми руками, мисс Баррон?
— Я пришла сюда не для того, чтобы что-нибудь выпросить, одолжить или украсть! Его губы насмешливо скривились.
— Я был непростительно груб с вами. Прошу меня извинить. Поверьте, я искренне сожалею о случившемся, но я ведь совсем не знал, что вы за человек.
— Мы уже целых двадцать пять лет живем с вами по соседству, милорд. Если бы я была воровкой, до вас уже давно дошли бы об этом слухи.
— Вы правы. Но за эти двадцать пять лет я ни разу не слышал, что у вас вспыльчивый характер, и что вы склонны решать маленькие жизненные проблемы довольно рискованным способом. Согласитесь, вы вели себя весьма легкомысленно. Еще секунда, и я бы послал за констеблем.
— Да, действительно странно, как плохо мы знаем друг друга. Я, например, до сегодняшнего дня не догадывалась, кто портит книги в нашей публичной библиотеке. Теперь-то я знаю, почему уголки страниц изгрызены.
Он наклонил голову и посмотрел на меня долгим насмешливым взглядом.
— Очень вспыльчивый характер, — повторил он. — Как это вы умудрились обидеться только из-за того, что я напомнил вам о книгах? А что до библиотечных книг, так мама просто ленится возвращать их, и она постоянно платит за ущерб. Пойдемте, выберем для вас какие-нибудь романы.
— Вы очень добры, милорд, но мы не читаем книг столетней давности, а предпочитаем что-нибудь более современное. Так что лучше оставьте их для своего камина. Они превосходно горят в холодные зимние вечера.
— Мне это хорошо знакомо, мы выбрасываем очень много книг и приходится, набравшись терпения, подолгу сидеть и вырывать страницы. Вы рассердились на меня за то, что я хотел всучить вам старый хлам, и вы совершенно правы.
Я начала придумывать, как бы повежливее окончить нашу перепалку и уйти, и, как раз в этот момент, послышался мелодичный голос леди Уэйлин из голубой гостиной:
— Элджи! Послушай, Элджи! Бубби хочет выйти!
Забавно было наблюдать, как лицо лорда Уэйлина сразу переменилось, и на нем появилось выражение унылой тоски. Я подумала, что мама и ее Бубби — одна из главных причин, почему лорд Уэйлин так редко бывает дома. Он развел руками.
— Долг зовет. Если вам придет в голову что-нибудь, что поможет разгадать тайну ожерелья, пожалуйста, сообщите мне, мисс Баррон. А я в свою очередь…
— Элджи? Ты здесь?
Он не обращал внимания на ее крики.
— Я непременно дам вам знать, если что-нибудь выясню.
— Мой дядя не ездил в Танбридж…
— Элджи! — это был уже не жалобный крик, а злобное рычание.
Лорд Уэйлин обратился к дворецкому:
— Ситон, выведите, пожалуйста, эту мерзкую собаку. Видите, я разговариваю с мисс Баррон, — он виновато посмотрел на меня. — Извините нас за эту сцену.
— Ничего. Попрощайтесь за меня с вашей мама.
— С удовольствием, и даже пролаю за вас «До свидания» Бубби. А мне вы не хотите сказать «До свидания», мисс Баррон?
— Элджи!
Больше уже было невозможно не обращать внимания на ее крики. Я поскорее выскользнула за дверь, не дожидаясь, пока этот маленький инцидент перерастет в серьезную ссору. Мой визит прошел совсем не так, как я предполагала, но, по крайней мере, ожерелье было возвращено владельцам, и теперь у меня было достаточно боеприпасов, чтобы дать хороший отпор этому мерзавцу Стептоу, пока мы подыщем ему замену.
Я шла домой в прекрасном настроении. Был чудесный весенний день. После обеда меня ожидала приятная встреча с Борсини. Нужно было успеть подготовиться к нашему уроку.
Только одна неприятная мысль портила настроение: что, если дядя Барри все-таки был в Танбридже в тот майский день пять лет назад и украл ожерелье леди Маргарет? Я понимала, что именно это предполагает лорд Уэйлин, и что он решил во что бы то ни стало это выяснить.
Глава 5
— Ax, Зоуи, зачем ты им все рассказала! — мама очень огорчилась, узнав о том, что произошло в Парэме.
— У меня не было другого выхода. Иначе они бы подумали, что я пришла красть вазы лорда Уэйлина. Но теперь самое страшное позади, и мы можем доставить себе удовольствие выгнать, наконец, этого наглеца Стептоу.
— Ты говоришь, они давно знали, что он вор. Подумать только, и нам ничего не сказали! Он же мог нас ограбить, а мы бы ничего не замечали.
— Мы платим ему такое огромное жалованье! Но тут уж мы сами виноваты. Слава Богу, серебро, кажется, пока еще цело.
— Интересно, почему он согласился служить в доме, где нечего украсть? — удивлялась мама.
Наверно, все богатые семьи знали, что он за птица, и договорились не брать его на службу. Я не хочу сказать, что мы совсем уж бедные, но по сравнению с Парэмом и даже с Пакенхемами, ему у нас почти нечем было поживиться.
Пока мы с мама обсуждали наши дела, в гостиную торжественно вплыла Бродаган. Вид у нее был мрачный, черные глаза сердито сверкали.
— Мяса на обед не будет. Все сгорело, остались одни угли, миледи, — объявила она злорадно.
Бродаган всегда радуется, если в доме случается какая-нибудь беда. Обгоревшие концы ее передника красноречиво свидетельствовали об ужасных событиях, происшедших внизу на кухне.
— Я как последняя дура доверилась Мэри и оставила ее присматривать за мясом, а она мне такую пакость сделала.
Бродаган никогда не признает себя виноватой. Что бы она ни испортила (а она у нас порядочная недотепа), всегда виноват кто-то другой. Если подгорит мясо или получится пудинг с комками, или порвется что-нибудь при стирке, она всегда умудрится свалить вину на других. Но она так нам предана и так трудолюбива, что мы ее никогда не наказываем.
Она продолжала причитать о своих несчастьях.
— И ведь только вчера вечером я застала ее со Стептоу в темном уголке в столовой. Этот негодяй ее тискал, а я ведь обещала ее матери присмотреть за ней. Нет, с меня довольно — или он отсюда уйдет, или я. Я не потерплю, чтобы всякие прохвосты портили моих служанок.
— Пришлите сюда Стептоу, Бродаган, — попросила я.
— Легко сказать пришлите. Он в мансарде, роется в одежде бедного мистера Макшейна, обыскивает карманы покойного, смотрит, не завалялся ли там случайно двухпенсовик. Но я туда не полезу сегодня, моим старым ногам это не под силу.
— Так он опять в мансарде? — спросила я.
— Он там проторчал целое утро, а там все так и не убрано. И в прихожей он не появлялся, где ему положено сидеть. Я не нанималась открывать за него двери и принимать ваших гостей. Приходила миссис Чотон, спрашивала про книги.
Бродаган достала клочок бумаги, развернула его с таким видом, как будто это был пучок крапивы, и стала с трудом по складам разбирать свои каракули.
— Она говорит, что этот парень, ну как его, вроде, Скот, словом, его уже продали. А жена викария не хочет читать этого безбожника лорда Байра или Бера. Ну, да это неважно. Она сказала, что это тот, кто написал о ребенке Гарольде. Миссис Добиган и миссис Стил уже прочитали все, что написала Мария Эджвул, до последней буковки, и ни одной леди не понравилась ваша затея с Гордыми и предрассудочными, про которых написала какая-то анонимная леди. Я никогда не любила этих леди, которые боятся поставить свое имя под своей же писаниной. По-моему, раз уж написал книгу, так она какая есть, такая и есть.
— Спасибо, Бродаган, я сама все выясню с миссис Чотон. Простите, что вам пришлось открывать дверь и разговаривать с посетителями.
— Ваш передник, Бродаган! Вы его сожгли! — удивилась мама.
Бродаган спокойно посмотрела на свой передник.
— Теперь два вечера кряду придется работать и потратить добрых два шиллинга из моего нищенского заработка, потому что я не могу вас позорить и показываться на людях в этих обгорелых лохмотьях, миледи. Из него получатся отличные тряпки, — заключила она и выплыла из комнаты.
Не сомневаюсь, что она просто обрежет край и велит Мэри подрубить его. Но Бродаган лучше не возвращать к реальности, раз уж она приготовилась к страданиям.
— Я поднимусь в мансарду и приведу сюда Стептоу, а вы объявите ему об увольнении, мама.
Ее хорошенькое личико недовольно сморщилось:
— Почему бы тебе не поговорить с ним самой, дорогая? У тебя это получается гораздо лучше.
Не в пример Бродаган, которая обожает неприятности, мама очень не любит их. Я придерживаюсь золотой середины и, поэтому, мне всегда приходится выполнять за нее всякие малоприятные дела.
Разговор со Стептоу — удовольствие небольшое, но я его, конечно, не боялась. Поднявшись в мансарду, я увидела, что он складывает дядины вещи в два ящика: в один — хорошие, в другой — поношенные.
Он с довольным видом оглядел свою работу.
— Это я оставлю себе, — объявил он, указывая на ящик с хорошей одеждой. — Мой портной переделает эти пиджаки.
«Мой портной» — прямо как светский франт! Эта фраза меня подстегнула.
— Я только что вернулась из Парэма, Стептоу. Я рассказала ее светлости, где были найдены бриллианты. Они не будут возбуждать судебное расследование.
Он немного приуныл, но все же вид у него был не такой смирный, как я рассчитывала.
— Боюсь, мы не сможем найти деньги, чтобы повысить вам жалованье. Вы, разумеется, не захотите остаться у нас на прежних условиях. Мы не будем возражать, если вы поищете себе другое место. Две недели, я думаю, будет достаточно и нам, и вам, чтобы найти что-нибудь подходящее.
Он прищурил свои противные маленькие глазки и процедил сквозь зубы:
— Я мог бы пока не настаивать на прибавке.
— Вы вынуждаете меня сказать прямо, Стептоу — мы больше не нуждаемся в ваших услугах.
Тон у него был не извиняющийся, а наглый, как и прежде:
— Я и крошки не взял в вашем доме. Вы сами знаете, что это правда.
— Я не обвиняю вас в том, что вы крадете у нас ложки.
— Если вы намекаете на тот китайский кувшинчик в Парэме, так я его не брал. Он просто разбился, а что похожий кувшинчик оказался в антикварной лавке — я тут ни при чем.
Тут он, конечно, сделал глупость. Можно сказать, сам проболтался, за что его выгнали из Парэма. Ничто не могло разозлить лорда Уэйлина больше, чем то, что кто-то покушается на его фарфор.
— Две недели, Стептоу, — сказала я и решительно повернулась к выходу, довольная тем, что, наконец-то, этот неприятный разговор закончен.
— На вашем месте я бы этого не делал, мисс, — тон у него был насмешливый. Я удивленно повернула голову.
— У меня есть приятель в Танбридж Уэллзе.
— Ну и что из этого?
— Я езжу туда на праздники и по выходным. В Танбридже можно увидеть много интересного.
— Если вы о чем-то хотите сказать, Стептоу, — выкладывайте.
— Я никогда не тороплюсь обвинять кого-то, не то, что некоторые. Но я хорошо помню, что я видел и кого я видел в Танбридже в тот самый день, когда украли ожерелье леди Маргарет.
Услышав это, я окаменела.
— Вы имеете в виду моего дядю? Его губы скривились в довольной ухмылке:
— Все еще хотите уволить меня, мисс?
— Прибавки вы не получите, — уклонилась я от прямого ответа.
Я тут же помчалась вниз в гостиную и рассказала мама о случившемся. Она побледнела.
— Теперь он разболтает всем, что видел в Танбридже, когда украли ожерелье. Как ты думаешь, это сделал Барри?
— Ожерелье было у него. Лорд Уэйлин спрашивал, уверена ли я, что дядя не ездил в Танбридж. Мы ведь точно не знаем, куда он ездил. Мы верили ему на слово.
— Подумать только! Мой родной брат — обыкновенный вор!
Меня больше беспокоило, как будет вести себя лорд Уэйлин, если Стептоу ему все расскажет. Ужасно, что мы попали в лапы этого мерзавца.
Настроение у меня было окончательно испорчено, и я даже была не рада предстоящему визиту Борсини. Во время обеда мы с мама посоветовались и решили тщательно просмотреть бумаги Барри и постараться найти какие-нибудь документы, которые подтверждали бы его пребывание в Лондоне или Танбридже. У него могли сохраниться счета из гостиниц или неожиданно большие суммы расходов в чековой книжке. Вклады не должны превышать размер пенсии, которую он получал от Джон Компани. Если же мы обнаружим более крупные вклады, подтвердятся наши самые худшие опасения. Тогда нужно будет выяснить, куда делись его нечестно заработанные деньги, потому что после его смерти мама получила в наследство всего тридцать девять фунтов.
Я написала письмо Борсини с просьбой отложить нашу встречу и весь день провела с мама на чердаке. Мы перевернули вверх дном все ящики в поисках старых писем или квитанций. Ничего подозрительного мы не обнаружили. В последних чековых книжках были записаны только ежеквартальные пенсионные поступления. Дядя почти сразу же снимал всю сумму, как только ее начисляли. В соседнем банке он постоянно держал остаток в пятьдесят фунтов. Все остальные деньги он тратил наличными.
Поскольку мама брала за стол и за комнату очень небольшую сумму, мы пришли к выводу, что он постоянно тратил на что-то много денег. Одевался он всегда очень скромно. У него была пара приличных пиджаков, один хороший вечерний костюм и еще один, старомодный, черный, который он никогда не носил. Он не держал карету и даже не пользовался наемным экипажем. Изредка, когда ему нужно было куда-нибудь поехать, он брал мою лошадь. У него не было привычки сидеть по ночам в кабаках или посещать дорогие рестораны. Мама считала, что он держал себя в узде из-за той истории со счетами в Индии.
Мама примостилась на краю чемодана.
— Посмотри-ка, Зоуи. Это любопытно.
Я подошла посмотреть, что ее так заинтересовало. Она держала старую чековую книжку за тот год, когда Барри приехал в Гернфильд.
— Он приехал сюда с пятью тысячами фунтов! Эта сумма снята со счета через неделю после его приезда. Что он сделал с этими деньгами?
Я посмотрела на неразборчивую запись и сосчитала нули, чтобы убедиться, что это пять тысяч, а не пятьсот или пятьдесят. Все было возможно. Но это были действительно пять тысяч. Сначала мы никак не могли понять, что это могло значить, пока нам не пришла в голову страшная догадка:
— А что если он заплатил кому-нибудь выкуп за молчание?
— Стептоу! — вырвалось у меня.
— В это время Стептоу еще служил у Пакенхэмов. Он перешел к нам только три года назад. Нет, мы не можем подозревать Стептоу, как бы нам этого ни хотелось, — возразила мама.
— Интересно, какая тут указана дата?
Пятнадцатое мая 1811 года. Как раз примерно в это время было украдено ожерелье леди Маргарет. Мама, дядя Барри купил ожерелье! А мы с вами так спешили вернуть его Уэйлинам!
Она в ужасе схватилась за голову.
— О Господи! Они нам ни за что не поверят. Мне самой трудно в это поверить. Пять тысяч фунтов выбросить на эту мерзкую безделушку!
— У меня не было другого выхода. Иначе они бы подумали, что я пришла красть вазы лорда Уэйлина. Но теперь самое страшное позади, и мы можем доставить себе удовольствие выгнать, наконец, этого наглеца Стептоу.
— Ты говоришь, они давно знали, что он вор. Подумать только, и нам ничего не сказали! Он же мог нас ограбить, а мы бы ничего не замечали.
— Мы платим ему такое огромное жалованье! Но тут уж мы сами виноваты. Слава Богу, серебро, кажется, пока еще цело.
— Интересно, почему он согласился служить в доме, где нечего украсть? — удивлялась мама.
Наверно, все богатые семьи знали, что он за птица, и договорились не брать его на службу. Я не хочу сказать, что мы совсем уж бедные, но по сравнению с Парэмом и даже с Пакенхемами, ему у нас почти нечем было поживиться.
Пока мы с мама обсуждали наши дела, в гостиную торжественно вплыла Бродаган. Вид у нее был мрачный, черные глаза сердито сверкали.
— Мяса на обед не будет. Все сгорело, остались одни угли, миледи, — объявила она злорадно.
Бродаган всегда радуется, если в доме случается какая-нибудь беда. Обгоревшие концы ее передника красноречиво свидетельствовали об ужасных событиях, происшедших внизу на кухне.
— Я как последняя дура доверилась Мэри и оставила ее присматривать за мясом, а она мне такую пакость сделала.
Бродаган никогда не признает себя виноватой. Что бы она ни испортила (а она у нас порядочная недотепа), всегда виноват кто-то другой. Если подгорит мясо или получится пудинг с комками, или порвется что-нибудь при стирке, она всегда умудрится свалить вину на других. Но она так нам предана и так трудолюбива, что мы ее никогда не наказываем.
Она продолжала причитать о своих несчастьях.
— И ведь только вчера вечером я застала ее со Стептоу в темном уголке в столовой. Этот негодяй ее тискал, а я ведь обещала ее матери присмотреть за ней. Нет, с меня довольно — или он отсюда уйдет, или я. Я не потерплю, чтобы всякие прохвосты портили моих служанок.
— Пришлите сюда Стептоу, Бродаган, — попросила я.
— Легко сказать пришлите. Он в мансарде, роется в одежде бедного мистера Макшейна, обыскивает карманы покойного, смотрит, не завалялся ли там случайно двухпенсовик. Но я туда не полезу сегодня, моим старым ногам это не под силу.
— Так он опять в мансарде? — спросила я.
— Он там проторчал целое утро, а там все так и не убрано. И в прихожей он не появлялся, где ему положено сидеть. Я не нанималась открывать за него двери и принимать ваших гостей. Приходила миссис Чотон, спрашивала про книги.
Бродаган достала клочок бумаги, развернула его с таким видом, как будто это был пучок крапивы, и стала с трудом по складам разбирать свои каракули.
— Она говорит, что этот парень, ну как его, вроде, Скот, словом, его уже продали. А жена викария не хочет читать этого безбожника лорда Байра или Бера. Ну, да это неважно. Она сказала, что это тот, кто написал о ребенке Гарольде. Миссис Добиган и миссис Стил уже прочитали все, что написала Мария Эджвул, до последней буковки, и ни одной леди не понравилась ваша затея с Гордыми и предрассудочными, про которых написала какая-то анонимная леди. Я никогда не любила этих леди, которые боятся поставить свое имя под своей же писаниной. По-моему, раз уж написал книгу, так она какая есть, такая и есть.
— Спасибо, Бродаган, я сама все выясню с миссис Чотон. Простите, что вам пришлось открывать дверь и разговаривать с посетителями.
— Ваш передник, Бродаган! Вы его сожгли! — удивилась мама.
Бродаган спокойно посмотрела на свой передник.
— Теперь два вечера кряду придется работать и потратить добрых два шиллинга из моего нищенского заработка, потому что я не могу вас позорить и показываться на людях в этих обгорелых лохмотьях, миледи. Из него получатся отличные тряпки, — заключила она и выплыла из комнаты.
Не сомневаюсь, что она просто обрежет край и велит Мэри подрубить его. Но Бродаган лучше не возвращать к реальности, раз уж она приготовилась к страданиям.
— Я поднимусь в мансарду и приведу сюда Стептоу, а вы объявите ему об увольнении, мама.
Ее хорошенькое личико недовольно сморщилось:
— Почему бы тебе не поговорить с ним самой, дорогая? У тебя это получается гораздо лучше.
Не в пример Бродаган, которая обожает неприятности, мама очень не любит их. Я придерживаюсь золотой середины и, поэтому, мне всегда приходится выполнять за нее всякие малоприятные дела.
Разговор со Стептоу — удовольствие небольшое, но я его, конечно, не боялась. Поднявшись в мансарду, я увидела, что он складывает дядины вещи в два ящика: в один — хорошие, в другой — поношенные.
Он с довольным видом оглядел свою работу.
— Это я оставлю себе, — объявил он, указывая на ящик с хорошей одеждой. — Мой портной переделает эти пиджаки.
«Мой портной» — прямо как светский франт! Эта фраза меня подстегнула.
— Я только что вернулась из Парэма, Стептоу. Я рассказала ее светлости, где были найдены бриллианты. Они не будут возбуждать судебное расследование.
Он немного приуныл, но все же вид у него был не такой смирный, как я рассчитывала.
— Боюсь, мы не сможем найти деньги, чтобы повысить вам жалованье. Вы, разумеется, не захотите остаться у нас на прежних условиях. Мы не будем возражать, если вы поищете себе другое место. Две недели, я думаю, будет достаточно и нам, и вам, чтобы найти что-нибудь подходящее.
Он прищурил свои противные маленькие глазки и процедил сквозь зубы:
— Я мог бы пока не настаивать на прибавке.
— Вы вынуждаете меня сказать прямо, Стептоу — мы больше не нуждаемся в ваших услугах.
Тон у него был не извиняющийся, а наглый, как и прежде:
— Я и крошки не взял в вашем доме. Вы сами знаете, что это правда.
— Я не обвиняю вас в том, что вы крадете у нас ложки.
— Если вы намекаете на тот китайский кувшинчик в Парэме, так я его не брал. Он просто разбился, а что похожий кувшинчик оказался в антикварной лавке — я тут ни при чем.
Тут он, конечно, сделал глупость. Можно сказать, сам проболтался, за что его выгнали из Парэма. Ничто не могло разозлить лорда Уэйлина больше, чем то, что кто-то покушается на его фарфор.
— Две недели, Стептоу, — сказала я и решительно повернулась к выходу, довольная тем, что, наконец-то, этот неприятный разговор закончен.
— На вашем месте я бы этого не делал, мисс, — тон у него был насмешливый. Я удивленно повернула голову.
— У меня есть приятель в Танбридж Уэллзе.
— Ну и что из этого?
— Я езжу туда на праздники и по выходным. В Танбридже можно увидеть много интересного.
— Если вы о чем-то хотите сказать, Стептоу, — выкладывайте.
— Я никогда не тороплюсь обвинять кого-то, не то, что некоторые. Но я хорошо помню, что я видел и кого я видел в Танбридже в тот самый день, когда украли ожерелье леди Маргарет.
Услышав это, я окаменела.
— Вы имеете в виду моего дядю? Его губы скривились в довольной ухмылке:
— Все еще хотите уволить меня, мисс?
— Прибавки вы не получите, — уклонилась я от прямого ответа.
Я тут же помчалась вниз в гостиную и рассказала мама о случившемся. Она побледнела.
— Теперь он разболтает всем, что видел в Танбридже, когда украли ожерелье. Как ты думаешь, это сделал Барри?
— Ожерелье было у него. Лорд Уэйлин спрашивал, уверена ли я, что дядя не ездил в Танбридж. Мы ведь точно не знаем, куда он ездил. Мы верили ему на слово.
— Подумать только! Мой родной брат — обыкновенный вор!
Меня больше беспокоило, как будет вести себя лорд Уэйлин, если Стептоу ему все расскажет. Ужасно, что мы попали в лапы этого мерзавца.
Настроение у меня было окончательно испорчено, и я даже была не рада предстоящему визиту Борсини. Во время обеда мы с мама посоветовались и решили тщательно просмотреть бумаги Барри и постараться найти какие-нибудь документы, которые подтверждали бы его пребывание в Лондоне или Танбридже. У него могли сохраниться счета из гостиниц или неожиданно большие суммы расходов в чековой книжке. Вклады не должны превышать размер пенсии, которую он получал от Джон Компани. Если же мы обнаружим более крупные вклады, подтвердятся наши самые худшие опасения. Тогда нужно будет выяснить, куда делись его нечестно заработанные деньги, потому что после его смерти мама получила в наследство всего тридцать девять фунтов.
Я написала письмо Борсини с просьбой отложить нашу встречу и весь день провела с мама на чердаке. Мы перевернули вверх дном все ящики в поисках старых писем или квитанций. Ничего подозрительного мы не обнаружили. В последних чековых книжках были записаны только ежеквартальные пенсионные поступления. Дядя почти сразу же снимал всю сумму, как только ее начисляли. В соседнем банке он постоянно держал остаток в пятьдесят фунтов. Все остальные деньги он тратил наличными.
Поскольку мама брала за стол и за комнату очень небольшую сумму, мы пришли к выводу, что он постоянно тратил на что-то много денег. Одевался он всегда очень скромно. У него была пара приличных пиджаков, один хороший вечерний костюм и еще один, старомодный, черный, который он никогда не носил. Он не держал карету и даже не пользовался наемным экипажем. Изредка, когда ему нужно было куда-нибудь поехать, он брал мою лошадь. У него не было привычки сидеть по ночам в кабаках или посещать дорогие рестораны. Мама считала, что он держал себя в узде из-за той истории со счетами в Индии.
Мама примостилась на краю чемодана.
— Посмотри-ка, Зоуи. Это любопытно.
Я подошла посмотреть, что ее так заинтересовало. Она держала старую чековую книжку за тот год, когда Барри приехал в Гернфильд.
— Он приехал сюда с пятью тысячами фунтов! Эта сумма снята со счета через неделю после его приезда. Что он сделал с этими деньгами?
Я посмотрела на неразборчивую запись и сосчитала нули, чтобы убедиться, что это пять тысяч, а не пятьсот или пятьдесят. Все было возможно. Но это были действительно пять тысяч. Сначала мы никак не могли понять, что это могло значить, пока нам не пришла в голову страшная догадка:
— А что если он заплатил кому-нибудь выкуп за молчание?
— Стептоу! — вырвалось у меня.
— В это время Стептоу еще служил у Пакенхэмов. Он перешел к нам только три года назад. Нет, мы не можем подозревать Стептоу, как бы нам этого ни хотелось, — возразила мама.
— Интересно, какая тут указана дата?
Пятнадцатое мая 1811 года. Как раз примерно в это время было украдено ожерелье леди Маргарет. Мама, дядя Барри купил ожерелье! А мы с вами так спешили вернуть его Уэйлинам!
Она в ужасе схватилась за голову.
— О Господи! Они нам ни за что не поверят. Мне самой трудно в это поверить. Пять тысяч фунтов выбросить на эту мерзкую безделушку!