— Лорд Алджернон, — сказал он. — Мне кажется, я не имел удовольствия быть представленным вашим друзьям.
Бокал задрожал в руке мисс Теккерей, расплескав вино на ее вечернее платье. Мы испуганно переглянулись. Лорд Алджернон! Что это может означать?
Алджи сделал вид, что не заметил странного обращения.
— Леди, разрешите представить вам лорда Эванса, — сказал он. — Эванс, познакомьтесь: мисс Ирвинг и ее компаньонка мисс Теккерей.
— Восхищен, — сказал лорд Эванс с изящным поклоном. — Вы, наверное, соседи лорда Алджернона по Саффолку?
— Мы из Уилтшира, — ответила мисс Теккерей.
— Это около Бата.
— А, тогда понятно, где вы познакомились. Леди Долман отдыхала в Бате прошлой зимой. Как чувствует себя ваша матушка, лорд Алджерон? Как ее подагра?
— Гораздо лучше, благодарю, — процедил Алджер сквозь зубы. — А как поживает леди Эванс?
— О, мама по-прежнему хандрит и падает в обмороки. Завела себе нового эскулапа, который не верит ни в слабительное, ни в кровопускание. Он ее, без сомнения, доконает. Посадил ее на абсурдную фруктово-овощную диету, заставляет много ходить. Если что-то случится, виноват будет только он.
Вскоре в ложе появились еще несколько человек, заметившие лорда Эванса и Алджернона и явившиеся засвидетельствовать им свое почтение. Кто-то из них видел, как нас выдворяли из первой ложи и теперь шутливо посмеивался. До меня не доходило почти ничего из того, что они говорили, кроме того, что они называли Алджи лордом Алджерноном, а имя Долмана звучало в близком соседстве со словами «ваш отец». Теперь, когда секрет раскрылся, Алджи успокоился и даже, казалось, наслаждался моим замешательством; задорные огоньки вновь заблестели в его глазах.
— Объясню все позже, — сказал он шепотом.
— Да уж, вам придется это сделать, — прошипела я.
Вот почему он так бежал с выставки — боялся встречи с лордом Эвансом. Остальные, миссис Макинтир с дочерью, сэр Джайлз и Сомс, были с ним на короткой ноге и называли по имени. Алджи было легко объяснить как дружеское прозвище, но лорд Эванс обращался с ним более официально и употреблял титул. Лорд Алджернон не хотел, чтобы мы знали, что он сын лорда Долмана. Мне было непонятно, почему он это скрывал и почему не жил в уютном особняке отца на Беркли-Сквер. Он не был в ссоре с отцом, потому что многие шутили, что старик изнуряет его работой.
Все было окутано пеленой таинственности, но приходилось ждать конца спектакля. До этого разговор оказался невозможен — толпа в ложе не уменьшалась и растаяла только с последним звонком, возвестившим начало последнего акта. Я не видела раньше и не читала «Соперников» и до этого вечера имела очень смутное представление, как Лидия Лангвиш и Антони Абсолют сумели разобраться в многочисленных непониманиях и заблуждениях, в которые их вовлекла интрига. Но вот зал зашуршал и заулыбался, и я поняла, что пьеса окончена.
Мысли мои были полностью поглощены устроенным лордом Алджерноном маскарадом и вызвавшими его причинами. Зачем ему было представляться секретарем собственного отца? Почему он жаловался на материальные трудности? Каждое слово было ложью: что ландо он одолжил у лорда Долмана, как и закрытую карету, в которой мы приехали в театр — все было необъяснимо и бессмысленно.
После театра Алджернон предложил пообедать в Отеле Пултни, около которого уже стояло много карет с гербами. Мне хотелось посмотреть на этот известный ресторан, но я знала, что там мы не сможем поговорить начистоту.
— Если вы голодны, милорд, мисс Теккерей и я сделаем вам бутерброды дома. Меня больше бы устроило объяснение всей этой мистификации и как можно скорее, — сказала я.
— Оно и к лучшему. Наверняка, столик, который я заказал, уже кем-нибудь занят, так как это делал Шарки по моему поручению.
Мы поехали прямо домой, но не стали делать бутерброды, а за бутылкой шерри с печеньем выудили из него интересующие нас сведения. Сказал ли он при этом правду, трудно было определить, мне его рассказ показался не очень достоверным.
— Дело в том, — начал лорд Алджернон, — что мой отец был недоволен мной. Я вел беспорядочную жизнь, часто делал карточные долги. Он решил с этим покончить и оставил меня без гроша, сказав при этом, что, когда мне придется самому содержать себя, я пойму цену денег. Это будет мне уроком. Я решил обхитрить его и предложил работать, чтобы зарабатывать на жизнь. Он побоялся, что друзья могут втянуть меня в авантюры, и настоял, чтобы я работал как его помощник и жил на зарплату секретаря.
— Вы говорили, что он настаивал, чтобы вы жили на Беркли-Сквер, — напомнила я.
— Да. Спустя несколько месяцев он действительно попытался смягчить условия договора, но к этому времени я уже решил, что докажу — я не тот пострел, за которого он меня принимает. Наши друзья считают, что он отлучил меня от дома, и всячески поругивают по этому поводу. Вы, наверное, заметили, Катрин, что некоторые из наших сегодняшних посетителей проехались по поводу моей работы.
— Да, я обратила на это внимание. Но почему вы представились нам как мистер Алджер и скрыли свое настоящее имя?
— Из гордости, наверно.
— Разве нужно стыдиться честного заработка только потому, что вы носите титул лорда? — сразу отреагировала мисс Теккерей.
— Я не имел в виду стыдиться работы. Просто неприятно признавать себя отщепенцем в собственной семье. Я старался сойти за добропорядочного трудолюбивого джентльмена скромного достатка.Что касается других обитателей дома, мне казалось, что ко мне отнесутся лучше без титула. Титулованная особа, снимающая дешевую квартиру в этом районе — согласитесь, что это вызвало бы ненужные подозрения. Никто бы просто не поверил, вы — в том числе.
Мисс Теккерей кивнула в знак согласия с его доводами.
— Мудро поступили, милорд. Шарки вас тут же обворовал бы, а мисс Уэйтли…
— Все это очень странно! — сказала я. — Неужели вы не могли исправиться, не поселившись на Дикой улице?
— Может быть, и мог. Но сначала отец был очень зол. Зарплата, которую он мне платит, не позволяет снимать квартиру в Олбани или подобном респектабельном районе. Он считал, что я ни на что не гожусь и хотел проучить меня. Впоследствии, когда мы помирились и успокоились, у меня все же не исчезло желание показать ему, что я на что-то гожусь.
— Ну, хорошо, теперь вы его убедили и должны вернуться домой. Здесь неподходящее место для джентльмена! — сказала я строго.
— Не думайте, что вам удастся так легко избавиться от меня, Катрин. Положенный мне год я здесь доживу. Я нахожу Дикую улицу вполне подходящей… теперь, — он сделал ударение на последнем слове и заглянул мне в глаза, желая дать понять, что причиной его изменившегося отношения к улице являюсь я.
Мисс Теккерей вдруг решила, что нужно приготовить ужин поплотнее и, извинившись, оставила нас вдвоем. Ей показалось, что в воздухе запахло романтикой, у меня, однако, было совсем иное мнение на этот счет.
— Как насчет ваших дел с Шарки? — спросила я.
Вы уверены, что лорду Долману будет приятно услышать, что вы помогаете карманному воришке?
— Он любит, когда заблудшие души возвращаются на стезю добродетели.
— Вам никогда не удастся вернуть на эту стезю Шарки.
— Никогда не употребляйте слова «никогда». Мне же удалось изменить самого себя.
— Неужели вы были настолько плохи?
— Не умел ценить время и деньги, бросал их на ветер. Не совращал невинных барышень, не мухлевал в карты, не убивал. Насколько я был плох, судите сами. Как вы считаете, я был исправим или безнадежен? — в его улыбке был вызов и приглашение к поединку.
— Я не настолько хорошо знаю вас, чтобы об этом судить.
Он изучающе посмотрел на меня и сказал:
— Полагаю, что если найдется серьезная добропорядочная леди, которая не позволит мне отклониться от взятого курса, я смогу стать почтенным членом общества. — Он отставил бокал с шерри и взял мои пальцы в ладонь. Я отдернула руку. — Что вас так беспокоит, Катрин? Шахматы? Хрустальный набор для вина? Что плохого в том, что я люблю шахматы? Шахматный набор — подарок матери ко дню рождения. Ему уже несколько лет. Я считал, что не нарушу договора с отцом, если привезу эту вещь сюда. А хрустальный графин и бокалы… Что ж, я могу обходиться без камердинера, как видите, без лакея и без разных полезных удобств, но пить вино из чашки выше моих сил. Чтобы приобрести этот хрустальный комплект, я заложил жемчужные запонки.
— У вас на все готов ответ.
— В отличие от вас — вы так и не ответили на мой вопрос.
— Вы не задавали вопроса.
— Это был косвенный вопрос. Я хотел спросить, не имеете ли вы желания заняться перевоспитанием человека, никогда не поступающего по правилам хорошего тона, если он горит желанием пройти курс перевоспитания под вашим руководством?
— У меня такое впечатление, что на Дикой улице найдется великое множество людей, нуждающихся в моих усилиях больше вас, лорд Алджернон.
— Друзья называют меня Алджи, Катрин.
— Я познакомилась с вами только час назад, лорд Алджернон. Это обстоятельство несколько отдаляет период нашего сближения, не так ли? Я не разрешаю называть меня по имени при таком коротком знакомстве.
— О, нет! Я ведь знаю вас уже несколько дней. Вы ведь остаетесь мисс Ирвинг из Рэдстока?
— Вы абсолютно правы. Меня зовут мисс Ирвинг, и буду признательна, если вы меня так будете называть.
— Отнюдь. Я свою привилегию заработал нелегким трудом и не собираюсь от нее отказываться. Как видите, я еще не полностью усвоил хорошие манеры, надо мной можно поработать.
У меня возникли опасения, что он способен выкинуть еще какой-нибудь неподобающий номер, но, к счастью, вошла мисс Теккерей с блюдом холодной баранины, и наше уединение было прервано.
Мисс Теккерей подвергла его детальному, хоть и весьма вежливому, допросу о семье, о доме и прочих деталях, которые свидетельствовали, что она твердо намерена рассмотреть его под микроскопом потенциального претендента на мою руку и сердце. Я слушала внимательно, но постаралась придать лицу недовольное выражение, чтобы скрыть свой интерес. Мы почти закончили чаепитие, когда хлопнула входная дверь и кто-то вошел. Я обратила внимание, что Алджер сидел лицом к двери, чтобы видеть холл и всех входящих.
— Это не мисс Уэйтли, — заметила я. Быстрые шаги удалялись вверх по лестнице, пения слышно не было.
— Шарки, — сказал Алджер, зловеще улыбнувшись. — Прошу извинить, леди. Я должен обсудить с Шарки небольшое дельце. Благодарю за приятный вечер.
Мы заверили, что тоже получили большое удовольствие от театра. Алджи решительным шагом направился к лестнице, я прокричала вдогонку:
— Алджи, умоляю, не поднимайте шума в такой поздний час. Лучше выведите его на улицу и там делайте, что хотите.
— Вы не услышите стук падающего тела, — отозвался он и побежал наверх.
Я вышла в холл и прислушалась. Сверху не доносилось ни звука. Я боялась, что они могут разбудить миссис Кларк и Джимми, их комната находилась как раз под квартирой Шарки. Пришлось подняться на второй этаж и прислушаться. Из комнаты Алджера доносился приглушенный смех. Оба, видно, наслаждались мирной беседой. Затем заговорил Алджер, но отнюдь не сердитым тоном. Казалось, он о чем-то спрашивал, но разобрать слов я не могла.
Шарки говорил громче, его ответ я без труда уловила:
— Я шел за ней до дома. Он к ней не подходил. Думаю, вы ошибаетесь на его счет, Алджи. Он не проявляет интереса к девице, не похоже.
Алджи что-то невнятно ответил. Шарки сказал:
— Не волнуйтесь, я послежу за ней. Но завтра вечером вы меня смените, если не хотите, чтобы я отменил визит в аббатство Стоп-Хоул.
Алджи громко запротестовал против отсрочки визита в аббатство.
Я тихо спустилась вниз и прошла к себе в спальню. Аббатство Стоп-Хоул — это воровской притон, где продается краденое. Но лорд Алджернон, великий реформатор, не только не отговаривал Шарки, а даже, казалось, настаивал на поездке туда. Так как Шарки интересовался мнением своего собеседника, то можно было сделать вывод, что он совершал поездку по просьбе Алджернона. Итак, Алджернон посредничал в перепродаже краденого. Что скажет, а еще лучше — сделает его отец, когда узнает об этом?
Сразу же все, что рассказал Алджернон об отце, приобрело иную окраску. Ни один богатый, с положением отец не заставит сына жить в такой бедности в неподобающем районе. Алджернон поселился на Дикой улице, чтобы быть ближе к компаньону — отвратительному мистеру Шарки. Здесь легче было делить добычу. Сомнений не оставалось — Алджернон преступник.
Еще один грех я оставила напоследок. Помимо преступной деятельности, Алджернон был увлечен какой-то девицей, приставив Шарки шпионить за ней и разузнавать, с кем она встречается. Кто это мог быть? Гордая красавица, знавшая о занятиях Алджернона? Алджернон пытался умаслить меня, чтобы я не мешала в его грязных делах. Если бы я знала это прошлой ночью, я бы отправила их на Боу-Стрит.
Теперь было уже поздно. Улик у меня не было. Хорошо, что леди Прайор получила свои вещи назад. Все же мне удалось их перехитрить на этот раз. И я снова попытаюсь их обойти завтра. Шарки отправится в аббатство Стоп-Хоул. Очень возможно, что он вернется с ворованными вещами. Я послежу за ним. Если с улицы он проследует к Алджеру с оттопыренными карманами, я вызову полицию.
Уже гораздо позднее, когда я совсем засыпала, вдруг вспомнилось, что Алджернон не отчитал Шарки за просроченный билет. Его нисколько не волновало, что он выставил нас на позор перед всем обществом. Это укрепило меня в намерении как можно скорее продать дом и вернуться в Рэдсток.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Бокал задрожал в руке мисс Теккерей, расплескав вино на ее вечернее платье. Мы испуганно переглянулись. Лорд Алджернон! Что это может означать?
Алджи сделал вид, что не заметил странного обращения.
— Леди, разрешите представить вам лорда Эванса, — сказал он. — Эванс, познакомьтесь: мисс Ирвинг и ее компаньонка мисс Теккерей.
— Восхищен, — сказал лорд Эванс с изящным поклоном. — Вы, наверное, соседи лорда Алджернона по Саффолку?
— Мы из Уилтшира, — ответила мисс Теккерей.
— Это около Бата.
— А, тогда понятно, где вы познакомились. Леди Долман отдыхала в Бате прошлой зимой. Как чувствует себя ваша матушка, лорд Алджерон? Как ее подагра?
— Гораздо лучше, благодарю, — процедил Алджер сквозь зубы. — А как поживает леди Эванс?
— О, мама по-прежнему хандрит и падает в обмороки. Завела себе нового эскулапа, который не верит ни в слабительное, ни в кровопускание. Он ее, без сомнения, доконает. Посадил ее на абсурдную фруктово-овощную диету, заставляет много ходить. Если что-то случится, виноват будет только он.
Вскоре в ложе появились еще несколько человек, заметившие лорда Эванса и Алджернона и явившиеся засвидетельствовать им свое почтение. Кто-то из них видел, как нас выдворяли из первой ложи и теперь шутливо посмеивался. До меня не доходило почти ничего из того, что они говорили, кроме того, что они называли Алджи лордом Алджерноном, а имя Долмана звучало в близком соседстве со словами «ваш отец». Теперь, когда секрет раскрылся, Алджи успокоился и даже, казалось, наслаждался моим замешательством; задорные огоньки вновь заблестели в его глазах.
— Объясню все позже, — сказал он шепотом.
— Да уж, вам придется это сделать, — прошипела я.
Вот почему он так бежал с выставки — боялся встречи с лордом Эвансом. Остальные, миссис Макинтир с дочерью, сэр Джайлз и Сомс, были с ним на короткой ноге и называли по имени. Алджи было легко объяснить как дружеское прозвище, но лорд Эванс обращался с ним более официально и употреблял титул. Лорд Алджернон не хотел, чтобы мы знали, что он сын лорда Долмана. Мне было непонятно, почему он это скрывал и почему не жил в уютном особняке отца на Беркли-Сквер. Он не был в ссоре с отцом, потому что многие шутили, что старик изнуряет его работой.
Все было окутано пеленой таинственности, но приходилось ждать конца спектакля. До этого разговор оказался невозможен — толпа в ложе не уменьшалась и растаяла только с последним звонком, возвестившим начало последнего акта. Я не видела раньше и не читала «Соперников» и до этого вечера имела очень смутное представление, как Лидия Лангвиш и Антони Абсолют сумели разобраться в многочисленных непониманиях и заблуждениях, в которые их вовлекла интрига. Но вот зал зашуршал и заулыбался, и я поняла, что пьеса окончена.
Мысли мои были полностью поглощены устроенным лордом Алджерноном маскарадом и вызвавшими его причинами. Зачем ему было представляться секретарем собственного отца? Почему он жаловался на материальные трудности? Каждое слово было ложью: что ландо он одолжил у лорда Долмана, как и закрытую карету, в которой мы приехали в театр — все было необъяснимо и бессмысленно.
После театра Алджернон предложил пообедать в Отеле Пултни, около которого уже стояло много карет с гербами. Мне хотелось посмотреть на этот известный ресторан, но я знала, что там мы не сможем поговорить начистоту.
— Если вы голодны, милорд, мисс Теккерей и я сделаем вам бутерброды дома. Меня больше бы устроило объяснение всей этой мистификации и как можно скорее, — сказала я.
— Оно и к лучшему. Наверняка, столик, который я заказал, уже кем-нибудь занят, так как это делал Шарки по моему поручению.
Мы поехали прямо домой, но не стали делать бутерброды, а за бутылкой шерри с печеньем выудили из него интересующие нас сведения. Сказал ли он при этом правду, трудно было определить, мне его рассказ показался не очень достоверным.
— Дело в том, — начал лорд Алджернон, — что мой отец был недоволен мной. Я вел беспорядочную жизнь, часто делал карточные долги. Он решил с этим покончить и оставил меня без гроша, сказав при этом, что, когда мне придется самому содержать себя, я пойму цену денег. Это будет мне уроком. Я решил обхитрить его и предложил работать, чтобы зарабатывать на жизнь. Он побоялся, что друзья могут втянуть меня в авантюры, и настоял, чтобы я работал как его помощник и жил на зарплату секретаря.
— Вы говорили, что он настаивал, чтобы вы жили на Беркли-Сквер, — напомнила я.
— Да. Спустя несколько месяцев он действительно попытался смягчить условия договора, но к этому времени я уже решил, что докажу — я не тот пострел, за которого он меня принимает. Наши друзья считают, что он отлучил меня от дома, и всячески поругивают по этому поводу. Вы, наверное, заметили, Катрин, что некоторые из наших сегодняшних посетителей проехались по поводу моей работы.
— Да, я обратила на это внимание. Но почему вы представились нам как мистер Алджер и скрыли свое настоящее имя?
— Из гордости, наверно.
— Разве нужно стыдиться честного заработка только потому, что вы носите титул лорда? — сразу отреагировала мисс Теккерей.
— Я не имел в виду стыдиться работы. Просто неприятно признавать себя отщепенцем в собственной семье. Я старался сойти за добропорядочного трудолюбивого джентльмена скромного достатка.Что касается других обитателей дома, мне казалось, что ко мне отнесутся лучше без титула. Титулованная особа, снимающая дешевую квартиру в этом районе — согласитесь, что это вызвало бы ненужные подозрения. Никто бы просто не поверил, вы — в том числе.
Мисс Теккерей кивнула в знак согласия с его доводами.
— Мудро поступили, милорд. Шарки вас тут же обворовал бы, а мисс Уэйтли…
— Все это очень странно! — сказала я. — Неужели вы не могли исправиться, не поселившись на Дикой улице?
— Может быть, и мог. Но сначала отец был очень зол. Зарплата, которую он мне платит, не позволяет снимать квартиру в Олбани или подобном респектабельном районе. Он считал, что я ни на что не гожусь и хотел проучить меня. Впоследствии, когда мы помирились и успокоились, у меня все же не исчезло желание показать ему, что я на что-то гожусь.
— Ну, хорошо, теперь вы его убедили и должны вернуться домой. Здесь неподходящее место для джентльмена! — сказала я строго.
— Не думайте, что вам удастся так легко избавиться от меня, Катрин. Положенный мне год я здесь доживу. Я нахожу Дикую улицу вполне подходящей… теперь, — он сделал ударение на последнем слове и заглянул мне в глаза, желая дать понять, что причиной его изменившегося отношения к улице являюсь я.
Мисс Теккерей вдруг решила, что нужно приготовить ужин поплотнее и, извинившись, оставила нас вдвоем. Ей показалось, что в воздухе запахло романтикой, у меня, однако, было совсем иное мнение на этот счет.
— Как насчет ваших дел с Шарки? — спросила я.
Вы уверены, что лорду Долману будет приятно услышать, что вы помогаете карманному воришке?
— Он любит, когда заблудшие души возвращаются на стезю добродетели.
— Вам никогда не удастся вернуть на эту стезю Шарки.
— Никогда не употребляйте слова «никогда». Мне же удалось изменить самого себя.
— Неужели вы были настолько плохи?
— Не умел ценить время и деньги, бросал их на ветер. Не совращал невинных барышень, не мухлевал в карты, не убивал. Насколько я был плох, судите сами. Как вы считаете, я был исправим или безнадежен? — в его улыбке был вызов и приглашение к поединку.
— Я не настолько хорошо знаю вас, чтобы об этом судить.
Он изучающе посмотрел на меня и сказал:
— Полагаю, что если найдется серьезная добропорядочная леди, которая не позволит мне отклониться от взятого курса, я смогу стать почтенным членом общества. — Он отставил бокал с шерри и взял мои пальцы в ладонь. Я отдернула руку. — Что вас так беспокоит, Катрин? Шахматы? Хрустальный набор для вина? Что плохого в том, что я люблю шахматы? Шахматный набор — подарок матери ко дню рождения. Ему уже несколько лет. Я считал, что не нарушу договора с отцом, если привезу эту вещь сюда. А хрустальный графин и бокалы… Что ж, я могу обходиться без камердинера, как видите, без лакея и без разных полезных удобств, но пить вино из чашки выше моих сил. Чтобы приобрести этот хрустальный комплект, я заложил жемчужные запонки.
— У вас на все готов ответ.
— В отличие от вас — вы так и не ответили на мой вопрос.
— Вы не задавали вопроса.
— Это был косвенный вопрос. Я хотел спросить, не имеете ли вы желания заняться перевоспитанием человека, никогда не поступающего по правилам хорошего тона, если он горит желанием пройти курс перевоспитания под вашим руководством?
— У меня такое впечатление, что на Дикой улице найдется великое множество людей, нуждающихся в моих усилиях больше вас, лорд Алджернон.
— Друзья называют меня Алджи, Катрин.
— Я познакомилась с вами только час назад, лорд Алджернон. Это обстоятельство несколько отдаляет период нашего сближения, не так ли? Я не разрешаю называть меня по имени при таком коротком знакомстве.
— О, нет! Я ведь знаю вас уже несколько дней. Вы ведь остаетесь мисс Ирвинг из Рэдстока?
— Вы абсолютно правы. Меня зовут мисс Ирвинг, и буду признательна, если вы меня так будете называть.
— Отнюдь. Я свою привилегию заработал нелегким трудом и не собираюсь от нее отказываться. Как видите, я еще не полностью усвоил хорошие манеры, надо мной можно поработать.
У меня возникли опасения, что он способен выкинуть еще какой-нибудь неподобающий номер, но, к счастью, вошла мисс Теккерей с блюдом холодной баранины, и наше уединение было прервано.
Мисс Теккерей подвергла его детальному, хоть и весьма вежливому, допросу о семье, о доме и прочих деталях, которые свидетельствовали, что она твердо намерена рассмотреть его под микроскопом потенциального претендента на мою руку и сердце. Я слушала внимательно, но постаралась придать лицу недовольное выражение, чтобы скрыть свой интерес. Мы почти закончили чаепитие, когда хлопнула входная дверь и кто-то вошел. Я обратила внимание, что Алджер сидел лицом к двери, чтобы видеть холл и всех входящих.
— Это не мисс Уэйтли, — заметила я. Быстрые шаги удалялись вверх по лестнице, пения слышно не было.
— Шарки, — сказал Алджер, зловеще улыбнувшись. — Прошу извинить, леди. Я должен обсудить с Шарки небольшое дельце. Благодарю за приятный вечер.
Мы заверили, что тоже получили большое удовольствие от театра. Алджи решительным шагом направился к лестнице, я прокричала вдогонку:
— Алджи, умоляю, не поднимайте шума в такой поздний час. Лучше выведите его на улицу и там делайте, что хотите.
— Вы не услышите стук падающего тела, — отозвался он и побежал наверх.
Я вышла в холл и прислушалась. Сверху не доносилось ни звука. Я боялась, что они могут разбудить миссис Кларк и Джимми, их комната находилась как раз под квартирой Шарки. Пришлось подняться на второй этаж и прислушаться. Из комнаты Алджера доносился приглушенный смех. Оба, видно, наслаждались мирной беседой. Затем заговорил Алджер, но отнюдь не сердитым тоном. Казалось, он о чем-то спрашивал, но разобрать слов я не могла.
Шарки говорил громче, его ответ я без труда уловила:
— Я шел за ней до дома. Он к ней не подходил. Думаю, вы ошибаетесь на его счет, Алджи. Он не проявляет интереса к девице, не похоже.
Алджи что-то невнятно ответил. Шарки сказал:
— Не волнуйтесь, я послежу за ней. Но завтра вечером вы меня смените, если не хотите, чтобы я отменил визит в аббатство Стоп-Хоул.
Алджи громко запротестовал против отсрочки визита в аббатство.
Я тихо спустилась вниз и прошла к себе в спальню. Аббатство Стоп-Хоул — это воровской притон, где продается краденое. Но лорд Алджернон, великий реформатор, не только не отговаривал Шарки, а даже, казалось, настаивал на поездке туда. Так как Шарки интересовался мнением своего собеседника, то можно было сделать вывод, что он совершал поездку по просьбе Алджернона. Итак, Алджернон посредничал в перепродаже краденого. Что скажет, а еще лучше — сделает его отец, когда узнает об этом?
Сразу же все, что рассказал Алджернон об отце, приобрело иную окраску. Ни один богатый, с положением отец не заставит сына жить в такой бедности в неподобающем районе. Алджернон поселился на Дикой улице, чтобы быть ближе к компаньону — отвратительному мистеру Шарки. Здесь легче было делить добычу. Сомнений не оставалось — Алджернон преступник.
Еще один грех я оставила напоследок. Помимо преступной деятельности, Алджернон был увлечен какой-то девицей, приставив Шарки шпионить за ней и разузнавать, с кем она встречается. Кто это мог быть? Гордая красавица, знавшая о занятиях Алджернона? Алджернон пытался умаслить меня, чтобы я не мешала в его грязных делах. Если бы я знала это прошлой ночью, я бы отправила их на Боу-Стрит.
Теперь было уже поздно. Улик у меня не было. Хорошо, что леди Прайор получила свои вещи назад. Все же мне удалось их перехитрить на этот раз. И я снова попытаюсь их обойти завтра. Шарки отправится в аббатство Стоп-Хоул. Очень возможно, что он вернется с ворованными вещами. Я послежу за ним. Если с улицы он проследует к Алджеру с оттопыренными карманами, я вызову полицию.
Уже гораздо позднее, когда я совсем засыпала, вдруг вспомнилось, что Алджернон не отчитал Шарки за просроченный билет. Его нисколько не волновало, что он выставил нас на позор перед всем обществом. Это укрепило меня в намерении как можно скорее продать дом и вернуться в Рэдсток.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На следующий день я встала рано. До завтрака прошла в кухню и дала задание Мулларду отскрести и покрасить заново парадную дверь. Он с удовольствием уплетал яичницу в компании Мэри Фриман. Мэри совершила чудо с кухней. Хотя все в ней было старым, но она выскребла поверхности, отмыла стены и кухня засияла чистотой. Сама девушка, в чистом переднике и белоснежном чепце, скрывавшем волосы, выглядела образцом чистоплотности и опрятности. Все было приведено в такой образцовый порядок, что у меня поднялось настроение, а соблазнительный аромат свежего кофе сделал почти счастливой.
Я захватила в столовую чашечку кофе, чтобы скоротать время до завтрака и просмотреть журналы в поисках агента по продаже недвижимости. За этим занятием меня застала миссис Кларк, заглянувшая в комнату. Она была бледна и казалась утомленной. Ее рабочая одежда поражала скромностью, но ни бедное платье, ни усталость не могли скрыть ее незаурядной естественной красоты. Я поздоровалась и осведомилась о здоровье Джимми.
— Доброе утро, мисс Ирвинг, — сказала она. — С Джимми все в порядке, спасибо. Режутся зубки, он не спал ночью, но все обойдется. Я хотела попросить вас об одном маленьком одолжении. Сегодня должна придти посылочка от моей тети. Она пересылает для Джимми одежду, оставшуюся от ее детей. Не откажите в любезности забрать ее для меня. Я зайду за ней после работы. Или попросите мисс Лемон забрать ее, если она будет мешать.
— Буду рада оказать услугу, миссис Кларк.
— Спасибо. Надо бежать. Мадемуазель Лалонд очень сердится, если я опаздываю.
Я слышала, как в холле она перебросилась парой слов с Шарки. Так велико было ее обаяние, что даже Шарки менял с ней тон.
— Мне с вами по пути, миссис Кларк, — сказал он. — Я вас провожу, если не возражаете.
— Буду рада, мистер Шарки. Мне приходится проходить мимо угла, где ломают дом; когда я появляюсь, некоторые рабочие отпускают грубые шуточки в мой адрес.
— Уж это мы посмотрим! — с негодованием произнес Шарки.
— Обычно меня провожает мистер Батлер, но он… — дверь за ним быстро закрылась, поглотив конец фразы.
Вспомнив, что накануне мисс Теккерей читала «Обозрение» в гостиной, я пошла за газетой. Возвращаясь в гостиную, я встретила спускавшегося по лестнице лорда Алджернона.
— Доброе утро, Катрин, — сказал он, улыбаясь.
— Доброе утро, лорд Алджернон, — ответила я холодно. — Как прошло снятие стружки с Шарки? Должна похвалить вас за внимание к соседям — звука падающего тела я не слышала.
— Мы достигли компромисса. Он дал мне другие билеты — на этот раз не просроченные, в Друри-Лейн на завтра, чтобы загладить свою вину. Надеюсь, вы и мисс Теккерей не откажетесь сопровождать меня?
— Очень любезно, но мы предпочитаем знать наперед, что нас ожидает, когда выезжаем в свет с джентльменом.
— Поражен в самое сердце! — произнес он, скорчив гримасу отчаяния. — Теперь я не буду прощен до самого смертного часа, не так ли? Но я же сказал, что эти билеты в полном порядке.
— Уверена, что билеты в порядке. Может быть, полковник уступит мисс Уэйтли и она составит вам компанию? Мне нужно привести в приличный вид дом, я даю объявление о продаже. Вот как раз ищу агента, хочу зайти к нему сегодня.
Он вдруг нахмурился, не скрывая обиды.
— В чем дело, Катрин? — спросил он мягко.
— Столкнулась с печальной действительностью, которая вынуждает меня поторопиться. Жаль, но вам этого не понять, вы ведь не были на моем месте.
— Что вы хотите сказать?
— Умный пройдоха вроде вас должен сам догадаться.
Я повернулась и пошла в столовую, оставив его на нижней ступеньке лестницы, словно пораженного громом от изумления. Уже в комнате я подумала, что зря показала, как меня это задело. Мой гнев только заставит его соблюдать большую осторожность, что затруднит мне наблюдение за ним и Шарки. В следующий раз надо быть более сдержанной, но в театр я с ним решила не ехать.
Я нашла имена пары агентов, конторы которых располагались близко от дома, и обвела их кружочком, чтобы отметить места на карте тети Талассы. Из других событий этого утра заслуживает упоминания только письмо от папа. Он настойчиво советовал не спешить, привести дом в полный порядок и только потом выставить его на продажу. Чувствовалась руководящая рука миссис Хеннесси. Ее бы очень устроило, чтобы мисс Теккерей и я оставались подольше и предоставили ей зеленую улицу для реализации планов в отношении отца.
После завтрака Муллард начал скоблить парадную дверь. Чтобы различить краску, он использовал какой-то химикат с резким запахом. Этот запах распространился по всему дому, заставив мисс Уэйтли спуститься вниз с жалобами на головную боль. В половине двенадцатого она еще не успела надеть платья и сошла вниз в ярком цветастом халате.
— Это очень вредное вещество, мисс Ирвинг, — ныла она. — Оно вызывает страшную головную боль.
— Он почти закончил, мисс Уэйтли. Не смею вас задерживать, вижу, что вы занимались своим туалетом.
— Ах, чушь! Я до смерти устала от своих нарядов. Если мне еще раз придется надеть желтое платье, я сойду с ума. Кстати, мисс Ирвинг, что вы собираетесь делать с платьями тетушки, если не секрет? Я что подумала — у нас был почти одинаковый размер, у меня и миссис Каммингс, разве только она была пошире, а у нее были модные вещички. Я не смогу заплатить за все, но Джек, возможно, раскошелиться на пару фунтов. Он любит, когда я хорошо одета.
— Пожалуйста, мисс Уэйтли, зайдите и посмотрите. Я не возьму с вас платы, — добавила я.
Мисс Уэйтли пришла в восторг и тут же заставила меня называть ее Рини. В гардеробе тетушки ей многое пришлось по вкусу, включая шелковые чулки со спущенными петлями и старомодные туфли с огромными серебряными пряжками и прочими несуразными украшениями.
— Если вам что-то не нужно, предложите миссис Кларк, — сказала она. — Она отлично управляется с иголкой и ниткой. Вы бы видели, как аккуратно она починила рукав на сюртуке мистера Алджера. Он распоролся, когда Алджер помогал ей устанавливать кроватку. Конечно, она модистка все же. Если нужно что-то починить, она будет рада подработать. Она делает Алджеру все его носовые платки.
Я одобрила, что Алджернон нашел такой деликатный способ, чтобы помочь вдове. Приятно было сознавать, что он способен на деликатные поступки.
— Спасибо, Уэйтли, подумаю. Наверное, мистер Батлер тоже подбрасывает ей работу.
— Да, и даже старик Вивальди. Если хотите знать мое мнение, он положил на нее глаз. Я не раз видела, как он топчется у ее двери. Годится ей в отцы, старый пес. Конечно, для мистера Алджера он не соперник.
— Я уверена, что она выбрала мистера Батлера.
— Не очень то. Если Алджер ей подмигнет, Батлеру крышка. Еще бы, такой мужчина, как мистер Алджер. Он очень нежно относится к ней. Возит в своей карете, если ей нужно выйти вечером. Говорит, что навещает друзей покойного мужа. А я так думаю, что они катят в ближайшую пригородную гостиницу. От Алджера можно этого ожидать, он из таких, не так ли? И я была бы не против оставить шлепанцы под его кроватью — если вы понимаете, что я имею в виду, — добавила она, увидев мои широко раскрытые от удивления глаза. Меня потрясла не ее вульгарная манера изъясняться, а то, что Алджернон пытается соблазнить миссис Кларк. Я рассвирепела, но старалась не подать виду, чтобы не мешать ей рассказать другие подробности.
— Не хотите ли кофе, Рини? — предложила я.
— Не откажусь, дорогуша. У меня как раз кончился, последняя чашка была совсем без аромата.
Мы перешли в салон, я позвонила Мэри и попросила принести кофе. Рини сказала:
— Вам удалось сделать приятное место из этой крысиной норы, мисс Ирвинг. Кто бы мог подумать, что эта гостиная может так хорошо смотреться?
— Да, у комнаты хорошие пропорции, красивый камин. Мистер Алджер давно ухаживает за миссис Кларк?
— С того дня, как въехал в дом. Стоило ему увидеть ее, как он тут же начал давать авансы. Сначала в тот же вечер проторчал в ее комнате больше часа, мисс Лемон еще не работала у нее, — уточнила она, многозначительно качая головой. — Это он и устроил ей мисс Лемон, а я не удивилась бы, если бы он и зарплату платил ей сам. Ведь у нее только пенсия за мужа. Как она оплачивает няню на полный рабочий день?
— Но ведь она работает.
— О да! Но она однажды проговорилась, что всю зарплату откладывает, чтобы дать Джимми образование, извольте радоваться. И так оно и есть — я видела ее сберкнижку.
У меня было сильное желание спросить, как ей это удалось сделать, но я решила лучше промолчать.
Кофе сделал мисс Уэйтли еще более разговорчивой.
— Мистеру Батлеру это очень не по душе, — сказала она, не спуская глаз с бокала для вина.
Мне не хотелось поощрять ее страсть к спиртному, и я сделала вид, что не замечаю, куда направлен ее взгляд.
— Я слышала, как он выговаривает миссис Кларк, когда она уезжает с Алджерноном, — продолжала она. — Вы не понимаете, мистер Батлер — говорит она — мистер Алджер мне просто друг. Ха! С такими друзьями банкир не нужен. Домой возвращается вся сияющая от удовольствия после таких поездок, а на следующий день появляется новая вещица, я заметила. Маленький шкафчик в ее гостиной, она его называет шифоньер — дело не в названии — она получила его после первой ночи с Алджером. После второй прогулки появились часы. Не подумайте, что я завидую, пусть у нее будет. Старый Джек обещает мне часы уже целую вечность. Но я вытяну у него их, и очень скоро, вот увидите.
Рини быстро допила кофе и понесла добычу наверх. Я осталась одна и могла немного подумать. Миссис Кларк, несомненно, очень привлекательна. У меня уже давно возникло убеждение, что лорд Алджернон далеко не синий чулок и знает толк в женщинах. Шарки выслеживает какую-то красотку по его просьбе, теперь он пытается завоевать мое расположение и даром времени не теряет. Однако удивляло другое — что вдова так быстро ответила на его ухаживания. Мне казалось, что она полностью поглощена Джимми. Или она делает это ради ребенка, стараясь накопить для него больше денег? Это могло служить ей оправданием, но Алджернона такое поведение не украшало. И ради этого он связался с преступным миром, нарушает закон, разбил сердце собственного отца, не говоря уже о том, что и меня пытается заставить помогать этим беднякам.
Вошла мисс Теккерей, она расчищала место для цветника. Сообщив, что Муллард уже очистил дверь от старой краски, она предложила посмотреть, какой цвет он приготовил для покрытия.
Это оказался темно-зеленый насыщенный тон, как раз такой, как я хотела. Муллард также купил красивый дверной молоточек в виде львиной головы. Это придаст дому намек на элегантность, правда, с другой стороны, ветхость остальных деталей станет больше бросаться в глаза. Но, по крайней мере, не нужно будет пачкать руки, стучась в грязную дверь каждый раз, когда возвращаешься с улицы.
Посылка для миссис Кларк прибыла, когда мы все еще любовались молоточком. Я расписалась и отнесла наверх. Открыла мне мисс Лемон с Джимми на руках.
— Бедняжка, у него режутся зубки, — сказала она. — Если не трудно, положите посылку на диван, мисс Ирвинг.
Я с радостью воспользовалась еще одной возможностью зайти в квартиру. Мне ненасытное любопытство не давало мне покоя — хотелось еще раз взглянуть на шифоньер, первый подарок Алджи вдове. Это была элегантная вещица с китайским орнаментом вверху и ящиками внизу. В гостиной это был единственный новый предмет обстановки, выделявшийся на фоне изрядно подержанной мебели. В углу дивана лежал знакомый мне жилет в желто-коричневую полоску. Мисс Лемон заметила мой взгляд и покраснела.
Я захватила в столовую чашечку кофе, чтобы скоротать время до завтрака и просмотреть журналы в поисках агента по продаже недвижимости. За этим занятием меня застала миссис Кларк, заглянувшая в комнату. Она была бледна и казалась утомленной. Ее рабочая одежда поражала скромностью, но ни бедное платье, ни усталость не могли скрыть ее незаурядной естественной красоты. Я поздоровалась и осведомилась о здоровье Джимми.
— Доброе утро, мисс Ирвинг, — сказала она. — С Джимми все в порядке, спасибо. Режутся зубки, он не спал ночью, но все обойдется. Я хотела попросить вас об одном маленьком одолжении. Сегодня должна придти посылочка от моей тети. Она пересылает для Джимми одежду, оставшуюся от ее детей. Не откажите в любезности забрать ее для меня. Я зайду за ней после работы. Или попросите мисс Лемон забрать ее, если она будет мешать.
— Буду рада оказать услугу, миссис Кларк.
— Спасибо. Надо бежать. Мадемуазель Лалонд очень сердится, если я опаздываю.
Я слышала, как в холле она перебросилась парой слов с Шарки. Так велико было ее обаяние, что даже Шарки менял с ней тон.
— Мне с вами по пути, миссис Кларк, — сказал он. — Я вас провожу, если не возражаете.
— Буду рада, мистер Шарки. Мне приходится проходить мимо угла, где ломают дом; когда я появляюсь, некоторые рабочие отпускают грубые шуточки в мой адрес.
— Уж это мы посмотрим! — с негодованием произнес Шарки.
— Обычно меня провожает мистер Батлер, но он… — дверь за ним быстро закрылась, поглотив конец фразы.
Вспомнив, что накануне мисс Теккерей читала «Обозрение» в гостиной, я пошла за газетой. Возвращаясь в гостиную, я встретила спускавшегося по лестнице лорда Алджернона.
— Доброе утро, Катрин, — сказал он, улыбаясь.
— Доброе утро, лорд Алджернон, — ответила я холодно. — Как прошло снятие стружки с Шарки? Должна похвалить вас за внимание к соседям — звука падающего тела я не слышала.
— Мы достигли компромисса. Он дал мне другие билеты — на этот раз не просроченные, в Друри-Лейн на завтра, чтобы загладить свою вину. Надеюсь, вы и мисс Теккерей не откажетесь сопровождать меня?
— Очень любезно, но мы предпочитаем знать наперед, что нас ожидает, когда выезжаем в свет с джентльменом.
— Поражен в самое сердце! — произнес он, скорчив гримасу отчаяния. — Теперь я не буду прощен до самого смертного часа, не так ли? Но я же сказал, что эти билеты в полном порядке.
— Уверена, что билеты в порядке. Может быть, полковник уступит мисс Уэйтли и она составит вам компанию? Мне нужно привести в приличный вид дом, я даю объявление о продаже. Вот как раз ищу агента, хочу зайти к нему сегодня.
Он вдруг нахмурился, не скрывая обиды.
— В чем дело, Катрин? — спросил он мягко.
— Столкнулась с печальной действительностью, которая вынуждает меня поторопиться. Жаль, но вам этого не понять, вы ведь не были на моем месте.
— Что вы хотите сказать?
— Умный пройдоха вроде вас должен сам догадаться.
Я повернулась и пошла в столовую, оставив его на нижней ступеньке лестницы, словно пораженного громом от изумления. Уже в комнате я подумала, что зря показала, как меня это задело. Мой гнев только заставит его соблюдать большую осторожность, что затруднит мне наблюдение за ним и Шарки. В следующий раз надо быть более сдержанной, но в театр я с ним решила не ехать.
Я нашла имена пары агентов, конторы которых располагались близко от дома, и обвела их кружочком, чтобы отметить места на карте тети Талассы. Из других событий этого утра заслуживает упоминания только письмо от папа. Он настойчиво советовал не спешить, привести дом в полный порядок и только потом выставить его на продажу. Чувствовалась руководящая рука миссис Хеннесси. Ее бы очень устроило, чтобы мисс Теккерей и я оставались подольше и предоставили ей зеленую улицу для реализации планов в отношении отца.
После завтрака Муллард начал скоблить парадную дверь. Чтобы различить краску, он использовал какой-то химикат с резким запахом. Этот запах распространился по всему дому, заставив мисс Уэйтли спуститься вниз с жалобами на головную боль. В половине двенадцатого она еще не успела надеть платья и сошла вниз в ярком цветастом халате.
— Это очень вредное вещество, мисс Ирвинг, — ныла она. — Оно вызывает страшную головную боль.
— Он почти закончил, мисс Уэйтли. Не смею вас задерживать, вижу, что вы занимались своим туалетом.
— Ах, чушь! Я до смерти устала от своих нарядов. Если мне еще раз придется надеть желтое платье, я сойду с ума. Кстати, мисс Ирвинг, что вы собираетесь делать с платьями тетушки, если не секрет? Я что подумала — у нас был почти одинаковый размер, у меня и миссис Каммингс, разве только она была пошире, а у нее были модные вещички. Я не смогу заплатить за все, но Джек, возможно, раскошелиться на пару фунтов. Он любит, когда я хорошо одета.
— Пожалуйста, мисс Уэйтли, зайдите и посмотрите. Я не возьму с вас платы, — добавила я.
Мисс Уэйтли пришла в восторг и тут же заставила меня называть ее Рини. В гардеробе тетушки ей многое пришлось по вкусу, включая шелковые чулки со спущенными петлями и старомодные туфли с огромными серебряными пряжками и прочими несуразными украшениями.
— Если вам что-то не нужно, предложите миссис Кларк, — сказала она. — Она отлично управляется с иголкой и ниткой. Вы бы видели, как аккуратно она починила рукав на сюртуке мистера Алджера. Он распоролся, когда Алджер помогал ей устанавливать кроватку. Конечно, она модистка все же. Если нужно что-то починить, она будет рада подработать. Она делает Алджеру все его носовые платки.
Я одобрила, что Алджернон нашел такой деликатный способ, чтобы помочь вдове. Приятно было сознавать, что он способен на деликатные поступки.
— Спасибо, Уэйтли, подумаю. Наверное, мистер Батлер тоже подбрасывает ей работу.
— Да, и даже старик Вивальди. Если хотите знать мое мнение, он положил на нее глаз. Я не раз видела, как он топчется у ее двери. Годится ей в отцы, старый пес. Конечно, для мистера Алджера он не соперник.
— Я уверена, что она выбрала мистера Батлера.
— Не очень то. Если Алджер ей подмигнет, Батлеру крышка. Еще бы, такой мужчина, как мистер Алджер. Он очень нежно относится к ней. Возит в своей карете, если ей нужно выйти вечером. Говорит, что навещает друзей покойного мужа. А я так думаю, что они катят в ближайшую пригородную гостиницу. От Алджера можно этого ожидать, он из таких, не так ли? И я была бы не против оставить шлепанцы под его кроватью — если вы понимаете, что я имею в виду, — добавила она, увидев мои широко раскрытые от удивления глаза. Меня потрясла не ее вульгарная манера изъясняться, а то, что Алджернон пытается соблазнить миссис Кларк. Я рассвирепела, но старалась не подать виду, чтобы не мешать ей рассказать другие подробности.
— Не хотите ли кофе, Рини? — предложила я.
— Не откажусь, дорогуша. У меня как раз кончился, последняя чашка была совсем без аромата.
Мы перешли в салон, я позвонила Мэри и попросила принести кофе. Рини сказала:
— Вам удалось сделать приятное место из этой крысиной норы, мисс Ирвинг. Кто бы мог подумать, что эта гостиная может так хорошо смотреться?
— Да, у комнаты хорошие пропорции, красивый камин. Мистер Алджер давно ухаживает за миссис Кларк?
— С того дня, как въехал в дом. Стоило ему увидеть ее, как он тут же начал давать авансы. Сначала в тот же вечер проторчал в ее комнате больше часа, мисс Лемон еще не работала у нее, — уточнила она, многозначительно качая головой. — Это он и устроил ей мисс Лемон, а я не удивилась бы, если бы он и зарплату платил ей сам. Ведь у нее только пенсия за мужа. Как она оплачивает няню на полный рабочий день?
— Но ведь она работает.
— О да! Но она однажды проговорилась, что всю зарплату откладывает, чтобы дать Джимми образование, извольте радоваться. И так оно и есть — я видела ее сберкнижку.
У меня было сильное желание спросить, как ей это удалось сделать, но я решила лучше промолчать.
Кофе сделал мисс Уэйтли еще более разговорчивой.
— Мистеру Батлеру это очень не по душе, — сказала она, не спуская глаз с бокала для вина.
Мне не хотелось поощрять ее страсть к спиртному, и я сделала вид, что не замечаю, куда направлен ее взгляд.
— Я слышала, как он выговаривает миссис Кларк, когда она уезжает с Алджерноном, — продолжала она. — Вы не понимаете, мистер Батлер — говорит она — мистер Алджер мне просто друг. Ха! С такими друзьями банкир не нужен. Домой возвращается вся сияющая от удовольствия после таких поездок, а на следующий день появляется новая вещица, я заметила. Маленький шкафчик в ее гостиной, она его называет шифоньер — дело не в названии — она получила его после первой ночи с Алджером. После второй прогулки появились часы. Не подумайте, что я завидую, пусть у нее будет. Старый Джек обещает мне часы уже целую вечность. Но я вытяну у него их, и очень скоро, вот увидите.
Рини быстро допила кофе и понесла добычу наверх. Я осталась одна и могла немного подумать. Миссис Кларк, несомненно, очень привлекательна. У меня уже давно возникло убеждение, что лорд Алджернон далеко не синий чулок и знает толк в женщинах. Шарки выслеживает какую-то красотку по его просьбе, теперь он пытается завоевать мое расположение и даром времени не теряет. Однако удивляло другое — что вдова так быстро ответила на его ухаживания. Мне казалось, что она полностью поглощена Джимми. Или она делает это ради ребенка, стараясь накопить для него больше денег? Это могло служить ей оправданием, но Алджернона такое поведение не украшало. И ради этого он связался с преступным миром, нарушает закон, разбил сердце собственного отца, не говоря уже о том, что и меня пытается заставить помогать этим беднякам.
Вошла мисс Теккерей, она расчищала место для цветника. Сообщив, что Муллард уже очистил дверь от старой краски, она предложила посмотреть, какой цвет он приготовил для покрытия.
Это оказался темно-зеленый насыщенный тон, как раз такой, как я хотела. Муллард также купил красивый дверной молоточек в виде львиной головы. Это придаст дому намек на элегантность, правда, с другой стороны, ветхость остальных деталей станет больше бросаться в глаза. Но, по крайней мере, не нужно будет пачкать руки, стучась в грязную дверь каждый раз, когда возвращаешься с улицы.
Посылка для миссис Кларк прибыла, когда мы все еще любовались молоточком. Я расписалась и отнесла наверх. Открыла мне мисс Лемон с Джимми на руках.
— Бедняжка, у него режутся зубки, — сказала она. — Если не трудно, положите посылку на диван, мисс Ирвинг.
Я с радостью воспользовалась еще одной возможностью зайти в квартиру. Мне ненасытное любопытство не давало мне покоя — хотелось еще раз взглянуть на шифоньер, первый подарок Алджи вдове. Это была элегантная вещица с китайским орнаментом вверху и ящиками внизу. В гостиной это был единственный новый предмет обстановки, выделявшийся на фоне изрядно подержанной мебели. В углу дивана лежал знакомый мне жилет в желто-коричневую полоску. Мисс Лемон заметила мой взгляд и покраснела.