Смит Кэтрин. Будь моим этой ночью

   Похоже, ее предложение доставило ему искреннее удовольствие.
   – Конечно. Мой друг Шапель рассказывал мне о красоте ваших роз, и мне захотелось на них посмотреть. Не окажете ли честь показать их мне?
   – О да, разумеется.
   Она приняла протянутую руку Молино. Интересно, Шапель попросил кого-нибудь из слуг срезать для нее цветок, или же он сам отыскал этот дивный бутон? Скорее всего кто-то другой сделал это по его просьбе, однако Прю больше нравилось представлять себе Шапеля в саду сразу после захода солнца, старательно отыскивающего в сгущающихся сумерках нужный ему цветок.
   – Я так рада, что мы с вами встретились, – сказала Прю, пока они не спеша прогуливались по саду – Сегодня утром я побывала на раскопках и узнала, что Маркус обнаружил там лестничный колодец. Он надеется найти вход в погреб не позднее чем через два дня.
   – Так скоро? – Лицо отца Молино выражало изумление и что-то еще. Страх? Как странно…
   – Да. Разве вы не рады?
   – Ужасно.
   – Прощу прощения, святой отец, мне показалось, вы не так довольны новостью, как я предполагала.
   Молино одарил ее спокойной, умиротворяющей улыбкой – улыбкой, на которую способны лишь люди, живущие в согласии со своей совестью.
   – Уверяю вас, моя дорогая леди, что если в этом погребе действительно находится Святой Грааль, мой восторг не будет знать пределов.
   Теперь смысл его слов понемногу прояснялся.
   – Вы не уверены, что мы открыли его истинное местонахождение?
   Священник покачал головой:
   – Ни в коем случае не хочу преуменьшать ваших заслуг или заслуг мистера Грея, но мне уже приходилось наблюдать слишком много подобных вылазок – и печальных последствий, к которым приводила их неудача.
   В его теплом взгляде было столько проницательности и опыта, что Прю невольно отвернулась. О неудаче думать не хотелось. Только не сейчас.
   – Но на этот раз все должно окончиться благополучно.
   Господи, до чего же противны жалобные нотки в собственном голосе!
   Молино потрепал ее по руке:
   – Да. И ради вашего же блага я надеюсь, что так оно и случится. Но все же советую соблюдать осторожность, мисс Райленд.
   – Осторожность? О чем вы?
   – Все эти тайники тщательно скрывались от посторонних глаз не просто так. На то имелись свои причины. Пожалуйста, не заходите туда одна. Обязательно возьмите с собой Шапеля или меня. Не хочу показаться самонадеянным, но мы с ним оба знаем, каких ловушек следует остерегаться.
   – Ловушек? – Маркус ничего не говорил ей о ловушках или тому подобных опасностях!
   Огорчение, по-видимому, слишком явственно отразилось на ее лице, поскольку священник снова потрепал ее по руке.
   – Не сомневаюсь, мистер Грей тоже принял в расчет такую возможность, однако мне, старику, будет спокойнее, если вы двое возьмете кого-нибудь из нас с собой.
   Просьба показалась Прю не такой уж значительной – кроме того, Маркус и его люди легко смогут взять верх над священником и даже Шапелем, если только те вздумают украсть у них Грааль.
   – Я поговорю об этом с мистером Греем, однако не вижу причин, почему вы не можете нас сопровождать, святой отец.
   Улыбка на лице священника была столь радушной и светлой, что его трудно было заподозрить в каких-либо недостойных замыслах.
   – Благодарю вас, моя дорогая. А, вот и ваш розарий! Какая красота!
   Отпустив ее руку, Молино направился к розовым кустам и с выражением неподдельной радости на лице принялся рассматривать ряды бутонов самых разных оттенков. Прю наблюдала за ним с улыбкой, однако после предостережений священника на сердце у нее было неспокойно.
   А еще более беспокоило ее сознание того, что если в погребе их и впрямь поджидала какая-то неведомая опасность, она предпочла бы видеть с собой именно Шапеля.
   – Ну, как она?
   Отец Молино, который как раз в этот момент смахивал пушинки с вечернего пиджака Шапеля, остановился. Пожилому священнику почему-то доставляло удовольствие брать на себя роль его камердинера – или отца.
   – Она показалась мне вполне здоровой, мой друг. Настроение у нее бодрое, и если не считать небольшой усталости, никаких иных признаков недуга я не заметил.
   Оправив рукава, Шапель кивнул:
   – Хорошо.
   Однако после того как Прю упала возле самой его двери, не оставалось сомнений, что с ней что-то было неладно. Люди обычно не корчатся от боли без причины. Какая-нибудь болезнь или травма могли объяснить ее стремление найти Грааль – и ради самой Прю он надеялся, что ей удастся обнаружить в старинном погребе именно то, что она искала.
   – Что, если они отыщут Святой Грааль?
   Взгляд Молино поймал его собственный, отражавшийся в зеркале. Улыбка на лице священника была преисполнена спокойствия и терпения, как у родителя, наблюдающего за любознательным, но заблуждающимся ребенком.
   – Грааля там нет.
   – Откуда ты знаешь?
   Он пожал плечами:
   – Просто знаю, и все. Что бы там они ни нашли в погребе, это будет не Святой Грааль. Я лишь надеюсь, что это будет и не Чаша Крови тоже.
   Сама мысль, что Прю может испить из чаши проклятия, думая, что пьет из источника жизни, была нестерпимой.
   – Ей ни в коем случае нельзя позволять пить из нее, пока мы окончательно в этом не убедимся.
   Молино в последний раз прошелся щеткой по пиджаку.
   – Это ясно и без слов. Нам придется положиться на твое зрение и память, поскольку мои уже далеко не те, что были когда-то. Ты ведь узнаешь ее, да?
   Шапель уставился на свое отражение. Его внешность уже не приводила его в расстройство, как прежде. Лицо в зеркале было тем же самым, которое он видел в течение столетий. Его лицо.
   – Да, я ее узнаю, – заявил он твердо. – Как будто я могу ее забыть!
   Каждая трещинка, каждый изъян, каждый дюйм потускневшего серебра чаши навеки запечатлелись в сознании. Эта чаша стала его повелительницей, его проклятием, его бичом – сосуд, из которого он испил по собственной воле.
   Молино между тем оправил плечи пиджака Шапеля. Костюм из неплотной черной шерсти сидел как влитой, контрастируя с накрахмаленной белой рубашкой и галстуком винного цвета. Шесть столетий назад ему и в голову бы не пришло одеваться подобным образом.
   – Мисс Райленд предполагает, что рабочие откопают дверь в погреб в течение ближайших двух дней. Насколько я понимаю, они даже собираются отметить это событие праздником. Нам нужно быть наготове.
   Шапель отвернулся от зеркала:
   – Надеюсь, мне удастся проникнуть внутрь погреба раньше.
   – Надеешься? – Лоб Молино пересекла хмурая складка. – Ты просто обязан туда попасть. Иначе они могут найти Темпла, а нам ни в коем случае нельзя так рисковать.
   – Я не чувствую его присутствия здесь.
   – Он может умышленно мешать тебе, чтобы оградить себя.
   – Да, пожалуй. – Шапель понимал, что Молино вполне мог быть прав. Однако ему казалось, что если Темпл и в самом деле находится где-то рядом, то чем-нибудь себя выдаст.
   Рука священника успокаивающе похлопала его по плечу.
   – Я знаю, тебе не хотелось бы вступать с ним в борьбу, мой друг. И я молю Бога, чтобы до этого не дошло. Темпл многим пожертвовал, чтобы защитить ложный Грааль, и будет жаль, если ему придется принести в жертву и самого себя.
   Шапель отвернулся.
   – Особенно мне, из всех людей на свете.
   Пальцы Молино крепче сжали его плечо.
   – Твоей вины тут нет. Ты же не заставлял других пить из этой чаши.
   – Нет, не заставлял. – Однако именно он по глупости сделал первый глоток, зная, что остальные последуют его примеру. Ни один из них не позволил бы другому рисковать в одиночку.
   Конечно, при необходимости он сумеет справиться с Темплом, но лишь в том случае, если в погребе действительно Чаша Крови. Несмотря на заверения Молино, сокровище, спрятанное на склоне холма, вполне могло оказаться тем самым, которое искала Прю.
   И Шапель будет продолжать надеяться, ибо скорее предпочел бы видеть торжество на лице Прюденс Райленд, чем убить старого друга.

Глава 6

   Обед потребовал от Шапеля немалых усилий. Он наслаждался каждым куском пищи, однако еще больше его голод разжигали люди, сидевшие рядом. Это вызывало у него угрызения совести, ведь со многими из них он уже успел познакомиться и подружиться. Молино перед самым обедом дал ему небольшой пузырек со своей кровью, чтобы добавить в бокал вина, однако Шапелю до сих пор еще не представился случай это сделать.
   – И как долго вы жили в Париже, мистер Шапель?
   Вопрос задала Прю. Молино оказался прав – она выглядела вполне здоровой и, как никогда, прекрасной, за что он был признателен Богу. К несчастью, именно ее присутствие смущало больше всего, а теплый, сладковатый запах ее тела вызывал ноющую боль в клыках.
   Примерно шесть столетий. Разумеется, он не мог сказать это вслух.
   – Мне кажется, я провел там целую вечность, мисс Райленд.
   Ее сестра Матильда, которой уже приходилось бывать в Париже вместе с мужем, мечтательно улыбнулась. Это была очаровательная молодая женщина с рыжими волосами, светло-карими глазами и носиком, усеянным веснушками.
   – Фредерик и я ездили в Париж прошлым летом. Я просто в восторге от местных кафе… после них я так поправилась!
   Все дружно рассмеялись, и Шапель тоже улыбнулся.
   – Наверное, жизнь в нашей деревне по сравнению с Парижем покажется вам слишком незатейливой, мистер Шапель.
   Он снова посмотрел на Прю. Господи, до чего же прелестной она выглядела сегодня! Несколько недель на пирожных, и она станет таять в его объятиях и у него на языке…
   Проклятие! Надо как можно скорее добавить кровь Молино в вино, иначе он начнет пускать слюни, как какой-нибудь вшивый оборотень.
   – Я нахожу это место очаровательным, мисс Райленд. Прошу прощения, но я, кажется, уронил свою салфетку…
   Под этим предлогом Шапель откупорил пузырек, одним глотком осушил его, выпрямился и снова уселся в кресло.
   Никто за ним не наблюдал – странность, которая его поразила. Ведь с самого прибытия в Роузкорт его обитатели относились к нему и Молино, словно к каким-нибудь диковинкам, и то, что впечатление новизны постепенно сходило на нет, давало ему столь желанную передышку, а заодно и возможность понаблюдать за окружающими.
   Прюденс сидела за столом в третьем кресле по правую сторону от него. Ее густые, пышные волосы были уложены в изящный завиток, открывавший его одобрительному взору скульптурные линии лица. Мягкое освещение и платье фиалкового цвета придавали ее щекам нежно-розовый оттенок, а карим глазам – яркий блеск. Конечно, за столь долгую жизнь Шапель должен был встречать и более прекрасных женщин, но, право же, не мог припомнить, когда именно.
   – Мистер Шапель? – вступил в разговор отец Прю.
   Проклятие! Очевидно, он собирался выговорить своему гостю за то, что тот уставился на его дочь, словно пес на жирную косточку.
   – Да, сэр?
   Томас Райленд сделал гримасу:
   – Пожалуйста, зовите меня по имени. «Сэр» напоминает мне директора в моей старой школе, которого я терпеть не мог.
   Шапель улыбнулся, что в последние дни случалось довольно часто:
   – Что ж, вполне справедливо – но только если вы будете звать меня просто Шапель.
   – Я как раз собиралась спросить вас об этом, мистер Шапель. – Прю поднесла бокал вина к чуть подкрашенным губам.
   Его брови изогнулись.
   – О моем имени?
   Она вытерла губы салфеткой.
   – Да. Простите мне мою дерзость, но почему вас зовут просто «Шапель»?
   Все взгляды снова оказались прикованы к нему, словно каждый из присутствовавших хотел задать ему тот же самый вопрос – все, кроме, разумеется, Молино.
   – Сочту за честь удовлетворить ваше любопытство, мисс Райленд. Я был подкидышем, найденным на ступеньках часовни, и получил имя от святых отцов, которые взяли на себя заботу обо мне. – Все это не было ложью. Он лишь не стал упоминать, что был тогда уже взрослым мужчиной и с тех пор прошли целые века.
   На лицах Кэролайн и Матильды отразились сочувствие и некоторая неловкость – без сомнения, они приняли его за незаконнорожденного ребенка, брошенного за ненадобностью. Однако это все же было предпочтительнее горькой правды, поэтому оставалось лишь терпеть их жалость.
   Прюденс же только улыбнулась и перевела все внимание на Молино.
   – И вы были одним из тех, кто его растил, святой отец?
   В другое время и в другом месте этот вопрос наверняка вызвал бы смех. Если кто-то из них и наблюдал за тем, как рос другой, то это Шапель за Молино, а не наоборот.
   – Да. – Священник с улыбкой взглянул на Шапеля, в его глазах блеснул лукавый огонек. – Но я несу ответственность исключительно за его добродетели, мисс Райленд.
   И снова озорной взгляд карих глаз переметнулся на Шапеля.
   – Ах вот как? Стало быть, у вас есть и пороки, мистер Шапель? Без сомнения, отец Молино никогда не стал бы вводить нас в заблуждение на этот счет.
   Шапель отпил вина.
   – Святой отец охотно ввел бы вас в заблуждение, если бы его излишняя откровенность могла поставить меня в неловкое положение, мисс Райленд, – впрочем, разве не сделал бы любой из нас то же самое для родного человека?
   Все четыре сестры Райленд дружно рассмеялись и принялись вспоминать подобные истории друг о друге – что, к счастью, снова отвлекло их внимание от Шапеля. Он не привык к столь пристальным взглядам, и при ближайшем рассмотрении его усилия казаться человеком могли пойти прахом.
   За десертом Томас Райленд предложил Шапелю и отцу Молино свободно пользоваться его обширной библиотекой для любых личных и профессиональных нужд. Шапель не стал говорить, что Прюденс уже дала ему немало книг для тщательного изучения. Едва ли джентльмен мог объявить при всех за обедом, что незамужняя дама поднялась одна к нему в комнату.
   После десерта, когда Шапель уже собирался выскользнуть наружу, чтобы немного подышать свежим воздухом, свободным от густого запаха человеческого жилья, к нему неожиданно подошел Маркус Грей.
   Этот человек, этот смертный, был молод, красив и проводил много времени в обществе Прю. Шапель не питал к нему теплых чувств, но и презирать его было не за что.
   – Мистер Шапель! – Голос молодого человека прозвучал чуть слышно и на удивление почтительно. – Со слов мисс Райленд, я понял, что вы обладаете значительными познаниями о Граале.
   – Да, можно сказать и так. – Выходит, Прю обсуждала его с Маркусом?
   – И что вы считаете своей главной сферой компетенции?
   – Средневековые предания, – ответил он первое, что пришло ему на ум.
   – Тогда, наверное, вам многое известно о рыцарях-тамплиерах и их изгнании из Франции?
   Конечно, Шапель не мог признаться мистеру Грею, что в свое время служил в отряде солдат короля Филиппа Красивого.
   – О да. Я слышал о тамплиерах.
   Голубые глаза блеснули неподдельным интересом, щеки разрумянились. Шапель чувствовал запах теплой крови, струившейся по жилам юноши, и сердце его учащенно забилось. Конечно, он не испытывал никакого интимного влечения к этому молодому человеку, однако когда речь шла о крови, демону внутри его не было никакого дела до пола жертвы.
   – Возможно, мы еще найдем время поговорить о тамплиерах, пока вы здесь.
   Шапель кивнул. Сначала придется достаточно насытиться.
   – Что ж, это доставит мне удовольствие. – При условии, однако, что он не выдаст каких-нибудь сведений, источник которых не сможет объяснить.
   Когда Шапель уже собрался уйти, молодой человек положил руку ему на предплечье. Шапель невольно уставился на покрытые бронзовым загаром пальцы. Это были не руки ученого, но скорее покрытые грязью и мозолями руки воина. Их вид напомнил о тех далеких временах, когда его собственные руки выглядели точно также и все, в чем он нуждался, были его друзья и верный меч.
   Его пристальный взор, должно быть, обескуражил мистера Грея, поскольку тот ослабил хватку и подался в сторону, словно от дикого пса. Вопреки голосу рассудка Шапель поднял глаза – и тут же встретил вопросительный взгляд молодого человека.
   – Вы что-то еще хотели сказать, мистер Грей?
   На сей раз в голубых глазах отражался не страх, а интерес. По правде говоря, это принесло Шапелю не столько облегчение, сколько беспокойство.
   – Мисс Райленд говорила мне о том, что вы предпочитаете бодрствовать по ночам, мистер Шапель. Если вам угодно осмотреть место раскопок, я буду счастлив сопровождать вас туда как-нибудь вечером, в сумерках, чтобы вы могли понаблюдать за ходом работ.
   Был ли Маркус Грей исключительно вежлив или на редкость глуп? И в том и в другом случае Шапель вынужден был выдавить из себя какой-нибудь ответ.
   – Благодарю вас. Это доставит мне большое удовольствие.
   Придется взять с собой Молино или любого другого человека, способного вонзить в него нож, если только ему вздумается посягнуть на горло Маркуса. Сам того не подозревая, молодой человек предложил себя в качестве жертвы.
   Или же наоборот?
   Шапель уже собирался удалиться, но тут Маркус снова остановил его:
   – Вы, случайно, не знаете что-нибудь о группе наемников, которых король Филипп послал за Святым Граалем во время своего рейда против тамплиеров?
   Удивление и боль разом обрушились на Шапеля. Образы прошлого вторглись в сознание прежде, чем он успел оградить себя от них – образы шестерых друзей, таких дерзких, полных жизни и до глупости самоуверенных.
   – Да, – с трудом выговорил он, словно звук собственного голоса стал для него невыносимым. – Знаю.
   Но откуда, черт возьми, о них узнал Маркус Грей?
   Чьи-то шаги послышались за его спиной. Маркус Грей подошел к нему поближе. Господи, до чего же глуп этот юноша! Шапель даже не обернулся. Он понимал, что должен был это сделать, но тогда Маркус по одному выражению его лица сразу заподозрил бы неладное.
   – Вам что-нибудь известно о человеке по имени Дре Боврэ?
   Шапель закрыл глаза, в груди все снова привычно сжалось, едва перед мысленным взором возникло лицо Дре. Знал ли он его? У него едва не вырвался горький смешок. Еще бы!
   На сей раз он обернулся к собеседнику, стараясь ничем себя не выдать.
   – Да, я кое-что о нем слышал.
   Лицо Маркуса прояснилось.
   – В таком случае нам непременно нужно будет найти время для беседы. Исследование всего, что связано с этими наемниками, и в особенности Боврэ, стало для меня навязчивой идеей.
   Было ли это простым совпадением или же тут крылось нечто зловещее? Неужели Бог испытывал его таким способом? Молино сказал бы, что тем самым Шапелю давалась возможность избавиться от обуревавших его демонов, однако сам Шапель смотрел на вещи иначе. Для него не существовало пути к избавлению – по крайней мере пока.
   – Конечно. Если только я смогу предоставить вам какие-нибудь новые сведения, то сделаю это с большим удовольствием. А теперь, с вашего позволения, я должен откланяться.
   Грей выглядел немного смущенным.
   – О да, разумеется. Прошу прощения, если я вас задержал.
   Шапель через силу улыбнулся:
   – В этом нет нужды. Приятного вечера, мистер Грей.
   Оставив молодого человека в столовой, Шапель выскользнул из комнаты через раздвижные двери и оказался один на небольшой террасе, выходившей в сад.
   Здесь царила тишина, воздух был наполнен ароматами моря и влажного песка, животных и цветов. Шапель зажег сигарету, чтобы заглушить остатки запаха человеческой плоти, однако это оказалось куда более трудным делом, чем он мог себе представить. По-видимому, Бог и впрямь решил его испытать.
   Тут внимание Шапеля привлек едва слышный шум за его спиной, уже привычное ощущение чьего-то присутствия накрыло его, подобно волне. Молино.
   – С тобой все в порядке, мой друг?
   Шапель в ответ только пожал плечами. Нет, с ним явно не все было в порядке. Клыки выдавались из десен достаточно, чтобы прикусить внутреннюю часть нижней губы, и он ощущал снедающий его голод.
   Молино поравнялся с ним, и Шапель скорее почувствовал, чем увидел, как его друг раскрыл ладонь. Опустив глаза, он увидел, что тот протягивает ему какую-то бутылочку. Шапелю не нужно было объяснять, что именно в ней находилось, хотя бутылочка вмещала в себя чуть больше крови, чем те пузырьки, которыми его обычно снабжал Молино.
   – Тебе трудно себя контролировать, не так ли?
   – Да. – Шапель протянул дрожавшую руку к бутылочке, и как только его пальцы сомкнулись вокруг нее, им вдруг овладело непонятное ощущение. Нет, не непонятное. То самое ощущение. Выхватив у священника бутылочку, Шапель вдруг со сверхъестественной быстротой набросился на Молино. Вцепившись в его плечи, он увлек его в тень и прижал к нагревшейся за день каменной стене дома.
   Глаза Молино округлились от страха.
   – Шапель, что ты делаешь?
   – Ты искушаешь меня всем этим. – Шапель потряс бутылочкой перед самым носом старика. – Ты ведь знал, чем это для меня может обернуться, не так ли, старина? И несмотря ни на что, привез меня сюда. А это значит, что ответственность за безопасность всех людей в этом доме лежит на твоих высохших плечах. Самое лучшее, что ты можешь сделать для меня сейчас, – это открыть мне вену – или, вернее, позволить мне сделать это за тебя.
   От возбуждения в его челюстях покалывало, на языке выступила слюна.
   Молино встретился с ним взглядом, и Шапель заметил в глазах друга отражение огня, вспыхнувшего в его собственных.
   – Мне очень жаль, что тебе приходится так страдать, но я уверен, ты сам этого не хочешь.
   – Вот как? – Шапель рассмеялся тихо и зловеще. – О нет. Хочу и сделаю. И ты это знаешь.
   – Но ты же не какое-нибудь чудовище. Ты не убийца!
   – Убийца? Я не собираюсь убивать тебя, Молино. Я лишь хочу получить от тебя больше, чем ты давал мне до сих пор, маленький зануда. – Он терял над собой контроль, но почему-то это совсем не казалось неправильным. – Я хочу то, в чем ты до сих пор мне отказывал.
   – Я никогда и ни в чем тебе не отказывал. Это было твое решение – не использовать других людей, чтобы питаться кровью. Твой выбор. Твоя клятва. Неужели ты хочешь вернуться к этому теперь, когда у нас есть куда более важные дела?
   Шапель даже задрожал, пытаясь сдержать себя и не вонзить клыки в шею Молино. Он и сам хорошо понимал – стоит ему попробовать крови сейчас, и он убьет своего друга. Слишком много времени прошло с тех пор, как он делал это в последний раз, и, однажды начав, он уже не в силах будет остановиться. Чтобы утолить жажду, понадобился бы не один человек, а целая группа – как, например, гости на обеде у Райлендов.
   Прюденс. Одна мысль о ней должна была привести его в бешенство, но, как ни странно, вместо этого по телу пробежал холодок, укрощая затаившегося внутри демона и помогая ему взять себя в руки. Шапель ни за что на свете не стал бы причинять вреда никому из дорогих ей людей, а уж тем более самой Прю. Он не хотел, чтобы она узнала о том, кто он. Это должно было оставаться тайной для всех и в особенности для Прю. Не важно почему, но он уцепился за эту мысль и сумел совладать с собой.
   Шапель не спеша отпустил Молино, пригладив складки на пиджаке друга, и отвернулся. Затем откупорил бутылочку и одним глотком осушил ее, что облегчило голод и на время избавило от желания большего.
   – Мне очень жаль, – бросил он через плечо.
   – Мне тоже. Я не думал, что для тебя это будет так тяжело.
   Шапель усмехнулся:
   – Зато я думал, и не раз.
   Между ними воцарилось молчание. Собрав всю свою отвагу, Молино приблизился к другу.