Страница:
– Ты Анжелика?!!
Едва тот заговорил, все стало ясно: голубой, аж синенький:
– Ой, это у меня кличка такая. Моя любимая книжка про Анжелику. И фильмы я люблю про Анжелику и короля. Девчонки и дали кличку, мне она нравится.
– Анжелика, – прервала манерную речь танцора Кларисса, – расскажи, что такое консумация.
– Ой, ну это просто. – Анжелика выбрал в собеседники Руслана, говорил исключительно ему: – Вы приезжаете, вас селят в отель… Это хорошо, если в отель поселят, а то и в сарай какой-нибудь засунут. Меня так однажды поселили, что не мог дождаться отлета. Ни помыться, ни отдохнуть. Ну вот. А потом в кабаке или в казино вы даете представление. И после и до представления вас заставляют танцевать в салоне. Клиенты сидят за столиками и выбирают. Потом клиент подзывает официанта или того, кто занимается рекламой девушек, в разных странах этого человека называют по-разному. Тот приводит клиенту понравившуюся девушку. Она должна с ним потанцевать, посидеть за столом и постараться раскрутить его, ну, чтоб он как можно больше заказал еды и питья, особенно спиртного. Это выгодно боссу, за консумацию он и платит.
– И все? – спросил Руслан. – А если клиент захочет переспать с девушкой?
– Это уже как она решит. Есть девушки, которые едут только на консумацию, без танцев. Они выполняют любое желание клиентов. Этого мало, они должны держаться за клиента, то есть заиметь постоянного поклонника, который будет вываливать бабки за ее капризы. Девчонки с постоянным клиентом получают премии от босса.
– А парни тоже исполняют эту самую… консумацию? – с долей брезгливости спросил Сева.
– Вам будут говорить, что нет, – не верьте, – ответил не Севе, а Руслану Анжелика. – Только не во всех странах парни пользуются спросом. Например, в Турции в ходу одни девушки, да что говорить – мусульмане! Понимаете, они, может, и хотели бы с парнем завести адюльтер, да никогда в этом не признаются – их свои же заклеймят позором. В общем, варвары. А в европейских странах всякий товар в ходу. Но все равно парни не очень-то пользуются спросом, они, скорее, антураж девчонкам, поэтому их всегда в коллективах мало. Многие хореографы, зная, что балет едет на консумацию, парней вовсе не берут, особенно в экваториальные страны. Зачем ему пара-тройка дармоедов, которые лишь пляшут? Кстати, те девчонки, кто едет только на консумацию, хорошо зарабатывают, ну, кидают и балетмейстеру, они же едут с его балетом, находятся под его покровительством. А у танцовщиков руководитель нагло забирает бабки, дает мизер.
– Скажи-ка, пожалуйста, – обратился к нему Руслан, – что может с девушкой произойти, например, в Турции?
– Все, что угодно, – мгновенно ответил Анжелика. – И не только в Турции.
– Ну, а что это – все?
– Все. Понимаете, когда туда попадаешь, тогда и понимаешь: никто не даст тебе гарантий, что ты вернешься назад или хотя бы останешься невредимым.
– Пока у меня тоже все, – вздохнул Руслан.
– Иди, Анжелика, – сказала Кларисса. Когда он ушел, бросив в Руслана полный нежности взгляд, она дополнила его рассказ: – Как видите, это своеобразная форма проституции и приносит хороший доход хозяину заведения, куда везут балет. Поэтому я не вожу ребят. Представьте: растишь их с детства – я ведь еще в школе работаю хореографом, – знаешь семьи, чем ребята болели, в кого влюблялись, они становятся родными. Ну, и как их потом продавать? Лично я не могу.
– Спасибо, – поднялся Руслан, за ним Сева.
Они уже подошли к двери, как вдруг Кларисса догнала их:
– Я вспомнила одну вещь. Девочки говорили, что те, кто набирал балет в нашем городе, живут в Краснодаре. Может, это вам пригодится.
– Вы говорите – девочки, – сказал Руслан. – Кроме Насти, еще кто-то поехал?
– Из моих учениц поехали Настя и Роза Ибрагимова.
– Ибрагимова? Я слышал, она вернулась. Роза заходила к вам?
– Нет, – покачала головой Кларисса. – Думаю, тот, кто вам говорил, что Роза вернулась, обознался. Она бы обязательно зашла ко мне, обязательно.
Руслан еще раз поблагодарил, а Кларисса проводила его и Севу до выхода. Она смотрела через стеклянную дверь, как оба сели в машину, и думала о своих воспитанницах. К ней подошел Анжелика, полюбопытствовал:
– А кто тот, черненький, сбитенький?
– Майор милиции.
– Ну, прямо Жофрей де Пейрак, – мечтательно произнес он.
– Катись на эстраду, мужелюб, – беззлобно оттолкнула она юношу.
Сева плюхнулся на сиденье рядом с Русланом и посмотрел в сторону казино:
– Ах, казино, рулетка, бабки… Руслан, ты любишь азартные игры?
– Люблю одну. Со смертью, – и Руслан повернул ключ.
– Слушай, иди ты со своей любовью знаешь куда?..
Руслан сорвал машину с места. Путь их лежал в порт.
6
II. Не забудьте о вашей розе…
1
2
Едва тот заговорил, все стало ясно: голубой, аж синенький:
– Ой, это у меня кличка такая. Моя любимая книжка про Анжелику. И фильмы я люблю про Анжелику и короля. Девчонки и дали кличку, мне она нравится.
– Анжелика, – прервала манерную речь танцора Кларисса, – расскажи, что такое консумация.
– Ой, ну это просто. – Анжелика выбрал в собеседники Руслана, говорил исключительно ему: – Вы приезжаете, вас селят в отель… Это хорошо, если в отель поселят, а то и в сарай какой-нибудь засунут. Меня так однажды поселили, что не мог дождаться отлета. Ни помыться, ни отдохнуть. Ну вот. А потом в кабаке или в казино вы даете представление. И после и до представления вас заставляют танцевать в салоне. Клиенты сидят за столиками и выбирают. Потом клиент подзывает официанта или того, кто занимается рекламой девушек, в разных странах этого человека называют по-разному. Тот приводит клиенту понравившуюся девушку. Она должна с ним потанцевать, посидеть за столом и постараться раскрутить его, ну, чтоб он как можно больше заказал еды и питья, особенно спиртного. Это выгодно боссу, за консумацию он и платит.
– И все? – спросил Руслан. – А если клиент захочет переспать с девушкой?
– Это уже как она решит. Есть девушки, которые едут только на консумацию, без танцев. Они выполняют любое желание клиентов. Этого мало, они должны держаться за клиента, то есть заиметь постоянного поклонника, который будет вываливать бабки за ее капризы. Девчонки с постоянным клиентом получают премии от босса.
– А парни тоже исполняют эту самую… консумацию? – с долей брезгливости спросил Сева.
– Вам будут говорить, что нет, – не верьте, – ответил не Севе, а Руслану Анжелика. – Только не во всех странах парни пользуются спросом. Например, в Турции в ходу одни девушки, да что говорить – мусульмане! Понимаете, они, может, и хотели бы с парнем завести адюльтер, да никогда в этом не признаются – их свои же заклеймят позором. В общем, варвары. А в европейских странах всякий товар в ходу. Но все равно парни не очень-то пользуются спросом, они, скорее, антураж девчонкам, поэтому их всегда в коллективах мало. Многие хореографы, зная, что балет едет на консумацию, парней вовсе не берут, особенно в экваториальные страны. Зачем ему пара-тройка дармоедов, которые лишь пляшут? Кстати, те девчонки, кто едет только на консумацию, хорошо зарабатывают, ну, кидают и балетмейстеру, они же едут с его балетом, находятся под его покровительством. А у танцовщиков руководитель нагло забирает бабки, дает мизер.
– Скажи-ка, пожалуйста, – обратился к нему Руслан, – что может с девушкой произойти, например, в Турции?
– Все, что угодно, – мгновенно ответил Анжелика. – И не только в Турции.
– Ну, а что это – все?
– Все. Понимаете, когда туда попадаешь, тогда и понимаешь: никто не даст тебе гарантий, что ты вернешься назад или хотя бы останешься невредимым.
– Пока у меня тоже все, – вздохнул Руслан.
– Иди, Анжелика, – сказала Кларисса. Когда он ушел, бросив в Руслана полный нежности взгляд, она дополнила его рассказ: – Как видите, это своеобразная форма проституции и приносит хороший доход хозяину заведения, куда везут балет. Поэтому я не вожу ребят. Представьте: растишь их с детства – я ведь еще в школе работаю хореографом, – знаешь семьи, чем ребята болели, в кого влюблялись, они становятся родными. Ну, и как их потом продавать? Лично я не могу.
– Спасибо, – поднялся Руслан, за ним Сева.
Они уже подошли к двери, как вдруг Кларисса догнала их:
– Я вспомнила одну вещь. Девочки говорили, что те, кто набирал балет в нашем городе, живут в Краснодаре. Может, это вам пригодится.
– Вы говорите – девочки, – сказал Руслан. – Кроме Насти, еще кто-то поехал?
– Из моих учениц поехали Настя и Роза Ибрагимова.
– Ибрагимова? Я слышал, она вернулась. Роза заходила к вам?
– Нет, – покачала головой Кларисса. – Думаю, тот, кто вам говорил, что Роза вернулась, обознался. Она бы обязательно зашла ко мне, обязательно.
Руслан еще раз поблагодарил, а Кларисса проводила его и Севу до выхода. Она смотрела через стеклянную дверь, как оба сели в машину, и думала о своих воспитанницах. К ней подошел Анжелика, полюбопытствовал:
– А кто тот, черненький, сбитенький?
– Майор милиции.
– Ну, прямо Жофрей де Пейрак, – мечтательно произнес он.
– Катись на эстраду, мужелюб, – беззлобно оттолкнула она юношу.
Сева плюхнулся на сиденье рядом с Русланом и посмотрел в сторону казино:
– Ах, казино, рулетка, бабки… Руслан, ты любишь азартные игры?
– Люблю одну. Со смертью, – и Руслан повернул ключ.
– Слушай, иди ты со своей любовью знаешь куда?..
Руслан сорвал машину с места. Путь их лежал в порт.
6
На следующий день в половине одиннадцатого Магомед и Бурак заняли пост наблюдения, припарковав автомобиль неподалеку от агентства. Оба хищно следили за входом. Без пятнадцати одиннадцать туда вошла…
– Мамаша! – пролепетал Бурак, вытягивая шею.
– Какая мамаша? – вяло осведомился Магомед.
– Да вчера подвез тетку. Стольник дала, я ж говорил.
– Такая замухрышка стольник вывалила? – недоверчиво произнес Магомед.
– Вот и я про то же, – задумчиво растирал небритый подбородок Бурак. – Чего ей в агентстве делать?
– Одно из двух: или продает, или покупает недвижимость.
– А не наша ли это мамаша? – вдруг заерзал Бурак. – Примчалась к сроку… Слушай, Мага, мне там маячить нельзя. А ты зайди, послушай их базар.
Выждали до десяти минут двенадцатого, после этого Магомед вошел в агентство. Мамаша и агент негромко переговаривались, но он все услышал.
– Подождем еще пять минут, – уговаривал молодой человек.
– Если б он хотел купить, приехал бы раньше меня, – возразила мамаша. – И не стоит мой дом таких денег.
– Но раз человек хочет их выложить, вам какая разница? Подумайте о выгоде.
– Это опять займет несколько дней, а я не хочу ждать. У меня уже билеты куплены. Боюсь, погонюсь за журавлем, а синицу потеряю.
– Вы самая странная клиентка, – взмахнул он руками и прошелся по комнате, увидел Магомеда. – Вы к нам?
– Да, хочу купить жилье.
– Вы не могли бы подождать немного? Сейчас освободится помощница и предоставит вам перечень недвижимости, у нас большой выбор.
– Нет проблем, – взмахнул руками Магомед, показывая агенту ладони. – Я в машине подожду.
Выходя, он услышал, как сказала мамаша:
– Двенадцатый час. Поехали к нотариусу. Я не хочу сердить людей.
– Ну, как скажете. Вы теряете большие деньги, – расстроился агент.
– Молодой человек, люди теряют больше иногда…
Магомед вернулся в такси, подмигнул Бураку:
– Она.
Тот удовлетворенно прищелкнул пальцами и выехал с места парковки.
Руслан и Сева, не забыв обещание директора дворца культуры показать договор аренды, приехали к ней в то же время, когда Магомед вошел в агентство. Встретила их Евдокия Акимовна, разве что не расцеловав. Радости не скрывала, чаек предложила, конфеты в коробке достала, а потом ошарашила:
– Представляете, договор аренды не можем найти! Все договоры на месте, а который вам нужен – нету. Куда он делся – понятия не имеем!
– Убежал, – подсказал Сева, ехидно ухмыляясь.
– Шутить изволите? – обиделась та, протирая стекла очков носовым платком. – Да не беспокойтесь, найдем. Бухгалтер, наверно, сунула не туда. Только теперь времени понадобится больше, это ж весь архив перерыть…
– Как найдете, позвоните, – холодно прервал ее Руслан. Очутившись в машине, поделился впечатлениями: – Крутит наша Дуся. Что-то она знает, но не хочет сказать.
– На фиг тебе договор? – пожал в недоумении плечами Сева.
– С чего-то ведь надо начинать. А если фамилии не липовые? Ты учти: в договор обязательно вносятся паспортные данные, место жительства. Ладно, Дусю мы теперь берем на мушку. Едем в порт? Там быстрее дадут сведения. Они обещали.
Новый начальник порта, не такой спесивый, как бывший, поведал:
– Да, в Турцию ходят суда, в основном грузовые. Из Сочи ходит в Турцию корабль с челноками, только это не всем удобно. Где-то четыре года назад бывший начальник порта добился разрешения брать пассажиров на борт. В общем-то, дело хорошее. Ну, действительно: зачем людям тащиться в Сочи, когда можно из более близкой точки выехать? К нам товар привозят и турецкие суда, а наши предприниматели свозят его на оптовую базу, у них договоры с турками. Так освободили людей из дальних точек России от лишних затрат. Они приезжают на оптовую базу, берут товар и развозят по городам. Только в компьютере не сохранилось данных о рейсах в октябре, вернее, рейсы есть, а информации о пассажирах нет. Программист испариной покрылся и от кофе приобрел кофейный цвет, рыская по компьютеру. Утеряна информация, и все.
– Потрясающий день невезения! – хмыкнул Сева.
– Да у меня скоро крыша поедет, – с отчаянием в голосе оправдывался новый начальник порта. – Тут черт ногу сломит. Наворотили! Документация не совпадает, точное количество акционеров неизвестно, пригласили аудиторов, те тоже скоро свихнутся. Так что, ребята, извините. Будем искать, если обнаружим, сообщим.
– Это только у нас может случиться, – подытожил Сева уже в машине. – Договор аренды убежал из архива. Волна накрыла и смыла информацию в компьютере. Частично смыла. Хорошо, что у нас есть море, а то кто бы тогда смывал?
– Бывший наш «судовладелец» был мастак на сбрасывание концов в воду, – проговорил сосредоточенно Руслан. – Что у нас еще есть? Краснодар. И там проживают Берта Станиславовна и Яков Олегович. Послушай, а ведь Берта Станиславовна – редкое сочетание. Значит, сделаем запрос в Краснодар, чтобы нам предоставили адреса всех, кто проживает там с этим именем и отчеством.
– Шутишь? Это ж не фамилии найти! Нас так пошлют…
– Тогда попрошу помощи у Артема, – отрубил Руслан и поехал к дому Ибрагимовых. – Артем клялся, что в случае нужды поможет.
– Да верь ты ему, – отмахнулся Сева. – Рванул в свою Москву и забыл про нас.
Съездили впустую, дом Ибрагимовых, как и в прошлый раз, был пуст. Соседка сказала, что никто больше не интересовался домом и хозяевами.
– Мамаша! – пролепетал Бурак, вытягивая шею.
– Какая мамаша? – вяло осведомился Магомед.
– Да вчера подвез тетку. Стольник дала, я ж говорил.
– Такая замухрышка стольник вывалила? – недоверчиво произнес Магомед.
– Вот и я про то же, – задумчиво растирал небритый подбородок Бурак. – Чего ей в агентстве делать?
– Одно из двух: или продает, или покупает недвижимость.
– А не наша ли это мамаша? – вдруг заерзал Бурак. – Примчалась к сроку… Слушай, Мага, мне там маячить нельзя. А ты зайди, послушай их базар.
Выждали до десяти минут двенадцатого, после этого Магомед вошел в агентство. Мамаша и агент негромко переговаривались, но он все услышал.
– Подождем еще пять минут, – уговаривал молодой человек.
– Если б он хотел купить, приехал бы раньше меня, – возразила мамаша. – И не стоит мой дом таких денег.
– Но раз человек хочет их выложить, вам какая разница? Подумайте о выгоде.
– Это опять займет несколько дней, а я не хочу ждать. У меня уже билеты куплены. Боюсь, погонюсь за журавлем, а синицу потеряю.
– Вы самая странная клиентка, – взмахнул он руками и прошелся по комнате, увидел Магомеда. – Вы к нам?
– Да, хочу купить жилье.
– Вы не могли бы подождать немного? Сейчас освободится помощница и предоставит вам перечень недвижимости, у нас большой выбор.
– Нет проблем, – взмахнул руками Магомед, показывая агенту ладони. – Я в машине подожду.
Выходя, он услышал, как сказала мамаша:
– Двенадцатый час. Поехали к нотариусу. Я не хочу сердить людей.
– Ну, как скажете. Вы теряете большие деньги, – расстроился агент.
– Молодой человек, люди теряют больше иногда…
Магомед вернулся в такси, подмигнул Бураку:
– Она.
Тот удовлетворенно прищелкнул пальцами и выехал с места парковки.
Руслан и Сева, не забыв обещание директора дворца культуры показать договор аренды, приехали к ней в то же время, когда Магомед вошел в агентство. Встретила их Евдокия Акимовна, разве что не расцеловав. Радости не скрывала, чаек предложила, конфеты в коробке достала, а потом ошарашила:
– Представляете, договор аренды не можем найти! Все договоры на месте, а который вам нужен – нету. Куда он делся – понятия не имеем!
– Убежал, – подсказал Сева, ехидно ухмыляясь.
– Шутить изволите? – обиделась та, протирая стекла очков носовым платком. – Да не беспокойтесь, найдем. Бухгалтер, наверно, сунула не туда. Только теперь времени понадобится больше, это ж весь архив перерыть…
– Как найдете, позвоните, – холодно прервал ее Руслан. Очутившись в машине, поделился впечатлениями: – Крутит наша Дуся. Что-то она знает, но не хочет сказать.
– На фиг тебе договор? – пожал в недоумении плечами Сева.
– С чего-то ведь надо начинать. А если фамилии не липовые? Ты учти: в договор обязательно вносятся паспортные данные, место жительства. Ладно, Дусю мы теперь берем на мушку. Едем в порт? Там быстрее дадут сведения. Они обещали.
Новый начальник порта, не такой спесивый, как бывший, поведал:
– Да, в Турцию ходят суда, в основном грузовые. Из Сочи ходит в Турцию корабль с челноками, только это не всем удобно. Где-то четыре года назад бывший начальник порта добился разрешения брать пассажиров на борт. В общем-то, дело хорошее. Ну, действительно: зачем людям тащиться в Сочи, когда можно из более близкой точки выехать? К нам товар привозят и турецкие суда, а наши предприниматели свозят его на оптовую базу, у них договоры с турками. Так освободили людей из дальних точек России от лишних затрат. Они приезжают на оптовую базу, берут товар и развозят по городам. Только в компьютере не сохранилось данных о рейсах в октябре, вернее, рейсы есть, а информации о пассажирах нет. Программист испариной покрылся и от кофе приобрел кофейный цвет, рыская по компьютеру. Утеряна информация, и все.
– Потрясающий день невезения! – хмыкнул Сева.
– Да у меня скоро крыша поедет, – с отчаянием в голосе оправдывался новый начальник порта. – Тут черт ногу сломит. Наворотили! Документация не совпадает, точное количество акционеров неизвестно, пригласили аудиторов, те тоже скоро свихнутся. Так что, ребята, извините. Будем искать, если обнаружим, сообщим.
– Это только у нас может случиться, – подытожил Сева уже в машине. – Договор аренды убежал из архива. Волна накрыла и смыла информацию в компьютере. Частично смыла. Хорошо, что у нас есть море, а то кто бы тогда смывал?
– Бывший наш «судовладелец» был мастак на сбрасывание концов в воду, – проговорил сосредоточенно Руслан. – Что у нас еще есть? Краснодар. И там проживают Берта Станиславовна и Яков Олегович. Послушай, а ведь Берта Станиславовна – редкое сочетание. Значит, сделаем запрос в Краснодар, чтобы нам предоставили адреса всех, кто проживает там с этим именем и отчеством.
– Шутишь? Это ж не фамилии найти! Нас так пошлют…
– Тогда попрошу помощи у Артема, – отрубил Руслан и поехал к дому Ибрагимовых. – Артем клялся, что в случае нужды поможет.
– Да верь ты ему, – отмахнулся Сева. – Рванул в свою Москву и забыл про нас.
Съездили впустую, дом Ибрагимовых, как и в прошлый раз, был пуст. Соседка сказала, что никто больше не интересовался домом и хозяевами.
II. Не забудьте о вашей розе…
1
Наступила ночь. Роза с нетерпением ждала завтрашнего дня… нет, уже сегодняшнего. И настанет новый отсчет времени. В предвкушении перемен девушке не спалось, а мама мирно посапывала в соседней комнате. Роза достала сложенный вчетверо листок, заново перечитала. Дядя Витя, боялась, не поймет, – а надо, чтоб понял. Порвав лист на мелкие клочки, она сожгла их в небольшой керамической плошке, где уже была горка пепла. Роза писала записки и сжигала их. Задумавшись, принялась снова писать. Записка получилась короче…
Вдруг за окном что-то ухнуло. Роза вздрогнула всем телом, напряглась, сжавшись от страха. Форточка открыта, ведь невозможно сутками сидеть в душной комнате, хочется глотнуть свежего воздуха. Вскоре послышалось урчание, в форточку влезла кошка, прыгнула на диван к Розе и улеглась в ногах. Девушка расслабилась, хотя сердце тревожно билось. Окончательно успокоившись, опять уставилась на листок, перечитывая написанное.
Только Роза знает, что стоит за этими словами, какими страшными знаками они являются. Когда память помимо воли возвращала ее назад, Роза сжимала голову пальцами, словно пыталась проникнуть в мозг и выдрать из него все-все, чтоб вообще ничего не помнить. Иногда она не верила, что это случилось с ней, думалось, просто приснился кошмар, который не имеет отношения к Розе. Но она знала: было. И переживала все вновь и вновь, будто это случилось вчера, а завтра начнется заново. Так можно сойти с ума. И тогда Роза с усилием переключалась на финал кошмара, потому что…
Она бежала ночью темными переулками, босая, опасаясь погони. Туфли сняла и намеренно бросила их в другую сторону, надеясь запутать преследователей, а сама понеслась в противоположную. Где-то там центр города с высотными домами и отелями, там живет и работает знакомая. А куда еще бежать? Без документов, без денег, в чужой стране? Одна девчонка примчалась к посольству, но не смогла пробраться внутрь, ее не пустила охрана. Да и посольства, как узнала Роза, не благоволят к девушкам, попавшим в беду. Девчонку поймали, а потом она неизвестно куда делась. Можно лишь предполагать, что с ней сделали. А Роза страстно хотела жить, хотела домой к мамочке. И если б впереди простиралась суша, она бы не побоялась идти пешком. Но впереди море, огромное, вплавь его не преодолеть. Роза решила умереть, если ее вернут назад. Она так решила…
Сбилось дыхание, пересохло во рту, в глазах рябило, а сердце просто выпрыгивало из груди, но Роза бежала и бежала, не останавливаясь на передышку. Бег казался слишком медленным, как во сне. С каждым шагом слабели мышцы, силы быстро оставляли. Ноги давно отвыкли от нагрузок, отвыкло тело. А надо бежать. Вдруг очутилась на ярко освещенной улице. Роза приостановилась перевести дух и осмотреться, чтобы сообразить, куда теперь податься. Она оперлась рукой о стену и дышала, изредка облизывая потрескавшиеся губы и проглатывая сухой ком. Внезапно услышала резкую речь, знакомые голоса. Внутри все оборвалось: догоняют! Кругом полно огней и людей. Но каких людей? Что им до девушки-иностранки? Роза, не оглядываясь, сорвалась с места, слыша, как сзади ревет мотор автомобиля. Машин было много, но звук этого мотора она узнала бы из миллиона. Перед глазами расплывалась улица в огнях, шумело в голове, все качалось, а ноги несли ее вперед. Только одна мысль засела глубоко в мозгу: бежать.
Автомобиль был близко. Роза не поворачивала голову назад, просто чувствовала, что он близко. «Надо держаться подальше от проезжей дороги, не заедут же они на тротуар», – подумала она. Нестерпимо кололо в боку. Роза помчалась вдоль стен домов и магазинов, касаясь руками каменных выступов, чтобы не упасть. А глаза искали, искали выход. Но вот часть улицы, где нет людей. Автомобиль обогнал несколько машин – здесь обгон разрешен с обеих сторон – заехал колесами на тротуар, из него выскочили двое…
– Буду бежать, пока не умру, – прошептала она. Уже механически, плохо соображая, рванула с небывалой силой, как ей казалось.
Неожиданно Роза столкнулась с человеком. Все! – пробило в сознании, и сразу ослабли ноги. Человек что-то спросил по-турецки. Сквозь пелену в глазах девушка увидела форму, усы, седые волосы, пожилое лицо.
– У вас есть дочь, отец? – спросила хриплым голосом по-английски. – Ради Аллаха, спасите меня, как вы бы спасли свою дочь…
Она прекрасно знала, что полицейские здесь – люди грубые, не терпят юных иностранок, приехавших в Турцию за легкими деньгами. Но ведь надо надеяться на хорошее, не может же быть все время только плохое! Да и не было другого выхода, его просто не было. Роза смотрела в черные глаза полицейского и умоляла без слов. Она была уже не способна бежать и, если б этот человек не поддерживал ее, упала бы. В это время подбежали двое из автомобиля, который ее преследовал. Один схватил за руку, но Роза крепко вцепилась в полицейского, на это сил хватило. Подоспел на помощь второй…
Короткие фразы, которые она не понимала… Ее вырывали, Роза не давалась. Спор… Полицейский что-то говорил, те двое отвечали, требовали… Что требовали? Конечно ее, Розу! Губы девушки прошептали: «Спасите! Пожалуйста! Они меня убьют», – но уже по-русски, и Роза упала в обморок…
…Она часто падала в обмороки, а после долго болит голова. Вот и сейчас, почувствовав знакомое удушье, Роза, откинув голову на подушку, глубоко задышала, стараясь перебороть подступавший приступ. Обошлось. Девушка свернула лист вчетверо и положила под простыню у изголовья. Уставившись в потолок, видела…
…Очнулась в незнакомом месте. Голова раскалывалась, перед глазами стояла пелена, но, напрягая зрение, огляделась. Рассмотрела уютную маленькую комнату в коврах, где почти не было мебели. Роза лежала на тахте, прикрытая плотным шерстяным покрывалом с тканым восточным узором. Она приподнялась на локтях, сил на большее не хватило, потом осторожно легла назад, не понимая, где и почему находилась. Вошла женщина, взглянув на девушку, тут же вышла. Следом вошел мужчина. Роза подумала, что где-то видела его, но где?
– Ты, кажется, говоришь по-английски? – спросил он на плохом английском.
– Немножко, – выговорила Роза по-русски. Мечтая о поездках по разным странам, она тщательно изучала английский язык, а мама радовалась и выкладывала по возможности деньги на дополнительные занятия.
– Ты мусульманка? – спросил он.
Это слово она слышала не раз и на английском, и на турецком уже здесь, в Турции. Что отвечать? Дома не принято было открыто молиться. Мама, таясь от Розы, молилась, но какому богу? Однако от этого зависело многое, от этого зависела ее жизнь, – догадалась тогда Роза, поэтому сказала твердо:
– Да. Я мусульманка. Я татарка.
– Ты откуда?
– Из России. Россия.
Он с сочувствием покивал головой, ушел. Вернулась та же пожилая женщина с подносом, подала в пиале бульон. Роза с жадностью пила горячий бульон, обжигая рот. Ничего вкуснее до этого она не ела, как ей показалось. Женщина положила и лепешку, но Роза насытилась бульоном, притом страшно устала, на теле выступил пот. Она легла и уснула, доверившись интуиции, которая подсказала, что здесь ей нечего опасаться.
Вдруг за окном что-то ухнуло. Роза вздрогнула всем телом, напряглась, сжавшись от страха. Форточка открыта, ведь невозможно сутками сидеть в душной комнате, хочется глотнуть свежего воздуха. Вскоре послышалось урчание, в форточку влезла кошка, прыгнула на диван к Розе и улеглась в ногах. Девушка расслабилась, хотя сердце тревожно билось. Окончательно успокоившись, опять уставилась на листок, перечитывая написанное.
Только Роза знает, что стоит за этими словами, какими страшными знаками они являются. Когда память помимо воли возвращала ее назад, Роза сжимала голову пальцами, словно пыталась проникнуть в мозг и выдрать из него все-все, чтоб вообще ничего не помнить. Иногда она не верила, что это случилось с ней, думалось, просто приснился кошмар, который не имеет отношения к Розе. Но она знала: было. И переживала все вновь и вновь, будто это случилось вчера, а завтра начнется заново. Так можно сойти с ума. И тогда Роза с усилием переключалась на финал кошмара, потому что…
Она бежала ночью темными переулками, босая, опасаясь погони. Туфли сняла и намеренно бросила их в другую сторону, надеясь запутать преследователей, а сама понеслась в противоположную. Где-то там центр города с высотными домами и отелями, там живет и работает знакомая. А куда еще бежать? Без документов, без денег, в чужой стране? Одна девчонка примчалась к посольству, но не смогла пробраться внутрь, ее не пустила охрана. Да и посольства, как узнала Роза, не благоволят к девушкам, попавшим в беду. Девчонку поймали, а потом она неизвестно куда делась. Можно лишь предполагать, что с ней сделали. А Роза страстно хотела жить, хотела домой к мамочке. И если б впереди простиралась суша, она бы не побоялась идти пешком. Но впереди море, огромное, вплавь его не преодолеть. Роза решила умереть, если ее вернут назад. Она так решила…
Сбилось дыхание, пересохло во рту, в глазах рябило, а сердце просто выпрыгивало из груди, но Роза бежала и бежала, не останавливаясь на передышку. Бег казался слишком медленным, как во сне. С каждым шагом слабели мышцы, силы быстро оставляли. Ноги давно отвыкли от нагрузок, отвыкло тело. А надо бежать. Вдруг очутилась на ярко освещенной улице. Роза приостановилась перевести дух и осмотреться, чтобы сообразить, куда теперь податься. Она оперлась рукой о стену и дышала, изредка облизывая потрескавшиеся губы и проглатывая сухой ком. Внезапно услышала резкую речь, знакомые голоса. Внутри все оборвалось: догоняют! Кругом полно огней и людей. Но каких людей? Что им до девушки-иностранки? Роза, не оглядываясь, сорвалась с места, слыша, как сзади ревет мотор автомобиля. Машин было много, но звук этого мотора она узнала бы из миллиона. Перед глазами расплывалась улица в огнях, шумело в голове, все качалось, а ноги несли ее вперед. Только одна мысль засела глубоко в мозгу: бежать.
Автомобиль был близко. Роза не поворачивала голову назад, просто чувствовала, что он близко. «Надо держаться подальше от проезжей дороги, не заедут же они на тротуар», – подумала она. Нестерпимо кололо в боку. Роза помчалась вдоль стен домов и магазинов, касаясь руками каменных выступов, чтобы не упасть. А глаза искали, искали выход. Но вот часть улицы, где нет людей. Автомобиль обогнал несколько машин – здесь обгон разрешен с обеих сторон – заехал колесами на тротуар, из него выскочили двое…
– Буду бежать, пока не умру, – прошептала она. Уже механически, плохо соображая, рванула с небывалой силой, как ей казалось.
Неожиданно Роза столкнулась с человеком. Все! – пробило в сознании, и сразу ослабли ноги. Человек что-то спросил по-турецки. Сквозь пелену в глазах девушка увидела форму, усы, седые волосы, пожилое лицо.
– У вас есть дочь, отец? – спросила хриплым голосом по-английски. – Ради Аллаха, спасите меня, как вы бы спасли свою дочь…
Она прекрасно знала, что полицейские здесь – люди грубые, не терпят юных иностранок, приехавших в Турцию за легкими деньгами. Но ведь надо надеяться на хорошее, не может же быть все время только плохое! Да и не было другого выхода, его просто не было. Роза смотрела в черные глаза полицейского и умоляла без слов. Она была уже не способна бежать и, если б этот человек не поддерживал ее, упала бы. В это время подбежали двое из автомобиля, который ее преследовал. Один схватил за руку, но Роза крепко вцепилась в полицейского, на это сил хватило. Подоспел на помощь второй…
Короткие фразы, которые она не понимала… Ее вырывали, Роза не давалась. Спор… Полицейский что-то говорил, те двое отвечали, требовали… Что требовали? Конечно ее, Розу! Губы девушки прошептали: «Спасите! Пожалуйста! Они меня убьют», – но уже по-русски, и Роза упала в обморок…
…Она часто падала в обмороки, а после долго болит голова. Вот и сейчас, почувствовав знакомое удушье, Роза, откинув голову на подушку, глубоко задышала, стараясь перебороть подступавший приступ. Обошлось. Девушка свернула лист вчетверо и положила под простыню у изголовья. Уставившись в потолок, видела…
…Очнулась в незнакомом месте. Голова раскалывалась, перед глазами стояла пелена, но, напрягая зрение, огляделась. Рассмотрела уютную маленькую комнату в коврах, где почти не было мебели. Роза лежала на тахте, прикрытая плотным шерстяным покрывалом с тканым восточным узором. Она приподнялась на локтях, сил на большее не хватило, потом осторожно легла назад, не понимая, где и почему находилась. Вошла женщина, взглянув на девушку, тут же вышла. Следом вошел мужчина. Роза подумала, что где-то видела его, но где?
– Ты, кажется, говоришь по-английски? – спросил он на плохом английском.
– Немножко, – выговорила Роза по-русски. Мечтая о поездках по разным странам, она тщательно изучала английский язык, а мама радовалась и выкладывала по возможности деньги на дополнительные занятия.
– Ты мусульманка? – спросил он.
Это слово она слышала не раз и на английском, и на турецком уже здесь, в Турции. Что отвечать? Дома не принято было открыто молиться. Мама, таясь от Розы, молилась, но какому богу? Однако от этого зависело многое, от этого зависела ее жизнь, – догадалась тогда Роза, поэтому сказала твердо:
– Да. Я мусульманка. Я татарка.
– Ты откуда?
– Из России. Россия.
Он с сочувствием покивал головой, ушел. Вернулась та же пожилая женщина с подносом, подала в пиале бульон. Роза с жадностью пила горячий бульон, обжигая рот. Ничего вкуснее до этого она не ела, как ей показалось. Женщина положила и лепешку, но Роза насытилась бульоном, притом страшно устала, на теле выступил пот. Она легла и уснула, доверившись интуиции, которая подсказала, что здесь ей нечего опасаться.
2
Полицейский Мустафа жил с женой в небольшом доме в старом квартале Анкары. Анкара – ухоженный и чистый город, современный. Он не похож на город из восточных сказок, не то что Стамбул. И вообще Роза думала, что Анкара – это райский сад. Но зелени, как оказалось, здесь маловато, а бело-серые дома с красными крышами выглядят однообразно, да и спальные районы напоминают европейские. И все-таки это другой мир, незнакомый, загадочный, совсем не похожий на тот, к которому она привыкла с детства. Когда попадаешь в этот мир, ждешь нескончаемого праздника. Только у чистоты и внешнего блеска есть обратная сторона – грязная, жестокая, темная. У Розы одно упоминание об этом городе вызывало озноб.
Мустафа имел двух взрослых сыновей и дочь, которые жили отдельно от родителей. Ночью он отбил Розу у подозрительных типов, которые не решились связываться с полицейским, к которому подоспела помощь. Роза поразила его истощенным видом и отчаянием, с каким просила спасти ее. А те двое сказали, что она жена одного из них и полицейский должен вернуть девушку. Последние слова Роза произнесла, кажется, на русском языке, затем упала в обморок. Вращаясь среди туристов, а город наводнен ими, Мустафа научился определять, из какой страны пожаловал иностранец. По характерному произношению слов Мустафа предположил, что девушка русская. Ее откинутая рука со следами уколов хорошо выделялась на сером тротуаре.
Тут-то он и усомнился в правдивости слов подозрительных типов, вежливо попросил показать документы. Те принялись нести, что ничего не нарушили. В это время Мустафа думал, как поступить. Вполне вероятно, что девушка жена, не вынесшая крутого нрава мужа. Но какой бы ни был муж, а пичкать наркотиками жену не станет. Второй вариант: жена втайне от мужа принимала наркотики, ему, конечно, это не понравилось. Мустафа знал еще варианты, например, как обманом завлекают девушек на заработки в Турцию, а потом заставляют заниматься проституцией. Сам неоднократно делал рейды в притоны, отлавливал молоденьких рабынь, потом их депортировали на родину. Случалось, девушки сбегали из притонов, их ловили хозяева, потом рабынь ждала самая разнообразная судьба: инвалидность от побоев, улица, скорая смерть. Бизнес, связанный с проституцией, – настоящий бич во всем мире, куда уж Турции справиться с этой проблемой. Если девушку насильно запихнули в притон, то побег и просьба о помощи у полицейского вполне оправданы. Мустафа подумал о своей дочери и о том, что не хотел бы увидеть ее в таком бедственном положении: Роза лежала у его ног на холодном тротуаре. А ведь у этой девушки есть родные, которые любят ее, как он свою дочь.
Мустафа настаивал на предъявлении документов. Двое парней вернулись к машине, а потом прыгнули в нее и умчались. Напарник предложил догнать, но Мустафа попросил его переложить девушку в машину. Только вот куда ее везти? В полицию? Она очень слаба, в полиции толком не накормят. И еще в его ушах звучали слова: «Ради Аллаха, спасите меня, как вы спасли бы свою дочь». Девочка бежала к нему, доверилась, понадеялась. Она похожа на его дочь, такая же черноволосая, черноглазая, скуластая и красивая. Собственно, полицейский участок стоит на месте, ей все равно не миновать его, но вначале пусть окрепнет – так он решил. Мустафа отвез Розу к себе домой. Ее ждала депортация, это очень хороший исход для девушки.
А впереди ждали неприятности. Мустафу вызвали к начальнику, когда он явился на службу утром. Начальник был не один, у него сидела толстая старуха, как сказали – свекровь Розы, она требовала вернуть невестку. Мустафа не удивился, что именно у него потребовали вернуть девушку, ведь вычислить полицейского, патрулировавшего тот район, было не сложно. На груди полицейские носят карточки, к тому же с ним был напарник, наверняка сообщивший, куда отвезли Розу. Не понравилась женщина Мустафе, что-то нехорошее было в ее колких глазах, которые она не прятала, а, напротив, цепко впивалась ими в полицейского. Догадавшись, что молчаливый полицейский не доверяет ей, она протянула брачное свидетельство и паспорт невестки. Мустафа, внимательно изучив свидетельство, уже решил отдать девушку законным владельцам. И вдруг старуха слезно заголосила:
– Мы ее так любим, так любим… У нее голова плохая, совсем прохудилась голова, вот она и побежала. А мы столько денег потратили на лечение, лелеяли ее…
Это было лишним. Многочисленные побои на теле Розы говорили, что с ней обращались жестоко, девушка истощена, а следы уколов далеко не лечебного свойства… и при всем этом такая любовь? От любви не убегают. Мустафу раздирали противоречия, пока читал и слушал. Не знающую чужого языка девушку под давлением можно заставить подписать что угодно. И в то же время права на стороне старухи и ее сына, значит, о депортации не может быть речи. Он вернул бумаги со словами:
– Я привезу девушку.
Старуха удовлетворенно закивала, утерла слезы и вышла из участка. Из окна он видел, как села она в машину, которая не сдвинулась с места, значит, будет ждать.
– Старуха врет, – сказал он начальнику.
– Привезите девушку, – был приказ.
Мустафа поехал на полицейской машине, видя в зеркало, как за ними неотступно следовал автомобиль. Это был не тот автомобиль, в который села старуха, другой, длинный, дорогой. За свою карьеру полицейского Мустафа не привык сидеть на крючке у неизвестно кого. Он приказал водителю оторваться от «хвоста», тот послушно исполнил просьбу, легко лавируя по узким улочкам старого города, где лимузину маневры выполнять трудно, неудобно, а иногда и невозможно.
Он вошел в комнату Розы, пристально посмотрел на девушку.
– Тебя требует вернуть свекровь, – сообщил он по-английски.
Роза не поняла слова «свекровь», переспросила, кто ее хочет вернуть.
– Мать твоего мужа.
– У меня нет мужа! – вскрикнула Роза, догадавшись, что ее ждет. Ничего больше не оставалось, как упасть на колени и молить человека, который был так добр к ней: – Отец, прошу вас… не отдавайте меня! Лучше убейте.
Она плакала горько, взахлеб, и не переставая умоляла убить ее. А Мустафа не знал, что делать. Такое с ним случилось впервые. Он обязан выполнить приказ. И почему-то был уверен, что девушку ждет страшная судьба, от которой она попыталась убежать.
– Чем ты занималась в Анкаре? – спросил Мустафа.
Роза подняла на него глаза, искавшие защиты, и тут же опустила их. Она боялась этого вопроса, так как прекрасно знала, с каким презрением относятся к проституткам в стране вечной весны. Она не знала, как объяснить, что не по своей воле попала на дно, что ее заставили, а заставлять здесь умеют, поэтому молчала, закрыв лицо ладонями.
Мустафа догадался сам. Сколько он видел на улицах городов молоденьких девушек – не пересчитать. Одни приезжают сюда по доброй воле, этим везет почему-то больше. Их ловит полиция, потом депортируют, а дурехи яростно сопротивляются. Других привозят, посулив золотые горы, и насильно продают, держат запертыми в притонах, отбирают документы. Эти чаще погибают, потому что выбраться из притона практически невозможно. Но такие девушки и спросом пользуются, потому что с ними можно делать все, абсолютно все, у них ведь особый статус – статус рабыни. Эта категория девушек приносит баснословные деньги хозяевам, а содержание их почти ничего не стоит. Третьи приезжают по рабочей визе, исправно работают и потихоньку занимаются проституцией, имея надежное прикрытие – хозяина, где живут или где промышляют. Эти пользуются свободой, неплохо зарабатывают. О, сколько существует уловок для процветания грязного бизнеса. Роза, очевидно, попала в самую мерзкую категорию, ей удалось бежать, назад она не хотела. Судя по всему, ее хозяева очень хорошо подготовились, из рук добычу не выпустят. Но почему они рисковали, придя в полицию? Для них же лучше сидеть тихо, девушку депортировали бы, все остались бы при своих интересах. Почему так усиленно хотели вернуть рабыню? Почему?
Мустафа имел двух взрослых сыновей и дочь, которые жили отдельно от родителей. Ночью он отбил Розу у подозрительных типов, которые не решились связываться с полицейским, к которому подоспела помощь. Роза поразила его истощенным видом и отчаянием, с каким просила спасти ее. А те двое сказали, что она жена одного из них и полицейский должен вернуть девушку. Последние слова Роза произнесла, кажется, на русском языке, затем упала в обморок. Вращаясь среди туристов, а город наводнен ими, Мустафа научился определять, из какой страны пожаловал иностранец. По характерному произношению слов Мустафа предположил, что девушка русская. Ее откинутая рука со следами уколов хорошо выделялась на сером тротуаре.
Тут-то он и усомнился в правдивости слов подозрительных типов, вежливо попросил показать документы. Те принялись нести, что ничего не нарушили. В это время Мустафа думал, как поступить. Вполне вероятно, что девушка жена, не вынесшая крутого нрава мужа. Но какой бы ни был муж, а пичкать наркотиками жену не станет. Второй вариант: жена втайне от мужа принимала наркотики, ему, конечно, это не понравилось. Мустафа знал еще варианты, например, как обманом завлекают девушек на заработки в Турцию, а потом заставляют заниматься проституцией. Сам неоднократно делал рейды в притоны, отлавливал молоденьких рабынь, потом их депортировали на родину. Случалось, девушки сбегали из притонов, их ловили хозяева, потом рабынь ждала самая разнообразная судьба: инвалидность от побоев, улица, скорая смерть. Бизнес, связанный с проституцией, – настоящий бич во всем мире, куда уж Турции справиться с этой проблемой. Если девушку насильно запихнули в притон, то побег и просьба о помощи у полицейского вполне оправданы. Мустафа подумал о своей дочери и о том, что не хотел бы увидеть ее в таком бедственном положении: Роза лежала у его ног на холодном тротуаре. А ведь у этой девушки есть родные, которые любят ее, как он свою дочь.
Мустафа настаивал на предъявлении документов. Двое парней вернулись к машине, а потом прыгнули в нее и умчались. Напарник предложил догнать, но Мустафа попросил его переложить девушку в машину. Только вот куда ее везти? В полицию? Она очень слаба, в полиции толком не накормят. И еще в его ушах звучали слова: «Ради Аллаха, спасите меня, как вы спасли бы свою дочь». Девочка бежала к нему, доверилась, понадеялась. Она похожа на его дочь, такая же черноволосая, черноглазая, скуластая и красивая. Собственно, полицейский участок стоит на месте, ей все равно не миновать его, но вначале пусть окрепнет – так он решил. Мустафа отвез Розу к себе домой. Ее ждала депортация, это очень хороший исход для девушки.
А впереди ждали неприятности. Мустафу вызвали к начальнику, когда он явился на службу утром. Начальник был не один, у него сидела толстая старуха, как сказали – свекровь Розы, она требовала вернуть невестку. Мустафа не удивился, что именно у него потребовали вернуть девушку, ведь вычислить полицейского, патрулировавшего тот район, было не сложно. На груди полицейские носят карточки, к тому же с ним был напарник, наверняка сообщивший, куда отвезли Розу. Не понравилась женщина Мустафе, что-то нехорошее было в ее колких глазах, которые она не прятала, а, напротив, цепко впивалась ими в полицейского. Догадавшись, что молчаливый полицейский не доверяет ей, она протянула брачное свидетельство и паспорт невестки. Мустафа, внимательно изучив свидетельство, уже решил отдать девушку законным владельцам. И вдруг старуха слезно заголосила:
– Мы ее так любим, так любим… У нее голова плохая, совсем прохудилась голова, вот она и побежала. А мы столько денег потратили на лечение, лелеяли ее…
Это было лишним. Многочисленные побои на теле Розы говорили, что с ней обращались жестоко, девушка истощена, а следы уколов далеко не лечебного свойства… и при всем этом такая любовь? От любви не убегают. Мустафу раздирали противоречия, пока читал и слушал. Не знающую чужого языка девушку под давлением можно заставить подписать что угодно. И в то же время права на стороне старухи и ее сына, значит, о депортации не может быть речи. Он вернул бумаги со словами:
– Я привезу девушку.
Старуха удовлетворенно закивала, утерла слезы и вышла из участка. Из окна он видел, как села она в машину, которая не сдвинулась с места, значит, будет ждать.
– Старуха врет, – сказал он начальнику.
– Привезите девушку, – был приказ.
Мустафа поехал на полицейской машине, видя в зеркало, как за ними неотступно следовал автомобиль. Это был не тот автомобиль, в который села старуха, другой, длинный, дорогой. За свою карьеру полицейского Мустафа не привык сидеть на крючке у неизвестно кого. Он приказал водителю оторваться от «хвоста», тот послушно исполнил просьбу, легко лавируя по узким улочкам старого города, где лимузину маневры выполнять трудно, неудобно, а иногда и невозможно.
Он вошел в комнату Розы, пристально посмотрел на девушку.
– Тебя требует вернуть свекровь, – сообщил он по-английски.
Роза не поняла слова «свекровь», переспросила, кто ее хочет вернуть.
– Мать твоего мужа.
– У меня нет мужа! – вскрикнула Роза, догадавшись, что ее ждет. Ничего больше не оставалось, как упасть на колени и молить человека, который был так добр к ней: – Отец, прошу вас… не отдавайте меня! Лучше убейте.
Она плакала горько, взахлеб, и не переставая умоляла убить ее. А Мустафа не знал, что делать. Такое с ним случилось впервые. Он обязан выполнить приказ. И почему-то был уверен, что девушку ждет страшная судьба, от которой она попыталась убежать.
– Чем ты занималась в Анкаре? – спросил Мустафа.
Роза подняла на него глаза, искавшие защиты, и тут же опустила их. Она боялась этого вопроса, так как прекрасно знала, с каким презрением относятся к проституткам в стране вечной весны. Она не знала, как объяснить, что не по своей воле попала на дно, что ее заставили, а заставлять здесь умеют, поэтому молчала, закрыв лицо ладонями.
Мустафа догадался сам. Сколько он видел на улицах городов молоденьких девушек – не пересчитать. Одни приезжают сюда по доброй воле, этим везет почему-то больше. Их ловит полиция, потом депортируют, а дурехи яростно сопротивляются. Других привозят, посулив золотые горы, и насильно продают, держат запертыми в притонах, отбирают документы. Эти чаще погибают, потому что выбраться из притона практически невозможно. Но такие девушки и спросом пользуются, потому что с ними можно делать все, абсолютно все, у них ведь особый статус – статус рабыни. Эта категория девушек приносит баснословные деньги хозяевам, а содержание их почти ничего не стоит. Третьи приезжают по рабочей визе, исправно работают и потихоньку занимаются проституцией, имея надежное прикрытие – хозяина, где живут или где промышляют. Эти пользуются свободой, неплохо зарабатывают. О, сколько существует уловок для процветания грязного бизнеса. Роза, очевидно, попала в самую мерзкую категорию, ей удалось бежать, назад она не хотела. Судя по всему, ее хозяева очень хорошо подготовились, из рук добычу не выпустят. Но почему они рисковали, придя в полицию? Для них же лучше сидеть тихо, девушку депортировали бы, все остались бы при своих интересах. Почему так усиленно хотели вернуть рабыню? Почему?