Страница:
Глория привыкла к повторяющимся снам. Бесконечная анфилада комнат, мелькание незнакомых лиц, невнятная речь… старинная музыка… благоухающий сад за окнами. Иногда в этих комнатах она встречала удивительных персонажей, а в саду видела журчащие фонтаны, живые мраморные статуи и грохочущие колесницы…
Это было странное место. Глория испытывала странные чувства, попадая туда. Ее голову посещали странные идеи…
Например, что жизнь заманивает ее в ловушку. Что она погрузилась в самообман и боится признаться себе в этом.
Однажды она решила отыскать хозяина призрачного дворца.
– Лучше тебе с ним не знакомиться, – предупредил ее верный Агафон, карлик, который жил до нее в коттедже на краю леса.
– Почему?
– Никогда не спрашивай «почему».
Следующее «почему» застряло у Глории на губах, но она упорно продолжала открывать дверь за дверью, переходить из комнаты в комнату.
– Несть им числа, – напрасно твердил карлик. – Они никогда не кончатся, моя царица.
Но Глория рвалась вперед. В какой-то момент она сообразила, что ходит по кругу.
Перед ней тут же распахнулись очередные двери, и она оказалась… в тронном зале. Восседающий на троне Владыка ослепил ее. Золотая корона, вытканная золотом мантия, сверкающие самоцветы.
Владыка поманил ее рукой, унизанной драгоценными перстнями. Она подошла на ватных ногах, с трудом перевела дыхание.
– Рад видеть тебя, – неприятным голосом произнес сидящий на троне.
– Кто ты?
– А кого ты ожидала увидеть?
– Не знаю, – растерялась Глория.
– Я хозяин твоих снов, – заявил Владыка.
Лицо его непрерывно менялось, от ангельски прекрасного до ужасающе уродливого. Нельзя было уловить его истинного выражения.
– Ты… дьявол? – похолодела она.
– Не пугайся. Я не столь страшен, как принято думать.
У Глории замерло сердце и онемели губы. Она безуспешно силилась вымолвить хоть слово.
Сидящий на троне улыбнулся, показывая ряд бриллиантовых зубов. Казалось, его рот заполыхал всеми цветами радуги.
– Падай ниц! – потребовал он. – Проси, чего хочешь!
Она не упала, а все ее желания будто испарились. Между ней и Владыкой простиралась звенящая пустота.
– Что привело тебя сюда? – обронил он. – Неужели любопытство? Таковы женщины. Их влечет бездна. Я называю это безрассудством… или любовью. Выбирай! Постижение или любовь?! Одно из двух. Только одно.
Глория замешкалась, чем вызвала оглушительный хохот Владыки.
– Он обведет тебя вокруг пальца, – дергал ее за подол карлик. – Бежим, пока не поздно!
– Поздно, – шепнула она.
Ее тихое слово отозвалось громовым раскатом под потолком тронного зала.
– Ты не первая, кто не может выбрать, – снисходительно кивнул Владыка. – Я покажу тебе кое-что…
Он взмахнул перстнями и поманил ее за собой.
Свет померк. Глория заметила, что они спускаются куда-то вниз по узким каменным ступенькам. Лестница, виток за витком, вела… в преисподнюю.
Владыка привел ее в большой темный каземат, где происходило нечто страшное.
В углу каземата пылал огонь. Рядом за деревянным столом расположился служитель церкви. Он макал гусиное перо в чернильницу и что-то писал. Запах углей, крови и пота ударил Глории в нос. Она замерла, стараясь не дышать.
Человек в надетом на голову колпаке с прорезями для глаз крутил какую-то ручку. Что-то скрипело, хрустело, натягивались веревки, и вдруг густой от зловонных испарений воздух прорезал истошный крик. Глория не сразу заметила полуголое мужское тело, которое растягивали на дыбе.
Она догадалась, что это дыба, прежде чем карлик шепотом сообщил ей:
– Перед тобой – суд инквизиции.
– Знаешь, кто этот человек? – склонился к ней Владыка, указывая на дыбу. – Еще вчера он был пэром и маршалом Франции, особой, приближенной к королю. А сегодня волею судьбы превратился в жалкий кусок мяса, терзаемый болью. Он хорошо начал, но плохо кончит. Сей доблестный рыцарь мог стать национальным героем, но стал чудовищем. И все из-за…
– Что он совершил? – перебила Глория.
– Его обвиняют в отсутствии благочестия, составлении дьявольских заклинаний, вызывании сатаны, в занятиях некромантией[2], алхимией и колдовством. А также в содомии, буйных оргиях и многочисленных убийствах. Синьор ради своих «опытов» похищал детей и молодых женщин, издевался над ними, наслаждаясь муками жертв, купался в их крови… и прочее.
– Продолжайте!..
Владыка отказался перечислять леденящие кровь подробности и заявил, что должен пощадить слух прекрасной дамы.
– Откуда в нем такая жестокость? – засомневалась Глория, глядя на преступника. – Ради чего он решился на подобные зверства?
Мужчина на дыбе даже во время пытки, исказившей его черты, показался ей красивым. Рослым, сильным и благородным.
– Его приговорят к сожжению, – с плотоядной улыбкой добавил Владыка. – Но я не имею к этому злодейству ни малейшего отношения.
– Перед сожжением ему окажут милость, – сообщил карлик, желая успокоить Глорию. – Повесят на глазах толпы. Потом палач обрежет веревку, и тело упадет в заранее подготовленный ящик. Два его сообщника сгорят заживо, в то время как труп синьора, только слегка обуглившийся, положат в гроб и отдадут родственникам.
Владыка и карлик наперебой рисовали Глории картину, которая могла бы показаться романтической, не будь она столь кошмарной.
Мужчина в черном шелковом камзоле и черном бархатном плаще с капюшоном поднимается на помост для казни. Стоит ясный солнечный день. В водах Луары отражаются зеленые ивы и тополя. Дует свежий ветерок.
На площади беснуется разгоряченная гневом толпа. Горожане сжимают кулаки и выкрикивают проклятия. Некоторые женщины бьются в истерике. Матери погибших детей рвут на себе волосы и одежду.
Под неистовые крики людей палач набрасывает на шею осужденного петлю. Помощник подносит факел к куче хвороста. Костер разгорается под протяжный звон кафедральных колоколов…
Глория закрыла глаза, не в силах смотреть на такое.
Проснувшись, она долго лежала, пока не сообразила, что находится в собственной спальне…
Тем же утром Лавров проснулся в номере отеля с тяжелой головой и дурным настроением. Ему снились ужасы. Он не смог вспомнить, что именно. Его удивили стены из бревен и деревянный потолок.
– Черт, – пробормотал он, взглянув на часы. – Ничего себе! Почти полдень.
Он вскочил и отправился в душ. В голове прояснилось. Вчера они со Славиком пили до умопомрачения, а потом, вероятно, вырубились.
Вернувшись в комнату, Роман приоткрыл зеленые шторы и выглянул на улицу. Там стояли сосны, лежал снег, бродили люди с лыжами в руках.
– Я на отдыхе! – обрадовался он и оглянулся вокруг в поисках халата. Чемодан с вещами, похоже, остался в машине. А натягивать джинсы и свитер не хотелось.
Сотрудники пансионата заботились о своих клиентах. По крайней мере, в этом уютном номере висел на крючке синий махровый халат, внизу стояли шлепанцы того же цвета.
– Молодцы, – похвалил сервис Лавров, засовывая босые ноги в тапочки.
В дверь деликатно постучали.
– Входите!
– Привет, Рома, – просиял Орешкин, вваливаясь к приятелю. – Ну, ты и соня! Завтракать будешь?
– Уже обедать пора.
– Твоя правда. Собирайся, поведу тебя на обед.
– Ты как огурчик, – позавидовал ему Роман. – Свежий, бодрый. Словно вчера не перебрал вместе со мной.
– Практика, – улыбнулся тот. – Мне помятым быть нельзя. Клиенты у нас требовательные, начальство спуску не дает. Не будешь соответствовать, окажешься за бортом.
– Мне бы чемодан из машины забрать.
– Давай ключи, – протянул руку Орешкин. – Я принесу.
– Не в службу, а в дружбу.
Пока Лавров приводил себя в порядок, администратор вернулся с его чемоданом.
– Слушай, я вчера барышню в пансионат подвозил. Она из отдыхающих?
– Приметы? – усмехнулся Славик.
– Молодая, красивая. У нее белый джип «ниссан».
Администратор наморщил высокий лоб.
– Кажется, я знаю, кто она, – кивнул он. – Барышня приехала к отцу. Он остановился у нас. Большой человек. Осторожнее, Рома. Держись от нее подальше.
– Так и сделаю, – легко согласился Лавров. – Мне не нужны сложности.
Приятели отправились в ресторан обедать. Зал на полтора десятка столиков был полупустым.
Орешкин подозвал Варю и попросил принести квасу, холодных закусок и куриного бульона.
– С похмелья хорошо, – объяснил он Лаврову свой выбор. – Поправимся.
Тому было все равно, что есть. Аппетит отсутствовал напрочь.
За соседним столиком обедали двое солидных мужчин. Орешкин бросал в их сторону косые взгляды.
– Нервничаешь? – осведомился Роман. – Боишься, от начальства достанется за вчерашнее?
– Видишь тех двоих? – опустив глаза, пробормотал администратор. – Один из них – папаша твоей барышни. Тот, что без очков.
– Она не моя.
– Не придирайся. В общем, это господин Туровский. Рядом с ним – генеральный директор его компании. Они завзятые лыжники. В нашем пансионате не первый раз. Хотя могут себе позволить любой лыжный курорт. А вон те молодчики за следующим столиком – телохранители Туровского.
– Мне-то что? – пожал плечами Лавров.
– Ты к барышне, случайно, не приставал? – допытывался администратор.
– Я случайно не пристаю.
– Понимаешь… тут такое дело…
Официантка принесла закуски и квас. Орешкин замолчал и сидел с закрытым ртом, пока она не отошла.
– Что за секреты, Славик? – рассердился Лавров. – Я вообще-то намерен отдохнуть. Ты обещал жилье мне подобрать в Верее. Номер, где я ночевал, небось, дорогой. За сутки я уплачу, но на большее…
– Туровский о тебе расспрашивал сегодня утром, – перебил администратор. – Это неспроста, я сразу смекнул. Что у тебя с его дочкой?
– Ничего. Мамой клянусь.
Лавров вздохнул и попробовал квас. Тот оказался холодным и в меру кислым, с запахом ржаного хлеба. Видно, натуральный. С перепою то, что надо.
– Темнишь, Рома, – не поверил товарищ. – С чего бы Туровскому о тебе справки наводить?
– Ты бы у него и спросил.
– Ну да! Я себе не враг.
Лавров внезапно поймал на себе пристальный изучающий взгляд. Это господин Туровский бесцеремонно уставился на него. Вот еще, не было печали!
Между тем презентабельный господин позвал администратора. Орешкин вскочил и на полусогнутых кинулся к соседнему столику. Они с Туровским перебросились парой фраз, после чего Славик вернулся с бутылкой коньяка в руках.
– Это от Туровского, – выдохнул он, смахивая испарину со лба. – Он хочет познакомиться с тобой.
– А я не хочу, – отрезал Лавров.
– Ты рехнулся! – опешил администратор. – Это не обсуждается. Не будь идиотом, Рома, – нервно зашептал он. – Не подставляй меня! Мы же друзья, как-никак.
– Ладно, черт с тобой… зови его сюда.
– Сюда? К нам?
Но Туровский уже уловил суть дела, поднялся с места и махнул администратору рукой. Свободен, мол…
Глава 6
Это было странное место. Глория испытывала странные чувства, попадая туда. Ее голову посещали странные идеи…
Например, что жизнь заманивает ее в ловушку. Что она погрузилась в самообман и боится признаться себе в этом.
Однажды она решила отыскать хозяина призрачного дворца.
– Лучше тебе с ним не знакомиться, – предупредил ее верный Агафон, карлик, который жил до нее в коттедже на краю леса.
– Почему?
– Никогда не спрашивай «почему».
Следующее «почему» застряло у Глории на губах, но она упорно продолжала открывать дверь за дверью, переходить из комнаты в комнату.
– Несть им числа, – напрасно твердил карлик. – Они никогда не кончатся, моя царица.
Но Глория рвалась вперед. В какой-то момент она сообразила, что ходит по кругу.
Перед ней тут же распахнулись очередные двери, и она оказалась… в тронном зале. Восседающий на троне Владыка ослепил ее. Золотая корона, вытканная золотом мантия, сверкающие самоцветы.
Владыка поманил ее рукой, унизанной драгоценными перстнями. Она подошла на ватных ногах, с трудом перевела дыхание.
– Рад видеть тебя, – неприятным голосом произнес сидящий на троне.
– Кто ты?
– А кого ты ожидала увидеть?
– Не знаю, – растерялась Глория.
– Я хозяин твоих снов, – заявил Владыка.
Лицо его непрерывно менялось, от ангельски прекрасного до ужасающе уродливого. Нельзя было уловить его истинного выражения.
– Ты… дьявол? – похолодела она.
– Не пугайся. Я не столь страшен, как принято думать.
У Глории замерло сердце и онемели губы. Она безуспешно силилась вымолвить хоть слово.
Сидящий на троне улыбнулся, показывая ряд бриллиантовых зубов. Казалось, его рот заполыхал всеми цветами радуги.
– Падай ниц! – потребовал он. – Проси, чего хочешь!
Она не упала, а все ее желания будто испарились. Между ней и Владыкой простиралась звенящая пустота.
– Что привело тебя сюда? – обронил он. – Неужели любопытство? Таковы женщины. Их влечет бездна. Я называю это безрассудством… или любовью. Выбирай! Постижение или любовь?! Одно из двух. Только одно.
Глория замешкалась, чем вызвала оглушительный хохот Владыки.
– Он обведет тебя вокруг пальца, – дергал ее за подол карлик. – Бежим, пока не поздно!
– Поздно, – шепнула она.
Ее тихое слово отозвалось громовым раскатом под потолком тронного зала.
– Ты не первая, кто не может выбрать, – снисходительно кивнул Владыка. – Я покажу тебе кое-что…
Он взмахнул перстнями и поманил ее за собой.
Свет померк. Глория заметила, что они спускаются куда-то вниз по узким каменным ступенькам. Лестница, виток за витком, вела… в преисподнюю.
Владыка привел ее в большой темный каземат, где происходило нечто страшное.
В углу каземата пылал огонь. Рядом за деревянным столом расположился служитель церкви. Он макал гусиное перо в чернильницу и что-то писал. Запах углей, крови и пота ударил Глории в нос. Она замерла, стараясь не дышать.
Человек в надетом на голову колпаке с прорезями для глаз крутил какую-то ручку. Что-то скрипело, хрустело, натягивались веревки, и вдруг густой от зловонных испарений воздух прорезал истошный крик. Глория не сразу заметила полуголое мужское тело, которое растягивали на дыбе.
Она догадалась, что это дыба, прежде чем карлик шепотом сообщил ей:
– Перед тобой – суд инквизиции.
– Знаешь, кто этот человек? – склонился к ней Владыка, указывая на дыбу. – Еще вчера он был пэром и маршалом Франции, особой, приближенной к королю. А сегодня волею судьбы превратился в жалкий кусок мяса, терзаемый болью. Он хорошо начал, но плохо кончит. Сей доблестный рыцарь мог стать национальным героем, но стал чудовищем. И все из-за…
– Что он совершил? – перебила Глория.
– Его обвиняют в отсутствии благочестия, составлении дьявольских заклинаний, вызывании сатаны, в занятиях некромантией[2], алхимией и колдовством. А также в содомии, буйных оргиях и многочисленных убийствах. Синьор ради своих «опытов» похищал детей и молодых женщин, издевался над ними, наслаждаясь муками жертв, купался в их крови… и прочее.
– Продолжайте!..
Владыка отказался перечислять леденящие кровь подробности и заявил, что должен пощадить слух прекрасной дамы.
– Откуда в нем такая жестокость? – засомневалась Глория, глядя на преступника. – Ради чего он решился на подобные зверства?
Мужчина на дыбе даже во время пытки, исказившей его черты, показался ей красивым. Рослым, сильным и благородным.
– Его приговорят к сожжению, – с плотоядной улыбкой добавил Владыка. – Но я не имею к этому злодейству ни малейшего отношения.
– Перед сожжением ему окажут милость, – сообщил карлик, желая успокоить Глорию. – Повесят на глазах толпы. Потом палач обрежет веревку, и тело упадет в заранее подготовленный ящик. Два его сообщника сгорят заживо, в то время как труп синьора, только слегка обуглившийся, положат в гроб и отдадут родственникам.
Владыка и карлик наперебой рисовали Глории картину, которая могла бы показаться романтической, не будь она столь кошмарной.
Мужчина в черном шелковом камзоле и черном бархатном плаще с капюшоном поднимается на помост для казни. Стоит ясный солнечный день. В водах Луары отражаются зеленые ивы и тополя. Дует свежий ветерок.
На площади беснуется разгоряченная гневом толпа. Горожане сжимают кулаки и выкрикивают проклятия. Некоторые женщины бьются в истерике. Матери погибших детей рвут на себе волосы и одежду.
Под неистовые крики людей палач набрасывает на шею осужденного петлю. Помощник подносит факел к куче хвороста. Костер разгорается под протяжный звон кафедральных колоколов…
Глория закрыла глаза, не в силах смотреть на такое.
Проснувшись, она долго лежала, пока не сообразила, что находится в собственной спальне…
* * *
Пансионат «Лель»Тем же утром Лавров проснулся в номере отеля с тяжелой головой и дурным настроением. Ему снились ужасы. Он не смог вспомнить, что именно. Его удивили стены из бревен и деревянный потолок.
– Черт, – пробормотал он, взглянув на часы. – Ничего себе! Почти полдень.
Он вскочил и отправился в душ. В голове прояснилось. Вчера они со Славиком пили до умопомрачения, а потом, вероятно, вырубились.
Вернувшись в комнату, Роман приоткрыл зеленые шторы и выглянул на улицу. Там стояли сосны, лежал снег, бродили люди с лыжами в руках.
– Я на отдыхе! – обрадовался он и оглянулся вокруг в поисках халата. Чемодан с вещами, похоже, остался в машине. А натягивать джинсы и свитер не хотелось.
Сотрудники пансионата заботились о своих клиентах. По крайней мере, в этом уютном номере висел на крючке синий махровый халат, внизу стояли шлепанцы того же цвета.
– Молодцы, – похвалил сервис Лавров, засовывая босые ноги в тапочки.
В дверь деликатно постучали.
– Входите!
– Привет, Рома, – просиял Орешкин, вваливаясь к приятелю. – Ну, ты и соня! Завтракать будешь?
– Уже обедать пора.
– Твоя правда. Собирайся, поведу тебя на обед.
– Ты как огурчик, – позавидовал ему Роман. – Свежий, бодрый. Словно вчера не перебрал вместе со мной.
– Практика, – улыбнулся тот. – Мне помятым быть нельзя. Клиенты у нас требовательные, начальство спуску не дает. Не будешь соответствовать, окажешься за бортом.
– Мне бы чемодан из машины забрать.
– Давай ключи, – протянул руку Орешкин. – Я принесу.
– Не в службу, а в дружбу.
Пока Лавров приводил себя в порядок, администратор вернулся с его чемоданом.
– Слушай, я вчера барышню в пансионат подвозил. Она из отдыхающих?
– Приметы? – усмехнулся Славик.
– Молодая, красивая. У нее белый джип «ниссан».
Администратор наморщил высокий лоб.
– Кажется, я знаю, кто она, – кивнул он. – Барышня приехала к отцу. Он остановился у нас. Большой человек. Осторожнее, Рома. Держись от нее подальше.
– Так и сделаю, – легко согласился Лавров. – Мне не нужны сложности.
Приятели отправились в ресторан обедать. Зал на полтора десятка столиков был полупустым.
Орешкин подозвал Варю и попросил принести квасу, холодных закусок и куриного бульона.
– С похмелья хорошо, – объяснил он Лаврову свой выбор. – Поправимся.
Тому было все равно, что есть. Аппетит отсутствовал напрочь.
За соседним столиком обедали двое солидных мужчин. Орешкин бросал в их сторону косые взгляды.
– Нервничаешь? – осведомился Роман. – Боишься, от начальства достанется за вчерашнее?
– Видишь тех двоих? – опустив глаза, пробормотал администратор. – Один из них – папаша твоей барышни. Тот, что без очков.
– Она не моя.
– Не придирайся. В общем, это господин Туровский. Рядом с ним – генеральный директор его компании. Они завзятые лыжники. В нашем пансионате не первый раз. Хотя могут себе позволить любой лыжный курорт. А вон те молодчики за следующим столиком – телохранители Туровского.
– Мне-то что? – пожал плечами Лавров.
– Ты к барышне, случайно, не приставал? – допытывался администратор.
– Я случайно не пристаю.
– Понимаешь… тут такое дело…
Официантка принесла закуски и квас. Орешкин замолчал и сидел с закрытым ртом, пока она не отошла.
– Что за секреты, Славик? – рассердился Лавров. – Я вообще-то намерен отдохнуть. Ты обещал жилье мне подобрать в Верее. Номер, где я ночевал, небось, дорогой. За сутки я уплачу, но на большее…
– Туровский о тебе расспрашивал сегодня утром, – перебил администратор. – Это неспроста, я сразу смекнул. Что у тебя с его дочкой?
– Ничего. Мамой клянусь.
Лавров вздохнул и попробовал квас. Тот оказался холодным и в меру кислым, с запахом ржаного хлеба. Видно, натуральный. С перепою то, что надо.
– Темнишь, Рома, – не поверил товарищ. – С чего бы Туровскому о тебе справки наводить?
– Ты бы у него и спросил.
– Ну да! Я себе не враг.
Лавров внезапно поймал на себе пристальный изучающий взгляд. Это господин Туровский бесцеремонно уставился на него. Вот еще, не было печали!
Между тем презентабельный господин позвал администратора. Орешкин вскочил и на полусогнутых кинулся к соседнему столику. Они с Туровским перебросились парой фраз, после чего Славик вернулся с бутылкой коньяка в руках.
– Это от Туровского, – выдохнул он, смахивая испарину со лба. – Он хочет познакомиться с тобой.
– А я не хочу, – отрезал Лавров.
– Ты рехнулся! – опешил администратор. – Это не обсуждается. Не будь идиотом, Рома, – нервно зашептал он. – Не подставляй меня! Мы же друзья, как-никак.
– Ладно, черт с тобой… зови его сюда.
– Сюда? К нам?
Но Туровский уже уловил суть дела, поднялся с места и махнул администратору рукой. Свободен, мол…
Глава 6
Лавров после вчерашнего отказался пить, и важный господин понимающе кивнул. Он и сам не был сторонником возлияний по любому поводу.
– Нет так нет. Я, собственно, намерен поблагодарить тебя за дочь. Ты не оставил ее одну на дороге. Она не могла мне дозвониться, и бог знает, сколько бы ей пришлось ждать помощи. Я твой должник.
– Пустяки.
– Меня зовут Борис Евгеньевич, – запоздало сообщил Туровский.
– А меня вам уже, вероятно, представили, – усмехнулся Роман.
– Ты прав…
Туровский выглядел уставшим и обеспокоенным. Взгляд острый, но под глазами мешки, седина в коротких темных волосах. Фигура немного оплывшая, грузная. Одет в кашемировую кофту поверх рубашки и спортивные брюки. На безымянном пальце – массивное обручальное кольцо.
– Считайте, что мы квиты, – сказал Лавров, кивая на бутылку с французским коньяком.
Туровский посмотрел на нетронутые закуски.
– Я перебил тебе аппетит?
– У меня его и не было.
Генеральный директор Туровского, который пил кофе и исподволь наблюдал за боссом, чем-то напомнил бывшему начальнику охраны его шефа Колбина. Наверное, очками.
– Ты мне нравишься, – неожиданно признался Борис Евгеньевич. – Женат? Или холостякуешь?
– Предпочитаю свободу.
– Похвально.
– Рад, что угодил вам.
– Не ерничай, – склонил голову набок Туровский. – Мы ведь можем подружиться. Как тебе этот пансионат?
– Мило, уютно. Но в Альпах, без сомнения, сервис получше. И виды живописнее.
– Альпы, конечно, вне конкуренции, – вздохнул Борис Евгеньевич. – А я здесь отдыхаю. Из-за дочери. Она живет неподалеку, в имении «Дубрава». Не говорила?
– Нет.
– Она у меня скрытная, слова не вытянешь.
– Я заметил, – осторожно произнес Роман.
– Катерина – мой единственный ребенок. Наследница всего моего состояния. Мы с женой души в ней не чаем. У тебя есть дети?
– Пока не обзавелся.
Туровский машинально потянулся к салфетке и скомкал ее.
– Надеюсь, ты меня поймешь. Ради дочери я готов на все. Ее счастье – превыше моего. Зачем я живу, по-твоему? Зачем работаю на пределе сил? Чтобы Катенька ни в чем не нуждалась.
«К чему он клонит? – размышлял Лавров. – Неужели сватает?»
Это показалось ему настолько невероятным, что он улыбнулся своим фантазиям. Борис Евгеньевич принял его улыбку на свой счет.
– Тебе смешно, парень? А у меня душа болит!
– Простите.
Он не стал оправдываться, а Туровский смерил его оценивающим взглядом и остался доволен. Этот молодой мужчина как никто другой подходил для того, что он задумал.
– Оставим лирику, – сказал он. – У меня к тебе деловое предложение.
– Боюсь, я не смогу его принять.
– Не торопись, Роман, сначала выслушай.
– Я приехал на отдых.
– Что ж, будешь сочетать полезное с приятным, – улыбнулся Борис Евгеньевич. – И за это я тебе буду платить немалые деньги.
Официантка принесла на подносе мясо в горшочках и дымящиеся пельмени.
– Угощайтесь, – предложил Лавров своему визави, приоткрывая крышку глиняного горшочка. – М-мм! Пахнет чудесно. Надо есть, пока горячее.
– Ты ешь и слушай.
Роман так и поступил. Он вежливо кивнул и принялся за мясо, чтобы чем-нибудь занять рот и не наговорить Туровскому резкостей.
– Вкусно? – поинтересовался тот.
– Весьма. Попробуйте.
– Я сыт, – отказался Борис Евгеньевич. – В моем возрасте излишества противопоказаны. Вернемся к нашим баранам. Тебе понравилась моя дочь?
«Все-таки сватает! – не поверил своим ушам Лавров. – Поразительно!»
– Она красавица, – не покривил он душой.
– Ей бы ума побольше.
– Вам виднее.
Он поглощал мясо, заинтригованный словами Туровского.
– Я хочу, чтобы ты поухаживал за ней. Вскружи ей голову. Наверняка! Понимаешь? Чтобы она увлеклась тобой по-настоящему, до потери пульса.
Роман поперхнулся, перестал жевать и закашлялся.
– Тебе не послышалось, – жестко произнес бизнесмен. – Я хочу, чтобы моя дочь влюбилась в тебя, и готов заплатить за твои старания. Ты хорош собой, самоуверен. Женщины падки на таких, как ты.
– Не все… – выдавил Лавров, которому на ум пришла Глория.
– Это нормально. Потому и цена за твою услугу высокая.
Туровский достал из кармана ручку, взял салфетку и начертал на ней сумму с тремя нулями.
Лавров скривился, поднял брови, и Борис Евгеньевич добавил еще один нуль.
– Теперь согласен? Половину вперед, авансом. В случае успеха я выплачиваю тебе вторую половину. Кроме того, я полностью беру на себя все твои текущие расходы – питание, проживание, развлечения. Разумеется, деньги на цветы и подарки для моей дочери… которые ты должен будешь преподносить ей, пойдут не из твоего гонорара, а из моего кармана. Не скупись. Я дам тебе для начала немного налички.
Он поманил пальцем директора, тот послушно вскочил и принес боссу пухлый конверт с деньгами.
– Этого хватит на первое время.
– По… почему я? – опешил бывший начальник охраны.
– Лишний вопрос, – поморщился Туровский, жестом отсылая директора. – Катя еще здесь, в пансионате. Я отправил ее принимать спа-процедуры. Приступай сегодня же.
Роман грозно покосился на Орешкина. Тот опустил глаза и порозовел. Его работа, как пить дать.
– Что он наговорил вам про меня? – спросил Лавров, кивком головы показывая на администратора. – Я не жиголо.
– У тебя другая специализация, – вздохнул бизнесмен. – Я в курсе. Ты как раз подходишь, по всем статьям. Ты новый человек в наших краях. Тебя никто не знает. Ты способен защитить женщину.
– Кате что-то угрожает?
– Жизнь порой преподносит нам уроки, к которым лучше быть готовым.
– Вы нанимаете меня телохранителем к вашей дочери? – утончил Лавров.
– Твоя задача – заставить Катю потерять голову от любви. Почему-то я уверен: у тебя получится. Ты близок к ее идеалу мужчины. Она романтична, и ты сыграешь на этой струнке. В юности ее любимой героиней была Анжелика из пошлого фильма о любовных похождениях светской дамы. Катя выкрасила волосы в рыжий цвет и стала мечтать о таком же муже, как Жоффрей де Пейрак, который… впрочем, ты, вероятно, видел фильм. А если нет, я пришлю тебе в номер флэшку с записью.
– Я думал, в наше время девушки мечтают об иных героях.
– К сожалению, мечта моей дочери почти осуществилась, – заявил Туровский. – Она получила в мужья престранного молодого человека. Правда, у него нет шрама на лице, и он не хромает, как граф де Пейрак. Но кое в чем они схожи. Не могу себе простить, что вовремя не разглядел в нем дурных наклонностей. Меня подкупила родовитость Прозориных. Их генеалогические корни переплелись со знатными фамилиями, в том числе с французским родом Монморанси.
– Ваша дочь – замужем? – поразился Лавров.
– Тебя это удивляет? Да, она замужем. «Дубрава» – собственность ее супруга и моего зятя. Он получил усадьбу в наследство от своего покойного деда. Порядочный человек был Аким Иваныч, умный и дальновидный. Жаль, внук не в него удался. В семье не без урода, знаешь ли.
Лавров потянулся за квасом.
– Почему бы вашей дочери просто не развестись с мужем? – промочив горло, осведомился он.
– Не твоего ума дело.
– Послушайте, я не из любопытства интересуюсь. Я должен владеть ситуацией. В противном случае мы не договоримся.
– Катя любит Прозорина! В том-то и загвоздка. Они десять лет женаты, и она не охладела к нему, как я надеялся. Он…
– …околдовал ее? – догадался Лавров. – Пустил в ход приворотные чары.
– Я и этого не исключаю.
– Против чар я бессилен, – улыбнулся бывший начальник охраны. – Вы не к тому обратились, господин Туровский.
– Клин клином вышибают. Вот ты и станешь тем клином, который вышибет Сергея из сердца моей дочери. Я много думал, и ничего лучшего мне в голову не пришло. Я не могу причинить боль своему ребенку. А любое насилие – это боль. Пусть Катя сама полюбит другого, тогда ее глаза откроются и она увидит, с кем связалась.
– Отличный способ.
– Зря иронизируешь, – нахмурился бизнесмен. – Новая любовь вытеснит старую. Катя очнется наконец. Я смогу поговорить с ней, убедить ее…
– В чем? Что ее муж вам не по душе? Я отказываюсь в этом участвовать. Нельзя играть чувствами. Что, если ваша дочь полюбит меня? Как мне потом смотреть ей в глаза? Что говорить в свое оправдание?
– Я обо всем позабочусь. Главное, чтобы Катя разлюбила Сергея, перестала слепо доверять ему. Она одержима этим человеком! Ты понимаешь?
– Я отказываюсь, – повторил Роман. – Обманывать женщину, притворяться влюбленным не по мне.
– Я увеличу твой гонорар.
– Все равно нет.
– Ты отдохнешь за мой счет, – не сдавался Туровский. – Заодно проведешь время с прелестной молодой особой. Не крокодила же я тебе предлагаю очаровывать?! Что ты ломаешься?
– Простите, я не смогу.
Туровский, видимо, не привык к отказам. Он побагровел и тяжело дышал, ища в уме доводы, способные склонить оппонента к согласию.
– Ты слышал о маньяке, который в этих краях убивает молодых женщин?
– Да, – кивнул Роман. – Только не говорите мне, что маньяк – не кто иной, как ваш зять.
– А если это так и есть?
– Обращайтесь в полицию, Борис Евгеньевич.
– Ладно, я погорячился, – отступил тот. – Не отрицаю, я готов заподозрить зятя в чем угодно, лишь бы опорочить его в глазах Кати. Когда-то я опрометчиво позволил им пожениться. Дочь была по-детски наивной и послушалась моего совета. В этом целиком моя вина. Помоги мне! Авось, и я когда-нибудь пригожусь. Я слышал, ты ушел с работы? Готов предоставить тебе выгодную вакансию.
Лавров сердито сжал губы. Ох уж эти толстосумы! Решили, что у них весь мир в кармане.
Он вспомнил нежный профиль Кати, запах лесных фиалок, исходящий от нее, и у него защемило в груди. По закону подлости его отказ может привести к ужасным последствиям. А ведь он назвался ее ангелом-хранителем.
Что он теряет, согласившись приударить за чужой женой? Как будто в первый раз! Ради дела он пускался на разные ухищрения. Вдруг подозрения Туровского не беспочвенны? Катя вчера была напугана, боялась выйти из машины. Слухи о маньяке быстро распространяются и обрастают домыслами. Однако не стоит недооценивать опасность.
– Существуют детективные агентства, которые специализируются на подобных вещах. Я имею в виду то, что вы предлагаете мне. Почему бы вам не обратиться туда?
– Это слишком цинично, – качнул головой Туровский. – Ты – совсем другое. Ты одиночка. И потом, ты уже знаком с Катей. Судьба свела вас не случайно. Ну что, по рукам?
– Ладно, ваша взяла. Только у меня условие. Приемы «обольщения» я буду выбирать сам. Вы не станете вмешиваться.
– Будь по-твоему.
– Я не намерен обременять вас лишними расходами.
– Женщины любят внимание и подарки.
– Я взял это на заметку, – заверил Лавров. – И последнее. Как далеко я могу зайти?
Похоже, сие деликатное обстоятельство Туровский обдумал заранее. По крайней мере, вопрос не застал его врасплох.
– Намекаешь на постель? – усмехнулся он. – Катя уже не девочка. Если она пожелает… почему бы нет?..
Прозорин позвонил жене и выяснил, что она побудет еще денек с отцом, в пансионате. Они редко видятся.
– Хорошо, – коротко бросил супруг, занятый своими мыслями. – Может, пригласишь его к нам?
– Он любит лыжи, а у нас нет горок.
– К сожалению, – спокойно ответил Сергей.
На самом деле он совершенно не жаждал встречи с тестем. Между ними давно кошка пробежала. С тех самых пор, как Прозорин попробовал себя в бизнесе и понял, что коммерция – не его призвание.
После обеда он спустился в лабораторию к Федору, и они закрылись там до вечера.
Пылала печь, в колбах и пробирках что-то булькало, кипело и выпаривалось. Пахло копотью и химикатами. Но открыть окна и проветрить помещение было невозможно. Окон в лаборатории не было. Воздух очищал кондиционер, который частенько выходил из строя.
Прозорин сидел на стуле и наблюдал за работой Федора. Тот непрерывно двигался – подбрасывал углей в печь, что-то подливал и подсыпал в сосуды для перегонки таинственных жидкостей. Периодически он произносил невнятные заклинания над бархатными футлярами, где находились его талисманы, – засушенные лапки животных, кусочки змеиной кожи, вырезанные из костей фигурки.
На полу лаборатории, прямо на каменных плитах, был начертан углем магический круг с замысловатыми знаками. На столе стоял маленький красный сундучок, внутри которого хранился мешочек черного шелка с серебряным перстнем. Этот перстень следовало надевать в особых случаях.
– Скоро ли мы получим результат, Франческо? – так хозяин обращался к Федору.
Тот сообщил, что в прошлом воплощении был итальянцем и посвятил себя магии и алхимии, в чем немало преуспел. Доказательство тому – его знания и навыки, так необходимые господину Прозорину. В самом деле, он без труда разбирался в изложенных на латыни и по-арабски трактатах, в которых сам Сергей не понимал ни слова.
– Процесс идет медленно.
– Нельзя ли его ускорить?
– Вам известно условие.
– Загляни в свою книгу, – взмолился Прозорин. – Нет ли другого способа?
В своих опытах Федор-Франческо пользовался пухлой истрепанной книгой в кожаном переплете. Страницы книги покрывали странные письмена, коряво нацарапанные чернилами бурого цвета. Франческо утверждал, что это – кровь.
– Другого способа нет, – покачал он головой.
– А что твой подручный? Можно ли мне с ним побеседовать?
– Он является только одному человеку.
– И этот человек – ты! – рассердился Сергей. – Я уже слышал твои отговорки. Если он служит тебе, то почему бы ему не встретиться и со мной?
– Он не может. Я объяснял почему. Ему нужна жертва.
– Непременно человеческая?
Федор-Франческо вместо ответа только сложил руки на груди и потупился. Ему надоело повторять одно и то же.
– А ты… приносил ему жертвы?
– Давно, еще в средние века. Вы, должно быть, знаете, какие и сколько. Они подробно перечислены…
– Хватит! – остановил его хозяин. – Довольно. Я все знаю. Но…
– Значит, пусть процесс идет, как идет, – невозмутимо изрек Франческо. – Куда торопиться?
– Нет так нет. Я, собственно, намерен поблагодарить тебя за дочь. Ты не оставил ее одну на дороге. Она не могла мне дозвониться, и бог знает, сколько бы ей пришлось ждать помощи. Я твой должник.
– Пустяки.
– Меня зовут Борис Евгеньевич, – запоздало сообщил Туровский.
– А меня вам уже, вероятно, представили, – усмехнулся Роман.
– Ты прав…
Туровский выглядел уставшим и обеспокоенным. Взгляд острый, но под глазами мешки, седина в коротких темных волосах. Фигура немного оплывшая, грузная. Одет в кашемировую кофту поверх рубашки и спортивные брюки. На безымянном пальце – массивное обручальное кольцо.
– Считайте, что мы квиты, – сказал Лавров, кивая на бутылку с французским коньяком.
Туровский посмотрел на нетронутые закуски.
– Я перебил тебе аппетит?
– У меня его и не было.
Генеральный директор Туровского, который пил кофе и исподволь наблюдал за боссом, чем-то напомнил бывшему начальнику охраны его шефа Колбина. Наверное, очками.
– Ты мне нравишься, – неожиданно признался Борис Евгеньевич. – Женат? Или холостякуешь?
– Предпочитаю свободу.
– Похвально.
– Рад, что угодил вам.
– Не ерничай, – склонил голову набок Туровский. – Мы ведь можем подружиться. Как тебе этот пансионат?
– Мило, уютно. Но в Альпах, без сомнения, сервис получше. И виды живописнее.
– Альпы, конечно, вне конкуренции, – вздохнул Борис Евгеньевич. – А я здесь отдыхаю. Из-за дочери. Она живет неподалеку, в имении «Дубрава». Не говорила?
– Нет.
– Она у меня скрытная, слова не вытянешь.
– Я заметил, – осторожно произнес Роман.
– Катерина – мой единственный ребенок. Наследница всего моего состояния. Мы с женой души в ней не чаем. У тебя есть дети?
– Пока не обзавелся.
Туровский машинально потянулся к салфетке и скомкал ее.
– Надеюсь, ты меня поймешь. Ради дочери я готов на все. Ее счастье – превыше моего. Зачем я живу, по-твоему? Зачем работаю на пределе сил? Чтобы Катенька ни в чем не нуждалась.
«К чему он клонит? – размышлял Лавров. – Неужели сватает?»
Это показалось ему настолько невероятным, что он улыбнулся своим фантазиям. Борис Евгеньевич принял его улыбку на свой счет.
– Тебе смешно, парень? А у меня душа болит!
– Простите.
Он не стал оправдываться, а Туровский смерил его оценивающим взглядом и остался доволен. Этот молодой мужчина как никто другой подходил для того, что он задумал.
– Оставим лирику, – сказал он. – У меня к тебе деловое предложение.
– Боюсь, я не смогу его принять.
– Не торопись, Роман, сначала выслушай.
– Я приехал на отдых.
– Что ж, будешь сочетать полезное с приятным, – улыбнулся Борис Евгеньевич. – И за это я тебе буду платить немалые деньги.
Официантка принесла на подносе мясо в горшочках и дымящиеся пельмени.
– Угощайтесь, – предложил Лавров своему визави, приоткрывая крышку глиняного горшочка. – М-мм! Пахнет чудесно. Надо есть, пока горячее.
– Ты ешь и слушай.
Роман так и поступил. Он вежливо кивнул и принялся за мясо, чтобы чем-нибудь занять рот и не наговорить Туровскому резкостей.
– Вкусно? – поинтересовался тот.
– Весьма. Попробуйте.
– Я сыт, – отказался Борис Евгеньевич. – В моем возрасте излишества противопоказаны. Вернемся к нашим баранам. Тебе понравилась моя дочь?
«Все-таки сватает! – не поверил своим ушам Лавров. – Поразительно!»
– Она красавица, – не покривил он душой.
– Ей бы ума побольше.
– Вам виднее.
Он поглощал мясо, заинтригованный словами Туровского.
– Я хочу, чтобы ты поухаживал за ней. Вскружи ей голову. Наверняка! Понимаешь? Чтобы она увлеклась тобой по-настоящему, до потери пульса.
Роман поперхнулся, перестал жевать и закашлялся.
– Тебе не послышалось, – жестко произнес бизнесмен. – Я хочу, чтобы моя дочь влюбилась в тебя, и готов заплатить за твои старания. Ты хорош собой, самоуверен. Женщины падки на таких, как ты.
– Не все… – выдавил Лавров, которому на ум пришла Глория.
– Это нормально. Потому и цена за твою услугу высокая.
Туровский достал из кармана ручку, взял салфетку и начертал на ней сумму с тремя нулями.
Лавров скривился, поднял брови, и Борис Евгеньевич добавил еще один нуль.
– Теперь согласен? Половину вперед, авансом. В случае успеха я выплачиваю тебе вторую половину. Кроме того, я полностью беру на себя все твои текущие расходы – питание, проживание, развлечения. Разумеется, деньги на цветы и подарки для моей дочери… которые ты должен будешь преподносить ей, пойдут не из твоего гонорара, а из моего кармана. Не скупись. Я дам тебе для начала немного налички.
Он поманил пальцем директора, тот послушно вскочил и принес боссу пухлый конверт с деньгами.
– Этого хватит на первое время.
– По… почему я? – опешил бывший начальник охраны.
– Лишний вопрос, – поморщился Туровский, жестом отсылая директора. – Катя еще здесь, в пансионате. Я отправил ее принимать спа-процедуры. Приступай сегодня же.
Роман грозно покосился на Орешкина. Тот опустил глаза и порозовел. Его работа, как пить дать.
– Что он наговорил вам про меня? – спросил Лавров, кивком головы показывая на администратора. – Я не жиголо.
– У тебя другая специализация, – вздохнул бизнесмен. – Я в курсе. Ты как раз подходишь, по всем статьям. Ты новый человек в наших краях. Тебя никто не знает. Ты способен защитить женщину.
– Кате что-то угрожает?
– Жизнь порой преподносит нам уроки, к которым лучше быть готовым.
– Вы нанимаете меня телохранителем к вашей дочери? – утончил Лавров.
– Твоя задача – заставить Катю потерять голову от любви. Почему-то я уверен: у тебя получится. Ты близок к ее идеалу мужчины. Она романтична, и ты сыграешь на этой струнке. В юности ее любимой героиней была Анжелика из пошлого фильма о любовных похождениях светской дамы. Катя выкрасила волосы в рыжий цвет и стала мечтать о таком же муже, как Жоффрей де Пейрак, который… впрочем, ты, вероятно, видел фильм. А если нет, я пришлю тебе в номер флэшку с записью.
– Я думал, в наше время девушки мечтают об иных героях.
– К сожалению, мечта моей дочери почти осуществилась, – заявил Туровский. – Она получила в мужья престранного молодого человека. Правда, у него нет шрама на лице, и он не хромает, как граф де Пейрак. Но кое в чем они схожи. Не могу себе простить, что вовремя не разглядел в нем дурных наклонностей. Меня подкупила родовитость Прозориных. Их генеалогические корни переплелись со знатными фамилиями, в том числе с французским родом Монморанси.
– Ваша дочь – замужем? – поразился Лавров.
– Тебя это удивляет? Да, она замужем. «Дубрава» – собственность ее супруга и моего зятя. Он получил усадьбу в наследство от своего покойного деда. Порядочный человек был Аким Иваныч, умный и дальновидный. Жаль, внук не в него удался. В семье не без урода, знаешь ли.
Лавров потянулся за квасом.
– Почему бы вашей дочери просто не развестись с мужем? – промочив горло, осведомился он.
– Не твоего ума дело.
– Послушайте, я не из любопытства интересуюсь. Я должен владеть ситуацией. В противном случае мы не договоримся.
– Катя любит Прозорина! В том-то и загвоздка. Они десять лет женаты, и она не охладела к нему, как я надеялся. Он…
– …околдовал ее? – догадался Лавров. – Пустил в ход приворотные чары.
– Я и этого не исключаю.
– Против чар я бессилен, – улыбнулся бывший начальник охраны. – Вы не к тому обратились, господин Туровский.
– Клин клином вышибают. Вот ты и станешь тем клином, который вышибет Сергея из сердца моей дочери. Я много думал, и ничего лучшего мне в голову не пришло. Я не могу причинить боль своему ребенку. А любое насилие – это боль. Пусть Катя сама полюбит другого, тогда ее глаза откроются и она увидит, с кем связалась.
– Отличный способ.
– Зря иронизируешь, – нахмурился бизнесмен. – Новая любовь вытеснит старую. Катя очнется наконец. Я смогу поговорить с ней, убедить ее…
– В чем? Что ее муж вам не по душе? Я отказываюсь в этом участвовать. Нельзя играть чувствами. Что, если ваша дочь полюбит меня? Как мне потом смотреть ей в глаза? Что говорить в свое оправдание?
– Я обо всем позабочусь. Главное, чтобы Катя разлюбила Сергея, перестала слепо доверять ему. Она одержима этим человеком! Ты понимаешь?
– Я отказываюсь, – повторил Роман. – Обманывать женщину, притворяться влюбленным не по мне.
– Я увеличу твой гонорар.
– Все равно нет.
– Ты отдохнешь за мой счет, – не сдавался Туровский. – Заодно проведешь время с прелестной молодой особой. Не крокодила же я тебе предлагаю очаровывать?! Что ты ломаешься?
– Простите, я не смогу.
Туровский, видимо, не привык к отказам. Он побагровел и тяжело дышал, ища в уме доводы, способные склонить оппонента к согласию.
– Ты слышал о маньяке, который в этих краях убивает молодых женщин?
– Да, – кивнул Роман. – Только не говорите мне, что маньяк – не кто иной, как ваш зять.
– А если это так и есть?
– Обращайтесь в полицию, Борис Евгеньевич.
– Ладно, я погорячился, – отступил тот. – Не отрицаю, я готов заподозрить зятя в чем угодно, лишь бы опорочить его в глазах Кати. Когда-то я опрометчиво позволил им пожениться. Дочь была по-детски наивной и послушалась моего совета. В этом целиком моя вина. Помоги мне! Авось, и я когда-нибудь пригожусь. Я слышал, ты ушел с работы? Готов предоставить тебе выгодную вакансию.
Лавров сердито сжал губы. Ох уж эти толстосумы! Решили, что у них весь мир в кармане.
Он вспомнил нежный профиль Кати, запах лесных фиалок, исходящий от нее, и у него защемило в груди. По закону подлости его отказ может привести к ужасным последствиям. А ведь он назвался ее ангелом-хранителем.
Что он теряет, согласившись приударить за чужой женой? Как будто в первый раз! Ради дела он пускался на разные ухищрения. Вдруг подозрения Туровского не беспочвенны? Катя вчера была напугана, боялась выйти из машины. Слухи о маньяке быстро распространяются и обрастают домыслами. Однако не стоит недооценивать опасность.
– Существуют детективные агентства, которые специализируются на подобных вещах. Я имею в виду то, что вы предлагаете мне. Почему бы вам не обратиться туда?
– Это слишком цинично, – качнул головой Туровский. – Ты – совсем другое. Ты одиночка. И потом, ты уже знаком с Катей. Судьба свела вас не случайно. Ну что, по рукам?
– Ладно, ваша взяла. Только у меня условие. Приемы «обольщения» я буду выбирать сам. Вы не станете вмешиваться.
– Будь по-твоему.
– Я не намерен обременять вас лишними расходами.
– Женщины любят внимание и подарки.
– Я взял это на заметку, – заверил Лавров. – И последнее. Как далеко я могу зайти?
Похоже, сие деликатное обстоятельство Туровский обдумал заранее. По крайней мере, вопрос не застал его врасплох.
– Намекаешь на постель? – усмехнулся он. – Катя уже не девочка. Если она пожелает… почему бы нет?..
* * *
Поместье «Дубрава»Прозорин позвонил жене и выяснил, что она побудет еще денек с отцом, в пансионате. Они редко видятся.
– Хорошо, – коротко бросил супруг, занятый своими мыслями. – Может, пригласишь его к нам?
– Он любит лыжи, а у нас нет горок.
– К сожалению, – спокойно ответил Сергей.
На самом деле он совершенно не жаждал встречи с тестем. Между ними давно кошка пробежала. С тех самых пор, как Прозорин попробовал себя в бизнесе и понял, что коммерция – не его призвание.
После обеда он спустился в лабораторию к Федору, и они закрылись там до вечера.
Пылала печь, в колбах и пробирках что-то булькало, кипело и выпаривалось. Пахло копотью и химикатами. Но открыть окна и проветрить помещение было невозможно. Окон в лаборатории не было. Воздух очищал кондиционер, который частенько выходил из строя.
Прозорин сидел на стуле и наблюдал за работой Федора. Тот непрерывно двигался – подбрасывал углей в печь, что-то подливал и подсыпал в сосуды для перегонки таинственных жидкостей. Периодически он произносил невнятные заклинания над бархатными футлярами, где находились его талисманы, – засушенные лапки животных, кусочки змеиной кожи, вырезанные из костей фигурки.
На полу лаборатории, прямо на каменных плитах, был начертан углем магический круг с замысловатыми знаками. На столе стоял маленький красный сундучок, внутри которого хранился мешочек черного шелка с серебряным перстнем. Этот перстень следовало надевать в особых случаях.
– Скоро ли мы получим результат, Франческо? – так хозяин обращался к Федору.
Тот сообщил, что в прошлом воплощении был итальянцем и посвятил себя магии и алхимии, в чем немало преуспел. Доказательство тому – его знания и навыки, так необходимые господину Прозорину. В самом деле, он без труда разбирался в изложенных на латыни и по-арабски трактатах, в которых сам Сергей не понимал ни слова.
– Процесс идет медленно.
– Нельзя ли его ускорить?
– Вам известно условие.
– Загляни в свою книгу, – взмолился Прозорин. – Нет ли другого способа?
В своих опытах Федор-Франческо пользовался пухлой истрепанной книгой в кожаном переплете. Страницы книги покрывали странные письмена, коряво нацарапанные чернилами бурого цвета. Франческо утверждал, что это – кровь.
– Другого способа нет, – покачал он головой.
– А что твой подручный? Можно ли мне с ним побеседовать?
– Он является только одному человеку.
– И этот человек – ты! – рассердился Сергей. – Я уже слышал твои отговорки. Если он служит тебе, то почему бы ему не встретиться и со мной?
– Он не может. Я объяснял почему. Ему нужна жертва.
– Непременно человеческая?
Федор-Франческо вместо ответа только сложил руки на груди и потупился. Ему надоело повторять одно и то же.
– А ты… приносил ему жертвы?
– Давно, еще в средние века. Вы, должно быть, знаете, какие и сколько. Они подробно перечислены…
– Хватит! – остановил его хозяин. – Довольно. Я все знаю. Но…
– Значит, пусть процесс идет, как идет, – невозмутимо изрек Франческо. – Куда торопиться?