Соловьев Антон. Восставший против Неба

   Рандис сосредоточился. Казалось, что он снова на мгновение увидел Тильво, и вдруг в его сознание хлынула беспросветная тьма.
   — Потерпи ещё немного. Постарайся удержать в сознании образ того, кого ищешь, — словно откуда-то издалека, прошелестел голос ренегата.
   Рандису было несложно удержать в голове образ Тильво. Но он видел только тьму, ту черноту, какая бывает лишь ночью, где не горит свет от людских селении.
   — Все. Можешь открывать глаза.
   Рандис почувствовал, как ренегат убрал руку с зажатой в кулак его руки, и, открыв глаза, встретился со странным выражением лица перешедшего на сторону Неба посвящённого.
   — Его нет под Небом, — стараясь говорить как можно спокойнее, произнёс ренегат.
   Однако Рандис умел чётко улавливать настроение собеседника, этому тоже учили Мечей Неба. И он понял, что ренегат пребывает в полной растерянности.
   — Что значит нет? Он всё-таки умер?
   — Нет, он не умер. Он просто ушёл из-под взора Неба.
   — Куда?
   — Этого я не знаю. Но я почувствовал, что всё-таки… — ренегат сделал паузу, — я почувствовал, что его связь с этим миром не оборвалась. А значит…
   — Он может вернуться?
   — Все может быть… — вздохнул ренегат.
   Сейчас он показался Рандису ещё более старым, чем сначала. Какое-то время оба сидели в полном молчании, смотря на лежащий на столе Путеводный камень. Молчание нарушил ренегат:
   — Кто он? Что Мечам Неба известно об этом человеке? И вообще человек ли он? Может, он из…
   — Из ушедших богов? — перебил Рандис. — Нет, он родился под Небом так же, как и мы все.
   — Но что Мечам Неба известно о нём?
   — Мечи Неба располагают кое-какой информацией об этом человеке. — Рандис почувствовал в голосе собеседника некую растерянность, а это означало, что теперь последнее слово будет за ним. И только так. — Это слишком важное дело. Оно касается только Мечей Неба и Сына Неба.
   — Но я, — ренегат чуть повысил голос, но туг же опять перешёл на более спокойный тон, — но я Арчеус, глава Дома посвящённых Небу города Тарбана, — сказал ренегат, а потом ещё тише добавил: — И потом… Я же помог тебе.
   — Я боюсь, что и сам не располагаю всей информацией. — У Рандиса не было причин не доверять этому человеку. В конце концов, чем больше он будет знать, тем более эффективней он сможет помочь.
   Немного поколебавшись, Рандис рассказал Арчеусу о том, что этот человек мог с помощью своих песен видеть сквозь Небо и более того, его песни могли помочь видеть сквозь Небо другим.
   — Он очень опасен, — после некоторого раздумья над словами Рандиса сказал глава Дома.
   — Я тоже так думаю. Но у меня к нему и личный счёт.
   — Какой?
   А действительно? Какой у него счёт к Тильво? Это у певца должен быть счёт к Мечу Неба.
   — Это не важно. А вот что важно, Арчеус: о певце знают немногие. Их количество каждый раз уменьшается, как только певец сталкивается с кем-нибудь из них, — Рандис тут же вспомнил и пир в Терике, и стычку с Людьми Леса. — Может, в этом есть какое-то провидение. Не знаю. Важно, чтобы информация о певце никуда больше не пошла.
   — Но тебе может пригодиться помощь ренегатов.
   — Нет. Мне, пожалуй, хватит и Путеводного камня. И не забывай, это уже только моя битва.
   — Я дам тебе кристалл. И, может быть, это действительно мудрое решение: не поднимать суматохи. Пусть певец и дальше думает, что сумел скрыться. А ты отыщи его. Отыщи и убей.
   — Так и будет. Спасибо за Путеводный камень.
   — У тебя неважный вид. Отдохнёшь в Доме? Деньгами и всем необходимым мы готовы тебя обеспечить.
   — Не стоит. — Рандис улыбнулся и, взяв со стола кристалл, вышел из комнаты.

ГЛАВА X

   Тильво наблюдал за солнечными бликами на воде, а Одэнер грёб к острову, расположенному по середине Чёрного озера. Ни о чём пока разговаривать обоим не хотелось. Достигнув острова, оба соскочили в воду и вытащили лодку на берег.
   — Что дальше? — спросил Тильво.
   — Добро пожаловать ко мне домой. — Одэнер улыбнулся, и в этой улыбке Тильво показалось что-то удивительно знакомое.
   Они подошли к башне. Перед ними была обитая железом дверь. Одэнер сделал несколько едва уловимых движений руками, и створки бесшумно распахнулись. Одэнер жестом пригласил Тильво внутрь башни. Певец зашёл и огляделся по сторонам. Он находился в большом зале. Через узкие окна-бойницы лился свет. На середине зала стоял внушительных размеров круглый стол, а вокруг него стулья. По стенам тянулись стеллажи. Тильво подошёл к одному из них. На нём покоились книги, свитки, шкатулки и маленькие сундучки, на нижней полке было самое разнообразное оружие.
   — Это память прежнего мира, — сказал Одэнер, подойдя к Тильво.
   — Прежнего?
   — Ну, да. Мира без Неба.
   — Это было давно?
   — Давно, — Одэнер вздохнул, — пойдём к столу. Сначала поедим, а потом уже о делах.
   — Да какая еда? У меня кусок в горло не полезет, пока я не узнаю, что тут вообще происходит.
   — Будь терпелив. — Одэнер улыбнулся.
   — Терикский библиотекарь сказал, что мне надо идти к Чёрному озеру, затем шаман Людей Леса. Я как-то сам не стремился сюда. — Тильво усмехнулся.
   — Тебя вёл сюда даже не я, а рок.
   — Ну да, рассказывай. Ворон-то небось твой?
   — Ворон принадлежит башне. Он часть её.
   — Не понял?
   — Часть башни.
   — И ты часть башни?
   — Нет. Я всего лишь бессмертный. Бессмертный, Как и ты.
   — Ну да. Рассказывай. Может, ты и действительно бессмертный, а я родился от обычных людей. Я помню своих родителей, хотя умерли они у меня очень рано. Тильво вздохнул.
   — А ты помнишь, что было раньше?
   — Так раньше и меня не было.
   — Ты был. Только э… В общем, ты существовал в некой иной форме.
   — Ну да! Ты можешь это доказать?
   — Могу. Скажи, часто у тебя бывают приступы головной боли?
   — Редко, но они бывают очень сильными. Последний случился как раз, когда я шёл к тебе.
   — Это твоя память рвётся наружу.
   — Память?
   — Да, тысячи прожитых лет. Ты должен научиться контролировать её. Со временем, думаю, ты сможешь это сделать.
   Тильво нахмурился. Данная тема разговора ему абсолютно не нравилась. Какой он к Небу бессмертный. Что за ерунда?
   — Допустим, я тебе поверил и…
   Одэнер не дал ему закончить. Он хлопнул в ладоши, и по залу заскользили полупрозрачные фиолетовые фигуры, своими очертаниями напоминающие человеческие. На столе появились дымящиеся блюда с едой и кувшины, а перед Одэнером и Тильво — тарелки и столовые приборы. Когда стол был полностью сервирован, Одэнер хлопнул в ладоши, и странные фигуры исчезли.
   — Это что было? — удивлённо оглядываясь вокруг в поисках слуг, спросил Тильво.
   — Это тоже часть башни, — ответил Одэнер, разливая содержимое одного из кувшинов по кубкам. — Твоё здоровье, Тильво! — он поднял кубок вверх.
   — И твоё, — пробурчал певец, не дождавшись ответа на заданный вопрос.
   Они выпили. Это было вино. На вкус Тильво, вполне приличное. Даже можно сказать, что очень приличное. Не в каждом замке такое подают к столу.
   — Откуда у тебя запасы вина и еды?
   — Это часть башни, — опять ответил Одэнер. — В языке твоей страны нет иных слов, чтобы выразить это.
   — А ты попробуй!
   — Не хочу, — еле разборчиво пробормотал Одэнер, вгрызаясь в кусок мяса.
   — Ну вот, — обиженно сказал Тильво, — сам пригласил сюда и ничего не говоришь.
   — Пока не разбужу тебя, это все бесполезно. — Одэнер снова наполнил кубки.
   — Да не коснётся Небо крыши твоей башни! — вдруг неожиданно для себя произнёс Тильво.
   — Хорошо сказано. За это стоит выпить. Потому как если Небо действительно коснётся крыши этой башни, то всему этому миру придёт конец.
   — Неужели? — изумился Тильво.
   — А что ты думал? Я за просто так здесь штаны протираю? — нахмурил брови Одэнер.
   — Ну я… — смущённо потупился Тильво, а затем резко взглянул в светло-серые глаза Одэнера.
   Глаза певца и хозяина башни встретились. Тильво смотрел в глаза Одэнера и не мог отвести взгляда. Таких глаз он не видел ни у кого. Вернее, он видел, серые, карие, голубые. Нет! Дело было не в цвете. В глазах хозяина башни было такое спокойствие, такое умиротворение. Словно бы он смотрел в глаза кому-то очень, очень близкому. Родственнику, брату. Он чувствовал понимание, даже какую-то заботу, но в то же время он чувствовал, что от него чего-то ждут.
   — Довольно, — Одэнер прервал поединок взглядов. — я и так с лихвой насмотрелся в глаза другим бессмертным. Зачем ты выбрал путь человека? Зачем?
   — Я… Я не знаю…
   — Ты не помнишь, но ты знаешь. Я уверен в этом.
   — Так как, Небо побери, мне вспомнить? — Тильво вскочил из-за стола и опрокинул свой стул. — Я пою на языке, который не понимаю, и Небо расходится перед ним. Мне твердят, что это язык бессмертных. Неожиданно на меня что-то находит, и я начинаю владеть оружием, как заправский воин. Лучше… Даже лучше, чем Мечи Неба. Что это, Одэнер?
   Одэнер молча разлил содержимое кувшинов по кубкам.
   — Пей, — сказал хозяин башни.
   Они молча выпили. Причём Тильво заметил, что в его голове все так же ясно, будто он и не пил вина. Видать, он сильно поволновался. Обычно хмель ударяет ему в голову с первых глотков.
   Одэнер достал из недр своего плаща трубку, кисет и какой-то странный металлический квадратик. Он набил трубку, что-то нажал, крыша откинулась, и появился огонёк. Одэнер прикурил.
   — Что это за штука?
   — А! Иногда хочется просто по-человечески прикурить, не используя Силу, — махнул рукой Одэнер. Это из другого мира. Ты куришь?
   — Нет, это голосу вредит. Может, раньше, тысячи лет назад, — Тильво усмехнулся. — А ты, бессмертный, можешь память мою вернуть?
   — А что её возвращать? Она и так при тебе. Её просто нужно разбудить.
   — Разбудить?
   — Ну да, — пожал плечами Одэнер. — Тогда все встанет на свои места. Ты — это будешь именно ты, а не бродяга, который припёрся сюда с кучей вопросов и огромным самомнением.
   — Полегче! — Тильво сжал кулаки.
   — Я шучу, — Одэнер усмехнулся. — Ладно, верну твою память. Тогда все и прояснится. Пошли.
   — Куда?
   — Наверх. Тебе после отдохнуть некоторое время придётся.
   — Ладно, пошли, — пожал плечами Тильво.
   Башня имела несколько ярусов. Тильво и Одэнер поднялись на третий. Там располагалась череда комнат. Одэнер завёл Тильво в одну из них. Здесь не было ничего, кроме большой кровати, застеленной огромным шерстяным одеялом.
   — Ложись! — приказал Одэнер.
   Тильво скинул сапоги, повесил на спинку плащ и улёгся на кровать.
   — Готов? — Одэнер усмехнулся.
   — К чему? — спросил Тильво.
   — К пробуждению своей истинной личности.
   — Хочешь сказать, после этого я пойму суть всех вещей и все такое?
   — Этого и я не знаю, но восстановление памяти гарантирую.
   — Ты когда-нибудь занимался подобными вещами?
   — Нет. Мне впервые за долгие века попадается бессмертный, который променял вечность на жизнь человека.
   — Хочешь сказать, что ты не знаешь, что делать?
   — Ты расслабься, расслабься. Думай о чем-нибудь приятном. Остальное — не твоя забота.
   — Как скажешь. — Тильво прикрыл глаза и улыбнулся.
   — О чём думаешь? — осведомился Одэнер.
   — Так, вспоминаю одну вдовушку из деревни, где останавливался.
   Одэнер хмыкнул.
   — Ладно, я приступаю.
 
   Сначала ничего особенного не происходило. Тильво лежал, закрыв глаза, и представлял ту самую вдовушку и как он с ней весело провёл время. Затем он услышал голос Одэнера. Причём говорил он на том самом языке, на котором Тильво исполнял свои песни, рассеивающие Небо. Ничего из того, что говорил Одэнер, Тильво, конечно же, не понял. А хозяин башни между тем продолжал говорить на этом странном шипящем языке. И туг Тильво повело. Образ гостеприимной вдовушки растаял. Голова закружилась. Будто бы он невзначай посмотрел с огромной высоты вниз. Однако в глазах была сплошная чернота. И вдруг все бешено завертелось.
   Тильво понёсся по огромному чёрному туннелю вниз. Он хотел открыть глаза и понял, что не может. Тильво падал в бездонную чёрную пропасть. Он закричал, но не услышал собственного голоса. Ему было очень страшно, но в то же время к нему откуда-то, вероятно, из самых глубин подсознания, пришло чувство: это надо пережить. И он падал, падал. Бесконечно долго падал. А потом на него внезапно нахлынули воспоминания.
   Сначала он думал, что это всего лишь колдовской морок, навеянный хозяином башни. Но вскоре он понял, что это не так. Это действительно были ЕГО ВОСПОМИНАНИЯ. Бесконечная череда сражений и странствий, странствий и сражений во множестве миров. Да, теперь он вспомнил. Мир под Небом был не единственным. Было множество других. И он вспомнил, что служил свету и сражался с теми бессмертными, которые служили тени. И это называлось Игрой. Великой Игрой. И так было с начала времён. Бессмертные строили миры, а затем превращали их в арену для своих битв. И они были богами для людей и вели свои воинства на битвы. И так было всегда и пребудет до конца времён.
   Но это было далеко не все. Тильво вспоминал своих друзей и врагов. Вспоминал пиры и любовные похождения. Но всё-таки главным воспоминанием была война. Стоп! Было ещё что-то. Тильво пытался сосредоточиться. Он снова нёсся вниз по чёрному туннелю. И он вспомнил.
   Были миры, которые становились равнодушными к свету и тени. Они тянулись к Бездне, к первозданному хаосу, из которого и была рождена Великая Игра. И эти миры вносили в Игру диссонанс. Тогда Дай-мэ-рак, Творец Великой Игры, наделил четырех бессмертных, сражающихся на стороне света, Силой, способной уничтожать миры, равнодушные к Великой Игре. Тильво вспоминал…
   Дай-мэ-рак назвал их Чёрными Всадниками. И одним из них, Мастером Бездны, тем, кто открывает Врата Бездны, куда низвергался падший мир, был тот, кого теперь звали Тильво. Он снова нёсся вниз по чёрному туннелю, и он увидел… Увидел последний мир, который видел глазами бессмертного, которым был раньше.
   Это был старый мир. По крайней мере он был намного древнее, чем тот, в котором родился певец u Тильво. Здесь люди построили огромные дома, проложили ровные дороги из города в город, по которым ездили самодвижущиеся быстроходные повозки. Мечи заменили металлические трубки, которые плевались раскалённым железом, более смертоносным, чем стрелы лука. Люди одевались по-другому. Но у них были те же интересы. Они прозябали в огромных городах, где даже под землёй ездили скоростные экипажи. И им не нужны были ни свет, ни тень. И вообще, кроме еды и выпивки, было ничего не нужно. В том мире давно уже не сочиняли красивых песен, не отливали из бронзы фигур, не рисовали портретов. Всё было в прошлом. Мир изжил сам себя.
   И явились Чёрные Всадники, чтобы уничтожить этот мир. Вернее сказать, сначала явился один, Мастер Бездны, которым и был в прошлом Тильво. Он бродил по улочкам города, разговаривал с местными жителями. Даже подружился с одним из них, если это можно так назвать. И он решил. Решил не разрушать этот мир. Но остальные трое Чёрных Всадников не согласились с этим. И тогда в месте Силы, где стояли четверо Чёрных Всадников, Мастер Бездны низверг троих своих соратников в Бездну.
   А после был Суд. Суд перед ликом Дай-мэ-рака, Творца Великой Игры. Суд, на который Мастер Бездны явился сам. Явился и признался в содеянном. Но не жалел о случившемся, ибо по-прежнему считал, что тот мир заслужил пощады. И слушал его Творец Великой Игры, и сказал так: «Всё было в замысле Моем». И сказал он Мастеру Бездны, что исполнит любое его желание. Такой будет его награда за понимание Великой Игры и замыслов её Творца. И Мастер Бездны попросил Творца сделать его человеком. Но Творец не выполнил просьбу Мастера Бездны до конца, поскольку Мастер Бездны был бессмертен от природы, а люди умирали и уходили на иные пути. Повелел Дай-мэ-рак, Творец Великой Игры, Мастеру Бездны: отныне он будет рождаться в теле человеческом, стареть и умирать, как смертные, а затем рождаться, вновь стареть и умирать и так до скончания Великой Игры. Творец забрал прежнее имя Мастера Бездны и дал ему новое: Шай-Ама, что на языке бессмертных значит Изгой.
   И эта жизнь в странном мире, где вместо светил было только Небо, стала первой жизнью Шай-Ама в человеческом теле.
 
   Тильво открыл глаза. Он лежал на кровати в пустой комнате. И теперь он был не только Тильво, ещё он был бессмертным Шай-Ама, бывшим Мастером Бездны. И на его плечах теперь практически неподъёмным грузом повисли тысячелетия. Тильво стало на мгновение очень страшно, а затем он подумал: «Я жив и теперь знаю, что даже не могу умереть. Разве это плохо?» Затем он встал с кровати. Во всём теле была необыкновенная лёгкость. Настроение, несмотря на навалившийся объём знаний, было хорошим. Тильво подошёл к окну. За окнами был день. Чего-то очень сильно хотелось. Не то просто поговорить с кем-то, не то что-то делать. Тильво ещё раз оглядел комнату и стал спускаться вниз.
   Одэнер сидел за столом на самом нижнем ярусе и читал какой-то огромный фолиант.
   — Привет тебе, Одэнер, хозяин башни! — Тильво удивился только тогда, когда произнёс эту фразу.
   Он говорил на языке, который раньше не понимал. Он лишь пел на нём, рассеивая Небо. Теперь же он отлично понимал этот язык и мог говорить на нём. Это был язык бессмертных.
   — И тебе привет! — Одэнер оторвался от чтения книги и посмотрел на Тильво. — Вижу, что ты проснулся. Рад, рад тебя снова видеть, — все это Одэнер говорил на языке бессмертных.
   — Моё имя Шай-Ама, но мне приятнее будет, если ты будешь называть меня тем именем, что дали мне здесь. Спасибо, что разбудил меня.
   — Как ты себя чувствуешь?
   — Чувствую неплохо. Есть хочется. Сколько я спал?
   — Двое суток.
   — Тогда действительно подкрепиться не мешало бы.
   Одэнер отложил книгу в сторону. Затем он хлопнул в ладоши, и по залу заскользили полупрозрачные фиолетовые фигуры, в руках у которых были блюда и кувшины.
   — Из какого мира вы сюда притащили эту башню? — спросил Тильво.
   — Аршаз. Слышал о таком?
   — Да. Его потом в итоге тёмные отбили. Там люди достигли высоких технологий, но победила тень. Так и не удалось светлым тот мир отвоевать?
   — Не удалось, — покачал головой Одэнер.
   Тильво зажмурился. Башню пронзали провода. Множество проводов. Они были везде: в полу, в столе, на потолке. Невидимые для глаза, они обвивали всю башню. И эти фиолетовые фигуры были тоже частью башни. И блюда и напитки… Тильво поморщился. Несмотря на то что синтетическая еда ничем не отличалась от обычной, Тильво не любил её.
   — Здесь было что-то вроде общего места сбора бессмертных?
   — Одно из. Есть ещё одна башня, но она пустует.
   — Понятно. Давай поедим, что ли. И не думай, что с обретением памяти у меня уменьшилось количество вопросов.
   — Чего и следовало ожидать, — Одэнер усмехнулся. Тильво ел за двоих. Такого жуткого аппетита у него не было никогда. Одэнер, глядя на него, посмеивался. Тильво лишь презрительно фыркал в ответ и продолжал налегать на еду. После трапезы Одэнер по привычке достал трубку, кисет и зажигалку. Теперь-то Тильво знал, как назывался тот странный металлический квадратик, из которого можно было извлекать огонь.
   — Я тоже курил раньше, — сказал Тильво, прихлёбывая из кубка вино.
   — Тебе сейчас хочется курить?
   — Физически нет. А так… — Тильво прислушался к себе и так и не смог понять, хочет он курить или нет.
   Одэнер порылся в кармане своего плаща и извлёк оттуда вторую трубку.
   — Будешь курить?
   — Ладно, давай. Что у тебя там? Табак?
   — Табак. Не бойся. Всякую наркотическую дрянь я не курю. Но табак хороший, ты не думай. Из мира Кейрга.
   — О! — восхитился Тильво. — Тогда давай.
   Одэнер набил трубку и протянул её Тильво вместе с зажигалкой. Раскурив трубку и как следует затянувшись, певец закашлялся. Организм был не привычен к никотину.
   — Кхе-кхе! — откашлялся Тильво. — Табак хорош, да горло не принимает.
   Он отложил в сторону трубку и посмотрел на Одэнера.
   — Расскажи мне, что здесь, в конце концов, происходит.
   Одэнер выпустил колечко дыма, отхлебнул из кубка и начал рассказ.
 
   За этот мир боролись очень долго. Впрочем, как и за многие другие миры Великой Игры. Боролись ожесточённо. Было много войн, которые теперь уж никто и не вспомнит. А потом как-то все немного успокоилось. Хотя это был не мир. Так, отсутствие войны. Некоторые бессмертные стали подыскивать себе учеников среди людей, которые могли чувствовать Силу. Так появились посвящённые круга тени и круга света. Снова начались войны. А потом пришёл вестник. Вестник Творца. Он сказал, что в этом мире скоро будет пришествие Его Сына. Все знали правила. На время пришествия Сына Творца Великой Игры бессмертные должны уйти из мира, даже если Великая Игра в этом мире ещё не окончена. Большинство ушло сразу. Зачем зря тратить силы? После пришествия Сына Творца всё будет немного по-другому. Будет другая Игра.
   Остались только двое. Одэнер от светлых и Альрахи от тёмных. Они остались до того момента, когда родится Святой Младенец. Тогда они уйдут. Оба жили в башнях. Те башни были перенесены в этот мир из другого, более продвинутого, ещё в незапамятные времена. Одна служила местом сборищ тёмных, другая светлых. Войн между собой они не затевали. Оба ждали…
   И тут что-то случилось. Одэнер до сих пор не мог понять что. Альрахи исчез. Сначала он перестал приходить на ежегодную встречу. Одэнер сначала подумал, что тёмный просто ушёл из этого мира. Но нет, он был здесь, и в то же время его словно бы и не было. А потом появилось Небо, которое распростёрлось над всем миром. Единственное место, которое оно не затронуло, башни тёмных и светлых бессмертных. Башни были из мира высоких технологии, и, вероятно, по этой причине Небо было не властно над ними. Оно питалось страхом и болью людей. И Одэнер чувствовал, что Альрахи приложил руку к появлению этого чудовища.
   Умирая под Небом, люди не могли уйти своими путями. Их души попадали в тюрьму, которая звалась Небом. И это была Бездна. Бездна, желающая поглотить этот мир. А Альрахи скорее всего был тем, кто заключил с ней сделку.
 
   — Что же могла обещать Альрахи Бездна?
   — Ну, — протянул Одэнер. — Не знаю. Может быть, роль Творца Великой Игры?
   — Любой бессмертный знает, что любая сделка с Бездной…
   — Любой маленький ребёнок знает, что воровать, убивать и насиловать — это плохо. Так что из этого?
   — Да ничего. Думаю, что мы никогда не узнаем правды. — Тильво встал из-за стола и с кубком в руке стал прохаживаться вдоль стеллажей. Внезапно он остановился и произнёс: — О! Вот и ворон.
   — Киборг с ментальными способностями, — усмехнулся Одэнер.
   — Ты давно наблюдаешь за мной?
   — С самого рождения, благо средства башни позволяют.
   — К чему такая честь? Ну, бессмертный. Ну, человек. Дальше-то что?
   — Вестник у меня был. Говорил, что ты поможешь. Другие-то бессмертные не могут пройти сквозь Небо. А без тебя я не справлюсь. Я и так… — Одэнер вздохнул, и Тильво вдруг показалось, что на этом пепельноволосом бессмертном лежит вся тяжесть этого мира под Небом.
   Тильво вдруг совершенно некстати вспомнилась та странная легенда в стихах, рассказанная шаманом.
   — Ты знаешь легенду о безумце, которого поведёт слепая?
   — Да, это очень старая легенда. Чуть ли не со дня прихода Неба.
   — Неужели?
   — Представь себе.
   — Слушай, у меня сейчас возникло такое чувство, что это про меня все. Сначала, когда я услышал её у шамана Людей Леса, я не понял. Но сейчас, когда ко Мне вернулась память… Как такое могло получиться?
   — Кто знает, как и откуда берутся легенды? — вопросил в огромный зал Одэнер.
   На некоторое время в зале воцарилась тишина.
   — Так что с легендой? — наконец не выдержал Тильво. — Говоришь, она давно появилась. Не будем ломать голову, как и каким образом. Есть безумец, который должен расправиться с Небом. Допустим, это я. Есть слепая, которая ему поможет. — Тильво призадумался. — Встречал я одну слепую девушку, и достаточно недавно. Пусть так. Слепая. Хорошо.
   — Ты помнишь это стихотворение? — спросил Одэнер.
   — Сейчас. — Тильво напрягся, и вдруг все строчки пророчества всплыли у него в памяти, и он тут же процитировал их хозяину башни…
   — Здесь не хватает ещё нескольких строк. — Одэнер задумчиво вертел в руках трубку.
   — Каких?
   — О том, куда безумцу надо идти.
   — И как они звучат?
   — Не помню точно. В этом варианте я слышал стихотворение всего лишь один раз, и это было ещё в самом начале эпохи Неба. Там… Там, кажется, было, что они должны идти в Дом Ушедших, где сказка ещё жива. Кажется, так. Жаль, не записал. Но тогда под Небом много безумных ходило, пока Слуги Неба не появились.
   — Где сказка ещё жива?
   — Именно. Думаю, что это вторая башня.
   — Почему ты так решил?
   — Когда бессмертные творили этот мир, они населяли его разными духами: воды, огня, леса, гор.
   — Я сам этим занимался, будучи бессмертным. И что?
   — Духам было противно Небо. Оно давило на них. Они начинали истаивать под ним. Они искали выход. В эту башню я не смог их впустить. Это место только для меня. Я же здесь держу Небо. Как могу, сдерживаю прорыв Бездны. Думаю, что духи, во всяком случае, те, кто выжил под Небом, укрылись в другой башне. Для мира под Небом их нет. Они Ушедшие, а башня теперь их Дом.
   — Ясно. Если я соберу силу духов и мы вместе ударим из двух башен, как ты думаешь, получится?