– Уже нет никаких отношений. Значит, Денис и это обсуждает с Давидом.
Что ж, понятно – у того больше опыта!
– Давид, у тебя была девочка в школе?
– Была. Я ее в шахматы играть учил…
– А дальше что было?
– Да практически все.
– А теоретически?
– Летом перед выпускным классом мы ездили в Москву. Она заболела и не поехала Так все и осталось теоретически.
– Ах ты ловелас! – Мы расхохотались.
– Счастливое было время – лето перед выпускным классом, – задумчиво проговорила я. – У отца были гастроли в Питере, он взял меня с собой. Мне так понравился город.
– Чем занимался твой отец?
– Музыкой. Дирижировал оркестром.
Я живо представила то лето: отца, его музыку, благоухание лип в Летнем саду, пыльные кварталы Петроградской…
– Не отвлекайся! – Давид медленно расстегивал пуговицы на розовом пеньюаре, целуя шею, грудь, колени.
«Таблетки!» – промелькнуло у меня в голове.
Но было уже поздно.
Глава 13
Глава 14
Что ж, понятно – у того больше опыта!
– Давид, у тебя была девочка в школе?
– Была. Я ее в шахматы играть учил…
– А дальше что было?
– Да практически все.
– А теоретически?
– Летом перед выпускным классом мы ездили в Москву. Она заболела и не поехала Так все и осталось теоретически.
– Ах ты ловелас! – Мы расхохотались.
– Счастливое было время – лето перед выпускным классом, – задумчиво проговорила я. – У отца были гастроли в Питере, он взял меня с собой. Мне так понравился город.
– Чем занимался твой отец?
– Музыкой. Дирижировал оркестром.
Я живо представила то лето: отца, его музыку, благоухание лип в Летнем саду, пыльные кварталы Петроградской…
– Не отвлекайся! – Давид медленно расстегивал пуговицы на розовом пеньюаре, целуя шею, грудь, колени.
«Таблетки!» – промелькнуло у меня в голове.
Но было уже поздно.
Глава 13
Я критически оглядела вчерашний ужин: мясо слегка потемнело, румяный яблочный пирог был черствым даже на вид, зато баклажаны по-прежнему испускали чудесный пряный аромат.
– Ты много потерял, отказавшись от ужина! Ранним утром мы сидели в столовой. Была суббота, но Давид спешил, как всегда. На этот раз в какую-то лабораторию в Красногорске.
– Ничего я не потерял.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, благодарно и нежно. Я заметила: Давид бывает очень нежным, но как будто стесняется этого. А если и выражает свои чувства, то косвенно, завуалированно. Может, тут тоже какая-то тайна.
– Что ты так смотришь?
– Тебе это идет. – Он имел в виду пеньюар, но не нашел подходящего слова.
– У меня такое ощущение, будто ты чего-то недоговариваешь.
Он помолчал.
– Мысль изреченная есть ложь – слышала такое?
– Это какая-то восточная мудрость?
– Тютчев.
Значит, не тайна – жизненная философия.
Давид съел мясо, выпил чашку обжигающего чая с пирогом и ушел, обещав вернуться не Раньше десяти вечера. Послонявшись по квартире, я поняла, что делать совершенно нечего. Сыновья еще не вставали, усаживаться за статью субботним утром не хотелось. Я свернулась в качалке и задремала.
Мне снился Давид. Мы шли держась за руки, сначала по широкой улице, ведущей от нашего дома к Таганке, потом по какой-то незнакомой набережной, наконец, свернули в мрачный, грязный двор-колодец. Мне стало жутко – я вцепилась в Давида, но вдруг кто-то с силой начал трясти меня за плечо, и я разжала пальцы. Давид исчез. Я вскрикнула и открыла глаза. Надо мной стоял Денис с телефонной трубкой.
– Тебя не добудишься, трясу-трясу. Иза звонит.
Как я и ожидала, наша квартира понравилась Ленке. Вчера она смотрела ее одна, утром пришла с мужем и попросила как можно скорее решить вопрос.
– А что нужно сделать?
– Ну, вещи свои забери. Что не нужно – на антресоли. Можешь сейчас приехать? Я бы помогла.
Я поблагодарила Изу и стала собираться. Для начала объяснила ситуацию Денису.
– Вообще, мать, занимаешься ерундой, —отреагировал сын. – А Давид знает?
– Какое его дело? Квартира-то моя!
– Значит, вступила на путь подпольного бизнеса! Он узнает – не беспокойся! И обидится!
– Ты прав, надо ему сказать. – Я почувствовала себя девочкой, разговаривающей со взрослым.
– Давид решит: тебе денег мало.
– Я же обещала, День! И Иза просит.
– Ладно, так и быть. Поедем, помогу тебе с вещами, а то ты все выбросишь.
Он знал, что в этом смысле я не сентиментальна.
Иза встречала нас как дорогих гостей. Поила дорогим чаем с клубничным вареньем, угощала домашними чебуреками. – Как мне вас не хватает! – вздыхала она. – Всех вас! Тебя, Маринка, твоих мальчишек, маленького… так скучаю, особенно вечерами.
Мне наши вечерние посиделки представлялись теперь чуть ли не сказочным прошлым, счастливым и не очень реальным. А на самом-то деле – и вспомнить нечего…
– А Денис какой стал, – не унималась Иза, – взрослый, элегантный!
В новой кашемировой куртке и тонком бежевом свитере сын действительно выглядел потрясающе.
– Это я за месяц стал взрослым? Денис, наоборот, был настроен враждебно.
Затея с квартирой ему не нравилась, и он понимал, что это Изины происки.
С вещами справились довольно быстро. Свои старые платья и костюмчики я, не глядя, покидала на антресоли. Как только в этом можно было ходить? Денис разбирался с игрушками: большинство последовало в помойку, но рыжий пушистый кот, облезлый медведь и белая сова удостоились чести поехать с нами. Я вспомнила, что медведь был любимой игрушкой Олега. Чуть ли не с рождения. Давно он мне не попадался.
– Мам, тебе Маркеса брать? – Денис, стоя на стуле, снимал с верхних полок книги.
Я принялась откладывать: Маркес, Белль, Ахматова, книги по методике и психологии, школьные справочники Дениса… Получалось слишком много.
– Посуды у них нет. Оставишь, может? – попросила Иза.
– Оставлю. – Я обрадовалась – хоть с посудой не возиться!
– Ты не беспокойся! Валерка вас отвезет. Вскоре пришли квартиранты: Валерка – высокий, с темными с проседью волосами и старомодными манерами, Ленка – миниатюрная и стремительная, как ракета.
– Вот, пересчитайте. – Она протянула мне несколько зеленых бумажек. – Как в следующий раз?
– Я зайду.
– Могу передать через Изу.
– Не стоит. – Мне не нравился ее напор. – Раз в месяц буду заходить.
– Ключи можно?
Я протянула ей два комплекта.
– Один остается у меня.
– Как это?
– Вы что же, мне не доверяете? – усмехнулась я.
В комнату заглянул Валерка.
– Тут надо кое-что отвезти, – неуверенно обратился он к Ленке.
– Отвези, – кивнула она равнодушно.
Я расстроилась: с этой Ленкой будет не легко, никакой копейки не захочешь. К тому же еще объясняться с Давидом!.. Валерка с Денисом перетаскивали вещи в машину. Ленка враждебно молчала. Мне захотелось поскорее уйти от этой маленькой колючей женщины.
– Счастливо! – Она улыбнулась неожиданно доброжелательно.
Молодец – пересилила себя.
Все-таки домой я ехала с неприятным осадком. Мама патетически воскликнет: «Это твой родной дом!» А что подумает Давид – даже представить невозможно.
Но все обошлось. В тот же день позвонила мама и предложила забрать мальчишек на майские праздники.
– Поедем к Ирине на дачу. А то они меня совсем забудут. Как ни позвонишь – Давид – Давид!
Напуганная этим «соперничеством» не на шутку, известие о сдаче квартиры мама встретила безразлично:
–.Да все сейчас сдают, у кого есть возможность. И не надо будет так от него зависеть!
– Как так, мама? – попыталась уточнить я.
– Думаешь, я не понимаю?! Он кормит твоих детей!
– Ему это не трудно.
– Но это пока не трудно…
Мама давала понять: все у нас может плохо закончиться, и тогда Давид взыщет с меня деньги за прокорм детей. Ну, как к этому относиться?!
Вечером я сказала про квартирантов Давиду.
– Ты говоришь, как будто оправдываешься. Делай как тебе удобно!
Он произнес это с излишней поспешностью. Может, правда обиделся, но не хотел показать. Мы, как герои классического романа, старались переблагородничать друг друга.
Утром тридцатого апреля я готовила завтрак: резала сыр, поджаривала бекон, намазывала бутерброды паштетом. На кухню заглянул Давид:
– Сегодня ночью уезжаем в Питер.
Я уже привыкла к его манере делать сюрпризы и не удивилась, только спросила:
– На все праздники?
– На пять дней. Мне показалось, ты любишь этот город.
– Люблю! – Как я была рада! – И мечтаю съездить туда с шестнадцати лет.
– Правда, жить мы будем под Питером. На финском заливе. Мне забронировали два номера.
– Два? Давид, я не предупредила, мальчики поедут к маме.
– Ничего, позвоню, переиграю. И вот, – он положил на стол деньги, – купи себе что-нибудь для поездки.
В предпраздничный день мой класс отправился на экскурсию в Абрамцево, и я была свободна. После уроков шофер отвезет мальчиков к маме. Недолго думая, я отправилась по магазинам.
В моей ранней юности, пришедшейся на советские времена, шопинг напоминал охоту: найдешь – не найдешь, достанется – не достанется. Потом, когда товаров стало много, магазины казались мне интереснее музеев: прежде чем купить что-то, я перемеривала весь ассортимент. В последние годы довольствовалась распродажами: одежда навешана без учета размеров, а то и просто свалена в кучу. Если подберешь что-то подходящее, отглаживать будешь три дня.
Я разлюбила покупать одежду, и поэтому новые финансовые возможности не слишком радовали. Однако надо соответствовать… Давид хочет видеть свою спутницу эффектной и современной.
Размышляя таким образом, я подошла к магазину «Мир кожи на Таганке». Открылась дверь – в глубине помещения звякнул колокольчик.
Я искала куртку. Старая, хоть и служила всего сезон, куплена на распродаже.
Тут была одежда двух категорий. Комиссарская и ямщицкая, определила я. Комиссарская стоила дешевле и висела особняком – выходила из моды. Черная, вишневая и ярко-красная грубая кожа – такую даже мерить не хотелось. В основном здесь продавали куртки и пальто, неравномерно окрашенные во все оттенки коричневого и рыжего, потайные швы были бесстыдно выставлены наружу, из некоторых даже торчал мех. При общей неприглядности товара торговля шла бойко. Из любопытства я примерила коротенькую, до талии, курточку. Увы, коричневый не мой цвет.
– Может быть, вам понравится вот это. – Продавщица протянула мне жемчужно-серую куртку.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что серый местами плавно переходит в белый. Переход производил впечатление потертости.
– Это искусственно состаренная кожа. Правда, стоит немного дороже.
Куртка сидела как надо, но огромные накладные карманы, почти мужские лацканы… Я скривилась.
– Модель этого сезона, – стала уговаривать продавщица.
В дорогих магазинах, конечно, только и встретишь модели этого сезона. А в магазинах распродаж…
– Покупаю! – согласилась я, к нескрываемой радости продавщицы.
Вместе с чеком мне вручили кипу бумажек: гарантийный талон, дисконтную карту, рекламный буклет магазина.
К куртке без особого труда я подобрала элегантные светлые брюки, а к ним – темно-синий шерстяной свитер и белый кашемировый пуловер. Последним штрихом стали светло-серые кожаные туфли-мокасины.
Дальше надо было решать с вечерним. Мы будем жить за городом, в курортном месте, значит, мое зеленое платье не совсем то… Лучше купить брючный костюм или какую-нибудь красивую блузку к новым брюкам. Постепенно я вошла во вкус. Мерила вещь за вещью, как в прежние времена. Больше всего понравился шелковый костюм: широкие брюки и топ черного цвета, а вместо жакета – короткая серебряная накидка. И кстати, к ней у меня найдутся украшения: серьги и колье черненого серебра.
Дома я еще раз все примерила, представила себя идущей по берегу моря рядом с Давидом… – …Серое море, серое небо, ветер… G детства я любила такую погоду. Хорошо, вдыхая запах морской воды, болтать о пустяках. Или молчать. Молчание бывает разным. Иногда очень содержательным. Мокасины для таких прогулок идеальная обувь. Устойчивые, закрытые, в них не засыплется песок. А куртка из искусственно состаренной кожи надежно защитит от ветра… Стиль не мой, но красиво.
Я достала из пакета вечерний костюм: топ, брюки. Издалека его можно было принять за платье. Тем лучше. Не поленилась, принесла из спальни серьги. Как я и думала, сочетание оказалось великолепным! Последний штрих – серебряная накидка… но тут зазвонил телефон.
– Марина! – По голосу я поняла: маму переполняют эмоции. – Мальчишек просто не узнать. А Денис-то совсем взрослый – молодой человек!
– Ему пятнадцать лет в этом году! – напомнила я.
– И слова свои вульгарные бросил, – не унималась мама. – А на какой машине они приехали! Это их так каждый день возят? А что за шофер?
– Георгий Николаевич, – поспешно ответила я. – Он у Давида на фирме в штате.
Она, конечно, убеждена, что я доверила детей первому встречному!
– Приятный мужчина… – Нет, сегодня она была непредсказуемой. – И… Мариночка, спасибо, конечно, тебе за подарки, но это совсем ни к чему!
Я передала маме деньги, отданные Ленкой за квартиру. Мне показалось, это будет самое справедливое и правильное их использование.
– Поедете на дачу, купите много всего вкусного, чтобы праздник был!
– Ты смеешься? На эти деньги год можно Праздновать!
– Да ладно, мам. Лишних денег не бывает.
Сегодня мама не пилила и не придиралась по мелочам. Она чувствовала, что у меня все хорошо, и была счастлива моим счастьем. Не всякая мать способна на такое!
Обычно Давид возвращался с работы не раньше одиннадцати, но сегодня приехал в семь. Я едва успела закончить с обедом и перемыть посуду.
– Ты готова?
– В общем – да. – Я поставила на стол супницу и разливала по тарелкам душистый грибной суп.
– Перед поездкой нужно поспать. Выедем в час ночи.
– Ты что, хочешь ехать на машине?
– Конечно. Я всегда езжу в Питер на машине. Тем более в теплое время года.
– А сколько времени ехать?
– Приедем в семь, максимум в полвосьмого. Это место – Репино – километров сорок на запад от Питера.
Ехать долго – нужно что-нибудь приготовить в дорогу." Я быстро замесила тесто, решив, что из остатков завтрака получится отличная пицца. Пока я возилась на кухне, Давид сложил свои вещи и уснул одетый, растянувшись на покрывале.
В сравнении с его багажом мой выглядел так, будто я переселяюсь на постоянное место жительства в другое государство. Мужчины в этом смысле умеют довольствоваться малым. Я кроме накупленного прихватила еще любимый травяной комплект, пеньюар, туфли на шпильках. А вот что забыла, так это купальник. В отеле наверняка есть бассейн.
Скрипнула дверца шкафа, но Давид не проснулся. Плохо спать на закате: проснется разбитым, а всю ночь за рулем. Ничего, буду поить его горячим кофе, почищу его любимый грейпфрут. Грейпфруты полезные. Я застегнула сумку и прилегла рядом с Давидом. Не просыпаясь, он обнял меня, уткнулся в плечо. Мне тоже хотелось обнять его, но я боялась пошевелиться…
Комнату постепенно заполняли сумерки, потом стало совсем темно, с улицы доносились пьяные крики, время от времени где-то взвывала сигнализация. А он все спал, как ребенок, на моем плече.
– Ты много потерял, отказавшись от ужина! Ранним утром мы сидели в столовой. Была суббота, но Давид спешил, как всегда. На этот раз в какую-то лабораторию в Красногорске.
– Ничего я не потерял.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, благодарно и нежно. Я заметила: Давид бывает очень нежным, но как будто стесняется этого. А если и выражает свои чувства, то косвенно, завуалированно. Может, тут тоже какая-то тайна.
– Что ты так смотришь?
– Тебе это идет. – Он имел в виду пеньюар, но не нашел подходящего слова.
– У меня такое ощущение, будто ты чего-то недоговариваешь.
Он помолчал.
– Мысль изреченная есть ложь – слышала такое?
– Это какая-то восточная мудрость?
– Тютчев.
Значит, не тайна – жизненная философия.
Давид съел мясо, выпил чашку обжигающего чая с пирогом и ушел, обещав вернуться не Раньше десяти вечера. Послонявшись по квартире, я поняла, что делать совершенно нечего. Сыновья еще не вставали, усаживаться за статью субботним утром не хотелось. Я свернулась в качалке и задремала.
Мне снился Давид. Мы шли держась за руки, сначала по широкой улице, ведущей от нашего дома к Таганке, потом по какой-то незнакомой набережной, наконец, свернули в мрачный, грязный двор-колодец. Мне стало жутко – я вцепилась в Давида, но вдруг кто-то с силой начал трясти меня за плечо, и я разжала пальцы. Давид исчез. Я вскрикнула и открыла глаза. Надо мной стоял Денис с телефонной трубкой.
– Тебя не добудишься, трясу-трясу. Иза звонит.
Как я и ожидала, наша квартира понравилась Ленке. Вчера она смотрела ее одна, утром пришла с мужем и попросила как можно скорее решить вопрос.
– А что нужно сделать?
– Ну, вещи свои забери. Что не нужно – на антресоли. Можешь сейчас приехать? Я бы помогла.
Я поблагодарила Изу и стала собираться. Для начала объяснила ситуацию Денису.
– Вообще, мать, занимаешься ерундой, —отреагировал сын. – А Давид знает?
– Какое его дело? Квартира-то моя!
– Значит, вступила на путь подпольного бизнеса! Он узнает – не беспокойся! И обидится!
– Ты прав, надо ему сказать. – Я почувствовала себя девочкой, разговаривающей со взрослым.
– Давид решит: тебе денег мало.
– Я же обещала, День! И Иза просит.
– Ладно, так и быть. Поедем, помогу тебе с вещами, а то ты все выбросишь.
Он знал, что в этом смысле я не сентиментальна.
Иза встречала нас как дорогих гостей. Поила дорогим чаем с клубничным вареньем, угощала домашними чебуреками. – Как мне вас не хватает! – вздыхала она. – Всех вас! Тебя, Маринка, твоих мальчишек, маленького… так скучаю, особенно вечерами.
Мне наши вечерние посиделки представлялись теперь чуть ли не сказочным прошлым, счастливым и не очень реальным. А на самом-то деле – и вспомнить нечего…
– А Денис какой стал, – не унималась Иза, – взрослый, элегантный!
В новой кашемировой куртке и тонком бежевом свитере сын действительно выглядел потрясающе.
– Это я за месяц стал взрослым? Денис, наоборот, был настроен враждебно.
Затея с квартирой ему не нравилась, и он понимал, что это Изины происки.
С вещами справились довольно быстро. Свои старые платья и костюмчики я, не глядя, покидала на антресоли. Как только в этом можно было ходить? Денис разбирался с игрушками: большинство последовало в помойку, но рыжий пушистый кот, облезлый медведь и белая сова удостоились чести поехать с нами. Я вспомнила, что медведь был любимой игрушкой Олега. Чуть ли не с рождения. Давно он мне не попадался.
– Мам, тебе Маркеса брать? – Денис, стоя на стуле, снимал с верхних полок книги.
Я принялась откладывать: Маркес, Белль, Ахматова, книги по методике и психологии, школьные справочники Дениса… Получалось слишком много.
– Посуды у них нет. Оставишь, может? – попросила Иза.
– Оставлю. – Я обрадовалась – хоть с посудой не возиться!
– Ты не беспокойся! Валерка вас отвезет. Вскоре пришли квартиранты: Валерка – высокий, с темными с проседью волосами и старомодными манерами, Ленка – миниатюрная и стремительная, как ракета.
– Вот, пересчитайте. – Она протянула мне несколько зеленых бумажек. – Как в следующий раз?
– Я зайду.
– Могу передать через Изу.
– Не стоит. – Мне не нравился ее напор. – Раз в месяц буду заходить.
– Ключи можно?
Я протянула ей два комплекта.
– Один остается у меня.
– Как это?
– Вы что же, мне не доверяете? – усмехнулась я.
В комнату заглянул Валерка.
– Тут надо кое-что отвезти, – неуверенно обратился он к Ленке.
– Отвези, – кивнула она равнодушно.
Я расстроилась: с этой Ленкой будет не легко, никакой копейки не захочешь. К тому же еще объясняться с Давидом!.. Валерка с Денисом перетаскивали вещи в машину. Ленка враждебно молчала. Мне захотелось поскорее уйти от этой маленькой колючей женщины.
– Счастливо! – Она улыбнулась неожиданно доброжелательно.
Молодец – пересилила себя.
Все-таки домой я ехала с неприятным осадком. Мама патетически воскликнет: «Это твой родной дом!» А что подумает Давид – даже представить невозможно.
Но все обошлось. В тот же день позвонила мама и предложила забрать мальчишек на майские праздники.
– Поедем к Ирине на дачу. А то они меня совсем забудут. Как ни позвонишь – Давид – Давид!
Напуганная этим «соперничеством» не на шутку, известие о сдаче квартиры мама встретила безразлично:
–.Да все сейчас сдают, у кого есть возможность. И не надо будет так от него зависеть!
– Как так, мама? – попыталась уточнить я.
– Думаешь, я не понимаю?! Он кормит твоих детей!
– Ему это не трудно.
– Но это пока не трудно…
Мама давала понять: все у нас может плохо закончиться, и тогда Давид взыщет с меня деньги за прокорм детей. Ну, как к этому относиться?!
Вечером я сказала про квартирантов Давиду.
– Ты говоришь, как будто оправдываешься. Делай как тебе удобно!
Он произнес это с излишней поспешностью. Может, правда обиделся, но не хотел показать. Мы, как герои классического романа, старались переблагородничать друг друга.
Утром тридцатого апреля я готовила завтрак: резала сыр, поджаривала бекон, намазывала бутерброды паштетом. На кухню заглянул Давид:
– Сегодня ночью уезжаем в Питер.
Я уже привыкла к его манере делать сюрпризы и не удивилась, только спросила:
– На все праздники?
– На пять дней. Мне показалось, ты любишь этот город.
– Люблю! – Как я была рада! – И мечтаю съездить туда с шестнадцати лет.
– Правда, жить мы будем под Питером. На финском заливе. Мне забронировали два номера.
– Два? Давид, я не предупредила, мальчики поедут к маме.
– Ничего, позвоню, переиграю. И вот, – он положил на стол деньги, – купи себе что-нибудь для поездки.
В предпраздничный день мой класс отправился на экскурсию в Абрамцево, и я была свободна. После уроков шофер отвезет мальчиков к маме. Недолго думая, я отправилась по магазинам.
В моей ранней юности, пришедшейся на советские времена, шопинг напоминал охоту: найдешь – не найдешь, достанется – не достанется. Потом, когда товаров стало много, магазины казались мне интереснее музеев: прежде чем купить что-то, я перемеривала весь ассортимент. В последние годы довольствовалась распродажами: одежда навешана без учета размеров, а то и просто свалена в кучу. Если подберешь что-то подходящее, отглаживать будешь три дня.
Я разлюбила покупать одежду, и поэтому новые финансовые возможности не слишком радовали. Однако надо соответствовать… Давид хочет видеть свою спутницу эффектной и современной.
Размышляя таким образом, я подошла к магазину «Мир кожи на Таганке». Открылась дверь – в глубине помещения звякнул колокольчик.
Я искала куртку. Старая, хоть и служила всего сезон, куплена на распродаже.
Тут была одежда двух категорий. Комиссарская и ямщицкая, определила я. Комиссарская стоила дешевле и висела особняком – выходила из моды. Черная, вишневая и ярко-красная грубая кожа – такую даже мерить не хотелось. В основном здесь продавали куртки и пальто, неравномерно окрашенные во все оттенки коричневого и рыжего, потайные швы были бесстыдно выставлены наружу, из некоторых даже торчал мех. При общей неприглядности товара торговля шла бойко. Из любопытства я примерила коротенькую, до талии, курточку. Увы, коричневый не мой цвет.
– Может быть, вам понравится вот это. – Продавщица протянула мне жемчужно-серую куртку.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что серый местами плавно переходит в белый. Переход производил впечатление потертости.
– Это искусственно состаренная кожа. Правда, стоит немного дороже.
Куртка сидела как надо, но огромные накладные карманы, почти мужские лацканы… Я скривилась.
– Модель этого сезона, – стала уговаривать продавщица.
В дорогих магазинах, конечно, только и встретишь модели этого сезона. А в магазинах распродаж…
– Покупаю! – согласилась я, к нескрываемой радости продавщицы.
Вместе с чеком мне вручили кипу бумажек: гарантийный талон, дисконтную карту, рекламный буклет магазина.
К куртке без особого труда я подобрала элегантные светлые брюки, а к ним – темно-синий шерстяной свитер и белый кашемировый пуловер. Последним штрихом стали светло-серые кожаные туфли-мокасины.
Дальше надо было решать с вечерним. Мы будем жить за городом, в курортном месте, значит, мое зеленое платье не совсем то… Лучше купить брючный костюм или какую-нибудь красивую блузку к новым брюкам. Постепенно я вошла во вкус. Мерила вещь за вещью, как в прежние времена. Больше всего понравился шелковый костюм: широкие брюки и топ черного цвета, а вместо жакета – короткая серебряная накидка. И кстати, к ней у меня найдутся украшения: серьги и колье черненого серебра.
Дома я еще раз все примерила, представила себя идущей по берегу моря рядом с Давидом… – …Серое море, серое небо, ветер… G детства я любила такую погоду. Хорошо, вдыхая запах морской воды, болтать о пустяках. Или молчать. Молчание бывает разным. Иногда очень содержательным. Мокасины для таких прогулок идеальная обувь. Устойчивые, закрытые, в них не засыплется песок. А куртка из искусственно состаренной кожи надежно защитит от ветра… Стиль не мой, но красиво.
Я достала из пакета вечерний костюм: топ, брюки. Издалека его можно было принять за платье. Тем лучше. Не поленилась, принесла из спальни серьги. Как я и думала, сочетание оказалось великолепным! Последний штрих – серебряная накидка… но тут зазвонил телефон.
– Марина! – По голосу я поняла: маму переполняют эмоции. – Мальчишек просто не узнать. А Денис-то совсем взрослый – молодой человек!
– Ему пятнадцать лет в этом году! – напомнила я.
– И слова свои вульгарные бросил, – не унималась мама. – А на какой машине они приехали! Это их так каждый день возят? А что за шофер?
– Георгий Николаевич, – поспешно ответила я. – Он у Давида на фирме в штате.
Она, конечно, убеждена, что я доверила детей первому встречному!
– Приятный мужчина… – Нет, сегодня она была непредсказуемой. – И… Мариночка, спасибо, конечно, тебе за подарки, но это совсем ни к чему!
Я передала маме деньги, отданные Ленкой за квартиру. Мне показалось, это будет самое справедливое и правильное их использование.
– Поедете на дачу, купите много всего вкусного, чтобы праздник был!
– Ты смеешься? На эти деньги год можно Праздновать!
– Да ладно, мам. Лишних денег не бывает.
Сегодня мама не пилила и не придиралась по мелочам. Она чувствовала, что у меня все хорошо, и была счастлива моим счастьем. Не всякая мать способна на такое!
Обычно Давид возвращался с работы не раньше одиннадцати, но сегодня приехал в семь. Я едва успела закончить с обедом и перемыть посуду.
– Ты готова?
– В общем – да. – Я поставила на стол супницу и разливала по тарелкам душистый грибной суп.
– Перед поездкой нужно поспать. Выедем в час ночи.
– Ты что, хочешь ехать на машине?
– Конечно. Я всегда езжу в Питер на машине. Тем более в теплое время года.
– А сколько времени ехать?
– Приедем в семь, максимум в полвосьмого. Это место – Репино – километров сорок на запад от Питера.
Ехать долго – нужно что-нибудь приготовить в дорогу." Я быстро замесила тесто, решив, что из остатков завтрака получится отличная пицца. Пока я возилась на кухне, Давид сложил свои вещи и уснул одетый, растянувшись на покрывале.
В сравнении с его багажом мой выглядел так, будто я переселяюсь на постоянное место жительства в другое государство. Мужчины в этом смысле умеют довольствоваться малым. Я кроме накупленного прихватила еще любимый травяной комплект, пеньюар, туфли на шпильках. А вот что забыла, так это купальник. В отеле наверняка есть бассейн.
Скрипнула дверца шкафа, но Давид не проснулся. Плохо спать на закате: проснется разбитым, а всю ночь за рулем. Ничего, буду поить его горячим кофе, почищу его любимый грейпфрут. Грейпфруты полезные. Я застегнула сумку и прилегла рядом с Давидом. Не просыпаясь, он обнял меня, уткнулся в плечо. Мне тоже хотелось обнять его, но я боялась пошевелиться…
Комнату постепенно заполняли сумерки, потом стало совсем темно, с улицы доносились пьяные крики, время от времени где-то взвывала сигнализация. А он все спал, как ребенок, на моем плече.
Глава 14
В половине первого я вышла из дома с сумочкой, зонтиком и небольшим пакетом, в котором лежали термос и продукты. Бесшумно завелся мотор – путешествие началось.
– Ну, как у тебя прошел день? – спросил Давид, окончательно проснувшись.
– Магазины, парикмахерская, кухня, – отрапортовала я.
– Совершенно по-женски.
– Да, это приятное времяпрепровождение. Но по-настоящему я чувствую себя женщиной только рядом с тобой! Давид, это такое счастливое чувство. – Сдержанно улыбнувшись, я коснулась его руки.
– Такие вещи надо говорить в спальне, а не на темном шоссе, – усмехнулся он.
– Давид, пожалуйста, объясни мне одну вещь. Вот ты сказал как-то: я боюсь потерять тебя. Но почему? С чего тебе в голову приходят такие мысли?
– Видишь ли, однажды это уже произошло… Я удивленно пожала плечами:
– Когда?
– Помнишь нашу первую встречу?
– У Аньки?
– Нет, когда ты пришла ко мне…
– …наниматься в домработницы.
– Я сразу понял: ты т а женщина. И в то же время мне казалось, будет лучше, если ты уйдешь…
Боже, какие сложности!
– А потом ты увидел меня у Аньки и решил, что я тебе примерещилась!
– Откуда ты знаешь? – неподдельно удивился он.
– Заметила. Но это абсолютно нормальная реакция!
– Зачем ты зашла к ней? Вы же не общались до этого?
– Никуда я не заходила. Мы у подъезда столкнулись.
– Судьба!
– Но вид же у тебя был!..
– Ты на меня рассердилась?
– Сначала – конечно. А у Аньки мне стало смешно: просто водевильная история. Но потом был момент, я пожалела…
– О чем?
– Что не дала тебе телефон. И Аньке не разрешила. Представляешь, иду по Чистопрудному: сумерки, весна, парочки спешат в театр. Мне стало грустно. Прихожу домой, а ты меня ждешь.
– Помню: «У вас редкий дар: появляться в ненужное время, в ненужном месте!» Ты правда так думала?
– Я просто не знала, как себя вести: то ли негодовать, то ли радоваться. Интересно, на какой прием ты рассчитывал?
– Рассчитывал? Да ни на что не рассчитывал. Я просто не мог без тебя больше…
И мы замолчали, каждый о своем. У меня слипались глаза, но я сопротивлялась – не хотела, чтобы Давид чувствовал себя одиноко на темном шоссе. Потом поила его кофе, кормила грейпфрутами. Он быстро уничтожил все мои запасы.
Я достала салфетки и тоном заботливой мамаши произнесла:
– Давид, вытри руки, после еды они липкие.
Он серьезно взял салфетку, не заметил шутки.
– С тобой мама в детстве так не разговаривала?
– Да нет. Она все время работала. У нас была домработница, но мной она особо не занималась.
– Значит, ты был предоставлен самому себе?
– В некотором смысле – пожалуй. Но за школьные оценки с меня спрашивали строго. Родители считали: главное карьера.
– А ты?
– До определенного момента – тоже. Но карьеру хорошо делать в стабильной стране. В новых условиях все достигнутое при Советах быстро превратилось в ничто.
– Ты многого достиг?
– Как сказать… Защитил кандидатскую, а через полгода пришлось поменять работу. Потом и вовсе уезжать.
– Но ехал-то ты не в никуда?
– Почти в никуда. Отец как раз Попробовал открыть свое предприятие. И я оказался кстати. Дело было совершенно безнадежным, просто мрак. Но потом жизнь дала нам шанс, и мы его не упустили.
– А как ты попал в Москву?
– Грубо говоря, приехал искать рынки сбыта. Сначала это были наезды. Я чувствовал себя гражданином вселенной: Стокгольм – чужой город, Москва – и подавно.
– Но осел ты все-таки в Москве?
– Только из-за работы. В Москве оказалось много интересного.
– В каком смысле?
– В деловом. Вскоре у меня появилась самостоятельность, я перестал зависеть от отца. Можно сказать, вышел на новый уровень.
– А в Стокгольм ты всегда будешь ездить?
– Ну, в обозримом будущем.
– И когда теперь?
– Наверное, в июле. Но до этого мы съездим к теплому морю. Хочешь?
– Не знаю. Мне больше нравятся холодные моря. – Я прикусила язык – вдруг он подумает, что я напрашиваюсь в Швецию. – Если хочешь, поедем к теплому.
– Денис говорил про Турцию.
Значит, он собирается ехать с Денисом. Всей семьей. Интересно… Неожиданно начало светать.
– Этот час – самый опасный на дороге, – заметил Давид. – После ночи борьбы ужасно хочется спать.
Кругом все расплывалось в сумерках наступающего утра, свет фар встречных машин казался зыбким и ненастоящим. У обочины я заметила старенький «мерседес». Поодаль трое, судя по всему его пассажиры, присели над разгорающимся костром.
– Шашлычок спозаранку, – шутливо бросил Давид.
Но через пять минут нас сзади осветили фары. Давид всмотрелся в зеркало. «Мерс» быстро приближался.
– Странно… – озадаченно произнес Дод и прибавил скорости.
Но «мерседес» не отставал, скоро его длинное тело выползло слева, он поравнялся с нами – я увидела сухие кавказские лица. Преследователи глядели неподвижно, точно целясь. Обойдя нас, автомобиль вильнул направо и преградил путь.
– Козлы! – Дод резко затормозил. Дверцы «мерса» распахнулись – все трое выскочили на шоссе. Давид лихорадочно жал на педали. Один из бандитов ухватился за дверцу с моей стороны, закрытая ручка защелкала, и в это время мы дали задний ход. Рука бандита соскользнула. Они было побежали за машиной. Давид жал на газ – бандиты отстали, попрыгали в свой «мерс». Он взвыл, разворачиваясь. Давид газанул до отказа, мы, вильнув, успели проскочить вставшую поперек машину и устремились вперед.
– Вот так. – Дод перевел дыхание. – Наша тачка им приглянулась.
– Нас не догонят?
– Нет, можешь вздремнуть. Досадный эпизод. Ребята, видно, промышляют здесь. Сто километров до Питера – и недалеко, и все концы в воду.
Но тут из-за поворота опять вывернул «мерс».
– Что за движок у них? – удивленно присвистнул Давид.
– Давид! – отчаянно взмолилась я.
– Ничего, – бросил он. – Во второй раз будем умнее.
Я невольно залюбовалась его спокойствием – характер Давида открывался новой гранью. А «мерс» был уже близко. Из низин поднимался туман и выползал на дорогу, «мерс» шел сквозь него не снижая скорости – дорогу они знали отлично. Давид гнал, напряженно всматриваясь вперед, а «мерс» уже выскочил на встречную полосу и опять пошел на обгон.
– Решили повторить прием? – усмехнулся Давид и, газанув, тоже вылетел на встречную, перед «мерсом».
Тот начал обгон справа. Давид вывернул руль, срезав «мерс», завизжали тормоза…
– Такими темпами мы будем у цели досрочно, – усмехнулся Давид.
Я ничего не ответила. Он, мельком глянув на меня, решительно добавил:
– Сейчас, Мариночка, мы с ними поквитаемся!
Шоссе круто пошло налево. Давид поехал по встречной полосе, вдоль левой обочины. «Мерседес» стал отставать, но, дико взвыв, тоже выскочил на встречную, садясь нам на хвост. Туман слоями стоял над дорогой. Чтобы видеть, что впереди, приходилось наклоняться чуть не к самому стеклу. И тут из-за поворота появилась дальнобойная фура. Расстояние между нами молниеносно сокращалось. Давид, не снижая скорости, мчался прямо на нее.
– Дод! – отчаянно вскрикнула я.
За пятнадцать метров до фуры он резко свернул направо – громадное колесо проскочило над нами. В клубящемся тумане я увидела безразличное лицо водителя и невольно обернулась. В «мерсе» поздно заметили фуру. Шарахнулись налево, на обочину, прочертив густо-черный след, – ушли от столкновения. Но им не повезло: медленно, точно устало, накренившись, «мерс» съехал в кювет, словно подумав, перевернулся и на крыше не спеша поехал в гнилое болотце.
Давид остановился. Дверца «мерса» медленно раскрылась, оттуда, держась за голову, выкарабкался водитель. Давид достал аптечку и вышел из машины. Из задней дверцы на четвереньках выползал второй бандит – по лицу его текла кровь.
– Эй! – крикнул Давид, показывая аптечку.
– Поезжайте! – махнул водитель. Давид поставил аптечку на обочину.
– Пригодится. Ангела вызвать?
Тот кивнул и сплюнул сгусток крови. Мы тронулись дальше. Я выдохнула зачарованно:
– Как ты это смог?!
– На дорогах случается всякое… – Не оставляя руля, он обнял меня одной рукой.
– А ведь это чудовище могло наехать на «мерс», – попыталась рассуждать я.
– Очень легко.
– И тогда… они бы погибли…
– Погибли бы, – жестко подтвердил он.
– Ты заманил их в ловушку? Сознательно?
– Не думай об этом. Такие готовы ко всему. По крайней мере, должны быть готовы…
Солнечным утром мы въехали в Репино. За окном мелькали дачи с мансардами и террасками, невысокие облупившиеся заборы. Лет двадцать назад так выглядело Подмосковье. У отеля Давид остановил машину.
Здание из бетона и стекла строилось в конце семидесятых годов и для того времени было респектабельным. Внутри же все переделано по последнему слову: белые стены, жалюзи, кондиционеры.
– Выбирайте, – предложила девушка на ресепшн. – Двухуровневые номера – десятый, двенадцатый и четырнадцатый этаж…
– Десятый, – ответила я не думая.
Спальня располагалась во втором уровне.
– Ложись, ты устала, – Давид помог мне снять куртку, – может, хочешь выпить?
– Давид, сегодня ночью на шоссе я влюбилась в тебя.
– Только сегодня? – Он улыбнулся.
– Здорово ты держался! Мне абсолютно не было страшно! Только когда эта громадина прошла мимо нас… а потом на них… О!..
– Хватит об этом!
Он поцеловал меня, и я вдруг ощутила страшное головокружение от бессонной ночи, от пережитого стресса, от близости Давида.
…Мы шли по смутно знакомым улицам. За углом – площадь. Подземный переход. Лестница. Главное, не разжать пальцев, не выпустить его руку. Я потеряла равновесие, пошатнулась… Мгновение – и Давид исчез. В страхе я дернулась – и проснулась.
Подушка рядом была пуста, откуда-то доносился звук льющейся воды. На полу в беспорядке валялась наша одежда. Стараясь не замечать дурных предчувствий, я поднялась, посмотрела в окно. Отель стоял в парке, за ним – узкая полоска шоссе, сосновый перелесок и море – серые пенные волны лениво и мощно накатывали на берег. Потрясающая красота!
– Разбудил тебя? – Давид вошел в комнату с пушистым полотенцем на плечах.
– Давид, я хочу к морю!
…Мы медленно брели по пустынному пляжу. Все было как мечталось: ветер, брызги волн, неяркое солнце, робко проглядывающее сквозь свинцовые тучи. Кошмары этой ночи померкли, стали плоскими, как тени.
– Ты давно водишь машину? – спросила я.
– С шестнадцати лет. Почти четверть века за рулем. – Он, смеясь, наклонился ко мне – без каблуков я была ему до плеча. – Хочешь, я тебя поучу?
– Когда?
– Сегодня.
– Господи, Давид, на этой машине? Вдруг я ее разобью?
– Но я-то буду рядом! Кстати, давай зайдем перекусим. – Он кивнул на террасу летнего кафе.
– Ну, как у тебя прошел день? – спросил Давид, окончательно проснувшись.
– Магазины, парикмахерская, кухня, – отрапортовала я.
– Совершенно по-женски.
– Да, это приятное времяпрепровождение. Но по-настоящему я чувствую себя женщиной только рядом с тобой! Давид, это такое счастливое чувство. – Сдержанно улыбнувшись, я коснулась его руки.
– Такие вещи надо говорить в спальне, а не на темном шоссе, – усмехнулся он.
– Давид, пожалуйста, объясни мне одну вещь. Вот ты сказал как-то: я боюсь потерять тебя. Но почему? С чего тебе в голову приходят такие мысли?
– Видишь ли, однажды это уже произошло… Я удивленно пожала плечами:
– Когда?
– Помнишь нашу первую встречу?
– У Аньки?
– Нет, когда ты пришла ко мне…
– …наниматься в домработницы.
– Я сразу понял: ты т а женщина. И в то же время мне казалось, будет лучше, если ты уйдешь…
Боже, какие сложности!
– А потом ты увидел меня у Аньки и решил, что я тебе примерещилась!
– Откуда ты знаешь? – неподдельно удивился он.
– Заметила. Но это абсолютно нормальная реакция!
– Зачем ты зашла к ней? Вы же не общались до этого?
– Никуда я не заходила. Мы у подъезда столкнулись.
– Судьба!
– Но вид же у тебя был!..
– Ты на меня рассердилась?
– Сначала – конечно. А у Аньки мне стало смешно: просто водевильная история. Но потом был момент, я пожалела…
– О чем?
– Что не дала тебе телефон. И Аньке не разрешила. Представляешь, иду по Чистопрудному: сумерки, весна, парочки спешат в театр. Мне стало грустно. Прихожу домой, а ты меня ждешь.
– Помню: «У вас редкий дар: появляться в ненужное время, в ненужном месте!» Ты правда так думала?
– Я просто не знала, как себя вести: то ли негодовать, то ли радоваться. Интересно, на какой прием ты рассчитывал?
– Рассчитывал? Да ни на что не рассчитывал. Я просто не мог без тебя больше…
И мы замолчали, каждый о своем. У меня слипались глаза, но я сопротивлялась – не хотела, чтобы Давид чувствовал себя одиноко на темном шоссе. Потом поила его кофе, кормила грейпфрутами. Он быстро уничтожил все мои запасы.
Я достала салфетки и тоном заботливой мамаши произнесла:
– Давид, вытри руки, после еды они липкие.
Он серьезно взял салфетку, не заметил шутки.
– С тобой мама в детстве так не разговаривала?
– Да нет. Она все время работала. У нас была домработница, но мной она особо не занималась.
– Значит, ты был предоставлен самому себе?
– В некотором смысле – пожалуй. Но за школьные оценки с меня спрашивали строго. Родители считали: главное карьера.
– А ты?
– До определенного момента – тоже. Но карьеру хорошо делать в стабильной стране. В новых условиях все достигнутое при Советах быстро превратилось в ничто.
– Ты многого достиг?
– Как сказать… Защитил кандидатскую, а через полгода пришлось поменять работу. Потом и вовсе уезжать.
– Но ехал-то ты не в никуда?
– Почти в никуда. Отец как раз Попробовал открыть свое предприятие. И я оказался кстати. Дело было совершенно безнадежным, просто мрак. Но потом жизнь дала нам шанс, и мы его не упустили.
– А как ты попал в Москву?
– Грубо говоря, приехал искать рынки сбыта. Сначала это были наезды. Я чувствовал себя гражданином вселенной: Стокгольм – чужой город, Москва – и подавно.
– Но осел ты все-таки в Москве?
– Только из-за работы. В Москве оказалось много интересного.
– В каком смысле?
– В деловом. Вскоре у меня появилась самостоятельность, я перестал зависеть от отца. Можно сказать, вышел на новый уровень.
– А в Стокгольм ты всегда будешь ездить?
– Ну, в обозримом будущем.
– И когда теперь?
– Наверное, в июле. Но до этого мы съездим к теплому морю. Хочешь?
– Не знаю. Мне больше нравятся холодные моря. – Я прикусила язык – вдруг он подумает, что я напрашиваюсь в Швецию. – Если хочешь, поедем к теплому.
– Денис говорил про Турцию.
Значит, он собирается ехать с Денисом. Всей семьей. Интересно… Неожиданно начало светать.
– Этот час – самый опасный на дороге, – заметил Давид. – После ночи борьбы ужасно хочется спать.
Кругом все расплывалось в сумерках наступающего утра, свет фар встречных машин казался зыбким и ненастоящим. У обочины я заметила старенький «мерседес». Поодаль трое, судя по всему его пассажиры, присели над разгорающимся костром.
– Шашлычок спозаранку, – шутливо бросил Давид.
Но через пять минут нас сзади осветили фары. Давид всмотрелся в зеркало. «Мерс» быстро приближался.
– Странно… – озадаченно произнес Дод и прибавил скорости.
Но «мерседес» не отставал, скоро его длинное тело выползло слева, он поравнялся с нами – я увидела сухие кавказские лица. Преследователи глядели неподвижно, точно целясь. Обойдя нас, автомобиль вильнул направо и преградил путь.
– Козлы! – Дод резко затормозил. Дверцы «мерса» распахнулись – все трое выскочили на шоссе. Давид лихорадочно жал на педали. Один из бандитов ухватился за дверцу с моей стороны, закрытая ручка защелкала, и в это время мы дали задний ход. Рука бандита соскользнула. Они было побежали за машиной. Давид жал на газ – бандиты отстали, попрыгали в свой «мерс». Он взвыл, разворачиваясь. Давид газанул до отказа, мы, вильнув, успели проскочить вставшую поперек машину и устремились вперед.
– Вот так. – Дод перевел дыхание. – Наша тачка им приглянулась.
– Нас не догонят?
– Нет, можешь вздремнуть. Досадный эпизод. Ребята, видно, промышляют здесь. Сто километров до Питера – и недалеко, и все концы в воду.
Но тут из-за поворота опять вывернул «мерс».
– Что за движок у них? – удивленно присвистнул Давид.
– Давид! – отчаянно взмолилась я.
– Ничего, – бросил он. – Во второй раз будем умнее.
Я невольно залюбовалась его спокойствием – характер Давида открывался новой гранью. А «мерс» был уже близко. Из низин поднимался туман и выползал на дорогу, «мерс» шел сквозь него не снижая скорости – дорогу они знали отлично. Давид гнал, напряженно всматриваясь вперед, а «мерс» уже выскочил на встречную полосу и опять пошел на обгон.
– Решили повторить прием? – усмехнулся Давид и, газанув, тоже вылетел на встречную, перед «мерсом».
Тот начал обгон справа. Давид вывернул руль, срезав «мерс», завизжали тормоза…
– Такими темпами мы будем у цели досрочно, – усмехнулся Давид.
Я ничего не ответила. Он, мельком глянув на меня, решительно добавил:
– Сейчас, Мариночка, мы с ними поквитаемся!
Шоссе круто пошло налево. Давид поехал по встречной полосе, вдоль левой обочины. «Мерседес» стал отставать, но, дико взвыв, тоже выскочил на встречную, садясь нам на хвост. Туман слоями стоял над дорогой. Чтобы видеть, что впереди, приходилось наклоняться чуть не к самому стеклу. И тут из-за поворота появилась дальнобойная фура. Расстояние между нами молниеносно сокращалось. Давид, не снижая скорости, мчался прямо на нее.
– Дод! – отчаянно вскрикнула я.
За пятнадцать метров до фуры он резко свернул направо – громадное колесо проскочило над нами. В клубящемся тумане я увидела безразличное лицо водителя и невольно обернулась. В «мерсе» поздно заметили фуру. Шарахнулись налево, на обочину, прочертив густо-черный след, – ушли от столкновения. Но им не повезло: медленно, точно устало, накренившись, «мерс» съехал в кювет, словно подумав, перевернулся и на крыше не спеша поехал в гнилое болотце.
Давид остановился. Дверца «мерса» медленно раскрылась, оттуда, держась за голову, выкарабкался водитель. Давид достал аптечку и вышел из машины. Из задней дверцы на четвереньках выползал второй бандит – по лицу его текла кровь.
– Эй! – крикнул Давид, показывая аптечку.
– Поезжайте! – махнул водитель. Давид поставил аптечку на обочину.
– Пригодится. Ангела вызвать?
Тот кивнул и сплюнул сгусток крови. Мы тронулись дальше. Я выдохнула зачарованно:
– Как ты это смог?!
– На дорогах случается всякое… – Не оставляя руля, он обнял меня одной рукой.
– А ведь это чудовище могло наехать на «мерс», – попыталась рассуждать я.
– Очень легко.
– И тогда… они бы погибли…
– Погибли бы, – жестко подтвердил он.
– Ты заманил их в ловушку? Сознательно?
– Не думай об этом. Такие готовы ко всему. По крайней мере, должны быть готовы…
Солнечным утром мы въехали в Репино. За окном мелькали дачи с мансардами и террасками, невысокие облупившиеся заборы. Лет двадцать назад так выглядело Подмосковье. У отеля Давид остановил машину.
Здание из бетона и стекла строилось в конце семидесятых годов и для того времени было респектабельным. Внутри же все переделано по последнему слову: белые стены, жалюзи, кондиционеры.
– Выбирайте, – предложила девушка на ресепшн. – Двухуровневые номера – десятый, двенадцатый и четырнадцатый этаж…
– Десятый, – ответила я не думая.
Спальня располагалась во втором уровне.
– Ложись, ты устала, – Давид помог мне снять куртку, – может, хочешь выпить?
– Давид, сегодня ночью на шоссе я влюбилась в тебя.
– Только сегодня? – Он улыбнулся.
– Здорово ты держался! Мне абсолютно не было страшно! Только когда эта громадина прошла мимо нас… а потом на них… О!..
– Хватит об этом!
Он поцеловал меня, и я вдруг ощутила страшное головокружение от бессонной ночи, от пережитого стресса, от близости Давида.
…Мы шли по смутно знакомым улицам. За углом – площадь. Подземный переход. Лестница. Главное, не разжать пальцев, не выпустить его руку. Я потеряла равновесие, пошатнулась… Мгновение – и Давид исчез. В страхе я дернулась – и проснулась.
Подушка рядом была пуста, откуда-то доносился звук льющейся воды. На полу в беспорядке валялась наша одежда. Стараясь не замечать дурных предчувствий, я поднялась, посмотрела в окно. Отель стоял в парке, за ним – узкая полоска шоссе, сосновый перелесок и море – серые пенные волны лениво и мощно накатывали на берег. Потрясающая красота!
– Разбудил тебя? – Давид вошел в комнату с пушистым полотенцем на плечах.
– Давид, я хочу к морю!
…Мы медленно брели по пустынному пляжу. Все было как мечталось: ветер, брызги волн, неяркое солнце, робко проглядывающее сквозь свинцовые тучи. Кошмары этой ночи померкли, стали плоскими, как тени.
– Ты давно водишь машину? – спросила я.
– С шестнадцати лет. Почти четверть века за рулем. – Он, смеясь, наклонился ко мне – без каблуков я была ему до плеча. – Хочешь, я тебя поучу?
– Когда?
– Сегодня.
– Господи, Давид, на этой машине? Вдруг я ее разобью?
– Но я-то буду рядом! Кстати, давай зайдем перекусим. – Он кивнул на террасу летнего кафе.