Страница:
Писарева в "Русском слове" началось с помещения его перевода поэмы Гейне "Атта Троль". Ирония и сарказмы Гейне, беспощадное осмеяние отживающего мира, ложных авторитетов, романтических и либеральных иллюзий не могли не захватить Писарева в период острого духовного кризиса. Плодотворным для развития и укрепления материалистических взглядов Писарева было последовавшее затем обращение его к работам по естествознанию. Еще более существенное значение должен был иметь и переход Писарева в журнал "Русское слово".
Этот журнал начал издаваться в 1859 году на средства меценатствующего графа Кушелева-Безбородко. Сперва позиции журнала были крайне неопределенными и не выходили из границ умеренного либерализма. Дело изменилось, когда в 1860 году редактором его стал демократический публицист Г. Е. Благосветлов, близкий к революционным кругам. Именно он первый оценил Писарева как выдающегося критика и публициста. Журнал "Русское слово" объединил тесный круг единомышленников, писателей боевых и талантливых. В нем сотрудничали известный передовой мыслитель-демократ, ученик Чернышевского и Добролюбова - Н. В. Шелгунов, поэт-сатирик Д. Д. Минаев, талантливый молодой экономист Н. В. Соколов, критик В. А. Зайцев. В журнале печатали свои произведения Гл. Успенский, Решетников и другие писатели-демократы. К середине 1860-х годов "Русское слово" приобрело особенно сильное влияние на демократическую молодежь.
Но этим своим влиянием журнал был обязан прежде всего деятельности в нем Писарева. Придя в журнал, он скоро завоевал себе в нем положение первого критика, стал в идейном отношении руководящею силою журнала.
Это дает нам право заключить, что к началу постоянного сотрудничества в "Русском слове" решающий поворот во взглядах Писарева уже произошел: они достаточно определились и созрели.
Бесспорно, что важнейшим фактором, определившим идейную эволюцию Писарева, его приход в лагерь революционной демократии, явился тот высокий подъем демократического движения, который переживала страна в 1860-1861 годах. На идейное созревание Писарева оказали решающее воздействие произведения Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова. Ясные признаки их влияния видны уже в первых его статьях в "Русском слове". На страницах журнала он выступает в защиту взглядов Чернышевского, в защиту "Современника". Вместе с "Современником" он ведет борьбу с реакционной и либеральной публицистикой. Глубокое сочувствие вызывает у него деятельность Герцена.
Правда, критическая мысль Писарева шла при этом своими путями. Он не был простым истолкователем взглядов Белинского, Герцена, Чернышевского и Добролюбова. Не все в их идейной программе он безоговорочно принимал. Более того. По некоторым существенным вопросам он расходился с выводами критики "Современника". Это нашло свое отражение и в произведениях его, относящихся к первому периоду сотрудничества в "Русском слове".
В чем же состояли важнейшие черты мировоззрения Писарева в этот период его деятельности? Одной из первых его статей в "Русском слове" явилась статья "Идеализм Платона". В ней высказаны взгляды по основному вопросу философии - об отношении сознания к материи.
С развитием демократического движения в России получили важнейшее значение защита и обоснование материалистического мировоззрения. Революционные демократы 1840-1860-х годов были убежденными материалистами. Они решительно выступали против идеализма, придали материалистической философии характер боевого, действенного мировоззрения. Опираясь на лучшие традиции передовой философской мысли, творчески восприняв идеи французских просветителей XVIII века и выдающегося немецкого философа Л. Фейербаха, они развивали далее материалистические взгляды на природу и человека. Защищая и развивая материализм в философии, революционные демократы обосновывали необходимость движения общества вперед, законность и неизбежность его демократического переустройства. Замечательной чертой философии русских революционных демократов явилось их стремление освободиться от метафизического подхода к явлениям действительности, от отвлеченно-просветительского взгляда на человека и его деятельность. Правда, в силу отсталости общественного строя, в силу отсутствия в России того времени сформировавшегося революционного класса - пролетариата, они оказались не в состоянии выработать законченное материалистическое понимание истории. Но они вплотную подошли к диалектическому материализму. В их произведениях уже выступают элементы материалистической диалектики, являются гениальные догадки и при объяснении исторических фактов. Они придавали большое значение роли народных масс в развитии общества, обратили серьезное внимание на условия экономической жизни масс, на отношения собственности, выступили как убежденные борцы против эксплуатации и пауперизма трудящихся, провозглашали и отстаивали идеи социализма. От их произведений веет духом классовой борьбы.
Статья "Идеализм Платона" подвергла яркой и острой критике философские доктрины идеализма. Писарев обнажает здесь оторванность идеалистической философии от действительности, характерное для нее "полное отрицание самых элементарных свидетельств опыта". "Болезненными галлюцинациями" называет Писарев взгляды идеалистов. Он показывает подавляющее, мертвящее действие идеалистических доктрин на развитие общества, на человека. Острие статьи направлено против реакционной проповеди аскетизма, подавления естественных стремлений, угнетения и унижения человеческой личности. Но статью Писарева нельзя воспринимать просто как отвлеченную защиту свободы личности, тем более как проповедь индивидуализма, гедонистического отношения к жизни.
Борьбу его за свободу личности нельзя не поставить в связь с общими требованиями демократического движения того времени. Писарев выступает в защиту свободного развития человеческой личности, избавленной от гнета феодально-крепостнического строя, от господствующих предрассудков, религии, от преклонения перед ложными авторитетами идеалистической философии. Освобождение личности от наложенных на нее крепостническим строем и полицейским произволом стеснений было одним из общих требований демократического движения в России. В этих условиях борьба Писарева с реакционными учениями, оправдывающими подневольное положение, физическое н духовное подавление человеческой личности, приобрела острое политическое звучание.
Философские взгляды Писарева нашли свое дальнейшее раскрытие в одной из его наиболее важных статей 1861 года, в "Схоластике XIX века". Писарев принял прямое участие в борьбе, развернувшейся между журналами реакционного и либерального лагеря, с одной стороны, и "Современником", с другой. В "Схоластике XIX века" он высказал свою солидарность с основными идеями Чернышевского, горячо защищал "Современник" от клеветы и нападок со стороны реакционеров и либералов, вскрывая убожество их программы. Статья Писарева произвела сильное впечатление, в нем увидели новую крупную силу демократической журналистики. Реакционеры не могли скрыть своего раздражения этой статьей.
Писарев сжато и энергично излагает в статье программу молодого поколения в идейной борьбе шестидесятых годов. Существенное место при этом занимает обоснование и защита материализма. "Наше время решительно не благоприятствует развитию теорий... Ум наш требует фактов, доказательств, фраза нас не отуманит", - писал он, вкладывая в слово "теория" тот специфический смысл, в каком оно нередко выступало еще в философских работах Герцена 1840-х годов. Под "теорией" здесь иносказательно понимались умозрения идеалистической философии.
"Ни одна философия в мире, - говорит он далее, - не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный, здоровый и свежий материализм". Но материализм Писарева проникнут здесь не только уважением к фактам, к явлениям действительности, он полон боевого духа, он выдвигается как идейное оружие в борьбе со всем старым, прогнившим и отжившим.
Писарев так формулирует основное требование своего направления: "Вот ultimatum нашего лагеря: что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть". Как видим, это требование выражено здесь с явной запальчивостью. Но все изложение статьи ведет мысль читателя к определенному восприятию этого ультимативного требования. Речь идет о беспощадном отрицании отжившего, старого порядка вещей, ставящего преграды для дальнейшего развития общества. Безоговорочное отрицание этих устарелых, отживших форм бытия и сознания признается насущной потребностью времени. "Прикосновения критики, - говорит Писарев, - боится только то, что гнило... Перед заклинанием трезвого анализа исчезают только призраки, а существующие предметы, подвергнутые этому испытанию, доказывают им действительность своего существования".
Идея развития, закономерной смены существующих форм жизни, борьбы старого и нового пронизывает эти рассуждения Писарева. В мире идей, так же как и в мире действительной жизни, говорится в другом месте статьи, побеждает только тот, кто без устали идет вперед, а "кто устал идти, тот может сесть в стороне от дороги и помириться с тем, что его обгонят". Старые нормы и положения теряют свою обязательную силу с дальнейшим ходом развития. "Прошедшее движущемуся обществу может дать материалы для размышления, а не норму для деятельности". В связи с этим получает особое значение борьба с признанными "авторитетами", с защитниками и апологетами старого порядка, с мертвыми догмами, со всякого рода идейной "рухлядью", как красочно определяет это Писарев.
"Схоластика XIX века" по своему характеру - статья преимущественно полемическая. В ней, в отличие, например, от "Антропологического принципа в философии" Чернышевского или "Писем об изучении природы" Герцена, мы не находим систематического изложения основных положений материалистической философии. Но органическое родство общих философских идей, которые развивает и защищает здесь Писарев, с исходными положениями философских работ других революционно-демократических мыслителей бесспорно.
Однако статья Писарева открывает и слабые стороны его мировоззрения. Здесь отражаются как общие слабости домарксовского материализма, так и черты известной незрелости взглядов молодого Писарева, то, в чем он уступает как мыслитель Чернышевскому и Добролюбову.
Это проявилось, например, в постановке и разрешении вопроса о критерии истины и о соотношении абсолютной и относительной истины. Писарев признает достаточным критерием истины очевидность чувственного восприятия действительности. "Очевидность, - пишет он, - есть лучшее ручательство действительности... Невозможность очевидного проявления исключает действительность существования".
Здесь Писарев, конечно, отражает общую слабость домарксовского материализма - его созерцательный характер. Но при этом, как мыслитель, он все-таки оказывается здесь позади Чернышевского, который еще в 1855 году писал о том, что практика - это "непреложный пробный камень всякой теории". {Н. Г. Чернышевский, Полное собрание сочинений, т. II, М. 1949, стр. 102.} Нетрудно заметить, что такое решение вопроса о критерии истины связано у Писарева с характерной для него в это время несколько отвлеченной постановкой вопроса о формировании личности, развившейся "совершенно безыскусственно и самостоятельно".
Выступая против "вечных истин", как их понимают идеалисты, Писарев вместе с тем бросает ошибочное утверждение, что "воззрения не могут быть ни истинны, ни ложны: есть мое, ваше воззрение, третье, четвертое и т. д.". Конечно, на практике Писарев постоянно рассматривает те или иные воззрения именно с точки зрения их соответствия объективной действительности, их истинности или ложности. Но приведенное выше утверждение, односторонне подчеркивающее субъективный момент в восприятии действительности, оставляет в тени вопрос об объективности познания.
Особенности философских воззрений Писарева этого времени нашли свое отражение и в его первых научно-популярных статьях по вопросам естествознания, появившихся в 1861-1862 годах. Это статьи "Физиологические эскизы Молешотта", "Процесс жизни" и "Физиологические картины".
Одной из важнейших заслуг русской материалистической философии 1840-1860 годов было то, что она уделяла большое внимание развитию естественнонаучных знаний, подчеркнула важное значение единства материалистических идей и естествознания. В этой области велики заслуги и Писарева. Развитие его интереса к вопросам естествознания и особенно физиологии, которым посвящены и упомянутые статьи, было тесно связано с укреплением материалистических взглядов на природу и человека, а также и с особенностями его общественно-политической программы.
Писарев придавал большое значение распространению в обществе материалистических взглядов на деятельность человеческого организма. В научно проверенных данных естествознания, в их популяризации он видел серьезное противоядие против религии и предрассудков, против ложных идеалистических доктрин. Он верил при этом, что правильное понимание потребностей живого организма предостережет мыслящих людей от уродливых отношений в общественной жизни и будет способствовать переустройству жизни на новых началах. В этих надеждах Писарева проявились типично просветительские иллюзии. Но важнее всего то, что в этой пропаганде данных физиологии о нормальных условиях жизнедеятельности человеческого организма, о естественных потребностях его, ярко сказался демократизм Писарева. Каждый человек имеет право на удовлетворение всех законных потребностей организма. Поэтому недопустимо, чтобы народ жил в нужде, недоедая и не имея возможности рационально питаться, дышать свежим воздухом, разумно наслаждаться и свободно любить, растить здоровых детей, всесторонне развивать свои физические и умственные силы. Господствующие отношения, построенные на неравенстве и эксплуатации человека человеком, нарушают естественные потребности живого организма, находятся в коренном противоречии с данными науки - вот каков один из основных тезисов этих естественнонаучных статей Писарева. Глубокое сочувствие Писарева вызывают страдания трудового большинства.
В этих статьях немало и метких выпадов по адресу идеалистической "натурфилософии", а также представителей "чистого искусства", предпочитающих действительности бледные и беспочвенные порождения своей фантазии, фактам разного рода иллюзии. Именно в статье "Процесс жизни" брошено им крылатое изречение: "Слова и иллюзии гибнут - факты остаются".
Однако и в этих статьях проявилась недостаточная зрелость философских воззрений молодого Писарева, в частности - известное влияние взглядов немецких вульгарных материалистов - Фохта, Бюхнера и Молешотта, на работы которых он опирается в своем изложении. Правда, Писарев во многом не разделяет взглядов этих, по определению Энгельса, "разносчиков дешевого материализма", {К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр. 649.} далеких от демократического движения. Но отношение Писарева к ним все же недостаточно критическое. Некоторый налет грубо-механистических истолкований явлений природы и общества, непонимание их качественного своеобразия, приводит Писарева иногда к явно упрощенным формулировкам. Так, в статье "Физиологические эскизы Молешотта" Писарев утверждает: "Газы, соли, кислоты, щелочи соединяются и видоизменяются, дробятся и разлагаются, кружатся и движутся без цели и без остановки, проходят через наше тело, порождают новые тела - и вот вся жизнь, - и вот история". {Д. И. Писарев, Сочинения, изд. 5, т. I, СПб. 1909, стр. 384.}
Однако не подобного рода ошибочные заключения характеризуют философские взгляды Писарева. Главное состоит в том, что уже с первых статей в "Русском слове" он твердо стал на позиции материализма и вступил в борьбу с философской и политической реакцией.
В "Схоластике XIX века" и в других статьях 1861-1862 годов нашла свое выражение и общественно-политическая программа Писарева. Общим у Писарева с другими революционными демократами 1860-х годов является его борьба против крепостнического гнета и произвола. Ярко выступает в этих статьях вражда Писарева к крепостническому строю и его пережиткам, к реакции и застою в общественной жизни, к различным формам произвола и насилия над личностью. Две цели выдвигаются при этом Писаревым в статье "Схоластика XIX века": освобождение личности и уничтожение изолированности сословий, типичной для феодально-крепостнического общества, то есть прежде всего уничтожение сословных привилегий. Писарев заявляет себя горячим сторонником свободного самоопределения молодого поколения, раскрепощения и полного равноправия женщины, нестесненного развития всех живых сил общества, развития народного благосостояния и просвещения.
Характерно, что важнейшее дело литературы он видит в сближении ее с народом. Литература должна полно и глубоко понять коренные интересы и нужды народа и всемерно способствовать его освобождению от подневольного труда и царящего произвола, его подлинному просвещению. "Упрочьте экономической быт, обеспечьте материальную сторону, - пишет он в "Схоластике XIX века", - и народ... примется читать и даже писать книги", "не мешайте народу, удалите препятствия, он сам разовьется". В статье "Народные книжки" (1861) Писарев высмеял убогие попытки реакционных и либеральных педагогов "просветить" парод с помощью книжек, подделывающихся под народную речь и преподносящих народу жалкие крохи знаний без системы и выбора. Отвергая эти неловкие попытки "опуститься" до уровня невежественного крестьянина, Писарев требовал, чтобы народное просвещение стало делом всего общества. "Образование народа, - писал он, - пойдет мимо этих бездарных попыток, и пойдет неудержимою волною, когда дремлющие силы (народа. - Ю. С.) сознают собственное существование я двинутся по внутренней потребности". Как развитие отдельной личности зависит, по Писареву, прежде всего от ее самодеятельности, так и дело народного просвещения пойдет успешно лишь в той мере, в какой разовьется все общество и сам народ пробудится к сознательной активной жизни, правильно поймет свои насущные потребности.
Успехи в развитии народности Писарев ставил в тесную связь с общим развитием науки и литературы в стране. Но литература, по убеждению Писарева, еще не может непосредственно влиять на сознание народа; она еще далека, оторвана от него. Поэтому Писарев и выдвигает в статье "Схоластика XIX века" задачу "гуманизации среднего сословия" как первоочередную задачу. Литература должна всемерно способствовать тому, чтобы у лучшей части образованного общества, у людей, "способных понять истину и отрешиться от отцовских заблуждений", вырабатывалось разумное миросозерцание, чтобы все шире становился круг деятелей, способных понять народные интересы и тесно сблизиться с народом. Именно поэтому для Писарева освобождение личности от гнета старого, от влияния "авторитетов" и является важнейшим условием демократического переустройства общества.
Нетрудно заметить, что набросанная в "Схоластике XIX века" общественно-политическая программа Писарева, при всей ее сильной антикрепостнической и демократической направленности, носит все же менее определенный характер, чем та, которую развивал в годы революционной ситуации "Современник" Чернышевского и Добролюбова. Об этом ясно говорят и литературно-критические статьи Писарева конца 1861 года ("Стоячая вода", "Писемский, Тургенев и Гончаров", "Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова").
В этих статьях дана острая критика старого, обнажается уродливость отношений, господствующих в дворянской и мещанской среде, в "патриархальной" семье. Писарев показывает тлетворное, разлагающее влияние этой обстановки на тех, кто не способен ей решительно противостоять. В этом смысле он продолжает ту работу обличения "темного царства", которую вели Герцен, Чернышевский и Добролюбов. Большое место заняло при этом разоблачение людей типа Рудина, не способных к настоящему делу, "героев фразы". Пафос статей Писарева состоит в призыве к общественной активности, к действию, к труду. "Работать надо, работать мозгом, голосом, руками, а не упиваться сладкозвучным течением чужих мыслей, как бы ни были эти мысли стройны и вылощены", - говорит он в статье "Писемский, Тургенев и Гончаров". "Только тот, кто переработал идею, способен сделаться деятелем или изменить условия своей собственной жизни под влиянием воспринятой им идеи, т. е. только такой человек способен служить идее и извлекать из нее для самого себя осязательную пользу". Все это придавало статьям Писарева глубокую актуальность, действенность, определяло их демократическую направленность.
Но в этих статьях, как и в "Схоластике XIX века", Писарев еще не ставит прямо вопроса о широком народном движении, о подготовке крестьянской революции. Страстно желая решительных перемен в окружающей жизни, пробуждения народа, устранения всего, что мешало дальнейшему прогрессу страны, молодой критик, однако, еще не оценил вполне значения сложившейся в 1859-1861 годах революционной ситуации.
Этим прежде всего отличается позиция Писарева в 1861 году от позиции Чернышевского и Добролюбова. Чернышевский и Добролюбов последовательно готовили в это время демократические силы к прямому революционному выступлению. И в подцензурных статьях они умели донести до сознания читателя идею неотвратимости крестьянской революции. Они были глубоко убеждены в том, что широкое народное выступление против существующего строя совершится в ближайшем будущем. Правда, они ошиблись в своих расчетах: революционная ситуация 1859-1861 годов не привела к всеобщему революционному выступлению крестьянства, демократических сил страны. Но условия общественной борьбы этого времени были таковы, что, как писал В. И. Ленин, "самый осторожный и трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне возможным и крестьянское восстание - опасностью весьма серьезной". {В. И. Ленин, Сочинения, т. 5, стр. 27.} Ясно видя эту возможность революционного взрыва, Чернышевский и Добролюбов всю свою деятельность направили на прямую его подготовку. Именно то, что они, непримиримо борясь со всякого рода либеральными иллюзиями, последовательно отстаивали революционный путь как единственно возможный в тех условиях путь коренного разрешения крестьянского вопроса, - составляло их силу как передовых деятелей освободительного движения, его идейных руководителей.
Такой зрелости революционных убеждений, общественно-политической программы мы не находим еще в статьях Писарева 1861 года. Он, без сомнения, всецело на стороне демократии. Он признает великое освободительное значение революционных действий. Но он не видит еще в это время объективной возможности крестьянской революции, не отдает полного отчета в силе современного ему демократического движения. Поэтому его программа носит менее определенный характер. В ней сильно звучат ноты безоговорочного осуждения старого, но нет отчетливой перспективы революционного действия масс. Не видел он еще и нового деятеля, способного возглавить такое движение. Таким образом, сходясь с Чернышевским и Добролюбовым на общей программе решительного отрицания старого, он не раскрывает перед своим читателем тех революционных путей, которые могут в данных условиях смести это старое. В качестве положительной программы он выдвигает в статьях 1861 года более общий план ближайших действий демократических сил. Для того чтобы пробудить народ, дать решительный толчок развитию народной жизни, основной задачей в эти годы, по Писареву, является формирование молодого поколения демократической интеллигенции, пробуждение в широких слоях образованного общества сознания невозможности жить по-старому, сплочение лучшей части этого общества, способной понять задачи времени и понести в народ разумное миросозерцание. Основной задачей для него является расшатывание основ старого мировоззрения, решительная и безоговорочная критика всего старого и отжившего, выставление на свет гнилости и уродливости старых порядков.
Этот журнал начал издаваться в 1859 году на средства меценатствующего графа Кушелева-Безбородко. Сперва позиции журнала были крайне неопределенными и не выходили из границ умеренного либерализма. Дело изменилось, когда в 1860 году редактором его стал демократический публицист Г. Е. Благосветлов, близкий к революционным кругам. Именно он первый оценил Писарева как выдающегося критика и публициста. Журнал "Русское слово" объединил тесный круг единомышленников, писателей боевых и талантливых. В нем сотрудничали известный передовой мыслитель-демократ, ученик Чернышевского и Добролюбова - Н. В. Шелгунов, поэт-сатирик Д. Д. Минаев, талантливый молодой экономист Н. В. Соколов, критик В. А. Зайцев. В журнале печатали свои произведения Гл. Успенский, Решетников и другие писатели-демократы. К середине 1860-х годов "Русское слово" приобрело особенно сильное влияние на демократическую молодежь.
Но этим своим влиянием журнал был обязан прежде всего деятельности в нем Писарева. Придя в журнал, он скоро завоевал себе в нем положение первого критика, стал в идейном отношении руководящею силою журнала.
Это дает нам право заключить, что к началу постоянного сотрудничества в "Русском слове" решающий поворот во взглядах Писарева уже произошел: они достаточно определились и созрели.
Бесспорно, что важнейшим фактором, определившим идейную эволюцию Писарева, его приход в лагерь революционной демократии, явился тот высокий подъем демократического движения, который переживала страна в 1860-1861 годах. На идейное созревание Писарева оказали решающее воздействие произведения Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова. Ясные признаки их влияния видны уже в первых его статьях в "Русском слове". На страницах журнала он выступает в защиту взглядов Чернышевского, в защиту "Современника". Вместе с "Современником" он ведет борьбу с реакционной и либеральной публицистикой. Глубокое сочувствие вызывает у него деятельность Герцена.
Правда, критическая мысль Писарева шла при этом своими путями. Он не был простым истолкователем взглядов Белинского, Герцена, Чернышевского и Добролюбова. Не все в их идейной программе он безоговорочно принимал. Более того. По некоторым существенным вопросам он расходился с выводами критики "Современника". Это нашло свое отражение и в произведениях его, относящихся к первому периоду сотрудничества в "Русском слове".
В чем же состояли важнейшие черты мировоззрения Писарева в этот период его деятельности? Одной из первых его статей в "Русском слове" явилась статья "Идеализм Платона". В ней высказаны взгляды по основному вопросу философии - об отношении сознания к материи.
С развитием демократического движения в России получили важнейшее значение защита и обоснование материалистического мировоззрения. Революционные демократы 1840-1860-х годов были убежденными материалистами. Они решительно выступали против идеализма, придали материалистической философии характер боевого, действенного мировоззрения. Опираясь на лучшие традиции передовой философской мысли, творчески восприняв идеи французских просветителей XVIII века и выдающегося немецкого философа Л. Фейербаха, они развивали далее материалистические взгляды на природу и человека. Защищая и развивая материализм в философии, революционные демократы обосновывали необходимость движения общества вперед, законность и неизбежность его демократического переустройства. Замечательной чертой философии русских революционных демократов явилось их стремление освободиться от метафизического подхода к явлениям действительности, от отвлеченно-просветительского взгляда на человека и его деятельность. Правда, в силу отсталости общественного строя, в силу отсутствия в России того времени сформировавшегося революционного класса - пролетариата, они оказались не в состоянии выработать законченное материалистическое понимание истории. Но они вплотную подошли к диалектическому материализму. В их произведениях уже выступают элементы материалистической диалектики, являются гениальные догадки и при объяснении исторических фактов. Они придавали большое значение роли народных масс в развитии общества, обратили серьезное внимание на условия экономической жизни масс, на отношения собственности, выступили как убежденные борцы против эксплуатации и пауперизма трудящихся, провозглашали и отстаивали идеи социализма. От их произведений веет духом классовой борьбы.
Статья "Идеализм Платона" подвергла яркой и острой критике философские доктрины идеализма. Писарев обнажает здесь оторванность идеалистической философии от действительности, характерное для нее "полное отрицание самых элементарных свидетельств опыта". "Болезненными галлюцинациями" называет Писарев взгляды идеалистов. Он показывает подавляющее, мертвящее действие идеалистических доктрин на развитие общества, на человека. Острие статьи направлено против реакционной проповеди аскетизма, подавления естественных стремлений, угнетения и унижения человеческой личности. Но статью Писарева нельзя воспринимать просто как отвлеченную защиту свободы личности, тем более как проповедь индивидуализма, гедонистического отношения к жизни.
Борьбу его за свободу личности нельзя не поставить в связь с общими требованиями демократического движения того времени. Писарев выступает в защиту свободного развития человеческой личности, избавленной от гнета феодально-крепостнического строя, от господствующих предрассудков, религии, от преклонения перед ложными авторитетами идеалистической философии. Освобождение личности от наложенных на нее крепостническим строем и полицейским произволом стеснений было одним из общих требований демократического движения в России. В этих условиях борьба Писарева с реакционными учениями, оправдывающими подневольное положение, физическое н духовное подавление человеческой личности, приобрела острое политическое звучание.
Философские взгляды Писарева нашли свое дальнейшее раскрытие в одной из его наиболее важных статей 1861 года, в "Схоластике XIX века". Писарев принял прямое участие в борьбе, развернувшейся между журналами реакционного и либерального лагеря, с одной стороны, и "Современником", с другой. В "Схоластике XIX века" он высказал свою солидарность с основными идеями Чернышевского, горячо защищал "Современник" от клеветы и нападок со стороны реакционеров и либералов, вскрывая убожество их программы. Статья Писарева произвела сильное впечатление, в нем увидели новую крупную силу демократической журналистики. Реакционеры не могли скрыть своего раздражения этой статьей.
Писарев сжато и энергично излагает в статье программу молодого поколения в идейной борьбе шестидесятых годов. Существенное место при этом занимает обоснование и защита материализма. "Наше время решительно не благоприятствует развитию теорий... Ум наш требует фактов, доказательств, фраза нас не отуманит", - писал он, вкладывая в слово "теория" тот специфический смысл, в каком оно нередко выступало еще в философских работах Герцена 1840-х годов. Под "теорией" здесь иносказательно понимались умозрения идеалистической философии.
"Ни одна философия в мире, - говорит он далее, - не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный, здоровый и свежий материализм". Но материализм Писарева проникнут здесь не только уважением к фактам, к явлениям действительности, он полон боевого духа, он выдвигается как идейное оружие в борьбе со всем старым, прогнившим и отжившим.
Писарев так формулирует основное требование своего направления: "Вот ultimatum нашего лагеря: что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть". Как видим, это требование выражено здесь с явной запальчивостью. Но все изложение статьи ведет мысль читателя к определенному восприятию этого ультимативного требования. Речь идет о беспощадном отрицании отжившего, старого порядка вещей, ставящего преграды для дальнейшего развития общества. Безоговорочное отрицание этих устарелых, отживших форм бытия и сознания признается насущной потребностью времени. "Прикосновения критики, - говорит Писарев, - боится только то, что гнило... Перед заклинанием трезвого анализа исчезают только призраки, а существующие предметы, подвергнутые этому испытанию, доказывают им действительность своего существования".
Идея развития, закономерной смены существующих форм жизни, борьбы старого и нового пронизывает эти рассуждения Писарева. В мире идей, так же как и в мире действительной жизни, говорится в другом месте статьи, побеждает только тот, кто без устали идет вперед, а "кто устал идти, тот может сесть в стороне от дороги и помириться с тем, что его обгонят". Старые нормы и положения теряют свою обязательную силу с дальнейшим ходом развития. "Прошедшее движущемуся обществу может дать материалы для размышления, а не норму для деятельности". В связи с этим получает особое значение борьба с признанными "авторитетами", с защитниками и апологетами старого порядка, с мертвыми догмами, со всякого рода идейной "рухлядью", как красочно определяет это Писарев.
"Схоластика XIX века" по своему характеру - статья преимущественно полемическая. В ней, в отличие, например, от "Антропологического принципа в философии" Чернышевского или "Писем об изучении природы" Герцена, мы не находим систематического изложения основных положений материалистической философии. Но органическое родство общих философских идей, которые развивает и защищает здесь Писарев, с исходными положениями философских работ других революционно-демократических мыслителей бесспорно.
Однако статья Писарева открывает и слабые стороны его мировоззрения. Здесь отражаются как общие слабости домарксовского материализма, так и черты известной незрелости взглядов молодого Писарева, то, в чем он уступает как мыслитель Чернышевскому и Добролюбову.
Это проявилось, например, в постановке и разрешении вопроса о критерии истины и о соотношении абсолютной и относительной истины. Писарев признает достаточным критерием истины очевидность чувственного восприятия действительности. "Очевидность, - пишет он, - есть лучшее ручательство действительности... Невозможность очевидного проявления исключает действительность существования".
Здесь Писарев, конечно, отражает общую слабость домарксовского материализма - его созерцательный характер. Но при этом, как мыслитель, он все-таки оказывается здесь позади Чернышевского, который еще в 1855 году писал о том, что практика - это "непреложный пробный камень всякой теории". {Н. Г. Чернышевский, Полное собрание сочинений, т. II, М. 1949, стр. 102.} Нетрудно заметить, что такое решение вопроса о критерии истины связано у Писарева с характерной для него в это время несколько отвлеченной постановкой вопроса о формировании личности, развившейся "совершенно безыскусственно и самостоятельно".
Выступая против "вечных истин", как их понимают идеалисты, Писарев вместе с тем бросает ошибочное утверждение, что "воззрения не могут быть ни истинны, ни ложны: есть мое, ваше воззрение, третье, четвертое и т. д.". Конечно, на практике Писарев постоянно рассматривает те или иные воззрения именно с точки зрения их соответствия объективной действительности, их истинности или ложности. Но приведенное выше утверждение, односторонне подчеркивающее субъективный момент в восприятии действительности, оставляет в тени вопрос об объективности познания.
Особенности философских воззрений Писарева этого времени нашли свое отражение и в его первых научно-популярных статьях по вопросам естествознания, появившихся в 1861-1862 годах. Это статьи "Физиологические эскизы Молешотта", "Процесс жизни" и "Физиологические картины".
Одной из важнейших заслуг русской материалистической философии 1840-1860 годов было то, что она уделяла большое внимание развитию естественнонаучных знаний, подчеркнула важное значение единства материалистических идей и естествознания. В этой области велики заслуги и Писарева. Развитие его интереса к вопросам естествознания и особенно физиологии, которым посвящены и упомянутые статьи, было тесно связано с укреплением материалистических взглядов на природу и человека, а также и с особенностями его общественно-политической программы.
Писарев придавал большое значение распространению в обществе материалистических взглядов на деятельность человеческого организма. В научно проверенных данных естествознания, в их популяризации он видел серьезное противоядие против религии и предрассудков, против ложных идеалистических доктрин. Он верил при этом, что правильное понимание потребностей живого организма предостережет мыслящих людей от уродливых отношений в общественной жизни и будет способствовать переустройству жизни на новых началах. В этих надеждах Писарева проявились типично просветительские иллюзии. Но важнее всего то, что в этой пропаганде данных физиологии о нормальных условиях жизнедеятельности человеческого организма, о естественных потребностях его, ярко сказался демократизм Писарева. Каждый человек имеет право на удовлетворение всех законных потребностей организма. Поэтому недопустимо, чтобы народ жил в нужде, недоедая и не имея возможности рационально питаться, дышать свежим воздухом, разумно наслаждаться и свободно любить, растить здоровых детей, всесторонне развивать свои физические и умственные силы. Господствующие отношения, построенные на неравенстве и эксплуатации человека человеком, нарушают естественные потребности живого организма, находятся в коренном противоречии с данными науки - вот каков один из основных тезисов этих естественнонаучных статей Писарева. Глубокое сочувствие Писарева вызывают страдания трудового большинства.
В этих статьях немало и метких выпадов по адресу идеалистической "натурфилософии", а также представителей "чистого искусства", предпочитающих действительности бледные и беспочвенные порождения своей фантазии, фактам разного рода иллюзии. Именно в статье "Процесс жизни" брошено им крылатое изречение: "Слова и иллюзии гибнут - факты остаются".
Однако и в этих статьях проявилась недостаточная зрелость философских воззрений молодого Писарева, в частности - известное влияние взглядов немецких вульгарных материалистов - Фохта, Бюхнера и Молешотта, на работы которых он опирается в своем изложении. Правда, Писарев во многом не разделяет взглядов этих, по определению Энгельса, "разносчиков дешевого материализма", {К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр. 649.} далеких от демократического движения. Но отношение Писарева к ним все же недостаточно критическое. Некоторый налет грубо-механистических истолкований явлений природы и общества, непонимание их качественного своеобразия, приводит Писарева иногда к явно упрощенным формулировкам. Так, в статье "Физиологические эскизы Молешотта" Писарев утверждает: "Газы, соли, кислоты, щелочи соединяются и видоизменяются, дробятся и разлагаются, кружатся и движутся без цели и без остановки, проходят через наше тело, порождают новые тела - и вот вся жизнь, - и вот история". {Д. И. Писарев, Сочинения, изд. 5, т. I, СПб. 1909, стр. 384.}
Однако не подобного рода ошибочные заключения характеризуют философские взгляды Писарева. Главное состоит в том, что уже с первых статей в "Русском слове" он твердо стал на позиции материализма и вступил в борьбу с философской и политической реакцией.
В "Схоластике XIX века" и в других статьях 1861-1862 годов нашла свое выражение и общественно-политическая программа Писарева. Общим у Писарева с другими революционными демократами 1860-х годов является его борьба против крепостнического гнета и произвола. Ярко выступает в этих статьях вражда Писарева к крепостническому строю и его пережиткам, к реакции и застою в общественной жизни, к различным формам произвола и насилия над личностью. Две цели выдвигаются при этом Писаревым в статье "Схоластика XIX века": освобождение личности и уничтожение изолированности сословий, типичной для феодально-крепостнического общества, то есть прежде всего уничтожение сословных привилегий. Писарев заявляет себя горячим сторонником свободного самоопределения молодого поколения, раскрепощения и полного равноправия женщины, нестесненного развития всех живых сил общества, развития народного благосостояния и просвещения.
Характерно, что важнейшее дело литературы он видит в сближении ее с народом. Литература должна полно и глубоко понять коренные интересы и нужды народа и всемерно способствовать его освобождению от подневольного труда и царящего произвола, его подлинному просвещению. "Упрочьте экономической быт, обеспечьте материальную сторону, - пишет он в "Схоластике XIX века", - и народ... примется читать и даже писать книги", "не мешайте народу, удалите препятствия, он сам разовьется". В статье "Народные книжки" (1861) Писарев высмеял убогие попытки реакционных и либеральных педагогов "просветить" парод с помощью книжек, подделывающихся под народную речь и преподносящих народу жалкие крохи знаний без системы и выбора. Отвергая эти неловкие попытки "опуститься" до уровня невежественного крестьянина, Писарев требовал, чтобы народное просвещение стало делом всего общества. "Образование народа, - писал он, - пойдет мимо этих бездарных попыток, и пойдет неудержимою волною, когда дремлющие силы (народа. - Ю. С.) сознают собственное существование я двинутся по внутренней потребности". Как развитие отдельной личности зависит, по Писареву, прежде всего от ее самодеятельности, так и дело народного просвещения пойдет успешно лишь в той мере, в какой разовьется все общество и сам народ пробудится к сознательной активной жизни, правильно поймет свои насущные потребности.
Успехи в развитии народности Писарев ставил в тесную связь с общим развитием науки и литературы в стране. Но литература, по убеждению Писарева, еще не может непосредственно влиять на сознание народа; она еще далека, оторвана от него. Поэтому Писарев и выдвигает в статье "Схоластика XIX века" задачу "гуманизации среднего сословия" как первоочередную задачу. Литература должна всемерно способствовать тому, чтобы у лучшей части образованного общества, у людей, "способных понять истину и отрешиться от отцовских заблуждений", вырабатывалось разумное миросозерцание, чтобы все шире становился круг деятелей, способных понять народные интересы и тесно сблизиться с народом. Именно поэтому для Писарева освобождение личности от гнета старого, от влияния "авторитетов" и является важнейшим условием демократического переустройства общества.
Нетрудно заметить, что набросанная в "Схоластике XIX века" общественно-политическая программа Писарева, при всей ее сильной антикрепостнической и демократической направленности, носит все же менее определенный характер, чем та, которую развивал в годы революционной ситуации "Современник" Чернышевского и Добролюбова. Об этом ясно говорят и литературно-критические статьи Писарева конца 1861 года ("Стоячая вода", "Писемский, Тургенев и Гончаров", "Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова").
В этих статьях дана острая критика старого, обнажается уродливость отношений, господствующих в дворянской и мещанской среде, в "патриархальной" семье. Писарев показывает тлетворное, разлагающее влияние этой обстановки на тех, кто не способен ей решительно противостоять. В этом смысле он продолжает ту работу обличения "темного царства", которую вели Герцен, Чернышевский и Добролюбов. Большое место заняло при этом разоблачение людей типа Рудина, не способных к настоящему делу, "героев фразы". Пафос статей Писарева состоит в призыве к общественной активности, к действию, к труду. "Работать надо, работать мозгом, голосом, руками, а не упиваться сладкозвучным течением чужих мыслей, как бы ни были эти мысли стройны и вылощены", - говорит он в статье "Писемский, Тургенев и Гончаров". "Только тот, кто переработал идею, способен сделаться деятелем или изменить условия своей собственной жизни под влиянием воспринятой им идеи, т. е. только такой человек способен служить идее и извлекать из нее для самого себя осязательную пользу". Все это придавало статьям Писарева глубокую актуальность, действенность, определяло их демократическую направленность.
Но в этих статьях, как и в "Схоластике XIX века", Писарев еще не ставит прямо вопроса о широком народном движении, о подготовке крестьянской революции. Страстно желая решительных перемен в окружающей жизни, пробуждения народа, устранения всего, что мешало дальнейшему прогрессу страны, молодой критик, однако, еще не оценил вполне значения сложившейся в 1859-1861 годах революционной ситуации.
Этим прежде всего отличается позиция Писарева в 1861 году от позиции Чернышевского и Добролюбова. Чернышевский и Добролюбов последовательно готовили в это время демократические силы к прямому революционному выступлению. И в подцензурных статьях они умели донести до сознания читателя идею неотвратимости крестьянской революции. Они были глубоко убеждены в том, что широкое народное выступление против существующего строя совершится в ближайшем будущем. Правда, они ошиблись в своих расчетах: революционная ситуация 1859-1861 годов не привела к всеобщему революционному выступлению крестьянства, демократических сил страны. Но условия общественной борьбы этого времени были таковы, что, как писал В. И. Ленин, "самый осторожный и трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне возможным и крестьянское восстание - опасностью весьма серьезной". {В. И. Ленин, Сочинения, т. 5, стр. 27.} Ясно видя эту возможность революционного взрыва, Чернышевский и Добролюбов всю свою деятельность направили на прямую его подготовку. Именно то, что они, непримиримо борясь со всякого рода либеральными иллюзиями, последовательно отстаивали революционный путь как единственно возможный в тех условиях путь коренного разрешения крестьянского вопроса, - составляло их силу как передовых деятелей освободительного движения, его идейных руководителей.
Такой зрелости революционных убеждений, общественно-политической программы мы не находим еще в статьях Писарева 1861 года. Он, без сомнения, всецело на стороне демократии. Он признает великое освободительное значение революционных действий. Но он не видит еще в это время объективной возможности крестьянской революции, не отдает полного отчета в силе современного ему демократического движения. Поэтому его программа носит менее определенный характер. В ней сильно звучат ноты безоговорочного осуждения старого, но нет отчетливой перспективы революционного действия масс. Не видел он еще и нового деятеля, способного возглавить такое движение. Таким образом, сходясь с Чернышевским и Добролюбовым на общей программе решительного отрицания старого, он не раскрывает перед своим читателем тех революционных путей, которые могут в данных условиях смести это старое. В качестве положительной программы он выдвигает в статьях 1861 года более общий план ближайших действий демократических сил. Для того чтобы пробудить народ, дать решительный толчок развитию народной жизни, основной задачей в эти годы, по Писареву, является формирование молодого поколения демократической интеллигенции, пробуждение в широких слоях образованного общества сознания невозможности жить по-старому, сплочение лучшей части этого общества, способной понять задачи времени и понести в народ разумное миросозерцание. Основной задачей для него является расшатывание основ старого мировоззрения, решительная и безоговорочная критика всего старого и отжившего, выставление на свет гнилости и уродливости старых порядков.