Обязанность защищать
Правители суверенного государства обязаны защищать своих граждан. Если они этого не делают, обязанность по защите должна переходить к международному сообществу. Международному сообществу необходимо положить этот принцип в основу своей политики. Одна из основных причин моего несогласия с американским вторжением в Ирак заключается в том, что Америка скомпрометировала этот принцип, подменив международную законность своей мощью.
Положение об «обязанности защищать» было разработано комиссией, подчиняющейся Кофи Аннану, генеральному секретарю ООН.[51] Основные его моменты заслуживают детального рассмотрения. Особое внимание я хочу уделить всеобъемлющим принципам, разъяснению того, каким должно быть гуманитарное вмешательство, чтобы оно служило интересам местного населения и оправданию военного вмешательства как последнего средства.
А. Государственный суверенитет подразумевает определенные обязанности, и основная ответственность за защиту населения страны возлагается на само государство.
В. Если населению страны причиняется тяжкий вред в результате внутренних военных конфликтов, волнений, репрессий или недееспособности государственной власти, а соответствующее государство не желает или неспособно предотвратить этот вред, то принцип невмешательства уступает место международной обязанности защищать…
2. Составные элементы обязанности защищать людей
Обязанность защищать людей включает в себя три конкретных типа обязательств:
A. Обязательство предотвращать вред: бороться как с глубинными, так и с непосредственными причинами внутренних конфликтов и иных кризисов, создающих угрозу для населения страны.
B. Обязательство реагировать на причинение вреда: в ситуациях настоятельной необходимости принимать соответствующие меры, в том числе меры принуждения, такие как санкции и международное уголовное преследование, а в самых крайних ситуациях – идти на военное вмешательство.
C. Обязательство устранять причиненный вред: предоставлять, особенно после военного вмешательства, всю необходимую помощь для ликвидации последствий кризиса и вмешательства, для восстановления разрушенных объектов, примирения враждующих сторон, устранения причин того вреда, который вмешательство было призвано предотвратить или остановить.
3. Приоритеты
А. Самым важным отдельно взятым аспектом обязанности защищать людей является обязанность предотвращать нанесение вреда: вопрос о вмешательстве должен рассматриваться только после исчерпания всех других возможностей и ресурсов.
В. При исполнении обязанности предотвращать вред и обязанности реагировать всегда следует в первую очередь рассматривать меры, предполагающие по возможности меньшую степень вмешательства и принуждения.
Военное вмешательство с целью защиты жизни и безопасности людей представляет собой исключительную и чрезвычайную меру. Оправдать ее могут лишь причиняемый людям серьезный и непоправимый вред или непосредственная и неотвратимая угроза причинения такого вреда, а именно:
A. Фактическая или ожидаемая массовая гибель людей в связи с геноцидом или другими причинами, которые возникают в результате намеренных действий государства, его неспособности или нежелания действовать, а также распада самой государственной власти в стране.
B. Фактически происходящие или ожидаемые крупномасштабные «этнические чистки» путем убийства, принудительного выселения, актов террора или массового изнасилования.
2. Принципы предосторожности
А. Добросовестность намерений: главной целью вмешательства, чем бы ни руководствовались страны, осуществляющие его, должно быть прекращение или предотвращение страданий людей. Добросовестное намерение надежнее обеспечивается в случае многосторонних операций, опирающихся на поддержку самих жертв и общественного мнения в регионе.
В. Принцип последнего средства: военное вмешательство может быть оправдано лишь в том случае, если испробованы все невоенные способы предотвращения кризиса или его мирного разрешения и имеются серьезные основания полагать, что меры меньшего масштаба не дадут результата.
C. Соразмерность средств: масштаб, продолжительность и интенсивность планируемого военного вмешательства не должны превышать минимально необходимого для достижения конкретных целей защиты людей.
D. Разумные шансы на успех: необходима достаточная вероятность успешного достижения оправдывающей вмешательство цели прекращения или предотвращения страданий, а вероятные последствия вмешательства не должны быть более тяжелыми, чем вероятные последствия невмешательства.
3. Законные полномочия на вмешательство
А. Наиболее подходящим органом для санкционирования военного вмешательства с целью защиты людей является Совет Безопасности ООН. Задача заключается не в том, чтобы найти альтернативу Совету Безопасности, а в том, чтобы сделать его работу более эффективной, чем сегодня.
B. Во всех случаях необходимо получать санкцию Совета Безопасности до начала военного вмешательства…
C. Совет Безопасности должен безотлагательно рассматривать вопрос о санкционировании вмешательства в случае обвинений в массовых убийствах и широкомасштабных этнических чистках…
D. Пять постоянных членов Совета Безопасности должны договориться не применять право вето в тех случаях, когда не затрагиваются их жизненно важные национальные интересы…
E. Если Совет Безопасности отклоняет запрос на санкцию или не принимает никакого решения в разумный срок, возможны следующие альтернативные действия:
i) вынесение вопроса на рассмотрение чрезвычайной специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН;
ii) принятие мер со стороны региональных организаций в соответствии с главой VIII Устава ООН с последующим их утверждением Советом Безопасности.
F. Совет Безопасности со своей стороны должен учитывать, что, если он в ситуации, требующей немедленных действий, не выполнит свою обязанность защищать людей, те государства, которых это касается, могут посчитать возможным для себя использовать другие меры, соответствующие серьезности и неотложности положения, а это нанесет урон престижу ООН и доверию к ней.[52]
Этот документ предлагает ясные критерии допустимости военного вмешательства, намного более ясные и приемлемые, чем доктрина Буша, однако принцип предупреждения, который представляет собой наиболее важный аспект обязанности защищать, требует отдельного рассмотрения.
Положение об «обязанности защищать» было разработано комиссией, подчиняющейся Кофи Аннану, генеральному секретарю ООН.[51] Основные его моменты заслуживают детального рассмотрения. Особое внимание я хочу уделить всеобъемлющим принципам, разъяснению того, каким должно быть гуманитарное вмешательство, чтобы оно служило интересам местного населения и оправданию военного вмешательства как последнего средства.
Обязанность защищать: основополагающие принципы
1. Исходные положенияА. Государственный суверенитет подразумевает определенные обязанности, и основная ответственность за защиту населения страны возлагается на само государство.
В. Если населению страны причиняется тяжкий вред в результате внутренних военных конфликтов, волнений, репрессий или недееспособности государственной власти, а соответствующее государство не желает или неспособно предотвратить этот вред, то принцип невмешательства уступает место международной обязанности защищать…
2. Составные элементы обязанности защищать людей
Обязанность защищать людей включает в себя три конкретных типа обязательств:
A. Обязательство предотвращать вред: бороться как с глубинными, так и с непосредственными причинами внутренних конфликтов и иных кризисов, создающих угрозу для населения страны.
B. Обязательство реагировать на причинение вреда: в ситуациях настоятельной необходимости принимать соответствующие меры, в том числе меры принуждения, такие как санкции и международное уголовное преследование, а в самых крайних ситуациях – идти на военное вмешательство.
C. Обязательство устранять причиненный вред: предоставлять, особенно после военного вмешательства, всю необходимую помощь для ликвидации последствий кризиса и вмешательства, для восстановления разрушенных объектов, примирения враждующих сторон, устранения причин того вреда, который вмешательство было призвано предотвратить или остановить.
3. Приоритеты
А. Самым важным отдельно взятым аспектом обязанности защищать людей является обязанность предотвращать нанесение вреда: вопрос о вмешательстве должен рассматриваться только после исчерпания всех других возможностей и ресурсов.
В. При исполнении обязанности предотвращать вред и обязанности реагировать всегда следует в первую очередь рассматривать меры, предполагающие по возможности меньшую степень вмешательства и принуждения.
Обязанность защищать: принципы военного вмешательства
1. Порог справедливостиВоенное вмешательство с целью защиты жизни и безопасности людей представляет собой исключительную и чрезвычайную меру. Оправдать ее могут лишь причиняемый людям серьезный и непоправимый вред или непосредственная и неотвратимая угроза причинения такого вреда, а именно:
A. Фактическая или ожидаемая массовая гибель людей в связи с геноцидом или другими причинами, которые возникают в результате намеренных действий государства, его неспособности или нежелания действовать, а также распада самой государственной власти в стране.
B. Фактически происходящие или ожидаемые крупномасштабные «этнические чистки» путем убийства, принудительного выселения, актов террора или массового изнасилования.
2. Принципы предосторожности
А. Добросовестность намерений: главной целью вмешательства, чем бы ни руководствовались страны, осуществляющие его, должно быть прекращение или предотвращение страданий людей. Добросовестное намерение надежнее обеспечивается в случае многосторонних операций, опирающихся на поддержку самих жертв и общественного мнения в регионе.
В. Принцип последнего средства: военное вмешательство может быть оправдано лишь в том случае, если испробованы все невоенные способы предотвращения кризиса или его мирного разрешения и имеются серьезные основания полагать, что меры меньшего масштаба не дадут результата.
C. Соразмерность средств: масштаб, продолжительность и интенсивность планируемого военного вмешательства не должны превышать минимально необходимого для достижения конкретных целей защиты людей.
D. Разумные шансы на успех: необходима достаточная вероятность успешного достижения оправдывающей вмешательство цели прекращения или предотвращения страданий, а вероятные последствия вмешательства не должны быть более тяжелыми, чем вероятные последствия невмешательства.
3. Законные полномочия на вмешательство
А. Наиболее подходящим органом для санкционирования военного вмешательства с целью защиты людей является Совет Безопасности ООН. Задача заключается не в том, чтобы найти альтернативу Совету Безопасности, а в том, чтобы сделать его работу более эффективной, чем сегодня.
B. Во всех случаях необходимо получать санкцию Совета Безопасности до начала военного вмешательства…
C. Совет Безопасности должен безотлагательно рассматривать вопрос о санкционировании вмешательства в случае обвинений в массовых убийствах и широкомасштабных этнических чистках…
D. Пять постоянных членов Совета Безопасности должны договориться не применять право вето в тех случаях, когда не затрагиваются их жизненно важные национальные интересы…
E. Если Совет Безопасности отклоняет запрос на санкцию или не принимает никакого решения в разумный срок, возможны следующие альтернативные действия:
i) вынесение вопроса на рассмотрение чрезвычайной специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН;
ii) принятие мер со стороны региональных организаций в соответствии с главой VIII Устава ООН с последующим их утверждением Советом Безопасности.
F. Совет Безопасности со своей стороны должен учитывать, что, если он в ситуации, требующей немедленных действий, не выполнит свою обязанность защищать людей, те государства, которых это касается, могут посчитать возможным для себя использовать другие меры, соответствующие серьезности и неотложности положения, а это нанесет урон престижу ООН и доверию к ней.[52]
Этот документ предлагает ясные критерии допустимости военного вмешательства, намного более ясные и приемлемые, чем доктрина Буша, однако принцип предупреждения, который представляет собой наиболее важный аспект обязанности защищать, требует отдельного рассмотрения.
Предупреждение конфликтов
Предупреждение конфликтов никогда не бывает преждевременным. Чем раньше начинается этот процесс, тем меньше его цена и больше возможностей избежать кровопролития. В бывшей Югославии внешнее давление на Милошевича в тот момент, когда он упразднил автономию Косово в 1990 году, или годом позже, когда приказал югославским военно-морским силам обстрелять Дубровник, могло бы предотвратить целый ряд трагедий, потрясавших регион на протяжении следующего десятилетия.
Прибалтийские государства, в частности Латвия и Эстония, являют собой яркий пример возможностей предупреждения конфликтов. В 1940 году эти государства против их воли заставили войти в состав Советского Союза. При советской власти значительная часть местного населения была депортирована, а его место заняли другие народности. После восстановления независимости в 1991 году прибалтийские государства попытались лишить гражданства представителей других национальностей. Такое несправедливое отношение к весьма многочисленной русскоязычной общине вполне могло стать веским основанием для вооруженного вмешательства со стороны России. Налицо были все предпосылки вооруженного конфликта, однако под давлением Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Европейского союза прибалтийские государства предоставили национальным меньшинствам законные права и защиту. Мои фонды, призванные способствовать развитию открытых обществ, активно участвовали среди прочих в этом процессе, помогая наладить изучение языков и поддерживая другие формы национального примирения. Кризисную обстановку удалось разрядить, и прибалтийские государства избежали участи стран Балканского полуострова.
Раннее предупреждение кризисов, увы, не приносит сенсаций. Если к балканскому кризису внимание было приковано, то процессы в прибалтийских государствах протекали незаметно. При нынешнем положении дел ситуация должна ухудшиться до определенного предела, прежде чем правительства решатся занять твердую позицию. О достижении этого предела обычно сигнализирует серьезная обеспокоенность общественности, вызванная страшными картинами, которые демонстрируются телевидением, но к этому моменту уже слишком поздно думать о предупреждении кризиса. К тому же с ростом числа кризисов реакция общественности притупляется, и требуется намного больше времени, чтобы возникла мысль о необходимости внешнего вмешательства. Медлительность США с вмешательством в Либерии как раз тот самый случай.
Поскольку на ранних стадиях крайне трудно предугадать, какой именно конфликт обернется кровопролитием, наиболее эффективной формой предупреждения является сокращение возможностей для возникновения кризиса. Это требует системных реформ. Такие реформы не устранят смертоносных конфликтов, однако снизят вероятность их возникновения.
Мы уже говорили о неравенстве, связанном с глобальным капитализмом: неравенстве между центром и периферией, неравенстве между частными и общественными благами и, что важнее всего, о неравенстве между хорошими и плохими правительствами. Как выразился экономист Джеффри Сакс, два основных источника бедности и нищеты – это неудачное место расположения и плохое правительство.[53] Под плохим правительством я понимаю репрессивные, коррумпированные и абсурдные режимы, недееспособные государства и государства, раздираемые внутренними конфликтами. Конечно, с неудачным местом расположения вряд ли что-нибудь можно сделать, а вот случаи с плохим правительством не так безнадежны. С моей точки, зрения наиболее эффективный путь предупреждения конфликтов – создание условий для развития открытых обществ по всему миру. Это основополагающий принцип для моих фондов после распада советской империи, его практически можно считать доктриной Сороса. Для Соединенных Штатов было бы неплохо заменить доктрину Буша – доктрину упреждающих акций военного характера – на доктрину предупредительных акций, конструктивных по своей природе.
Прибалтийские государства, в частности Латвия и Эстония, являют собой яркий пример возможностей предупреждения конфликтов. В 1940 году эти государства против их воли заставили войти в состав Советского Союза. При советской власти значительная часть местного населения была депортирована, а его место заняли другие народности. После восстановления независимости в 1991 году прибалтийские государства попытались лишить гражданства представителей других национальностей. Такое несправедливое отношение к весьма многочисленной русскоязычной общине вполне могло стать веским основанием для вооруженного вмешательства со стороны России. Налицо были все предпосылки вооруженного конфликта, однако под давлением Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Европейского союза прибалтийские государства предоставили национальным меньшинствам законные права и защиту. Мои фонды, призванные способствовать развитию открытых обществ, активно участвовали среди прочих в этом процессе, помогая наладить изучение языков и поддерживая другие формы национального примирения. Кризисную обстановку удалось разрядить, и прибалтийские государства избежали участи стран Балканского полуострова.
Раннее предупреждение кризисов, увы, не приносит сенсаций. Если к балканскому кризису внимание было приковано, то процессы в прибалтийских государствах протекали незаметно. При нынешнем положении дел ситуация должна ухудшиться до определенного предела, прежде чем правительства решатся занять твердую позицию. О достижении этого предела обычно сигнализирует серьезная обеспокоенность общественности, вызванная страшными картинами, которые демонстрируются телевидением, но к этому моменту уже слишком поздно думать о предупреждении кризиса. К тому же с ростом числа кризисов реакция общественности притупляется, и требуется намного больше времени, чтобы возникла мысль о необходимости внешнего вмешательства. Медлительность США с вмешательством в Либерии как раз тот самый случай.
Поскольку на ранних стадиях крайне трудно предугадать, какой именно конфликт обернется кровопролитием, наиболее эффективной формой предупреждения является сокращение возможностей для возникновения кризиса. Это требует системных реформ. Такие реформы не устранят смертоносных конфликтов, однако снизят вероятность их возникновения.
Мы уже говорили о неравенстве, связанном с глобальным капитализмом: неравенстве между центром и периферией, неравенстве между частными и общественными благами и, что важнее всего, о неравенстве между хорошими и плохими правительствами. Как выразился экономист Джеффри Сакс, два основных источника бедности и нищеты – это неудачное место расположения и плохое правительство.[53] Под плохим правительством я понимаю репрессивные, коррумпированные и абсурдные режимы, недееспособные государства и государства, раздираемые внутренними конфликтами. Конечно, с неудачным местом расположения вряд ли что-нибудь можно сделать, а вот случаи с плохим правительством не так безнадежны. С моей точки, зрения наиболее эффективный путь предупреждения конфликтов – создание условий для развития открытых обществ по всему миру. Это основополагающий принцип для моих фондов после распада советской империи, его практически можно считать доктриной Сороса. Для Соединенных Штатов было бы неплохо заменить доктрину Буша – доктрину упреждающих акций военного характера – на доктрину предупредительных акций, конструктивных по своей природе.
Варшавская декларация
Если говорить честно, то я не вправе называть идею поддержки развития отрытых обществ доктриной Сороса. Она сформулирована в таком малоизвестном документе, как Варшавская декларация. Декларация провозглашает, что в интересах всех демократических государств, взятых как единая группа, обеспечить развитие демократии во всех остальных странах.[54]
Ее подписали 107 государств (это больше, чем число демократических стран в мире), включая США, на конференции, состоявшейся в Варшаве в 2000 году. Конференцию финансировал Государственный департамент США, возглавляемый Мадлен Олбрайт. Варшавская декларация осталась на бумаге и, наверное, даже не попала бы в газеты, если бы Франция не отказалась подписать ее из-за того, что та была предложена Соединенными Штатами.
Вместе с тем Декларация заслуживает большего внимания, поскольку она подводит реальную основу под вмешательство во внутренние дела суверенных государств. Есть два веских аргумента в ее пользу. Один – это народы, суверенитетом которых злоупотребляют, они нуждаются во внешней поддержке. Нередко внешняя помощь – их единственная надежда. Это вдохновляющий аргумент для таких людей, как я, но он совершенно не трогает причастные правительства с их национальными интересами. Другой аргумент – безопасность и благополучие народов, живущих в открытых обществах, а вот это уже должно в равной мере волновать и правительства, и граждан. Мир становится все более взаимозависимым. То, что происходит внутри отдельно взятой страны, даже такой небольшой и изолированной, как Афганистан, вполне способно повлиять на безопасность всего остального мира. Так было до событий 11 сентября, а с тех пор стало лишь более очевидным. Поскольку недееспособные государства, репрессивные, коррумпированные и неподходящие режимы, а также внутренние конфликты таят в себе угрозу для окружающих, общим интересом всех демократических, открытых обществ является обеспечение развития открытых обществ по всему миру.
Распространение демократии тесно связано с экономическим развитием, а то и другое вместе – с национальной безопасностью. Утверждения о том, что мы должны бороться с терроризмом, поощряя развитие открытых обществ, могут показаться странными, тем не менее в них есть логика. Мы, несомненно, должны защищаться от терроризма, повышая бдительность, принимая защитные меры и совершенствуя сбор разведывательных данных, однако нам также необходимо устранять первопричины враждебного отношения. Конечно, в открытых обществах тоже случаются террористические акты (пример тому – взрыв в Оклахома-Сити), но они не дают терроризму разрастись до таких масштабов, какие он имеет в недееспособных государствах или государствах-изгоях.
Терроризм не следует воспринимать как единственную или даже главную причину, по которой нужно стремиться к устранению пороков существующего мирового порядка. Экономическое развитие и формирование открытых обществ – сами по себе достойные задачи. Должно быть, что-то не так с нашими ценностями, если нам нужен терроризм для напоминания об этом. В действительности изъян кроется в самой глобальной капиталистической системе: она слишком уж полагается на рыночный механизм. Как мы уже видели, рынки очень эффективны при распределении ресурсов, необходимых для удовлетворения конкурирующих частных потребностей, но совершенно не обеспечивают удовлетворения таких коллективных потребностей, как поддержание мира, защита окружающей среды, социальная справедливость и даже обеспечение функционирования самого рыночного механизма. До начала глобализации национальные государства лучше выполняли функцию предоставления общественных благ, теперь же мы все больше нуждаемся в международном сотрудничестве. Соединенные Штаты не могут быть ни мировым полицейским, ни крестным отцом. Америке нужно работать вместе с другими странами. Это подводит нас ко второму серьезнейшему нерешенному вопросу существующего мирового порядка: как добиться того, чтобы внешнее вмешательство служило общим интересам в мире, состоящем из суверенных государств?
Ее подписали 107 государств (это больше, чем число демократических стран в мире), включая США, на конференции, состоявшейся в Варшаве в 2000 году. Конференцию финансировал Государственный департамент США, возглавляемый Мадлен Олбрайт. Варшавская декларация осталась на бумаге и, наверное, даже не попала бы в газеты, если бы Франция не отказалась подписать ее из-за того, что та была предложена Соединенными Штатами.
Вместе с тем Декларация заслуживает большего внимания, поскольку она подводит реальную основу под вмешательство во внутренние дела суверенных государств. Есть два веских аргумента в ее пользу. Один – это народы, суверенитетом которых злоупотребляют, они нуждаются во внешней поддержке. Нередко внешняя помощь – их единственная надежда. Это вдохновляющий аргумент для таких людей, как я, но он совершенно не трогает причастные правительства с их национальными интересами. Другой аргумент – безопасность и благополучие народов, живущих в открытых обществах, а вот это уже должно в равной мере волновать и правительства, и граждан. Мир становится все более взаимозависимым. То, что происходит внутри отдельно взятой страны, даже такой небольшой и изолированной, как Афганистан, вполне способно повлиять на безопасность всего остального мира. Так было до событий 11 сентября, а с тех пор стало лишь более очевидным. Поскольку недееспособные государства, репрессивные, коррумпированные и неподходящие режимы, а также внутренние конфликты таят в себе угрозу для окружающих, общим интересом всех демократических, открытых обществ является обеспечение развития открытых обществ по всему миру.
Распространение демократии тесно связано с экономическим развитием, а то и другое вместе – с национальной безопасностью. Утверждения о том, что мы должны бороться с терроризмом, поощряя развитие открытых обществ, могут показаться странными, тем не менее в них есть логика. Мы, несомненно, должны защищаться от терроризма, повышая бдительность, принимая защитные меры и совершенствуя сбор разведывательных данных, однако нам также необходимо устранять первопричины враждебного отношения. Конечно, в открытых обществах тоже случаются террористические акты (пример тому – взрыв в Оклахома-Сити), но они не дают терроризму разрастись до таких масштабов, какие он имеет в недееспособных государствах или государствах-изгоях.
Терроризм не следует воспринимать как единственную или даже главную причину, по которой нужно стремиться к устранению пороков существующего мирового порядка. Экономическое развитие и формирование открытых обществ – сами по себе достойные задачи. Должно быть, что-то не так с нашими ценностями, если нам нужен терроризм для напоминания об этом. В действительности изъян кроется в самой глобальной капиталистической системе: она слишком уж полагается на рыночный механизм. Как мы уже видели, рынки очень эффективны при распределении ресурсов, необходимых для удовлетворения конкурирующих частных потребностей, но совершенно не обеспечивают удовлетворения таких коллективных потребностей, как поддержание мира, защита окружающей среды, социальная справедливость и даже обеспечение функционирования самого рыночного механизма. До начала глобализации национальные государства лучше выполняли функцию предоставления общественных благ, теперь же мы все больше нуждаемся в международном сотрудничестве. Соединенные Штаты не могут быть ни мировым полицейским, ни крестным отцом. Америке нужно работать вместе с другими странами. Это подводит нас ко второму серьезнейшему нерешенному вопросу существующего мирового порядка: как добиться того, чтобы внешнее вмешательство служило общим интересам в мире, состоящем из суверенных государств?
Организация Объединенных Наций
На мой взгляд, документ под названием «Обязанность защищать» возлагает слишком большие надежды на ООН. Это неудивительно, если учесть, что он был подготовлен по запросу Генерального секретаря. Поскольку ООН представляет собой ассоциацию суверенных государств, которые руководствуются тем, что они считают своими национальными интересами, она не всегда способна исполнить обязанность защищать.
Организация Объединенных Наций – главный международный институт, принимающий решения по вопросам безопасности, но, увы, крайне несовершенный. Она поставила перед собой кучу благороднейших целей, но не всегда способна выполнить их. Благородные устремления перечислены в преамбуле Устава ООН, при этом устав ничего не говорит о средствах и властных полномочиях, которые позволили бы превратить их в реальность. Причина в том, что преамбула оперирует терминами типа «мы, народы», а сам устав исходит из суверенитета стран-членов. Интересы государств вовсе не обязательно совпадают с интересами живущих в них народов. Многие страны не являются демократическими, многие жители не имеют статуса граждан. В результате ООН может делать только то, что позволяют страны-члены. Это полезный институт, который вполне может стать еще более полезным, но с точки зрения достижения целей, сформулированных в преамбуле, он не оправдывает надежд. Надежды, связанные с Организацией Объединенных Наций, необходимо умерить с учетом ограничений, заложенных в ее устав.
Наиболее эффективным структурным элементом ООН является Совет Безопасности, поскольку он может не принимать во внимание суверенитет стран-членов. Пять постоянных членов Совета Безопасности имеют право вето, при достижении согласия и получении поддержки необходимого большинства Совета они способны навязать свою волю всему миру. Это теоретически делает Совет Безопасности самым влиятельным институтом на земле. Его решения имеют силу закона, хотя у Совета зачастую нет возможности принудительно обеспечить выполнение своих решений. На практике постоянные члены редко приходят к согласию по наиболее важным вопросам.
Это слабое место проявилось в первые же дни существования ООН. Сразу же после учреждения организации холодная война превратила единодушие среди постоянных членов в нечто недостижимое. После распада Советского Союза был такой момент, когда Совет Безопасности мог функционировать именно так, как это задумывалось изначально, но западным державам не удалось воспользоваться ситуацией. По кризису в Боснии они не смогли прийти к единому решению, а в случае кризиса в Руанде вообще ничего не предприняли. Позднее, однако, сторонники идеи американского превосходства стали испытывать антипатию к Совету Безопасности из-за того, что он предоставляет одинаковые права всем постоянным членам.
Совет Безопасности можно реорганизовать и пересмотреть право членства и право голоса, но на это вряд ли стоит рассчитывать, поскольку такое решение требует согласия всех заинтересованных стран. Почему Франция должна обладать таким же правом вето, как и Соединенные Штаты? Способна ли Франция уступить свое место в Совете Безопасности? Предложений по реформированию ООН было бесчисленное множество, но все они наталкивались на нежелание суверенных государств пожертвовать своими национальными интересами ради общего интереса.
Существует резкий контраст между Советом Безопасности и другими составными частями ООН. Теоретически Совет Безопасности может действовать невзирая на суверенитет всех государств, за исключением тех, которые имеют право вето; другие же структурные единицы ООН находятся в полной зависимости от стран-членов, поскольку любое действие требует их согласия. Это превращает организацию в неэффективную, громоздкую и дорогостоящую структуру. Генеральная Ассамблея – «говорильня», а агентства стреножены необходимостью приспосабливаться к запросам стран-членов. Агентства служат также своего рода заповедником для лишних дипломатов и оставшихся не у дел политиков.
В последние годы ООН столкнулась с отрицательным отношением к себе со стороны крупнейших и наиболее влиятельных членов. В 90-х годах Соединенные Штаты не раз задерживали выплату взносов, обходили организацию или принижали ее значение. После событий 11 сентября США явно предпочитают действовать без оглядки на ООН. Конечно, у организации есть определенные ограничения, но она могла бы стать намного эффективнее при поддержке США. Администрация Буша смотрит на ООН как на нечто неэффективное, но именно такое отношение и лишает ее эффективности. Никогда еще не было столь очевидного «самореализующегося предсказания»!
Организация Объединенных Наций – главный международный институт, принимающий решения по вопросам безопасности, но, увы, крайне несовершенный. Она поставила перед собой кучу благороднейших целей, но не всегда способна выполнить их. Благородные устремления перечислены в преамбуле Устава ООН, при этом устав ничего не говорит о средствах и властных полномочиях, которые позволили бы превратить их в реальность. Причина в том, что преамбула оперирует терминами типа «мы, народы», а сам устав исходит из суверенитета стран-членов. Интересы государств вовсе не обязательно совпадают с интересами живущих в них народов. Многие страны не являются демократическими, многие жители не имеют статуса граждан. В результате ООН может делать только то, что позволяют страны-члены. Это полезный институт, который вполне может стать еще более полезным, но с точки зрения достижения целей, сформулированных в преамбуле, он не оправдывает надежд. Надежды, связанные с Организацией Объединенных Наций, необходимо умерить с учетом ограничений, заложенных в ее устав.
Наиболее эффективным структурным элементом ООН является Совет Безопасности, поскольку он может не принимать во внимание суверенитет стран-членов. Пять постоянных членов Совета Безопасности имеют право вето, при достижении согласия и получении поддержки необходимого большинства Совета они способны навязать свою волю всему миру. Это теоретически делает Совет Безопасности самым влиятельным институтом на земле. Его решения имеют силу закона, хотя у Совета зачастую нет возможности принудительно обеспечить выполнение своих решений. На практике постоянные члены редко приходят к согласию по наиболее важным вопросам.
Это слабое место проявилось в первые же дни существования ООН. Сразу же после учреждения организации холодная война превратила единодушие среди постоянных членов в нечто недостижимое. После распада Советского Союза был такой момент, когда Совет Безопасности мог функционировать именно так, как это задумывалось изначально, но западным державам не удалось воспользоваться ситуацией. По кризису в Боснии они не смогли прийти к единому решению, а в случае кризиса в Руанде вообще ничего не предприняли. Позднее, однако, сторонники идеи американского превосходства стали испытывать антипатию к Совету Безопасности из-за того, что он предоставляет одинаковые права всем постоянным членам.
Совет Безопасности можно реорганизовать и пересмотреть право членства и право голоса, но на это вряд ли стоит рассчитывать, поскольку такое решение требует согласия всех заинтересованных стран. Почему Франция должна обладать таким же правом вето, как и Соединенные Штаты? Способна ли Франция уступить свое место в Совете Безопасности? Предложений по реформированию ООН было бесчисленное множество, но все они наталкивались на нежелание суверенных государств пожертвовать своими национальными интересами ради общего интереса.
Существует резкий контраст между Советом Безопасности и другими составными частями ООН. Теоретически Совет Безопасности может действовать невзирая на суверенитет всех государств, за исключением тех, которые имеют право вето; другие же структурные единицы ООН находятся в полной зависимости от стран-членов, поскольку любое действие требует их согласия. Это превращает организацию в неэффективную, громоздкую и дорогостоящую структуру. Генеральная Ассамблея – «говорильня», а агентства стреножены необходимостью приспосабливаться к запросам стран-членов. Агентства служат также своего рода заповедником для лишних дипломатов и оставшихся не у дел политиков.
В последние годы ООН столкнулась с отрицательным отношением к себе со стороны крупнейших и наиболее влиятельных членов. В 90-х годах Соединенные Штаты не раз задерживали выплату взносов, обходили организацию или принижали ее значение. После событий 11 сентября США явно предпочитают действовать без оглядки на ООН. Конечно, у организации есть определенные ограничения, но она могла бы стать намного эффективнее при поддержке США. Администрация Буша смотрит на ООН как на нечто неэффективное, но именно такое отношение и лишает ее эффективности. Никогда еще не было столь очевидного «самореализующегося предсказания»!
Многосторонность
Настаивая на многостороннем подходе, я вовсе не хочу сказать, что Соединенные Штаты должны действовать исключительно через ООН. Учитывая, что эта организация несовершенна и не идет на реформирование, неизбежны ситуации, в которых уместен выход за рамки ООН. Я уверен, наше вмешательство в Косово было бы оправдано и без санкции ООН, а наши действия в Боснии принесли бы больший эффект, если бы мы опирались на НАТО, а не на ООН. Однако односторонняя акция, идущая вразрез с международным общественным мнением, не может быть оправдана, более того, она несет угрозу нашей безопасности, ибо настраивает против нас весь мир. Именно этого и добилась администрация Буша своей оголтелой односторонностью. Для наших акций необходим прочный фундамент законности. Нам нужно было заручиться широкой поддержкой, прежде чем планировать войну в Ираке. Причем в число сторонников следовало бы привлечь не только Европу, но и ряд менее развитых стран, включая исламские.
Сообщество демократий
Сообщество демократий, созданное в рамках Варшавской декларации в 2000 году, вполне способно стать источником легитимности для вмешательства во внутренние дела недемократических государств, особенно если вмешательство имеет конструктивный характер. Пока Сообщество демократий всего лишь пустая оболочка. Эта организация проводит заседания раз в два года – очередная встреча состоится в Сантьяго (Чили) в марте 2005 года. Такие заседания ограничиваются разговорами да принятием коммюнике, на которые никто не обращает внимания. Но так не должно быть.
Соединенные Штаты в сотрудничестве с другими демократическими странами вполне могут вложить в Варшавскую декларацию содержание. В конце концов «третья корзина»[55] хельсинкских соглашений 1975 года, подтвердившая необходимость соблюдения прав человека, тоже в свое время казалась пустыми словами, иначе Советский Союз ни за что бы не поставил под ней свою подпись. А потом она послужила Андрею Сахарову и его коллегам в Москве законным основанием для создания Хельсинкского комитета, а тот, в свою очередь, подтолкнул к созданию правозащитной организации Helsinki Watch в Нью-Йорке и положил начало мощному движению в поддержку соблюдения прав человека. У Варшавской декларации не меньший потенциал.
Если Сообщество демократий продемонстрирует жизнеспособность, оно может превратиться в более официальную структуру. Даже сейчас, когда о существовании этого института мало кто знает, не считая министерств иностранных дел, страны активно возражают, если их исключают. Если членство несет реальные выгоды, исключение может стать действенным средством, заставляющим принять определенные стандарты поведения.
Сообщество демократий способно, например, обрести влияние внутри ООН, сформировав фракцию или блок. В настоящее время ротация членов комитетов ООН осуществляется по географическому признаку. Этот принцип может сохраниться, но у участников блока появляется возможность голосовать только друг за друга и исключить, таким образом, недемократические страны. Сирия перестанет быть членом Совета Безопасности, а для Ливии станет недоступным кресло председателя Комиссии по правам человека. В отличие от всех прочих попыток осуществить реформу такое нововведение имеет шансы на успех, поскольку участие во фракции – дело добровольное, и другие страны-члены не могут помешать формированию демократического блока. Создание влиятельного демократического блока наций изменило бы характер ООН, позволило бы более эффективно воздействовать на модель поведения ее членов. Репрессивные режимы лишились бы активного участия в процессе принятия решений, а недееспособные государства можно было бы взять под защиту ООН. Неразрешимая ныне проблема использования ООН для вмешательства во внутренние дела суверенных государств приблизилась бы к разрешению.
Тот же самый подход можно применить и в различных региональных организациях, занимающихся вопросами безопасности, например в ОБСЕ и Организации американских государств (ОАГ). Эти организации оказывают большое влияние на урегулирование локальных и региональных конфликтов, но их характер и эффективность различаются очень сильно. Для ОБСЕ, возможно, из-за того, что она появилась после распада советской империи, характерно удивительно широкое определение безопасности, во многом совпадающее с идеями этой книги, но эта организация ограничена в своих действиях, ибо она – ассоциация суверенных государств. Она стала бы более эффективной, если бы демократические государства договорились о более тесном сотрудничестве. ОАГ также способна оказать определенное положительное влияние. Она, например, сыграла не последнюю роль в процессе демократической смены режима в Перу, когда Альберто Фухимори бежал из страны, и сдержала развитие кризиса в Венесуэле после неудачной попытки сместить Уго Чавеса. Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) намного меньше занимается политическими проблемами. Она открыто не желает обращать внимание на внутреннюю политику своих членов, однако такое отношение необходимо изменить. Наиболее серьезную проблему представляет недавно сформированный Африканский союз, одним из главных покровителей которого является президент Ливии Каддафи. Между Ливией и Западом идет скрытая борьба за влияние в Африке, которая ведет к нестабильности в регионе. К сожалению, Каддафи готов истратить на политические и военные цели в Африке значительно больше денег, чем Запад.
Соединенные Штаты в сотрудничестве с другими демократическими странами вполне могут вложить в Варшавскую декларацию содержание. В конце концов «третья корзина»[55] хельсинкских соглашений 1975 года, подтвердившая необходимость соблюдения прав человека, тоже в свое время казалась пустыми словами, иначе Советский Союз ни за что бы не поставил под ней свою подпись. А потом она послужила Андрею Сахарову и его коллегам в Москве законным основанием для создания Хельсинкского комитета, а тот, в свою очередь, подтолкнул к созданию правозащитной организации Helsinki Watch в Нью-Йорке и положил начало мощному движению в поддержку соблюдения прав человека. У Варшавской декларации не меньший потенциал.
Если Сообщество демократий продемонстрирует жизнеспособность, оно может превратиться в более официальную структуру. Даже сейчас, когда о существовании этого института мало кто знает, не считая министерств иностранных дел, страны активно возражают, если их исключают. Если членство несет реальные выгоды, исключение может стать действенным средством, заставляющим принять определенные стандарты поведения.
Сообщество демократий способно, например, обрести влияние внутри ООН, сформировав фракцию или блок. В настоящее время ротация членов комитетов ООН осуществляется по географическому признаку. Этот принцип может сохраниться, но у участников блока появляется возможность голосовать только друг за друга и исключить, таким образом, недемократические страны. Сирия перестанет быть членом Совета Безопасности, а для Ливии станет недоступным кресло председателя Комиссии по правам человека. В отличие от всех прочих попыток осуществить реформу такое нововведение имеет шансы на успех, поскольку участие во фракции – дело добровольное, и другие страны-члены не могут помешать формированию демократического блока. Создание влиятельного демократического блока наций изменило бы характер ООН, позволило бы более эффективно воздействовать на модель поведения ее членов. Репрессивные режимы лишились бы активного участия в процессе принятия решений, а недееспособные государства можно было бы взять под защиту ООН. Неразрешимая ныне проблема использования ООН для вмешательства во внутренние дела суверенных государств приблизилась бы к разрешению.
Тот же самый подход можно применить и в различных региональных организациях, занимающихся вопросами безопасности, например в ОБСЕ и Организации американских государств (ОАГ). Эти организации оказывают большое влияние на урегулирование локальных и региональных конфликтов, но их характер и эффективность различаются очень сильно. Для ОБСЕ, возможно, из-за того, что она появилась после распада советской империи, характерно удивительно широкое определение безопасности, во многом совпадающее с идеями этой книги, но эта организация ограничена в своих действиях, ибо она – ассоциация суверенных государств. Она стала бы более эффективной, если бы демократические государства договорились о более тесном сотрудничестве. ОАГ также способна оказать определенное положительное влияние. Она, например, сыграла не последнюю роль в процессе демократической смены режима в Перу, когда Альберто Фухимори бежал из страны, и сдержала развитие кризиса в Венесуэле после неудачной попытки сместить Уго Чавеса. Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) намного меньше занимается политическими проблемами. Она открыто не желает обращать внимание на внутреннюю политику своих членов, однако такое отношение необходимо изменить. Наиболее серьезную проблему представляет недавно сформированный Африканский союз, одним из главных покровителей которого является президент Ливии Каддафи. Между Ливией и Западом идет скрытая борьба за влияние в Африке, которая ведет к нестабильности в регионе. К сожалению, Каддафи готов истратить на политические и военные цели в Африке значительно больше денег, чем Запад.