Страница:
– Вовсе нет, миссис Прескотт, – ответила Хлоя, прямо встречая ее взгляд. – Мы рады вам в любое время. Я уверена, моя мама вам это уже говорила.
– Разумеется, – подтвердила Жаклин. – И кстати, почему бы вам не остаться поужинать с нами? Нико собирается запечь семгу на гриле, а вы пока осмотритесь здесь у нас.
– Что?! Он будет готовить?! – Миссис Прескотт посмотрела на Нико с таким явным осуждением, словно ей сообщили, что он обвиняется в каком-нибудь тяжком преступлении. – Я надеюсь, Хлоя, ты не ожидаешь, что мой сын наденет кухонный передник, как только станет твоим супругом? Я всегда считала, что готовить еду – женское дело.
Пока Хлоя пыталась придумать достойный ответ, Бейрон вклинился в разговор, стремясь сохранить мир любой ценой.
– Времена изменились, мама, – заметил он. – Я полагаю, мы с Хлоей распределим домашние обязанности поровну. Не забывай, что после свадьбы она собирается продолжить работу в нашей адвокатской конторе.
– Когда я вышла замуж, я тоже не забросила карьеру, но успевала делать по хозяйству все, что бы твой отец чувствовал себя комфортно, – высокомерно заявила Мирна Прескотт. – Именно по этой причине наш брак столь долговечен.
Шарлотта, которая до этого момента слушала спокойно, не вмешиваясь в разговор, мягко возразила ей:
– А я думаю, нужно нечто большее для того, чтобы семейная жизнь удалась, и неважно, кто при этом будет носить передник. Дедушка Хлои подавал мне кофе в постель каждое утро вплоть до дня своей смерти, и мы были очень счастливы вместе больше сорока пяти лет.
– Это только доказывает, что нет хороших или плохих рецептов семейной жизни, – миролюбиво подытожила Жаклин и указала на стулья, расставленные во дворе. – Вы пока рассаживайтесь, а я пойду принесу что-нибудь подкрепиться. Хлоя, ты мне не поможешь?
– Конечно. – Она кивнула Прескоттам. – Извините меня, пожалуйста. Я скоро вернусь.
– Вот! – воскликнула Жаклин, когда они оказались на кухне вне пределов слышимости со двора. – Если ты не догадывалась раньше, что значит быть достойной женой Прескотта, теперь ты, полагаю, это знаешь!
Хлоя совсем упала духом.
– Вся эта предсвадебная неделя оборачивается сплошным кошмаром, и ему не видно конца! Сначала Нико, теперь мать Бейрона. Что будет дальше, просто страшно подумать!
– Тебя ждет свадьба и долгая жизнь с Бейроном, – сказала Жаклин хмуро, вынув из холодильника поднос с закусками. Она сняла с него полиэтиленовую пленку и включила духовку. – И ты все еще настаиваешь на том, что с нетерпением ожидаешь этого? Или уже готова признать, что пересмотрела свои планы?
– Мама, ты хоть понимаешь, что ты предлагаешь? Половина гостей со всех концов страны уже направляются сюда. В библиотеке скопилось столько всего, что можно открывать магазин подарков. Наконец, мы с Бейроном купили себе дом, заказали мебель, ковры и шторы. – Хлоя обреченно вздохнула, затем торопливо продолжила перечислять: – Сейчас, когда мы с тобой разговариваем, украшается пятиярусный свадебный торт. Больше сотни корнуэльских бройлеров уже распрощались с жизнью ради этого торжества.
– И что с того? – Жаклин с треском задвинула противень в нагревшуюся духовку и начала выставлять на стол бокалы.
– Проблема не только во мне, мама! – вскричала ее дочь.
Жаклин оторвалась от своего занятия и пристально посмотрела на нее.
– Все дело в Нико?
Хлоя отвернулась к окну, не в силах выдержать взгляд матери. Там, снаружи, ее крестные родители занимали, чем могли, мать и отца Бейрона. Вне всякого сомнения, это было гиблое дело. Сам Бейрон стоял в стороне и непринужденно беседовал с Нико.
Оба мужчины были высокие, почти под два метра ростом, но на этом сходство между ними заканчивалось. Бейрон в свои сорок лет отличался неброской утонченной красотой. Широкий умный лоб, ясные серо-голубые глаза и скромная приятная улыбка – все это говорило о спокойном характере и нравственной чистоте.
Нико, напротив, привык брать быка за рога. Он переделывал жизнь в соответствии со своими честолюбивыми замыслами. Черноволосый, темноглазый, смуглокожий, крепко сложенный – бывший муж Хлои был необычайно соблазнителен. Он излучал какой-то первобытный животный магнетизм.
Конечно, Бейрону недоставало обжигающей чувственности, бесшабашной веселости и озорства, которыми отличался Нико. Он не был настолько неотразимым, как ее бывший муж. Вот только любить Бейрона было не так опасно, как Нико!
Еще не так давно Хлоя думала, что этого для нее вполне достаточно. В конце концов, необузданная страсть – удел бурной юности, она давно выросла и готова к более спокойным зрелым отношениям.
– Да, мама, все дело в Нико, – сказала Хлоя. – Ты ведь на это и надеялась, когда приглашала его остановиться в твоем доме. Только я не попадусь на твою или его удочку, хватит с меня и одного раза. Нико – авантюрист, неисправимый оптимист. А я больше не хочу жить такой бурной жизнью.
– Итак, все идет по плану? – уточнила Мирна Прескотт, потягивая вино, и обвела подозрительным взором компанию, собравшуюся вокруг большого стола во внутреннем дворе. К этому времени от семги, приготовленной Нико, почти ничего не осталось. Лишь немного рыбы лежало на большом плоском блюде. Там же, на сервировочном столике, стояла почти опустошенная салатница и блюдо с картофелем, который Нико сварил на пару и потушил в масле с орегано. – Все предсвадебные мероприятия проходят как намечено?
– Конечно, а как же иначе? – недоуменно ответил жених, нежно пожимая руку Хлои.
– Знаешь ли, Бейрон, в жизни бывает всякое. Между ответом «да» на предложение руки и сердца и следующим «да» перед алтарем может много чего случиться.
– Это не наш случай, – поморщился жених. – На следующей неделе в это время мы с Хлоей будем уже на Багамах.
– Ах, вот куда вы собрались! – фыркнула миссис Прескотт. – Поскольку сейчас лето, я надеялась, что вы проведете медовый месяц с нами на озере. Бейрон, ты ведь знаешь, как у нас красиво в это время года, насколько теплая вода. Ты же всегда любил там купаться. Что такого в этой Райской лагуне, чего нет у нас?
– Провести медовый месяц на озере с тобой и папой? Ты шутишь?!
– Ну, не совсем с нами. Там все-таки два коттеджа, так что большую часть времени вы были бы совершенно одни.
– Новобрачные обычно предпочитают проводить наедине все время, Мирна, – заметил ее смиренный супруг.
Миссис Прескотт отложила нож и вилку и посмотрела на него с пренебрежением.
– Я могла бы согласиться, если бы это был первый в их жизни медовый месяц. А в их случае… Не понимаю, зачем тратить целое состояние на какое-то свадебное путешествие! Я считаю, в случае второго брака это дурной тон, все равно, что невеста в белом.
– Мое платье цвета слоновой кости, – пробормотала Хлоя.
– Каким ему и следует быть, учитывая твои обстоятельства, – торжествующе провозгласила будущая свекровь.
Вплоть до этого момента Нико только тихо слушал и наблюдал. Однако при последнем замечании он не выдержал. Неуемная дама явно перебарщивала, открыто высказывая свои взгляды на то, что совершенно ее не касалось. Нико решил положить этому конец и несколько сменил тему:
– В наше свадебное путешествие я показывал Хлое Венецию, но мы вообще ни разу не плавали по каналам. Ты помнишь, саrа?
– Да, мы почти не видели их, – ответила бывшая жена, посылая ему убийственный взгляд. – В них цвела вода.
– А что вы ожидали? – Мирна Прескотт в очередной раз пренебрежительно фыркнула. – Венеция всегда обладала довольно специфическим… амбре. Это такой избитый маршрут, что толпы туристов испортили практически все.
– Я не считаю себя туристом, синьора, – спокойно сказал Нико, – но я итальянец, и хотя прожил всю свою жизнь в Вероне, бывал и в Венеции. Это очень красивый город, уверяю вас.
– И это там вы научились так готовить семгу? – поинтересовалась миссис Прескотт, демонстративно отстранив от себя тарелку с едой, к которой едва притронулась.
– Этому я научился у своей мамы. Большинство традиционных блюд веронской кухни готовится из даров моря.
– На мой вкус, здесь слишком много чеснока. Я нахожу это чересчур неудобоваримым.
– Надеюсь, десерт окажется вам больше по вкусу, – миролюбиво предположила Хлоя. – У нас сегодня тирамису.
– Снова итальянская кухня?! О господи, моя дорогая, если ты так любишь эту страну, я не могу понять, почему ты хочешь выйти замуж за жителя Северной Америки. – Миссис Прескотт промокнула рот салфеткой. – Я не буду десерт, благодарю вас. Помимо всего прочего, я слежу за своим весом.
Жаклин перехватила негодующий взгляд Нико, едва заметно кивнула ему и снова быстро отвела взгляд. Вслух же она сказала:
– По-моему, обе страны обладают массой достоинств.
– Она знает, о чем говорит, – подсуетилась крестная Хлои. Филлис всегда действовала из лучших побуждений, но умом Господь ее явно обделил. – Жаклин не раз гостила в Италии, когда Хлоя родила малыша.
– Что?! У тебя есть сын?! – Шокированная, миссис Прескотт повернулась к будущей невестке, которая так и застыла от неожиданности. Кровь отхлынула от лица Хлои, во взгляде проявилась невыразимая мука.
– Эээ… мама… – начал было Бейрон. – Это не то, что…
Но властная дама заставила его замолчать, стукнув рукой по столу.
– Ты, Хлоя, без сомнения, понимаешь, что Бейрон совершенно не желает иметь собственных детей и не испытывает никакого интереса к их воспитанию? Что уж говорить о чужом ребенке!
Какая жалость, что она женщина, подумал Нико, едва владея собой.
К чести Бейрона, он выглядел не менее взбешенным.
– Немедленно оставь эту тему, мама! – произнес он непривычно стальным голосом.
– Ни за что! Я не намерена держаться в стороне и спокойно смотреть, как ты вступаешь в очередной неудачный брак! Он же обречен на провал, Бейрон, причем заранее, а не после того как…
Нико видел перед собой широко раскрытые страдающие глаза Хлои, и его сердце сжималось от боли. Бывшая жена взглядом молила его о помощи.
– Не беспокойтесь, синьора! – решительно оборвал он беснующуюся даму. – Мой сын не создаст неудобств вашему.
– Да ну? – прищурилась миссис Прескотт. – Ты хочешь сказать, мальчик живет с тобой, в Италии?
– Можно сказать и так. Он похоронен на церковном кладбище невдалеке от моего дома в Вероне.
На некоторое время воцарилась тишина. Наконец Жаклин предложила:
– Мы могли бы выпить кофе в доме, если вы не возражаете. Мне кажется, на улице становится прохладно.
И только тут в разговор наконец вмешался мистер Прескотт:
– Спасибо за приглашение, но мне кажется, не стоит больше злоупотреблять вашим гостеприимством, миссис Мэтсон. Боюсь, мы и так слишком засиделись. Пошли, Мирна, оставь людей в покое. Дадим им провести вечер в приятной семейной обстановке, если это еще возможно после всего сказанного. Бейрон, мы можем вызвать такси, если ты хочешь остаться.
– Нет, – ответил ему сын. – Я подвезу вас. Хлоя и так уже измучилась. Я думаю, ей достаточно впечатлений на сегодня.
При этом он посмотрел на невесту с такой нежностью, что Нико испытал к сопернику искреннее сочувствие. Бейрон был хорошим человеком. И главное – он любил Хлою. Его нельзя было винить за то, что отношения между ним и его возлюбленной складывались не слишком удачно. Он заслуживал лучшего, чем быть оставленным в одиночестве у самого алтаря.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Разумеется, – подтвердила Жаклин. – И кстати, почему бы вам не остаться поужинать с нами? Нико собирается запечь семгу на гриле, а вы пока осмотритесь здесь у нас.
– Что?! Он будет готовить?! – Миссис Прескотт посмотрела на Нико с таким явным осуждением, словно ей сообщили, что он обвиняется в каком-нибудь тяжком преступлении. – Я надеюсь, Хлоя, ты не ожидаешь, что мой сын наденет кухонный передник, как только станет твоим супругом? Я всегда считала, что готовить еду – женское дело.
Пока Хлоя пыталась придумать достойный ответ, Бейрон вклинился в разговор, стремясь сохранить мир любой ценой.
– Времена изменились, мама, – заметил он. – Я полагаю, мы с Хлоей распределим домашние обязанности поровну. Не забывай, что после свадьбы она собирается продолжить работу в нашей адвокатской конторе.
– Когда я вышла замуж, я тоже не забросила карьеру, но успевала делать по хозяйству все, что бы твой отец чувствовал себя комфортно, – высокомерно заявила Мирна Прескотт. – Именно по этой причине наш брак столь долговечен.
Шарлотта, которая до этого момента слушала спокойно, не вмешиваясь в разговор, мягко возразила ей:
– А я думаю, нужно нечто большее для того, чтобы семейная жизнь удалась, и неважно, кто при этом будет носить передник. Дедушка Хлои подавал мне кофе в постель каждое утро вплоть до дня своей смерти, и мы были очень счастливы вместе больше сорока пяти лет.
– Это только доказывает, что нет хороших или плохих рецептов семейной жизни, – миролюбиво подытожила Жаклин и указала на стулья, расставленные во дворе. – Вы пока рассаживайтесь, а я пойду принесу что-нибудь подкрепиться. Хлоя, ты мне не поможешь?
– Конечно. – Она кивнула Прескоттам. – Извините меня, пожалуйста. Я скоро вернусь.
– Вот! – воскликнула Жаклин, когда они оказались на кухне вне пределов слышимости со двора. – Если ты не догадывалась раньше, что значит быть достойной женой Прескотта, теперь ты, полагаю, это знаешь!
Хлоя совсем упала духом.
– Вся эта предсвадебная неделя оборачивается сплошным кошмаром, и ему не видно конца! Сначала Нико, теперь мать Бейрона. Что будет дальше, просто страшно подумать!
– Тебя ждет свадьба и долгая жизнь с Бейроном, – сказала Жаклин хмуро, вынув из холодильника поднос с закусками. Она сняла с него полиэтиленовую пленку и включила духовку. – И ты все еще настаиваешь на том, что с нетерпением ожидаешь этого? Или уже готова признать, что пересмотрела свои планы?
– Мама, ты хоть понимаешь, что ты предлагаешь? Половина гостей со всех концов страны уже направляются сюда. В библиотеке скопилось столько всего, что можно открывать магазин подарков. Наконец, мы с Бейроном купили себе дом, заказали мебель, ковры и шторы. – Хлоя обреченно вздохнула, затем торопливо продолжила перечислять: – Сейчас, когда мы с тобой разговариваем, украшается пятиярусный свадебный торт. Больше сотни корнуэльских бройлеров уже распрощались с жизнью ради этого торжества.
– И что с того? – Жаклин с треском задвинула противень в нагревшуюся духовку и начала выставлять на стол бокалы.
– Проблема не только во мне, мама! – вскричала ее дочь.
Жаклин оторвалась от своего занятия и пристально посмотрела на нее.
– Все дело в Нико?
Хлоя отвернулась к окну, не в силах выдержать взгляд матери. Там, снаружи, ее крестные родители занимали, чем могли, мать и отца Бейрона. Вне всякого сомнения, это было гиблое дело. Сам Бейрон стоял в стороне и непринужденно беседовал с Нико.
Оба мужчины были высокие, почти под два метра ростом, но на этом сходство между ними заканчивалось. Бейрон в свои сорок лет отличался неброской утонченной красотой. Широкий умный лоб, ясные серо-голубые глаза и скромная приятная улыбка – все это говорило о спокойном характере и нравственной чистоте.
Нико, напротив, привык брать быка за рога. Он переделывал жизнь в соответствии со своими честолюбивыми замыслами. Черноволосый, темноглазый, смуглокожий, крепко сложенный – бывший муж Хлои был необычайно соблазнителен. Он излучал какой-то первобытный животный магнетизм.
Конечно, Бейрону недоставало обжигающей чувственности, бесшабашной веселости и озорства, которыми отличался Нико. Он не был настолько неотразимым, как ее бывший муж. Вот только любить Бейрона было не так опасно, как Нико!
Еще не так давно Хлоя думала, что этого для нее вполне достаточно. В конце концов, необузданная страсть – удел бурной юности, она давно выросла и готова к более спокойным зрелым отношениям.
– Да, мама, все дело в Нико, – сказала Хлоя. – Ты ведь на это и надеялась, когда приглашала его остановиться в твоем доме. Только я не попадусь на твою или его удочку, хватит с меня и одного раза. Нико – авантюрист, неисправимый оптимист. А я больше не хочу жить такой бурной жизнью.
– Итак, все идет по плану? – уточнила Мирна Прескотт, потягивая вино, и обвела подозрительным взором компанию, собравшуюся вокруг большого стола во внутреннем дворе. К этому времени от семги, приготовленной Нико, почти ничего не осталось. Лишь немного рыбы лежало на большом плоском блюде. Там же, на сервировочном столике, стояла почти опустошенная салатница и блюдо с картофелем, который Нико сварил на пару и потушил в масле с орегано. – Все предсвадебные мероприятия проходят как намечено?
– Конечно, а как же иначе? – недоуменно ответил жених, нежно пожимая руку Хлои.
– Знаешь ли, Бейрон, в жизни бывает всякое. Между ответом «да» на предложение руки и сердца и следующим «да» перед алтарем может много чего случиться.
– Это не наш случай, – поморщился жених. – На следующей неделе в это время мы с Хлоей будем уже на Багамах.
– Ах, вот куда вы собрались! – фыркнула миссис Прескотт. – Поскольку сейчас лето, я надеялась, что вы проведете медовый месяц с нами на озере. Бейрон, ты ведь знаешь, как у нас красиво в это время года, насколько теплая вода. Ты же всегда любил там купаться. Что такого в этой Райской лагуне, чего нет у нас?
– Провести медовый месяц на озере с тобой и папой? Ты шутишь?!
– Ну, не совсем с нами. Там все-таки два коттеджа, так что большую часть времени вы были бы совершенно одни.
– Новобрачные обычно предпочитают проводить наедине все время, Мирна, – заметил ее смиренный супруг.
Миссис Прескотт отложила нож и вилку и посмотрела на него с пренебрежением.
– Я могла бы согласиться, если бы это был первый в их жизни медовый месяц. А в их случае… Не понимаю, зачем тратить целое состояние на какое-то свадебное путешествие! Я считаю, в случае второго брака это дурной тон, все равно, что невеста в белом.
– Мое платье цвета слоновой кости, – пробормотала Хлоя.
– Каким ему и следует быть, учитывая твои обстоятельства, – торжествующе провозгласила будущая свекровь.
Вплоть до этого момента Нико только тихо слушал и наблюдал. Однако при последнем замечании он не выдержал. Неуемная дама явно перебарщивала, открыто высказывая свои взгляды на то, что совершенно ее не касалось. Нико решил положить этому конец и несколько сменил тему:
– В наше свадебное путешествие я показывал Хлое Венецию, но мы вообще ни разу не плавали по каналам. Ты помнишь, саrа?
– Да, мы почти не видели их, – ответила бывшая жена, посылая ему убийственный взгляд. – В них цвела вода.
– А что вы ожидали? – Мирна Прескотт в очередной раз пренебрежительно фыркнула. – Венеция всегда обладала довольно специфическим… амбре. Это такой избитый маршрут, что толпы туристов испортили практически все.
– Я не считаю себя туристом, синьора, – спокойно сказал Нико, – но я итальянец, и хотя прожил всю свою жизнь в Вероне, бывал и в Венеции. Это очень красивый город, уверяю вас.
– И это там вы научились так готовить семгу? – поинтересовалась миссис Прескотт, демонстративно отстранив от себя тарелку с едой, к которой едва притронулась.
– Этому я научился у своей мамы. Большинство традиционных блюд веронской кухни готовится из даров моря.
– На мой вкус, здесь слишком много чеснока. Я нахожу это чересчур неудобоваримым.
– Надеюсь, десерт окажется вам больше по вкусу, – миролюбиво предположила Хлоя. – У нас сегодня тирамису.
– Снова итальянская кухня?! О господи, моя дорогая, если ты так любишь эту страну, я не могу понять, почему ты хочешь выйти замуж за жителя Северной Америки. – Миссис Прескотт промокнула рот салфеткой. – Я не буду десерт, благодарю вас. Помимо всего прочего, я слежу за своим весом.
Жаклин перехватила негодующий взгляд Нико, едва заметно кивнула ему и снова быстро отвела взгляд. Вслух же она сказала:
– По-моему, обе страны обладают массой достоинств.
– Она знает, о чем говорит, – подсуетилась крестная Хлои. Филлис всегда действовала из лучших побуждений, но умом Господь ее явно обделил. – Жаклин не раз гостила в Италии, когда Хлоя родила малыша.
– Что?! У тебя есть сын?! – Шокированная, миссис Прескотт повернулась к будущей невестке, которая так и застыла от неожиданности. Кровь отхлынула от лица Хлои, во взгляде проявилась невыразимая мука.
– Эээ… мама… – начал было Бейрон. – Это не то, что…
Но властная дама заставила его замолчать, стукнув рукой по столу.
– Ты, Хлоя, без сомнения, понимаешь, что Бейрон совершенно не желает иметь собственных детей и не испытывает никакого интереса к их воспитанию? Что уж говорить о чужом ребенке!
Какая жалость, что она женщина, подумал Нико, едва владея собой.
К чести Бейрона, он выглядел не менее взбешенным.
– Немедленно оставь эту тему, мама! – произнес он непривычно стальным голосом.
– Ни за что! Я не намерена держаться в стороне и спокойно смотреть, как ты вступаешь в очередной неудачный брак! Он же обречен на провал, Бейрон, причем заранее, а не после того как…
Нико видел перед собой широко раскрытые страдающие глаза Хлои, и его сердце сжималось от боли. Бывшая жена взглядом молила его о помощи.
– Не беспокойтесь, синьора! – решительно оборвал он беснующуюся даму. – Мой сын не создаст неудобств вашему.
– Да ну? – прищурилась миссис Прескотт. – Ты хочешь сказать, мальчик живет с тобой, в Италии?
– Можно сказать и так. Он похоронен на церковном кладбище невдалеке от моего дома в Вероне.
На некоторое время воцарилась тишина. Наконец Жаклин предложила:
– Мы могли бы выпить кофе в доме, если вы не возражаете. Мне кажется, на улице становится прохладно.
И только тут в разговор наконец вмешался мистер Прескотт:
– Спасибо за приглашение, но мне кажется, не стоит больше злоупотреблять вашим гостеприимством, миссис Мэтсон. Боюсь, мы и так слишком засиделись. Пошли, Мирна, оставь людей в покое. Дадим им провести вечер в приятной семейной обстановке, если это еще возможно после всего сказанного. Бейрон, мы можем вызвать такси, если ты хочешь остаться.
– Нет, – ответил ему сын. – Я подвезу вас. Хлоя и так уже измучилась. Я думаю, ей достаточно впечатлений на сегодня.
При этом он посмотрел на невесту с такой нежностью, что Нико испытал к сопернику искреннее сочувствие. Бейрон был хорошим человеком. И главное – он любил Хлою. Его нельзя было винить за то, что отношения между ним и его возлюбленной складывались не слишком удачно. Он заслуживал лучшего, чем быть оставленным в одиночестве у самого алтаря.
ГЛАВА ПЯТАЯ
24 августа, понедельник
Хлоя проснулась рано, перед восходом солнца. Она оделась в старенькие шорты и топ. Тихонько, чтобы не потревожить маму и бабушку, выскользнула через боковую калитку за гаражом и пошла по тропинке через лес. Хлоя направилась к небольшой открытой площадке на краю обрыва над морем, где часто гуляла ребенком. Ее любимым местом здесь была каменная скамейка. Она и сейчас стояла на прежнем месте, покрытая местами густым слоем мха и остатками прошлогодних опавших листьев.
Хлоя смахнула листву и, обхватив себя руками, присела лицом к воде.
По нижней ветке соседнего дерева сновала туда-сюда белка. Увидев Хлою, она замерла и принялась разглядывать ее блестящими любопытными глазенками. Из-за кустов на опушку высунулся кролик. Он щипал свежую придорожную травку и при этом смешно подергивал носом.
Хлоя размышляла о том, будет ли их с Бейроном жизнь исполнена покоя и радости? Сможет ли она разобраться со своими сомнениями, найти дорогу из лабиринта воспоминаний, в котором заблудилась, обратно к своему избраннику?
Внезапно белка издала громкий тревожный крик и взлетела вверх по стволу дерева, предупреждая Хлою о том, что кто-то приближается сюда. Кролик на мгновение застыл на месте, прислушиваясь, и тоже запрыгал прочь в спасительные кусты на опушке. Минуту спустя на скамейку рядом с ней опустился Нико.
Хлоя не особенно удивилась, увидев его. Они с Нико всегда чувствовали между собой неразрывную связь. Да и как могло быть иначе, если когда-то они могли угадывать каждую мысль, предвосхищать любые желания друг друга!
Ее бывший муж молчал, она тоже. Они просто сидели бок о бок и любовались видом на выгнутый дугой залив. За ним к югу от канадской границы, в американском штате Вашингтон, величественно возвышался снежный пик горы Маунт-Бейкер.
– Как ты узнал, где меня искать?
– Рано утром я прогуливался по саду и увидел, как ты уходишь. Я бы последовал за тобой сразу, но ты выглядела очень задумчивой, и я подумал, что тебе нужно некоторое время побыть в одиночестве.
– Ты правильно понял.
– И как, одиночество тебе помогло?
Хлоя пожала плечами:
– Не очень.
– Ты вспоминала вчерашний ужин? – В глубине горла Нико родилось яростное рычание. – Матери жениха следовало бы держать рот на замке!
– Дело вовсе не в ней. Дело во мне. – Хлоя тяжело вздохнула. – Я должна научиться жить по-новому. Мне придется стереть из памяти все свое прошлое и сосредоточиться на будущем. Я понимаю все умом, – постучала она себя по лбу, – но не могу принять это сердцем, – и Хлоя приложила руку к груди.
– Тебе будет нелегко забыть такую большую часть своей жизни.
– Тем не менее, ты сумел это сделать.
– Ты так считаешь? – Хлоя скорее почувствовала, чем увидела, что Нико все-таки перевел взгляд на нее. – Ты сильно заблуждаешься. Я всего лишь примирился с тем, чего никак не могу изменить.
– И как тебе это удалось?
– Я стал вспоминать лучшие времена, – сказал ее бывший муж, – и с удивлением обнаружил, как много приятных моментов было в моей жизни.
Хлоя повернулась и посмотрела на него так, словно она могла почерпнуть у него силы. Это было ошибкой. Взгляд Нико пересекся с ее, и она больше уже не могла отвести глаза. Этот взгляд проникал в самую душу, и Хлоя против воли стала клониться к бывшему супругу, пока не приблизилась настолько, что его легкое дыхание коснулось ее лица.
– И еще я отказываюсь признавать свое поражение, пока не выиграю, – прошептал Нико за долю секунды до того, как его губы устремились к устам Хлои, нежно убеждая ее.
Когда он, наконец, оторвался от ее губ, Хлоя ощутила в своем сердце ужасную пустоту. Внутри у нее словно рухнули невидимые заслоны, и вся ее столь долго сдерживаемая боль прорвалась наружу. Хлоя залилась слезами.
– Почему ты плачешь? – осторожно спросил ее Нико.
– Ты знаешь почему, – ответила она хриплым от слез голосом.
– Ты вспоминаешь Лучано?
– А ты нет?
– Постоянно, – печально сказал он. – Но не так, как ты. Для меня воспоминания о нашем сыне как будто озарены сиянием, Хлоя. Я ощущаю присутствие Лучано в прохладном свежем воздухе утра, в распускающихся цветах весной, в созревании гроздьев винограда ранней осенью. Все, что трогает меня своей чистотой и непорочностью, напоминает мне о великом даре, которым мы были некогда осчастливлены. И я свято верю, что в один прекрасный день я снова обрету моего дорогого сына.
– Хотела бы я иметь такую веру, – горько произнесла Хлоя, вытирая слезы.
– Я бы тоже хотел, чтобы так было. Я был бы рад видеть, что твои раны зажили. – Тут голос ее бывшего мужа внезапно сделался резким. – Возможно, тогда ты не будешь очертя голову бросаться под венец, не имея сердечной склонности к своему избраннику, не станешь вступать в брак с человеком, который не сможет сделать тебя счастливой.
Хлоя отодвинулась и неприязненно воззрилась на Нико.
– Какое ты имеешь право так говорить? – вскричала она. – Ты ведь даже не знаешь Бейрона!
– Зато я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, как мало ты можешь принести в этот союз. Я не вижу в тебе мучительной жажды обладания своим возлюбленным. В тебе нет возбуждения, которое заставило бы тебя держаться за него любой ценой. Ты больше похожа на заключенную, которой некуда деваться.
– В тебе говорит уязвленное мужское самолюбие. Ты просто не можешь привыкнуть к мысли, что я нашла себе кого-то другого.
– Вовсе нет! Что действительно для меня невыносимо – так это наблюдать, как ты обманываешь саму себя. Ты раньше была такой честной, Хлоя. С каких пор ты вдруг решила, что лучше синица в руках, чем журавль в небе?
– Я никогда не лгала Бейрону, и он мне тоже. Мы подошли к браку как взрослые люди и хотим от жизни одного и того же.
– И чего именно?
– Для начала, ни один из нас не хочет детей.
– Что, если это все-таки произойдет?
– Нет, этого не случится. Бейрон принял меры, чтобы быть уверенным.
– А-а-а, – протянул Нико с издевательской усмешкой, – так он согласился на маленькое хирургическое вмешательство! Чик-чик, и никаких детишек, да?
– Не будь таким вульгарным! – резко оборвала его Хлоя. – Количество производимых сперматозоидов – не главное качество, которым я руководствуюсь при выборе мужчины.
– Скажи честно, Бейрон сделал операцию ради тебя?
– Нет. Он принял это решение еще до того, как мы встретились. Бейрон никогда не хотел иметь детей.
– Хочет он того или нет, – заявил Нико крайне ожесточенно, – только с тобой Бейрону так или иначе придется выполнять отцовские функции. Ведь именно этого ты и ждешь от него, не правда ли, Хлоя? Тебе нужен кто-то, чтобы во всем полагаться на него. Ты ищешь того, кто будет заботиться о тебе и защищать от невзгод. А понимает ли Бейрон, что между вами никогда не возникнет настоящей страсти? Или ты так хорошо научилась имитировать ее, что твой жених пока еще не разгадал, что ты просто делаешь вид?
– Не волнуйся за нас. Нам с Бейроном будет очень хорошо в одной постели!
– Будет?! – Нико так и подскочил на месте и изумленно воззрился на Хлою. В его глазах заплясали зловещие искорки. – Ты хочешь сказать, что до сих пор не знаешь этого наверняка?!
Хлоя пренебрежительно фыркнула, но краска, залившая ее лицо, выдала ее с головой.
– Ты еще ни разу не занималась любовью с Бейроном, да, Хлоя? – спросил он. – Неужели ему приходится довольствоваться целомудренными поцелуями? Очнись, Хлоя! Я могу не знать твоего жениха, зато я знаю, чего именно мужчина ожидает от своей жены. Как ты думаешь, долго ли он будет мириться с супругой, которая просто делает вид, что любит его?
– Бог ты мой! – усмехнулась Хлоя. – Я и не представляла, что ты такой эксперт!
– Я на собственном опыте понял, что главное – это любовь. Когда она есть, все остальное можно так или иначе наладить. – Нико схватил руки Хлои в свои, наклонил голову и прижал губы сначала к одной ее ладони, затем к другой. – Любовь никуда не исчезает только из-за того, что тебе хочется, чтобы она умерла. Если это настоящее чувство, оно выдерживает испытание временем.
– Прекрати! – простонала Хлоя, делая слабое усилие вырваться.
Однако Нико не отпустил ее.
– На всем белом свете не найти было чувства сильнее нашей любви, Хлоя, – прошептал он. – Именно поэтому наши отношения казались просто волшебными.
– Но чудо продлилось недолго, Нико, – грустно прошептала Хлоя. – Смерть нашего сына погубила все чувства, которые мы питали друг к другу.
– Разве? Тогда почему я испытываю такое непреодолимое желание вновь держать тебя в своих объятиях? Отчего стремлюсь целовать тебя и видеть, как загорается огонь страсти в твоих прекрасных глазах? Ощущать в своих объятиях твое горячее тело? Перестань сопротивляться своему чувству. – Голос Нико словно обволакивал Хлою. – Разреши себе любить.
Подавляя в себе внутреннюю дрожь, Хлоя прошептала:
– Я не могу, Нико. Я боюсь.
– Не бойся. Поверь самой себе. Поверь мне.
«Поверь мне, – говорил ей Бейрон. – Знай, что я никогда не сделаю тебе больно».
– Я не могу, – всхлипнула она, до боли сильно желая его.
Он отпустил Хлою так внезапно, что она чуть не упала со скамейки.
– Ты не хочешь быть счастливой? Так ты наказываешь себя за смерть Лучано?
– Это не я настояла оставить нашего сына с няней той ночью. Если кто и заслуживает наказания, то это ты!
– Ну конечно, как же иначе, – с сарказмом согласился ее бывший муж и хлопнул себя по лбу ладонью. – Нико, как это ты не предположил, что именно в этот вечер на нас обрушится несчастье? Почему ты всего лишь человек, а не Бог?
– Если бы ты не был настолько одержим своей идеей пойти в ресторан, если бы разрешил мне остаться дома с сыном, как я хотела…
– Ты не смогла бы ничего сделать. Ты слышишь меня, Хлоя? Ничего! – Нико был в бешенстве.
– Ты не можешь знать наверняка! – резко возразила она. – Если бы я была там, я могла бы заметить, в какой момент Лучано перестал дышать, и помогла бы ему. Но нет, ты должен был сделать по-своему! Ты так жаждал порисоваться, пригласив меня в ресторан, который был нам не по карману, и потратить деньги, которых у нас не было, и зачем? Кого ты хотел поразить, когда наш сын лежал при смерти?!
– Тебя! – взревел Нико, его глаза метали молнии, челюсть воинственно выдвинулась вперед. – Тебя! Но ты была слишком погружена в мысли о нашем ребенке, чтобы это понять. Иногда я даже думаю, что Господь совершил благодеяние, забрав у нас малыша. Если бы Лучано был жив, ты бы избаловала его своей излишней нежностью. Он бы превратился в маменькиного сынка, вечно держащегося за твою юбку!
Они бросали друг в друга страшные слова, которые ранили и разрушали все их чувства. Наконец Хлоя и Нико осознали, что творят. Потрясенные, они замолчали, тяжело дыша.
Наконец Нико тихо произнес:
– Ты помнишь, когда мы в последний раз сидели бок о бок на каменной скамье? Кстати, это тоже было в августе.
– Да, в Вероне, в римском амфитеатре. Ты пригласил меня послушать оперу. Мы забыли принести с собой подушки, сидеть на которых было бы значительно удобнее.
– Но мы были слишком поглощены музыкой и друг другом.
– В то утро я обнаружила, что беременна.
– И ты сказала мне об этом как раз, когда начался третий акт. В итоге мы пропустил конец оперы. Ты была единственной, кого я мог видеть и о ком думать.
– Не совсем, – поправила его Хлоя. – Ты встал и объявил на весь театр, что мы ждем малыша. Ты наделал столько шума, что народ вокруг нас начал жаловаться. Они упрашивали тебя сесть на свое место и угомониться или отвести меня домой. Однако ты сказал, что я заслуживаю лучшего, нежели провести ночь в такой бедной тесной квартирке.
– Да, так оно и было, – сказал Нико с тенью улыбки на губах. – Вместо этого мы поехали за город, к реке. Там было так чудесно! Ты сидела позади меня, твои руки обвивались вокруг моей талии, и всем телом ты крепко прижималась ко мне.
– А еще всю дорогу ты громко пел. Просто чудо, что нас не арестовали за нарушение общественного порядка!
– Я пел серенаду своей беременной жене. Полицейские поняли бы меня. – Нико ощутил такую острую ностальгию по тем временам, что у него даже голос сел. – Какая волшебная ночь была у нас тогда на берегах Адидже! Только ты и я, трава и деревья… Ты помнишь это, Хлоя?
Помнила ли она? Хлоя как будто наяву ощутила свежий пряный аромат того лета и мускусный запах любви. Закрыв глаза, она видела тусклое мерцание лунного света на обнаженных телах, слышала пылкий шепот любимого и ее собственные вздохи в ответ. Однако Нико незачем было знать об этих воспоминаниях, и Хлоя солгала ему.
– Смутно. Насколько я припоминаю, мы проспали до восхода солнца.
– Мы занимались любовью всю ночь напролет. Мы отмечали твою беременность таким же образом, каким обрели ее, со страстью и нежностью. Мы лежали обнаженные в объятиях друг друга под звездным небом. Ты не могла забыть это.
О нет, Хлоя ничего не забыла!
– Я еще положил голову тебе на живот и шепотом разговаривал с нашим малышом.
Столько времени прошло с тех пор, как она последний раз держала своего малыша на руках и ощущала его дыхание, легкое, как дуновение летнего ветерка! Как давно Лучано тянулся к ее груди и неуклюже цеплялся за нее своими крошечными пальчиками… Сколько бы времени ни прошло, Хлоя никогда не смирится с этим беспощадным ударом судьбы. Смерть сына задела ее слишком глубоко. До сих пор Хлоя иногда чувствовала боль в груди, как будто у нее все еще могло появиться молоко. До сих пор она плакала по ночам.
– А теперь ты выходишь замуж за другого! – глухо произнес Нико.
– А в твоей жизни есть какая-нибудь женщина?
– В настоящий момент? – Он отрицательно покачал головой. – Нет.
– Но были другие, после меня?
– А что, ты ожидала, что я уйду в монастырь после развода?
– Конечно, нет.
Хлоя проснулась рано, перед восходом солнца. Она оделась в старенькие шорты и топ. Тихонько, чтобы не потревожить маму и бабушку, выскользнула через боковую калитку за гаражом и пошла по тропинке через лес. Хлоя направилась к небольшой открытой площадке на краю обрыва над морем, где часто гуляла ребенком. Ее любимым местом здесь была каменная скамейка. Она и сейчас стояла на прежнем месте, покрытая местами густым слоем мха и остатками прошлогодних опавших листьев.
Хлоя смахнула листву и, обхватив себя руками, присела лицом к воде.
По нижней ветке соседнего дерева сновала туда-сюда белка. Увидев Хлою, она замерла и принялась разглядывать ее блестящими любопытными глазенками. Из-за кустов на опушку высунулся кролик. Он щипал свежую придорожную травку и при этом смешно подергивал носом.
Хлоя размышляла о том, будет ли их с Бейроном жизнь исполнена покоя и радости? Сможет ли она разобраться со своими сомнениями, найти дорогу из лабиринта воспоминаний, в котором заблудилась, обратно к своему избраннику?
Внезапно белка издала громкий тревожный крик и взлетела вверх по стволу дерева, предупреждая Хлою о том, что кто-то приближается сюда. Кролик на мгновение застыл на месте, прислушиваясь, и тоже запрыгал прочь в спасительные кусты на опушке. Минуту спустя на скамейку рядом с ней опустился Нико.
Хлоя не особенно удивилась, увидев его. Они с Нико всегда чувствовали между собой неразрывную связь. Да и как могло быть иначе, если когда-то они могли угадывать каждую мысль, предвосхищать любые желания друг друга!
Ее бывший муж молчал, она тоже. Они просто сидели бок о бок и любовались видом на выгнутый дугой залив. За ним к югу от канадской границы, в американском штате Вашингтон, величественно возвышался снежный пик горы Маунт-Бейкер.
– Как ты узнал, где меня искать?
– Рано утром я прогуливался по саду и увидел, как ты уходишь. Я бы последовал за тобой сразу, но ты выглядела очень задумчивой, и я подумал, что тебе нужно некоторое время побыть в одиночестве.
– Ты правильно понял.
– И как, одиночество тебе помогло?
Хлоя пожала плечами:
– Не очень.
– Ты вспоминала вчерашний ужин? – В глубине горла Нико родилось яростное рычание. – Матери жениха следовало бы держать рот на замке!
– Дело вовсе не в ней. Дело во мне. – Хлоя тяжело вздохнула. – Я должна научиться жить по-новому. Мне придется стереть из памяти все свое прошлое и сосредоточиться на будущем. Я понимаю все умом, – постучала она себя по лбу, – но не могу принять это сердцем, – и Хлоя приложила руку к груди.
– Тебе будет нелегко забыть такую большую часть своей жизни.
– Тем не менее, ты сумел это сделать.
– Ты так считаешь? – Хлоя скорее почувствовала, чем увидела, что Нико все-таки перевел взгляд на нее. – Ты сильно заблуждаешься. Я всего лишь примирился с тем, чего никак не могу изменить.
– И как тебе это удалось?
– Я стал вспоминать лучшие времена, – сказал ее бывший муж, – и с удивлением обнаружил, как много приятных моментов было в моей жизни.
Хлоя повернулась и посмотрела на него так, словно она могла почерпнуть у него силы. Это было ошибкой. Взгляд Нико пересекся с ее, и она больше уже не могла отвести глаза. Этот взгляд проникал в самую душу, и Хлоя против воли стала клониться к бывшему супругу, пока не приблизилась настолько, что его легкое дыхание коснулось ее лица.
– И еще я отказываюсь признавать свое поражение, пока не выиграю, – прошептал Нико за долю секунды до того, как его губы устремились к устам Хлои, нежно убеждая ее.
Когда он, наконец, оторвался от ее губ, Хлоя ощутила в своем сердце ужасную пустоту. Внутри у нее словно рухнули невидимые заслоны, и вся ее столь долго сдерживаемая боль прорвалась наружу. Хлоя залилась слезами.
– Почему ты плачешь? – осторожно спросил ее Нико.
– Ты знаешь почему, – ответила она хриплым от слез голосом.
– Ты вспоминаешь Лучано?
– А ты нет?
– Постоянно, – печально сказал он. – Но не так, как ты. Для меня воспоминания о нашем сыне как будто озарены сиянием, Хлоя. Я ощущаю присутствие Лучано в прохладном свежем воздухе утра, в распускающихся цветах весной, в созревании гроздьев винограда ранней осенью. Все, что трогает меня своей чистотой и непорочностью, напоминает мне о великом даре, которым мы были некогда осчастливлены. И я свято верю, что в один прекрасный день я снова обрету моего дорогого сына.
– Хотела бы я иметь такую веру, – горько произнесла Хлоя, вытирая слезы.
– Я бы тоже хотел, чтобы так было. Я был бы рад видеть, что твои раны зажили. – Тут голос ее бывшего мужа внезапно сделался резким. – Возможно, тогда ты не будешь очертя голову бросаться под венец, не имея сердечной склонности к своему избраннику, не станешь вступать в брак с человеком, который не сможет сделать тебя счастливой.
Хлоя отодвинулась и неприязненно воззрилась на Нико.
– Какое ты имеешь право так говорить? – вскричала она. – Ты ведь даже не знаешь Бейрона!
– Зато я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, как мало ты можешь принести в этот союз. Я не вижу в тебе мучительной жажды обладания своим возлюбленным. В тебе нет возбуждения, которое заставило бы тебя держаться за него любой ценой. Ты больше похожа на заключенную, которой некуда деваться.
– В тебе говорит уязвленное мужское самолюбие. Ты просто не можешь привыкнуть к мысли, что я нашла себе кого-то другого.
– Вовсе нет! Что действительно для меня невыносимо – так это наблюдать, как ты обманываешь саму себя. Ты раньше была такой честной, Хлоя. С каких пор ты вдруг решила, что лучше синица в руках, чем журавль в небе?
– Я никогда не лгала Бейрону, и он мне тоже. Мы подошли к браку как взрослые люди и хотим от жизни одного и того же.
– И чего именно?
– Для начала, ни один из нас не хочет детей.
– Что, если это все-таки произойдет?
– Нет, этого не случится. Бейрон принял меры, чтобы быть уверенным.
– А-а-а, – протянул Нико с издевательской усмешкой, – так он согласился на маленькое хирургическое вмешательство! Чик-чик, и никаких детишек, да?
– Не будь таким вульгарным! – резко оборвала его Хлоя. – Количество производимых сперматозоидов – не главное качество, которым я руководствуюсь при выборе мужчины.
– Скажи честно, Бейрон сделал операцию ради тебя?
– Нет. Он принял это решение еще до того, как мы встретились. Бейрон никогда не хотел иметь детей.
– Хочет он того или нет, – заявил Нико крайне ожесточенно, – только с тобой Бейрону так или иначе придется выполнять отцовские функции. Ведь именно этого ты и ждешь от него, не правда ли, Хлоя? Тебе нужен кто-то, чтобы во всем полагаться на него. Ты ищешь того, кто будет заботиться о тебе и защищать от невзгод. А понимает ли Бейрон, что между вами никогда не возникнет настоящей страсти? Или ты так хорошо научилась имитировать ее, что твой жених пока еще не разгадал, что ты просто делаешь вид?
– Не волнуйся за нас. Нам с Бейроном будет очень хорошо в одной постели!
– Будет?! – Нико так и подскочил на месте и изумленно воззрился на Хлою. В его глазах заплясали зловещие искорки. – Ты хочешь сказать, что до сих пор не знаешь этого наверняка?!
Хлоя пренебрежительно фыркнула, но краска, залившая ее лицо, выдала ее с головой.
– Ты еще ни разу не занималась любовью с Бейроном, да, Хлоя? – спросил он. – Неужели ему приходится довольствоваться целомудренными поцелуями? Очнись, Хлоя! Я могу не знать твоего жениха, зато я знаю, чего именно мужчина ожидает от своей жены. Как ты думаешь, долго ли он будет мириться с супругой, которая просто делает вид, что любит его?
– Бог ты мой! – усмехнулась Хлоя. – Я и не представляла, что ты такой эксперт!
– Я на собственном опыте понял, что главное – это любовь. Когда она есть, все остальное можно так или иначе наладить. – Нико схватил руки Хлои в свои, наклонил голову и прижал губы сначала к одной ее ладони, затем к другой. – Любовь никуда не исчезает только из-за того, что тебе хочется, чтобы она умерла. Если это настоящее чувство, оно выдерживает испытание временем.
– Прекрати! – простонала Хлоя, делая слабое усилие вырваться.
Однако Нико не отпустил ее.
– На всем белом свете не найти было чувства сильнее нашей любви, Хлоя, – прошептал он. – Именно поэтому наши отношения казались просто волшебными.
– Но чудо продлилось недолго, Нико, – грустно прошептала Хлоя. – Смерть нашего сына погубила все чувства, которые мы питали друг к другу.
– Разве? Тогда почему я испытываю такое непреодолимое желание вновь держать тебя в своих объятиях? Отчего стремлюсь целовать тебя и видеть, как загорается огонь страсти в твоих прекрасных глазах? Ощущать в своих объятиях твое горячее тело? Перестань сопротивляться своему чувству. – Голос Нико словно обволакивал Хлою. – Разреши себе любить.
Подавляя в себе внутреннюю дрожь, Хлоя прошептала:
– Я не могу, Нико. Я боюсь.
– Не бойся. Поверь самой себе. Поверь мне.
«Поверь мне, – говорил ей Бейрон. – Знай, что я никогда не сделаю тебе больно».
– Я не могу, – всхлипнула она, до боли сильно желая его.
Он отпустил Хлою так внезапно, что она чуть не упала со скамейки.
– Ты не хочешь быть счастливой? Так ты наказываешь себя за смерть Лучано?
– Это не я настояла оставить нашего сына с няней той ночью. Если кто и заслуживает наказания, то это ты!
– Ну конечно, как же иначе, – с сарказмом согласился ее бывший муж и хлопнул себя по лбу ладонью. – Нико, как это ты не предположил, что именно в этот вечер на нас обрушится несчастье? Почему ты всего лишь человек, а не Бог?
– Если бы ты не был настолько одержим своей идеей пойти в ресторан, если бы разрешил мне остаться дома с сыном, как я хотела…
– Ты не смогла бы ничего сделать. Ты слышишь меня, Хлоя? Ничего! – Нико был в бешенстве.
– Ты не можешь знать наверняка! – резко возразила она. – Если бы я была там, я могла бы заметить, в какой момент Лучано перестал дышать, и помогла бы ему. Но нет, ты должен был сделать по-своему! Ты так жаждал порисоваться, пригласив меня в ресторан, который был нам не по карману, и потратить деньги, которых у нас не было, и зачем? Кого ты хотел поразить, когда наш сын лежал при смерти?!
– Тебя! – взревел Нико, его глаза метали молнии, челюсть воинственно выдвинулась вперед. – Тебя! Но ты была слишком погружена в мысли о нашем ребенке, чтобы это понять. Иногда я даже думаю, что Господь совершил благодеяние, забрав у нас малыша. Если бы Лучано был жив, ты бы избаловала его своей излишней нежностью. Он бы превратился в маменькиного сынка, вечно держащегося за твою юбку!
Они бросали друг в друга страшные слова, которые ранили и разрушали все их чувства. Наконец Хлоя и Нико осознали, что творят. Потрясенные, они замолчали, тяжело дыша.
Наконец Нико тихо произнес:
– Ты помнишь, когда мы в последний раз сидели бок о бок на каменной скамье? Кстати, это тоже было в августе.
– Да, в Вероне, в римском амфитеатре. Ты пригласил меня послушать оперу. Мы забыли принести с собой подушки, сидеть на которых было бы значительно удобнее.
– Но мы были слишком поглощены музыкой и друг другом.
– В то утро я обнаружила, что беременна.
– И ты сказала мне об этом как раз, когда начался третий акт. В итоге мы пропустил конец оперы. Ты была единственной, кого я мог видеть и о ком думать.
– Не совсем, – поправила его Хлоя. – Ты встал и объявил на весь театр, что мы ждем малыша. Ты наделал столько шума, что народ вокруг нас начал жаловаться. Они упрашивали тебя сесть на свое место и угомониться или отвести меня домой. Однако ты сказал, что я заслуживаю лучшего, нежели провести ночь в такой бедной тесной квартирке.
– Да, так оно и было, – сказал Нико с тенью улыбки на губах. – Вместо этого мы поехали за город, к реке. Там было так чудесно! Ты сидела позади меня, твои руки обвивались вокруг моей талии, и всем телом ты крепко прижималась ко мне.
– А еще всю дорогу ты громко пел. Просто чудо, что нас не арестовали за нарушение общественного порядка!
– Я пел серенаду своей беременной жене. Полицейские поняли бы меня. – Нико ощутил такую острую ностальгию по тем временам, что у него даже голос сел. – Какая волшебная ночь была у нас тогда на берегах Адидже! Только ты и я, трава и деревья… Ты помнишь это, Хлоя?
Помнила ли она? Хлоя как будто наяву ощутила свежий пряный аромат того лета и мускусный запах любви. Закрыв глаза, она видела тусклое мерцание лунного света на обнаженных телах, слышала пылкий шепот любимого и ее собственные вздохи в ответ. Однако Нико незачем было знать об этих воспоминаниях, и Хлоя солгала ему.
– Смутно. Насколько я припоминаю, мы проспали до восхода солнца.
– Мы занимались любовью всю ночь напролет. Мы отмечали твою беременность таким же образом, каким обрели ее, со страстью и нежностью. Мы лежали обнаженные в объятиях друг друга под звездным небом. Ты не могла забыть это.
О нет, Хлоя ничего не забыла!
– Я еще положил голову тебе на живот и шепотом разговаривал с нашим малышом.
Столько времени прошло с тех пор, как она последний раз держала своего малыша на руках и ощущала его дыхание, легкое, как дуновение летнего ветерка! Как давно Лучано тянулся к ее груди и неуклюже цеплялся за нее своими крошечными пальчиками… Сколько бы времени ни прошло, Хлоя никогда не смирится с этим беспощадным ударом судьбы. Смерть сына задела ее слишком глубоко. До сих пор Хлоя иногда чувствовала боль в груди, как будто у нее все еще могло появиться молоко. До сих пор она плакала по ночам.
– А теперь ты выходишь замуж за другого! – глухо произнес Нико.
– А в твоей жизни есть какая-нибудь женщина?
– В настоящий момент? – Он отрицательно покачал головой. – Нет.
– Но были другие, после меня?
– А что, ты ожидала, что я уйду в монастырь после развода?
– Конечно, нет.