Я взял сигарету, которую она мне протянула, закурил и, наклонившись к ней, спросил:
— Вы очень любите своего брата?
— Майк...
— Я задал вопрос.
— Но он же мой брат.
— Не родной.
— Это не имеет значения.
— Но он замешан в очень грязных делах. Он принимает в них непосредственное участие, моего деньги пахнут кровью и человеческими слезами, которые сопровождают все ужасные деяния мафии. Брат ваш — одно из звеньев в цепочке убийц и воров, однако вы любите его деньги. Как далеко простирается ваша любовь?
Она вздрогнула, словно я показал ей змею.
— Стойте, Майк, стойте!
— Вы можете принять его сторону либо мою, но никакой середины быть не может. И выбор за вами.
Внезапно лицо ее исказила судорожная гримаса, и ее рот не казался больше таким привлекательным. Она истерически всхлипнула, но сумела овладеть собой.
— Эл Аффия мертв. Но он только очередная, однако не последняя жертва... Так как же? Майкл медлила с ответом.
— Я с вами, Майк, — с усилием выговорила она наконец.
— Мне нужна информация о Берге Тори. Она опустила глаза.
— Ваш брат решил избавиться от нее. Почему?
— Он ненавидел эту девицу. Она была потаскушка, а он ненавидел потаскух.
— Она знала о его чувствах? Майкл покачала головой:
— Всем казалось, что он от нее без ума. Но когда мы оставались с ним наедине, он говорил о ней ужасные вещи.
— Как далеко он зашел?
Майкл как-то беспомощно посмотрела на меня.
— О, он содержал ее. Не понимаю, зачем он это делал.. Он ведь не любил ее. Девушка, которая ему нравилась, оставила его, потому что он все вечера проводил с Бергой. Карл страшно расстроился, когда та девушка ушла от него. Однажды ночью я слышала, как он в своем кабинете с кем-то поссорился из-за Берги. Он был тогда в таком бешенстве, что, выйдя из кабинета, напился, но после этого он уже никогда не встречался с Бергой. С ней он тоже ссорился.
— Вам известно, что Карла допрашивала комиссия Конгресса?
— Да. Но это, кажется, не беспокоило его, пока... пока он не услышал, что Берга собирается выступить против него.
— Но об этом нигде не сообщалось.
— У Карла есть друзья в Вашингтоне, — просто сказала Майкл.
— А он никогда не беспокоился об этом?
— Нет.
— Вернемся еще назад, моя радость. К предвоенным временам. Припомните, был ли тогда какой-то момент, когда Карл был очень встревожен?
Она нахмурилась и сжала руки:
— Откуда вы знаете? Да, был такой момент.
— Поговорим об этом, только не будем спешить. Подумайте хорошенько. Что он делал?
На ее лице отразился панический страх.
— Я... ничего... Он почти не бывал дома. Он тогда вообще не разговаривал со мной. Когда он был дома, то в основном разговаривал по телефону с другими городами. Я хорошо это помню, потому что однажды пришел счет на тысячу долларов только за один месяц.
На лбу моем выступил пот, и я с трудом заставлял себя дышать ровно.
— А вы не могли бы найти этот счет? Меня интересует перечень городов, который к нему прилагался.
— Я... могу... Карл хранит все в своем сейфе. И я однажды видела комбинацию цифр на внутренней стороне дверцы.
Я написал на бумажке домашний адрес Пата.
— Найдите счет, а когда найдете, отнесите его туда. Я протянул ей листок, и она положила его в сумочку, предварительно прочитав адрес несколько раз, чтобы получше запомнить.
Пат получит это и начнет действовать; и ребята в голубых костюмах тоже. У них есть люда, время и возможности. За день они сделают то, на что мне потребовался бы целый год усилий. Я затушил сигарету, поправил пояс и встал.
— Всю оставшуюся жизнь вы будете ненавидеть себя за то, что вы сейчас сделали. И меня тоже. Но я могу показать вам голодных, грязных ребятишек, оставшихся сиротами, и вдов, годами не старше вас. Я покажу вам фотографии изуродованных тел и фотографии всех тех, кто поплатился жизнью за то, что оказался в самолете в тот момент, когда они проводили один из своих занятных опытов. А теперь, быть может, благодаря вам кто-то из обреченных останется в живых.
Несколько секунд лицо ее было совершенно равнодушным. Казалось, она вообще потеряла способность чувствовать. Остались только мысли. Я читал их в ее глазах.
Она вспоминала прошлое, снова и снова возвращаясь к тому, о чем она все это время прекрасно знала, но во что, ради собственного спокойствия, отказывалась верить. Потом лицо ее ожило. Она чуть приподняла брови и откинула со лба волосы.
— Я не возненавижу вас, Майк. Себя — может быть. — Она помолчала еще немного и проговорила:
— Они когда-нибудь убьют меня. — Это не был вопрос. — Те, кто останется... Они узнают обо всем... и они убьют меня. Но есть одна вещь, о которой они помнят всегда, — и вы тоже не забывайте. Они вовсе не такие всемогущие, какими себя мнят. — Она улыбнулась бледной улыбкой. — Майк...
Я взял ее за руку.
— Поцелуй меня еще раз.
Влажный блеск ее губ. Наши уста сближались, и я видел дрожащий кончик ее язычка между рядами белоснежных зубов. Секунда — и он рванулся вперед, встретив мои губы прежде, чем уста наши соединились.
Я поддерживал ее голову руками, и она сладко постанывала, впиваясь пальцами в ткань моего пиджака. Когда я выпустил ее, она вся дрожала и огненная страсть ее губ пылала теперь в ее глазах.
— Иди, Майк, — прошептала она.
И я ушел. Снова хлестал дождь. Я растворился в темноте и стал частью ночи, сырой и тревожной ночи, частью жизни этого огромного города. И вновь я отчетливо слышал, как он смеется надо мной, смеется низким, рокочущим смехом.
Я шагал по улицам города, а перед моими глазами вставал образ страшной организации, чьи щупальца протянулись по всему свету. Эта организация пожирала деньги, и сейчас одно из ее чудовищных щупалец хотело есть. Два миллиона, посланные ему на прокорм, не дошли. Точнее, дошли, но совсем в иное место и до сих пор находятся там. За это время цена их возросла вдвое, и тем сильнее те, кому они предназначались, хотят их получить. Этому чудовищу надо насытиться, чтобы выжить. Оно дерется за добычу со всей яростью голодного зверя.
Вероятно, все началось с Берги Торн. Она больше уже не представлялась мне фигурой в свете фар. Она была молодой, высокой девушкой-викингом, с глазами, которые могут свести с ума любого мужчину. Блондинкой, тело которой таило в себе что-то необычайное, обещало многое и не разочаровывало. Она возвращалась домой из Италии и в долгие, скучные часы на пароходе встретила человека-который не отверг ее дары. В нем не было ничего примечательного. Мелкий бизнесмен с заурядной внешностью. Человек, который по роду своих занятий вполне мог несколько раз в год плавать в Европу. Этот человек по имени Николае Раймонд был одним из звеньев цепочки. Он доставлял жизненно необходимую пищу тому самому чудовищу.
Но он совершил ошибку, из-за которой многие погибли, а чудовище теперь умирает от голода. Он любил женщин, а Берга была редкостной женщиной. Он безумно влюбился в нее и решил больше не выполнять ничьих заданий, а работать только на себя. На себя и на Бергу... Два миллиона баксов без всякого налога!
Он припрятал то, что вез? Возможно, они долго его искали, а быть может, медлили, боясь, что тайна умрет вместе с ним. Как бы то ни было, теперь Николае Раймонд мертв. Потом они решили, что секретом владеет Берга Торн. И она умерла... Тогда они подумали обо мне.
И тогда я вспомнил еще кое о чем. Ужас, страх... он то и дело мелькал на ее лице, а потом она внезапно успокоилась...
Ну вот, теперь и мелкие детали вставали на свои места. Я резко остановился и шагнул к краю тротуара, останавливая такси. Водитель едва успел затормозить, как я уже распахнул дверцу и назвал ему адрес.
Я поехал в свой офис. Выйдя из лифта, я достал ключи и открыл дверь. Приемная была пуста, пишущая машинка накрыта чехлом, на столе Вельды тремя кучками лежала разобранная почта. Я просмотрел ее дважды, но не нашел того, что искал.
Потом я занялся грудой писем, которые были подсунуты под дверь, но и среди них нужного мне не оказалось. Проклиная все на свете, я вернулся к столу и тут заметил лист бумаги с подколотым к нему конвертом, прижатые пресс-папье. Я перевернул лист — это был бланк крупной компании по производству бензина. Весь текст состоял из одной фразы: “Путь к сердцу мужчины...” и двух букв: “Б.Т.”.
Вельда сразу догадалась бы, что это такое, но она этого не видела. Вероятно, Берга написала это на бензозаправочной станции. Адрес она прочла на регистрационном талоне, укрепленном на стекле моей машины, но это был старый адрес. Новый был на другой стороне. Я смотрел на листок и вспоминал ее лицо. Я знал, о чем она думала, когда писала это. Я стал комкать бумагу и не услышал, как открылась дверь кабинета.
— Полагаю, вы сможете извлечь из этого что-нибудь. У нас не получилось, — произнес мужской голос.
И я не оглядываясь знал, что в руке у него пистолет. И что он не один. Но это было не важно. Главное — я узнал его голос, который я не забуду никогда. Последний раз он звучал, когда я был почти покойником. И прежде, чем он прозвучал вновь, в моем сердце вспыхнула дикая ненависть. Я резко повернулся и в исступлении бросился на него. Над моей головой просвистели две пули. В следующий миг я нащупал пальцами его глаза и надавил на них. Он заорал так дико и хрипело, что казалось, его легкие вот-вот лопнут. Рукоять пистолета впечаталась со всей силой мне в ухо, но даже это не остановило меня. Я еще сумел отследить, как тело его безжизненно обмякло, и успел вовремя двинуть в живот второго парня, налетевшего на меня. Его отчаянный вскрик превратился в тихое шипение, и это было последнее, что я ясно слышал. Откуда-то из-за сгущающейся тьмы до меня еще долетели резкие, деловые голоса и отчаянная ругань. Потом завеса упала и я отключился.
Единственное окно в этой комнате располагалось под самым потолком. Руки мои и ноги были крепко-накрепко привязаны к кровати, на которой я лежал, и при любой попытке пошевелиться веревки врезались в тело, причиняя невероятную боль. Во рту ощущался привкус крови, и к горлу то и дело подкатывала тошнота. Я старался дышать как можно глубже, чтобы справиться с нею, и спустя какое-то время это помогло. Я попробовал приподнять голову и понял, что мои волосы тоже прикручены к кровати. Часть их вроде бы освободилась, но я решил оставить решение этого вопроса до лучших времен. Комната была пуста, и в ней пахло пылью и запустением. В углу я заметил одинокий стул, а в стене, рядом с кроватью, находилась дверь. Я попытался шевельнуться, но почувствовал сильную, боль. Прислушавшись, я различил только стук дождя по стеклу. Интересно, сколько времени я тут валяюсь? Дождь еще шел. Я прислушался еще внимательнее и понял, сколько я пробыл здесь. Мои часы остановились. Но циферблат светился — значит, они не разбиты. Они просто остановились, потому что кончился завод. Значит, прошло не меньше суток. Я вновь попытался освободиться и понял, что у меня ничего не выйдет. Как я проклинал себя за то, что так по-дурацки хорохорился и не брал с собой оружия. Будь у меня пистолет, они бы меня не сцапали. И как я мог позволить Вельде сделать то, что она задумала? Почему я не посоветовался с Патом? Герой-одиночка, черт побери! Сам во всем виноват. Связался со спрутом, прекрасно зная, что он из себя представляет и как он действует. И еще имел наглость поучать всех вокруг, а сам вел себя как глупый щенок. Неожиданно послышались чьи-то шаги, и в комнату вошли двое.
— Он очнулся, как ты думаешь? — спросил один из них.
— Да, похоже на то.
Они приблизились к кровати и встали возле меня. В руках у них были дубинки.
— Крутой парень. Да... с тобой непросто справиться. Знаешь, что ты сделал? Ты выдавил глаза Фореману. Он теперь валяется в морге в Джерси. И еще ты покалечил Дюка, негодяй.
— Катись к черту! — пробормотал я.
— Ладно, повыпендривайся пока. Ты еще поползаешь перед нами на коленях, — усмехнулся второй незнакомец. — Скоро сюда прибудет босс. Он хочет задать тебе несколько вопросов, на которые ты должен ответить. Мы постараемся помочь тебе в этом... Не бойся, мы тебя легонько... потихонечку, чтобы не сдох до времени...
Дубинка медленно поднималась. Я не мог отвести от нее взгляд. Потом она резко рванулась вниз и впечаталась мне под ребра. Они старались вдвоем, эти два садиста, обрабатывая меня по кусочкам, фут за футом. Потом один из них просчитался и вместо шеи угодил мне по голове. Благодатная чернота окутала меня, и я перестал чувствовать боль.
Но та же боль, давшая мне забвение, вернула меня к жизни. Все мое тело превратилось в комок спутанных нервов, и я хватал ртом воздух, мечтая умереть, но твердо зная, что пока не имею на это права. Тело не может долго выдерживать такую пытку. Скоро я перестал вообще что-либо чувствовать. Я понимал, что это плохо, очень плохо, но сейчас это временное облегчение было как поцелуй любимой, придавший мне сил.
Я стал думать. Должен быть какой-то выход, и мне надо найти его. Я видел спинку кровати и чувствовал веревки, которыми мои руки и ноги были привязаны к стальной раме. Разборная кровать с тяжелым пружинным матрасом... Вот оно! Это потребовало времени и оказалось занятием довольно шумным, зато кровь вновь побежала по моим жилам. Я перевернул кровать на ребро, потом перекатился по полу, и она встала наклонно. Матрас сполз набок, я дернулся, и ноги мои перестали ощущать под собой пружины. Еще усилие — и веревки, связывавшие мои руки, тоже ослабли. Дальше дело пошло проще. Веревки были влажными от крови, но мне вскоре удалось освободить одну руку. Все остальное заняло несколько минут. Я поднялся. Каждая клеточка моего тела болела, а сердце готово было выскочить из груди. Но я не позволил себе слишком долго наслаждаться своей победой. Теперь я точно знал, что делать дальше. Я поставил кровать на место, поправив матрас, и лег в прежней позе, набросив на ноги и одну руку бесполезные теперь веревки.
Теперь я мог немного расслабиться. Силы возвращались ко мне с каждой секундой. Я лежал, прикрыв глаза, и думал о Берге, Раймонде и о парне, толкнувшем его под колеса грузовика. Если бы полицейские тогда провели медицинскую экспертизу, они наверняка обнаружили бы в крови Раймонда изрядную дозу наркотика.
Теперь я стал больше понимать и в истории Берги. Да, здесь им пришлось потрудиться, ведь речь шла о двух миллионах.
Сперва они решили запугать Бергу, а потом попытались ее обмануть. Карл Эвелло притворился, что безумно влюблен в нее, и проводил с ней все свободное время в надежде, что она проболтается.
Я попытался представить себе ход мыслей маленького, невзрачного человечка, решившего обмануть мафию.
Да, Раймонд все отлично продумал. Но однажды он поделился своей тайной с Бергой, вернее, она сумела выведать ее у него, и мафия об этом узнала. Берга наняла себе телохранителя, но ей это не помогло. Однако они не спешили расправиться с ней. Берга жила в постоянном страхе, и, когда ФБР стало подкапываться под Эвелло, она увидела в этом проблеск надежды. Берга рассчитывала, что, если Эвелло угодит за решетку, охотиться за ней будет некому. Но она просчиталась.
Открыв глаза, я стал смотреть в потолок. Еще парочка деталей не вписывалась в общую картину. Я попытался найти им место, но в это время за дверью раздались голоса.
Они даже не старались говорить тихо. Двое радостно обсуждали тот момент, когда им разрешат поразвлечься со мной как следует, третий заявил, что об этом думать пока рано. Этот мягкий голос был мне знаком.
— Подождите здесь, я сам им займусь, — произнес он.
— Может, нам тоже войти, босс? Вдруг вы захотите сделать его покладистей.
— Не надо. Я позову вас, если будет необходимо.
— О'кей, босс.
Скрипнул стул, потом дверь открылась. Я увидел двоих парней, сидящих за столом, а потом вошел он. Он был одет в черное и держал в руке горящую спичку. В комнате не было света, но он зажег свечу, стоявшую в бутылке на стуле. Водрузив ее рядом со мной на полу, он придвинул к кровати стул, сел и закурил.
— Хэлло, Карл! — попытался улыбнуться я.
— Как всегда, беспечный Майк Хаммер! Надеюсь, мои ребята хорошо поработали? О, они могут еще лучше, если их попросить.
— Да, они мастера своего дела. — Я повернул к нему голову. — Так, значит, это ты босс?
— Пока нет. — Улыбка его стала жестче, а глаза злобно блеснули. — Но возможно, стану им завтра. Пока я — местный босс, но это только пока.
— Ты вошь!
Эти слова явно его задели, но он только расхохотался.
— Ты неплохо поработал на нас, Хаммер. Я слышал, ты нашел то, что мы ищем. Я промолчал.
— Ты хотел поторговаться. Где они?
— Сначала отпусти ее.
— Речь не о ней. Как ни смешно, я даже не знаю, где она. Это не мое ведомство.
Мне стоило огромного труда лежать и не шевелиться. Все мои жилы напряглись и руки сжимались в кулаки.
— Я предлагаю тебе выкупить свою жизнь. Или ты мне все расскажешь, или я выйду и позову ребят. Может, ты жаждешь потолковать сначала с ними?
— Иди к черту.
Он чуть склонился надо мной и зловеще предупредил:
— Один из моих мальчиков непревзойденный мастер в обращении с ножичком. Он обожает нарезать полоски из кожи. Может, ты помнишь, что он проделал с Бергой Тори? — От его отвратительной ухмылки меня чуть не стошнило. — С тобой мы поработаем круче.
Он выразительными жестами показал, как режет меня на куски.
Я пробормотал что-то нечленораздельное. Карл ничего не понял и склонился надо мной еще ниже.
— Что, что? — переспросил он. , "
Это были его последние слова, потому что в следующий миг я сжал его глотку так, что глаза его стали вылезать из орбит и он не смог даже пикнуть. Он судорожно вцепился в мои запястья, но силенок у него хватило лишь на несколько секунд. Язык его вывалился изо рта, а из горла доносились хлюпающие звуки, которые вскоре перешли в слабый хрип. Я аккуратно связал его и положил на свое место.
Подойдя к двери, я произнес, стараясь подделаться под Карла:
— Он все рассказал. Можете его забрать...
Раздались чьи-то шаги. В помещение вошел парень и, не глядя на меня, шагнул к кровати. В его руке мелькнул нож, послышался звук взрезаемой плоти. Тело Карла извивалось и дергалось. Да, этот парень действительно был мастер своего дела, и ему следовало работать мясником.
Затем он повернулся в мою сторону и только сейчас понял, как жестоко он ошибся, но раскаяться ему уже не пришлось. Я со всей силы развернул его шею, и хруст позвонков констатировал, что на свете стало одним подонком меньше.
Дела шли все круче.
Я вылетел из комнаты с криком и кинулся к парню у стола. Он растерялся на секунду, и именно этого мгновения ему не хватило на то, чтобы выхватить пистолет. Я налетел на него и повалил его на стул. Пистолет покатился по полу, и в тот же миг мой кулак снес парню челюсть. Он уже не пытался добраться до пистолета, а замер, закрыв лицо руками. Но я хотел, чтобы он видел все, что я делаю. И он видел это вплоть до того мгновения, когда пуля пробила ему голову. Вид крови остудил мое сердце. Я затащил тело в комнату, положил его рядом с телом того негодяя с ножом и ушел.
Выбравшись на улицу, я остановился под дождем и подставил ему лицо. С наслаждением вдыхая свежий воздух, я успокаивался и возвращался к жизни. Потом я стал смеяться. Пьяный парень, тупо сидевший у двери в десяти футах от меня, поднял голову и, кажется, даже немного протрезвел. Возможно, он заглянул мне в лицо и понял, что крылось за этим смехом. Во всяком случае, глаза его стали не такими стеклянными, он с трудом поднялся и, пошатываясь, скрылся в дверях, испуганно оглянувшись на меня.
Я знал, где нахожусь. Тот, кто хоть раз побывал на Второй авеню, никогда этого не забудет. Дом, откуда я вышел, был старым, обшарпанным и грязным. В одном из окон красовалась табличка: “Сдается внаем”. Забегаловка на углу уже закрывалась, и человеческое отребье, обитающее в этих местах, неохотно расползалось оттуда, растворяясь в тумане. Я шел не торопясь, почти неотличимый от них. Еще один бесприютный бродяга, ищущий себе пристанища. Добравшись до телефонной будки, я набрал номер полиции.
— Советую вам прислать наряд полиции в старый сарай в районе Второй авеню.
Все-таки они действуют на редкость быстро. Не прошло и пяти минут, как я услышал сквозь шум дождя вой сирены, и мимо меня промчалась патрульная машина. Что ж, им там будет на что посмотреть. Я достал бумажник и изучил его содержимое. Все было на месте, кроме денег. Но именно деньги требовались мне сейчас больше всего. Чуть дальше по улице светились окна какой-то забегаловки. Я вошел и остановился у двери. Двое пьяниц дремали у стойки, и еще один парень развлекался игрой на тромбоне.
Мне ничего не оставалось делать, как подойти к стойке и положить на нее свои часы.
— Мне нужна монетка позвонить. Можете взять мои часы.
— За монетку? Что за глупости, парень? Хочешь кофе?
— Нет, спасибо. Мне надо позвонить.
Бармен осмотрел меня с головы д6 ног, тихо охнул и, порывшись в кармане, протянул мне монетку вместе с часами.
— Возьми. Я знаю, как оно бывает.
Пата дома не оказалось. Я позвонил к нему на работу, но и там его не было. Дежурный поинтересовался, что ему передать.
— Время не ждет, парень, и, если я не свяжусь с ним сейчас, он потеряет важный след.
Несколько секунд в трубке раздавался только треск — видимо, дежурный с кем-то советовался. Потом я снова услышал его голос:
— Мы попробуем связаться с капитаном по рации. Вы можете дать мне номер вашего телефона?
Я назвал ему номер и сказал, что буду ждать. Бармен внимательно наблюдал за мной. На стойке возле него дымилась чашка кофе, рядом лежала пачка сигарет. Когда я закончил разговор, он дружески кивнул мне и жестом указал на них. Лучшего трудно было и пожелать. После кофе колени мои перестали дрожать и я практически пришел в норму. Я сидел и курил, иногда поглядывая в окно. Открылась дверь, и в бар ворвалась струя холодного воздуха. Вошел еще один музыкант со скрипкой в футляре, устало сел и заказал кофе. Откуда-то с улицы донесся вой полицейской сирены. Я вновь задумался и опомнился, лишь когда вошел Пат. Лицо его было равнодушным и усталым, под глазами легли темные круги. Уголок его рта иногда чуть подергивался, и тогда он торопливо прикрывал его рукой.
Он подошел ко мне и сел рядом:
— Кто это тебя так отделал?
— Я плохо выгляжу?
— Ужасно.
Я усмехнулся. Два-три дня все тело у меня будет болеть, но все же я легко отделался.
— Они сцапали меня, но я сумел выкарабкаться. Пат прищурился и очень пристально посмотрел на меня.
— Неподалеку отсюда случилось небольшое происшествие. Уж не ты ли приложил к этому лапу?
— А какова официальная версия?
— Видимо, оставшийся в живых парень укокошил троих своих сообщников. Для него это конец.
— Так сказал коронер?
— Да. И я это подтвердил. Два эксперта утверждают то же самое. Правда, сам парень упирается. Он еще не совсем протрезвел и несет что-то об убийстве Берги Торн, в котором он участвовал. Но когда ему втолковали, что он натворил сейчас, он умолк и не говорит больше ни слова. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так боялся.
— Значит, так оно и останется?
— Никаких других версий нет. А ты что скажешь? Я затянулся и бросил окурок в пепельницу.
— Я, конечно, мог бы добавить к этому кое-какие детали, но они сейчас не важны. Когда-нибудь за кружкой пива я расскажу тебе эту интересную историю.
— Да, так будет лучше, — согласился Пат. — У меня уже в ушах звенит от телефонных разговоров. К нам пришла сестра Эвелло со счетом, и за вчерашний день мы проследили множество связей. Нити тянутся в такие злачные местечки, что тебе и не снилось. Во Флориде и Майами уже взяли кое-кого, и не только мелкую рыбешку.
— Назови имена, Пат.
— Кое-какие ты знаешь, кое-какие нет. Но это имена шестерок, а не тузов. Полиция Майами провела рейд и накрыла их местного босса и заимела кучу информации о каналах распространения наркотиков в Штатах. Теперь этим занялось ФБР, и далеко не впустую.
— А как насчет Билли Миста? — осведомился я.
— Ничего... Его не могут найти.
— А Лео Гармоди?
— Нам нечего ему предъявить.
— Эл Аффия мертв...
— Тебе что-нибудь известно об этом? — торопливо осведомился Пат.
— Он получил по заслугам.
— Кто-то здорово над ним позабавился.
Я кинул взгляд на Пата и закурил еще одну сигарету.
— А насколько продвинулось следствие?
— Отпечатков пальцев на бутылке не осталось.
— А каково твое мнение?
— Его темный бизнес процветал. Двоих предшественников Эла тоже убили. И если главарь умер, значит, кто-то же готов занять его место?
Дождь усилился. Теперь с неба доносились еще и раскаты грома. Пьяницы поднялись, с несчастным видом посмотрели в окно, надвинули поглубже шляпы и вышли в ночь.
Музыкант сунул футляр со скрипкой под пальто и тоже направился к двери. Но у него-то, по крайней мере, был шанс поймать такси.
— Ты видишь картину целиком, Пат? — спросил я.
— Да, но очень запутанную.
— Ты не совсем прав, дружище. Сонная поволока мгновенно исчезла из его глаз. Он поглядел на меня и заговорщицки ухмыльнулся:
— Выкладывай. Я пожал плечами:
— Ладно. С чего начать?
— Вы очень любите своего брата?
— Майк...
— Я задал вопрос.
— Но он же мой брат.
— Не родной.
— Это не имеет значения.
— Но он замешан в очень грязных делах. Он принимает в них непосредственное участие, моего деньги пахнут кровью и человеческими слезами, которые сопровождают все ужасные деяния мафии. Брат ваш — одно из звеньев в цепочке убийц и воров, однако вы любите его деньги. Как далеко простирается ваша любовь?
Она вздрогнула, словно я показал ей змею.
— Стойте, Майк, стойте!
— Вы можете принять его сторону либо мою, но никакой середины быть не может. И выбор за вами.
Внезапно лицо ее исказила судорожная гримаса, и ее рот не казался больше таким привлекательным. Она истерически всхлипнула, но сумела овладеть собой.
— Эл Аффия мертв. Но он только очередная, однако не последняя жертва... Так как же? Майкл медлила с ответом.
— Я с вами, Майк, — с усилием выговорила она наконец.
— Мне нужна информация о Берге Тори. Она опустила глаза.
— Ваш брат решил избавиться от нее. Почему?
— Он ненавидел эту девицу. Она была потаскушка, а он ненавидел потаскух.
— Она знала о его чувствах? Майкл покачала головой:
— Всем казалось, что он от нее без ума. Но когда мы оставались с ним наедине, он говорил о ней ужасные вещи.
— Как далеко он зашел?
Майкл как-то беспомощно посмотрела на меня.
— О, он содержал ее. Не понимаю, зачем он это делал.. Он ведь не любил ее. Девушка, которая ему нравилась, оставила его, потому что он все вечера проводил с Бергой. Карл страшно расстроился, когда та девушка ушла от него. Однажды ночью я слышала, как он в своем кабинете с кем-то поссорился из-за Берги. Он был тогда в таком бешенстве, что, выйдя из кабинета, напился, но после этого он уже никогда не встречался с Бергой. С ней он тоже ссорился.
— Вам известно, что Карла допрашивала комиссия Конгресса?
— Да. Но это, кажется, не беспокоило его, пока... пока он не услышал, что Берга собирается выступить против него.
— Но об этом нигде не сообщалось.
— У Карла есть друзья в Вашингтоне, — просто сказала Майкл.
— А он никогда не беспокоился об этом?
— Нет.
— Вернемся еще назад, моя радость. К предвоенным временам. Припомните, был ли тогда какой-то момент, когда Карл был очень встревожен?
Она нахмурилась и сжала руки:
— Откуда вы знаете? Да, был такой момент.
— Поговорим об этом, только не будем спешить. Подумайте хорошенько. Что он делал?
На ее лице отразился панический страх.
— Я... ничего... Он почти не бывал дома. Он тогда вообще не разговаривал со мной. Когда он был дома, то в основном разговаривал по телефону с другими городами. Я хорошо это помню, потому что однажды пришел счет на тысячу долларов только за один месяц.
На лбу моем выступил пот, и я с трудом заставлял себя дышать ровно.
— А вы не могли бы найти этот счет? Меня интересует перечень городов, который к нему прилагался.
— Я... могу... Карл хранит все в своем сейфе. И я однажды видела комбинацию цифр на внутренней стороне дверцы.
Я написал на бумажке домашний адрес Пата.
— Найдите счет, а когда найдете, отнесите его туда. Я протянул ей листок, и она положила его в сумочку, предварительно прочитав адрес несколько раз, чтобы получше запомнить.
Пат получит это и начнет действовать; и ребята в голубых костюмах тоже. У них есть люда, время и возможности. За день они сделают то, на что мне потребовался бы целый год усилий. Я затушил сигарету, поправил пояс и встал.
— Всю оставшуюся жизнь вы будете ненавидеть себя за то, что вы сейчас сделали. И меня тоже. Но я могу показать вам голодных, грязных ребятишек, оставшихся сиротами, и вдов, годами не старше вас. Я покажу вам фотографии изуродованных тел и фотографии всех тех, кто поплатился жизнью за то, что оказался в самолете в тот момент, когда они проводили один из своих занятных опытов. А теперь, быть может, благодаря вам кто-то из обреченных останется в живых.
Несколько секунд лицо ее было совершенно равнодушным. Казалось, она вообще потеряла способность чувствовать. Остались только мысли. Я читал их в ее глазах.
Она вспоминала прошлое, снова и снова возвращаясь к тому, о чем она все это время прекрасно знала, но во что, ради собственного спокойствия, отказывалась верить. Потом лицо ее ожило. Она чуть приподняла брови и откинула со лба волосы.
— Я не возненавижу вас, Майк. Себя — может быть. — Она помолчала еще немного и проговорила:
— Они когда-нибудь убьют меня. — Это не был вопрос. — Те, кто останется... Они узнают обо всем... и они убьют меня. Но есть одна вещь, о которой они помнят всегда, — и вы тоже не забывайте. Они вовсе не такие всемогущие, какими себя мнят. — Она улыбнулась бледной улыбкой. — Майк...
Я взял ее за руку.
— Поцелуй меня еще раз.
Влажный блеск ее губ. Наши уста сближались, и я видел дрожащий кончик ее язычка между рядами белоснежных зубов. Секунда — и он рванулся вперед, встретив мои губы прежде, чем уста наши соединились.
Я поддерживал ее голову руками, и она сладко постанывала, впиваясь пальцами в ткань моего пиджака. Когда я выпустил ее, она вся дрожала и огненная страсть ее губ пылала теперь в ее глазах.
— Иди, Майк, — прошептала она.
И я ушел. Снова хлестал дождь. Я растворился в темноте и стал частью ночи, сырой и тревожной ночи, частью жизни этого огромного города. И вновь я отчетливо слышал, как он смеется надо мной, смеется низким, рокочущим смехом.
Я шагал по улицам города, а перед моими глазами вставал образ страшной организации, чьи щупальца протянулись по всему свету. Эта организация пожирала деньги, и сейчас одно из ее чудовищных щупалец хотело есть. Два миллиона, посланные ему на прокорм, не дошли. Точнее, дошли, но совсем в иное место и до сих пор находятся там. За это время цена их возросла вдвое, и тем сильнее те, кому они предназначались, хотят их получить. Этому чудовищу надо насытиться, чтобы выжить. Оно дерется за добычу со всей яростью голодного зверя.
Вероятно, все началось с Берги Торн. Она больше уже не представлялась мне фигурой в свете фар. Она была молодой, высокой девушкой-викингом, с глазами, которые могут свести с ума любого мужчину. Блондинкой, тело которой таило в себе что-то необычайное, обещало многое и не разочаровывало. Она возвращалась домой из Италии и в долгие, скучные часы на пароходе встретила человека-который не отверг ее дары. В нем не было ничего примечательного. Мелкий бизнесмен с заурядной внешностью. Человек, который по роду своих занятий вполне мог несколько раз в год плавать в Европу. Этот человек по имени Николае Раймонд был одним из звеньев цепочки. Он доставлял жизненно необходимую пищу тому самому чудовищу.
Но он совершил ошибку, из-за которой многие погибли, а чудовище теперь умирает от голода. Он любил женщин, а Берга была редкостной женщиной. Он безумно влюбился в нее и решил больше не выполнять ничьих заданий, а работать только на себя. На себя и на Бергу... Два миллиона баксов без всякого налога!
Он припрятал то, что вез? Возможно, они долго его искали, а быть может, медлили, боясь, что тайна умрет вместе с ним. Как бы то ни было, теперь Николае Раймонд мертв. Потом они решили, что секретом владеет Берга Торн. И она умерла... Тогда они подумали обо мне.
И тогда я вспомнил еще кое о чем. Ужас, страх... он то и дело мелькал на ее лице, а потом она внезапно успокоилась...
Ну вот, теперь и мелкие детали вставали на свои места. Я резко остановился и шагнул к краю тротуара, останавливая такси. Водитель едва успел затормозить, как я уже распахнул дверцу и назвал ему адрес.
Я поехал в свой офис. Выйдя из лифта, я достал ключи и открыл дверь. Приемная была пуста, пишущая машинка накрыта чехлом, на столе Вельды тремя кучками лежала разобранная почта. Я просмотрел ее дважды, но не нашел того, что искал.
Потом я занялся грудой писем, которые были подсунуты под дверь, но и среди них нужного мне не оказалось. Проклиная все на свете, я вернулся к столу и тут заметил лист бумаги с подколотым к нему конвертом, прижатые пресс-папье. Я перевернул лист — это был бланк крупной компании по производству бензина. Весь текст состоял из одной фразы: “Путь к сердцу мужчины...” и двух букв: “Б.Т.”.
Вельда сразу догадалась бы, что это такое, но она этого не видела. Вероятно, Берга написала это на бензозаправочной станции. Адрес она прочла на регистрационном талоне, укрепленном на стекле моей машины, но это был старый адрес. Новый был на другой стороне. Я смотрел на листок и вспоминал ее лицо. Я знал, о чем она думала, когда писала это. Я стал комкать бумагу и не услышал, как открылась дверь кабинета.
— Полагаю, вы сможете извлечь из этого что-нибудь. У нас не получилось, — произнес мужской голос.
И я не оглядываясь знал, что в руке у него пистолет. И что он не один. Но это было не важно. Главное — я узнал его голос, который я не забуду никогда. Последний раз он звучал, когда я был почти покойником. И прежде, чем он прозвучал вновь, в моем сердце вспыхнула дикая ненависть. Я резко повернулся и в исступлении бросился на него. Над моей головой просвистели две пули. В следующий миг я нащупал пальцами его глаза и надавил на них. Он заорал так дико и хрипело, что казалось, его легкие вот-вот лопнут. Рукоять пистолета впечаталась со всей силой мне в ухо, но даже это не остановило меня. Я еще сумел отследить, как тело его безжизненно обмякло, и успел вовремя двинуть в живот второго парня, налетевшего на меня. Его отчаянный вскрик превратился в тихое шипение, и это было последнее, что я ясно слышал. Откуда-то из-за сгущающейся тьмы до меня еще долетели резкие, деловые голоса и отчаянная ругань. Потом завеса упала и я отключился.
Единственное окно в этой комнате располагалось под самым потолком. Руки мои и ноги были крепко-накрепко привязаны к кровати, на которой я лежал, и при любой попытке пошевелиться веревки врезались в тело, причиняя невероятную боль. Во рту ощущался привкус крови, и к горлу то и дело подкатывала тошнота. Я старался дышать как можно глубже, чтобы справиться с нею, и спустя какое-то время это помогло. Я попробовал приподнять голову и понял, что мои волосы тоже прикручены к кровати. Часть их вроде бы освободилась, но я решил оставить решение этого вопроса до лучших времен. Комната была пуста, и в ней пахло пылью и запустением. В углу я заметил одинокий стул, а в стене, рядом с кроватью, находилась дверь. Я попытался шевельнуться, но почувствовал сильную, боль. Прислушавшись, я различил только стук дождя по стеклу. Интересно, сколько времени я тут валяюсь? Дождь еще шел. Я прислушался еще внимательнее и понял, сколько я пробыл здесь. Мои часы остановились. Но циферблат светился — значит, они не разбиты. Они просто остановились, потому что кончился завод. Значит, прошло не меньше суток. Я вновь попытался освободиться и понял, что у меня ничего не выйдет. Как я проклинал себя за то, что так по-дурацки хорохорился и не брал с собой оружия. Будь у меня пистолет, они бы меня не сцапали. И как я мог позволить Вельде сделать то, что она задумала? Почему я не посоветовался с Патом? Герой-одиночка, черт побери! Сам во всем виноват. Связался со спрутом, прекрасно зная, что он из себя представляет и как он действует. И еще имел наглость поучать всех вокруг, а сам вел себя как глупый щенок. Неожиданно послышались чьи-то шаги, и в комнату вошли двое.
— Он очнулся, как ты думаешь? — спросил один из них.
— Да, похоже на то.
Они приблизились к кровати и встали возле меня. В руках у них были дубинки.
— Крутой парень. Да... с тобой непросто справиться. Знаешь, что ты сделал? Ты выдавил глаза Фореману. Он теперь валяется в морге в Джерси. И еще ты покалечил Дюка, негодяй.
— Катись к черту! — пробормотал я.
— Ладно, повыпендривайся пока. Ты еще поползаешь перед нами на коленях, — усмехнулся второй незнакомец. — Скоро сюда прибудет босс. Он хочет задать тебе несколько вопросов, на которые ты должен ответить. Мы постараемся помочь тебе в этом... Не бойся, мы тебя легонько... потихонечку, чтобы не сдох до времени...
Дубинка медленно поднималась. Я не мог отвести от нее взгляд. Потом она резко рванулась вниз и впечаталась мне под ребра. Они старались вдвоем, эти два садиста, обрабатывая меня по кусочкам, фут за футом. Потом один из них просчитался и вместо шеи угодил мне по голове. Благодатная чернота окутала меня, и я перестал чувствовать боль.
Но та же боль, давшая мне забвение, вернула меня к жизни. Все мое тело превратилось в комок спутанных нервов, и я хватал ртом воздух, мечтая умереть, но твердо зная, что пока не имею на это права. Тело не может долго выдерживать такую пытку. Скоро я перестал вообще что-либо чувствовать. Я понимал, что это плохо, очень плохо, но сейчас это временное облегчение было как поцелуй любимой, придавший мне сил.
Я стал думать. Должен быть какой-то выход, и мне надо найти его. Я видел спинку кровати и чувствовал веревки, которыми мои руки и ноги были привязаны к стальной раме. Разборная кровать с тяжелым пружинным матрасом... Вот оно! Это потребовало времени и оказалось занятием довольно шумным, зато кровь вновь побежала по моим жилам. Я перевернул кровать на ребро, потом перекатился по полу, и она встала наклонно. Матрас сполз набок, я дернулся, и ноги мои перестали ощущать под собой пружины. Еще усилие — и веревки, связывавшие мои руки, тоже ослабли. Дальше дело пошло проще. Веревки были влажными от крови, но мне вскоре удалось освободить одну руку. Все остальное заняло несколько минут. Я поднялся. Каждая клеточка моего тела болела, а сердце готово было выскочить из груди. Но я не позволил себе слишком долго наслаждаться своей победой. Теперь я точно знал, что делать дальше. Я поставил кровать на место, поправив матрас, и лег в прежней позе, набросив на ноги и одну руку бесполезные теперь веревки.
Теперь я мог немного расслабиться. Силы возвращались ко мне с каждой секундой. Я лежал, прикрыв глаза, и думал о Берге, Раймонде и о парне, толкнувшем его под колеса грузовика. Если бы полицейские тогда провели медицинскую экспертизу, они наверняка обнаружили бы в крови Раймонда изрядную дозу наркотика.
Теперь я стал больше понимать и в истории Берги. Да, здесь им пришлось потрудиться, ведь речь шла о двух миллионах.
Сперва они решили запугать Бергу, а потом попытались ее обмануть. Карл Эвелло притворился, что безумно влюблен в нее, и проводил с ней все свободное время в надежде, что она проболтается.
Я попытался представить себе ход мыслей маленького, невзрачного человечка, решившего обмануть мафию.
Да, Раймонд все отлично продумал. Но однажды он поделился своей тайной с Бергой, вернее, она сумела выведать ее у него, и мафия об этом узнала. Берга наняла себе телохранителя, но ей это не помогло. Однако они не спешили расправиться с ней. Берга жила в постоянном страхе, и, когда ФБР стало подкапываться под Эвелло, она увидела в этом проблеск надежды. Берга рассчитывала, что, если Эвелло угодит за решетку, охотиться за ней будет некому. Но она просчиталась.
Открыв глаза, я стал смотреть в потолок. Еще парочка деталей не вписывалась в общую картину. Я попытался найти им место, но в это время за дверью раздались голоса.
Они даже не старались говорить тихо. Двое радостно обсуждали тот момент, когда им разрешат поразвлечься со мной как следует, третий заявил, что об этом думать пока рано. Этот мягкий голос был мне знаком.
— Подождите здесь, я сам им займусь, — произнес он.
— Может, нам тоже войти, босс? Вдруг вы захотите сделать его покладистей.
— Не надо. Я позову вас, если будет необходимо.
— О'кей, босс.
Скрипнул стул, потом дверь открылась. Я увидел двоих парней, сидящих за столом, а потом вошел он. Он был одет в черное и держал в руке горящую спичку. В комнате не было света, но он зажег свечу, стоявшую в бутылке на стуле. Водрузив ее рядом со мной на полу, он придвинул к кровати стул, сел и закурил.
— Хэлло, Карл! — попытался улыбнуться я.
— Как всегда, беспечный Майк Хаммер! Надеюсь, мои ребята хорошо поработали? О, они могут еще лучше, если их попросить.
— Да, они мастера своего дела. — Я повернул к нему голову. — Так, значит, это ты босс?
— Пока нет. — Улыбка его стала жестче, а глаза злобно блеснули. — Но возможно, стану им завтра. Пока я — местный босс, но это только пока.
— Ты вошь!
Эти слова явно его задели, но он только расхохотался.
— Ты неплохо поработал на нас, Хаммер. Я слышал, ты нашел то, что мы ищем. Я промолчал.
— Ты хотел поторговаться. Где они?
— Сначала отпусти ее.
— Речь не о ней. Как ни смешно, я даже не знаю, где она. Это не мое ведомство.
Мне стоило огромного труда лежать и не шевелиться. Все мои жилы напряглись и руки сжимались в кулаки.
— Я предлагаю тебе выкупить свою жизнь. Или ты мне все расскажешь, или я выйду и позову ребят. Может, ты жаждешь потолковать сначала с ними?
— Иди к черту.
Он чуть склонился надо мной и зловеще предупредил:
— Один из моих мальчиков непревзойденный мастер в обращении с ножичком. Он обожает нарезать полоски из кожи. Может, ты помнишь, что он проделал с Бергой Тори? — От его отвратительной ухмылки меня чуть не стошнило. — С тобой мы поработаем круче.
Он выразительными жестами показал, как режет меня на куски.
Я пробормотал что-то нечленораздельное. Карл ничего не понял и склонился надо мной еще ниже.
— Что, что? — переспросил он. , "
Это были его последние слова, потому что в следующий миг я сжал его глотку так, что глаза его стали вылезать из орбит и он не смог даже пикнуть. Он судорожно вцепился в мои запястья, но силенок у него хватило лишь на несколько секунд. Язык его вывалился изо рта, а из горла доносились хлюпающие звуки, которые вскоре перешли в слабый хрип. Я аккуратно связал его и положил на свое место.
Подойдя к двери, я произнес, стараясь подделаться под Карла:
— Он все рассказал. Можете его забрать...
Раздались чьи-то шаги. В помещение вошел парень и, не глядя на меня, шагнул к кровати. В его руке мелькнул нож, послышался звук взрезаемой плоти. Тело Карла извивалось и дергалось. Да, этот парень действительно был мастер своего дела, и ему следовало работать мясником.
Затем он повернулся в мою сторону и только сейчас понял, как жестоко он ошибся, но раскаяться ему уже не пришлось. Я со всей силы развернул его шею, и хруст позвонков констатировал, что на свете стало одним подонком меньше.
Дела шли все круче.
Я вылетел из комнаты с криком и кинулся к парню у стола. Он растерялся на секунду, и именно этого мгновения ему не хватило на то, чтобы выхватить пистолет. Я налетел на него и повалил его на стул. Пистолет покатился по полу, и в тот же миг мой кулак снес парню челюсть. Он уже не пытался добраться до пистолета, а замер, закрыв лицо руками. Но я хотел, чтобы он видел все, что я делаю. И он видел это вплоть до того мгновения, когда пуля пробила ему голову. Вид крови остудил мое сердце. Я затащил тело в комнату, положил его рядом с телом того негодяя с ножом и ушел.
Выбравшись на улицу, я остановился под дождем и подставил ему лицо. С наслаждением вдыхая свежий воздух, я успокаивался и возвращался к жизни. Потом я стал смеяться. Пьяный парень, тупо сидевший у двери в десяти футах от меня, поднял голову и, кажется, даже немного протрезвел. Возможно, он заглянул мне в лицо и понял, что крылось за этим смехом. Во всяком случае, глаза его стали не такими стеклянными, он с трудом поднялся и, пошатываясь, скрылся в дверях, испуганно оглянувшись на меня.
Я знал, где нахожусь. Тот, кто хоть раз побывал на Второй авеню, никогда этого не забудет. Дом, откуда я вышел, был старым, обшарпанным и грязным. В одном из окон красовалась табличка: “Сдается внаем”. Забегаловка на углу уже закрывалась, и человеческое отребье, обитающее в этих местах, неохотно расползалось оттуда, растворяясь в тумане. Я шел не торопясь, почти неотличимый от них. Еще один бесприютный бродяга, ищущий себе пристанища. Добравшись до телефонной будки, я набрал номер полиции.
— Советую вам прислать наряд полиции в старый сарай в районе Второй авеню.
Все-таки они действуют на редкость быстро. Не прошло и пяти минут, как я услышал сквозь шум дождя вой сирены, и мимо меня промчалась патрульная машина. Что ж, им там будет на что посмотреть. Я достал бумажник и изучил его содержимое. Все было на месте, кроме денег. Но именно деньги требовались мне сейчас больше всего. Чуть дальше по улице светились окна какой-то забегаловки. Я вошел и остановился у двери. Двое пьяниц дремали у стойки, и еще один парень развлекался игрой на тромбоне.
Мне ничего не оставалось делать, как подойти к стойке и положить на нее свои часы.
— Мне нужна монетка позвонить. Можете взять мои часы.
— За монетку? Что за глупости, парень? Хочешь кофе?
— Нет, спасибо. Мне надо позвонить.
Бармен осмотрел меня с головы д6 ног, тихо охнул и, порывшись в кармане, протянул мне монетку вместе с часами.
— Возьми. Я знаю, как оно бывает.
Пата дома не оказалось. Я позвонил к нему на работу, но и там его не было. Дежурный поинтересовался, что ему передать.
— Время не ждет, парень, и, если я не свяжусь с ним сейчас, он потеряет важный след.
Несколько секунд в трубке раздавался только треск — видимо, дежурный с кем-то советовался. Потом я снова услышал его голос:
— Мы попробуем связаться с капитаном по рации. Вы можете дать мне номер вашего телефона?
Я назвал ему номер и сказал, что буду ждать. Бармен внимательно наблюдал за мной. На стойке возле него дымилась чашка кофе, рядом лежала пачка сигарет. Когда я закончил разговор, он дружески кивнул мне и жестом указал на них. Лучшего трудно было и пожелать. После кофе колени мои перестали дрожать и я практически пришел в норму. Я сидел и курил, иногда поглядывая в окно. Открылась дверь, и в бар ворвалась струя холодного воздуха. Вошел еще один музыкант со скрипкой в футляре, устало сел и заказал кофе. Откуда-то с улицы донесся вой полицейской сирены. Я вновь задумался и опомнился, лишь когда вошел Пат. Лицо его было равнодушным и усталым, под глазами легли темные круги. Уголок его рта иногда чуть подергивался, и тогда он торопливо прикрывал его рукой.
Он подошел ко мне и сел рядом:
— Кто это тебя так отделал?
— Я плохо выгляжу?
— Ужасно.
Я усмехнулся. Два-три дня все тело у меня будет болеть, но все же я легко отделался.
— Они сцапали меня, но я сумел выкарабкаться. Пат прищурился и очень пристально посмотрел на меня.
— Неподалеку отсюда случилось небольшое происшествие. Уж не ты ли приложил к этому лапу?
— А какова официальная версия?
— Видимо, оставшийся в живых парень укокошил троих своих сообщников. Для него это конец.
— Так сказал коронер?
— Да. И я это подтвердил. Два эксперта утверждают то же самое. Правда, сам парень упирается. Он еще не совсем протрезвел и несет что-то об убийстве Берги Торн, в котором он участвовал. Но когда ему втолковали, что он натворил сейчас, он умолк и не говорит больше ни слова. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так боялся.
— Значит, так оно и останется?
— Никаких других версий нет. А ты что скажешь? Я затянулся и бросил окурок в пепельницу.
— Я, конечно, мог бы добавить к этому кое-какие детали, но они сейчас не важны. Когда-нибудь за кружкой пива я расскажу тебе эту интересную историю.
— Да, так будет лучше, — согласился Пат. — У меня уже в ушах звенит от телефонных разговоров. К нам пришла сестра Эвелло со счетом, и за вчерашний день мы проследили множество связей. Нити тянутся в такие злачные местечки, что тебе и не снилось. Во Флориде и Майами уже взяли кое-кого, и не только мелкую рыбешку.
— Назови имена, Пат.
— Кое-какие ты знаешь, кое-какие нет. Но это имена шестерок, а не тузов. Полиция Майами провела рейд и накрыла их местного босса и заимела кучу информации о каналах распространения наркотиков в Штатах. Теперь этим занялось ФБР, и далеко не впустую.
— А как насчет Билли Миста? — осведомился я.
— Ничего... Его не могут найти.
— А Лео Гармоди?
— Нам нечего ему предъявить.
— Эл Аффия мертв...
— Тебе что-нибудь известно об этом? — торопливо осведомился Пат.
— Он получил по заслугам.
— Кто-то здорово над ним позабавился.
Я кинул взгляд на Пата и закурил еще одну сигарету.
— А насколько продвинулось следствие?
— Отпечатков пальцев на бутылке не осталось.
— А каково твое мнение?
— Его темный бизнес процветал. Двоих предшественников Эла тоже убили. И если главарь умер, значит, кто-то же готов занять его место?
Дождь усилился. Теперь с неба доносились еще и раскаты грома. Пьяницы поднялись, с несчастным видом посмотрели в окно, надвинули поглубже шляпы и вышли в ночь.
Музыкант сунул футляр со скрипкой под пальто и тоже направился к двери. Но у него-то, по крайней мере, был шанс поймать такси.
— Ты видишь картину целиком, Пат? — спросил я.
— Да, но очень запутанную.
— Ты не совсем прав, дружище. Сонная поволока мгновенно исчезла из его глаз. Он поглядел на меня и заговорщицки ухмыльнулся:
— Выкладывай. Я пожал плечами:
— Ладно. С чего начать?