Страница:
— У тебя на этой штуке пушка марки «К-14».
— Ага.
— Для чего? Так ты можешь погубить себя, если станешь...
— Я всегда соблюдаю осторожность, дружище, и даже при посадке пристегиваю ремни. Кроме того, может, я просто хочу кого-нибудь пристрелить?
— О, — усмехнулся он, — ностальгия.
— Таких, как мы, осталось не так уж и много, — сказал я и тут же, вспомнив, что именно это написал в своей записке Такк, попытался опять перетасовать в памяти имена Вердо и Кристи. Чтобы я сообразил, кто это, мне нужна хоть какая-то зацепка. Но события двадцатилетней давности я не мог представить отчетливо. Может быть, Такк тоже страдал ностальгией?
Путь, по которому я шел, без труда позволял расширять круг моих знакомых.
Всего лишь один звонок Слиму Апгейту в Нью-Йорк свел меня с главным человеком в мало кому известном отделе компании «Селада», которого звали Джордж Клинтон и который, получив разрешение от Апгейта, был рад рассказать мне о Такере Стэйси. Коротко он поведал мне, что Такк был махинатором сравнительно небольшого масштаба. Довольный тем, что имел на территории Селады, он решил не оставлять теплого места.
Клинтон намекнул, что у Такка были кое-какие интересы вне компании, но сделал предположение, будто они лежали в диапазоне между обычной мужской привязанностью к женскому полу и азартными играми, и не находил, что тот вел разгульный образ жизни.
Когда я упомянул о полицейских, Клинтон вздрогнул, однако, услышав имя Дела Рида, прищурился, после чего снял трубку и дважды куда-то позвонил. Положив трубку на рычаг, он достал сигару, затянулся и стал рассказывать мне о том, что Дел Рид занимал определенную должность и вел расследования, связанные с организацией новой структуры на Кубе и антикастровской группировкой, которая активизировала свою деятельность на Майами.
— Какое же место отводится Такку в этом деле?
— Могу только догадываться, — прокомментировал Клинтон.
— Тогда догадайся.
— У него были самолеты, летное поле. Дальше ты сам думай.
— Контрабанда?
Клинтон с неопределенным жестом ответил:
— Нет, здесь нет логики.
Я продолжал:
— Он не мог, находясь на Кубе, начать действовать там. Кроме того, они там собирались в группы и обычно переправлялись морем.
— На больших кораблях?
— Разве здесь есть большие корабли?
Клинтон разглядывал свою сигару:
— Да, есть, я бы так сказал. — Он взглянул на меня. — Есть группа, которая прячется в горах, так же как в свое время и группа Кастро.
— Не хитри, дружище. Оппозиция Кастро представляла собой армию плохо обученных, недовольных режимом людей, которые только и хотели, чтобы Батиста ушел. Кастро подчинил себе всех и вместе с русскими и японскими коммунистами действовал на высшем военном и политическом уровне. Что бы ни сделала оппозиция, ее тут же раздавили бы, как клопа. Здесь же совсем другое дело. Группировка, орудующая в горах, — всего лишь малочисленные отряды патриотов, которые едва могут держаться на ногах. Любая реальная угроза Кастро может исходить только отсюда, из Штатов.
— Возможно.
— Да?
— Черт их разберет, этих коммунистов, не знаешь, что они выкинут в следующий раз, — пожал он плечами. — Хорошо. Если тебе понадобится какая-либо помощь, дай мне знать.
— Ладно.
— Тебе, наверное, хотелось бы, чтобы я избавил тебя от хлопот с местными властями?
— Было бы очень хорошо, приятель.
Клинтон снова сделал неопределенный жест.
— Хотя я являюсь солидным вкладчиком в определенные фонды компании, взамен могу получить малую сумму.
— Пусть эти деньги полежат, пока не будут очень нужны.
— Как тебе угодно, — сказал он.
Но прежде чем лечь, я, непривычно для самого себя, прослушал прогноз погоды. Сообщалось, что неподалеку от Майами тропический ветер усиливался и ожидавшемуся урагану уже дали название «Ингрид». Его мощи оказалось достаточно, чтобы помешать работе транспорта, хотя небо было чистым, и скорость западного ветра достигала пяти узлов.
Некоторое время я лежал на спине, заложив руки под голову, и думал о том, чем же все-таки занимался Такк. Смешной парень этот Такк. Чем больше я вспоминал о нем, тем смешнее его представлял. Дьявол, но ведь трудно понять, почему в этом далеком от сантиментов мире нечто заставило его завещать мне все! Крупные дельцы чужды эмоциям. Я знал очень много таких дельцов.
Если бы я мог мгновенно найти выход из создавшейся ситуации; но я ведь не был способен на подобное. Все, что я мог, — увидеть причину. Я посмеялся немного, думая о Деле Риде и о большом полицейском, лейтенанте Траски. Если бы они хотели узнать прошлое, им следовало бы поговорить со мной. Черт побери, я бы представил старину Такка классным парнем. По крайней мере, у Такка были принципы. Но меня конечно же не беспокоили.
Мне нужно было разыскать Вердо и Кристи, где бы они ни находились. Возможно, они появились в результате перестановок в пересыльном пункте пополнений в 1945 году. Такк всегда делал из молодежи настоящих людей. А я? Я же сперва остерегался сам себя и не обращал внимания на геройские поступки. Сантименты? Нет, где-то тут скрывалась другая причина.
Как бы то ни было, у меня на кону полмиллиона баксов и никаких сантиментов. Казалось, все так просто. Один крупный выигрыш, и катитесь ко всем чертям. Нет, скорее бы все это кончилось, я бы тогда в один прекрасный день сел в свой только что отремонтированный «мустанг», включил форсаж и сказал бы: «Спасибо тебе, Такк, и прощай. Большущее тебе спасибо».
С такими мыслями я и уснул. А когда открыл глаза, увидел женщину, освещенную лунным светом. В руке она сжимала пистолет; ствол был направлен прямо мне в голову. Не какой-нибудь там дамский пистолетик, а настоящий пистолет 38-го калибра[1], с четырехдюймовым стволом, которым обычно пользуются полицейские. В сумрачном бледно-желтом свете я отчетливо видел тусклый блеск металла.
Она была ниже среднего роста и настолько женственна, что ни широкие брюки, ни бесформенный свитер не портили ее хрупкую фигурку. Смолистые черные волосы оттеняли ее лицо. Ни один любитель позагорать в жизни не сможет добиться столь превосходного загара — даже при луне это было очевидно. Вообще-то, идиотская затея рассуждать о чем-то подобном, когда на тебя смотрит дуло пистолета. Перехватив мой взгляд, она быстро произнесла:
— Не двигаться, сеньор.
— Могу я хоть простыней прикрыться?
— Не беспокойтесь. Я и раньше видела голых мужчин.
— Перед их смертью? — уточнил я и обмотался простыней.
— Вы почти мертвец, мистер Фэллон, не двигайтесь.
Я мог видеть выражение ее лица. Она не шутила. Я устроился поудобнее и положил руки на затылок. Никогда не доверяйте женщине с оружием. Хуже всего, если она его применит; а эта, кажется, готова выстрелить.
— Ты шутишь, детка?
— Нет, мистер Фэллон. — В ее голосе слышался мягкий испанский акцент.
— Могу я знать, кто ты? Не доводилось ли нам встречаться?
— Не утруждайте себя. По паспорту меня зовут Шарон Ортес, хотя у меня есть и второе имя, по которому меня знают лучше.
Я попытался догадаться:
— Кубинка?
Она ответила без промедления:
— Мой отец был испанцем, а мама родом из Ирландии. Мы жили на Кубе.
Она улыбнулась и обнажила прекрасные белые зубы, однако радости в этой улыбке почти не замечалось.
— Все же, сеньор, я кубинка.
— А что же ты хочешь сделать со мной?
— Именно сейчас я и должна решить, что для вас лучше: быть мертвым или остаться живым.
— Отлично. Ну и как ты себе это представляешь?
Она крепко сжала рукоятку своего тридцать восьмого. Я пока не мог сообразить, как забрать у нее эту игрушку.
— Не делайте глупостей, мистер Фэллон. Это не шутка.
— Вижу. Я повидал много всякого оружия.
— Да, я догадываюсь.
— В таком случае или стреляй, или скажи, черт побери, чего ты хочешь?
Она продолжала смотреть мне прямо в глаза.
— Вы бы предпочли остаться живым?
— Спрашиваешь!
— Тогда вы должны повиноваться. Вы не должны ни с кем видеться и даже разговаривать. Вы позволите нам — еще одному человеку и мне — осмотреть все личные вещи сеньора Такера Стэйси и это помещение. После чего мы оставим вас в живых.
— Спасибо. А теперь скажи мне, чего тебе надо.
— Вам не нужно этого знать.
— Прости, крошка, — вымолвил я.
Она собиралась это сделать. Будь я проклят, если это не так. Ведь она взвела спусковой механизм, чтобы произвести только один выстрел, и шагнула к кровати, чтобы наверняка поразить цель. Так всегда бывает, когда девушку посылают выполнять мужскую работу. Если ты собираешься застрелить кого-нибудь, ты делаешь это сразу, с того места, где стоишь. Ты не тратишь время, устанавливая спуск на автоматическом пистолете в положение для одиночного выстрела. И даже не делаешь шага в сторону цели, где лежит в постели человек, который готов в любую секунду ногой выбить оружие из твоей руки, а другой ногой тут же заехать тебе в лицо. Не требуется много времени, чтобы поставить на место грубую девчонку. Просто хватаешь за воротник и рвешь одежду сзади, тогда всякая защита обречена.
Я схватил ее чуть ниже талии и одним мощным рывком стащил с нее брюки, обнажив белье розового цвета — и через какое-то мгновение рычащий и беснующийся зверь превратился в рыдающую, испуганную женщину.
Она была прекрасна. Удивительно прекрасное животное с черными волосами, смуглой кожей и большими круглыми глазами, наполненными страхом не столько оттого, что с ней произошло, сколько от ошибки, которую она совершила.
— Крошка, с медом ты бы поймала больше мух, чем с уксусом, — сказал я ей.
Она осознала, что она женщина, и поняла, как ей действовать дальше.
— Сейчас не время, крошка.
Я схватил ее за руку, стащил с кровати и поволок к двери. Выпихнул ее из комнаты. И уже снаружи услышал вопль: она поняла, что осталась безо всякой одежды.
Я посмеялся, закрыл дверь на замок и вошел в комнату. Найдя пистолет, я сунул его в карман брюк, висевших на спинке стула, и сел на край кровати. Должно быть, она вернется. Конечно же такие вещи случаются только с теми девушками, которые приходят с пистолетом в руках.
Через открытое окно ворвался ветер, и я грудью ощутил его освежающее дуновение.
Потом натянул на себя простыню и заснул с приятной мыслью о Шарон Ортес.
Чертовски странно!
Как же они похожи, Лоис и Шарон!
Не раз мне приходилось вышвыривать таких.
Глава 4
— Ага.
— Для чего? Так ты можешь погубить себя, если станешь...
— Я всегда соблюдаю осторожность, дружище, и даже при посадке пристегиваю ремни. Кроме того, может, я просто хочу кого-нибудь пристрелить?
— О, — усмехнулся он, — ностальгия.
— Таких, как мы, осталось не так уж и много, — сказал я и тут же, вспомнив, что именно это написал в своей записке Такк, попытался опять перетасовать в памяти имена Вердо и Кристи. Чтобы я сообразил, кто это, мне нужна хоть какая-то зацепка. Но события двадцатилетней давности я не мог представить отчетливо. Может быть, Такк тоже страдал ностальгией?
Путь, по которому я шел, без труда позволял расширять круг моих знакомых.
Всего лишь один звонок Слиму Апгейту в Нью-Йорк свел меня с главным человеком в мало кому известном отделе компании «Селада», которого звали Джордж Клинтон и который, получив разрешение от Апгейта, был рад рассказать мне о Такере Стэйси. Коротко он поведал мне, что Такк был махинатором сравнительно небольшого масштаба. Довольный тем, что имел на территории Селады, он решил не оставлять теплого места.
Клинтон намекнул, что у Такка были кое-какие интересы вне компании, но сделал предположение, будто они лежали в диапазоне между обычной мужской привязанностью к женскому полу и азартными играми, и не находил, что тот вел разгульный образ жизни.
Когда я упомянул о полицейских, Клинтон вздрогнул, однако, услышав имя Дела Рида, прищурился, после чего снял трубку и дважды куда-то позвонил. Положив трубку на рычаг, он достал сигару, затянулся и стал рассказывать мне о том, что Дел Рид занимал определенную должность и вел расследования, связанные с организацией новой структуры на Кубе и антикастровской группировкой, которая активизировала свою деятельность на Майами.
— Какое же место отводится Такку в этом деле?
— Могу только догадываться, — прокомментировал Клинтон.
— Тогда догадайся.
— У него были самолеты, летное поле. Дальше ты сам думай.
— Контрабанда?
Клинтон с неопределенным жестом ответил:
— Нет, здесь нет логики.
Я продолжал:
— Он не мог, находясь на Кубе, начать действовать там. Кроме того, они там собирались в группы и обычно переправлялись морем.
— На больших кораблях?
— Разве здесь есть большие корабли?
Клинтон разглядывал свою сигару:
— Да, есть, я бы так сказал. — Он взглянул на меня. — Есть группа, которая прячется в горах, так же как в свое время и группа Кастро.
— Не хитри, дружище. Оппозиция Кастро представляла собой армию плохо обученных, недовольных режимом людей, которые только и хотели, чтобы Батиста ушел. Кастро подчинил себе всех и вместе с русскими и японскими коммунистами действовал на высшем военном и политическом уровне. Что бы ни сделала оппозиция, ее тут же раздавили бы, как клопа. Здесь же совсем другое дело. Группировка, орудующая в горах, — всего лишь малочисленные отряды патриотов, которые едва могут держаться на ногах. Любая реальная угроза Кастро может исходить только отсюда, из Штатов.
— Возможно.
— Да?
— Черт их разберет, этих коммунистов, не знаешь, что они выкинут в следующий раз, — пожал он плечами. — Хорошо. Если тебе понадобится какая-либо помощь, дай мне знать.
— Ладно.
— Тебе, наверное, хотелось бы, чтобы я избавил тебя от хлопот с местными властями?
— Было бы очень хорошо, приятель.
Клинтон снова сделал неопределенный жест.
— Хотя я являюсь солидным вкладчиком в определенные фонды компании, взамен могу получить малую сумму.
— Пусть эти деньги полежат, пока не будут очень нужны.
— Как тебе угодно, — сказал он.
* * *
Рабочие Чарли Трауба уже вовсю трудились и почти разобрали на части мой «мустанг». Немного посмотрев на это, я направился обратно, туда, где располагался мотель. В номере Такка я разделся, принял душ и залез в постель.Но прежде чем лечь, я, непривычно для самого себя, прослушал прогноз погоды. Сообщалось, что неподалеку от Майами тропический ветер усиливался и ожидавшемуся урагану уже дали название «Ингрид». Его мощи оказалось достаточно, чтобы помешать работе транспорта, хотя небо было чистым, и скорость западного ветра достигала пяти узлов.
Некоторое время я лежал на спине, заложив руки под голову, и думал о том, чем же все-таки занимался Такк. Смешной парень этот Такк. Чем больше я вспоминал о нем, тем смешнее его представлял. Дьявол, но ведь трудно понять, почему в этом далеком от сантиментов мире нечто заставило его завещать мне все! Крупные дельцы чужды эмоциям. Я знал очень много таких дельцов.
Если бы я мог мгновенно найти выход из создавшейся ситуации; но я ведь не был способен на подобное. Все, что я мог, — увидеть причину. Я посмеялся немного, думая о Деле Риде и о большом полицейском, лейтенанте Траски. Если бы они хотели узнать прошлое, им следовало бы поговорить со мной. Черт побери, я бы представил старину Такка классным парнем. По крайней мере, у Такка были принципы. Но меня конечно же не беспокоили.
Мне нужно было разыскать Вердо и Кристи, где бы они ни находились. Возможно, они появились в результате перестановок в пересыльном пункте пополнений в 1945 году. Такк всегда делал из молодежи настоящих людей. А я? Я же сперва остерегался сам себя и не обращал внимания на геройские поступки. Сантименты? Нет, где-то тут скрывалась другая причина.
Как бы то ни было, у меня на кону полмиллиона баксов и никаких сантиментов. Казалось, все так просто. Один крупный выигрыш, и катитесь ко всем чертям. Нет, скорее бы все это кончилось, я бы тогда в один прекрасный день сел в свой только что отремонтированный «мустанг», включил форсаж и сказал бы: «Спасибо тебе, Такк, и прощай. Большущее тебе спасибо».
С такими мыслями я и уснул. А когда открыл глаза, увидел женщину, освещенную лунным светом. В руке она сжимала пистолет; ствол был направлен прямо мне в голову. Не какой-нибудь там дамский пистолетик, а настоящий пистолет 38-го калибра[1], с четырехдюймовым стволом, которым обычно пользуются полицейские. В сумрачном бледно-желтом свете я отчетливо видел тусклый блеск металла.
Она была ниже среднего роста и настолько женственна, что ни широкие брюки, ни бесформенный свитер не портили ее хрупкую фигурку. Смолистые черные волосы оттеняли ее лицо. Ни один любитель позагорать в жизни не сможет добиться столь превосходного загара — даже при луне это было очевидно. Вообще-то, идиотская затея рассуждать о чем-то подобном, когда на тебя смотрит дуло пистолета. Перехватив мой взгляд, она быстро произнесла:
— Не двигаться, сеньор.
— Могу я хоть простыней прикрыться?
— Не беспокойтесь. Я и раньше видела голых мужчин.
— Перед их смертью? — уточнил я и обмотался простыней.
— Вы почти мертвец, мистер Фэллон, не двигайтесь.
Я мог видеть выражение ее лица. Она не шутила. Я устроился поудобнее и положил руки на затылок. Никогда не доверяйте женщине с оружием. Хуже всего, если она его применит; а эта, кажется, готова выстрелить.
— Ты шутишь, детка?
— Нет, мистер Фэллон. — В ее голосе слышался мягкий испанский акцент.
— Могу я знать, кто ты? Не доводилось ли нам встречаться?
— Не утруждайте себя. По паспорту меня зовут Шарон Ортес, хотя у меня есть и второе имя, по которому меня знают лучше.
Я попытался догадаться:
— Кубинка?
Она ответила без промедления:
— Мой отец был испанцем, а мама родом из Ирландии. Мы жили на Кубе.
Она улыбнулась и обнажила прекрасные белые зубы, однако радости в этой улыбке почти не замечалось.
— Все же, сеньор, я кубинка.
— А что же ты хочешь сделать со мной?
— Именно сейчас я и должна решить, что для вас лучше: быть мертвым или остаться живым.
— Отлично. Ну и как ты себе это представляешь?
Она крепко сжала рукоятку своего тридцать восьмого. Я пока не мог сообразить, как забрать у нее эту игрушку.
— Не делайте глупостей, мистер Фэллон. Это не шутка.
— Вижу. Я повидал много всякого оружия.
— Да, я догадываюсь.
— В таком случае или стреляй, или скажи, черт побери, чего ты хочешь?
Она продолжала смотреть мне прямо в глаза.
— Вы бы предпочли остаться живым?
— Спрашиваешь!
— Тогда вы должны повиноваться. Вы не должны ни с кем видеться и даже разговаривать. Вы позволите нам — еще одному человеку и мне — осмотреть все личные вещи сеньора Такера Стэйси и это помещение. После чего мы оставим вас в живых.
— Спасибо. А теперь скажи мне, чего тебе надо.
— Вам не нужно этого знать.
— Прости, крошка, — вымолвил я.
Она собиралась это сделать. Будь я проклят, если это не так. Ведь она взвела спусковой механизм, чтобы произвести только один выстрел, и шагнула к кровати, чтобы наверняка поразить цель. Так всегда бывает, когда девушку посылают выполнять мужскую работу. Если ты собираешься застрелить кого-нибудь, ты делаешь это сразу, с того места, где стоишь. Ты не тратишь время, устанавливая спуск на автоматическом пистолете в положение для одиночного выстрела. И даже не делаешь шага в сторону цели, где лежит в постели человек, который готов в любую секунду ногой выбить оружие из твоей руки, а другой ногой тут же заехать тебе в лицо. Не требуется много времени, чтобы поставить на место грубую девчонку. Просто хватаешь за воротник и рвешь одежду сзади, тогда всякая защита обречена.
Я схватил ее чуть ниже талии и одним мощным рывком стащил с нее брюки, обнажив белье розового цвета — и через какое-то мгновение рычащий и беснующийся зверь превратился в рыдающую, испуганную женщину.
Она была прекрасна. Удивительно прекрасное животное с черными волосами, смуглой кожей и большими круглыми глазами, наполненными страхом не столько оттого, что с ней произошло, сколько от ошибки, которую она совершила.
— Крошка, с медом ты бы поймала больше мух, чем с уксусом, — сказал я ей.
Она осознала, что она женщина, и поняла, как ей действовать дальше.
— Сейчас не время, крошка.
Я схватил ее за руку, стащил с кровати и поволок к двери. Выпихнул ее из комнаты. И уже снаружи услышал вопль: она поняла, что осталась безо всякой одежды.
Я посмеялся, закрыл дверь на замок и вошел в комнату. Найдя пистолет, я сунул его в карман брюк, висевших на спинке стула, и сел на край кровати. Должно быть, она вернется. Конечно же такие вещи случаются только с теми девушками, которые приходят с пистолетом в руках.
Через открытое окно ворвался ветер, и я грудью ощутил его освежающее дуновение.
Потом натянул на себя простыню и заснул с приятной мыслью о Шарон Ортес.
Чертовски странно!
Как же они похожи, Лоис и Шарон!
Не раз мне приходилось вышвыривать таких.
Глава 4
В 7.30 я позавтракал и после двух чашек кофе направился к главному зданию. Чарли Трауб уже находился там, туманно отвечая на вопросы Дела Рида и лейтенанта Траски.
Когда я кивком поприветствовал их, Чарли приблизился ко мне и, не вынимая рук из больших карманов своей рабочей одежды, произнес:
— Эти клоуны крутятся здесь с рассвета.
— Я разрешил им.
— Но только не в моем кабинете. У них там работают двое, они уже наводят порядок после того, как все обшарили. Я не хочу терпеть этого. Ты не знаешь, чего они ищут?
— Откуда мне знать? Черт. Пусть ищут. Чем скорее они удовлетворятся, тем быстрее исчезнут с моих глаз.
— Ладно, но ты все-таки поговори с Траски.
— О чем?
— Сам узнаешь.
Я сказал Чарли, чтобы он вернулся в ангар, к рабочим.
На столе была навалена куча бумаг, и Дел Рид чрезвычайно внимательно просматривал каждый лист.
Траски, не отрываясь от работы, спросил:
— Хорошо повеселились вчера, а, мистер Фэллон?
— Неплохо, а что?
— На вас поступила жалоба от постояльцев. Разве вы не слышали об этом?
— Нет.
Он не выразил удивления, только сказал:
— Одна пожилая пара по фамилии Лернер была шокирована, увидев обнаженную красавицу, прошедшую мимо их окна.
— Как это?
Его взгляд стал несколько холоден.
— Она села в автомобиль последней марки.
— Тем лучше для нее.
— Что-нибудь расскажете?
— Лучше в другой раз. Ей следовало пройти мимо моего окна. Вы нашли то, что искали?
Дел Рид положил свою папку-скоросшиватель.
— Пока нет, мистер Фэллон, но мы обязательно найдем.
— Если Такк когда-либо и летал на Кубу, то я сомневаюсь, что он составлял полетный график маршрута.
Теперь оба одновременно взглянули на меня.
— Кажется, вы обладаете достаточной информацией, мистер Фэллон, — улыбнулся Дел. В его голосе не было дружелюбия. Это была фраза, сказанная юристом, который ловит свидетеля на крючок.
Траски одернул его:
— Прекрати, Дел. Он слишком много играл в подобные игры, — и посмотрел мне в лицо. — А если представить, что ты хочешь с нами побеседовать, приятель, то скажи, откуда у тебя такие сведения, — предложил он дружеским тоном.
— Не волнуйся, лейтенант.
— Все же расскажи.
— В одной из газет в Майами, — я лгал, — была интересная статья о деятельности ваших кубинских коллег. И это все, что касается дела. Он ведь был специалистом, правда?
— Продолжай.
— Значит, что мы имеем, лейтенант? У Такера были самолеты и аэродром, он интересовался политикой. Вдруг оказывается, что он мертв, а кубинский эксперт просматривает его документы. Тогда многое становится достаточно ясным. Давайте разберемся конкретно. Пойдемте в мой кабинет, где вы оба сможете поговорить со мной, и, если мне понравятся ваши вопросы, мы продолжим разговор. Вы здесь находитесь по моему разрешению, и я могу отменить его, когда захочу. Вызывайте повесткой в суд, и все станет на свои места. Но думаю, что пока вы не готовы к этому. Ладно, что будем делать дальше?
Траски посмотрел на Рида и пожал плечами. Тот охладил свой пыл, перевел глаза на меня и кивнул в знак согласия.
— Сначала наведите здесь порядок, — распорядился я, — а потом встретимся у меня в офисе.
Позже, несмотря на возражения Рида, Траски старался изо всех сил. Он говорил:
— Ты знаешь об этой кубинской сделке. Самым щекотливым является тот факт, что люди, настроенные против Кастро и готовые на вооруженное восстание, находятся в штате Флорида. Здесь бы надо действовать на государственном уровне, но из-за особых обстоятельств и территориальной близости с Кубой все сконцентрировано в одном штате. Наши люди занимаются этим делом и имеют достаточный опыт и квалификацию, чтобы справиться. Однако в антикастровских группировках не только кубинцы. Многие выходцы из США примкнули к ним. Мы подозреваем, что твой приятель был одним из них.
— Ну и что с того? — не понимал я. — Что в этом плохого?
Дел Рид даже подскочил:
— Плохого? Я скажу тебе, что в этом плохого. Пока все это обыгрывается политически или экономически — одна сторона дела. Но если произойдет любой акт насилия, это неизбежно приведет к войне. Разве тебе не ясно, что все красные только и ждут от нас действий, чтобы это сыграло им на руку, послужив оправданием начала активной помощи режиму Кастро и вооружения его страны? Разве ты не понимаешь, что тогда красные получат отличную возможность вести пропаганду, для чего будет достаточно, если хоть один американец попадется им во время этой интернациональной бойни? Ведь для начала Первой мировой войны хватило того, что один фанатик из маленькой страны убил неразумного герцога.
— Мистер Рид, давайте все же вернемся к Такеру.
Дел облокотился на стол, его лицо оживилось.
— Сообщалось, что Такер Стэйси совершал множество неофициальных перелетов через границу. Также сообщалось, что его неоднократно видели в компании нескольких хорошо известных своими контрреволюционными взглядами людей.
— Сообщалось, — напомнил я ему, — это еще не означает, что доказано. Но если вы все же и докажете, то что станете делать? Ведь Такк мертв.
— Именно. — На бледном лице Рида проступили капельки пота. — Предположим, его гибель не случайна. В таком случае ты и представить себе не можешь, какой шум это вызовет среди американцев. Теперь-то ты осознаешь, что это может приблизить нас к началу военных действий?
— Со временем все встанет на свои места, — изрек я.
Дел, потирая руки, произнес:
— Ну вот, еще один глупец. В войне не будет победителей!
— Может быть, но вы могли пойти неправильным путем.
— Тогда ты посоветуй нам, — тихо проговорил Траски.
— Оставьте это дело, и тогда никто не узнает подробностей. Так будет меньше вреда.
Я видел, с каким презрением Рид отреагировал на моей совет.
— К сожалению, вред уже, возможно, нанесен. Такер Стэйси был превосходным исполнителем. Нет необходимости говорить о том, как далеко он зашел и чем именно занимался. Но есть одно дело, в котором мы абсолютно уверены.
— Что за дело?
— Твой друг был замешан в крупной афере. Мы знаем, что он участвовал в одной махинации. Мы хотим знать в какой. — Сделав паузу, он взглянул на меня. Затем спросил: — Мы можем рассчитывать на твое содействие?
— Конечно, — сказал я. — Только у вас мало времени, всего лишь три дня. Ну а потом — привет, друзья. Однако для оказания помощи этих трех дней будет предостаточно.
— Ну что? — спросил Траски.
Дел Рид немного подумал, а потом кивнул:
— Пожалуй, хватит на сегодня.
Они уже собрались уходить, когда раздался резкий стук в дверь, она открылась, и Чарли Трауб просунул голову:
— Кэт, к тебе тут какая-то девчонка.
— Позови ее.
Просьбу не пришлось выполнять, потому что Лоис Хэйс проплыла мимо Чарли, прежде чем тот повернулся, чтобы пригласить ее.
Я наделся увидеть угрозу на ее мордашке, однако не заметил ничего подобного. Усмехнувшись, я сказал:
— Привет, сладенькая, познакомься, это — мистер Рид, а это — лейтенант Траски.
Что-то произошло с лицом Дела, казалось, его взгляд застыл.
— Мы уже знакомы, мистер Фэллон.
— Да, в суде, не правда ли?
— Именно. Теперь, если вы позволите, мистер Фэллон, мы займемся делами.
Он кивнул Лоис и направился к двери, Траски, помедлив, последовал за ним, слегка нахмурившись.
Мне показалось, полицейский пытается что-то вспомнить.
Подойдя к двери, Рид задержался и спросил почти через плечо:
— Так, значит, можно говорить о доверии между нами?
На лице Траски будто был написан ответ: «Только скажи „нет“, и тебе придется забыть о спокойной жизни, приятель». Даже местный полицейский может придраться к кому угодно.
— На вашем месте я бы не беспокоился об этом, — ответил я.
Лоис села за стол и закурила. В ее глазах я увидел усмешку. Она всегда отвечала на мой вопрос до того, как я задавал его.
— Нет, я не сумасшедшая. По правде говоря, я думаю, что сейчас вы были все же намного остроумнее. Любой другой мог бы это подтвердить.
— А у тебя, крошка, больше ничего нового нет?
— Просто вы заинтересовали меня, мистер Фэллон... мм...
— Кэт.
— Хорошо, Кэт. Вы сказали, что мы когда-то встречались, — произнесла она и выпустила струю белого дыма прямо в мою сторону. — Где же это было?
— Хмм... Мне нравится путешествовать. Может быть, в другое время я расскажу тебе. А пока продолжай свои шуточки. Что на этот раз?
Она показала рукой на закрытую дверь:
— У вас был важный посетитель.
— Как ты догадлива.
— Вы не знаете, что он делает здесь?
Я пожал плечами и откинулся на спинку стула:
— Скажем так, то же, что и ты.
От удивления она подняла брови.
— Хватит, прекратим игры. Я не так глуп, как кажется. Он является официальным представителем штата и занимается политическими делами, касающимися ситуации на Кубе. Ты же — слишком любопытная журналистка, пишущая на политические темы. Все взаимосвязано. Не делай из меня дурака. Вы оба хотите знать об одном и том же.
— И что же это такое, Кэт?
— Что бы это ни было, ты все же считаешь, что Такер Стэйси работал на антикастровскую группировку.
— Из этого получился бы хороший репортаж. Ведь это моя работа, ты и сам знаешь.
— Ну что ж, счастливой посадки.
— Ты поможешь мне?
— С чего бы это?
— Я могла бы гарантировать определенное... вознаграждение. — Теперь она шаловливо усмехалась.
— Секс не является вознаграждением для меня, крошка. Это физиологическая потребность, которая приходит в зависимости от времени и желания, словно чувство голода. Нет ли других предложений, получше?
Лоис погасила сигарету в пепельнице, взглянула на меня и взяла свою дамскую сумочку. Улыбнувшись, она поднялась и сказала:
— Дай мне время подумать.
Я подождал, пока она почти скроется за дверью.
— Лоис...
Она остановилась и обернулась.
— Да?
— Ты зачем приходила?
— Ты уже просматривал вещи своего друга?
— Так, кое-что.
— Он не перевозил бананы?
— Откуда мне знать?
Лоис улыбнулась:
— Если прояснишь это, дай мне знать. Я остановилась в отеле «Джексон».
— Отлично. Сейчас принесу бутылочку.
— Не стоит тратить время.
— Ладно, — произнес я, когда она уже закрыла за собой дверь.
Бананы. Значит, бананы. Именно о них и говорилось в письме Такка... «Не подавись бананом». Все же Такк был каким-то загадочным.
Я впряг Чарли Трауба, двух его помощников, трех девушек из офиса, и остаток дня мы провели, внимательно изучая все бумаги в папках. Ни в одном из документов не упоминалось о бананах.
Поднявшись наверх, в диспетчерскую вышку, я подождал, пока двое диспетчеров закончат посадку самолета с туристами, и спросил о бананах. Тогда один достал из своего портфеля банан и предложил его мне. Это и все, что мне удалось узнать. Я выругался и отправился в мотель, чтобы поужинать, но, как только вошел в темную комнату, я нашел то, что искал.
Первый мощный удар сбил меня с ног, я упал на колени. Следом я получил второй удар, в челюсть, после которого, теряя сознание от сильной боли, окончательно рухнул, с облегчением подумав, что все уже в прошлом.
Очнувшись, я увидел, что в комнате находились трое: два смуглых, небольшого роста человека в рабочих комбинезонах серого цвета и один высокий, с язвительным выражением лица, удобно расположившийся на стуле, положив ногу на ногу. Он смотрел на меня, и это доставляло ему удовольствие.
Я лежал на полу у его ног. Мои руки и ноги были связаны, рот заклеен куском пластыря так, что, когда я стонал от боли, мне казалось, что стон исходит через нос. Глаза сильно болели, а головная боль словно сконцентрировалась в зрачках. Каждый удар пульса, звук которого напоминал порыв ветра, проносящегося мимо моих ушей, приносил неимоверное страдание.
Но через некоторое время я мог видеть и слышать, наверное оттого, что боль уменьшилась или я свыкся с ней.
Я услышал шум и завывание настоящего ветра и шелест пальмовых листьев, доносящиеся с улицы. «Ингрид» подступает медленно и тихо, подумал я.
— Уже лучше, мистер Фэллон? — Глаза высокого мужчины сузились, а тонкие, будто нарисованные, усики задергались при улыбке.
Все, что я мог, — только смотреть на него.
— Не утруждайте себя разговорами. Прежде чем вы полностью осознаете, в каком затруднительном положении оказались, я хочу, чтобы вы выслушали и поняли. После этого вы можете говорить. Позвольте напомнить вам... Любая попытка привлечь внимание — и вы пожалеете об этом.
Говоривший обратился к человеку, стоявшему рядом с ним:
— Хуан...
Хорошо натренированным движением коротышка выхватил нож и стремительно раскрыл лезвие.
— Это может быть очень больно, мистер Фэллон.
Он мог бы и не объяснять. Я видел, как это делается. Я медленно обвел взглядом комнату. Да, они хорошо здесь поработали, сломав почти все.
Тот, что сидел на стуле, снова улыбнулся, сунул руку в карман и вынул конверт. Когда он достал письмо, я заметил, что это была записка, которую Такк оставил мне.
— Я могу снять вам пластырь, мистер Фэллон. Мне хочется, чтобы вы кое-что объяснили, и, если это удовлетворит нас, мы просто уйдем и оставим вас здесь. Откровенно говоря, мертвецы могут вызывать беспокойство. Иногда убийство является необходимостью. Иногда — нет, но последнее доставляет больше волнений, чем оно того стоит. Однако, если вы желаете, вы можете сделать его необходимостью. Уверяю вас, я убивал многих людей, я приказывал убрать их, и, так как вы не представляете для меня никакой ценности, я уверен, что вы сами выберете себе путь, который захотите. Просто ради удобства. Вы понимаете?
Я кивнул. Мне приходилось сталкиваться с подобными типами. Он имел в виду то, что говорил.
— Снимите пластырь.
Тот, что был с ножом, наклонился, поискал конец и, словно собираясь счистить кожуру с апельсина, взял пластырь и резким движением снял его.
Я почувствовал, как разорвалась кожа на губах, но тут же допустил ошибку, едва не стоившую мне жизни: я попытался ударить его головой в нос.
Он усмехнулся, поняв мое намерение, и был готов вонзить нож мне в живот.
— Теперь вы можете контролировать свои действия?
Я снова кивнул.
— Я знаю правила, — произнес я.
— Хорошо. — Высокий взял записку и, держа так, чтобы я мог ее видеть, спросил:
— Тщательно скрывали записку своего покойного друга, так?
Когда я кивком поприветствовал их, Чарли приблизился ко мне и, не вынимая рук из больших карманов своей рабочей одежды, произнес:
— Эти клоуны крутятся здесь с рассвета.
— Я разрешил им.
— Но только не в моем кабинете. У них там работают двое, они уже наводят порядок после того, как все обшарили. Я не хочу терпеть этого. Ты не знаешь, чего они ищут?
— Откуда мне знать? Черт. Пусть ищут. Чем скорее они удовлетворятся, тем быстрее исчезнут с моих глаз.
— Ладно, но ты все-таки поговори с Траски.
— О чем?
— Сам узнаешь.
Я сказал Чарли, чтобы он вернулся в ангар, к рабочим.
На столе была навалена куча бумаг, и Дел Рид чрезвычайно внимательно просматривал каждый лист.
Траски, не отрываясь от работы, спросил:
— Хорошо повеселились вчера, а, мистер Фэллон?
— Неплохо, а что?
— На вас поступила жалоба от постояльцев. Разве вы не слышали об этом?
— Нет.
Он не выразил удивления, только сказал:
— Одна пожилая пара по фамилии Лернер была шокирована, увидев обнаженную красавицу, прошедшую мимо их окна.
— Как это?
Его взгляд стал несколько холоден.
— Она села в автомобиль последней марки.
— Тем лучше для нее.
— Что-нибудь расскажете?
— Лучше в другой раз. Ей следовало пройти мимо моего окна. Вы нашли то, что искали?
Дел Рид положил свою папку-скоросшиватель.
— Пока нет, мистер Фэллон, но мы обязательно найдем.
— Если Такк когда-либо и летал на Кубу, то я сомневаюсь, что он составлял полетный график маршрута.
Теперь оба одновременно взглянули на меня.
— Кажется, вы обладаете достаточной информацией, мистер Фэллон, — улыбнулся Дел. В его голосе не было дружелюбия. Это была фраза, сказанная юристом, который ловит свидетеля на крючок.
Траски одернул его:
— Прекрати, Дел. Он слишком много играл в подобные игры, — и посмотрел мне в лицо. — А если представить, что ты хочешь с нами побеседовать, приятель, то скажи, откуда у тебя такие сведения, — предложил он дружеским тоном.
— Не волнуйся, лейтенант.
— Все же расскажи.
— В одной из газет в Майами, — я лгал, — была интересная статья о деятельности ваших кубинских коллег. И это все, что касается дела. Он ведь был специалистом, правда?
— Продолжай.
— Значит, что мы имеем, лейтенант? У Такера были самолеты и аэродром, он интересовался политикой. Вдруг оказывается, что он мертв, а кубинский эксперт просматривает его документы. Тогда многое становится достаточно ясным. Давайте разберемся конкретно. Пойдемте в мой кабинет, где вы оба сможете поговорить со мной, и, если мне понравятся ваши вопросы, мы продолжим разговор. Вы здесь находитесь по моему разрешению, и я могу отменить его, когда захочу. Вызывайте повесткой в суд, и все станет на свои места. Но думаю, что пока вы не готовы к этому. Ладно, что будем делать дальше?
Траски посмотрел на Рида и пожал плечами. Тот охладил свой пыл, перевел глаза на меня и кивнул в знак согласия.
— Сначала наведите здесь порядок, — распорядился я, — а потом встретимся у меня в офисе.
Позже, несмотря на возражения Рида, Траски старался изо всех сил. Он говорил:
— Ты знаешь об этой кубинской сделке. Самым щекотливым является тот факт, что люди, настроенные против Кастро и готовые на вооруженное восстание, находятся в штате Флорида. Здесь бы надо действовать на государственном уровне, но из-за особых обстоятельств и территориальной близости с Кубой все сконцентрировано в одном штате. Наши люди занимаются этим делом и имеют достаточный опыт и квалификацию, чтобы справиться. Однако в антикастровских группировках не только кубинцы. Многие выходцы из США примкнули к ним. Мы подозреваем, что твой приятель был одним из них.
— Ну и что с того? — не понимал я. — Что в этом плохого?
Дел Рид даже подскочил:
— Плохого? Я скажу тебе, что в этом плохого. Пока все это обыгрывается политически или экономически — одна сторона дела. Но если произойдет любой акт насилия, это неизбежно приведет к войне. Разве тебе не ясно, что все красные только и ждут от нас действий, чтобы это сыграло им на руку, послужив оправданием начала активной помощи режиму Кастро и вооружения его страны? Разве ты не понимаешь, что тогда красные получат отличную возможность вести пропаганду, для чего будет достаточно, если хоть один американец попадется им во время этой интернациональной бойни? Ведь для начала Первой мировой войны хватило того, что один фанатик из маленькой страны убил неразумного герцога.
— Мистер Рид, давайте все же вернемся к Такеру.
Дел облокотился на стол, его лицо оживилось.
— Сообщалось, что Такер Стэйси совершал множество неофициальных перелетов через границу. Также сообщалось, что его неоднократно видели в компании нескольких хорошо известных своими контрреволюционными взглядами людей.
— Сообщалось, — напомнил я ему, — это еще не означает, что доказано. Но если вы все же и докажете, то что станете делать? Ведь Такк мертв.
— Именно. — На бледном лице Рида проступили капельки пота. — Предположим, его гибель не случайна. В таком случае ты и представить себе не можешь, какой шум это вызовет среди американцев. Теперь-то ты осознаешь, что это может приблизить нас к началу военных действий?
— Со временем все встанет на свои места, — изрек я.
Дел, потирая руки, произнес:
— Ну вот, еще один глупец. В войне не будет победителей!
— Может быть, но вы могли пойти неправильным путем.
— Тогда ты посоветуй нам, — тихо проговорил Траски.
— Оставьте это дело, и тогда никто не узнает подробностей. Так будет меньше вреда.
Я видел, с каким презрением Рид отреагировал на моей совет.
— К сожалению, вред уже, возможно, нанесен. Такер Стэйси был превосходным исполнителем. Нет необходимости говорить о том, как далеко он зашел и чем именно занимался. Но есть одно дело, в котором мы абсолютно уверены.
— Что за дело?
— Твой друг был замешан в крупной афере. Мы знаем, что он участвовал в одной махинации. Мы хотим знать в какой. — Сделав паузу, он взглянул на меня. Затем спросил: — Мы можем рассчитывать на твое содействие?
— Конечно, — сказал я. — Только у вас мало времени, всего лишь три дня. Ну а потом — привет, друзья. Однако для оказания помощи этих трех дней будет предостаточно.
— Ну что? — спросил Траски.
Дел Рид немного подумал, а потом кивнул:
— Пожалуй, хватит на сегодня.
Они уже собрались уходить, когда раздался резкий стук в дверь, она открылась, и Чарли Трауб просунул голову:
— Кэт, к тебе тут какая-то девчонка.
— Позови ее.
Просьбу не пришлось выполнять, потому что Лоис Хэйс проплыла мимо Чарли, прежде чем тот повернулся, чтобы пригласить ее.
Я наделся увидеть угрозу на ее мордашке, однако не заметил ничего подобного. Усмехнувшись, я сказал:
— Привет, сладенькая, познакомься, это — мистер Рид, а это — лейтенант Траски.
Что-то произошло с лицом Дела, казалось, его взгляд застыл.
— Мы уже знакомы, мистер Фэллон.
— Да, в суде, не правда ли?
— Именно. Теперь, если вы позволите, мистер Фэллон, мы займемся делами.
Он кивнул Лоис и направился к двери, Траски, помедлив, последовал за ним, слегка нахмурившись.
Мне показалось, полицейский пытается что-то вспомнить.
Подойдя к двери, Рид задержался и спросил почти через плечо:
— Так, значит, можно говорить о доверии между нами?
На лице Траски будто был написан ответ: «Только скажи „нет“, и тебе придется забыть о спокойной жизни, приятель». Даже местный полицейский может придраться к кому угодно.
— На вашем месте я бы не беспокоился об этом, — ответил я.
Лоис села за стол и закурила. В ее глазах я увидел усмешку. Она всегда отвечала на мой вопрос до того, как я задавал его.
— Нет, я не сумасшедшая. По правде говоря, я думаю, что сейчас вы были все же намного остроумнее. Любой другой мог бы это подтвердить.
— А у тебя, крошка, больше ничего нового нет?
— Просто вы заинтересовали меня, мистер Фэллон... мм...
— Кэт.
— Хорошо, Кэт. Вы сказали, что мы когда-то встречались, — произнесла она и выпустила струю белого дыма прямо в мою сторону. — Где же это было?
— Хмм... Мне нравится путешествовать. Может быть, в другое время я расскажу тебе. А пока продолжай свои шуточки. Что на этот раз?
Она показала рукой на закрытую дверь:
— У вас был важный посетитель.
— Как ты догадлива.
— Вы не знаете, что он делает здесь?
Я пожал плечами и откинулся на спинку стула:
— Скажем так, то же, что и ты.
От удивления она подняла брови.
— Хватит, прекратим игры. Я не так глуп, как кажется. Он является официальным представителем штата и занимается политическими делами, касающимися ситуации на Кубе. Ты же — слишком любопытная журналистка, пишущая на политические темы. Все взаимосвязано. Не делай из меня дурака. Вы оба хотите знать об одном и том же.
— И что же это такое, Кэт?
— Что бы это ни было, ты все же считаешь, что Такер Стэйси работал на антикастровскую группировку.
— Из этого получился бы хороший репортаж. Ведь это моя работа, ты и сам знаешь.
— Ну что ж, счастливой посадки.
— Ты поможешь мне?
— С чего бы это?
— Я могла бы гарантировать определенное... вознаграждение. — Теперь она шаловливо усмехалась.
— Секс не является вознаграждением для меня, крошка. Это физиологическая потребность, которая приходит в зависимости от времени и желания, словно чувство голода. Нет ли других предложений, получше?
Лоис погасила сигарету в пепельнице, взглянула на меня и взяла свою дамскую сумочку. Улыбнувшись, она поднялась и сказала:
— Дай мне время подумать.
Я подождал, пока она почти скроется за дверью.
— Лоис...
Она остановилась и обернулась.
— Да?
— Ты зачем приходила?
— Ты уже просматривал вещи своего друга?
— Так, кое-что.
— Он не перевозил бананы?
— Откуда мне знать?
Лоис улыбнулась:
— Если прояснишь это, дай мне знать. Я остановилась в отеле «Джексон».
— Отлично. Сейчас принесу бутылочку.
— Не стоит тратить время.
— Ладно, — произнес я, когда она уже закрыла за собой дверь.
Бананы. Значит, бананы. Именно о них и говорилось в письме Такка... «Не подавись бананом». Все же Такк был каким-то загадочным.
Я впряг Чарли Трауба, двух его помощников, трех девушек из офиса, и остаток дня мы провели, внимательно изучая все бумаги в папках. Ни в одном из документов не упоминалось о бананах.
Поднявшись наверх, в диспетчерскую вышку, я подождал, пока двое диспетчеров закончат посадку самолета с туристами, и спросил о бананах. Тогда один достал из своего портфеля банан и предложил его мне. Это и все, что мне удалось узнать. Я выругался и отправился в мотель, чтобы поужинать, но, как только вошел в темную комнату, я нашел то, что искал.
Первый мощный удар сбил меня с ног, я упал на колени. Следом я получил второй удар, в челюсть, после которого, теряя сознание от сильной боли, окончательно рухнул, с облегчением подумав, что все уже в прошлом.
Очнувшись, я увидел, что в комнате находились трое: два смуглых, небольшого роста человека в рабочих комбинезонах серого цвета и один высокий, с язвительным выражением лица, удобно расположившийся на стуле, положив ногу на ногу. Он смотрел на меня, и это доставляло ему удовольствие.
Я лежал на полу у его ног. Мои руки и ноги были связаны, рот заклеен куском пластыря так, что, когда я стонал от боли, мне казалось, что стон исходит через нос. Глаза сильно болели, а головная боль словно сконцентрировалась в зрачках. Каждый удар пульса, звук которого напоминал порыв ветра, проносящегося мимо моих ушей, приносил неимоверное страдание.
Но через некоторое время я мог видеть и слышать, наверное оттого, что боль уменьшилась или я свыкся с ней.
Я услышал шум и завывание настоящего ветра и шелест пальмовых листьев, доносящиеся с улицы. «Ингрид» подступает медленно и тихо, подумал я.
— Уже лучше, мистер Фэллон? — Глаза высокого мужчины сузились, а тонкие, будто нарисованные, усики задергались при улыбке.
Все, что я мог, — только смотреть на него.
— Не утруждайте себя разговорами. Прежде чем вы полностью осознаете, в каком затруднительном положении оказались, я хочу, чтобы вы выслушали и поняли. После этого вы можете говорить. Позвольте напомнить вам... Любая попытка привлечь внимание — и вы пожалеете об этом.
Говоривший обратился к человеку, стоявшему рядом с ним:
— Хуан...
Хорошо натренированным движением коротышка выхватил нож и стремительно раскрыл лезвие.
— Это может быть очень больно, мистер Фэллон.
Он мог бы и не объяснять. Я видел, как это делается. Я медленно обвел взглядом комнату. Да, они хорошо здесь поработали, сломав почти все.
Тот, что сидел на стуле, снова улыбнулся, сунул руку в карман и вынул конверт. Когда он достал письмо, я заметил, что это была записка, которую Такк оставил мне.
— Я могу снять вам пластырь, мистер Фэллон. Мне хочется, чтобы вы кое-что объяснили, и, если это удовлетворит нас, мы просто уйдем и оставим вас здесь. Откровенно говоря, мертвецы могут вызывать беспокойство. Иногда убийство является необходимостью. Иногда — нет, но последнее доставляет больше волнений, чем оно того стоит. Однако, если вы желаете, вы можете сделать его необходимостью. Уверяю вас, я убивал многих людей, я приказывал убрать их, и, так как вы не представляете для меня никакой ценности, я уверен, что вы сами выберете себе путь, который захотите. Просто ради удобства. Вы понимаете?
Я кивнул. Мне приходилось сталкиваться с подобными типами. Он имел в виду то, что говорил.
— Снимите пластырь.
Тот, что был с ножом, наклонился, поискал конец и, словно собираясь счистить кожуру с апельсина, взял пластырь и резким движением снял его.
Я почувствовал, как разорвалась кожа на губах, но тут же допустил ошибку, едва не стоившую мне жизни: я попытался ударить его головой в нос.
Он усмехнулся, поняв мое намерение, и был готов вонзить нож мне в живот.
— Теперь вы можете контролировать свои действия?
Я снова кивнул.
— Я знаю правила, — произнес я.
— Хорошо. — Высокий взял записку и, держа так, чтобы я мог ее видеть, спросил:
— Тщательно скрывали записку своего покойного друга, так?