Спиллейн Микки. Ублюдок Баннермен

   При этом неизбежно всплыло имя Вэнса Колби. Хейли без обиняков спросил, почему я не обращусь к будущему родственнику, а я так же откровенно ответил, что он мне не нравится.
   — Так-та-ак... — протянул Хейли. — Боюсь, не вы один относитесь к нему подобным образом. — Он коротко хихикнул. — И совсем не потому, что многих пугает то, что он подонок или обманщик. По-моему, он чересчур умен и хитер для нас, провинциалов. За то время, что он здесь живет, он заключил уже немало сделок.
   — Понятно.
   — А сейчас он собирается где-то по соседству на побережье основать городок. Вы понимаете, что это значит?
   — Новый источник доходов.
   — И каких! Если кто-то первый откроет там клуб, то сразу окупит все издержки, особенно если рядом будут транспортные артерии, то бишь дороги.
   — Да, грандиозные планы.
   — Согласен. И имейте в виду, если он примет во всем этом хоть какое-то участие, он там будет хозяином.
   — Но ведь для такого грандиозного проекта нужны миллионы? Одному такое дело не поднять!
   — Само собой. Но деньги будут.
   — Разве он так богат?
   — Нет, — Саймон Хейли лукаво посмотрел на меня. — Но на деньги Баннерменов многое можно сделать. Даже переворот. Может, и вы ввяжетесь в это дело?
   — По-моему, мне такого не осилить, да и другие причины есть.
   Саймон энергично закивал.
   — Целиком с вами согласен. А теперь, может быть, взглянете на эти участки?
   — Пожалуй, я сперва сам покатаюсь по району и посмотрю, что и как. Как только я решусь на что-нибудь, сразу свяжусь с вами.
   — Вот и отлично, мистер Баннермен. Очень рад, что вы зашли именно ко мне.
   — Я тоже, мистер Хейли.
   Сразу после обеда я позвонил Питу Сальво и попросил его, когда поедет в клуб, заскочить по дороге ко мне. Он пообещал быть ровно в восемь и не задал ни одного вопроса.
   Потом я вернулся в номер, принял душ, побрился и взялся за оружие. Я разобрал и вычистил пистолет, положил его на стол и собрался было одеваться, когда в дверь постучали. Я взглянул на часы: без четверти восемь. Не успев даже натянуть брюки, я пошел открывать, совершенно уверенный, что это Пит.
   Но я ошибся. В комнату ворвались двое. Передний, Попи Гейдж, мгновенно направил короткоствольный пистолет мне в живот, и глаза его при этом сверкали, как неоновая реклама. Сзади был Карл Матто, и на физиономии у него играла такая сочная ухмылка, что я сразу понял: в таких делах он как рыба в воде. Он наслаждался каждым мгновением любимого занятия.
   — Давай назад, парень, да поживее! — приказал он.
   Я не собирался с ним спорить. Единственное, что я мог — это бросить полотенце, которое все еще сжимал, на лежащий на столе револьвер и молить бога, чтобы они ничего не поняли. Удайся мне это, и появится шанс с честью выйти из положения.
   Гейдж, ухмыляясь заплывшим ртом, быстро обработал мне голову рукояткой пистолета. Я угадал, куда придется удар и немного отклонился, чтобы смягчить его, но Гейдж толкнул меня к кровати и снова ударил. Я упал на пол.
   Матто весело подзадоривал напарника:
   — Врежь ему еще, Гейдж!
   И тот заработал еще усердней. Его ноги молотили меня по ребрам, по рукам, по спине, но в голову пришелся только один удар. Работая ногами, Гейдж тяжело дышал, но все время улыбался, а я думал, что я с ним сделаю, когда наступит мой черед.
   Наконец он сделал небольшую передышку, и тут я слегка ошибся, повернувшись к нем лицом. Гейдж тут же ударил — словно молотом. Удар был настолько силен, что как раскаленное железо вонзился в мозг и на миг парализовал тело.
   Когда я немного пришел в себя, Карл сказал:
   — Ну а теперь поговорим, моя умница. Подъем!
   — Помочь ему? — гнусаво улыбнулся Гейдж.
   — Не порти лак на ботинках, он и сам встанет.
   Я немного отполз от кровати и, пытаясь встать, провел рукой по окровавленному рту.
   — Я никогда никому ничего не забываю — медленно процедил он. — И ты не исключение. Ясно?
   Я лишь мотнул головой, говорить я еще не мог.
   — Ты нездешний, — продолжал он. — Так чего тебе тут понадобилось?
   — Я... я жил здесь раньше.
   — Понятно... А зачем вернулся?
   — Я в отпуске, а тут проездом.
   — Дай мне... — начал Гейдж.
   — Погоди немного. Пока с него хватит... Не мужчина, а какой-то слюнтяй. Ты только посмотри на его рожу, прямо бифштекс какой-то. Он и так смотает отсюда удочки, сразу видно. Ясно, он приехал, чтобы получить подачку от Баннерменов, как другие подонки. Но если будет играть не по правилам, не получит ничего, кроме мордобоя или чего-нибудь похуже. Ты видел, какая у него машина? Сколько ей лет? А одежда? Это же лохмотья! Так что — теперь договоримся, не так ли, ублюдок Баннермен?
   — Слушайте...
   С минуты на минуту должен подоспеть Пит, и я надеялся, что он не растеряется.
   — Никаких «слушайте»! — отрезал Матто. — Умотаешь из города сегодня же вечером, а нет, так мы тебя тут и закопаем.
   Я попытался ответить, но он кивнул Гейджу, и тот принялся снова обрабатывать меня.
   На этот раз я даже не почувствовал боли, а просто сразу провалился в темноту — приятную и спокойную.
   Пришел в себя я оттого, что меня тряс Пит Сальво. Он опоздал на двадцать минут. Я лежал полуголый на полу, а он смывал с меня кровь мокрым полотенцем. Потом взялся махать им надо мной, совсем как на ринге в перерыве между раундами.
   — Это ты, Пит? — пробормотал я.
   — Что тут произошло, черт побери? Дверь открыта, а ты валяешься на полу весь в крови. Кто это у тебя побывал?
   Я с трудом поднялся на ноги и кое-как доплелся до кровати.
   — Мне нежданно-негаданно нанесли визит эти подонки...
   — Ну-ну, продолжай! Кто это? Мы их быстро пришпилим. Ты их знаешь?
   — Да.
   — Ну так пошли!
   — Не время, Пит.
   Он удивленно посмотрел на меня.
   — Ты что, простишь им это?
   Я мотнул головой и скривился от боли.
   — Никогда!
   — Тогда пошли.
   Я придержал его за руку.
   — Немного погодим, старина. Вначале мне надо кое-что сделать, и теперь самое подходящее время. А с этими скотами еще успеем поговорить.
   — Понятно... Но как ты допустил, что они так тебя отделали?
   — Я думал, это ты пришел, и открыл дверь.
   — А, черт! Если бы я не заболтался со своей старухой, приехал бы раньше.
   — Не будем об этом. В какой-то степени я даже рад, что так получилось. Эти парни рано или поздно захотели бы со мной рассчитаться, не тут, так в другом месте. Но после того, что они мне устроили, я уж точно не успокоюсь. — Я поднял глаза на Пита и широко улыбнулся. — И они узнают, каков он, ублюдок Баннермен! Я ведь ублюдок, не забывай!
   — Черт побери, я-то знаю, что птенчиком тебя не назовешь! Только я не люблю откладывать дела в долгий ящик. Не понимаю, зачем тебе это нужно?
   — Все из-за убийства, дружище. Я хочу знать, кто это сделал и почему. Ну а в общем — хватит об этом. Парень по имени Кэт наверняка бессмертен. Сколько раз я попадал в такие переделки!
   — Много?
   — Раз семь-восемь.
   Я принял очень горячий душ, а Пит растер мне тело, чтобы хоть немного убрать кровоподтеки. В результате остались головная боль да кое-где несколько синяков.
   После этого мы сели по машинам и принялись осуществлять план, в который я уже полностью посвятил Пита.
   В первую очередь он обещал познакомить меня с миссис Мелонен. Я был старым другом Чака, услышал о его смерти и решил выразить соболезнование вдове. Она жила в маленьком доме на Центральной улице. Перед жилищем был разбит небольшой палисадник, а в гараже стояла уже не новая машина. Все это говорило не о роскоши, но тем не менее свидетельствовало о том, что человек, живший здесь, всячески старался скрасить жене жизнь.
   На сцене эта женщина выглядела просто феноменально, но повстречаться с ней, когда она сидит, вытянув ноги, в большом мягком кресле, освещенная светом лампы, тоже приятно. Она весьма умело расставила в комнате лампы, и свет очень выгодно подчеркивал ее линии и грудь. Но ее зовущие глаза не могли скрыть того, что меня интересовало. И хотя свет и тени сбрасывали ей несколько лет, морщинки у глаз раскинули сеть и выдавали возраст. Заметна была и некоторая дряблость тела.
   Но она-то наверняка считала, что выглядит не больше, чем на двадцать и что мужчины валяются у ее ног. Она все еще могла доказать это по ночам в клубе, забывая, что помогают ей профессионализм и свет юпитеров.
   — Это мой друг Кэт, — представил меня Пит и повторил: — Кэт Кей... — Он специально не представил меня полностью. — Они с Чаком были друзьями, и Кэт хотел бы поговорить с вами. Так что мне, наверное, будет лучше оставить вас одних, тем более, что я уже должен быть в клубе. У вас еще час до выступления, миссис Мелонен...
   Она отнеслась ко мне весьма доброжелательно. Когда Пит ушел, она переменила позу, закинув ногу на ногу, так, чтобы я оценил ее достоинства. Теперь это стало легче сделать. Когда она наклонилась над столиком, чтобы приготовить коктейли, мне осталось лишь удивляться, как это ее бюстгальтер способен удерживать груди, которые, казалось, готовы были порвать тонкую ткань и вырваться на свободу, чтобы наброситься на меня.
   И все же я потратил какое-то время, чтобы унять томление и взять себя в руки. Я сел напротив нее и принял предложенный бокал, стараясь выдержать ее взгляд. Одновременно я пытался придать лицу такое выражение, которое подсказало бы ей, кто я такой и возбудило бы любопытство.
   Наконец я прервал затянувшееся молчание:
   — Мне очень жаль, что с Чаком такое несчастье. Он был хорошим другом. Мы вместе служили на флоте.
   Она подняла бокал и сделала жест, напоминающий воздушный поцелуй.
   — Не стоит теперь вспоминать об этом.
   — А вам разве не жаль его?
   — Он был хлюпик.
   — Ну уж, извините, трудно поверить.
   — И он сам виноват, что его пришили, не сомневайтесь.
   — А этот парень, Сандерс...
   — Слизь! Он бы и мухи не убил. Наверняка наложил в штаны, когда узнал, что полиция взяла его на карандаш.
   Тремя мощными глотками она опустошила бокал и поставила его на стол.
   — Выходит, он не такой, как, скажем, Руди Баннермен?
   — Кто-кто?
   — Руди...
   — Ну, сказал тоже! Этот Руди тоже полный нуль, самый настоящий. Сопляк, который раньше времени напялил брюки. Когда все вокруг спокойно и он сам не нервничает, он, может, и ублажит какую-нибудь похотливую гусыню с проворными руками и языком... — она улыбнулась мне свободно и выжидательно. — Ну а вы? Что вы за человек, мистер Кей?
   — Не знаю, что о себе говорить... Во всяком случае, хлюпиком себя не считаю.
   — Да ну?! И при этом — друг Чака? У него никогда среди друзей не было настоящих мужчин.
   — Все его друзья по флоту — настоящие мужчины.
   Она неожиданно опустила руку, рванула застежку на юбке и та сейчас же раскрылась, окончательно обнажив то, что и так светилось даже в темноте. Она улыбнулась, приоткрыв жадный рот, и откинулась в кресле.
   Я поднялся.
   — Благодарю вас за доброту, дорогая. Но я ведь уже сказал вам, что Чак был моим другом. И я считаю, что какое-то время все же стоит повременить.
   Про себя я подумал, что она сейчас взорвется. В подобных ситуациях женщины обычно так и поступают, а она только хихикнула и вытянула губы трубочкой:
   — Ты, помнится, говорил, что ты настоящий мужчина, так, что ли?
   И снова захихикала.
   — Это смотря что под этим понимать.
   Быстрым движением она сорвала с себя остатки одежды, бросила ее на пол и улеглась на кушетку, приняв классическую позу с раздвинутыми ногами и не переставая улыбаться.
   — Только не говори «нет», — с некоторой хрипотцой сказала она и нетерпеливо задвигала бедрами, одновременно пальцами раздвигая «глазок» своего главного богатства.
   Я медленно повернулся и пошел к выходу. Подойдя к двери, остановился и повернулся. Она не изменила позы и все еще продолжала призывно улыбаться. И прежде чем я подобрал подходящие слова, она опередила меня:
   — Я все-таки добьюсь, что меня трахнет настоящий мужчина!
   — Что ж, это не так трудно сделать, — заметил я.
   Сидя в машине и катя к центру города, я уже кое-что знал. Теперь я ясно представлял мотив убийства. И сейчас передо мной стояла другая задача: как связать все это с Гейджем, Матто, ну и, разумеется, с Баннерменами. И чтобы решить эту задачу, у меня остался только один путь...

5

   Я обогнул дом и подошел к черному ходу, заметив через окно, что Анни прибирается на кухне. Когда я осторожно постучал в дверь, она подняла голову, отставила грязный стакан и выглянула в темноту.
   — Кто там?
   — Это Кэт, Анни. Открой, пожалуйста.
   Она радостно улыбнулась, отодвинула засов и впустила меня.
   — Что за фокусы, Кэт? Почему с черного хода? Ты ведь тоже Баннермен!
   — Разве ты забыла, Анни, что меня и раньше всегда пускали с черного хода? Неужели не помнишь?
   — Но сейчас-то это совершенно ни к чему!
   — На этот раз все-таки «к чему». Я хочу поговорить с тобой, а уж потом встретиться с ними.
   Она поджала губы и отвернулась.
   — Если не возражаешь... Я всего только служанка... Не стоило бы тебе об этом забывать. Так что, пожалуйста, Кэт...
   — Что за чепуха, Анни! Ты здесь единственная, самая лучшая пожилая леди, которую я когда-либо знал. Если в не ты и не Анита, они бы вышвырнули меня задолго до того, как я сам собрался уйти. Я прекрасно знаю, что у тебя глаза орла и уши кролика, и в доме нет ни одной замочной скважины или достаточно толстой стены, которые бы стали тебе препятствием. И у тебя есть собственные секреты, как у Баннерменов. И если ты даже рта не раскроешь, сути дела это все равно не изменит. Если секреты не раскрываются с доброй целью, это хорошо и вполне понятно, но сейчас у них скверный душок, и если это дело принесет кому-то горе...
   — Но ты... ты же можешь сделать так, что будет еще хуже.
   — Значит, ты знаешь, в чем дело?
   Она замешкалась на какое-то время, потом посмотрела мне прямо в глаза.
   — Я... я думаю, будет лучше, если я тебе ничего не скажу.
   — Конечно, я могу выяснить все по-другому, гораздо более суровым способом, но тогда это доставит кое-кому действительно очень большое горе.
   Некоторое время она теребила скалку на столе, и наконец на что-то решилась.
   — Это все из-за Руди, — тихо сказала она. — Это он убил дежурного на стоянке у «Чероки-клуба».
   — Что!?
   — Да, — кивнула Анна. — Он тогда был пьян, а когда он пьян, то не терпит, чтобы ему перечили. Когда он вышел из клуба и пошел к машине, дежурный решил, что он слишком пьян, чтобы садиться за руль, и машину ему не выдал. Тогда Руди вернулся в клуб, раздобыл нож и... и ударил дежурного.
   Я посмотрел на нее со значением и спросил:
   — А ты откуда все это знаешь?
   — От тех двоих... Они тоже были там. Вернее, только что отъехали.
   Картина начинала проясняться.
   — И теперь они шантажируют его этим ножом с его отпечатками, так?
   — Да...
   — А что Руди?
   Она печально покивала.
   — Вообще ничего не говорит, и как будто ничего не помнит. Руди был слишком пьян, чтобы хоть что-то запомнить.
   — А эта парочка, скорее всего, хочет деньги за молчание?
   — Да, наверное... Я тоже так думаю, но точно сказать не могу.
   — Сейчас есть кто-нибудь дома?
   — Да, все ждут Вэнса, а те двое только что уехали.
   Я поднялся, пожал ей руку, попросил особо не расстраиваться и вышел из кухни. Пройдя через холл, я распахнул дверь и увидел все семейство. У них был такой вид, точно они с минуты на минуту ждали взрыва. Мое появление оказалось совершенно неожиданным. Дядя Майлс судорожно вцепился в подлокотники и страшно побледнел. Руди, расхаживавший по комнате с руками за спиной, резко остановился и, пытаясь казаться безразличным, вцепился в кресло, на котором сидел Тэдди.
   И только Анита, казалось, была рада мне. Но в ее улыбке сквозило беспокойство. И все-таки она спокойно встала с дивана и пошла мне навстречу. Наверное, я правильно прочитал ее мысли. Мне показалось, что она хочет увести меня отсюда до того, как я открою рот.
   Ну нет! Даже она не помешает моим планам. Я взял ее под руку и провел к письменному столу, за которым восседал дядя Майлс, по-прежнему вытаращив глаза. Я прекрасно понимал: у присутствующих есть что сказать, но никто не решается начать первым.
   Я пристально посмотрел на своего братца Руди и объявил:
   — Я слышал, тебя обвиняют в убийстве, милый кузен.
   Эти слова ударили их, как молния. Послышалось какое-то сопение и свист в чьей-то груди, и все как по команде вздрогнули, когда до них дошло, что я сказал. И только Анита крепко сжала мою руку и опустила глаза.
   — С чего... с чего это ты взял?.. — наконец выдавил дядя Майлс.
   Не поворачиваясь, я ответил через плечо:
   — Только не волнуйтесь, дядюшка. Я просто прислушиваюсь к тому, что говорят в городе. А кроме того, я своими глазами видел здесь Гейджа и Матто, а зная этих ублюдков, мне оставалось только умножить два на два и получить результат. Уверен, что он вполне правильный. Во всяком случае, судя по физиономии Руди, он здорово влип, и я даже немного рад этому... Очень хочется разобраться во всем этом, но только для того, чтобы унизить вас всех. Не только Руди, а и вас, дядя, и тебя, Тэдди... Вам все равно не ходить тут больше с задранным носом. После всей этой истории над вами будут смеяться, а если им еще удастся припугнуть моего брата, убийцу, то всем Баннерменам придется очень не сладко.
   Руди совершенно растерялся. Дядя сделался похож на тень, и в его груди что-то подозрительно заклокотало.
   — А как же я, Кэт? — спросила Анита.
   — Ты же собираешься стать миссис Колби, дорогая, так что к тебе это не будет относиться.
   — А ты не думал, что он после этого не возьмет меня?
   — Откуда мне знать?
   — Может, и не откажется. Он всегда помогал мне, но...
   — Что «но»?
   Анита посмотрела на отца, молча спрашивая разрешения ответить, и наконец решилась.
   — Он и так уже пытался утрясти все с этими двоими... Он и угрожал, и пытался по-хорошему, но пока ничего не добился. Они... Им нужны большие деньги.
   — Сколько?
   Тут Руди не выдержал и визгливо закричал:
   — Анита! Уж не хочешь ли ты...
   — Заткнись, Руди, — приказал я.
   Он послушался.
   — Давай дальше, Анита.
   — Они хотят... они хотят миллион.
   Я присвистнул.
   — Так, так... И это, конечно, пробьет огромную дыру в семейном бюджете Баннерменов. Ну и что вы собираетесь делать?
   Вместо ответа они молча переглянулись. Я усмехнулся. Наконец дядя сказал:
   — Мы отлично понимаем, что... во всяком случае... одним словом, тебя это не касается...
   — А в итоге получится, — я посмотрел прямо ему в глаза, — в итоге получится, что Руди соскользнет с крючка, и полицию заинтересует Сандерс. Он уже сидел и у него были причины убить Мелонена. И алиби у него нет, и когда ему сказали про убийство, он реагировал весьма своеобразно. Орудие же убийства, судя по всему, так и не нашли. А суд считает эту историю из ряда вон выходящей и наверняка присудит парню электрический стул. Как же тогда будут чувствовать себя Баннермены, зная, что один из них виновен в смерти двух человек и живет себе среди них?
   Руди стало совсем плохо. Он громко застонал, схватился за живот и выскочил из библиотеки.
   — Зачем ты это все говоришь... — начал было Майлс, но замолчал.
   Я выпрямился и осмотрел присутствующих.
   — Сам не знаю... Но я уверен, что над вашими головами висит топор. Вы всегда издевались надо мной, а я был тогда слишком маленьким и беспомощным, чтобы постоять за себя. Так что теперь можете рассчитывать на кое-какие шуточки и от меня.
   — О, Кэт... — глаза Аниты наполнились слезами. Она поочередно оглядела родственников. — Не надо мстить, Кэт... пожалуйста... Они... так ничтожны... что недостойны... мести...
   — Не беспокойся, дорогая. Может быть, у меня получится как-то повлиять на их характеры. Может, Руди поймет, что надо быть честным до конца и сам выйдет из этого дела.
   Но при взгляде на вернувшегося Руди я понял, что он расценил мои слова как злую шутку. Руди ни в чем не собирался исповедоваться. У меня на языке вертелось еще кое-что приятное для их уха, но мне помешал Вэнс Колби. Он вошел в библиотеку как хозяин. Мгновенно оценив ситуацию, он повернулся к Аните и укоризненно спросил:
   — Вы что, рассказали ему?..
   Анита выпустила мою руку.
   — Он узнал без нашей помощи.
   Тогда Вэнс обратился ко мне:
   — Могу ли я спросить, почему вас так заинтересовала эта история?
   — Если вы желаете нарваться на зуботычину, милейший, то лучшего вопроса вам не придумать.
   Жесткая улыбка и странный блеск его глаз придавали сцене довольно пикантный вид. Само собой разумеется, он сразу пошел на меня, совершенно не скрывая намерений.
   — Значит, лучшего вопроса я придумать не мог?
   Я не стал отвечать и ждать, пока он начнет действовать. Я просто хорошенько двинул его в зубы, да так, что поранил кулак. Вэнс отлетел к кушетке. Вероятно, он относился к числу тех, кто слишком много часов проводит в спортзале и успел забыть про прямой добротный удар по морде. Таких людей я встречал, и не так уж редко.
   — Имейте в виду: в следующий раз я вас пристрелю, мистер Колби.
   Я откинул полу пиджака, чтобы показать ему, что висит у меня под мышкой. Он ничего не ответил. Прижав руку к разбитому лицу, он пытался подняться.
   — Может быть, ты поможешь ему, Анита?
   — Нет! — решительно ответила она. — Я знаю, что он собирался сделать. И раньше было видно, на что он способен, так что, я думаю, ему такой урок на пользу. А встанет он и сам.
   Я наклонился и по-рыцарски поцеловал ее в лоб.
   — Спасибо, Анита.
   Потом взял ее под руку и вместе с ней вышел из библиотеки. У входа я сказал:
   — Было бы лучше просто припугнуть их, чем наводить такой беспорядок, но как бы там ни было, а ты не должна быть втянута в историю с убийством. Дело Мелонена еще далеко не закрыто, и срока давности не будет. Но есть тут что-то неясное, и я выясню, что именно. Кроме того, мне нужна твоя помощь.
   — Чем помочь, Кэт?
   — Рассказывай мне обо всем, что они будут делать. Ну так как, договорились?
   — Договорились, дорогой... — она испугалась нечаянного слова, но потом мило улыбнулась. Протянув руки, она приложила ладони к моим щекам. — Я верю тебе...
   — И все будет хорошо, дорогая, уверяю тебя.
   Я поцеловал ее в губы и кончик носа, но этого оказалось недостаточно. На какое-то мгновение Анита снова очутилась в моих объятиях, и для нас не существовало больше ничего и никого. Я понимал, что причиняю ей боль, и потому почти сразу разжал руки, чувствуя, как неистово колотятся наши сердца.
   — Я хочу тебя... прямо сейчас... здесь... Мы созданы друг для друга... — прошептал я.
   — Да... созданы... но этого никогда не будет... хотя и мне этого хочется... нельзя...
   Я отстранился от нее и пошел к машине, оставив ее на пороге. Еще долго я чувствовал горький осадок.
   В отеле я сказал дежурному, что поживу тут еще некоторое время, оплатил счет и закрылся в номере. Заперев дверь на двойной засов, я сунул револьвер под подушку, принял душ и лег на кровать, включив предварительно радио, по которому передавали концерт классической музыки.
   Гейдж и Матто... Они приехали в город вместе с «кассиром», который привез сто тысяч долларов. Операция была довольно важной, раз в ней участвовал сам Матто. Счастливый случай сделал эту парочку свидетелями убийства, и это обещало им сумму в десять раз больше. Но только если шантаж будет успешным.
   Когда по радио начали передавать последние известия, я прислушался и первое, что услышал, было сообщение: Джой Сандерс, основной подозреваемый в убийстве Чака Мелонена, обнаружен в штате Вашингтон и уже предприняты необходимые меры к тому, чтобы власти штата выдали его.

6

   Все утренние газеты писали об убийстве Мелонена. Говорилось, что вина Сандерса все равно что доказана и он признается на первом же предварительном допросе. Убийство расписывалось в деталях, и все требовали скорейшего суда. Правда, на одной из внутренних страниц какой-то журналист пытался воззвать к законности и критиковал полицию за халатное отношение к такому серьезному делу. Но город уже был подготовлен.
   После завтрака я два часа ездил по району, осматривал участки, которые предлагал мне Саймон Хейли и делал краткие записи в блокноте, чтобы показать себя сведущим в этих вопросах, когда буду говорить с ним. Около его конторы я был в самом начале одиннадцатого, так что рабочий день Хейли только начался. Ради сделки Саймон был готов отложить все другие дела. Он провел меня в кабинет и предупредил секретаршу, чтобы нас не беспокоили.
   — Ну, мистер Баннермен, как вам участки?
   — Подходят мне только два. Бывшее владение Уитворда и участок Хилла... Правда, оба они страдают одним существенным недостатком...