Страница:
— Как вы об этом узнали? — спросил он, не скрывая удивления.
— Раз вы спрашиваете, значит, вы и сами об этом знали. Но я отвечу. Профессия обзывает.
— Да, я знал об этом, но не думал, что этот недостаток покажется вам существенным... Ладно, в таком случае найдем для вас что-нибудь более подходящее.
— У меня есть кое-какие соображения на этот счет.
— Да?
— Дело вот в чем. Любая сделка или купчая обязательно вызовет отклик в печати, а я бы хотел до поры до времени обойтись без этого. Поэтому мне надо, чтобы вы сами приняли непосредственное участие в этом деле и постарались сделать так, чтобы участки находились или в непосредственной близости от предполагаемого нового города, который основывает мой будущий зять, или даже в районе застройки.
— Но, мистер Баннермен...
— Для моих целей это было бы в самый раз. Там будут современные красивые дома, может, появится легкая промышленность, будут шоссе — некоторые пройдут рядом с заводами Томпсона, потом туда могут протянуть железную дорогу. Так что доходы от города будут гораздо больше, чем от казино.
— Но...
— Нет, мистер Хейли. Если мои условия вас не устраивают, постараюсь найти другого маклера.
Ему нечего было сказать. Он передернул плечами и глотнул кофе.
— Ладно! Я выясню, как далеко там зашло дело и что-нибудь попробую. Но если это будет невозможно...
— ...тогда мне придется думать о других участках, — закончил я. — Сколько вам потребуется времени?
Он взглянул на настольные часы.
— Если все пойдет гладко... в любом случае к вечеру буду знать.
Я поднялся и взял шляпу.
— Ну вот и хорошо. Я загляну попозже.
— Буду ждать, мистер Баннермен, — сказал он, делая ударение на фамилии.
Хэнк Фитерс приходил на работу около девяти часов. Остановившись перед редакцией, я высунулся из машины и начал махать рукой, привлекая его внимание. Он быстро выскочил из здания и уже через секунду сидел на заднем сидении.
— Что-нибудь выяснили? — спросил я.
— Да, собственно, не знаю. Во всяком случае, я разузнал о людях, живущих неподалеку. Один наш сотрудник живет в двух шагах оттуда и у него весьма болтливая жена. Одним словом, кое-что я выяснил и на некоторые вопросы могу ответить.
— А сведения надежны или просто сплетни?
— Какая разница? Достоверно то, что жена Мелонена никогда не отличалась особой щепетильностью в поведении и развлекалась на манер мадам Помпадур. У нее слабый низ и много, очень много поклонников...
— А можно выделить кого-то?
— Только не торопись, малыш, — он улыбнулся и приподнял руки. — Дважды к ней подъезжал Руди Баннермен, и оба раза у него ничего не вышло. Однажды, например, видели, как они вместе загорали. Разумеется, Руди млел в ее обществе, но успевал-таки сматываться до появления грозного супруга.
— Повезло ему!
— Сандерс, которого подозревают, тоже не один раз пытался сблизиться с этой любвеобильной дамочкой и даже наносил ей визиты. Их два раза видели в баре рядом с домом Мелоненов. Этого вполне достаточно, чтобы повесить убийство на него.
— Что они и делают.
— Но кроме этого есть еще кое-что. Интересные детали из двух надежных источников. Один — пожилая леди, которая часто гуляет вечерами, другой — жена другого нашего сотрудника. Она, как ни странно, страдает бессонницей. Они в один голос утверждают, что к миссис Мелонен заглядывал и постоянный визитер, пока ее супруг был на ночном дежурстве в клубе.
— Есть словесный портрет?
— Довольно неопределенный... На нем всегда были пиджак и куртка, шляпа на голове и шел он всегда уверенно. Обычно он подъезжал к дому на машине в одно и то же время. Она садилась к нему и они уезжали.
— А машину не приметили?
— Ты что, серьезно думаешь, что старая мымра может в темноте определить марку машины или точно описать, как она выглядит? Говорят, машина была темного цвета. Обе считают, что это был Сандерс.
— Великолепно! А вы сами что думаете?
Хэнк пожал плечами и хмуро сказал:
— Парень был худощав... Сандерс тоже, а Руди Баннермен, наоборот, плотный и коренастый. Во всяком случае, на него не похоже. Что еще?
— Потом. Сначала я все как следует переварю.
Хэнк открыл дверцу и выскочил на тротуар. Потом, видимо, только что вспомнив, сказал:
— Кстати! Я видел человека, который очень хотел встретиться с тобой. Это хороший друг твоего отца.
— Кто именно?
— Некто Джордж Н. Уилкинсон, адвокат.
— Уилкинсон! Черт возьми, ему же наверняка за девяносто!
— Девяносто три, но держится молодцом. Я сказал ему, что ты вернулся, и он захотел обязательно повидать тебя. Он многое помнит и может оказаться полезным. Они с твоим отцом были страстными рыбаками и большими друзьями.
— Обязательно встречусь с ним до отъезда. Да, кстати, вы не знаете кого-нибудь из полиции, кому можно полностью доверять? Я имею в виду полицейского с безупречной репутацией.
— Попробую навестить его и поговорить с ним — я имею в виду с лейтенантом Граверсом — а ты позже заедешь к нему.
Я покатался по городу, вернулся в центр, нашел полицейское управление и спросил лейтенанта Граверса. Дежурный сержант перекинулся с кем-то парой фраз по телефону и объяснил мне, как пройти.
Для своего звания лейтенант был довольно молодым, но у него определенно были качества настоящего офицера. Суровый, когда нужно, всегда решительный и умный, и всегда скептически настроенный.
Когда я вошел, он окинул меня внимательным настороженным взглядом, но пригласил сесть и пожал руку. Я подумал, что если бы не оставил в машине свой сорок пятый, он наверняка заставил бы меня положить его на стол, а потом бы начал разговор. Если мое имя и произвело на него какое-то впечатление, он не дал мне этого почувствовать.
— Вы имеете какое-нибудь отношение к местным Баннерменам? — спросил он, вытаскивая пачку сигарет.
Я кивнул.
— Именно какое-нибудь. Они называют меня «ублюдок Баннермен», — он быстро вскинул глаза. — Я принадлежу к этому семейству, но родился вне брака и все такое прочее...
Он закурил.
— Да, я кое-что слышал об этой истории. Ну а я чем могу помочь вам?
— В вашем городе находятся два негодяя из Чикаго. Одного зовут Гейдж, другого Матто.
Лейтенант Граверс некоторое время молча рассматривал меня, качаясь на стуле, а потом сказал:
— Мне известно, что эти люди здесь, а вот как это узнали вы, мистер Баннермен?
Я невольно усмехнулся.
— Мне доводилось встречаться с ними в Чикаго во время одного дела. Тогда они были представителями «синдиката». Оба уже достаточно зарекомендовали себя, и я думаю, мое сообщение вас заинтересует.
— Так-так... — он глубоко затянулся. — О, я высоко ценю ваш гражданский поступок, но, к сожалению, пока мы ничего не можем предпринять против вышеназванных лиц. Или, может, у вас есть какие-нибудь основания для жалобы на них?
— Нет, но с тех пор, как я решил обосноваться здесь, я не хочу, чтобы здесь свободно разгуливали люди из этого чертового «синдиката» и вдобавок вмешивались в мои дела.
— Об этом можете не беспокоиться, мистер Баннермен. К несчастью, в тех штатах, где разрешены азартные игры, волей-неволей наблюдается приток людей со стороны. В данном случае Матто действует на вполне законном основании и официально оформляет лицензию, хотя и не указывает точного района деятельности. Но, зная местные законы, я почти уверен, что он не станет без особой надобности обходить закон и постарается не ссориться с ним.
— Благодарю, лейтенант, — я встал. — Очень приятно было узнать, что все мы надежно застрахованы от нападок уголовных элементов.
Неизвестно почему, Граверс одарил меня каким-то странным взглядом, прищурился, и по его лицу расплылась широкая улыбка.
— Благодарю за комплимент, мистер «ублюдок Баннермен».
Я улыбнулся в ответ, махнул рукой и вышел. Через пятнадцать минут я остановился у конторы Баннерменов на Майн-стрит и вошел в лифт, чтобы подняться в кабинет Руди.
Секретарша в приемной извинилась и сказала, что мистер Баннермен не велел никого пускать без особого разрешения. Пришлось сообщить, что я Кэт Баннермен. Она удивленно посмотрела на меня и в конце концов сказала, что я могу пройти.
У моего круглолицего брата был весьма маленький кабинет. Письменный стол красного дерева, антикварная мебель и изящный бар. От всего здесь так и несло богатством и самодовольством. В углу стояли палки для гольфа, над мягким диваном висели книжные полки и в довершение всего в стенной нише — стереоприемник с телевизором.
А хозяин всего этого, Руди Баннермен, лежал на диване с полотенцем на голове. Когда я вошел, он отбросил полотенце и со страхом уставился на меня.
— Привет, братец, — сказал я, придвигая к дивану стул и садясь. — Я вижу, ты удивлен? Или ты просто задумался о том, о чем обычно думают все убийцы? Думаешь выкрутиться, подсунув полиции Джо Сандерса?
— Кэт... — он нервно облизнул пересохшие губы.
— Я тебе сейчас кое-что расскажу, братец, но вначале хотел бы услышать ответы на некоторые вопросы, и советую не глупить. Мы ведь давно не дети... Иначе тебе придется изображать отбивную, и я постараюсь, чтобы это у тебя получилось.
Он ничего не ответил. Снова опустившись на диван, Руди потянулся за полотенцем.
— У тебя в комнате фотография миссис Мелонен. Где ты ее взял?
— С выставки в клубе.
— А зачем она тебе, мой дорогой импотент?
Руди привстал с мертвенно-бледным лицом.
— Я этого так не оставлю! Я позвоню в полицию и...
— Что ж, давай!
У Руди был такой вид, будто на него свалилась тонна навоза. Он начал медленно подниматься, но вдруг захлюпал носом и упал обратно на диван.
— Я задал тебе вопрос. Если ты предпочитаешь обратиться в полицию, то это, конечно, твое дело, но и там тебе его зададут.
— Она... она очень красивая женщина.
— Ты часто видел ее?
— Она не хотела видеть меня. Я — Баннермен, а такие, как она...
— Ты часто с ней встречался?
— Всего раз или два, и она мне не понравилась.
— Странно... Почему?
— Ей не надо было говорить некоторых вещей...
— Как ты убил его, Руди?
Его голова дернулась и откинулась к стене.
— Я... я не помню... я был сильно пьян... и мне было плохо...
— А когда они дали о себе знать?
— Кто?
— Гейдж и Матто. Когда они предложили тебе сделку?
— Дня через два. Они... они пришли к отцу... Вэнс тоже узнал об этом. Мы ничего не смогли сделать. Совершенно ничего, — его голос перешел в шепот.
— И когда им нужны деньги?
Он все еще лежал на боку и не мог смотреть мне в глаза, как бы стыдясь.
— В субботу, — пролепетал Руди.
Через три дня... Но для того, чтобы собрать миллион, нужны время и энергия, а этот слюнтяй мог только хныкать. К тому же все операции по превращению недвижимости в наличные должны быть сделаны как можно незаметнее. В те дни налогов и бумажной волокиты положить миллион в карман гангстеров было так же трудно, как и избавиться от этих гангстеров.
— Кто сейчас занимается этим?
— Все делает Вэнс...
— Почему именно он?
— Отец... отец плохо себя чувствует... Он через адвоката передал все полномочия Вэнсу.
Я встал и пошел к двери. Услышав, что я ухожу, Руди повернулся ко мне. В его голосе явственно послышались трагические нотки:
— Что ты собираешься делать, Кэт?
— Еще не знаю. Возможно, буду со стороны наблюдать, как закончится твоя карьера.
Пит Сальво жил в том же самом доме, где родился. Сначала я увидел какого-то мальчика, залезшего в машину, потом еще нескольких ребятишек школьного возраста, работавших на цветочных клумбах. Остальные находились в доме, а сам Пит помогал ребятам работать и ухитрялся одновременно спорить с женой.
Но он не заставил себя ждать. Для семьи Сальво визит Баннермена наверняка был событием из ряда вон выходящим, и когда он представил меня жене, она сразу исчезла в спальне и скоро появилась нарядно одетая. Пит пригласил меня выпить чашку кофе, а его жена ухаживала за мной, словно я был бароном или владельцем богатого поместья.
Пит сказал ей, что я из рода Баннерменов, но, к счастью, не упомянул, что я «ублюдок».
— У тебя есть какие-нибудь надежные контакты в городе? — спросил я.
— В каком смысле?
— Сюда из Чикаго приехали два типа. Я хотел бы знать, где они остановились.
Я описал ему Гейджа и Матто.
— Надо было бы раньше, — заметил он.
— Да, но так получилось.
— Ладно. Мне только сказать кое-кому пару слов, и их сразу найдут. Это те, что избили тебя в отеле?
— Да.
— Я так и подумал, потому что очень удивился, что они оставили тебя в живых. Можно было и раньше с ними разделаться.
— Были причины подождать, Пит.
— Ясно. А теперь — что ты с ними сделаешь теперь?
— Пока только хочу выяснить, где они. Остальное — моя забота.
— Черт бы тебя побрал, Кэт! Если они замешаны в историю с Чаком, я тоже хочу принять участие.
— Что ж, тебе, скорее всего, не придется лениться, старина. Мне понадобится твоя помощь.
— Звякни через пару часиков, я к тому времени постараюсь что-нибудь выяснить. Идет?
— Идет.
Саймон Хейли, наверное, был бизнесменом еще в утробе матери. Он ждал меня с фотографиями, которые сумел собрать и со всей нужной мне информацией. Он усадил меня в кресло и начал показывать свои сокровища, не забывая подчеркивать, каких усилий это ему стоило.
— Выкладываю вам все, мистер Баннермен, но боюсь, что время уже упущено. Вэнс Колби за девяносто тысяч получил право выбора участков. Оно действует три месяца, а сами участки стоят около четверти миллиона. А если приплюсовать все, что на них находится, то и все полмиллиона. Не могу сказать, действует ли он сам по себе, или за ним стоит кто-то еще. Но зная, как он работал раньше и вообще зная его, могу сказать, что он никогда не действовал с таким размахом. Вы понимаете, что я имею в виду?
— В какой-то степени да. Значит, на эти участки мне рассчитывать не приходится, так?
— Бесспорно. Но деньги часто меняют хозяина, а сроки выбора могут быть просрочены. И все-таки боюсь, что вам придется поискать что-нибудь другое.
Я сдвинул шляпу на затылок и провел рукой по лбу.
— Наверное, вы правы. Придется завтра еще разок поездить по району и присмотреть что-нибудь подходящее. Сожалею, что доставил вам столько хлопот.
— О каких хлопотах речь, мистер Баннермен? Можете не торопиться, и если вам понадобится моя помощь — звоните.
— Благодарю вас, мистер Хейли. Так я и поступлю, не сомневайтесь.
Выйдя из конторы, я отыскал за углом телефонную будку и позвонил в поместье. Трубку сняла Анни. Я попросил ее позвать Аниту, и вскоре услышал ее голос:
— Алло?
— Это я, Кэт, дорогая.
— Ты откуда?
— Из города. Что новенького?
Ответ был почти шепотом.
— Дядя Майлс у себя в кабинете вместе с Тэдди. У них сегодня побывало много народу, и они не хотят, чтобы я куда-нибудь отлучалась. Один из тех тоже здесь.
— Тот, что постарше? Матто?
— Да, тот самый... — и спросила еще тише: — Кэт, что с нами теперь будет?
— Не знаю, но неприятностей будет куча. Где Вэнс?
— Только что уехал. Это... было ужасно. Они не хотят идти ни на какие уступки. Хотят получить всю сумму и...
— Не надо так расстраиваться, Анита.
— Я слышала, что... что... что Матто сказал Вэнсу, что если он будет артачиться, не обойдется без жертв. Это ужасно, Кэт... Пожалуйста, помоги нам... пожалуйста. Вэнс сделал все, что мог. Он уже превратил в деньги почти всю свою недвижимость, чтобы помочь отцу... И я ужасно боюсь, Кэт.
— Спокойнее, спокойнее, Анита. У меня уже кое-что появилось. Потерпи немного.
— Я больше не могу, Кэт... О, Кэт, сделай же что-нибудь! Пожалуйста!
— Я стараюсь, дорогая. Обязательно сделаю!
Я повесил трубку и некоторое время смотрел на телефон. На карту было поставлено слишком много. Я позвонил на побережье и, связавшись с Марти Синклером, передал ему некоторые сведения и проинструктировал с тем, чтобы он потом заехал ко мне в отель. Если же у него не получится, я позвоню ему завтра утром.
Потом я вернулся к себе. Оставив машину у входа, я открыл дверь номера, вошел и включил свет...
Она лежала на моей постели в чем мать родила и в такой безмятежной позе, словно была у себя в спальне. В ее пальцах дымилась сигарета.
— Как вы сюда попали, миссис Мелонен?
— Прилетела на крыльях любви, а по правде, я наврала дежурному, что я ваша любимая жена, — она подняла руку в кольцах. — И достаточно ему было увидеть это, как он сразу почувствовал ко мне доверие и уважение... А как насчет вас?
— Что ж, кольца красивые. Но вы, похоже, недолго носили траур по мужу.
— Зачем вспоминать всякие мелочи, мистер Баннермен?
Я удивленно посмотрел на нее и она это заметила.
— Да-да, Кэт Баннермен, — подтвердила она. — И дежурный внизу так же сказал. А вы, когда были у меня, говорили, что вы настоящий мужчина. Правда, вы вовсе не служили с Чаком на флоте.
— Не служил.
— Получается, в прошлый раз просто хотели видеть меня?
— Вы просто ясновидящая!
— А зачем?
— Да так...
— И все-таки?
— Я хочу знать, за что убили вашего мужа. А прекраснейшая нимфа — довольно веский мотив. На такое может пойти и импотент. Еще я хотел узнать, насколько вы знаете Руди Баннермена.
— Я уже отвечала на этот вопрос.
— У меня есть еще один! — резко оборвал я. — Вас неоднократно видели с каким-то мужчиной, но не с Руди и не с Сандерсом. Кто это?
— Помилуйте, мистер Баннермен, у меня их так много... я имею в виду мужчин.
— Но именно с этим человеком вас видели в последнее время чаще всего.
Миссис Мелонен, видимо, никогда не разменивалась на мелочи. Она поджала губы, секунду молчала и наконец призналась:
— Это Артур Сирс. Я любила его.
— Чем он вас так очаровал?
— Красавец, с деньгами, с роскошным «бьюиком» и к тому же умеет обходиться с женщинами. Он тоже любил меня, — она улыбнулась и грациозно вытянулась. — Он пытался заставить меня бросить Чака и уехать с ним. Он обещал боготворить меня, да так оно, наверное, и было бы. Обожаю, когда ради меня мужчины готовы на все.
— Почему же не уехали?
— Чтобы Чак меня прикончил из ревности? К тому же у Сирса было не так много денег, а если я захочу уйти с кем-нибудь, то это должен быть мужчина высшего класса. Вы понимаете, о чем я?
Я прошелся по комнате и сел в кресло, а миссис Мелонен снова потянулась и соблазнительно растянулась на кровати, внимательно наблюдая за мной.
— Почему вы сегодня не на работе? — осведомился я.
— Потому что решила дождаться вас. Пит сказал мне, где вы остановились, а я еще в первый раз решила, что вы будете моим.
— А вам не приходило в голову, что я могу просто выбросить вас из комнаты в голом виде?
— Ты этого не сделаешь!
— Почему?
— Потому что ты тоже хочешь меня. Только поэтому... — она призывно вытянула руки. — Иди ко мне, настоящий мужчина!
Я не хотел этого делать, но искушение оказалось сильнее меня. Мысленно отпустив себе грехи, я подошел к кровати и наклонился над ней.
— Прикоснись к моей груди, и ты услышишь мое сердце в своей ладони. Поцелуй меня, и ты поймешь, в чем радость жизни, милый!
Я взглянул на нее и вздрогнул от захлестнувшего меня желания. Ее вид приятно щекотал нервы.
Моя рука погладила ее грудь, плавно соскользнула на живот. Ноги сразу разошлись и рука угодила в пушистый приют любви. Я приник взглядом к узкой плотной щели с розовыми пухлыми губками и с ужасом понял, что пути назад нет. И, потеряв остатки самообладания, я в диком исступлении мял нежную грудь соблазнительницы, ощущая ее трепет под моими грубыми ласками. Невыносимое наслаждение обрушилось на меня и утопило в жгучем водовороте удовольствия.
Да, это была настоящая женщина!
Как спелый плод и пышущая страстью... И я уже был рядом с ней и никак не мог утолить жажду любви. Мне понадобилось очень мало времени, чтобы понять, почему эта женщина возбуждала дикие и безумные желания у мужчин — даже у такой размазни, как Руди Баннермен.
7
— Раз вы спрашиваете, значит, вы и сами об этом знали. Но я отвечу. Профессия обзывает.
— Да, я знал об этом, но не думал, что этот недостаток покажется вам существенным... Ладно, в таком случае найдем для вас что-нибудь более подходящее.
— У меня есть кое-какие соображения на этот счет.
— Да?
— Дело вот в чем. Любая сделка или купчая обязательно вызовет отклик в печати, а я бы хотел до поры до времени обойтись без этого. Поэтому мне надо, чтобы вы сами приняли непосредственное участие в этом деле и постарались сделать так, чтобы участки находились или в непосредственной близости от предполагаемого нового города, который основывает мой будущий зять, или даже в районе застройки.
— Но, мистер Баннермен...
— Для моих целей это было бы в самый раз. Там будут современные красивые дома, может, появится легкая промышленность, будут шоссе — некоторые пройдут рядом с заводами Томпсона, потом туда могут протянуть железную дорогу. Так что доходы от города будут гораздо больше, чем от казино.
— Но...
— Нет, мистер Хейли. Если мои условия вас не устраивают, постараюсь найти другого маклера.
Ему нечего было сказать. Он передернул плечами и глотнул кофе.
— Ладно! Я выясню, как далеко там зашло дело и что-нибудь попробую. Но если это будет невозможно...
— ...тогда мне придется думать о других участках, — закончил я. — Сколько вам потребуется времени?
Он взглянул на настольные часы.
— Если все пойдет гладко... в любом случае к вечеру буду знать.
Я поднялся и взял шляпу.
— Ну вот и хорошо. Я загляну попозже.
— Буду ждать, мистер Баннермен, — сказал он, делая ударение на фамилии.
Хэнк Фитерс приходил на работу около девяти часов. Остановившись перед редакцией, я высунулся из машины и начал махать рукой, привлекая его внимание. Он быстро выскочил из здания и уже через секунду сидел на заднем сидении.
— Что-нибудь выяснили? — спросил я.
— Да, собственно, не знаю. Во всяком случае, я разузнал о людях, живущих неподалеку. Один наш сотрудник живет в двух шагах оттуда и у него весьма болтливая жена. Одним словом, кое-что я выяснил и на некоторые вопросы могу ответить.
— А сведения надежны или просто сплетни?
— Какая разница? Достоверно то, что жена Мелонена никогда не отличалась особой щепетильностью в поведении и развлекалась на манер мадам Помпадур. У нее слабый низ и много, очень много поклонников...
— А можно выделить кого-то?
— Только не торопись, малыш, — он улыбнулся и приподнял руки. — Дважды к ней подъезжал Руди Баннермен, и оба раза у него ничего не вышло. Однажды, например, видели, как они вместе загорали. Разумеется, Руди млел в ее обществе, но успевал-таки сматываться до появления грозного супруга.
— Повезло ему!
— Сандерс, которого подозревают, тоже не один раз пытался сблизиться с этой любвеобильной дамочкой и даже наносил ей визиты. Их два раза видели в баре рядом с домом Мелоненов. Этого вполне достаточно, чтобы повесить убийство на него.
— Что они и делают.
— Но кроме этого есть еще кое-что. Интересные детали из двух надежных источников. Один — пожилая леди, которая часто гуляет вечерами, другой — жена другого нашего сотрудника. Она, как ни странно, страдает бессонницей. Они в один голос утверждают, что к миссис Мелонен заглядывал и постоянный визитер, пока ее супруг был на ночном дежурстве в клубе.
— Есть словесный портрет?
— Довольно неопределенный... На нем всегда были пиджак и куртка, шляпа на голове и шел он всегда уверенно. Обычно он подъезжал к дому на машине в одно и то же время. Она садилась к нему и они уезжали.
— А машину не приметили?
— Ты что, серьезно думаешь, что старая мымра может в темноте определить марку машины или точно описать, как она выглядит? Говорят, машина была темного цвета. Обе считают, что это был Сандерс.
— Великолепно! А вы сами что думаете?
Хэнк пожал плечами и хмуро сказал:
— Парень был худощав... Сандерс тоже, а Руди Баннермен, наоборот, плотный и коренастый. Во всяком случае, на него не похоже. Что еще?
— Потом. Сначала я все как следует переварю.
Хэнк открыл дверцу и выскочил на тротуар. Потом, видимо, только что вспомнив, сказал:
— Кстати! Я видел человека, который очень хотел встретиться с тобой. Это хороший друг твоего отца.
— Кто именно?
— Некто Джордж Н. Уилкинсон, адвокат.
— Уилкинсон! Черт возьми, ему же наверняка за девяносто!
— Девяносто три, но держится молодцом. Я сказал ему, что ты вернулся, и он захотел обязательно повидать тебя. Он многое помнит и может оказаться полезным. Они с твоим отцом были страстными рыбаками и большими друзьями.
— Обязательно встречусь с ним до отъезда. Да, кстати, вы не знаете кого-нибудь из полиции, кому можно полностью доверять? Я имею в виду полицейского с безупречной репутацией.
— Попробую навестить его и поговорить с ним — я имею в виду с лейтенантом Граверсом — а ты позже заедешь к нему.
Я покатался по городу, вернулся в центр, нашел полицейское управление и спросил лейтенанта Граверса. Дежурный сержант перекинулся с кем-то парой фраз по телефону и объяснил мне, как пройти.
Для своего звания лейтенант был довольно молодым, но у него определенно были качества настоящего офицера. Суровый, когда нужно, всегда решительный и умный, и всегда скептически настроенный.
Когда я вошел, он окинул меня внимательным настороженным взглядом, но пригласил сесть и пожал руку. Я подумал, что если бы не оставил в машине свой сорок пятый, он наверняка заставил бы меня положить его на стол, а потом бы начал разговор. Если мое имя и произвело на него какое-то впечатление, он не дал мне этого почувствовать.
— Вы имеете какое-нибудь отношение к местным Баннерменам? — спросил он, вытаскивая пачку сигарет.
Я кивнул.
— Именно какое-нибудь. Они называют меня «ублюдок Баннермен», — он быстро вскинул глаза. — Я принадлежу к этому семейству, но родился вне брака и все такое прочее...
Он закурил.
— Да, я кое-что слышал об этой истории. Ну а я чем могу помочь вам?
— В вашем городе находятся два негодяя из Чикаго. Одного зовут Гейдж, другого Матто.
Лейтенант Граверс некоторое время молча рассматривал меня, качаясь на стуле, а потом сказал:
— Мне известно, что эти люди здесь, а вот как это узнали вы, мистер Баннермен?
Я невольно усмехнулся.
— Мне доводилось встречаться с ними в Чикаго во время одного дела. Тогда они были представителями «синдиката». Оба уже достаточно зарекомендовали себя, и я думаю, мое сообщение вас заинтересует.
— Так-так... — он глубоко затянулся. — О, я высоко ценю ваш гражданский поступок, но, к сожалению, пока мы ничего не можем предпринять против вышеназванных лиц. Или, может, у вас есть какие-нибудь основания для жалобы на них?
— Нет, но с тех пор, как я решил обосноваться здесь, я не хочу, чтобы здесь свободно разгуливали люди из этого чертового «синдиката» и вдобавок вмешивались в мои дела.
— Об этом можете не беспокоиться, мистер Баннермен. К несчастью, в тех штатах, где разрешены азартные игры, волей-неволей наблюдается приток людей со стороны. В данном случае Матто действует на вполне законном основании и официально оформляет лицензию, хотя и не указывает точного района деятельности. Но, зная местные законы, я почти уверен, что он не станет без особой надобности обходить закон и постарается не ссориться с ним.
— Благодарю, лейтенант, — я встал. — Очень приятно было узнать, что все мы надежно застрахованы от нападок уголовных элементов.
Неизвестно почему, Граверс одарил меня каким-то странным взглядом, прищурился, и по его лицу расплылась широкая улыбка.
— Благодарю за комплимент, мистер «ублюдок Баннермен».
Я улыбнулся в ответ, махнул рукой и вышел. Через пятнадцать минут я остановился у конторы Баннерменов на Майн-стрит и вошел в лифт, чтобы подняться в кабинет Руди.
Секретарша в приемной извинилась и сказала, что мистер Баннермен не велел никого пускать без особого разрешения. Пришлось сообщить, что я Кэт Баннермен. Она удивленно посмотрела на меня и в конце концов сказала, что я могу пройти.
У моего круглолицего брата был весьма маленький кабинет. Письменный стол красного дерева, антикварная мебель и изящный бар. От всего здесь так и несло богатством и самодовольством. В углу стояли палки для гольфа, над мягким диваном висели книжные полки и в довершение всего в стенной нише — стереоприемник с телевизором.
А хозяин всего этого, Руди Баннермен, лежал на диване с полотенцем на голове. Когда я вошел, он отбросил полотенце и со страхом уставился на меня.
— Привет, братец, — сказал я, придвигая к дивану стул и садясь. — Я вижу, ты удивлен? Или ты просто задумался о том, о чем обычно думают все убийцы? Думаешь выкрутиться, подсунув полиции Джо Сандерса?
— Кэт... — он нервно облизнул пересохшие губы.
— Я тебе сейчас кое-что расскажу, братец, но вначале хотел бы услышать ответы на некоторые вопросы, и советую не глупить. Мы ведь давно не дети... Иначе тебе придется изображать отбивную, и я постараюсь, чтобы это у тебя получилось.
Он ничего не ответил. Снова опустившись на диван, Руди потянулся за полотенцем.
— У тебя в комнате фотография миссис Мелонен. Где ты ее взял?
— С выставки в клубе.
— А зачем она тебе, мой дорогой импотент?
Руди привстал с мертвенно-бледным лицом.
— Я этого так не оставлю! Я позвоню в полицию и...
— Что ж, давай!
У Руди был такой вид, будто на него свалилась тонна навоза. Он начал медленно подниматься, но вдруг захлюпал носом и упал обратно на диван.
— Я задал тебе вопрос. Если ты предпочитаешь обратиться в полицию, то это, конечно, твое дело, но и там тебе его зададут.
— Она... она очень красивая женщина.
— Ты часто видел ее?
— Она не хотела видеть меня. Я — Баннермен, а такие, как она...
— Ты часто с ней встречался?
— Всего раз или два, и она мне не понравилась.
— Странно... Почему?
— Ей не надо было говорить некоторых вещей...
— Как ты убил его, Руди?
Его голова дернулась и откинулась к стене.
— Я... я не помню... я был сильно пьян... и мне было плохо...
— А когда они дали о себе знать?
— Кто?
— Гейдж и Матто. Когда они предложили тебе сделку?
— Дня через два. Они... они пришли к отцу... Вэнс тоже узнал об этом. Мы ничего не смогли сделать. Совершенно ничего, — его голос перешел в шепот.
— И когда им нужны деньги?
Он все еще лежал на боку и не мог смотреть мне в глаза, как бы стыдясь.
— В субботу, — пролепетал Руди.
Через три дня... Но для того, чтобы собрать миллион, нужны время и энергия, а этот слюнтяй мог только хныкать. К тому же все операции по превращению недвижимости в наличные должны быть сделаны как можно незаметнее. В те дни налогов и бумажной волокиты положить миллион в карман гангстеров было так же трудно, как и избавиться от этих гангстеров.
— Кто сейчас занимается этим?
— Все делает Вэнс...
— Почему именно он?
— Отец... отец плохо себя чувствует... Он через адвоката передал все полномочия Вэнсу.
Я встал и пошел к двери. Услышав, что я ухожу, Руди повернулся ко мне. В его голосе явственно послышались трагические нотки:
— Что ты собираешься делать, Кэт?
— Еще не знаю. Возможно, буду со стороны наблюдать, как закончится твоя карьера.
Пит Сальво жил в том же самом доме, где родился. Сначала я увидел какого-то мальчика, залезшего в машину, потом еще нескольких ребятишек школьного возраста, работавших на цветочных клумбах. Остальные находились в доме, а сам Пит помогал ребятам работать и ухитрялся одновременно спорить с женой.
Но он не заставил себя ждать. Для семьи Сальво визит Баннермена наверняка был событием из ряда вон выходящим, и когда он представил меня жене, она сразу исчезла в спальне и скоро появилась нарядно одетая. Пит пригласил меня выпить чашку кофе, а его жена ухаживала за мной, словно я был бароном или владельцем богатого поместья.
Пит сказал ей, что я из рода Баннерменов, но, к счастью, не упомянул, что я «ублюдок».
— У тебя есть какие-нибудь надежные контакты в городе? — спросил я.
— В каком смысле?
— Сюда из Чикаго приехали два типа. Я хотел бы знать, где они остановились.
Я описал ему Гейджа и Матто.
— Надо было бы раньше, — заметил он.
— Да, но так получилось.
— Ладно. Мне только сказать кое-кому пару слов, и их сразу найдут. Это те, что избили тебя в отеле?
— Да.
— Я так и подумал, потому что очень удивился, что они оставили тебя в живых. Можно было и раньше с ними разделаться.
— Были причины подождать, Пит.
— Ясно. А теперь — что ты с ними сделаешь теперь?
— Пока только хочу выяснить, где они. Остальное — моя забота.
— Черт бы тебя побрал, Кэт! Если они замешаны в историю с Чаком, я тоже хочу принять участие.
— Что ж, тебе, скорее всего, не придется лениться, старина. Мне понадобится твоя помощь.
— Звякни через пару часиков, я к тому времени постараюсь что-нибудь выяснить. Идет?
— Идет.
Саймон Хейли, наверное, был бизнесменом еще в утробе матери. Он ждал меня с фотографиями, которые сумел собрать и со всей нужной мне информацией. Он усадил меня в кресло и начал показывать свои сокровища, не забывая подчеркивать, каких усилий это ему стоило.
— Выкладываю вам все, мистер Баннермен, но боюсь, что время уже упущено. Вэнс Колби за девяносто тысяч получил право выбора участков. Оно действует три месяца, а сами участки стоят около четверти миллиона. А если приплюсовать все, что на них находится, то и все полмиллиона. Не могу сказать, действует ли он сам по себе, или за ним стоит кто-то еще. Но зная, как он работал раньше и вообще зная его, могу сказать, что он никогда не действовал с таким размахом. Вы понимаете, что я имею в виду?
— В какой-то степени да. Значит, на эти участки мне рассчитывать не приходится, так?
— Бесспорно. Но деньги часто меняют хозяина, а сроки выбора могут быть просрочены. И все-таки боюсь, что вам придется поискать что-нибудь другое.
Я сдвинул шляпу на затылок и провел рукой по лбу.
— Наверное, вы правы. Придется завтра еще разок поездить по району и присмотреть что-нибудь подходящее. Сожалею, что доставил вам столько хлопот.
— О каких хлопотах речь, мистер Баннермен? Можете не торопиться, и если вам понадобится моя помощь — звоните.
— Благодарю вас, мистер Хейли. Так я и поступлю, не сомневайтесь.
Выйдя из конторы, я отыскал за углом телефонную будку и позвонил в поместье. Трубку сняла Анни. Я попросил ее позвать Аниту, и вскоре услышал ее голос:
— Алло?
— Это я, Кэт, дорогая.
— Ты откуда?
— Из города. Что новенького?
Ответ был почти шепотом.
— Дядя Майлс у себя в кабинете вместе с Тэдди. У них сегодня побывало много народу, и они не хотят, чтобы я куда-нибудь отлучалась. Один из тех тоже здесь.
— Тот, что постарше? Матто?
— Да, тот самый... — и спросила еще тише: — Кэт, что с нами теперь будет?
— Не знаю, но неприятностей будет куча. Где Вэнс?
— Только что уехал. Это... было ужасно. Они не хотят идти ни на какие уступки. Хотят получить всю сумму и...
— Не надо так расстраиваться, Анита.
— Я слышала, что... что... что Матто сказал Вэнсу, что если он будет артачиться, не обойдется без жертв. Это ужасно, Кэт... Пожалуйста, помоги нам... пожалуйста. Вэнс сделал все, что мог. Он уже превратил в деньги почти всю свою недвижимость, чтобы помочь отцу... И я ужасно боюсь, Кэт.
— Спокойнее, спокойнее, Анита. У меня уже кое-что появилось. Потерпи немного.
— Я больше не могу, Кэт... О, Кэт, сделай же что-нибудь! Пожалуйста!
— Я стараюсь, дорогая. Обязательно сделаю!
Я повесил трубку и некоторое время смотрел на телефон. На карту было поставлено слишком много. Я позвонил на побережье и, связавшись с Марти Синклером, передал ему некоторые сведения и проинструктировал с тем, чтобы он потом заехал ко мне в отель. Если же у него не получится, я позвоню ему завтра утром.
Потом я вернулся к себе. Оставив машину у входа, я открыл дверь номера, вошел и включил свет...
Она лежала на моей постели в чем мать родила и в такой безмятежной позе, словно была у себя в спальне. В ее пальцах дымилась сигарета.
— Как вы сюда попали, миссис Мелонен?
— Прилетела на крыльях любви, а по правде, я наврала дежурному, что я ваша любимая жена, — она подняла руку в кольцах. — И достаточно ему было увидеть это, как он сразу почувствовал ко мне доверие и уважение... А как насчет вас?
— Что ж, кольца красивые. Но вы, похоже, недолго носили траур по мужу.
— Зачем вспоминать всякие мелочи, мистер Баннермен?
Я удивленно посмотрел на нее и она это заметила.
— Да-да, Кэт Баннермен, — подтвердила она. — И дежурный внизу так же сказал. А вы, когда были у меня, говорили, что вы настоящий мужчина. Правда, вы вовсе не служили с Чаком на флоте.
— Не служил.
— Получается, в прошлый раз просто хотели видеть меня?
— Вы просто ясновидящая!
— А зачем?
— Да так...
— И все-таки?
— Я хочу знать, за что убили вашего мужа. А прекраснейшая нимфа — довольно веский мотив. На такое может пойти и импотент. Еще я хотел узнать, насколько вы знаете Руди Баннермена.
— Я уже отвечала на этот вопрос.
— У меня есть еще один! — резко оборвал я. — Вас неоднократно видели с каким-то мужчиной, но не с Руди и не с Сандерсом. Кто это?
— Помилуйте, мистер Баннермен, у меня их так много... я имею в виду мужчин.
— Но именно с этим человеком вас видели в последнее время чаще всего.
Миссис Мелонен, видимо, никогда не разменивалась на мелочи. Она поджала губы, секунду молчала и наконец призналась:
— Это Артур Сирс. Я любила его.
— Чем он вас так очаровал?
— Красавец, с деньгами, с роскошным «бьюиком» и к тому же умеет обходиться с женщинами. Он тоже любил меня, — она улыбнулась и грациозно вытянулась. — Он пытался заставить меня бросить Чака и уехать с ним. Он обещал боготворить меня, да так оно, наверное, и было бы. Обожаю, когда ради меня мужчины готовы на все.
— Почему же не уехали?
— Чтобы Чак меня прикончил из ревности? К тому же у Сирса было не так много денег, а если я захочу уйти с кем-нибудь, то это должен быть мужчина высшего класса. Вы понимаете, о чем я?
Я прошелся по комнате и сел в кресло, а миссис Мелонен снова потянулась и соблазнительно растянулась на кровати, внимательно наблюдая за мной.
— Почему вы сегодня не на работе? — осведомился я.
— Потому что решила дождаться вас. Пит сказал мне, где вы остановились, а я еще в первый раз решила, что вы будете моим.
— А вам не приходило в голову, что я могу просто выбросить вас из комнаты в голом виде?
— Ты этого не сделаешь!
— Почему?
— Потому что ты тоже хочешь меня. Только поэтому... — она призывно вытянула руки. — Иди ко мне, настоящий мужчина!
Я не хотел этого делать, но искушение оказалось сильнее меня. Мысленно отпустив себе грехи, я подошел к кровати и наклонился над ней.
— Прикоснись к моей груди, и ты услышишь мое сердце в своей ладони. Поцелуй меня, и ты поймешь, в чем радость жизни, милый!
Я взглянул на нее и вздрогнул от захлестнувшего меня желания. Ее вид приятно щекотал нервы.
Моя рука погладила ее грудь, плавно соскользнула на живот. Ноги сразу разошлись и рука угодила в пушистый приют любви. Я приник взглядом к узкой плотной щели с розовыми пухлыми губками и с ужасом понял, что пути назад нет. И, потеряв остатки самообладания, я в диком исступлении мял нежную грудь соблазнительницы, ощущая ее трепет под моими грубыми ласками. Невыносимое наслаждение обрушилось на меня и утопило в жгучем водовороте удовольствия.
Да, это была настоящая женщина!
Как спелый плод и пышущая страстью... И я уже был рядом с ней и никак не мог утолить жажду любви. Мне понадобилось очень мало времени, чтобы понять, почему эта женщина возбуждала дикие и безумные желания у мужчин — даже у такой размазни, как Руди Баннермен.
7
Я встал еще до того, как она проснулась. Приняв душ, я оставил записку, в которой написал, чтобы она ехала домой и что мы встретимся позже. Вышел на улицу и позвонил Питу Сальво. Этому парню действительно не потребовалось много времени, чтобы отыскать Гейджа и Матто. Оба они остановились в «Апельсиновом Доме» на Майн-стрит и весь вчерашний вечер провели в «Чероки-клубе», расхаживая по залу и рассматривая посетителей. Часам к двум Гейдж здорово нагрузился и Матто вывел его из клуба. Пит думает, что они просто вышли проветриться.
В ресторане я узнал самые свежие новости. Джо Сандерса под конвоем везли обратно в Калвер-сити, и уже назначена дата судебного разбирательства. Да, время не ждет!
Когда я пришел к Хэнку Фитерсу, тот был еще в постели. И разбудить его оказалось делом совсем не легким. Наконец он выполз из-под одеяла, чертыхаясь и проклиная все на свете. Я сам сварил ему кофе и после двух чашек горячего напитка он быстро превратился в нормального человека.
Вообще у него было скверное настроение, потому что он провел несколько часов с лейтенантом Граверсом, но тот не сказал ему ничего определенного, кроме того, что хорошо относится к моему отцу. Вот, собственно, и все.
Но я не собирался выкладывать перед лейтенантом все карты и Хэнк это знал.
— Ты уже, конечно, побывал в центре, сынок?
— А что, в это время там можно узнать что-то интересное?
— Конечно! Там всегда можно кого-нибудь найти. Когда в городе появляется кто-нибудь из Баннерменов, все начинают юлить вокруг него. Ты чем-то больно уколол лейтенанта Граверса, когда указал ему на тех типов, и он мгновенно загорелся этим делом. Ты знаешь его суть?
— Надеюсь узнать от вас.
— Шесть лет назад «синдикат» попытался захватить влияние в нашем городе. Он даже укрепился кое-где, но штату удалось таки от него избавиться. А сейчас они снова хотят повторить маневр. Матто отправили сюда резидентом, и даже если наши законники знают, что он связан с людьми из Чикаго, они не могут этого доказать и что-нибудь сделать. У него за спиной определенно какая-то сила и он уверенно движется к вершинам... Так что, сынок, наш город ждут большие неприятности.
— Хорошенькую историю вы мне рассказали! Ну а что относительно того дела?
— Баннерменов?
— Именно.
— Я ведь репортер, сынок. Если кто нарушает закон, я рассказываю об этом в газете. Что ты собираешься делать?
— Как можно скорее вмешаться в дело Сандерса. Устроить что-то вроде суда, только с политической точки зрения. Получить поддержку полиции, газет и потребовать полного и тщательного следствия, а если будет нужно, то и отсрочки суда. Но если в этом деле не все в порядке, они все равно получат присяжных на свою сторону без того, чтобы в городе поползли слухи... Вы мне поможете?
— Само собой... Правда, сомневаюсь, что у меня получится. К тому же мне скоро на пенсию.
— Может, хоть попробуете?
— Ты втягиваешь меня в опасную авантюру, сынок.
— Разве вся наша жизнь не опасная авантюра?
Пит Сальво впустил меня в клуб, когда там еще никого не было. Мы прошли на кухню. Там Пит несколько минут рылся в ящиках с ножами, вытаскивая их один за другим, пока передо мной не очутился весь набор. Большинство ножей было обычной формы, но один привлек мое внимание. Я тщательно осмотрел его и положил во внутренний карман.
— Что ты с ним будешь делать? — поинтересовался Пит.
— Передам полицейскому врачу, который осматривал труп.
— Но ведь он сказал, что рана от стилета.
— А ты взгляни на него внимательнее, Пит. У каждого из них свой номер, и этим можно нанести такую же по форме рану. Убийца вполне мог и не выбрасывать нож, а просто положить туда, где он его взял. Во всяком случае полиция будет обязана проверить и это оружие.
— Логично, — согласился Пит.
Поскольку я был Баннерменом, доктор Энтони Уэмбер согласился провести срочную экспертизу. Сам он довольно скептически отнесся к моему предположению, но вынужден был признать, что этим ножом можно нанести рану, от которой погиб Чак Мелонен. Он не был полностью уверен в этом, поскольку рана на груди Чака была не совсем правильной формы, но провести экспертизу согласился. Для этого надо было сравнить глубину раны с длиной ножа и определить, мог ли нож такой формы убить человека. Острыми гранями нож напоминал стилет.
После внимательного осмотра доктор пришел к предварительному заключению, что его грани имеют такую же форму, что и форма раны, но все это было лишь предположением. Наконец доктор сказал, что поверит более тщательно, чтобы убедиться на все сто процентов, и при первом удобном случае известит меня. Меня или в крайнем случае кого-нибудь из Баннерменов.
Когда мы с Питом вышли от доктора, настало время сделать еще кое-что. Пит знал, что именно, и потому загадочно улыбался, когда мы подъезжали к «Апельсиновому Дому». Он подозвал прыщавого мальчишку в форме отеля и узнал к него все необходимое.
Поднявшись по лестнице, я постучал в дверь, а Пит встал так, чтобы его не было видно. Дверь открыл Гейдж. Он нисколько не испугался, потому что в руке держал пистолет. Он только сказал:
— Смотри-ка, Карл, кто к нам пожаловал. Этот слюнтяй снова напрашивается, чтобы ему дали в морду.
Матто оторвался от газеты, положил ее на стол и поднялся с нехорошей ухмылкой на гнусной физиономии.
В ресторане я узнал самые свежие новости. Джо Сандерса под конвоем везли обратно в Калвер-сити, и уже назначена дата судебного разбирательства. Да, время не ждет!
Когда я пришел к Хэнку Фитерсу, тот был еще в постели. И разбудить его оказалось делом совсем не легким. Наконец он выполз из-под одеяла, чертыхаясь и проклиная все на свете. Я сам сварил ему кофе и после двух чашек горячего напитка он быстро превратился в нормального человека.
Вообще у него было скверное настроение, потому что он провел несколько часов с лейтенантом Граверсом, но тот не сказал ему ничего определенного, кроме того, что хорошо относится к моему отцу. Вот, собственно, и все.
Но я не собирался выкладывать перед лейтенантом все карты и Хэнк это знал.
— Ты уже, конечно, побывал в центре, сынок?
— А что, в это время там можно узнать что-то интересное?
— Конечно! Там всегда можно кого-нибудь найти. Когда в городе появляется кто-нибудь из Баннерменов, все начинают юлить вокруг него. Ты чем-то больно уколол лейтенанта Граверса, когда указал ему на тех типов, и он мгновенно загорелся этим делом. Ты знаешь его суть?
— Надеюсь узнать от вас.
— Шесть лет назад «синдикат» попытался захватить влияние в нашем городе. Он даже укрепился кое-где, но штату удалось таки от него избавиться. А сейчас они снова хотят повторить маневр. Матто отправили сюда резидентом, и даже если наши законники знают, что он связан с людьми из Чикаго, они не могут этого доказать и что-нибудь сделать. У него за спиной определенно какая-то сила и он уверенно движется к вершинам... Так что, сынок, наш город ждут большие неприятности.
— Хорошенькую историю вы мне рассказали! Ну а что относительно того дела?
— Баннерменов?
— Именно.
— Я ведь репортер, сынок. Если кто нарушает закон, я рассказываю об этом в газете. Что ты собираешься делать?
— Как можно скорее вмешаться в дело Сандерса. Устроить что-то вроде суда, только с политической точки зрения. Получить поддержку полиции, газет и потребовать полного и тщательного следствия, а если будет нужно, то и отсрочки суда. Но если в этом деле не все в порядке, они все равно получат присяжных на свою сторону без того, чтобы в городе поползли слухи... Вы мне поможете?
— Само собой... Правда, сомневаюсь, что у меня получится. К тому же мне скоро на пенсию.
— Может, хоть попробуете?
— Ты втягиваешь меня в опасную авантюру, сынок.
— Разве вся наша жизнь не опасная авантюра?
Пит Сальво впустил меня в клуб, когда там еще никого не было. Мы прошли на кухню. Там Пит несколько минут рылся в ящиках с ножами, вытаскивая их один за другим, пока передо мной не очутился весь набор. Большинство ножей было обычной формы, но один привлек мое внимание. Я тщательно осмотрел его и положил во внутренний карман.
— Что ты с ним будешь делать? — поинтересовался Пит.
— Передам полицейскому врачу, который осматривал труп.
— Но ведь он сказал, что рана от стилета.
— А ты взгляни на него внимательнее, Пит. У каждого из них свой номер, и этим можно нанести такую же по форме рану. Убийца вполне мог и не выбрасывать нож, а просто положить туда, где он его взял. Во всяком случае полиция будет обязана проверить и это оружие.
— Логично, — согласился Пит.
Поскольку я был Баннерменом, доктор Энтони Уэмбер согласился провести срочную экспертизу. Сам он довольно скептически отнесся к моему предположению, но вынужден был признать, что этим ножом можно нанести рану, от которой погиб Чак Мелонен. Он не был полностью уверен в этом, поскольку рана на груди Чака была не совсем правильной формы, но провести экспертизу согласился. Для этого надо было сравнить глубину раны с длиной ножа и определить, мог ли нож такой формы убить человека. Острыми гранями нож напоминал стилет.
После внимательного осмотра доктор пришел к предварительному заключению, что его грани имеют такую же форму, что и форма раны, но все это было лишь предположением. Наконец доктор сказал, что поверит более тщательно, чтобы убедиться на все сто процентов, и при первом удобном случае известит меня. Меня или в крайнем случае кого-нибудь из Баннерменов.
Когда мы с Питом вышли от доктора, настало время сделать еще кое-что. Пит знал, что именно, и потому загадочно улыбался, когда мы подъезжали к «Апельсиновому Дому». Он подозвал прыщавого мальчишку в форме отеля и узнал к него все необходимое.
Поднявшись по лестнице, я постучал в дверь, а Пит встал так, чтобы его не было видно. Дверь открыл Гейдж. Он нисколько не испугался, потому что в руке держал пистолет. Он только сказал:
— Смотри-ка, Карл, кто к нам пожаловал. Этот слюнтяй снова напрашивается, чтобы ему дали в морду.
Матто оторвался от газеты, положил ее на стол и поднялся с нехорошей ухмылкой на гнусной физиономии.