Страница:
Соответственно это обстоятельство означает, что М.А.Булгаков был водительствуем Свыше при написании романа, что и он не был оставлен Богом несмотря на все заблуждения и ошибки его нелёгкой жизни
[292].
Первому появлению ласточки после того, как Пилат решил воспрепятствовать беседе Иешуа и Марка Крысобой, закрывая тем самым для Марка возможность постичь Правду-Истину и преобразить свою жизнь, в Библии соответствует следующий текст, по существу объясняющий суть того, что мог бы сделать Иешуа, и в чём ему препятствуют синедрион, лично Каиафа, лично Пилат и им подвластные.
«2. Как вожделенны жилища Твои, Господи сил! 3. Истомилась душа моя, желая во дворы Господни; сердце моё и плоть моя восторгаются к Богу живому. 4. И птичка находит себе жильё, и ласточка(здесь и в последующих цитатах из Библии выделение жирным этого слова — наше) гнездо себе, где положить птенцов своих, у алтарей Твоих, Господи сил, Царь мой и Бог мой! 5. Блаженны живущие в доме Твоём: они непрестанно будут восхвалять Тебя» (Псалтирь, псалом 83).
Второй раз, как только в сознании Пилата сложилась лживая формула, объявляющая Иешуа сумасшедшим, и возникло решение изолировать его от общества, что воспрепятствовало бы выполнению им принятой на себя миссии, «крылья ласточкифыркнули над самой головой игемона, птица метнулась к чаше фонтана и вылетела на волю». Этому появлению ласточки в действии романа соответствует второе упоминание ласточки в Библии:
«Как воробей вспорхнёт, как ласточкаулетит, так незаслуженное проклятие не сбудется» (Притчи Соломоновы, 26:2).
Третьему появлению ласточки в действии романа предшествует решение Пилата утвердить смертный приговор Иешуа, вынесенный синедрионом: «Молчать! — вскричал Пилат и бешеным взором проводил ласточку, опять впорхнувшую на балкон». Хотя ласточка и вспорхнула на балкон, М.А.Булгаков всё же пишет, что Пилат проводилеё взором, т.е. ласточка улетела: впорхнула на балкон, а потом улетела. Этому появлению ласточки в действии романа соответствует третье упоминание ласточки в Библии:
«Как журавль, как ласточкаиздавал я звуки, тосковал как голубь; уныло смотрели глаза мои к небу: Господи! тесно мне; спаси меня» (Исаия, 38:14).
Это — не слова самого Исаии, это — слова из приводимой Исаией молитвы царя Езекии, которую царь вознёс, умирая. По молитве Езекии ему было даровано ещё 15 лет жизни.
После третьего своего появления в действии романа ласточка улетела, но в Библии она упоминается ещё два раза, и соответствующие тексты характеризуют то, с чем осталось человечество, отвергнув дарованное людям Богом через Христа:
«И аист под небом знает свои определённые времена, и горлица, и ласточка, и журавль наблюдают время, когда им прилететь; а народ Мой не знает определения Господня» (Иеремия, 8:7).
Кроме того Иеремия порицает идолопоклонство, в которое в разнообразных формах впало человечество, уклонившись от Божией Правды-Истины:
«7. Язык их выстроган художником [293], и сами они оправлены в золото и серебро; но они ложные, и не могут говорить [294]. 8. И как бы для девицы, любящей украшение, берут они золото, и приготовляют венцы на головы богов своих. 9. Бывает также, что жрецы похищают у богов своих золото и серебро и употребляют его на себя самих [295]; 10. уделяют из того и блудницам под их кровом; украшают богов золотых и серебряных и деревянных одеждами, как людей. 11. Но они не спасаются от ржавчины и моли, хотя облечены в пурпуровую одежду [296]. 12. Обтирают лице их от пыли в капище, которой на них очень много. 13. Имеет и скипетр, как человек — судья страны, но он не может умертвить виновного пред ним. 14. Имеет меч в правой руке и секиру, а себя самого от войска и разбойников не защитит: отсюда познаётся, что они не боги; итак не бойтесь их [297]. 15. Ибо, как разбитый сосуд делается бесполезным для человека, так и боги их [298]. 16. После того, как они поставлены в капищах, глаза их полны пыли от ног входящих. 17. И как у нанёсшего оскорбление царю заграждаются входы в жильё, когда он отводится на смерть, так капища их охраняют жрецы их дверями и замками и засовами, чтобы они не были ограблены разбойниками; 18. зажигают для них светильники, и больше, нежели для себя самих, а они ни одного их них не могут видеть. 19. Они как бревно в доме; сердца их, говорят, точат черви земляные, и съедают их самих и одежду их, — а они не чувствуют [299]. 20. Лица их черны от курения в капищах. 21. На тело их и на головы их налетают летучие мыши и ласточкии другие птицы, лазают также по ним и кошки [300]. 22. Из этого уразумеете, что это не боги; итак не бойтесь их» (Послание Иеремии, гл. 1; это тоже неканонический текст Ветхого Завета).
Следует обратить внимание и на то, что ласточка в библейских текстах упоминается вне контекста доктрины Второзакония-Исаии: эпизоды, где она упомянута, не поддерживают эту доктрину. И подведём итог возвращением к статье о ласточке в интерент-версии “Peter Greif’s Simbolorum”, где поясняется символичность ласточки в иносказательной традиции исторически реального христианства:
«В искусстве эпохи Возрождения ласточка служила символом Воплощения Христа. Именно поэтому ласточка, вьющая свои гнезда под карнизом дома или в отверстии в стене, присутствует в сценах Благовещения и Рождества Христова. Считалось, что ласточка зимует в глиняных норках, и поэтому её пришествие рассматривалось как возрождение из подобного смерти зимнего состояния. По этой причине она также стала символом воскресения из мёртвых».
Короче говоря, последовательность появлений ласточки в действии романа, дополняемая упоминаниями ласточки в библейских текстах, представляет собой иносказание, о том, что незаслуженная казнь Иешуа не состоится, а улёт ласточки после утверждения Пилатом смертного приговора является символом развоплощения Христа, упреждающего зловредное посягательство неправедно умствующих на его распятие.
Эпизод, когда вокруг стоящего в тени Иешуа столбом загорелась «пыль» допускает двоякое понимание:
· это и было вознесение, упредившее посягательство на распятие, на которое Пилат уже дал санкцию в глубинах своей души. В Индии и в наше время есть люди, которые были свидетелями такого явления, и восприняли его с благоговением, помня, что Богу — всё благое возможно осуществить. При этом, в отличие от событий, описанных в романе, человек вознёсся, предварительно предупредив своих близких, что уходит добровольно по завершении своей миссии на Земле, оставляя после себя последователей, способных продолжить начатую им миссию дальше. По рассказам очевидцев, вокруг стоявшего перед ними человека «столбом загоралась пыль», после чего он в прямом смысле исчез у них на глазах.
· на какое-то мгновение был сделан зримым Покров Всевышнего, который пал на Иешуа, дабы защитить его от надвигающейся угрозы, а развоплощение = вознесениеХристапроизошло незримо, будучи тайной Божией, которую никто из неправедно умствующих не увидел; вознесение произошло после того, как Пилат утвердил смертный приговор, соответственно смыслу третьего появления ласточки, выпорхнувшей с балкона в Жизнь на свободу.
Всё свершилось тихо и незримо, а все те, кто в период наваждения казни обращались к видeнию распятого Христа со словами: «Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста» (Матфей, 27:40) и им подобными, домогаясь от Бога грандиозной и впечатляющей защиты праведника, — забыли о сказанном и давно им известном:
«И сказал: выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдёт, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, [и там Господь]» (3-я книга Царств, гл. 19:11, 12).
Промысел Божий эффективен, но не свойственно ему пленять искушающих Бога шумными и впечатляющими “грандиозными” проявлениями в виде легионов ангелов, сходящих с Небес для защиты праведников и т.п. Самое грандиозное проявление Промысла — Мироздание, в котором мы живём и частью которого являемся, и на фоне его меркнут все иные “грандиозные” чудеса, которых домогаются неверующие и праздные.
Так и по отношению к роману М.А.Булгакова: все пять упоминаний ласточки в Библии мы нашли в течение нескольких минут, пользуясь компьютером, но перед этим было дано в Различение знать, что искать. Если у Вас есть возможность, то спросите Ваших знакомых попов о том, сколько раз, в каких текстах и в каком контексте в Библии упоминается ласточка. После этого подумайте мог ли М.А.Булгаков умышленно сконструировать это иносказание? был ли он водительствуем Свыше, поскольку стремился к Правде-Истине искренне, мучительно преодолевая своё мировоззрение? либо всё же М.А.Булгаков был одержимым, но Сатана по каким-то неведомым причинам с неведомыми нам целями решил подсунуть эту загадку-иносказание людям, воспользовавшись текстом «воистину священной Библии», дабы люди поняли, что Бог не предаёт праведников, не позволяет свершиться несправедливости в отношении них?
Либо всё же Сатана решил таким благовидным образом породить в людях веру в то, что казни Христа не было вопреки тому, что в действительности она свершилась, дабы тем самым лишить их спасения? — Но высказав такое предположение мы снова возвращаемся к различию учения Христа при его жизни среди людейи учению апостола Павла, положенному в основание якобы христианских церквей. Л.Н.Толстой охарактеризовал различие между учениями Христа и Павла так:
«Как сущность учения Христа (как всё истинно великое) проста, ясна, доступна всем и может быть выражена одним словом: человек — сын бога, — так сущность учения Павла искусственна, темна и совершенно непонятна для всякою свободного от гипноза человека.
Сущность учения Христа в том, что истинное благо человека — в исполнении воли отца. Воля же отца — в единении людей. А потому и награда за исполнение воли отца есть само исполнение, слияние с отцом. Награда сейчас — в сознании единства с волей отца. Сознание это даёт высшую радость и свободу. Достигнуть этого можно только возвышением в себе духа, перенесением жизни в жизнь духовную.
Сущность учения Павла в том, что смерть Христа и его воскресение спасает людей от их грехов и жестоких наказаний, предназначенных богом теперешним людям за грехи прародительские.
Как основа учения Христа в том, что главная и единственная обязанность человека есть исполнение воли Бога, то есть любви к людям, — единственная основа учения Павла то, что единственная обязанность человека — это вера в то, что Христос своей смертью и воскресением искупил и искупает грехи людей» (“Почему христианские народы вообще и в особенности русский находятся теперь в бедственном положении”).
В более определённой и жёсткой формулировке дилемма такова:
· либо мы уже в этой жизни по совести, не ожидая наград и не боясь наказаний за возможные ошибки, осуществляем Царствие Божие на Земле, как то заповедал Христос, в чём каждый может убедиться даже и по отцензурированному и отредактированному тексту Нового Завета;
· либо в этой жизни мы «чаем воскресения мёртвых и жизни будущаго века» [301], влачим жалкое существование как придётся и, веруя в искупление наших грехов смертью и воскресением Христа, отдаёмся сами и отдаём этот мир во власть Сатаны якобы до второго пришествия.
И соответственно:
· либо вы полагаете, что в Предопределении Божием нет места аду, нет места избранию Им в жертву “умилостивления себя” же праведников, хотя предопределение праведности и включает в себя готовность праведников к самопожертвованию, и соответственно Бог истинный — тот, Кто не допускает торжества неправедности в сотворённом Им по Его благому Предопределению Мире, как тому учит Он сам всех и каждого на священном Языке Жизни;
· либо в ранг
В каждом из этих вариантов понимания содержания Предопределения Божиего выбор веры, нравственно обусловленный, делает сам человек, а Бог ответит каждому по его вере и выбору на священном Языке вечной Жизни, частичкой которой является жизнь всякого человека на Земле.
Но и после всех описаний казни и погребения Иешуа в романе есть мелкие детали, на которые большинство читателей не обращает внимания, которые однако являются знаковыми и указывают на то, что видeние казни было не наяву, а воображаемое во внутреннем мире очевидца видeние наложилось на восприятие им реального общего всем внешнего мира. При этом казнь, смерть и погребение Иешуа свершились именно в воображении очевидца, а не в реальности изображённого в романе мира.
В главе 25-й романа, названной “Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа”, есть описание сцены, в которой Пилат принимает доклад Афрания, начальника своей тайной службы, о казни. Пилат ранее поручил Афранию проследить лично за исполнением казни и убедиться в смерти Иешуа.
«— А теперь прошу мне сообщить о казни, — сказал прокуратор.
— Что именно интересует прокуратора?
— Не было ли со стороны толпы попыток выражения возмущения? Это — главное конечно.
— Никаких, — ответил гость.
— Очень хорошо. Вы сами установили, что смерть пришла?
— Прокуратор может быть уверен в этом.
— А скажите… напиток им давали перед повешением на столбы?
— Да. Но он, — тут гость закрыл глаза, — отказался его выпить.
— Кто именно? — спросил Пилат.
— Простите, игемон! — воскликнул гость. — Я не назвал? Га-Ноцри!
— Безумец! — сказал Пилат, почему-то гримасничая. Под левым глазом у него задёргалась жилка. — Умирать от ожогов солнца! Зачем же отказываться от того, что предлагается по закону!
— В каких выражениях он отказался?
— Он сказал, — опять закрывая глаза, — ответил гость, — что благодарит и не винит за то, что у него отняли жизнь.
— Кого? — глухо спросил Пилат.
— Этого он, игемон, не сказал…»
Всякий раз, когда Афранию требуется дать информацию об Иешуа, он закрывает глаза. Почему? — Ответ на этот вопрос, объясняющий причины такого странного поведения, состоит в том, что зрительная память, которая помнит всю информацию, доставленную глазами, — один вид памяти человека; а память внутреннего зрения, которая фиксирует то, что становится зримым в ясновидении Откровений, в наваждениях, и то, что является плодами собственного воображения и фантазий, — другой вид памяти.
Казнимых было якобы трое. Двое из них был казнены действительно, и информация о них хранится в зрительной памяти. Но в этой памяти и памяти других органов чувств, хранящей информацию об общей всем реальности, у Афрания нет ничего о поведении Иешуа, и потому, чтобы зрение не мешало обращению сознания к памяти видeний внутреннего мира,всякий раз, когда Афранию необходима информация о поведении Иешуа, он закрывает глаза. Это обстоятельство — знаковое, указующее на то, что, когда Афраний наблюдал казнь, его воображение — по неверию его
Другой Бог Левия Матвея, которому он однако не верит и молитвенного общения с которым избегает, —
Поэтому тот, кто настаивает на том, что казнь Христа свершилась реально во исполнение Божиего предопределения, пусть ответит хотя бы себе на вопросы: Почему он желает казни Христа ныне даже сильнее, чем этого в прошлом желали Каиафа и синедрион? Почему он фактически обязывает Бога прощать его грехи возложением страданий на жертвующего собой праведника? — Для того, чтобы беспрепятственно продолжать грешить, уклонясь от того, чтобы самому взять “крест” свой в исполнении Божиего Промысла. Все остальные ответы — лицемерие.
И если жить верой в спасение казнью жертвующих собой праведников, то образ жизни становится гнусный, подобный тому, что, умиляясь (!!!), изобразил библейски-“православный” художник М.В.Нестеров на своей картине “У креста”. Согласитесь, что это премерзко, когда праведник пребывает на кресте в муках, а вокруг стоит толпа умиляющихся “истинно верующих православных”, и среди них нет никого, кто прекратил бы эту мерзость, снял бы праведника с креста и оказал бы ему посильную помощь. Более того, если бы кто попытался это сделать, то ему бы не позволили “любящие” Христа и Бога “православные”. В жизни же они сами если и не являются вольными или невольными распинателями устремившихся к Правде-Истине, то праздно взирают на то, как другие травят и убивают тех, кто стремится открыть её людям, чтобы всем вместе воплотить её в жизнь: наши грехи, дескать, искуплены драгоценной кровь Христовой, а тут, видите ли, «Христосик нашёлся», будет нас учить жить… Чем эта позиция отличается от позиции Каиафы и синедриона?
М.В.Нестеров “У креста”
А вообразите, что действительно «Христосик нашёлся», т.е. в реальности происходит второе пришествие, что тогда? — Тогда они с такой верой и отношением к жизни проследуют по пути порицаемого ими иудейского синедриона начала эры и в самой пошлой форме повторят его приговор. Ни к чему иному они не способны, пока пребывают в самоослеплении нехристианской, апостольской [302]верой, унаследованной от Савла и его сподвижников, включая и отпавших от Христа в Гефсиманском саду других апостолов.
М.В.Нестеров писал картину, искренне веруя по обычаю россиянской библейски-“православной” церкви, но в этом произведении Дух Святой не вдохновлял его: невесомое тело противоестественно прислонено к кресту. Если же прислонённое к кресту тело изъять из композиции соответственно тому, что сообщается в Коране (4:156), то сразу же обнажится нравственно-психическая ненормальность, ущербность всех собравшихся умиляться казни и ожидающих спасения их душ этой казнью.
В этой связи, поскольку М.В.Нестеров изобразил у креста и Ф.М.Достоевского [303](и это не единственное его полотно, где Ф.М.Достоевский присутствует при распятии), приведём часто смакуемое отечественными “гуманистами” место из “Братьев Карамазовых”:
«Уж когда мать обнимется с мучителем, растерзавшем псами сына её [304], и все трое возгласят со слезами: «прав Ты, Господи!», то уж, конечно, настанет венец познания и всё объяснится. Но вот тут-то и запятая, этого-то я и не могу принять. И пока я на земле, я спешу взять свои меры. Видишь ли, Алеша, ведь, может быть, и действительно так случится, что когда я сам доживу до того момента али воскресну, чтобы увидеть его, то и сам я, пожалуй, воскликну со всеми вместе, смотря на мать, обнявшуюся с мучителем её дитяти: «Прав Ты, Господи!», но я не хочу тогда восклицать. Пока ещё время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только замученного ребёнка, который бил себя кулачком в грудь и молился в зловонной конуре своей неискуплёнными слезками своими к «Боженьке»! Не стоит потому, что слезки его остались не искупленными. (…) Не Бога я не принимаю, Алёша, а только билет Ему (в рай, имеется в виду по контексту: наше пояснение при цитировании) почтительнейше возвращаю.
— Это бунт, — тихо и потупившись проговорил Алёша.
— Бунт? Я бы не хотел от тебя такого слова, — проникновенно сказал Иван. — можно ли жить бунтом, а я хочу жить. Скажи мне сам прямо, я зову тебя — отвечай: представь, что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой [305]с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и покой [306], но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно только крохотное созданьице, вот того самого ребёночка, бившего себя кулачонком в грудь, и на неотмщённых слезках его основать это здание, согласился бы ты быть архитектором, скажи и не лги!
— Нет, не согласился бы, — тихо проговорил Алёша!
— И можешь ли ты допустить идею, что люди, для которых ты строишь, согласились бы сами принять своё счастье на неоправданной крови маленького замученного, а приняв, остаться навеки счастливыми?
— Нет не могу допустить. Брат, — проговорил вдруг с засверкавшими глазами Алёша, — ты сказал сейчас: есть ли во всём мире Существо, Которое могло бы и имело право простить? Но Существо это есть, и Оно может всё простить, всех и вся и всё, потому что само отдало неповинную кровь свою за всех и за всё. Ты забыл о Нём, а на Нём-то и зиждится здание, и это ему воскликнут: «Прав Ты, Господи, ибо открылись пути Твои».
— А, это «Единственный безгрешный» и Его кровь! Нет, не забыл о Нём и удивлялся, напротив, всё время, как ты Его долго не выводишь, ибо обыкновенно в спорах все ваши Его выставляют прежде всего. Знаешь, Алёша, ты не смейся, я когда-то сочинил поэму, с год назад. Если можешь потерять со мной ещё минут десять, то я б её тебе рассказал?» (Ф.М.Достоевский, “Братья Карамазовы”, часть вторая, книга пятая. Pro и contra. IV. Бунт).
После этого возникает «Легенда о великом инквизиторе», которую тоже неоднократно смаковали многие и многие российские “интеллигенты”, и в частности: К.Н.Леонтьев, В.С.Соловьёв, В.В.Розанов, С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев, С.Л.Франк (см. сборник “О великом инквизиторе Достоевский и последующие”, Москва, «Молодая гвардия», 1991 г., тираж 30 000).
Но если серьёзно относиться к сказанному во второй главе Премудрости Соломона и сообщаемому в Коране (сура 4:156, 157), то придётся сделать вывод, что Ф.М.Достоевский был раздавлен страхом и потому подменил вопрос о спасении человечества распятием Христа вопросом о неотмщённой слезинке невинного [307]ребёнка. Если же ставить этот в вопрос, продолжая диалог двух братьев, то вместо легенды о великом инквизиторе и явлении ему Христа, придётся обсуждать вопрос другой: как и чем искупить кровь безгрешного Христа?— поскольку в противном случае возникает двойственность нравственных стандартов:
· неотмщённую слезинку ребёнка в основу будущей гармонии в вечной жизни принять не можем,
· а безгрешную кровь Христа — запросто.
В мировоззрении, признающем догмат о троице, единственный возможный ответ на вопрос об искуплении крови Христа, если следовать логике Алёши Карамазова, послушника некоего монастыря, которого уму разуму учат “старцы” будет такой: «Бог Отец» должен тоже как-то пострадать, чтобы своими страданиями искупить безгрешную кровь «Бога Сына», а потом простить если и не всех без исключения, то по крайней мере тех, кто примет эти две жертвы.
Что Христос тоже «Бог», «ипостась Всевышнего», и потому самопожертвования Его в искуплении кровью достаточно, это не ответ: во-первых, потому что всё равно не снимается двойственность нравственных мерил (неприемлемость слезинки ребёнка — согласие с неизбежностью страданий, доходящее до вожделения крови Христовой, полагаемой в основу якобы спасительной веры); а во-вторых, «Бог Отец» и «Бог Сын» — разные личности, что приводит к вопросу, а для чего «Бог Отец» заложил в Предопределение бытия страдания «Бога Сына», если Он всемогущ и мог бы, не потеряв совершенства Предопределения, избавить и «Бога Сына» от страданий?
Но Ф.М.Достоевский струсил поставить вопрос так, и по холопству своему перед книгой-идолом Библией и заправилами библейского проекта, которых он отождествил с Богом, подменил вопрос об искуплении страданий и крови Христовой вопросом о слезинке ребёнка. Ответ же на этот вопрос, в котором открываются единые нравственные мерила для Бога и для человека, один:
Пророчество Соломона во второй главе книги его Премудрости истинно: злочестивые не познали таин Божиих ибо злоба их ослепила их. Кораническое откровение (сура 4:156, 157) изъясняет суть этих таин: Бог — всемогущий, мудрый, милостивый, милосердный, любящий, и потому вознесение Христа упредило посягательство на его распятие, а люди были оставлены учиться милости, преодолевать культ жертвоприношений и возложения своих грехов на страдания жертвующих собой праведников и других людей. Люди — все — должны подняться до святости, какую им явил Христос в простоте жизни своей на Земле.
Первому появлению ласточки после того, как Пилат решил воспрепятствовать беседе Иешуа и Марка Крысобой, закрывая тем самым для Марка возможность постичь Правду-Истину и преобразить свою жизнь, в Библии соответствует следующий текст, по существу объясняющий суть того, что мог бы сделать Иешуа, и в чём ему препятствуют синедрион, лично Каиафа, лично Пилат и им подвластные.
«2. Как вожделенны жилища Твои, Господи сил! 3. Истомилась душа моя, желая во дворы Господни; сердце моё и плоть моя восторгаются к Богу живому. 4. И птичка находит себе жильё, и ласточка(здесь и в последующих цитатах из Библии выделение жирным этого слова — наше) гнездо себе, где положить птенцов своих, у алтарей Твоих, Господи сил, Царь мой и Бог мой! 5. Блаженны живущие в доме Твоём: они непрестанно будут восхвалять Тебя» (Псалтирь, псалом 83).
Второй раз, как только в сознании Пилата сложилась лживая формула, объявляющая Иешуа сумасшедшим, и возникло решение изолировать его от общества, что воспрепятствовало бы выполнению им принятой на себя миссии, «крылья ласточкифыркнули над самой головой игемона, птица метнулась к чаше фонтана и вылетела на волю». Этому появлению ласточки в действии романа соответствует второе упоминание ласточки в Библии:
«Как воробей вспорхнёт, как ласточкаулетит, так незаслуженное проклятие не сбудется» (Притчи Соломоновы, 26:2).
Третьему появлению ласточки в действии романа предшествует решение Пилата утвердить смертный приговор Иешуа, вынесенный синедрионом: «Молчать! — вскричал Пилат и бешеным взором проводил ласточку, опять впорхнувшую на балкон». Хотя ласточка и вспорхнула на балкон, М.А.Булгаков всё же пишет, что Пилат проводилеё взором, т.е. ласточка улетела: впорхнула на балкон, а потом улетела. Этому появлению ласточки в действии романа соответствует третье упоминание ласточки в Библии:
«Как журавль, как ласточкаиздавал я звуки, тосковал как голубь; уныло смотрели глаза мои к небу: Господи! тесно мне; спаси меня» (Исаия, 38:14).
Это — не слова самого Исаии, это — слова из приводимой Исаией молитвы царя Езекии, которую царь вознёс, умирая. По молитве Езекии ему было даровано ещё 15 лет жизни.
После третьего своего появления в действии романа ласточка улетела, но в Библии она упоминается ещё два раза, и соответствующие тексты характеризуют то, с чем осталось человечество, отвергнув дарованное людям Богом через Христа:
«И аист под небом знает свои определённые времена, и горлица, и ласточка, и журавль наблюдают время, когда им прилететь; а народ Мой не знает определения Господня» (Иеремия, 8:7).
Кроме того Иеремия порицает идолопоклонство, в которое в разнообразных формах впало человечество, уклонившись от Божией Правды-Истины:
«7. Язык их выстроган художником [293], и сами они оправлены в золото и серебро; но они ложные, и не могут говорить [294]. 8. И как бы для девицы, любящей украшение, берут они золото, и приготовляют венцы на головы богов своих. 9. Бывает также, что жрецы похищают у богов своих золото и серебро и употребляют его на себя самих [295]; 10. уделяют из того и блудницам под их кровом; украшают богов золотых и серебряных и деревянных одеждами, как людей. 11. Но они не спасаются от ржавчины и моли, хотя облечены в пурпуровую одежду [296]. 12. Обтирают лице их от пыли в капище, которой на них очень много. 13. Имеет и скипетр, как человек — судья страны, но он не может умертвить виновного пред ним. 14. Имеет меч в правой руке и секиру, а себя самого от войска и разбойников не защитит: отсюда познаётся, что они не боги; итак не бойтесь их [297]. 15. Ибо, как разбитый сосуд делается бесполезным для человека, так и боги их [298]. 16. После того, как они поставлены в капищах, глаза их полны пыли от ног входящих. 17. И как у нанёсшего оскорбление царю заграждаются входы в жильё, когда он отводится на смерть, так капища их охраняют жрецы их дверями и замками и засовами, чтобы они не были ограблены разбойниками; 18. зажигают для них светильники, и больше, нежели для себя самих, а они ни одного их них не могут видеть. 19. Они как бревно в доме; сердца их, говорят, точат черви земляные, и съедают их самих и одежду их, — а они не чувствуют [299]. 20. Лица их черны от курения в капищах. 21. На тело их и на головы их налетают летучие мыши и ласточкии другие птицы, лазают также по ним и кошки [300]. 22. Из этого уразумеете, что это не боги; итак не бойтесь их» (Послание Иеремии, гл. 1; это тоже неканонический текст Ветхого Завета).
Следует обратить внимание и на то, что ласточка в библейских текстах упоминается вне контекста доктрины Второзакония-Исаии: эпизоды, где она упомянута, не поддерживают эту доктрину. И подведём итог возвращением к статье о ласточке в интерент-версии “Peter Greif’s Simbolorum”, где поясняется символичность ласточки в иносказательной традиции исторически реального христианства:
«В искусстве эпохи Возрождения ласточка служила символом Воплощения Христа. Именно поэтому ласточка, вьющая свои гнезда под карнизом дома или в отверстии в стене, присутствует в сценах Благовещения и Рождества Христова. Считалось, что ласточка зимует в глиняных норках, и поэтому её пришествие рассматривалось как возрождение из подобного смерти зимнего состояния. По этой причине она также стала символом воскресения из мёртвых».
Короче говоря, последовательность появлений ласточки в действии романа, дополняемая упоминаниями ласточки в библейских текстах, представляет собой иносказание, о том, что незаслуженная казнь Иешуа не состоится, а улёт ласточки после утверждения Пилатом смертного приговора является символом развоплощения Христа, упреждающего зловредное посягательство неправедно умствующих на его распятие.
Эпизод, когда вокруг стоящего в тени Иешуа столбом загорелась «пыль» допускает двоякое понимание:
· это и было вознесение, упредившее посягательство на распятие, на которое Пилат уже дал санкцию в глубинах своей души. В Индии и в наше время есть люди, которые были свидетелями такого явления, и восприняли его с благоговением, помня, что Богу — всё благое возможно осуществить. При этом, в отличие от событий, описанных в романе, человек вознёсся, предварительно предупредив своих близких, что уходит добровольно по завершении своей миссии на Земле, оставляя после себя последователей, способных продолжить начатую им миссию дальше. По рассказам очевидцев, вокруг стоявшего перед ними человека «столбом загоралась пыль», после чего он в прямом смысле исчез у них на глазах.
· на какое-то мгновение был сделан зримым Покров Всевышнего, который пал на Иешуа, дабы защитить его от надвигающейся угрозы, а развоплощение = вознесениеХристапроизошло незримо, будучи тайной Божией, которую никто из неправедно умствующих не увидел; вознесение произошло после того, как Пилат утвердил смертный приговор, соответственно смыслу третьего появления ласточки, выпорхнувшей с балкона в Жизнь на свободу.
Всё свершилось тихо и незримо, а все те, кто в период наваждения казни обращались к видeнию распятого Христа со словами: «Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста» (Матфей, 27:40) и им подобными, домогаясь от Бога грандиозной и впечатляющей защиты праведника, — забыли о сказанном и давно им известном:
«И сказал: выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдёт, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, [и там Господь]» (3-я книга Царств, гл. 19:11, 12).
Промысел Божий эффективен, но не свойственно ему пленять искушающих Бога шумными и впечатляющими “грандиозными” проявлениями в виде легионов ангелов, сходящих с Небес для защиты праведников и т.п. Самое грандиозное проявление Промысла — Мироздание, в котором мы живём и частью которого являемся, и на фоне его меркнут все иные “грандиозные” чудеса, которых домогаются неверующие и праздные.
Так и по отношению к роману М.А.Булгакова: все пять упоминаний ласточки в Библии мы нашли в течение нескольких минут, пользуясь компьютером, но перед этим было дано в Различение знать, что искать. Если у Вас есть возможность, то спросите Ваших знакомых попов о том, сколько раз, в каких текстах и в каком контексте в Библии упоминается ласточка. После этого подумайте мог ли М.А.Булгаков умышленно сконструировать это иносказание? был ли он водительствуем Свыше, поскольку стремился к Правде-Истине искренне, мучительно преодолевая своё мировоззрение? либо всё же М.А.Булгаков был одержимым, но Сатана по каким-то неведомым причинам с неведомыми нам целями решил подсунуть эту загадку-иносказание людям, воспользовавшись текстом «воистину священной Библии», дабы люди поняли, что Бог не предаёт праведников, не позволяет свершиться несправедливости в отношении них?
Либо всё же Сатана решил таким благовидным образом породить в людях веру в то, что казни Христа не было вопреки тому, что в действительности она свершилась, дабы тем самым лишить их спасения? — Но высказав такое предположение мы снова возвращаемся к различию учения Христа при его жизни среди людейи учению апостола Павла, положенному в основание якобы христианских церквей. Л.Н.Толстой охарактеризовал различие между учениями Христа и Павла так:
«Как сущность учения Христа (как всё истинно великое) проста, ясна, доступна всем и может быть выражена одним словом: человек — сын бога, — так сущность учения Павла искусственна, темна и совершенно непонятна для всякою свободного от гипноза человека.
Сущность учения Христа в том, что истинное благо человека — в исполнении воли отца. Воля же отца — в единении людей. А потому и награда за исполнение воли отца есть само исполнение, слияние с отцом. Награда сейчас — в сознании единства с волей отца. Сознание это даёт высшую радость и свободу. Достигнуть этого можно только возвышением в себе духа, перенесением жизни в жизнь духовную.
Сущность учения Павла в том, что смерть Христа и его воскресение спасает людей от их грехов и жестоких наказаний, предназначенных богом теперешним людям за грехи прародительские.
Как основа учения Христа в том, что главная и единственная обязанность человека есть исполнение воли Бога, то есть любви к людям, — единственная основа учения Павла то, что единственная обязанность человека — это вера в то, что Христос своей смертью и воскресением искупил и искупает грехи людей» (“Почему христианские народы вообще и в особенности русский находятся теперь в бедственном положении”).
В более определённой и жёсткой формулировке дилемма такова:
· либо мы уже в этой жизни по совести, не ожидая наград и не боясь наказаний за возможные ошибки, осуществляем Царствие Божие на Земле, как то заповедал Христос, в чём каждый может убедиться даже и по отцензурированному и отредактированному тексту Нового Завета;
· либо в этой жизни мы «чаем воскресения мёртвых и жизни будущаго века» [301], влачим жалкое существование как придётся и, веруя в искупление наших грехов смертью и воскресением Христа, отдаёмся сами и отдаём этот мир во власть Сатаны якобы до второго пришествия.
И соответственно:
· либо вы полагаете, что в Предопределении Божием нет места аду, нет места избранию Им в жертву “умилостивления себя” же праведников, хотя предопределение праведности и включает в себя готовность праведников к самопожертвованию, и соответственно Бог истинный — тот, Кто не допускает торжества неправедности в сотворённом Им по Его благому Предопределению Мире, как тому учит Он сам всех и каждого на священном Языке Жизни;
· либо в ранг
В каждом из этих вариантов понимания содержания Предопределения Божиего выбор веры, нравственно обусловленный, делает сам человек, а Бог ответит каждому по его вере и выбору на священном Языке вечной Жизни, частичкой которой является жизнь всякого человека на Земле.
Но и после всех описаний казни и погребения Иешуа в романе есть мелкие детали, на которые большинство читателей не обращает внимания, которые однако являются знаковыми и указывают на то, что видeние казни было не наяву, а воображаемое во внутреннем мире очевидца видeние наложилось на восприятие им реального общего всем внешнего мира. При этом казнь, смерть и погребение Иешуа свершились именно в воображении очевидца, а не в реальности изображённого в романе мира.
В главе 25-й романа, названной “Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа”, есть описание сцены, в которой Пилат принимает доклад Афрания, начальника своей тайной службы, о казни. Пилат ранее поручил Афранию проследить лично за исполнением казни и убедиться в смерти Иешуа.
«— А теперь прошу мне сообщить о казни, — сказал прокуратор.
— Что именно интересует прокуратора?
— Не было ли со стороны толпы попыток выражения возмущения? Это — главное конечно.
— Никаких, — ответил гость.
— Очень хорошо. Вы сами установили, что смерть пришла?
— Прокуратор может быть уверен в этом.
— А скажите… напиток им давали перед повешением на столбы?
— Да. Но он, — тут гость закрыл глаза, — отказался его выпить.
— Кто именно? — спросил Пилат.
— Простите, игемон! — воскликнул гость. — Я не назвал? Га-Ноцри!
— Безумец! — сказал Пилат, почему-то гримасничая. Под левым глазом у него задёргалась жилка. — Умирать от ожогов солнца! Зачем же отказываться от того, что предлагается по закону!
— В каких выражениях он отказался?
— Он сказал, — опять закрывая глаза, — ответил гость, — что благодарит и не винит за то, что у него отняли жизнь.
— Кого? — глухо спросил Пилат.
— Этого он, игемон, не сказал…»
Всякий раз, когда Афранию требуется дать информацию об Иешуа, он закрывает глаза. Почему? — Ответ на этот вопрос, объясняющий причины такого странного поведения, состоит в том, что зрительная память, которая помнит всю информацию, доставленную глазами, — один вид памяти человека; а память внутреннего зрения, которая фиксирует то, что становится зримым в ясновидении Откровений, в наваждениях, и то, что является плодами собственного воображения и фантазий, — другой вид памяти.
Казнимых было якобы трое. Двое из них был казнены действительно, и информация о них хранится в зрительной памяти. Но в этой памяти и памяти других органов чувств, хранящей информацию об общей всем реальности, у Афрания нет ничего о поведении Иешуа, и потому, чтобы зрение не мешало обращению сознания к памяти видeний внутреннего мира,всякий раз, когда Афранию необходима информация о поведении Иешуа, он закрывает глаза. Это обстоятельство — знаковое, указующее на то, что, когда Афраний наблюдал казнь, его воображение — по неверию его
Другой Бог Левия Матвея, которому он однако не верит и молитвенного общения с которым избегает, —
Поэтому тот, кто настаивает на том, что казнь Христа свершилась реально во исполнение Божиего предопределения, пусть ответит хотя бы себе на вопросы: Почему он желает казни Христа ныне даже сильнее, чем этого в прошлом желали Каиафа и синедрион? Почему он фактически обязывает Бога прощать его грехи возложением страданий на жертвующего собой праведника? — Для того, чтобы беспрепятственно продолжать грешить, уклонясь от того, чтобы самому взять “крест” свой в исполнении Божиего Промысла. Все остальные ответы — лицемерие.
И если жить верой в спасение казнью жертвующих собой праведников, то образ жизни становится гнусный, подобный тому, что, умиляясь (!!!), изобразил библейски-“православный” художник М.В.Нестеров на своей картине “У креста”. Согласитесь, что это премерзко, когда праведник пребывает на кресте в муках, а вокруг стоит толпа умиляющихся “истинно верующих православных”, и среди них нет никого, кто прекратил бы эту мерзость, снял бы праведника с креста и оказал бы ему посильную помощь. Более того, если бы кто попытался это сделать, то ему бы не позволили “любящие” Христа и Бога “православные”. В жизни же они сами если и не являются вольными или невольными распинателями устремившихся к Правде-Истине, то праздно взирают на то, как другие травят и убивают тех, кто стремится открыть её людям, чтобы всем вместе воплотить её в жизнь: наши грехи, дескать, искуплены драгоценной кровь Христовой, а тут, видите ли, «Христосик нашёлся», будет нас учить жить… Чем эта позиция отличается от позиции Каиафы и синедриона?
А вообразите, что действительно «Христосик нашёлся», т.е. в реальности происходит второе пришествие, что тогда? — Тогда они с такой верой и отношением к жизни проследуют по пути порицаемого ими иудейского синедриона начала эры и в самой пошлой форме повторят его приговор. Ни к чему иному они не способны, пока пребывают в самоослеплении нехристианской, апостольской [302]верой, унаследованной от Савла и его сподвижников, включая и отпавших от Христа в Гефсиманском саду других апостолов.
М.В.Нестеров писал картину, искренне веруя по обычаю россиянской библейски-“православной” церкви, но в этом произведении Дух Святой не вдохновлял его: невесомое тело противоестественно прислонено к кресту. Если же прислонённое к кресту тело изъять из композиции соответственно тому, что сообщается в Коране (4:156), то сразу же обнажится нравственно-психическая ненормальность, ущербность всех собравшихся умиляться казни и ожидающих спасения их душ этой казнью.
В этой связи, поскольку М.В.Нестеров изобразил у креста и Ф.М.Достоевского [303](и это не единственное его полотно, где Ф.М.Достоевский присутствует при распятии), приведём часто смакуемое отечественными “гуманистами” место из “Братьев Карамазовых”:
«Уж когда мать обнимется с мучителем, растерзавшем псами сына её [304], и все трое возгласят со слезами: «прав Ты, Господи!», то уж, конечно, настанет венец познания и всё объяснится. Но вот тут-то и запятая, этого-то я и не могу принять. И пока я на земле, я спешу взять свои меры. Видишь ли, Алеша, ведь, может быть, и действительно так случится, что когда я сам доживу до того момента али воскресну, чтобы увидеть его, то и сам я, пожалуй, воскликну со всеми вместе, смотря на мать, обнявшуюся с мучителем её дитяти: «Прав Ты, Господи!», но я не хочу тогда восклицать. Пока ещё время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только замученного ребёнка, который бил себя кулачком в грудь и молился в зловонной конуре своей неискуплёнными слезками своими к «Боженьке»! Не стоит потому, что слезки его остались не искупленными. (…) Не Бога я не принимаю, Алёша, а только билет Ему (в рай, имеется в виду по контексту: наше пояснение при цитировании) почтительнейше возвращаю.
— Это бунт, — тихо и потупившись проговорил Алёша.
— Бунт? Я бы не хотел от тебя такого слова, — проникновенно сказал Иван. — можно ли жить бунтом, а я хочу жить. Скажи мне сам прямо, я зову тебя — отвечай: представь, что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой [305]с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и покой [306], но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно только крохотное созданьице, вот того самого ребёночка, бившего себя кулачонком в грудь, и на неотмщённых слезках его основать это здание, согласился бы ты быть архитектором, скажи и не лги!
— Нет, не согласился бы, — тихо проговорил Алёша!
— И можешь ли ты допустить идею, что люди, для которых ты строишь, согласились бы сами принять своё счастье на неоправданной крови маленького замученного, а приняв, остаться навеки счастливыми?
— Нет не могу допустить. Брат, — проговорил вдруг с засверкавшими глазами Алёша, — ты сказал сейчас: есть ли во всём мире Существо, Которое могло бы и имело право простить? Но Существо это есть, и Оно может всё простить, всех и вся и всё, потому что само отдало неповинную кровь свою за всех и за всё. Ты забыл о Нём, а на Нём-то и зиждится здание, и это ему воскликнут: «Прав Ты, Господи, ибо открылись пути Твои».
— А, это «Единственный безгрешный» и Его кровь! Нет, не забыл о Нём и удивлялся, напротив, всё время, как ты Его долго не выводишь, ибо обыкновенно в спорах все ваши Его выставляют прежде всего. Знаешь, Алёша, ты не смейся, я когда-то сочинил поэму, с год назад. Если можешь потерять со мной ещё минут десять, то я б её тебе рассказал?» (Ф.М.Достоевский, “Братья Карамазовы”, часть вторая, книга пятая. Pro и contra. IV. Бунт).
После этого возникает «Легенда о великом инквизиторе», которую тоже неоднократно смаковали многие и многие российские “интеллигенты”, и в частности: К.Н.Леонтьев, В.С.Соловьёв, В.В.Розанов, С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев, С.Л.Франк (см. сборник “О великом инквизиторе Достоевский и последующие”, Москва, «Молодая гвардия», 1991 г., тираж 30 000).
Но если серьёзно относиться к сказанному во второй главе Премудрости Соломона и сообщаемому в Коране (сура 4:156, 157), то придётся сделать вывод, что Ф.М.Достоевский был раздавлен страхом и потому подменил вопрос о спасении человечества распятием Христа вопросом о неотмщённой слезинке невинного [307]ребёнка. Если же ставить этот в вопрос, продолжая диалог двух братьев, то вместо легенды о великом инквизиторе и явлении ему Христа, придётся обсуждать вопрос другой: как и чем искупить кровь безгрешного Христа?— поскольку в противном случае возникает двойственность нравственных стандартов:
· неотмщённую слезинку ребёнка в основу будущей гармонии в вечной жизни принять не можем,
· а безгрешную кровь Христа — запросто.
В мировоззрении, признающем догмат о троице, единственный возможный ответ на вопрос об искуплении крови Христа, если следовать логике Алёши Карамазова, послушника некоего монастыря, которого уму разуму учат “старцы” будет такой: «Бог Отец» должен тоже как-то пострадать, чтобы своими страданиями искупить безгрешную кровь «Бога Сына», а потом простить если и не всех без исключения, то по крайней мере тех, кто примет эти две жертвы.
Что Христос тоже «Бог», «ипостась Всевышнего», и потому самопожертвования Его в искуплении кровью достаточно, это не ответ: во-первых, потому что всё равно не снимается двойственность нравственных мерил (неприемлемость слезинки ребёнка — согласие с неизбежностью страданий, доходящее до вожделения крови Христовой, полагаемой в основу якобы спасительной веры); а во-вторых, «Бог Отец» и «Бог Сын» — разные личности, что приводит к вопросу, а для чего «Бог Отец» заложил в Предопределение бытия страдания «Бога Сына», если Он всемогущ и мог бы, не потеряв совершенства Предопределения, избавить и «Бога Сына» от страданий?
Но Ф.М.Достоевский струсил поставить вопрос так, и по холопству своему перед книгой-идолом Библией и заправилами библейского проекта, которых он отождествил с Богом, подменил вопрос об искуплении страданий и крови Христовой вопросом о слезинке ребёнка. Ответ же на этот вопрос, в котором открываются единые нравственные мерила для Бога и для человека, один:
Пророчество Соломона во второй главе книги его Премудрости истинно: злочестивые не познали таин Божиих ибо злоба их ослепила их. Кораническое откровение (сура 4:156, 157) изъясняет суть этих таин: Бог — всемогущий, мудрый, милостивый, милосердный, любящий, и потому вознесение Христа упредило посягательство на его распятие, а люди были оставлены учиться милости, преодолевать культ жертвоприношений и возложения своих грехов на страдания жертвующих собой праведников и других людей. Люди — все — должны подняться до святости, какую им явил Христос в простоте жизни своей на Земле.