Страница:
Только то государство, которое несёт миру некий свет, не требуя ничего взамен, дарит духовные ценности, обеспечивает себя истинным суверенитетом и обладает настоящей духовной властью над одариваемыми и неспособными отдариться по причине нищеты духа. Одариваемые просто проникаются даруемым им духом, испытывают головокружительное чувство превосходства над собой прежними и над тем, кто ещё не вкусил ничего подобного. Они получают невиданное ранее удовольствие, которое не могут обеспечить сами, они подсаживаются на иглу духа и отдают всё, что угодно (в том числе и материальные ценности и жизнь), за возможность припасть к истоку.
Этот исток нам надо создать, этот исток нам надо открыть. Исток, из которого на всех без разбора, на все расы и религии, на все сословия и народы прольется духовный свет, без которого они уже не будут представлять свою жизнь.
Суверенитет России не в руках экономистов и политиков, не в руках военных и ученых. Он в руках философов и поэтов» [35]
(http://www.russ.ru/docs/110680710).
Однако то, что высказал в обеих цитированных нами статьях О.Матвейчев, — это Запад, если пользоваться его терминологией, а не Русь, хотя это и опубликовано в “Русском журнале”.
По существу, если написанное им выразить в понятийном аппарате Руси, то приведённые выше выдержки из обеих статей — выражение мечты о том, чтобы Россия стала Западом, ещё более высокой пробы, чем нынешний Запад.
Однако для того, чтобы это увидеть, понять и иметь возможность показать это другим, сначала надо обрести самообладание — «суверенитет» над самим собой. Суверенитет — это власть в ранее определённом смысле слова, и начинается он с неограниченной свободы в выборе тем для анализа прошлого, настоящего и перспектив. И неограниченность свободы в выборе тем — основа свободы прогностики.
9. Мы действительно победили агрессию именно Запада во второй мировой войне духом, но не «каким-то духом», а Русским духом. И при этом Запад не был однороден, но частично поддерживал нас в его войне с самим собой. А Восток в лице Японии выступал вместе с Западом против Руси.
Россия, а точнее, — Русь — не Восток и не Запад: и там, и там мы — чужие. Но и Восток, и Запад для нас — свои, вопрос только в том: В каком качестве они для нас свои, т.е. потенциально Русские?
А для ответа на этот вопрос, надо говорить о сути, а не о словах или иллюзиях.
10. Начнём с того, что понятие — это единство в психике индивида слова (языковых конструкций — в самом общем смысле терминов «язык» и «конструкции») и образа.
Слово может существовать в психике индивида само по себе вне связи с каким-либо определённым образом или множеством определённых образов.
Но образ не может существовать в психике индивида, если он не внесён в неё чувствами — ощущениями, или не воспроизведён на основе слов.
Отсюда проистекают принципиальные различия Востока и Запада:
· Для Востока (не для его толпы, — а для его «гуру») значимо пережить в себе самом определённое качество бытия, а не дискутировать об этом качестве бытия нескончаемо долго, не переживая этого качества в себе самом. Именно поэтому ещё в древностидзэн-буддистский мудрец Дайэ учил:
Слово «луна» — только «палец», указующий на луну: горе тому, кто примет «палец» за луну [36].
· Для Запада — для большей части его толпы, включая и так называемых «интеллектуалов», слово само по себеболее значимо, нежели переживание определённого качества бытия, обозначаемое этим словом. Поэтому для Запада особо значимы и нескончаемые словопрения, далеко не всегда обусловленные реальными событиями. Т.е. Запад избыточно часто совершает ошибку, на которую указал Дайэ: принимает «палец» за луну [37].
Однако вопреки тому, что пишет О.Матвейчев, в главном — в корне духовность Запада и духовность Востока неотличимы друг от друга, потому что это одна и та же духовность индивидуализма, обособившегося от Жизни.
Всё остальное, включая и различие отношения к слову и личным переживаниям тех или иных качеств бытия, — выражение особенностей индивидуализма Востока (прежде всего «гуру») и Запада:
· индивидуализм Восточного образца, пребывая в этом Мире и находя его дискомфортным, желает побыстрее его покинуть и больше в него не возвращаться [38];
· индивидуализм Западного образца, пребывая в этом Мире и находя его дискомфортным, желает побыстрее его «отпрессовать» так, чтобы с комфортом скоротать «срок» — срок жизни;
Иными словами и Востоку, и Западу одинаково свойственны тюремные мироощущение и миропонимание, но:
· восточный претендент в «гуру» ориентируется и работает на совершение побега в одиночку так, чтобы его не поймали и не вернули в заключение;
· а западный «активист» ориентируется и работает на создание комфорта для себя в «камере», не задумываясь о последствиях ни для себя, ни для того мира, который он воспринимает в качестве «тюрьмы»;
· все прочие — прозябают в общем-то одинаково безсмысленно, занимаясь чем-то под давлением обстоятельств, в свободное от суеты время отдаваясь мечтам соответственно традициям Востока (обрести задаром качества продвинутого «гуру»), либо Запада (обрести задаром комфорт наиболее преуспевших «активистов»).
Отсюда:
· Восточному претенденту в «гуру» для успеха его бегства с Земли, как он полагает,надо «накачать» себя в том, что на Западе называют «парапсихология», и ему нет дела до того, кто из деспотов и как «строит» своих современников и насколько он успешен в этом [39]. То же касается и корпораций «гуру» — они агитируют за бегство с Земли в индивидуальном порядке, и в своём большинстве не поддерживают усилия деспотов и деспотизм теми навыками и знаниями, которые успели освоить, а деспотам, пока они «строят» современников, — не до науки.
· Западному «активисту» для того, чтобы с комфортом обустроиться «здесь и сейчас», надо знать, как устроена «тюрьма», как использовать её в качестве ресурсов. Что будет потом, — в результате его действий — его не интересует: потом придут другие поколения и последствия его дел будут уже их проблемами. А один из способов обустроиться — начать самому «строить» современников, и это эффективнее делать на научной основе, что и находит выражение в потребности в объективном знании — для «строителей», и в одурманивании лжезнанием тех, кого «строят».
Объективное знание, предназначенное для избранных и доверенных, распространяется в обществах и на Западе, и на Востоке одинаково — на основе слов как таковых (и иных языковых конструкций в самом общем смысле этих терминов), которым сопутствуют ещё некоторые пояснения носителей традиции в прямом личном общении и взаимном сопереживании диалогу по теме.
Описывая негодование Александра Македонского по поводу опубликования Аристотелем [40]некоторых учений философа, Плутарх приводит весьма знаменательное письмо полководца:
«Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах».
Успокаивая уязвлённое честолюбие и чувство превосходства Александра, Аристотель в своём ответе ему объяснил, что «хотя эти учения и обнародованы, но вместе с тем как бы и не обнародованы».
Последнее — Аристотелев аналог высказывания Дайэ: Слово «луна» — только «палец», указующий на луну: горе тому, кто примет «палец» за луну, —но не предназначенный для самостоятельного понимания без каких-либо пояснений, что и отличает его от высказывания Дайэ по этому же вопросу.
И это соотношение — явный показатель того, что О.Матвейчев, будучи под властью именно западного менталитета (в чём он признаётся сам [41]), ошибся, утверждая, что именно для Запада характерна «открытость всего сущего для человека и откровенность человека по отношению к сущему и к другому человеку. Это бесконечно далеко от восточных хитростей и дипломатий, от восточных лести и наушничества. Это бесконечно далеко от восточного представления о том, что мир лежит во зле и что вместо истины нам дана сплошная “кажимость”».В данном случае О.Матвейчев — жертва того, что он назвал “кажимостью”, а по-русски называется наваждением, мороком. А так называемые «восточные хитрости и дипломатия, восточная лесть и наушничество» — невинные детские шалости в сопоставлении с системой массового производства разнородных “кажимостей”, в результате действия которой Запад сложился в его нынешнем виде. Если для Запада и характерна открытость, то только открытость слов, а не стоящей за ними сути… И именно на этом издревле строился Запад.
В приведённом выше примере хорошо видно, что Александр Македонский — лидер “элиты” — обеспокоен “нарушением” Аристотелем — периферией социального знахарства — монополии на адекватное Знание— основы власти над невежественным обществом. Но здесь же хорошо видно и то, что Аристотель обеспокоен сохранением той же монополии на адекватное Знаниеещё больше, чем Александр, поскольку намекает Александру, что публикация в некотором смысле дефективная и не позволяет овладеть Знанием в полной мере по её прочтении: требуются ещё некие объяснения. Если Александр не понял этого сам, то только потому, что не выделял «гуру» из “элиты”.
Однако характер ориентациифундаментального и прикладного объективного знания Востока и Запада разный: Востока — сбежать из «тюрьмы», Запада — обустроиться «здесь и сейчас», отпрессовав действительность, включая окружающих, по своему усмотрению.
И лжезнание — псевдознание, предназначенное для одурачивания толпы, тоже распространяется в обществах и на Западе, и на Востоке одинаково — на основе слов как таковых, без связи языковых конструкций с реально существующими или объективно возможными образами явлений Жизни, без переживания в себе самом определённых качеств бытия.
Но производство лжезнания — псевдознания для одурачивания толпы — одна из отраслей культуры Запада, управляемая «активистами» — носителями традиции действенной власти. Неадекватные западные: экономическая наука, фальшивая психология фрейдизма, «мраксизм», кибернетика, напрочь оторвавшаяся от жизни и злоумышленно лживая журналистика — её порождения. И этой отрасли производства псевдознания нет аналога в культурах Востока: именно вследствие этого Запад как иллюзияболее эффективен в способности к пленению, нежели Восток, чему примером и статьи О.Матвейчева.
И поскольку лжезнание Запада предназначено не только для одурачивания масс, а для преобразования Мира, то Запад качественно превосходит Восток по той опасности, что несёт для себя самого и для окружающих: преобразование на основе лжезнания ведут к непредсказуемым сопутствующим эффектам, большинство из которых вредоносны.
11. Но Россия — Русь не часть Востока, и не часть Запада. Русь — не государство с исторически не устойчивыми границами, а региональная цивилизация многих народов, обладающая значимостью и своеобразием смысла своего бытия в истории человечества, хотя на протяжении большей части истории последних веков её ядро локализовано в границах единого государства, общего всем её народам. В этом её отличие от таких региональных цивилизаций как «Восток» и «Запад», к каждой из которых принадлежит множество большей частью мононациональных (по крайней мере на момент их становления) государств. Поэтому для понимания перспектив Руси-России надо знать и понимать принципы, на которых в древности сложилась цивилизация Руси изначальной. В материалах Концепции общественной безопасности вопросу о становлении цивилизации Русского духа посвящена аналитическая записка 2005 г. “Психологический аспект истории и перспектив нынешней глобальной цивилизации”. Дальнейший текст подраздела 11 написан на основе выдержек из неё.
На Руси господствовала общинная этика. Культура, в которой родился изначально русский характер, была культурой компактно-общинного проживания населения на пространной территории если не всей, то изрядной части Восточно-Европейской равнины. Поэтому вопрос в том:
Какова должна быть психика людей, чтобы община жила в преемственности поколений как обновляющийся по своему персональному составу целостный социальный организм?
Обусловленность жизни всякого индивида благополучием общины в целом выражалась и в самоотверженности в деле защиты общины и других общинников персонально вплоть до самопожертвования в реальном деле,а также в признании за руководством не только права, но и обязанностижертвовать людьми в реальном деле (т.е. посылать их на верную смерть) в тяжёлых ситуациях в интересах сохранения жизни общины.
В обычной же — не чрезвычайной обстановке — для общинной этики характерна поддержка общиной и общинниками персонально других людей — от щедрот своих или по способности. И наряду с этим для общинной этики характерно отрицание паразитизма и отказ в поддержке тем, кто идентифицируется в качестве паразита. Соответственно:
Если говорить о «кадровой политике» общины, то в ней главное не то, что община в праве принять со стороны человека, а в том, что община в праве изгнать из себя всякого, кто не поддерживает принятых в ней норм трудовой и житейской этики. [42]
Управление деламив такой компактно проживающей общине, а по существу её самоуправление было основано как на персонально-адресном, так и на циркулярном (для всех) в личном общении распространении информации и могло быть эффективным только на основе взаимного доверия руководителей и руководимых, а равно и при отсутствии:
· во-первых, лживости как способа замазать и скрыть свои ошибки или управлять людьми как орудиями в достижении каких-либо своих или групповых целей,
· и, во-вторых, личностного самодовольства, в жертву какому «идолу» общество допускает приносить всё, вплоть до жизни других людей, биоценозов и планеты Земля.
По существу это означает, что внутри общины может быть более или менее ярко выраженная профессиональная специализация, но иерархичности личностных взаимоотношений быть не может; и каждый человек для общины, не превысившей порога максимальной численности, дорог.
Здесь особо необходимо обратить внимание на неразрывность в жизни общины взаимной причинно-следственной обусловленности — т.е. алгоритмической закольцованности воспроизводства в жизни —1) взаимного доверия руководителей и руководимых 2) отсутствия в системе общественных отношений заведомой лжи (ошибки могут быть) и «идола» личностного самодовольства,который не может существовать в обществе без умышленных или вынужденных, в том числе и массовых, человеческих жертвоприношений и надругательства над людьми, над Природой регионов и Планетой, и далее вплоть до богохуления.
Но зерном, из которого вырастает всё, здесь является не знающая исключенийправдивость людей в общении друг с другом. Если этого нет, то:
· ложь неизбежно оказывается в основе управленческих решений, что ведёт к ошибкам управления деятельностью и ущербу, наносимому общине в целом или тем или иным общинникам персонально;
· ложь оказывается под защитой культа «идола» чьего-либо личностного или группового самодовольства, что делает управленческие ошибки не только неустранимыми, но и возводит их в ранг системного фактора;
· вследствие ошибок в управлении и умышленного ущерба, наносимого общему делу по причине самодовольства и сопутствующей ему заведомой лжи, ошибки управления и ущерб накапливаются в процессе управления, что влечёт за собой недоверие руководству со стороны руководимых, саботаж их управленческих решений (тоже не всегда оправданный обстоятельствами), спонтанные всплески и организацию управления, альтернативного по отношению к исторически сложившемуся в той же самой социальной системе,и это ведёт:
O либо к распаду прежней общины, становлению новой и появлению некоторого количества изгоев из числа лжецов и самодовольных, которым не находится места в новой общине;
O либо к переходу группы людей, составлявших общину, к управлению, на иных принципах, осуществление которых уничтожает общинный характер их жизни.
Вот в общем-то и всё принципиально значимое, что можно сказать о жизни компактно проживающей на основе своего труда общины, вне зависимости от того, к какой культуре община принадлежит и в каком регионе с какими природно-географическими условиями сложился компактно-общинный уклад жизни. Но всему этому в каждой культуре со сложившимся устойчивым в преемственности поколений компактно-общинным укладом жизни сопутствует и некоторая специфика, отличающая всякую культуру от других. Это касается и культуры компактно-общинного проживания, в которой возник изначальный русский характер.
Если же говорить о Русском духе как об определённом культурно обусловленноми поддерживающем воспроизводство культурыэгрегоре, то его алгоритмика включает в себя:
· этику (о которой было сказано выше), которая необходима для устойчивости общинного уклада жизни в преемственности поколений;
· свойственную этой этике искренность в понимании сути Добра и Зла в их конкретных жизненных проявлениях;
· искреннюю (а не показную) самоотверженность в приверженности Добру в полноте и внутренней непротиворечивости алгоритмики психики личности.
Для людей, которые живут по этим принципам, Русский дух — несущий эгрегор, который оказывает им разнородную поддержку, в том числе и посредством разного рода «паранормальных явлений», качество которых далеко выходит за пределы возможностей, открываемых разного рода «духовными практиками» «гуру» Востока и Запада.
Но на протяжении последнего тысячелетия Русь живёт не по общинной этике, и это имеет свои последствия. И поскольку полная искренность, целостность психики (в смысле согласованности и взаимной связанности составляющих её специализированных по предназначению алгоритмов), самоотверженность вплоть до самопожертвования и общинная этика в целом это — то, что не свойственно людям в их большинстве в толпо-“элитарном” обществе, то с переходом от общинности к толпо-“элитаризму” для подавляющего большинства традиционно именуемых «этническими русскими» вход в эгрегор Русского духа закрыт: «Access denied» объективно, даже если у тебя в паспорте на каждой странице будет написано, что ты «этнический русский» в 10 поколениях и слова «Слава России!!!» вытатуированы на груди древнеславянской вязью; либо ритуальный каменный топорик, лично сделанный пра-пра-предком, передаётся на протяжении многих тысячелетий от отца к избранному сыну — наследнику некой древнеславянской знахарской традиции: всё равно — «Access denied», ты — не русский, поскольку эгрегор, называемый «Русский дух», не приемлет твой личный дух.
Однако в эпохи социальных катастроф и военных поражений, когда поток жизненных неурядиц смывает с душ людей всю наносную грязь этических норм толпо-“элитаризма”,большему или меньшему количеству людей удаётся войти в Русский дух, что влечёт соответствующие последствия для тех, кто совершает агрессию против них. Но по свершении действительно чудесныхподвигов, в результате которых катастрофа преодолевается, — вследствие возвращения к привычным этическим нормам толпо-“элитаризма”, — снова наступает состояние «Access denied» [43], в результате чего многие герои становятся «бывшими», обывателями, холопствующими или рвущимися к господству над другими, а то и деградируют, становясь частью социального люмпена — «отбросов общества».
Но в истории человечества общинных культур было много, а Русь изначальная только одна из них. Поэтому для того, чтобы понимать, почему Русь — не Восток и не Запад, надо выявить то её своеобразие, которое отличало её от всех прочих общинных культур древности.
Термин «концептуальная власть» следует понимать двояко:
· во-первых, как тот вид власти (если соотноситься с системой разделения специализированных властей), который даёт обществу
· во-вторых, как власть самой концепции (Идеи) над обществом (т.е. как информационно-алгоритмическую внутреннюю скелетную основу культуры и опору для всей жизни и деятельности общества).
В первом значении — это власть конкретных людей, чьи личностные качества позволяют увидеть возможности, избрать цели, найти и выработать пути и средства достижения избранных ими по их произволу целей, внедрить всё это в алгоритмику коллективной психики общества, а также и в устройство государственности как системы управления делами общественной в целом значимости на профессиональной основе.
Концептуальная власть — действенная власть и представляет собой высший из внутрисоциальных видов власти в системе «разделения властей».
Все концептуально безвластные — заложники концептуальной власти в обоих значениях этого термина. Именно по этой причине в обществе концептуально безвластных людей невозможны ни демократия, ни права человека. И в этом отношении к демократии Запад — тоже коварнее Востока.
Истинное же народовластие проистекает из того, что адекватные знания, необходимые для воспроизводства в себе самом личностных качеств, позволяющих освоить концептуальную власть в обоих смыслах этого термина, доступны всем и каждому, кто того пожелает.
В древности функцию концептуальной власти несло жречество: об этом в русском языковом коде говорит и само это слово: «Ж» — в древней азбуке называлась «живёте», отсюда функция жречества — жизнеречение.
В отличие от других цивилизаций древности, жречество Руси жило в самом народе и воспроизводилось в преемственности поколений не на замкнуто-клановой основе, а на общенародной; оно не обособилось от народа ни в организационных формах профессионально орденской корпорации знахарей, посвящённых в таимые от прочих знания и навыки, ни в формах особого сословия «духовных», подобно тому, как обособились в корпорации (друиды и шаманы) и в наследственные сословия (брахманы, левиты, попы в России в допетровскую эпоху).
Калики перехожие, волхвы в древней Руси — социально-функционально — ЖРЕЧЕСТВО, и, как свидетельствуют былины и летописи, описывая события эпохи становления в конце первого тысячелетия “элитарной”государственности на Руси, они не были обособленной от общества социальной группой в этот период начала кризиса Руси изначальной.
Жречество, князья и бояре — профессиональные управленцы той эпохи — образовывали собой социальный слой, которой объединял множество компактно проживавших общин в единый Русский люд.
И эта необособленность жречества от народа — наряду с господством общинной этики — главное качество Русской цивилизации, которое во многом аналогично кораническому утверждению: «Бог лучше знает, где помещать своё посольство» (Коран, 6:124) [44]. А замкнутость и иерархичность сословий и каст — помеха осуществлению этого принципа, прямое противодействие общества осуществлению Божьего Промысла.
По существу это означает, что хотя изначальная русская культура и изначальный русский характер возникли в среде, где господствовала ведическая культура, следы и элементы которой культура так называемых «этнических русских» сохранила доныне, но:
Русская культура изначально и в её историческом развитии — как таковая — это не разновидность ведической культуры именно вследствие открытости социальной функции концептуальной власти для всех членов общества, кто способен потрудиться, чтобы овладеть ею и пользоваться концептуальной властью в интересах всех, не злоупотребляя высшей внутрисоциальной властью и способами её осуществления.
И это качество культуры Руси, хотя не является зримым и осознаваемым большинством населения и политических аналитиков, не подавлено более чем тысячелетней историей толпо-“элитаризма” на Руси. Именно поэтому один из афоризмов историка В.О.Ключевского — конец XIX века — гласит: “В России центр на периферии”: т.е.
Доисторическая цивилизация изначальной Руси самоуправлялась на основе:
единства культуры, включавшей в себя:
O открытость концептуальной власти = жреческих функцийвсем, кто мог их освоить;
O общинную этику, единую для всех членов общества,в которой не обладавшие жреческой властью в силу особенностей своего личностного развития, признавали власть жрецов по факту осуществления ими общественно полезной деятельности.
Этот исток нам надо создать, этот исток нам надо открыть. Исток, из которого на всех без разбора, на все расы и религии, на все сословия и народы прольется духовный свет, без которого они уже не будут представлять свою жизнь.
Суверенитет России не в руках экономистов и политиков, не в руках военных и ученых. Он в руках философов и поэтов» [35]
(http://www.russ.ru/docs/110680710).
Однако то, что высказал в обеих цитированных нами статьях О.Матвейчев, — это Запад, если пользоваться его терминологией, а не Русь, хотя это и опубликовано в “Русском журнале”.
По существу, если написанное им выразить в понятийном аппарате Руси, то приведённые выше выдержки из обеих статей — выражение мечты о том, чтобы Россия стала Западом, ещё более высокой пробы, чем нынешний Запад.
Однако для того, чтобы это увидеть, понять и иметь возможность показать это другим, сначала надо обрести самообладание — «суверенитет» над самим собой. Суверенитет — это власть в ранее определённом смысле слова, и начинается он с неограниченной свободы в выборе тем для анализа прошлого, настоящего и перспектив. И неограниченность свободы в выборе тем — основа свободы прогностики.
9. Мы действительно победили агрессию именно Запада во второй мировой войне духом, но не «каким-то духом», а Русским духом. И при этом Запад не был однороден, но частично поддерживал нас в его войне с самим собой. А Восток в лице Японии выступал вместе с Западом против Руси.
Россия, а точнее, — Русь — не Восток и не Запад: и там, и там мы — чужие. Но и Восток, и Запад для нас — свои, вопрос только в том: В каком качестве они для нас свои, т.е. потенциально Русские?
А для ответа на этот вопрос, надо говорить о сути, а не о словах или иллюзиях.
10. Начнём с того, что понятие — это единство в психике индивида слова (языковых конструкций — в самом общем смысле терминов «язык» и «конструкции») и образа.
Слово может существовать в психике индивида само по себе вне связи с каким-либо определённым образом или множеством определённых образов.
Но образ не может существовать в психике индивида, если он не внесён в неё чувствами — ощущениями, или не воспроизведён на основе слов.
Отсюда проистекают принципиальные различия Востока и Запада:
· Для Востока (не для его толпы, — а для его «гуру») значимо пережить в себе самом определённое качество бытия, а не дискутировать об этом качестве бытия нескончаемо долго, не переживая этого качества в себе самом. Именно поэтому ещё в древностидзэн-буддистский мудрец Дайэ учил:
Слово «луна» — только «палец», указующий на луну: горе тому, кто примет «палец» за луну [36].
· Для Запада — для большей части его толпы, включая и так называемых «интеллектуалов», слово само по себеболее значимо, нежели переживание определённого качества бытия, обозначаемое этим словом. Поэтому для Запада особо значимы и нескончаемые словопрения, далеко не всегда обусловленные реальными событиями. Т.е. Запад избыточно часто совершает ошибку, на которую указал Дайэ: принимает «палец» за луну [37].
Однако вопреки тому, что пишет О.Матвейчев, в главном — в корне духовность Запада и духовность Востока неотличимы друг от друга, потому что это одна и та же духовность индивидуализма, обособившегося от Жизни.
Всё остальное, включая и различие отношения к слову и личным переживаниям тех или иных качеств бытия, — выражение особенностей индивидуализма Востока (прежде всего «гуру») и Запада:
· индивидуализм Восточного образца, пребывая в этом Мире и находя его дискомфортным, желает побыстрее его покинуть и больше в него не возвращаться [38];
· индивидуализм Западного образца, пребывая в этом Мире и находя его дискомфортным, желает побыстрее его «отпрессовать» так, чтобы с комфортом скоротать «срок» — срок жизни;
Иными словами и Востоку, и Западу одинаково свойственны тюремные мироощущение и миропонимание, но:
· восточный претендент в «гуру» ориентируется и работает на совершение побега в одиночку так, чтобы его не поймали и не вернули в заключение;
· а западный «активист» ориентируется и работает на создание комфорта для себя в «камере», не задумываясь о последствиях ни для себя, ни для того мира, который он воспринимает в качестве «тюрьмы»;
· все прочие — прозябают в общем-то одинаково безсмысленно, занимаясь чем-то под давлением обстоятельств, в свободное от суеты время отдаваясь мечтам соответственно традициям Востока (обрести задаром качества продвинутого «гуру»), либо Запада (обрести задаром комфорт наиболее преуспевших «активистов»).
Отсюда:
· Восточному претенденту в «гуру» для успеха его бегства с Земли, как он полагает,надо «накачать» себя в том, что на Западе называют «парапсихология», и ему нет дела до того, кто из деспотов и как «строит» своих современников и насколько он успешен в этом [39]. То же касается и корпораций «гуру» — они агитируют за бегство с Земли в индивидуальном порядке, и в своём большинстве не поддерживают усилия деспотов и деспотизм теми навыками и знаниями, которые успели освоить, а деспотам, пока они «строят» современников, — не до науки.
· Западному «активисту» для того, чтобы с комфортом обустроиться «здесь и сейчас», надо знать, как устроена «тюрьма», как использовать её в качестве ресурсов. Что будет потом, — в результате его действий — его не интересует: потом придут другие поколения и последствия его дел будут уже их проблемами. А один из способов обустроиться — начать самому «строить» современников, и это эффективнее делать на научной основе, что и находит выражение в потребности в объективном знании — для «строителей», и в одурманивании лжезнанием тех, кого «строят».
Объективное знание, предназначенное для избранных и доверенных, распространяется в обществах и на Западе, и на Востоке одинаково — на основе слов как таковых (и иных языковых конструкций в самом общем смысле этих терминов), которым сопутствуют ещё некоторые пояснения носителей традиции в прямом личном общении и взаимном сопереживании диалогу по теме.
Описывая негодование Александра Македонского по поводу опубликования Аристотелем [40]некоторых учений философа, Плутарх приводит весьма знаменательное письмо полководца:
«Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах».
Успокаивая уязвлённое честолюбие и чувство превосходства Александра, Аристотель в своём ответе ему объяснил, что «хотя эти учения и обнародованы, но вместе с тем как бы и не обнародованы».
Последнее — Аристотелев аналог высказывания Дайэ: Слово «луна» — только «палец», указующий на луну: горе тому, кто примет «палец» за луну, —но не предназначенный для самостоятельного понимания без каких-либо пояснений, что и отличает его от высказывания Дайэ по этому же вопросу.
И это соотношение — явный показатель того, что О.Матвейчев, будучи под властью именно западного менталитета (в чём он признаётся сам [41]), ошибся, утверждая, что именно для Запада характерна «открытость всего сущего для человека и откровенность человека по отношению к сущему и к другому человеку. Это бесконечно далеко от восточных хитростей и дипломатий, от восточных лести и наушничества. Это бесконечно далеко от восточного представления о том, что мир лежит во зле и что вместо истины нам дана сплошная “кажимость”».В данном случае О.Матвейчев — жертва того, что он назвал “кажимостью”, а по-русски называется наваждением, мороком. А так называемые «восточные хитрости и дипломатия, восточная лесть и наушничество» — невинные детские шалости в сопоставлении с системой массового производства разнородных “кажимостей”, в результате действия которой Запад сложился в его нынешнем виде. Если для Запада и характерна открытость, то только открытость слов, а не стоящей за ними сути… И именно на этом издревле строился Запад.
В приведённом выше примере хорошо видно, что Александр Македонский — лидер “элиты” — обеспокоен “нарушением” Аристотелем — периферией социального знахарства — монополии на адекватное Знание— основы власти над невежественным обществом. Но здесь же хорошо видно и то, что Аристотель обеспокоен сохранением той же монополии на адекватное Знаниеещё больше, чем Александр, поскольку намекает Александру, что публикация в некотором смысле дефективная и не позволяет овладеть Знанием в полной мере по её прочтении: требуются ещё некие объяснения. Если Александр не понял этого сам, то только потому, что не выделял «гуру» из “элиты”.
Однако характер ориентациифундаментального и прикладного объективного знания Востока и Запада разный: Востока — сбежать из «тюрьмы», Запада — обустроиться «здесь и сейчас», отпрессовав действительность, включая окружающих, по своему усмотрению.
И лжезнание — псевдознание, предназначенное для одурачивания толпы, тоже распространяется в обществах и на Западе, и на Востоке одинаково — на основе слов как таковых, без связи языковых конструкций с реально существующими или объективно возможными образами явлений Жизни, без переживания в себе самом определённых качеств бытия.
Но производство лжезнания — псевдознания для одурачивания толпы — одна из отраслей культуры Запада, управляемая «активистами» — носителями традиции действенной власти. Неадекватные западные: экономическая наука, фальшивая психология фрейдизма, «мраксизм», кибернетика, напрочь оторвавшаяся от жизни и злоумышленно лживая журналистика — её порождения. И этой отрасли производства псевдознания нет аналога в культурах Востока: именно вследствие этого Запад как иллюзияболее эффективен в способности к пленению, нежели Восток, чему примером и статьи О.Матвейчева.
И поскольку лжезнание Запада предназначено не только для одурачивания масс, а для преобразования Мира, то Запад качественно превосходит Восток по той опасности, что несёт для себя самого и для окружающих: преобразование на основе лжезнания ведут к непредсказуемым сопутствующим эффектам, большинство из которых вредоносны.
11. Но Россия — Русь не часть Востока, и не часть Запада. Русь — не государство с исторически не устойчивыми границами, а региональная цивилизация многих народов, обладающая значимостью и своеобразием смысла своего бытия в истории человечества, хотя на протяжении большей части истории последних веков её ядро локализовано в границах единого государства, общего всем её народам. В этом её отличие от таких региональных цивилизаций как «Восток» и «Запад», к каждой из которых принадлежит множество большей частью мононациональных (по крайней мере на момент их становления) государств. Поэтому для понимания перспектив Руси-России надо знать и понимать принципы, на которых в древности сложилась цивилизация Руси изначальной. В материалах Концепции общественной безопасности вопросу о становлении цивилизации Русского духа посвящена аналитическая записка 2005 г. “Психологический аспект истории и перспектив нынешней глобальной цивилизации”. Дальнейший текст подраздела 11 написан на основе выдержек из неё.
На Руси господствовала общинная этика. Культура, в которой родился изначально русский характер, была культурой компактно-общинного проживания населения на пространной территории если не всей, то изрядной части Восточно-Европейской равнины. Поэтому вопрос в том:
Какова должна быть психика людей, чтобы община жила в преемственности поколений как обновляющийся по своему персональному составу целостный социальный организм?
Обусловленность жизни всякого индивида благополучием общины в целом выражалась и в самоотверженности в деле защиты общины и других общинников персонально вплоть до самопожертвования в реальном деле,а также в признании за руководством не только права, но и обязанностижертвовать людьми в реальном деле (т.е. посылать их на верную смерть) в тяжёлых ситуациях в интересах сохранения жизни общины.
В обычной же — не чрезвычайной обстановке — для общинной этики характерна поддержка общиной и общинниками персонально других людей — от щедрот своих или по способности. И наряду с этим для общинной этики характерно отрицание паразитизма и отказ в поддержке тем, кто идентифицируется в качестве паразита. Соответственно:
Если говорить о «кадровой политике» общины, то в ней главное не то, что община в праве принять со стороны человека, а в том, что община в праве изгнать из себя всякого, кто не поддерживает принятых в ней норм трудовой и житейской этики. [42]
Управление деламив такой компактно проживающей общине, а по существу её самоуправление было основано как на персонально-адресном, так и на циркулярном (для всех) в личном общении распространении информации и могло быть эффективным только на основе взаимного доверия руководителей и руководимых, а равно и при отсутствии:
· во-первых, лживости как способа замазать и скрыть свои ошибки или управлять людьми как орудиями в достижении каких-либо своих или групповых целей,
· и, во-вторых, личностного самодовольства, в жертву какому «идолу» общество допускает приносить всё, вплоть до жизни других людей, биоценозов и планеты Земля.
По существу это означает, что внутри общины может быть более или менее ярко выраженная профессиональная специализация, но иерархичности личностных взаимоотношений быть не может; и каждый человек для общины, не превысившей порога максимальной численности, дорог.
Здесь особо необходимо обратить внимание на неразрывность в жизни общины взаимной причинно-следственной обусловленности — т.е. алгоритмической закольцованности воспроизводства в жизни —1) взаимного доверия руководителей и руководимых 2) отсутствия в системе общественных отношений заведомой лжи (ошибки могут быть) и «идола» личностного самодовольства,который не может существовать в обществе без умышленных или вынужденных, в том числе и массовых, человеческих жертвоприношений и надругательства над людьми, над Природой регионов и Планетой, и далее вплоть до богохуления.
Но зерном, из которого вырастает всё, здесь является не знающая исключенийправдивость людей в общении друг с другом. Если этого нет, то:
· ложь неизбежно оказывается в основе управленческих решений, что ведёт к ошибкам управления деятельностью и ущербу, наносимому общине в целом или тем или иным общинникам персонально;
· ложь оказывается под защитой культа «идола» чьего-либо личностного или группового самодовольства, что делает управленческие ошибки не только неустранимыми, но и возводит их в ранг системного фактора;
· вследствие ошибок в управлении и умышленного ущерба, наносимого общему делу по причине самодовольства и сопутствующей ему заведомой лжи, ошибки управления и ущерб накапливаются в процессе управления, что влечёт за собой недоверие руководству со стороны руководимых, саботаж их управленческих решений (тоже не всегда оправданный обстоятельствами), спонтанные всплески и организацию управления, альтернативного по отношению к исторически сложившемуся в той же самой социальной системе,и это ведёт:
O либо к распаду прежней общины, становлению новой и появлению некоторого количества изгоев из числа лжецов и самодовольных, которым не находится места в новой общине;
O либо к переходу группы людей, составлявших общину, к управлению, на иных принципах, осуществление которых уничтожает общинный характер их жизни.
Вот в общем-то и всё принципиально значимое, что можно сказать о жизни компактно проживающей на основе своего труда общины, вне зависимости от того, к какой культуре община принадлежит и в каком регионе с какими природно-географическими условиями сложился компактно-общинный уклад жизни. Но всему этому в каждой культуре со сложившимся устойчивым в преемственности поколений компактно-общинным укладом жизни сопутствует и некоторая специфика, отличающая всякую культуру от других. Это касается и культуры компактно-общинного проживания, в которой возник изначальный русский характер.
Если же говорить о Русском духе как об определённом культурно обусловленноми поддерживающем воспроизводство культурыэгрегоре, то его алгоритмика включает в себя:
· этику (о которой было сказано выше), которая необходима для устойчивости общинного уклада жизни в преемственности поколений;
· свойственную этой этике искренность в понимании сути Добра и Зла в их конкретных жизненных проявлениях;
· искреннюю (а не показную) самоотверженность в приверженности Добру в полноте и внутренней непротиворечивости алгоритмики психики личности.
Для людей, которые живут по этим принципам, Русский дух — несущий эгрегор, который оказывает им разнородную поддержку, в том числе и посредством разного рода «паранормальных явлений», качество которых далеко выходит за пределы возможностей, открываемых разного рода «духовными практиками» «гуру» Востока и Запада.
Но на протяжении последнего тысячелетия Русь живёт не по общинной этике, и это имеет свои последствия. И поскольку полная искренность, целостность психики (в смысле согласованности и взаимной связанности составляющих её специализированных по предназначению алгоритмов), самоотверженность вплоть до самопожертвования и общинная этика в целом это — то, что не свойственно людям в их большинстве в толпо-“элитарном” обществе, то с переходом от общинности к толпо-“элитаризму” для подавляющего большинства традиционно именуемых «этническими русскими» вход в эгрегор Русского духа закрыт: «Access denied» объективно, даже если у тебя в паспорте на каждой странице будет написано, что ты «этнический русский» в 10 поколениях и слова «Слава России!!!» вытатуированы на груди древнеславянской вязью; либо ритуальный каменный топорик, лично сделанный пра-пра-предком, передаётся на протяжении многих тысячелетий от отца к избранному сыну — наследнику некой древнеславянской знахарской традиции: всё равно — «Access denied», ты — не русский, поскольку эгрегор, называемый «Русский дух», не приемлет твой личный дух.
Однако в эпохи социальных катастроф и военных поражений, когда поток жизненных неурядиц смывает с душ людей всю наносную грязь этических норм толпо-“элитаризма”,большему или меньшему количеству людей удаётся войти в Русский дух, что влечёт соответствующие последствия для тех, кто совершает агрессию против них. Но по свершении действительно чудесныхподвигов, в результате которых катастрофа преодолевается, — вследствие возвращения к привычным этическим нормам толпо-“элитаризма”, — снова наступает состояние «Access denied» [43], в результате чего многие герои становятся «бывшими», обывателями, холопствующими или рвущимися к господству над другими, а то и деградируют, становясь частью социального люмпена — «отбросов общества».
Но в истории человечества общинных культур было много, а Русь изначальная только одна из них. Поэтому для того, чтобы понимать, почему Русь — не Восток и не Запад, надо выявить то её своеобразие, которое отличало её от всех прочих общинных культур древности.
Термин «концептуальная власть» следует понимать двояко:
· во-первых, как тот вид власти (если соотноситься с системой разделения специализированных властей), который даёт обществу
· во-вторых, как власть самой концепции (Идеи) над обществом (т.е. как информационно-алгоритмическую внутреннюю скелетную основу культуры и опору для всей жизни и деятельности общества).
В первом значении — это власть конкретных людей, чьи личностные качества позволяют увидеть возможности, избрать цели, найти и выработать пути и средства достижения избранных ими по их произволу целей, внедрить всё это в алгоритмику коллективной психики общества, а также и в устройство государственности как системы управления делами общественной в целом значимости на профессиональной основе.
Концептуальная власть — действенная власть и представляет собой высший из внутрисоциальных видов власти в системе «разделения властей».
Все концептуально безвластные — заложники концептуальной власти в обоих значениях этого термина. Именно по этой причине в обществе концептуально безвластных людей невозможны ни демократия, ни права человека. И в этом отношении к демократии Запад — тоже коварнее Востока.
Истинное же народовластие проистекает из того, что адекватные знания, необходимые для воспроизводства в себе самом личностных качеств, позволяющих освоить концептуальную власть в обоих смыслах этого термина, доступны всем и каждому, кто того пожелает.
В древности функцию концептуальной власти несло жречество: об этом в русском языковом коде говорит и само это слово: «Ж» — в древней азбуке называлась «живёте», отсюда функция жречества — жизнеречение.
В отличие от других цивилизаций древности, жречество Руси жило в самом народе и воспроизводилось в преемственности поколений не на замкнуто-клановой основе, а на общенародной; оно не обособилось от народа ни в организационных формах профессионально орденской корпорации знахарей, посвящённых в таимые от прочих знания и навыки, ни в формах особого сословия «духовных», подобно тому, как обособились в корпорации (друиды и шаманы) и в наследственные сословия (брахманы, левиты, попы в России в допетровскую эпоху).
Калики перехожие, волхвы в древней Руси — социально-функционально — ЖРЕЧЕСТВО, и, как свидетельствуют былины и летописи, описывая события эпохи становления в конце первого тысячелетия “элитарной”государственности на Руси, они не были обособленной от общества социальной группой в этот период начала кризиса Руси изначальной.
Жречество, князья и бояре — профессиональные управленцы той эпохи — образовывали собой социальный слой, которой объединял множество компактно проживавших общин в единый Русский люд.
И эта необособленность жречества от народа — наряду с господством общинной этики — главное качество Русской цивилизации, которое во многом аналогично кораническому утверждению: «Бог лучше знает, где помещать своё посольство» (Коран, 6:124) [44]. А замкнутость и иерархичность сословий и каст — помеха осуществлению этого принципа, прямое противодействие общества осуществлению Божьего Промысла.
По существу это означает, что хотя изначальная русская культура и изначальный русский характер возникли в среде, где господствовала ведическая культура, следы и элементы которой культура так называемых «этнических русских» сохранила доныне, но:
Русская культура изначально и в её историческом развитии — как таковая — это не разновидность ведической культуры именно вследствие открытости социальной функции концептуальной власти для всех членов общества, кто способен потрудиться, чтобы овладеть ею и пользоваться концептуальной властью в интересах всех, не злоупотребляя высшей внутрисоциальной властью и способами её осуществления.
И это качество культуры Руси, хотя не является зримым и осознаваемым большинством населения и политических аналитиков, не подавлено более чем тысячелетней историей толпо-“элитаризма” на Руси. Именно поэтому один из афоризмов историка В.О.Ключевского — конец XIX века — гласит: “В России центр на периферии”: т.е.
Доисторическая цивилизация изначальной Руси самоуправлялась на основе:
* * *
единства культуры, включавшей в себя:
O открытость концептуальной власти = жреческих функцийвсем, кто мог их освоить;
O общинную этику, единую для всех членов общества,в которой не обладавшие жреческой властью в силу особенностей своего личностного развития, признавали власть жрецов по факту осуществления ими общественно полезной деятельности.