Страница:
– В чем-то она права, – протянул Лайвел, когда Солльхин удалилась. – Предсказания «Скрижали» чересчур туманны. Их смысл ускользает от нас за давностью лет. Мы забыли, как толковать использованные там символы. Мы вообще многое позабыли, сидя здесь и перебирая древние сокровища…. Но, даже если ты прав – что мы можем сделать?
– Ничего, – отчетливо произнес Драго. – Надеяться, что я старею и становлюсь излишне мнительным. Верить, что судьба окажется к нам благосклоннее, чем к нашим далеким предкам. Быть на всякий случай готовыми к приходу новой эпохи чудес, которую не дано пережить всем.
Глава четвертая. Полнолуние
– Ничего, – отчетливо произнес Драго. – Надеяться, что я старею и становлюсь излишне мнительным. Верить, что судьба окажется к нам благосклоннее, чем к нашим далеким предкам. Быть на всякий случай готовыми к приходу новой эпохи чудес, которую не дано пережить всем.
Глава четвертая. Полнолуние
19 день Первой летней луны.
Даже самые захватывающие приключения и долгие путешествия когда-нибудь заканчиваются. Странники возвращаются домой, герои обретают искомые сокровища, спасенные принцессы выходят замуж – правда, не всегда за своих спасителей – а хитроумные политические интриги завершаются созданием исторически важного альянса.
На сей раз обошлось без торжественной церемонии подписания чего-либо, но увозили с собой гости немало. Два вместительных кожаных мешка с письмами и бумагами, представляемыми на высочайшее рассмотрение короля Аквилонии и его сановников, списки требований и предложений со стороны рабирийцев, длиннющий перечень назначенных к возвращению фолиантов. В качестве приятного довеска выступал возок с дарами для правящей фамилии и лично для господ посланников. Конни успел бросить взгляд в недра сундуков, заметив перехваченные золотыми кольцами ножны, книги в украшенных цветными камнями переплетах и скромно приткнувшиеся в углу шкатулки. Он очень надеялся, что хозяева по душевной щедрости не присовокупили к числу подарков пару-тройку бутылей с полынной настойкой, каковую, по твердому убеждению принца, вывозить за пределы Рабиров вообще не следовало – дабы не создавать у людей скверных привычек.
«Доберемся до Орволана – взглянем, чем именно облагодетельствовали рабирийцы аквилонское посольство, незваное и, тем не менее, вполне удавшееся», – рассудил молодой человек.
Драго уехал. Отбыл после долгого прощания вчерашним вечером, вкупе с пятеркой сопровождающих. Должно быть, повелитель Рабирийских холмов увидел и услышал все, что ему требовалось. Часть спутников Князя Забытых Лесов осталась в поселке – к примеру, Лайвел. Ему надлежало не только встретить гостей, но и сопроводить их обратно к Границе. Само собой, никуда не делась госпожа Солльхин, ибо имение над озером Рунель принадлежало ей.
Не последовал за своим повелителем и таинственный красавчик Блейри, державшийся, впрочем, на почтительном расстоянии от людей. Исключение составляла Меллис Юсдаль – к величайшей досаде ее приятеля Гиллема. Меллис утверждала, будто гуль ведет себя, как обычный воспитанный человек, расспрашивает ее о жизни городов, о Тарантии и тамошнем короле, а также о ней самой. Ничего угрожающего в его поведении или разговорах она пока не заметила.
Выходок с рисованием кровавых отпечатков на стенах более не повторялось. Возможно, из-за того, что по распоряжению Солльхин к охране из числа прибывших вместе с Коннахаром гвардейцев обязательно присоединялся кто-нибудь из местных уроженцев. На гулей иллюзии, создаваемые их собственными сородичами, не действовали.
– Остались сущие мелочи, – подытожил достигнутые успехи Эвье. – Разыскать подходящее место и провести ритуал, ради которого мы, собственно, так сюда рвались. Еще на пару дней придется задержаться в Гайарде, дабы Ваше высочество изволило побывать на торжествах и поделиться с Леопардом впечатлениями от поездки.
– Но к концу Первой луны мы просто обязаны быть в Тарантии, – подхватил Ротан Юсдаль. – Иначе достопочтенный Стиллис не преминет кое-кому наябедничать.
– Успеем, – беспечно отмахнулся Конни. – Выедем завтра с утра, к середине дня будем в Орволане. Куда нам спешить?
Молодые люди сидели на склоне полого спускающегося к озеру холма. Внизу, у самой кромки воды, дымил разложенный костерок, возле которого устроился с десяток человек: приезжие, ученики магической школы и даже кто-то из свитских Драго. Булькал на огне закопченный медный котел, над ним плыл сладкий аромат вина со специями. Медленно сгущался дремотный летний вечер – последний вечер аквилонских гостей в Рабирах.
У костра возникло движение – там снимали с треножника закипевший котел и разливали напиток по кружкам. Негромко перекликнулись струны настраиваемой виолы, отдельные аккорды соединились в легкую, прозрачную мелодию, вокруг которой закружился мечтательный девичий голос:
– Госпожа Джелья Дезирата с минувшего дня тоже куда-то запропала, – многозначительно протянул Эвье.
– Думаешь, они улизнули вместе? – Ротан восхищенно присвистнул. – Быстро же у него дела делаются…
Виола перешла в другие руки. Манера игры стала более отрывистой и резкой, а новый голос, хотя тоже принадлежал молодой женщине, звучал приглушенно, почти шепотом. Конни узнал бы эту манящую и кружащую голову интонацию где угодно. Наверняка Айлэ заметила устроившуюся на склоне компанию и решила спеть для своего верного поклонника, зная, какой силой обладает для Конни ее голос.
– Госпожа Солльхин? – осторожно произнес Эвье. – Что-нибудь случилось?
– Ступайте к костру, – некое предчувствие твердило Конни, что рабирийка пришла исключительно ради разговора с ним. – Я приду попозже.
Ротан и Коррент-младший с явной неохотой зашагали вниз по склону, время от времени оглядываясь. Солльхин не двигалась, только переводила слегка рассеянный взгляд с оранжево-черных языков разгорающегося на берегу костра на молодого человека.
– Вы все так похожи, – негромко сказала она, словно найдя окончательное подтверждение давно тревожившей ее мысли. – Схожие и разные одновременно.
– Кто? – рискнул уточнить наследник короны Аквилонии.
– Твой отец, ты, Айлэ, наследники Халька…
– Госпожа знакома с моим отцом? – не поверил своим ушам Конни. – И с бароном Юсдалем-старшим?
В ответ последовал короткий, еле заметный кивок.
– Но тогда… – рассыпанные кусочки мозаики с еле слышными щелчками заняли свои места, и Коннахар решительно научал: – Раньше тебя звали не Солльхин, верно? На самом деле…
Тонкая прохладная ладонь преградила дорогу готовым вырваться наружу словам. Конни оторопело замолчал, глядя снизу вверх на грустно улыбавшуюся рабирийку.
– Той женщины, о которой ты вспомнил, давно нет на свете. Солльхин – ее печальная тень, ожившая на несколько дней. Ты уедешь – тень развеется. Обещай помнить обо мне, Конни, ладно?
– Обещаю, – неповоротливым, внезапно заледеневшим языком выговорил молодой человек. – Но почему…
Женщина исчезла. Не развеялась в воздухе, подобно призраку, не стала белесыми обрывками тумана, не обернулась летучей мышью. Просто миг назад стояла в полушаге от Коннахара, чуть касаясь его краем темно-багрового платья, а теперь пропала, не оставив по себе никакого следа. Даже трава, кажется, осталась непримятой. И выводимая Айлэ кансона еще не закончилась:
Оклик прозвучал со стороны темной полосы леса. Кто-то быстро шел, почти бежал в направлении – озера. К счастью, человек был вполне узнаваем и не пытался изобразить неупокоенную душу.
– Где тебя носило? – осведомился Коннахар, когда Лиессин Майлдаф присел – точнее, почти шлепнулся – на кочку напротив него. Судя по азартному выражению лица Льоу, тот вызнал нечто чрезвычайно занимательное и теперь желал поделиться новостью с давним приятелем.
– Есть подходящее место, – без всяких предисловий заявил Лиессин. – Идти недалеко, сегодня как раз полнолуние, значит, должно получиться!
– Ты о чем? – не сразу понял наследник Аквилонии. – Давай-ка еще раз, и не так быстро.
Майлдаф-младший перевел дух, постарался взять себя в руки и очень медленно, внятно повторил:
– Я разыскал отличную полянку для обряда, который ты собирался провести. В четверти лиги отсюда к Полуночи. Если ты быстро соберешь нужных людей, я отведу вас туда.
Почему-то Коннахару не захотелось вызнавать, как Льоу оказался в четверти лиги от поселка, нарушив тем строжайшее запрещение Майдельта и самого принца покидать окрестности озера. Вместо этого он спросил:
– Где госпожа Дезирата?
– Ждет нас на месте, – брякнул Лиессин, слишком поздно поняв, что угодил в расставленную ловушку. Сообразив, обезоруживающе хмыкнул: – Как ты догадался?
– Я же тебя знаю, – Конни поднялся на ноги. – Идем. Ты уверен, что Джелье там ничего не угрожает?
Со стороны зрелище, должно быть, выглядело крайне забавным: цепочка молодых людей, спотыкаясь едва не каждом шагу, карабкается по узкой тропе. Прихваченный с собой фонарь почти ничем не помогал – свет рассеивался, выхватывая из темноты качающиеся ветви.
Трепет перед грядущим великим событием никак не приходил, наоборот, в голову Конни закрадывалось мрачное ощущение – какими же глупцами они себя выставляют. Хорошо хоть посторонних свидетелей нет. Компании удалось скрыться за пределами лагеря, избежав внимания со стороны охраны наследника трона. Майдельт, само собой, вскоре обнаружит отсутствие подопечного и его приятелей, и по возвращению скандала не избежать. Главное, чтобы полусотник не бросил своих людей на поиски. Не хватало еще, чтобы по лесу носились встревоженные гвардейцы, обшаривая ежевичные заросли на предмет нахождения под ними беглого принца.
Айлэ шла молча, умудряясь не запинаться и не цепляться юбками за кусты. Шагала по еле различимой тропке, даже не глядя под ноги, и размышляя о чем-то своем. Пару раз она останавливалась и прислушивалась, склонив голову набок, отчего становилась похожей на грациозную породистую кошку, уловившую поблизости мышиный топоток. Конни только собрался узнать, что ее встревожило, как деревья расступились в стороны. Впереди мелькнула робкая желтая искра рукотворного огонька.
Доморощенные волшебники, отдуваясь и вымученно посмеиваясь, одолели последние шаги, поочередно выходя на открытое место и озираясь.
Тропа привела их на поляну – почти круглую, если верить увиденному в полутьме – не меньше десятка локтей в поперечнике, окаймленную с трех сторон высокими, ровными соснами. С четвертой, восходной, тянулся отвесный склон. Днем оттуда наверняка открывался замечательный вид на окрестные, более низкие холмы. Далеко внизу приглушенно булькал и лопотал на перекатах ручей. Над головами незваных гостей изогнулось небо – ясное, с бледно-сиреневыми и алыми полосами на закате, и почти черное в остальной своей части. Вершину обдувал непонятно откуда взявшийся ровный холодный ветерок.
Джелья Дезирата стояла неподалеку от края обрыва. В ее руках покачивалась на цепочке тусклая медная лампа, а сама девушка настороженно разглядывала большой, по пояс человеку высотой, гранитный валун то ли темно-красного, то ли буроватого цвета. Предмет ее изысканий глубоко врос в землю, по виду и размеру напоминая устремленный вверх нос затонувшей лодки. Заметив взбирающихся на вершину холма полуночных визитеров, Джелья, с явным облегчением переведя дух, устремилась им навстречу.
– Что-то в подобном духе нам и требуется! – обрадованно провозгласил мэтр Делле, подвергнув местность краткому, но придирчивому осмотру. – Таится в здешних краях нечто эдакое… колдовское. Госпожа Дезирата! Наше пребывание здесь не задевает ничьих воззрений или убеждений?
– Нет, – после краткого раздумья покачала головой Джелья. – Эту возвышенность называют Холмом Одиночества, но почему – мне неизвестно. Запретов на ее посещение вроде бы не существует.
Луна, яркая как новенькая серебряная монета, вскарабкалась на небосклон, отразившись в россыпи маленьких озер и набросив на Рабиры покрывало, расшитое переплетениями черных и голубоватых узоров. Десяток человек хлопотали на уединенной безлесной вершине, превращая по мере сил и разумения обычную поляну в место, куда будет угодно явиться потусторонним силам.
Вокруг старого камня, поросшего темно-зелёным мхом, возник не слишком-то ровный белый круг, перечеркнутый линиями, складывающимися в изображение пентакля. Вообразивший себя знатоком по части колдовства мэтр Ариен использовал для создания магического кольца вычитанный в старинном гримуаре способ с использованием обычнейшей пшеничной муки – как уверял автор книги, хлопотный, но надежный. Делле уже успел вымазать в муке подол собственного одеяния и просыпать горсть на сапоги крайне неохотно помогавшего ему дие Коррента.
На остриях лучей звездообразной фигуры, центром которой стал древний валун, требовалось разместить символы четырех стихий. Определяя местонахождение сторон света, Эвье и Ариен разошлись во мнениях и яростно заспорили. Пока Меллис и Ротан уговаривали их придти к общему решению, оставшийся без присмотра кролик выбрался из мешка и резво запрыгал прочь от людей с их безумными выходками.
Бегство зверька не прошло незамеченным. Мэтр Делле, мигом забыв о вычислении лунных склонений, ринулся следом и с приглушенным воплем исчез среди елового подроста.
– Уличный балаган, – вполголоса пробормотал Конни, когда общими усилиями раздраженного месьора колдуна извлекли из цепких ветвей. В суматохе кролику удалось скрыться, и теперь единомышленники взаимно обвиняли друг друга в бестолковости и неумелости. – Хватит галдеть! – повысил он голос, заставив общество испуганно притихнуть. – Или мы делаем то, зачем пришли, или возвращаемся обратно.
– Но жертва… – нерешительно заикнулся потрепанный Ариен.
– Обойдемся, – припечатал наследник Аквилонии. – От бедной твари все равно никакого проку.
Месьор Делле мудро решил не возражать и осведомился:
– Как поступим с госпожой Монброн? Во избежание недоразумений, стоило бы… э-э… скажем, привязать ее к дереву.
«К четырем колышкам», – мысленно присоветовал Эвье, но произнести свою идею вслух не решился. Под горячую руку Конни вполне мог заменить удравшего кролика кем-нибудь из не в меру язвительных друзей.
– Никого и никуда привязывать не будут, – внушительно проговорил Коннахар. – Ясно? Пора начинать, время уходит. Встаем но кругу, как в прошлый раз.
Молодой человек шагнул вперед, взяв так и не произнесшую ни слова Айлэ Монброн за плечи и крепко прижав к себе. Рабирийка повернула голову, через плечо бросив на Конни благодарный взгляд холодно мерцающих и отчего-то печальных зеленых глаз.
Братство Охотничьей залы разместилось по окружности засеянного мукой кольца. Джелья Дезирата, на лице которой отражался вежливый интерес пополам с недоумением, предпочла остаться в стороне. Девушка стояла, зябко обхватив себя за локти, и наверняка корила себя за то, что привела на Холм Одиночества целую толпу нахальных чужеземцев. Донельзя увлекшийся происходящим Лиессин решил принять участие в обряде – чтобы потом хвастаться перед знакомыми или сложить новую балладу.
Ветер стих. Установленные у подножия валуна и вдоль круга свечи горели ровным, прямым огнем. Луна неспешно добралась до самой высшей точки своего пути и застыла там в окружении россыпи созвездий. Где-то в лесу гулко ухнула сова.
Месьор Ариен Делле перелистал страницы книги Тувима, оказавшегося столь ценным для нужд компании труда давно умершего собирателя загадочных легенд, отыскал вложенный в фолиант листок с десятью строками заклинания. Со значением откашлялся. Безуспешно попытался внушить себе, что в данный краткий миг он вовсе не скромный преподаватель исторических наук в Тарантийской Обители Мудрости, но величайший маг всех прошедших и грядущих времен. Могущественнее старого Озимандии или легендарного Менхотепа Стигийца…
«Не смеши людей, – злорадно хихикнул внутренний голос. – Тоже, выискался укротитель стихий и гроза пучеглазых демонов. Повторить заклинание без ошибок – вот единственный доступный тебе подвиг!»
Месьор Делле вздохнул и начал читать.
Отец и матушка не раз твердили Айлэ, что сказки имеют очень мало общего с настоящей жизнью. По молодости и мечтательности девушка не очень-то прислушивалась к поучениям родителей. Втайне она думала об обещанном чуде и посмеивалась над собой, повторяя – ничего не произойдет. Айлэ диа Монброн, рабирийке по происхождению, не суждено стать человеком. Напрасно принц поверил, будто скверно переведенные с полузабытого языка строчки могут изменить внутреннюю сущность живого существа.
«По крайней мере, мы попытались, – беззвучно проговорила девушка, чувствуя, как напряженное дыхание стоящего сзади Конни ерошит ей волосы на затылке. – И эта попытка должна стать последней. Нам нужно поскорее уехать из Рабиров. Высокоумные политические игрища можно вести и на расстоянии».
Помимо возможной неудачи Айлэ беспокоило иное соображение. Кто-то вышел из поселка вслед за компанией, в этом она могла поклясться.
Неизвестный держался в отдалении, но рабирийка слышала эхо его шагов. Кто это мог быть? Не в меру любопытный обитатель имения на озере? Или некто иной? Каковы тогда его намерения?
Над поляной висела напряженная, сосредоточенная тишина. После первого опыта колдовства все усвоили – магия не проявляет себя сразу же. Вдобавок речь шла о разрушении заклятия, существующего более восьми тысяч лет. Вряд ли Проклятие Безумца так легко сдастся и исчезнет!
Айлэ старательно прислушивалась к себе – пока ничего не происходило – и боязливо косилась по сторонам. На миг ей померещилось, будто внутри гранитного валуна зажглось бледно-серебристое пламя, очертив контур восьмилучевой звезды, но, скорее всего, девушку подвело разошедшееся воображение.
Однако следовало ли отнести к игре воображения смутную тень, возникшую за спиной ничего не подозревающей Джельи? Или другую, палым листом скользящую по краю поляны?
Или еще одну, крадущуюся к зевнувшему украдкой в кулак Ротану? Почему ветер приносит сладковатый запах крови – старой, запекшейся и почерневшей крови, расплескавшейся по теплым камням в глухом переулке?
– Кто-то бродит рядом, – вдруг отчетливо и ясно произнес Коннахар. – Но я не могу его увидеть.
Рука, лежавшая на плече Айлэ и внушавшая ей обманчивое чувство защищенности, разжалась.
В следующий миг девушку с такой силой рванули в сторону, что она еле удержалась на ногах. Лес и небо подернулись мутной туманной пеленой и начали удаляться, оставив на память горький, пронзительный выкрик: «Опоздала, опоздала! Дуэргар выслеживали нас, а ты никого не предупредила!..»
«Доигрались, – с необычайной ясностью подумал Коннахар. Колено, прижимавшее его к мягкой земле, надавило сильнее, а узкие холодные ладони сковали запястья не хуже стальных оков. – Дуэргар, кто же еще? Сразу сожрут или поиздеваются напоследок?»
Слабый порыв ветра, прилетевший со стороны озера, донес из лагеря протяжный, полный боли вопль, от которого у Конни мороз пошел по коже.
– Блейри! – отчаянно крикнула Меллис. – Блейри, зачем? Ведь ты обещал!..
– Обещал? Я? – одна из гибких темных фигур неуловимо переместилась к обрывистому краю полянки, трепыхнулся за плечами черно-золотой плащ, словно крылья – красавчик Блейри, явно рисуясь, прошелся над обрывом. Луна осветила его узкое бледное лицо. В глазах гуля плясали отчетливо различимые красные огоньки. – Полно, о чем ты? Когда крестьянин гонит бычка на бойню, он может наобещать ему что угодно… лишь бы скотина не брыкалась по дороге. О чем вы думали, когда сунулись сюда? В Рабирах нет места людям, нет, понятно? Эй, наследник чего-то там, ты слышишь? Слышишь, как вырезают твою гвардию? С любым из вас будет так!
– Ты хочешь сказать, что приказал своим прихвостням напасть на Рунель? – простонала Дезирата, и Конни, пожалуй, не смог бы сказать, чего больше слышалось в ее голосе – презрения, злости или искреннего изумления. – Ты спятил? Хочешь, чтобы весь мир людей обрушился на Лесной Край? Драго уничтожит тебя. Да уже к завтрашнему рассвету ты отправишься под конвоем в Мессантию, а твои недоумки…
– Помни, с кем ты говоришь! Впрочем… – Блейри демонически улыбнулся и сделал неуловимый жест раскрытой ладонью. Бессловесный гуль, мертвой хваткой сжавший горло целительницы, полоснул выпущенными когтями.
Делле придушенно охнул. Конни бешено рванулся, понимая – бесполезно. Джелья Дезирата без звука осела на траву. Быстрая алая струйка, кажущаяся черной, побежала из-под безжизненного тела, впитываясь в землю, пробиваясь к границе отсыпанного мукой магического круга, размывая ее… Пламя свечей, воткнутых на четыре стороны света, вспыхнуло ярче. Метнулась Айлэ – ее никто не держал. Блейри позволил девушке замахнуться, перехватив нацеленный ему в шею удар в самый последний момент небрежным, нарочито ленивым жестом.
– Вы все умрете, – жмурясь от удовольствия, сообщил гуль. – И людишки, и их лизоблюды из числа Высших. Хватит вам топтать нашу землю, выведывать наши секреты, зариться на наши сокровища – вы их не получите. А войны мы не боимся, и Драго мне не указ – в Забытых Лесах скрыто немало неприятных сюрпризов для любого захватчика, есть древняя магия… Никто не пройдет. Что же до зажившегося на этом свете Драго… Как думаешь, принц, что решат в Рабирах, да и в Тарантии, если вдруг выяснится, что твоя гвардейская полусотня под покровом ночи, после дружеского ужина вероломно напала на ничего не подозревающего, доверчивого Князя Забытых Лесов со свитой в его доме и успела истребить всю правящую верхушку, пока верные хранители традиций не опомнились от подобного коварства и не расправились с нападающими? Признаюсь, я не рассчитывал на столь удачное стечение обстоятельств, но вы сами как нельзя лучше все устроили. Ваши прямые мечи наносят очень характерные раны… Мы и свидетелей отыщем, если потребуется. Как полагаешь, кто станет после этого новым владыкой Рабиров? Что скажешь?
Даже самые захватывающие приключения и долгие путешествия когда-нибудь заканчиваются. Странники возвращаются домой, герои обретают искомые сокровища, спасенные принцессы выходят замуж – правда, не всегда за своих спасителей – а хитроумные политические интриги завершаются созданием исторически важного альянса.
На сей раз обошлось без торжественной церемонии подписания чего-либо, но увозили с собой гости немало. Два вместительных кожаных мешка с письмами и бумагами, представляемыми на высочайшее рассмотрение короля Аквилонии и его сановников, списки требований и предложений со стороны рабирийцев, длиннющий перечень назначенных к возвращению фолиантов. В качестве приятного довеска выступал возок с дарами для правящей фамилии и лично для господ посланников. Конни успел бросить взгляд в недра сундуков, заметив перехваченные золотыми кольцами ножны, книги в украшенных цветными камнями переплетах и скромно приткнувшиеся в углу шкатулки. Он очень надеялся, что хозяева по душевной щедрости не присовокупили к числу подарков пару-тройку бутылей с полынной настойкой, каковую, по твердому убеждению принца, вывозить за пределы Рабиров вообще не следовало – дабы не создавать у людей скверных привычек.
«Доберемся до Орволана – взглянем, чем именно облагодетельствовали рабирийцы аквилонское посольство, незваное и, тем не менее, вполне удавшееся», – рассудил молодой человек.
Драго уехал. Отбыл после долгого прощания вчерашним вечером, вкупе с пятеркой сопровождающих. Должно быть, повелитель Рабирийских холмов увидел и услышал все, что ему требовалось. Часть спутников Князя Забытых Лесов осталась в поселке – к примеру, Лайвел. Ему надлежало не только встретить гостей, но и сопроводить их обратно к Границе. Само собой, никуда не делась госпожа Солльхин, ибо имение над озером Рунель принадлежало ей.
Не последовал за своим повелителем и таинственный красавчик Блейри, державшийся, впрочем, на почтительном расстоянии от людей. Исключение составляла Меллис Юсдаль – к величайшей досаде ее приятеля Гиллема. Меллис утверждала, будто гуль ведет себя, как обычный воспитанный человек, расспрашивает ее о жизни городов, о Тарантии и тамошнем короле, а также о ней самой. Ничего угрожающего в его поведении или разговорах она пока не заметила.
Выходок с рисованием кровавых отпечатков на стенах более не повторялось. Возможно, из-за того, что по распоряжению Солльхин к охране из числа прибывших вместе с Коннахаром гвардейцев обязательно присоединялся кто-нибудь из местных уроженцев. На гулей иллюзии, создаваемые их собственными сородичами, не действовали.
– Остались сущие мелочи, – подытожил достигнутые успехи Эвье. – Разыскать подходящее место и провести ритуал, ради которого мы, собственно, так сюда рвались. Еще на пару дней придется задержаться в Гайарде, дабы Ваше высочество изволило побывать на торжествах и поделиться с Леопардом впечатлениями от поездки.
– Но к концу Первой луны мы просто обязаны быть в Тарантии, – подхватил Ротан Юсдаль. – Иначе достопочтенный Стиллис не преминет кое-кому наябедничать.
– Успеем, – беспечно отмахнулся Конни. – Выедем завтра с утра, к середине дня будем в Орволане. Куда нам спешить?
Молодые люди сидели на склоне полого спускающегося к озеру холма. Внизу, у самой кромки воды, дымил разложенный костерок, возле которого устроился с десяток человек: приезжие, ученики магической школы и даже кто-то из свитских Драго. Булькал на огне закопченный медный котел, над ним плыл сладкий аромат вина со специями. Медленно сгущался дремотный летний вечер – последний вечер аквилонских гостей в Рабирах.
У костра возникло движение – там снимали с треножника закипевший котел и разливали напиток по кружкам. Негромко перекликнулись струны настраиваемой виолы, отдельные аккорды соединились в легкую, прозрачную мелодию, вокруг которой закружился мечтательный девичий голос:
– Никто не заметил, куда подевался Лиессин? – осведомился Ротан, дождавшись завершения песни. – В последний раз я видел его вчера, когда мы провожали местного правителя. С тех пор он как в воду канул.
Если полночь приходит, а ты все без сна,
Сон уже не придет, как его не мани.
Колыбельная песенка обречена
В эту ночь говорить о любви.
Над травою высокое небо во мгле
И ни звезд, ни луны, чтобы тьму разогнать.
На земле он родился, и рос на земле,
На земле он учился летать.
Колыбельные песни для сна и не сна,
Колыбельные песни для тех, кто в пути.
На огромной земле ты осталась одна,
И другие к тебе не посмеют войти…
– Госпожа Джелья Дезирата с минувшего дня тоже куда-то запропала, – многозначительно протянул Эвье.
– Думаешь, они улизнули вместе? – Ротан восхищенно присвистнул. – Быстро же у него дела делаются…
Виола перешла в другие руки. Манера игры стала более отрывистой и резкой, а новый голос, хотя тоже принадлежал молодой женщине, звучал приглушенно, почти шепотом. Конни узнал бы эту манящую и кружащую голову интонацию где угодно. Наверняка Айлэ заметила устроившуюся на склоне компанию и решила спеть для своего верного поклонника, зная, какой силой обладает для Конни ее голос.
Коннахар вздрогнул от неожиданности, краем глаза заметив возникшую рядом женскую тень – невысокую, на удивление стройную. Женщина, не отрываясь, смотрела вниз, откуда долетал серебристый голос баронетты Монброн.
Распахну крылья, позову ветер,
Станет сон былью, чтобы был светел
День, который будет первым днем счастья,
Чтоб свершилось чудо, что в моей власти.
Я могу звать дождь своим братом,
Я могу дать имена травам,
Я могу слить с пламенем воду,
Я могу плыть там, где нет броду.
Я могу дать небеса птицам,
Я могу дать колесо спицам,
Я могу дать кораблю волны,
Дать могу волкам свет луны полной…
– Госпожа Солльхин? – осторожно произнес Эвье. – Что-нибудь случилось?
– Ступайте к костру, – некое предчувствие твердило Конни, что рабирийка пришла исключительно ради разговора с ним. – Я приду попозже.
Ротан и Коррент-младший с явной неохотой зашагали вниз по склону, время от времени оглядываясь. Солльхин не двигалась, только переводила слегка рассеянный взгляд с оранжево-черных языков разгорающегося на берегу костра на молодого человека.
– Вы все так похожи, – негромко сказала она, словно найдя окончательное подтверждение давно тревожившей ее мысли. – Схожие и разные одновременно.
– Кто? – рискнул уточнить наследник короны Аквилонии.
– Твой отец, ты, Айлэ, наследники Халька…
– Госпожа знакома с моим отцом? – не поверил своим ушам Конни. – И с бароном Юсдалем-старшим?
В ответ последовал короткий, еле заметный кивок.
– Но тогда… – рассыпанные кусочки мозаики с еле слышными щелчками заняли свои места, и Коннахар решительно научал: – Раньше тебя звали не Солльхин, верно? На самом деле…
Тонкая прохладная ладонь преградила дорогу готовым вырваться наружу словам. Конни оторопело замолчал, глядя снизу вверх на грустно улыбавшуюся рабирийку.
– Той женщины, о которой ты вспомнил, давно нет на свете. Солльхин – ее печальная тень, ожившая на несколько дней. Ты уедешь – тень развеется. Обещай помнить обо мне, Конни, ладно?
– Обещаю, – неповоротливым, внезапно заледеневшим языком выговорил молодой человек. – Но почему…
Женщина исчезла. Не развеялась в воздухе, подобно призраку, не стала белесыми обрывками тумана, не обернулась летучей мышью. Просто миг назад стояла в полушаге от Коннахара, чуть касаясь его краем темно-багрового платья, а теперь пропала, не оставив по себе никакого следа. Даже трава, кажется, осталась непримятой. И выводимая Айлэ кансона еще не закончилась:
– Конни!
Я могу тлеть для тебя свечкой,
Отогнать смерть, сделать жизнь вечной,
Подарить весну городам тесным,
А еще могу спеть тебе песню…
Оклик прозвучал со стороны темной полосы леса. Кто-то быстро шел, почти бежал в направлении – озера. К счастью, человек был вполне узнаваем и не пытался изобразить неупокоенную душу.
– Где тебя носило? – осведомился Коннахар, когда Лиессин Майлдаф присел – точнее, почти шлепнулся – на кочку напротив него. Судя по азартному выражению лица Льоу, тот вызнал нечто чрезвычайно занимательное и теперь желал поделиться новостью с давним приятелем.
– Есть подходящее место, – без всяких предисловий заявил Лиессин. – Идти недалеко, сегодня как раз полнолуние, значит, должно получиться!
– Ты о чем? – не сразу понял наследник Аквилонии. – Давай-ка еще раз, и не так быстро.
Майлдаф-младший перевел дух, постарался взять себя в руки и очень медленно, внятно повторил:
– Я разыскал отличную полянку для обряда, который ты собирался провести. В четверти лиги отсюда к Полуночи. Если ты быстро соберешь нужных людей, я отведу вас туда.
Почему-то Коннахару не захотелось вызнавать, как Льоу оказался в четверти лиги от поселка, нарушив тем строжайшее запрещение Майдельта и самого принца покидать окрестности озера. Вместо этого он спросил:
– Где госпожа Дезирата?
– Ждет нас на месте, – брякнул Лиессин, слишком поздно поняв, что угодил в расставленную ловушку. Сообразив, обезоруживающе хмыкнул: – Как ты догадался?
– Я же тебя знаю, – Конни поднялся на ноги. – Идем. Ты уверен, что Джелье там ничего не угрожает?
* * *
Обещанная четверть лиги растянулась едва ли не вдвое – в темноте да еще в незнакомой местности все расстояния кажутся больше. Сначала шли по мокрой от вечерней росы луговине, потом свернули в лес, под сухие и колючие еловые лапы, и начался бесконечный подъем вверх по крутому склону. Месьор Ариен Делле, коего оторвали от познавательной беседы с воспитанниками магической школы, постоянно сбивался с дороги и вполголоса честил окружающую растительность на староаквилонском. В холщовом мешке, доверенном Ротану, заполошно трепыхалась невинная жертва – позаимствованный из сарая упитанный кролик пегой масти.Со стороны зрелище, должно быть, выглядело крайне забавным: цепочка молодых людей, спотыкаясь едва не каждом шагу, карабкается по узкой тропе. Прихваченный с собой фонарь почти ничем не помогал – свет рассеивался, выхватывая из темноты качающиеся ветви.
Трепет перед грядущим великим событием никак не приходил, наоборот, в голову Конни закрадывалось мрачное ощущение – какими же глупцами они себя выставляют. Хорошо хоть посторонних свидетелей нет. Компании удалось скрыться за пределами лагеря, избежав внимания со стороны охраны наследника трона. Майдельт, само собой, вскоре обнаружит отсутствие подопечного и его приятелей, и по возвращению скандала не избежать. Главное, чтобы полусотник не бросил своих людей на поиски. Не хватало еще, чтобы по лесу носились встревоженные гвардейцы, обшаривая ежевичные заросли на предмет нахождения под ними беглого принца.
Айлэ шла молча, умудряясь не запинаться и не цепляться юбками за кусты. Шагала по еле различимой тропке, даже не глядя под ноги, и размышляя о чем-то своем. Пару раз она останавливалась и прислушивалась, склонив голову набок, отчего становилась похожей на грациозную породистую кошку, уловившую поблизости мышиный топоток. Конни только собрался узнать, что ее встревожило, как деревья расступились в стороны. Впереди мелькнула робкая желтая искра рукотворного огонька.
Доморощенные волшебники, отдуваясь и вымученно посмеиваясь, одолели последние шаги, поочередно выходя на открытое место и озираясь.
Тропа привела их на поляну – почти круглую, если верить увиденному в полутьме – не меньше десятка локтей в поперечнике, окаймленную с трех сторон высокими, ровными соснами. С четвертой, восходной, тянулся отвесный склон. Днем оттуда наверняка открывался замечательный вид на окрестные, более низкие холмы. Далеко внизу приглушенно булькал и лопотал на перекатах ручей. Над головами незваных гостей изогнулось небо – ясное, с бледно-сиреневыми и алыми полосами на закате, и почти черное в остальной своей части. Вершину обдувал непонятно откуда взявшийся ровный холодный ветерок.
Джелья Дезирата стояла неподалеку от края обрыва. В ее руках покачивалась на цепочке тусклая медная лампа, а сама девушка настороженно разглядывала большой, по пояс человеку высотой, гранитный валун то ли темно-красного, то ли буроватого цвета. Предмет ее изысканий глубоко врос в землю, по виду и размеру напоминая устремленный вверх нос затонувшей лодки. Заметив взбирающихся на вершину холма полуночных визитеров, Джелья, с явным облегчением переведя дух, устремилась им навстречу.
– Что-то в подобном духе нам и требуется! – обрадованно провозгласил мэтр Делле, подвергнув местность краткому, но придирчивому осмотру. – Таится в здешних краях нечто эдакое… колдовское. Госпожа Дезирата! Наше пребывание здесь не задевает ничьих воззрений или убеждений?
– Нет, – после краткого раздумья покачала головой Джелья. – Эту возвышенность называют Холмом Одиночества, но почему – мне неизвестно. Запретов на ее посещение вроде бы не существует.
Луна, яркая как новенькая серебряная монета, вскарабкалась на небосклон, отразившись в россыпи маленьких озер и набросив на Рабиры покрывало, расшитое переплетениями черных и голубоватых узоров. Десяток человек хлопотали на уединенной безлесной вершине, превращая по мере сил и разумения обычную поляну в место, куда будет угодно явиться потусторонним силам.
Вокруг старого камня, поросшего темно-зелёным мхом, возник не слишком-то ровный белый круг, перечеркнутый линиями, складывающимися в изображение пентакля. Вообразивший себя знатоком по части колдовства мэтр Ариен использовал для создания магического кольца вычитанный в старинном гримуаре способ с использованием обычнейшей пшеничной муки – как уверял автор книги, хлопотный, но надежный. Делле уже успел вымазать в муке подол собственного одеяния и просыпать горсть на сапоги крайне неохотно помогавшего ему дие Коррента.
На остриях лучей звездообразной фигуры, центром которой стал древний валун, требовалось разместить символы четырех стихий. Определяя местонахождение сторон света, Эвье и Ариен разошлись во мнениях и яростно заспорили. Пока Меллис и Ротан уговаривали их придти к общему решению, оставшийся без присмотра кролик выбрался из мешка и резво запрыгал прочь от людей с их безумными выходками.
Бегство зверька не прошло незамеченным. Мэтр Делле, мигом забыв о вычислении лунных склонений, ринулся следом и с приглушенным воплем исчез среди елового подроста.
– Уличный балаган, – вполголоса пробормотал Конни, когда общими усилиями раздраженного месьора колдуна извлекли из цепких ветвей. В суматохе кролику удалось скрыться, и теперь единомышленники взаимно обвиняли друг друга в бестолковости и неумелости. – Хватит галдеть! – повысил он голос, заставив общество испуганно притихнуть. – Или мы делаем то, зачем пришли, или возвращаемся обратно.
– Но жертва… – нерешительно заикнулся потрепанный Ариен.
– Обойдемся, – припечатал наследник Аквилонии. – От бедной твари все равно никакого проку.
Месьор Делле мудро решил не возражать и осведомился:
– Как поступим с госпожой Монброн? Во избежание недоразумений, стоило бы… э-э… скажем, привязать ее к дереву.
«К четырем колышкам», – мысленно присоветовал Эвье, но произнести свою идею вслух не решился. Под горячую руку Конни вполне мог заменить удравшего кролика кем-нибудь из не в меру язвительных друзей.
– Никого и никуда привязывать не будут, – внушительно проговорил Коннахар. – Ясно? Пора начинать, время уходит. Встаем но кругу, как в прошлый раз.
Молодой человек шагнул вперед, взяв так и не произнесшую ни слова Айлэ Монброн за плечи и крепко прижав к себе. Рабирийка повернула голову, через плечо бросив на Конни благодарный взгляд холодно мерцающих и отчего-то печальных зеленых глаз.
Братство Охотничьей залы разместилось по окружности засеянного мукой кольца. Джелья Дезирата, на лице которой отражался вежливый интерес пополам с недоумением, предпочла остаться в стороне. Девушка стояла, зябко обхватив себя за локти, и наверняка корила себя за то, что привела на Холм Одиночества целую толпу нахальных чужеземцев. Донельзя увлекшийся происходящим Лиессин решил принять участие в обряде – чтобы потом хвастаться перед знакомыми или сложить новую балладу.
Ветер стих. Установленные у подножия валуна и вдоль круга свечи горели ровным, прямым огнем. Луна неспешно добралась до самой высшей точки своего пути и застыла там в окружении россыпи созвездий. Где-то в лесу гулко ухнула сова.
Месьор Ариен Делле перелистал страницы книги Тувима, оказавшегося столь ценным для нужд компании труда давно умершего собирателя загадочных легенд, отыскал вложенный в фолиант листок с десятью строками заклинания. Со значением откашлялся. Безуспешно попытался внушить себе, что в данный краткий миг он вовсе не скромный преподаватель исторических наук в Тарантийской Обители Мудрости, но величайший маг всех прошедших и грядущих времен. Могущественнее старого Озимандии или легендарного Менхотепа Стигийца…
«Не смеши людей, – злорадно хихикнул внутренний голос. – Тоже, выискался укротитель стихий и гроза пучеглазых демонов. Повторить заклинание без ошибок – вот единственный доступный тебе подвиг!»
Месьор Делле вздохнул и начал читать.
Среди поскрипывающего, вздыхающего, шумящего леса, под безмолвным ночным небом голос Ариена – в обычное время самый заурядный и немного гнусоватый – порой звучал гласом истинного волшебника, такого, как описывается в чудесных сказках.
Черный ветер к Полуночи мчит облака,
Древний морок с собой унесет.
Будет так, даже если минули века,
Будет так, ибо сила моя велика,
Черный ветер мне силу дает.
Превратится в песок нерушимый гранит,
Сталь истлеет с течением дней.
И покуда звезда на Закате горит,
В мире сущем пред Словом моим устоит
Только Слово того, кто сильней…
Отец и матушка не раз твердили Айлэ, что сказки имеют очень мало общего с настоящей жизнью. По молодости и мечтательности девушка не очень-то прислушивалась к поучениям родителей. Втайне она думала об обещанном чуде и посмеивалась над собой, повторяя – ничего не произойдет. Айлэ диа Монброн, рабирийке по происхождению, не суждено стать человеком. Напрасно принц поверил, будто скверно переведенные с полузабытого языка строчки могут изменить внутреннюю сущность живого существа.
«По крайней мере, мы попытались, – беззвучно проговорила девушка, чувствуя, как напряженное дыхание стоящего сзади Конни ерошит ей волосы на затылке. – И эта попытка должна стать последней. Нам нужно поскорее уехать из Рабиров. Высокоумные политические игрища можно вести и на расстоянии».
Помимо возможной неудачи Айлэ беспокоило иное соображение. Кто-то вышел из поселка вслед за компанией, в этом она могла поклясться.
Неизвестный держался в отдалении, но рабирийка слышала эхо его шагов. Кто это мог быть? Не в меру любопытный обитатель имения на озере? Или некто иной? Каковы тогда его намерения?
Над поляной висела напряженная, сосредоточенная тишина. После первого опыта колдовства все усвоили – магия не проявляет себя сразу же. Вдобавок речь шла о разрушении заклятия, существующего более восьми тысяч лет. Вряд ли Проклятие Безумца так легко сдастся и исчезнет!
Айлэ старательно прислушивалась к себе – пока ничего не происходило – и боязливо косилась по сторонам. На миг ей померещилось, будто внутри гранитного валуна зажглось бледно-серебристое пламя, очертив контур восьмилучевой звезды, но, скорее всего, девушку подвело разошедшееся воображение.
Однако следовало ли отнести к игре воображения смутную тень, возникшую за спиной ничего не подозревающей Джельи? Или другую, палым листом скользящую по краю поляны?
Или еще одну, крадущуюся к зевнувшему украдкой в кулак Ротану? Почему ветер приносит сладковатый запах крови – старой, запекшейся и почерневшей крови, расплескавшейся по теплым камням в глухом переулке?
– Кто-то бродит рядом, – вдруг отчетливо и ясно произнес Коннахар. – Но я не могу его увидеть.
Рука, лежавшая на плече Айлэ и внушавшая ей обманчивое чувство защищенности, разжалась.
В следующий миг девушку с такой силой рванули в сторону, что она еле удержалась на ногах. Лес и небо подернулись мутной туманной пеленой и начали удаляться, оставив на память горький, пронзительный выкрик: «Опоздала, опоздала! Дуэргар выслеживали нас, а ты никого не предупредила!..»
* * *
Что-то легкое, черное, стремительное пронеслось в неверном лунном свете мимо принца к рабирийской целительнице, едва успевшей вскрикнуть и сразу испуганно смолкшей. Конни схватился за кинжал, но резкий удар в грудь опрокинул его на траву, оружие грубо вывернули из пальцев. Ариена Дёлле словно снесло порывом ветра – только что доморощенный маг возвышался в картинной позе и вот лежит ничком, опасливо косясь на янтарно-желтые когти, стиснувшие горло. Слева, где стояли скептик Ларбера и Ротан Юсдаль, послышалась короткая возня и шум падающего тела. Лиессин, которому бесцеремонно заломили руки, из чистого упрямства пытается вырваться, но без толку – противник, с ног до головы затянутый в черное и оттого трудно различимый впотьмах, выше на головуй вдвое шире в плечах…«Доигрались, – с необычайной ясностью подумал Коннахар. Колено, прижимавшее его к мягкой земле, надавило сильнее, а узкие холодные ладони сковали запястья не хуже стальных оков. – Дуэргар, кто же еще? Сразу сожрут или поиздеваются напоследок?»
Слабый порыв ветра, прилетевший со стороны озера, донес из лагеря протяжный, полный боли вопль, от которого у Конни мороз пошел по коже.
– Блейри! – отчаянно крикнула Меллис. – Блейри, зачем? Ведь ты обещал!..
– Обещал? Я? – одна из гибких темных фигур неуловимо переместилась к обрывистому краю полянки, трепыхнулся за плечами черно-золотой плащ, словно крылья – красавчик Блейри, явно рисуясь, прошелся над обрывом. Луна осветила его узкое бледное лицо. В глазах гуля плясали отчетливо различимые красные огоньки. – Полно, о чем ты? Когда крестьянин гонит бычка на бойню, он может наобещать ему что угодно… лишь бы скотина не брыкалась по дороге. О чем вы думали, когда сунулись сюда? В Рабирах нет места людям, нет, понятно? Эй, наследник чего-то там, ты слышишь? Слышишь, как вырезают твою гвардию? С любым из вас будет так!
– Ты хочешь сказать, что приказал своим прихвостням напасть на Рунель? – простонала Дезирата, и Конни, пожалуй, не смог бы сказать, чего больше слышалось в ее голосе – презрения, злости или искреннего изумления. – Ты спятил? Хочешь, чтобы весь мир людей обрушился на Лесной Край? Драго уничтожит тебя. Да уже к завтрашнему рассвету ты отправишься под конвоем в Мессантию, а твои недоумки…
– Помни, с кем ты говоришь! Впрочем… – Блейри демонически улыбнулся и сделал неуловимый жест раскрытой ладонью. Бессловесный гуль, мертвой хваткой сжавший горло целительницы, полоснул выпущенными когтями.
Делле придушенно охнул. Конни бешено рванулся, понимая – бесполезно. Джелья Дезирата без звука осела на траву. Быстрая алая струйка, кажущаяся черной, побежала из-под безжизненного тела, впитываясь в землю, пробиваясь к границе отсыпанного мукой магического круга, размывая ее… Пламя свечей, воткнутых на четыре стороны света, вспыхнуло ярче. Метнулась Айлэ – ее никто не держал. Блейри позволил девушке замахнуться, перехватив нацеленный ему в шею удар в самый последний момент небрежным, нарочито ленивым жестом.
– Вы все умрете, – жмурясь от удовольствия, сообщил гуль. – И людишки, и их лизоблюды из числа Высших. Хватит вам топтать нашу землю, выведывать наши секреты, зариться на наши сокровища – вы их не получите. А войны мы не боимся, и Драго мне не указ – в Забытых Лесах скрыто немало неприятных сюрпризов для любого захватчика, есть древняя магия… Никто не пройдет. Что же до зажившегося на этом свете Драго… Как думаешь, принц, что решат в Рабирах, да и в Тарантии, если вдруг выяснится, что твоя гвардейская полусотня под покровом ночи, после дружеского ужина вероломно напала на ничего не подозревающего, доверчивого Князя Забытых Лесов со свитой в его доме и успела истребить всю правящую верхушку, пока верные хранители традиций не опомнились от подобного коварства и не расправились с нападающими? Признаюсь, я не рассчитывал на столь удачное стечение обстоятельств, но вы сами как нельзя лучше все устроили. Ваши прямые мечи наносят очень характерные раны… Мы и свидетелей отыщем, если потребуется. Как полагаешь, кто станет после этого новым владыкой Рабиров? Что скажешь?