Старк Ричард. Афера с редкими монетами

   — Идея Билли состоит в том, что мы возьмем хранилище в ночь с четверга на пятницу. По его расчетам можно будет взять два миллиона долларов.
   — Значит, наша доля миллион, — быстро подсчитал Француз.
   — Или около того, — согласился Лемке. — Это то, что надеется получить Билли.
   — И когда мы сможем его получить?
   — Сразу, как только я реализую товар, — ответил Билли и, усмехаясь, добавил: — Если бы у меня был миллион долларов сейчас, то я не стал бы браться за это дело.
   — Я так и думал, — сказал Француз. Он встал с дивана. — Извини, Лемке. Я не имею ничего против тебя, но в долг работать не буду.
   — Джек, — пытался возразить ему Лемке — это верное дело. Я хорошо знаю Билли. За него я ручаюсь.
   И тогда Паркер спросил:
   — Послушай, Лемке, а ты сам-то давно вышел?
   Лемке удивленно уставился на него:
   — А ты откуда знаешь?
   — От тебя же самого. Ты слишком опьянен свободой, чтобы рассуждать трезво.
   — Паркер, ты же еще не выслушал все до конца.
   — И не стану. — Паркер встал с кресла и сказал, обращаясь к Французу: — Я еду вместе с тобой на такси.
   Когда они вместе направились к выходу, Лемке провожал их горестным взглядом, Билли улыбался, в замешательстве глядя на Лемке, а Клер с томным видом разглядывала свой маникюр.

Глава 4

   Им пришлось пройти пешком шесть кварталов, прежде чем они наконец разыскали бар, откуда можно было вызвать по телефону такси. Из завязавшегося по пути разговора выяснилось, что у них есть человек шесть общих знакомых. Не успев еще как следует узнать друг друга, они говорили обо всем в общих чертах, избегая упоминать о каких бы то ни было конкретных делах, в которых каждому из них доводилось принимать участие.
   — Жаль, конечно, что тут такой облом. Я бы не отказался от работы. А то приходится уже тратить из заначки. Ты не знаешь, где еще можно попробовать?
   — Не знаю, — сказал Паркер. — Но сам не отказался бы войти в долю.
   — Если что-нибудь узнаешь...
   — Разумеется, — согласился Паркер. — Связаться со мной можно через парня по имени Генди Мак-Кей. Он живет в Преск-Айл.
   — По-моему, мы с ним однажды уже встречались, — сказал Француз. — Он все еще держит свой бизнес?
   — Отошел от дел пару лет назад. Нас обоих тогда здорово подставили.
   — Только по-настоящему умный человек может решиться на то, чтобы завязать, — покачал головой Француз. — А моего зовут Солли Хинкль. Это в Сан-Антонио. Просто спроси Француза.
   — Ясно.
   Они зашли в бар и вызвали такси. Заказав выпивку, расположились за одним из столиков в ожидании машины. Разговор не клеился, и поэтому они сидели молча, сомкнув пальцы вокруг бокалов. Трое местных у стойки бара обсуждали между собой какого-то Вилли Саттона. Единодушно сходились на том, что он был истинным гением, сейчас уже таких не сыщешь.
   Заказанное такси подъехало к бару минут через десять.
   — На вокзал, — сказал Француз водителю после того, как они сели в машину, а затем обернулся к Паркеру: — А тебе куда? Обратно в отель, да?
   — Да. В «Клейборн».
   Такси тронулось, и Паркер наконец задумался, куда ему лучше отправиться завтра.
   На ночной рейс он вряд ли успеет, так что ночевать все же придется в отеле.
   Да, видать Француз основательно сел на мель, если собирается ехать поездом. Он сказал о том, что приходится запускать, руку в заначку, отложенную на черный день, но только не уточнил, как долго это уже продолжается. До такой степени экономить на всем и все же решительно отказаться от сомнительного дела? К такому парню стоит присмотреться. На всякий случай Паркер еще раз мысленно повторил про себя адрес и имя, посредника.
   Француз сошел у вокзала, а до отеля «Клейборн» оставалось проехать еще совсем немного по Иллинойс-стрит. Никаких сообщений для него у портье не должно было оказаться, но Паркер все же справился. Нет, никто не звонил и ничего не передавал. Он решил позвонить Генди, но тут же раздумал: сказать ему еще было нечего. А если у самого Генди вдруг окажутся какие-нибудь новости для него, то с этим можно вполне подождать до утра.
   Паркер поднялся к себе в номер. Он не стал включать свет, а просто подошел к кровати и, не раздеваясь, улегся на нее. Неподвижно лежал на спине, глядя в темноту перед собой.
   Он не мог назвать ни одного места, где ему хотелось бы оказаться, но в то же время знал наперед, что не сможет заснуть, не решив прежде, куда отправиться завтра. Он подумал и о том, что было бы неплохо снова пойти пройтись, а заодно и присмотреть себе женщину, но в час ночи посреди недели, да еще и в Индианаполисе, это не легко.
   Он перебирал в памяти все известные ему города и городишки от Майами до Сиэтла и от Сан-Диего до Нью-Йорка, где ему только довелось когда-либо побывать, и не мог сказать ничего хорошего ни об одном из них.
   Он лежал на спине, устремив взгляд в потолок, и его душу уже вновь начинало одолевать прежнее беспокойство...

Глава 5

   Ночной визитер, который настойчиво стучал в дверь его номера, уходить явно не собирался. Выдержав паузу, Паркер встал с кровати и отправился открывать. Решил хотя бы посмотреть, кто там. Он не стал зажигать свет, ему было положительно все равно, кто и что о нем подумает.
   За дверью стояла Клер!
   — Я подумала, что ты спишь. Портье сказал мне номер твоей комнаты. — Ее взгляд был устремлен в темноту комнаты у него за спиной, и наверняка она уже отметила про себя, что он был один.
   — Твой Билли решил подложить тебя под меня и таким образом завлечь обратно? — сказал Паркер. — Можешь передать ему, пусть катится к черту.
   — Билли никуда меня не посылал, — покачала головой Клер. — Не надо о нас так думать.
   — Да я вообще, если хочешь знать, не собираюсь о вас думать. Уходи.
   Но Клер не спешила уходить. Она стояла на пороге, придерживая дверь одной рукой.
   — Ты что, действительно решил, что все это придумал сам Билли? Да его куриных мозгов не хватит даже для того, чтобы сообразить, который час.
   Паркер снова покачал головой:
   — Мне нет дела до того, чья это идея: его или чья-то еще. Потому что все это лажа.
   — Не все так просто, я в этом уверена. Дай мне войти, давай поговорим.
   — Без толку, — сказал он, тем не менее, чувствуя, как мятущаяся душа берет верх над логикой и разумом. Он вовсе не собирался возвращаться обратно и становиться частью дурацкого плана Билли Лабатарда, но теперь ему захотелось просто провести время с этой женщиной, слушать ее голос, затащить в постель на час или около того, прежде чем он сможет наконец уснуть.
   Она почувствовала его нерешительность, скорее всего не догадываясь о ее причинах, и перешла к делу, подаваясь немного вперед и продолжая рукой удерживать дверь.
   — Просто давай поговорим всего пять минут. Только пять минут.
   Пожав плечами, он отступил назад:
   — Ну заходи.
   Клер прошла мимо него в комнату, погруженную в темноту, и он снова закрыл дверь. Из темноты послышался ее голос:
   — А почему ты не включишь свет?
   — Мне так легче сосредоточиться, — ответил Паркер. — Говори, я весь внимание.
   — Но я ничего не вижу, — пожаловалась она.
   Он прошел мимо, точно зная, где стоит его кровать, и снова улегся.
   — А тебе не на что тут смотреть, — ответил он. — Хочешь говорить — говори.
   — Почему ты постоянно стараешься нахамить мне?
   — Я тебя не звал сюда. Ты сама пришла, — напомнил он.
   Наступило молчание, и он мог чувствовать, как она борется сама с собой, пересиливая собственное самолюбие, решая в конце концов воздержаться от широких жестов и отложить другие проявления гордости до лучших времен. Поэтому, когда она наконец заговорила, голос ее был спокойным, даже каким-то отрешенным.
   — Где здесь можно найти стул?
   — Слева позади тебя.
   Клер быстро прошла на указанное место, не споткнувшись и не задев ничего по дороге. Присев, она поднесла к сигарете зажженную спичку и закурила. Глядя на нее при свете маленького желтого пламени, Паркер почувствовал, как его начинает одолевать желание обладать именно этой, конкретной женщиной. Он перевел взгляд на потолок и увидел размытые, причудливые тени, пока не догорела спичка.
   — Все должно состояться через девять дней в этом отеле, — сказала она.
   — Только подумать! Пока Лемке сидел за решеткой, у него, оказывается, с горя, последние извилины распрямились.
   — Почему?
   — А потому что он напрочь забыл все, что знал раньше. Ладно, ты и Лабатард — что с вас взять — вы новички-дилетанты. Но уж Лемке должен знать...
   — Что он должен знать?
   — Правило номер один: не назначать встреч в том городе, где предстоит работать. Правило номер два: не останавливаться в отеле, в котором будешь воровать. Правило номер три: не работать в долг с оплатой по реализации товара. Ведь мы не сможем притащить твоего Билли в суд, если он вдруг потом не сможет с нами расплатиться.
   — Но вы можете убить его.
   — И много я с этого поимею?
   — Я имею в виду, что Билли не осмелится обмануть вас, потому что он всех вас очень боится. Он знает, что вы его убьете, если он с вами не расплатится.
   Возразить тут было нечего, и поэтому Паркер просто закрыл глаза и ждал.
   Минуту спустя Клер снова заговорила:
   — Я понимаю, что определенный риск все же есть, но ведь во всем и всегда есть свой риск, разве не так?
   Она, видимо, еще надеялась услышать от него ответ, и тогда он сказал:
   — Ты давай продолжай, не молчи, а то я усну.
   — Я говорю, разве можно везде и всегда обойтись без риска?
   — Кажется, ты пришла сюда, чтобы рассказывать мне что-то, а не задавать вопросы.
   — Ну ладно. Мой муж был пилотом «Трансокеанской авиакомпании». А Билли — это брат мужа его сестры. Когда мой муж погиб, Билли начал ухаживать за мной. Я отказала ему, но он все равно не перестает твердить, что хочет быть мне просто другом, что хочет помочь. А мне нужны деньги, много денег. Я сказала ему об этом, и он обещал сделать так, чтобы они у меня были.
   — Короче, ты сказала ему, что не отдашься ему просто так, но, может быть, согласишься за деньги, — заключил Паркер.
   — Если он еще и рассчитывает добиться этого, то я здесь ни при чем. Он говорил, что хочет просто помочь, а я знаю, что мне нужно больше всего в данный момент, и я сказала ему об этом. Он ведь, вообще-то, уже проворачивал подобные делишки и раньше. Нанимал воров, которые грабили других дельцов, занимающихся монетами. Отследить монеты совершенно невозможно, за исключением каких-нибудь исключительно редких.
   — Тебе нужно больше, чем можно взять с одного торговца?
   — Мне нужно семьдесят тысяч долларов.
   — Семьдесят штук. Вот это называется дружба.
   — То, что я делаю, никого не касается.
   — Правильно. А то, чего я не делаю, тоже касается только меня.
   Наступила неловкая пауза, а затем Клер снова заговорила, но голос ее стал гораздо мягче.
   — Извини. Я знаю, как это ужасно звучит, но я делаю то, что должна сделать.
   — Тогда раздевайся.
   На этот раз молчание оказалось более натянутым.
   — Такова твоя цена? — Ее голос был резок.
   — Да.
   — Тогда я лучше поищу кого-нибудь другого.
   Он подождал, пока она дойдет до двери, откроет ее, а затем сказал:
   — Ты выбрала себе линию «Я делаю то, что должна сделать». Но все это вранье, ты носишься со своей гордостью, как будто воспоминания о ней греют тебе душу. На самом же деле ты просто-напросто презираешь Лабатарда и тебе решительно наплевать на него.
   Она закрыла дверь, и в комнате опять воцарилась темнота.
   — А что в этом такого?
   — Еще одно правило, — пояснил он. — Никогда не работай с тем, к кому не испытываешь доверия и уважения.
   — У тебя что-то слишком много правил, — заметила она.
   — Поэтому-то я и не был никогда на отсидке. А Лемке там уже отмечался.
   — А что бы ты сделал, если бы я все же разделась?
   — Затащил бы тебя в постель, а утром уехал бы.
   — Наверное, моя гордость здесь ни при чем, — проговорила она. — Наверное, я просто умная женщина.
   Паркер рассмеялся, садясь на кровати. — Ладно, хватит болтать за жизнь, — сказал он. — Расскажи лучше о деле.

Глава 6

   Они вошли в танцевальный зал при отеле.
   — Вот здесь будут проводиться торги, — объяснила Клер. — Вдоль всех стен расставят столы, еще два ряда столов поставят посередине так, чтобы оставался проход и можно было бы все обойти.
   Танцевальный зал помещался в мезонине: пустая и длинная прямоугольная комната с высокими окнами. Этим вечером здесь не устраивалось никаких торжеств. Синевато-белый свет уличных фонарей отражался от натертого пола, отчего зал походил на баскетбольную площадку после закрытия сезона. Стена напротив дверей была полностью задрапирована портьерами из темно-бордового плюша. Стену справа от входа украшала внушительных размеров фреска на историческую тему, изображавшая воинственных индейцев с луками и копьями.
   — Это здесь, — сказала Клер, проходя вдоль левой стены. В конце зала, в самом дальнем углу, находилась совсем неприметная маленькая дверь. Открыв ее, она продолжала: — Здесь будет устроено хранилище. В нем продавцы в четверг вечером оставят весь свой товар.
   Это была маленькая комнатушка, совершенно пустая, если не считать единственной телефонной розетки кремового цвета. Здесь было одно окно, четырехугольник, сквозь который проникал свет уличных фонарей. Выглянув на улицу, слева Паркер увидел козырек над входом в отель, справа — широкую пустынную улицу.
   — На этот раз здесь должно собраться не меньше сотни продавцов, — сказала Клер. — Человек семьдесят — восемьдесят из них приедут с вечера в четверг и сдадут свой товар сюда на хранение.
   — А когда должен закончиться торг?
   — Вечером в воскресенье.
   — А куда они будут девать свои цацки пятницу и субботу?
   Она махнула рукой в сторону танцевального зала:
   — Все останется на столах. Здесь будут все время находиться охранники из наших местных пинкертонов. Один из них останется в этой комнате.
   В стене напротив окна была еще одна закрытая дверь. Паркер отпер ее, а затем осторожно приоткрыл и, убедившись, что в мезонине никого нет, тихо вышел в соседнее помещение.
   Слева от Паркера находились двустворчатые двери входа в танцевальный зал, через которое они с Клер и попали в него. Если же отсюда отправиться направо, то, пройдя лишь одну четверть всей длины перехода, можно было попасть к лифтам и находившемуся за ними выходу на лестницу.
   Паркер вернулся обратно в комнату — висевшая на двери табличка гласила: «ОЗЕРНАЯ КОМНАТА», — а затем вновь запер ее на замок и нагнулся, чтобы разглядеть добавочный номер телефона на розетке в полу: 195.
   После этого он снова обернулся к Клер:
   — Что еще?
   — Теперь давай выйдем обратно.
   Они пересекли танцевальный зал и вышли на площадку перехода.
   Показывая в противоположную сторону, налево от лифтов, она пояснила:
   — Вон там будет выставочный зал. Столы со специально подобранными монетами и банкнотами. Но трогать их не имеет смысла, большинство из них слишком редкие, с ними недолго и засветиться.
   — Значит, нас интересует только вот это, — подытожил Паркер. — Танцевальный зал — или как ты его еще называешь?
   — Зал торгов.
   — Правильно. Торговый зал и хранилище. — Паркер задумчиво огляделся по сторонам. — А как же эти ваши сыщики? Где они будут расставлены?
   — Этого я не знаю. Придется немного подождать, там увидим.
   — Ладно, поднимемся в номер.
   — Так ты берешься за это?
   — Пока еще не знаю. У меня есть кое-какие вопросы.
   — Тебе нужно спросить Билли, он знает больше моего.
   — Посмотрим. Идем.
   Они прошли вдоль стены к лифтам.
   — Тебе не нравится эта затея, да? — спросила она.
   Затея ему действительно была не по душе, но вслух он сказал:
   — Просто я пока не понимаю, как все это будет происходить. Только и всего. Может быть, я никогда не смогу этого себе представить. Я просто не знаю.
   Двери лифта раскрылись, и они вошли в кабину.
   — Но ведь здесь будет столько денег. И все в одном месте, — напомнила она.
   — А сколько товара будет у этих ребят при себе? У каждого по кейсу?
   — Это в худшем случае, — сказала Клер. — Большинство из них привезут больше. Наверное, по два или три.
   Лифт остановился на седьмом этаже. Выйдя из него, они пошли по коридору.
   — Значит, считаем в среднем по два кейса на человека, — рассуждал вслух Паркер. — Они набиты монетами, а следовательно, должны быть тяжелыми, приблизительно фунтов по пятьдесят.
   — Вот это да, — удивилась она. — Так много?
   — Полторы сотни «дипломатов», — продолжал он, открывая дверь в номер. Они вошли, и он включил верхний свет.
   — Семь тысяч пятьсот фунтов, — подсказала Клер тоненьким голоском.
   — Для удобства округлим до целого числа, — сказал Паркер. — Итого четыре тонны. Вот она твоя идея — силами шайки из трех-четырех мужиков стащить четыре тонны багажа.
   — Но ведь должен же быть какой-то выход, — возразила она с таким видом, как будто сама была готова поверить в то, что говорила. — Если хорошенько подумать, то можно найти способ, как это провернуть.
   — Флаг тебе в руки, — обронил он.
   — Черт возьми, — вспылила она, — ведь ты же вроде считаешь себя профессионалом! Так почему же ты сам ничего не можешь придумать?
   — Уже придумал. — Он подошел к кровати и растянулся на ней, закинув руки за голову.
   — Уже? И что же?
   — Мы не станем соваться в хранилище. Вместо этого в субботу поздно ночью обчистим сам зал.
   — Но как?
   — Еще не знаю. Может быть, это дело и не выгорит, но только если что-то и может получиться, то только в зале и только ночью в субботу.
   — Но тогда весь товар будет распакован, — попробовала возразить она.
   — Очень хорошо. Можно будет выбирать. Взять самое лучшее.
   Клер неуверенно улыбнулась. По всему было видно, что она сомневается и ей очень хочется, чтобы он поскорее развеял эти сомнения.
   Тогда она спросила:
   — Ты действительно считаешь, что такое возможно?
   — Я еще не знаю. Мне нужно задать Лабатарду несколько вопросов. Позвони ему сейчас и скажи, что с утра мы к нему заедем.
   Она уже было протянула руку к телефону, но затем остановилась и переспросила, оглянувшись:
   — С утра?
   — Как хочешь, — сказал он в ответ.
   — А если я откажусь, то сделка будет расторгнута?
   — Вовсе нет. Если ты откажешься, то сейчас поедешь домой, а утром заедешь за мной.
   Она, казалось, ненадолго задумалась, по-прежнему оставаясь стоять у телефона.
   — Но тогда придется потратить много времени на бесполезную езду, не так ли?
   Паркер поднялся с постели и направился к ней. А немного погодя она позвонила туда, куда собиралась.

Глава 7

   — Так дело не пойдет, — сказал Билли. Утром, примерно в половине одиннадцатого, они все собрались во дворе позади дома. В дальнем конце двора находилась небольшая жаровня, сложенная из кирпичей, на которой Билли собственноручно готовил гамбургеры. Дрова были не совсем сухие, и печь нещадно дымила.
   Лемке сидел на нижней ступеньке крыльца черного хода с банкой пива в руке, водрузив на голову старую соломенную шляпу и щурясь от яркого солнца. Клер, одетая в голубые джинсы и белую блузку, расположилась в полосатом шезлонге, оказавшемся единственным предметом мебели во всем дворе. Паркер был полон решимости. Он непрестанно расхаживал по заваленному рухлядью двору, подобно тому, как пантера мечется по открытому вольеру в зоопарке.
   — А в чем проблема? — спросил Паркер. — Почему, собственно...
   — Вы забираете ценные монеты, — говорил Билли, взмахивая рукой с лопаткой для переворачивания гамбургеров, — и просто ссыпаете их в холщовый мешок. Тащите их куда-то и там вываливаете на стол. Да вы вообще-то понимаете, что творите?
   — Пока еще нет, — признался Паркер. — Что же?
   — Вы снижаете их ценность, — ответил Билли, — возможно, процентов на двадцать пять. Монеты — гораздо более деликатный товар, чем вы думаете. Они трутся, бьются одна о другую, и от этого их ценность значительно снижается. Это все равно что скатиться от «unc» до просто «VF».^[1]
   — Билли, — устало проговорила Клер, — они не знают этих твоих терминов.
   — У меня есть идея, — сказал Паркер. — Суть вопроса в том, что мы должны их упаковать, так?
   — Время, Паркер, — напомнил Лемке. — Время и еще раз время.
   Прошлой ночью у него еще оставалось время, чтобы еще раз все как следует обдумать, и поэтому теперь он был мрачен и довольно пессимистично настроен относительно всей этой затеи.
   — А это уже как посмотреть, — возразил Паркер и снова обернулся к Билли: — Так говоришь, там будет сотня торговцев.
   — Около того. Плюс-минус несколько человек.
   — И весь их товар целиком тебе не нужен.
   — Нисколечко, — подтвердил Билли. — Некоторые из монет слишком редкие, и я не осмелился бы предложить их кому-либо, не будучи в состоянии доказать, как они попали ко мне.
   — А другие, — предположил Паркер, — не стоят того, чтобы их брать.
   — Иностранные монеты, — сказала Клер.
   — Да, это так, — согласился Билли. — Иностранные монеты нам тоже не нужны, кроме, пожалуй, канадских или мексиканских. В основном надо брать американские.
   — Ну и на сколько это может потянуть? — подытожил Паркер. — На половину всего товара?
   — Что вы, намного меньше. — Билли задумался, щурясь от едкого дыма своей жаровни. — Может быть, третья часть, — сказал он наконец. — А может, и вообще только четверть.
   — Твои плюшки сейчас сгорят, — подал голос Лемке.
   Паркер наблюдал за тем, как Билли, наклонившись над дымящей жаровней, переворачивает гамбургеры. Когда нумизмат наконец перестал суетиться, Паркер задал новый вопрос:
   — А сколько времени уходит на то, чтобы упаковать товар одного продавца?
   — Сколько времени? — Билли отошел от жаровни, помахивая у себя перед носом поварской лопаткой, стараясь разогнать дым. — Ну, я, например, — начал он, — могу уложить свой... ну да, минуты за три, пожалуй...
   — Примерно тридцать человек. Выходит, полтора часа. Для большей верности прибавим еще полчаса, итого — два часа.
   — Слишком долго, — сказал Лемке. — Войти и тут же уходить, иначе нельзя, Паркер. Ты сам это прекрасно знаешь. Мы не можем околачиваться там, дожидаясь, пока нас накроют за этим занятием.
   На этот раз Паркер не стал утруждать себя ответом. Он расхаживал по двору, напряженно думая, пытаясь отыскать хоть какую-то возможность, которая бы позволила успешно провернуть это дело.
   — Нужно придумать, чем на это время занять охранников, — произнес он вслух, разговаривая, скорее, сам с собой, чем с окружающими.
   — Одного за другим, одного за другим. Народу слишком много.
   — Паркер, это нереально, — сказал Лемке. — Вчера вечером ты был совершенно прав. — Он отшвырнул от себя пустую пивную банку, и Билли страдальчески посмотрел в его сторону.
   — Может быть. Может быть, и так. — Вообще-то вопреки тому, что думал на его счет Лемке и все остальные, сам Паркер не был особенно заинтересован в том, чтобы непременно браться за это дело. Ему просто необходимо было чем-то занять мысли, поупражняться таким образом в профессиональной теории.
   — Выход есть. И он его найдет, — сказала Клер Лемке.
   Лемке перевел взгляд с Паркера на Клер, потом снова посмотрел на Паркера и, многозначительно пожав плечами, поднялся и отправился в дом за очередной банкой пива.
   Паркер подошел к Билли:
   — Но это означает, что сам ты будешь в деле от начала и до конца. Понял? Не только возьмешь уже готовый товар, а пойдешь с нами. Будешь показывать, что брать.
   Билли был до крайности взволнован и испуган, и теперь он отчаянно, но безуспешно пытался скрыть оба этих чувства.
   — Я готов, — сказал он. — В конце концов, для меня это тоже очень важно. — Говоря это, он мельком взглянул на Клер и тут же постарался напустить на себя вид, как будто ничего не произошло.
   — Итак, два условия, — продолжал Паркер. — Во-первых, ты будешь делать только то, что тебе скажут. А во-вторых, оставишь свою базуку дома.
   — Ну а вдруг я...
   — Никаких вдруг. Пушку оставишь дома.
   — Как скажете, — разочаровано вздохнул Билли.
   Лемке снова появился на крыльце с только что открытой банкой пива в руке.
   — Паркер, как ты все-таки собираешься это сделать? — крикнул он через двор.
   — Пока еще не знаю, — ответил Паркер, направляясь к дороге. — Пойдем, Клер.
   — Куда же вы уходите? — удивленно пролепетал Билли.
   — На поиски новых возможностей, — ответил Паркер.
   — Сейчас? А как же гамбургеры? — Этот вопрос Паркер оставил без ответа, но когда они уже завернули за угол дома. Клер злобно процедила сквозь зубы:
   — Да обожрись ты ими.

Глава 8

   — Я, наверное, все же мазохистка, — задумчиво произнесла Клер. Она сидела на кровати, обхватив руками колени.
   Паркер, лежа рядом с ней, заметил на это:
   — Я бы не сказал.
   Взглянув на него, она усмехнулась и снова отвернулась.