Ричард Старк
Афера с редкими монетами
Часть первая
Глава 1
Вот уже целых две недели Паркер провел на белоснежном песке пляжа в Билокси. Он искал утешения в обществе роскошной златокудрой подружки по имени Белл и не находил его. И вот в один прекрасный день, недолго думая, он съехал из отеля и отправился в Новый Орлеан, не забыв при этом отправить свой новый адрес Генди Мак-Кею. По прибытии он снял номер в мотеле, в самом центре города, и в первый же вечер познакомился с молоденькой исполнительницей фольклорных песенок. Она беспрестанно жаловалась на скотину-менеджера, который, если верить ее словам, только тем и занимался, что самым бессовестным образом губил ее карьеру. Проку от нее было мало, поэтому на третий день он в конце концов все же выставил девицу за дверь и привел на ее место стриптизершу с Бурбон-стрит, с которой у него быстро наладились довольно тесные отношения.
Но о долгожданном успокоении по-прежнему оставалось лишь мечтать. После окончательного разрыва со стриптизершей, произошедшего через неделю, он в один из вечеров отправился на побережье. Там довольно долго бродил в одиночестве, пока на него не напали двое хулиганов, задумавшие снять с позднего прохожего ботинки. Во время завязавшейся потасовки он в какой-то момент понял, что намеренно затягивает драку ради собственного удовольствия. На душе у него сделалось еще более мерзко, и тогда он быстро разделался с обоими. Вернулся обратно в мотель и собрал вещи. Затем сообщил Генди Мак-Кею о своих планах и вылетел ночным рейсом в Лас-Вегас.
Вообще-то, как раз в Вегасе ему было нечего делать, хотя бы потому, что сам он никогда не был игроком. Там он тоже не находил себе места, продолжал напропалую ухлестывать за девицами и никак не мог остановиться. Однажды за весь день от полудня до вечера у него успели побывать сразу три пташки. К третьей из них он нечаянно обратился, назвав ее именем первой. Она, конечно, не обиделась и не ушла, но это недоразумение навело его на мысль о том, что он становится слишком рассеянным. Поэтому на следующий день он сел в самолет, вылетающий в Сан-Диего. Там он снял на неделю коттедж к югу от города на взморье, желая хоть немного побыть в одиночестве. Как обычно, он выслал свой очередной новый адрес Генди и отправился загорать на пляж.
Мысли о женщинах не шли у него из головы, хотя сам он прекрасно знал, что было тому причиной. Внутренний голос настоятельно требовал от него снова взяться за работу. Но только идиот мог задумываться о делах именно сейчас, а Паркеру были не по душе идиотские затеи. Того, что ему удалось неплохо заработать на последнем деле, по-прежнему оставалось больше, чем он сможет потратить в ближайшее время, да и к тому же еще немало было припрятано на черный день в надежных тайниках, разбросанных по всей стране.
Так что острой необходимости приниматься за что-то новое не было, а уж идти на дело от скуки тем более не стоило.
В душе по-прежнему не находя себе места, он тем не менее в неизменном одиночестве оставался лежать на пляже, закрыв глаза от ослепительного солнца, будучи не в силах отвлечься от своих фантазий на тему любви, и разгоревшаяся в нем не на шутку страсть как будто вовсе не собиралась утихать. Для себя он твердо решил во что бы то ни стало пробыть здесь всю неделю, тем более что плата за жилье была внесена им вперед, и за все это время не заводить никаких подружек. Он проводил довольно много времени, плавая в холодных водах океана, а все вечера напролет просиживал дома перед допотопным телевизором, пользование которым также входило в плату за наем коттеджа.
На пятый день он отправился на пляж, где и познакомился с разведенной дамой лет тридцати, которая выбралась на калифорнийское побережье из своего Техаса в поисках «настоящей жизни», задавшись целью познать ее на личном опыте. Он привел ее в свой коттедж, открыл бутылку с шотландским виски и позволил новой знакомой целый час занимать себя разговорами, чтобы та не чувствовала себя так, как будто бы ее «сняли» как обыкновенную потаскушку. Отведенный час подходил к концу, когда зазвонил телефон.
— Привет. Ты сейчас занят? — Это был далекий голос Генди Мак-Кея, находившегося на другом конце провода у себя в Приск-Айл, штат Мэн.
— Не вешай трубку, — сказал ему Паркер, после чего обернулся к своей пассии и, одарив ее такой улыбкой, какой она не замечала за ним никогда прежде, ласково предложил: — Шла бы ты домой.
Но о долгожданном успокоении по-прежнему оставалось лишь мечтать. После окончательного разрыва со стриптизершей, произошедшего через неделю, он в один из вечеров отправился на побережье. Там довольно долго бродил в одиночестве, пока на него не напали двое хулиганов, задумавшие снять с позднего прохожего ботинки. Во время завязавшейся потасовки он в какой-то момент понял, что намеренно затягивает драку ради собственного удовольствия. На душе у него сделалось еще более мерзко, и тогда он быстро разделался с обоими. Вернулся обратно в мотель и собрал вещи. Затем сообщил Генди Мак-Кею о своих планах и вылетел ночным рейсом в Лас-Вегас.
Вообще-то, как раз в Вегасе ему было нечего делать, хотя бы потому, что сам он никогда не был игроком. Там он тоже не находил себе места, продолжал напропалую ухлестывать за девицами и никак не мог остановиться. Однажды за весь день от полудня до вечера у него успели побывать сразу три пташки. К третьей из них он нечаянно обратился, назвав ее именем первой. Она, конечно, не обиделась и не ушла, но это недоразумение навело его на мысль о том, что он становится слишком рассеянным. Поэтому на следующий день он сел в самолет, вылетающий в Сан-Диего. Там он снял на неделю коттедж к югу от города на взморье, желая хоть немного побыть в одиночестве. Как обычно, он выслал свой очередной новый адрес Генди и отправился загорать на пляж.
Мысли о женщинах не шли у него из головы, хотя сам он прекрасно знал, что было тому причиной. Внутренний голос настоятельно требовал от него снова взяться за работу. Но только идиот мог задумываться о делах именно сейчас, а Паркеру были не по душе идиотские затеи. Того, что ему удалось неплохо заработать на последнем деле, по-прежнему оставалось больше, чем он сможет потратить в ближайшее время, да и к тому же еще немало было припрятано на черный день в надежных тайниках, разбросанных по всей стране.
Так что острой необходимости приниматься за что-то новое не было, а уж идти на дело от скуки тем более не стоило.
В душе по-прежнему не находя себе места, он тем не менее в неизменном одиночестве оставался лежать на пляже, закрыв глаза от ослепительного солнца, будучи не в силах отвлечься от своих фантазий на тему любви, и разгоревшаяся в нем не на шутку страсть как будто вовсе не собиралась утихать. Для себя он твердо решил во что бы то ни стало пробыть здесь всю неделю, тем более что плата за жилье была внесена им вперед, и за все это время не заводить никаких подружек. Он проводил довольно много времени, плавая в холодных водах океана, а все вечера напролет просиживал дома перед допотопным телевизором, пользование которым также входило в плату за наем коттеджа.
На пятый день он отправился на пляж, где и познакомился с разведенной дамой лет тридцати, которая выбралась на калифорнийское побережье из своего Техаса в поисках «настоящей жизни», задавшись целью познать ее на личном опыте. Он привел ее в свой коттедж, открыл бутылку с шотландским виски и позволил новой знакомой целый час занимать себя разговорами, чтобы та не чувствовала себя так, как будто бы ее «сняли» как обыкновенную потаскушку. Отведенный час подходил к концу, когда зазвонил телефон.
— Привет. Ты сейчас занят? — Это был далекий голос Генди Мак-Кея, находившегося на другом конце провода у себя в Приск-Айл, штат Мэн.
— Не вешай трубку, — сказал ему Паркер, после чего обернулся к своей пассии и, одарив ее такой улыбкой, какой она не замечала за ним никогда прежде, ласково предложил: — Шла бы ты домой.
Глава 2
В ожидании известий Паркер лежал на кровати в темноте гостиничного номера. В эти минуты он чувствовал себя неким агрегатом, хоть пока и временно бездействующим, но уже полностью готовым к включению в работу. Он положительно ни о чем больше не думал.
И был совершенно спокоен.
Когда наконец раздался стук дверь, то он встал с кровати и включил свет, потому что был уверен, что со стороны выглядит довольно нелепо, когда человек просто лежит в темноте и дожидается кого-то. После этого он открыл дверь и был крайне удивлен, встретившись взглядом с совершенно незнакомой женщиной. На пороге стояла высокая, стройная женщина в деловом костюме с лицом и фигурой манекенщицы.
— Это вы мистер Линч? — сдержанно осведомилась она.
Он остановился здесь как раз под этим именем, но все же не спешил сказать «да» и в свою очередь задал встречный вопрос:
— А вы уверены, что не ошиблись номером?
— Может быть, мне все же позволено будет войти?
— А вдруг я не тот Линч, которого вы разыскиваете? — предположил он.
Женщина уже как будто начинала злиться.
— Вообще-то, мистер Линч, я от Билли Лабатарда. — В ее голосе слышалось явное нетерпение. — Будет лучше, если нам не придется продолжать разговор в коридоре.
Паркер покачал головой:
— Попробуйте припомнить еще кого-нибудь.
— Имеете в виду Лемке?
— Его самого, — ответил он, отходя от двери и жестом приглашая гостью в комнату.
Она вошла, сохраняя выдержку и спокойствие, не преминув однако поинтересоваться:
— К чему вся эта конспирация? Он закрыл за ней дверь.
— Я не ожидал, что они пришлют женщину, — произнес он.
— Вот как! Почему же?
— Потому что это непрофессионально. — Она улыбнулась — едва заметно, одними уголками губ.
— Да уж, похоже, это и в правду не самая достойная из профессий.
Подобного рода пустые разговоры неизменно выводили Паркера из себя. Он пожал плечами и спросил напрямик:
— А теперь что?
— Я отвезу вас на встречу.
— Какую еще встречу?
Здесь она позволила себе выказать некоторое удивление:
— На ту встречу, ради которой вы и приехали сюда. Или, может быть, вы думаете, что управитесь со всем без всякого плана?
Паркер еще окончательно не решил для себя, станет он браться за это дело или нет, но сейчас он не счел нужным распространяться на этот счет. В конце концов, ей, по-видимому, было поручено вести машину и только. И кроме того, если и все остальное у них выдержано в подобном же духе, то он откажется. Это однозначно.
И все-таки на первую встречу было бы полезно съездить. Хотя бы для того, чтобы узнать, каков расклад. Даже если само предприятие окажется безнадежным, то у него будет возможность повидать старых знакомых. При такой работе, как у него, поддерживать постоянные отношения с давними приятелями всегда считалось делом затруднительным. Но зато сейчас можно будет выяснить, кто из них на данное время загружен своими делами, а на кого при случае стоит рассчитывать.
Поэтому он надел пиджак, положил ключ от номера в карман и сказал:
— Ладно, поехали на эту вашу встречу. Они вышли из отеля, и она привела его на Вашингтон-стрит, где был припаркован «бьюик» зеленого цвета.
— Хотите сесть за руль? — спросила она.
— А вы что, не знаете город? Она пожала плечами и состроила пренебрежительную гримаску.
— А то как же. — Она произнесла это так, словно желала добавить: «Даже лучше, чем мне самой того хотелось бы».
— Тогда поведете сами, — сказал Паркер. Зайдя с правой стороны, открыл дверцу и расположился на сиденье пассажира рядом с местом водителя.
Она проводила его изумленным взглядом, а затем сама села за руль. Вставив ключ в замок зажигания, она тем не менее не торопилась повернуть его. Вместо этого откинулась на спинку кресла и принялась изучающе и как будто неодобрительно разглядывать его.
Паркер ждал, но она просто неподвижно сидела рядом, глядя на него в упор, словно стараясь разгадать какие-то его тайные помыслы. Он подождал еще немного и наконец не выдержал:
— Ладно, выкладывайте, что там еще у вас.
— Мне просто хотелось спросить кое-что, — призналась она.
— Тогда спрашивайте.
— Вы так грубы от природы или просто вам почему-то очень хочется нахамить именно мне?
Паркер покачал головой:
— Мне очень хочется, чтобы вы тронулись наконец с места.
— Другими словами, до меня вам никакого дела нет?
— Именно так. Она кивнула.
— Что ж, я польщена, — сказала она, а потом добавила: — Хотя для меня это и было несколько неожиданным. Только и всего.
Больше никаких ответов от него не требовалось, и поэтому Паркер отвернулся и, глядя прямо перед собой, достал сигареты. Вытащил одну и закурил, в то время как его спутница включила зажигание. Потом он откинулся на спинку сиденья и смотрел на мелькающие за окном автомобиля дома и улицы Индианаполиса. Стрелки часов едва перевалили за полночь, наступало утро четверга, и в этот час залитые ярким светом фонарей широкие городские улицы были пустынны. Все замерло, как будто во всем городе не осталось ни одной живой души. Изредка то здесь, то там в витринах закрытых аптек и супермаркетов вспыхивали гирлянды неоновых огней. Паркер смотрел на безлюдные улицы за окном, и ему вдруг подумалось о том, что такие города, как этот, лучше грабить глубокой ночью.
Хорошо, что он снова может начать думать о чем-то дельном. Уже целых два дня прошло с тех пор, как он сумел снова обрести власть над собственными мыслями. Это произошло именно в тот момент, когда в телефонной трубке раздался голос Генди Мак-Кея. С тех пор он стал серьезен, сдержан и сосредоточен.
Разговор получился коротким, несмотря на то, что его столь же изумленная, сколь разобиженная тридцатилетняя пассия была к тому времени уже выпровожена за дверь. Генди сказал:
— Я тут на днях встретил одного из твоих приятелей. Лемке.
Это было неплохим началом. У Паркера не было общих дел с Лемке уже несколько лет, но он, тем не менее, запомнил его как надежного партнера, которому можно доверять. И тогда он спросил:
— Ну и как он там?
— Жутко деловой. Не прочь как-нибудь повидать тебя.
— Мне бы тоже хотелось с ним увидеться.
— Тогда попробуй связаться с его другом. Он живет сейчас в Чикаго, отель «Баркли».
Догадавшись, что этим «другом», скорее всего, и был сам Лемке, снимавший номер под чужим именем, Паркер сказал:
— Может быть, я так и сделаю. Так кто у него там?
— Мур. Джон Мур.
— Ясно. А сам-то ты как? Все еще не у дел?
— Решил завязать раз и навсегда. Заезжай в гости, когда будет время.
— Обязательно, — пообещал Паркер, наперед зная, что ни в какие гости он не поедет, и положил трубку.
Разговор с Лемке оказался еще более кратким. Не представляясь, Паркер сказал:
— Я тут на днях разговаривал с Генди. Он сказал, что нам было бы неплохо собраться вместе.
— Я не смогу, — сказал Лемке. — Но господин Линч может в среду сам приехать в Индианаполис и остановиться там в отеле «Клейборн». Возможно, тебе это тоже будет интересно.
— Спасибо за совет, — сказал Паркер.
В ближайшую среду, приехав в Индианаполис, он снял номер в отеле «Клейборн». Зарегистрировался под именем Линча и стал ждать.
Ну вот, время ожиданий закончилось. Он был удивлен, что на встречу к нему явилась женщина. Но если за дело берется сам Лемке, то это уже что-то значит. Другое упомянутое ею имя — Билли Лабатард — не говорило ему ровным счетом ни о чем. Также маловероятно, чтобы это было одно из имен самого Лемке, хотя бы потому, что он никогда не позволил бы себе использовать для липовых имен свои настоящие инициалы.
Женщина за рулем быстро и уверенно вела машину, направляясь на юго-запад от городского центра. Шоссе здесь заметно сузилось, расставленные вдоль дороги фонари горели не так ярко. Местность вокруг представляла собой совершенную равнину, нигде не видно ни единого холма. Паркер заметил, что спутница то и дело искоса поглядывает на него. Так обычно поступают полицейские.
Интересно, что она сейчас может предполагать? Опасается, что в последний момент он вдруг передумает, закроет руками лицо, выскочит из машины и бросится наутек?
Или выхватит пистолет и начнет отстреливаться?
Он выбросил в окно окурок сигареты, закрыл глаза и стал дожидаться, куда его привезут.
И был совершенно спокоен.
Когда наконец раздался стук дверь, то он встал с кровати и включил свет, потому что был уверен, что со стороны выглядит довольно нелепо, когда человек просто лежит в темноте и дожидается кого-то. После этого он открыл дверь и был крайне удивлен, встретившись взглядом с совершенно незнакомой женщиной. На пороге стояла высокая, стройная женщина в деловом костюме с лицом и фигурой манекенщицы.
— Это вы мистер Линч? — сдержанно осведомилась она.
Он остановился здесь как раз под этим именем, но все же не спешил сказать «да» и в свою очередь задал встречный вопрос:
— А вы уверены, что не ошиблись номером?
— Может быть, мне все же позволено будет войти?
— А вдруг я не тот Линч, которого вы разыскиваете? — предположил он.
Женщина уже как будто начинала злиться.
— Вообще-то, мистер Линч, я от Билли Лабатарда. — В ее голосе слышалось явное нетерпение. — Будет лучше, если нам не придется продолжать разговор в коридоре.
Паркер покачал головой:
— Попробуйте припомнить еще кого-нибудь.
— Имеете в виду Лемке?
— Его самого, — ответил он, отходя от двери и жестом приглашая гостью в комнату.
Она вошла, сохраняя выдержку и спокойствие, не преминув однако поинтересоваться:
— К чему вся эта конспирация? Он закрыл за ней дверь.
— Я не ожидал, что они пришлют женщину, — произнес он.
— Вот как! Почему же?
— Потому что это непрофессионально. — Она улыбнулась — едва заметно, одними уголками губ.
— Да уж, похоже, это и в правду не самая достойная из профессий.
Подобного рода пустые разговоры неизменно выводили Паркера из себя. Он пожал плечами и спросил напрямик:
— А теперь что?
— Я отвезу вас на встречу.
— Какую еще встречу?
Здесь она позволила себе выказать некоторое удивление:
— На ту встречу, ради которой вы и приехали сюда. Или, может быть, вы думаете, что управитесь со всем без всякого плана?
Паркер еще окончательно не решил для себя, станет он браться за это дело или нет, но сейчас он не счел нужным распространяться на этот счет. В конце концов, ей, по-видимому, было поручено вести машину и только. И кроме того, если и все остальное у них выдержано в подобном же духе, то он откажется. Это однозначно.
И все-таки на первую встречу было бы полезно съездить. Хотя бы для того, чтобы узнать, каков расклад. Даже если само предприятие окажется безнадежным, то у него будет возможность повидать старых знакомых. При такой работе, как у него, поддерживать постоянные отношения с давними приятелями всегда считалось делом затруднительным. Но зато сейчас можно будет выяснить, кто из них на данное время загружен своими делами, а на кого при случае стоит рассчитывать.
Поэтому он надел пиджак, положил ключ от номера в карман и сказал:
— Ладно, поехали на эту вашу встречу. Они вышли из отеля, и она привела его на Вашингтон-стрит, где был припаркован «бьюик» зеленого цвета.
— Хотите сесть за руль? — спросила она.
— А вы что, не знаете город? Она пожала плечами и состроила пренебрежительную гримаску.
— А то как же. — Она произнесла это так, словно желала добавить: «Даже лучше, чем мне самой того хотелось бы».
— Тогда поведете сами, — сказал Паркер. Зайдя с правой стороны, открыл дверцу и расположился на сиденье пассажира рядом с местом водителя.
Она проводила его изумленным взглядом, а затем сама села за руль. Вставив ключ в замок зажигания, она тем не менее не торопилась повернуть его. Вместо этого откинулась на спинку кресла и принялась изучающе и как будто неодобрительно разглядывать его.
Паркер ждал, но она просто неподвижно сидела рядом, глядя на него в упор, словно стараясь разгадать какие-то его тайные помыслы. Он подождал еще немного и наконец не выдержал:
— Ладно, выкладывайте, что там еще у вас.
— Мне просто хотелось спросить кое-что, — призналась она.
— Тогда спрашивайте.
— Вы так грубы от природы или просто вам почему-то очень хочется нахамить именно мне?
Паркер покачал головой:
— Мне очень хочется, чтобы вы тронулись наконец с места.
— Другими словами, до меня вам никакого дела нет?
— Именно так. Она кивнула.
— Что ж, я польщена, — сказала она, а потом добавила: — Хотя для меня это и было несколько неожиданным. Только и всего.
Больше никаких ответов от него не требовалось, и поэтому Паркер отвернулся и, глядя прямо перед собой, достал сигареты. Вытащил одну и закурил, в то время как его спутница включила зажигание. Потом он откинулся на спинку сиденья и смотрел на мелькающие за окном автомобиля дома и улицы Индианаполиса. Стрелки часов едва перевалили за полночь, наступало утро четверга, и в этот час залитые ярким светом фонарей широкие городские улицы были пустынны. Все замерло, как будто во всем городе не осталось ни одной живой души. Изредка то здесь, то там в витринах закрытых аптек и супермаркетов вспыхивали гирлянды неоновых огней. Паркер смотрел на безлюдные улицы за окном, и ему вдруг подумалось о том, что такие города, как этот, лучше грабить глубокой ночью.
Хорошо, что он снова может начать думать о чем-то дельном. Уже целых два дня прошло с тех пор, как он сумел снова обрести власть над собственными мыслями. Это произошло именно в тот момент, когда в телефонной трубке раздался голос Генди Мак-Кея. С тех пор он стал серьезен, сдержан и сосредоточен.
Разговор получился коротким, несмотря на то, что его столь же изумленная, сколь разобиженная тридцатилетняя пассия была к тому времени уже выпровожена за дверь. Генди сказал:
— Я тут на днях встретил одного из твоих приятелей. Лемке.
Это было неплохим началом. У Паркера не было общих дел с Лемке уже несколько лет, но он, тем не менее, запомнил его как надежного партнера, которому можно доверять. И тогда он спросил:
— Ну и как он там?
— Жутко деловой. Не прочь как-нибудь повидать тебя.
— Мне бы тоже хотелось с ним увидеться.
— Тогда попробуй связаться с его другом. Он живет сейчас в Чикаго, отель «Баркли».
Догадавшись, что этим «другом», скорее всего, и был сам Лемке, снимавший номер под чужим именем, Паркер сказал:
— Может быть, я так и сделаю. Так кто у него там?
— Мур. Джон Мур.
— Ясно. А сам-то ты как? Все еще не у дел?
— Решил завязать раз и навсегда. Заезжай в гости, когда будет время.
— Обязательно, — пообещал Паркер, наперед зная, что ни в какие гости он не поедет, и положил трубку.
Разговор с Лемке оказался еще более кратким. Не представляясь, Паркер сказал:
— Я тут на днях разговаривал с Генди. Он сказал, что нам было бы неплохо собраться вместе.
— Я не смогу, — сказал Лемке. — Но господин Линч может в среду сам приехать в Индианаполис и остановиться там в отеле «Клейборн». Возможно, тебе это тоже будет интересно.
— Спасибо за совет, — сказал Паркер.
В ближайшую среду, приехав в Индианаполис, он снял номер в отеле «Клейборн». Зарегистрировался под именем Линча и стал ждать.
Ну вот, время ожиданий закончилось. Он был удивлен, что на встречу к нему явилась женщина. Но если за дело берется сам Лемке, то это уже что-то значит. Другое упомянутое ею имя — Билли Лабатард — не говорило ему ровным счетом ни о чем. Также маловероятно, чтобы это было одно из имен самого Лемке, хотя бы потому, что он никогда не позволил бы себе использовать для липовых имен свои настоящие инициалы.
Женщина за рулем быстро и уверенно вела машину, направляясь на юго-запад от городского центра. Шоссе здесь заметно сузилось, расставленные вдоль дороги фонари горели не так ярко. Местность вокруг представляла собой совершенную равнину, нигде не видно ни единого холма. Паркер заметил, что спутница то и дело искоса поглядывает на него. Так обычно поступают полицейские.
Интересно, что она сейчас может предполагать? Опасается, что в последний момент он вдруг передумает, закроет руками лицо, выскочит из машины и бросится наутек?
Или выхватит пистолет и начнет отстреливаться?
Он выбросил в окно окурок сигареты, закрыл глаза и стал дожидаться, куда его привезут.
Глава 3
На одной из окраинных улиц Марс-Хилл, пригорода, расположенного к юго-западу от города, «бьюик» повернул направо. Съехал с шоссе на посыпанную гравием дорожку, ведущую к неприметному одноэтажному дому. По обочине шоссе росли деревья, а немногочисленные фонари светили, как говорится, себе под нос, но того, что Паркеру все-таки удалось разглядеть в полумраке, было вполне достаточно, чтобы получить беглое представление об этом захудалом предместье. Вдоль улиц выстроились однообразные дома, такие же обшарпанные, как и тот, к которому они подъехали. Гаража рядом с домом не было, а во дворе со стороны улицы отсутствовала всякая растительность, за исключением нескольких торчавших из земли метелок сорной травы. В окнах дома горел свет, проникавший сквозь опущенные жалюзи.
— Ну вот и приехали, — сказала женщина и заглушила мотор.
Паркер вышел из машины, захлопнул дверцу и стал ждать от своей спутницы дальнейших указаний, куда идти: к парадной двери или к черному ходу.
У нее ушло больше времени на то, чтобы выбраться из машины, но наконец все было в порядке, и она сказала:
— Сюда.
Вход со стороны улицы. Узкое крыльцо. Женщина постучала в застекленное окошко на двери. Очевидно, звонок не работал.
Дверь открылась. На пороге стоял ребенок. Может быть, вовсе и не ребенок, а просто человек очень маленького роста, при этом довольно толстый, похожий в темноте на заплывшего жиром подростка. На нем были мятая белая рубашка с расстегнутым воротом, темные брюки, явно не подходивший к ним пиджак, темные ботинки. На лице большие очки в черной оправе. У него было широкое, бледное лицо, черные, заметно поредевшие волосы и мягкие руки с короткими пальцами.
— Клер! А это, должно быть, и есть мистер Паркер. — У обитателя дома оказался писклявый и слабый голос, наводивший на мысли о кастратах и евнухах.
Женщина — это ее звали Клер, — вошла в дом.
— Привет, Билли. Но его все же зовут Линч, — устало произнесла она. Всем своим видом она давала понять, что любые ее возражения и замечания будут отскакивать от твердолобого Билли как горох об стену.
— Да ведь здесь все свои, — радостно возразил Билли, рассмеявшись и протягивая Паркеру свою мягкую руку со словами: — Я Билли Лабатард, и это была моя идея. Лемке мне много рассказывал о вас.
Паркер переступил порог, не обращая внимания на протянутую ему руку, и рывком захлопнул дверь, которую хозяин все еще придерживал другой рукой, огрызнувшись при этом:
— Тогда, может быть, он обмолвился и о том, что я терпеть не могу светиться в дверях?
Билли как будто смутился, но продолжал улыбаться, и эта улыбка растерянно застыла у него на лице подобно краешку полумесяца, показавшемуся из-за туч. Он перевел растерянный взгляд на Клер. Та, отвернувшись от него, стояла в прихожей, заглядывая в гостиную.
— Клер, разве я сделал что-то не так?
— Возможно, — не поворачивая головы, устало проговорила она и тут же прошла в комнату.
— Лемке здесь? — спросил Паркер.
— Ну да, конечно. — Билли внезапно снова был вне себя от счастья. — Мы уже все здесь и вас только дожидались.
— Спрашивается, для чего?
— Лемке говорит, что у вас есть воображение, вы блестящий организатор. Он считает, что для этой работы подходите именно вы.
— Может быть. А где он сам?
— В гостиной, — с готовностью ответил Билли. — Мы все собрались в гостиной. — Он направился в комнату, жестом приглашая Паркера следовать за собой, не решаясь коснуться его руки.
Гостиная оказалась небольшой, тесно заставленной мебелью комнатушкой, залитой ярким светом двух торшеров и люстры под потолком. Свет также горел и в смежной убого обставленной столовой. Низкие потолки делали гостиную еще более тесной, чем она была на самом деле.
Лемке сидел напротив двери на диване, покрытом мохеровым пледом, и держал в руке банку пива. Он постарел с того времени, когда Паркер виделся с ним в последний раз. Этот маленький, опрятного вида пятидесятилетний человек, казалось, так и светился чистотой и был похож на первоклассника, отправляющегося в школу. Завидев Паркера, он улыбнулся, обнажив ровнейший ряд ослепительно-белых искусственных зубов. Один вид их навел Паркера на мысль о том, что Лемке с момента их последней встречи, должно быть, все-таки пришлось провести некоторое время за решеткой. Вряд ли от тюремного дантиста стоило ожидать лучшей работы.
Встав с дивана, Лемке протянул руку для приветствия.
— Привет, Паркер. Давненько не виделись.
— Рад тебя снова видеть, Лемке, — сказал Паркер, хотя, откровенно говоря, это было не совсем так. Если Лемке, и действительно, не так давно освободился, то полностью полагаться на него не следует. Возможно, ему не терпится поскорее сорвать куш, приложить руку к новому делу, даже если шанс на успех окажется одним из ста.
— По-моему, ты еще незнаком с Джеком-Французом, — сказал Лемке, указывая на человека, расположившегося на диване рядом с ним.
— Нет, мы незнакомы.
Француз встал со своего дивана, и они с Паркером обменялись рукопожатиями. На Паркера Француз произвел довольно благоприятное впечатление: худой, подтянутый, немногословный человек лет тридцати пяти, со спокойным, уверенным взглядом и ничего не выражающим лицом.
— Приятно познакомиться, — сказал Француз и снова занял свое место.
— Ну вот, теперь все в сборе, — нервно потирая руки, проговорил Билли.
—Ну так что же? — спросил Паркер у Лемке.
— Лабатард сам расскажет обо всем. Это его детище.
— Присаживайтесь, мистер Паркер, — залебезил перед ним Билли. — Вот сюда, в это удобное кресло. Я сейчас все вам расскажу.
По обе стороны от телевизора, находившегося напротив дивана, стояли два кресла из разных гарнитуров, оба с потертыми спинками и подлокотниками. Клер уселась на одно из них, закинув ногу на ногу и сосредоточенно разглядывая собственные ноги, обтянутые тонкими чулками. Подойдя к свободному креслу, Паркер сел. Открывавшиеся перед ним перспективы с каждой минутой прельщали его все меньше и меньше. Судя по всему, идея операции принадлежала самому Билли Лабатарду, а Билли Лабатард в его глазах был явным дилетантом. В довершение ко всему еще и безнадежным дураком. Конечно, и дилетанты время от времени могут дать наводку на стоящее дело, но даже в этом случае шансы на успех бывают невелики. Решив предоставить инициативу другим, Паркер приготовился выслушать, что нового может поведать ему этот идиот.
Билли стоял посреди комнаты, вертясь во все стороны, пытаясь одарить своей улыбкой сразу всех присутствующих.
— Специально для двоих вновь пришедших, — сказал он своим детским голосом, — я начну рассказывать все с самого начала. Меня зовут Билли Лабатард, по профессии я нумизмат. Занимаюсь продажей монет. Иногда берусь за почтовые марки, но в основном имею дело с монетами.
— А пушку ты сюда зачем притащил? — резко оборвал его Француз.
Классно сработано. Паркер настроился на то, чтобы поддержать линию Француза, если это в дальнейшем будет необходимо.
Билли поначалу растерялся, а потом взглянул вниз, на ствол, выпирающий из-под полы пиджака, и глупо усмехнулся.
— Это просто привычка. Я о нем и думать забыл. — Он взглянул на Француза, посмеиваясь, как ребенок, которого старшие ребята наконец решили взять в свою игру. — Мне часто приходится возить с собой ценные монеты. Иногда на шестьдесят или семьдесят тысяч долларов.
— И сейчас тоже? — съязвил Француз.
— Если хотите, я могу убрать его, — сказал Билли. — Но а разве сами вы не?.. — Не договорив, он сделал рукой неопределенный жест и оглянулся на Паркера, а затем перевел взгляд на Лемке.
Лемке ответил ему за всех:
— У нас все чисто. Билли. — Он говорил терпеливо. Так отец, расстроенный проступком сына, объясняет ему очевидные вещи. — Когда идешь на встречу с друзьями, нет необходимости брать с собой оружие.
— Но я даже... я сейчас же уберу его. Извините, мне правда очень жаль, что так вышло. — Он снова нервно усмехнулся. — Сами знаете, как это бывает, когда к чему-то привыкаешь, то потом уже даже не замечаешь. — Он направился к выходу из гостиной, не переставая по пути бубнить что-то себе под нос и одаривать всех улыбками. При ярком свете ламп было видно, как блестит его вспотевший белый лоб.
Когда Билли наконец оказался за дверью, Француз взглянул на Паркера и сказал:
— Стодолларовое убожество с перламутровой рукояткой.
— С хромированной, — поправила Клер. Паркер перевел взгляд на Клер. Она по-прежнему сосредоточенно разглядывала свои чулки. Она никоим образом не вписывалась в этот расклад, а Паркеру всегда было не по душе то, что выпадало из общей картины. Хотя, может быть, Билли Лабатард был не только дураком и дилетантом, но ко всему прочему еще и мазохистом. Найти иное объяснение присутствию здесь Клер, казалось, просто невозможно. То усталое презрение, с каким она относилась ко всему происходящему, было столь же очевидно, как бросается в глаза зеленая плесень на кожуре гнилого апельсина.
— Оставь его в покое, Джек, — урезонил Француза Лемке. — Вообще-то сам по себе он дундук дундуком, но расклад и в самом деле неплохой.
— Может быть, все может быть, — с сомнением сказал Француз, как будто сам он отказывался верить в это.
Тогда Паркер спросил у Лемке:
— Он только наводит или сам хочет войти в дело?
— Ага, вместе с этой своей хромированной мухобойкой, — ехидно добавил Француз.
Клер презрительно фыркнула и покачала головой. А Лемке сказал:
— Он будет в деле, без него не обойтись. Но только без пушки.
Тут в комнату снова вошел Билли Лабатард. На сей раз, он был без пиджака. Его белая рубашка была мокрой от пота на спине и под мышками. Видимо, до сих пор ему приходилось париться в пиджаке в ущерб собственному комфорту, но зато он мог чувствовать себя при оружии.
— Ну вот, готово, — объявил он во всеуслышание, расплываясь в идиотской улыбке.
Тогда Паркер серьезно сказал:
— Давай, Лемке, выкладывай, что ты там задумал.
— Лучше Билли сам, — попытался было возразить ему Лемке.
— Говорить будешь ты, — перебил его Паркер.
Билли снова заулыбался:
— Может быть, так действительно будет лучше, а я просто посижу и послушаю. — В стороне у стены, достаточно далеко от того кресла, где сидела Клер, стоял кухонный табурет, и Билли неуклюже уселся на него, ссутулившись, широко расставив ноги и положив руки на колени.
— Это связано с монетами, Паркер, — сказал Лемке. — Билли наводит на дело и финансирует его. Когда все закончится, то отдает нам половину навара. — Паркер покачал головой:
— Не годится.
— Почему?
— Много на этом не наваришь. Ну, обворуешь ты одного торговца, возьмешь у него товара на сорок, ну на пятьдесят штук баксов. Значит, нам из них приходится двадцать пять. Теперь подели на троих. Мало.
— Я один раз уже брался за это, — подал голос Француз, — когда сам был на мели. Я и один парень, которого звали Стимсон. Работали по наводке маклера, как сейчас. Мы стали пасти своего торговца, как только он выкатился с их сборища. Ну и, как водится, наехали на него на магистрали. Взяли каких-то вшивых восемнадцать штук и поделили между собой, а Стимсону еще и прострелили ногу.
— Но здесь мы сможем взять не одного торговца, — сказал Лемке, — а весь съезд разом. — Обернувшись к Паркеру, он спросил: — Тебе известно что-нибудь о съездах торговцев монетами?
— Нет.
— Они устраиваются нерегулярно. Не так, как, например, у врачей или еще кого-нибудь. Это своего рода распродажа. На нее собираются все нумизматы, торгующие монетами. Они снимают танцевальный зал в какой-либо из гостиниц или какое-нибудь другое подходящее помещение и выставляют там свой товар на уик-энд, чтобы те из местных, кто интересуется этим делом, могли прийти и купить что-нибудь для своих коллекций.
— Организатором выступает местный клуб нумизматов, — подал голос Билли из своего угла. — Это они договариваются с гостиницей, устраивают банкет и организовывают показы, разные экскурсии и тому подобное.
— Порой на эти торжища свозят товара миллиона на три, — сказал Лемке.
— Ну а мы-то туда как попадем? — задал вопрос Паркер.
— Билли сам тебе сейчас все расскажет. Билли с готовностью подался вперед, упершись руками о колени.
— Нумизматы раскладывают монеты в зале для продаж в пятницу утром, а большинство из них приезжает в город вечером накануне. Поэтому они оборудуют еще одну специальную комнату, у них она называется хранилищем. В четверг вечером все приехавшие сдают туда свой товар на хранение. А это примерно две трети из всех, кто будет торговать.
— Ну вот и приехали, — сказала женщина и заглушила мотор.
Паркер вышел из машины, захлопнул дверцу и стал ждать от своей спутницы дальнейших указаний, куда идти: к парадной двери или к черному ходу.
У нее ушло больше времени на то, чтобы выбраться из машины, но наконец все было в порядке, и она сказала:
— Сюда.
Вход со стороны улицы. Узкое крыльцо. Женщина постучала в застекленное окошко на двери. Очевидно, звонок не работал.
Дверь открылась. На пороге стоял ребенок. Может быть, вовсе и не ребенок, а просто человек очень маленького роста, при этом довольно толстый, похожий в темноте на заплывшего жиром подростка. На нем были мятая белая рубашка с расстегнутым воротом, темные брюки, явно не подходивший к ним пиджак, темные ботинки. На лице большие очки в черной оправе. У него было широкое, бледное лицо, черные, заметно поредевшие волосы и мягкие руки с короткими пальцами.
— Клер! А это, должно быть, и есть мистер Паркер. — У обитателя дома оказался писклявый и слабый голос, наводивший на мысли о кастратах и евнухах.
Женщина — это ее звали Клер, — вошла в дом.
— Привет, Билли. Но его все же зовут Линч, — устало произнесла она. Всем своим видом она давала понять, что любые ее возражения и замечания будут отскакивать от твердолобого Билли как горох об стену.
— Да ведь здесь все свои, — радостно возразил Билли, рассмеявшись и протягивая Паркеру свою мягкую руку со словами: — Я Билли Лабатард, и это была моя идея. Лемке мне много рассказывал о вас.
Паркер переступил порог, не обращая внимания на протянутую ему руку, и рывком захлопнул дверь, которую хозяин все еще придерживал другой рукой, огрызнувшись при этом:
— Тогда, может быть, он обмолвился и о том, что я терпеть не могу светиться в дверях?
Билли как будто смутился, но продолжал улыбаться, и эта улыбка растерянно застыла у него на лице подобно краешку полумесяца, показавшемуся из-за туч. Он перевел растерянный взгляд на Клер. Та, отвернувшись от него, стояла в прихожей, заглядывая в гостиную.
— Клер, разве я сделал что-то не так?
— Возможно, — не поворачивая головы, устало проговорила она и тут же прошла в комнату.
— Лемке здесь? — спросил Паркер.
— Ну да, конечно. — Билли внезапно снова был вне себя от счастья. — Мы уже все здесь и вас только дожидались.
— Спрашивается, для чего?
— Лемке говорит, что у вас есть воображение, вы блестящий организатор. Он считает, что для этой работы подходите именно вы.
— Может быть. А где он сам?
— В гостиной, — с готовностью ответил Билли. — Мы все собрались в гостиной. — Он направился в комнату, жестом приглашая Паркера следовать за собой, не решаясь коснуться его руки.
Гостиная оказалась небольшой, тесно заставленной мебелью комнатушкой, залитой ярким светом двух торшеров и люстры под потолком. Свет также горел и в смежной убого обставленной столовой. Низкие потолки делали гостиную еще более тесной, чем она была на самом деле.
Лемке сидел напротив двери на диване, покрытом мохеровым пледом, и держал в руке банку пива. Он постарел с того времени, когда Паркер виделся с ним в последний раз. Этот маленький, опрятного вида пятидесятилетний человек, казалось, так и светился чистотой и был похож на первоклассника, отправляющегося в школу. Завидев Паркера, он улыбнулся, обнажив ровнейший ряд ослепительно-белых искусственных зубов. Один вид их навел Паркера на мысль о том, что Лемке с момента их последней встречи, должно быть, все-таки пришлось провести некоторое время за решеткой. Вряд ли от тюремного дантиста стоило ожидать лучшей работы.
Встав с дивана, Лемке протянул руку для приветствия.
— Привет, Паркер. Давненько не виделись.
— Рад тебя снова видеть, Лемке, — сказал Паркер, хотя, откровенно говоря, это было не совсем так. Если Лемке, и действительно, не так давно освободился, то полностью полагаться на него не следует. Возможно, ему не терпится поскорее сорвать куш, приложить руку к новому делу, даже если шанс на успех окажется одним из ста.
— По-моему, ты еще незнаком с Джеком-Французом, — сказал Лемке, указывая на человека, расположившегося на диване рядом с ним.
— Нет, мы незнакомы.
Француз встал со своего дивана, и они с Паркером обменялись рукопожатиями. На Паркера Француз произвел довольно благоприятное впечатление: худой, подтянутый, немногословный человек лет тридцати пяти, со спокойным, уверенным взглядом и ничего не выражающим лицом.
— Приятно познакомиться, — сказал Француз и снова занял свое место.
— Ну вот, теперь все в сборе, — нервно потирая руки, проговорил Билли.
—Ну так что же? — спросил Паркер у Лемке.
— Лабатард сам расскажет обо всем. Это его детище.
— Присаживайтесь, мистер Паркер, — залебезил перед ним Билли. — Вот сюда, в это удобное кресло. Я сейчас все вам расскажу.
По обе стороны от телевизора, находившегося напротив дивана, стояли два кресла из разных гарнитуров, оба с потертыми спинками и подлокотниками. Клер уселась на одно из них, закинув ногу на ногу и сосредоточенно разглядывая собственные ноги, обтянутые тонкими чулками. Подойдя к свободному креслу, Паркер сел. Открывавшиеся перед ним перспективы с каждой минутой прельщали его все меньше и меньше. Судя по всему, идея операции принадлежала самому Билли Лабатарду, а Билли Лабатард в его глазах был явным дилетантом. В довершение ко всему еще и безнадежным дураком. Конечно, и дилетанты время от времени могут дать наводку на стоящее дело, но даже в этом случае шансы на успех бывают невелики. Решив предоставить инициативу другим, Паркер приготовился выслушать, что нового может поведать ему этот идиот.
Билли стоял посреди комнаты, вертясь во все стороны, пытаясь одарить своей улыбкой сразу всех присутствующих.
— Специально для двоих вновь пришедших, — сказал он своим детским голосом, — я начну рассказывать все с самого начала. Меня зовут Билли Лабатард, по профессии я нумизмат. Занимаюсь продажей монет. Иногда берусь за почтовые марки, но в основном имею дело с монетами.
— А пушку ты сюда зачем притащил? — резко оборвал его Француз.
Классно сработано. Паркер настроился на то, чтобы поддержать линию Француза, если это в дальнейшем будет необходимо.
Билли поначалу растерялся, а потом взглянул вниз, на ствол, выпирающий из-под полы пиджака, и глупо усмехнулся.
— Это просто привычка. Я о нем и думать забыл. — Он взглянул на Француза, посмеиваясь, как ребенок, которого старшие ребята наконец решили взять в свою игру. — Мне часто приходится возить с собой ценные монеты. Иногда на шестьдесят или семьдесят тысяч долларов.
— И сейчас тоже? — съязвил Француз.
— Если хотите, я могу убрать его, — сказал Билли. — Но а разве сами вы не?.. — Не договорив, он сделал рукой неопределенный жест и оглянулся на Паркера, а затем перевел взгляд на Лемке.
Лемке ответил ему за всех:
— У нас все чисто. Билли. — Он говорил терпеливо. Так отец, расстроенный проступком сына, объясняет ему очевидные вещи. — Когда идешь на встречу с друзьями, нет необходимости брать с собой оружие.
— Но я даже... я сейчас же уберу его. Извините, мне правда очень жаль, что так вышло. — Он снова нервно усмехнулся. — Сами знаете, как это бывает, когда к чему-то привыкаешь, то потом уже даже не замечаешь. — Он направился к выходу из гостиной, не переставая по пути бубнить что-то себе под нос и одаривать всех улыбками. При ярком свете ламп было видно, как блестит его вспотевший белый лоб.
Когда Билли наконец оказался за дверью, Француз взглянул на Паркера и сказал:
— Стодолларовое убожество с перламутровой рукояткой.
— С хромированной, — поправила Клер. Паркер перевел взгляд на Клер. Она по-прежнему сосредоточенно разглядывала свои чулки. Она никоим образом не вписывалась в этот расклад, а Паркеру всегда было не по душе то, что выпадало из общей картины. Хотя, может быть, Билли Лабатард был не только дураком и дилетантом, но ко всему прочему еще и мазохистом. Найти иное объяснение присутствию здесь Клер, казалось, просто невозможно. То усталое презрение, с каким она относилась ко всему происходящему, было столь же очевидно, как бросается в глаза зеленая плесень на кожуре гнилого апельсина.
— Оставь его в покое, Джек, — урезонил Француза Лемке. — Вообще-то сам по себе он дундук дундуком, но расклад и в самом деле неплохой.
— Может быть, все может быть, — с сомнением сказал Француз, как будто сам он отказывался верить в это.
Тогда Паркер спросил у Лемке:
— Он только наводит или сам хочет войти в дело?
— Ага, вместе с этой своей хромированной мухобойкой, — ехидно добавил Француз.
Клер презрительно фыркнула и покачала головой. А Лемке сказал:
— Он будет в деле, без него не обойтись. Но только без пушки.
Тут в комнату снова вошел Билли Лабатард. На сей раз, он был без пиджака. Его белая рубашка была мокрой от пота на спине и под мышками. Видимо, до сих пор ему приходилось париться в пиджаке в ущерб собственному комфорту, но зато он мог чувствовать себя при оружии.
— Ну вот, готово, — объявил он во всеуслышание, расплываясь в идиотской улыбке.
Тогда Паркер серьезно сказал:
— Давай, Лемке, выкладывай, что ты там задумал.
— Лучше Билли сам, — попытался было возразить ему Лемке.
— Говорить будешь ты, — перебил его Паркер.
Билли снова заулыбался:
— Может быть, так действительно будет лучше, а я просто посижу и послушаю. — В стороне у стены, достаточно далеко от того кресла, где сидела Клер, стоял кухонный табурет, и Билли неуклюже уселся на него, ссутулившись, широко расставив ноги и положив руки на колени.
— Это связано с монетами, Паркер, — сказал Лемке. — Билли наводит на дело и финансирует его. Когда все закончится, то отдает нам половину навара. — Паркер покачал головой:
— Не годится.
— Почему?
— Много на этом не наваришь. Ну, обворуешь ты одного торговца, возьмешь у него товара на сорок, ну на пятьдесят штук баксов. Значит, нам из них приходится двадцать пять. Теперь подели на троих. Мало.
— Я один раз уже брался за это, — подал голос Француз, — когда сам был на мели. Я и один парень, которого звали Стимсон. Работали по наводке маклера, как сейчас. Мы стали пасти своего торговца, как только он выкатился с их сборища. Ну и, как водится, наехали на него на магистрали. Взяли каких-то вшивых восемнадцать штук и поделили между собой, а Стимсону еще и прострелили ногу.
— Но здесь мы сможем взять не одного торговца, — сказал Лемке, — а весь съезд разом. — Обернувшись к Паркеру, он спросил: — Тебе известно что-нибудь о съездах торговцев монетами?
— Нет.
— Они устраиваются нерегулярно. Не так, как, например, у врачей или еще кого-нибудь. Это своего рода распродажа. На нее собираются все нумизматы, торгующие монетами. Они снимают танцевальный зал в какой-либо из гостиниц или какое-нибудь другое подходящее помещение и выставляют там свой товар на уик-энд, чтобы те из местных, кто интересуется этим делом, могли прийти и купить что-нибудь для своих коллекций.
— Организатором выступает местный клуб нумизматов, — подал голос Билли из своего угла. — Это они договариваются с гостиницей, устраивают банкет и организовывают показы, разные экскурсии и тому подобное.
— Порой на эти торжища свозят товара миллиона на три, — сказал Лемке.
— Ну а мы-то туда как попадем? — задал вопрос Паркер.
— Билли сам тебе сейчас все расскажет. Билли с готовностью подался вперед, упершись руками о колени.
— Нумизматы раскладывают монеты в зале для продаж в пятницу утром, а большинство из них приезжает в город вечером накануне. Поэтому они оборудуют еще одну специальную комнату, у них она называется хранилищем. В четверг вечером все приехавшие сдают туда свой товар на хранение. А это примерно две трети из всех, кто будет торговать.