Старк Ричард. Дамочка, что надо

   Потом он все-таки ненадолго вошел в воду, она была теплой и благотворно подействовала на рану, но отнюдь не на повязку; впрочем, она была наложена уже пять суток назад. Когда из Сан-Мигеля приехали на автобусе туристы с фотоаппаратами и местные жители в шерстяных купальниках, Грофилд и Элли вернулись в свои номера. Элли взяла марлю и пластырь, купленные накануне, и принялась менять Грофилду повязку.
   Он лег ничком на свою кровать, а она села рядом и сняла старую повязку. Та размокла, поэтому отстала довольно легко. Элли сказала:
   — Какое уродство.
   — Спасибо.
   — Никогда прежде не видела огнестрельных ран. Они все так выглядят?
   — Нет. Из некоторых еще выходит зеленый гной.
   — Вот как? Подождите минуточку. — Она встала, выбросила повязку, ушла в ванную и минуту спустя вернулась с влажной тряпицей. — Скажете, если будет больно, — велела она и начала протирать рану.
   — Ай, — сказал Грофилд. — Не ахти как приятно.
   — Уже все. — Наложив свежую повязку, она спросила: — А пуля все еще там?
   — Нет. Ее извлек врач, который накладывал повязку.
   — Надо полагать, вы были ранены, когда воровали деньги?
   — Расскажите мне об Акапулько, — попросил он.
   — Да ладно, не переживайте. Я не буду лезть в ваши дела.
   — Вы славная девчонка.
   — Уже все, — сказала она и встала. — На этот раз я наложила повязку поменьше. Судя по виду, рана почти зажила.
   — Вид обманчив, — возразил он, переворачиваясь на спину. — Нельзя судить о ране по болячке.
   — Какой у вас чудесный язык.
   Она стояла рядом с кроватью, соблазнительная в своем купальнике, как Флоренс Найтингейл, с бинтом и пластырем в руках. Грофилд улыбнулся, глядя на нее снизу вверх и чувствуя, как в нем шевельнулось желание. Он протянул руку и коснулся пальцем косточки на ее левом плече. Он медленно повел пальцами вниз по предплечью, к локтю, потом его пальцы сомкнулись на руке Элли, и он нежно притянул ее к себе. Она не сопротивлялась, только смотрела на него сверху вниз с чуть насмешливой улыбкой.
   Продолжая улыбаться ей, Грофилд сказал:
   — Я хочу, чтобы вы знали следующее: я женат. Она рассмеялась.
   — О Боже!
   Это была первая девушка, на которую он обратил внимание с тех пор, как связал себя узами брака. Но если все остальные станут реагировать таким же образом, это будет ад кромешный. Однако, умолчав о жене, он обрек бы себя на уйму неимоверных трудностей.
   Насмеявшись вволю, она посмотрела на него, покачала головой и сказала:
   — Это самое занятное вступление, какое я когда-либо слышала, а уж я, поверьте, слыхала такое, что закачаешься.
   — Я вам верю.
   — Вы и впрямь женаты? Или говорите так просто для того, чтобы девушка ни на что не надеялась?
   — Всего понемногу.
   — Ваша жена хорошенькая?
   — Была хорошенькой, когда я видел ее в последний раз. Бог знает, какая она сейчас. Но вряд ли она стала бы возражать, если бы я вас поцеловал.
   — Вздор.
   — Вы думаете, она была бы против? — спросил Грофилд, напуская на себя такой же невинный вид, какой иногда с успехом принимала Элли.
   — Да, думаю, — с насмешливой серьезностью сказала она.
   — Тогда давайте не будем ничего ей говорить. Элли улыбнулась.
   — Ну что ж, — согласилась она, — давайте не будем. Грофилд снова потянул ее за руку. Элли юркнула к нему.
   — Вот, значит, какова ночная жизнь, да? — спросила Элли.
   — В чем дело? — отозвался Грофилд. — Разве ты не в восторге, малышка? Я — так в полном.

Глава 5

   Они снова вернулись в Сан-Мигель и сидели в баре на главной площади, где, как им сообщили, был самый центр ночной жизни городка. Бар назывался “Ла-Кукарача”: на стене была наискосок прикреплена весьма реалистичная фигурка рыжего таракана фута в полтора длиной.
   Зал был обычный, квадратный, со столиками и стульями. Сбоку стояла пианола-автомат. Стойка отсутствовала, внутри бар был похож на питейное заведение не больше, чем снаружи; им стоило немалых усилий отыскать это местечко, поскольку с улицы оно выглядело так, будто там вовсе ничего не было, да и вообще то, что это бар, не сразу укладывалось в голове. Стулья и диваны были сделаны из пластика и пенорезины, что делало заведение похожим на самую модную в мире приемную врача.
   Время от времени Санчо Панса в грязном переднике пробирался сквозь толпу, принимал заказы и уходил, а немного погодя возвращался и приносил либо то, что вы заказали, либо что-то еще.
   Публика напомнила Грофилду о доме, но лишь потому, что одно время он жил в Гринвич-Виллидж. На Макдугал-стрит и Восьмой улице в каждой ловушке для туристов можно было увидеть такие же лица: и туристов, казавшихся сердитыми и рассеянными, и грязных небритых подростков, сшивающихся поблизости. Эти ребята бесились и умудрялись выглядеть одновременно и старше, и моложе своих лет. И туристы, и юнцы чувствовали себя неловко, ни тем ни другим не удавалось этого скрыть.
   Но были тут и люди третьей разновидности. Вокруг Сан-Мигеля разместилось поселение американских пенсионеров. По здешним меркам тысяча долларов в год — большие деньги, поэтому старики могли наслаждаться таким же хорошим климатом, как во Флориде или Калифорнии, только за гораздо меньшие деньги. На фоне пенсионеров и туристы, и юнцы выглядели еще глупее, чем при любых других обстоятельствах.
   Было уже около девяти вечера. Грофилд и Элли приехали в город после обеда, поглазели на витрины лавочек, где торговали главным образом поделками из серебра и соломы, побродили по древним улочкам, разглядывая старые дома, сделавшие городок национальным достоянием, а теперь вот зашли сюда посмотреть, как и что.
   Элли сказала:
   — Если мы поторопимся, то успеем вернуться в гостиницу и поплавать в бассейне при свете луны.
   — В чем дело? Не выдерживаешь здешнего ритма?
   — Похоже на то.
   — Ну что ж, допивай.
   Они прикончили выпивку и бочком пробрались к двери, спотыкаясь о колени ближних. Воздух на улице был свежий, а ночь — темная. Перед ними лежала плаза, или площадь, вся в цветах и зелени, пересеченная геометрически ровными дорожками и расписанными орнаментом изгородями. Посреди возвышалась эстрада, под крышей которой тускло горела единственная голая лампочка.
   — Давай пройдемся вон туда, к эстраде, — предложила Элли.
   — Ну что ж.
   Взявшись за руки, они прошли по мощеной улице через небольшой парк и поднялись на эстраду. При свете лампы Грофилд поцеловал Элли, теплую, гибкую и мягкую. Ее блузка наэлектризовалась и прилипла к его ладоням.
   Спустившись с эстрады с другой стороны, они обошли площадь по кругу. С трех сторон ее окружали лавочки, бары и забегаловки с очень скромными вывесками или вовсе без них, а на краю высилась громадная помпезная готическая церковь. Они прошагали по узкому тротуару вдоль парка, и вдруг Элли, резко остановившись, схватила Грофилда за руку.
   — Не двигайся! — взволнованно прошептала она. Грофилд стал как вкопанный, огляделся, но ничего не увидел. В поле зрения не было ни одного прохожего. Перед церковью и скамейками стояло несколько машин, только и всего.
   — Перед церковью, — прошептала Элли.
   — Что? — тоже шепотом спросил Грофилд.
   — “Понтиак”. Зеленый “понтиак” с белобокими покрышками. Это их машина.
   — Хоннера?
   — Да. — Ее пальцы задрожали в его руке. — Хоннера.

Глава 6

   Света почти не было. Единственным сколько-нибудь ярким его источником служила голая лампочка под ракушкой эстрады. Тут и там по краям площади окна и двери отбрасывали на мостовую прямоугольники света, а из дверей “Ла-Кукарачи” доносились приглушенные звуки пианолы-автомата, исполнявшей мексиканскую гитарную музыку.
   С противоположной стороны площади появилась группа юнцов, болтавших по-испански. Они свернули налево за угол и скрылись из виду, голоса их стихли.
   Грофилд прошептал:
   — Присядь вот здесь на скамейку. Не шевелись. И ни звука.
   — Куда ты?
   — Тихо.
   Он отошел от нее и углубился в парк, обойдя крайние деревья за пределами светлого круга, отбрасываемого эстрадой. Очутившись на противоположной от “понтиака” и церкви стороне, он остановился оглядеться и прислушаться.
   Никого. Никакого движения.
   Он пересек улицу, двигаясь бесшумно, перебежками, свернул вправо на узком тротуаре перед лавчонками, отступил по площадке обратно к церкви, на этот раз держась поближе к стенам домов.
   Из “Ла-Кукарачи” вышли две парочки, они громко говорили по-английски, их голоса наполняли тихий воздух гулким эхом, будто в учебном манеже или ангаре. Они скрылись в каком-то проулке.
   На площадь осторожно выехал автомобиль, обогнул ее вдоль трех сторон и наконец остановился на месте, предназначенном для такси. Фары погасли, водитель вылез из машины, запер дверцу на ключ и ушел. Это был черноусый человек в кепке и белой сорочке, которая пузырилась на поясе, будто спасательный круг. Удаляясь от машины, он провел тыльной стороной ладони по губам, будто его мучила жажда.
   Грофилд пригнулся и прошмыгнул вдоль ряда машин к “понтиаку”. В машине никого не оказалось, дверцы были заперты.
   Грофилд шагнул вперед и приподнял капот. Тот звонко лязгнул в тишине, будто остывающая духовка. Грофилд сунул руки под капот и вслепую оборвал все провода, какие только смог нащупать. Покончив с этим, он оставил капот открытым, ибо попытка захлопнуть его вызвала бы сильный шум.
   Он зашагал по улице прямо туда, где оставил Элли. Она сидела на скамье, на которой Грофилд велел ей сидеть. Грофилд шепнул:
   — Сцена первая. Их там нет. Подожди еще немного.
   — Куда ты теперь?
   Он уселся на корточки и провел руками по траве, вытирая машинное масло.
   — Найти нас они могли только через агентство по прокату автомобилей, — сказал он. — Утром, должно быть, навели там справки, поведали складную историю и посулили кучу песо, и служащий, с которым мы беседовали вчера, все им о нас рассказал — как я изучал дорожные карты, чтобы узнать, как добраться до Сан-Мигель-де-Альенде.
   — Быстро же они нас нашли, Алан, — прошептала она. — Потому-то я их и боюсь, что они все делают быстро. И Хоннер гораздо умнее, чем кажется.
   — Это мы еще посмотрим. Беда в том, что у них наверняка есть описание нашей машины. Пожалуй, там-то я их и найду.
   — Ты пойдешь к ним?
   — А куда деваться? Без машины мы не можем вернуться в отель. А там наш багаж или ты забыла?
   — Ах да, — сказала она. — Чемодан.
   — Я уже начинаю жалеть, что у меня есть этот чемодан, — сказал он. — Готов признать, что деньги — это тяжкое бремя. Я могу написать монографию на эту тему. — Он встал. — Когда-нибудь. Я скоро вернусь. А ты приготовься прыгнуть в машину.
   — Хорошо.
   Достав из заднего кармана трофейный пистолет, он отправился на поиски “своих друзей”. Таская его с собой, Грофилд испытывал неловкость, но лучше уж чувствовать неловкость, чем собственную беззащитность. Это был самый маленький из трех пистолетов, отобранных у Хоннера и его дружков, итальянский “беретта джет-файр” двадцать пятого калибра. Почти игрушка, с крошечной рукояткой и двухдюймовым стволом. Но он вполне годился для ближнего боя.
   Зажав оружие в правой руке, Грофилд снова нырнул в тень с краю площади. Он по-прежнему двигался очень осторожно, но гораздо быстрее, чем прежде, поскольку был уверен, что найдет всех троих возле своей машины.
   Машина стояла в трех кварталах, на склоне холма. Улица, ведущая туда, освещалась редкими слабыми фонарями. Улочка была узкая, с неровной булыжной мостовой, ее стискивали беленые или крашеные стены домов. Толстые деревянные двери открывались прямо на улицу. Тут и там в окнах вторых этажей мерцал свет.
   Грофилд остановился в двух кварталах от машины, в полоске тени у подъезда, и огляделся. Впереди, справа, носом под уклон, стоял микроавтобус “фольксваген” с мексиканскими номерами. В следующем квартале виднелся старенький “форд” с техасскими номерами, этот стоял носом вверх по склону, а напротив него к желтой стене был прислонен мотоцикл. Кварталом дальше, куда не доставал свет уличных фонарей, примостился взятый напрокат “датсун” Грофилда.
   В поле зрения не было ни одного человека. Изучая обстановку, Грофилд решил, что один из этих троих вполне может оказаться в “форде” или поблизости, второй спрячется чуть дальше от “датсуна”, а третий скорее всего залезет в “датсун” или забьется в какой-нибудь темный подъезд рядом.
   Итак, начнем по порядку. Первым делом — “форд”. Грофилд разглядывал узкую безлюдную улочку, пытаясь придумать, как бы половчее подобраться к “форду”, когда за спиной вдруг послышался разговор. Он оглянулся и увидел, что в его сторону, оживленно болтая, движутся три пожилые супружеские четы. Грофилд дождался, пока они приблизятся, потом улыбнулся и сказал:
   — Добрый вечер.
   Они удивились, но ответили на его приветствие. Не давая им остановиться, Грофилд пристроился к ним и произнес:
   — Я первый день в Сан-Мигеле. По-моему, великолепный городок.
   Все согласились с ним. Когда первое изумление прошло, старики явно обрадовались новому собеседнику: он внес элемент неожиданности, расцветил их вечер, скрасил им жизнь в городке, где, по их словам, они обитали постоянно, снимая дома в разных районах. Они сообщили Грофилду, что тут можно снять жилье задешево — пятьдесят, а то и сорок долларов в месяц.
   Они спросили его, откуда он, а когда он сказал им, что из Нью-Йорка, старики принялись наперебой рассказывать о своих тамошних знакомых, прежних или нынешних.
   У “форда” Грофилд резко остановился и проговорил:
   — Ну, спокойной ночи.
   — Спокойной ночи, — ответили старики. Он остановился так неожиданно, что старики по инерции сделали еще шаг или два, и Грофилд отделился от группы. Они тоже остановились, чтобы помахать ему и довести до конца начатые фразы, а потом пошли своей дорогой. Грофилд распахнул дверцу “форда”, показал скорчившемуся на полу машины парню пистолет и добродушно произнес:
   — Только представь, каких бед он может натворить. Когда парень увидел приближавшихся к нему стариков, он сполз с сиденья и прижался к полу. Но теперь не мог вытащить оружие. Он мрачно смотрел на пистолет в руке Грофилда и молчал.
   Это был не сам Хоннер, а один из тех двоих, которых оглушила Элли. Грофилд сказал ему:
   — А если бы это оказалась их машина? Тех стариков? Что тогда?
   Парень продолжал угрюмо пялиться на него.
   — Ладно, вылезай оттуда.
   Парень оперся локтем о сиденье, второй рукой ухватился за руль, подтянулся и встретился на полпути с летящей вниз рукояткой “беретты”. Она ударила его в висок, и он кулем осел на пол, разинув рот.
   Грофилд убрал пистолет, забрался в машину и пробормотал:
   — Одним твоя работа хороша: часто удается выкроить время побездельничать.
   С трудом ворочаясь в тесноте, он вытащил из башмака парня шнурок и связал ему большие пальцы рук за спиной. В таком скрюченном состоянии, да еще когда руки не действуют, вряд ли он сможет выбраться из машины самостоятельно. Парень напоминал перевернутую на спину черепаху. Грофилд с опаской выбрался из “форда”, поглядел по сторонам, не заметил никакого движения и пошел обратно в гору до первого перекрестка. Там он свернул направо, добежал до следующего угла, еще раз свернул направо, снова прошел квартал, свернул направо в третий раз и вернулся на ту же улицу, которую покинул. Теперь “форд” стоял справа, выше по склону, а “датсун” — слева за углом.
   Парень, находившийся где-то ниже по склону, не беспокоил Грофилда. Надо было обезвредить того, который дежурил возле машины, стоявшей носом по направлению к верхушке холма, потом быстро забраться в нее и, поднявшись выше, подобрать Элли и покинуть город, пока Хоннер и остальные не успели опомниться.
   Так где же второй громила? Грофилд осторожно приблизился к перекрестку и выглянул из-за угла. Вот он, любуйтесь. Сидит на крылечке, прямо напротив машины, курит сигарету, вид праздный и безобидный. Он вполне мог позволить себе сидеть так, потому что был новичком, и Грофилд не знал его в лицо.
   Неужели теперь их четверо?
   Да нет, скорее всего они просто заменили того, которого ударило током. Наверное, он еще не готов ко второму раунду.
   Но то, что Хоннер смог так быстро найти ему замену в Мехико-Сити, плохая новость. Раз он сумел это сделать, значит, Грофилд уже не в состоянии с точностью вычислить, сколько человек ему противостоит. То ли Хоннер с двумя парнями, наводившими справки в бюро проката машин, куда отправились Грофилд с девушкой, то ли целое полчище головорезов.
   В который уже раз Грофилд пожалел, что не знает, в какую переделку попала Элли.
   Ну что ж. Это подождет. Сейчас необходимо позаботиться об этом новичке. А значит, надо шагать обратно, обойти квартал с дальнего конца и вернуться на перекресток с противоположной стороны. Наконец Грофилд проделал весь этот путь, выглянул из-за угла и увидел новобранца футах в десяти справа от себя. Тот беззаботно покуривал и вносил свою лепту в создание местного колорита, только вот беда: уж очень он смахивал на бруклинского докера.
   Грофилд высунул голову из-за угла и произнес:
   — Т-с-с!
   Парень, вздрогнув, поднял глаза.
   Грофилд показал ему “беретту”.
   — Неторопливо встанешь, — мягко сказал он, — и подойдешь сюда для дружеского разговора.
   — Не знаю, что ты задумал, дружок, — ответил парень. — Ты меня с кем-то перепутал.
   — О нет, — заверил его Грофилд. — Если бы я тебя с кем-то спутал, ты бы так не говорил. Ты бы подумал, что я грабитель. Признаваться в незнании до того, как задан вопрос, значит выдать свое знание. Так говорит Конфуций. Иди сюда за угол, милок, пришла пора посвятить себя новым делам.
   Кажется, парню стало тошно. Он отшвырнул сигарету — неужели подал кому-то знак? — встал и обогнул угол. Тут Грофилд дважды ударил его “береттой”, потому что от первого удара парень увернулся.
   Грофилд заторопился. Весьма вероятно, что Хоннер стоял где-то ближе к подножию холма. Тогда он, безусловно, видел, как парень зашел за угол, и подойдет, чтобы посмотреть, в чем дело.
   Грофилд выскочил из переулка, открыл “датсун”, прыгнул в него, сунул ключ в замок зажигания и в этот миг услышал пронзительный крик.

Глава 7

   Визжа покрышками, “датсун” промчался вокруг площади, и тут Грофилд увидел их, застывших в ослепительном блеске фар. Прямо картинка с обложки бульварного журнала сороковых годов. На фоне булыжной мостовой и темных старых зданий стройная блондинка отбивалась от двух верзил в черных костюмах. Один из них был Хоннер, а второй — еще один новичок.
   Грофилд резко затормозил, высунул “беретту” из окна, пальнул в воздух и крикнул:
   — Элли! Беги сюда!
   Новичок отпустил Элли и бросился в темноту. Хоннер не хотел сдаваться, он продолжал держать Элли и отпустил только после того, как она несколько раз пнула его ногой. Элли бросилась к машине.
   Теперь, когда она ушла с линии огня, Грофилд дважды подряд выстрелил в Хоннера, но, похоже, оба раза промазал. Хоннер низко пригнулся, сунул руку в карман, где, очевидно, лежало оружие, и бросился вправо, к веренице машин.
   Элли вскочила в машину, но еще не успела усесться, как Грофилд нажал на педаль газа. Дверца с пассажирской стороны захлопнулась, Элли сказала: “У-ф-ф!” — и они, объехав площадь, покатили вниз, к выезду из города.
   Раза два Элли порывалась что-то сказать, но уж больно она запыхалась, поэтому просто сидела, изогнувшись, глядя в заднее стекло. Грофилд гнал машину со скоростью, какая и не снилась конструкторам “датсуна”.
   Немного погодя Грофилд сказал:
   — Ты должна объяснить мне, ради чего я тут воюю. Действуя вслепую, я ошибаюсь и сам того не замечаю.
   — Какие еще ошибки? — Она по-прежнему задыхалась, но уже могла говорить. — Ты сработал прекрасно.
   — Ну-ну. Я полагал, что против нас только эта троица, поэтому счел вполне безопасным оставить тебя и расправиться с засевшими у машины. Но там оказались два новых типа, золотко, целых два.
   — Не злись на меня, Алан, ну, пожалуйста.
   — Чертова дурочка.
   — Ну, пожалуйста.
   Теперь, когда они снова временно были в безопасности, раздражение Грофилда нарастало, подобно лавине.
   — Кто мне противостоит, черт побери? Целая армия?
   — Да нет. Никакой армии, честно.
   — Кто же тогда?
   — Я бы и хотела рассказать тебе, — ответила она. — Может, еще и расскажу, в пятницу, когда все кончится.
   — Все может кончиться гораздо раньше пятницы, — заметил он.
   Она бросила взгляд в заднее стекло, но их никто не преследовал.
   — Почему? — спросила она. — Теперь они не смогут нас преследовать.
   — Я не о них говорю, а о нас.
   — Ты хочешь сказать, что бросишь меня? Уйдешь?
   — Какое, к чертям, уйду. Я убегу. Я бы и улетел, кабы только мог.
   — Сегодня пополудни ты...
   — Сегодня пополудни все кончилось постелью. С нашей первой встречи мы оба знали, что это непременно произойдет. Это и произошло, независимо ни от чего. Ты же влезла ко мне в постель не по контракту, в соответствии с которым я должен остаться с тобой до пятницы, а я оформил тебя не для того, чтобы удержать при себе.
   — Оформил!
   — Так уж это называется.
   — А ты можешь быть первостатейным мерзавцем, если только пожелаешь, а?
   — Ты послала меня драться с тремя парнями, а оказалось, что против меня целая летучая бригада. Тебе ли говорить о мерзавцах?
   Она с царственным презрением сложила руки на груди и уставилась в окно.
   Остаток пути до гостиницы они проехали в молчании, а когда вылезали из машины, Элли сказала:
   — Ты знаешь, машину взяла напрокат я. Когда мы разойдемся, она достанется мне.
   — Возьми ее с моим благословением. Можешь высадить меня в первом же городе, к которому мы подъедем.
   — Иными словами, прямо здесь.
   — Не умничай, Элли Мэри!
   — Ты злопыхатель. Самый злобный тип, которого я когда-либо встречала.
   Грофилд оставил ее, подошел к своей комнате, отпер дверь и, войдя, принялся собирать вещи. Ключи от “датсуна” лежали у него в кармане, поэтому он не боялся, что Элли уедет без него.
   Оба пистолета и три бумажника лежали в его новом чемодане. Он вытащил из бумажников все нужное, швырнул их в корзину для мусора, а документы засунул в кармашек чемодана. Два запасных пистолета рассовал по карманам нового плаща, затем уложил остальные пожитки, оставив только плащ, который намеревался нести отдельно.
   Она вошла в комнату, когда он закрывал чемодан.
   — Прости.
   Он посмотрел на Элли. Она снова превратилась в маленькую девочку, на этот раз прямо Крошка Снукс.
   — Опять “прости”? — буркнул он. — Тяжелая же у тебя жизнь, если ты все время просишь прощения то за одно, то за другое.
   — Но мне и правда жаль, — отвечала она, садясь на кровать. — Я просто была расстроена, потому что те люди схватили меня.
   — Ты заслуживаешь доверия не больше, чем акула в заводи, — заявил Грофилд. — Перестань играть, сними маску невинной, перепуганной девочки, я тебя насквозь вижу.
   — Я не притворяюсь, Алан, честное слово, не притворяюсь. В каком-то смысле я действительно невинна, и ты можешь спорить на свой последний доллар, что мне страшно.
   — А ты можешь поставить свой последний доллар, что между нами все кончено.
   — Алан...
   — Все кончено, — проговорил он. Маленькая девочка подпустила немного обольстительности.
   — Ну, пожалуйста.
   — Все, — сказал он и подхватил два чемодана. — Лучше оттащи свой скарб в машину. Рано или поздно они приедут сюда искать нас.
   — Алан, ну, пожалуйста.
   Он вышел из комнаты, отнес чемоданы к машине и положил их на заднее сиденье. Потом принялся ждать. Элли подошла к нему без вещей.
   — Какая прекрасная ночь, — сказала она.
   — Вздор. Ты прекратишь или нет?
   — Кабы те двое не набросились на меня, мы бы сейчас не ругались, правда? Мы бы вернулись сюда, поплавали при луне — ты хоть заметил, что на небе луна? — а потом...
   — Да, луна есть, — сказал он. — Тоненький серебряный серп. И огромный бассейн, полный теплой воды. И такая хорошая постель. И ни один из нас не дотянет до пятницы, потому что у тебя не хватает мозгов рассказать мне, что же на самом деле происходит, чтобы я хотя бы мог сообразить, что же делать.
   — Алан...
   — Через две минуты я уезжаю, — сказал он, бросив взгляд на часы. — С тобой или без тебя.
   — Алан, я хочурассказать тебе. Он стоял молча, демонстративно следя за бегом секундной стрелки на циферблате.
   — Теперь мы можем от них отделаться. Мексика — большая страна, мы можем поехать, куда хотим, они никогда нас не найдут.
   Он пропустил ее слова мимо ушей.
   — У нас был уговор, — напомнила Элли.
   — Он теряет силу.
   — Алан, ну, пожалуйста!
   — Одна минута прошла, — сказал он. — Лучше бери свои сумки.
   — Откуда тебе знать, что я расскажу правду? Что снова не солгу тебе?
   Он оторвал взгляд от часов.
   — Если это будет похоже на ложь, я тебя брошу, — сказал он. — Брошу. А я, пожалуй, в состоянии определить, лжешь ты или нет. Я видел врунишек получше.
   Она безнадежно махнула рукой.
   — Хорошо. Я все тебе расскажу.

Глава 8

   — Не знаю, с чего начать, — сказала она, мрачно глядя на приборную доску.
   Грофилд оторвал взгляд от дороги.
   — Это весьма похоже на преамбулу к очередной басне, — заметил он. — Смотри у меня.