Я слышал много криков и много шума, доносившегося сзади. А когда миновал последнюю из стоящих машин, глазам моим открылась пустая освещенная аллея и долгожданная брешь в изгороди, ведущая на улицу. То паря, то пикируя, я несся к ней, потом мимо нее, потом прочь от нее...
К сожалению, мне не удалось сделать совершенно необходимый правый поворот. Я продолжал движение по дуге большой окружности. Таким образом я смог бы повернуть направо только где-нибудь в окрестностях Монтаук-Пойнт, да и вообще не знаю, куда бы меня унесло, кабы не изгородь на противоположной стороне улицы.
Унесло меня не дальше этой изгороди. Ш-ш-ш-хрясь! Я едва успел поднять руки, защищая голову, и тут изгородь остановила меня, как набитые хлопком ящики останавливают пули при баллистических экспертизах. Я видел это в кино.
Секунду или две я отдувался, повиснув на изгороди, потом кто-то ухватил меня за ворот куртки, и я услышал истошно-настойчивый призыв Хло:
- Пошли! Пошли!
Я пошел. Выбрался из кустов и двинулся прочь. Стрельбы не было вовсе, ни один из преследователей ещё не добежал до мостовой, но я услышал, как во дворе заводят мотор машины, а это значило, что Траск и Слейд опять налаживают погоню. И теперь, надо думать, погоня будет азартнее, чем прежде.
Мы понеслись по дороге, миновали тускло освещенный перекресток и нырнули в милый сердцу мрак за ним. Я уже успел снова возглавить отступление - благодаря длинным ногам и полному отсутствию рыцарских достоинств - и поэтому оказался в машине первым. Я влез в неё через дверцу водителя и стал протискиваться на пассажирское сиденье мимо руля, за что он ощутимо саданул меня по ребрам.
Хло ворвалась в кабину по моим стопам, захлопнула дверцу и вонзила ключ в замок зажигания. Оглянувшись, я увидел четыре точечки фар - машины выруливали с подъездной аллеи дома мистера Гросса. Мчались они, понятное дело, на полном ходу.
- Быстрее! - крикнул я.
Но машина уже рванула вперед, и я крепко приложился затылком к спинке сиденья, а вдобавок прикусил язык.
- Пусть только попробуют догнать! - воскликнула Хло и склонилась к рулю. На губах её играла азартная улыбка, Хло смотрела вперед горящими глазами автомобильного маньяка.
Я зажмурился и принялся ждать самого худшего.
- Я от них оторвалась, - не без гордости сообщила Хло.
Это были первые слова, произнесенные в нашей компании за десять минут или больше. Я бы не сказал, что прошедшие минуты молчания были полны тишины. Куда там! Скрип покрышек и визг тормозов с лихвой возместили нам недостаток тем для разговора.
Все эти десять минут я просидел с закрытыми глазами. (Надеюсь, вы заметили, что я всегда признавал свою трусость.) Но все равно зримо представлял себе, как мы с ревом несемся по маленьким городкам Лонг-Айленда на грузном черном "паккарде" 1938 года выпуска, по темным ночным улочкам, под испуганными взглядами туземных жителей, которые с разинутыми ртами высовывались из окон своих домов. Ну прямо сцена из боевика Кэрола Рида. Я дал такую волю воображению, что теперь, когда, наконец, снова открыл глаза, был удивлен, увидев мир цветным, а не черно-белым.
- Куда теперь? - спросила Хло.
- Обратно в город, - ответил я. У меня все-таки хватило ума додуматься до этого за все то время, что я просидел, зажмурившись, в самом сердце визжащей и трясущейся вселенной. - Надо найти полицейского по имени Патрик Махоуни.
- Наверное, это нетрудно, - ответила Хло. - Сомневаюсь, чтобы в управлении было больше полусотни этих Патриков Махоуни.
- Я должен найти своего.
- Зачем?
Ответить было не так-то просто. Сначала требовалось рассказать ей все, что я говорил мистеру Гроссу и что мистер Гросс говорил мне. Покончив с этим, я добавил:
- Я смотрю на это дело так: мне необходимо доказать, что я не стучал в полицию и не убивал мистера Агриколу. Если докажу, что не стучал, это поможет мне доказать, что и не убивал.
- Возможно, - с большим сомнением проговорила Хло.
- Что-нибудь не так? - спросил я.
- Все это звучит слишком запутанно. Ты не знаешь никого из этих людей, не знаком с действительным положением дел, да и вообще. Если ты не стучал в полицию, стало быть, это делал кто-то другой. Если ты не убил мистера Агриколу, значит, это тоже сделал кто-то другой. Может, это был один и тот же кто-то, а может, и нет. Главное состоит в том, что ты не знаешь, кто эти люди, что они делают и чего добиваются. Возможно, ты для них просто нечто побочное, мелкая сошка в каком-то большом деле.
- Вот я и занимаюсь тем, что узнаю все это, - ответил я. - Что мне ещё остается? Продвигаюсь от одного человека к другому, от события к событию, в надежде когда-нибудь понять, что же творится, а тогда уже и поправить дело, после чего смогу вернуться в бар и все забыть.
- Ты так полагаешь? - спросила Хло, бросив на меня взгляд, и опять уставилась на дорогу.
Я не уразумел, что она имела в виду, поэтому переспросил:
- Что я "так полагаю"?
- Когда все это останется позади, когда тебе, возможно, даже удастся уладить дело к твоему удовлетворению, неужели ты удовольствуешься тем, что опять заживешь как встарь?
- Ох-хо... - ответил я. - Могу спорить на конфету, что да. "Удовольствуюсь" - не то слово. Коровы, которых рисуют на банках с сухим молоком, - больные неврастеники по сравнению с тем человеком, каким я стану, когда все это кончится.
Хло передернула плечами.
- Ну, если ты так считаешь...
- Я это знаю, - сказал я, озираясь по сторонам. - Где мы?
- Точно не скажу. Где-то на Лонг-Айленде.
- Это я и без тебя знаю.
- По-моему, мы едем на север. Если так, рано или поздно пересечем какую-нибудь магистраль. Можем по ней и в город вернуться.
- Превосходно.
- Чарли, есть ещё кое-что, - сказала Хло.
- Еще кое-что?
- Не знаю, задумывался ли ты об этом... - начала она и умолкла.
- Я тоже не знаю. Но, возможно, буду знать, когда пойму, о чем ты говоришь.
- Если Гросс думает, что я - Алтея, и считает нас с тобой сообщниками, которые собираются угробить организацию, то где он, по-твоему, будет ждать нашего появления?
- Не знаю.
Хло покачала головой.
- Он сам рассказал тебе про легавого, который берет взятки, и назвал его своим связником в полицейском управлении. Чарли, Гросс убежден, что мы с тобой едем убивать Махоуни.
- О! - только и смог ответить я.
- И если мы найдем его, поблизости, вероятно, будут ошиваться и Траск со Слейдом.
- Не вездесущи же они, - возразил я, хотя уже не был в этом уверен.
- А им и не надо быть везде. Достаточно оказаться там, где будешь ты.
- Все равно больше делать нечего. Теперь мне надо повидаться с Махоуни, другого не дано.
- Ну что ж, прекрасно. Ты командир. Ага, вот и Большая Центральная.
Большая Центральная представляет собой бульвар и идет вдоль парка. Хло направила могучий "паккард" в объезд, сделала длинный крюк и вывела его через развязку на магистраль, где мы влились в ночной поток машин, едущих в город.
Хло забыла затронуть один вопрос, над которым я давно ломал голову: как нам отыскать Патрика Махоуни. Он был полицейским, вот и все, что я о нем знал. Махоуни мог оказаться патрульным в мундире или сыщиком в штатском платье, мог сидеть в любом районном участке или работать как представитель главного управления на Центральной улице в Манхэттене.
Хотя, если подумать, много шансов было за то, что он вовсе не мелкая полицейская сошка. Патрульный в мундире, топающий по участку, вряд ли потянет на роль "связника", как выразился Гросс, между мафией и управлением полиции. Мне представлялось вероятным, что Махоуни - какой-нибудь начальник, и искать его следует на Центральной улице.
Трудность заключалась в том, чтобы выяснить все наверняка.
Нас обогнала патрульная машина, значительно превысившая допустимую скорость, и я задумчиво посмотрел ей вслед, жалея, что мы не можем просто догнать её, остановить и спросить полицейского за рулем, кто такой Патрик Махоуни и как его...
Ага!
- Ага! - сказал я вслух.
Хло вздрогнула, и "паккард" вынесло на соседнюю полосу.
- Не надо так! - попросила она.
- Канарси, - проговорил я. - К черту Манхэттен, рули в Канарси.
- Канарси? Ты шутишь?
- Нет, не шучу. Езжай в Канарси.
- Да не найду я этот твой Канарси, даже если мне будет помогать отряд бойскаутов.
- Я найду. Тормози, я сяду за руль.
- Ты уверен, что сумеешь вести такую машину?
В её устах это прозвучало как оскорбление, но я не стал обижаться, а просто сказал:
- Да. Сворачивай на обочину.
Хло свернула, и мы поменялись местами; я обежал капот машины, а Хло просто передвинулась по сиденью. Сев за руль, я тотчас почувствовал себя солдатом третьей армии Паттона. Танковой, как вы знаете.
Вести эту машину было истинным блаженством. Как будто сидишь с рулем в руках на огромном старинном диване, обтянутом мохером и напичканном маленькими, щедро смазанными подшипниками. Я впервые в жизни пожалел, что не курю сигары. Понятное дело, почему все считают, что гангстеры и маленькие старушки имеют пристрастие к таким машинам. Гангстеру они придают уверенность и ощущение силы, которое не испытаешь в "кадиллаке", почти неотличимом от какого-нибудь ничтожного "шевроле" мелкого жулика. А старушка с умеренно усохшей попой надолго сохранит румянец цветущей юности при условии, что будет проводить побольше времени за рулем такой тачки.
- Не удивительно, что мы удрали от тех парней, - сказал я, когда мы бодро покатили вперед. - Эта машина слишком исполнена чувства собственного достоинства, чтобы позволить догнать себя какой-то четырехглазой жестянке с клеенчатыми сиденьями.
- Благодарю, - отозвалась Хло.
- Ну, и водитель, конечно, не подкачал, - заверил я её. Правда, только из вежливости.
Я заметил патрульного Циккатту, когда он шагал по Восточной 101-й улице, жонглируя своей дубинкой. Сегодня это у него не очень получалось, поэтому я сначала услышал, а уж потом увидел его.
Сперва: "тр-рах!" А после этого: "Тьфу, черт!"
Вот так.
Мы уже четверть часа колесили по округе, продвигаясь очень медленно, с опущенными стеклами. Время близилось к полуночи, и весь Канарси по обыкновению будто вымер. Мои конкуренты - два других окрестных бара - ещё не закрылись, но если в них не спали, то уж, во всяком случае, позевывали. Мой собственный бар "Я НЕ...", разумеется, являл собой сонное царство. Странное чувство охватило меня, когда я проехал мимо и увидел его покинутым и запертым на замок. Как же мне хотелось вылезти из машины, открыть двери, включить яркий свет и телевизор, надеть передник и, даст бог, перемолвиться словечком с одним-двумя посетителями. Если, конечно, они заглянут ко мне.
Сегодня ночью, мигом вспомнил я, должны показывать "Смертельный поцелуй", где Виктор Мэтчер хочет жить честно, но Ричард Уиндмарк ему не дает и сталкивает с лестницы старуху в инвалидном кресле. А совсем поздно пойдет "Примите подарочек" - старая комедия с Филдзом, в которой Филдз покупает апельсиновую рощу в Калифорнии. Сколько же прекрасных передач я пропущу, а все потому, что где-то кто-то совершил дурацкую ошибку.
Ну, ладно. Короче, мы колесили по округе минут пятнадцать, прежде чем "тр-рах!" и "Тьфу, черт!" помогли мне обнаружить патрульного Циккатту. Я высунул в окно голову и как мог тихо позвал:
- Эй!
- А?
Я увидел, как Циккатта стоит на тротуаре, в темноте на полпути между двумя фонарями, и, согнувшись, поднимает свою дубинку. Оставаясь в согнутом состоянии, он принялся озираться по сторонам, будто вершил обряд какой-то неведомой веры. На самом деле Циккатта просто хотел узнать, кто его окликнул.
- Я здесь, - сказал я. - Чарли Пул.
Я уже успел остановить "паккард" у левого тротуара, рядом с Циккаттой. Патрульный посмотрел в мою сторону, в конце концов увидел меня, узнал и воскликнул:
- О! Это ты, Чарли.
Он поднял дубинку, разогнулся и подошел к машине.
- Купил, что ли?
- Что? Ах, вы о машине. Нет, просто одолжил.
- Я заметил, твое заведение закрыто. Думал, ты захворал или ещё что.
- У меня были дела, - ответил я. - Сейчас не могу об этом говорить. Не обижайтесь.
- Какие обиды! Почему я должен совать нос в твои личные дела? - С этими словами он опять наклонился и одарил улыбкой Хло, чуть приподняв форменную фуражку. - Добрый вечер.
Хло улыбнулась в ответ, кивнула и сказала:
- Добрый вечер.
- Патрульный Циккатта, - проговорил я, хотя мне было вовсе не до церемоний. - А это... Хло... Э-э-э...
- Шапиро, - сказала она.
- Шапиро, - повторил я. - Хло Шапиро. Хло, это патрульный Циккатта.
- Как поживаете? - одновременно осведомились они.
Я уже начинал терять терпение. Дело грозило дойти до чаепития с шоколадным печеньем.
- Патрульный Циккатта, я хочу вас кое о чем спросить, - сказал я.
- Разумеется, Чарли. Что такое?
- По секрету. И я не могу сказать вам, почему спрашиваю.
Он взялся левой рукой за пряжку ремня, хотя мне показалось, что на самом деле Циккатта хотел приложить ладонь к сердцу.
- Я не любопытный, Чарли, и вынюхивать не стану. С чего мне нос совать куда не надо?
- Замечательно, - сказал я. - Вот что я хочу знать. Где-то в полиции служит человек по имени Патрик Махоуни, и я...
- Я бы удивился, не будь там такого человека, - ответил патрульный Циккатта и захохотал. Он снова подался вперед и подмигнул Хло. - А вы, мисс? Удивились бы?
Рад сообщить, что на сей раз Хло удостоила его лишь мимолетной улыбки.
- Дело серьезное, патрульный Циккатта, - сказал я.
Он мигом протрезвел и выпрямился. Теперь он стоял чуть ли не как на параде.
- Извини, Чарли, мне просто стало смешно, понимаешь?
- Конечно. Так вот, я хочу разыскать этого Махоуни. Кажется, он сидит на Центральной улице, но я не уверен.
- Он что, крупная шишка?
- Я так думаю. А может, и не шишка.
- Так чего ты от меня хочешь?
- Вы не могли бы как-нибудь узнать, есть ли на Центральной улице Патрик Махоуни? Или, может, в каком другом участке есть большой чин, которого так зовут? И узнать по-тихому, чтобы Махоуни ничего не пронюхал?
Циккатта нахмурился.
- Чарли, ты занялся не тем, чем надо. Я хочу говорить с тобой как друг, а не как легавый. Если ты влез куда не следует, лучше вылезай обратно, пока не поздно.
- Никуда я не влез, - ответил я, слегка уклонившись от истины, хотя если учесть, что именно подразумевал Циккатта, я говорил чистую правду. Буду очень признателен, если вы не станете меня расспрашивать.
Он развел руками, пожал плечами и сказал:
- Ладно, Чарли, я нос совать не буду, мешать тебе тоже не буду. Твои дела - это твои дела.
- Спасибо.
- Но что смогу - сделаю. Ты тут подождешь?
- Да.
- Дойду до участка, погляжу, что там есть.
- Только по-тихому, - сказал я.
- Естественно.
- Я могу подкинуть вас до участка, так оно быстрее получится.
- Мне положено ходить пешком, - напомнил Циккатта. - Но мы можем встретиться там. Участок наш на Гленвуд-роуд, ты знаешь?
- Знаю. Остановлюсь чуть дальше.
- Прекрасно.
- Большое спасибо, - сказал я.
- Я ещё ничего не выяснил, - ответил он.
Мы сделали друг другу ручкой, и Циккатта зашагал своей дорогой, возобновив упражнения с дубинкой, а я включил передачу и поехал к шестьдесят девятому полицейскому участку на Гленвуд-роуд.
- А он довольно мил для полицейского, - заметила Хло.
- Славный парень, - ответил я.
- Готова спорить, что у тебя друзья классом выше, чем у Арти.
- Что ты хочешь этим сказать? Арти и сам мой друг.
- Да, но ты - один из лучших людей, с которыми он знается. А сам он едва ли не худший человек из всех, с кем ты знаком.
- Арти? А что в нем плохого?
- Ничего. - Она похлопала меня по руке. - Ты просто оставайся самим собой.
Чего я не выношу, так это покровительственного тона. Но я никак не мог придумать достойного ответа, поэтому просто вцепился в руль и запыхтел от злости.
Мы молчали, пока я не затормозил неподалеку от полицейского участка, который размещался в перестроенном особняке на одну семью, больше похожем на космический корабль, чем на пункт охраны правопорядка. Только теперь Хло сказала:
- Интересно, где сейчас Арти?
- Дома, наверное, - ответил я. - А вот что с мисс Алтеей - это и впрямь интересно.
- Без неё легче живется, - сказала Хло. - От этой девки одни мучения и никому никакого проку.
- Послушай, что ты там залепила насчет Арти?
- Чарли, ты знаешь его не хуже, чем я. Зачем об этом говорить?
- Господи, да ты же его подружка. Почему ты говоришь о нем такие вещи?
Она криво улыбнулась.
- Неважно, почему. Важно, что это правда, но тогда возникает другое "почему". Почему я - подружка Арти? Но я даже не подруга ему. В лучшем случае, одна из подружек. А он - в самом лучшем случае - один из моих дружков. Я - его вытрезвитель на дому, ты же слышал.
- Но почему так? - спросил я.
Она склонила голову набок и, казалось, занялась рассмотрением этого вопроса. Спустя минуту Хло сказала:
- Чарли, мне двадцать три года. Половая зрелость у меня наступила в двенадцать лет, то есть, одиннадцать годков назад. В семнадцать я выскочила замуж за парня годом старше. Поверь мне, это была ошибка. Спустя два года я развелась, потому что он меня бросил. Мы тогда жили не здесь, а в Элизабет, это в Нью-Джерси. До своего бегства Маури работал на нефтеперегонном заводе "Эссо". Как, по-твоему, это начинает немного смахивать на исповедь, да?
- Если не хочешь говорить, я не... То есть, я считаю, что это твое личное дело. Я не вправе...
- Нет уж, позволь мне продолжить, раз начала. Ты, Чарли, очень упрощенно меня воспринимаешь. Пора представить твоему взору более подробную картину. У меня, к примеру, есть пятилетняя дочь Линда, которая живет с моими стариками в Бронксе.
- О... - изрек я.
- О, - ответила она. - Еще какое "о". Слава богу, что я хотя бы не поддалась на уговоры Маури и не бросила школу за полгода до выпускных экзаменов. Я кончила её и получила аттестат. Последние четыре года работаю то тут, то там и учусь на вечернем в университете. Иногда Линда живет со мной, иногда - с дедом и бабкой. Так оно и идет. Ну, теперь картина ясна?
- Более-менее, - ответил я.
- Прекрасно. Идем дальше. После слишком раннего замужества я совсем не торопилась взрослеть и проникаться чувством ответственности. Ты понимаешь? Вот почему я при каждом удобном случае сбагриваю Линду предкам, вот почему якшаюсь с парнями вроде Арти и его сброда. В их среде царит полная безответственность. Понятно, что я имею в виду?
- Я хоть и не женился в семнадцать лет, но у нас есть нечто общее. Моя работа в баре, наверное, тоже своего рода способ избежать ответственности.
- Хорошо, значит, с этим тебе все ясно. Перехожу к последнему пункту. Надеюсь, что не вгоню тебя в краску. В двенадцать лет - половая зрелость, в семнадцать - замужество. В восемнадцать - материнство. Я уже давно не девочка, Чарли, и у меня есть свои желания и потребности, как у всякого человека. И я с ними уживаюсь, а с ответственностью уживаться не хочу. Вот и дошла до того, что превратилась в послепопоечную подружку Арти Декстера. Каков портрет, а?
- Тебе вовсе не обязательно было... м-м-м...
- Замолчи, Чарли. Я просто хочу, чтобы ты знал, кто мне Арти и кто я ему. Я представляю себе, что он за человек, и связалась с ним только из-за его слабостей.
- Э... ну... - начал я. - А как насчет его сознания ответственности перед обществом? Тот фильм по телеку, после которого он прекратил сбывать пилюли, да и вообще...
- Знаю, - ответила Хло. - Есть и другие признаки перемен. Например, то, как он сейчас старается подражать тебе. Может, он взрослеет, и скоро я стану ещё чьей-нибудь послепопоечной подружкой.
- Не могла бы ты...
- Не говори глупостей, Чарли. Гляди-ка, вон твой легавый дружок.
Я поднял глаза и действительно увидел своего легавого дружка. Он входил в участок.
- Ладно, вернемся к делу, - сказала Хло. - Могу я внести предложение?
- Конечно.
- Сейчас поговорим с ним, и на сегодня хватит. Уже поздно, и мистер Гросс, вероятно, разослал повсюду ищеек. Разумнее было бы отсидеться где-нибудь до утра, верно?
- Ну, и где мне отсидеться?
- Да там же, где и вчера. У Арти. Ключ у меня есть. Думаю, до утра мы там будем в безопасности.
- Мы?
- Не валяй дурака, Чарли. Я остаюсь с тобой. Это я была за рулем, когда мы удирали, я готова сделать все, что тебе нужно. Я уже однажды тебе пригодилась, помнишь?
- Помню, - сказал я и подумал, что спорить с ней нет смысла. Она права, мне стоило переждать до утра, и не где-нибудь, а в квартире у Арти. Если Арти уже там или придет под утро, мы сможем посовещаться и распределить роли. А если Арти не покажется, утром я смогу сказать Хло, что мне лучше действовать в одиночку.
Через несколько минут патрульный Циккатта вышел из участка и принялся вышагивать туда-сюда, разыскивая нас. Машина стояла слева от него и чуть поодаль, и её было отлично видно, поскольку позади нас на углу торчал уличный фонарь. Я опустил стекло со своей стороны и замахал руками, но Циккатта по-прежнему расхаживал взад-вперед и не замечал нас.
Что ни говори, патрульный Циккатта не был безупречным полицейским. Он совершенно не умел вертеть свою дубинку, не любил совать нос в чужие дела и не умел отыскать "паккард" 1938 года выпуска, стоящий под уличным фонарем прямо перед ним.
В конце концов мне пришлось крикнуть:
- Эй!
Он поднял глаза, заозирался и увидел нас. Правду сказать, он указал в нашу сторону пальцем. Циккатта улыбнулся, радуясь тому, что мы обнаружены, и перешел через улицу.
- Нашли что-нибудь? - спросил я тоном заговорщика.
- Нашел ли? Еще бы! - Он облокотился о крышу "паккарда" надо мной и наклонился так, что его голова показалась в оконном проеме. Циккатта улыбнулся Хло и сказал: - Привет, вы там.
Она улыбнулась в ответ, по-моему, несколько более приветливо, чем нужно, и произнесла:
- Здравствуйте ещё раз.
- Привет, - выпалил я. - Что вы узнали?
- Может, это и не тот Патрик Махоуни. Вероятно, в полицейском управлении столько Патриков Махоуни, что замучаешься на них дубинкой показывать.
- Я не хочу ни на кого показывать дубинкой, - ответил я. - Расскажите мне о том Патрике Махоуни, про которого узнали.
- Ну что ж, это и впрямь большая шишка. Помощник старшего инспектора, а это уже почти заместитель старшего инспектора.
- Вау! - притворно удивился я. - А что делает помощник главного инспектора?
- Он в отделе организованной преступности. Второй человек после заместителя старшего инспектора Финка.
- Что такое отдел организованной преступности?
- Новое подразделение, образованное после того, как телевидение начало орать про "коза-ностру". Специальная бригада, следящая за организованной преступностью в Нью-Йорке.
- Интересно, ловят ли они хоть кого-нибудь? - сказал я.
- Не знаю, тот ли это Махоуни, который тебе нужен, - ответил патрульный Циккатта.
- Очень удивлюсь, если нет. Где он сидит, на Центральной улице?
- Нет, в районном управлении в Куинсе.
- Куинс, - повторил я.
- Вероятно, он есть в телефонном справочнике. Где-то в Куинсе.
- Отдел организованной преступности находится в Куинсе?
- Они же чиновники, Чарли, тебе ли не знать.
- Конечно. Спасибо большое. Я очень признателен.
- Всегда к твоим услугам. Если я могу чем-то помочь, буду рад. Не хочу совать нос, но ты знай, я все для тебя сделаю.
- Я знаю, - искренне ответил я. Патрульный Циккатта и впрямь был первоклассный парень. И как только его угораздило оказаться в полиции?
- Спасибо ещё раз, - сказал я.
Он пригнул голову, дабы получить возможность опять улыбнуться Хло.
- Ну, до свидания.
- Пока, - ответила она, вновь улыбнувшись ему.
Я с важным видом запустил мотор.
- Не хочу отрывать вас от обхода маршрута, - сказал я.
- Это почтальоны обходят маршруты, - ответил он, но отступил от машины, и разговор закончился.
- А он милый, - сказала Хло, когда мы тронулись.
Все улицы в Гринвич-Виллидж имеют проезжую часть с односторонним движением и вечно ведут не туда, куда нужно. Я долго колесил на "паккарде" по всему району, будто сухопутный "Летучий голландец", и, наконец, выехал в самый конец Перри-стрит.
- Мы почти на месте, - сообщил я.
- Пора бы.
- Если ты знала короткую дорогу, тебе достаточно было просто открыть рот.
- Ты же за рулем, - сказала Хло. По какой-то неизвестной причине мы начали грызться, едва выехали из Канарси.
Я как раз собирался сказать: "Спасибо, а то я не знал", как вдруг увидел черную машину, знаменитую черную машину, стоявшую у пожарного гидранта прямо напротив дома Арти. Я едва не проглядел её, поскольку внутри сидел только один - Траск или Слейд. А я уже привык считать их неразлучными, как сестер Дабллинт. Хотя у них не было никаких причин не расставаться время от времени. Один мог уснуть, а второй - отправиться за новыми указаниями или ещё куда-то. Сейчас второй, по-моему, был у помощника старшего инспектора Махоуни.
Хло, пребывавшая в безмятежном состоянии, сказала:
- Невероятно! Тут есть место для стоянки.
Место было, но я проехал мимо. Следующий перекресток выводил на Западную четвертую улицу - в четырех кварталах к северу от того места, где Западная четвертая пересекает Западную десятую, и в одном квартале южнее перекрестка Западной четвертой с Западной одиннадцатой, если у вас есть карта полицейского управления. На Западной четвертой одностороннее движение, и ведет она то ли на юг, то ли на запад. Я свернул на нее.
К сожалению, мне не удалось сделать совершенно необходимый правый поворот. Я продолжал движение по дуге большой окружности. Таким образом я смог бы повернуть направо только где-нибудь в окрестностях Монтаук-Пойнт, да и вообще не знаю, куда бы меня унесло, кабы не изгородь на противоположной стороне улицы.
Унесло меня не дальше этой изгороди. Ш-ш-ш-хрясь! Я едва успел поднять руки, защищая голову, и тут изгородь остановила меня, как набитые хлопком ящики останавливают пули при баллистических экспертизах. Я видел это в кино.
Секунду или две я отдувался, повиснув на изгороди, потом кто-то ухватил меня за ворот куртки, и я услышал истошно-настойчивый призыв Хло:
- Пошли! Пошли!
Я пошел. Выбрался из кустов и двинулся прочь. Стрельбы не было вовсе, ни один из преследователей ещё не добежал до мостовой, но я услышал, как во дворе заводят мотор машины, а это значило, что Траск и Слейд опять налаживают погоню. И теперь, надо думать, погоня будет азартнее, чем прежде.
Мы понеслись по дороге, миновали тускло освещенный перекресток и нырнули в милый сердцу мрак за ним. Я уже успел снова возглавить отступление - благодаря длинным ногам и полному отсутствию рыцарских достоинств - и поэтому оказался в машине первым. Я влез в неё через дверцу водителя и стал протискиваться на пассажирское сиденье мимо руля, за что он ощутимо саданул меня по ребрам.
Хло ворвалась в кабину по моим стопам, захлопнула дверцу и вонзила ключ в замок зажигания. Оглянувшись, я увидел четыре точечки фар - машины выруливали с подъездной аллеи дома мистера Гросса. Мчались они, понятное дело, на полном ходу.
- Быстрее! - крикнул я.
Но машина уже рванула вперед, и я крепко приложился затылком к спинке сиденья, а вдобавок прикусил язык.
- Пусть только попробуют догнать! - воскликнула Хло и склонилась к рулю. На губах её играла азартная улыбка, Хло смотрела вперед горящими глазами автомобильного маньяка.
Я зажмурился и принялся ждать самого худшего.
- Я от них оторвалась, - не без гордости сообщила Хло.
Это были первые слова, произнесенные в нашей компании за десять минут или больше. Я бы не сказал, что прошедшие минуты молчания были полны тишины. Куда там! Скрип покрышек и визг тормозов с лихвой возместили нам недостаток тем для разговора.
Все эти десять минут я просидел с закрытыми глазами. (Надеюсь, вы заметили, что я всегда признавал свою трусость.) Но все равно зримо представлял себе, как мы с ревом несемся по маленьким городкам Лонг-Айленда на грузном черном "паккарде" 1938 года выпуска, по темным ночным улочкам, под испуганными взглядами туземных жителей, которые с разинутыми ртами высовывались из окон своих домов. Ну прямо сцена из боевика Кэрола Рида. Я дал такую волю воображению, что теперь, когда, наконец, снова открыл глаза, был удивлен, увидев мир цветным, а не черно-белым.
- Куда теперь? - спросила Хло.
- Обратно в город, - ответил я. У меня все-таки хватило ума додуматься до этого за все то время, что я просидел, зажмурившись, в самом сердце визжащей и трясущейся вселенной. - Надо найти полицейского по имени Патрик Махоуни.
- Наверное, это нетрудно, - ответила Хло. - Сомневаюсь, чтобы в управлении было больше полусотни этих Патриков Махоуни.
- Я должен найти своего.
- Зачем?
Ответить было не так-то просто. Сначала требовалось рассказать ей все, что я говорил мистеру Гроссу и что мистер Гросс говорил мне. Покончив с этим, я добавил:
- Я смотрю на это дело так: мне необходимо доказать, что я не стучал в полицию и не убивал мистера Агриколу. Если докажу, что не стучал, это поможет мне доказать, что и не убивал.
- Возможно, - с большим сомнением проговорила Хло.
- Что-нибудь не так? - спросил я.
- Все это звучит слишком запутанно. Ты не знаешь никого из этих людей, не знаком с действительным положением дел, да и вообще. Если ты не стучал в полицию, стало быть, это делал кто-то другой. Если ты не убил мистера Агриколу, значит, это тоже сделал кто-то другой. Может, это был один и тот же кто-то, а может, и нет. Главное состоит в том, что ты не знаешь, кто эти люди, что они делают и чего добиваются. Возможно, ты для них просто нечто побочное, мелкая сошка в каком-то большом деле.
- Вот я и занимаюсь тем, что узнаю все это, - ответил я. - Что мне ещё остается? Продвигаюсь от одного человека к другому, от события к событию, в надежде когда-нибудь понять, что же творится, а тогда уже и поправить дело, после чего смогу вернуться в бар и все забыть.
- Ты так полагаешь? - спросила Хло, бросив на меня взгляд, и опять уставилась на дорогу.
Я не уразумел, что она имела в виду, поэтому переспросил:
- Что я "так полагаю"?
- Когда все это останется позади, когда тебе, возможно, даже удастся уладить дело к твоему удовлетворению, неужели ты удовольствуешься тем, что опять заживешь как встарь?
- Ох-хо... - ответил я. - Могу спорить на конфету, что да. "Удовольствуюсь" - не то слово. Коровы, которых рисуют на банках с сухим молоком, - больные неврастеники по сравнению с тем человеком, каким я стану, когда все это кончится.
Хло передернула плечами.
- Ну, если ты так считаешь...
- Я это знаю, - сказал я, озираясь по сторонам. - Где мы?
- Точно не скажу. Где-то на Лонг-Айленде.
- Это я и без тебя знаю.
- По-моему, мы едем на север. Если так, рано или поздно пересечем какую-нибудь магистраль. Можем по ней и в город вернуться.
- Превосходно.
- Чарли, есть ещё кое-что, - сказала Хло.
- Еще кое-что?
- Не знаю, задумывался ли ты об этом... - начала она и умолкла.
- Я тоже не знаю. Но, возможно, буду знать, когда пойму, о чем ты говоришь.
- Если Гросс думает, что я - Алтея, и считает нас с тобой сообщниками, которые собираются угробить организацию, то где он, по-твоему, будет ждать нашего появления?
- Не знаю.
Хло покачала головой.
- Он сам рассказал тебе про легавого, который берет взятки, и назвал его своим связником в полицейском управлении. Чарли, Гросс убежден, что мы с тобой едем убивать Махоуни.
- О! - только и смог ответить я.
- И если мы найдем его, поблизости, вероятно, будут ошиваться и Траск со Слейдом.
- Не вездесущи же они, - возразил я, хотя уже не был в этом уверен.
- А им и не надо быть везде. Достаточно оказаться там, где будешь ты.
- Все равно больше делать нечего. Теперь мне надо повидаться с Махоуни, другого не дано.
- Ну что ж, прекрасно. Ты командир. Ага, вот и Большая Центральная.
Большая Центральная представляет собой бульвар и идет вдоль парка. Хло направила могучий "паккард" в объезд, сделала длинный крюк и вывела его через развязку на магистраль, где мы влились в ночной поток машин, едущих в город.
Хло забыла затронуть один вопрос, над которым я давно ломал голову: как нам отыскать Патрика Махоуни. Он был полицейским, вот и все, что я о нем знал. Махоуни мог оказаться патрульным в мундире или сыщиком в штатском платье, мог сидеть в любом районном участке или работать как представитель главного управления на Центральной улице в Манхэттене.
Хотя, если подумать, много шансов было за то, что он вовсе не мелкая полицейская сошка. Патрульный в мундире, топающий по участку, вряд ли потянет на роль "связника", как выразился Гросс, между мафией и управлением полиции. Мне представлялось вероятным, что Махоуни - какой-нибудь начальник, и искать его следует на Центральной улице.
Трудность заключалась в том, чтобы выяснить все наверняка.
Нас обогнала патрульная машина, значительно превысившая допустимую скорость, и я задумчиво посмотрел ей вслед, жалея, что мы не можем просто догнать её, остановить и спросить полицейского за рулем, кто такой Патрик Махоуни и как его...
Ага!
- Ага! - сказал я вслух.
Хло вздрогнула, и "паккард" вынесло на соседнюю полосу.
- Не надо так! - попросила она.
- Канарси, - проговорил я. - К черту Манхэттен, рули в Канарси.
- Канарси? Ты шутишь?
- Нет, не шучу. Езжай в Канарси.
- Да не найду я этот твой Канарси, даже если мне будет помогать отряд бойскаутов.
- Я найду. Тормози, я сяду за руль.
- Ты уверен, что сумеешь вести такую машину?
В её устах это прозвучало как оскорбление, но я не стал обижаться, а просто сказал:
- Да. Сворачивай на обочину.
Хло свернула, и мы поменялись местами; я обежал капот машины, а Хло просто передвинулась по сиденью. Сев за руль, я тотчас почувствовал себя солдатом третьей армии Паттона. Танковой, как вы знаете.
Вести эту машину было истинным блаженством. Как будто сидишь с рулем в руках на огромном старинном диване, обтянутом мохером и напичканном маленькими, щедро смазанными подшипниками. Я впервые в жизни пожалел, что не курю сигары. Понятное дело, почему все считают, что гангстеры и маленькие старушки имеют пристрастие к таким машинам. Гангстеру они придают уверенность и ощущение силы, которое не испытаешь в "кадиллаке", почти неотличимом от какого-нибудь ничтожного "шевроле" мелкого жулика. А старушка с умеренно усохшей попой надолго сохранит румянец цветущей юности при условии, что будет проводить побольше времени за рулем такой тачки.
- Не удивительно, что мы удрали от тех парней, - сказал я, когда мы бодро покатили вперед. - Эта машина слишком исполнена чувства собственного достоинства, чтобы позволить догнать себя какой-то четырехглазой жестянке с клеенчатыми сиденьями.
- Благодарю, - отозвалась Хло.
- Ну, и водитель, конечно, не подкачал, - заверил я её. Правда, только из вежливости.
Я заметил патрульного Циккатту, когда он шагал по Восточной 101-й улице, жонглируя своей дубинкой. Сегодня это у него не очень получалось, поэтому я сначала услышал, а уж потом увидел его.
Сперва: "тр-рах!" А после этого: "Тьфу, черт!"
Вот так.
Мы уже четверть часа колесили по округе, продвигаясь очень медленно, с опущенными стеклами. Время близилось к полуночи, и весь Канарси по обыкновению будто вымер. Мои конкуренты - два других окрестных бара - ещё не закрылись, но если в них не спали, то уж, во всяком случае, позевывали. Мой собственный бар "Я НЕ...", разумеется, являл собой сонное царство. Странное чувство охватило меня, когда я проехал мимо и увидел его покинутым и запертым на замок. Как же мне хотелось вылезти из машины, открыть двери, включить яркий свет и телевизор, надеть передник и, даст бог, перемолвиться словечком с одним-двумя посетителями. Если, конечно, они заглянут ко мне.
Сегодня ночью, мигом вспомнил я, должны показывать "Смертельный поцелуй", где Виктор Мэтчер хочет жить честно, но Ричард Уиндмарк ему не дает и сталкивает с лестницы старуху в инвалидном кресле. А совсем поздно пойдет "Примите подарочек" - старая комедия с Филдзом, в которой Филдз покупает апельсиновую рощу в Калифорнии. Сколько же прекрасных передач я пропущу, а все потому, что где-то кто-то совершил дурацкую ошибку.
Ну, ладно. Короче, мы колесили по округе минут пятнадцать, прежде чем "тр-рах!" и "Тьфу, черт!" помогли мне обнаружить патрульного Циккатту. Я высунул в окно голову и как мог тихо позвал:
- Эй!
- А?
Я увидел, как Циккатта стоит на тротуаре, в темноте на полпути между двумя фонарями, и, согнувшись, поднимает свою дубинку. Оставаясь в согнутом состоянии, он принялся озираться по сторонам, будто вершил обряд какой-то неведомой веры. На самом деле Циккатта просто хотел узнать, кто его окликнул.
- Я здесь, - сказал я. - Чарли Пул.
Я уже успел остановить "паккард" у левого тротуара, рядом с Циккаттой. Патрульный посмотрел в мою сторону, в конце концов увидел меня, узнал и воскликнул:
- О! Это ты, Чарли.
Он поднял дубинку, разогнулся и подошел к машине.
- Купил, что ли?
- Что? Ах, вы о машине. Нет, просто одолжил.
- Я заметил, твое заведение закрыто. Думал, ты захворал или ещё что.
- У меня были дела, - ответил я. - Сейчас не могу об этом говорить. Не обижайтесь.
- Какие обиды! Почему я должен совать нос в твои личные дела? - С этими словами он опять наклонился и одарил улыбкой Хло, чуть приподняв форменную фуражку. - Добрый вечер.
Хло улыбнулась в ответ, кивнула и сказала:
- Добрый вечер.
- Патрульный Циккатта, - проговорил я, хотя мне было вовсе не до церемоний. - А это... Хло... Э-э-э...
- Шапиро, - сказала она.
- Шапиро, - повторил я. - Хло Шапиро. Хло, это патрульный Циккатта.
- Как поживаете? - одновременно осведомились они.
Я уже начинал терять терпение. Дело грозило дойти до чаепития с шоколадным печеньем.
- Патрульный Циккатта, я хочу вас кое о чем спросить, - сказал я.
- Разумеется, Чарли. Что такое?
- По секрету. И я не могу сказать вам, почему спрашиваю.
Он взялся левой рукой за пряжку ремня, хотя мне показалось, что на самом деле Циккатта хотел приложить ладонь к сердцу.
- Я не любопытный, Чарли, и вынюхивать не стану. С чего мне нос совать куда не надо?
- Замечательно, - сказал я. - Вот что я хочу знать. Где-то в полиции служит человек по имени Патрик Махоуни, и я...
- Я бы удивился, не будь там такого человека, - ответил патрульный Циккатта и захохотал. Он снова подался вперед и подмигнул Хло. - А вы, мисс? Удивились бы?
Рад сообщить, что на сей раз Хло удостоила его лишь мимолетной улыбки.
- Дело серьезное, патрульный Циккатта, - сказал я.
Он мигом протрезвел и выпрямился. Теперь он стоял чуть ли не как на параде.
- Извини, Чарли, мне просто стало смешно, понимаешь?
- Конечно. Так вот, я хочу разыскать этого Махоуни. Кажется, он сидит на Центральной улице, но я не уверен.
- Он что, крупная шишка?
- Я так думаю. А может, и не шишка.
- Так чего ты от меня хочешь?
- Вы не могли бы как-нибудь узнать, есть ли на Центральной улице Патрик Махоуни? Или, может, в каком другом участке есть большой чин, которого так зовут? И узнать по-тихому, чтобы Махоуни ничего не пронюхал?
Циккатта нахмурился.
- Чарли, ты занялся не тем, чем надо. Я хочу говорить с тобой как друг, а не как легавый. Если ты влез куда не следует, лучше вылезай обратно, пока не поздно.
- Никуда я не влез, - ответил я, слегка уклонившись от истины, хотя если учесть, что именно подразумевал Циккатта, я говорил чистую правду. Буду очень признателен, если вы не станете меня расспрашивать.
Он развел руками, пожал плечами и сказал:
- Ладно, Чарли, я нос совать не буду, мешать тебе тоже не буду. Твои дела - это твои дела.
- Спасибо.
- Но что смогу - сделаю. Ты тут подождешь?
- Да.
- Дойду до участка, погляжу, что там есть.
- Только по-тихому, - сказал я.
- Естественно.
- Я могу подкинуть вас до участка, так оно быстрее получится.
- Мне положено ходить пешком, - напомнил Циккатта. - Но мы можем встретиться там. Участок наш на Гленвуд-роуд, ты знаешь?
- Знаю. Остановлюсь чуть дальше.
- Прекрасно.
- Большое спасибо, - сказал я.
- Я ещё ничего не выяснил, - ответил он.
Мы сделали друг другу ручкой, и Циккатта зашагал своей дорогой, возобновив упражнения с дубинкой, а я включил передачу и поехал к шестьдесят девятому полицейскому участку на Гленвуд-роуд.
- А он довольно мил для полицейского, - заметила Хло.
- Славный парень, - ответил я.
- Готова спорить, что у тебя друзья классом выше, чем у Арти.
- Что ты хочешь этим сказать? Арти и сам мой друг.
- Да, но ты - один из лучших людей, с которыми он знается. А сам он едва ли не худший человек из всех, с кем ты знаком.
- Арти? А что в нем плохого?
- Ничего. - Она похлопала меня по руке. - Ты просто оставайся самим собой.
Чего я не выношу, так это покровительственного тона. Но я никак не мог придумать достойного ответа, поэтому просто вцепился в руль и запыхтел от злости.
Мы молчали, пока я не затормозил неподалеку от полицейского участка, который размещался в перестроенном особняке на одну семью, больше похожем на космический корабль, чем на пункт охраны правопорядка. Только теперь Хло сказала:
- Интересно, где сейчас Арти?
- Дома, наверное, - ответил я. - А вот что с мисс Алтеей - это и впрямь интересно.
- Без неё легче живется, - сказала Хло. - От этой девки одни мучения и никому никакого проку.
- Послушай, что ты там залепила насчет Арти?
- Чарли, ты знаешь его не хуже, чем я. Зачем об этом говорить?
- Господи, да ты же его подружка. Почему ты говоришь о нем такие вещи?
Она криво улыбнулась.
- Неважно, почему. Важно, что это правда, но тогда возникает другое "почему". Почему я - подружка Арти? Но я даже не подруга ему. В лучшем случае, одна из подружек. А он - в самом лучшем случае - один из моих дружков. Я - его вытрезвитель на дому, ты же слышал.
- Но почему так? - спросил я.
Она склонила голову набок и, казалось, занялась рассмотрением этого вопроса. Спустя минуту Хло сказала:
- Чарли, мне двадцать три года. Половая зрелость у меня наступила в двенадцать лет, то есть, одиннадцать годков назад. В семнадцать я выскочила замуж за парня годом старше. Поверь мне, это была ошибка. Спустя два года я развелась, потому что он меня бросил. Мы тогда жили не здесь, а в Элизабет, это в Нью-Джерси. До своего бегства Маури работал на нефтеперегонном заводе "Эссо". Как, по-твоему, это начинает немного смахивать на исповедь, да?
- Если не хочешь говорить, я не... То есть, я считаю, что это твое личное дело. Я не вправе...
- Нет уж, позволь мне продолжить, раз начала. Ты, Чарли, очень упрощенно меня воспринимаешь. Пора представить твоему взору более подробную картину. У меня, к примеру, есть пятилетняя дочь Линда, которая живет с моими стариками в Бронксе.
- О... - изрек я.
- О, - ответила она. - Еще какое "о". Слава богу, что я хотя бы не поддалась на уговоры Маури и не бросила школу за полгода до выпускных экзаменов. Я кончила её и получила аттестат. Последние четыре года работаю то тут, то там и учусь на вечернем в университете. Иногда Линда живет со мной, иногда - с дедом и бабкой. Так оно и идет. Ну, теперь картина ясна?
- Более-менее, - ответил я.
- Прекрасно. Идем дальше. После слишком раннего замужества я совсем не торопилась взрослеть и проникаться чувством ответственности. Ты понимаешь? Вот почему я при каждом удобном случае сбагриваю Линду предкам, вот почему якшаюсь с парнями вроде Арти и его сброда. В их среде царит полная безответственность. Понятно, что я имею в виду?
- Я хоть и не женился в семнадцать лет, но у нас есть нечто общее. Моя работа в баре, наверное, тоже своего рода способ избежать ответственности.
- Хорошо, значит, с этим тебе все ясно. Перехожу к последнему пункту. Надеюсь, что не вгоню тебя в краску. В двенадцать лет - половая зрелость, в семнадцать - замужество. В восемнадцать - материнство. Я уже давно не девочка, Чарли, и у меня есть свои желания и потребности, как у всякого человека. И я с ними уживаюсь, а с ответственностью уживаться не хочу. Вот и дошла до того, что превратилась в послепопоечную подружку Арти Декстера. Каков портрет, а?
- Тебе вовсе не обязательно было... м-м-м...
- Замолчи, Чарли. Я просто хочу, чтобы ты знал, кто мне Арти и кто я ему. Я представляю себе, что он за человек, и связалась с ним только из-за его слабостей.
- Э... ну... - начал я. - А как насчет его сознания ответственности перед обществом? Тот фильм по телеку, после которого он прекратил сбывать пилюли, да и вообще...
- Знаю, - ответила Хло. - Есть и другие признаки перемен. Например, то, как он сейчас старается подражать тебе. Может, он взрослеет, и скоро я стану ещё чьей-нибудь послепопоечной подружкой.
- Не могла бы ты...
- Не говори глупостей, Чарли. Гляди-ка, вон твой легавый дружок.
Я поднял глаза и действительно увидел своего легавого дружка. Он входил в участок.
- Ладно, вернемся к делу, - сказала Хло. - Могу я внести предложение?
- Конечно.
- Сейчас поговорим с ним, и на сегодня хватит. Уже поздно, и мистер Гросс, вероятно, разослал повсюду ищеек. Разумнее было бы отсидеться где-нибудь до утра, верно?
- Ну, и где мне отсидеться?
- Да там же, где и вчера. У Арти. Ключ у меня есть. Думаю, до утра мы там будем в безопасности.
- Мы?
- Не валяй дурака, Чарли. Я остаюсь с тобой. Это я была за рулем, когда мы удирали, я готова сделать все, что тебе нужно. Я уже однажды тебе пригодилась, помнишь?
- Помню, - сказал я и подумал, что спорить с ней нет смысла. Она права, мне стоило переждать до утра, и не где-нибудь, а в квартире у Арти. Если Арти уже там или придет под утро, мы сможем посовещаться и распределить роли. А если Арти не покажется, утром я смогу сказать Хло, что мне лучше действовать в одиночку.
Через несколько минут патрульный Циккатта вышел из участка и принялся вышагивать туда-сюда, разыскивая нас. Машина стояла слева от него и чуть поодаль, и её было отлично видно, поскольку позади нас на углу торчал уличный фонарь. Я опустил стекло со своей стороны и замахал руками, но Циккатта по-прежнему расхаживал взад-вперед и не замечал нас.
Что ни говори, патрульный Циккатта не был безупречным полицейским. Он совершенно не умел вертеть свою дубинку, не любил совать нос в чужие дела и не умел отыскать "паккард" 1938 года выпуска, стоящий под уличным фонарем прямо перед ним.
В конце концов мне пришлось крикнуть:
- Эй!
Он поднял глаза, заозирался и увидел нас. Правду сказать, он указал в нашу сторону пальцем. Циккатта улыбнулся, радуясь тому, что мы обнаружены, и перешел через улицу.
- Нашли что-нибудь? - спросил я тоном заговорщика.
- Нашел ли? Еще бы! - Он облокотился о крышу "паккарда" надо мной и наклонился так, что его голова показалась в оконном проеме. Циккатта улыбнулся Хло и сказал: - Привет, вы там.
Она улыбнулась в ответ, по-моему, несколько более приветливо, чем нужно, и произнесла:
- Здравствуйте ещё раз.
- Привет, - выпалил я. - Что вы узнали?
- Может, это и не тот Патрик Махоуни. Вероятно, в полицейском управлении столько Патриков Махоуни, что замучаешься на них дубинкой показывать.
- Я не хочу ни на кого показывать дубинкой, - ответил я. - Расскажите мне о том Патрике Махоуни, про которого узнали.
- Ну что ж, это и впрямь большая шишка. Помощник старшего инспектора, а это уже почти заместитель старшего инспектора.
- Вау! - притворно удивился я. - А что делает помощник главного инспектора?
- Он в отделе организованной преступности. Второй человек после заместителя старшего инспектора Финка.
- Что такое отдел организованной преступности?
- Новое подразделение, образованное после того, как телевидение начало орать про "коза-ностру". Специальная бригада, следящая за организованной преступностью в Нью-Йорке.
- Интересно, ловят ли они хоть кого-нибудь? - сказал я.
- Не знаю, тот ли это Махоуни, который тебе нужен, - ответил патрульный Циккатта.
- Очень удивлюсь, если нет. Где он сидит, на Центральной улице?
- Нет, в районном управлении в Куинсе.
- Куинс, - повторил я.
- Вероятно, он есть в телефонном справочнике. Где-то в Куинсе.
- Отдел организованной преступности находится в Куинсе?
- Они же чиновники, Чарли, тебе ли не знать.
- Конечно. Спасибо большое. Я очень признателен.
- Всегда к твоим услугам. Если я могу чем-то помочь, буду рад. Не хочу совать нос, но ты знай, я все для тебя сделаю.
- Я знаю, - искренне ответил я. Патрульный Циккатта и впрямь был первоклассный парень. И как только его угораздило оказаться в полиции?
- Спасибо ещё раз, - сказал я.
Он пригнул голову, дабы получить возможность опять улыбнуться Хло.
- Ну, до свидания.
- Пока, - ответила она, вновь улыбнувшись ему.
Я с важным видом запустил мотор.
- Не хочу отрывать вас от обхода маршрута, - сказал я.
- Это почтальоны обходят маршруты, - ответил он, но отступил от машины, и разговор закончился.
- А он милый, - сказала Хло, когда мы тронулись.
Все улицы в Гринвич-Виллидж имеют проезжую часть с односторонним движением и вечно ведут не туда, куда нужно. Я долго колесил на "паккарде" по всему району, будто сухопутный "Летучий голландец", и, наконец, выехал в самый конец Перри-стрит.
- Мы почти на месте, - сообщил я.
- Пора бы.
- Если ты знала короткую дорогу, тебе достаточно было просто открыть рот.
- Ты же за рулем, - сказала Хло. По какой-то неизвестной причине мы начали грызться, едва выехали из Канарси.
Я как раз собирался сказать: "Спасибо, а то я не знал", как вдруг увидел черную машину, знаменитую черную машину, стоявшую у пожарного гидранта прямо напротив дома Арти. Я едва не проглядел её, поскольку внутри сидел только один - Траск или Слейд. А я уже привык считать их неразлучными, как сестер Дабллинт. Хотя у них не было никаких причин не расставаться время от времени. Один мог уснуть, а второй - отправиться за новыми указаниями или ещё куда-то. Сейчас второй, по-моему, был у помощника старшего инспектора Махоуни.
Хло, пребывавшая в безмятежном состоянии, сказала:
- Невероятно! Тут есть место для стоянки.
Место было, но я проехал мимо. Следующий перекресток выводил на Западную четвертую улицу - в четырех кварталах к северу от того места, где Западная четвертая пересекает Западную десятую, и в одном квартале южнее перекрестка Западной четвертой с Западной одиннадцатой, если у вас есть карта полицейского управления. На Западной четвертой одностороннее движение, и ведет она то ли на юг, то ли на запад. Я свернул на нее.