Старк Ричард. Жертвенный лицедей

   Данамато посмотрел на него с большим неодобрением.
   — Кончайте поскорее, — бросил он. Грофилд обратился к Марбе:
   — Мистер Марба, установлено, что один из нас, находившихся на втором этаже, должен быть убийцей. Один из нашей шестерки.
   Марба кивнул.
   — Да, я знаю.
   — Кого вы прочите в убийцы? Кто, на ваш взгляд, это сделал?
   — Честно говоря, — ответил Марба, — мне трудно поверить, что это сделал кто-то из нас.
   — Мне тоже. Но это наверняка один из нас. Больше выбирать не из кого. Так кто же, по-вашему? Улыбка у Марбы вышла очень-очень грустная.
   — Боюсь, — сказал он, — что это вы, мистер Грофилд.

Глава 11

   Вошел Рой Челм, злой и раздраженный, с багровыми щеками. Указав на Фрэнка, одного из своих конвоиров, он заявил:
   — Эта обезьяна ударила по щеке мою сестру! Сбила ее с ног!
   Он был вне себя от ярости. Данамато спокойно посмотрел на Фрэнка.
   — Из-за чего сыр-бор?
   Фрэнку было откровенно скучно.
   — Она не хотела отпустить с нами своего маленького братика. Она хотела увязаться за ним, иначе, мол, эта кисейная барышня никуда не пойдет.
   — Он ударил ее? — закричал Челм. Данамато окинул его долгим ровным взглядом и спросил:
   — Сколько вам лет, Челм?
   — Какая разница? Он ударил мою...
   — Фрэнк, — громко произнес Данамато, перекрывая голосящего Челма, — уведи эту шпану и поколоти как следует. Когда будет готов отвечать на вопросы, приведи обратно.
   — Хорошо, — сказал Фрэнк и хотел взять Челма за локоть.
   — Подождите! — вскричал Челм, уворачиваясь от Фрэнка, но наткнувшись на второго человека Данамато, который схватил его сзади за руки.
   Данамато взглянул на него.
   — Вы согласны угомониться? — спросил он.
   — Я... — заговорил Челм. Он сглотнул, попытался взять себя в руки и, наконец, судорожно кивнул. — Да.
   — Хорошо. — Данамато взмахнул рукой. — Отпусти его, Джек. Джек отпустил.
   Челм споткнулся и чуть не упал, но потом опять обрел равновесие. Данамато сказал ему:
   — Я уже спрашивал вас, сколько вам лет?
   — Двадцать... двадцать семь.
   — А сколько лет вашей сестре?
   — Двадцать два года.
   На лице Данамато промелькнуло выражение омерзения.
   — Тогда вам уже давно пора перестать прятаться за ее спиной, — сказал он. — Садитесь.
   Челм собрал обрывки собственного достоинства и кое-как завернулся в них, как пропойца в парке, спасающийся от ветра двумя листами из вчерашней газеты. Он сел на стул, с которого недавно встал Онум Марба, и сказал:
   — Мы с сестрой не расстаемся с тех пор, как...
   — Болтовня, — сказал Данамато. — Вы приехали сюда с моей женой?
   При слове “жена” Челм, казалось, вздрогнул. Глаза его округлились и больше уже не принимали нормальный вид.
   — Мы приехали все вместе, — сказал он. — Все, кроме, разумеется, Марбы.
   — Вы были ее дружком, так?
   — Мы были обручены, — ответил Челм с легкой дрожью в голосе.
   Данамато мрачно улыбнулся. Обручены, — повторил он.
   — Мы собирались пожениться, — ответил Челм, норовя выдать свой страх за дерзость. — Сразу после ее развода с вами.
   — Которого никогда не было бы, малыш, — сказал Данамато. — Думаешь, ты первый жиголо, которым она стукнула меня по голове? Стоило мне побыть три дня в Лас-Вегасе, только и всего, причем даже не прикасаясь к хористкам, как почта непременно доставляла мне ее фотографию с каким-нибудь парнем, фотомоделью из “Копа — Все было совсем не так, — возразил Челм, пытаясь говорить с достоинством.
   — Да, да, малыш, — сказал Данамато, снова затыкая ему рот. — Я знаю, как это было, или как это тебе представлялось, и все остальное тоже. — Он повернулся к Грофилду и добавил: — Все равно что говорить с этим шутом Марбой. Белл вела себя так, будто все по-настоящему, вплоть до последнего мгновения, но когда оставалось сделать лишь один шаг, она останавливалась, и ни тпру, ни ну.
   — Возможно, — сказал Грофилд.
   — Кто из нас ее знал? — спросил Данамато. — Вы или я? — Ни один из вас ее не знал, — заявил Челм с жалкой потугой на вызов, А когда Данамато повернулся и удивленно уставился на него, Челм сказал: — Для вас она была всего лишь телом, средством разрядки. Хотели трахаться — трахались, хотели сорвать зло — срывали. Настоящую Белл вы и знать не знали. Не знали ее нежной женской души, которой приходилось трепетать от страха всякий раз...
   Данамато сорвался со стула, будто бык, метнулся через стол; магнитофон и микрофон отлетели прочь. Его вытянутые руки сомкнулись на горле Челма. Оба рухнули на пол. Данамато оказался сверху, Челм беспомощно барахтался под ним. Лицо его побагровело.
   Грофилд откинулся на спинку стула и улыбнулся стоявшему напротив него Фрэнку, который вместе с двумя другими охранниками в растерянности наблюдал за происходящим и явно не знал, как быть.
   — Ну-ну, ребятки, — бодро проговорил Грофилд. — Вы — что два малохольных школьника, подростки, дерущиеся из-за куска замороженного мяса в подвале.
   Противники прекратили барахтаться, Даманато отцепился от глотки Челма. Тот неподвижно лежал на спине, в страхе глядя в потолок и боясь шевельнуться. Данамато поднялся на колени, опираясь о край стола, и с ненавистью посмотрел на Грофилда. — Сукин вы сын, — хрипло сказал он.
   Грофилд мило улыбнулся ему.
   — Сколько вам лет, Би Джи?
   Данамато впился пальцами в стол. Грофилд наблюдал за ним, зная, что Данамато изо всех сил сдерживает себя, чтобы не наброситься на него. Грофилд пожелал ему успеха в этом деле. В конце концов все получили то, чего хотели. Данамато наконец выдохнул воздух, кивнул и поднялся.
   — Все в порядке, Грофилд, — сказал он. — Вы правы. — Он с ненавистью оглядел свое воинство. — Что с вами, ребята? Почему вы не оттащили меня от этого куска дерьма?
   У всех был встревоженный и беспомощный вид. Грофилд сказал:
   — Вы окружили себя лизоблюдами, Би Джи, а это опасно.
   Данамато покачал головой, поправил пиджак, обошел стол и поднял свой стул.
   — Уберите отсюда этот котях, — велел он. — У меня больше нет к нему вопросов. — Зато у меня есть, — сказал Грофилд.
   — Ну еще бы, — отозвался Данамато. — Хорошг. Фрэнк, Джек, посадите его обратно на стул.
   Они помогли Челму встать. Румянец уже сошел с его лица, сменившись мертвенной бледностью. Он позволил поднять себя и посадить на стул и теперь сидел, словно стеклянная фигурка.
   — Челм? — сказал Грофилд.
   Челм посмотрел на него, но не ответил.
   — Вы способны воспринимать речь, Челм? — спросил Грофилд. — Вы меня слышите? Челм кивнул.
   — Да, — ответил он. Голос его звучал хрипло, и он прижал руку к горлу, как будто оно болело.
   — Хорошо, скажите мне кое-что. Когда Белл Данамато сообщила вам, что не собирается выходить за вас замуж, а вместо этого снова возвращается к мужу? Это было до моего приезда вчера или уже после?
   Из белого лицо Челма сделалось серовато-зеленым. Он хрипло проговорил:
   — Что вы пытаетесь сделать? Вы же знаете, что это неправда.
   — Ой ли? Только миссис Данамато могла заявить вам об этом со всей ясностью, не так ли? Вы возлагали большие надежды на этот брак, верно? Все эти деньги Данамато.
   — Я любил Белл! — Хриплый крик оборвался и стих.
   — Еще бы, — сказал Грофилд. — Даже после того, как она сказала вам, что все кончено и она возвращается к мужу.
   — Она этого не говорила! Она не могла так сказать, только не Белл! Мы собирались пожениться! — Челм вдруг вскочил, наставил на Грофилда указующий перст и закричал: — Не думайте, я вижу, что вы замышляете! Норовите пришить это кому-нибудь другому, все равно кому, чтобы спасти собственную шкуру.
   — А вы не можете придумать причину получше? — спросил его Грофилд. Он повернулся к Данамато и сказал: — Это имеет хоть какой-нибудь смысл? Вы были уверены, что она в конце концов вернется к вам. А Рой Челм рассчитывал на женитьбу. Может, она сказала ему, что между ними все кончено, а встряска, которую я устроил ей за обедом, заставила ее снова возжелать вас, игры кончились. Как поступил бы в таком положении столь раздражительный мальчик, как Рой? Что делает капризный мальчик, когда ему говорят, что он больше не может играть с любимой игрушкой? Он ее ломает.
   Данамато смотрел на Челма.
   — Неужто этот? — спросил он. — Вы презираете его, — сказал Грофилд. — А почему бы и нет? Вы и должны его презирать. Только не недооценивайте его. Он может нагадить вам, если почувствует свою силу.
   Челм навалился на стол, подался к Данамато и закричал:
   — Неужели вы не понимаете, чего он добивается? Неужели вы не видите, что он задумал? Он хочет подставить кого-нибудь, все равно кого, только бы самому соскочить с крючка. Это он угрожал ей, а не я! И именно после его появления здесь ее и убили!
   — Хорошо, — с угрозой сказал Данамато. — Мы над этим подумаем.
   — Это он!
   — Я же вам сказал, что подумаю над этим! Фрэнк, убери его отсюда и приведи его сестру.
   Фрэнк взял Челма за руку, но тот продолжал кричать к показывать пальцем свободной руки на Грофилда, пока дверь не закрылась за ним.
   Данамато пытливо взглянул на Грофилда.
   — Вы хоть сами в это верите?
   — А мне и не нужно в это верить, — честно ответил Грофилду. — Его высказывание совершенно справедливо. Я должен найти кого-то другого, чтобы снять себя с крючка. Разница только в том, что подставили-то именно меня. Самый легкий способ найти того, кто снимет меня с крючка, — установить истину. Но я не особенно привередлив, Би Джи, и скажу вам как на духу: если я не смогу вычислить настоящего убийцу вашей жены, меня устроит любой, на которого будет сподручнее свалить вину. Я бы подставил и вас, будь мне от этого хоть какой-то прок.
   Данамато криво ухмыльнулся.
   — Вы пользуетесь истиной как оружием, да? — заметил он.
   Грофилд показал ему руки.
   — Это единственное оружие, которое сейчас есть в моем распоряжении, — ответил он.

Глава 12

   Патриция Челм была не более открытой и доступной, чем черепаха в своем панцире. Она неподвижно сидела на стуле напротив Данамато, сжав ноги, сложив руки на коленях, задрав голову и расправив плечи. На ней была не по моде длинная голубая юбка и простая белая блузка. У нее была фигура манекенщицы — стройная, почти тщедушная, с плоской грудью — и лицо студентки выпускного курса Вассара, почуявшей дохлую кошку.
   Она уставилась на Данамато горящими глазами и произнесла ледяным тоном:
   — Я хочу сделать заявление.
   — Прекрасно, — сказал Данамато. — Валяйте, делайте.
   — Если вы по недоразумению оставите кого-нибудь из нас в живых, — заговорила она, — я уверяю вас, мы приложим все усилия к тому, чтобы ваше поведение не сошло вам с рук. Вы набросились на моего брата, оскорбили действием. У него вся шея в синяках. Один из ваших головорезов ударил меня. Нас насильно держат здесь, хотя я неоднократно повторяла, что надо поручить кому-нибудь отвезти моего брата и меня в Сан-Хуан.
   — Разве вы сами не водите машину? — спросил Грофилд.
   Она пропустила его вопрос мимо ушей, сосредоточив внимание на Данамато.
   — Я требую, — сказала она, — чтобы нас немедленно отпустили. Мы, разумеется, сожалеем о смерти миссис Данамато, но вы схватили ее убийцу, и у вас нет причин и права задерживать нас дольше. Мы...
   Грофилд спросил:
   — Сколько вам было лет, когда ваш брат впервые показал вам его?
   Ее голова резко повернулась, глаза уставились на Грофилда, лицо стало красным как свекла.
   — Я... — Она покачала головой, поднесла было руку к лицу, но тут же ее опустила. — Я не имею представления, о чем вы говорите, — сказала она.
   — Вы покраснели, мадемуазель, — заметил Грофилд. Теперь ока коснулась лица и, очевидно, обнаружила, что оно горит огнем, потому что сразу же отдернула пальцы. В отчаянии она снова перевела взгляд на Данамато и дрожащим голосом сказала: — Мы настаиваем на том, чтобы нас отвезли...
   — Стало быть, вы испытываете страстное влечение к собственному брату, — спокойно сказал Грофилд. — Ничего необычного в этом нет, такое бывает сплошь и рядом. Разумеется, вы не хотите, чтобы желание завладело вами на всю жизнь.
   — Нельзя требовать, — заявила оно Данамато, — чтобы я сидела тут и слушала... слышала... мне не следует выслушивать...
   — Психологически, — продолжал Грофилд, — это легко понять. Отчасти тут замешан материнский инстинкт, иногда роли жены и матери в семье сливаются. Вы всегда были ему маленькой мамой, хоть он и старше вас пятью годами. А отчасти это самозащита, когда избегаешь этих отношений, приклеившись к брату. Есть еще...
   — Я не намерена... — Она вскочила, щеки и глаза у нее пылали.
   — Сядьте, леди, — сказал Данамато. — Сядьте, а то мне придется просить Фрэнка усадить вас.
   Она резко повернулась к Фрэнку и быстро села.
   — Как я уже говорил, — продолжал Грофилд, — есть еще и страх девственницы перед мужчиной. А если в Карибском бассейне, золотко, и оставалась еще девственница, так это вы. — Пожалуйста, — взмолилась она, по-прежнему обращаясь к Данамато и потянувшись к нему через стол. Всем своим обликом она выражала горечь, голос ее срывался. — Пожалуйста, не позволяйте ему так себя вести. С какой стати ему это делать? Какой прок кому бы то ни было от этих его разговоров?
   Данамато повернулся к Грофилду.
   — Ну? Что все это значит?
   — Вы только посмотрите на нее, — сказал Грофилд. — Сравните ее со своей женой. Ваша жена при жизни была по-настоящему живым человеком, кровь с молоком. Она могла раздражать меня, она могла быть самодуркой, но она была полна жизненной силы. А посмотрите на эту. В ее жилах не хватит крови даже на анализ.
   Патриция Челм судорожно затрясла головой, открывая и закрывая рот, но ничего не говоря.
   Данамато задумчиво разглядывал ее.
   — Хорошо, — сказал он. — Я не стану с вами спорить, но к чему все эти ваши речи?
   — А к тому, что девица принесла себя в жертву брату. На самом деле эта жертва была трусливым уходом от жизни, но онато предпочитает считать ее самоотречением. Преподнесла себя братцу в подарок. А он что вытворяет? Идет и подцепляет Марджори Мейн.
   — Марджори Мейн? Белл не была похожа...
   — Я знаю. Это просто для красного словца. С одной стороны — мясо с картошкой, с другой — выдохшееся пиво. Как, повашему, должна была чувствовать себя эта девица, когда познакомилась с будущей невестой брата? Старше на пятнадцать лет, шумная, крикливая, грубая, вахлачка, разведенная, по сути дела, еще даже и не разведенная.
   — Хммм, — протянул Данамато.
   — Белл очень мне понравилась, — сказала Патриция Челм, но ее заявлению недоставало пыла.
   — Да уж конечно, — ответил Грофилд.
   — Только дурак, — сказала она, — подумал бы, что я могла сделать такую вещь, как... Я не могу даже об этом говорить.
   — Зато я могу, — продолжал Грофилд. — Вы терпели это, сколько могли, с каждым днем ненавидя Белл все больше и больше. Вчера за обедом, когда я нацелил на нее пистолет, я заметил выражение вашего лица. Вы хотели, чтобы я выстрелил. — Это ложь!
   Грофилд не знал, ложь это или нет, да его это и не волновало. Ему надо было спасать собственную шкуру, а все остальные пусть думают о своих. В самом худшем случае он мог посеять сомнение, которое сыграет ему на руку, а в лучшем сумеет убедить Данамато, что его жену убил кто-то другой. Это была единственная истина, которая интересовала Грофилда. Белл Данамато убил кто-то из этих пятерых, но кто именно — решать это должен был не Алан Грофилд. Он должен был лишь найти человека, которого Данамато согласился бы считать убийцей.
   Поэтому он продолжал:
   — Вы огорчились, когда я не застрелил Белл Данамато за обедом, и после этого решили сами сделать дело. Вы рассчитывали, что обвинят меня, и выбрали наилучшее время. Ваш милый братец опять будет принадлежать только вам, и вы сможете прекрасно утешить его после потери невесты.
   — Это жестоко! — вскричала она. — Это жестоко, это злостная ложь, и вы это знаете.
   Грофилд вяло взмахнул рукой и сказал:
   — Свидетель ваш.
   Она снова воззвала к Данамато:
   — Вы не можете думать...
   — Что вы делали в комнате моей жены в четыре часа утра? — спросил ее Данамато.
   — Хороший вопрос? — радостно сказал Грофилд.
   — Я не могла уснуть, — ответила она. — Задремала, но увидела кошмарный сон, поэтому встала и больше никак не могла заснуть. Меня тревожил этот человек. Я считала, что ему вообще не место под нашим кровом. По сути дела, из-за него-то мне и снились кошмары.
   — Что-то мне не по нраву мысль о том, что я являюсь вам во сне, — заметил Грофилд.
   — Заткнитесь, — велел ему Данамато. — Итак, вам не спалось, — сказал он Патриции Челм. — И что же?
   — Я пошла поболтать с Белл. Она тоже часто не спала допоздна. Мучилась бессонницей. Данамато неторопливо кивнул. — Совершенно верно. Пилюли, пилюли, пилюли.
   — Она хотела отказаться от них, — сказала Патриция. — Говорила, что принимает пилюли в основном потому, что с годами у нее из-за вас испортились нервы. Потом это вошло в привычку, а теперь она хотела от нее избавиться.
   Данамато это явно не понравилось, но он ничего не сказал. Вместо этого он спросил:
   — И вы вошли в комнату, чтобы поболтать с ней, так?
   — Я увидела свет. Дверь была слегка приоткрыта, как обычно. Я толкнула ее, чтобы распахнуть, увидела Белл, и... — Она захлопала глазами.
   — Хорошо, — грубовато сказал Данамато. — О том, что было потом, мы знаем. Вопросов нет. — Он посмотрел на Грофилда. — А у вас?
   — У меня тоже, — ответил Грофилд.
   — Уведи ее, Фрэнк, — велел Данамато. — И приведите мне этого стряпчего по темным делам.
   — Вот еще что, пока я не ушла, — сказала Патриция.
   Все посмотрели на нее.
   Она снова сидела с чопорным видом, так некстати покрасневшее лицо ее опять сделалось бледным. Она уставилась на Данамато и сказала:
   — Этот человек сделал намек, на который я хочу ответить. Он подразумевал, что мой брат... спал с Белл Данамато. Он с ней не спал. Ни он, ни она, разумеется, не стали бы делать этого до свадьбы. Только самый извращенный ум мог...
   — Что? Вы с ума сошли? заорал вдруг Данамато. Она в изумлении уставилась на него.
   — В чем дело?
   Данамато наставил палец на Фрэнка.
   — Уведи ее, — поспешно сказал он, — но законника пока не приводите. Я хочу еще минутку поговорить с ее братом.
   — Слушаюсь, — ответил Фрэнк.
   Патриция Челм все никак не могла понять, в чем дело.
   — Но... я... что?..
   Фрэнк взял ее за руку, и она послушно вышла вон.
   Грофилд посмотрел на Данамато.
   — Не вошла в образ, так?
   — Брат, должно быть, навешал ей лапши на уши, — сказал Данамато. — Я знаю Белл. Я был единственным постоянным мужчиной в ее жизни, это мне доподлинно известно, но вот временных любовников у нее было до черта.
   — Если они не спали вместе, — сказал Грофилд, — тогда, быть может, на сей раз у них было всерьез. А Харри мог прознать об этом и решить, что вы...
   — Оставьте вы Харри в покое. Вам все равно, на кого спихнуть это дело.
   — Я и пытаюсь спихнуть его хоть на кого-нибудь.
   — Что же вы тогда не стали обвинять черномазого? Неужели ничего не могли придумать?
   — Это как посмотреть, — ответил Грофилд. — Насколько важны были для него и для его страны капиталовложения Белл? Если его политическое будущее зависело от того, накачает ли он страну ее деньгами, и если вчера вечером она вдруг сказала ему, что, мол, все, парень, приехали, я не развожусь, и денег своих у меня нет, он вполне мог выйти из себя и дать ей сдачи, да еще с избытком. Эти заторможенные типы, холодные с виду, обычно носят в душе вулкан. И когда фасад рушится, они взрываются. — Грофилд кивнул. — Да, это и впрямь мог быть он.
   Данамато удивленно уставился на него.
   — Иисусе, — проговорил он, — вы это серьезно, что ли?
   — Вся соль в том, — сказал Грофилд, — что одна из моих догадок верна. Потому что, Би Джи, я не убивал вашу жену. Так уж получается, что, коль скоро это правда, стало быть, убийство — дело рук кого-то из остальных. А это, в свою очередь, означает, что одно из моих предположений верно.
   — Которое же?
   — А вот этого я и сам не знаю. Тут вернулся Фрэнк, ведя под руку Роя Челма, напуганного пуще прежнего.
   Данамато уставился на него стальным взглядом.
   — У меня один вопрос, — сказал он.
   Грофилд положил руку на предплечье Данамато. Когда тот вопросительно посмотрел на него, Грофилд наклонился и прошептал ему на ухо:
   — Позвольте мне задать этот вопрос. Если он услышит его от вас, то полезет на стену, и мы ничего из него не вытянем. — Да, — согласился Данамато. — Ладно, валяйте. Грофилд посмотрел на Челма.
   — Вопрос весьма щекотливый, — проговорил он. — Не пугайтесь, никто не станет вас душить. Но нам нужен честный ответ на этот вопрос. Это очень важно.
   — Я, естественно... — Челм замолчал, закашлялся и прочистил горло. — ... сделаю, что смогу, — закончил он.
   — Хорошо. — Грофилд помолчал, выстраивая фразу в голове, затем спросил: — Вы точно помните, какого числа впервые легли в постель с Белл Данамато?
   Лицо Челма, которое прежде было бескровным, теперь сделалось и вовсе бесплотным, будто иссиня-серая кожа покрывала грязно-белые кости.
   — Я... — начал он громким пронзительным шепотом.
   — Я вас не застрелю. Вы можете сказать правду, грубовато заверил его Данамато.
   Челм принялся качать головой взад-вперед, как на сеансе гипноза.
   — Этого не было, — выдохнул он. — Никогда. Я... никогда. Мы договорились, мы... мы оба сказали... у нас и в мыслях не было... Мы хотели сделать это, как люди, как заведено! Быть честными и сделать все, как полагается, только после женитьбы!
   Это была правда. Если кто-нибудь из населявших Землю мужчин и говорил когда-нибудь правду, то сейчас был как раз такой случай. Об этом свидетельствовало все:
   лицо Челма, его голос, его дергающееся туловище. Он и его невеста, Бел Данамато, никогда не ложились вместе в постель. — Христос на кресте, — прошептал Данамато. Он покачал головой, затем махнул рукой Фрэнку. — Уберите это, — велел он, — и поместите обратно в коробочку для бабочек. Приведите мне законника.
   Фрэнк и брызжущий слюной, по-прежнему все отрицающий Челм вышли из комнаты. Данамато и Грофилд переглянулись. Грофилд сказал:
   — Похоже, на этот раз все могло быть по-другому.
   — Уму непостижимо, — ответил Данамато.
   — Мне не хотелось бы все время твердить о Харри...
   — Да заткнитесь вы, — сказал Данамато.

Глава 13

   Джордж Милфорд без особой напряженности занял стул напротив Данамато и сказал:
   — У меня было много встреч с вашими поверенными, но вас я вижу в первый раз. Мне и впрямь жаль, что это происходит при подобных обстоятельствах.
   — Разумеется, — ответил Данамато. Милфорд взглянул на Грофилда.
   — Как вы? Надеюсь, несмотря ни на что, держитесь молодцом?
   — Несмотря ни на что, — ответил Грофилд.
   — Боюсь, вы и впрямь попали в водоворот, — сказал Милфорд.
   — В чем дело? — поспешно спросил Данамато. — Разве вы не думаете, что убийство — дело его рук?
   — Грофилда? — Милфорд покачал головой. — Разумеется, нет. У него не было мотива.
   — Он же угрожал ей за обеденным столом.
   — Вздор, — сказал Милфорд. — Я там был, а вас не было. Он не угрожал, а кочевряжился. Вам надо поискать другого убийцу, Данамато.
   Данамато насупил брови и исподлобья посмотрел на него.
   — Да? Кого же?
   Милфорд покачал головой, пожал плечами, небрежно развел руками.
   — Понятия не имею. Но это не Грофилд.
   — А может, это вы.
   Милфорд улыбнулся вялой снисходительной улыбкой.
   — Боюсь, что нет, — сказал он. — У меня тоже не было мотива.
   Данамато посмотрел на Грофилда.
   — Ну? Хотите его прощупать? Грофилд улыбнулся Милфорду. — Только не я, — ответил он. — Если мистер Милфорд считает меня невиновным, я готов ответить любезностью на любезность. Я не думаю, что мистер Милфорд убил свою клиентку, поскольку не вижу никаких на то причин. Честно говоря, чем больше я думаю, тем тверже укрепляюсь в убеждении, что это Харри.
   — Довольно о Харри!
   Милфорд совершенно серьезно сказал Грофилду:
   — О нет, только не Харри. Он был предан Белл. Ее смерть очень подействовала на него. Данамато обратился к Милфорду: — Это сделал один из вас, находившихся на втором этаже.
   Вы сами это подстроили, поставив тех двух шпиков в охрану внизу. Так что, если это было не Грофилд и не вы... — он взглянул на Грофилда... — и не Харри... — он снова посмотрел на Милфорда: — Тогда кто же это был?
   — Марба?
   Данамато опустил голову, но продолжал пристально изучать Милфорда.
   — Почему? Почему он?
   Милфорд снова непринужденно пожал плечами.
   — Он черный.
   — Ну и что?
   — Вам не нравится эта догадка? Жалкий негритос? Грофилд расхохотался.
   — Милфорд, — сказал он, — у нас тут серьезный разговор.
   Данамато хмуро смотрел на них.
   — Что происходит? Вы и прежде были знакомы между собой?
   — Мы познакомились только вчера, — объяснил Милфорд. — А вот что вы думаете о намерении Белл не давать Марбе никаких денег?
   Данамато склонил голову набок.
   — Кто это сказал?
   — Она, — Ему или вам?
   — Мне, вчера, сразу после ленча. Говорила ли она вчера вечером об этом и ему тоже, я не знаю.
   — А больше она никому не говорила? — спросил Грофилд.
   — Не знаю. Вероятно, нет. Данамато посмотрел на Грофилда.