Страница:
— Кровать, — пробормотала она. — Никогда в жизни я не была так счастлива в постели.
— Охотно верю, — ответил Грофилд.
Патриция либо не слышала, либо не поняла его. Она натянула одеяло до подбородка, чтобы можно было видеть Грофилда, и сказала:
— Я знаю, мне не следует так радоваться, когда один Бог знает, что там творится с бедным Роем, но я ничего не могу с собой поделать. Это просто рай — Наслаждайтесь, наслаждайтесь, — ответил Грофилд. — С какой стати Рою злиться, если вы немножко отдохнете и расслабитесь? Вы это заслужили.
Они оба это заслужили. Они просидели еще два часа в противном мокром сумраке тропического леса и даже переждали, забившись в “понтиак” и прижавшись друг к другу, недолгий тропический ливень, когда наконец появилась машина, которую вел какой-то американский инженер. Он тоже направлялся в СанХуан, и у него в багажнике оказалась небольшая канистра с бензином.
— В этих местах обязательно надо возить с собой запас бензина, — раз семьдесят повторил он. — Стоит отъехать с главной магистрали, и не найдешь даже какой-нибудь самой вонючей бензоколонки.
Грофилд завел “понтиак” и ехал за инженером до главной магистрали и заправочной станции, где заправил “понтиак” и наполнил канистру их спасителя. День уже клонился к вечеру, и, когда они добрались до Сан-Хуана и принялись ездить от гостиницы к гостинице, было уже совсем поздно. Номера в СанХуане заказывают за несколько недель, и им повезло только в пятой по счету гостинице, да и тут ночной портье неустанно твердил, что им просто привалило счастье.
— Вы, ребята, наверняка родились под счастливой звездой, — говорил он, подобострастно качая головой. Грофилд записался в книгу как мистер Алекс Дэнн с супругой, из Нью-Йорка, коридорный отнес наверх его чемодан и два чемодана девушки, и вот теперь они могли, наконец, присесть и на минутку расслабиться.
Патриция уже расслаблялась вовсю, и Грофилд решил не отставать от нее, упав на вторую кровать и сбросив туфли.
— Немного погодя, — сказал он, — сходим, пожалуй, пообедать. Вы когда-нибудь были в “Мальоркине”?
— Нет. А что это?
— Ресторан в старом городе. Но с этим можно подождать. — И подольше — ответила Патриция.
Грофилд посмотрел на нее, но Патриции хотелось только отдыха. Он покачал головой и закрыл глаза.
Несколько минут прошли в молчании, и Грофилд уже засыпал, когда Патриция спросила:
— Когда мы поедем за Роем?
— Завтра, — ответил он. — Сегодня мы уже ничего сделать не можем. Выспимся как следует, а утром тронемся.
— Ладно, — согласилась Патриция. Снова наступило молчание, и Патриция снова нарушила его, сказав:
— Мне следует сообщить еще кое о чем. Грофилд уже снова начинал дремать.
— А именно? — спросил он немного сердито, потому что у него слипались глаза.
— На случай, если вы задумали бросить меня завтра, я должна сказать вам, что тогда сделаю. Я сразу же позвоню в полицию, все расскажу и буду твердить, что вы убийца. Они поедут туда, в дом, и тогда, возможно, Роя убьют или ранят, а возможно, и нет. Но одно я знаю наверняка: на самолет вы не сядете. Вы не покинете этот остров. Вас будет разыскивать мистер Данамато с полудюжиной своих головорезов, вас будет искать вся полиция.
Грофилд открыл глаза и посмотрел в потолок. Его взгляд был полон горечи.
— Это просто, чтобы вам все было ясно, — добавила она.
— Полагаю, мне все ясно, — ответил Грофилд. — Думаю, что ясно.
— Охотно верю, — ответил Грофилд.
Патриция либо не слышала, либо не поняла его. Она натянула одеяло до подбородка, чтобы можно было видеть Грофилда, и сказала:
— Я знаю, мне не следует так радоваться, когда один Бог знает, что там творится с бедным Роем, но я ничего не могу с собой поделать. Это просто рай — Наслаждайтесь, наслаждайтесь, — ответил Грофилд. — С какой стати Рою злиться, если вы немножко отдохнете и расслабитесь? Вы это заслужили.
Они оба это заслужили. Они просидели еще два часа в противном мокром сумраке тропического леса и даже переждали, забившись в “понтиак” и прижавшись друг к другу, недолгий тропический ливень, когда наконец появилась машина, которую вел какой-то американский инженер. Он тоже направлялся в СанХуан, и у него в багажнике оказалась небольшая канистра с бензином.
— В этих местах обязательно надо возить с собой запас бензина, — раз семьдесят повторил он. — Стоит отъехать с главной магистрали, и не найдешь даже какой-нибудь самой вонючей бензоколонки.
Грофилд завел “понтиак” и ехал за инженером до главной магистрали и заправочной станции, где заправил “понтиак” и наполнил канистру их спасителя. День уже клонился к вечеру, и, когда они добрались до Сан-Хуана и принялись ездить от гостиницы к гостинице, было уже совсем поздно. Номера в СанХуане заказывают за несколько недель, и им повезло только в пятой по счету гостинице, да и тут ночной портье неустанно твердил, что им просто привалило счастье.
— Вы, ребята, наверняка родились под счастливой звездой, — говорил он, подобострастно качая головой. Грофилд записался в книгу как мистер Алекс Дэнн с супругой, из Нью-Йорка, коридорный отнес наверх его чемодан и два чемодана девушки, и вот теперь они могли, наконец, присесть и на минутку расслабиться.
Патриция уже расслаблялась вовсю, и Грофилд решил не отставать от нее, упав на вторую кровать и сбросив туфли.
— Немного погодя, — сказал он, — сходим, пожалуй, пообедать. Вы когда-нибудь были в “Мальоркине”?
— Нет. А что это?
— Ресторан в старом городе. Но с этим можно подождать. — И подольше — ответила Патриция.
Грофилд посмотрел на нее, но Патриции хотелось только отдыха. Он покачал головой и закрыл глаза.
Несколько минут прошли в молчании, и Грофилд уже засыпал, когда Патриция спросила:
— Когда мы поедем за Роем?
— Завтра, — ответил он. — Сегодня мы уже ничего сделать не можем. Выспимся как следует, а утром тронемся.
— Ладно, — согласилась Патриция. Снова наступило молчание, и Патриция снова нарушила его, сказав:
— Мне следует сообщить еще кое о чем. Грофилд уже снова начинал дремать.
— А именно? — спросил он немного сердито, потому что у него слипались глаза.
— На случай, если вы задумали бросить меня завтра, я должна сказать вам, что тогда сделаю. Я сразу же позвоню в полицию, все расскажу и буду твердить, что вы убийца. Они поедут туда, в дом, и тогда, возможно, Роя убьют или ранят, а возможно, и нет. Но одно я знаю наверняка: на самолет вы не сядете. Вы не покинете этот остров. Вас будет разыскивать мистер Данамато с полудюжиной своих головорезов, вас будет искать вся полиция.
Грофилд открыл глаза и посмотрел в потолок. Его взгляд был полон горечи.
— Это просто, чтобы вам все было ясно, — добавила она.
— Полагаю, мне все ясно, — ответил Грофилд. — Думаю, что ясно.
Глава 20
Семь часов. Крупье подтолкнул кости своей лопаточкой, придвинул к себе фишки посетителя, бросив: “Что-то у него не получается”, и передал кости Грофилду, который сидел рядом с ним за столом.
Грофилд подхватил их, повертел в пальцах, осмотрел и протянул Патриции Челм.
— Подуйте на них на удачу, — попросил он. За обедом они выпили вина, и Патриция была малость навеселе. Она криво и растерянно улыбнулась и спросила:
— Бы серьезно?
— Конечно.
— Уф-ф! — дунула она на кости, и Грофилд бросил их на доску.
— Одиннадцать! — объявил крупье, и там, где лежали две двадцатидолларовые фишки, теперь стало четыре.
Грофилд их не тронул, снова протянул кости девушке и попросил:
— Еще разок.
— Уф-ф!
Он бросил кости.
— Шесть! Очко шесть. Очко играющего шесть, его очко шесть.
Кости вернулись, и Грофилд опять сгреб их.
— Еще? — шепнула Патриция.
— Положимся на судьбу, — ответил он. — Если сейчас не получим очко, то и черт с ним.
Он бросил кости и набрал десять.
Шел двенадцатый час ночи, они сидели в казино на первом этаже гостиницы. Здесь, в Пуэрто-Рико, азартные игры были разрешены, но в местных казино не витал дух алчного отчаяния, как в Лас-Вегасе, где в игорных залах нет ни часов, ни окон, дабы игроки не вспоминали о течении времени. В Сан-Хуане казино — всего лишь развлекательные приложения к туристской индустрии, такие же, как пляжи, представления в ночных клубах и поездки в Сент-Томас, где бесплатно давали выпивку. Игорные дома открыты всего восемь часов в сутки, с восьми вечера до четырех утра, и отдыхающим, которым приходит охота поиграть, доступны только рулетка, блэкджек и кости.
Они зашли сюда после возвращения из старого города, где пообедали в “Мальоркине”, старом ресторане, на одной из узких крутых улочек возле замка Морро. Ресторан был старинный, чисто обеденный, с высоким потолком, весь белый, от белого кафельного пола до белых скатертей, белых стен и белого потолка. Вдоль одной стены тянулась солидная стойка темного дерева. За распахнутыми настежь высокими широкими дверьми виднелась идущая под уклон улочка, ярко освещенная ночными фонарями: на ней теснились туристы и местные жители, толкаясь на узкой полоске тротуара между стоящими машинами и фасадами домов. Пока они сидели там, прошел тропический ливень, улица вдруг стала серой, когда ее накрыло сплошной пеленой отвесно падавшего дождя. Человек шесть праздношатающихся нырнули в открытые двери ресторана и остановились перед стеной дождя, обмениваясь улыбками и болтая с официантами. Потом дождь прекратился так же внезапно, как начался: капоты машин заблестели в свете фонарей. Гуляющие отправились своей дорогой, с улицы в ресторан потянуло свежим ветерком, и официанты снова стали обращать внимание на посетителей.
Оказалось, что, проведя на острове месяц, Патриция Челм так и не видела Пуэрто-Рико, только аэропорт и дом Белл Данамато. Поэтому после обеда они немного побродили по старому городу, потом неторопливо доехали до своей гостиницы и завершили вечер в здешнем казино, где Патриция некоторое время увлеченно наблюдала за игрой в рулетку, потом недолго и озадаченно следила за игрой в блэкджек и, наконец, за столом для игры в кости, где Грофилд сделал шестерку на четвертом броске, но не сумел выкинуть следующее очко, пятерку, выбросив на третьем броске семерку.
— С меня хватит, — заявил он. — Идемте, Патриция, нам рано вставать.
— Пэт? — сказала она.
— Что?
— Ненавижу, когда меня называют Патрицией, — ответила она. — Как я хотела бы, чтобы кто-нибудь на этой вонючей земле называл меня Пэт.
— Пэт, — спросил Грофилд, — вы назюзюкались?
— Я пила только вино, — заспорила она. — Да еще эту “сангрию”.
— Это тоже было вино.
— Совершенно верно. И две рюмки в баре, помните?
— Помню.
— Может, я малость навеселе, — сказала она, — но уж никак не назюзюкалась.
— Это хорошо, — похвалил Грофилд. Они поднялись наверх, и Пэт немного постояла посреди комнаты, разглядывая кровати. — И как же мы гут устроимся? Вы отгородитесь занавеской из одеял, как Кларк Геибл?
— Нет, — ответил Грофилд, — я сниму верхнюю одежду, лягу, мы погасим свет и пожелаем друг другу доброй ночи. Все очень просто.
— О-о. — Пэт посмотрела на него. Она и впрямь была под мухой. — На самом-то деле я не девственница, вы знаете?
— Да что вы? — Грофилд если и испытывал какие-либо чувства, то в основном усталость. И был совсем не в настроении греться у ее едва теплившегося огонька.
— У меня был один мужчина, — с горечью сказала она.
— О-о, — протянул он. — Неприятный опыт, я прав?
— Вам-то легко злорадствовать, — ответила Пэт.
— Просто мне это не впервой.
— Я расскажу вам о нем, — продолжала она, — а потом посмотрим, захотите вы смеяться или нет.
Грофилд сел на кровать, закинул нога на ногу и притворился, будто слушает.
— Я весь внимание, — сказал он.
— Вы ублюдок, — ответила она.
— Все так говорят.
— Но не такой гадкий ублюдок, как Джефф.
— Джефф?
— Он был женат, — изрекла Пэт. — И сказал мне об этом... когда было слишком поздно.
— О, Бога ради, — проговорил Грофилд.
— Я от него забеременела. — Она рассказывала ровным голосом, слова падали, будто камни. — Я сделала аборт. Мне было семнадцать.
Она словно хотела сказать: “Видите, как я была молода”, но Грофилд воспринял это по-иному.
— Сейчас вам уже двадцать два, так ведь? — спросил он.
— Да.
— Не пора ли уже забыть об этом? Она заморгала, глядя на него, и покачала головой. Потом сказала:
— Рой со мной так не разговаривает.
— Рою нравится, чтобы вы зависели от него, — ответил Грофилд. — В этом случае он может и впредь сколько угодно зависеть от вас.
— Это не имеет никакого смысла.
— Еще как имеет. Вы — два эмоциональных калеки, опирающиеся друг на друга.
— Эмоциональные калеки! Надо же — сказать такую гадость! — Это истина, — ответил Грофилд, слишком усталый, чтобы заботиться о том, как бы не обидеть ее. — Ваш разум скован еще более жестким корсетом, чем задница Ивы Милфорд.
— Ха! — сказала Пэт, и, когда Грофилд поднял глаза, она уже смеялась. И не могла остановиться.
— Вы мертвецки пьяны, — заявил он.
Пэт перестала смеяться.
— Я не пьяна, — возразила она. — Признаю, я немного навеселе, я выпила достаточно, чтобы расслабиться, но я не мертвецки пьяна. А когда вы собираетесь поцеловать меня?
— Никогда, — ответил Грофилд.
— Почему? А Джордж Милфорд считал меня страстной.
Грофилд засмеялся, встал с кровати и обнял Пэт. Немного погодя, когда он потянулся к выключителю, она посмотрела на него и прошептала:
— Ради Бога, сделайте все так, чтобы я не забеременела.
Хорошо?
— Можете в этом не сомневаться, — пообещал Грофилд.
Грофилд подхватил их, повертел в пальцах, осмотрел и протянул Патриции Челм.
— Подуйте на них на удачу, — попросил он. За обедом они выпили вина, и Патриция была малость навеселе. Она криво и растерянно улыбнулась и спросила:
— Бы серьезно?
— Конечно.
— Уф-ф! — дунула она на кости, и Грофилд бросил их на доску.
— Одиннадцать! — объявил крупье, и там, где лежали две двадцатидолларовые фишки, теперь стало четыре.
Грофилд их не тронул, снова протянул кости девушке и попросил:
— Еще разок.
— Уф-ф!
Он бросил кости.
— Шесть! Очко шесть. Очко играющего шесть, его очко шесть.
Кости вернулись, и Грофилд опять сгреб их.
— Еще? — шепнула Патриция.
— Положимся на судьбу, — ответил он. — Если сейчас не получим очко, то и черт с ним.
Он бросил кости и набрал десять.
Шел двенадцатый час ночи, они сидели в казино на первом этаже гостиницы. Здесь, в Пуэрто-Рико, азартные игры были разрешены, но в местных казино не витал дух алчного отчаяния, как в Лас-Вегасе, где в игорных залах нет ни часов, ни окон, дабы игроки не вспоминали о течении времени. В Сан-Хуане казино — всего лишь развлекательные приложения к туристской индустрии, такие же, как пляжи, представления в ночных клубах и поездки в Сент-Томас, где бесплатно давали выпивку. Игорные дома открыты всего восемь часов в сутки, с восьми вечера до четырех утра, и отдыхающим, которым приходит охота поиграть, доступны только рулетка, блэкджек и кости.
Они зашли сюда после возвращения из старого города, где пообедали в “Мальоркине”, старом ресторане, на одной из узких крутых улочек возле замка Морро. Ресторан был старинный, чисто обеденный, с высоким потолком, весь белый, от белого кафельного пола до белых скатертей, белых стен и белого потолка. Вдоль одной стены тянулась солидная стойка темного дерева. За распахнутыми настежь высокими широкими дверьми виднелась идущая под уклон улочка, ярко освещенная ночными фонарями: на ней теснились туристы и местные жители, толкаясь на узкой полоске тротуара между стоящими машинами и фасадами домов. Пока они сидели там, прошел тропический ливень, улица вдруг стала серой, когда ее накрыло сплошной пеленой отвесно падавшего дождя. Человек шесть праздношатающихся нырнули в открытые двери ресторана и остановились перед стеной дождя, обмениваясь улыбками и болтая с официантами. Потом дождь прекратился так же внезапно, как начался: капоты машин заблестели в свете фонарей. Гуляющие отправились своей дорогой, с улицы в ресторан потянуло свежим ветерком, и официанты снова стали обращать внимание на посетителей.
Оказалось, что, проведя на острове месяц, Патриция Челм так и не видела Пуэрто-Рико, только аэропорт и дом Белл Данамато. Поэтому после обеда они немного побродили по старому городу, потом неторопливо доехали до своей гостиницы и завершили вечер в здешнем казино, где Патриция некоторое время увлеченно наблюдала за игрой в рулетку, потом недолго и озадаченно следила за игрой в блэкджек и, наконец, за столом для игры в кости, где Грофилд сделал шестерку на четвертом броске, но не сумел выкинуть следующее очко, пятерку, выбросив на третьем броске семерку.
— С меня хватит, — заявил он. — Идемте, Патриция, нам рано вставать.
— Пэт? — сказала она.
— Что?
— Ненавижу, когда меня называют Патрицией, — ответила она. — Как я хотела бы, чтобы кто-нибудь на этой вонючей земле называл меня Пэт.
— Пэт, — спросил Грофилд, — вы назюзюкались?
— Я пила только вино, — заспорила она. — Да еще эту “сангрию”.
— Это тоже было вино.
— Совершенно верно. И две рюмки в баре, помните?
— Помню.
— Может, я малость навеселе, — сказала она, — но уж никак не назюзюкалась.
— Это хорошо, — похвалил Грофилд. Они поднялись наверх, и Пэт немного постояла посреди комнаты, разглядывая кровати. — И как же мы гут устроимся? Вы отгородитесь занавеской из одеял, как Кларк Геибл?
— Нет, — ответил Грофилд, — я сниму верхнюю одежду, лягу, мы погасим свет и пожелаем друг другу доброй ночи. Все очень просто.
— О-о. — Пэт посмотрела на него. Она и впрямь была под мухой. — На самом-то деле я не девственница, вы знаете?
— Да что вы? — Грофилд если и испытывал какие-либо чувства, то в основном усталость. И был совсем не в настроении греться у ее едва теплившегося огонька.
— У меня был один мужчина, — с горечью сказала она.
— О-о, — протянул он. — Неприятный опыт, я прав?
— Вам-то легко злорадствовать, — ответила Пэт.
— Просто мне это не впервой.
— Я расскажу вам о нем, — продолжала она, — а потом посмотрим, захотите вы смеяться или нет.
Грофилд сел на кровать, закинул нога на ногу и притворился, будто слушает.
— Я весь внимание, — сказал он.
— Вы ублюдок, — ответила она.
— Все так говорят.
— Но не такой гадкий ублюдок, как Джефф.
— Джефф?
— Он был женат, — изрекла Пэт. — И сказал мне об этом... когда было слишком поздно.
— О, Бога ради, — проговорил Грофилд.
— Я от него забеременела. — Она рассказывала ровным голосом, слова падали, будто камни. — Я сделала аборт. Мне было семнадцать.
Она словно хотела сказать: “Видите, как я была молода”, но Грофилд воспринял это по-иному.
— Сейчас вам уже двадцать два, так ведь? — спросил он.
— Да.
— Не пора ли уже забыть об этом? Она заморгала, глядя на него, и покачала головой. Потом сказала:
— Рой со мной так не разговаривает.
— Рою нравится, чтобы вы зависели от него, — ответил Грофилд. — В этом случае он может и впредь сколько угодно зависеть от вас.
— Это не имеет никакого смысла.
— Еще как имеет. Вы — два эмоциональных калеки, опирающиеся друг на друга.
— Эмоциональные калеки! Надо же — сказать такую гадость! — Это истина, — ответил Грофилд, слишком усталый, чтобы заботиться о том, как бы не обидеть ее. — Ваш разум скован еще более жестким корсетом, чем задница Ивы Милфорд.
— Ха! — сказала Пэт, и, когда Грофилд поднял глаза, она уже смеялась. И не могла остановиться.
— Вы мертвецки пьяны, — заявил он.
Пэт перестала смеяться.
— Я не пьяна, — возразила она. — Признаю, я немного навеселе, я выпила достаточно, чтобы расслабиться, но я не мертвецки пьяна. А когда вы собираетесь поцеловать меня?
— Никогда, — ответил Грофилд.
— Почему? А Джордж Милфорд считал меня страстной.
Грофилд засмеялся, встал с кровати и обнял Пэт. Немного погодя, когда он потянулся к выключителю, она посмотрела на него и прошептала:
— Ради Бога, сделайте все так, чтобы я не забеременела.
Хорошо?
— Можете в этом не сомневаться, — пообещал Грофилд.
Глава 21
Грофилд, — позвала она, и Грофилд проснулся. Он открыл глаза; Пэт лежала рядом, опершись на локоть и глядя на него сверху вниз. Ее голову обрамляло окно, в которое струился свет. Наступило утро, они лежали в одной постели.
— Зови меня Алан, — лениво сказал он, протягивая руки и кладя их ей на плечи. Она отстранилась.
— Машина, Алан! Они же станут искать машину!
— Разумеется, станут, — радостно отозвался он. — Поцелуйка меня, чтобы утро было добрым, утенок!
Но Пэт так и не позволила Грофилду уложить себя.
— Они снова поедут туда, где мы застряли, — с жаром заговорила она. — Они увидят, что машины нет, и поймут, что она по-прежнему у нас. Неужто им не придет в голову поискать в гостиничных гаражах?
— Определенно, — ответил он, глядя на нее снизу вверх и улыбаясь. — Ты неплохо соображаешь. На месте Данамато я бы прямо с утра послал кого-нибудь на Эшфорд, велев заглянуть во все гостиничные гаражи и посмотреть, нет ли где “понтиака”.
— И его увидят? Он же внизу!
— Разумеется, внизу, — сказал Грофилд. — Патриция, мне нужны твои теплые мягкие губки.
— Но... — Еще секунды две она отодвигалась от него, напряженная и упрямая, потом замерла, уперлась руками ему в грудь и подозрительно произнесла: — Так ты знал.
— Разумеется.
— Ты знал это еще вчера вечером. Улыбаясь, он тронул кончиком пальца ее нос.
— На все сто процентов. — Но как же так? Ради царя небесного, ты что, хочешь, чтобы они нас нашли?
— Меня, — ответил Грофилд. — Да, я хочу, чтобы они нашли меня.
— Потому-то мы и ходили гулять вчера вечером? В ресторан, по городу, в казино?
— Это была одна из причин, — ответил он. — Но не единственная, иначе бы я пошел один.
Пэт покачала головой, задумчиво глядя на него.
— Не понимаю, — сказала она. — Мы так старались удрать от них.
— Если ты еще не забыла, — объяснил Грофилд, — у тебя есть братец по имени Рой. Ты велела мне вернуть этого братца, иначе очень громко настучишь на меня.
— Так?
— Вот именно. Сколько тут людей у Данамато? С полдюжины? Может, чуть больше, человек восемь. Допустим, восемь. Плюс еще он сам, разумеется. Значит, положим, девять. Девять вооруженных мужчин, и все они стоят между мною и твоим братом. Хочу ли я, чтобы все они сидели там, в доме, где у них есть возможность доставить мне неприятности? Нет, разумеется, нет. Я хочу, чтобы их силы были распылены по разным местам. Я хочу, чтобы войско Данамато рассеялось, а добиться этого можно, лишь заставив их малость побегать за мной.
— А если они нас поймают?
— Меня — поправил ее Грофилд. — И я бы предпочел, чтобы этого не произошло, поэтому сделаю все, что смогу, чтобы избежать поимки.
— Нас, — повторила она. — Без меня ты никуда не уйдешь.
— Вздор, — сказал Грофилд. — Мне придется пошевеливаться, я...
— Я тоже шустрая. Мы не расстанемся. Она была настроена весьма решительно.
— Пэт, — сказал Грофилд, — я забочусь о твоей безопасности. Ты понимаешь, что дело предстоит непростое.
— Может, и заботишься, — ответила она. — А может, ты думаешь, как удрать в аэропорт и сесть на первый же самолет, вылетающий куда угодно. Я останусь с тобой, Алан, пока Рой не обретет свободу.
Грофилд напустил на себя оскорбленный вид.
— Ты мне не доверяешь?
— Ни секунды, — сказала она.
— Милая, я не могу...
— Милый, через “не могу”, — она быстро наклонилась, скользнула губами по его губам и уже хотела встать с кровати, говоря при этом: — А теперь нам, пожалуй...
— Эй, тпру! — Он схватил ее за руку и потянул обратно. — Давай-ка повторим последнюю сцену еще разок, только чтобы побольше чувства.
Кончилось тем, что Пэт улеглась ему на грудь, приблизила свое лицо к лицу Грофилда и с улыбкой спросила:
— Мы останемся вместе, да?
— До конца, любовь моя, — пообещал он.
— Хорошо. — Она склонила голову и поцеловала его, на сей раз чуть более пылко.
— Ммммм, — промычал он. — Скажи мне, когда мы вызволим Роя, ты опять возьмешься за старое?
— О чем ты?
— Ты знаешь, о чем.
— Пэт укусила его за ухо.
— Не знаю, — пробормотала она. — Разве я не всегда была такая?
— Разумеется, — ответил он и уткнулся носом ей в шею.
— Разве нам не пора трогаться? — спросила она, но без особой настойчивости.
— Еще рано, — заверил ее Грофилд, понятия не имея, который теперь час. — Наверное, они еще даже не нашли машину. — О-о.
— Нам надо дать им возможность найти ее и устроить засаду.
— В этом есть смысл, — прошептала она.
— Так что можно не торопиться, — сказал Грофилд, переворачивая ее навзничь.
— Это хорошо, — ответила Пэт, улыбнулась и закрыла глаза.
— Зови меня Алан, — лениво сказал он, протягивая руки и кладя их ей на плечи. Она отстранилась.
— Машина, Алан! Они же станут искать машину!
— Разумеется, станут, — радостно отозвался он. — Поцелуйка меня, чтобы утро было добрым, утенок!
Но Пэт так и не позволила Грофилду уложить себя.
— Они снова поедут туда, где мы застряли, — с жаром заговорила она. — Они увидят, что машины нет, и поймут, что она по-прежнему у нас. Неужто им не придет в голову поискать в гостиничных гаражах?
— Определенно, — ответил он, глядя на нее снизу вверх и улыбаясь. — Ты неплохо соображаешь. На месте Данамато я бы прямо с утра послал кого-нибудь на Эшфорд, велев заглянуть во все гостиничные гаражи и посмотреть, нет ли где “понтиака”.
— И его увидят? Он же внизу!
— Разумеется, внизу, — сказал Грофилд. — Патриция, мне нужны твои теплые мягкие губки.
— Но... — Еще секунды две она отодвигалась от него, напряженная и упрямая, потом замерла, уперлась руками ему в грудь и подозрительно произнесла: — Так ты знал.
— Разумеется.
— Ты знал это еще вчера вечером. Улыбаясь, он тронул кончиком пальца ее нос.
— На все сто процентов. — Но как же так? Ради царя небесного, ты что, хочешь, чтобы они нас нашли?
— Меня, — ответил Грофилд. — Да, я хочу, чтобы они нашли меня.
— Потому-то мы и ходили гулять вчера вечером? В ресторан, по городу, в казино?
— Это была одна из причин, — ответил он. — Но не единственная, иначе бы я пошел один.
Пэт покачала головой, задумчиво глядя на него.
— Не понимаю, — сказала она. — Мы так старались удрать от них.
— Если ты еще не забыла, — объяснил Грофилд, — у тебя есть братец по имени Рой. Ты велела мне вернуть этого братца, иначе очень громко настучишь на меня.
— Так?
— Вот именно. Сколько тут людей у Данамато? С полдюжины? Может, чуть больше, человек восемь. Допустим, восемь. Плюс еще он сам, разумеется. Значит, положим, девять. Девять вооруженных мужчин, и все они стоят между мною и твоим братом. Хочу ли я, чтобы все они сидели там, в доме, где у них есть возможность доставить мне неприятности? Нет, разумеется, нет. Я хочу, чтобы их силы были распылены по разным местам. Я хочу, чтобы войско Данамато рассеялось, а добиться этого можно, лишь заставив их малость побегать за мной.
— А если они нас поймают?
— Меня — поправил ее Грофилд. — И я бы предпочел, чтобы этого не произошло, поэтому сделаю все, что смогу, чтобы избежать поимки.
— Нас, — повторила она. — Без меня ты никуда не уйдешь.
— Вздор, — сказал Грофилд. — Мне придется пошевеливаться, я...
— Я тоже шустрая. Мы не расстанемся. Она была настроена весьма решительно.
— Пэт, — сказал Грофилд, — я забочусь о твоей безопасности. Ты понимаешь, что дело предстоит непростое.
— Может, и заботишься, — ответила она. — А может, ты думаешь, как удрать в аэропорт и сесть на первый же самолет, вылетающий куда угодно. Я останусь с тобой, Алан, пока Рой не обретет свободу.
Грофилд напустил на себя оскорбленный вид.
— Ты мне не доверяешь?
— Ни секунды, — сказала она.
— Милая, я не могу...
— Милый, через “не могу”, — она быстро наклонилась, скользнула губами по его губам и уже хотела встать с кровати, говоря при этом: — А теперь нам, пожалуй...
— Эй, тпру! — Он схватил ее за руку и потянул обратно. — Давай-ка повторим последнюю сцену еще разок, только чтобы побольше чувства.
Кончилось тем, что Пэт улеглась ему на грудь, приблизила свое лицо к лицу Грофилда и с улыбкой спросила:
— Мы останемся вместе, да?
— До конца, любовь моя, — пообещал он.
— Хорошо. — Она склонила голову и поцеловала его, на сей раз чуть более пылко.
— Ммммм, — промычал он. — Скажи мне, когда мы вызволим Роя, ты опять возьмешься за старое?
— О чем ты?
— Ты знаешь, о чем.
— Пэт укусила его за ухо.
— Не знаю, — пробормотала она. — Разве я не всегда была такая?
— Разумеется, — ответил он и уткнулся носом ей в шею.
— Разве нам не пора трогаться? — спросила она, но без особой настойчивости.
— Еще рано, — заверил ее Грофилд, понятия не имея, который теперь час. — Наверное, они еще даже не нашли машину. — О-о.
— Нам надо дать им возможность найти ее и устроить засаду.
— В этом есть смысл, — прошептала она.
— Так что можно не торопиться, — сказал Грофилд, переворачивая ее навзничь.
— Это хорошо, — ответила Пэт, улыбнулась и закрыла глаза.
Глава 22
Грофилд стоял у окна, глядя на Эшфорд-авеню и заправляя рубашку в брюки. Гостиничная прислуга только что доставила им завтрак, который дымился на столике справа от Грофилда. Было самое начало одиннадцатого, и здесь, в комнате с кондиционером, как-то не верилось, что за стеклом, в залитом ослепительном солнцем мире, было градусов на двадцать жарче и влажность воздуха на улице раза в три превосходила влажность воздуха в комнате.
Пэт вышла из ванной, одетая и уже подкрашенная. Нынче утром она была улыбчива, и улыбка немного смягчала ее черты; они казались не такими резкими и жесткими. Тело ее сегодня тоже, казалось, приобрело какую-то особую пышность, не набрав при этом лишнего веса. Волосы она перетянула на затылке голубой лентой, что тоже пошло на пользу ее облику.
— Завтрак! — воскликнула Пэт. — Я бы могла съесть и быка! — Подойди-ка на секунду сюда, — сказал Грофилд и, когда она подошла, показал рукой на окно. — Видишь это?
— “Мерседес”!
Черная машина, нарушая все правила, стояла прямо напротив отеля, между магазинчиком одежды и государственным бюро проката автомобилей.
— Кто-то сидит за рулем, — сказал Грофилд. — Значит, в подвале внизу, в гараже, еще один или двое. Они попытаются схватить нас, когда мы спустимся туда.
— И что же нам делать?
— А мы не пойдем вниз, — Грофилд покачал головой. Жаль, что ты не веришь мне и не спускаешь с меня глаз. Я бы заставил тебя уехать на “понтиаке”, а сам пошел и взял напрокат машину. Это сразу вывело бы ту парочку из игры и дало бы мне преимущество.
— Но я же не вожу машину, — напомнила она ему. Грофилд с отвращением посмотрел на нее.
— Что мне следовало бы сделать, — заявил он ей, — так это отдубасить тебя до потери сознания, связать и оставить здесь, в стенном шкафу.
— Ну, и почему же ты этого не сделаешь? Он пожал плечами. — Наверное, потому, что я простофиля.
— Ты просто не уверен, что это даст тебе необходимую фору, — сказала она. — Вот о чем ты думаешь. Ты мог бы чувствовать себя в полной безопасности, только убив меня, но ты же не такой подлец.
— Ты слишком высокого мнения обо мне, — ответил Грофилд. Пэт засмеялась и сказала:
— Иди завтракай, пока не остыло.
Она села и принялась за апельсиновый сок.
Грофилд еще с минуту постоял у окна.
— Что-то я не вижу “вольво”.
— “Вольво”? — Она откусила кусочек тоста.
— Белый “вольво”, — ответил Грофилд. — Тот, в котором увезли Роя. — Он отвернулся от окна и сел за стол справа от нее.
— Я его толком и не разглядела, — сказала девушка. — Это был “вольво”? Как ты думаешь, где он?
— Я надеюсь, что в аэропорту, — ответил Грофилд. — Данамато ведь рассчитывает, что я положу все силы на то, чтобы убраться с острова. Стало быть, он поставит двух ребят караулить в аэропорту. На тот случай, если я проскользну мимо тех, что торчат у отеля.
Пэт задрожала мелкой дрожью.
— Я рада, что они не попытались забраться сюда прошлой ночью.
— С какой стати? Они только привлекли бы к себе внимание, подняли переполох в отеле, и появилась бы полиция. — Грофилд тускло улыбнулся. — Данамато не хочется, чтобы полиция задержала меня по обвинению в убийстве его жены. Он хочет управиться с делами сам.
— Если бы только, — сказала Пэт, — мы могли вычислить, кто убил Белл.
— Я знаю, кто убил ее, — сказал Грофилд, беря стакан с апельсиновым соком. — Это не имеет никакого значения, — добавил он, осушив стакан.
Пэт уставилась на него.
— Ты знаешь?!
— Да, — Грофилд накинулся на яичницу.
— Ну так? — спросила она. Он посмотрел на нее.
— О, нет. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе? И не надейся.
— Господи, да почему?
Он умял яичницу, выпил кофе, поставил чашку.
— Потому, — заявил Грофилд, — что ты мне не поверишь. Я назову тебе имя, ты скажешь, этого не может быть, я отвечу, что, тем не менее, это так; ты спросишь, с чего это я взял, и мне придется рассказывать всю историю, отстаивая свою точку зрения... — Он покачал головой. — Я не собираюсь с этим связываться, — сказал Грофилд. — У меня и так хлопот полон рот. — Он пожевал тост.
Она недоверчиво уставилась на него.
— Ты шутишь со мной? Это розыгрыш?
— Нет, — ответил он. — А теперь тихо, я размышляю.
— Что это еще за “тихо”? Ты и впрямь знаешь, кто убил Белл?
— Да, — сказал он с набитым яичницей ртом. — Жаль, я не знаю наверняка, что тот “вольво” в аэропорту. Увы, мы не можем съездить туда и посмотреть своими глазами.
— Почему же ты не скажешь Данамато? — спросила Пэт. — Просто пойди и скажи ему, что такой-то и такой-то убийца. Грофилд посмотрел на нее.
— Это было бы умно, — съязвил он. — Это было бы очень умно.
— А что тут такого?
— Ты думаешь, Данамато поверит мне на слово? — спросил Грофилд. — Милая, да мне не поверила бы даже ты.
— А ты попробуй.
— Нет. И на Данамато я тоже пробовать не буду. Пэт нахмурилась. С минуту она ковыряла вилкой яичницу, разглядывая ее, потом сказала:
— Неужели у тебя нет никаких доказательств?
— Никаких. Ни отпечатка пальца, ни следа покрышки, ни загадочного письма, написанного рукой преступника, вообще ничего.
Пэт покачала головой.
— В таком случае, ты не можешь быть совершенно уверен, так ведь? — сказала она.
Грофилд улыбнулся и наставил на нее руку с тостом.
— Ну вот, — сказал он. — Ты не веришь мне, даже еще не услышав имени.
— Но ты не можешь знать наверное.
— Хорошо, не могу. — Он сунул остаток тоста в рот и допил кофе. — Ты готова?
Она неодобрительно оглядела его.
— Я не знаю, когда ты врешь.
— Всегда, — заявил Грофилд. Он встал, подошел к телефону, дозвонился до бюро обслуживания и попросил прислать коридорного.
— Зачем он тебе нужен? — спросила Пэт.
— Мы отдадим ему ключи, машину нам подгонят к парадному входу. Не будет нужды спускаться в гараж.
— О-о, — протянула она. — Хорошо. Это разумно.
— Благодарю. — Грофилд подался вперед и выглянул в окно: черный “мерседес-бенц” так и стоял там. Пока он наблюдал за машиной, какой-то парень в светло-сером костюме прошел по подъездной аллее отеля, пересек улицу и сел в “мерседес” с пассажирской стороны. Машина не стронулась с места.
Пэт сказала из-за спины Грофилда.
— Иногда ты просто бесишь, ты это знаешь?
— Подойди сюда, — велел он.
— Я думаю, ты лжешь, — сказала она. — Я думаю, ты ничего не знаешь, ты просто играешь со мной, потешаешься надо мной. — Подойди сюда!
Она осознала серьезность его тона и подошла к окну.
— В чем дело? — спросила Пэт.
— Следи за “мерседесом”, — сказал он. — Через минуту из него будет вылезать парень.
Пэт повернула голову и стала смотреть на “мерседес”.
— Какой парень? — спросила она.
— Вот это ты мне и скажешь.
Они постояли с минуту, наблюдая за машиной, потом пассажирская дверца снова открылась, и парень вылез. Эшфорд — улица с односторонним движением, но парень посмотрел налево и направо, прежде чем пересечь мостовую и вернуться на подъездную дорожку к гостинице.
— Это один из них! — сказала Пэт.
— Он был в доме?
— Да. Когда вы с Данамато по очереди допрашивали людей, этот и еще один охраняли нас в другой комнате. Грофилд кивнул.
— Я его прежде не видел, — сказал он. — Я все гадал, не подтянул ли Данамато утром новые подкрепления. Вроде бы, не должен. Я один, а тут остров. — Он отвернулся от окна. — Где коридорный, черт бы его побрал?
— Ты нервничаешь, — сказала Пэт. Он удивленно посмотрел на нее.
— Разумеется, нервничаю. Я нервничаю всякий раз, когда мне приходится бороться против девяти мужчин с пистолетами. Тут любой занервничает.
Она улыбнулась и сказала:
— Прости. Просто, наверное, я считаю тебя очень бывалым человеком.
— Я очень опытен, — заверил ее Грофилд. — Но я еще и нервный. Эти качества вполне совместимы.
— Хорошо, хорошо.
Он побродил по комнате, прикидывая, что делать. У него зародилось некое подобие плана, всего лишь набросок, но предстоит еще много импровизировать на ходу. Это ему не нравилось: он предпочитал играть по тексту.
— Это Марба?
Грофилд посмотрел на нее с легким раздражением, потому что она прервала его размышления.
— Что?
— Убийца — Марба? — спросила она.
— Прекрати, — сказал Грофилд, отвернулся и опять принялся мерить шагами комнату.
Пэт вышла из ванной, одетая и уже подкрашенная. Нынче утром она была улыбчива, и улыбка немного смягчала ее черты; они казались не такими резкими и жесткими. Тело ее сегодня тоже, казалось, приобрело какую-то особую пышность, не набрав при этом лишнего веса. Волосы она перетянула на затылке голубой лентой, что тоже пошло на пользу ее облику.
— Завтрак! — воскликнула Пэт. — Я бы могла съесть и быка! — Подойди-ка на секунду сюда, — сказал Грофилд и, когда она подошла, показал рукой на окно. — Видишь это?
— “Мерседес”!
Черная машина, нарушая все правила, стояла прямо напротив отеля, между магазинчиком одежды и государственным бюро проката автомобилей.
— Кто-то сидит за рулем, — сказал Грофилд. — Значит, в подвале внизу, в гараже, еще один или двое. Они попытаются схватить нас, когда мы спустимся туда.
— И что же нам делать?
— А мы не пойдем вниз, — Грофилд покачал головой. Жаль, что ты не веришь мне и не спускаешь с меня глаз. Я бы заставил тебя уехать на “понтиаке”, а сам пошел и взял напрокат машину. Это сразу вывело бы ту парочку из игры и дало бы мне преимущество.
— Но я же не вожу машину, — напомнила она ему. Грофилд с отвращением посмотрел на нее.
— Что мне следовало бы сделать, — заявил он ей, — так это отдубасить тебя до потери сознания, связать и оставить здесь, в стенном шкафу.
— Ну, и почему же ты этого не сделаешь? Он пожал плечами. — Наверное, потому, что я простофиля.
— Ты просто не уверен, что это даст тебе необходимую фору, — сказала она. — Вот о чем ты думаешь. Ты мог бы чувствовать себя в полной безопасности, только убив меня, но ты же не такой подлец.
— Ты слишком высокого мнения обо мне, — ответил Грофилд. Пэт засмеялась и сказала:
— Иди завтракай, пока не остыло.
Она села и принялась за апельсиновый сок.
Грофилд еще с минуту постоял у окна.
— Что-то я не вижу “вольво”.
— “Вольво”? — Она откусила кусочек тоста.
— Белый “вольво”, — ответил Грофилд. — Тот, в котором увезли Роя. — Он отвернулся от окна и сел за стол справа от нее.
— Я его толком и не разглядела, — сказала девушка. — Это был “вольво”? Как ты думаешь, где он?
— Я надеюсь, что в аэропорту, — ответил Грофилд. — Данамато ведь рассчитывает, что я положу все силы на то, чтобы убраться с острова. Стало быть, он поставит двух ребят караулить в аэропорту. На тот случай, если я проскользну мимо тех, что торчат у отеля.
Пэт задрожала мелкой дрожью.
— Я рада, что они не попытались забраться сюда прошлой ночью.
— С какой стати? Они только привлекли бы к себе внимание, подняли переполох в отеле, и появилась бы полиция. — Грофилд тускло улыбнулся. — Данамато не хочется, чтобы полиция задержала меня по обвинению в убийстве его жены. Он хочет управиться с делами сам.
— Если бы только, — сказала Пэт, — мы могли вычислить, кто убил Белл.
— Я знаю, кто убил ее, — сказал Грофилд, беря стакан с апельсиновым соком. — Это не имеет никакого значения, — добавил он, осушив стакан.
Пэт уставилась на него.
— Ты знаешь?!
— Да, — Грофилд накинулся на яичницу.
— Ну так? — спросила она. Он посмотрел на нее.
— О, нет. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе? И не надейся.
— Господи, да почему?
Он умял яичницу, выпил кофе, поставил чашку.
— Потому, — заявил Грофилд, — что ты мне не поверишь. Я назову тебе имя, ты скажешь, этого не может быть, я отвечу, что, тем не менее, это так; ты спросишь, с чего это я взял, и мне придется рассказывать всю историю, отстаивая свою точку зрения... — Он покачал головой. — Я не собираюсь с этим связываться, — сказал Грофилд. — У меня и так хлопот полон рот. — Он пожевал тост.
Она недоверчиво уставилась на него.
— Ты шутишь со мной? Это розыгрыш?
— Нет, — ответил он. — А теперь тихо, я размышляю.
— Что это еще за “тихо”? Ты и впрямь знаешь, кто убил Белл?
— Да, — сказал он с набитым яичницей ртом. — Жаль, я не знаю наверняка, что тот “вольво” в аэропорту. Увы, мы не можем съездить туда и посмотреть своими глазами.
— Почему же ты не скажешь Данамато? — спросила Пэт. — Просто пойди и скажи ему, что такой-то и такой-то убийца. Грофилд посмотрел на нее.
— Это было бы умно, — съязвил он. — Это было бы очень умно.
— А что тут такого?
— Ты думаешь, Данамато поверит мне на слово? — спросил Грофилд. — Милая, да мне не поверила бы даже ты.
— А ты попробуй.
— Нет. И на Данамато я тоже пробовать не буду. Пэт нахмурилась. С минуту она ковыряла вилкой яичницу, разглядывая ее, потом сказала:
— Неужели у тебя нет никаких доказательств?
— Никаких. Ни отпечатка пальца, ни следа покрышки, ни загадочного письма, написанного рукой преступника, вообще ничего.
Пэт покачала головой.
— В таком случае, ты не можешь быть совершенно уверен, так ведь? — сказала она.
Грофилд улыбнулся и наставил на нее руку с тостом.
— Ну вот, — сказал он. — Ты не веришь мне, даже еще не услышав имени.
— Но ты не можешь знать наверное.
— Хорошо, не могу. — Он сунул остаток тоста в рот и допил кофе. — Ты готова?
Она неодобрительно оглядела его.
— Я не знаю, когда ты врешь.
— Всегда, — заявил Грофилд. Он встал, подошел к телефону, дозвонился до бюро обслуживания и попросил прислать коридорного.
— Зачем он тебе нужен? — спросила Пэт.
— Мы отдадим ему ключи, машину нам подгонят к парадному входу. Не будет нужды спускаться в гараж.
— О-о, — протянула она. — Хорошо. Это разумно.
— Благодарю. — Грофилд подался вперед и выглянул в окно: черный “мерседес-бенц” так и стоял там. Пока он наблюдал за машиной, какой-то парень в светло-сером костюме прошел по подъездной аллее отеля, пересек улицу и сел в “мерседес” с пассажирской стороны. Машина не стронулась с места.
Пэт сказала из-за спины Грофилда.
— Иногда ты просто бесишь, ты это знаешь?
— Подойди сюда, — велел он.
— Я думаю, ты лжешь, — сказала она. — Я думаю, ты ничего не знаешь, ты просто играешь со мной, потешаешься надо мной. — Подойди сюда!
Она осознала серьезность его тона и подошла к окну.
— В чем дело? — спросила Пэт.
— Следи за “мерседесом”, — сказал он. — Через минуту из него будет вылезать парень.
Пэт повернула голову и стала смотреть на “мерседес”.
— Какой парень? — спросила она.
— Вот это ты мне и скажешь.
Они постояли с минуту, наблюдая за машиной, потом пассажирская дверца снова открылась, и парень вылез. Эшфорд — улица с односторонним движением, но парень посмотрел налево и направо, прежде чем пересечь мостовую и вернуться на подъездную дорожку к гостинице.
— Это один из них! — сказала Пэт.
— Он был в доме?
— Да. Когда вы с Данамато по очереди допрашивали людей, этот и еще один охраняли нас в другой комнате. Грофилд кивнул.
— Я его прежде не видел, — сказал он. — Я все гадал, не подтянул ли Данамато утром новые подкрепления. Вроде бы, не должен. Я один, а тут остров. — Он отвернулся от окна. — Где коридорный, черт бы его побрал?
— Ты нервничаешь, — сказала Пэт. Он удивленно посмотрел на нее.
— Разумеется, нервничаю. Я нервничаю всякий раз, когда мне приходится бороться против девяти мужчин с пистолетами. Тут любой занервничает.
Она улыбнулась и сказала:
— Прости. Просто, наверное, я считаю тебя очень бывалым человеком.
— Я очень опытен, — заверил ее Грофилд. — Но я еще и нервный. Эти качества вполне совместимы.
— Хорошо, хорошо.
Он побродил по комнате, прикидывая, что делать. У него зародилось некое подобие плана, всего лишь набросок, но предстоит еще много импровизировать на ходу. Это ему не нравилось: он предпочитал играть по тексту.
— Это Марба?
Грофилд посмотрел на нее с легким раздражением, потому что она прервала его размышления.
— Что?
— Убийца — Марба? — спросила она.
— Прекрати, — сказал Грофилд, отвернулся и опять принялся мерить шагами комнату.
Глава 23
Пэт повернулась и посмотрела в заднее стекло.
— Там машин семь, — сообщила она.
— А белого “вольво” по-прежнему не видно?
— Вообще ничего белого, — ответила Пэт. Они снова катили по шоссе 3, тому самому, по которому он позавчера — всего два дня назад, невероятно! — ехал из аэропорта. Оно было все так же забито машинами. Бесконечный поток автомобилей тащился по пологим изгибам и зигзагам на восток от Сан-Хуана. Более того, насколько видел Грофилд, транспорт был не просто похожий, а тот же самый: красный ржавеющий “Шевроле”, желтосиний микроавтобус “форд”, черный грузовик “оуки”; а в зеркале заднего обзора виднелся тот же черный “мерседесбенц”, иногда ухитрявшийся обогнать какую-нибудь машину.
— Шесть, — сообщила Пэт.
— Я видел, — ответил Грофилд и снова посмотрел вперед.
Они ехали за синим в белый горошек автобусом, который враскачку тащился по дороге. Его задние окна были доверху завалены плетеными корзинами. Грофилду приходилось вылезать в левый ряд, чтобы посмотреть, есть ли впереди какое-нибудь движение. Оно почти не прерывалось, поэтому Грофилд решил не дергаться, пока “мерседес” не обгонит еще три-четыре машины. Они покинули свой номер в гостинице, только когда дежурный позвонил и сказал, что машина ждет у подъезда. Тогда Пэт и Грофилд быстро спустились, вышли из лифта, пересекли вестибюль и оказались во влажном мареве солнечного дня.
К сожалению, улыбчивый молодой человек с усиками, который выгнал машину из гаража, все еще сидел в ней, демонстративно вытряхивая мусор из пепельницы. А пепельница никак не желала влезать в гнездо на приборном щитке. Тем временем подручный Данамато, тот самый, которого они заметили, когда он возвращался от “мерседеса” в гостиницу, встал со своего кресла в вестибюле, вышел на улицу, увидел, как они пытаются сесть в “понтиак”, и затрусил к “мерседесу”.
— Там машин семь, — сообщила она.
— А белого “вольво” по-прежнему не видно?
— Вообще ничего белого, — ответила Пэт. Они снова катили по шоссе 3, тому самому, по которому он позавчера — всего два дня назад, невероятно! — ехал из аэропорта. Оно было все так же забито машинами. Бесконечный поток автомобилей тащился по пологим изгибам и зигзагам на восток от Сан-Хуана. Более того, насколько видел Грофилд, транспорт был не просто похожий, а тот же самый: красный ржавеющий “Шевроле”, желтосиний микроавтобус “форд”, черный грузовик “оуки”; а в зеркале заднего обзора виднелся тот же черный “мерседесбенц”, иногда ухитрявшийся обогнать какую-нибудь машину.
— Шесть, — сообщила Пэт.
— Я видел, — ответил Грофилд и снова посмотрел вперед.
Они ехали за синим в белый горошек автобусом, который враскачку тащился по дороге. Его задние окна были доверху завалены плетеными корзинами. Грофилду приходилось вылезать в левый ряд, чтобы посмотреть, есть ли впереди какое-нибудь движение. Оно почти не прерывалось, поэтому Грофилд решил не дергаться, пока “мерседес” не обгонит еще три-четыре машины. Они покинули свой номер в гостинице, только когда дежурный позвонил и сказал, что машина ждет у подъезда. Тогда Пэт и Грофилд быстро спустились, вышли из лифта, пересекли вестибюль и оказались во влажном мареве солнечного дня.
К сожалению, улыбчивый молодой человек с усиками, который выгнал машину из гаража, все еще сидел в ней, демонстративно вытряхивая мусор из пепельницы. А пепельница никак не желала влезать в гнездо на приборном щитке. Тем временем подручный Данамато, тот самый, которого они заметили, когда он возвращался от “мерседеса” в гостиницу, встал со своего кресла в вестибюле, вышел на улицу, увидел, как они пытаются сесть в “понтиак”, и затрусил к “мерседесу”.