Страница:
— Где? — прокричал он, заметавшись. — Где он?
Его рука ударилась о что-то твердое. Он повернул голову в эту сторону и увидел обтянутые коричневыми штанами колени, а на коленях лежали большие сильные руки. Орогору скользнул взглядом выше и увидел склонившегося над ним Гара, показавшегося ему в темноте таким громадным... и понял: он и есть тот самый великан!
А потом Орогору понял, что не спит.
Он разжал губы, готовясь потребовать у Гара, чтобы тот сказал ему, как свергнуть Защитника, но, приглядевшись к великану получше, увидел, что тот сидит с закрытыми глазами, покачиваясь из стороны в сторону, а по щекам его струится пот. Но вот его веки разжались, он взглянул на Орогору с безмерной усталостью и сказал:
— Прости, но сейчас я не смогу ответить на твой вопрос. Прошу тебя, встань с постели. Я должен прилечь и отдохнуть.
Орогору таращил глаза, ничего не понимая, он ведь даже не знал, что лежит на постели.
А потом к Гару подошел Дирк и склонился к Орогору.
— Вставай, дружище, — сказал он. — Он вылечил тебя и заслужил отдых.
Мало что понял Орогору, но ухватился за протянутую руку Дирка и поднялся на ноги. Гар сильно покачнулся и без сил, с закрытыми глазами повалился на ложе из соснового лапника.
Орогору изумленно уставился на него.
— Почему он так устал?
— Потому что только что справился с очень трудной работой, — объяснил Дирк. — Но, выполняя ее, он волновался за твое здоровье — ведь тебя ударили по голове.
Орогору ощупал голову, но шишки не обнаружил.
— Вот не припомню, чтобы меня кто-то бил.
— Били-били, — заверил его Дирк. — По самому больному месту. Теперь ты понимаешь, что ты должен делать?
— Вокруг да около, — вздохнул Орогору. — Но я все сделаю за ту награду, которую он мне пообещал. С чего я должен начать?
— Начни с малого, — посоветовал ему Дирк. — Возвращайся в город и продолжай притворяться принцем Приммером, но как только кто-то из горожан очнется от иллюзий, говори с ними, утешай их, вселяй в них надежду. Как только все вы будете излечены, мы расскажем вам о том, как свергнуть Защитника и продажных магистратов. А потом приступим к вашему обучению.
Обучению? Орогору гадал, что же это может быть за обучение.
Сквозь хвою сухой сосны доносились еле слышные крики. Дирк поднял голову.
— Твои друзья заметили, что ты исчез, и возвращаются за тобой. Если честно, то они ищут и тебя, и нас всю ночь. Скажи им, что упал и ударился головой и только что очнулся. Пойдем.
Он первым вышел из укрытия. Орогору изумленно оглянулся. Он и не ведал, что провел ночь здесь. Не понимал и сколько времени прошло, но сейчас занимался рассвет. А потом Орогору обернулся и увидел Килету, стоявшую рядом с крепким парнем — насколько он помнил, тот был слугой Гара и Дирка. Но кем он был на самом деле?
— Орогору! — вскричала Килета, почти плача, и бросилась к нему. Орогору обнял ее и испытал величайшее изумление. Чувство новизны охватило его, он словно только что родился. «Так вот что это такое — видеть все таким, какое оно есть на самом деле». А вслух он проговорил:
— Не бойся, Килета. Со мной все хорошо. Лучше мне еще в жизни не бывало.
Она отстранилась, пристально посмотрела на него. Лицо ее было залито слезами.
— Ты... Ты все еще...
— Принц Приммер? — Орогору улыбнулся и покачал головой. — Нет. Меня излечили от этого.
Но почему этот крепыш — Майлз, вот как его звали! — почему он так застыл, почему так мрачен?
Крики звучали все ближе.
— Я должен идти, — сказал Орогору и отошел от Килеты, на прощание коснувшись ее плеча.
— Сюда, — сказал Дирк и провел Орогору между высоким старым вязом и зарослями орешника, а потом развернулся и исчез. Орогору увидел еле заметную тропинку и шагнул на нее как раз в то мгновение, когда из-за деревьев показались «аристократы».
Орогору был потрясен до глубины души. О да, их роскошные одежды изорвались, были увешаны репьями, к ним прилипли мокрые от росы листья, но цвета нарядов были так кричащи! А люди? Как они были просты, как несуразны! Широколицые или тощие, недорослики и толстяки или долговязые и худые как жерди... куда подевались их стать и изящество?
Так вот как они выглядели на самом деле?!
От этой догадки Орогору чуть было снова не лишился рассудка, но к нему бросился коротышка толстячок в королевской короне и знакомым голосом спросил:
— Принц Приммер! Где ты пропадал?
Орогору вытаращил глаза. Неужели этот жирный простолюдин — король Лонгар? Но где же его царственная осанка, где властная речь?
Орогору совладал с собой и вымученно улыбнулся.
— Наверное, я ушиб голову о сук, когда разыскивал вас, ваше величество. Я только что очнулся, и голова у меня немилосердно болит.
В этом он ничуть не погрешил против правды.
— О, так возрадуемся же тому, что ты вновь с нами! — Король Лонгар привстал на цыпочки и ударил Орогору по плечу.
На цыпочки? Вот это да! А в обманной жизни он был выше ростом, чем Орогору.
— Назад! Назад! Вернемся в город! — призвал король своих придворных. — Это великая победа, мы изгнали захватчиков и спасли одного из наших собратьев!
Горожане дружно вскричали и повернули к городу. Орогору шагал среди них, заставлял себя улыбаться, кивать и шутить о том, как чудесно они потрудились этой ночью. Он понимал, что скоро рассказ об этом маленьком приключении вырастет, словно снежный ком, и место Гара, Дирка и Майлза займет целое вражеское войско, а его, Орогору, вырвут из хищных когтей, а потом аристократы обратят врагов в бегство. Орогору поглядывал по сторонам и видел, что многие уже искренне верят в это, хотя еще никто не удосужился облечь эту выдумку в слова.
Чувство понимания происходящего пугало Орогору, — но ведь Хранитель был прав: он был одним из них.
Если Хранитель существовал.
Существовал он или нет, но Орогору решил удержаться за одну частичку былого самообмана — он хотел по-прежнему воображать себя высоким и стройным, изящным и обученным хорошим манерам, с благородной осанкой и мудрым лицом. Когда он переставал думать об этом, он видел, что он — всего-навсего приземистый, полноватый, самый что ни на есть обычный человек, но старался не вспоминать об этом без необходимости. Именно так, продолжая рисовать себя красивым, он мог стать магистратом, а потом — шерифом, и он знал, что это возможно!
Станет возможно, когда будет свергнут Защитник. Но когда они вернулись в город, Орогору ожидало новое потрясение. С чего он взял, что женщины останутся для него такими же, как были, в то время как мужчины так переменились — он не смог бы ответить, но увидел, что переменились и женщины. Длинные и худые, маленькие и толстые, неказистые и простоватые, луноликие и с лицами, похожими на лошадиные морды, с морщинками и бородавками, они радостно встречали вернувшихся во дворец мужчин. Некоторые из них бежали к своим возлюбленным и бросались им на шею. Орогору в полном изумлении наблюдал за этим зрелищем до того мгновения, как костлявая высоченная особа не поспешила к нему, крича голосом графини Гильды:
— С возвращением! О, я так боялась за вас, за вашу жизнь, мой принц!
Она обвила руками его шею, прижалась к его груди, но Орогору застыл на месте, словно каменный, стараясь примирить между собой два образа — образ красавицы графини из иллюзорного мира с образом этой длиннолицей женщины с квадратным подбородком.
Гильда резко отстранилась и в тревоге взглянула на него:
— Почему ты так холоден со мной, любовь моя?
С горечью и болью Орогору почувствовал, как ускользает от него образ красавицы, но он заглянул в глаза Гильды — огромные, влажные, прекрасные темно-синие глаза и понял, что хотя бы эта черта ее лица по-прежнему хороша.
Прекрасными остались и ее голос, и ее речь, ее ум и находчивость. От этой мысли сердце Орогору забилось чаще, и все же он не мог пока с истинным чувством обнять эту долговязую несуразную женщину. Он мысленно возблагодарил судьбу за то, что между ними не было интимной близости, и тем более за то, что он не успел вступить с Гильдой в брак!
Остановившись у двери графини Гильды, он услышал приглушенные рыдания.
Орогору охватило чувство сострадания. Испытываемое им отвращение к Гильде, переставшей быть красавицей, сразу как рукой сняло. Он постучал в дверь. Рыдания утихли.
— Это я, Орогору, — негромко проговорил он. Из-за двери донеслось всхлипывание.
— Просто Орогору, — уточнил он. — Не принц Приммер. Теперь я для тебя — только Орогору.
Прозвучали торопливые шаги, дверь отворилась настежь. И перед Орогору предстала заплаканная Гильда. Она смерила его изумленным взглядом с головы до ног.
— Ты? Орогору? Но... но как же...
— Таков я на самом деле, — бережно, нежно проговорил Орогору. — Присмотрись внимательнее: неужели ты не видишь во мне ничего от того Орогору, что был тебе знаком?
— Что... что-то есть, — промямлила Гильда.
— Вчера утром я тоже очнулся в слезах, — признался ей Орогору. — Позволишь ли ты мне войти?
— О да! Скорее! Пока никто не увидел! — Гильда схватила его за руку, втащила в комнату и поспешно заперла дверь. Обернувшись, она прижалась к ней спиной. Грудь ее тяжело и часто вздымалась. Орогору лишний раз убедился, что кое-что в самообмане было правдой.
— И как же... как ты...
— Мне снились самые неприятные моменты моей жизни, и все они были исправлены, — ответил Орогору. — Мне приснился старик, назвавшийся «Волшебником Покоя». Он заставил меня увидеть себя таким, какой я есть на самом деле, — увидеть, что я Орогору и больше никто, крестьянский сын. Из-за этого я чуть было снова не впал в безумие, но он показал, что во мне столько доброго и хорошего, что пребывание в здравом рассудке мне приглянулось гораздо больше.
— Мне тоже! — вырвалось у Гильды. — Мне снилось, что другие мальчики и девочки добры ко мне, принимают меня в свои игры, а когда я стала старше, юноши стали приглашать меня потанцевать с ними! И я вдруг осмелилась увидеть себя такой, какая я есть, и от этого я не испытала ужаса и отвращения!
Орогору кивнул:
— А потом Волшебник сказал мне, что я смог бы стать самым настоящим аристократом, если бы помог простым людям избавиться от тирана, который сжимает всех нас в своей железной деснице, — от Защитника.
— И... мне тоже, — неуверенно проговорила Гильда. Орогору посмотрел в ее большие прекрасные глаза и понял, что перед ним вовсе не простушка, пусть ее лицо было некрасивым, пусть глаза покраснели от слез.
— Мужайся, — сказал он. — Все остальные на вид не таковы, какими ты их видела раньше. Король Лонгар — толстяк и коротышка.
— А я... какой выглядела я?
— Ниже ростом, удивительно привлекательной и дивно красивой. — Орогору знал, что лгать бесполезно. Он шагнул ближе к Гильде, сдвинул брови. — Но теперь, когда я вижу тебя по-новому, когда смотрю в твои глаза, я понимаю, что не все в твоей красоте мне только мнилось.
Лицо Гильды озарилось благодарностью, но она тут же горько усмехнулась.
— Я знаю, какая я, Орогору. Я смотрелась в зеркало. Не лги мне, потому что зеркало мне не солгало.
О да, ее тонкость и красноречие остались при ней. И конечно...
— Ты так же умна, как та Гильда, которую я запомнил.
— Неужели? Но кто из мужчин когда-либо находил женщину привлекательной из-за ее ума?
— Я, — откровенно признался Орогору. — И большинство здешних мужчин — так я думаю.
Она пристально смотрела на него, и во взгляде ее появилась надежда.
— Красноречие и ум здесь ценят все, — добавил Орогору. — И мужчины, и женщины.
— Значит, в этой иллюзии была-таки доля правды, — прошептала Гильда.
— Была, — подтвердил Орогору. — Знаешь, когда миновал испуг при виде остальных горожан, я стал наблюдать за тем, как они ходят, сидят, танцуют. Их изящество — не обман зрения, так же как их осанка и манеры. Глядя на волшебные картины, все они выучились манерам аристократов, и обретенная грация никуда не делась. Она не врожденная, но все же она есть.
— Так, значит. Волшебник сказал правду? Мы сможем стать настоящими господами и дамами?
— По крайней мере сможем стать теми, кто им равен в нашей стране, — ответил Орогору. — Шерифами и их женами.
Неожиданно Гильде стало дурно. У нее подкосились ноги, и она чуть не упала, но Орогору поддержал ее.
— Лучше бы ко мне вернулось мое помешательство! — рыдая на его груди, призналась она.
— Его нам придется заслужить, — печально проговорил Орогору. — А для этого мы должны стать теми, кого мы только играли.
Гильда выпрямилась, слезы перестали течь из ее глаз. Она посмотрела на Орогору.
— Тогда мы сделаем это, — заявила она с той же железной решимостью, какую Орогору чувствовал в себе. — Красавицей мне никогда не быть, но я стану самой настоящей леди!
— А ты уже — самая настоящая леди, — прошептал Орогору.
На следующее утро проснулась в рыданиях леди Риджора. Ее успокоила Гильда. После полудня в слезах очнулся король Лонгар. Труды по его утешению взяли на себя Орогору и Сондерс. Вот так, один за другим, человек по десять за день, страдавшие манией величия безумцы возвращались в здравый рассудок и начинали мечтать о возвращении в свой выдуманный мир.
К концу месяца всем до единого жителям Фиништауна успел присниться Волшебник и каждого заверил, что о том, как свергнуть Защитника, им расскажет великан. Не без смятения духа горожане снова пригласили во дворец Гара и его спутников. Покуда Гар отлеживался после тяжкого труда исцеления, горожане провели беспокойный вечер в попытках наладить общение на старый лад. Правда, каждый из них наверняка испытывал непередаваемые муки, глядя на несуразных, неказистых собратьев, открывшихся им воочию. Ближе к ночи Майлз разыскал Дирка и начал:
— Господин Дирк... — Дирк предостерегающе глянул на него. Майлз вздохнул. Дирк был прав. — Дирк, нужно что-то делать, и поскорее! Им так отвратительно смотреть друг на дружку, что они прямо у нас на глазах запросто снова могут свихнуться!
— Да, риск велик. А не хотелось бы, — согласился Дирк. — В конце концов, желание выздороветь — чуть ли не самый главный залог выздоровления. Ладно, не будем мешкать. Я поговорю с ними прямо сейчас, пока они не разошлись спать.
Он шагнул на середину зала и возгласил:
— Музыка, умолкни!
Он, конечно, мог бы дождаться окончания танца, но компьютер послушно прервал мелодию, и наступившая тишина гораздо больше поспособствовала завоеванию внимания горожан, чем могли бы любые призывы. Танцоры с плохо скрываемым облегчением отступили от своих партнеров и партнерш и повернулись к другу великана.
— Я знаю: всем вам не терпится поскорее узнать, как свергнуть Защитника, — громко проговорил Дирк. — Что ж... Гар еще не вполне пришел в себя, но начать можно и без него.
По залу прокатилась волна ропота, в котором смешались недовольство с волнением. Дирк дождался тишины и продолжал:
— Первая часть замысла состоит в том, чтобы вы выучились жить той жизнью, какой живут магистраты, а вторая — в том, чтобы научиться образцово драться, дабы вы сумели указывать своим бейлифам, как командовать стражниками — или чтобы вы смогли сами командовать подчиненными вам войсками, если станете шерифами. Итак: завтра подъем в девять утра, а затем с каждым днем будете вставать все раньше и раньше, пока не приучитесь пробуждаться с рассветом.
Изнеженные аристократы хором застонали.
— Не спорю — трудновато придется на первых порах, но это необходимо, — пояснил Дирк. — Много ли вам встречалось магистратов, что валяются в кроватях до полудня? Словом, завтра поднимаетесь в девять часов. День начнем с легкого завтрака. А потом — несколько уроков азов рукопашного боя.
— Но что в это время будут делать дамы? — непонимающе воскликнула Риджора.
— Как — «что делать?» — пожал плечами Дирк. — Упражняться с куотерстафами, что же еще?
Поднялся жуткий гам. Дирк выждал немного и поднял руки, прося тишины.
— Хочу, чтобы все поняли: вы отправляетесь на воскресную прогулку на лоно природы. Всякому, кто вступает в игру, запросто в один прекрасный день может грозить нападение, и уж лучше загодя обучиться приемам самозащиты. В некотором роде дамам это даже нужнее! Повторяю: завтра в девять, и сие означает, что баиньки надо лечь пораньше!
Он не стал добавлять «и не в чужую постель» — ведь теперь и закоренелые любовники стеснялись друг друга. Бывшие придворные поспешно разошлись по своим комнатам, и Дирк, прихватив Майлза и Килету, отправился навестить Гара.
Покои Гара были столь же великолепны, как все остальные, и целиком управлялись компьютером. Дирк остановился в гостиной и сказал:
— Подождите здесь. Я позову вас, если он в состоянии разговаривать.
Майлз и Килета кивнули, и Дирк, подойдя к двери, ведущей в спальню, негромко постучал.
— Входите, — отозвался Гар. Дирк вошел, а Гар проговорил:
— Свет, включись. — Загорелся приглушенный свет, озаривший кровать с балдахином. — Ну, как дела, Дирк? — спросил Гар, перевернувшись на бок и подперев голову согнутой в локте рукой.
— Тяжко, — признался Дирк. Он собрался было сесть на стул возле кровати, где в последнее время сидел часто, но вдруг растерялся. — Ты хоть ел сегодня?
— Вроде бы да, — кивнул Гар и потер глаза. — Доковылял до устройства выдачи пищи и пожевал овсянки в последний раз, когда просыпался. Но тогда солнце светило...
— Ясно. Стало быть, нынче утром. Как думаешь, сумеешь одолеть куриный бульончик, пока не уснул опять?
Гар кивнул, и Дирк поспешил к устройству выдачи пищи. Назад он вернулся с подносом. Гар пил из чашки бульон, а Дирк рассказывал ему новости.
— Нервной энергии у них сейчас — хоть отбавляй, вот я и решил направить ее в полезное русло, пока они снова не ударились в добровольное полоумие.
— Мудро, — одобрил Гар. — И что же ты придумал?
— Для начала объявил на завтра побудку в девять утра. Потом немного гимнастики и главные приемы самозащиты — поучу их падениям и откатам, блокам и грамотным ударам, в общем, в таком разрезе. Может быть, успеем и куотерстафами помахать.
— Для поднятия духа вполне недурственно. Майлз готов тебе помочь?
— В часы досуга я давал уроки ему и Килете. Чего-чего, а досуга у меня в последнее время — просто завались. Они оба уже тянут на зеленые пояса. А Майлз на диво ловко орудует куотерстафом, так что мне не придется потеть одному.
— Славненько, — кивнул Гар. — Ну а от Хранителя чего-нибудь удалось добиться?
— Ну... он не сказал «нет».
Дирк полчаса проторчал у изукрашенной стены, стараясь получить положительный ответ у компьютера.
— Заявил, что желает переговорить с тобой лично, как только ты будешь к этому готов.
— Стало быть, из города он нас не гонит?
— И не думает. По некоторым отрывочным замечаниям у меня возникло такое подозрение, что наше появление здесь он считает самым счастливым событием в жизни этих людей с тех самых пор, как они начали приходить сюда. Однако он жаждет убедиться, что наши цели совпадают, а потому настаивает на переговорах.
— А пожалуй, их можно устроить прямо здесь и сейчас. — Гар уставился в потолок и произнес:
— Слышишь ли ты нас, о Хранитель?
— Да, — немедленно откликнулся голос, заполнивший комнату.
Дирк от неожиданности подпрыгнул на полфута, выделив при этом изрядную порцию адреналина.
Глава 14
Его рука ударилась о что-то твердое. Он повернул голову в эту сторону и увидел обтянутые коричневыми штанами колени, а на коленях лежали большие сильные руки. Орогору скользнул взглядом выше и увидел склонившегося над ним Гара, показавшегося ему в темноте таким громадным... и понял: он и есть тот самый великан!
А потом Орогору понял, что не спит.
Он разжал губы, готовясь потребовать у Гара, чтобы тот сказал ему, как свергнуть Защитника, но, приглядевшись к великану получше, увидел, что тот сидит с закрытыми глазами, покачиваясь из стороны в сторону, а по щекам его струится пот. Но вот его веки разжались, он взглянул на Орогору с безмерной усталостью и сказал:
— Прости, но сейчас я не смогу ответить на твой вопрос. Прошу тебя, встань с постели. Я должен прилечь и отдохнуть.
Орогору таращил глаза, ничего не понимая, он ведь даже не знал, что лежит на постели.
А потом к Гару подошел Дирк и склонился к Орогору.
— Вставай, дружище, — сказал он. — Он вылечил тебя и заслужил отдых.
Мало что понял Орогору, но ухватился за протянутую руку Дирка и поднялся на ноги. Гар сильно покачнулся и без сил, с закрытыми глазами повалился на ложе из соснового лапника.
Орогору изумленно уставился на него.
— Почему он так устал?
— Потому что только что справился с очень трудной работой, — объяснил Дирк. — Но, выполняя ее, он волновался за твое здоровье — ведь тебя ударили по голове.
Орогору ощупал голову, но шишки не обнаружил.
— Вот не припомню, чтобы меня кто-то бил.
— Били-били, — заверил его Дирк. — По самому больному месту. Теперь ты понимаешь, что ты должен делать?
— Вокруг да около, — вздохнул Орогору. — Но я все сделаю за ту награду, которую он мне пообещал. С чего я должен начать?
— Начни с малого, — посоветовал ему Дирк. — Возвращайся в город и продолжай притворяться принцем Приммером, но как только кто-то из горожан очнется от иллюзий, говори с ними, утешай их, вселяй в них надежду. Как только все вы будете излечены, мы расскажем вам о том, как свергнуть Защитника и продажных магистратов. А потом приступим к вашему обучению.
Обучению? Орогору гадал, что же это может быть за обучение.
Сквозь хвою сухой сосны доносились еле слышные крики. Дирк поднял голову.
— Твои друзья заметили, что ты исчез, и возвращаются за тобой. Если честно, то они ищут и тебя, и нас всю ночь. Скажи им, что упал и ударился головой и только что очнулся. Пойдем.
Он первым вышел из укрытия. Орогору изумленно оглянулся. Он и не ведал, что провел ночь здесь. Не понимал и сколько времени прошло, но сейчас занимался рассвет. А потом Орогору обернулся и увидел Килету, стоявшую рядом с крепким парнем — насколько он помнил, тот был слугой Гара и Дирка. Но кем он был на самом деле?
— Орогору! — вскричала Килета, почти плача, и бросилась к нему. Орогору обнял ее и испытал величайшее изумление. Чувство новизны охватило его, он словно только что родился. «Так вот что это такое — видеть все таким, какое оно есть на самом деле». А вслух он проговорил:
— Не бойся, Килета. Со мной все хорошо. Лучше мне еще в жизни не бывало.
Она отстранилась, пристально посмотрела на него. Лицо ее было залито слезами.
— Ты... Ты все еще...
— Принц Приммер? — Орогору улыбнулся и покачал головой. — Нет. Меня излечили от этого.
Но почему этот крепыш — Майлз, вот как его звали! — почему он так застыл, почему так мрачен?
Крики звучали все ближе.
— Я должен идти, — сказал Орогору и отошел от Килеты, на прощание коснувшись ее плеча.
— Сюда, — сказал Дирк и провел Орогору между высоким старым вязом и зарослями орешника, а потом развернулся и исчез. Орогору увидел еле заметную тропинку и шагнул на нее как раз в то мгновение, когда из-за деревьев показались «аристократы».
Орогору был потрясен до глубины души. О да, их роскошные одежды изорвались, были увешаны репьями, к ним прилипли мокрые от росы листья, но цвета нарядов были так кричащи! А люди? Как они были просты, как несуразны! Широколицые или тощие, недорослики и толстяки или долговязые и худые как жерди... куда подевались их стать и изящество?
Так вот как они выглядели на самом деле?!
От этой догадки Орогору чуть было снова не лишился рассудка, но к нему бросился коротышка толстячок в королевской короне и знакомым голосом спросил:
— Принц Приммер! Где ты пропадал?
Орогору вытаращил глаза. Неужели этот жирный простолюдин — король Лонгар? Но где же его царственная осанка, где властная речь?
Орогору совладал с собой и вымученно улыбнулся.
— Наверное, я ушиб голову о сук, когда разыскивал вас, ваше величество. Я только что очнулся, и голова у меня немилосердно болит.
В этом он ничуть не погрешил против правды.
— О, так возрадуемся же тому, что ты вновь с нами! — Король Лонгар привстал на цыпочки и ударил Орогору по плечу.
На цыпочки? Вот это да! А в обманной жизни он был выше ростом, чем Орогору.
— Назад! Назад! Вернемся в город! — призвал король своих придворных. — Это великая победа, мы изгнали захватчиков и спасли одного из наших собратьев!
Горожане дружно вскричали и повернули к городу. Орогору шагал среди них, заставлял себя улыбаться, кивать и шутить о том, как чудесно они потрудились этой ночью. Он понимал, что скоро рассказ об этом маленьком приключении вырастет, словно снежный ком, и место Гара, Дирка и Майлза займет целое вражеское войско, а его, Орогору, вырвут из хищных когтей, а потом аристократы обратят врагов в бегство. Орогору поглядывал по сторонам и видел, что многие уже искренне верят в это, хотя еще никто не удосужился облечь эту выдумку в слова.
Чувство понимания происходящего пугало Орогору, — но ведь Хранитель был прав: он был одним из них.
Если Хранитель существовал.
Существовал он или нет, но Орогору решил удержаться за одну частичку былого самообмана — он хотел по-прежнему воображать себя высоким и стройным, изящным и обученным хорошим манерам, с благородной осанкой и мудрым лицом. Когда он переставал думать об этом, он видел, что он — всего-навсего приземистый, полноватый, самый что ни на есть обычный человек, но старался не вспоминать об этом без необходимости. Именно так, продолжая рисовать себя красивым, он мог стать магистратом, а потом — шерифом, и он знал, что это возможно!
Станет возможно, когда будет свергнут Защитник. Но когда они вернулись в город, Орогору ожидало новое потрясение. С чего он взял, что женщины останутся для него такими же, как были, в то время как мужчины так переменились — он не смог бы ответить, но увидел, что переменились и женщины. Длинные и худые, маленькие и толстые, неказистые и простоватые, луноликие и с лицами, похожими на лошадиные морды, с морщинками и бородавками, они радостно встречали вернувшихся во дворец мужчин. Некоторые из них бежали к своим возлюбленным и бросались им на шею. Орогору в полном изумлении наблюдал за этим зрелищем до того мгновения, как костлявая высоченная особа не поспешила к нему, крича голосом графини Гильды:
— С возвращением! О, я так боялась за вас, за вашу жизнь, мой принц!
Она обвила руками его шею, прижалась к его груди, но Орогору застыл на месте, словно каменный, стараясь примирить между собой два образа — образ красавицы графини из иллюзорного мира с образом этой длиннолицей женщины с квадратным подбородком.
Гильда резко отстранилась и в тревоге взглянула на него:
— Почему ты так холоден со мной, любовь моя?
С горечью и болью Орогору почувствовал, как ускользает от него образ красавицы, но он заглянул в глаза Гильды — огромные, влажные, прекрасные темно-синие глаза и понял, что хотя бы эта черта ее лица по-прежнему хороша.
Прекрасными остались и ее голос, и ее речь, ее ум и находчивость. От этой мысли сердце Орогору забилось чаще, и все же он не мог пока с истинным чувством обнять эту долговязую несуразную женщину. Он мысленно возблагодарил судьбу за то, что между ними не было интимной близости, и тем более за то, что он не успел вступить с Гильдой в брак!
* * *
Рано утром на следующий день Орогору ходил по коридорам дворца, останавливался у каждой двери и прислушивался. На всякий случай у него было готово объяснение: проснулся, дескать, среди ночи и не смог заснуть, вот и решил прогуляться в надежде, что затем сон сморит его вновь. В некотором смысле так оно и было.Остановившись у двери графини Гильды, он услышал приглушенные рыдания.
Орогору охватило чувство сострадания. Испытываемое им отвращение к Гильде, переставшей быть красавицей, сразу как рукой сняло. Он постучал в дверь. Рыдания утихли.
— Это я, Орогору, — негромко проговорил он. Из-за двери донеслось всхлипывание.
— Просто Орогору, — уточнил он. — Не принц Приммер. Теперь я для тебя — только Орогору.
Прозвучали торопливые шаги, дверь отворилась настежь. И перед Орогору предстала заплаканная Гильда. Она смерила его изумленным взглядом с головы до ног.
— Ты? Орогору? Но... но как же...
— Таков я на самом деле, — бережно, нежно проговорил Орогору. — Присмотрись внимательнее: неужели ты не видишь во мне ничего от того Орогору, что был тебе знаком?
— Что... что-то есть, — промямлила Гильда.
— Вчера утром я тоже очнулся в слезах, — признался ей Орогору. — Позволишь ли ты мне войти?
— О да! Скорее! Пока никто не увидел! — Гильда схватила его за руку, втащила в комнату и поспешно заперла дверь. Обернувшись, она прижалась к ней спиной. Грудь ее тяжело и часто вздымалась. Орогору лишний раз убедился, что кое-что в самообмане было правдой.
— И как же... как ты...
— Мне снились самые неприятные моменты моей жизни, и все они были исправлены, — ответил Орогору. — Мне приснился старик, назвавшийся «Волшебником Покоя». Он заставил меня увидеть себя таким, какой я есть на самом деле, — увидеть, что я Орогору и больше никто, крестьянский сын. Из-за этого я чуть было снова не впал в безумие, но он показал, что во мне столько доброго и хорошего, что пребывание в здравом рассудке мне приглянулось гораздо больше.
— Мне тоже! — вырвалось у Гильды. — Мне снилось, что другие мальчики и девочки добры ко мне, принимают меня в свои игры, а когда я стала старше, юноши стали приглашать меня потанцевать с ними! И я вдруг осмелилась увидеть себя такой, какая я есть, и от этого я не испытала ужаса и отвращения!
Орогору кивнул:
— А потом Волшебник сказал мне, что я смог бы стать самым настоящим аристократом, если бы помог простым людям избавиться от тирана, который сжимает всех нас в своей железной деснице, — от Защитника.
— И... мне тоже, — неуверенно проговорила Гильда. Орогору посмотрел в ее большие прекрасные глаза и понял, что перед ним вовсе не простушка, пусть ее лицо было некрасивым, пусть глаза покраснели от слез.
— Мужайся, — сказал он. — Все остальные на вид не таковы, какими ты их видела раньше. Король Лонгар — толстяк и коротышка.
— А я... какой выглядела я?
— Ниже ростом, удивительно привлекательной и дивно красивой. — Орогору знал, что лгать бесполезно. Он шагнул ближе к Гильде, сдвинул брови. — Но теперь, когда я вижу тебя по-новому, когда смотрю в твои глаза, я понимаю, что не все в твоей красоте мне только мнилось.
Лицо Гильды озарилось благодарностью, но она тут же горько усмехнулась.
— Я знаю, какая я, Орогору. Я смотрелась в зеркало. Не лги мне, потому что зеркало мне не солгало.
О да, ее тонкость и красноречие остались при ней. И конечно...
— Ты так же умна, как та Гильда, которую я запомнил.
— Неужели? Но кто из мужчин когда-либо находил женщину привлекательной из-за ее ума?
— Я, — откровенно признался Орогору. — И большинство здешних мужчин — так я думаю.
Она пристально смотрела на него, и во взгляде ее появилась надежда.
— Красноречие и ум здесь ценят все, — добавил Орогору. — И мужчины, и женщины.
— Значит, в этой иллюзии была-таки доля правды, — прошептала Гильда.
— Была, — подтвердил Орогору. — Знаешь, когда миновал испуг при виде остальных горожан, я стал наблюдать за тем, как они ходят, сидят, танцуют. Их изящество — не обман зрения, так же как их осанка и манеры. Глядя на волшебные картины, все они выучились манерам аристократов, и обретенная грация никуда не делась. Она не врожденная, но все же она есть.
— Так, значит. Волшебник сказал правду? Мы сможем стать настоящими господами и дамами?
— По крайней мере сможем стать теми, кто им равен в нашей стране, — ответил Орогору. — Шерифами и их женами.
Неожиданно Гильде стало дурно. У нее подкосились ноги, и она чуть не упала, но Орогору поддержал ее.
— Лучше бы ко мне вернулось мое помешательство! — рыдая на его груди, призналась она.
— Его нам придется заслужить, — печально проговорил Орогору. — А для этого мы должны стать теми, кого мы только играли.
Гильда выпрямилась, слезы перестали течь из ее глаз. Она посмотрела на Орогору.
— Тогда мы сделаем это, — заявила она с той же железной решимостью, какую Орогору чувствовал в себе. — Красавицей мне никогда не быть, но я стану самой настоящей леди!
— А ты уже — самая настоящая леди, — прошептал Орогору.
* * *
Ближе к вечеру лорд Сондерс, прилегший вздремнуть, проснулся в слезах. Орогору прогуливался по коридорам и наткнулся на него вскоре после этого. Они переговорили и порешили на том, что со свержением Защитника надо поторопиться, чтобы заработать себе право вернуться в мир иллюзий.На следующее утро проснулась в рыданиях леди Риджора. Ее успокоила Гильда. После полудня в слезах очнулся король Лонгар. Труды по его утешению взяли на себя Орогору и Сондерс. Вот так, один за другим, человек по десять за день, страдавшие манией величия безумцы возвращались в здравый рассудок и начинали мечтать о возвращении в свой выдуманный мир.
К концу месяца всем до единого жителям Фиништауна успел присниться Волшебник и каждого заверил, что о том, как свергнуть Защитника, им расскажет великан. Не без смятения духа горожане снова пригласили во дворец Гара и его спутников. Покуда Гар отлеживался после тяжкого труда исцеления, горожане провели беспокойный вечер в попытках наладить общение на старый лад. Правда, каждый из них наверняка испытывал непередаваемые муки, глядя на несуразных, неказистых собратьев, открывшихся им воочию. Ближе к ночи Майлз разыскал Дирка и начал:
— Господин Дирк... — Дирк предостерегающе глянул на него. Майлз вздохнул. Дирк был прав. — Дирк, нужно что-то делать, и поскорее! Им так отвратительно смотреть друг на дружку, что они прямо у нас на глазах запросто снова могут свихнуться!
— Да, риск велик. А не хотелось бы, — согласился Дирк. — В конце концов, желание выздороветь — чуть ли не самый главный залог выздоровления. Ладно, не будем мешкать. Я поговорю с ними прямо сейчас, пока они не разошлись спать.
Он шагнул на середину зала и возгласил:
— Музыка, умолкни!
Он, конечно, мог бы дождаться окончания танца, но компьютер послушно прервал мелодию, и наступившая тишина гораздо больше поспособствовала завоеванию внимания горожан, чем могли бы любые призывы. Танцоры с плохо скрываемым облегчением отступили от своих партнеров и партнерш и повернулись к другу великана.
— Я знаю: всем вам не терпится поскорее узнать, как свергнуть Защитника, — громко проговорил Дирк. — Что ж... Гар еще не вполне пришел в себя, но начать можно и без него.
По залу прокатилась волна ропота, в котором смешались недовольство с волнением. Дирк дождался тишины и продолжал:
— Первая часть замысла состоит в том, чтобы вы выучились жить той жизнью, какой живут магистраты, а вторая — в том, чтобы научиться образцово драться, дабы вы сумели указывать своим бейлифам, как командовать стражниками — или чтобы вы смогли сами командовать подчиненными вам войсками, если станете шерифами. Итак: завтра подъем в девять утра, а затем с каждым днем будете вставать все раньше и раньше, пока не приучитесь пробуждаться с рассветом.
Изнеженные аристократы хором застонали.
— Не спорю — трудновато придется на первых порах, но это необходимо, — пояснил Дирк. — Много ли вам встречалось магистратов, что валяются в кроватях до полудня? Словом, завтра поднимаетесь в девять часов. День начнем с легкого завтрака. А потом — несколько уроков азов рукопашного боя.
— Но что в это время будут делать дамы? — непонимающе воскликнула Риджора.
— Как — «что делать?» — пожал плечами Дирк. — Упражняться с куотерстафами, что же еще?
Поднялся жуткий гам. Дирк выждал немного и поднял руки, прося тишины.
— Хочу, чтобы все поняли: вы отправляетесь на воскресную прогулку на лоно природы. Всякому, кто вступает в игру, запросто в один прекрасный день может грозить нападение, и уж лучше загодя обучиться приемам самозащиты. В некотором роде дамам это даже нужнее! Повторяю: завтра в девять, и сие означает, что баиньки надо лечь пораньше!
Он не стал добавлять «и не в чужую постель» — ведь теперь и закоренелые любовники стеснялись друг друга. Бывшие придворные поспешно разошлись по своим комнатам, и Дирк, прихватив Майлза и Килету, отправился навестить Гара.
Покои Гара были столь же великолепны, как все остальные, и целиком управлялись компьютером. Дирк остановился в гостиной и сказал:
— Подождите здесь. Я позову вас, если он в состоянии разговаривать.
Майлз и Килета кивнули, и Дирк, подойдя к двери, ведущей в спальню, негромко постучал.
— Входите, — отозвался Гар. Дирк вошел, а Гар проговорил:
— Свет, включись. — Загорелся приглушенный свет, озаривший кровать с балдахином. — Ну, как дела, Дирк? — спросил Гар, перевернувшись на бок и подперев голову согнутой в локте рукой.
— Тяжко, — признался Дирк. Он собрался было сесть на стул возле кровати, где в последнее время сидел часто, но вдруг растерялся. — Ты хоть ел сегодня?
— Вроде бы да, — кивнул Гар и потер глаза. — Доковылял до устройства выдачи пищи и пожевал овсянки в последний раз, когда просыпался. Но тогда солнце светило...
— Ясно. Стало быть, нынче утром. Как думаешь, сумеешь одолеть куриный бульончик, пока не уснул опять?
Гар кивнул, и Дирк поспешил к устройству выдачи пищи. Назад он вернулся с подносом. Гар пил из чашки бульон, а Дирк рассказывал ему новости.
— Нервной энергии у них сейчас — хоть отбавляй, вот я и решил направить ее в полезное русло, пока они снова не ударились в добровольное полоумие.
— Мудро, — одобрил Гар. — И что же ты придумал?
— Для начала объявил на завтра побудку в девять утра. Потом немного гимнастики и главные приемы самозащиты — поучу их падениям и откатам, блокам и грамотным ударам, в общем, в таком разрезе. Может быть, успеем и куотерстафами помахать.
— Для поднятия духа вполне недурственно. Майлз готов тебе помочь?
— В часы досуга я давал уроки ему и Килете. Чего-чего, а досуга у меня в последнее время — просто завались. Они оба уже тянут на зеленые пояса. А Майлз на диво ловко орудует куотерстафом, так что мне не придется потеть одному.
— Славненько, — кивнул Гар. — Ну а от Хранителя чего-нибудь удалось добиться?
— Ну... он не сказал «нет».
Дирк полчаса проторчал у изукрашенной стены, стараясь получить положительный ответ у компьютера.
— Заявил, что желает переговорить с тобой лично, как только ты будешь к этому готов.
— Стало быть, из города он нас не гонит?
— И не думает. По некоторым отрывочным замечаниям у меня возникло такое подозрение, что наше появление здесь он считает самым счастливым событием в жизни этих людей с тех самых пор, как они начали приходить сюда. Однако он жаждет убедиться, что наши цели совпадают, а потому настаивает на переговорах.
— А пожалуй, их можно устроить прямо здесь и сейчас. — Гар уставился в потолок и произнес:
— Слышишь ли ты нас, о Хранитель?
— Да, — немедленно откликнулся голос, заполнивший комнату.
Дирк от неожиданности подпрыгнул на полфута, выделив при этом изрядную порцию адреналина.
Глава 14
— Вы не требовали конфиденциальности, — пояснил голос.
— Значит, если я попрошу тебя отключить звукоулавливающее устройство, ты его отключишь?
— Непременно, — пообещал компьютер.
— Сомневаюсь, чтобы до этого додумались многие из здешних обитателей, — пробормотал Дирк. — Наверное, это устройство уловило массу преинтересных звуков.
— Вряд ли можно шокировать машину, — утешил друга Гар и произнес погромче:
— Можем ли мы переговорить сейчас?
— Тембр вашего голоса и время, проведенное в состоянии сна, указывают на то, что вы пока не пребываете в состоянии, адекватном для подобных переговоров.
Гар кивнул:
— Верно подмечено. Но скажи мне: ты мог бы обеспечить обучающими материалами всех, кто здесь живет?
— Да. Они будут передаваться на мониторы, установленные в комнатах.
— Да позволено мне будет выразить восхищение по поводу уровня художественного оформления мониторов.
— Благодарю вас, но заслуга в этом принадлежит не мне, а людям-дизайнерам. Какие темы вы желаете запросить?
— Историю — как земную, так и местную, классическую литературу, военную стратегию и тактику, местные законы и бюрократические процедуры...
— На последнюю тему мои данные устарели — на несколько веков.
— Понимаю, но ты бы мог преподать горожанам азы знаний, на основе которых сформировались современные науки. А для того чтобы осовременить твои базы данных, надо будет перекопать имеющиеся ресурсы.
«В буквальном смысле слова перекопать», — подумал Дирк.
— О, это же целая гора тем... — охнул Гар и вдруг устало опустил голову на подушку. Дирк хотел было броситься к нему и пощупать пульс, но сдержался.
— Насколько я понимаю, вы слишком устали для того, чтобы продолжать беседу, — заключил компьютер. — Свяжитесь со мной, когда возникнет такая необходимость. А сейчас — спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — вяло отозвался Гар.
— Ты поспи немножко, — медленно проговорил Дирк. — Но пока ты еще не уснул, я хотел тебя спросить...
— Да? О чем?
— Собственно, твоя дикая усталость и есть часть ответа на этот вопрос, но только часть.
— Отрадно слышать. Так что за вопрос?
— Если ты способен настолько легко излечивать психические заболевания... — начал Дирк, запнулся и сказал:
— Нет, не так: если ты способен излечивать психические заболевания так быстро, почему ты не занимаешься этим почаще?
— Во-первых, — вздохнул Гар, — не могу. Большинство случаев психических заболеваний гораздо сложнее, чем те, с которыми мы имеем дело здесь. Как правило, несколько отклонений от нормы соединяются в комплекс. Во-вторых, даже если бы я мог этим заниматься, я не имею на это права. Ты же понимаешь, тут речь идет о проникновении в чужой разум. Болен человек или здоров — я не имею никакого права вторгаться в его внутренний мир без разрешения.
— Не имеешь... — задумчиво проговорил Дирк. — Ну а на этот раз откуда у тебя такое право взялось?
— Необходимость вынудила, — вздохнул Гар. — А это означает, что на самом деле никакого права я на лечение не имел. Но либо я поступил бы так, как поступил, либо надо было бы плюнуть на этих людей, на их право обрести свободу. А на это я тоже никакого права не имел.
На первой же лекции учащиеся стали сыпать вопросами о том, откуда появились их предки, и были потрясены до глубины души, узнав, что слышанные ими в детстве сказки про другие планеты — чистая правда. Развернулась оживленная дискуссия на предмет того, какие из сказок — правда, а какие — вымысел. Дирк помог разрешить этот спор, обозначив те сказки, которые пришли со средневековой Земли, и уточнил, из каких именно стран. Так что к концу первой недели занятий новообращенные студенты уже в общих чертах ознакомились с историей и географией Земли и получили краткий очерк космической колонизации.
А Дирк выяснил, что многие из «студентов» просто-таки талантливы, а все остальные — не без способностей. Это настолько удивило его, что он обратился с вопросом к Хранителю.
— Почему у всех твоих подопечных такой высокий IQ? — спросил он, глядя на декорированный дисплей.
— Потому, — ответил компьютер, — что те, чьи способности были бы ниже, чувствовали бы себя неполноценными, и это усугубляло бы степень их мании.
У Дирка похолодело в груди.
— И как же ты поступал с такими?
— Я отправлял их в город Перворанг. Там о них точно так же заботится компьютер.
— Вот как? — Дирк навострил уши. — Верно ли я понимаю, что Перворанг тоже затерян в лесах?
— Совершенно верно.
— И сколько же всего таких затерянных городов?
— Пять, — отвечал компьютер. — Перворанг и Второранг предназначены для людей со средним уровнем интеллекта. Третьеранг — для тех, чей уровень низок, но в Четвероранге также содержатся психические больные с высоким уровнем интеллекта. Думаю, что неразумно содержать в одном городе более трех сотен людей одновременно.
— Значит, получается, что мы имеем более тысячи человек, которых можно привести в состояние психической нормы, исключая Третьеранг, — произвел подсчет Дирк. — А в этой стране всего-то десяток крупных городов, да еще сотни четыре поменьше.
— Значит, если я попрошу тебя отключить звукоулавливающее устройство, ты его отключишь?
— Непременно, — пообещал компьютер.
— Сомневаюсь, чтобы до этого додумались многие из здешних обитателей, — пробормотал Дирк. — Наверное, это устройство уловило массу преинтересных звуков.
— Вряд ли можно шокировать машину, — утешил друга Гар и произнес погромче:
— Можем ли мы переговорить сейчас?
— Тембр вашего голоса и время, проведенное в состоянии сна, указывают на то, что вы пока не пребываете в состоянии, адекватном для подобных переговоров.
Гар кивнул:
— Верно подмечено. Но скажи мне: ты мог бы обеспечить обучающими материалами всех, кто здесь живет?
— Да. Они будут передаваться на мониторы, установленные в комнатах.
— Да позволено мне будет выразить восхищение по поводу уровня художественного оформления мониторов.
— Благодарю вас, но заслуга в этом принадлежит не мне, а людям-дизайнерам. Какие темы вы желаете запросить?
— Историю — как земную, так и местную, классическую литературу, военную стратегию и тактику, местные законы и бюрократические процедуры...
— На последнюю тему мои данные устарели — на несколько веков.
— Понимаю, но ты бы мог преподать горожанам азы знаний, на основе которых сформировались современные науки. А для того чтобы осовременить твои базы данных, надо будет перекопать имеющиеся ресурсы.
«В буквальном смысле слова перекопать», — подумал Дирк.
— О, это же целая гора тем... — охнул Гар и вдруг устало опустил голову на подушку. Дирк хотел было броситься к нему и пощупать пульс, но сдержался.
— Насколько я понимаю, вы слишком устали для того, чтобы продолжать беседу, — заключил компьютер. — Свяжитесь со мной, когда возникнет такая необходимость. А сейчас — спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — вяло отозвался Гар.
— Ты поспи немножко, — медленно проговорил Дирк. — Но пока ты еще не уснул, я хотел тебя спросить...
— Да? О чем?
— Собственно, твоя дикая усталость и есть часть ответа на этот вопрос, но только часть.
— Отрадно слышать. Так что за вопрос?
— Если ты способен настолько легко излечивать психические заболевания... — начал Дирк, запнулся и сказал:
— Нет, не так: если ты способен излечивать психические заболевания так быстро, почему ты не занимаешься этим почаще?
— Во-первых, — вздохнул Гар, — не могу. Большинство случаев психических заболеваний гораздо сложнее, чем те, с которыми мы имеем дело здесь. Как правило, несколько отклонений от нормы соединяются в комплекс. Во-вторых, даже если бы я мог этим заниматься, я не имею на это права. Ты же понимаешь, тут речь идет о проникновении в чужой разум. Болен человек или здоров — я не имею никакого права вторгаться в его внутренний мир без разрешения.
— Не имеешь... — задумчиво проговорил Дирк. — Ну а на этот раз откуда у тебя такое право взялось?
— Необходимость вынудила, — вздохнул Гар. — А это означает, что на самом деле никакого права я на лечение не имел. Но либо я поступил бы так, как поступил, либо надо было бы плюнуть на этих людей, на их право обрести свободу. А на это я тоже никакого права не имел.
* * *
К концу недели все горожане освоили технику безболезненных падений, различные удары и их блокирование. Те немногие, кто не умел читать, делали неплохие успехи на этом поприще под руководством Хранителя, а Дирк приступил к чтению лекций по истории их родной планеты.На первой же лекции учащиеся стали сыпать вопросами о том, откуда появились их предки, и были потрясены до глубины души, узнав, что слышанные ими в детстве сказки про другие планеты — чистая правда. Развернулась оживленная дискуссия на предмет того, какие из сказок — правда, а какие — вымысел. Дирк помог разрешить этот спор, обозначив те сказки, которые пришли со средневековой Земли, и уточнил, из каких именно стран. Так что к концу первой недели занятий новообращенные студенты уже в общих чертах ознакомились с историей и географией Земли и получили краткий очерк космической колонизации.
А Дирк выяснил, что многие из «студентов» просто-таки талантливы, а все остальные — не без способностей. Это настолько удивило его, что он обратился с вопросом к Хранителю.
— Почему у всех твоих подопечных такой высокий IQ? — спросил он, глядя на декорированный дисплей.
— Потому, — ответил компьютер, — что те, чьи способности были бы ниже, чувствовали бы себя неполноценными, и это усугубляло бы степень их мании.
У Дирка похолодело в груди.
— И как же ты поступал с такими?
— Я отправлял их в город Перворанг. Там о них точно так же заботится компьютер.
— Вот как? — Дирк навострил уши. — Верно ли я понимаю, что Перворанг тоже затерян в лесах?
— Совершенно верно.
— И сколько же всего таких затерянных городов?
— Пять, — отвечал компьютер. — Перворанг и Второранг предназначены для людей со средним уровнем интеллекта. Третьеранг — для тех, чей уровень низок, но в Четвероранге также содержатся психические больные с высоким уровнем интеллекта. Думаю, что неразумно содержать в одном городе более трех сотен людей одновременно.
— Значит, получается, что мы имеем более тысячи человек, которых можно привести в состояние психической нормы, исключая Третьеранг, — произвел подсчет Дирк. — А в этой стране всего-то десяток крупных городов, да еще сотни четыре поменьше.