— Он рассказал вам, каким образом миссис Уиттен проникла в тайну ваших отношений?
— Да, в первом же письме.
— И после того, как вы узнали, что это она убила его, вы решили отомстить?
— А что же мне еще оставалось?
— Ну, как сказать… впрочем, сейчас это неважно. Вы любили его?
— Я люблю его.
— А он вас?
— Да, да, да!
— Больше, чем жену?
— Он ненавидел ее. Он презирал ее. Он смеялся над ней. Он женился на ней только ради денег… Только ради того, чтобы мы могли быть вместе… Он любил меня, но разве могли мы, бедняки, создать семью…
Миссис Уиттен, издав неясный звук, вскочила с кресла. Я ожидал нечто подобное и, опередив ее ил какую-то секунду, встал перед ней. Она уже протянула руку, чтобы отстранить меня, но одумалась и снова опустилась в кресло. Подумав, что у нее в сумочке может быть пистолет или нож, я на всякий случай остался возле ее кресла.
— Должен сообщить, мадам, — продолжал Вулф, обращаясь непосредственно к миссис Уиттен, — что я с самого начала имел вас в виду. Вы вели себя необычно, когда застали в столовой всю свою семью, собравшуюся там по секрету от вас. Вы не стали ругать их и не стали запугивать, как обычно, а начали упрашивать. Столь разительную перемену в поведении можно объяснить только одним: вы знали, что ваш муж там, наверху, уже мертв. Сразу же после его ссоры с мистером Пампой, вы ударом ножа в спину прикончили своего супруга. Вашему замыслу обвинить в убийстве Пампу помешало непредвиденное обстоятельство: вы не могли знать, что ваши сыновья и дочери находились в это время в столовой. Это непредвиденное обстоятельство и выбило вас из колеи…
Миссис Уиттен молчала, Вулф продолжал:
— Надо отдать вам должное — свой план вы продумали очень тщательно. Что вы сделали, когда узнали о неверности мужа? Разгневались и с презрением прогнали его из дома? Нет! Простили и попытались вернуть к себе? Нет! Вы сумели внушить мужу, что ваше чувство и ваше доверие к нему нисколько не поколебались, в доказательство чего вы намеревались поручить ему неограниченное право руководить всеми делами фирмы. По вашему мнению, это помогло бы вам остаться вне всяких подозрений после того, как вы в подходящий момент разделаетесь с ним.
Наконец-то Вулф обратился к инспектору полиции:
— Мистер Кремер, я освобождаю вас от вашего обязательства. Вот только не знаю, как вы дальше поведете расследование. В тюрьме томится невинный человек, Вирджил Пампа, обвиняемый в убийстве, а настоящий убийца сидит перед вами. Что же вы намерены предпринять сейчас?
— Мне нужны доказательства, — проворчал Кремер, тщетно пытаясь скрыть свое удивление и недовольство, — мне нужны эти письма. И потом, что там за история с какой-то незакрытой дверью?
— Вы получите все, что нужно. Я спрашиваю, что вы намерены предпринять сейчас? Как быть с миссис Уиттен?
— Ну, с ней-то никакой проблемы нет. Перед домом стоит машина с двумя моими сотрудниками. Если ранение не помешало ей приехать сюда вчера ночью, не помешает и сейчас отправиться в полицию.
— Вот и прекрасно. — Вулф повернулся к Джули. — Я обещал вам, что миссис Уиттен не станет возбуждать против вас уголовное преследование, если вы поможете мне. Что ж, вы, несомненно, выполнили свое обязательство. Вы согласны, что и я выполнил свое?
Я видел, что Джули не слышит ни слова из того, о чем говорит Вулф. Она не сводила с него глаз, но не видела его.
— Вчера в газетах было помещено объявление, что его похороны состоятся сегодня, — сказал Вулф. — И что цветы посылать не надо.
Джули уронила голову на руки и разрыдалась.
Глава 11
— Да, в первом же письме.
— И после того, как вы узнали, что это она убила его, вы решили отомстить?
— А что же мне еще оставалось?
— Ну, как сказать… впрочем, сейчас это неважно. Вы любили его?
— Я люблю его.
— А он вас?
— Да, да, да!
— Больше, чем жену?
— Он ненавидел ее. Он презирал ее. Он смеялся над ней. Он женился на ней только ради денег… Только ради того, чтобы мы могли быть вместе… Он любил меня, но разве могли мы, бедняки, создать семью…
Миссис Уиттен, издав неясный звук, вскочила с кресла. Я ожидал нечто подобное и, опередив ее ил какую-то секунду, встал перед ней. Она уже протянула руку, чтобы отстранить меня, но одумалась и снова опустилась в кресло. Подумав, что у нее в сумочке может быть пистолет или нож, я на всякий случай остался возле ее кресла.
— Должен сообщить, мадам, — продолжал Вулф, обращаясь непосредственно к миссис Уиттен, — что я с самого начала имел вас в виду. Вы вели себя необычно, когда застали в столовой всю свою семью, собравшуюся там по секрету от вас. Вы не стали ругать их и не стали запугивать, как обычно, а начали упрашивать. Столь разительную перемену в поведении можно объяснить только одним: вы знали, что ваш муж там, наверху, уже мертв. Сразу же после его ссоры с мистером Пампой, вы ударом ножа в спину прикончили своего супруга. Вашему замыслу обвинить в убийстве Пампу помешало непредвиденное обстоятельство: вы не могли знать, что ваши сыновья и дочери находились в это время в столовой. Это непредвиденное обстоятельство и выбило вас из колеи…
Миссис Уиттен молчала, Вулф продолжал:
— Надо отдать вам должное — свой план вы продумали очень тщательно. Что вы сделали, когда узнали о неверности мужа? Разгневались и с презрением прогнали его из дома? Нет! Простили и попытались вернуть к себе? Нет! Вы сумели внушить мужу, что ваше чувство и ваше доверие к нему нисколько не поколебались, в доказательство чего вы намеревались поручить ему неограниченное право руководить всеми делами фирмы. По вашему мнению, это помогло бы вам остаться вне всяких подозрений после того, как вы в подходящий момент разделаетесь с ним.
Наконец-то Вулф обратился к инспектору полиции:
— Мистер Кремер, я освобождаю вас от вашего обязательства. Вот только не знаю, как вы дальше поведете расследование. В тюрьме томится невинный человек, Вирджил Пампа, обвиняемый в убийстве, а настоящий убийца сидит перед вами. Что же вы намерены предпринять сейчас?
— Мне нужны доказательства, — проворчал Кремер, тщетно пытаясь скрыть свое удивление и недовольство, — мне нужны эти письма. И потом, что там за история с какой-то незакрытой дверью?
— Вы получите все, что нужно. Я спрашиваю, что вы намерены предпринять сейчас? Как быть с миссис Уиттен?
— Ну, с ней-то никакой проблемы нет. Перед домом стоит машина с двумя моими сотрудниками. Если ранение не помешало ей приехать сюда вчера ночью, не помешает и сейчас отправиться в полицию.
— Вот и прекрасно. — Вулф повернулся к Джули. — Я обещал вам, что миссис Уиттен не станет возбуждать против вас уголовное преследование, если вы поможете мне. Что ж, вы, несомненно, выполнили свое обязательство. Вы согласны, что и я выполнил свое?
Я видел, что Джули не слышит ни слова из того, о чем говорит Вулф. Она не сводила с него глаз, но не видела его.
— Вчера в газетах было помещено объявление, что его похороны состоятся сегодня, — сказал Вулф. — И что цветы посылать не надо.
Джули уронила голову на руки и разрыдалась.
Глава 11
Я стоял перед дверью комнаты на третьем этаже. Вулф категорически отказался утруждать себя, и мне пришлось подняться сюда одному. Постучав в дверь и получив разрешение, я вошел. Фиби бросила на стол журнал и встала.
— Как вы долго! А где мама?
— Об этом я и пришел сообщить вам.
Она изменилась в лице, шагнула ко мне и снова спросила:
— Где мама?
— Не торопитесь. Прежде всего, я должен извиниться, что оставил вас надолго… Зато теперь, не только вам, но и мне известно, как все обстояло в действительности… Не помогла и придуманная вами история с открытой дверью… Вы не верили в виновность Пампы, отправив его в тюрьму, знали к тому же, что никто из вас, братьев и сестер, не участвовал в преступлении и что, следовательно, убийцей Флойда Уиттена могла быть только ваша почтенная мамаша, и вы принялись лихорадочно искать способ выгородить ее… Вам это не удалось…
— Где мама?
— Или в полиции, или у районного прокурора — точно не могу сказать. Ей предъявили или скоро предъявят обвинение в убийстве. Вы сами знаете, что она очень злобная и очень опасная особа — посмотрите, как ловко она подстроила все, чтобы в убийстве обвинили Пампу! Но довольно о ней. Поговорим о вас. Чем я могу быть вам полезен?
— Ничем.
Фиби не вздрогнула, не побледнела. Губы у нее не затряслись, однако, выражение лица говорило о многом.
— Я привез вас сюда, вы сейчас здесь одни, и мне хотелось бы чем-нибудь вам помочь; позвонить, или вызвать такси, или, может быть, прислать вам вещи…
— Нет. Ничего не надо.
— Как хотите. Фриц выпустит вас из дома, а на случай, если возникнет какая-нибудь необходимость, я буду в кабинете печатать на машинке…
На этом наш разговор закончился, и мы возобновили его только много времени спустя — позавчера, через месяц после того, как суд вынес обвинительный приговор ее матери. Фиби позвонила мне и спросила, не приглашу ли я ее поужинать в ресторан «Амброзия»? Даже если бы я в тот вечер был свободен, я бы все равно отказался. Любой из ресторанов-закусочных под вывеской «Амброзия» совсем не то место, где между людьми могут установиться добрые отношения.
— Как вы долго! А где мама?
— Об этом я и пришел сообщить вам.
Она изменилась в лице, шагнула ко мне и снова спросила:
— Где мама?
— Не торопитесь. Прежде всего, я должен извиниться, что оставил вас надолго… Зато теперь, не только вам, но и мне известно, как все обстояло в действительности… Не помогла и придуманная вами история с открытой дверью… Вы не верили в виновность Пампы, отправив его в тюрьму, знали к тому же, что никто из вас, братьев и сестер, не участвовал в преступлении и что, следовательно, убийцей Флойда Уиттена могла быть только ваша почтенная мамаша, и вы принялись лихорадочно искать способ выгородить ее… Вам это не удалось…
— Где мама?
— Или в полиции, или у районного прокурора — точно не могу сказать. Ей предъявили или скоро предъявят обвинение в убийстве. Вы сами знаете, что она очень злобная и очень опасная особа — посмотрите, как ловко она подстроила все, чтобы в убийстве обвинили Пампу! Но довольно о ней. Поговорим о вас. Чем я могу быть вам полезен?
— Ничем.
Фиби не вздрогнула, не побледнела. Губы у нее не затряслись, однако, выражение лица говорило о многом.
— Я привез вас сюда, вы сейчас здесь одни, и мне хотелось бы чем-нибудь вам помочь; позвонить, или вызвать такси, или, может быть, прислать вам вещи…
— Нет. Ничего не надо.
— Как хотите. Фриц выпустит вас из дома, а на случай, если возникнет какая-нибудь необходимость, я буду в кабинете печатать на машинке…
На этом наш разговор закончился, и мы возобновили его только много времени спустя — позавчера, через месяц после того, как суд вынес обвинительный приговор ее матери. Фиби позвонила мне и спросила, не приглашу ли я ее поужинать в ресторан «Амброзия»? Даже если бы я в тот вечер был свободен, я бы все равно отказался. Любой из ресторанов-закусочных под вывеской «Амброзия» совсем не то место, где между людьми могут установиться добрые отношения.