Я стоял и смотрел на них. Дело представлялось мне безнадежным. Не было сомнения, что это лишь начало рецидива. У Вулфа давно не было ничего подобного, и такое состояние могло продлиться неделю или более. Когда это на него находило, вы могли с таким же успехом говорить о делах с фонарным столбом, как и с Ниро Вулфом.
Когда мы расследовали какой-нибудь случай, я не любил оставлять его одного с Фрицем – вот по этой самой причине. Если бы я пришел домой на час раньше!
Теперь дело зашло уж слишком далеко, чтобы можно было его остановить. Легко было догадаться, чем это было вызвано: в действительности, он не ожидал ничего хорошего от этого спектакля, который он состряпал для Кремера и меня. Теперь он прикрывался.
Я заскрежетал зубами и подошел к столу. Вулф продолжал говорить, а Фриц даже не посмотрел на меня. Я сказал:
– Вы что, собираетесь открыть ресторан?
Они не обратили на меня никакого внимания.
– Я хочу отчитаться, – продолжал я, – сорок пять человек ели конфеты из тех коробок, и все они скончались в агонии. Кремер мертв, Х.Р.Крэг мертв. Богини мертвы. Я болен.
– Заткнись, Арчи. Машина перед домом? Фрицу понадобятся некоторые продукты.
Я знал, если начнется доставка припасов, то у меня уже не будет никакого шанса. Я также знал, что никакие мольбы не помогут. И дерзость тоже. Я был в отчаянии, перебрал в уме все слабости Вулфа и выбрал одну.
– Послушаете, я знаю: этот ваш нахальный пир, на который вы держите курс, мне не остановить. У меня уже есть опыт. Ладно…
Вулф посмотрел на Фрица
– Но не красный перец. Если ты сможешь найти один из тех сортов желтого змеевидного перца на Салливан-стрит…
Я не осмелился коснуться его. Но подошел как можно ближе и заорал:
– А что я скажу мисс Фрост, когда она придет сюда в два часа? Вы поручили мне назначить деловые свидания, не так ли? Она ведь дама, да? Конечно, если обычная вежливость уже не принята…
Вулф остановился, поджал губы и повернул голову. Он посмотрел мне в глаза и через минуту спокойно спросил:
– Кто? Какая мисс Фрост?
– Мисс Элен Фрост. Дочь мистера Эдвина Фроста, кузина нашего клиента, мистера Луэлина Фроста, племянница мистера Дадли Фроста, помните?
– Я ничему не верю. Все это надувательство. Приманка для птиц.
– Безусловно. Когда она придет, я скажу, что превысил свои полномочия, рискнув назначить ей деловое свидание… Фриц, к завтраку меня не жди.
Я ушел в кабинет, сел за письменный стол, вытащил листочки бумаги из кармана, недоумевая, подействует ли на Вулфа моя стычка с ним, и что я буду делать, если не подействует. Я тревожно прислушивался.
Прошло по крайней мере две минуты, прежде чем до меня донеслись какие-то звуки из кухни, по-видимому – отодвигаемого Вулфом стула, и его топот. Я продолжал заниматься бумагами и не обратил на него внимания, когда он вошел в кабинет, прошел к своему письменному столу и опустился в кресло. Наконец, он произнес елейным тоном, который вызвал во мне желание дать ему пинка.
– Итак, мне нужно менять свои планы по прихоти молодой женщины, которая к тому же и лгунья. Или, по крайней мере, откладывать их.
Я молчал.
Тогда он взорвался.
– Мистер Гудвин! Вы слышите?
Я ответил не глядя на него:
– Нет.
Молчание. Спустя некоторое время я услышал, как он вздохнул и вернулся к своему нормальному тону:
– Ладно, Арчи. Расскажи мне обо всем.
Это уже что-то меняло.
В первый раз я смог остановить рецидив, зашедший так далеко – до стадии меню. Но это было похоже на лечение головной боли путем отсечения моей головы. Однако другого выхода не было, и единственный способ, который пришел ко мне в голову, – ухватиться за тонкую нить, закачавшуюся передо мной у Мак-Нэра в то утро, и пытаться продать ее Вулфу за стальной трос.
– Хорошо, – сказал я и повернулся, – мы поехали и провели эксперимент.
– Продолжай, – Он прищурился, глядя на меня. Я знал, что он не очень-то верит мне. И не удивился бы, если бы он встал и отправился в кухню. Но этого не случилось, и я продолжал:
– Почти ничего. – Я взял листочки. – Кремер раздражал меня, как нарыв на носу. Конечно, он не знал, что я следил за тем, какие конфеты они выбирали. Он думает, мы искали какие-нибудь нюансы в их поведении. Треть из них была напугана, половина нервничала, некоторые просто обезумели, а несколько человек отнеслись ко всему слишком небрежно. Вот и все, что можно сказать. Согласно указаниям, я наблюдал за их пальцами, в то время как Кремер и Диксон смотрели на лица. Я делал пометки, обозначившие их выбор. – Я полистал листочки. – Семеро взяли «иорданский миндаль». Один из них взял два.
Вулф позвонил и попросил пива.
– И?
– Скажу вам, я недостаточно ловок для подобных вещей. Вы знаете это, и я знаю… Да и кто мог бы быть ловчее? Тем не менее, я не такой уж тупица. Шестерых из тех, кто взял «иорданский миндаль», судя по выражению лица, их служебному положению и манерам, навряд ли можно в чем-либо подозревать. А седьмой… Я не знаю. Правда, с ним всегда может случиться нервное потрясение, он сам вам об этом говорил. Его очень удивила просьба взять конфету, впрочем, как и всех других. Но Кремер организовал все правильно. Его люди следили за тем, чтобы никто не знал, что происходит в той комнате, где были мы. Впрочем, мистер Бойден Мак-Нэр вел себя странно. Когда я протянул ему коробку и попросил его взять конфету, он отступил немного назад, затем овладел собой, шагнул вперед и заглянул в коробку, его пальцы потянулись прямо к «иорданскому миндалю», а затем он отдернул их и взял шоколадку. Я быстро попросил его взять еще конфет, не давая возможности опомниться. И на этот раз он коснулся сначала двух других конфет, а затем взял «иорданский миндаль», белый. При третьей попытке он сразу потянулся к драже и взял его.
Фриц вошел с пивом для Вулфа и недовольно посмотрел на меня. Вулф открыл бутылку и, наливая, пробормотал:
– И каково, Арчи, твое заключение?
Я швырнул листочки на стол.
– Мое заключение состоит в том, что Мак-Нэр сознательно брал «иорданский миндаль». Я допускаю, что все это бездоказательно, но вы послали меня туда, чтобы посмотреть, не обнаружит ли кто-нибудь, что «иорданский миндаль» отличается для него от остальных конфет. Либо таким оказался Бойден Мак-Нэр, либо у меня просто душа мужчины-стенографиста.
– Мистер Мак-Нэр… действительно… – Вулф осушил стакан пива и откинулся назад. – Мисс Элен Фрост, по словам ее кузена, нашего клиента, называет его дядя Бойд… Ты знаешь, Арчи, что я тоже дядя?
Он очень хорошо знал, что мне это известно, так как я печатал письма, которые он каждый месяц отправлял в Белград. И, конечно, не ждал ответа. Вулф закрыл глаза и сидел неподвижно; его мозг, может быть, работал, но и мой тоже работал. Мне нужно было придумать благовидный способ выбраться отсюда, прыгнуть в машину, поехать на Пятьдесят вторую улицу и похитить Элен Фрост. История с Мак-Нэром меня не беспокоила. Он единственный клюнул там, в примерочной, и я действительно думал, что мы можем вытащить какую-нибудь рыбу. Кроме того, я доложил об этом Вулфу, и теперь его дело было разобраться. Но свидание в два часа, о котором я упомянул… Боже, помоги мне…
У меня возникла идея. Я знал, что, закрывая глаза, чтобы дать возможность своему гению работать, Вулф часто бывал недосягаем для внешних стимулов. Несколько раз я даже опрокидывал пинком корзину для бумаг, а он и глазом не моргнул. Я сидел и наблюдал за ним некоторое время, видел, как он дышит, и этого было достаточно. Наконец, я решил рискнуть. Я поджал под себя ноги и встал с кресла, так что оно даже не скрипнуло. Я не спускал глаз с Вулфа. Три коротких шага по резиновому коврику привели меня к первому ковру, а на нем тишина была бы обеспечена. Я прошел его на цыпочках, затаив дыхание, постепенно ускоряя шаг, по мере того, как приближался к двери. Я перешагнул через порог… один шаг в передней… другой… Гром раздался из кабинета позади меня.
– Мистер Гудвин?
У меня возникла мысль схватить шляпу и убежать, но после минутного размышления я понял, что она была бы гибельна. У него снова возник бы рецидив во время моего отсутствия. Я повернулся и вошел в кабинет.
Вулф зарычал:
– Куда ты делся?
Я попытался улыбнуться.
– Никуда. Просто решил подняться наверх, на минуту.
– А почему украдкой?
– Ей-Богу, сэр, просто не хотел беспокоить вас.
– Действительно, божишься мне? Не так ли? – Он выпрямился в кресле. – Не беспокоить меня. Ха!.. А что ты делал, кроме того как беспокоил меня, последние восемь лет? Кто так нахально нарушает любые мои личные планы, которые я позволяю себе строить в редких случаях? – Он погрозил мне уже не пальцем, а всей рукой. – Ты не шел наверх. Ты собирался улизнуть из дома и устремиться по улицам города в отчаянной попытке скрыть крючкотворство, в котором вы упражнялись на мне. Ты собирался заполучить Элен Фрост и привести ее сюда. Ты думал, я не понял твоей лжи на кухне? Разве я не говорил тебе, что способность к симуляции у тебя жалкая? Очень хорошо… Мне нужно сказать тебе три веши. Первая – это напоминание: у нас будут на завтрак рисовые оладьи с черносмородиновым вареньем и салат из цикория с эстрагоном. Вторая
– это информация: у тебя не будет времени завтракать здесь. Третья – это поручение: тебе нужно поехать в заведение Мак-Нэра, заполучить мисс Элен Фрост и доставить ее сюда к двум часам. Несомненно, ты найдешь удобный случай съесть какой-нибудь сальный бутерброд. К тому времени, как ты прибудешь сюда с мисс Фрост, я покончу и с оладьями и с цикорием.
Я сказал:
– Хорошо. Но эта девушка, Элен Фрост, очень упряма. Вы разрешаете мне свободу действий? Задушить ее? Завернуть во что-нибудь?
– Но, Гудвин, – это было сказано тоном, которым он редко пользовался, я назвал бы его саркастическим хмыканьем, – у нее же назначено свидание здесь на два часа. Несомненно, не будет никаких затруднений. Если только простая вежливость…
Я не дослушал и удрал в переднюю за шляпой.
Когда мы расследовали какой-нибудь случай, я не любил оставлять его одного с Фрицем – вот по этой самой причине. Если бы я пришел домой на час раньше!
Теперь дело зашло уж слишком далеко, чтобы можно было его остановить. Легко было догадаться, чем это было вызвано: в действительности, он не ожидал ничего хорошего от этого спектакля, который он состряпал для Кремера и меня. Теперь он прикрывался.
Я заскрежетал зубами и подошел к столу. Вулф продолжал говорить, а Фриц даже не посмотрел на меня. Я сказал:
– Вы что, собираетесь открыть ресторан?
Они не обратили на меня никакого внимания.
– Я хочу отчитаться, – продолжал я, – сорок пять человек ели конфеты из тех коробок, и все они скончались в агонии. Кремер мертв, Х.Р.Крэг мертв. Богини мертвы. Я болен.
– Заткнись, Арчи. Машина перед домом? Фрицу понадобятся некоторые продукты.
Я знал, если начнется доставка припасов, то у меня уже не будет никакого шанса. Я также знал, что никакие мольбы не помогут. И дерзость тоже. Я был в отчаянии, перебрал в уме все слабости Вулфа и выбрал одну.
– Послушаете, я знаю: этот ваш нахальный пир, на который вы держите курс, мне не остановить. У меня уже есть опыт. Ладно…
Вулф посмотрел на Фрица
– Но не красный перец. Если ты сможешь найти один из тех сортов желтого змеевидного перца на Салливан-стрит…
Я не осмелился коснуться его. Но подошел как можно ближе и заорал:
– А что я скажу мисс Фрост, когда она придет сюда в два часа? Вы поручили мне назначить деловые свидания, не так ли? Она ведь дама, да? Конечно, если обычная вежливость уже не принята…
Вулф остановился, поджал губы и повернул голову. Он посмотрел мне в глаза и через минуту спокойно спросил:
– Кто? Какая мисс Фрост?
– Мисс Элен Фрост. Дочь мистера Эдвина Фроста, кузина нашего клиента, мистера Луэлина Фроста, племянница мистера Дадли Фроста, помните?
– Я ничему не верю. Все это надувательство. Приманка для птиц.
– Безусловно. Когда она придет, я скажу, что превысил свои полномочия, рискнув назначить ей деловое свидание… Фриц, к завтраку меня не жди.
Я ушел в кабинет, сел за письменный стол, вытащил листочки бумаги из кармана, недоумевая, подействует ли на Вулфа моя стычка с ним, и что я буду делать, если не подействует. Я тревожно прислушивался.
Прошло по крайней мере две минуты, прежде чем до меня донеслись какие-то звуки из кухни, по-видимому – отодвигаемого Вулфом стула, и его топот. Я продолжал заниматься бумагами и не обратил на него внимания, когда он вошел в кабинет, прошел к своему письменному столу и опустился в кресло. Наконец, он произнес елейным тоном, который вызвал во мне желание дать ему пинка.
– Итак, мне нужно менять свои планы по прихоти молодой женщины, которая к тому же и лгунья. Или, по крайней мере, откладывать их.
Я молчал.
Тогда он взорвался.
– Мистер Гудвин! Вы слышите?
Я ответил не глядя на него:
– Нет.
Молчание. Спустя некоторое время я услышал, как он вздохнул и вернулся к своему нормальному тону:
– Ладно, Арчи. Расскажи мне обо всем.
Это уже что-то меняло.
В первый раз я смог остановить рецидив, зашедший так далеко – до стадии меню. Но это было похоже на лечение головной боли путем отсечения моей головы. Однако другого выхода не было, и единственный способ, который пришел ко мне в голову, – ухватиться за тонкую нить, закачавшуюся передо мной у Мак-Нэра в то утро, и пытаться продать ее Вулфу за стальной трос.
– Хорошо, – сказал я и повернулся, – мы поехали и провели эксперимент.
– Продолжай, – Он прищурился, глядя на меня. Я знал, что он не очень-то верит мне. И не удивился бы, если бы он встал и отправился в кухню. Но этого не случилось, и я продолжал:
– Почти ничего. – Я взял листочки. – Кремер раздражал меня, как нарыв на носу. Конечно, он не знал, что я следил за тем, какие конфеты они выбирали. Он думает, мы искали какие-нибудь нюансы в их поведении. Треть из них была напугана, половина нервничала, некоторые просто обезумели, а несколько человек отнеслись ко всему слишком небрежно. Вот и все, что можно сказать. Согласно указаниям, я наблюдал за их пальцами, в то время как Кремер и Диксон смотрели на лица. Я делал пометки, обозначившие их выбор. – Я полистал листочки. – Семеро взяли «иорданский миндаль». Один из них взял два.
Вулф позвонил и попросил пива.
– И?
– Скажу вам, я недостаточно ловок для подобных вещей. Вы знаете это, и я знаю… Да и кто мог бы быть ловчее? Тем не менее, я не такой уж тупица. Шестерых из тех, кто взял «иорданский миндаль», судя по выражению лица, их служебному положению и манерам, навряд ли можно в чем-либо подозревать. А седьмой… Я не знаю. Правда, с ним всегда может случиться нервное потрясение, он сам вам об этом говорил. Его очень удивила просьба взять конфету, впрочем, как и всех других. Но Кремер организовал все правильно. Его люди следили за тем, чтобы никто не знал, что происходит в той комнате, где были мы. Впрочем, мистер Бойден Мак-Нэр вел себя странно. Когда я протянул ему коробку и попросил его взять конфету, он отступил немного назад, затем овладел собой, шагнул вперед и заглянул в коробку, его пальцы потянулись прямо к «иорданскому миндалю», а затем он отдернул их и взял шоколадку. Я быстро попросил его взять еще конфет, не давая возможности опомниться. И на этот раз он коснулся сначала двух других конфет, а затем взял «иорданский миндаль», белый. При третьей попытке он сразу потянулся к драже и взял его.
Фриц вошел с пивом для Вулфа и недовольно посмотрел на меня. Вулф открыл бутылку и, наливая, пробормотал:
– И каково, Арчи, твое заключение?
Я швырнул листочки на стол.
– Мое заключение состоит в том, что Мак-Нэр сознательно брал «иорданский миндаль». Я допускаю, что все это бездоказательно, но вы послали меня туда, чтобы посмотреть, не обнаружит ли кто-нибудь, что «иорданский миндаль» отличается для него от остальных конфет. Либо таким оказался Бойден Мак-Нэр, либо у меня просто душа мужчины-стенографиста.
– Мистер Мак-Нэр… действительно… – Вулф осушил стакан пива и откинулся назад. – Мисс Элен Фрост, по словам ее кузена, нашего клиента, называет его дядя Бойд… Ты знаешь, Арчи, что я тоже дядя?
Он очень хорошо знал, что мне это известно, так как я печатал письма, которые он каждый месяц отправлял в Белград. И, конечно, не ждал ответа. Вулф закрыл глаза и сидел неподвижно; его мозг, может быть, работал, но и мой тоже работал. Мне нужно было придумать благовидный способ выбраться отсюда, прыгнуть в машину, поехать на Пятьдесят вторую улицу и похитить Элен Фрост. История с Мак-Нэром меня не беспокоила. Он единственный клюнул там, в примерочной, и я действительно думал, что мы можем вытащить какую-нибудь рыбу. Кроме того, я доложил об этом Вулфу, и теперь его дело было разобраться. Но свидание в два часа, о котором я упомянул… Боже, помоги мне…
У меня возникла идея. Я знал, что, закрывая глаза, чтобы дать возможность своему гению работать, Вулф часто бывал недосягаем для внешних стимулов. Несколько раз я даже опрокидывал пинком корзину для бумаг, а он и глазом не моргнул. Я сидел и наблюдал за ним некоторое время, видел, как он дышит, и этого было достаточно. Наконец, я решил рискнуть. Я поджал под себя ноги и встал с кресла, так что оно даже не скрипнуло. Я не спускал глаз с Вулфа. Три коротких шага по резиновому коврику привели меня к первому ковру, а на нем тишина была бы обеспечена. Я прошел его на цыпочках, затаив дыхание, постепенно ускоряя шаг, по мере того, как приближался к двери. Я перешагнул через порог… один шаг в передней… другой… Гром раздался из кабинета позади меня.
– Мистер Гудвин?
У меня возникла мысль схватить шляпу и убежать, но после минутного размышления я понял, что она была бы гибельна. У него снова возник бы рецидив во время моего отсутствия. Я повернулся и вошел в кабинет.
Вулф зарычал:
– Куда ты делся?
Я попытался улыбнуться.
– Никуда. Просто решил подняться наверх, на минуту.
– А почему украдкой?
– Ей-Богу, сэр, просто не хотел беспокоить вас.
– Действительно, божишься мне? Не так ли? – Он выпрямился в кресле. – Не беспокоить меня. Ха!.. А что ты делал, кроме того как беспокоил меня, последние восемь лет? Кто так нахально нарушает любые мои личные планы, которые я позволяю себе строить в редких случаях? – Он погрозил мне уже не пальцем, а всей рукой. – Ты не шел наверх. Ты собирался улизнуть из дома и устремиться по улицам города в отчаянной попытке скрыть крючкотворство, в котором вы упражнялись на мне. Ты собирался заполучить Элен Фрост и привести ее сюда. Ты думал, я не понял твоей лжи на кухне? Разве я не говорил тебе, что способность к симуляции у тебя жалкая? Очень хорошо… Мне нужно сказать тебе три веши. Первая – это напоминание: у нас будут на завтрак рисовые оладьи с черносмородиновым вареньем и салат из цикория с эстрагоном. Вторая
– это информация: у тебя не будет времени завтракать здесь. Третья – это поручение: тебе нужно поехать в заведение Мак-Нэра, заполучить мисс Элен Фрост и доставить ее сюда к двум часам. Несомненно, ты найдешь удобный случай съесть какой-нибудь сальный бутерброд. К тому времени, как ты прибудешь сюда с мисс Фрост, я покончу и с оладьями и с цикорием.
Я сказал:
– Хорошо. Но эта девушка, Элен Фрост, очень упряма. Вы разрешаете мне свободу действий? Задушить ее? Завернуть во что-нибудь?
– Но, Гудвин, – это было сказано тоном, которым он редко пользовался, я назвал бы его саркастическим хмыканьем, – у нее же назначено свидание здесь на два часа. Несомненно, не будет никаких затруднений. Если только простая вежливость…
Я не дослушал и удрал в переднюю за шляпой.
Глава 7
По дороге к заведению Мак-Нэра я размышлял. Чтобы повернуть Элен Фрост в нужном мне направлении, можно применить только один рычаг. Я решил использовать это средство.
Подъехав, я обратился к швейцару:
– Помните меня? Я был здесь утром.
Увидев меня и услышав, что к нему обращается джентльмен, швейцар подтянулся, стараясь принять благовоспитанный вид, но затем, вспомнив, что я связан с полицией, опять расслабился.
– Верно, помню. Вы тот, который предлагал конфеты.
– Правильно. Теперь послушайте. Мне нужно переговорить с мисс Элен Фрост, но я не хочу больше причинять там всем беспокойство. Она еще не ходила завтракать?
– Нет. Она не выходит раньше часа.
– Она в здании?
– Несомненно. – Он посмотрел на свои часы. – Ее не будет еще по крайней мере полчаса.
– Ладно! – Я кивком поблагодарил его и быстро ушел. У меня была мысль поискать что-нибудь перекусить, но я решил, что будет лучше не уходить, а прогуливаться поблизости. Я зажег сигарету и не спеша дошел до угла Пятой авеню, затем – через улицу и назад, к Мэдисон-авеню окольным путем. Очевидно, публика все еще интересовалась местом, где была отравлена красивая манекенщица, ибо я видел, как люди, проходя мимо, замедляли шаг и смотрели на вход в здание Мак-Нэра. Некоторые даже останавливались.
Поблизости околачивался конный полицейский. Я продолжал прогуливаться в этом районе, не уходя далеко.
В пять минут второго Элен вышла. Я последовал за ней, перешел улицу и оказался позади. Когда Элен дошла почти до Мэдисон-авеню, я окликнул ее:
– Мисс Фрост!
Она мгновенно повернулась.
Я снял шляпу.
– Помните меня? Мое имя Арчи Гудвин. Я хотел бы сказать вам несколько слов.
– Это возмутительно!
Она отвернулась и пошла дальше. Она вела себя совсем как в комедии и держалась так же независимо, как годовалый бычок на льду. Я рванулся вперед и оказался прямо перед ней.
– Послушайте… Вы такой же ребенок, как и ваш кузен Лу. Я исполняю свой долг, и мне нужно задать вам пару вопросов. Вы отправились, чтобы что-нибудь поесть. Я тоже голоден. Я не могу пригласить вас позавтракать, потому что не имею права тратить казенные деньги. Но я могу посидеть с вами за столом минуты четыре, а затем поесть где-нибудь в другом месте, если вы хотите. Я всем обязан самому себе, и хоть немного грубоват, но не хулиган. Я окончил среднюю школу в семнадцать лет, и всего лишь несколько месяцев назад пожертвовал два доллара в Красный Крест.
Я говорил громко и резко. Прохожие начали оглядываться на нас, и она видела это. Подумав, Элен сказала:
– Я завтракаю в «Моурленде», за углом, на Мэдисон-авеню. Вы можете задать ваши вопросы там.
Один трюк прошел. Заведение «Моурленд» было одним из тех низкопробных мест, где режут колбасу и сыр ломтиками, тонкими, как бумага, и специализируются на овощных блюдах. Я предоставил Элен Фрост выбор стола и сел на стул против нее.
Элен посмотрела на меня и сказала:
– Ну?
– Официантка будет мешать. Заказывайте обед.
– Я могу это сделать позднее. Что вы хотите?
Так и есть, артистка! Но я держался в границах вежливости.
– Я хочу отвезти вас по адресу: 918, Западная Тридцать пятая улица, для беседы с Ниро Вулфом.
Она посмотрела на меня с изумлением.
– Это смешно. Для чего?
Я ответил спокойно:
– Нам нужно быть там в два часа. У нас мало времени. В самом деле, мисс Фрост, вы могли бы проявить человечность, если бы поели что-нибудь и разрешили мне сделать то же, пока я буду объяснять вам причины моего предложения. Я вовсе не так отвратителен, как исполнители сентиментальных песенок по радио или агенты Лиги Свободы.
– Я… я не голодна. А вы довольно забавны. Месяц тому назад я вообще могла бы подумать, что вы прелесть.
– Я необыкновенный человек. – Я подозвал жестом официантку и посмотрел меню. – Что будете есть, мисс Фрост?
Она заказала себе что-то вроде мухомора с горячим чаем, а я предпочел свинину с бобами и стакан молока.
Когда официантка ушла, я сказал:
– Есть много способов, которыми я мог бы вас принудить ехать со мной. Ну, например, запугать вас. Или попытаться убедить вас хотя бы тем, что ваш кузен – наш клиент, а Ниро Вулф честен со своими клиентами. Поэтому в ваших собственных интересах посетить его. Но есть более веское основание для вашей поездки. Обычная вежливость. Был ли Вулф прав или не прав относительно того, что вы сказали вчера у Мак-Нэра, не имеет значения. Главное – то, что мы никому не говорим об этом. Вы видели сегодня утром, в каких отношениях мы с полицией: они поручили мне проводить следственный эксперимент. Но они ведь не поднимают шум из-за ваших признаний? Не поднимают. Вы разве не чувствуете, что вам нужно обсудить с кем-то свои проблемы… раньше или позже?.. Черт возьми, вы чувствуете: тут нет выхода. Если вы примете мой совет, то можете поговорить с Ниро Вулфом, и чем скорее, тем лучше. Не забывайте, что мисс Митчел тоже присутствовала при нашей беседе с вами и, хотя она ваш хороший друг…
– Пожалуйста, помолчите.
Элен смотрела на свою вилку, проводя ею взад и вперед по скатерти, и я видел, как крепко были сжаты ее пальцы. Я откинулся назад и перестал смотреть на нее.
Пришли официантки и начали ставить еду. Элен Фрост подождала, пока они ушли, а затем произнесла больше для себя, чем для меня:
– Я не могу есть.
– Вы должны. – Я тоже не прикасался к пище. – Всегда следует хорошо покушать. Во всяком случае, попытайтесь. Я лично не голоден, а просто составляю вам компанию.
Потом я достал две монетки и положил на стол.
– Моя машина стоит на Пятьдесят второй улице, на полпути в Парк-авеню, со стороны жилых кварталов. Я буду ждать вас там без четверти два.
Она ничего не сказала. Я встал, нашел официантку, взял у нее свой чек, оплатил его в кассе и ушел. Через улицу, чуть подальше я нашел аптеку со стойкой, вошел и съел два бутерброда с ветчиной, запив парой стаканов молока.
Я хотел бы знать, что они сделали там в «Моурленде» с моими бобами? Положили ли обратно в кастрюлю, подумав, что было бы преступлением выбрасывать их? Об Элен Фрост я не особенно думал. Другого выхода у нее не было.
И действительно, не было. Она подошла ко мне без десяти минут два, когда я стоял на тротуаре около машины. Я открыл дверцу. Элен села в машину, и мы поехали.
По дороге я спросил ее:
– Вы съели что-нибудь?
Она кивнула.
– Немножко. Я позвонила миссис Лемоут, сообщила, куда еду, и сказала, что вернусь в три часа.
– Ага. Вы можете успеть.
Я вел машину уверенно, потому что чувствовал себя хорошо: удалось заставить ее ехать, и бутерброды не были слишком жирными. Еще не было двух часов. Элен, хотя губы у нее тряслись, а под глазами залегли тени, была спутницей такого рода, что было бы разумно опустить верх машины и дать публике посмотреть, кого вы везете… Будучи поклонником красоты, я позволил себе изредка взглядывать на ее профиль и заметил, что подбородок Элен выглядит даже лучше под этим углом, чем если бы я смотрел на нее спереди.
Конечно, нельзя было отбросить предположение, что она была убийцей, но нельзя же отрицать ее достоинства.
Мы приехали в две минуты третьего. Когда я привел ее в кабинет, там никого не было. Я оставил Элен в кресле, испугавшись самого худшего. Но все было в порядке, Вулф сидел в столовой с пустой чашкой кофе и в послеобеденном блаженном состоянии глядел в пространство, Я встал на пороге и сказал:
– Надеюсь, оладьи были несъедобны. Мисс Фрост сожалеет, что опоздала на одну минуту. Мы просто разговорились за восхитительным завтраком, и время пролетело незаметно.
– Она здесь? Вот черт!
Благожелательность перешла в недовольство. Но он уже приготовился встать.
– Не воображай, что сможешь обмануть меня. Мне все это очень не нравится.
Я пошел впереди него, чтобы открыть дверь кабинета. Вулф двинулся к письменному столу, даже более неторопливо, чем обычно, обошел вокруг кресла мисс Фрост и, прежде чем опуститься в свое, наклонил слегка голову, не сказав ни слова. Она направила на него спокойный взгляд своих карих глаз. И, клянусь, я понял, что она удерживала свои позиции и собиралась держать их дальше.
Я спокойно сел в кресло с записной книжкой в руках, не пытаясь скрывать ее.
Вулф вежливо спросил:
– Вы хотели меня видеть, мисс Фрост?
Ее глаза блеснули, и она сказала возмущенно:
– Я? Это вы послали своего человека привезти меня сюда!
– Ах, да, я послал. – Вулф вздохнул. – Теперь, когда вы здесь, не хотите ли сказать что-нибудь определенное?
Она открыла рот, снова закрыла его, и затем кратко ответила:
– Нет.
Вулф снова вздохнул. Он откинулся в кресле, прикрыл глаза и не двигался. Потом пробормотал:
– Сколько вам лет?
– В мае будет двадцать один!
– Какого числа?
– Седьмого.
– Я так понимаю, что вы называете мистера Мак-Нэра «дядя Бойд». Ваш кузен сообщил мне это. Он ваш дядя?
– Конечно, нет. Я просто называю его так.
– Вы давно его знаете?
– Всю жизнь. Он старый друг моей матери.
– Тогда вы знаете его вкусы. Какой сорт конфет он предпочитает?
Элен побледнела, но ни ее взгляд, ни голос не изменились. Она даже не взмахнула ресницами.
– Я… не знаю. В самом деле, не могу этого сказать.
– Ну, ну, мисс Фрост, – Вулф продолжал говорить спокойным голосом, – я же не прошу вас открыть какой-нибудь особый секрет, известный только вам. О такого рода деталях можно спросить у многих людей. Любого, живущего вместе с Мак-Нэром, многих из его знакомых, слуг в его доме, в магазине, где он покупает конфеты, если вообще покупает. Ну, например, он предпочитает «иорданский миндаль». Многие люди могли бы сказать мне об этом. Так случилось, что в данный момент я спрашиваю вас. Есть ли какая-нибудь причина скрывать это?
– Конечно, нет. Мне нет нужды скрывать что-либо. – Она сглотнула. – Мистер Мак-Нэр действительно любит миндаль, «иорданский миндаль», это верно.
Внезапным румянец снова появился у нее на щеках. Молодая кровь давала о себе знать.
– Я пришла сюда не для того, чтобы беседовать о сортах конфет, которые кому-то там нравятся. Я пришла, чтобы сказать, что вы совершенно превратно истолковали мои вчерашние слова.
– Тогда у вас действительно есть что-то определенное, что вы хотите сказать мне.
– Конечно, есть. – Она разгорячилась. – Эго был просто трюк, и вы знаете это. Я не хотела, чтобы моя мать и мой дядя приходили сюда к вам, но мой кузен совсем потерял голову. Как обычно, он всегда боится за меня, как будто у меня не хватит ума, чтобы позаботиться о себе. Вы просто все подстроили так, чтобы я сказала что-нибудь… что-нибудь такое, чтобы заподозрить меня…
– Но, мисс Фрост, – Вулф поднял ладонь в знак протеста, – ваш кузен Лу совершенно прав. Я имею в виду ваш ум… и не прерывайте меня, я не буду повторять дословно то, что было сказано вчера; вы знаете это так же хорошо, как и я. Я просто утверждаю, что из слов, которые вы произнесли, и манеры, с какой это было сказано, вытекает, что вы знали содержимое коробки конфет, прежде чем мисс Митчел подняла крышку.
– Это неправда! Я не знала…
– О! Знали, знали, – голос Вулфа зазвучал резче, – неужели вы думаете, что я буду пререкаться из-за пустяков с такой девушкой, как вы?.. Или вы надеетесь, что ваша миловидность парализует мои умственные способности?.. Арчи, пожалуйста, отпечатай под копирку следующее: «Альтернативные утверждения для мисс Элен Фроста.
Я повернулся в кресле. Вытащил машинку и вставил в нее бумагу.
– Давайте.
Вулф стал диктовать:
1. Я признаю, что знала содержимое коробки конфет, и готова объяснить Ниро Вулфу, как я это узнала, чистосердечно и подробно.
2. Я признаю, что знала содержимое коробки. Я отказываюсь в данный момент объяснить, но готова выслушать вопросы Ниро Вулфа на любую другую тему, сохраняя право воздерживаться от ответа по моему усмотрению.
3. Я признаю, что знала содержимое коробки, но отказываюсь продолжать разговор.
4. Я отрицаю, что знала содержимое коробки конфет.
Вулф сел.
– Благодарю тебя, Арчи. Нет, я возьму копию; первый экземпляр для мисс Фрост. – Он повернулся к ней. – Прочитайте, пожалуйста. Вы замечаете различия? Я хотел бы, чтобы вы поставили ваши инициалы под тем утверждением, с которым вы согласны. Одну минуту. Сначала я должен сказать вам. Я согласен продолжить беседу, если вы берете номер один или номер два. Но если вы выберете номер три или четыре, то мне придется отказаться от расследования, которое я веду для вашего кузена, и немедленно предпринять некоторые меры.
Она уже не была больше богиней. Она была слишком возбуждена для богини. Но ей потребовалось лишь несколько секунд, чтобы сообразить, что она только усложняет дело, раздумывая над бумагой. Она смело посмотрела на Вулфа.
– Почему я должна что-то подписывать? Это все обман, и вы знаете это! Любой достаточно умный человек может, задавая людям вопросы, запутать их, чтобы получить нужный для себя ответ…
– Мисс Фрост! Пожалуйста. Вы хотите сказать, что отказываетесь подписывать. Это абсурд.
– Конечно, я настаиваю на этом. И здесь нет ничего абсурдного. Я могу предупредить вас. Когда мой кузен Лу…
Голова Вулфа повернулась, и он рявкнул:
– Арчи. Соедини меня с мистером Кремером.
Я вызвал клерка и попросил инспектора Кремера. Ради успеха дела, которое затеял Вулф и которому нельзя было давать остыть* Я надеялся, что инспектор будет на месте, и он был. Голос Кремера загудел в трубку.
– Хэлло, хэлло, Гудвин, у вас что-нибудь есть?
– Инспектор Кремер? Не кладите трубку. Ниро Вулф хочет говорить с вами.
– Я кивнул Вулфу, и он потянулся за своей трубкой. Но тут малютка вскочила. Она выглядела настолько безумной, что, казалось, могла съесть салат из крапивы. Прежде чем поднять трубку, Вулф сказал ей:
– В порядке любезности я предлагаю вам выбор. Хотите ли вы, чтобы мистер Гудвин отвез вас в полицейское управление, или мистеру Кремеру следует прислать за вами?
В ее голосе послышались просящие нотки:
– Не надо… не надо!
Она схватила перо и написала свое имя под пунктом два на напечатанной мной бумаге. Она так обезумела, что рука ее тряслась.
Вулф уже говорил по телефону:
– Мистер Кремер? Здравствуйте. Я хотел бы узнать, пришли ли вы к каким-либо заключениям сегодня утром… В самом деле?.. Я не сказал бы этого… Нет, нет, но я начал расследование в другом направлении, которое, возможно, выльется во что-нибудь позднее… Нет, сейчас еще нет ничего для вас. Как вам известно, я люблю действовать по собственному усмотрению в таких делах… Вы должны предоставить это мне, сэр…
Когда он повесил трубку, Элен Фрост все еще смотрела на него, выставив вперед подбородок и сжав губы. Вулф взял бумагу, и, взглянув на нее, протянул ее мне, затем уселся поудобнее в кресле и позвонил, чтобы принесли пиво.
– Итак, мисс Фрост, вы признали, что обладаете информацией относительно орудия убийства, которую отказываетесь открыть… Я хочу напомнить вам, что не обещал держать это признание в секрете. Пока я молчу, но не собираюсь делать это в дальнейшем. Вы знакомы с методами полиции. Напоминаю, что сокрытие сведений о преступлении считаются также преступным действием. Может быть, это нелепо, но в полиции придерживаются такого мнения. Например, если бы они знали, что вы подписали сегодня, то действовали бы по теории: либо вы положили яд в конфеты, либо знаете, кто это сделал. Я не сделаю этого. Но ради проформы задам вам вопрос: вы отравили конфеты?
Подъехав, я обратился к швейцару:
– Помните меня? Я был здесь утром.
Увидев меня и услышав, что к нему обращается джентльмен, швейцар подтянулся, стараясь принять благовоспитанный вид, но затем, вспомнив, что я связан с полицией, опять расслабился.
– Верно, помню. Вы тот, который предлагал конфеты.
– Правильно. Теперь послушайте. Мне нужно переговорить с мисс Элен Фрост, но я не хочу больше причинять там всем беспокойство. Она еще не ходила завтракать?
– Нет. Она не выходит раньше часа.
– Она в здании?
– Несомненно. – Он посмотрел на свои часы. – Ее не будет еще по крайней мере полчаса.
– Ладно! – Я кивком поблагодарил его и быстро ушел. У меня была мысль поискать что-нибудь перекусить, но я решил, что будет лучше не уходить, а прогуливаться поблизости. Я зажег сигарету и не спеша дошел до угла Пятой авеню, затем – через улицу и назад, к Мэдисон-авеню окольным путем. Очевидно, публика все еще интересовалась местом, где была отравлена красивая манекенщица, ибо я видел, как люди, проходя мимо, замедляли шаг и смотрели на вход в здание Мак-Нэра. Некоторые даже останавливались.
Поблизости околачивался конный полицейский. Я продолжал прогуливаться в этом районе, не уходя далеко.
В пять минут второго Элен вышла. Я последовал за ней, перешел улицу и оказался позади. Когда Элен дошла почти до Мэдисон-авеню, я окликнул ее:
– Мисс Фрост!
Она мгновенно повернулась.
Я снял шляпу.
– Помните меня? Мое имя Арчи Гудвин. Я хотел бы сказать вам несколько слов.
– Это возмутительно!
Она отвернулась и пошла дальше. Она вела себя совсем как в комедии и держалась так же независимо, как годовалый бычок на льду. Я рванулся вперед и оказался прямо перед ней.
– Послушайте… Вы такой же ребенок, как и ваш кузен Лу. Я исполняю свой долг, и мне нужно задать вам пару вопросов. Вы отправились, чтобы что-нибудь поесть. Я тоже голоден. Я не могу пригласить вас позавтракать, потому что не имею права тратить казенные деньги. Но я могу посидеть с вами за столом минуты четыре, а затем поесть где-нибудь в другом месте, если вы хотите. Я всем обязан самому себе, и хоть немного грубоват, но не хулиган. Я окончил среднюю школу в семнадцать лет, и всего лишь несколько месяцев назад пожертвовал два доллара в Красный Крест.
Я говорил громко и резко. Прохожие начали оглядываться на нас, и она видела это. Подумав, Элен сказала:
– Я завтракаю в «Моурленде», за углом, на Мэдисон-авеню. Вы можете задать ваши вопросы там.
Один трюк прошел. Заведение «Моурленд» было одним из тех низкопробных мест, где режут колбасу и сыр ломтиками, тонкими, как бумага, и специализируются на овощных блюдах. Я предоставил Элен Фрост выбор стола и сел на стул против нее.
Элен посмотрела на меня и сказала:
– Ну?
– Официантка будет мешать. Заказывайте обед.
– Я могу это сделать позднее. Что вы хотите?
Так и есть, артистка! Но я держался в границах вежливости.
– Я хочу отвезти вас по адресу: 918, Западная Тридцать пятая улица, для беседы с Ниро Вулфом.
Она посмотрела на меня с изумлением.
– Это смешно. Для чего?
Я ответил спокойно:
– Нам нужно быть там в два часа. У нас мало времени. В самом деле, мисс Фрост, вы могли бы проявить человечность, если бы поели что-нибудь и разрешили мне сделать то же, пока я буду объяснять вам причины моего предложения. Я вовсе не так отвратителен, как исполнители сентиментальных песенок по радио или агенты Лиги Свободы.
– Я… я не голодна. А вы довольно забавны. Месяц тому назад я вообще могла бы подумать, что вы прелесть.
– Я необыкновенный человек. – Я подозвал жестом официантку и посмотрел меню. – Что будете есть, мисс Фрост?
Она заказала себе что-то вроде мухомора с горячим чаем, а я предпочел свинину с бобами и стакан молока.
Когда официантка ушла, я сказал:
– Есть много способов, которыми я мог бы вас принудить ехать со мной. Ну, например, запугать вас. Или попытаться убедить вас хотя бы тем, что ваш кузен – наш клиент, а Ниро Вулф честен со своими клиентами. Поэтому в ваших собственных интересах посетить его. Но есть более веское основание для вашей поездки. Обычная вежливость. Был ли Вулф прав или не прав относительно того, что вы сказали вчера у Мак-Нэра, не имеет значения. Главное – то, что мы никому не говорим об этом. Вы видели сегодня утром, в каких отношениях мы с полицией: они поручили мне проводить следственный эксперимент. Но они ведь не поднимают шум из-за ваших признаний? Не поднимают. Вы разве не чувствуете, что вам нужно обсудить с кем-то свои проблемы… раньше или позже?.. Черт возьми, вы чувствуете: тут нет выхода. Если вы примете мой совет, то можете поговорить с Ниро Вулфом, и чем скорее, тем лучше. Не забывайте, что мисс Митчел тоже присутствовала при нашей беседе с вами и, хотя она ваш хороший друг…
– Пожалуйста, помолчите.
Элен смотрела на свою вилку, проводя ею взад и вперед по скатерти, и я видел, как крепко были сжаты ее пальцы. Я откинулся назад и перестал смотреть на нее.
Пришли официантки и начали ставить еду. Элен Фрост подождала, пока они ушли, а затем произнесла больше для себя, чем для меня:
– Я не могу есть.
– Вы должны. – Я тоже не прикасался к пище. – Всегда следует хорошо покушать. Во всяком случае, попытайтесь. Я лично не голоден, а просто составляю вам компанию.
Потом я достал две монетки и положил на стол.
– Моя машина стоит на Пятьдесят второй улице, на полпути в Парк-авеню, со стороны жилых кварталов. Я буду ждать вас там без четверти два.
Она ничего не сказала. Я встал, нашел официантку, взял у нее свой чек, оплатил его в кассе и ушел. Через улицу, чуть подальше я нашел аптеку со стойкой, вошел и съел два бутерброда с ветчиной, запив парой стаканов молока.
Я хотел бы знать, что они сделали там в «Моурленде» с моими бобами? Положили ли обратно в кастрюлю, подумав, что было бы преступлением выбрасывать их? Об Элен Фрост я не особенно думал. Другого выхода у нее не было.
И действительно, не было. Она подошла ко мне без десяти минут два, когда я стоял на тротуаре около машины. Я открыл дверцу. Элен села в машину, и мы поехали.
По дороге я спросил ее:
– Вы съели что-нибудь?
Она кивнула.
– Немножко. Я позвонила миссис Лемоут, сообщила, куда еду, и сказала, что вернусь в три часа.
– Ага. Вы можете успеть.
Я вел машину уверенно, потому что чувствовал себя хорошо: удалось заставить ее ехать, и бутерброды не были слишком жирными. Еще не было двух часов. Элен, хотя губы у нее тряслись, а под глазами залегли тени, была спутницей такого рода, что было бы разумно опустить верх машины и дать публике посмотреть, кого вы везете… Будучи поклонником красоты, я позволил себе изредка взглядывать на ее профиль и заметил, что подбородок Элен выглядит даже лучше под этим углом, чем если бы я смотрел на нее спереди.
Конечно, нельзя было отбросить предположение, что она была убийцей, но нельзя же отрицать ее достоинства.
Мы приехали в две минуты третьего. Когда я привел ее в кабинет, там никого не было. Я оставил Элен в кресле, испугавшись самого худшего. Но все было в порядке, Вулф сидел в столовой с пустой чашкой кофе и в послеобеденном блаженном состоянии глядел в пространство, Я встал на пороге и сказал:
– Надеюсь, оладьи были несъедобны. Мисс Фрост сожалеет, что опоздала на одну минуту. Мы просто разговорились за восхитительным завтраком, и время пролетело незаметно.
– Она здесь? Вот черт!
Благожелательность перешла в недовольство. Но он уже приготовился встать.
– Не воображай, что сможешь обмануть меня. Мне все это очень не нравится.
Я пошел впереди него, чтобы открыть дверь кабинета. Вулф двинулся к письменному столу, даже более неторопливо, чем обычно, обошел вокруг кресла мисс Фрост и, прежде чем опуститься в свое, наклонил слегка голову, не сказав ни слова. Она направила на него спокойный взгляд своих карих глаз. И, клянусь, я понял, что она удерживала свои позиции и собиралась держать их дальше.
Я спокойно сел в кресло с записной книжкой в руках, не пытаясь скрывать ее.
Вулф вежливо спросил:
– Вы хотели меня видеть, мисс Фрост?
Ее глаза блеснули, и она сказала возмущенно:
– Я? Это вы послали своего человека привезти меня сюда!
– Ах, да, я послал. – Вулф вздохнул. – Теперь, когда вы здесь, не хотите ли сказать что-нибудь определенное?
Она открыла рот, снова закрыла его, и затем кратко ответила:
– Нет.
Вулф снова вздохнул. Он откинулся в кресле, прикрыл глаза и не двигался. Потом пробормотал:
– Сколько вам лет?
– В мае будет двадцать один!
– Какого числа?
– Седьмого.
– Я так понимаю, что вы называете мистера Мак-Нэра «дядя Бойд». Ваш кузен сообщил мне это. Он ваш дядя?
– Конечно, нет. Я просто называю его так.
– Вы давно его знаете?
– Всю жизнь. Он старый друг моей матери.
– Тогда вы знаете его вкусы. Какой сорт конфет он предпочитает?
Элен побледнела, но ни ее взгляд, ни голос не изменились. Она даже не взмахнула ресницами.
– Я… не знаю. В самом деле, не могу этого сказать.
– Ну, ну, мисс Фрост, – Вулф продолжал говорить спокойным голосом, – я же не прошу вас открыть какой-нибудь особый секрет, известный только вам. О такого рода деталях можно спросить у многих людей. Любого, живущего вместе с Мак-Нэром, многих из его знакомых, слуг в его доме, в магазине, где он покупает конфеты, если вообще покупает. Ну, например, он предпочитает «иорданский миндаль». Многие люди могли бы сказать мне об этом. Так случилось, что в данный момент я спрашиваю вас. Есть ли какая-нибудь причина скрывать это?
– Конечно, нет. Мне нет нужды скрывать что-либо. – Она сглотнула. – Мистер Мак-Нэр действительно любит миндаль, «иорданский миндаль», это верно.
Внезапным румянец снова появился у нее на щеках. Молодая кровь давала о себе знать.
– Я пришла сюда не для того, чтобы беседовать о сортах конфет, которые кому-то там нравятся. Я пришла, чтобы сказать, что вы совершенно превратно истолковали мои вчерашние слова.
– Тогда у вас действительно есть что-то определенное, что вы хотите сказать мне.
– Конечно, есть. – Она разгорячилась. – Эго был просто трюк, и вы знаете это. Я не хотела, чтобы моя мать и мой дядя приходили сюда к вам, но мой кузен совсем потерял голову. Как обычно, он всегда боится за меня, как будто у меня не хватит ума, чтобы позаботиться о себе. Вы просто все подстроили так, чтобы я сказала что-нибудь… что-нибудь такое, чтобы заподозрить меня…
– Но, мисс Фрост, – Вулф поднял ладонь в знак протеста, – ваш кузен Лу совершенно прав. Я имею в виду ваш ум… и не прерывайте меня, я не буду повторять дословно то, что было сказано вчера; вы знаете это так же хорошо, как и я. Я просто утверждаю, что из слов, которые вы произнесли, и манеры, с какой это было сказано, вытекает, что вы знали содержимое коробки конфет, прежде чем мисс Митчел подняла крышку.
– Это неправда! Я не знала…
– О! Знали, знали, – голос Вулфа зазвучал резче, – неужели вы думаете, что я буду пререкаться из-за пустяков с такой девушкой, как вы?.. Или вы надеетесь, что ваша миловидность парализует мои умственные способности?.. Арчи, пожалуйста, отпечатай под копирку следующее: «Альтернативные утверждения для мисс Элен Фроста.
Я повернулся в кресле. Вытащил машинку и вставил в нее бумагу.
– Давайте.
Вулф стал диктовать:
1. Я признаю, что знала содержимое коробки конфет, и готова объяснить Ниро Вулфу, как я это узнала, чистосердечно и подробно.
2. Я признаю, что знала содержимое коробки. Я отказываюсь в данный момент объяснить, но готова выслушать вопросы Ниро Вулфа на любую другую тему, сохраняя право воздерживаться от ответа по моему усмотрению.
3. Я признаю, что знала содержимое коробки, но отказываюсь продолжать разговор.
4. Я отрицаю, что знала содержимое коробки конфет.
Вулф сел.
– Благодарю тебя, Арчи. Нет, я возьму копию; первый экземпляр для мисс Фрост. – Он повернулся к ней. – Прочитайте, пожалуйста. Вы замечаете различия? Я хотел бы, чтобы вы поставили ваши инициалы под тем утверждением, с которым вы согласны. Одну минуту. Сначала я должен сказать вам. Я согласен продолжить беседу, если вы берете номер один или номер два. Но если вы выберете номер три или четыре, то мне придется отказаться от расследования, которое я веду для вашего кузена, и немедленно предпринять некоторые меры.
Она уже не была больше богиней. Она была слишком возбуждена для богини. Но ей потребовалось лишь несколько секунд, чтобы сообразить, что она только усложняет дело, раздумывая над бумагой. Она смело посмотрела на Вулфа.
– Почему я должна что-то подписывать? Это все обман, и вы знаете это! Любой достаточно умный человек может, задавая людям вопросы, запутать их, чтобы получить нужный для себя ответ…
– Мисс Фрост! Пожалуйста. Вы хотите сказать, что отказываетесь подписывать. Это абсурд.
– Конечно, я настаиваю на этом. И здесь нет ничего абсурдного. Я могу предупредить вас. Когда мой кузен Лу…
Голова Вулфа повернулась, и он рявкнул:
– Арчи. Соедини меня с мистером Кремером.
Я вызвал клерка и попросил инспектора Кремера. Ради успеха дела, которое затеял Вулф и которому нельзя было давать остыть* Я надеялся, что инспектор будет на месте, и он был. Голос Кремера загудел в трубку.
– Хэлло, хэлло, Гудвин, у вас что-нибудь есть?
– Инспектор Кремер? Не кладите трубку. Ниро Вулф хочет говорить с вами.
– Я кивнул Вулфу, и он потянулся за своей трубкой. Но тут малютка вскочила. Она выглядела настолько безумной, что, казалось, могла съесть салат из крапивы. Прежде чем поднять трубку, Вулф сказал ей:
– В порядке любезности я предлагаю вам выбор. Хотите ли вы, чтобы мистер Гудвин отвез вас в полицейское управление, или мистеру Кремеру следует прислать за вами?
В ее голосе послышались просящие нотки:
– Не надо… не надо!
Она схватила перо и написала свое имя под пунктом два на напечатанной мной бумаге. Она так обезумела, что рука ее тряслась.
Вулф уже говорил по телефону:
– Мистер Кремер? Здравствуйте. Я хотел бы узнать, пришли ли вы к каким-либо заключениям сегодня утром… В самом деле?.. Я не сказал бы этого… Нет, нет, но я начал расследование в другом направлении, которое, возможно, выльется во что-нибудь позднее… Нет, сейчас еще нет ничего для вас. Как вам известно, я люблю действовать по собственному усмотрению в таких делах… Вы должны предоставить это мне, сэр…
Когда он повесил трубку, Элен Фрост все еще смотрела на него, выставив вперед подбородок и сжав губы. Вулф взял бумагу, и, взглянув на нее, протянул ее мне, затем уселся поудобнее в кресле и позвонил, чтобы принесли пиво.
– Итак, мисс Фрост, вы признали, что обладаете информацией относительно орудия убийства, которую отказываетесь открыть… Я хочу напомнить вам, что не обещал держать это признание в секрете. Пока я молчу, но не собираюсь делать это в дальнейшем. Вы знакомы с методами полиции. Напоминаю, что сокрытие сведений о преступлении считаются также преступным действием. Может быть, это нелепо, но в полиции придерживаются такого мнения. Например, если бы они знали, что вы подписали сегодня, то действовали бы по теории: либо вы положили яд в конфеты, либо знаете, кто это сделал. Я не сделаю этого. Но ради проформы задам вам вопрос: вы отравили конфеты?