Стайн Роберт Лоуренс. Мой друг – невидимка

Роберт Лоуренс Стайн
Мой друг – невидимка

1

   За обедом у меня было одно желание – исчезнуть.
   Если бы я стал невидимкой, я бы улизнул из-за стола, не доедая этих стручков фасоли. И я мог бы пробраться к себе и дочитать книжку ужастиков.
   Я размечтался. «Я, Сэмми Якобс, – мальчик-невидимка», – решил я и попытался представить, как бы я выглядел, если бы стал невидимым.
   На прошлой неделе я смотрел фильм про невидимку. Его лица и тела не было видно, зато видно, как переваривается еда в его невидимом желудке.
   Совершенно натуралистично! Мне понравилось.
   Разглядывая свои стручки, я рисовал картину, как они перекатываются по моему пищеводу.
   Как будто откуда-то издалека, до меня доносилось жужжание голосов моих родителей. Мои родители – ученые-исследователи. Они работают в лаборатории колледжа, колдуя со светом и лазером.
   А когда приходят домой, то за обедом снова говорят о работе. И все обсуждают и обсуждают. А мы с моим десятилетним братом Симоном не можем вставить ни словечка.
   Мы должны сидеть и слушать, как они говорят о «рефракции света» и «оптических аберрациях».
   Я помешан на фантастике. Я люблю читать фантастику и комиксы. И обязательно смотрю все фильмы про пришельцев с других планет.
   Но когда мои родители обсуждают свою работу, я чувствую себя как будто я сам инопланетянин. Потому что я не понимаю ни единого слова!
   – Послушайте, мам, пап! – Я попытался включиться в разговор взрослых. – Угадайте, что случилось? У меня сегодня вырос хвост!
   Но родители не слышали меня: они были слишком поглощены спором о чем-то, что они называли морфологией.
   – На самом деле я отрастил два хвоста, – сказал я громче.
   Но они не обращали на меня никакого внимания. Папа рисовал на салфетке какую-то диаграмму.
   Мое терпение иссякло. Я пнул Симона ногой под столом. Просто чтобы что-то сделать.
   – Ой! Сэмми, прекрати! – завопил он и лягнул меня в ответ.
   Я снова пнул его.
   Папа продолжал рисовать какие-то цифры на своей салфетке. Мама сбоку разглядывала его схему.
   Симон опять лягнул меня в отместку. Чересчур сильно.
   – А-а! – взвизгнул я, вскинул руки – и моя тарелка взлетела в воздух.
   ПЛЮ-ЮХ! Прямо на колени.
   Полная тарелка спагетти и все фасолевые стручки поползли по моим джинсам.
   – Это все из-за Симона! – закричал я.
   – Нет, ты первый начал! – запротестовал Симон.
   Мама оторвала взгляд от чертежа. Что ж, по крайней мере мне удалось привлечь ее внимание. А может быть, Симону попадет. Его никогда ни за что не ругают: он у нас хороший.
   Мама перевела взгляд с меня на Симона.
   – Симон… – начала было она.
   «Отлично, – подумал я, – теперь Симон за все ответит!»
   – Помоги своему растяпе-брату почиститься, – сказала мама. Посмотрев на пол, она указала на гору спагетти и добавила: – И не забудьте убрать всю эту кучу. – После чего, взяв у папы карандаш, принялась писать какие-то цифры рядом с его.
   Симон хотел мне помочь, но я оттолкнул его и все убрал сам.
   «Ладно, хорошо, допустим, в этой истории со спагетти Симон не виноват. Но он всегда ни при чем. Всегда».
   Почему?
   Говорю вам: Симон у нас хороший. Он никогда не дотягивает до последней минуты с уроками. Ему никогда не надо напоминать, чтобы он кинул грязную одежду в корзину, или вынес мусор, или вытер ноги, когда заходит в дом.
   Что это за ребенок?
   Мутант – вот он кто, если кого-нибудь интересует мое мнение.
   – Симон – мутант, – пробурчал я, вытирая салфеткой свои джинсы.
   «Брат мой – мутант, – улыбнулся я: мне понравилось, как это звучит. – Получится неплохой фантастический фильм», – решил я.
   Я выкинул бумажную салфетку в корзинку и вернулся к столу.
   «Что ж, по крайней мере мне не придется больше есть фасоль», – подумал я, рассматривая свою пустую тарелку.
   Как бы не так!
   – Сэмми, передай свою тарелку: я положу тебе другую порцию. – Мама встала из-за стола, взяла мою тарелку и… поскользнулась на спагетти.
   О-ох!
   Я глядел, как, потеряв равновесие, она заскользила по кухне. Я засмеялся. Я ничего с собой не мог поделать: уж очень она выглядела забавно, скользя по полу.
   – Кто это смеется? – Мама посмотрела на нас. – Это ты, Симон?
   – Конечно, нет, – ответил Симон.
   «Конечно, нет!» – любимые слова Симона.
   «Симон, ты не хочешь посмотреть телевизор?» – «Конечно, нет». – «Поиграешь в футбол?» – «Конечно, нет». – «Хочешь анекдот?» – «Конечно, нет».
   Симон никогда не засмеется над мамой.
   Симон занимается только серьезными вещами.
   Симон – Серьезный Мутант.
   Мама посмотрела на меня и тяжело вздохнула. Она подошла к столу с моей тарелкой. Снова полной. Фасоли стало еще больше. Добился!
   «Исчезни, исчезни», – уставился я на стручки и беззвучно приговаривал. На прошлой неделе я читал про мальчишку, который, хорошенько сосредоточившись, заставлял вещи исчезать.
   Но у меня ничего не получалось.
   – Жду не дождусь субботы, – сказал я, зарывая стручки под спагетти.
   – Почему? – Симон был единственным, кто прореагировал на мое заявление.
   – Собираюсь посмотреть «Дух школы», – сообщил я ему.
   – Дух школы? – Папа оторвался от своих диаграмм, с интересом раскрыв глаза, – Дух школы – это замечательно! У кого есть школьный дух?
   – Ни у кого, папа. «Дух школы» – это название нового фильма. Про привидение, которое обитает в старом пансионе, – объяснил я. – Я собираюсь посмотреть его в субботу.
   Папа отложил карандаш.
   – Лучше бы ты побольше интересовался настоящей наукой, Сэмми. По-моему, настоящая наука гораздо таинственней, чем вся эта фантастическая ерунда, которая тебя привлекает.
   – Но, папа, привидения на самом деле существуют!
   – Мы с папой – ученые, Сэмми, – сказала мама. – Мы не верим во всю эту ерунду с привидениями.
   – Ну, значит, вы не правы, – заявил я. – Если привидения не существуют, то почему же на протяжении столетий о них слагали истории? Кроме того, этот фильм вовсе не фантастический бред, – сообщил я им. – Он о том, что произошло на самом деле. Были опрошены реальные дети. Дети поклялись, что видели в школе привидение.
   Мама покачала головой. Папа усмехнулся:
   – А ты чем занимаешься в школе, Симон? Не видал ли на днях каких-нибудь привидений?
   – Конечно, нет, – ответил Симон. – Я начинаю работать над своим научным проектом на этой неделе. Его тема – «Как быстро мы растем». Я собираюсь полгода изучать себя, отмечая на графике рост каждой части своего тела.
   – Замечательно, – сказала мама.
   – Оригинально! – воскликнул папа. – Скажешь, если потребуется какая-нибудь помощь.
   – Ой, братец, – пробормотал я, вытаращив глаза, – есть ли мне прощение? – Я отодвинулся от стола. – Роксанн сейчас придет делать домашку по математике.
   С Роксанн Джонс мы учимся вместе в седьмом классе. Нам нравится соревноваться друг с другом. Просто забавы ради.
   По крайней мере, я так считаю. Я вовсе не всегда уверен в том, что знаю, что по тому или иному поводу думает Роксанн.
   В любом случае она одна из моих близких друзей. И тоже увлекается научной фантастикой. Мы вместе собирались посмотреть «Дух школы».
   Я пошел к себе наверх искать учебник по математике.
   Открыл дверь, вошел и – оцепенел.

2

   По всему полу были раскиданы листки с моими домашними заданиями.
   Я, конечно, не самый аккуратный ребенок на свете, но по полу свои тетради не разбрасываю.
   Во всяком случае, у меня нет такой привычки.
   По крайней мере сегодня не бросал.
   Брут, мой рыжий кот, сидел посредине этой груды, зарывшись головой в кипу бумаг.
   – Брут, это твои проделки? – строго спросил я.
   Голова Брута появилась из кучи. Он взглянул на меня и шмыгнул под кровать.
   «Гм-м, странно, – подумал я. – Брут выглядит действительно напуганным. А это по меньшей мере странно».
   Брут никогда не прячется. На самом деле он самый мерзкий кот во всей округе. Нет ни одного ребенка в нашем квартале, которого бы не поцарапал Брут хотя бы раз.
   Я посмотрел на окно. Оно было открыто. Голубые занавески колыхались от дуновений ветра.
   Я подобрал свои бумаги с пола.
   «Наверное, это ветер сдул их со стола, – предположил я. – Минуточку. Что-то здесь не так».
   Я уставился на окно.
   Я мог поклясться, что оставлял его закрытым. Но этого не могло быть. Ведь вот оно – нараспашку.
   – Что это ты рассматриваешь? – Роксанн вошла в комнату.
   – Здесь творятся странные вещи, – ответил я, захлопывая окно. – Я закрыл его перед обедом. А сейчас оно было открыто.
   – Его, наверное, открыла твоя мама, – предположила Роксанн. – Тоже мне проблема! Какое-то окно.
   – Никакая это не проблема, но мама его не открывала и никто больше: ни папа, ни Симон. Мы все были внизу. – Я покачал головой. – Я знаю, что закрыл его. Наверху был только Брут, а он его не открывал.
   Я заглянул под кровать. Брут был там: свернувшись на моих тапочках, он дрожал.
   – Иди сюда, Брут, вылезай! – мягко позвал я. – Не бойся. Я знаю, что она тебя пугает, но это всего-навсего Роксанн.
   – Очень остроумно, Сэмми, – вытаращила глаза Роксанн. – Я скажу тебе, кто устрашает – твой братец.
   – Что ты имеешь в виду? – удивился я.
   – Я проходила мимо него, когда поднималась наверх. Знаешь, чем он занимался? – спросила она.
   – Нет, – сказал я.
   – Он лежал на полу в гостиной. На огромном листе картона. И обводил свой контур, – ответила Роксанн.
   Я пожал плечами.
   – Он, должно быть, работает над своим проектом. Он себя изучает.
   – Твой братец определенно ужасен, – сказала она. – А вот что еще пугает, так это то, как ты бежал сегодня. Это было очень, очень страшно. Я даже подумать не могла, что можно так медленно бегать!
   Роксанн обогнала меня сегодня в школе на дистанции. Теперь она мне покоя не даст.
   – Ты победила только по ОДНОЙ причине, – сказал я.
   – И что же это за ЕДИНСТВЕННАЯ причина? – передразнила она меня.
   Я заполз под кровать и вытащил Брута. Оттягивая время, чтобы придумать вескую причину.
   – Ты меня обогнала, потому что… я тебе это позволил! – наконец произнес я.
   – Ну, конечно же, Сэмми. – Роксанн скрестила руки на груди.
   – Да, именно, я позволил тебе сделать это, – настаивал я.
   Роксанн вспыхнула. Я видел, что она прямо закипает.
   Подначивать Роксанн – одно удовольствие.
   – Я позволил тебе выиграть, потому что хотел помочь тебе обрести веру в себя перед школьными Олимпийскими играми, – заявил я.
   Ох! Роксанн еще больше разозлилась. Роксанн терпеть не может, когда ей хотят помочь. Да еще ей нравится думать, что она лучше всех.
   Наша школа на следующей неделе будет участвовать в Олимпийских мини-играх вместе с другими школами. Мы с Роксанн и в прошлом году оба были в школьной команде. И Роксанн тренировалась каждый божий день, чтобы доказать себе, что она лучшая.
   Но в прошлом году мы проиграли.
   Думаю, что по моей вине. Меня ослепила камера: я споткнулся и упал.
   – Что-то ты много на себя берешь! Уж не тебе говорить, Сэмми, – выпалила Роксанн. – И пожалуйста, не споткнись на следующей неделе, а то мы опять из-за тебя продуем.
   – В прошлом году мы проиграли не из-за меня! – выкрикнул я.
   Но Роксанн перебила меня.
   – Ой, а что такое с Брутом? – спросила она, смотря мне через плечо.
   Я обернулся и увидел в углу Брута, сжавшегося в комок.
   – Не знаю, он сегодня какой-то странный, – ответил я.
   – Я тоже заметила, – согласилась она. – Он даже не пытался меня поцарапать. Он сегодня чересчур хороший.
   Брут встал, посмотрел на окно и выгнул спину дугой.
   Потом развернулся на 180 градусов и уселся лицом к стене. Странно.
   – Ну? Что мы будем делать с нашим проектом в этом семестре? – спросила Роксанн, плюхаясь на мою кровать.
   Мы должны были подготовить проект по курсу английского языка к следующему месяцу. Мисс Старклинг, наша учительница, решила, что мы будем работать парами. Она считала, что работа в паре позволит нам больше узнать о семестровых заданиях и сотрудничестве.
   – У меня есть грандиозная идея, – сказал я. – Как насчет доклада о растениях? Ну, например, о том, сколько они потребляют воды. Что-нибудь вроде этого.
   – Вот уж блестящая идея, – возразила Роксанн, – для детсадовского возраста.
   – Ладно, ладно, дай подумать! – Я встал и стал ходить по комнате. – Придумал! Как насчет жизненного цикла ночных бабочек? Можно их наловить и посмотреть, как долго они живут!
   Роксанн уставилась на меня. Она задумчиво кивнула головой.
   – Думаю… это на самом деле глупо, – произнесла она.
   Вот тебе и взаимодействие.
   – Отлично, – я скрестил руки, – а почему бы тебе не придумать какую-нибудь тему?
   – Я уже придумала, – заявила Роксанн. – Полагаю, что нужно сделать доклад о настоящих домах с привидениями. Я знаю такой обитаемый дом прямо здесь у нас, в Миддлтауне. Возле леса. Напротив колледжа. Держу пари, что мы найдем в нем взаправдашнее привидение!
   – В Миддлтауне нет домов с привидениями, – сказал я. – Я все знаю о таких домах, и здесь у нас нет ни одного.
   – В доме рядом с лесом привидения есть, – настаивала Роксанн. – Вот мы и изучим, как они там обретаются. Я буду разговаривать с призраком и делать заметки. А ты будешь снимать нас на видеокамеру.
   Роксанн никогда не сдается.
   Иногда мне это нравится в ней.
   А иногда я ее за это ненавижу. Как сейчас.
   – Не трать попусту время, Роксанн. Я большой специалист по привидениям. В том доме нет привидений, – попытался я урезонить Роксанн.
   Совершенно напрасно.
   – Просто ты не хочешь снимать нас. Тебе охота самому брать интервью у призрака, – обвиняла она меня.
   Я вздохнул.
   – Но это ведь моя идея – мне и выбирать, – сказала Роксанн. – Мисс Старклинг сойдет с ума, когда мы найдем настоящее привидение для нашего проекта. Мы получим приз или что-нибудь в этом роде.
   – Никаких привидений в нашем городе мы не найдем, – покачал я головой. – Это скучное место. Ничего волнующего здесь произойти не может…
   Я оборвал себя.
   Низкий, устрашающий звук заполонил комнату.
   Роксанн спрыгнула с кровати.
   Она придвинулась ко мне. Медленно мы повернулись на звук. Он шел из коридора.
   – Ч-что это? – дрожащим голосом произнесла Роксанн, указывая в сторону двери.
   В ужасе мы глядели… на жуткое сияние прямо за дверью моей комнаты. Жуткий белый свет.
   Мы попятились.
   Сияние стало ярче.
   Ближе.
   Теперь оно заполнило дверной проем.
   У меня перехватило дыхание.
   – Сэмми, что это? – Голос Роксанн дрожал.
   – Я… я не знаю.
   Я смотрел, как странное белое свечение вползало и, мерцая, приближалось к нам.

3

   Мы приросли спиной к стене. Свечение становилось все ярче и белее. Теперь оно ослепляло. Еще одна волна накатила на нас – я не мог вздохнуть.
   – При… привидение! – закричал я. – Нет! Это… папа?
   Папа вошел в комнату. В руке у него был какой-то мощный фонарь.
   – Пожалуй, это похоже на самое настоящее привидение, какое вы только можете сыскать! – рассмеялся папа.
   Сердце застучало спокойнее.
   Брут взвыл и пулей выскочил из комнаты.
   – Ух ты! Вот не думал, что этого кота можно чем-то напугать! – снова засмеялся папа.
   В комнату ворвалась мама.
   – Ты говорил, что принес домой этот лазер, чтобы его починить, а вовсе не для того, чтобы пугать ребят, – отчитала она папу.
   – Оставь, это просто шутка, – повернулся к нам пала. – Правда, смешно?… Сэмми? Роксанн?
   – Д-да… очень смешно, папа, – выпучив глаза, ответил я. – Одна из твоих лучших шуток. По-настоящему будоражит!
   – А я знала, что это был свет лазера. – Роксанн подошла обратно к кровати. Она уселась, стараясь выглядеть спокойной. – Когда я увидела, как напугался Сэмми, я решила подыграть… Классный фокус, мистер Якобс. Мы на самом деле одурачили Сэмми!
   Мы на самом деле одурачили Сэмми? Мы?
   Я был готов удушить Роксанн.
   Иногда я ее ненавижу. НЕНАВИЖУ.
   Держа на руках Брута, в комнату забрел Симон.
   – Твой глупый кот пробежался по обводке моего тела и испортил ее! Теперь мне придется делать все заново!
   Симон выпустил Брута на пол и посмотрел на фонарь, который папа держал в руках. Потом перевел взгляд на меня.
   – Надеюсь, Сэмми не попался на этот дурацкий трюк со светом? – спросил он.
   – Шел бы и смотрел, как растут пальцы на твоих ногах! – заорал я на брата.
   – Нет. Это другой вполне невинный фокус, – захихикал папа.
   Мама закашляла – предупреждение папе.
   – На самом деле, Симон, этот прибор называется «световой детектор молекул». – Папа старался перейти на серьезный тон. – Вот, посмотри. – Он передал фонарь Симону
   С виду это был обычный фонарь, но определенно таковым не являлся.
   Обычный фонарик не давал бы такого мерцающего белого, слепящего света.
   – И что он дает? – Симон оценивающе смотрел на блестящую серебряную оболочку, в которую был заключен лазер.
   – Что-то вроде рентгеновских лучей, – объяснил папа. – Я могу высветить в воздухе всевозможных насекомых и прочее, что обычно не видно невооруженным глазом.
   – Я знаю, для чего он пригодится. – Симон направил луч света на меня. – С его помощью мы найдем у Сэмми его МОЗГИ!
   Все засмеялись. Даже мама.
   – Эй! Отлично! – Роксанн похлопала Симона по спине. – Первый раз слышу от тебя удачную шутку.
   – Я не шучу, – уныло произнес Симон. Все еще больше покатились со смеху.
   – Вон! – завопил я. – Уходите отсюда все!
   Мама, папа и Симон, все еще смеясь, вышли из комнаты.
   – Как насчет домашки по математике? – требовательно спросила Роксанн. – Я думала, мы будем ее делать вместе.
   – У меня сейчас нет желания ее делать, – пробурчал я.
   – Ладно, ладно. – Роксанн направилась к двери. – Ты можешь ее не делать. Но мне придется. Мисс Старклинг сказала, что завтра моя очередь идти к доске. Мне надо правильно решить все уравнения.
   Роксанн отправилась домой делать домашнее задание.
   Я тоже открыл учебник по математике.
   Я смотрел на цифры, но не мог сконцентрироваться.
   «Лучше встать пораньше, – решил я, – и сделать задание утром».
   Я вылез из-за стола и направился к кровати.
   Брут прыгнул на мой стул у стола: это его любимое спальное место.
   Посреди комнаты я обо что-то споткнулся.
   – Ой! Что это? – Я повернулся вокруг своей оси. Посмотрел на пол. – Гм…
   Ничего.

4

   Я уставился на пол.
   Потряс головой.
   Я споткнулся… о пустоту?
   «Хорошо еще, что Роксанн этого не видела», – подумал я. Я представил, как она подняла бы меня на смех: «Тренируешься? Чтобы мы точно продули на следующей неделе. Так, Сэмми?»
   Я забрался в постель.
   Подняв к спинке подушки, я достал книжку про призраков, которую читал.
   Я смотрел на страницу, но текст представлялся размытым пятном.
   Закрыв книгу, попытался заснуть. Но всю ночь напролет я ворочался и метался. Наконец, полусонный, я взбил подушку, завернулся в одеяло и снова задремал… Меня разбудил шум.
   Хлопанье.
   Хлопанье занавесок от ночного ветра. Сев на кровати, я протер глаза и уставился на окно.
   Раскрытое окно!
   Выпрыгнув из кровати, я захлопнул его.
   Кто открыл окно? КТО?
   Разве оно само может распахнуться?
   НЕТ.
   Это, наверное, дело рук Симона. Симон решил надо мной подшутить.
   Нет, вряд ли это сделал Симон. Симон не умеет шутить. Он всегда серьезный.
   Я снова забрался в кровать, продолжая смотреть на окно. Наблюдая. Ожидая. Ожидая, что оно опять откроется.
   Но веки мои отяжелели, и меня сморил сон.
   На следующее утро я проснулся поздно. Меня всегда будит Брут, но сегодня этого не случилось.
   Сев в кровати, я посмотрел на окно. Оно было закрыто.
   Я перевел глаза на стул возле стола: Брута там не было.
   Я быстро оделся и, взглянув на свое отражение в зеркале, направился к двери. У меня был усталый вид.
   – Сэмми, ты ужасно выглядишь, – сказала мама. – Ты что, поздно лег?
   Я тяжело опустился на стул за кухонным столом. Папа сидел напротив меня и читал газету.
   – Нет, не очень, – ответил я маме. Папа взглянул на меня поверх газеты.
   – Ты слишком много мистики читаешь, Сэмми. Если бы ты читал научные книги, то спал бы лучше. – С этими словами он снова уткнулся в газету.
   Мама положила мне немного каши. Я успел проглотить одну ложку, когда меня позвал Симон.
   – Сэмми, иди сюда! – прокричал он из своей спальни. – Помоги мне!
   Я проигнорировал его призыв. Я съел еще одну ложку каши.
   – СЭМ-МИ! – завизжал он.
   – Сэмми, пойди посмотри, что нужно твоему брату, – распорядилась мама.
   – СЭМ-МИ! СЭМ-МИ!
   – ЧТО? – закричал я, открывая дверь в его комнату. – Что случилось?
   – Вот! – сказал он, показывая на кровать. – Вот что случилось.
   В постели Симона лежал Брут.
   – Он здесь спал ночью, – сказал Симон, – а теперь я не могу его выгнать. Он и подвинуться не хочет.
   – Брут здесь спал?
   Я не мог в это поверить. Брут всегда спит в моей комнате. Всегда.
   – Да, представь себе, – сказал Симон, – и я хочу его прогнать!
   – Тоже мне проблема! Оставь его в покое. – Я повернулся к двери.
   – Подожди! – закричал Симон. – Я не могу его там оставить. Не могу!
   – Почему? – спросил я, сбитый с толку.
   – Потому что я должен убрать постель, – ответил Симон.
   Я посмотрел на брата тяжелым взглядом.
   – С какой планеты ты взялся?
   – Сэмми, – захныкал Симон. – Я должен убрать постель. Так мама говорит.
   – Ну, расправь одеяло над ним. Мама и не заметит комка.
   Через несколько секунд я уже был на кухне. Я уселся за стол.
   Мама заглянула мне через плечо:
   – Сэмми, неужели ты так быстро расправился с кашей?
   – Э-э?
   Я посмотрел в свою тарелку.
   Она была абсолютно пустой!

5

   – Кто-то… кто-то съел мою кашу, – запинаясь, сказал я.
   – Ты прав, – вздохнула мама. – Это, должно быть, привидение!
   Мама с папой засмеялись. Я рассматривал свою пустую тарелку и… ложку.
   – Смотрите! – закричал я. – Кто-то действительно съел мою кашу. У меня есть доказательство! Ложка… она лежит слева от тарелки! Я всегда кладу ее справа, потому что я правша. Видите?
   Я показал на ложку. На доказательство.
   – Кончай дурачиться, Сэмми. Ты опоздаешь в школу! – Мама повернулась к папе. – Нам тоже пора идти.
   – Это ты сделал? – обратился я к папе, когда он потянулся к своему портфелю. – Это ты съел мою кашу? Ты переложил ложку? Это шутка?
   – Ты слишком много читаешь про привидения, – ответил папа, – слишком много. – И они с мамой заторопились на работу.
   Несколько минут я просидел за столом на кухне. Просто сидел, уставясь в свою пустую тарелку из-под каши.
   Кто-то съел мою кашу.
   «Я ведь не сошел с ума», – пытался я себя успокоить.
   Кто-то съел мою кашу. Но кто?
 
   – Сэмми! Сэмми!
   «Э-э?»
   – Сэмми, не расскажешь ли ты нам, что там такого необычного за окном? – Мисс Старклинг скрестила руки на груди в ожидании моего ответа.
   Несколько человек захихикали.
   Я глазел в окно классной комнаты, раздумывая о своем окне. Раскрытом окне в моей спальне. И об исчезнувшей каше.
   – Э-э, нет, я хочу сказать – ничего, – ответил я. – Я… я ни на что не смотрел.
   Еще смешки.
   – Сэмми, пожалуйста, пойди к доске и напиши, как решить это уравнение.
   – Но ведь очередь Роксанн! – выпалил я. – Разве сегодня не Роксанн должна решать у доски?
   – Сэмми, пожалуйста, – мисс Старклинг постучала мелом по доске, – приступай.
   Я посмотрел на Роксанн. Она пожала плечами.
   Я попался.
   Вчера я не сделал домашнего задания по математике. И сегодня утром тоже, потому что Брут меня не разбудил вовремя.
   У меня стучало в висках, пока я пробирался по классу. Я шел медленно. Разглядывая уравнение. Пытаясь придумать решение до того, как я подойду к доске.
   Никаких идей не возникало.
   Мисс Старклинг вручила мне кусок мела.
   Класс замер.
   Я сверлил взглядом цифры, написанные на доске.
   Ладони вспотели.
   – Прочитай уравнение вслух, – предложила мисс Старклинг. Она сказала это мягким голосом. Но я чувствовал, что она теряет терпение.
   Я прочитал вслух уравнение. Это не помогло.
   Я поднял руку с мелом к доске, хотя знал, что понятия не имею, что писать.
   И продолжал разглядывать цифры.
   Я слышал, как некоторые ребята нетерпеливо ерзали на стульях.
   Я прикоснулся мелом к доске… и у меня кровь застыла в жилах.
   Что-то схватило мою руку – что-то холодное и мокрое…
   У меня затряслись колени.
   Я ощутил горячее дыхание прямо мне в лицо.
   Я попытался отступить… но не мог пошевелиться.
   Что-то сжимало мои пальцы все сильнее и сильнее. Сжало до боли.
   Дыхание возле лица участилось, резкие выдохи обжигали щеки.
   Я хотел освободиться. Но вдруг моя рука стала двигаться по доске.
   Перемещаясь, моя рука начала писать!
   Кто-то выписывал моей рукой цифры! Кто-то держал мою руку! Водил ею! Решал уравнение!
   Кто-то, кого я не видел!

6

   Я выдернул руку из холодных невидимых тисков.
   Выронив мел, я закричал и кинулся вон из класса.
   Вылетел в коридор и прислонился к стене. Руки мои дрожали, ноги подкашивались.
   Я все еще продолжал ощущать прикосновение холодных призрачных пальцев к своей руке.