Страница:
Интересный феномен: все мы испытываем потребность в том, чтобы наше поведение было логичным и оправданным. Если в системе мотивов оказывается слабое звено, мы безотчетно прилагаем усилия, чтобы восстановить твердость всей системы. В данном случае таким слабым звеном была очевидная бессмысленность и тупость выполнявшейся работы. И от этого очевидного факта ради душевного благополучия пришлось отказаться, подменив его прямо противоположным убеждением.
Похожий феномен был обнаружен еще в одном социально-психологическом эксперименте. Группу испытуемых составили женщины, проходившие курс похудания. Им было предложено посетить цикл платных коллективных занятий, направленных на стимулирование желания похудеть. Многие на это согласились. С половины записавшихся на занятия был взят небольшой денежный аванс, с другой половины никаких денег предварительно не брали. Исследователи выдвинули предположение: поскольку эффективность занятий весьма сомнительна, многие записавшиеся, вероятно, отнесутся к ним не слишком добросовестно и будут их пропускать; при этом те, кто внес аванс, наверное, проявят меньшую дисциплинированность — уплаченные деньги помогут им ослабить ощущение вины.
На самом деле результат получился противоположный. Женщины, которые внесли аванс, не только аккуратнее посещали занятия, но и потом, когда их попросили высказать свое мнение о пройденном курсе, оценили его значительно выше — как очень полезное мероприятие, которое помогло им решить проблему избыточного веса.
Эти результаты позволяют сделать важный вывод: то, за что уплачены деньги, приобретает в наших глазах особое значение. К такому же выводу пришел в свое время и Зигмунд Фрейд, который настаивал на том, что проводившиеся им курсы психоанализа непременно должны быть платными, причем плата назначалась довольно высокая. Основателя психоанализа можно понять: оплаченный сеанс психотерапии и бесплатная консультация имеют совершенно разный эффект. И по сей день психоанализ продолжает оставаться привилегией (или причудой?) людей обеспеченных.
Так или иначе, оплата выступает гарантией того, что мы серьезно отнесемся к полученному совету или оказанной услуге. Мы начинаем невольно убеждать себя: во всем этом есть большой смысл — иначе я не стал бы раскошеливаться. А раз так, то и манкировать занятиями (процедурами, советами и т. п.) крайне неразумно.
Денежный фактор влияет на оценку качества даже самых примитивных физиологических ощущений — например вкусовых. Вообразите себя перед скатертью-самобранкой, с которой вы вольны угощаться чем угодно. Какие блюда вы выберете? Ответу на этот, казалось бы, простой вопрос был посвящен специальный эксперимент.
Опыт был предельно прост. Годовалого ребенка наблюдали в естественных условиях его существования, модифицировав лишь одно из них: его не принуждали есть, то есть не давали ему какую-то определенную пищу (которую обычно выбирает для ребенка взрослый). Разумеется, малыша не морили голодом, напротив — есть он мог сколько угодно. Более того, еду он мог выбирать себе сам из великого многообразия предложенных продуктов.
Как, по вашему мнению, повел бы себя ребенок в такой ситуации? Житейский здравый смысл подсказывает единственный возможный ответ: малыш скорее всего предпочтет «вкусненькое», примется безудержно баловать себя сластями и т. п. В душе родителей уже, наверное, пробудился праведный гнев: «Мыслимо ли такое издевательство над ребенком? Ведь так недолго подорвать его здоровье, потому что рацион, беспорядочно выбранный неразумным младенцем, может принести ему только вред!»
Хочется успокоить взрослых, как это сегодня делается в титрах кинофильмов: «В ходе эксперимента ни один ребенок не пострадал». (Важно лишний раз подчеркнуть: ученые — не политики, рискованные эксперименты они сначала проводят на животных; так и тут, самыми первыми испытуемыми в подобных опытах выступили крысы.)
В данном случае, как это нередко бывает, «здравый смысл» оказался банальным предрассудком. На самом деле, дети-испытуемые повели себя по-настоящему мудро: после нескольких проб они остановили свой выбор на тех продуктах, которые в сумме составили оптимально сбалансированный рацион.
Недоверие к вероятности такого итога продиктовано нашими собственными, взрослыми установками. Если представить себя в подобной ситуации, то, положа руку на сердце, приходится признать: взрослый в условиях неограниченного выбора вряд ли предпочтет несоленую гречневую кашу, сырую редьку и ржаной хлеб, которые обеспечивают оптимальное и безвредное удовлетворение основных потребностей организма в питательных веществах. Скорее всего, предпочтение будет отдано крабам под майонезом, пряным копченостям и ананасам в шампанском, со всеми их неблагоприятными последствиями для пищеварения, фигуры и прочего.
Чем это объяснить? Слишком много факторов — преимущественно социальных — влияет на наш выбор! Мы прочно усвоили, что удовлетворять голод черной икрой лучше, чем черным хлебом, и если представляется такая возможность, спешим ею воспользоваться.
Потом же, когда от талии остались одни воспоминания, а недуги, напротив, стали печальной реальностью, «беремся за ум» и начинаем морить себя голодом (что тоже вряд ли разумно). А оказывается, пример с самого начала надо было брать с «несмышленышей», которые еще не успели набраться наших предрассудков. И тем более не надо им эти предрассудки приписывать. Ибо человек сам изначально знает, что ему необходимо, что для него лучше, и лишь последующие социальные наслоения замутняют присущее ему подлинное здравомыслие. Доказательством тому — объективные психологические опыты. Испытуемым давали отведать равноценные по вкусовым качествам продукты, расфасованные с обозначением цены — высокой, средней и низкой. Никто из участников эксперимента не заметил подвоха, все без исключения назвали самый дорогой продукт самым вкусным!
Человек не рождается с этой иллюзией, он приобретает ее по мере знакомства с миром денежных отношений. Но эта иллюзия, внедрившись в сознание и даже подсознание, укореняется там очень глубоко. Само слово «дешевый» не столько означает для нас «стоящий немного денег», сколько служит синонимом понятий «низкокачественный», «скверный». А уж дорогой — тем более! Оно несет в себе такой сильный эмоциональный заряд, что мы, не замечая всей абсурдности этого, относим его и к людям.
С поговоркой «Не в деньгах счастье» готовы согласиться большинство людей — и богатых, и бедных. Бедные — ради самоуспокоения, богатые — просто потому, что деньги у них уже есть, а вот счастье — далеко не всегда.
Психологические исследования позволяют уточнить эту народную мудрость и… нет, не опровергнуть, а пожалуй, вывести нас на новый уровень ее понимания. Оказывается, в деньгах заключено если не счастье, то какой-то мощный стимулятор нашего настроения и поведения, способствующий жизненной активности и душевному подъему.
Мерило достоинств
Каждому человеку необходимо ощущение, что он что-то собою представляет, иными словами — чего-то стоит. Маленький ребенок получает подтверждение этому в виде ласкового слова, родительской похвалы, наконец, нехитрого вознаграждения — игрушки или конфеты. Становясь постарше, он начинает понимать, что мерилом его достоинств, способностей и умений выступают школьные отметки. Потом он становится взрослым. А для взрослого такими отметками выступают… деньги! И как прежде, на фоне хорошистов и отличников стыдно быть троечником, а быть исключенным за неуспеваемость — просто позорно.
Правда, в наших краях вопрос: «Сколько ты стоишь?» по сей день воспринимается с некоторой неловкостью. А в былые времена, еще не столь давние, такая формулировка просто вызвала бы взрыв негодования. Это был один из тех редких случаев, когда официальные идеологические установки полностью сливались с общественным мнением.
Было бы, однако, лукавством заявлять, будто «в добрые старые времена» деньгам не придавалось значения, люди не продавались и не покупались и вирус стяжательства лишь недавно занесен к нам с «гнилого» Запада. Те, кто берется такое утверждать, либо страдают возрастными нарушениями памяти, либо просто лицемерят. Даже в официальной идеологии значение «материального стимулирования» хотя и принижалось, но не отвергалось. Советский сатирик шутил: «Как человека ни воспитывай, он все равно хочет жить лучше». И это неплохо понимали стоявшие во главе советского государства отнюдь не глупые люди. И материально поощряли общественно значимые достижения. В конце концов, даже престижные премии — Ленинская и Государственная (поначалу Сталинская) — не только приносили лауреатам почет, но и имели конкретное денежное выражение.
А уж в повседневной жизни всегда существовало зримое различие между людьми обеспеченными и не очень (крайне нуждающиеся были не на виду, за нищенство тогда можно было дорого поплатиться). Различались люди и своим отношением к деньгам. Кто-то усердно копил, кто-то беззаботно транжирил. Когда сегодня говорят: «Раньше все мы могли перехватить друг у друга пятерку до зарплаты», то тоже кривят душой. Не все и не у всех. У одних не было в этом никакой нужды, а к иным и подходить было бесполезно.
Но вот одно ностальгическое воспоминание следует признать абсолютно истинным — нашему менталитету было чуждо мерить достоинство человека его достатком, распространять уровень его доходов и сбережений на оценку его личности. Понятия «хороший человек» и «богатый человек» существовали независимо друг от друга, эмоционально не пересекались. Если кто-то и удостаивался быть названным ничтожеством, то это никак не было связано с его низкой зарплатой или отсутствием сбережений. Оценку окружающих человек заслуживал своим умом, способностями, характером, а его финансовое положение на эту оценку никак не влияло.
Всего за несколько лет общественное мнение изменилось. Мы вдруг столкнулись с необходимостью безоговорочно принять то, что почти во всем мире считается естественным и закономерным. Достоинства, не подтвержденные солидным денежным запасом, оказываются чисто умозрительными, неосязаемыми. И наоборот, при вынесении эмоциональной оценки тому или иному человеку его деньги безотчетно приплюсовываются к его достоинствам. При прочих равных условиях одобрение окружающих скорее получит тот, у кого денег больше, — ведь они призваны свидетельствовать, что какие-то достоинства, способности человека востребованы обществом и высоко вознаграждаются. А раз так, то и нам, скорее всего, следует присоединиться к этой оценке.
Нет нужды доказывать, что такое логическое заключение вовсе не безупречно, и вывод может быть очень далек от истины. Например, при всем уважении к таланту Пола Маккартни, трудно согласиться, что этот человек, первым среди музыкантов ставший миллиардером, в сотни, тысячи раз талантливее иных своих собратьев по музыкальному цеху. А сколько известно примеров сказочного обогащения по воле слепого случая, когда самый заурядный обыватель в одночасье выигрывал целое состояние в лотерею или в рулетку. Для этого и вовсе никакого таланта не требуется! А сколько капиталов создано просто грязными руками, с нарушением всех законов Божеских и человеческих!
Однако, несмотря на такое логическое противоречие (на самом деле никакой логики тут просто не существует), мы склонны безотчетно проводить финансово-личностную параллель, особенно если речь идет о самооценке. Образ надутого богача — отнюдь не только художественная метафора. Приглядитесь (хотя бы на телеэкране) к посетителям казино, роскошных ресторанов, престижных премьер. Иные так и пышут самодовольством, преисполнены сознания собственного величия, хотя зачастую все их величие сводится к изрядной величине кошелька.
Деньги и в самом деле нужны человеку для того, чтобы в известном смысле почувствовать себя спокойнее, увереннее, поддержать на достойном уровне свою самооценку. Однако больше всего требуется денег в тех случаях, когда иных оснований для гордости недостает. Бывает, что человек деньгами словно стремится восполнить дефицит интеллектуальных и нравственных качеств. Тому, кто не ощущает такого дефицита, деньги, конечно, тоже нужны, только не так много. Просто если их у тебя мало или вовсе нет, — это повод для совсем иных чувств. «У меня мало денег» психологически прочитывается как «моя цена невелика». (Не потому ли именно в последние годы слово «дешевка» из уничижительной оценки товара превратилось в оскорбление личности?!) Заниженная самооценка влечет за собой депрессию, апатию, а из-за этого снижаются шансы переломить ситуацию, выправить положение. Хроническую форму приобретает обида на судьбу, которая назначила человеку столь возмутительно низкую цену. Со временем ярлык с этой ценой словно врастает в кожу, и вырваться из состояния хронической бедности становится почти невозможно (об этом, впрочем, еще пойдет речь).
Формулу «Сколько ты стоишь?» можно рассмотреть еще в одном смысле — какое вознаграждение считаешь соответствующим своим достоинствам, своим деловым и профессиональным качествам. Одно дело — мечтать о миллионах, отдавая себе отчет, что и тысячи не заслуживаешь, другое — терзаться из-за того, что твои способности не оценены по достоинству. Сегодня миллионы людей убеждены, что им недоплачивают, что они достойны большего. Признайтесь — такие мысли иной раз посещают и вас? Но кто мешает добиться адекватного вознаграждения? Скажете — нам, врачам (инженерам, учителям, художникам, переводчикам…), мало платят. Уверяю вас, психологам — тоже. Многие мои коллеги перебиваются с хлеба на воду. Иные, напротив, сумели так реализовать свои способности, что теперь сами назначают желаемую сумму вознаграждения. И это относится к кому угодно. Один из моих соседей — врач. Он не спекулирует, не ворует, он честно и добросовестно делает свою работу в меру собственных способностей — надо думать, немаленьких. В результате его семья ни в чем не знает нужды, а тысячи его коллег едва ли не голодают. И такие примеры можно привести в любой отрасли. Если соотношение дохода и способностей вас не устраивает, постарайтесь честно ответить себе на вопрос — какая часть этого уравнения недостаточно весома?
Для разнообразия попробуем ответить на вопрос: что происходит, когда человеку платят существенно больше, чем он стоит?
Интересный эксперимент поставил американский психолог Стэнли Морзе. Группе девушек была предложена оплачиваемая работа по исправлению ошибок в печатном тексте, которую обычно выполняют профессиональные корректоры. Девушкам было известно, что они выступают испытуемыми в психологическом опыте. Для усложнения условий работы им были надеты наушники, сквозь которые транслировался отвлекающий шум. Через несколько минут у испытуемых поинтересовались, как идут дела. Практически все дали вполне предсказуемый ответ: «Справляюсь, только шум немного мешает сосредоточиться». Тогда перед каждой положили вопросник, в котором, помимо прочего, надо было указать, какая оплата, по мнению девушки, соответствовала бы труду, затраченному в сложившихся условиях. Когда настало время объявить условия оплаты, половине девушек было назначено вознаграждение в соответствии с их пожеланием, другой половине — вдвое больше. То есть с этого момента данная группа работала, заранее зная, что каждой будет значительно переплачено. В завершение опыта экспериментаторы еще раз поинтересовались, насколько трудно было справиться с заданием, и, разумеется, проверили качество выполненной корректуры.
Оказалось, что девушки, которым была обещана переплата, работали старательнее и нашли намного больше ошибок, чем их подруги, составившие контрольную группу. Обнаружилось также заметное расхождение мнений о сложности задания: получившие завышенное вознаграждение сочли работу очень трудной, другие — довольно простой.
Чем это объяснить? Вероятно, узнав о предстоящем завышенном вознаграждении, каждая девушка бессознательно изменила свое отношение к работе: если платят так много, то, наверное, не зря, то есть работа предстоит более трудная, чем ей поначалу показалось. Такое заключение (безусловно укрепляющее самоуважение) в то же время заставило испытуемых более серьезно отнестись к делу. Поэтому и работали они в дальнейшем более старательно и продуктивно. А при оценке затраченных усилий и преодоленных трудностей им не оставалось иного выхода, кроме как их преувеличить, иначе выходило бы, что вознаграждение получено незаслуженно.
Спросите любого богача, какой ценой ему достаются деньги. И вы непременно услышите, какие неимоверные усилия ему приходится затрачивать, какие препятствия преодолевать, на какой риск идти. Не спешите доверять этим стенаниям! Еще никто не признавался, что не заслужил полученных денег. Даже обладатель шального выигрыша в лотерею всерьез полагает, что таким образом судьба возместила ему все предшествовавшие недоплаты. «Я стою этих денег, я всегда знал, что моя цена высока» — вот подлинный голос ничем не стесненной самооценки. И нет такой суммы, которая заставила бы его в сомнении умолкнуть.
Инструмент взаимоотношений
Поговорка «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» стала настолько банальной, что мы уже не даем себе труда задуматься о ее содержании. А если бы задумались, могли бы и усомниться. Ведь народная мудрость диктует нам прямое противопоставление богатства и дружбы и однозначно указывает на правильный выбор. Сама необходимость выбора недвусмысленно намекает, что невозможно иметь и то и другое одновременно. Настоящие дружеские отношения никак не связаны с деньгами, более того — не терпят расчета и корысти. И напротив, обладание деньгами лишает человека радости подлинно близких товарищеских отношений.
Доля истины в народной поговорке, безусловно, есть. Но если подойти непредвзято, становится ясно, что эта истина народной мудростью для большей доходчивости заострена до крайности, а от этого она перестает быть истиной. Потому что отношения людей (как дружеские, так и любые другие) не исключают денежного интереса. Наоборот, он выступает важным компонентом отношений, даже если сами люди не отдают себе в этом отчета. Те, кто утверждает: «В наших отношениях деньги не играют никакой роли», — вольно или невольно кривят душой. Они могут быть правы в том смысле, что деньги не омрачают их отношений. В данном случае за них можно только порадоваться, тем более что случай это нечастый. Но вовсе исключить регулирующую роль денег невозможно, хотя она и не всегда бросается в глаза. Поэтому перед человеком порядочным и здравомыслящим стоит важная задача — научиться трезво оценивать денежные механизмы взаимоотношений и не позволять им омрачать жизнь — свою и ближних.
Человеческое общение психологи рассматривают под разными углами зрения. Одни считают важнейшим и определяющим компонентом общения социальную перцепцию, то есть восприятие и понимание людьми друг друга. Действительно, чтобы наладить с кем-то отношения, необходимо прежде всего понять, что за человек перед тобою, какими качествами он обладает. В дальнейшем, по ходу общения, мы либо получаем подтверждение первоначально данной оценке, либо корректируем ее в соответствии с новой информацией.
Другие специалисты полагают, что главным в общении выступает коммуникация — обмен информацией ради обоюдной пользы. Взаимоотношения складываются нормально лишь тогда, когда информация представляет взаимный интерес и правильно понимается.
Третьи подчеркивают важную роль интеракции, то есть взаимодействия, когда партнеры по общению оказывают друг на друга взаимное влияние.
Трудно переоценить важность каждого из этих компонентов. Каждый из них присутствует в общении людей и играет свою существенную роль. Ну а деньги? Они могут выступать предметом общения, когда люди их совместно добывают, делят, предоставляют друг другу на тех или иных условиях. Но если общение, казалось бы, никак с этим предметом не связано или носит подчеркнуто бескорыстный характер, деньги продолжают незримо присутствовать, влиять на каждый из компонентов общения.
Начать хотя бы с восприятия. Как показали психологические наблюдения, свое суждение о человеке мы выносим в первые 10–20 секунд общения, когда он еще ничего не успел сказать или сделать. Основанием для такого суждения служит прежде всего его внешний вид — поза, осанка, выражение лица, манера держаться и не в последнюю очередь особенности оформления внешности — одежда, прическа, косметика, украшения, даже запах. Одетым можно быть в телогрейку или в смокинг, пахнуть — портянками или духами. Все это мы безотчетно (а иногда вполне осознанно) подмечаем и на основании этого подсознательно формируем представление о личности человека в целом. Поэтому и сами стремимся предстать перед окружающими в выигрышном свете, даже если для этого приходится приложить изрядные усилия и пойти на большие затраты. Последнее и заслуживает особого внимания.
В этой связи хочу поделиться одним наблюдением. Однажды мне довелось читать курс лекций по истории психологии в провинциальном филиале одного московского вуза. Аудитория была преимущественно женской (психологию XX века создали мужчины, а вот у психологии XXI века, похоже, женское лицо). Обучение в этом вузе было платным, и у меня на глазах развернулась эмоциональная дискуссия о размерах оплаты. Накануне администрация ненамного, процентов на десять, повысила плату. У студенток это известие вызвало бурный протест. Хотя меня этот вопрос и не касался, за полчаса я успел выслушать десятки жалоб на то, как трудно приходится бедным студенткам, как невысоки их доходы. Парадокс этой ситуации состоял в том, что передо мной сидели молодые особы в длиннополых манто (в зимнюю стужу помещение отапливалось из рук вон плохо). Стоимость одной такой шубы могла бы покрыть обучение всего курса в течение года или более. Когда я робко намекнул на это противоречие, девушки сначала смутились, а потом каждая принялась объяснять, на какие средства, очень нелегко добытые, сделано это дорогое приобретение. Выяснилось, что многим пришлось подолгу жить в режиме жесточайшей экономии, выпрашивать деньги у родителей, залезать в долги. Одна даже призналась, что вынуждена была сдавать кровь. И все это для того, чтобы выглядеть богато! Именно выглядеть, производить впечатление, которое ничего общего не имеет с действительностью. Впрочем, и самой девушке дорогая шуба помогала повысить самооценку, почувствовать себя увереннее и свободнее.
В нашем подсознании твердо укоренилась установка: финансовая состоятельность неразрывно связана с личностной состоятельностью. В нашем представлении (пускай и безотчетном) хорошо одетый человек — это хороший человек, а плохо одетый — скорее всего человек никчемный. И сами мы всеми силами стремимся соответствовать этой установке, не попасть в разряд ничтожеств. Иногда такое стремление принимает просто забавные формы, например когда по оптовому рынку в поисках трески подешевле дефилирует дама в норковом манто.
Часто мы не задумываясь отказываем в достоинствах человеку, который неброско и явно недорого одет, и преувеличиваем достоинства человека, одетого «с иголочки». Чтобы не попадаться на эту удочку, попробуйте создать мысленный образ человека не в том костюме, в каком он предстал перед вами, а совсем в другом — в ватнике, в шинели или, напротив, в смокинге или бальном платье. Если эта воображаемая деталь никак не вяжется с его обликом, то, наверное, перед вами действительно истинный облик. Но может и сразу стать очевидно, что первое впечатление было торопливым и предвзятым. Графа Толстого, приехавшего на премьеру своей пьесы в крестьянском тулупе, швейцар не впустил в тульское дворянское собрание. Слишком сильное действие оказал на него так называемый эффект ореола. Не будем же уподобляться наивному швейцару!
Впрочем, благосостояние человека — реальное или то, к которому он стремится, — отражается не только в его внешности, но и во всем, что его окружает — начиная от предметного мира (убранство собственного дома, сам дом и прочее) и кончая кругам общения. Мы невольно стараемся общаться с людьми, чье материальное положение не сильно отличается от нашего. Те, кто беднее, вызывают скрытое пренебрежение: каких достоинств, по сравнению с нами, не хватило этим бедным людям, чтобы с нами сравняться? К тому же неявно присутствует опасение, что бедный знакомый потребует материальной поддержки, а нам и самим денег недостает, по крайней мере — лишних нет. Те, кто богаче, выступают немым упреком, подрывают нашу самооценку: почему им удалось, а нам нет? К тому же, сами бессознательно недолюбливающие бедняков, мы опасаемся заслужить презрение со стороны тех, кто богаче нас. А нередко в порядке упреждения начинаем презирать их авансом, заведя старую песню: «честные не богатеют» и т. д., и т. п.
Похожий феномен был обнаружен еще в одном социально-психологическом эксперименте. Группу испытуемых составили женщины, проходившие курс похудания. Им было предложено посетить цикл платных коллективных занятий, направленных на стимулирование желания похудеть. Многие на это согласились. С половины записавшихся на занятия был взят небольшой денежный аванс, с другой половины никаких денег предварительно не брали. Исследователи выдвинули предположение: поскольку эффективность занятий весьма сомнительна, многие записавшиеся, вероятно, отнесутся к ним не слишком добросовестно и будут их пропускать; при этом те, кто внес аванс, наверное, проявят меньшую дисциплинированность — уплаченные деньги помогут им ослабить ощущение вины.
На самом деле результат получился противоположный. Женщины, которые внесли аванс, не только аккуратнее посещали занятия, но и потом, когда их попросили высказать свое мнение о пройденном курсе, оценили его значительно выше — как очень полезное мероприятие, которое помогло им решить проблему избыточного веса.
Эти результаты позволяют сделать важный вывод: то, за что уплачены деньги, приобретает в наших глазах особое значение. К такому же выводу пришел в свое время и Зигмунд Фрейд, который настаивал на том, что проводившиеся им курсы психоанализа непременно должны быть платными, причем плата назначалась довольно высокая. Основателя психоанализа можно понять: оплаченный сеанс психотерапии и бесплатная консультация имеют совершенно разный эффект. И по сей день психоанализ продолжает оставаться привилегией (или причудой?) людей обеспеченных.
Так или иначе, оплата выступает гарантией того, что мы серьезно отнесемся к полученному совету или оказанной услуге. Мы начинаем невольно убеждать себя: во всем этом есть большой смысл — иначе я не стал бы раскошеливаться. А раз так, то и манкировать занятиями (процедурами, советами и т. п.) крайне неразумно.
Денежный фактор влияет на оценку качества даже самых примитивных физиологических ощущений — например вкусовых. Вообразите себя перед скатертью-самобранкой, с которой вы вольны угощаться чем угодно. Какие блюда вы выберете? Ответу на этот, казалось бы, простой вопрос был посвящен специальный эксперимент.
Опыт был предельно прост. Годовалого ребенка наблюдали в естественных условиях его существования, модифицировав лишь одно из них: его не принуждали есть, то есть не давали ему какую-то определенную пищу (которую обычно выбирает для ребенка взрослый). Разумеется, малыша не морили голодом, напротив — есть он мог сколько угодно. Более того, еду он мог выбирать себе сам из великого многообразия предложенных продуктов.
Как, по вашему мнению, повел бы себя ребенок в такой ситуации? Житейский здравый смысл подсказывает единственный возможный ответ: малыш скорее всего предпочтет «вкусненькое», примется безудержно баловать себя сластями и т. п. В душе родителей уже, наверное, пробудился праведный гнев: «Мыслимо ли такое издевательство над ребенком? Ведь так недолго подорвать его здоровье, потому что рацион, беспорядочно выбранный неразумным младенцем, может принести ему только вред!»
Хочется успокоить взрослых, как это сегодня делается в титрах кинофильмов: «В ходе эксперимента ни один ребенок не пострадал». (Важно лишний раз подчеркнуть: ученые — не политики, рискованные эксперименты они сначала проводят на животных; так и тут, самыми первыми испытуемыми в подобных опытах выступили крысы.)
В данном случае, как это нередко бывает, «здравый смысл» оказался банальным предрассудком. На самом деле, дети-испытуемые повели себя по-настоящему мудро: после нескольких проб они остановили свой выбор на тех продуктах, которые в сумме составили оптимально сбалансированный рацион.
Недоверие к вероятности такого итога продиктовано нашими собственными, взрослыми установками. Если представить себя в подобной ситуации, то, положа руку на сердце, приходится признать: взрослый в условиях неограниченного выбора вряд ли предпочтет несоленую гречневую кашу, сырую редьку и ржаной хлеб, которые обеспечивают оптимальное и безвредное удовлетворение основных потребностей организма в питательных веществах. Скорее всего, предпочтение будет отдано крабам под майонезом, пряным копченостям и ананасам в шампанском, со всеми их неблагоприятными последствиями для пищеварения, фигуры и прочего.
Чем это объяснить? Слишком много факторов — преимущественно социальных — влияет на наш выбор! Мы прочно усвоили, что удовлетворять голод черной икрой лучше, чем черным хлебом, и если представляется такая возможность, спешим ею воспользоваться.
Потом же, когда от талии остались одни воспоминания, а недуги, напротив, стали печальной реальностью, «беремся за ум» и начинаем морить себя голодом (что тоже вряд ли разумно). А оказывается, пример с самого начала надо было брать с «несмышленышей», которые еще не успели набраться наших предрассудков. И тем более не надо им эти предрассудки приписывать. Ибо человек сам изначально знает, что ему необходимо, что для него лучше, и лишь последующие социальные наслоения замутняют присущее ему подлинное здравомыслие. Доказательством тому — объективные психологические опыты. Испытуемым давали отведать равноценные по вкусовым качествам продукты, расфасованные с обозначением цены — высокой, средней и низкой. Никто из участников эксперимента не заметил подвоха, все без исключения назвали самый дорогой продукт самым вкусным!
Человек не рождается с этой иллюзией, он приобретает ее по мере знакомства с миром денежных отношений. Но эта иллюзия, внедрившись в сознание и даже подсознание, укореняется там очень глубоко. Само слово «дешевый» не столько означает для нас «стоящий немного денег», сколько служит синонимом понятий «низкокачественный», «скверный». А уж дорогой — тем более! Оно несет в себе такой сильный эмоциональный заряд, что мы, не замечая всей абсурдности этого, относим его и к людям.
С поговоркой «Не в деньгах счастье» готовы согласиться большинство людей — и богатых, и бедных. Бедные — ради самоуспокоения, богатые — просто потому, что деньги у них уже есть, а вот счастье — далеко не всегда.
Психологические исследования позволяют уточнить эту народную мудрость и… нет, не опровергнуть, а пожалуй, вывести нас на новый уровень ее понимания. Оказывается, в деньгах заключено если не счастье, то какой-то мощный стимулятор нашего настроения и поведения, способствующий жизненной активности и душевному подъему.
Мерило достоинств
Хочешь узнать себе цену — заполни
налоговую декларацию.
Борис Крутиер
Каждому человеку необходимо ощущение, что он что-то собою представляет, иными словами — чего-то стоит. Маленький ребенок получает подтверждение этому в виде ласкового слова, родительской похвалы, наконец, нехитрого вознаграждения — игрушки или конфеты. Становясь постарше, он начинает понимать, что мерилом его достоинств, способностей и умений выступают школьные отметки. Потом он становится взрослым. А для взрослого такими отметками выступают… деньги! И как прежде, на фоне хорошистов и отличников стыдно быть троечником, а быть исключенным за неуспеваемость — просто позорно.
Правда, в наших краях вопрос: «Сколько ты стоишь?» по сей день воспринимается с некоторой неловкостью. А в былые времена, еще не столь давние, такая формулировка просто вызвала бы взрыв негодования. Это был один из тех редких случаев, когда официальные идеологические установки полностью сливались с общественным мнением.
Было бы, однако, лукавством заявлять, будто «в добрые старые времена» деньгам не придавалось значения, люди не продавались и не покупались и вирус стяжательства лишь недавно занесен к нам с «гнилого» Запада. Те, кто берется такое утверждать, либо страдают возрастными нарушениями памяти, либо просто лицемерят. Даже в официальной идеологии значение «материального стимулирования» хотя и принижалось, но не отвергалось. Советский сатирик шутил: «Как человека ни воспитывай, он все равно хочет жить лучше». И это неплохо понимали стоявшие во главе советского государства отнюдь не глупые люди. И материально поощряли общественно значимые достижения. В конце концов, даже престижные премии — Ленинская и Государственная (поначалу Сталинская) — не только приносили лауреатам почет, но и имели конкретное денежное выражение.
А уж в повседневной жизни всегда существовало зримое различие между людьми обеспеченными и не очень (крайне нуждающиеся были не на виду, за нищенство тогда можно было дорого поплатиться). Различались люди и своим отношением к деньгам. Кто-то усердно копил, кто-то беззаботно транжирил. Когда сегодня говорят: «Раньше все мы могли перехватить друг у друга пятерку до зарплаты», то тоже кривят душой. Не все и не у всех. У одних не было в этом никакой нужды, а к иным и подходить было бесполезно.
Но вот одно ностальгическое воспоминание следует признать абсолютно истинным — нашему менталитету было чуждо мерить достоинство человека его достатком, распространять уровень его доходов и сбережений на оценку его личности. Понятия «хороший человек» и «богатый человек» существовали независимо друг от друга, эмоционально не пересекались. Если кто-то и удостаивался быть названным ничтожеством, то это никак не было связано с его низкой зарплатой или отсутствием сбережений. Оценку окружающих человек заслуживал своим умом, способностями, характером, а его финансовое положение на эту оценку никак не влияло.
Всего за несколько лет общественное мнение изменилось. Мы вдруг столкнулись с необходимостью безоговорочно принять то, что почти во всем мире считается естественным и закономерным. Достоинства, не подтвержденные солидным денежным запасом, оказываются чисто умозрительными, неосязаемыми. И наоборот, при вынесении эмоциональной оценки тому или иному человеку его деньги безотчетно приплюсовываются к его достоинствам. При прочих равных условиях одобрение окружающих скорее получит тот, у кого денег больше, — ведь они призваны свидетельствовать, что какие-то достоинства, способности человека востребованы обществом и высоко вознаграждаются. А раз так, то и нам, скорее всего, следует присоединиться к этой оценке.
Нет нужды доказывать, что такое логическое заключение вовсе не безупречно, и вывод может быть очень далек от истины. Например, при всем уважении к таланту Пола Маккартни, трудно согласиться, что этот человек, первым среди музыкантов ставший миллиардером, в сотни, тысячи раз талантливее иных своих собратьев по музыкальному цеху. А сколько известно примеров сказочного обогащения по воле слепого случая, когда самый заурядный обыватель в одночасье выигрывал целое состояние в лотерею или в рулетку. Для этого и вовсе никакого таланта не требуется! А сколько капиталов создано просто грязными руками, с нарушением всех законов Божеских и человеческих!
Однако, несмотря на такое логическое противоречие (на самом деле никакой логики тут просто не существует), мы склонны безотчетно проводить финансово-личностную параллель, особенно если речь идет о самооценке. Образ надутого богача — отнюдь не только художественная метафора. Приглядитесь (хотя бы на телеэкране) к посетителям казино, роскошных ресторанов, престижных премьер. Иные так и пышут самодовольством, преисполнены сознания собственного величия, хотя зачастую все их величие сводится к изрядной величине кошелька.
Деньги и в самом деле нужны человеку для того, чтобы в известном смысле почувствовать себя спокойнее, увереннее, поддержать на достойном уровне свою самооценку. Однако больше всего требуется денег в тех случаях, когда иных оснований для гордости недостает. Бывает, что человек деньгами словно стремится восполнить дефицит интеллектуальных и нравственных качеств. Тому, кто не ощущает такого дефицита, деньги, конечно, тоже нужны, только не так много. Просто если их у тебя мало или вовсе нет, — это повод для совсем иных чувств. «У меня мало денег» психологически прочитывается как «моя цена невелика». (Не потому ли именно в последние годы слово «дешевка» из уничижительной оценки товара превратилось в оскорбление личности?!) Заниженная самооценка влечет за собой депрессию, апатию, а из-за этого снижаются шансы переломить ситуацию, выправить положение. Хроническую форму приобретает обида на судьбу, которая назначила человеку столь возмутительно низкую цену. Со временем ярлык с этой ценой словно врастает в кожу, и вырваться из состояния хронической бедности становится почти невозможно (об этом, впрочем, еще пойдет речь).
Формулу «Сколько ты стоишь?» можно рассмотреть еще в одном смысле — какое вознаграждение считаешь соответствующим своим достоинствам, своим деловым и профессиональным качествам. Одно дело — мечтать о миллионах, отдавая себе отчет, что и тысячи не заслуживаешь, другое — терзаться из-за того, что твои способности не оценены по достоинству. Сегодня миллионы людей убеждены, что им недоплачивают, что они достойны большего. Признайтесь — такие мысли иной раз посещают и вас? Но кто мешает добиться адекватного вознаграждения? Скажете — нам, врачам (инженерам, учителям, художникам, переводчикам…), мало платят. Уверяю вас, психологам — тоже. Многие мои коллеги перебиваются с хлеба на воду. Иные, напротив, сумели так реализовать свои способности, что теперь сами назначают желаемую сумму вознаграждения. И это относится к кому угодно. Один из моих соседей — врач. Он не спекулирует, не ворует, он честно и добросовестно делает свою работу в меру собственных способностей — надо думать, немаленьких. В результате его семья ни в чем не знает нужды, а тысячи его коллег едва ли не голодают. И такие примеры можно привести в любой отрасли. Если соотношение дохода и способностей вас не устраивает, постарайтесь честно ответить себе на вопрос — какая часть этого уравнения недостаточно весома?
Для разнообразия попробуем ответить на вопрос: что происходит, когда человеку платят существенно больше, чем он стоит?
Интересный эксперимент поставил американский психолог Стэнли Морзе. Группе девушек была предложена оплачиваемая работа по исправлению ошибок в печатном тексте, которую обычно выполняют профессиональные корректоры. Девушкам было известно, что они выступают испытуемыми в психологическом опыте. Для усложнения условий работы им были надеты наушники, сквозь которые транслировался отвлекающий шум. Через несколько минут у испытуемых поинтересовались, как идут дела. Практически все дали вполне предсказуемый ответ: «Справляюсь, только шум немного мешает сосредоточиться». Тогда перед каждой положили вопросник, в котором, помимо прочего, надо было указать, какая оплата, по мнению девушки, соответствовала бы труду, затраченному в сложившихся условиях. Когда настало время объявить условия оплаты, половине девушек было назначено вознаграждение в соответствии с их пожеланием, другой половине — вдвое больше. То есть с этого момента данная группа работала, заранее зная, что каждой будет значительно переплачено. В завершение опыта экспериментаторы еще раз поинтересовались, насколько трудно было справиться с заданием, и, разумеется, проверили качество выполненной корректуры.
Оказалось, что девушки, которым была обещана переплата, работали старательнее и нашли намного больше ошибок, чем их подруги, составившие контрольную группу. Обнаружилось также заметное расхождение мнений о сложности задания: получившие завышенное вознаграждение сочли работу очень трудной, другие — довольно простой.
Чем это объяснить? Вероятно, узнав о предстоящем завышенном вознаграждении, каждая девушка бессознательно изменила свое отношение к работе: если платят так много, то, наверное, не зря, то есть работа предстоит более трудная, чем ей поначалу показалось. Такое заключение (безусловно укрепляющее самоуважение) в то же время заставило испытуемых более серьезно отнестись к делу. Поэтому и работали они в дальнейшем более старательно и продуктивно. А при оценке затраченных усилий и преодоленных трудностей им не оставалось иного выхода, кроме как их преувеличить, иначе выходило бы, что вознаграждение получено незаслуженно.
Спросите любого богача, какой ценой ему достаются деньги. И вы непременно услышите, какие неимоверные усилия ему приходится затрачивать, какие препятствия преодолевать, на какой риск идти. Не спешите доверять этим стенаниям! Еще никто не признавался, что не заслужил полученных денег. Даже обладатель шального выигрыша в лотерею всерьез полагает, что таким образом судьба возместила ему все предшествовавшие недоплаты. «Я стою этих денег, я всегда знал, что моя цена высока» — вот подлинный голос ничем не стесненной самооценки. И нет такой суммы, которая заставила бы его в сомнении умолкнуть.
Инструмент взаимоотношений
Даже самому мудрому человеку приятней те люди,
которые приносят деньги, чем те,
которые их уносят.
Георг Лихтенберг
Поговорка «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» стала настолько банальной, что мы уже не даем себе труда задуматься о ее содержании. А если бы задумались, могли бы и усомниться. Ведь народная мудрость диктует нам прямое противопоставление богатства и дружбы и однозначно указывает на правильный выбор. Сама необходимость выбора недвусмысленно намекает, что невозможно иметь и то и другое одновременно. Настоящие дружеские отношения никак не связаны с деньгами, более того — не терпят расчета и корысти. И напротив, обладание деньгами лишает человека радости подлинно близких товарищеских отношений.
Доля истины в народной поговорке, безусловно, есть. Но если подойти непредвзято, становится ясно, что эта истина народной мудростью для большей доходчивости заострена до крайности, а от этого она перестает быть истиной. Потому что отношения людей (как дружеские, так и любые другие) не исключают денежного интереса. Наоборот, он выступает важным компонентом отношений, даже если сами люди не отдают себе в этом отчета. Те, кто утверждает: «В наших отношениях деньги не играют никакой роли», — вольно или невольно кривят душой. Они могут быть правы в том смысле, что деньги не омрачают их отношений. В данном случае за них можно только порадоваться, тем более что случай это нечастый. Но вовсе исключить регулирующую роль денег невозможно, хотя она и не всегда бросается в глаза. Поэтому перед человеком порядочным и здравомыслящим стоит важная задача — научиться трезво оценивать денежные механизмы взаимоотношений и не позволять им омрачать жизнь — свою и ближних.
Человеческое общение психологи рассматривают под разными углами зрения. Одни считают важнейшим и определяющим компонентом общения социальную перцепцию, то есть восприятие и понимание людьми друг друга. Действительно, чтобы наладить с кем-то отношения, необходимо прежде всего понять, что за человек перед тобою, какими качествами он обладает. В дальнейшем, по ходу общения, мы либо получаем подтверждение первоначально данной оценке, либо корректируем ее в соответствии с новой информацией.
Другие специалисты полагают, что главным в общении выступает коммуникация — обмен информацией ради обоюдной пользы. Взаимоотношения складываются нормально лишь тогда, когда информация представляет взаимный интерес и правильно понимается.
Третьи подчеркивают важную роль интеракции, то есть взаимодействия, когда партнеры по общению оказывают друг на друга взаимное влияние.
Трудно переоценить важность каждого из этих компонентов. Каждый из них присутствует в общении людей и играет свою существенную роль. Ну а деньги? Они могут выступать предметом общения, когда люди их совместно добывают, делят, предоставляют друг другу на тех или иных условиях. Но если общение, казалось бы, никак с этим предметом не связано или носит подчеркнуто бескорыстный характер, деньги продолжают незримо присутствовать, влиять на каждый из компонентов общения.
Начать хотя бы с восприятия. Как показали психологические наблюдения, свое суждение о человеке мы выносим в первые 10–20 секунд общения, когда он еще ничего не успел сказать или сделать. Основанием для такого суждения служит прежде всего его внешний вид — поза, осанка, выражение лица, манера держаться и не в последнюю очередь особенности оформления внешности — одежда, прическа, косметика, украшения, даже запах. Одетым можно быть в телогрейку или в смокинг, пахнуть — портянками или духами. Все это мы безотчетно (а иногда вполне осознанно) подмечаем и на основании этого подсознательно формируем представление о личности человека в целом. Поэтому и сами стремимся предстать перед окружающими в выигрышном свете, даже если для этого приходится приложить изрядные усилия и пойти на большие затраты. Последнее и заслуживает особого внимания.
В этой связи хочу поделиться одним наблюдением. Однажды мне довелось читать курс лекций по истории психологии в провинциальном филиале одного московского вуза. Аудитория была преимущественно женской (психологию XX века создали мужчины, а вот у психологии XXI века, похоже, женское лицо). Обучение в этом вузе было платным, и у меня на глазах развернулась эмоциональная дискуссия о размерах оплаты. Накануне администрация ненамного, процентов на десять, повысила плату. У студенток это известие вызвало бурный протест. Хотя меня этот вопрос и не касался, за полчаса я успел выслушать десятки жалоб на то, как трудно приходится бедным студенткам, как невысоки их доходы. Парадокс этой ситуации состоял в том, что передо мной сидели молодые особы в длиннополых манто (в зимнюю стужу помещение отапливалось из рук вон плохо). Стоимость одной такой шубы могла бы покрыть обучение всего курса в течение года или более. Когда я робко намекнул на это противоречие, девушки сначала смутились, а потом каждая принялась объяснять, на какие средства, очень нелегко добытые, сделано это дорогое приобретение. Выяснилось, что многим пришлось подолгу жить в режиме жесточайшей экономии, выпрашивать деньги у родителей, залезать в долги. Одна даже призналась, что вынуждена была сдавать кровь. И все это для того, чтобы выглядеть богато! Именно выглядеть, производить впечатление, которое ничего общего не имеет с действительностью. Впрочем, и самой девушке дорогая шуба помогала повысить самооценку, почувствовать себя увереннее и свободнее.
В нашем подсознании твердо укоренилась установка: финансовая состоятельность неразрывно связана с личностной состоятельностью. В нашем представлении (пускай и безотчетном) хорошо одетый человек — это хороший человек, а плохо одетый — скорее всего человек никчемный. И сами мы всеми силами стремимся соответствовать этой установке, не попасть в разряд ничтожеств. Иногда такое стремление принимает просто забавные формы, например когда по оптовому рынку в поисках трески подешевле дефилирует дама в норковом манто.
Часто мы не задумываясь отказываем в достоинствах человеку, который неброско и явно недорого одет, и преувеличиваем достоинства человека, одетого «с иголочки». Чтобы не попадаться на эту удочку, попробуйте создать мысленный образ человека не в том костюме, в каком он предстал перед вами, а совсем в другом — в ватнике, в шинели или, напротив, в смокинге или бальном платье. Если эта воображаемая деталь никак не вяжется с его обликом, то, наверное, перед вами действительно истинный облик. Но может и сразу стать очевидно, что первое впечатление было торопливым и предвзятым. Графа Толстого, приехавшего на премьеру своей пьесы в крестьянском тулупе, швейцар не впустил в тульское дворянское собрание. Слишком сильное действие оказал на него так называемый эффект ореола. Не будем же уподобляться наивному швейцару!