Степнова Ольга. Миллиметрин (сборник)

ОЛЬГА СТЕПНОВА
Миллиметрин
Сборник рассказов

Из цикла «Миллиметрин»

Дудка

   – Продам счастье, – перечитал Алексеев объявление в газете. – Недорого.
   Счастье – это было то, чего так не хватало Алексееву.
   – Надо же, ещё и недорого! – недоверчиво покачал он головой и протянул руку к телефону.
   – Але! Это вы продаёте счастье? – спросил он, когда ему ответил весёлый девичий голос.
   – Я!
   – И что, правда – недорого?!
   – Ей крест!
   – А если оптом возьму, скидочку сделаете?
   – На счастье скидочек не бывает, – ответил девичий голос таким тоном, что Алексееву стало стыдно.
   Ехать пришлось за город.
   Дом, в котором продавалось счастье, оказался деревенской лачугой. Алексеев даже хотел развернуться и уйти: разве может в такой конуре продаваться счастье?!
   Но внутренний голос, который просыпался исключительно в минуты сомнений, твёрдо сказал ему: «Попробуй! Чем чёрт не шутит».
   Калитку открыла веснушчатая, толстая девушка. Без лишних разговоров она протянула Алексееву маленький свёрток и сказала:
   – Пятьсот рублей.
   Алексеев отдал деньги и развернул газёту. Внутри оказалась деревянная палочка с дырками.
   – Что это? – обиженно спросил Алексеев, чувствуя, что его надули.
   – Дудка, – объяснила девушка.
   – Я не умею играть на дудке, – нахмурился Алексеев.
   – А на ней не надо играть. Если чего захотите, в дудку дунете, и всё исполнится.
   – Врёте!
   – Ей крест!
   – А зачем же вы тогда продаёте такую чудесную дудку?
   – Вы берёте, или нет? – рассердилась девушка.
   – Беру, – растерялся Алексеев и сунул дудку в карман.
   Вот дурак, счастье захотел недорого купить!!!
   Калитка захлопнулась у него перед носом, лязгнув железной щеколдой.
 
   Автобуса не было сорок минут.
   Алексеев выкурил с десяток сигарет, проголодался и очень замёрз.
   Через каждые пять минут ходили маршрутные такси, но это было непозволительно дорого для Алексеева.
   Прошло ещё десять минут. Алексеев так разозлился на себя за бесполезную поездку, что в сердцах выбросил свёрток в урну. Ну не дудеть же в дудку, чтобы автобус пришёл! А впрочем…
   «Чем чёрт не шутит», – сказал внутренний голос, который ничего не говорил просто так.
   Наплевав на косые взгляды, Алексеев развернул свёрток, достал дудку и дунул в неё изо всех сил. Дудка издала резкий, противный звук.
   – Хочу, чтобы автобус пришёл, – шепнул Алексеев и тут же увидел на горизонте жёлтый «Икарус».
   – Совпадение, – развёл Алексеев руками, но на всякий случай сунул дудку в карман.
 
   Борисов на работе чуть со смеху не помер.
   – Что, говоришь, счастье нашёл?! Волшебную дудку купил?! За пятьсот рублей?! Желания, говоришь, исполняет?! А ну-ка, ха-ха-ха, хочу, чтобы пивной дождь пошёл! – Раздув щёки и покраснев от натуги, Борисов начал дуть в дудку, но та не издала ни звука.
   – Смотри-ка ты, – удивился Алексеев, – хозяина знает!
   Он отобрал дудку у Борисова и тщательно вытер её носовым платком.
   – Хочу, чтобы с главной бухгалтерши юбка свалилась! – провозгласил Алексеев и дунул. Дудка отозвалась резким гудком.
   Главная бухгалтерша была надменной блондинкой тридцати пяти лет с интересными формами.
   Через пять минут главная ворвалась в кабинет, потрясая над головой бумагами:
   – Борисов! Алексеев! Что вы в ведомостях, разгильдяи, наворотили?! Почему у меня ни один показатель не сходится?! Чем вы тут занима…
   Не успела главная договорить темпераментный монолог, как дверь за её спиной на мощных рессорах стала закрываться и, цепанув шлевку, в которой крепился поясок, разорвала юбку на бухгалтерше пополам. Под юбкой оказался сложный корсет с утяжками и накладками, которые прибавляли формам бухгалтерши интересностей…
   Ойкнув, бухгалтерша умчалась, подхватив юбку и уронив бумаги.
   – Фантастика! – прошептал потрясённый Борисов. – Но, скорее всего – совпадение.
   – Не знаю, не знаю, – пробормотал Алексеев, чувствуя, как от счастья сосёт под ложечкой.
 
   Ужинал он в ресторане.
   Сначала в японском, потом в китайском, потом в мексиканском, а потом так вообще – в чешском.
   Потом его затошнило, и он вернулся домой. На такси, разумеется, потому что с деньгами проблем не было.
   «И зачем деревенская девка продала эту дудку? – думал Алексеев. – Да ещё так дёшево… А сама-то, сама-то живёт в такой халупе! И ходит в обносках!»
   Из дома он позвонил Борисову.
   – Ты это, передай завтра на работе, что я больше там не работаю.
   – Понятно, – с неприкрытой завистью вздохнул Борисов и повесил трубку.
   Было только двенадцать часов, полночь. Алексеев решил, что может позволить себе сегодня ещё одно желание.
   – Хочу Потапову, – сказал он и дунул в дудку.
   Потапова была двадцатилетней соседкой Алексеева. Он давно и безуспешно её хотел. Со своей проплешинкой и брюшком Алексеев никак не вписывался в идеалы юной красавицы, поэтому без дудки тут было не обойтись.
   Дудка недовольно крякнула, но через десять минут Потапова стояла у него на пороге в прозрачном халатике и просила соль.
   Соль тут была не при чём, поэтому Алексеев незамедлительно потащил Потапову в спальню. Она и не думала сопротивляться, бормотала только, что соль ей всё равно нужна, потому что дома у неё прорва голодных гостей.
 
   Какая всё это была мелочь и шушера – автобус, рестораны, юбка бухгалтерши, и даже Потапова…
   Этой мелочью Алексеев был счастлив ровно двадцать четыре часа.
   От ресторанов его воротило и хотелось кефира, кефира и только кефира – фруктового, с отрубями.
   Для этого и дудка была не нужна.
   А Потапова оказалась смешливой дурой с нарощенными ногтями, предпочитающей оральный секс. Не то, чтобы Алексеев был против такого секса, но предаваться исключительно ему, было как-то глупо и некультурно.
   Часами «Патек Филип», машиной «Майбах», парочкой вилл на Майями, огромным счётом в швейцарском банке, квартирами в Париже, Лондоне и Берлине, домиком в Ницце и личной футбольной командой Алексеев обзавёлся одним свистком.
   Вторым свистком были улажены вопросы с визами, налоговой и признанием в высшем свете.
   С женщинами Алексеев решил подождать. А вдруг все они – дуры с нарощенными ногтями, предпочитающие оральный секс?! В принципе, можно было подумать и о мужчинах, но думать о них Алексеев стеснялся, имея даже «Майбах», «Патек Филип» и уважение в высшем свете.
   Был ли он счастлив?!
   О, да!
   Правда, от мысли, что в любой момент он может получить всё, что захочет, начинало сильно тошнить и хотелось в туалет по-маленькому.
   Хотелось эту дудку чем-нибудь озадачить. Чем-нибудь эдаким. Невыполнимым. Или хотя бы трудновыполнимым. Алексееву казалось, что если дудка исполнит какое-нибудь фантастическое желание, он будет более счастлив.
   – Хочу на Луну, – сказал он дудке, нажарившись на пляже Ипанема и проиграв в казино Лас-Вегаса миллионное состояние.
   Дудка издала такой неприличный звук, который издавал Алексеев в детстве после бабушкиного горохового супа.
   – Делай, что тебе говорят, – вздохнул Алексеев и тотчас же оказался на Луне.
   И чуть мгновенно не сдох от страха, холода, темноты, одиночества и нехватки кислорода. В лёгких хватило воздуха ровно настолько, чтобы крикнуть: «Домой!» и дунуть в дудку, которая отозвалась радостным свистом.
   – Ну, ты даёшь, – испуганно выдохнул Алексеев, оказавшись на леопардовой шкуре в своей вилле в Майами.
   Экзотики расхотелось. Впрочем…
   – Хочу быть президентом Соединённых Штатов, – попробовал пошутить Алексеев.
   Дудка сердито свистнула, и наутро Алексеев проснулся в Белом Доме. Всё было бы ничего, но жена осталась от прежнего президента.
   За три дня Алексеев так устал от президентских хлопот, что свалился с температурой. К тому же, в Белом Доме, как выяснилось, опять же, предпочитали оральный секс.
   – Вертай всё обратно, – обессилено дунул в дудку Алексеев.
   С этих пор он стал осторожен в желаниях. Более осмотрителен, что ли.
   Например, он решил, что с плешью, животиком, короткими ножками и рыжей порослью на груди пора бы расстаться.
   – Сделай-ка, ты меня самым красивым мужиком в мире, – попросил он дудку и весело дунул в неё.
   Дудка отозвалась тихим писком.
   Утром Алексеев без особого интереса рассматривал в зеркале своё отражение. Ему достались тёмные волосы, голубые глаза, безупречные бицепсы, высокий рост, гордая осанка, и взгляд с многозначительной поволокой. Его внешность была безупречна.
   Был ли он счастлив?
   О… да.
   Он был так счастлив, что помереть хотелось.
   «И чего девка так дёшево продала эту дудку?» – иногда думал он.
   В его постели побывали все голливудские красотки, но и они предпочитали оральный секс! Тогда Алексеев без стеснения перешёл на красавцев, так как сам стал красавцем хоть куда, но… ему не понравилось. Любовь с мужчинами показалась ему негигиеничной, скучной и очень однообразной, хотя и там присутствовал оральный секс.
   Алексеев попробовал быть поп-звездой, депутатом государственной Думы, арабским шейхом, нефтяным магнатом и даже лидером международной преступной группировки. Всё это оказалось утомительно и в конечном итоге – скучно.
   Однажды утром он проснулся на своей вилле с отвратительным ощущением, что он не знает, чего хотеть.
   – Верни-ка ты меня домой, в хрущобу, что ли, подруга, – обратился Алексеев к дудке. – И сделай опять рыжим, плешивым, толстым и низким. Надоело видеть в зеркале этого знойного пидора.
   Весело пиликнув, дудка беспрекословно исполнила странное желание.
   Оказавшись в старой квартире, в своём прежнем облике, Алексеев почувствовал некоторое успокоение.
   Пару дней дудка пролежала без использования. Пару дней Алексеев думал, чего бы ещё захотеть.
   Может быть, вечной жизни?!
   При мысли о многих миллионах лет беспечного существования у Алексеева заныло под ложечкой, и он покрылся холодным потом. Пожалуй, он подождёт с такими глобальными желаниями. Вдруг цивилизация погибнет, планета взорвётся, дудка сгниёт от старости, а он будет скитаться во Вселенной в темноте, страхе и одиночестве?
   Но чего же тогда просить?! Чего желать?
   Дудка успела запылиться от невостребованности на прикроватной тумбочке…
   Может, попросить таланта? Только зачем?
   С талантом надо работать, а работать Алексееву не хотелось.
   Здоровья?! Его вроде бы и так хватает.
   От бесцельного валяния на диване Алексеев начал толстеть, но просить у дудки хорошей фигуры было лень и неинтересно. Алексеев попросил собственный тренажёрный зал и пару дней с ленцой потел там под присмотром личного тренера.
   – Хочешь дом в Калифорнии и голливудскую жену в жёны? – сонно спросил он тренера, когда тот надоел ему бесконечными придирками.
   – Хочу, – выпучив глаза, кивнул тренер и тут же испарился по мановению дудки вместе с тренажёрным залом.
   Жизнь у Алексеева, несмотря на отсутствие проблем, уверенно заходила в тупик.
   Друзей не было. Любви не хотелось.
   Всё это он мог получить мгновенно, по одному свистку. И от этого становилось тошно.
   У него появилась привычка разговаривать с дудкой.
   – Ну, хоть бы у тебя был лимит на желания! Вспомни, у твоих сородичей были ограниченные возможности! У цветика-семицветика было всего семь лепестков, Хоттабыч с каждым желанием хозяина лишался одного волоса в бороде, и их становилось всё меньше, золотая рыбка вообще была сволочь страшная – она и желания-то не очень охотно выполняла! А ты? Никакого характера. Только свистни! Хоть бы раз что-нибудь не исполнила, или исполнила бы, но не так. Всё интересней бы жить было!
   Дудка молчала.
   – Может, загадать, чтобы ты стала моей женой? Молодой и прекрасной?
   Дудка молчала, а Алексеев подумал вдруг, что она будет несносной женой, к тому же наверняка любящей оральный секс, учитывая её прошлое дудки…
   Счастлив ли он был?
   О, да.
   Счастлив, как только может быть счастлив обладатель чудесной дудки.
   Но не более.
   Началась затяжная депрессия. Отменять её свистком не хотелось.
   Алексеев целыми днями думал, чего бы ещё захотеть, чтобы стать ещё счастливее.
   Может, попросить что-нибудь для человечества?
   Отсутствия войн и болезней, например. Чтобы все стали добрыми, красивыми, здоровыми, умными, порядочными, культурными, интеллигентными…
   Представив беззубый, приторно—прекрасный мир, Алексеев чуть не завыл от тоски.
   Нет, он начнёт с малого.
   – Хочу, чтобы Пётр Петрович с первого этажа помолодел и начал ходить, – приказал он дудке и победно дунул.
   Петру Петровичу было восемьдесят девять лет, он лет десять как был парализован и всё не мог отдать богу душу.
   Увидев утром соседа, прогуливающегося во дворе с собакой, Алексеев обрадовался. Пётр Петрович выглядел лет на сорок, седина осталась у него только на висках, а ногами он перебирал не хуже своей борзой.
   – Пётр Петрович, вы счастливы? – спросил Алексеев соседа, но наткнулся на непонимающий, мрачный взгляд.
   – Застрелиться хочу, – ответил Пётр Петрович.
   – Почему? Вы так чудесно помолодели, начали ходить…
   – Да потому что я должен был помереть! – заорал Пётр Петрович. – Я уже дарственную на квартиру дочери написал, а теперь что?!! Теперь ей с детьми и мужем где жить?!
   – Но это же такое счастье, такая удача вновь обрести здоровье и молодость! – пробормотал Алексеев.
   – Всё должно идти своим чередом, – хмуро сказал Пётр Петрович, и эта простая мысль поразила Алексеева. – Всё! Человек не может выйти из точки А и придти в точку Б, не протопав собственными ногами каждый сантиметр пути, неважно – усыпаны эти сантиметры розами, или утыканы гвоздями, понимаете, молодой человек? Если бы я, чтобы помолодеть и встать на ноги, боролся, сопротивлялся, делал гимнастику, страдал, делал всё возможное и невозможное, тогда – да, я обрадовался бы полученному результату. А так… словно кто-то взмахнул волшебной палочкой. Это пошло, гадко, а главное – дочке негде жить. Застрелиться хочется.
   Вечером Алексеев попросил дудку, чтобы Пётр Петрович снова состарился и его разбил паралич.
   Всё должно идти своим чередом. Из пункта А нельзя попасть в пункт Б, не протопав каждый сантиметр своими ногами.
   Как просто.
   Как идиотски всё просто, а главное – дудка для этого не нужна.
   Утром позвонил Борисов и сказал, что они с отделом собираются в выходной на пикник. Алексееву вдруг так захотелось вместе с отделом в выходной на пикник, так захотелось… как не хотелось «Майбах», «Патек Филип» и уважения в высшем свете. Это было первое желание за последнее время, которое не пришлось вымучивать. И для этого опять-таки не нужна была дудка!
   Пикник прошёл весело, с дешёвой водкой, с подгоревшими и пересоленными шашлыками, с матерщинными анекдотами и скидыванием последних рублей на канистру пива.
   Алексеев был счастлив.
   Дудка лежала у него в кармане, и в ней не было надобности даже для того, чтобы наскрести денег на пиво.
   Все звали Алексеева обратно в контору, и главная бухгалтерша тоскливо вспоминала, как ловко и всегда вовремя Алексеев сдавал свои отчёты и ведомости.
   – Борисов, – шепнул пьяненький Алексеев своему другу. – А хочешь, я подарю тебе дудку?
   – Нет, – замотал отрицательно головой Борисов.
   – Почему?! – искренне удивился Алексеев. – Она все желания выполняет. Ей крест!
   – Раз ты её даришь, значит, здесь что-то нечисто. Нет, не хочу!
   Алексеев удивился такой проницательности Борисова.
   И как ему самому в голову не пришло, что раз та деревенская девка так дёшево продала такую чудесную дудку, значит, здесь что-то нечисто?!!
   На работу он вышел с понедельника.
   Дудка по-прежнему лежала в кармане, но он не дунул в неё даже тогда, когда у него в буфете не хватило десяти копеек на кекс с изюмом.
   Всё должно идти своим чередом.
   Даже автобусы.
 
   Наутро Алексеев дал объявление в газету.
   – Продам счастье, – продиктовал он вежливой девушке. И, подумав, добавил: – Недорого!

Ода навигации

(На трезвую голову не читать)

   Летела кошка.
   И думала:
   – Я ж летать не умею!
   А началось всё с того, что за ней погналась собака.
   Шавка была маленькая и злобная, как все маленькие шавки.
   Большому псу кошка бы морду начистила, а с шавкой связываться не стала. Бежала кошка от шавки, бежала и вдруг… полетела.
   Летела кошка и думала:
   – А летать-то круче, чем бегать!..
   Бац!!!
   Врезалась кошка в птичку.
   – Дура ты! – закричала птичка. – Разве кошки летают?! У вас же навигации никакой!
   – Сама дура, – огрызнулась кошка, потирая ушибленный лоб. – Летают те, кому летается! И навигация тут не при чём!
   – Ну, лети, лети, – усмехнулась птичка. – Намучаешься ещё.
   Летит кошка дальше.
   Смотрит, самолёт навстречу пилит.
   – Если я в него врежусь, конец самолёту, – подумала кошка. – Права птичка: навигация в полёте – первое дело!
   Самолёт принял вправо и облетел кошку.
   – Повезло самолёту, – подумала кошка.
   – Повезло кошке, – подумал самолёт и сообщил на землю, что над городом кошки летают.
   Летит кошка дальше.
   Смотрит, грозовая туча на неё надвигается.
   – Надо же, – подумала кошка, – сколько в небе всякой дряни летает! Надо бы навигацией позаниматься…
   – Ща как жахну! Чтобы кошки не летали! – подумала грозовая туча. И жахнула.
   Только мимо.
   – Повезло кошке! – подивилась туча.
   – Мазила, – подумала кошка. – А ещё грозовая туча!
   Летит кошка дальше.
   Жрать хочет, а приземлиться не может.
   Стемнело уже.
   Видит кошка – звезда падает. Зацепилась за неё кошка, но звезда мимо земли пролетела.
   – Что ж ты, сволочь, мимо земли падаешь! – разозлилась на звезду кошка. – Я же с голоду сдохну!!
   – Куда хочу, туда и падаю, – надменно усмехнулась звезда. – Будут тут за меня всякие голодные кошки цепляться! Да я специально мимо земли пролетела!
   – Без навигации никуда, – тоскливо подумала кошка, выпустив из когтей вредную звезду.
   Летит кошка дальше.
   Жрать хочет. Спать хочет. В туалет хочет, но, как чистоплотная кошка, писать на лету не может себе позволить.
   Светало уже.
   А кошка всё приземлиться не может.
   Смотрит, журавли клином летят.
   Кошка, не будь дурой, впереди главаря пристроилась.
   – Куда летим? – спрашивает её главный журавль.
   – На юг, – вздохнула кошка, припомнив, куда обычно летят журавли.
   – А мы на север! – удивился главный. – Весна же! И как ты впереди нас оказалась?!
   – У меня с навигацией плохо, – пожаловалась кошка.
   – Так чего ж ты летаешь?! – возмутился журавль. – Вали отсюда, а то с курса меня собьёшь!
   Летит кошка дальше.
   Плачет.
   Потому что приземлиться не может. Потому что летать надоело. Потому что курса не знает – куда лететь.
   И вдруг видит…
   Кот навстречу летит!
   Персидский! И тоже плачет. Шерсть развевается, шары по полтиннику.
   – Давно летаешь?! – крикнула ему кошка.
   – Вторые сутки, – говорит кот. – От собаки бежал, бежал, и вдруг взлетел… А как приземлиться, не знаю.
   – А с навигацией у тебя как? – поинтересовалась кошка.
   – Хреново! Сбил две баллистические ракеты, поцарапал летающую тарелку, протаранил воздушный шар и ещё больше накренил Пизанскую башню.
   – Вот и у меня неприятности, – вздохнула кошка. – Непорядок это – кошкам летать без знания навигации.
   – Непорядок, – согласился персидский кот. – Может, вместе полетим?
   Кошка согласилась, потому что кот был симпатичный.
   Летят они дальше. Целуются, ведь жрать всё равно нечего.
   Наконец, кот говорит:
   – Как бы на орбиту не вылететь, а то вообще приземлиться не сможем!
   – Эх, жалко, мышки не летают! – вздохнула кошка.
   – Жалко «Вискас – вкусные подушечки» не летает! – мечтательно поправил её кот.
   – Твою мать!! – завизжала кошка. – Зато собаки летают!!
   Прямо на них летела маленькая злая шавка и громко брехала.
   Судя по тому, что на шее у неё болтался мёртвый десантник-парашютист, с навигацией у шавки было ещё хуже, чем у кошки с котом.
   – Снижаемся! – заорал кот и стал падать, увлекая за собой кошку.
   Они приземлились на крышу и проорали там до утра, то ли от любви, то ли от голода.
   Мораль?!!
   Чтобы найти своего кота, нужно не бояться взлететь, не имея понятия о навигации…

Миллиметрин

   «Квадратурину» посвящается.^[1]
   Никогда ничего не покупал Сашка у коробейников, а тут поддался минутной слабости, купил у уличного торговца какую-то косметическую дрянь.
   «Миллиметрин» – было написано на аэрозольном баллончике.
   «Для увеличения», – приписано внизу мелкими буквами.
   Вот только – чего, не уточнено.
   Сашка отдал за аэрозоль аж тысячу семьсот рублей, и теперь клял себя, на чём свет стоит, за бездарно потраченные деньги. Предстояло бог весть на что доживать до зарплаты, а что увеличивать загадочным аэрозолем, было решительно непонятно.
   Разве что…
   Сашка трепетно относился к своему организму, поэтому сначала побрызгал аэрозолем персидскому коту то, что хотел увеличить у себя.
   За ночь ничего удивительного с котом не произошло.
   Сашка понял, что уличный торговец его надул, чего и следовало ожидать.
   Сашка выбросил «Миллиметрин» в мусорное ведро, но вдруг вспомнил, что кот давно и безнадёжно кастрирован. Сашке стало безумно жаль тысячи семисот рублей. Он достал баллон из ведра и для чистоты эксперимента щедро обрызгал аэрозолем кактус на подоконнике.
   На работе он спросил у гламурной Райки, которая читала глянцевые журналы и была в курсе всех парфюмерно-косметических новинок:
   – Рай, ты не знаешь, для чего используют «Миллиметрин»?!
   – По-моему, им тараканов травят, – пожала плечами Райка.
   Признаваться, что это не отрава, а нечто косметическое, купленное на улице у продавца с обветренными щеками, Сашка не стал – постеснялся.
   Интернет по поводу «Миллиметрина» тоже ничего не сказал.
   Сашке стало обидно и горько. Он занял у Горкина пятьсот рублей до зарплаты, купил на ужин пакет гречки и ради экономии денег вернулся домой не на маршрутке, а пешком.
   Дома его поджидал сюрприз.
   Из маленького пупырышка кактус увеличился до размеров арбуза.
   – Ух, ты! – только и смог сказать Сашка. – Ух, ты…
   Он поставил кактус в центр стола и обошёл вокруг него три раза, на каждом круге отчаянно протирая глаза.
   – Ух! Ты! – прошёл с приплясом последний, четвёртый круг Сашка, и, схватив «Миллиметрин», посмотрел на него другими глазами.
   «Для увеличения» было написано на баллончике и не указано – чего.
   – А всего! – радостно заорал Сашка и… со всей дури обрызгал пакет гречки.
   Через полчаса пакет раздулся до размеров мешка, а гречка стала величиной с черешню.
   – Кошмар, – ужаснулся Сашка возможностям «Миллиметрина». – И это всего за тысячу семьсот рублей?!!
   Он проверил аэрозоль на флаконе с мужским парфюмом, на телевизоре, на газете, на носках, на зубной щётке, на куске мыла, на карандаше, на скрепке и на ноже с вилкой, пока, наконец, до него не дошло, что он делает глупости.
   Баллончик не безразмерен, а у Сашки куча нерешённых проблем…
   Первым делом Сашка снял джинсы и побрызгал себе то, что накануне брызгал коту. Не то, чтобы у Сашки были проблемы с размерами, но кому не хочется больше?!
   Результат превзошёл все его ожидания. Плавки стали малы, джинсы тоже, стены стали тесны, и … мир показался крошечным.
   Сашка бросился к телефону и позвонил Анне.
   – Анютка, я очень тебя люблю! – признался он в новых масштабах своего существования.
   – Вот новость-то! – улыбнулась на том конце Анна, не догадываясь о его новых возможностях и запросах.
   – Мы должны немедленно встретиться, – прошептал Сашка.
   – Где? В твоей конуре? – усмехнулась Анька. – Давай лучше завтра, на моей даче. Родители уедут на выходные в пансионат.
   Дача у родителей Анны находилась в элитном посёлке.
   Дом двести тридцать квадратов и сорок соток земли.
   Конкурировать с такими хоромами в своей одиннадцатиметровой малосемейке Сашка не мог, но на этот раз он решил довести дело до конца.
   – Ты должна немедленно приехать ко мне! Иначе многое потеряешь…
   – Ну, хорошо, – неожиданно согласилась Анна.
   Через полчаса она была у него.
   Первым делом Анна заметила кактус.
   – Ничего себе как подрос! – удивилась она. – Чем удобрял?!
   Вместо ответа Сашка снял джинсы и показал свою главную гордость.
   – Ничего себе! – выпучила Анна глаза. – Чем удобрял?!!
   – «Миллиметрином», – честно признался Сашка и показал Анне баллончик.
   – «Для увеличения», – прочитала Анна надпись на аэрозоле. – А что им можно увеличивать? Только… это?!
   – Всё! – выпалил Сашка. – На что ни брызнешь, всё увеличивается!
   – Ой! – прижала Анна аэрозоль к груди. – А можно… Можно мне немного попользоваться?!
   – И что тебе увеличить надо? – захохотал Сашка. – У тебя и так всего сполна – и папа, и мама, и деньги, и…
   – Грудь! – выпалила Анна. – У меня грудь маленькая!
   – Ну… пожалуй, да… Пожалуй, можно её увеличить, – согласился Сашка и щедро побрызгал Анне содержимое лифчика.
   Грудь выросла за двадцать минут под бдительным Сашкиным присмотром до полноценного пятого размера.