Стил Даниэла. Удар молнии

   — Я тебя люблю, — прошептала Алекс, уткнувшись в роскошную шевелюру уже спавшего мужа.
   Она долго лежала в темноте, обнимая Сэма, а потом осторожно высвободилась, стараясь не разбудить, и отправилась к своему кейсу. И еще в течение двух часов, сидя в удобном кресле, Алекс разбирала бумаги и делала пометки. Сэм не шевелился, Аннабел проснулась один раз, и Алекс дала ей попить. Некоторое время она полежала рядом с дочкой, прижав ее к себе, пока девочка не уснула снова, а потом вернулась в спальню и продолжала работу.
   В час ночи она наконец потянулась, зевнула и сложила бумаги в кейс. Алекс привыкла работать по ночам, когда ей ничто не мешало и она могла полностью сосредоточиться в тихой квартире.
   Когда она легла рядом с Сэмом, он лишь слегка пошевелился, даже и не узнав о том, что жена его покидала. Алекс выключила свет и стала думать о нем, об Аннабел, о грядущем процессе и новом клиенте, с которым она сегодня встречалась и с которым явно не собиралась работать, и о перспективном партнере-англичанине, приведшем Сэма в такое замешательство. Ей было о чем подумать и что сделать — иногда ей даже казалось, что стыдно тратить время на сон. Чтобы сделать все запланированное, Алекс требовался каждый час суток.
   Она не могла позволить себе потерять ни минуты. Но в конце концов она отвлеклась от своих будоражащих мыслей и уснула, лежа рядом с Сэмом, и спала как убитая до того момента, когда утром зазвонил будильник.

Глава 3

   День начался как обычно. Сэм разбудил Алекс шлепком и поцелуем, радио было уже включено, и, как чаще всего и бывало утром, она проснулась в полном изнеможении.
   Казалось, каждый новый день — это продолжение следующего; Алекс уже привыкла к постоянной усталости от тяжелой нагрузки и бесконечных стрессов на работе.
   Она с трудом встала и пошла будить Аннабел, которая чаще всего просыпалась раньше родителей, но сегодня почему-то заспалась. Девочка блаженно потянулась, когда Алекс поцеловала ее и легла рядышком. Мама и дочка долго смеялись и шептались, пока Аннабел наконец не пожелала встать. В ванной Алекс умыла и причесала ее, почистила ей зубы и повела в детскую одеваться. Сегодня утром юная модница выбрала маленький костюмчик из грубого хлопка, который Сэм привез из последней поездки в Париж — брюки, розовую рубашку в клетку и кремовую курточку. С теннисными туфельками розового цвета все это смотрелось очаровательно.
   — Эге, принцесса, да ты сегодня прекрасно выглядишь, — сказал Сэм, окидывая появившуюся в кухонных дверях дочку восхищенным взглядом. Сам он, уже умывшийся и выбритый, одетый в темно-серый костюм, белую рубашку и синий галстук от Герме, уже сидел за столом и читал свою «библию» — «Уолл-стрит джорнэл».
   — Спасибо, папа.
   Он поставил перед ней тарелку хлопьев с молоком и забросил в тостер хлеб, а Алекс отправилась мыться и одеваться.
   Их режим был хорошо продуман, и они оба были достаточно гибкими людьми, чтобы с легкостью менять в нем что угодно, Когда у Алекс была встреча с утра, Сэм делал все утренние дела, или наоборот. Это утро они оба были относительно свободны, и Алекс даже вызвалась отвести дочку в садик, который находился всего в нескольких кварталах от их дома; ей хотелось как-то отдохнуть душой перед безумной следующей неделей, когда она не сможет уделять Аннабел много времени.
   Через сорок пять минут Алекс, полностью готовая к выходу, появилась на кухне. Времени у нее оставалось ровно столько, чтобы залпом выпить чашку кофе и съесть оставшиеся тосты.
   Тем временем Сэм объяснял Аннабел, как действует электричество и почему опасно засовывать мокрую вилку в тостер.
   — Я ведь прав, мама? — обратился он к жене за поддержкой.
   Алекс кивнула в знак согласия и стала жадно проглатывать страницы «Нью-Йорк тайме». Конгресс поймал президента за руку, а один из ее наименее любимых верховных судей только что подал в отставку.
   — По крайней мере на следующей неделе он не будет мне досаждать, — невнятно пробормотала Алекс, дожевывая хлеб.
   Сэм рассмеялся. По утрам с ней было вообще трудновато общаться, хотя ради дочери она старалась как могла.
   — Что у тебя сегодня? — спросил Сэм. Ему предстояли пара важных встреч с клиентами и ленч в «21» с тем самым англичанином.
   — Ничего особенного. Сегодня у меня короткий день, — напомнила Алекс, хотя Сэм прекрасно это знал. — Я встречаюсь с одним из моих помощников, чтобы подготовиться к процессу на следующей неделе. Потом у меня будет обычный осмотр у Андерсона, потом я заберу Аннабел, и мы отправимся к мисс Тилли.
   Пятница для Аннабел была любимым днем недели, потому что в этот день она ходила в балетную школу мисс Тилли.
   Там было просто чудесно, и Алекс очень любила эти пятницы, когда она могла посвятить дочери больше времени.
   — При чем здесь Андерсон? Что, случилось что-нибудь, о чем я должен знать? — встревоженно спросил Сэм, но Алекс была совершенно спокойна. Андерсон был ее гинекологом и руководил ее попытками зачать еще одного ребенка.
   — Так, ерунда. Обычный мазок. Кроме того, я хотела бы поговорить с ним о серофене. Понимаешь, те дозы, которые я принимаю, очень велики, и я чувствую, что страдают и здоровье, и работа. Может быть, мне стоит уменьшить дозу или сделать перерыв. Не знаю. Я расскажу тебе о разговоре с ним.
   — Обязательно расскажи, — сказал Сэм, улыбаясь. Он был тронут тем, что она готова была терпеть такие страдания ради того, чтобы забеременеть. — И удачи тебе в подготовке к процессу.
   — А тебе удачи в разговоре с Саймоном. Я надеюсь, что тебе станет ясно, стоит он чего-нибудь или нет.
   — Я тоже на это надеюсь, — вздохнул Сэм, — это здорово облегчит мне жизнь. Я просто не знаю, что с ним делать и чему доверять — моему чутью, его происхождению или настроению моих партнеров. Может быть, я просто чего-то не понимаю или становлюсь старым параноиком.
   В этом году ему должно было исполниться пятьдесят, и его это очень удручало, но Алекс вовсе не считала его параноиком, и у него было просто сногсшибательное чутье.
   — Я же тебе говорю, доверься своему нутру. Оно тебя никогда не подводило.
   — Спасибо за вотум доверия.
   Они оба подхватили плащи, и Алекс помогла Аннабел надеть куртку. Свет был выключен, входная дверь заперта. Девочка нажала на кнопку лифта, который должен был унести ее родителей в море взрослой жизни. Поцеловав обеих, Сэм поймал такси и уехал, а Алекс довела Аннабел до садика в Лексингтоне, непринужденно болтая, смеясь и шутя. Около дверей садика они расстались, и через минуту Алекс сидела в такси, мчавшем ее в центр.
   Брок уже ждал ее в кабинете, окруженный всеми относящимися к делу бумагами. На ее рабочем столе лежало пять записок, не имеющих никакой связи с процессом Шульца. Две из них были от перспективного клиента, с которым она встречалась вчера, и Алекс записала в свой ежедневник, что нужно позвонить ему перед уходом.
   Как и всегда, Брок великолепно подготовился к совместной работе, и его заметки, касающиеся дела, были исключительно полезными. Когда в половине двенадцатого они закончили, Алекс поблагодарила его за тяжкий труд. До ее ухода у нее оставалась еще масса дел, но в полдень она должна была встретиться с врачом, так что времени было очень мало — только на то, чтобы сделать несколько телефонных звонков.
   — Я могу еще чем-нибудь помочь? — спросил Брок своим обычным небрежным тоном.
   Алекс просмотрела лежавшие на столе записи, чувствуя, что сходит с ума. Конечно, после визита к врачу она может сюда вернуться, попросив Кармен отвести Аннабел на балет, но она знала, как будет разочарована ее дочка. Алекс всегда спешила, всегда опаздывала и пыталась сделать больше, чем возможно. Ее жизнь напоминала эстафету, в которой некому передать палочку. На Сэма по крайней мере она в этом смысле рассчитывать не могла — у него были своя жизнь и свои головные боли на работе. Кроме того, в офисе у нее был Брок.
   Подумав об этом, она протянула ему два письма и попросила позвонить их авторам вместо нее.
   — Ты мне очень поможешь, — сказала она с благодарной улыбкой.
   — С удовольствием. Что-нибудь еще? — с теплотой в голосе сказал Брок. Ему нравилось работать с ней — у них были почти одинаковые стили работы. Как танец с безупречным партнером, подумал он.
   — Можешь вместо меня сходить к врачу.
   — С не меньшим удовольствием, — усмехнулся он, и она как-то раздраженно рассмеялась.
   — Если бы ты мог, — вздохнула Алекс. Теперь визит к врачу казался ей пустой тратой времени. У нее все было в порядке, и она это прекрасно знала. Она никогда не чувствовала себя лучше. В конце концов, о серофене она может поговорить с доктором по телефону. Подумав об этом, Алекс глянула на часы и приняла быстрое решение — отложить посещение.
   Но телефон в его кабинете был занят, а не явиться к нему, не предупредив, было неудобно. Это был очень хороший и внимательный врач, который принял у нее роды и в течение всех трех лет после появления Аннабел вел ее и пытался помочь забеременеть. Нет, так нельзя. Она набрала номер еще раз, но у Андерсона было по-прежнему занято. Подавив раздражение, Алекс встала и надела плащ.
   — Придется идти — похоже, у него там трубка плохо лежит, — попыталась пошутить она, — так что его деньги не пострадают. Позвони мне, если обнаружишь, что мы что-то упустили по делу Шульца. Все выходные я буду дома.
   — Не беспокойся. Я позвоню, если понадобится. Забудь об этом. В конце концов, все уже готово. А в понедельник мы еще раз все просмотрим. Устрой себе спокойные выходные.
   — Ты говоришь, как мой муж. А ты что будешь делать на уик-энд? — спросила Алекс, закрывая кейс и надевая плащ.
   — Работать, конечно. А ты как думала? — засмеялся Брок.
   — Замечательно. Тогда не произноси красивых слов, а тоже отдохни. — Алекс погрозила ему пальцем, в душе, однако, радуясь его добросовестности. — Спасибо тебе за все. Ты мне очень помог.
   — Забудь. В среду все пойдет как по маслу.
   — Спасибо, Брок.
   Махнув рукой Лиз, она вышла за дверь, и через пять минут уже ехала в такси на угол Парк-авеню и 72-й. Алекс чувствовала себя глупо, потому что ничего нового своему врачу сообщить не могла. Ее жалобы на побочный эффект от серофена тоже не были для него новостью. Но мазок нужно было сделать в любом случае; кроме того, ее всегда успокаивали разговоры о ее проблемах с зачатием. Джон Андерсон был старым другом Алекс и всегда выслушивал все ее сетования и жалобы с симпатией и интересом. Он очень сочувственно относился к ее боязни больше никогда не забеременеть, постоянно напоминая ей о том, что у них обоих все в порядке. Но почему же тогда она мучается вот уже три года?
   Медицинских препятствий не было, но у нее были очень напряженная работа и уже достаточно солидный для деторождения возраст. В этот раз они снова поговорили об уколах пергоналом, их преимуществах и побочном действии, а также о возможности зачатия «из пробирки», хотя для сорокадвухлетней женщины это был не самый лучший вариант. Существовали и более новые технологии — например, использование донорской яйцеклетки, что, впрочем, Алекс совсем не привлекало. В конце концов они решили продолжать курс серофена.
   Врач предложил ей в следующем месяце попробовать провести искусственное осеменение спермой Сэма — если он на это согласится, — чтобы дать семени и яйцеклетке лучшую возможность «встретиться», как он выразился. В его устах все это выглядело очень просто и гораздо менее неприятно, чем могло бы быть.
   Затем врач осмотрел ее и взял мазок. Заглянув в карту Алекс, он спросил свою пациентку, когда она в последний раз делала маммограмму, поскольку результаты за последний год отсутствовали. Алекс призналась, что забыла об этом.
   — Я уже два года ее не делала, — ответила она. Но ни опухоли, ни каких-нибудь других нарушений она у себя не замечала, да и в семье не было случаев рака груди. Это была одна из тех вещей, о которых она вообще никогда не беспокоилась, несмотря на то, что свято верила в необходимость ежегодно делать мазок. Кроме того, врачи не были едины в мнении, как часто женщинам ее возраста нужно делать маммограмму — ежегодно или раз в два года.
   — Вам обязательно нужно делать ее каждый год, — ворчливо сказал врач. — После сорока лет это очень важно.
   Он принадлежал к «ежегодной» школе. Впрочем, прощупав ее грудь, он ничего не обнаружил. Грудь у Алекс была небольшая; кроме того, она сама кормила Аннабел. Это снижало возможность заболеть раком, а гормоны, которые она пила, не увеличивали опасность — ей это было известно.
   — Когда у вас будет овуляция? — быстро спросил врач, бросив взгляд в ее карту.
   — Завтра или послезавтра, — прозаично ответила Алекс.
   — Тогда вам нужно сделать маммограмму сегодня. Если вы завтра забеременеете, проверить свою грудь вы сможете только через два года. Пока вы будете беременны, этого делать не стоит, а во время кормления грудью результаты анализа недостаточно точны. Я очень прошу вас сделать это сегодня, и тогда вы сможете с чистой совестью забыть об этом до следующего года. Ну, согласны?
   Алекс с легким раздражением посмотрела на часы. Ей хотелось поскорее забрать Аннабел, зайти домой на ленч и отправиться к мисс Тилли.
   — Нет, я не могу. У меня много дел.
   — Но это очень важно, Алекс. Мне кажется, вы должны выкроить на это время.
   Голос врача был непривычно твердым. Алекс забеспокоилась и посмотрела на него вопросительно.
   — У вас есть какие-нибудь подозрения? — спросила она.
   Врач очень внимательно прощупал грудь — но он всегда был внимателен — и отрицательно покачал головой в ответ на ее вопрос:
   — Не могу сказать. Но я не хочу, чтобы в дальнейшем у вас были проблемы. Нельзя быть беспечной, когда дело касается маммограммы, Алекс. Это очень важная штука. Пожалуйста.
   Он так настаивал, что Алекс не хватило духу отказаться.
   Кроме того, он был прав — если она завтра или послезавтра забеременеет, хотя это было маловероятно, она не сможет сделать маммограмму в течение двух лет, так что имело смысл заняться этим сейчас.
   — Куда мне идти?
   Доктор написал на бумажке адрес — всего лишь в пяти кварталах от его офиса. Она вполне могла прогуляться туда пешком.
   — Это займет не больше пяти минут.
   — Результаты я получу на месте?
   — Может быть, и нет. Обычно врач смотрит сразу много снимков, и сейчас его может там и не быть. Он позвонит мне на следующей неделе и сообщит результаты. А если будут какие-то проблемы, я, разумеется, свяжусь с вами. Впрочем, я уверен, что никаких сложностей не возникнет. Медицина есть медицина, Алекс. Здоровьем пренебрегать нельзя.
   — Я знаю, Джон, — ответила она, глядя на него с благодарностью. Он был очень внимателен, и хотя ее очень раздражала необходимость выкраивать время для визитов к нему, она знала, что ее цель стоит таких усилий.
   От его секретарши она позвонила Кармен и попросила ее забрать Аннабел. К ленчу она обещала приехать домой, а потом пойти с девочкой на балет. Просто ей придется по пути домой сделать крюк. Кармен легко согласилась выполнить ее просьбу.
   Покинув офис доктора Андерсона, Алекс быстрым шагом пошла вниз по Парк-авеню по направлению к 68-й улице. Помещение, в которое она вошла, находилось между Лексингтоном и парком и производило впечатление очень суматошного места. В коридоре сидело с десяток женщин, ожидая, пока их вызовет одна из медсестер. Алекс назвала себя секретарше, надеясь, что это не отнимет много времени, потому что сразу же после нее вошли еще две женщины. Было очень шумно; Алекс отметила, что большинство женщин, за исключением одной довольно молодой девушки, были ее возраста или старше.
   Алекс рассеянно полистала журнал, несколько раз взглянула на часы, и приблизительно через десять минут после ее прихода в дверях приемной появилась женщина в белом халате, назвавшая ее имя. Она произнесла его как-то очень громко и безлично, но Алекс проследовала за ней, не сказав ни слова.
   В том, что какие-то люди осматривали тебя на предмет болезни, было нечто очень агрессивное, и Алекс почувствовала, что в ней как будто бы находится какое-то скрытое оружие. Одно ее присутствие в этом месте вызывало у нее чувство вины, и, расстегивая блузку, Алекс испытывала странную смесь злости и испуга. Все это было ужасно. А что, если у нее что-то есть?
   Вдруг они обнаружат признаки заболевания? Немедленно отругав себя за это проявление мнительности, Алекс стала думать о том, что ежегодная маммограмма — это такая же формальность, как ежегодный мазок. Просто здесь с ней работали незнакомые люди, а не старый добрый Джон Андерсон.
   Пока она раздевалась, женщина в халате стояла рядом. Затем она протянула ей рубашку и велела не застегивать ее. Медсестра была весьма немногословна и, попросив Алекс смыть с тела духи в небольшой раковине, указала ей на стоящий в углу прибор, похожий на аппарат для рентгеновских снимков, с пластиковым лотком и несколькими щитами где-то в середине. Помывшись под неусыпным наблюдением сестры и мечтая о том, чтобы это поскорее закончилось, Алекс прошла к аппарату. Медсестра расположила одну ее грудь на лотке и медленно опустила на нее верхнюю часть аппарата, довольно сильно прижав ее. Неуклюже задрапировав руку Алекс, она велела ей держать грудь, сделала два снимка, а затем повторила ту же процедуру с другой грудью. Все оказалось очень просто и скорее неудобно, чем больно. Было бы хорошо прямо здесь узнать и результаты, но Алекс была уверена в том, что все будет в порядке, и решила позвонить своему врачу в понедельник.
   Выйдя из офиса так же быстро, как она туда пришла, Алекс поймала такси и успела домой как раз вовремя — Аннабел доедала ленч. Алекс торопливо одела ее для балетного класса.
   Она вдруг подумала, что правильно сделала, не пожалев своего времени на маммограмму. В конце концов статистику, заставлявшую миллионы женщин проходить эту процедуру ежегодно, игнорировать было нельзя. Каждая восьмая или каждая девятая — разные исследования называли разные цифры — заболевала раком груди. Даже простая проверка заставит любую женщину содрогнуться и быть благодарной за самые незначительные подарки судьбы, как, например, посещение балетного класса с ребенком. Алекс думала о том, какая она счастливая. По дороге к мисс Тилли она нагнулась, чтобы поцеловать рыжие кудряшки Аннабел.
   — А почему ты сегодня не забрала меня из садика? — жалобно спросила Аннабел. Сегодня Алекс нарушила привычный и любимый ритуал, каждое отклонение от которого девочка встречала с возмущением.
   — Я пошла к врачу на прием и немного задержалась, солнышко мое. Прости меня.
   — Ты болеешь? — спросила Аннабел с беспокойством и желанием защитить свою мать.
   — Конечно, нет, — улыбнулась Алекс. — Но ходить к врачу нужно всем, даже мамам и папам.
   — Он сделал тебе укол? — Аннабел явно была заинтригована, и Алекс со смехом покачала головой.
   — Нет, мне не нужно никаких уколов.
   …Но грудь моя была сплющена, как оладья, мысленно добавила она.
   — Ну хорошо, — с облегчением вздохнула Аннабел, идя за руку со своей мамой.
   Закончив занятия в классе мисс Тилли, они отправились поесть мороженого, а потом медленно пошли домой, обсуждая планы на выходные. Аннабел не очень хотелось в зоопарк. Она бы предпочла отправиться на пляж и поплавать, но Алекс объяснила ей, что уже слишком холодно.
   Вернувшись домой, Алекс включила видеомагнитофон, и они обе улеглись на кровать в спальне. После этого долгого дня подготовки к процессу, визита к врачу, маммограммы она чувствовала себя опустошенной, поэтому ей было особенно приятно оказаться дома и побездельничать со своей дочерью.
   По пятницам Кармен уходила рано, и к приходу Сэма Алекс приготовила обед. Он вернулся позже, чем обычно, около семи часов, когда Алекс уже накормила Аннабел, и они решили поесть после того, как девочка ляжет спать. В четверть девятого они уже сидели на кухне, поглощая рыбу с жареным картофелем и салат. Сэм рассказывал жене о ленче с англичанином, который на этот раз произвел на него гораздо более благоприятное впечатление.
   — Знаешь, теперь он мне даже нравится. По-моему, я просто переволновался. Ларри и Том правы. Парень замечательный, и с его помощью мы сможем наладить потрясающие контакты на Ближнем Востоке. Этого нельзя отрицать, пусть даже он и любит пустить пыль в глаза.
   — А если с Ближним Востоком ничего не выйдет? — осторожно спросила Алекс.
   — Выйдет, выйдет. Видела бы ты список его клиентов в одной Саудовской Аравии.
   — А ты с ним тоже туда поедешь? — Алекс играла в адвоката, но Сэма это вполне устраивало. Теперь он свыкся с мыслью о приеме нового сотрудника и дал зеленый свет решению взять его в качестве четвертого партнера. — Ты уверен, Сэм?
   Еще вчера ты места себе из-за него не находил. Может быть, тебе стоит довериться твоему нюху?
   — Я думаю, что это ложная тревога. Знаешь, я проговорил с ним сегодня три часа… и он стоящий человек. Теперь я точно знаю. У нас будут с его помощью миллиарды, — уверенно ответил Сэм.
   — Не жадничай, — с усмешкой проворчала Алекс. — Это означает, что мы сможем купить замок на юге Франции?
   — Нет, но дом в Нью-Йорке и особняк на Лонг-Айленде запросто.
   — Но нам этого не нужно, — спокойно откликнулась Алекс, и Сэм улыбнулся. Он тоже не чувствовал необходимости роскошествовать, но ему нравилось играть в удачливое дитя финансового мира. Это значило для него очень много. Он любил ту славу, которую заработал на мастерском обращении с инвестиционным капиталом. Его репутация и успех имели для него большое значение, такое же, впрочем, как и прибыль, почему Алекс и считала, что он должен быть очень осторожен с этим новым партнером. Однако она доверяла его решимости.
   Если англичанину удалось убедить ее мужа в своей состоятельности, она вполне могла с этим смириться.
   — А как твои утренние совещания? — спросил ее Сэм. — Все готово к процессу или нет?
   Его всегда интересовала работа жены. До появления Аннабел именно это подпитывало их совместную жизнь.
   — Да, все готово ровно настолько, насколько мне нужно.
   Я думаю, что все пройдет успешно. Вернее, я надеюсь. Мой клиент заслуживает того, чтобы выиграть этот процесс.
   — И выиграет, если защищать его будешь ты, — убежденно подытожил Сэм, заработав этой фразой нежный поцелуй. В красном свитере и джинсах супруг Алекс выглядел очень привлекательно. Он всегда ей казался красивым, все больше и больше с каждым годом.
   — Да, кстати, а что тебе Андерсон сказал?
   — Да ничего нового. Мы снова перебрали все возможные варианты. Пергонал меня по-прежнему пугает, серофен опять угнетает мою натуру, а на оплодотворение сорокадвухлетней женщины из пробирки мало кто пойдет, хотя доктор говорит, что некоторые это делают. Мы говорили еще о донорских яйцеклетках, хотя эта затея мне совсем не нравится, а потом он сказал, что в следующем месяце можно попробовать искусственное оплодотворение твоей спермой. Он считает, что иногда это может изменить ситуацию. Что ты на это скажешь? — с некоторым смущением спросила Алекс, и Сэм улыбнулся:
   — Ну что же, переживу. Я знаю лучшие способы получить удовольствие, чем развлекаться в одиночестве, просматривая грязные журнальчики, но если это может помочь, давай попробуем.
   — Ты просто восхитителен. Я тебя очень люблю. — Алекс поцеловала его, и Сэм страстно ответил на ее поцелуй. Но утренний тест не дал голубого цвета, и слишком далеко заходить они не могли.
   — Что в эти выходные?
   — Он сказал, что можно, как только будет голубой цвет.
   Пока еще рано, но я думаю, что завтра утром овуляция наступит. Уже сегодня ясно, что это вот-вот произойдет. Врач заставил меня сделать маммограмму на тот случай, если я забеременею. Он сказал, что если нам удастся зачать, у меня не будет возможности сделать это в течение двух лет. Конечно, это было совсем некстати, и я вынуждена была попросить Кармен забрать Аннабел из сада, но в принципе ничего страшного в этом нет. Это довольно таинственная процедура. Я внезапно поняла, что многие женщины получают страшные результаты, и сама дико испугалась.
   — Но ведь у тебя-то все в порядке? — с какой-то неловкостью в голосе спросил Сэм, и Алекс успокаивающе улыбнулась.
   — Я уверена, что все будет в порядке. Понимаешь, результаты будут известны только на следующей неделе. В тот момент, когда я пришла, радиолога не было, так что он сам позвонит моему врачу. Андерсон пальпировал мне грудь и не нашел никаких опухолей. Это просто формальность. Бдительность превыше всего, как они говорят.
   — А это больно? — с любопытством и оттенком страха продолжал расспрашивать Сэм.
   — Да нет. Они просто как можно сильнее расплющивают грудь в машине и делают снимки. Сама процедура несколько унизительна, я не могу понять почему. Я чувствовала себя беззащитной и глупой и не могла дождаться ее окончания. И знаешь, когда я вернулась сюда и увидела Аннабел, мне показалось, что это самый счастливый момент в моей жизни. Мне словно бы напомнили о том, что некоторые люди страдают, что это случается со многими и что мне ужасно повезло, что я здорова.
   Довольно-таки страшное напоминание.
   — Забудь об этом. С тобой ничего подобного никогда не случится, — решительно произнес Сэм, помогая ей убирать со стола.
   Потом они выпили немного вина, посмотрели по телевизору фильм и легли спать раньше, чем обычно. У обоих была тяжелая неделя, и Алекс хотелось немного отдохнуть перед овуляцией. Как она и думала, на следующее утро контрольная бумажка поголубела. Алекс шепотом сообщила об этом Сэму во время позднего завтрака. Кармен с Аннабел отправились в парк, а Сэм и Алекс вернулись в спальню и занялись любовью. А после этого Алекс еще около часа лежала в кровати, подложив под нижнюю часть тела подушки. Она где-то читала, что это может помочь, и хотела попробовать все, что только можно. Когда Сэм перед ленчем зашел в спальню, чтобы еще разок обнять свою жену, она все еще была сонной и удовлетворенной.