Страница:
Последнее замечание Сирину мало беспокоило. Поднявшись, американка вручила Сирине несколько бумаг, которые требовалось подписать, и разъяснила, что платить ей будут в лирах первого и пятнадцатого числа каждого месяца. Ее зарплата составит пятьдесят долларов в месяц плюс комната и питание. Сирине это показалось совсем неплохо. Очень неплохо…
Всю дорогу до дома и по пути в свою маленькую комнатушку в нижнем этаже дворца, которую делила вместе с Марчеллой, она напевала мелодии старинных итальянских песен.
– Ой, ой, какая счастливая! Должно быть, тебя взяли на работу к генералу.
– Нет, – с улыбкой ответила старушке Сирина. – Или мне следует сказать «да»? Они наняли меня работать на моего единственного генерала: на тебя.
Какое-то мгновение Марчелла никак не могла понять, в чем дело.
– Что?
– Ты же слышала. Я буду работать на тебя. Начиная с понедельника. Или еще раньше, если захочешь.
– Здесь? – Марчелла выглядела ошарашенной. – Во дворце?
– Совершенно верно.
– Нет! – Марчелла, мгновенно разъярившись, накинулась на Сирину: – Ты меня обманула! Я дала тебе адрес, чтобы ты могла найти приличную работу!
– Эта работа вполне приличная, – сказала Сирина и тихо добавила: – Мне хочется остаться здесь, с тобой… К тому же мне совсем не хочется работать в конторе.
– Но не в таком качестве! Санта-Мария… что за блажь?!
Нет, ты просто сошла с ума! Разве такое возможно?!
– А почему бы и нет?
– Потому что ты – принцесса!
Глаза Сирины метали зеленые молнии, когда она взглянула на старую женщину, проработавшую на их семью сорок семь лет.
– Марчелла, те дни давно прошли. И каков бы ни был мой титул, я и гроша ломаного не дам за мое имя. Ничего. Если бы ты не приютила меня, мне пришлось бы спать в какой-нибудь дыре, и если бы американцы не дали мне возможности скоблить полы, я очень скоро умерла бы от голода. Теперь я ничем не отличаюсь от тебя, Марчелла. И если я довольствуюсь этим, то тебе тем более следует быть довольной.
Не зная, что сказать, старушка молчала.
Поздно вечером Сирина наконец-то отважилась подняться на верхние этажи. Как ни странно, посещение оказалось не таким болезненным, как она боялась. Почти вся мебель, которую Сирина так любила, исчезла. Остались лишь несколько диванов, рояль и в комнате матери огромная античная кровать с балдахином. В этой комнате Сириной овладела печаль. Именно на этой кровати она видела свою мать, такую сияющую и красивую, по утрам, когда заглядывала к ней на минутку перед тем, как отправиться в школу… Лишь в этой комнате Сирина дала свободу своим слезам. В других она постояла некоторое время, разглядывая немногие оставшиеся вещи, напоминавшие ей о вечерах, проведенных здесь днях, об обедах. Рождественские праздники в компании друзей родителей, чаепития, когда к ним из Венеции приезжала бабушка… приезды Серджио… и многое другое. Прогулка по дому напоминала тихое странствие, и когда Сирина вернулась в свою комнату, она выглядела до странности спокойной, словно мучившие ее призраки наконец-то решили угомониться. Не осталось ничего из того, чего она так боялась. Теперь это был просто дом, и она сможет работать на американцев, выполняя все, что положено, будет жить во дворце и останется в Риме.
Глава 5
Глава 6
Всю дорогу до дома и по пути в свою маленькую комнатушку в нижнем этаже дворца, которую делила вместе с Марчеллой, она напевала мелодии старинных итальянских песен.
– Ой, ой, какая счастливая! Должно быть, тебя взяли на работу к генералу.
– Нет, – с улыбкой ответила старушке Сирина. – Или мне следует сказать «да»? Они наняли меня работать на моего единственного генерала: на тебя.
Какое-то мгновение Марчелла никак не могла понять, в чем дело.
– Что?
– Ты же слышала. Я буду работать на тебя. Начиная с понедельника. Или еще раньше, если захочешь.
– Здесь? – Марчелла выглядела ошарашенной. – Во дворце?
– Совершенно верно.
– Нет! – Марчелла, мгновенно разъярившись, накинулась на Сирину: – Ты меня обманула! Я дала тебе адрес, чтобы ты могла найти приличную работу!
– Эта работа вполне приличная, – сказала Сирина и тихо добавила: – Мне хочется остаться здесь, с тобой… К тому же мне совсем не хочется работать в конторе.
– Но не в таком качестве! Санта-Мария… что за блажь?!
Нет, ты просто сошла с ума! Разве такое возможно?!
– А почему бы и нет?
– Потому что ты – принцесса!
Глаза Сирины метали зеленые молнии, когда она взглянула на старую женщину, проработавшую на их семью сорок семь лет.
– Марчелла, те дни давно прошли. И каков бы ни был мой титул, я и гроша ломаного не дам за мое имя. Ничего. Если бы ты не приютила меня, мне пришлось бы спать в какой-нибудь дыре, и если бы американцы не дали мне возможности скоблить полы, я очень скоро умерла бы от голода. Теперь я ничем не отличаюсь от тебя, Марчелла. И если я довольствуюсь этим, то тебе тем более следует быть довольной.
Не зная, что сказать, старушка молчала.
Поздно вечером Сирина наконец-то отважилась подняться на верхние этажи. Как ни странно, посещение оказалось не таким болезненным, как она боялась. Почти вся мебель, которую Сирина так любила, исчезла. Остались лишь несколько диванов, рояль и в комнате матери огромная античная кровать с балдахином. В этой комнате Сириной овладела печаль. Именно на этой кровати она видела свою мать, такую сияющую и красивую, по утрам, когда заглядывала к ней на минутку перед тем, как отправиться в школу… Лишь в этой комнате Сирина дала свободу своим слезам. В других она постояла некоторое время, разглядывая немногие оставшиеся вещи, напоминавшие ей о вечерах, проведенных здесь днях, об обедах. Рождественские праздники в компании друзей родителей, чаепития, когда к ним из Венеции приезжала бабушка… приезды Серджио… и многое другое. Прогулка по дому напоминала тихое странствие, и когда Сирина вернулась в свою комнату, она выглядела до странности спокойной, словно мучившие ее призраки наконец-то решили угомониться. Не осталось ничего из того, чего она так боялась. Теперь это был просто дом, и она сможет работать на американцев, выполняя все, что положено, будет жить во дворце и останется в Риме.
Глава 5
На следующий день Сирина поднялась на рассвете. Вымыв свои золотистые волосы, собрала их в пучок на затылке, повязала голову темным хлопковым платком. Потом надела старое синее платье, в котором еще в монастыре в Нью-Йорке вместе с младшими девочками ходила в рощу собирать ягоды. Старенькое платье в нескольких местах уже было заштопано и немного выцвело. Сирина надела темные чулки, грубые башмаки и повязала чистый белый фартук. Затем с серьезным лицом посмотрела в зеркало. Вне всякого сомнения, наряд ее мало походил на наряд принцессы. Но даже темный платок не мог скрыть ее прекрасного лица – казалось, наоборот, он лишь контрастнее подчеркивал нежно-персиковый цвет кожи щек и блеск зеленых глаз.
– Ты странно смотришься в этом наряде, – неодобрительно проговорила Марчелла, разливая кофе по чашкам. На небе за холмами появились первые лучи восходящего солнца. – Почему бы тебе не надеть что-нибудь поприличнее?
Сирина ничего не ответила. Она молча улыбалась, потягивая горячий кофе.
– Что подумают американцы, увидев тебя в этом старом платье, Сирина?
– Подумают, что я хорошая работница, Марчелла. Зеленые глаза, устремленные поверх края чашки, совершенно спокойно встретили осуждающий взгляд служанки. Сирина выглядела старше и мудрее своих лет.
– А… чепуха!
Марчелла была взволнована и обеспокоена сильнее, чем вчера. Вся эта затея казалась ей более чем странной. Хуже того, она чувствовала себя виноватой в том, что дала Сирине адрес. Она все еще надеялась, что девушка забудется и заговорит с американцами на своем отличном английском и что после этого на следующий же день ее возьмут секретаршей к офицеру, и тогда она будет работать в одной из прекрасных комнат наверху.
Но уже через полчаса даже Марчелла забыла о своих надеждах. Они обе носились вверх и вниз по лестнице, помогая адъютанту таскать коробки, прикидывая, что в какую комнату поставить. В основном американцам помогала Сирина. Марчелла была слишком стара, чтобы бегать туда-сюда по лестницам. Девушка быстро сновала по дому, и порой казалось, что она находится в тысяче различных мест одновременно, почти не произнося ни слова, постоянно помогая, будто у нее дюжина рук.
– Спасибо. – Старший ординарец улыбнулся девушке, когда ближе к обеду она внесла в комнату шесть чашек кофе для него и пяти его подчиненных. – Без тебя нам бы не справиться.
Он не был уверен, поняла ли она его. Он знал, что она немного говорит по-английски и что легко поймет интонации его голоса и его широкую улыбку. Это был плотный человек лет пятидесяти, с лысой головой и теплыми карими глазами.
– Как тебя зовут, девушка?
Сирина колебалась лишь мгновение, затем, поняв, что рано или поздно дело все равно дойдет до этого, тихо проговорила:
– Сирина.
– Сайрина, – повторил он, произнося ее имя на американский манер.
Видя, как он целый день работал с таким же упорством, как и его подчиненные, Сирина ничего не имела против него. Он был добрым человеком и отличным работником. Он часто помогал ей, забирая у нее из рук тяжелые коробки, не обращая внимания на ее попытки возражать. Просто забирал их в свои огромные ручищи и нес наверх. Он был первым человеком в военной форме, который сумел завоевать одну из ее редких улыбок.
– Меня зовут Чарли. Чарли Крокмен.
Он протянул свою здоровенную лапищу, а она свою изящную ладошку. Глаза их на мгновение встретились, и он опять улыбнулся.
– Сегодня ты здорово поработала.
– Ты тоже… – застенчиво улыбнулась она.
Чарли весело рассмеялся:
– Что ты, сегодняшняя работа не идет ни в какое сравнение с тем, как придется потрудиться завтра.
– Еще больше? – Сирина удивилась. Они и так уже заполнили почти каждую комнату коробками, папками, стеллажами, багажом, столами, лампами, стульями и сотнями других всевозможных вещей. «Куда же они собираются втащить еще что-то?» – подумала она, но Чарли Крокмен сказал:
– Я не об этом. С завтрашнего дня мы приступаем к настоящей работе. Майор появится здесь завтра утром. – Он мученически закатил глаза. – Поэтому нам лучше сейчас вновь приняться за работу, чтобы к концу дня все распаковать и расставить по местам.
– А я слышал, будто он отправился в Сполето на уик-энд, – сказал один из работников, но Чарли Крокмен отрицательно покачал головой:
– Только не он. Насколько я знаю майора, он появится здесь еще до полуночи, усядется за своим столом и будет просматривать дела. Во время войны майор Фуллертон геройски действовал на полях сражений, теперь ему предстоит сделать первые шаги в решении важных проблем на поприще столоначальника…
Сирина сделала вид, будто не понимает их разговора, и через несколько минут незаметно выскользнула из комнаты. Марчеллу она отыскала в уютной кухне. Старушка сидела на стуле, опустив ноги в таз с водой и закрыв глаза. Сирина положила руки ей на плечи и начала легонько их массировать. Марчелла улыбнулась:
– Это ты?
– Кто же еще, по-твоему?
– Мой маленький ангел.
Они обе улыбнулись. День выдался очень длинным.
– Почему бы тебе не позволить мне приготовить обед сегодня, Челла?
Но старая служанка и слушать не хотела об этом. Она уже готовила в духовке цыплят, а на плите подходило тесто. На столе лежал свежий лук, принесенный с огорода, морковь, немного базилика и томатов, которые Марчелла начала выращивать совсем недавно. Обед удался на славу. Сирина с трудом сопротивлялась одолевавшему ее сну, помогая убирать со стола и настаивая на том, чтобы Марчелла легла спать – та была слишком стара, чтобы работать так много.
– И сегодня я приготовлю для тебя теплое молоко с сахаром. Это приказ! – скомандовала Сирина, с улыбкой глядя на старую женщину, приютившую ее несколько дней назад.
Марчелла склонила голову.
– Ах, принцесса… ты так великодушна…
Зеленые глаза девушки гневно блеснули, сделав шаг назад, она гордо вскинула голову.
– Прекрати эти штучки, Марчелла!
– Прости.
Сегодня старой служанке не хотелось спорить. Она слишком устала, все тело болело. Уже давно ей не приходилось так много работать. Несмотря на то что Сирина взяла на себя большую часть работы, вся эта суета вымотала ее окончательно. Марчеллу мучило сознание, что она почти все спихнула на Сирину. Сначала она пыталась удержать ее, нашептывая украдкой: «Принцесса…» Однако Сирина сердито цыкнула на нее и принялась выполнять свои обязанности.
– Давай-ка ложись спать, Челла. Через минуту я принесу тебе теплого молока.
Зевнув, Марчелла встала и, шаркая ногами, направилась к себе, но, что-то вспомнив, нахмурила брови и остановилась в дверях.
– Нужно еще подняться наверх…
– Зачем?
– Закрыть комнаты. Не знаю, смогут ли они сделать это как следует. Хочу проверить входную дверь, прежде чем отправиться спать. К тому же меня просили следить, чтобы свет везде был погашен.
– Я поднимусь и все сделаю сама.
После секундного колебания Марчелла согласилась. Она слишком устала, чтобы спорить, к тому же Сирина вполне могла сделать все это сама.
– Хорошо, но только сегодня.
– Да, мэм!
Налив молоко в чашку, Сирина отправилась за сахаром. Несколькими минутами позже она появилась в дверях крохотной спальни Марчеллы, однако чуть слышное похрапывание, доносившееся с кровати, красноречиво свидетельствовало, что она опоздала. Улыбнувшись, Сирина неторопливо вернулась на кухню, села за стол и не спеша выпила молоко. Затем вымыла чашку с блюдцем, вытерла насухо и поставила на полку. Потом открыла дверь и по черной лестнице медленно начала подниматься вверх.
В главном холле все было в порядке. Огромный рояль стоял на своем месте, как десятки лет до этого, люстра светила так же ярко, как и тогда, когда были живы родители Сирины. Непроизвольно она подняла к ней голову, улыбаясь сама себе, вспоминая, как любовалась ею, будучи еще совсем маленькой. Эта люстра была одной из главных достопримечательностей званых вечеров, которые устраивали родители. Сирина останавливалась на округлых мраморных ступенях лестницы и смотрела на мужчин, облаченных в смокинги, на женщин в блестящих вечерних туалетах, шествовавших через холл в сад, усыпанных бликами, отбрасываемыми хрустальной люстрой. Там, в саду, они стояли у фонтана и пили шампанское. Иногда она устраивалась в ночной рубашке как раз за изгибом лестницы, подглядывая за ними, и сейчас, вспоминая об этом, Сирина поднималась по ступеням и улыбалась. Теперь, когда все ее близкие ушли из жизни, она вновь здесь, в этом доме, и от этого в ней пробуждалось странное чувство. Воспоминания в одно и то же время и радовали, и бросали в озноб. Они переполняли ее желаниями и сожалениями. Так она поднялась на второй этаж и медленно двинулась по коридору. И тут на нее неожиданно накатила тоска, ей неудержимо захотелось зайти в свою комнату, посидеть на своей кровати, посмотреть из своего окна на сад, просто заглянуть в нее, побыть там и вновь ощутить себя частью своей комнаты. Рука машинально сняла запылившийся платок с головы, и золотистые волосы, получив свободу, рассыпались по плечам. Жест этот, конечно же, отличался оттого, каким она снимала шляпку – атрибут школьной формы, каждый день возвращаясь домой и взбегая вверх по лестнице в свою комнату. Она остановилась в дверях, комната была наполовину пуста. Теперь здесь стояли стол, книжный шкаф, несколько полок, несколько стульев… ничего из знакомой мебели, ничего из принадлежавших ей вещей. Все давным-давно исчезло.
Сирина решительно подошла к окну. Фонтан… сад… огромная ива – все осталось точно таким, как раньше. Она вспомнила, как стояла именно на этом самом месте, прижавшись к стеклу, слегка запотевавшему от дыхания, не желая делать уроки и мечтая удрать во двор поиграть. Если сейчас закрыть глаза, то можно услышать их всех: отца, мать, их друзей и гостей, смеющихся, беседующих, прогуливающихся, играющих в крокет или же сплетничающих о своих римских знакомых… Она видела себя среди них в роскошном голубом костюме… или шелковом платье… или в огромной прекрасной шляпе… может быть, с несколькими свежесрезанными розами в руках…
– Кто ты? – неожиданно услышала Сирина у себя за спиной. Вскрикнув, она, словно защищаясь, вскинула руки и в ужасе отпрыгнула, быстро повернувшись и опершись о стену обеими руками. Все, что она успела рассмотреть в темноте, – это силуэт мужчины. В комнате по-прежнему было темно, свет в коридоре горел неярко, и проку от него было мало. Но вот мужчина шагнул вперед, она увидела знаки различия, блеснувшие на его мундире. Он был в форме, и Сирина вспомнила, как днем Чарли говорил что-то насчет того, что майор будет сидеть за своим столом еще до наступления полуночи.
– Вы… – едва слышно прохрипела она, в то время как все ее тело била дрожь, – майор?
– Сначала ты мне должна ответить…
Голос человека, одетого в военную форму, звучал угрожающе твердо, но он не двигался с места и даже не попытался включить свет. Мужчина просто стоял и смотрел на нее сверху вниз, раздумывая, почему она кажется ему такой знакомой. Он чувствовал, что в ней есть что-то знакомое, даже в лунном свете, проникавшем в комнату из сада. У него было чувство, что он где-то ее уже видел. Майор наблюдал за ней с того самого момента, как она вошла в комнату, ставшую его кабинетом. Едва он погасил свет, как услышал ее шаги на лестнице. Сначала его рука автоматически потянулась к пистолету, лежавшему на столе, но очень скоро он понял, что пистолет ему не понадобится. Теперь ему хотелось узнать, кто она такая и зачем явилась в его кабинет в десять часов вечера.
– Я… поднялась наверх погасить свет… Прошу прощения.
– В самом деле? Ты не ответила на мой вопрос. – Голос его звучал холодно и ровно. – Я спросил, кто ты такая.
– Сирина. Я здесь работаю. – Эту фразу она произнесла уже на хорошем английском, решив в данных обстоятельствах не притворяться. Лучше, если он сразу поймет, кто она, иначе он может арестовать ее или уволить, а ей этого очень не хотелось. – Я работаю здесь прислугой.
– Что ты делаешь наверху, Сирина? – уже мягче спросил майор.
– Мне показалось, я слышала звуки… шум… И я поднялась взглянуть, в чем дело.
– Ясно.
Девушка явно лгала. В течение нескольких часов, находясь в этой комнате, он не шумел, даже когда гасил свет.
– Ты очень храбрая, Сирина… И что бы ты сделала, окажись я злоумышленником? – Майор выразительно посмотрел на хрупкие плечи, изящные руки девушки.
– Не знаю. Позвала бы кого-нибудь… на помощь… наверное.
Майор включил свет и взглянул на девушку. Она была прекрасна – высока, стройна, в ее глазах пылал зеленый огонь, а волосы отливали золотом, как на картинах Бернини.
– Думаю, тебе известно, что никто не сможет помочь тебе. Здесь никого нет.
Сирина внимательно всмотрелась в лицо человека, стоявшего перед ней. Есть ли угроза в только что сказанных им словах? Осмелится ли он напасть на нее в этой комнате? Действительно ли он полагал, что они здесь одни? Перед ней стоял не просто еще один американский офицер – перед ней стоял человек, привыкший командовать, привыкший к тому, что все его желания исполнялись.
– Вы ошибаетесь. Мы здесь не одни. – В зеленых глазах девушки вспыхнул огонь ярости.
– Неужели?
Неужели она привела кого-то с собой? Какая наглая, самоуверенная девчонка! Вероятно, она и ее приятель забрались во дворец, чтобы заняться любовью. Он поднял бровь, а Сирина отступила на шаг.
– Ты привела с собой дружка?
– Я живу здесь со своей… тетей, – неожиданно выпалила девушка.
– Здесь? Во дворце?
– Она ждет меня внизу.
Это была откровенная ложь, но он ей поверил.
– Она тоже работает здесь?
– Да. Ее зовут Марчелла Фабиани.
Надеясь, что майор еще не встречался с Марчеллой, Сирина пыталась создать образ дракона, готового по первому ее требованию напасть на врага. Но в мозгу невольно промелькнул образ старой, толстой, тяжело дышащей Марчеллы, и Сирина едва не застонала вслух. Если этот человек захочет обидеть ее, здесь нет никого, кто пришел бы ей на помощь.
– В таком случае ты Сирина Фабиани, как я понимаю?
Он еще раз внимательно окинул ее взглядом, и девушка помедлила лишь мгновение, прежде чем утвердительно кивнула:
– Да.
– Меня зовут майор Фуллертон, как ты уже догадалась. Это мой кабинет. И я не хочу больше видеть тебя здесь. Разве что днем, когда тут надо будет прибрать, и то только в том случае, если я тебя позову. Понятно?
Сирина кивнула. Несмотря на серьезный тон, каким это было сказано, у нее сложилось впечатление, что он смеялся над ней. Вокруг его глаз плясали морщинки, дававшие основание предположить, что он не был настолько серьезен, каким хотел казаться.
– Есть дверь между дворцом и твоей комнатой?
Майор продолжал с интересом разглядывать ее. Сирина тоже не могла отвести от него глаз. У него были густые светлые вьющиеся волосы, широкие плечи и, как ей показалось, сильные руки. Ладони красивой формы, с длинными изящными пальцами… длинные ноги… Да, он выглядел весьма привлекательно, но в то же время и ужасно заносчиво. Интересно, из какой он семьи? Майор напомнил ей римских плейбоев. Возможно, именно поэтому он и спросил ее насчет двери между ее комнатой и дворцом… Сирина гордо вскинула голову.
– Да, майор, есть. Она ведет прямо в спальню моей тети.
Фуллертон с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Но у него не было настроения продолжать пикировку.
– Понятно. В таком случае мы постараемся не беспокоить твою тетю. Я сделаю так, чтобы дверь между дворцом и вашими комнатами навсегда закрыли, чтобы… у тебя не появлялся соблазн бродить где попало. К тому же с завтрашнего дня с внешней стороны дворца будет выставлен часовой, и тебе не придется прибегать мне на помощь.
– Я не приходила вам на помощь, майор. Я пришла взглянуть, нет ли тут жулика. Это моя обязанность, – совершенно искренно сказала Сирина, и Фуллертон опять чуть не рассмеялся, – оберегать дом.
– Уверяю, я глубоко признателен тебе за твои труды, Сирина. Но впредь это не будет входить в твои обязанности.
– Отлично.
– В таком случае всего хорошего. – Майор на мгновение замешкался. – Спокойной ночи.
Сирина осталась неподвижной.
– А дверь? – спросила она.
– Дверь?!
Секунду майор растерянно моргал, ничего не понимая.
– Дверь, ведущая в наши комнаты. Вы прикажете закрыть ее завтра?
Это означало, что им с Марчеллой придется выходить на улицу и заходить в дом с парадного крыльца всякий раз, когда зазвонят в колокольчик или будет нужно выполнять работу в основном здании дворца.
Для Марчеллы это было бы огромным осложнением, впрочем, и для нее самой тоже немалой помехой. Однако майор не мог больше сдерживаться и улыбнулся. Действительно, девушка была очень смешной, упрямой, смелой и такой решительной. Ему захотелось побольше узнать о ее жизни, о прошлом, где она научилась английскому. Разволновавшись и потеряв контроль, Сирина позволила ему заметить, что отлично говорит по-английски.
– Думаю, можно оставить дверь в покое. Но ты не должна бродить ночью по верхним этажам. В конце концов, – сказал он, загадочно глядя на нее, – ты можешь случайно забрести в мою спальню… Что-то не помню, чтобы сегодня ты постучала, прежде чем войти в мой кабинет.
Сирина покраснела до самых корней волос и впервые опустила глаза. Майору стало неловко перед столь юной особой. Он понял, что вел себя несправедливо по отношению к ней. Сирина все еще смотрела на свои грубые башмаки, когда он смущенно кашлянул и, распахнув дверь настежь, решительно произнес:
– Доброй ночи.
Высоко подняв голову, Сирина прошла мимо него и негромко произнесла по-итальянски:
– Доброй ночи.
Он слышал, как она спускалась вниз по лестнице, как через несколько секунд стучала башмаками по бесконечно длинному мраморному холлу. Увидел, как внизу погас свет, слышал, как в отдалении негромко стукнула закрывшаяся дверь. Может быть, дверь, которая вела в спальню ее тети? Фуллертон улыбнулся, припомнив ее отчаянную храбрость.
Да, странная девушка…. К тому же настоящая красавица. Но в Нью-Йорке его ждет Пэтти Азертон… И он словно наяву увидел свою невесту в вечернем платье из синего бархата, с бархатной накидкой, отделанной белым мехом. Ее иссиня-черные волосы контрастировали со светлой кожей и большими, как у куклы, синими глазами. Улыбаясь, майор подошел к окну и стал смотреть на сад, но, глядя вниз, он, как это ни странно, думал не о Пэтти. Из памяти не шли зеленые решительные глаза Сирины. Интересно, о чем она думала, глядя на этот сад? Что она тут искала? Или кого? Хотя, впрочем, какое это имеет для него значение? Она ведь была и останется всего лишь служанкой, нанятой для поддержания порядка во дворце.
Но тем не менее мысль о юной красавице долго не покидала его…
– Ты странно смотришься в этом наряде, – неодобрительно проговорила Марчелла, разливая кофе по чашкам. На небе за холмами появились первые лучи восходящего солнца. – Почему бы тебе не надеть что-нибудь поприличнее?
Сирина ничего не ответила. Она молча улыбалась, потягивая горячий кофе.
– Что подумают американцы, увидев тебя в этом старом платье, Сирина?
– Подумают, что я хорошая работница, Марчелла. Зеленые глаза, устремленные поверх края чашки, совершенно спокойно встретили осуждающий взгляд служанки. Сирина выглядела старше и мудрее своих лет.
– А… чепуха!
Марчелла была взволнована и обеспокоена сильнее, чем вчера. Вся эта затея казалась ей более чем странной. Хуже того, она чувствовала себя виноватой в том, что дала Сирине адрес. Она все еще надеялась, что девушка забудется и заговорит с американцами на своем отличном английском и что после этого на следующий же день ее возьмут секретаршей к офицеру, и тогда она будет работать в одной из прекрасных комнат наверху.
Но уже через полчаса даже Марчелла забыла о своих надеждах. Они обе носились вверх и вниз по лестнице, помогая адъютанту таскать коробки, прикидывая, что в какую комнату поставить. В основном американцам помогала Сирина. Марчелла была слишком стара, чтобы бегать туда-сюда по лестницам. Девушка быстро сновала по дому, и порой казалось, что она находится в тысяче различных мест одновременно, почти не произнося ни слова, постоянно помогая, будто у нее дюжина рук.
– Спасибо. – Старший ординарец улыбнулся девушке, когда ближе к обеду она внесла в комнату шесть чашек кофе для него и пяти его подчиненных. – Без тебя нам бы не справиться.
Он не был уверен, поняла ли она его. Он знал, что она немного говорит по-английски и что легко поймет интонации его голоса и его широкую улыбку. Это был плотный человек лет пятидесяти, с лысой головой и теплыми карими глазами.
– Как тебя зовут, девушка?
Сирина колебалась лишь мгновение, затем, поняв, что рано или поздно дело все равно дойдет до этого, тихо проговорила:
– Сирина.
– Сайрина, – повторил он, произнося ее имя на американский манер.
Видя, как он целый день работал с таким же упорством, как и его подчиненные, Сирина ничего не имела против него. Он был добрым человеком и отличным работником. Он часто помогал ей, забирая у нее из рук тяжелые коробки, не обращая внимания на ее попытки возражать. Просто забирал их в свои огромные ручищи и нес наверх. Он был первым человеком в военной форме, который сумел завоевать одну из ее редких улыбок.
– Меня зовут Чарли. Чарли Крокмен.
Он протянул свою здоровенную лапищу, а она свою изящную ладошку. Глаза их на мгновение встретились, и он опять улыбнулся.
– Сегодня ты здорово поработала.
– Ты тоже… – застенчиво улыбнулась она.
Чарли весело рассмеялся:
– Что ты, сегодняшняя работа не идет ни в какое сравнение с тем, как придется потрудиться завтра.
– Еще больше? – Сирина удивилась. Они и так уже заполнили почти каждую комнату коробками, папками, стеллажами, багажом, столами, лампами, стульями и сотнями других всевозможных вещей. «Куда же они собираются втащить еще что-то?» – подумала она, но Чарли Крокмен сказал:
– Я не об этом. С завтрашнего дня мы приступаем к настоящей работе. Майор появится здесь завтра утром. – Он мученически закатил глаза. – Поэтому нам лучше сейчас вновь приняться за работу, чтобы к концу дня все распаковать и расставить по местам.
– А я слышал, будто он отправился в Сполето на уик-энд, – сказал один из работников, но Чарли Крокмен отрицательно покачал головой:
– Только не он. Насколько я знаю майора, он появится здесь еще до полуночи, усядется за своим столом и будет просматривать дела. Во время войны майор Фуллертон геройски действовал на полях сражений, теперь ему предстоит сделать первые шаги в решении важных проблем на поприще столоначальника…
Сирина сделала вид, будто не понимает их разговора, и через несколько минут незаметно выскользнула из комнаты. Марчеллу она отыскала в уютной кухне. Старушка сидела на стуле, опустив ноги в таз с водой и закрыв глаза. Сирина положила руки ей на плечи и начала легонько их массировать. Марчелла улыбнулась:
– Это ты?
– Кто же еще, по-твоему?
– Мой маленький ангел.
Они обе улыбнулись. День выдался очень длинным.
– Почему бы тебе не позволить мне приготовить обед сегодня, Челла?
Но старая служанка и слушать не хотела об этом. Она уже готовила в духовке цыплят, а на плите подходило тесто. На столе лежал свежий лук, принесенный с огорода, морковь, немного базилика и томатов, которые Марчелла начала выращивать совсем недавно. Обед удался на славу. Сирина с трудом сопротивлялась одолевавшему ее сну, помогая убирать со стола и настаивая на том, чтобы Марчелла легла спать – та была слишком стара, чтобы работать так много.
– И сегодня я приготовлю для тебя теплое молоко с сахаром. Это приказ! – скомандовала Сирина, с улыбкой глядя на старую женщину, приютившую ее несколько дней назад.
Марчелла склонила голову.
– Ах, принцесса… ты так великодушна…
Зеленые глаза девушки гневно блеснули, сделав шаг назад, она гордо вскинула голову.
– Прекрати эти штучки, Марчелла!
– Прости.
Сегодня старой служанке не хотелось спорить. Она слишком устала, все тело болело. Уже давно ей не приходилось так много работать. Несмотря на то что Сирина взяла на себя большую часть работы, вся эта суета вымотала ее окончательно. Марчеллу мучило сознание, что она почти все спихнула на Сирину. Сначала она пыталась удержать ее, нашептывая украдкой: «Принцесса…» Однако Сирина сердито цыкнула на нее и принялась выполнять свои обязанности.
– Давай-ка ложись спать, Челла. Через минуту я принесу тебе теплого молока.
Зевнув, Марчелла встала и, шаркая ногами, направилась к себе, но, что-то вспомнив, нахмурила брови и остановилась в дверях.
– Нужно еще подняться наверх…
– Зачем?
– Закрыть комнаты. Не знаю, смогут ли они сделать это как следует. Хочу проверить входную дверь, прежде чем отправиться спать. К тому же меня просили следить, чтобы свет везде был погашен.
– Я поднимусь и все сделаю сама.
После секундного колебания Марчелла согласилась. Она слишком устала, чтобы спорить, к тому же Сирина вполне могла сделать все это сама.
– Хорошо, но только сегодня.
– Да, мэм!
Налив молоко в чашку, Сирина отправилась за сахаром. Несколькими минутами позже она появилась в дверях крохотной спальни Марчеллы, однако чуть слышное похрапывание, доносившееся с кровати, красноречиво свидетельствовало, что она опоздала. Улыбнувшись, Сирина неторопливо вернулась на кухню, села за стол и не спеша выпила молоко. Затем вымыла чашку с блюдцем, вытерла насухо и поставила на полку. Потом открыла дверь и по черной лестнице медленно начала подниматься вверх.
В главном холле все было в порядке. Огромный рояль стоял на своем месте, как десятки лет до этого, люстра светила так же ярко, как и тогда, когда были живы родители Сирины. Непроизвольно она подняла к ней голову, улыбаясь сама себе, вспоминая, как любовалась ею, будучи еще совсем маленькой. Эта люстра была одной из главных достопримечательностей званых вечеров, которые устраивали родители. Сирина останавливалась на округлых мраморных ступенях лестницы и смотрела на мужчин, облаченных в смокинги, на женщин в блестящих вечерних туалетах, шествовавших через холл в сад, усыпанных бликами, отбрасываемыми хрустальной люстрой. Там, в саду, они стояли у фонтана и пили шампанское. Иногда она устраивалась в ночной рубашке как раз за изгибом лестницы, подглядывая за ними, и сейчас, вспоминая об этом, Сирина поднималась по ступеням и улыбалась. Теперь, когда все ее близкие ушли из жизни, она вновь здесь, в этом доме, и от этого в ней пробуждалось странное чувство. Воспоминания в одно и то же время и радовали, и бросали в озноб. Они переполняли ее желаниями и сожалениями. Так она поднялась на второй этаж и медленно двинулась по коридору. И тут на нее неожиданно накатила тоска, ей неудержимо захотелось зайти в свою комнату, посидеть на своей кровати, посмотреть из своего окна на сад, просто заглянуть в нее, побыть там и вновь ощутить себя частью своей комнаты. Рука машинально сняла запылившийся платок с головы, и золотистые волосы, получив свободу, рассыпались по плечам. Жест этот, конечно же, отличался оттого, каким она снимала шляпку – атрибут школьной формы, каждый день возвращаясь домой и взбегая вверх по лестнице в свою комнату. Она остановилась в дверях, комната была наполовину пуста. Теперь здесь стояли стол, книжный шкаф, несколько полок, несколько стульев… ничего из знакомой мебели, ничего из принадлежавших ей вещей. Все давным-давно исчезло.
Сирина решительно подошла к окну. Фонтан… сад… огромная ива – все осталось точно таким, как раньше. Она вспомнила, как стояла именно на этом самом месте, прижавшись к стеклу, слегка запотевавшему от дыхания, не желая делать уроки и мечтая удрать во двор поиграть. Если сейчас закрыть глаза, то можно услышать их всех: отца, мать, их друзей и гостей, смеющихся, беседующих, прогуливающихся, играющих в крокет или же сплетничающих о своих римских знакомых… Она видела себя среди них в роскошном голубом костюме… или шелковом платье… или в огромной прекрасной шляпе… может быть, с несколькими свежесрезанными розами в руках…
– Кто ты? – неожиданно услышала Сирина у себя за спиной. Вскрикнув, она, словно защищаясь, вскинула руки и в ужасе отпрыгнула, быстро повернувшись и опершись о стену обеими руками. Все, что она успела рассмотреть в темноте, – это силуэт мужчины. В комнате по-прежнему было темно, свет в коридоре горел неярко, и проку от него было мало. Но вот мужчина шагнул вперед, она увидела знаки различия, блеснувшие на его мундире. Он был в форме, и Сирина вспомнила, как днем Чарли говорил что-то насчет того, что майор будет сидеть за своим столом еще до наступления полуночи.
– Вы… – едва слышно прохрипела она, в то время как все ее тело била дрожь, – майор?
– Сначала ты мне должна ответить…
Голос человека, одетого в военную форму, звучал угрожающе твердо, но он не двигался с места и даже не попытался включить свет. Мужчина просто стоял и смотрел на нее сверху вниз, раздумывая, почему она кажется ему такой знакомой. Он чувствовал, что в ней есть что-то знакомое, даже в лунном свете, проникавшем в комнату из сада. У него было чувство, что он где-то ее уже видел. Майор наблюдал за ней с того самого момента, как она вошла в комнату, ставшую его кабинетом. Едва он погасил свет, как услышал ее шаги на лестнице. Сначала его рука автоматически потянулась к пистолету, лежавшему на столе, но очень скоро он понял, что пистолет ему не понадобится. Теперь ему хотелось узнать, кто она такая и зачем явилась в его кабинет в десять часов вечера.
– Я… поднялась наверх погасить свет… Прошу прощения.
– В самом деле? Ты не ответила на мой вопрос. – Голос его звучал холодно и ровно. – Я спросил, кто ты такая.
– Сирина. Я здесь работаю. – Эту фразу она произнесла уже на хорошем английском, решив в данных обстоятельствах не притворяться. Лучше, если он сразу поймет, кто она, иначе он может арестовать ее или уволить, а ей этого очень не хотелось. – Я работаю здесь прислугой.
– Что ты делаешь наверху, Сирина? – уже мягче спросил майор.
– Мне показалось, я слышала звуки… шум… И я поднялась взглянуть, в чем дело.
– Ясно.
Девушка явно лгала. В течение нескольких часов, находясь в этой комнате, он не шумел, даже когда гасил свет.
– Ты очень храбрая, Сирина… И что бы ты сделала, окажись я злоумышленником? – Майор выразительно посмотрел на хрупкие плечи, изящные руки девушки.
– Не знаю. Позвала бы кого-нибудь… на помощь… наверное.
Майор включил свет и взглянул на девушку. Она была прекрасна – высока, стройна, в ее глазах пылал зеленый огонь, а волосы отливали золотом, как на картинах Бернини.
– Думаю, тебе известно, что никто не сможет помочь тебе. Здесь никого нет.
Сирина внимательно всмотрелась в лицо человека, стоявшего перед ней. Есть ли угроза в только что сказанных им словах? Осмелится ли он напасть на нее в этой комнате? Действительно ли он полагал, что они здесь одни? Перед ней стоял не просто еще один американский офицер – перед ней стоял человек, привыкший командовать, привыкший к тому, что все его желания исполнялись.
– Вы ошибаетесь. Мы здесь не одни. – В зеленых глазах девушки вспыхнул огонь ярости.
– Неужели?
Неужели она привела кого-то с собой? Какая наглая, самоуверенная девчонка! Вероятно, она и ее приятель забрались во дворец, чтобы заняться любовью. Он поднял бровь, а Сирина отступила на шаг.
– Ты привела с собой дружка?
– Я живу здесь со своей… тетей, – неожиданно выпалила девушка.
– Здесь? Во дворце?
– Она ждет меня внизу.
Это была откровенная ложь, но он ей поверил.
– Она тоже работает здесь?
– Да. Ее зовут Марчелла Фабиани.
Надеясь, что майор еще не встречался с Марчеллой, Сирина пыталась создать образ дракона, готового по первому ее требованию напасть на врага. Но в мозгу невольно промелькнул образ старой, толстой, тяжело дышащей Марчеллы, и Сирина едва не застонала вслух. Если этот человек захочет обидеть ее, здесь нет никого, кто пришел бы ей на помощь.
– В таком случае ты Сирина Фабиани, как я понимаю?
Он еще раз внимательно окинул ее взглядом, и девушка помедлила лишь мгновение, прежде чем утвердительно кивнула:
– Да.
– Меня зовут майор Фуллертон, как ты уже догадалась. Это мой кабинет. И я не хочу больше видеть тебя здесь. Разве что днем, когда тут надо будет прибрать, и то только в том случае, если я тебя позову. Понятно?
Сирина кивнула. Несмотря на серьезный тон, каким это было сказано, у нее сложилось впечатление, что он смеялся над ней. Вокруг его глаз плясали морщинки, дававшие основание предположить, что он не был настолько серьезен, каким хотел казаться.
– Есть дверь между дворцом и твоей комнатой?
Майор продолжал с интересом разглядывать ее. Сирина тоже не могла отвести от него глаз. У него были густые светлые вьющиеся волосы, широкие плечи и, как ей показалось, сильные руки. Ладони красивой формы, с длинными изящными пальцами… длинные ноги… Да, он выглядел весьма привлекательно, но в то же время и ужасно заносчиво. Интересно, из какой он семьи? Майор напомнил ей римских плейбоев. Возможно, именно поэтому он и спросил ее насчет двери между ее комнатой и дворцом… Сирина гордо вскинула голову.
– Да, майор, есть. Она ведет прямо в спальню моей тети.
Фуллертон с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Но у него не было настроения продолжать пикировку.
– Понятно. В таком случае мы постараемся не беспокоить твою тетю. Я сделаю так, чтобы дверь между дворцом и вашими комнатами навсегда закрыли, чтобы… у тебя не появлялся соблазн бродить где попало. К тому же с завтрашнего дня с внешней стороны дворца будет выставлен часовой, и тебе не придется прибегать мне на помощь.
– Я не приходила вам на помощь, майор. Я пришла взглянуть, нет ли тут жулика. Это моя обязанность, – совершенно искренно сказала Сирина, и Фуллертон опять чуть не рассмеялся, – оберегать дом.
– Уверяю, я глубоко признателен тебе за твои труды, Сирина. Но впредь это не будет входить в твои обязанности.
– Отлично.
– В таком случае всего хорошего. – Майор на мгновение замешкался. – Спокойной ночи.
Сирина осталась неподвижной.
– А дверь? – спросила она.
– Дверь?!
Секунду майор растерянно моргал, ничего не понимая.
– Дверь, ведущая в наши комнаты. Вы прикажете закрыть ее завтра?
Это означало, что им с Марчеллой придется выходить на улицу и заходить в дом с парадного крыльца всякий раз, когда зазвонят в колокольчик или будет нужно выполнять работу в основном здании дворца.
Для Марчеллы это было бы огромным осложнением, впрочем, и для нее самой тоже немалой помехой. Однако майор не мог больше сдерживаться и улыбнулся. Действительно, девушка была очень смешной, упрямой, смелой и такой решительной. Ему захотелось побольше узнать о ее жизни, о прошлом, где она научилась английскому. Разволновавшись и потеряв контроль, Сирина позволила ему заметить, что отлично говорит по-английски.
– Думаю, можно оставить дверь в покое. Но ты не должна бродить ночью по верхним этажам. В конце концов, – сказал он, загадочно глядя на нее, – ты можешь случайно забрести в мою спальню… Что-то не помню, чтобы сегодня ты постучала, прежде чем войти в мой кабинет.
Сирина покраснела до самых корней волос и впервые опустила глаза. Майору стало неловко перед столь юной особой. Он понял, что вел себя несправедливо по отношению к ней. Сирина все еще смотрела на свои грубые башмаки, когда он смущенно кашлянул и, распахнув дверь настежь, решительно произнес:
– Доброй ночи.
Высоко подняв голову, Сирина прошла мимо него и негромко произнесла по-итальянски:
– Доброй ночи.
Он слышал, как она спускалась вниз по лестнице, как через несколько секунд стучала башмаками по бесконечно длинному мраморному холлу. Увидел, как внизу погас свет, слышал, как в отдалении негромко стукнула закрывшаяся дверь. Может быть, дверь, которая вела в спальню ее тети? Фуллертон улыбнулся, припомнив ее отчаянную храбрость.
Да, странная девушка…. К тому же настоящая красавица. Но в Нью-Йорке его ждет Пэтти Азертон… И он словно наяву увидел свою невесту в вечернем платье из синего бархата, с бархатной накидкой, отделанной белым мехом. Ее иссиня-черные волосы контрастировали со светлой кожей и большими, как у куклы, синими глазами. Улыбаясь, майор подошел к окну и стал смотреть на сад, но, глядя вниз, он, как это ни странно, думал не о Пэтти. Из памяти не шли зеленые решительные глаза Сирины. Интересно, о чем она думала, глядя на этот сад? Что она тут искала? Или кого? Хотя, впрочем, какое это имеет для него значение? Она ведь была и останется всего лишь служанкой, нанятой для поддержания порядка во дворце.
Но тем не менее мысль о юной красавице долго не покидала его…
Глава 6
– Сирина! Прекрати сейчас же! – сердито крикнула Марчелла, когда Сирина склонилась, чтобы как следует отмыть ванну в комнате Чарли Крокмена. Несчастная женщина не могла видеть свою драгоценную девочку за подобной работой.
– Марчелла, все в порядке…
Сирина отмахнулась от старой служанки, как от большой добродушной собаки. Но та попыталась забрать тряпку из рук Сирины.
– Ты прекратишь?
– Нет!
На этот раз в глазах Марчеллы засветилось отчаяние. Она присела на край ванны и прошептала Сирине:
– Если ты не послушаешься меня, я все им расскажу.
– Расскажешь им? О чем?! – Сирина с улыбкой откинула в сторону длинный золотистый локон, падавший на глаза. – Что я не знаю, что делаю? Вероятно, они и сами это уже заметили.
Сирина, опустившись на корточки, усмехнулась. Вот уже почти месяц, как она старательно работала на американцев, и это ее вполне устраивало. У нее была еда, крыша над головой, она жила с Марчеллой, единственной оставшейся в живых из всей ее семьи. «Чего ж еще желать?» – почти ежедневно спрашивала себя Сирина. И сама же отвечала: «Гораздо большего». Но большего не было. Это все, что у нее было. Она написала письмо матери Констанции, сообщив, что благополучно добралась до дома. Рассказала о смерти бабушки, о том, что вновь живет в родительском доме в Риме, хотя и не объяснила, в каком качестве.
– Итак, Сирина?
– Чем ты меня пугаешь, старая колдунья?
Они пререкались так уже около двух недель, говоря друг с другом яростным шепотом на итальянском. Однако эта пикировка была приятным перерывом. Этим утром Сирина работала не покладая рук с шести утра и почти до самого полудня.
– Если не будешь вести себя подобающим образом, я тебя разоблачу!
Сирина с удивлением посмотрела на старушку.
– Как? Украдешь всю мою одежду?
– Как тебе не стыдно! Нет, расскажу майору, кто ты на самом деле!
– А, ты опять за старое. Марчелла, дорогая моя, сказать тебе по правде, не думаю, чтобы это хоть как-то их волновало. Ванны должны быть вычищены, и совершенно не важно, кто это сделает – принцесса или простая служанка. А судя по тому, как упорно майор работает за столом каждый вечер, не думаю, что он будет шокирован этим известием.
– Ошибаешься!
Марчелла с угрозой посмотрела на девушку, и Сирина покачала головой.
– Что это означает?
Переехав во дворец, майор проникся теплыми чувствами к Марчелле, и Сирина заметила, как они часто беседовали. За несколько вечеров до этого разговора она даже видела, как Марчелла штопала ему носки. Однако сама после их первой встречи старалась держаться от него подальше. Майор казался чересчур догадливым, чтобы Сирине захотелось вертеться вокруг него. Но в то же время она несколько раз видела, как он наблюдал за ней, при этом в глазах у него светилось множество вопросов. Слава Богу, что ее бумаги в полном порядке, на случай если он вздумает их проверить.
– Ты опять болтала с майором?
– Он очень хороший человек, – заявила Марчелла, взглянув с укором на юную принцессу, продолжавшую стоять на коленях на полу в ванной комнате Чарльза Крокмена.
– Марчелла, все в порядке…
Сирина отмахнулась от старой служанки, как от большой добродушной собаки. Но та попыталась забрать тряпку из рук Сирины.
– Ты прекратишь?
– Нет!
На этот раз в глазах Марчеллы засветилось отчаяние. Она присела на край ванны и прошептала Сирине:
– Если ты не послушаешься меня, я все им расскажу.
– Расскажешь им? О чем?! – Сирина с улыбкой откинула в сторону длинный золотистый локон, падавший на глаза. – Что я не знаю, что делаю? Вероятно, они и сами это уже заметили.
Сирина, опустившись на корточки, усмехнулась. Вот уже почти месяц, как она старательно работала на американцев, и это ее вполне устраивало. У нее была еда, крыша над головой, она жила с Марчеллой, единственной оставшейся в живых из всей ее семьи. «Чего ж еще желать?» – почти ежедневно спрашивала себя Сирина. И сама же отвечала: «Гораздо большего». Но большего не было. Это все, что у нее было. Она написала письмо матери Констанции, сообщив, что благополучно добралась до дома. Рассказала о смерти бабушки, о том, что вновь живет в родительском доме в Риме, хотя и не объяснила, в каком качестве.
– Итак, Сирина?
– Чем ты меня пугаешь, старая колдунья?
Они пререкались так уже около двух недель, говоря друг с другом яростным шепотом на итальянском. Однако эта пикировка была приятным перерывом. Этим утром Сирина работала не покладая рук с шести утра и почти до самого полудня.
– Если не будешь вести себя подобающим образом, я тебя разоблачу!
Сирина с удивлением посмотрела на старушку.
– Как? Украдешь всю мою одежду?
– Как тебе не стыдно! Нет, расскажу майору, кто ты на самом деле!
– А, ты опять за старое. Марчелла, дорогая моя, сказать тебе по правде, не думаю, чтобы это хоть как-то их волновало. Ванны должны быть вычищены, и совершенно не важно, кто это сделает – принцесса или простая служанка. А судя по тому, как упорно майор работает за столом каждый вечер, не думаю, что он будет шокирован этим известием.
– Ошибаешься!
Марчелла с угрозой посмотрела на девушку, и Сирина покачала головой.
– Что это означает?
Переехав во дворец, майор проникся теплыми чувствами к Марчелле, и Сирина заметила, как они часто беседовали. За несколько вечеров до этого разговора она даже видела, как Марчелла штопала ему носки. Однако сама после их первой встречи старалась держаться от него подальше. Майор казался чересчур догадливым, чтобы Сирине захотелось вертеться вокруг него. Но в то же время она несколько раз видела, как он наблюдал за ней, при этом в глазах у него светилось множество вопросов. Слава Богу, что ее бумаги в полном порядке, на случай если он вздумает их проверить.
– Ты опять болтала с майором?
– Он очень хороший человек, – заявила Марчелла, взглянув с укором на юную принцессу, продолжавшую стоять на коленях на полу в ванной комнате Чарльза Крокмена.