Страница:
Гениальным сооружением ацтекских архитекторов и градостроителей была великолепная столица империи Теночтитлан, самый большой в то время город Америки, а вероятно, и всего тогдашнего мира. 8 ноября 1519 года, когда в этот прекрасный город впервые вступил со своими солдатами Кортес, в Теночтитлане было около 650 тысяч жителей.
Когда Кортес вступил в Теночтитлан, он был поражен фантастическим зрелищем. И видимо, поэтому конкистадоры постарались позднее, дабы их победа выглядела убедительней, не оставить от Теночтитлана и следа. К счастью, один из солдат Кортеса, Берналь Диас, описал все увиденное им. Благодаря его описанию, правильность которого подтвердили фундаментальные археологические раскопки, нам теперь известно, каким был этот самый большой город тогдашнего мира.
Теночтитлан возвышался посреди соленого озера. Он был расположен на соединенных между собой островах, а некоторые его здания возвышались на сваях. С сушей город был связан тремя дамбами по числу городских ворот. Одна вела в Тепейак, другая - в Тлакопан, третья - в прекрасный прибрежный город Чапультепек. Теночтитлан пересекали не только улицы, но и каналы, и это дало основание некоторым историкам сравнивать Теночтитлан с Венецией. Гордостью города, выражением могущества ацтеков и их властителей был дворец одного из предшественников Монтесумы Второго, Ашайакатля, и в еще большей мере дворец самого Монтесумы Второго. По воспоминаниям участников испанской экспедиции, которым Монтесума предложил расположиться во дворце Ашайакатля, нам известно, как выглядел этот дворец. Он состоял из нескольких десятков каменных одноэтажных зданий, так что все семь тысяч участников похода Кортеса свободно в нем разместились. Дворец Монтесумы был еще великолепнее. Его достопримечательностью был своего рода зоологический сад, в котором содержались многие тысячи разнообразных птиц самой пестрой раскраски и немало зверей. За одними только птицами Монтесумы ухаживало три сотни слуг; змеи, предмет особого поклонения ацтеков, содержались в деревянных клетках, выложенных яркими перьями редких птиц. Наряду с диковинными птицами и зверями во дворце Монтесумы «коллекционировались» и диковинные люди: карлики и вообще всякие уродцы. О положении подданных Монтесумы свидетельствует такой факт: многие родители сами уродовали своих детей, чтобы на всю жизнь обеспечить им пропитание в этом печальном «антропологическом» музее.
Монтесума жил воистину как бог ацтекских преданий. Даже феодальное великолепие мадридского королевского двора померкло в глазах испанцев, когда они увидали богатство и роскошь дворца могущественного Монтесумы. На другой день после своего прибытия в Теночтитлан Кортес и его соратники были приглашены к Монтесуме на пир, и поэтому мы знаем, как пировал Монтесума. Кушанья подавали на стол специально назначаемые представители ацтекской знати. А Монтесуме прислуживали самые красивые девушки, отобранные из всех племен, населявших его империю. Монтесума ел много мяса - лесную дичь, индеек, молодых собак. Ежедневно ему доставляли свежую рыбу из Мексиканского залива. Чоколатль (шоколад) он пил из золотого кубка. Трубка с табаком, которую он зыкуривал после обеда, тоже была украшена позолотой. Забавляли его шуты и артисты. По вечерам его дворец освещался факелами из благовонного смолистого дерева.
УМонтесумы было множество жен, но он уделял им не слишком много внимания. Несколько раз в день он переоблачался и при этом никогда не надевал одежду, ранее уже бывшую на нем. Религиозные обряды Монтесума совершал в золотом облачении. Известно также, что он часто купался и, как все ацтеки, был чрезвычайно чистоплотен.
Спустя несколько дней Монтесума показал испанцам главный храм Теночтитлана - теокалли, посвященный национальному богу ацтеков, богу войны Уицилопочтли. Храм представлял собой пирамиду высотой примерно 30 метров, на вершине которой находились два святилища. В одном стяла огромная статуя Уицилопочтли, украшенная цепью из золотых и серебряных сердец. А на алтаре, прямо перед статуей бога, испанцы увидели три еще кровоточащих сердца. Жрецы только что вырвали их из груди принесенных в жертву людей. Кровью был обрызган весь храм. Второе святилище было, видимо, посвящено Тескатлипоке.
Вэтой связи коснемся религиозных представлений ацтеков. Альфонсо Касо в своей книге «Религия ацтеков» («La religion de los Aztecas») подчеркивает: «Значение религии у ацтеков было столь велико, что можно сказать не преувеличивая: вся их жизнь была тесно связана с религией». Богов и совершаемых в их честь религиозных обрядов они имели несметное множество. В этом отношении воинственных ацтеков можно сравнить с древними римлянами. Захватив какой-нибудь город, подчинив себе чужое племя, они вместе с добычей и рабами захватывали и местных богов, включали их в свой пантеон и начинали им поклоняться в Теночтитлане.
Согласно представлениям ацтеков, наивысшими божествами был бог-творец Ометекухтли и его божественная супруга. Это были «прародители» всех ацтекских богов, а через их посредство - и всего рода человеческого. Отсюда второе имя этого бога-творца - Тонакатекухтли (Владыка нашей плоти). Эта божественная чета жила где-то бесконечно далеко во Вселенной, на самом далеком, тринадцатом небе и, будучи отделена от людей пространством и временем, никак не вмешивалась в их судьбы.
Поэтому ацтеки в своих молитвах обращались лишь к тем богам, которые возникли от брачного союза этих двух на редкость плодовитых высших существ. В пору, когда испанцы пришли в Мексику, из этих богов наиболее почитаемы были три. Во-первых, изначальный племенной бог теночков, кровавый бог войны и охоты, уже известный нам Уицилопочтли - главный бог Теночтитлана. Во-вторых, Кецалькоатль (Пернатый змей) - бог знания, бог ветров, владыка над жрецами, верный покровитель почти всех индейских культур Мексики. И наконец, третьим наиболее почитаемым богом ацтеков был в то время Тескатлипока (Курящееся зеркало). Если бы не вторжение конкистадоров, этот Тескатлипока, «враг Кецалькоатля», невидимый, всемогущий и в пору появления испанцев, безусловно, высший бог ацтекского пантеона, стал бы, несомненно, единственным богом будущей монотеистической ацтекской религии, к созданию которой уже явно шло дело. Свое имя божественный Тескатлипока получил от зеркала из обсидиана, которое он якобы всегда имел при себе и в котором, мог видеть все, что когда-либо происходило в прошлом, происходит в настоящем или произойдет в будущем.
Наряду с этими тремя главными богами в большой чести у ацтеков были различные боги и богини урожая, плодородия, дождя, покровители отдельных растений и т. д. А среди них прежде всего бог Тлалок или, вернее, множество Тлалоков. Тлалок, бог дождя, почитался по всей Месете еще задолго до прихода мешиков, а каждая община имела, кроме того, своего собственного, «местного» Тлалока. Супругой главного Тлалока была богиня рек и озер Чальчиуитликуэ. Ее изображали как молодую очаровательную женщину. Сестрой Тлалока была богиня урожая Чикомекоатль (Семь змей). Богиней цветов была Шочикецаль, которая считалась и покровительницей ремесленников. Но высшее место среди богинь занимала владычица кукурузы Синтеотль. Богиней агавы была Майауэль, а четыреста ее божественных сыновей покровительствовали водке - октли. Еще одним богом водки был Тепостекатль, он же - высший племенной бог в Тепостлане. Божеством - покровителем земледелия первоначально был, вероятно, и ацтекский бог человеческих жертвоприношений Шипе Тотек.
Весьма интересны и религиозные обряды ацтеков. Важнейшей частью ацтекского ритуала было жертвоприношение, а наивысшей жертвой считалась человеческая кровь, ибо она по религиозным представлениям мешиков была «пищей богов». В ацтекских кодексах знак «кровь» иногда заменялся знаком «драгоценный камень» или знаком «цветок». Ацтеки полагали своей святейшей обязанностью доставлять богам эту пищу - священную кровь, обладающую особой магической силой. Ее можно было жертвовать богам и по каплям, но несравненно более действенной жертвой считалось ритуальное убийство. Предназначенного для этой цели клали на круглый жертвенный камень, после чего главный церемониймейстер обсидиановым ножом рассекал живой жертве грудь, вырывал сердце и этим кровоточащим, еще пульсирующим сердцем окроплял алтарь. Когда испанцы из экспедиции Кортеса вошли в главный храм Теночтитлана, они насчитали там, по их рассказам, 130 тысяч человеческих черепов. Все эти люди были принесены в жертву лишь за несколько лет, предшествовавших появлению испанцев. Религиозный фанатизм был одним из главных мотивов ацтекских завоеваний. В бою ацтеки отнюдь не стремились убить врага. В их глазах неприятель, взятый в плен, имел значительно большую цену - его можно было принести в жертву богам.
Подчас и сами ацтеки добровольно приносили себя в жертву богам, дабы обрести «блаженство в загробном мире». Люди, избранные священнослужителями для заклания, окружались большим почетом, особенно те из них, кто предназначался в жертву Тескатлипоке. Еще за год до жертвоприношения среди военнопленных выбирался самый красивый и высокородный, и в течение всего этого года восемь священнослужителей обучали его властным и величественным манерам правителя. Все окружавшие воздавали ему божественные почести. В сопровождении жрецов он прогуливался по Теночтитлану, играя на флейте, и люди почтительно его приветствовали. За месяц до жертвоприношения для него выбирали четырех самых красивых девушек, которые были обязаны выполнять любое его желание. А затем наступал день смерти. В сопровождении торжественной процессии обреченный шел к храму. Здесь он прощался со своими женами, и восемь священнослужителей, которые заботились о нем весь год, медленно вели его вверх по широкой лестнице. На каждой ступени храма он переламывал священную флейту. И вот он уже наверху. Здесь жрецы хватали его, и первосвященник вырывал из его груди сердце… Но столь торжественного убиения удостаивались лишь наиболее родовитые военнопленные. Рядовых же пленников приносили в жертву сотнями во время менее торжественных местных обрядов.
Иногда при жертвоприношении применялся способ, который испанцы позднее называли «гладиаторским». Пленника привязывали к тяжелому камню, оставляя ему, однако, достаточный простор для движения. Жрецы давали ему деревянное оружие, и пленный должен был сражаться с несколькими лучше вооруженными ацтекскими воинами, чьи движения, естественно, ничем не были стеснены.
Детей и женщин приносили в жертву реже. Женщин - в честь богини земли (при этом перед закланием, чтобы забыть об ожидавшем их жестоком уделе, они танцевали в течение нескольких часов подряд, пока не впадали в состояние экстаза). Детей же приносили в жертву во славу бога плодородия Тлалока. Сохранились не вполне ясные свидетельства и о других жертвенных обрядах ацтеков. Так, в честь бога огня Уэуэтеотля связанных военнопленных якобы бросали в огонь и медленно сжигали.
Почести своим богам ацтеки воздавали также песнопением, танцами и обрядовыми религиозными драмами.
Ацтеки верили, что после смерти человека его душа отправляется в солнечное царство Тлалокан, но такой участи удостаивались лишь души павших в бою и убитых молнией, а также, разумеется, тех, кто добровольно вызвался принести себя в жертву. Души остальных переселялись в так называемый Миктлан.
Ацтекские жрецы - тламакаски - получали еще прозвание по имени того бога, которому они служили. Например, жрец Тлалока именовался Кецалькоатль-Тлалок-тламакаски. Имя Кецалькоатля присовокуплялось потому, что этот бог считался покровителем жрецов. Как мы видим, религиозные представления ацтеков были весьма сложны, а ритуал - исключительно жесток.
УРАВНЕНИЕ СО МНОГИМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ
Первой из двух основных областей возникновения, а позднее и небывалого расцвета высокой индейской культуры была в доколумбовы времена Месоамерика, другой - западная часть Южной Америки, и в особенности район Центральных Анд. С первой из этих двух областей мы уже ознакомились. Теперь уделим немного внимания второй - андской. Мы уже знаем, что ацтеки уничтожили в доколумбовой Америке не только все независимые до той поры индейские государства, созданные представителями иных мексиканских культур, но и «ацтекизировали» все географические названия в Мексике. Более того, они предприняли попытку переиначить, согласно своим представлениям, всю предшествовавшую их завоеваниям историю Мексики. Все то, что напоминало о славе и могуществе доацтекских культур, подлежало уничтожению и забвению. Мы знаем также, что в XV столетии сами ацтеки уничтожили с этой целью немало собственных кодексов.
Подобное же положение сложилось и в Андах. Здесь европейцы застали крупнейшее, могущественнейшее из всех существовавших в Америке индейских государств - знаменитую империю инков. Точно так же, как и ацтеки, инки пытались вычеркнуть из памяти населения своей империи (письменности, а стало быть, и книг тут еще не существовало) все воспоминания о доинкском прошлом Центральных Анд. Пунктуальные и настойчивые, инки, создавая «инкскую» историю андской области, достигли еще больших успехов, чем теночки в «ацтекизации» Мексики и ее истории.
Один из виднейших американистов, занимающихся андской историей, Филип Эинсворт Минз, отметил в свое время, что «вся эта территория носит неизгладимый отпечаток инкского колорита». Присутствующий в Центральных Андах буквально повсюду, «инкский колорит» склонял многих ученых к скептическому убеждению, что доинкская история андской области, характер и уровень развитии предшествовавших культур уже никогда не будут познаны. К счастью, мнение этих агностиков оказалось неверным, и ныне благодаря долголетней исследовательской работе ряда археологов-американистов (Анжель, Кауфман) мы можем, пусть частично, решить это «уравнение со многими неизвестными» и получить хотя бы общее представление об основных особенностях и временной последовательности еще недавно совсем неизвестных доинкских культур западной части Южной Америки. Но прежде чем мы с вами заглянем в головокружительные глубины доинкского южноамериканского прошлого, ознакомимся вкратце с географическими особенностями андской области. Большую часть ее территории занимают сами Анды, или Кордильера-де-лос-Андес. Они протянулись с севера на юг почти на семь тысяч километров, а в ширину занимают от 150 до 900 километров. Состоят они из двух (а в Колумбии - из трех) хребтов, которые сходятся в Перу, а затем в Боливии вновь расходятся, образуя обширную территорию боливийского плоскогорья Альтиплано. На нынешней чилийско-аргентинской границе Анды снова сходятся и тянутся до самой Огненной Земли.
Из андской области можно выделить самостоятельное географическое целое - Центральные Анды. По существу, они включают в себя всю территорию нынешних южноамериканских республик Перу и Боливии, за исключением их восточных тропических районов, а также южную часть Эквадора, север Чили и северо-запад Аргентины.
Поскольку ядром данной территории является Перу (в колониальную эпоху к Перу относили и нынешнюю Боливию), то некоторые авторы объединяют все эти земли под названием «Перу».
Само Перу с географической точки зрения распадается на три резко различающиеся области: прибрежную зону, горное Перу и, наконец, восточные склоны Анд с прилегающими к ним плоскогорьями и низинами, чаще всего обозначаемые общим названием Монтанья.
Внынешней Боливии (некогда она называлась Высокое Перу) мы различаем две подобласти: боливийское Альтиплано - горную равнину, простирающуюся между двумя гребнями Анд, и территорию Восточных Анд.
Побережье Перу - пояс шириной от 20 до 150 километров - в настоящее время относится к самым пустынным уголкам земного шара. Однако в нескольких местах безжизненную пустыню пересекают реки, в долинах которых и возникали основные культуры доинкской эпохи.
Правда, область распространения абсолютного большинства «прибрежных культур» ограничивалась долиной какой-либо одной реки, в лучшем случае захватывая и соседнюю долину. Таких рек и речек, образующих оазисы в прибрежной пустыне, свыше тридцати. Наибольшее значение для американистов имеют реки: Пиура, Ламбайеке, Пакасмайо, Чикама, Моче, Виру, Санта, Непенья и Касма, текущие через область, называемую в американистской литературе северным побережьем. В центральной части перуанского побережья мы находим реки и одноименные поселения: Гуармей, Парамонга, Супе, Чанкай, Анкон, Римак и Пачакамак. И наконец, на южном побережье - оазисы Каньете, Чинча, Писко, Паракас, Ика в Наска. Названия абсолютного большинства доинкских культур Центральных Анд, возникших на побережье, произведены от имен «породивших» их животворных рек.
Дальше от моря, в так называемом «горном Перу», мы находим между отдельными отрогами «бассейны», где обитало и обитает поныне большинство индейского населения Центральных Анд.
Следуя с севера на юг, мы прежде всего встретим кахамаркский бассейн, затем бассейн рек Кальехон-де-Уайлас и Санта, далее бассейн Куско и, наконец, южноперуанский бассейн, продолжением которого - уже в Боливии - является самое обширное из андских горных плоскогорий - так называемое боливийское Альтиплано, лежащее южнее крупнейшего южноамериканского озера Титикака (8300 км 2) и находящееся на высоте примерно 4 тысячи метров над уровнем моря. Озеро Титикака соединяется рекой Десагуадеро с другим большим боливийским озером - Поопо.
Опоявлении в Центральных Андах первых людей мы имеем весьма отрывочные сведения. Они пришли сюда и вообще в Южную Америку примерно 12 тысяч лет назад.
Пришли единственно возможным путем - через Панамский перешеек, следуя по течению колумбийских рек Кауки Магдалены, вдоль побережья Эквадора, а оттуда уже вступили в область Центральных Анд. Пока что американистика весьма скудно осведомлена о первых обитателях этих земель… Мы знаем только, что это были охотники, по уровню своей культуры близкие к жившему в ту же пору фолсомскому человеку Северной Америки. Основными объектами охоты и здесь была тогдашняя плейстоценовая фауна, особенно вымершие позднее лошади, верблюды и крупные олени. На северном побережье Перу, в Пампе-де-лос-Фосилес и прежде всего в долинах Чикама и Пакасмайо исследователи Джуниус Бэрд и Рафаэль Ларко Ойле нашли несколько древних «мастерских», где первые обитатели Центральных Анд делали свои каменные орудия. К позднейшему времени относится найденное Дунканом Стронгом оружие из обсидиана, которое изготовлялось на берегу залива Сан-Николас (в долине Наска).
Антропологический тип тогдашнего человека помогла определить так называемая пунинская находка. Череп и несколько костей человека, обнаруженные в эквадорском Пунине, относятся как раз к этому периоду. Извержение вулкана вместе с людьми похоронило и представителей андского животного мира, в том числе гигантского южноамериканского мастодонта.
По своему типу пунинский череп соответствует нескольким черепам, Найденным в первой половине прошлого столетия датским археологом Лундом в ряде пещер близ бразильского озера Лагоа-Санта. Поскольку это была первая из подобного рода находок в Южной Америке, «человек из Лагоа-Санта» вызвал множество догадок. При этом в прошлом веке был весьма завышен возраст найденных скелетов.
Однако наиболее точные сведения о древнейших обитателях Южной Америки были получены с самого дальнего юга этого континента - из Патагонии и южного Чили. Чилийская пещера Пальи-Аике, обнаруженная Джуниусом Бэрдом, - древнейшее из всех известных науке мест поселения человека в Южной Америке. Человек здесь жил уже десять тысяч лет тому назад.
Дальнейшие исследования Бэрда (изучение «кухонных куч» - груд раковин и отбросов, которое он вел на чилийско-перуанской границе в окрестностях нынешних северочилийских городов Арика, Писагуа и Таль-таль) доказали, что и в Центральных Андах - правда, лишь на побережье - люди поселились так же, как и в Чили, задолго до зарождения земледелия и, еще не имея сельскохозяйственных продуктов, добывали пропитание преимущественно морским рыболовством.
Впоследствии на этой же территории, в богатых растительностью речных оазисах прибрежной пустыни, впервые в Южной Америке зарождается земледелие.
До настоящего времени ученые нашли на перуанском побережье пять небольших поселений - Пуэмапе, Милаго, Сьeppo-Прието, Асперо и Уака-Приета, - в которых еще почти пять тысяч лет назад жили древнейшие южноамериканские земледельцы. Разумеется, здесь даны уже современные названия поселений. По названию последнего из них эту чрезвычайно примитивную культуру, не знавшую еще гончарного ремесла, называют культурой Уака-Приеты. Ее носители выращивали тыкву, красный перец, особый вид фруктов, называемый «лукума», а также хлопок. Однако ни кукурузы, ни картофеля, этого важнейшего «открытия» андских земледельцев, они еще не знали. Свою пищу обитатели Уака-Приеты пополняли тем, что давало им море, - главным образом моллюсками. Жили они в хижинах - землянках, состоявших из одного, максимум двух помещений. Свои орудия труда эти первые южноамериканские земледельцы изготовляли почти исключительно из камня.
Зато они уже умели выделывать хлопчатобумажные ткани. А вскоре начали даже украшать их узорами, чаще всего образованными из стилизованных человеческих фигур. Этих древних носителей культуры Уака-Приеты американисты вплоть до 60-х годов нашего века считали первыми земледельцами Южной Америки. Но затем наступила пора великих археологических открытии в Перу. Одно из наиболее значительных - открытие французского американиста Фредерика Анжеля, обнаружившего на пустынном песчаном побережье южного Перу, в области, носящей название Пампа-де-Санто-Доминго, скелет человека, который, судя по показаниям радиоактивного углерода С14, жил 8830 (± 190) лет назад! И этот человек из Сан-Доминго уже девять тысяч лет назад выращивал тыквы! Рядом со скелетом в сухой песчаной могиле были найдены остатки рыболовной сети (самой древней из известных нам на сей день) и еще простенькая маленькая флейта (опять же старейший из сохранившихся индейских музыкальных инструментов). Более поздние открытия Анжеля еще раз подтвердили, что и в Андах земледелие зародилось в шестом или седьмом тысячелетии до н. э., то есть в ту же пору, что и в Месоамерике.
Чрезвычайно важно и следующее открытие Анжеля. По соседству с Серро-Палома, южнее Лимы, он обнаружил в 1966 году древнейшее «произведение индейской архитектуры» - остатки четырехугольного каменного строения. Это строение в Серро-Палома, возраст которого (точнее - возраст органических «остатков», найденных в нем) был определен как 6300 лет, принадлежит, таким образом, к той эпохе, от которой, за исключением памятников Ближнего Востока, во всем мире не сохранилось ни единой настоящей постройки! А совсем недавно в Перу - в бассейне реки Мито - открыто и древнейшее индейское культовое сооружение. Мы называем его Храмом скрещенных рук. Неподалеку от реки Мито, в местности, именуемой Котош, развалины этого храма нашли представители нации, чьи ученые лишь начинают заниматься американистикой, - японцы. Можно считать доказанным, что Храм скрещенных рук был воздвигнут 4200 лет тому назад, в конце третьего тысячелетия до н. э. Построен он из необработанных камней. Святилище стоит на ступенчатой платформе высотой восемь метров. Внутренние стены четырехугольной постройки имеют по две-три ниши. В одной из них сохранилась фигура со скрещенными руками, от которой и произошло название этого древнейшего американского святилища. С юга вход в Храм скрещенных рук открывают ворота более чем двухметровой высоты. Главный «алтарь», по всей вероятности, находился в северной стене, в самой большой нише.
Интересно, что около 1800 года до н. э., еще до рождения керамики, первоначальный котошский храм был «погребен» - окружен новыми стенами и на его крыше построен новый храм, от которого, как ни странно, сохранилось несравнимо меньше, чем от его предшественника. Строительство котошского храма, бесспорно, подразумевало существование уже не примитивного общества, а такого, которое способно организовать какие-то общественные работы.
Ко второму тысячелетию до нашей эры относятся и два других, чуть более поздних произведения монументальной южноамериканской индейской архитектуры: храм в Чукитанте с отчетливо выраженным архитектоническим членением и святилище в Лас-Альдас. Однако с памятниками древнейшей истинно высокой культуры Южной Америки мы впервые встречаемся несколькими столетиями позднее в местности, носящей название Чавин-де-Уантар, лежащей в гористой части континентальных районов северного Перу на реке Мосна. Вот почему эту культуру мы называем чавинской.
Надо полагать, что Чавин-де-Уантар не был городом в современном понимании, хотя его и принято называть столицей этого «теократического государства». Скорее всего, это был лишь главный центр уже вполне развитого культа, - центр, в котором постоянно жили только высшие священнослужители. Осью всех религиозных представлений чавинян было поклонение некоему божеству, похожему на животное из семейства кошачьих. Его весьма стилизованные изображения сохранились до нашего времени на десятках сосудов и стел. Стилизация мешает американистам определить точно, какое это животное, пума или ягуар, но преобладает мнение, что и здесь перед нами изображение ягуара. Наряду с бесчисленными портретами своего главного божества чавиняне оставили нам в наследство и сам свой религиозный центр, первый из таких древнейших «городов» Южной Америки. Над чавинским ансамблем, состоящим из террас, «ритуальных площадок» на холмах и каменных построек, возвышается великолепный четырехэтажный храм, который нынешние перуанцы называют Эль-Кастильо (площадь его основания 72 X 75 метров, высота 13 метров). Внутри этого здания, имеющего форму трехступенчатой пирамиды, находится ряд молелен, совершенная система вентиляционных шахт и сверх того - двадцать четыре подземных коридора. Они никуда не ведут, и назначение их совершенно непонятно. Внутри храма и на территории всего этого религиозного центра сохранились древнейшие стелы Южной Америки. Самую известную из них открыл в середине прошлого века археолог Раймонди. Фриз на стеле Раймонди, вероятно, изображает «человека-ягуара». К периоду расцвета чавинской культуры, очевидно, относится и странная каменная галерея в Серро-Сечине - ряд камней, украшенных фризами, человеческими фигурами, весьма похожими на знаменитых «танцоров» из мексиканского Монте-Альбана. А совсем недавно был открыт и первый настоящий город носителей чавинской культуры - поселение в долине реки Непенья, в местности, именуемой ныне Серро-Бланко. Стены здешних домов украшены росписью, выполненной в характерном чавинском стиле.
Когда Кортес вступил в Теночтитлан, он был поражен фантастическим зрелищем. И видимо, поэтому конкистадоры постарались позднее, дабы их победа выглядела убедительней, не оставить от Теночтитлана и следа. К счастью, один из солдат Кортеса, Берналь Диас, описал все увиденное им. Благодаря его описанию, правильность которого подтвердили фундаментальные археологические раскопки, нам теперь известно, каким был этот самый большой город тогдашнего мира.
Теночтитлан возвышался посреди соленого озера. Он был расположен на соединенных между собой островах, а некоторые его здания возвышались на сваях. С сушей город был связан тремя дамбами по числу городских ворот. Одна вела в Тепейак, другая - в Тлакопан, третья - в прекрасный прибрежный город Чапультепек. Теночтитлан пересекали не только улицы, но и каналы, и это дало основание некоторым историкам сравнивать Теночтитлан с Венецией. Гордостью города, выражением могущества ацтеков и их властителей был дворец одного из предшественников Монтесумы Второго, Ашайакатля, и в еще большей мере дворец самого Монтесумы Второго. По воспоминаниям участников испанской экспедиции, которым Монтесума предложил расположиться во дворце Ашайакатля, нам известно, как выглядел этот дворец. Он состоял из нескольких десятков каменных одноэтажных зданий, так что все семь тысяч участников похода Кортеса свободно в нем разместились. Дворец Монтесумы был еще великолепнее. Его достопримечательностью был своего рода зоологический сад, в котором содержались многие тысячи разнообразных птиц самой пестрой раскраски и немало зверей. За одними только птицами Монтесумы ухаживало три сотни слуг; змеи, предмет особого поклонения ацтеков, содержались в деревянных клетках, выложенных яркими перьями редких птиц. Наряду с диковинными птицами и зверями во дворце Монтесумы «коллекционировались» и диковинные люди: карлики и вообще всякие уродцы. О положении подданных Монтесумы свидетельствует такой факт: многие родители сами уродовали своих детей, чтобы на всю жизнь обеспечить им пропитание в этом печальном «антропологическом» музее.
Монтесума жил воистину как бог ацтекских преданий. Даже феодальное великолепие мадридского королевского двора померкло в глазах испанцев, когда они увидали богатство и роскошь дворца могущественного Монтесумы. На другой день после своего прибытия в Теночтитлан Кортес и его соратники были приглашены к Монтесуме на пир, и поэтому мы знаем, как пировал Монтесума. Кушанья подавали на стол специально назначаемые представители ацтекской знати. А Монтесуме прислуживали самые красивые девушки, отобранные из всех племен, населявших его империю. Монтесума ел много мяса - лесную дичь, индеек, молодых собак. Ежедневно ему доставляли свежую рыбу из Мексиканского залива. Чоколатль (шоколад) он пил из золотого кубка. Трубка с табаком, которую он зыкуривал после обеда, тоже была украшена позолотой. Забавляли его шуты и артисты. По вечерам его дворец освещался факелами из благовонного смолистого дерева.
УМонтесумы было множество жен, но он уделял им не слишком много внимания. Несколько раз в день он переоблачался и при этом никогда не надевал одежду, ранее уже бывшую на нем. Религиозные обряды Монтесума совершал в золотом облачении. Известно также, что он часто купался и, как все ацтеки, был чрезвычайно чистоплотен.
Спустя несколько дней Монтесума показал испанцам главный храм Теночтитлана - теокалли, посвященный национальному богу ацтеков, богу войны Уицилопочтли. Храм представлял собой пирамиду высотой примерно 30 метров, на вершине которой находились два святилища. В одном стяла огромная статуя Уицилопочтли, украшенная цепью из золотых и серебряных сердец. А на алтаре, прямо перед статуей бога, испанцы увидели три еще кровоточащих сердца. Жрецы только что вырвали их из груди принесенных в жертву людей. Кровью был обрызган весь храм. Второе святилище было, видимо, посвящено Тескатлипоке.
Вэтой связи коснемся религиозных представлений ацтеков. Альфонсо Касо в своей книге «Религия ацтеков» («La religion de los Aztecas») подчеркивает: «Значение религии у ацтеков было столь велико, что можно сказать не преувеличивая: вся их жизнь была тесно связана с религией». Богов и совершаемых в их честь религиозных обрядов они имели несметное множество. В этом отношении воинственных ацтеков можно сравнить с древними римлянами. Захватив какой-нибудь город, подчинив себе чужое племя, они вместе с добычей и рабами захватывали и местных богов, включали их в свой пантеон и начинали им поклоняться в Теночтитлане.
Согласно представлениям ацтеков, наивысшими божествами был бог-творец Ометекухтли и его божественная супруга. Это были «прародители» всех ацтекских богов, а через их посредство - и всего рода человеческого. Отсюда второе имя этого бога-творца - Тонакатекухтли (Владыка нашей плоти). Эта божественная чета жила где-то бесконечно далеко во Вселенной, на самом далеком, тринадцатом небе и, будучи отделена от людей пространством и временем, никак не вмешивалась в их судьбы.
Поэтому ацтеки в своих молитвах обращались лишь к тем богам, которые возникли от брачного союза этих двух на редкость плодовитых высших существ. В пору, когда испанцы пришли в Мексику, из этих богов наиболее почитаемы были три. Во-первых, изначальный племенной бог теночков, кровавый бог войны и охоты, уже известный нам Уицилопочтли - главный бог Теночтитлана. Во-вторых, Кецалькоатль (Пернатый змей) - бог знания, бог ветров, владыка над жрецами, верный покровитель почти всех индейских культур Мексики. И наконец, третьим наиболее почитаемым богом ацтеков был в то время Тескатлипока (Курящееся зеркало). Если бы не вторжение конкистадоров, этот Тескатлипока, «враг Кецалькоатля», невидимый, всемогущий и в пору появления испанцев, безусловно, высший бог ацтекского пантеона, стал бы, несомненно, единственным богом будущей монотеистической ацтекской религии, к созданию которой уже явно шло дело. Свое имя божественный Тескатлипока получил от зеркала из обсидиана, которое он якобы всегда имел при себе и в котором, мог видеть все, что когда-либо происходило в прошлом, происходит в настоящем или произойдет в будущем.
Наряду с этими тремя главными богами в большой чести у ацтеков были различные боги и богини урожая, плодородия, дождя, покровители отдельных растений и т. д. А среди них прежде всего бог Тлалок или, вернее, множество Тлалоков. Тлалок, бог дождя, почитался по всей Месете еще задолго до прихода мешиков, а каждая община имела, кроме того, своего собственного, «местного» Тлалока. Супругой главного Тлалока была богиня рек и озер Чальчиуитликуэ. Ее изображали как молодую очаровательную женщину. Сестрой Тлалока была богиня урожая Чикомекоатль (Семь змей). Богиней цветов была Шочикецаль, которая считалась и покровительницей ремесленников. Но высшее место среди богинь занимала владычица кукурузы Синтеотль. Богиней агавы была Майауэль, а четыреста ее божественных сыновей покровительствовали водке - октли. Еще одним богом водки был Тепостекатль, он же - высший племенной бог в Тепостлане. Божеством - покровителем земледелия первоначально был, вероятно, и ацтекский бог человеческих жертвоприношений Шипе Тотек.
Весьма интересны и религиозные обряды ацтеков. Важнейшей частью ацтекского ритуала было жертвоприношение, а наивысшей жертвой считалась человеческая кровь, ибо она по религиозным представлениям мешиков была «пищей богов». В ацтекских кодексах знак «кровь» иногда заменялся знаком «драгоценный камень» или знаком «цветок». Ацтеки полагали своей святейшей обязанностью доставлять богам эту пищу - священную кровь, обладающую особой магической силой. Ее можно было жертвовать богам и по каплям, но несравненно более действенной жертвой считалось ритуальное убийство. Предназначенного для этой цели клали на круглый жертвенный камень, после чего главный церемониймейстер обсидиановым ножом рассекал живой жертве грудь, вырывал сердце и этим кровоточащим, еще пульсирующим сердцем окроплял алтарь. Когда испанцы из экспедиции Кортеса вошли в главный храм Теночтитлана, они насчитали там, по их рассказам, 130 тысяч человеческих черепов. Все эти люди были принесены в жертву лишь за несколько лет, предшествовавших появлению испанцев. Религиозный фанатизм был одним из главных мотивов ацтекских завоеваний. В бою ацтеки отнюдь не стремились убить врага. В их глазах неприятель, взятый в плен, имел значительно большую цену - его можно было принести в жертву богам.
Подчас и сами ацтеки добровольно приносили себя в жертву богам, дабы обрести «блаженство в загробном мире». Люди, избранные священнослужителями для заклания, окружались большим почетом, особенно те из них, кто предназначался в жертву Тескатлипоке. Еще за год до жертвоприношения среди военнопленных выбирался самый красивый и высокородный, и в течение всего этого года восемь священнослужителей обучали его властным и величественным манерам правителя. Все окружавшие воздавали ему божественные почести. В сопровождении жрецов он прогуливался по Теночтитлану, играя на флейте, и люди почтительно его приветствовали. За месяц до жертвоприношения для него выбирали четырех самых красивых девушек, которые были обязаны выполнять любое его желание. А затем наступал день смерти. В сопровождении торжественной процессии обреченный шел к храму. Здесь он прощался со своими женами, и восемь священнослужителей, которые заботились о нем весь год, медленно вели его вверх по широкой лестнице. На каждой ступени храма он переламывал священную флейту. И вот он уже наверху. Здесь жрецы хватали его, и первосвященник вырывал из его груди сердце… Но столь торжественного убиения удостаивались лишь наиболее родовитые военнопленные. Рядовых же пленников приносили в жертву сотнями во время менее торжественных местных обрядов.
Иногда при жертвоприношении применялся способ, который испанцы позднее называли «гладиаторским». Пленника привязывали к тяжелому камню, оставляя ему, однако, достаточный простор для движения. Жрецы давали ему деревянное оружие, и пленный должен был сражаться с несколькими лучше вооруженными ацтекскими воинами, чьи движения, естественно, ничем не были стеснены.
Детей и женщин приносили в жертву реже. Женщин - в честь богини земли (при этом перед закланием, чтобы забыть об ожидавшем их жестоком уделе, они танцевали в течение нескольких часов подряд, пока не впадали в состояние экстаза). Детей же приносили в жертву во славу бога плодородия Тлалока. Сохранились не вполне ясные свидетельства и о других жертвенных обрядах ацтеков. Так, в честь бога огня Уэуэтеотля связанных военнопленных якобы бросали в огонь и медленно сжигали.
Почести своим богам ацтеки воздавали также песнопением, танцами и обрядовыми религиозными драмами.
Ацтеки верили, что после смерти человека его душа отправляется в солнечное царство Тлалокан, но такой участи удостаивались лишь души павших в бою и убитых молнией, а также, разумеется, тех, кто добровольно вызвался принести себя в жертву. Души остальных переселялись в так называемый Миктлан.
Ацтекские жрецы - тламакаски - получали еще прозвание по имени того бога, которому они служили. Например, жрец Тлалока именовался Кецалькоатль-Тлалок-тламакаски. Имя Кецалькоатля присовокуплялось потому, что этот бог считался покровителем жрецов. Как мы видим, религиозные представления ацтеков были весьма сложны, а ритуал - исключительно жесток.
УРАВНЕНИЕ СО МНОГИМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ
Первой из двух основных областей возникновения, а позднее и небывалого расцвета высокой индейской культуры была в доколумбовы времена Месоамерика, другой - западная часть Южной Америки, и в особенности район Центральных Анд. С первой из этих двух областей мы уже ознакомились. Теперь уделим немного внимания второй - андской. Мы уже знаем, что ацтеки уничтожили в доколумбовой Америке не только все независимые до той поры индейские государства, созданные представителями иных мексиканских культур, но и «ацтекизировали» все географические названия в Мексике. Более того, они предприняли попытку переиначить, согласно своим представлениям, всю предшествовавшую их завоеваниям историю Мексики. Все то, что напоминало о славе и могуществе доацтекских культур, подлежало уничтожению и забвению. Мы знаем также, что в XV столетии сами ацтеки уничтожили с этой целью немало собственных кодексов.
Подобное же положение сложилось и в Андах. Здесь европейцы застали крупнейшее, могущественнейшее из всех существовавших в Америке индейских государств - знаменитую империю инков. Точно так же, как и ацтеки, инки пытались вычеркнуть из памяти населения своей империи (письменности, а стало быть, и книг тут еще не существовало) все воспоминания о доинкском прошлом Центральных Анд. Пунктуальные и настойчивые, инки, создавая «инкскую» историю андской области, достигли еще больших успехов, чем теночки в «ацтекизации» Мексики и ее истории.
Один из виднейших американистов, занимающихся андской историей, Филип Эинсворт Минз, отметил в свое время, что «вся эта территория носит неизгладимый отпечаток инкского колорита». Присутствующий в Центральных Андах буквально повсюду, «инкский колорит» склонял многих ученых к скептическому убеждению, что доинкская история андской области, характер и уровень развитии предшествовавших культур уже никогда не будут познаны. К счастью, мнение этих агностиков оказалось неверным, и ныне благодаря долголетней исследовательской работе ряда археологов-американистов (Анжель, Кауфман) мы можем, пусть частично, решить это «уравнение со многими неизвестными» и получить хотя бы общее представление об основных особенностях и временной последовательности еще недавно совсем неизвестных доинкских культур западной части Южной Америки. Но прежде чем мы с вами заглянем в головокружительные глубины доинкского южноамериканского прошлого, ознакомимся вкратце с географическими особенностями андской области. Большую часть ее территории занимают сами Анды, или Кордильера-де-лос-Андес. Они протянулись с севера на юг почти на семь тысяч километров, а в ширину занимают от 150 до 900 километров. Состоят они из двух (а в Колумбии - из трех) хребтов, которые сходятся в Перу, а затем в Боливии вновь расходятся, образуя обширную территорию боливийского плоскогорья Альтиплано. На нынешней чилийско-аргентинской границе Анды снова сходятся и тянутся до самой Огненной Земли.
Из андской области можно выделить самостоятельное географическое целое - Центральные Анды. По существу, они включают в себя всю территорию нынешних южноамериканских республик Перу и Боливии, за исключением их восточных тропических районов, а также южную часть Эквадора, север Чили и северо-запад Аргентины.
Поскольку ядром данной территории является Перу (в колониальную эпоху к Перу относили и нынешнюю Боливию), то некоторые авторы объединяют все эти земли под названием «Перу».
Само Перу с географической точки зрения распадается на три резко различающиеся области: прибрежную зону, горное Перу и, наконец, восточные склоны Анд с прилегающими к ним плоскогорьями и низинами, чаще всего обозначаемые общим названием Монтанья.
Внынешней Боливии (некогда она называлась Высокое Перу) мы различаем две подобласти: боливийское Альтиплано - горную равнину, простирающуюся между двумя гребнями Анд, и территорию Восточных Анд.
Побережье Перу - пояс шириной от 20 до 150 километров - в настоящее время относится к самым пустынным уголкам земного шара. Однако в нескольких местах безжизненную пустыню пересекают реки, в долинах которых и возникали основные культуры доинкской эпохи.
Правда, область распространения абсолютного большинства «прибрежных культур» ограничивалась долиной какой-либо одной реки, в лучшем случае захватывая и соседнюю долину. Таких рек и речек, образующих оазисы в прибрежной пустыне, свыше тридцати. Наибольшее значение для американистов имеют реки: Пиура, Ламбайеке, Пакасмайо, Чикама, Моче, Виру, Санта, Непенья и Касма, текущие через область, называемую в американистской литературе северным побережьем. В центральной части перуанского побережья мы находим реки и одноименные поселения: Гуармей, Парамонга, Супе, Чанкай, Анкон, Римак и Пачакамак. И наконец, на южном побережье - оазисы Каньете, Чинча, Писко, Паракас, Ика в Наска. Названия абсолютного большинства доинкских культур Центральных Анд, возникших на побережье, произведены от имен «породивших» их животворных рек.
Дальше от моря, в так называемом «горном Перу», мы находим между отдельными отрогами «бассейны», где обитало и обитает поныне большинство индейского населения Центральных Анд.
Следуя с севера на юг, мы прежде всего встретим кахамаркский бассейн, затем бассейн рек Кальехон-де-Уайлас и Санта, далее бассейн Куско и, наконец, южноперуанский бассейн, продолжением которого - уже в Боливии - является самое обширное из андских горных плоскогорий - так называемое боливийское Альтиплано, лежащее южнее крупнейшего южноамериканского озера Титикака (8300 км 2) и находящееся на высоте примерно 4 тысячи метров над уровнем моря. Озеро Титикака соединяется рекой Десагуадеро с другим большим боливийским озером - Поопо.
Опоявлении в Центральных Андах первых людей мы имеем весьма отрывочные сведения. Они пришли сюда и вообще в Южную Америку примерно 12 тысяч лет назад.
Пришли единственно возможным путем - через Панамский перешеек, следуя по течению колумбийских рек Кауки Магдалены, вдоль побережья Эквадора, а оттуда уже вступили в область Центральных Анд. Пока что американистика весьма скудно осведомлена о первых обитателях этих земель… Мы знаем только, что это были охотники, по уровню своей культуры близкие к жившему в ту же пору фолсомскому человеку Северной Америки. Основными объектами охоты и здесь была тогдашняя плейстоценовая фауна, особенно вымершие позднее лошади, верблюды и крупные олени. На северном побережье Перу, в Пампе-де-лос-Фосилес и прежде всего в долинах Чикама и Пакасмайо исследователи Джуниус Бэрд и Рафаэль Ларко Ойле нашли несколько древних «мастерских», где первые обитатели Центральных Анд делали свои каменные орудия. К позднейшему времени относится найденное Дунканом Стронгом оружие из обсидиана, которое изготовлялось на берегу залива Сан-Николас (в долине Наска).
Антропологический тип тогдашнего человека помогла определить так называемая пунинская находка. Череп и несколько костей человека, обнаруженные в эквадорском Пунине, относятся как раз к этому периоду. Извержение вулкана вместе с людьми похоронило и представителей андского животного мира, в том числе гигантского южноамериканского мастодонта.
По своему типу пунинский череп соответствует нескольким черепам, Найденным в первой половине прошлого столетия датским археологом Лундом в ряде пещер близ бразильского озера Лагоа-Санта. Поскольку это была первая из подобного рода находок в Южной Америке, «человек из Лагоа-Санта» вызвал множество догадок. При этом в прошлом веке был весьма завышен возраст найденных скелетов.
Однако наиболее точные сведения о древнейших обитателях Южной Америки были получены с самого дальнего юга этого континента - из Патагонии и южного Чили. Чилийская пещера Пальи-Аике, обнаруженная Джуниусом Бэрдом, - древнейшее из всех известных науке мест поселения человека в Южной Америке. Человек здесь жил уже десять тысяч лет тому назад.
Дальнейшие исследования Бэрда (изучение «кухонных куч» - груд раковин и отбросов, которое он вел на чилийско-перуанской границе в окрестностях нынешних северочилийских городов Арика, Писагуа и Таль-таль) доказали, что и в Центральных Андах - правда, лишь на побережье - люди поселились так же, как и в Чили, задолго до зарождения земледелия и, еще не имея сельскохозяйственных продуктов, добывали пропитание преимущественно морским рыболовством.
Впоследствии на этой же территории, в богатых растительностью речных оазисах прибрежной пустыни, впервые в Южной Америке зарождается земледелие.
До настоящего времени ученые нашли на перуанском побережье пять небольших поселений - Пуэмапе, Милаго, Сьeppo-Прието, Асперо и Уака-Приета, - в которых еще почти пять тысяч лет назад жили древнейшие южноамериканские земледельцы. Разумеется, здесь даны уже современные названия поселений. По названию последнего из них эту чрезвычайно примитивную культуру, не знавшую еще гончарного ремесла, называют культурой Уака-Приеты. Ее носители выращивали тыкву, красный перец, особый вид фруктов, называемый «лукума», а также хлопок. Однако ни кукурузы, ни картофеля, этого важнейшего «открытия» андских земледельцев, они еще не знали. Свою пищу обитатели Уака-Приеты пополняли тем, что давало им море, - главным образом моллюсками. Жили они в хижинах - землянках, состоявших из одного, максимум двух помещений. Свои орудия труда эти первые южноамериканские земледельцы изготовляли почти исключительно из камня.
Зато они уже умели выделывать хлопчатобумажные ткани. А вскоре начали даже украшать их узорами, чаще всего образованными из стилизованных человеческих фигур. Этих древних носителей культуры Уака-Приеты американисты вплоть до 60-х годов нашего века считали первыми земледельцами Южной Америки. Но затем наступила пора великих археологических открытии в Перу. Одно из наиболее значительных - открытие французского американиста Фредерика Анжеля, обнаружившего на пустынном песчаном побережье южного Перу, в области, носящей название Пампа-де-Санто-Доминго, скелет человека, который, судя по показаниям радиоактивного углерода С14, жил 8830 (± 190) лет назад! И этот человек из Сан-Доминго уже девять тысяч лет назад выращивал тыквы! Рядом со скелетом в сухой песчаной могиле были найдены остатки рыболовной сети (самой древней из известных нам на сей день) и еще простенькая маленькая флейта (опять же старейший из сохранившихся индейских музыкальных инструментов). Более поздние открытия Анжеля еще раз подтвердили, что и в Андах земледелие зародилось в шестом или седьмом тысячелетии до н. э., то есть в ту же пору, что и в Месоамерике.
Чрезвычайно важно и следующее открытие Анжеля. По соседству с Серро-Палома, южнее Лимы, он обнаружил в 1966 году древнейшее «произведение индейской архитектуры» - остатки четырехугольного каменного строения. Это строение в Серро-Палома, возраст которого (точнее - возраст органических «остатков», найденных в нем) был определен как 6300 лет, принадлежит, таким образом, к той эпохе, от которой, за исключением памятников Ближнего Востока, во всем мире не сохранилось ни единой настоящей постройки! А совсем недавно в Перу - в бассейне реки Мито - открыто и древнейшее индейское культовое сооружение. Мы называем его Храмом скрещенных рук. Неподалеку от реки Мито, в местности, именуемой Котош, развалины этого храма нашли представители нации, чьи ученые лишь начинают заниматься американистикой, - японцы. Можно считать доказанным, что Храм скрещенных рук был воздвигнут 4200 лет тому назад, в конце третьего тысячелетия до н. э. Построен он из необработанных камней. Святилище стоит на ступенчатой платформе высотой восемь метров. Внутренние стены четырехугольной постройки имеют по две-три ниши. В одной из них сохранилась фигура со скрещенными руками, от которой и произошло название этого древнейшего американского святилища. С юга вход в Храм скрещенных рук открывают ворота более чем двухметровой высоты. Главный «алтарь», по всей вероятности, находился в северной стене, в самой большой нише.
Интересно, что около 1800 года до н. э., еще до рождения керамики, первоначальный котошский храм был «погребен» - окружен новыми стенами и на его крыше построен новый храм, от которого, как ни странно, сохранилось несравнимо меньше, чем от его предшественника. Строительство котошского храма, бесспорно, подразумевало существование уже не примитивного общества, а такого, которое способно организовать какие-то общественные работы.
Ко второму тысячелетию до нашей эры относятся и два других, чуть более поздних произведения монументальной южноамериканской индейской архитектуры: храм в Чукитанте с отчетливо выраженным архитектоническим членением и святилище в Лас-Альдас. Однако с памятниками древнейшей истинно высокой культуры Южной Америки мы впервые встречаемся несколькими столетиями позднее в местности, носящей название Чавин-де-Уантар, лежащей в гористой части континентальных районов северного Перу на реке Мосна. Вот почему эту культуру мы называем чавинской.
Надо полагать, что Чавин-де-Уантар не был городом в современном понимании, хотя его и принято называть столицей этого «теократического государства». Скорее всего, это был лишь главный центр уже вполне развитого культа, - центр, в котором постоянно жили только высшие священнослужители. Осью всех религиозных представлений чавинян было поклонение некоему божеству, похожему на животное из семейства кошачьих. Его весьма стилизованные изображения сохранились до нашего времени на десятках сосудов и стел. Стилизация мешает американистам определить точно, какое это животное, пума или ягуар, но преобладает мнение, что и здесь перед нами изображение ягуара. Наряду с бесчисленными портретами своего главного божества чавиняне оставили нам в наследство и сам свой религиозный центр, первый из таких древнейших «городов» Южной Америки. Над чавинским ансамблем, состоящим из террас, «ритуальных площадок» на холмах и каменных построек, возвышается великолепный четырехэтажный храм, который нынешние перуанцы называют Эль-Кастильо (площадь его основания 72 X 75 метров, высота 13 метров). Внутри этого здания, имеющего форму трехступенчатой пирамиды, находится ряд молелен, совершенная система вентиляционных шахт и сверх того - двадцать четыре подземных коридора. Они никуда не ведут, и назначение их совершенно непонятно. Внутри храма и на территории всего этого религиозного центра сохранились древнейшие стелы Южной Америки. Самую известную из них открыл в середине прошлого века археолог Раймонди. Фриз на стеле Раймонди, вероятно, изображает «человека-ягуара». К периоду расцвета чавинской культуры, очевидно, относится и странная каменная галерея в Серро-Сечине - ряд камней, украшенных фризами, человеческими фигурами, весьма похожими на знаменитых «танцоров» из мексиканского Монте-Альбана. А совсем недавно был открыт и первый настоящий город носителей чавинской культуры - поселение в долине реки Непенья, в местности, именуемой ныне Серро-Бланко. Стены здешних домов украшены росписью, выполненной в характерном чавинском стиле.