Страница:
(THE REAL THING)
Пьеса в двух актах, двенадцати сценах
Перевод с английского Ольги Варшавер(varsh(a)ct-net.net) и Татьяны Тульчинской
Посвящается Мириам
МАКС, на вид ему лет сорок.
ШАРЛОТТА, на вид тридцать пять.
ГЕНРИ, на вид сорок.
АННИ, около тридцати.
БИЛЛИ, выглядит на двадцать два.
ДЕББИ, семнадцать лет.
БРОУДИ, двадцать пять.
Сцена первая
Макс и Шарлотта
На вид МАКС вовсе не силач, но задирать такого на станешь. ШАРЛОТТА не
красавица, но располагает к себе с первого взгляда.
Гостиная. Возможно, кульман. Приоткрытая дверь ведет в невидимую для
зрителя прихожую к невидимой входной двери. Еще одна-две двери ведут в
другие комнаты.
МАКС один, сидит в удобном кресле, рядом - бокал с вином и открытая
бутылка. Из колоды, игральных карт он строит на кофейном столике пирамиду в
несколько ярусов. Сейчас он как раз складывает две карты шалашиком,
собираясь поставить наверх последний ярус. Слышно, как отпирают входную
дверь. Она открылась - в прихожей меняется освещение. МАКС не обращает
внимания, он сидит почти спиной к двери.
МАКС. Не хлопай...
Дверь захлопывается - не слишком сильно. Карточная постройка рушится.
(Продолжает весьма философски). ...дверью.
ШАРЛОТТА, еще в пальто, заглядывает в комнату.
ШАРЛОТТА. Это я.
Снова исчезает в прихожей.
МАКС не собирает разлетевшихся карт. Отпивает, не поднимая глаз из
бокала.
ШАРЛОТТА, уже без пальто, входит в комнату, в руках у нее чемоданчик и
полиэтиленовый пакет с аэропортовской надписью "Без пошлины". Ставит
чемоданчик на пол, подходит к Максу сзади и целует в макушку.
Привет.
МАКС. Привет, любовница.
ШАРЛОТТА. О, как приятно. Ты меня раньше так называл.
Кладет пакет ему на колени и идет обратно к чемодану.
МАКС. А, это ты. Я думал, любовница.
На подарок не смотрит. Перекладывает пакет на пол, возле своего стула.
Где была?
ШАРЛОТТА удивлена. Нагнувшись было за чемоданом - хотела отнести его в
спальню, - она распрямляется. Чемодан остается на прежнем месте.
ШАРЛОТТА. Как - где? В Швейцарии. Забыл, что ли?
МАКС наконец поднимает на нее взгляд.
МАКС. Хорошо выглядишь. На пользу пошло.
ШАРЛОТТА. Что - один день в Швейцарии?
МАКС. Что-то пошло... Уж не знаю - что!.. Как там Бзель?
ШАРЛОТТА. Кто?
МАКС секунду молчит - притворяется, будто задумался.
МАКС. Бзель, говорю. А по-твоему, "Базель"? Я всегда произношу "Бзель".
ШАРЛОТТА. А... да... По-моему, "Базель".
МАКС (дурашливо напевает).
Давввай все отменим,
Давввай все забу...
ШАРЛОТТА недоуменно смотрит на него.
ШАРЛОТТА. Выпить хочешь?
Оценивает бутылку, бокал и поведение Макса.
(С нажимом, но без укора). Еще выпить хочешь?
Он улыбается, допивает вино, протягивает бокал. Она берет, находит
второй, наливает, отдает Максу его бокал.
МАКС. Так как старина Бзель? Скрипит потихоньку?
ШАРЛОТТА. Ты что, слегка навеселе?
МАКС. Еще бы.
ШАРЛОТТА. Я не была в Базеле.
МАКС проявляет к ее словам сдержанный, но явный интерес.
МАКС. Разве? А где ж ты была?
ШАРЛОТТА. В Женеве.
МАКС (удивленно хихикает). В Женеве!
Отпивает вино.
Ну и как, в таком случае, старушка Женева? Как франк поживает?
ШАРЛОТТА. Кто?
МАКС (притворно удивлен). Швейцарский франк. Держится пока?
ШАРЛОТТА. Ты здоров?
МАКС. Как бык.
ШАРЛОТТА. Как справлялся без меня?
МАКС. Неплохо. Рекорд поставил: у домика одиннадцать пролетов в нижнем
ярусе. Жаль, не достроил - карт не хватило.
ШАРЛОТТА. А проект твой как? Что там нынче?
МАКС. Гостиница.
ШАРЛОТТА. А, помню. У тебя еще лифты не вписывались.
МАКС. Я все придумал.
ШАРЛОТТА. Молодец.
МАКС. Опрокину гостиницу набок - будет одноэтажная, вот и лифт не
нужен. Только непонятно, что с бассейном делать: сейчас он на кровле, а
переверну - вода вытечет. Кстати, как озеро?
ШАРЛОТТА. Какое озеро?
МАКС (изображает крайнее удивление). Женевское. Ты же не на Лох-Несс
ездила. Женевское озеро. Ведь оно возле Женевы? Наверняка. Его б Женевским
не назвали, будь оно возле Бзеля, то бишь Базеля. Его б так и назвали:
Бзельское, то бишь Базельское. Сама знаешь, швейцарцы народ надежный. Как
швейцарские часы. И, что самое потрясающее, без всякой электроники. Не
поддались они на этот обман. Помню первые электронные часы. Чтоб цифры
увидеть, надо было рукой трясти, будто градусник стряхиваешь. И продавались
только в Токио. Но ведь вытеснили пятнадцать камешков, напрочь вытеснили! На
мировом рынке только и слышно: "Конец зубчатой передаче!" Впрочем, швейцарцы
в панику не ударились. Сперва, для отвода глаз, тоже электронные часы
выпускать стали - чтоб японцам вовсе голову заморочить. На этом себе тоже
мошну набили. А теперь японцы не знают, куда деваться со своей электроникой.
Волосы на голове рвут. Да ничего не попишешь - моде этой конец, вышло
электронное время! Такие часы просто обречены на гибель, у них это в схеме
заложено, помяни мое слово. Я про моду всегда скажу: когда придет, когда
уйдет. И насчет этой доски на роликах. И нувель кюизин - все эти выверты
кулинарные - я тебе тоже предрекал. Вот увидишь: и с электронными часами не
промахнусь. Нет в них изысканности, породы нет. Сухо, технологично... Даже с
приличными запонками не наденешь. И швейцарцы давным-давно это поняли. А
твой товар как - ходкий?
ШАРЛОТТА смотрит непонимающе.
ШАРЛОТТА. Что?
МАКС (изображает удивление). Товар, говорю, ходкий? Как шел? Хорошо в
Женеве поторговали?
ШАРЛОТТА. Что с тобой?
МАКС. Проявляю интерес к твоей работе. Я думал, тебе нравится, когда я
интересуюсь твоей работой. Нравится, чтоб интерес проявлял! Для тебя это
играет значение. Тьфу, черт, имеет... Помню, как же ты рассердилась, когда я
сказал кому-то: "Моя жена работает не то у Сотби, не то у Кристи, точно не
помню". Ты меня тогда неверно поняла. Думала, хочу остроумцем за твой счет
прослыть. А я и вправду забыл. Кстати, как там старина Кристи? Доволен
женевским спросом? Небось отлично брали?!
ШАРЛОТТА ставит бокал и подходит к Максу вплотную.
ШАРЛОТТА (пытаясь остановить поток его слов). Хорошо.
МАКС. Хорошо? И только-то? Ох уж эти швейцарцы. Страшно консервативный
народец. Им бы у японцев уму-разуму набраться. Давно б уже китов в Женевском
озере промышляли. А, кстати, как склоны? Покатались? Снегу много?
ШАРЛОТТА. Замолчи... Замолчи... Замолчи... Что стряслось?
МАКС. Ты забыла паспорт.
ШАРЛОТТА. Что?
МАКС. Съездила в Швейцарию без паспорта.
ШАРЛОТТА. С чего ты взял?
МАКС. А я его нашел в ящичке для рецептов.
ШАРЛОТТА. Боже милостивый!
МАКС. Вот и я так думаю.
ШАРЛОТТА отходит и глядит на него с изумлением.
ШАРЛОТТА. Что ты там искал?
МАКС. Паспорт.
ШАРЛОТТА. В жизни бы не додумалась - среди рецептов...
МАКС. Я тоже не сразу додумался.
ШАРЛОТТА. Зачем тебе мой паспорт?
МАКС. Я не знал, что попадется именно паспорт. Понимаешь?
ШАРЛОТТА. Похоже, понимаю. Значит, когда меня нет, ты роешься в моих
вещах?
П а у з а .
(Озадаченно). Но зачем?
МАКС. Мне нравилось ничего не находить. Ну что тебе стоило положить
паспорт в сумку? Мы бы так и остались идеальной парой. В кавычках.
ШАРЛОТТА. Но тогда ты, очевидно, проверял бы таможенные печати?
МАКС. А вот это в точку! Я уже видел, что, когда ты была в Амстердаме,
ни в каком Амстердаме ты не была. И знаешь, я перед тобой даже преклоняюсь!
Ведь изловчилась привезти матери салфетки с Рембрандтом! Воистину есть
мелочи, которые возвышают прелюбодеяние из сферы моральной до высокого
искусства.
ШАРЛОТТА. Я бы на твоем месте замолчала.
МАКС. Подумать только! Салфетки с репродукциями Рембрандта! Интересно,
у кого оригиналы? Наверно, у какого-нибудь богача араба. "Обед готов, Абдул.
Клади Рембрандтов на стол".
ШАРЛОТТА. Словно нас опять обокрали... Опять вторжение, опять насилие.
Только хуже.
МАКС. Я тебе не вор. Я тебе муж.
ШАРЛОТТА. Я и говорю. Хуже.
МАКС. Ну... Прости. Надо же - прошу прощения за то, что тебя во лжи
уличил. Все с ног на голову. И как ей это удается?
ШАРЛОТТА поворачивается, хочет уйти.
Ты куда-то идешь?
ШАРЛОТТА. Спать.
МАКС. И не скажешь, кто он?
ШАРЛОТТА. Кто - он?
МАКС. Любовник твой, любовник.
ШАРЛОТТА. Который?
МАКС. Я думал, у тебя один.
ШАРЛОТТА. Разве?
МАКС. О, так ты их вместе принимаешь или порознь? Простите за дерзость.
Ну, давай так - если по отдельности, кивни.
Она лишь смотрит на него.
Бог мой. Ну, может, у тебя сегодня остался свободный вход? Так и я не
занят. Найдется мне место? Любовников же всего два, правда? Ну, кивни!
Она смотрит на него.
Господи, да ты темная лошадка! И как же они втроем справляются? Вместе
работают, как Марксы-циркачи? Надеюсь, я тебя не расстраиваю?
ШАРЛОТТА. Ты меня недооцениваешь.
МАКС (с интересом). Ого! Значит, струнный квартет? Ничего себе история!
На миг задумывается.
А четвертый-то что делает?
ШАРЛОТТА замахивается.
А, понял. Сам с собой играет. Ну, ударь меня, ударь. Я тебя не трону.
Терпеть не могу штампов. Поэтому и верен тебе до сих пор.
ШАРЛОТТА скрывается в прихожей и появляется уже в пальто.
ШАРЛОТТА. Если не возражаешь, я все-таки пойду.
Делает шаг к двери.
МАКС. Чемодан забыла.
П а у з а .
ШАРЛОТТА возвращается, берет чемодан. Несет к двери.
ШАРЛОТТА. Ты переволновался. Очень сочувствую. Только сделал ты все не
так. Впрочем, еще не поздно сказать что-то уместное. Если знаешь - что.
Ж д е т .
МАКС думает.
МАКС. Я его знаю?
ШАРЛОТТА. Я тебя не знаю.
Хлопает дверью.
Слышно, как открывается и закрывается входная дверь. МАКС сидит
неподвижно. Потом тянется за пакетом, кладет его на колени, заглядывает
внутрь. И хохочет. Вынимает стеклянный сосуд с миниатюрными Альпами.
Встряхивает, и в вазе поднимается снежный вихрь. Постепенно он заполняет
сцену.
Музыка - запись поп-группы - служит переходом к следующей сцене.
Сцена вторая
Генри, Шарлотта, Макс и Анни
ГЕНРИ обаятелен, добродушен, но может за себя постоять. ШАРЛОТТА не так
обаятельна, но постоять за себя может еще лучше. МАКС приятен, лишен
самоуверенности, говорит примиряюще. АННИ как раз такая женщина, какой
Шарлотта была в молодости.
Гостиная. Проигрыватель и стойка с пластинками. Воскресные газеты. Из
динамиков слышна музыка. ГЕНРИ ищет какую-то пластинку, вокруг разбросаны
конверты.
Двери ведут в прихожую, в кухню, в спальню. Входит ШАРЛОТТА, босиком, в
слишком просторном для нее халате Генри. ШАРЛОТТА растрепанна и неумыта -
она только что проснулась. ГЕНРИ на миг отрывается от пластинок.
ГЕНРИ. Привет.
Не отвечая, ШАРЛОТТА проходит вперед, садится и окидывает комнату
безнадежным взглядом.
ШАРЛОТТА. О Боже...
ГЕНРИ. Может, тебе лучше лечь? Кофе хочешь?
ШАРЛОТТА. Не знаю.
Следующие ее слова можно отнести к чему угодно, хоть к раскиданным
пластинкам.
Все вверх дном.
ГЕНРИ. Не волнуйся... Не волнуйся.
Продолжает искать пластинку.
ШАРЛОТТА. Пожалуй, я правда лягу.
ГЕНРИ. Знаешь, я позвонил Максу.
ШАРЛОТТА. Что? Зачем?
ГЕНРИ. Мне перед ним совестно. Он сейчас зайдет.
ШАРЛОТТА (резко). Не хочу его видеть...
ГЕНРИ. Ну извини, так вышло.
ШАРЛОТТА. Генри, я всерьез.
ГЕНРИ. Погоди-ка. По-моему, нашел.
Снимает с проигрывателя прежнюю пластинку - к этому времени она уже,
вероятно, кончилась. Ставит новую.
Между тем разговор продолжается.
ШАРЛОТТА. Ты еще не всю анкету заполнил?
ГЕНРИ. Не-а.
ШАРЛОТТА. Книгу-то любимую выбрал?
ГЕНРИ. "Поминки по Финнегану".
ШАРЛОТТА. Ты хоть читал ее?
ГЕНРИ. Не глупи.
Опускает иглу на пластинку, слушает несколько тактов - звучит Штраус
или нечто под Штрауса. Поднимает иглу.
Нет... Не то... Проклятье.
Прячет пластинку в конверт.
Помнишь, когда мы ездили не то в Борнмут, не то в Дюавилль, под самыми
окнами была открытая танцплощадка?
ШАРЛОТТА. Не помню.
ГЕНРИ. Наверняка помнишь. Я тогда писал пьесу о Сартре, а чертов
оркестрик за двадцать минут отыгрывал репертуар и тут же принимался сызнова.
Я высунулся в окно, разорался, а управляющий гостиницы...
ШАРЛОТТА. Это было в Санкт-Морице.
П р е з р и т е л ь н о .
Борнмут!.. Тоже мне...
ГЕНРИ. Так что это было?
ШАРЛОТТА. Ты о чем?
ГЕНРИ. Ну, как мелодия называлась? Похоже на Штрауса с компанией.
ШАРЛОТТА. Напеть можешь?
ГЕНРИ. Конечно, нет.
ШАРЛОТТА. Так с кем же ты в Борнмут катался?
ГЕНРИ. Не валяй дурака. Завтра с меня потребуют восемь пластинок, а у
меня всего пять, да "Поминки по Финнегану".
ШАРЛОТТА. Ну, если ты и название не помнишь, и напеть не можешь, зачем,
скажи на милость, она тебе на необитаемом острове?
ГЕНРИ. Не обязательно, чтоб были только любимые.
ШАРЛОТТА. Разве?
ГЕНРИ. Конечно. Просят назвать восемь пластинок, связанных с "вехами
вашей жизни".
ШАРЛОТТА. Допустим, я - веха в твоей жизни. Когда ты увез меня в
Санкт-Мориц, ты был без ума от песни "Роннетс" "Да-ду-рон-рон".
ГЕНРИ. Это же "Кристалз"! "Роннетс", тоже мне...
ШАРЛОТТА встает, тоже ищет пластинку - вполне успешно. Ставит ее на
проигрыватель. Разговор тем временем продолжается.
ШАРЛОТТА. Ты неверно взялся за дело. Набери восемь действительно
любимых пластинок, а потом вспомни, с чем и с кем они связаны. Я не права?
ГЕНРИ. Да пойми! Я же считаюсь драматургом-интеллектуалом. А предстану
перед публикой полным идиотом, если объявлю завтра во всеуслышанье, по
радио, что целыми днями слушал "Да-ду-рон-рон" в исполнении группы
"Кристалз". И смел при этом обвинять Сартра в легковесности. О, слушай,
идея! Как-то давным-давно Дебби поставила пластинку - знаешь, из тех, что
вроде классика, а вроде и не классика. Ей тогда лет десять-одиннадцать было,
еще волосы не выкрасила. И я тебе тогда сказал: "Вот этим дрянным мотивчиком
меня чуть не довели, когда я сидел в Швейцарии и писал "Жан-Поль - сердитый
король". Может, Дебби вспомнит?
ШАРЛОТТА. А где она?
К этому времени ШАРЛОТТА поставила пластинку. Звучит "Ледовый вальс".
ГЕНРИ. На конюшне. Да, вот же - та самая музыка!
Довольный, ликующий, разглядывает конверт от пластинки.
"Ледовый вальс"! Как ты догадалась?
ШАРЛОТТА. В Альпах в середине зимы нет открытых танцплощадок. Только
катки. У тебя теперь шесть пластинок.
ГЕНРИ. Что ты, эта не подходит. Слишком банально.
Звонок в дверь. ГЕНРИ останавливает пластинку.
Это Макс. Впускать?
ШАРЛОТТА. Нет. Скажи, меня нет.
ГЕНРИ. Он прекрасно знает, что ты здесь. Где тебе еще быть? Ладно,
скажу, что ты не хочешь его видеть, поскольку видела предостаточно. Годится?
ШАРЛОТТА (сдаваясь, со вздохом). Пойду оденусь.
Скрывается в спальне.
ГЕНРИ через другую дверь выходит в прихожую. Сначала слышны голоса,
потом появляются ГЕНРИ с МАКСОМ.
ГЕНРИ. Привет, Макс. Заходи.
МАКС. Привет, Генри.
ГЕНРИ (входя в гостиную). Давненько тебя не видел.
МАКС неуверенно входит.
МАКС. Но ты ведь, кажется, ушел в глухое подполье?
ГЕНРИ. Да, Макс. Прости уж.
Кивает на спальню.
А Шарлотты нет. Ну, ты-то как поживаешь?
МАКС. Нормально.
ГЕНРИ. Вот и хорошо.
МАКС. А ты?
ГЕНРИ. И я нормально.
МАКС. Это хорошо.
ГЕНРИ. Видишь, у всех у нас все нормально.
МАКС. А у Шарлотты?
ГЕНРИ. Я, конечно, не думаю, что она безумно счастлива. Кофе или
вскроем?
МАКС. Лучше вскроем.
ГЕНРИ. Тогда погоди.
Уходит на кухню.
МАКС без особого интереса разглядывает газету. Из спальни выходит
ШАРЛОТТА. Она одета, но довольно небрежно. Рассматривает Макса. Наконец он
ее замечает.
МАКС. Здравствуй, дорогая.
ШАРЛОТТА. У меня что - и выходных нет?
МАКС (извиняясь). Генри позвонил...
ШАРЛОТТА (уже мягче). Ну ладно. Макс, все нормально.
ГЕНРИ деловито выходит из кухни с откупоренной бутылкой шампанского и
апельсиновым соком. Здесь же, в гостиной, находит бокалы. Наливает.
ГЕНРИ. Привет, Шарлотта. А я как раз говорил Максу, что тебя нет. Макс,
знаешь, я тебе очень рад. Что поделываешь?
МАКС. Он шутит?
ГЕНРИ. Да нет, я не о театре. До чего ж актеры чувствительны. Думают, я
про них забыл, если на спектакли не бегаю.
МАКС (обращаясь к Шарлотте). Я как раз делал Генри выговор, что он к
нам носа не кажет.
ШАРЛОТТА. Если бы ты эту пьесу написал, тоже сидел бы тише воды, ниже
травы.
Обращается к Генри.
Ты, никак, задумал соком меня поить? Номер не пройдет.
ГЕНРИ. Нет, что ты! Всем шипучего! Кутить так кутить. Сегодня я
безрассуден, расточителен, знаменит, влюблен, а на будущей неделе потерплю
кораблекрушение и паду жертвой "Пластинок Робинзона".
МАКС. Тебя пригласили на радио?
ГЕНРИ. Да, влип. Держи, любовница. Кстати, как вечерок вчера провели?
ШАРЛОТТА. Тоска. Опять притворяться пришлось.
ГЕНРИ. Ох, и остроумная мне жена попалась. Я про спектакль спрашиваю.
ШАРЛОТТА. А я про него и отвечаю. Напрасно я согласилась играть в пьесе
Генри.
МАКС. А я не напрасно, я доволен.
ШАРЛОТТА. Конечно, ты доволен, болван. Ты ж ему не жена.
МАКС. А, тогда понятно.
ШАРЛОТТА. Видишь, Максу понятно. И он глубоко прав.
МАКС. Но я ничего не говорил!
ГЕНРИ. Ну как все-таки вчера было?
ШАРЛОТТА. Неважно. Партер пустоват на две трети примерно.
С наигранной невинностью.
Ой, прости, дорогой, ты о чем спрашиваешь?
МАКС (неодобрительно). Шарлотта, ну в самом деле! Все нормально, Генри,
честное слово. И смеялись там, где надо - для субботней публики вполне
сносно. Ко мне даже после спектакля подходили - мол, сцена примирения очень
трогательно вышла. Да, кстати. Они еще сказали - ерунда, разумеется, но
лучше я передам тебе... Сдается мне, что они правы... Ну, в общем, текст про
японцев и электронные часы публика не понимает... Не ясно, о чем речь.
Может, вычеркнем? Ну, на один спектакль, на пробу, а?
ГЕНРИ останавливает его жестом, точно постовой машину.
ГЕНРИ. Минутку, Макс.
Обращается к Шарлотте.
Партер на две трети пуст или полон?
ШАРЛОТТА бесстыдно смеется.
ШАРЛОТТА. Неудачный заход, Макс.
Поднимает бокал.
За заключительный спектакль! Да рухнет "Карточный домик"!
МАКС (в ужасе). Шарлотта!
ШАРЛОТТА. Тебе хорошо - играешь самого Генри, шампанское попиваешь и
текст говоришь лизаный-перелизаный. Он смеется, у него смеются - все там,
где надо... А я червяк, наживка для публики. Мои стоны тоже там, где надо.
Стоны, охи-ахи, а потом - бац - пол зала застонало и уходит! Любовника-то у
нее, оказывается, нет! Они тут же теряют ко мне всякий интерес. Я просто
жертва его фантазии: тихая женушка, преданная мужу и работе, с ящичком для
рецептов и гордостью с фиговый листок: "Ты переволновался... Очень
сочувствую... Еще не поздно сказать что-то уместное..."
МАКС. Боже, Шарлотта!
ШАРЛОТТА (весело). Да заткнись ты, Макс. Вот если бы он меня любовником
снабдил вместо временного паспорта - зал бы ломился.
ГЕНРИ. Слушай, не рановато ли ты завелась? С самого утра...
ШАРЛОТТА. Наоборот, дорогой, поздновато.
МАКС. Э-э, а где сегодня юная Дебора?
ШАРЛОТТА. Кто?
МАКС. Дебби.
ШАРЛОТТА (озадаченно). Дебби?
МАКС. Дочь твоя где?
ШАРЛОТТА. Ах, дочь...
ГЕНРИ. В конно-спортивной школе.
ШАРЛОТТА. А вот этот текст уже из чужой пьесы. Для Генри главное -
диалог красивый выстроить. А дети - фи, это же так некрасиво, только и
разговоров, что об угрях да прыщиках. Генри такие диалоги писать не умеет.
Нет в нем исследовательской жилки.
ГЕНРИ. Это верно.
МАКС (Шарлотте). Многие пары и в жизни не заводят детей - не только на
сцене. Мы с Анни, например...
ГЕНРИ. Не надо. МАКС. Я ей раз сказал, что некоторые женщины хороши
сами по себе, без детей, они как бы рождены бокалы наполнять. Ты бы слышал,
как она взбесилась.
Беспечно, но зная, что делает, протягивает Шарлотте пустой бокал.
Плесни-ка.
МАКС (бросает взгляд на Шарлотту и вызывает огонь на себя). Позволь
мне.
Забирает у Генри бокал, наполняет из бутылки и графина.
ШАРЛОТТА. Многие мужчины тоже рождены бокалы наполнять, им другого не
дано - чего ж ты про них не пишешь?
МАКС отдает Генри бокал.
ГЕНРИ (улыбаясь Максу). Очень рад, что ты заглянул.
ШАРЛОТТА. Еще бы не радоваться! С тебя теперь причитается. Ты же его
нарочно позвал - утешать свое самолюбие. Пуп земли. И слова нужные наготове
- всплывают при первой необходимости. Кстати, вот вам главное отличие театра
от жизни. Все придумано заранее! Ну, представь: Генри выясняет, что у меня
есть любовник. Станет он упражняться в остроумии и нести вздор про
рембрандтовские салфетки? Черта с два! У него дух перехватит, он скорчится
весь, будто коленом между ног двинули... Генри! Ге-е-енри? Не отвечает!
Генри, ау! Скажи что-нибудь остроумное.
ГЕНРИ (поворачивается к ней). Я его знаю?
МАКС (поднимаясь). Ну, спасибо за шампанское...
ШАРЛОТТА. Сядь, МАКС. Сядь, Бога ради, а то он решит, что любовник -
ты.
ГЕНРИ. Макс, это не ты?
МАКС. Ради Христа!
Оседает обратно в кресло.
ГЕНРИ. Шутка, МАКС. Пустая болтовня. Диалог строим, понимаешь?
Звонок у входа.
Ну, понял?
МАКС. Анни обещала зайти, если заседание рано кончится. Она ведь в
этом... в "Комитете защиты Броуди". Слыхали?
П а у з а .
Пойду открою.
ГЕНРИ. Я открою.
МАКС. Нет, сиди. Это точно Анни. Я сам.
Идет открывать.
ШАРЛОТТА. Ну, спасибо, удружил. Кто еще пожалует?
ГЕНРИ. А ты подай на стол какой-нибудь дряни... Или сама на столе
станцуй. Тут же уйдут.
ШАРЛОТТА. Скажи лучше, какого черта ты ему позвонил?
ГЕНРИ. Ну, написал я текст - единожды. А Максу каждый вечер его
говорить приходится. Меня совесть замучила.
ШАРЛОТТА. А за меня тебя совесть не мучает?
ГЕНРИ. Конечно, мучает. Хочешь, на столе тебе станцую?
ШАРЛОТТА. Ты только Анни о Броуди не расспрашивай.
ГЕНРИ. Ладно.
ШАРЛОТТА. А то заведется про козлов отпущения и круговую поруку - уши
вянут.
ГЕНРИ. Ладно, понял.
ШАРЛОТТА (с воодушевлением). Дорогая! Сколько лет, сколько зим!
Входит АННИ, за ней МАКС. В руках у Анни сумка с овощами и зеленью.
АННИ. Здравствуй, Шарлотта. Очень рада тебя видеть.
МАКС. Мы только на минутку.
АННИ. Генри, как дела?
ГЕНРИ. Отлично.
МАКС. Сегодня митинг протеста, Анни там распорядителем, поэтому мы не
можем...
ГЕНРИ. Слушай, заткнись. Не обращай на Макса внимания. Я его огорчил.
АННИ. Чем это?
ГЕНРИ. Да ничем. Спросил, не он ли любовник Шарлотты, а он обиделся.
АННИ. Так он или нет?
ГЕНРИ. Нет, судя по всему. В магазин ходила?
АННИ. Да попался магазинчик на обратном пути... Пусть это вам будет,
вместо цветов.
ШАРЛОТТА (забирает у нее сумку и изучает содержимое). Дорогая, грибы-то
зачем?
АННИ. Неуместно, конечно...
ШАРЛОТТА (ведет себя весьма бесцеремонно). И репа!
АННИ (несчастным голосом). И морковь... Наверно, не совсем уместно...
ГЕНРИ. А мясо где?
ШАРЛОТТА. Заткнись.
АННИ. Лучше б я цветы принесла.
ШАРЛОТТА. Что ты! Так намного лучше!
ГЕНРИ. Весьма оригинальный букет. Сейчас вазу принесу.
АННИ. Их же есть надо, а не любоваться.
ГЕНРИ. "Есть, а не любоваться". Идеальное название для
порнографического ревю.
ШАРЛОТТА. Пойду соус сделаю.
МАКС. Не возись, ради Бога. Мы же не будем есть.
ГЕНРИ. Соус - дело нехитрое.
АННИ. Может, лучше я?
ШАРЛОТТА. Нет-нет, я знаю, где что лежит.
ГЕНРИ. О да. Шарлотта скрасит соусом любую порнуху. И знает, где что
лежит.
ШАРЛОТТА разбирает овощи. ГЕНРИ достает четвертый бокал.
Присаживайся, шампанского выпей. Сегодня я безрассуден, расточителен,
знаменит, влюблен, а на будущей неделе потерплю кораблекрушение и паду
жертвой "Пластинок Робинзона". Могу и тебя с собой взять, там есть графа:
"Единственная роскошь, которую вы можете себе позволить". Хочешь быть моей
роскошью?
АННИ. Боюсь, я для тебя чересчур роскошна.
МАКС. А восемь пластинок выбрал?
ГЕНРИ. В том-то и загвоздка. Ненавижу музыку.
ШАРЛОТТА. А точнее, он любит поп-музыку.
ГЕНРИ. Совершенно не обязательно повторять каждое мое слово.
МАКС. Ну "поп" так "поп", что особенного?
ШАРЛОТТА. Да то, что он ханжа, только шиворот-навыворот. Любит
поп-музыку, но считает это постыдным.
Уносит овощи на кухню, закрывает за собой дверь.
ГЕНРИ. Она права. Проблема в том, что я люблю не ту поп-музыку, какую
надо. Если "Пинк Флойд" затесались среди симфоний и мадам Дженет Бейкер -
это допустимо: вносит свежую ноту, обнаруживает широту твоих вкусов или, на
худой конец, искренность. Но мне, как на грех, нравятся Уэйн Фонтана и
майндбендеровская "Пум-пум-пум-пум".
МАКС. Что?
ГЕНРИ. Песня так называется.
Н а п е в а е т .
Пум-пум-пум-пум... И Найл Седака мне нравится. Помнишь "О, Кэрол"?
МАКС. Ну, Генри...
ГЕНРИ. Да, я старомоден. Люблю "Херманс Хермитс", "Хоулиз", "Братьев
Эверли", Бренду Ли, "Сьюпримз"... Не все, разумеется. Мне не певцы нравятся,
а отдельные вещи.
МАКС. Все ты врешь! Не может такая музыка нравиться!
ГЕНРИ (настойчиво). Еще как может! Но почему-то считается, что за живое
берет только серьезная музыка. Пригласили меня как-то в Ковент Гарден
послушать некую Каллас в некоем зарубежном мюзикле без всяких танцев - люди
душу дьяволу продавали, лишь бы билеты достать. Считалось, послушаю я эту
самую Каллас - и вмиг от моего недуга излечусь. Точно это не театр, а центр
восстановления музыкально неполноценных. Недуг же мой в ту пору подсказывал,
что "Ты утратила чувство любви" в исполнении "Праведных Братьев" на
лондонском диске - несравненное, неподражаемое сочетание звуков, гармония,
наивысший взлет человеческого духа. Считалось, что эта певица вправит мне
мозги.
МАКС. Бесполезно?
ГЕНРИ. Абсолютно. Может, в первую тридцатку она б у меня и вошла... И
то сомневаюсь.
МАКС. Значит, остался верен "Братьям"?
ГЕНРИ. Ага. Думаешь, меня Бог обделил?
МАКС. Конечно. По-моему, ты просто идиот.
ГЕНРИ. Ну и что же мне делать?
МАКС. Да уж ничего не поделаешь...
ГЕНРИ. Ну, насчет "Пластинок Робинзона"?
АННИ. Ты и сам отлично знаешь.
ГЕНРИ. Отказаться от передачи?
Пьеса в двух актах, двенадцати сценах
Перевод с английского Ольги Варшавер(varsh(a)ct-net.net) и Татьяны Тульчинской
Посвящается Мириам
МАКС, на вид ему лет сорок.
ШАРЛОТТА, на вид тридцать пять.
ГЕНРИ, на вид сорок.
АННИ, около тридцати.
БИЛЛИ, выглядит на двадцать два.
ДЕББИ, семнадцать лет.
БРОУДИ, двадцать пять.
Сцена первая
Макс и Шарлотта
На вид МАКС вовсе не силач, но задирать такого на станешь. ШАРЛОТТА не
красавица, но располагает к себе с первого взгляда.
Гостиная. Возможно, кульман. Приоткрытая дверь ведет в невидимую для
зрителя прихожую к невидимой входной двери. Еще одна-две двери ведут в
другие комнаты.
МАКС один, сидит в удобном кресле, рядом - бокал с вином и открытая
бутылка. Из колоды, игральных карт он строит на кофейном столике пирамиду в
несколько ярусов. Сейчас он как раз складывает две карты шалашиком,
собираясь поставить наверх последний ярус. Слышно, как отпирают входную
дверь. Она открылась - в прихожей меняется освещение. МАКС не обращает
внимания, он сидит почти спиной к двери.
МАКС. Не хлопай...
Дверь захлопывается - не слишком сильно. Карточная постройка рушится.
(Продолжает весьма философски). ...дверью.
ШАРЛОТТА, еще в пальто, заглядывает в комнату.
ШАРЛОТТА. Это я.
Снова исчезает в прихожей.
МАКС не собирает разлетевшихся карт. Отпивает, не поднимая глаз из
бокала.
ШАРЛОТТА, уже без пальто, входит в комнату, в руках у нее чемоданчик и
полиэтиленовый пакет с аэропортовской надписью "Без пошлины". Ставит
чемоданчик на пол, подходит к Максу сзади и целует в макушку.
Привет.
МАКС. Привет, любовница.
ШАРЛОТТА. О, как приятно. Ты меня раньше так называл.
Кладет пакет ему на колени и идет обратно к чемодану.
МАКС. А, это ты. Я думал, любовница.
На подарок не смотрит. Перекладывает пакет на пол, возле своего стула.
Где была?
ШАРЛОТТА удивлена. Нагнувшись было за чемоданом - хотела отнести его в
спальню, - она распрямляется. Чемодан остается на прежнем месте.
ШАРЛОТТА. Как - где? В Швейцарии. Забыл, что ли?
МАКС наконец поднимает на нее взгляд.
МАКС. Хорошо выглядишь. На пользу пошло.
ШАРЛОТТА. Что - один день в Швейцарии?
МАКС. Что-то пошло... Уж не знаю - что!.. Как там Бзель?
ШАРЛОТТА. Кто?
МАКС секунду молчит - притворяется, будто задумался.
МАКС. Бзель, говорю. А по-твоему, "Базель"? Я всегда произношу "Бзель".
ШАРЛОТТА. А... да... По-моему, "Базель".
МАКС (дурашливо напевает).
Давввай все отменим,
Давввай все забу...
ШАРЛОТТА недоуменно смотрит на него.
ШАРЛОТТА. Выпить хочешь?
Оценивает бутылку, бокал и поведение Макса.
(С нажимом, но без укора). Еще выпить хочешь?
Он улыбается, допивает вино, протягивает бокал. Она берет, находит
второй, наливает, отдает Максу его бокал.
МАКС. Так как старина Бзель? Скрипит потихоньку?
ШАРЛОТТА. Ты что, слегка навеселе?
МАКС. Еще бы.
ШАРЛОТТА. Я не была в Базеле.
МАКС проявляет к ее словам сдержанный, но явный интерес.
МАКС. Разве? А где ж ты была?
ШАРЛОТТА. В Женеве.
МАКС (удивленно хихикает). В Женеве!
Отпивает вино.
Ну и как, в таком случае, старушка Женева? Как франк поживает?
ШАРЛОТТА. Кто?
МАКС (притворно удивлен). Швейцарский франк. Держится пока?
ШАРЛОТТА. Ты здоров?
МАКС. Как бык.
ШАРЛОТТА. Как справлялся без меня?
МАКС. Неплохо. Рекорд поставил: у домика одиннадцать пролетов в нижнем
ярусе. Жаль, не достроил - карт не хватило.
ШАРЛОТТА. А проект твой как? Что там нынче?
МАКС. Гостиница.
ШАРЛОТТА. А, помню. У тебя еще лифты не вписывались.
МАКС. Я все придумал.
ШАРЛОТТА. Молодец.
МАКС. Опрокину гостиницу набок - будет одноэтажная, вот и лифт не
нужен. Только непонятно, что с бассейном делать: сейчас он на кровле, а
переверну - вода вытечет. Кстати, как озеро?
ШАРЛОТТА. Какое озеро?
МАКС (изображает крайнее удивление). Женевское. Ты же не на Лох-Несс
ездила. Женевское озеро. Ведь оно возле Женевы? Наверняка. Его б Женевским
не назвали, будь оно возле Бзеля, то бишь Базеля. Его б так и назвали:
Бзельское, то бишь Базельское. Сама знаешь, швейцарцы народ надежный. Как
швейцарские часы. И, что самое потрясающее, без всякой электроники. Не
поддались они на этот обман. Помню первые электронные часы. Чтоб цифры
увидеть, надо было рукой трясти, будто градусник стряхиваешь. И продавались
только в Токио. Но ведь вытеснили пятнадцать камешков, напрочь вытеснили! На
мировом рынке только и слышно: "Конец зубчатой передаче!" Впрочем, швейцарцы
в панику не ударились. Сперва, для отвода глаз, тоже электронные часы
выпускать стали - чтоб японцам вовсе голову заморочить. На этом себе тоже
мошну набили. А теперь японцы не знают, куда деваться со своей электроникой.
Волосы на голове рвут. Да ничего не попишешь - моде этой конец, вышло
электронное время! Такие часы просто обречены на гибель, у них это в схеме
заложено, помяни мое слово. Я про моду всегда скажу: когда придет, когда
уйдет. И насчет этой доски на роликах. И нувель кюизин - все эти выверты
кулинарные - я тебе тоже предрекал. Вот увидишь: и с электронными часами не
промахнусь. Нет в них изысканности, породы нет. Сухо, технологично... Даже с
приличными запонками не наденешь. И швейцарцы давным-давно это поняли. А
твой товар как - ходкий?
ШАРЛОТТА смотрит непонимающе.
ШАРЛОТТА. Что?
МАКС (изображает удивление). Товар, говорю, ходкий? Как шел? Хорошо в
Женеве поторговали?
ШАРЛОТТА. Что с тобой?
МАКС. Проявляю интерес к твоей работе. Я думал, тебе нравится, когда я
интересуюсь твоей работой. Нравится, чтоб интерес проявлял! Для тебя это
играет значение. Тьфу, черт, имеет... Помню, как же ты рассердилась, когда я
сказал кому-то: "Моя жена работает не то у Сотби, не то у Кристи, точно не
помню". Ты меня тогда неверно поняла. Думала, хочу остроумцем за твой счет
прослыть. А я и вправду забыл. Кстати, как там старина Кристи? Доволен
женевским спросом? Небось отлично брали?!
ШАРЛОТТА ставит бокал и подходит к Максу вплотную.
ШАРЛОТТА (пытаясь остановить поток его слов). Хорошо.
МАКС. Хорошо? И только-то? Ох уж эти швейцарцы. Страшно консервативный
народец. Им бы у японцев уму-разуму набраться. Давно б уже китов в Женевском
озере промышляли. А, кстати, как склоны? Покатались? Снегу много?
ШАРЛОТТА. Замолчи... Замолчи... Замолчи... Что стряслось?
МАКС. Ты забыла паспорт.
ШАРЛОТТА. Что?
МАКС. Съездила в Швейцарию без паспорта.
ШАРЛОТТА. С чего ты взял?
МАКС. А я его нашел в ящичке для рецептов.
ШАРЛОТТА. Боже милостивый!
МАКС. Вот и я так думаю.
ШАРЛОТТА отходит и глядит на него с изумлением.
ШАРЛОТТА. Что ты там искал?
МАКС. Паспорт.
ШАРЛОТТА. В жизни бы не додумалась - среди рецептов...
МАКС. Я тоже не сразу додумался.
ШАРЛОТТА. Зачем тебе мой паспорт?
МАКС. Я не знал, что попадется именно паспорт. Понимаешь?
ШАРЛОТТА. Похоже, понимаю. Значит, когда меня нет, ты роешься в моих
вещах?
П а у з а .
(Озадаченно). Но зачем?
МАКС. Мне нравилось ничего не находить. Ну что тебе стоило положить
паспорт в сумку? Мы бы так и остались идеальной парой. В кавычках.
ШАРЛОТТА. Но тогда ты, очевидно, проверял бы таможенные печати?
МАКС. А вот это в точку! Я уже видел, что, когда ты была в Амстердаме,
ни в каком Амстердаме ты не была. И знаешь, я перед тобой даже преклоняюсь!
Ведь изловчилась привезти матери салфетки с Рембрандтом! Воистину есть
мелочи, которые возвышают прелюбодеяние из сферы моральной до высокого
искусства.
ШАРЛОТТА. Я бы на твоем месте замолчала.
МАКС. Подумать только! Салфетки с репродукциями Рембрандта! Интересно,
у кого оригиналы? Наверно, у какого-нибудь богача араба. "Обед готов, Абдул.
Клади Рембрандтов на стол".
ШАРЛОТТА. Словно нас опять обокрали... Опять вторжение, опять насилие.
Только хуже.
МАКС. Я тебе не вор. Я тебе муж.
ШАРЛОТТА. Я и говорю. Хуже.
МАКС. Ну... Прости. Надо же - прошу прощения за то, что тебя во лжи
уличил. Все с ног на голову. И как ей это удается?
ШАРЛОТТА поворачивается, хочет уйти.
Ты куда-то идешь?
ШАРЛОТТА. Спать.
МАКС. И не скажешь, кто он?
ШАРЛОТТА. Кто - он?
МАКС. Любовник твой, любовник.
ШАРЛОТТА. Который?
МАКС. Я думал, у тебя один.
ШАРЛОТТА. Разве?
МАКС. О, так ты их вместе принимаешь или порознь? Простите за дерзость.
Ну, давай так - если по отдельности, кивни.
Она лишь смотрит на него.
Бог мой. Ну, может, у тебя сегодня остался свободный вход? Так и я не
занят. Найдется мне место? Любовников же всего два, правда? Ну, кивни!
Она смотрит на него.
Господи, да ты темная лошадка! И как же они втроем справляются? Вместе
работают, как Марксы-циркачи? Надеюсь, я тебя не расстраиваю?
ШАРЛОТТА. Ты меня недооцениваешь.
МАКС (с интересом). Ого! Значит, струнный квартет? Ничего себе история!
На миг задумывается.
А четвертый-то что делает?
ШАРЛОТТА замахивается.
А, понял. Сам с собой играет. Ну, ударь меня, ударь. Я тебя не трону.
Терпеть не могу штампов. Поэтому и верен тебе до сих пор.
ШАРЛОТТА скрывается в прихожей и появляется уже в пальто.
ШАРЛОТТА. Если не возражаешь, я все-таки пойду.
Делает шаг к двери.
МАКС. Чемодан забыла.
П а у з а .
ШАРЛОТТА возвращается, берет чемодан. Несет к двери.
ШАРЛОТТА. Ты переволновался. Очень сочувствую. Только сделал ты все не
так. Впрочем, еще не поздно сказать что-то уместное. Если знаешь - что.
Ж д е т .
МАКС думает.
МАКС. Я его знаю?
ШАРЛОТТА. Я тебя не знаю.
Хлопает дверью.
Слышно, как открывается и закрывается входная дверь. МАКС сидит
неподвижно. Потом тянется за пакетом, кладет его на колени, заглядывает
внутрь. И хохочет. Вынимает стеклянный сосуд с миниатюрными Альпами.
Встряхивает, и в вазе поднимается снежный вихрь. Постепенно он заполняет
сцену.
Музыка - запись поп-группы - служит переходом к следующей сцене.
Сцена вторая
Генри, Шарлотта, Макс и Анни
ГЕНРИ обаятелен, добродушен, но может за себя постоять. ШАРЛОТТА не так
обаятельна, но постоять за себя может еще лучше. МАКС приятен, лишен
самоуверенности, говорит примиряюще. АННИ как раз такая женщина, какой
Шарлотта была в молодости.
Гостиная. Проигрыватель и стойка с пластинками. Воскресные газеты. Из
динамиков слышна музыка. ГЕНРИ ищет какую-то пластинку, вокруг разбросаны
конверты.
Двери ведут в прихожую, в кухню, в спальню. Входит ШАРЛОТТА, босиком, в
слишком просторном для нее халате Генри. ШАРЛОТТА растрепанна и неумыта -
она только что проснулась. ГЕНРИ на миг отрывается от пластинок.
ГЕНРИ. Привет.
Не отвечая, ШАРЛОТТА проходит вперед, садится и окидывает комнату
безнадежным взглядом.
ШАРЛОТТА. О Боже...
ГЕНРИ. Может, тебе лучше лечь? Кофе хочешь?
ШАРЛОТТА. Не знаю.
Следующие ее слова можно отнести к чему угодно, хоть к раскиданным
пластинкам.
Все вверх дном.
ГЕНРИ. Не волнуйся... Не волнуйся.
Продолжает искать пластинку.
ШАРЛОТТА. Пожалуй, я правда лягу.
ГЕНРИ. Знаешь, я позвонил Максу.
ШАРЛОТТА. Что? Зачем?
ГЕНРИ. Мне перед ним совестно. Он сейчас зайдет.
ШАРЛОТТА (резко). Не хочу его видеть...
ГЕНРИ. Ну извини, так вышло.
ШАРЛОТТА. Генри, я всерьез.
ГЕНРИ. Погоди-ка. По-моему, нашел.
Снимает с проигрывателя прежнюю пластинку - к этому времени она уже,
вероятно, кончилась. Ставит новую.
Между тем разговор продолжается.
ШАРЛОТТА. Ты еще не всю анкету заполнил?
ГЕНРИ. Не-а.
ШАРЛОТТА. Книгу-то любимую выбрал?
ГЕНРИ. "Поминки по Финнегану".
ШАРЛОТТА. Ты хоть читал ее?
ГЕНРИ. Не глупи.
Опускает иглу на пластинку, слушает несколько тактов - звучит Штраус
или нечто под Штрауса. Поднимает иглу.
Нет... Не то... Проклятье.
Прячет пластинку в конверт.
Помнишь, когда мы ездили не то в Борнмут, не то в Дюавилль, под самыми
окнами была открытая танцплощадка?
ШАРЛОТТА. Не помню.
ГЕНРИ. Наверняка помнишь. Я тогда писал пьесу о Сартре, а чертов
оркестрик за двадцать минут отыгрывал репертуар и тут же принимался сызнова.
Я высунулся в окно, разорался, а управляющий гостиницы...
ШАРЛОТТА. Это было в Санкт-Морице.
П р е з р и т е л ь н о .
Борнмут!.. Тоже мне...
ГЕНРИ. Так что это было?
ШАРЛОТТА. Ты о чем?
ГЕНРИ. Ну, как мелодия называлась? Похоже на Штрауса с компанией.
ШАРЛОТТА. Напеть можешь?
ГЕНРИ. Конечно, нет.
ШАРЛОТТА. Так с кем же ты в Борнмут катался?
ГЕНРИ. Не валяй дурака. Завтра с меня потребуют восемь пластинок, а у
меня всего пять, да "Поминки по Финнегану".
ШАРЛОТТА. Ну, если ты и название не помнишь, и напеть не можешь, зачем,
скажи на милость, она тебе на необитаемом острове?
ГЕНРИ. Не обязательно, чтоб были только любимые.
ШАРЛОТТА. Разве?
ГЕНРИ. Конечно. Просят назвать восемь пластинок, связанных с "вехами
вашей жизни".
ШАРЛОТТА. Допустим, я - веха в твоей жизни. Когда ты увез меня в
Санкт-Мориц, ты был без ума от песни "Роннетс" "Да-ду-рон-рон".
ГЕНРИ. Это же "Кристалз"! "Роннетс", тоже мне...
ШАРЛОТТА встает, тоже ищет пластинку - вполне успешно. Ставит ее на
проигрыватель. Разговор тем временем продолжается.
ШАРЛОТТА. Ты неверно взялся за дело. Набери восемь действительно
любимых пластинок, а потом вспомни, с чем и с кем они связаны. Я не права?
ГЕНРИ. Да пойми! Я же считаюсь драматургом-интеллектуалом. А предстану
перед публикой полным идиотом, если объявлю завтра во всеуслышанье, по
радио, что целыми днями слушал "Да-ду-рон-рон" в исполнении группы
"Кристалз". И смел при этом обвинять Сартра в легковесности. О, слушай,
идея! Как-то давным-давно Дебби поставила пластинку - знаешь, из тех, что
вроде классика, а вроде и не классика. Ей тогда лет десять-одиннадцать было,
еще волосы не выкрасила. И я тебе тогда сказал: "Вот этим дрянным мотивчиком
меня чуть не довели, когда я сидел в Швейцарии и писал "Жан-Поль - сердитый
король". Может, Дебби вспомнит?
ШАРЛОТТА. А где она?
К этому времени ШАРЛОТТА поставила пластинку. Звучит "Ледовый вальс".
ГЕНРИ. На конюшне. Да, вот же - та самая музыка!
Довольный, ликующий, разглядывает конверт от пластинки.
"Ледовый вальс"! Как ты догадалась?
ШАРЛОТТА. В Альпах в середине зимы нет открытых танцплощадок. Только
катки. У тебя теперь шесть пластинок.
ГЕНРИ. Что ты, эта не подходит. Слишком банально.
Звонок в дверь. ГЕНРИ останавливает пластинку.
Это Макс. Впускать?
ШАРЛОТТА. Нет. Скажи, меня нет.
ГЕНРИ. Он прекрасно знает, что ты здесь. Где тебе еще быть? Ладно,
скажу, что ты не хочешь его видеть, поскольку видела предостаточно. Годится?
ШАРЛОТТА (сдаваясь, со вздохом). Пойду оденусь.
Скрывается в спальне.
ГЕНРИ через другую дверь выходит в прихожую. Сначала слышны голоса,
потом появляются ГЕНРИ с МАКСОМ.
ГЕНРИ. Привет, Макс. Заходи.
МАКС. Привет, Генри.
ГЕНРИ (входя в гостиную). Давненько тебя не видел.
МАКС неуверенно входит.
МАКС. Но ты ведь, кажется, ушел в глухое подполье?
ГЕНРИ. Да, Макс. Прости уж.
Кивает на спальню.
А Шарлотты нет. Ну, ты-то как поживаешь?
МАКС. Нормально.
ГЕНРИ. Вот и хорошо.
МАКС. А ты?
ГЕНРИ. И я нормально.
МАКС. Это хорошо.
ГЕНРИ. Видишь, у всех у нас все нормально.
МАКС. А у Шарлотты?
ГЕНРИ. Я, конечно, не думаю, что она безумно счастлива. Кофе или
вскроем?
МАКС. Лучше вскроем.
ГЕНРИ. Тогда погоди.
Уходит на кухню.
МАКС без особого интереса разглядывает газету. Из спальни выходит
ШАРЛОТТА. Она одета, но довольно небрежно. Рассматривает Макса. Наконец он
ее замечает.
МАКС. Здравствуй, дорогая.
ШАРЛОТТА. У меня что - и выходных нет?
МАКС (извиняясь). Генри позвонил...
ШАРЛОТТА (уже мягче). Ну ладно. Макс, все нормально.
ГЕНРИ деловито выходит из кухни с откупоренной бутылкой шампанского и
апельсиновым соком. Здесь же, в гостиной, находит бокалы. Наливает.
ГЕНРИ. Привет, Шарлотта. А я как раз говорил Максу, что тебя нет. Макс,
знаешь, я тебе очень рад. Что поделываешь?
МАКС. Он шутит?
ГЕНРИ. Да нет, я не о театре. До чего ж актеры чувствительны. Думают, я
про них забыл, если на спектакли не бегаю.
МАКС (обращаясь к Шарлотте). Я как раз делал Генри выговор, что он к
нам носа не кажет.
ШАРЛОТТА. Если бы ты эту пьесу написал, тоже сидел бы тише воды, ниже
травы.
Обращается к Генри.
Ты, никак, задумал соком меня поить? Номер не пройдет.
ГЕНРИ. Нет, что ты! Всем шипучего! Кутить так кутить. Сегодня я
безрассуден, расточителен, знаменит, влюблен, а на будущей неделе потерплю
кораблекрушение и паду жертвой "Пластинок Робинзона".
МАКС. Тебя пригласили на радио?
ГЕНРИ. Да, влип. Держи, любовница. Кстати, как вечерок вчера провели?
ШАРЛОТТА. Тоска. Опять притворяться пришлось.
ГЕНРИ. Ох, и остроумная мне жена попалась. Я про спектакль спрашиваю.
ШАРЛОТТА. А я про него и отвечаю. Напрасно я согласилась играть в пьесе
Генри.
МАКС. А я не напрасно, я доволен.
ШАРЛОТТА. Конечно, ты доволен, болван. Ты ж ему не жена.
МАКС. А, тогда понятно.
ШАРЛОТТА. Видишь, Максу понятно. И он глубоко прав.
МАКС. Но я ничего не говорил!
ГЕНРИ. Ну как все-таки вчера было?
ШАРЛОТТА. Неважно. Партер пустоват на две трети примерно.
С наигранной невинностью.
Ой, прости, дорогой, ты о чем спрашиваешь?
МАКС (неодобрительно). Шарлотта, ну в самом деле! Все нормально, Генри,
честное слово. И смеялись там, где надо - для субботней публики вполне
сносно. Ко мне даже после спектакля подходили - мол, сцена примирения очень
трогательно вышла. Да, кстати. Они еще сказали - ерунда, разумеется, но
лучше я передам тебе... Сдается мне, что они правы... Ну, в общем, текст про
японцев и электронные часы публика не понимает... Не ясно, о чем речь.
Может, вычеркнем? Ну, на один спектакль, на пробу, а?
ГЕНРИ останавливает его жестом, точно постовой машину.
ГЕНРИ. Минутку, Макс.
Обращается к Шарлотте.
Партер на две трети пуст или полон?
ШАРЛОТТА бесстыдно смеется.
ШАРЛОТТА. Неудачный заход, Макс.
Поднимает бокал.
За заключительный спектакль! Да рухнет "Карточный домик"!
МАКС (в ужасе). Шарлотта!
ШАРЛОТТА. Тебе хорошо - играешь самого Генри, шампанское попиваешь и
текст говоришь лизаный-перелизаный. Он смеется, у него смеются - все там,
где надо... А я червяк, наживка для публики. Мои стоны тоже там, где надо.
Стоны, охи-ахи, а потом - бац - пол зала застонало и уходит! Любовника-то у
нее, оказывается, нет! Они тут же теряют ко мне всякий интерес. Я просто
жертва его фантазии: тихая женушка, преданная мужу и работе, с ящичком для
рецептов и гордостью с фиговый листок: "Ты переволновался... Очень
сочувствую... Еще не поздно сказать что-то уместное..."
МАКС. Боже, Шарлотта!
ШАРЛОТТА (весело). Да заткнись ты, Макс. Вот если бы он меня любовником
снабдил вместо временного паспорта - зал бы ломился.
ГЕНРИ. Слушай, не рановато ли ты завелась? С самого утра...
ШАРЛОТТА. Наоборот, дорогой, поздновато.
МАКС. Э-э, а где сегодня юная Дебора?
ШАРЛОТТА. Кто?
МАКС. Дебби.
ШАРЛОТТА (озадаченно). Дебби?
МАКС. Дочь твоя где?
ШАРЛОТТА. Ах, дочь...
ГЕНРИ. В конно-спортивной школе.
ШАРЛОТТА. А вот этот текст уже из чужой пьесы. Для Генри главное -
диалог красивый выстроить. А дети - фи, это же так некрасиво, только и
разговоров, что об угрях да прыщиках. Генри такие диалоги писать не умеет.
Нет в нем исследовательской жилки.
ГЕНРИ. Это верно.
МАКС (Шарлотте). Многие пары и в жизни не заводят детей - не только на
сцене. Мы с Анни, например...
ГЕНРИ. Не надо. МАКС. Я ей раз сказал, что некоторые женщины хороши
сами по себе, без детей, они как бы рождены бокалы наполнять. Ты бы слышал,
как она взбесилась.
Беспечно, но зная, что делает, протягивает Шарлотте пустой бокал.
Плесни-ка.
МАКС (бросает взгляд на Шарлотту и вызывает огонь на себя). Позволь
мне.
Забирает у Генри бокал, наполняет из бутылки и графина.
ШАРЛОТТА. Многие мужчины тоже рождены бокалы наполнять, им другого не
дано - чего ж ты про них не пишешь?
МАКС отдает Генри бокал.
ГЕНРИ (улыбаясь Максу). Очень рад, что ты заглянул.
ШАРЛОТТА. Еще бы не радоваться! С тебя теперь причитается. Ты же его
нарочно позвал - утешать свое самолюбие. Пуп земли. И слова нужные наготове
- всплывают при первой необходимости. Кстати, вот вам главное отличие театра
от жизни. Все придумано заранее! Ну, представь: Генри выясняет, что у меня
есть любовник. Станет он упражняться в остроумии и нести вздор про
рембрандтовские салфетки? Черта с два! У него дух перехватит, он скорчится
весь, будто коленом между ног двинули... Генри! Ге-е-енри? Не отвечает!
Генри, ау! Скажи что-нибудь остроумное.
ГЕНРИ (поворачивается к ней). Я его знаю?
МАКС (поднимаясь). Ну, спасибо за шампанское...
ШАРЛОТТА. Сядь, МАКС. Сядь, Бога ради, а то он решит, что любовник -
ты.
ГЕНРИ. Макс, это не ты?
МАКС. Ради Христа!
Оседает обратно в кресло.
ГЕНРИ. Шутка, МАКС. Пустая болтовня. Диалог строим, понимаешь?
Звонок у входа.
Ну, понял?
МАКС. Анни обещала зайти, если заседание рано кончится. Она ведь в
этом... в "Комитете защиты Броуди". Слыхали?
П а у з а .
Пойду открою.
ГЕНРИ. Я открою.
МАКС. Нет, сиди. Это точно Анни. Я сам.
Идет открывать.
ШАРЛОТТА. Ну, спасибо, удружил. Кто еще пожалует?
ГЕНРИ. А ты подай на стол какой-нибудь дряни... Или сама на столе
станцуй. Тут же уйдут.
ШАРЛОТТА. Скажи лучше, какого черта ты ему позвонил?
ГЕНРИ. Ну, написал я текст - единожды. А Максу каждый вечер его
говорить приходится. Меня совесть замучила.
ШАРЛОТТА. А за меня тебя совесть не мучает?
ГЕНРИ. Конечно, мучает. Хочешь, на столе тебе станцую?
ШАРЛОТТА. Ты только Анни о Броуди не расспрашивай.
ГЕНРИ. Ладно.
ШАРЛОТТА. А то заведется про козлов отпущения и круговую поруку - уши
вянут.
ГЕНРИ. Ладно, понял.
ШАРЛОТТА (с воодушевлением). Дорогая! Сколько лет, сколько зим!
Входит АННИ, за ней МАКС. В руках у Анни сумка с овощами и зеленью.
АННИ. Здравствуй, Шарлотта. Очень рада тебя видеть.
МАКС. Мы только на минутку.
АННИ. Генри, как дела?
ГЕНРИ. Отлично.
МАКС. Сегодня митинг протеста, Анни там распорядителем, поэтому мы не
можем...
ГЕНРИ. Слушай, заткнись. Не обращай на Макса внимания. Я его огорчил.
АННИ. Чем это?
ГЕНРИ. Да ничем. Спросил, не он ли любовник Шарлотты, а он обиделся.
АННИ. Так он или нет?
ГЕНРИ. Нет, судя по всему. В магазин ходила?
АННИ. Да попался магазинчик на обратном пути... Пусть это вам будет,
вместо цветов.
ШАРЛОТТА (забирает у нее сумку и изучает содержимое). Дорогая, грибы-то
зачем?
АННИ. Неуместно, конечно...
ШАРЛОТТА (ведет себя весьма бесцеремонно). И репа!
АННИ (несчастным голосом). И морковь... Наверно, не совсем уместно...
ГЕНРИ. А мясо где?
ШАРЛОТТА. Заткнись.
АННИ. Лучше б я цветы принесла.
ШАРЛОТТА. Что ты! Так намного лучше!
ГЕНРИ. Весьма оригинальный букет. Сейчас вазу принесу.
АННИ. Их же есть надо, а не любоваться.
ГЕНРИ. "Есть, а не любоваться". Идеальное название для
порнографического ревю.
ШАРЛОТТА. Пойду соус сделаю.
МАКС. Не возись, ради Бога. Мы же не будем есть.
ГЕНРИ. Соус - дело нехитрое.
АННИ. Может, лучше я?
ШАРЛОТТА. Нет-нет, я знаю, где что лежит.
ГЕНРИ. О да. Шарлотта скрасит соусом любую порнуху. И знает, где что
лежит.
ШАРЛОТТА разбирает овощи. ГЕНРИ достает четвертый бокал.
Присаживайся, шампанского выпей. Сегодня я безрассуден, расточителен,
знаменит, влюблен, а на будущей неделе потерплю кораблекрушение и паду
жертвой "Пластинок Робинзона". Могу и тебя с собой взять, там есть графа:
"Единственная роскошь, которую вы можете себе позволить". Хочешь быть моей
роскошью?
АННИ. Боюсь, я для тебя чересчур роскошна.
МАКС. А восемь пластинок выбрал?
ГЕНРИ. В том-то и загвоздка. Ненавижу музыку.
ШАРЛОТТА. А точнее, он любит поп-музыку.
ГЕНРИ. Совершенно не обязательно повторять каждое мое слово.
МАКС. Ну "поп" так "поп", что особенного?
ШАРЛОТТА. Да то, что он ханжа, только шиворот-навыворот. Любит
поп-музыку, но считает это постыдным.
Уносит овощи на кухню, закрывает за собой дверь.
ГЕНРИ. Она права. Проблема в том, что я люблю не ту поп-музыку, какую
надо. Если "Пинк Флойд" затесались среди симфоний и мадам Дженет Бейкер -
это допустимо: вносит свежую ноту, обнаруживает широту твоих вкусов или, на
худой конец, искренность. Но мне, как на грех, нравятся Уэйн Фонтана и
майндбендеровская "Пум-пум-пум-пум".
МАКС. Что?
ГЕНРИ. Песня так называется.
Н а п е в а е т .
Пум-пум-пум-пум... И Найл Седака мне нравится. Помнишь "О, Кэрол"?
МАКС. Ну, Генри...
ГЕНРИ. Да, я старомоден. Люблю "Херманс Хермитс", "Хоулиз", "Братьев
Эверли", Бренду Ли, "Сьюпримз"... Не все, разумеется. Мне не певцы нравятся,
а отдельные вещи.
МАКС. Все ты врешь! Не может такая музыка нравиться!
ГЕНРИ (настойчиво). Еще как может! Но почему-то считается, что за живое
берет только серьезная музыка. Пригласили меня как-то в Ковент Гарден
послушать некую Каллас в некоем зарубежном мюзикле без всяких танцев - люди
душу дьяволу продавали, лишь бы билеты достать. Считалось, послушаю я эту
самую Каллас - и вмиг от моего недуга излечусь. Точно это не театр, а центр
восстановления музыкально неполноценных. Недуг же мой в ту пору подсказывал,
что "Ты утратила чувство любви" в исполнении "Праведных Братьев" на
лондонском диске - несравненное, неподражаемое сочетание звуков, гармония,
наивысший взлет человеческого духа. Считалось, что эта певица вправит мне
мозги.
МАКС. Бесполезно?
ГЕНРИ. Абсолютно. Может, в первую тридцатку она б у меня и вошла... И
то сомневаюсь.
МАКС. Значит, остался верен "Братьям"?
ГЕНРИ. Ага. Думаешь, меня Бог обделил?
МАКС. Конечно. По-моему, ты просто идиот.
ГЕНРИ. Ну и что же мне делать?
МАКС. Да уж ничего не поделаешь...
ГЕНРИ. Ну, насчет "Пластинок Робинзона"?
АННИ. Ты и сам отлично знаешь.
ГЕНРИ. Отказаться от передачи?