Страница:
– Ага, – кивнул полковник и тут же съязвил: – На родном заводе облетывала по «коробочке». Поставив ладонь параллельно полу, добавил: – Взлет, посадка. Богатый опыт пилотирования. Как ее за четыре месяца научить летать наравне с теми, кто больше десяти лет только и занимается фигурами высшего пилотажа?
Логика в словах командира пилотажной группы была железобетонной и пренебречь ею обозначало встать на подпиленную доску. Возможно, и выдержит вес твоего тела, но скорее всего подломится, и ты полетишь в тартарары.
– Что ты предлагаешь? – задал вопрос генерал, серьезно глядя на Кирилла Шостака. Сделав паузу, уточнил: – Для пользы дела.
– А давайте посадим их на спарку «тридцать третьего»? – смело выпалил командир пилотажной группы.
«Су-33» был морской модификацией базового «двадцать седьмого», у него были складывающиеся крылья и усиленные стойки шасси из-за специфики посадки на стальную палубу авианосца. Кроме строевого «тридцать третьего» была еще одна модификация типа «С», что обозначало «спарка». На этом самолете летали двое пилотов, один отвечал за управление, второй за системы прицеливания и вооружения. Такая компановка делала из истребителя многофункциональную машину в зависимости от поставленной задачи. Несмотря на универсальность, в единственном палубном полку «спарка» не прижилась. Летчики, как рыцари Средневековья, хотели в одном лице управлять и движением и оружием.
– Внешне разницу между моделями заметит лишь профессионал, – продолжал напирать Шостак. – А заодно и продемонстрируем палубную модификацию. Она для джунглей больше подходит, сложил крылья, и среди пальм не найдешь днем с огнем.
– Ага, – утвердительно кивнул командующий, вроде уже согласившись, но тут же спохватился. – Нам было приказано зачислить в твою группу двух женщин-пилотов.
– Так мы их и зачислим, – Кирилл был неугомонен. – Но ведь никто же не говорил, что они должны летать по отдельности.
– Определенно в твоих словах смысл есть, – командующий сам был летчиком, что называется, от Бога, и хорошо разбирался во всех сложностях пилотирования и разнице между подготовленным летчиком и неподготовленным. А главное, сколько требуется времени, чтобы сделать их равными по мастерству и что с ними сделают вышестоящие руководители, если одна из девиц гробанется на показательных выступлениях в Таиланде.
– Да и система безопасности на палубниках куда лучше, чем на «двадцать седьмых». – Это была та самая последняя капля, которая перевесила чашу генеральского сомнения.
– Ладно, Кирилл Евгеньевич, – наконец капитулировал командующий. – Бери «спарку», учи девчат, так чтобы никто не смог отличить, где у тебя летят мужики, а где ба... прости Господи, слабый пол.
– Все будет в лучшем виде, – впервые за время аудиенции Шостак заулыбался. – Разрешите идти выполнять!
– Погодь, ты что, сокол ясный, думал, я тебя вот так сразу и отпущу, – усмехнулся генерал-полковник. – И не надейся, ты теперь на особом счету. – Командующий снял трубку внутренней связи и коротко распорядился: – Пригласите.
Через минуту из боковой двери в кабинет просочилось нечто. Выше среднего роста, худое, затянутое застиранными бледно-голубыми джинсами, в короткой куртке, из расстегнутого ворота которой выглядывала шелковая ядовито-зеленая рубашка с пышным жабо. На тощеньких ногах были высокие лакированные сапоги с тупым квадратным носком и высоким, конической формы каблуком. Ко всему этот колоритный наряд был расшит разноцветными камнями. Одежда была в обтяжку, что особо подчеркивало худобу гостя. Голову этого нечто венчала пышная шапка мелированных волос, делая обладателя похожим на льва, больного последней стадией дистрофии.
– Знакомьтесь, Кирилл Евгеньевич, – представил гостя командующий. – Российская гордость, стилист Владлен Зайкин.
– Что?! – лицо Шостака покрылось неровными пятнами. – Мне и ЭТО учить летать?! – Судя по внешнему виду, полковника выбила из равновесия намакияженная физиономия. Густо подведенные глаза, накрашенные лохматые ресницы и фантастически пухлые яркие губы. Это было уж слишком...
– Какое летать! – прикрикнул на подчиненного генерал. – Я же тебе русским языком сказал: Владлен стилист, и он не летать должен, а... В общем, он сделал большое одолжение нашему ведомству, согласившись заняться нашими амазонками.
– Я, между прочим, тоже в армии служил и понимаю, что такое приказ и дисциплина, – гордо подбоченившись, растягивая слова, Зайкин сложил накачанные силиконом губы аккуратным бубликом.
– Интересно, когда? – растерянно посмотрел на генерала летчик.
– В восемьдесят третьем году, андроповский призыв, – с гордостью пояснил стилист.
– В авиации? – следующий вопрос больше напоминал стон тяжелобольного.
– Нет, в радиотехнических.
– Все равно близко. – Шостак вновь посмотрел на командующего. – И все же до меня не доходит, зачем им стилист?
– Мы за рубежом представляем Россию, – генерал стал терпеливо объяснять замысел высшего руководства. – Военный летчик, мужчина, он и есть мужик, не напивается и ведет себя сдержанно, чего вполне достаточно. А для... женщины этого недостаточно. – Командующий вопросительно посмотрел на стилиста, будто передавая тому невидимую эстафету.
Владлен понял взгляд генерала и встрял в разговор:
– Женщины должны демонстрировать манеры и умение держаться в великосветском обществе. Очаровывая всех лишь своим появлением. – Стилист, прикрыв рот узкой ладонью с наманикюренными пальцами, крякнул и капризно заявил: – Я, между прочим, из-за этого проекта отложил запись своего нового альбома.
– Ну и когда вы собираетесь их стилизировать? – насмешливо спросил Кирилл, изменить решение руководства он был не в состоянии, приходилось мириться.
– Сперва, думаю, занятия будем проводить три раза в неделю по три часа, – Зайкин начал подробно объяснять свой план. – Ну, а дальше будем сокращать время занятий, но увеличивать их число до пяти в неделю.
– Когда же они летать будут? – полковник с укором посмотрел на генерала, воздушная акробатика требовала полной самоотдачи и интенсивных тренировок.
– До того или после, – командующий был неумолим.
Кирилл Шостак, сделав суровое лицо, утвердительно кивнул, потом небрежно нахлобучил на голову фуражку и, козырнув, спросил:
– Разрешите идти, товарищ генерал-полковник?
– Сейчас пойдешь. Вот только решим последние организационные вопросы. Для занятий выделишь актовый зал в клубе, и чтобы никто не мешал, понял? Лично проследи. Мы вам, Владлен Аркадьевич, выделим машину из штабного гаража.
– Не стоит, – покачал своей кудлатой головой стилист. – У меня свой «Хаммер», там и водитель, и охрана.
– Отлично, – неизвестно чему обрадовался генерал и обратился к Шостаку: – Кирилл, выпишешь пропуск на базу.
– Только на стилиста, – вдруг заартачился Шостак, – водитель и охранник пусть сидят за территорией или, на худой конец, в комнате для гостей на КПП.
Командующий перевел настороженный взгляд на стилиста, ожидая, что знаменитость немедленно закатит истерику, но бывший военнослужащий проявил завидную выдержку.
– Я, между прочим, понимаю, что такое режим секретности и все такое.
Как понял Кирилл, для стилиста «я, между прочим» были доминирующими в его словарном запасе.
– Когда начнете занятия?
Владлен взглянул на циферблат массивного хронометра в платиновом корпусе, потом поднял к потолку накрашенные глаза, что-то прикидывая в уме, наконец произнес:
– Думаю, давайте с понедельника во второй половине дня.
– Вот и хорошо, – командующий улыбнулся и произнес, обращаясь непосредственно к Кириллу: – Все, Кирилл, можешь быть свободен. Занимайся обустройством наших ласточек. Ближайшие месяцы будут для всех нас напряженными.
Выйдя в генеральскую приемную, полковник на прощание кивнул референту, потом хмуро бросил ожидавшим его летчицам:
– За мной.
Прежде, чем покинуть здание штаба ВВС, Шостак свернул в направлении курительной комнаты.
Время было самое что ни на есть рабочее, и в помещении никого не было.
– Курите, – доставая из кителя пачку сигарет, предложил девушкам полковник.
– Не курим, – за двоих ответила Серпень.
Закурив, Кирилл выпустил из ноздрей тугую струю сизого дыма.
– Значит, пока мы еще не начали совместную службу, расставим все точки над «ё». Вы для меня никакие не девчата, а офицеры Российской армии. Поэтому к вам я буду обращаться либо по фамилии, либо по званию. Вы ко мне обращайтесь только по званию. Это понятно?
– Так точно, – за двоих опять ответила майор Серпень. – Вопрос разрешите?
– Валяй, – Кирилл глубоко затянулся.
– Мы надолго прикомандированы к вашей группе?
– Пока на четыре месяца, после выступлений на авиа-шоу в Таиланде начальство решит, как быть дальше, – откровенно ответил полковник.
– Таиланд? – вскинув брови вверх, неожиданно вскрикнула Светлана Болотина и тут же, спохватившись, проговорила: – А мне можно вопрос?
– Валяй, – последовал снисходительный ответ.
– В служебное время к вам обращаться по званию, а во внеслужебное как?
Шостак взглянул на недокуренную сигарету, точным плевком затушил рубиновую точку на конце и, бросив окурок в урну, с усмешкой сказал:
– А внеслужебного времени у вас не будет. Все, по коням...
Глава 3. Каста воинов
Логика в словах командира пилотажной группы была железобетонной и пренебречь ею обозначало встать на подпиленную доску. Возможно, и выдержит вес твоего тела, но скорее всего подломится, и ты полетишь в тартарары.
– Что ты предлагаешь? – задал вопрос генерал, серьезно глядя на Кирилла Шостака. Сделав паузу, уточнил: – Для пользы дела.
– А давайте посадим их на спарку «тридцать третьего»? – смело выпалил командир пилотажной группы.
«Су-33» был морской модификацией базового «двадцать седьмого», у него были складывающиеся крылья и усиленные стойки шасси из-за специфики посадки на стальную палубу авианосца. Кроме строевого «тридцать третьего» была еще одна модификация типа «С», что обозначало «спарка». На этом самолете летали двое пилотов, один отвечал за управление, второй за системы прицеливания и вооружения. Такая компановка делала из истребителя многофункциональную машину в зависимости от поставленной задачи. Несмотря на универсальность, в единственном палубном полку «спарка» не прижилась. Летчики, как рыцари Средневековья, хотели в одном лице управлять и движением и оружием.
– Внешне разницу между моделями заметит лишь профессионал, – продолжал напирать Шостак. – А заодно и продемонстрируем палубную модификацию. Она для джунглей больше подходит, сложил крылья, и среди пальм не найдешь днем с огнем.
– Ага, – утвердительно кивнул командующий, вроде уже согласившись, но тут же спохватился. – Нам было приказано зачислить в твою группу двух женщин-пилотов.
– Так мы их и зачислим, – Кирилл был неугомонен. – Но ведь никто же не говорил, что они должны летать по отдельности.
– Определенно в твоих словах смысл есть, – командующий сам был летчиком, что называется, от Бога, и хорошо разбирался во всех сложностях пилотирования и разнице между подготовленным летчиком и неподготовленным. А главное, сколько требуется времени, чтобы сделать их равными по мастерству и что с ними сделают вышестоящие руководители, если одна из девиц гробанется на показательных выступлениях в Таиланде.
– Да и система безопасности на палубниках куда лучше, чем на «двадцать седьмых». – Это была та самая последняя капля, которая перевесила чашу генеральского сомнения.
– Ладно, Кирилл Евгеньевич, – наконец капитулировал командующий. – Бери «спарку», учи девчат, так чтобы никто не смог отличить, где у тебя летят мужики, а где ба... прости Господи, слабый пол.
– Все будет в лучшем виде, – впервые за время аудиенции Шостак заулыбался. – Разрешите идти выполнять!
– Погодь, ты что, сокол ясный, думал, я тебя вот так сразу и отпущу, – усмехнулся генерал-полковник. – И не надейся, ты теперь на особом счету. – Командующий снял трубку внутренней связи и коротко распорядился: – Пригласите.
Через минуту из боковой двери в кабинет просочилось нечто. Выше среднего роста, худое, затянутое застиранными бледно-голубыми джинсами, в короткой куртке, из расстегнутого ворота которой выглядывала шелковая ядовито-зеленая рубашка с пышным жабо. На тощеньких ногах были высокие лакированные сапоги с тупым квадратным носком и высоким, конической формы каблуком. Ко всему этот колоритный наряд был расшит разноцветными камнями. Одежда была в обтяжку, что особо подчеркивало худобу гостя. Голову этого нечто венчала пышная шапка мелированных волос, делая обладателя похожим на льва, больного последней стадией дистрофии.
– Знакомьтесь, Кирилл Евгеньевич, – представил гостя командующий. – Российская гордость, стилист Владлен Зайкин.
– Что?! – лицо Шостака покрылось неровными пятнами. – Мне и ЭТО учить летать?! – Судя по внешнему виду, полковника выбила из равновесия намакияженная физиономия. Густо подведенные глаза, накрашенные лохматые ресницы и фантастически пухлые яркие губы. Это было уж слишком...
– Какое летать! – прикрикнул на подчиненного генерал. – Я же тебе русским языком сказал: Владлен стилист, и он не летать должен, а... В общем, он сделал большое одолжение нашему ведомству, согласившись заняться нашими амазонками.
– Я, между прочим, тоже в армии служил и понимаю, что такое приказ и дисциплина, – гордо подбоченившись, растягивая слова, Зайкин сложил накачанные силиконом губы аккуратным бубликом.
– Интересно, когда? – растерянно посмотрел на генерала летчик.
– В восемьдесят третьем году, андроповский призыв, – с гордостью пояснил стилист.
– В авиации? – следующий вопрос больше напоминал стон тяжелобольного.
– Нет, в радиотехнических.
– Все равно близко. – Шостак вновь посмотрел на командующего. – И все же до меня не доходит, зачем им стилист?
– Мы за рубежом представляем Россию, – генерал стал терпеливо объяснять замысел высшего руководства. – Военный летчик, мужчина, он и есть мужик, не напивается и ведет себя сдержанно, чего вполне достаточно. А для... женщины этого недостаточно. – Командующий вопросительно посмотрел на стилиста, будто передавая тому невидимую эстафету.
Владлен понял взгляд генерала и встрял в разговор:
– Женщины должны демонстрировать манеры и умение держаться в великосветском обществе. Очаровывая всех лишь своим появлением. – Стилист, прикрыв рот узкой ладонью с наманикюренными пальцами, крякнул и капризно заявил: – Я, между прочим, из-за этого проекта отложил запись своего нового альбома.
– Ну и когда вы собираетесь их стилизировать? – насмешливо спросил Кирилл, изменить решение руководства он был не в состоянии, приходилось мириться.
– Сперва, думаю, занятия будем проводить три раза в неделю по три часа, – Зайкин начал подробно объяснять свой план. – Ну, а дальше будем сокращать время занятий, но увеличивать их число до пяти в неделю.
– Когда же они летать будут? – полковник с укором посмотрел на генерала, воздушная акробатика требовала полной самоотдачи и интенсивных тренировок.
– До того или после, – командующий был неумолим.
Кирилл Шостак, сделав суровое лицо, утвердительно кивнул, потом небрежно нахлобучил на голову фуражку и, козырнув, спросил:
– Разрешите идти, товарищ генерал-полковник?
– Сейчас пойдешь. Вот только решим последние организационные вопросы. Для занятий выделишь актовый зал в клубе, и чтобы никто не мешал, понял? Лично проследи. Мы вам, Владлен Аркадьевич, выделим машину из штабного гаража.
– Не стоит, – покачал своей кудлатой головой стилист. – У меня свой «Хаммер», там и водитель, и охрана.
– Отлично, – неизвестно чему обрадовался генерал и обратился к Шостаку: – Кирилл, выпишешь пропуск на базу.
– Только на стилиста, – вдруг заартачился Шостак, – водитель и охранник пусть сидят за территорией или, на худой конец, в комнате для гостей на КПП.
Командующий перевел настороженный взгляд на стилиста, ожидая, что знаменитость немедленно закатит истерику, но бывший военнослужащий проявил завидную выдержку.
– Я, между прочим, понимаю, что такое режим секретности и все такое.
Как понял Кирилл, для стилиста «я, между прочим» были доминирующими в его словарном запасе.
– Когда начнете занятия?
Владлен взглянул на циферблат массивного хронометра в платиновом корпусе, потом поднял к потолку накрашенные глаза, что-то прикидывая в уме, наконец произнес:
– Думаю, давайте с понедельника во второй половине дня.
– Вот и хорошо, – командующий улыбнулся и произнес, обращаясь непосредственно к Кириллу: – Все, Кирилл, можешь быть свободен. Занимайся обустройством наших ласточек. Ближайшие месяцы будут для всех нас напряженными.
Выйдя в генеральскую приемную, полковник на прощание кивнул референту, потом хмуро бросил ожидавшим его летчицам:
– За мной.
Прежде, чем покинуть здание штаба ВВС, Шостак свернул в направлении курительной комнаты.
Время было самое что ни на есть рабочее, и в помещении никого не было.
– Курите, – доставая из кителя пачку сигарет, предложил девушкам полковник.
– Не курим, – за двоих ответила Серпень.
Закурив, Кирилл выпустил из ноздрей тугую струю сизого дыма.
– Значит, пока мы еще не начали совместную службу, расставим все точки над «ё». Вы для меня никакие не девчата, а офицеры Российской армии. Поэтому к вам я буду обращаться либо по фамилии, либо по званию. Вы ко мне обращайтесь только по званию. Это понятно?
– Так точно, – за двоих опять ответила майор Серпень. – Вопрос разрешите?
– Валяй, – Кирилл глубоко затянулся.
– Мы надолго прикомандированы к вашей группе?
– Пока на четыре месяца, после выступлений на авиа-шоу в Таиланде начальство решит, как быть дальше, – откровенно ответил полковник.
– Таиланд? – вскинув брови вверх, неожиданно вскрикнула Светлана Болотина и тут же, спохватившись, проговорила: – А мне можно вопрос?
– Валяй, – последовал снисходительный ответ.
– В служебное время к вам обращаться по званию, а во внеслужебное как?
Шостак взглянул на недокуренную сигарету, точным плевком затушил рубиновую точку на конце и, бросив окурок в урну, с усмешкой сказал:
– А внеслужебного времени у вас не будет. Все, по коням...
Глава 3. Каста воинов
Остров Махова был небольшим куском суши, затерявшимся в Охотском море. Если на него смотреть с высоты птичьего полета, то твердыня напоминала тушу гигантского кита, продолговатый контур на юге задирался высоким холмом, походящим на голову морского гиганта, и стремительно спускался к северу, где мог бы находиться хвост млекопитающего. Из-за обильно растущей густой травы никогда не поплывущий кит был изумрудно-зеленого цвета.
Низкую северную часть острова испокон века использовали местные рыбаки, на берегу даже был выстроен деревянный сруб, потемневшие от времени бревна местами покрывали проплешины мха.
Южную высокую сторону использовать стали только в середине пятидесятых годов двадцатого века. Здесь построили испытательную базу для доводки новейших боевых кораблей на ходовых испытаниях, также готовили к службе дизельные подводные лодки, торпедные и ракетные катера. И отдельные узлы для больших кораблей. У подножья холма был выстроен бетонный причал, над которым возвели непроницаемый навес, надежно скрывающий пришвартованный корабль от воздушных космических шпионов. Изнутри холм был изрыт несколькими подземными галереями, в которых размещались жилые помещения, лаборатории с испытательными стендами и ремонтная мастерская. Снаружи находились лишь посты охранения.
С девяносто третьего года испытательная база была закрыта, а все, что возможно из оборудования, вывезли. С тех пор здесь не ступала нога человека, но в один прекрасный день все изменилось. К причалу пришваровались сразу две десантные баржи, доставившие батальон военных строителей, необходимый инструмент и материалы. Восстановление базы началось в форсированном режиме. Еще через месяц на остров с вертолетов высадились морпехи во главе с Денисом Давыдовым.
– Ну, вот, господа офицеры, ваш объект, – объявил майор двум взводным, старшим лейтенантам Николаю Иволгину и Геннадию Журило. – Задача стандартная – охрана и оборона. На обживание три недели, потом начинаю действовать я. Четвертую неделю посвятим проведению разведки и атаке на объект. Так что, держитесь, орлы.
– А когда атака? – отводя глаза в сторону, наивным тоном поинтересовался Журило.
– Это узнаем после проведения разведки. Удар нанесем, как только обнаружим брешь в охране.
– Ну а если не обнаружите? – в свою очередь спросил Иволгин, командировка на столь продолжительный строк его явно не устраивала, жена требовала, чтобы он взял отпуск и они всей семьей съездили к ее родне на Урал, а он угодил в такую вот шнягу. Но, как говорится, ничего не попишешь, служба – не дружба.
– Если брешь не обнаружим, то и пытаться забраться на объект не будем, – развел руками Давыдов. – Составим план противодиверсионной защиты, передадим его роте охраны, и все свободны.
– Может, быстрее управимся? – с надеждой в голосе спросил Иволгин.
Но командир тут же убил его короткой фразой:
– Вы хоть за месяц управьтесь, а то если опростоволоситесь, Батя сдерет с нас шкуру и натянет на барабаны дивизионного оркестра. Так что, смотрите, не филоньте, а то я вас сам накажу.
– А мы за что отвечаем? – настроившись на рабочий лад, начал задавать вопросы по делу Журило. – За сушу или за море тоже? – Старший лейтенант указал на бирюзовый бескрайний простор Охотского моря, где в седой дымке темнел силуэт супертанкера. Тяжело груженный наливник торопился в южном направлении.
– За морем вообще-то будут наблюдать моряки, сюда на днях придет пара сторожевиков, – ответил Денис, потом сдвинул на затылок берет и, подмигнув офицерам, добавил: – Но, как говорят мусульмане, «на Аллаха надейся, а верблюда привязывай». Сечете мою мысль?..
На фоне выкрашенных в триколор «сухих» «Витязей» «морячок» стального цвета, приближенного к мрачным пейзажам Крайнего Севера, смотрелся гадким утенком возле расфуфыренных павлинов.
Но Кирилл знал, что это временно, скоро и «тридцать третий» покроют цветами, составляющих государственный флаг России, и он ничем не будет отличаться от крылатых собратьев.
Весь личный состав пилотажной группы выстроился здесь же, на самолетной стоянке, перед хищно изогнутыми фюзеляжами тяжелых истребителей. Первыми стояли офицеры боевого управления, за ними летчики, шеренгу замыкал инженерно-технический состав.
– Товарищи офицеры, – зычным голосом обратился к подчиненным командир пилотажной группы. Рядом с ним стояли две прикомандированные девушки, они еще не успели сесть за штурвал самолета и подняться в небо, но Шостаку надоели как загостившаяся третий год теща.
Теперь Кирилл не имел покоя не только на службе, но и дома. Вчера вечером он имел неосторожность пожаловаться жене на превратности судьбы. Дескать, в его группу зачислили двух пилотов противоположного пола, так мало того, что их надо натаскивать в режиме форсажа, так еще и приедет обучать своим манерам какой-то неостриженный пудель.
Старшая дочь Мила, которая в нынешнем году заканчивала школу и которой нужно было думать исключительно о выпускных и вступительных экзаменах, услышав о «пуделе», взвилась едва ли не до потолка, как бешеная кошка.
– Владлен Зайкин, да ты что, папка, это же самый гламурный стилист России, к нему обращаются самые большие звезды. Пугачева, Киркоров, Лайма, и вообще, все тетки с Рублевки стоят к нему в очередь, готовые платить бешеные бабки! А он еще, между прочим, не всякой соглашается заниматься. Он ведь не просто делает прическу оригинальную или накладывает сногсшибательный макияж, Владлен человека делает совсем другим. Он ставит походку, манеры и т. д. и т. п. За несколько недель он деревенскую клуху запросто превратит в английскую аристократку.
– Откуда ты все это знаешь? – изумился Кирилл, из-за постоянной занятости по службе он не заметил, как дочь выросла и оформилась в женщину не только физически.
– Ну ты даешь, – возмутилась Мила, уперев руки в бока. – Сам сидишь по ночам с компьютером, выбираешь девиц, Владлен Зайкин к тебе лично приезжает. Ведешь себя, как крутой продюсер, и делаешь вид, что ничего не понимаешь.
– Ты как с отцом разговариваешь? – звенящим от напряжения голосом прикрикнул полковник, чувствуя, что помимо своей воли начинает закипать. Больше всего его возмутило непонятное слово «продюсер», ну не нравилось оно ему, и все.
– Ой, папочка, прости, – тут же спохватилась дочка. Она сложила руки на груди, а в широко распахнутых глазах читались смирение и послушание, отчего у отца сразу же возникли законные подозрения.
– Чего надо? – Кирилл глянул на свое чадо исподлобья.
– Папочка, а можно я поприсутствую на занятиях Влада? – затараторила Мила. – Я буду сидеть в самом дальнем углу, тихо, как мышка, никто меня не заметит.
– Тебе к экзаменам нужно готовиться. – Шостак грозно завернул вверх бровь и тут же вспомнил фразу из любимой кинокомедии, которую ему в подобных ситуациях со смехом напоминали дети, – «Ой, не похож на царя. Ой, халтура».
Но сейчас гротескную гримасу отца старшая дочь не заметила и продолжала его дожимать.
– Экзамены я буду учить все остальное время, по ночам спать не буду. Все сдам на «отлично».
Спорить дальше значило лишь зря тратить время.
– А-а. – Шостак махнул рукой, будто рубанул невидимого врага шашкой, и вышел из комнаты.
До его слуха доносился восторженный голос Милы, напоминающий победный клич дикаря-людоеда:
– Ура, девчонки из класса умрут от зависти!
В коридоре полковника поджидала вторая шантажистка, десятилетняя Маша, которая не стала опускаться до примитивной мольбы, а категорично заявила, уставившись на отца серьезным взглядом серых глаз:
– Я буду ходить с Милой.
Подобные собеседования настроение не улучшают...
– Товарищи офицеры, командованием принято решение увеличить нашу группу на еще один борт и, соответственно, экипаж на два человека, – вместо «человек» он хотел произнести привычное «членов», но в данной ситуации это прозвучало бы двусмысленно, а с учетом контингента без шуток бы не обошлось. Поневоле приходилось быть дипломатом. – Как говорится, в нашем полку прибыло. Так что, прошу... учить и жаловать. Майор Наталья Серпень и старший лейтенант Светлана Болотина. – Повернувшись к стоящим рядом девушкам, Кирилл с гордостью произнес: – А это подразделение, в котором теперь вам доведется служить...
Знакомство с офицерами «Витязя» заняло почти час, но вся группа стойко выдержала эту процедуру. Наконец, когда девушки пожали руку замыкающему, Шостак указал на крупного офицера с широким открытым лицом и крупным носом-картошкой:
– За каждым новичком закрепляется опытный пилот. Вы будете летать в одном экипаже, значит, хватит одного летчика. Ну, а если что-то не будет получаться, остальные тоже помогут. С таким положением вещей согласны?
Болотина поджала губы и, склонив голову на плечо, совсем не по уставу пожала плечами, а Серпень вслух произнесла лишь короткую фразу:
– Со своим уставом в чужой монастырь не суются.
– Теперь это уже и ваш монастырь, – буркнул Кирилл и, указав на офицера, добавил: – Вас будет курировать мой заместитель подполковник Бородин Иван Артемьевич.
Подполковник скупо кивнул девушкам и произнес:
– Как я понял, барышни, машины наши вам знакомы, может, сразу поднимемся в небо и возьмем, как говорится, быка за рога? Упражнение «отражение» вам известно?
– Это что, воздушный бой? – поинтересовалась Наталья Серпень.
– Нет, – ответил Бородин. – Это одновременно и проще, и в то же время сложнее. Поднимаемся в небо вдвоем, я начинаю выполнять фигуры высшего пилотажа, а вы за мной повторяете. Такое вот первое полетное задание. Так что, потанцуем?
– Потанцуем, – серьезно ответила Наталья, сделав вид, что не заметила насмешливых искорок в глазах подполковника.
– Вот и ладушки, встречаемся через сорок минут у бортов, – напоследок сказал Бородин...
Через полчаса обе девушки, облаченные в перегрузочные комбинезоны, с массивными шлемофонами в руках вышли из коттеджа эскадрильи и направились к своему «гадкому утенку». Возле «тридцать третьего» выстроилась команда механиков. Старший, как положено, доложил о готовности самолета к выполнению полетного задания.
Наталья, приняв доклад, молча кивнула, после чего девушки надели шлемофоны и стали по очереди взбираться по ярко-оранжевой алюминиевой стремянке в кабину «Сухого».
Оставшиеся на земле пилоты внимательно наблюдали за своими новоиспеченными коллегами и, как настоящие мужчины, оценивали внешность женщин.
Глядя на девушек со спины, кто-то не выдержал и даже присвистнул.
– Вот это фигурки, их даже не могут испортить «боевые штаны»[5].
– А то, – подал голос второй летчик, – их же сам Кирилл Евгеньевич выбирал. Настоящий ас во всем ас.
– Это точно, – басом поддал кто-то третий.
Стеклянный колпак фонаря, блеснув под лучами солнца, накрыл кабину истребителя. Первым со стоянки выкатил «расписной» Ивана Бородина, следом двинулась Серпень. Вывернув на рулежке, оба «Сухих» встали в торце ВПП. Сейчас они походили на двух спринтеров, замерших в низком старте и ожидавших команду.
Наконец команда поступила, и две крылатые машины сорвались с места, из сопл их двигателей вырывались сине-красные языки реактивного пламени, напоминая огнедышащих драконов.
Оторвавшись от бетонного покрытия взлетной полосы, истребители начали стремительно набирать высоту.
«Двадцать седьмой» подполковника заложил крутой вираж, уходя в сторону от аэродрома, «тридцать третий» проворно повторил за ним маневр, встав на параллельный курс.
– Ну, сейчас начнется потеха, – прикрыв ладонью глаза, проговорил один из оставшихся на земле летчиков.
И, как бы в подтверждение его слов, Бородин тут же задрал нос своего истребителя вертикально, выстраивая фигуру «колокол». Серпень ее повторила с опозданием на одну секунду. Дальше они действовали синхронно, как будто были связаны невидимой нитью.
После «колокола» летчики выполнили «мертвую петлю», «кобру», «спираль» и «бочку». Наконец, отработав «короткую» показательную программу, истребители пошли на посадку. Едва шасси самолетов коснулись полосы, раздались хлопки тормозных парашютов.
– Для девчонок довольно неплохо, – таковым было общее мнение «Витязей», наблюдавших за «вступительным экзаменом» амазонок.
Наконец, отстегнув парашюты, истребители встали на самолетной стоянке. К «тридцать третьему» ринулись механики со стремянкой.
Когда обе девушки ступили на грешную землю, стоящие вокруг летчики неожиданно для самих себя захлопали в ладони. Подошедший к ним Бородин продемонстрировал задранный вверх большой палец и коротко резюмировал:
– Споемся, – лукаво подмигнув.
Командир пилотажной группы на комплименты был не щедрым. За полетом он наблюдал с башни командно-диспетчерского пункта и сейчас, вернувшись на самолетную стоянку, задумчиво молвил:
– Летать можете, чувство дистанции есть. Фигуры знаете, но выполняете грубо, можно даже сказать, топорно. Будем шлифовать.
На самом деле в глубине души полковник Шостак был почти счастлив. «Сопли» амазонкам вытирать не придется, держатся в небе они достойно. А подправить пилотное мастерство с хорошим наставником – плевое дело.
Кириллу даже начало казаться, что жизнь постепенно налаживается. Он не мог себе представить, что это всего лишь иллюзия, и совсем рядом начинают сгущаться тучи, насыщенные громами и молниями неприятностей. Всполохи которых приведут к трагическим последствиям. Сейчас эпицентр будущего катаклизма зарождался в кабинете руководителя «Росэкспорторужия»...
День стремительно катился к своему логическому завершению, в коридорах главной «оружейной лавки» державы было безжизненно, так всегда бывает в завершающий день трудовой недели.
Глава «Росэкспорторужия» закончил просматривать предварительный план военно-морского салона в Тулоне.
План, конечно, был еще сыроват, но в целом концепция ему понравилась. «Добавить пару новых разработок, обработать компьютерной графикой и выставить стендами в павильоне, а рядом выстроить сексапильных девиц... – Чиновник накрепко запомнил «пожелание» премьер-министра об искусстве подавать товар приятным лицом. – С этим делом проблем не будет. Сейчас в военные институты девчонок берут, так что, как говорится, «разрешите всех посмотреть». Это тебе не на боевом самолете кульбиты крутить».
Глава «Росэкспорторужия» красным цветом сделал пометки на полях, потом захлопнул папку и отодвинул на край стола. Время пока терпит, так что можно подождать и до начала новой трудовой недели.
– Марина Сергеевна, вызовите машину. Будем закругляться. – Чиновник нажал клавишу селектора.
Через пять минут он уже сидел на заднем сиденье служебного пятисотого «Мерседеса». Глядя с безразличным видом на мелькающие за стеклом дома, деревья, магазины, чиновник вдруг ощутил ко всему этому глубокое омерзение. Не любил он большие шумные города. Впрочем, и загородная жизнь на элитной Рублевке ему также особого удовольствия не доставляла. Сытые наглые хари соседей, их обрезанные и накачанные силиконом жены бесили его еще больше, чем суетящийся за окном лекторат, или как там его сейчас называют.
«Вырваться бы побыстрее из этой паутины в деревню, в глушь, – предавался мечтам чиновник. Хотя понятие о деревне у него было отличным от общепринятого. Примерно полгода назад он приобрел имение графа Шувалова (естественно, на подставное лицо), теперь там полным ходом шли восстановительные работы. Главным достоинством этого культурно-исторического наследия было полное отсутствие в радиусе нескольких километров соседей. Лет сто назад на этом месте была деревенька, но все свалившиеся на державу катаклизмы кого загнали в землю, кого погнали дальше в поисках лучшей жизни. Теперь от деревушки не осталось и следа, а многочисленная бригада гастарбайтеров из стран Средней Азии обустроилась в большой армейской палатке, благо время года позволяло. – А может, когда все закончится, оставить этих бабаев при себе? Пусть вызывают свои семьи, восстанавливают деревню. Будут смотреть за хозяйством, выращивать экологически чистые продукты, подрезать розы и убирать в доме». Чиновник уже видел себя на крыльце собственного особняка в атласном барском халате, ночном колпаке, с длинной курительной трубкой, следящим за работой своих экзотических крепостных.
Низкую северную часть острова испокон века использовали местные рыбаки, на берегу даже был выстроен деревянный сруб, потемневшие от времени бревна местами покрывали проплешины мха.
Южную высокую сторону использовать стали только в середине пятидесятых годов двадцатого века. Здесь построили испытательную базу для доводки новейших боевых кораблей на ходовых испытаниях, также готовили к службе дизельные подводные лодки, торпедные и ракетные катера. И отдельные узлы для больших кораблей. У подножья холма был выстроен бетонный причал, над которым возвели непроницаемый навес, надежно скрывающий пришвартованный корабль от воздушных космических шпионов. Изнутри холм был изрыт несколькими подземными галереями, в которых размещались жилые помещения, лаборатории с испытательными стендами и ремонтная мастерская. Снаружи находились лишь посты охранения.
С девяносто третьего года испытательная база была закрыта, а все, что возможно из оборудования, вывезли. С тех пор здесь не ступала нога человека, но в один прекрасный день все изменилось. К причалу пришваровались сразу две десантные баржи, доставившие батальон военных строителей, необходимый инструмент и материалы. Восстановление базы началось в форсированном режиме. Еще через месяц на остров с вертолетов высадились морпехи во главе с Денисом Давыдовым.
– Ну, вот, господа офицеры, ваш объект, – объявил майор двум взводным, старшим лейтенантам Николаю Иволгину и Геннадию Журило. – Задача стандартная – охрана и оборона. На обживание три недели, потом начинаю действовать я. Четвертую неделю посвятим проведению разведки и атаке на объект. Так что, держитесь, орлы.
– А когда атака? – отводя глаза в сторону, наивным тоном поинтересовался Журило.
– Это узнаем после проведения разведки. Удар нанесем, как только обнаружим брешь в охране.
– Ну а если не обнаружите? – в свою очередь спросил Иволгин, командировка на столь продолжительный строк его явно не устраивала, жена требовала, чтобы он взял отпуск и они всей семьей съездили к ее родне на Урал, а он угодил в такую вот шнягу. Но, как говорится, ничего не попишешь, служба – не дружба.
– Если брешь не обнаружим, то и пытаться забраться на объект не будем, – развел руками Давыдов. – Составим план противодиверсионной защиты, передадим его роте охраны, и все свободны.
– Может, быстрее управимся? – с надеждой в голосе спросил Иволгин.
Но командир тут же убил его короткой фразой:
– Вы хоть за месяц управьтесь, а то если опростоволоситесь, Батя сдерет с нас шкуру и натянет на барабаны дивизионного оркестра. Так что, смотрите, не филоньте, а то я вас сам накажу.
– А мы за что отвечаем? – настроившись на рабочий лад, начал задавать вопросы по делу Журило. – За сушу или за море тоже? – Старший лейтенант указал на бирюзовый бескрайний простор Охотского моря, где в седой дымке темнел силуэт супертанкера. Тяжело груженный наливник торопился в южном направлении.
– За морем вообще-то будут наблюдать моряки, сюда на днях придет пара сторожевиков, – ответил Денис, потом сдвинул на затылок берет и, подмигнув офицерам, добавил: – Но, как говорят мусульмане, «на Аллаха надейся, а верблюда привязывай». Сечете мою мысль?..
* * *
Представление новых членов пилотажной группы Кирилл Шостак устроил через два дня. Процесс этот полковник специально затянул, ждал, когда перегонят в Кубинку палубную спарку с Североморска, находящуюся там на хранении.На фоне выкрашенных в триколор «сухих» «Витязей» «морячок» стального цвета, приближенного к мрачным пейзажам Крайнего Севера, смотрелся гадким утенком возле расфуфыренных павлинов.
Но Кирилл знал, что это временно, скоро и «тридцать третий» покроют цветами, составляющих государственный флаг России, и он ничем не будет отличаться от крылатых собратьев.
Весь личный состав пилотажной группы выстроился здесь же, на самолетной стоянке, перед хищно изогнутыми фюзеляжами тяжелых истребителей. Первыми стояли офицеры боевого управления, за ними летчики, шеренгу замыкал инженерно-технический состав.
– Товарищи офицеры, – зычным голосом обратился к подчиненным командир пилотажной группы. Рядом с ним стояли две прикомандированные девушки, они еще не успели сесть за штурвал самолета и подняться в небо, но Шостаку надоели как загостившаяся третий год теща.
Теперь Кирилл не имел покоя не только на службе, но и дома. Вчера вечером он имел неосторожность пожаловаться жене на превратности судьбы. Дескать, в его группу зачислили двух пилотов противоположного пола, так мало того, что их надо натаскивать в режиме форсажа, так еще и приедет обучать своим манерам какой-то неостриженный пудель.
Старшая дочь Мила, которая в нынешнем году заканчивала школу и которой нужно было думать исключительно о выпускных и вступительных экзаменах, услышав о «пуделе», взвилась едва ли не до потолка, как бешеная кошка.
– Владлен Зайкин, да ты что, папка, это же самый гламурный стилист России, к нему обращаются самые большие звезды. Пугачева, Киркоров, Лайма, и вообще, все тетки с Рублевки стоят к нему в очередь, готовые платить бешеные бабки! А он еще, между прочим, не всякой соглашается заниматься. Он ведь не просто делает прическу оригинальную или накладывает сногсшибательный макияж, Владлен человека делает совсем другим. Он ставит походку, манеры и т. д. и т. п. За несколько недель он деревенскую клуху запросто превратит в английскую аристократку.
– Откуда ты все это знаешь? – изумился Кирилл, из-за постоянной занятости по службе он не заметил, как дочь выросла и оформилась в женщину не только физически.
– Ну ты даешь, – возмутилась Мила, уперев руки в бока. – Сам сидишь по ночам с компьютером, выбираешь девиц, Владлен Зайкин к тебе лично приезжает. Ведешь себя, как крутой продюсер, и делаешь вид, что ничего не понимаешь.
– Ты как с отцом разговариваешь? – звенящим от напряжения голосом прикрикнул полковник, чувствуя, что помимо своей воли начинает закипать. Больше всего его возмутило непонятное слово «продюсер», ну не нравилось оно ему, и все.
– Ой, папочка, прости, – тут же спохватилась дочка. Она сложила руки на груди, а в широко распахнутых глазах читались смирение и послушание, отчего у отца сразу же возникли законные подозрения.
– Чего надо? – Кирилл глянул на свое чадо исподлобья.
– Папочка, а можно я поприсутствую на занятиях Влада? – затараторила Мила. – Я буду сидеть в самом дальнем углу, тихо, как мышка, никто меня не заметит.
– Тебе к экзаменам нужно готовиться. – Шостак грозно завернул вверх бровь и тут же вспомнил фразу из любимой кинокомедии, которую ему в подобных ситуациях со смехом напоминали дети, – «Ой, не похож на царя. Ой, халтура».
Но сейчас гротескную гримасу отца старшая дочь не заметила и продолжала его дожимать.
– Экзамены я буду учить все остальное время, по ночам спать не буду. Все сдам на «отлично».
Спорить дальше значило лишь зря тратить время.
– А-а. – Шостак махнул рукой, будто рубанул невидимого врага шашкой, и вышел из комнаты.
До его слуха доносился восторженный голос Милы, напоминающий победный клич дикаря-людоеда:
– Ура, девчонки из класса умрут от зависти!
В коридоре полковника поджидала вторая шантажистка, десятилетняя Маша, которая не стала опускаться до примитивной мольбы, а категорично заявила, уставившись на отца серьезным взглядом серых глаз:
– Я буду ходить с Милой.
Подобные собеседования настроение не улучшают...
– Товарищи офицеры, командованием принято решение увеличить нашу группу на еще один борт и, соответственно, экипаж на два человека, – вместо «человек» он хотел произнести привычное «членов», но в данной ситуации это прозвучало бы двусмысленно, а с учетом контингента без шуток бы не обошлось. Поневоле приходилось быть дипломатом. – Как говорится, в нашем полку прибыло. Так что, прошу... учить и жаловать. Майор Наталья Серпень и старший лейтенант Светлана Болотина. – Повернувшись к стоящим рядом девушкам, Кирилл с гордостью произнес: – А это подразделение, в котором теперь вам доведется служить...
Знакомство с офицерами «Витязя» заняло почти час, но вся группа стойко выдержала эту процедуру. Наконец, когда девушки пожали руку замыкающему, Шостак указал на крупного офицера с широким открытым лицом и крупным носом-картошкой:
– За каждым новичком закрепляется опытный пилот. Вы будете летать в одном экипаже, значит, хватит одного летчика. Ну, а если что-то не будет получаться, остальные тоже помогут. С таким положением вещей согласны?
Болотина поджала губы и, склонив голову на плечо, совсем не по уставу пожала плечами, а Серпень вслух произнесла лишь короткую фразу:
– Со своим уставом в чужой монастырь не суются.
– Теперь это уже и ваш монастырь, – буркнул Кирилл и, указав на офицера, добавил: – Вас будет курировать мой заместитель подполковник Бородин Иван Артемьевич.
Подполковник скупо кивнул девушкам и произнес:
– Как я понял, барышни, машины наши вам знакомы, может, сразу поднимемся в небо и возьмем, как говорится, быка за рога? Упражнение «отражение» вам известно?
– Это что, воздушный бой? – поинтересовалась Наталья Серпень.
– Нет, – ответил Бородин. – Это одновременно и проще, и в то же время сложнее. Поднимаемся в небо вдвоем, я начинаю выполнять фигуры высшего пилотажа, а вы за мной повторяете. Такое вот первое полетное задание. Так что, потанцуем?
– Потанцуем, – серьезно ответила Наталья, сделав вид, что не заметила насмешливых искорок в глазах подполковника.
– Вот и ладушки, встречаемся через сорок минут у бортов, – напоследок сказал Бородин...
Через полчаса обе девушки, облаченные в перегрузочные комбинезоны, с массивными шлемофонами в руках вышли из коттеджа эскадрильи и направились к своему «гадкому утенку». Возле «тридцать третьего» выстроилась команда механиков. Старший, как положено, доложил о готовности самолета к выполнению полетного задания.
Наталья, приняв доклад, молча кивнула, после чего девушки надели шлемофоны и стали по очереди взбираться по ярко-оранжевой алюминиевой стремянке в кабину «Сухого».
Оставшиеся на земле пилоты внимательно наблюдали за своими новоиспеченными коллегами и, как настоящие мужчины, оценивали внешность женщин.
Глядя на девушек со спины, кто-то не выдержал и даже присвистнул.
– Вот это фигурки, их даже не могут испортить «боевые штаны»[5].
– А то, – подал голос второй летчик, – их же сам Кирилл Евгеньевич выбирал. Настоящий ас во всем ас.
– Это точно, – басом поддал кто-то третий.
Стеклянный колпак фонаря, блеснув под лучами солнца, накрыл кабину истребителя. Первым со стоянки выкатил «расписной» Ивана Бородина, следом двинулась Серпень. Вывернув на рулежке, оба «Сухих» встали в торце ВПП. Сейчас они походили на двух спринтеров, замерших в низком старте и ожидавших команду.
Наконец команда поступила, и две крылатые машины сорвались с места, из сопл их двигателей вырывались сине-красные языки реактивного пламени, напоминая огнедышащих драконов.
Оторвавшись от бетонного покрытия взлетной полосы, истребители начали стремительно набирать высоту.
«Двадцать седьмой» подполковника заложил крутой вираж, уходя в сторону от аэродрома, «тридцать третий» проворно повторил за ним маневр, встав на параллельный курс.
– Ну, сейчас начнется потеха, – прикрыв ладонью глаза, проговорил один из оставшихся на земле летчиков.
И, как бы в подтверждение его слов, Бородин тут же задрал нос своего истребителя вертикально, выстраивая фигуру «колокол». Серпень ее повторила с опозданием на одну секунду. Дальше они действовали синхронно, как будто были связаны невидимой нитью.
После «колокола» летчики выполнили «мертвую петлю», «кобру», «спираль» и «бочку». Наконец, отработав «короткую» показательную программу, истребители пошли на посадку. Едва шасси самолетов коснулись полосы, раздались хлопки тормозных парашютов.
– Для девчонок довольно неплохо, – таковым было общее мнение «Витязей», наблюдавших за «вступительным экзаменом» амазонок.
Наконец, отстегнув парашюты, истребители встали на самолетной стоянке. К «тридцать третьему» ринулись механики со стремянкой.
Когда обе девушки ступили на грешную землю, стоящие вокруг летчики неожиданно для самих себя захлопали в ладони. Подошедший к ним Бородин продемонстрировал задранный вверх большой палец и коротко резюмировал:
– Споемся, – лукаво подмигнув.
Командир пилотажной группы на комплименты был не щедрым. За полетом он наблюдал с башни командно-диспетчерского пункта и сейчас, вернувшись на самолетную стоянку, задумчиво молвил:
– Летать можете, чувство дистанции есть. Фигуры знаете, но выполняете грубо, можно даже сказать, топорно. Будем шлифовать.
На самом деле в глубине души полковник Шостак был почти счастлив. «Сопли» амазонкам вытирать не придется, держатся в небе они достойно. А подправить пилотное мастерство с хорошим наставником – плевое дело.
Кириллу даже начало казаться, что жизнь постепенно налаживается. Он не мог себе представить, что это всего лишь иллюзия, и совсем рядом начинают сгущаться тучи, насыщенные громами и молниями неприятностей. Всполохи которых приведут к трагическим последствиям. Сейчас эпицентр будущего катаклизма зарождался в кабинете руководителя «Росэкспорторужия»...
День стремительно катился к своему логическому завершению, в коридорах главной «оружейной лавки» державы было безжизненно, так всегда бывает в завершающий день трудовой недели.
Глава «Росэкспорторужия» закончил просматривать предварительный план военно-морского салона в Тулоне.
План, конечно, был еще сыроват, но в целом концепция ему понравилась. «Добавить пару новых разработок, обработать компьютерной графикой и выставить стендами в павильоне, а рядом выстроить сексапильных девиц... – Чиновник накрепко запомнил «пожелание» премьер-министра об искусстве подавать товар приятным лицом. – С этим делом проблем не будет. Сейчас в военные институты девчонок берут, так что, как говорится, «разрешите всех посмотреть». Это тебе не на боевом самолете кульбиты крутить».
Глава «Росэкспорторужия» красным цветом сделал пометки на полях, потом захлопнул папку и отодвинул на край стола. Время пока терпит, так что можно подождать и до начала новой трудовой недели.
– Марина Сергеевна, вызовите машину. Будем закругляться. – Чиновник нажал клавишу селектора.
Через пять минут он уже сидел на заднем сиденье служебного пятисотого «Мерседеса». Глядя с безразличным видом на мелькающие за стеклом дома, деревья, магазины, чиновник вдруг ощутил ко всему этому глубокое омерзение. Не любил он большие шумные города. Впрочем, и загородная жизнь на элитной Рублевке ему также особого удовольствия не доставляла. Сытые наглые хари соседей, их обрезанные и накачанные силиконом жены бесили его еще больше, чем суетящийся за окном лекторат, или как там его сейчас называют.
«Вырваться бы побыстрее из этой паутины в деревню, в глушь, – предавался мечтам чиновник. Хотя понятие о деревне у него было отличным от общепринятого. Примерно полгода назад он приобрел имение графа Шувалова (естественно, на подставное лицо), теперь там полным ходом шли восстановительные работы. Главным достоинством этого культурно-исторического наследия было полное отсутствие в радиусе нескольких километров соседей. Лет сто назад на этом месте была деревенька, но все свалившиеся на державу катаклизмы кого загнали в землю, кого погнали дальше в поисках лучшей жизни. Теперь от деревушки не осталось и следа, а многочисленная бригада гастарбайтеров из стран Средней Азии обустроилась в большой армейской палатке, благо время года позволяло. – А может, когда все закончится, оставить этих бабаев при себе? Пусть вызывают свои семьи, восстанавливают деревню. Будут смотреть за хозяйством, выращивать экологически чистые продукты, подрезать розы и убирать в доме». Чиновник уже видел себя на крыльце собственного особняка в атласном барском халате, ночном колпаке, с длинной курительной трубкой, следящим за работой своих экзотических крепостных.