Страница:
– М-м-м... Ян. Ян Уорд.
Она подняла бокал.
– Давай пропустим за тебя, парень.
Глава 12
Она подняла бокал.
– Давай пропустим за тебя, парень.
Глава 12
Обнаженные
Джордж бережно обнимал ее за плечи, а Лео изо всех сил пыталась справиться с тошнотой, содрогаясь от рвотных позывов. Это не был страх перед выступлением – она никогда не боялась выйти на сцену. Но эта женщина... неужели появление неизвестной красавицы так подействовало на Лео? Кровь звенела у нее в ушах, сердце выпрыгивало из груди. И когда она, вздрагивая от конвульсий, закрывала глаза, то снова видела ее, самое прекрасное создание на земле.
Лео в очередной раз передернуло. Вампир оказался женщиной – великолепной, чья красота превзошла даже красоту Мириам. Теперь было понятно, почему она была такой неосторожной, что бросила останки съеденного человека в гавани: разве повелительницу, императрицу вампиров, должны занимать такие мелочи? Одному только Богу известно, откуда она взялась, но Лео всей душой обожала ее и хотела служить ей, как в свое время Мири, повинуясь любому ее приказу. А мальчик... в его венах течет кровь вампиров? Похоже на правду – потому что он тоже просто великолепен, молодой Аполлон с мудростью и жесткостью в глазах. Я почувствую его внутри себя, подумала Лео, и эта мысль заставила ее невольно вскрикнуть, но она тут же сумела взять себя в руки.
– Кровь – это магнит, – говорила ей Сара. – Другие вампиры будут сводить тебя с ума.
Ей так безумно хотелось быть любимой, и это непременно осуществится. Молодой бог – сильный, неистовый, его мускулы будут мерцать в свете свечи, он буквально разорвет ее пополам и будет обладать ею долго-долго.
– Мы опаздываем на десять минут, – заметил Джордж.
– О Господи! Грим... прическа...
Лео поспешила в гримерную, и Нильда тут же принялась одевать ее. Кожаные сапоги до колен, короткое платье из полосок кожи и шелка, на шее – черная лента, украшенная изумрудами и бриллиантами. Именно так, ничего больше. Сегодня она запланировала необычное шоу, это будет не только музыка. Еще час назад Лео окончательно не решила, осмелится ли осуществить свой план. Теперь, с появлением этой женщины, для Леоноры Паттен нет ничего невозможного, будьте уверены.
Она сделает это для них, бога и богини в первом ряду, если ее внезапно не поглотит пучина ада! Да, Лео сегодня вечером перевернет всем мозги, приложит для этого все силы, пока сама не обратится в пепел.
Франси и Лестер занимались гримом и прической. Черная губная помада была очень хороша – из тех, что не сушат губы. Ее волосы, над которыми так долго колдовал сегодня Моррис, теперь превратились в нечто более дикое, близкое к ее реальным чувствам.
– Как я все это смогу... – прошептала она.
– Сможешь, – отозвался Джордж. – Ты великолепна.
Откуда парню знать, что она собирается сделать? Пожалуй, только Нильда, судя по всему, о чем-то догадывалась... Так что его слова ничего не значат.
Ей было одиннадцать лет, и она демонстрировала стриптиз для Бобби Карни и Дана Белтона, своих одноклассников, – вот на что было похоже ее нынешнее состояние. Лео, обнаженная, села тогда на колени Бобби, затем забросила ноги на плечи Дана. Она дрожала и была необычайно смущена, а мальчишки раздвинули ей ноги – какая потрясающая, очаровывающая беспомощность и беззащитность! Такого с ней больше не случалось, разве что однажды, когда они вместе с Мири и Сарой неслись в роскошном автомобиле в глубокую и пьянящую ночь.
Я сейчас сделаю это, сказала она сама себе. Она глубоко вздохнула, мечтая о хорошей сигарете. Но сейчас не будет никаких сигарет, ее голос должен быть мощным, совершенным и нежным, как звон колоколов, как сама гармония.
– Отлично, – сказала Лео, оглядывая себя в зеркало. – За работу!
Как ей хотелось обнять этого юношу, прижаться к нему губами, почувствовать вкус его великолепного рта и вдохнуть ничем не отравленное дыхание. Впервые за свою долгую жизнь она хотела принадлежать мужчине, и, если бы они не находились в комнате, полной человеческих созданий, Лилит упала бы перед ним на колени.
Это был Аполлон, Гильгамеш,[12] Осирис, тот самый воображаемый возлюбленный, мальчик, которой играл с ней в золотой беседке, обнимая и целуя ее так, что она начинала плакать от удовольствия.
Мальчик из детства? Предназначенный Лилит, ее жених? О, это так, и он ждет.
Но где?
Она увидела город – невысокие домики из камня под соломенными крышами, прекрасный фонтан в центре площади. Там сидел юноша с длинными ногами и загорелыми мускулистыми плечами, он плескал рукой среди рыб. Мимолетный взгляд, улыбка...
– Лилит! – его голос зазвенел, как колокольчики.
На какое-то мгновение ею овладела ярость. Он был ее мужем, они только что поженились, Лилит должна вернуться к нему!
Неожиданно погас свет. Властительница набрала в грудь воздуха, готовясь к немедленной атаке. На небольшом возвышении в лучах света перед ней появилось чудесное существо – Лео. Она покачивалась в такт жесткому ритму, который создавала группа людей с разными музыкальными инструментами.
Я привыкла быть женщиной!
Что с того?
Пошли вы все!
Ты сделал меня женщиной, объявив меня таковой.
Что с того?
Пошли вы все!
Она сбросила с себя что-то из одежды. В темноте за спиной Лилит почувствовалось движение. Человеческие существа реагировали строго в соответствии с установленным ритуалом, но чувствовалось, что они в недоумении.
Я выбрала то, кем ты сделал меня,
Мне нравится, кем я стала,
Женщина, Женщина.
Я подобна свету луны,
Я твоя мать.
Ты лежишь у меня на руках...
Теперь музыка звучала тише и опаснее. Лео мягкими шагами двигалась к их столику – наверное, она пела для Лилит.
Я отдам тебе всю себя,
Позволь мне лишь любить тебя.
Позволь мне, позволь мне,
О, позволь мне, позволь мне...
Она спустилась с возвышения и взяла Властительницу за руку. Прикосновение было прохладным и осторожным, а когда тонкие пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, Лилит почувствовала твердость и неожиданно для себя вздрогнула.
Позволь мне, позволь мне, позволь,
ну пожалуйста, позволь...
Послушно ступая за Лео, Властительница поднялась и направилась на возвышение.
Позволь мне, позволь мне, позволь,
ну пожалуйста, позволь...
Лилит чуть было не застонала, когда песня закончилась, – это было так великолепно, словно она вслушивалась в соблазнительный шепот самого естества. Значит, весь этот ритуал был посвящен ей, ритмичная музыка звучала так нежно... Лео покачивалась, и Лилит страстно хотелось вдохнуть запах невинности и чистоты, исходивший от нее, дотронуться до ее гладкой кожи, коснуться прекрасных округлых грудей, которые женщина теперь обнажила перед изумленно поднятыми в темноте лицами. А еще она хотела юношу, чье запрокинутое лицо горело желанием, которое невозможно было скрыть.
Лео наклонилась к нему, продолжая покачиваться в такт музыке, ее грудь в лучах света своей матовостью напоминала сливки.
– Ну же! Давай, малыш.
– Э-э-э... я... меня?
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне,
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне...
Она подтащила испуганного юношу ближе к себе, улыбаясь, подбадривая, пока он наконец не поднялся на возвышение. В лучах света его лицо было таким милым, таким знакомым, что Лилит с трудом сдержала подступившие к горлу слезы восторга.
Где-то, когда-то и у нее был такой юноша.
– Всего лишь на час, – пообещал он.
Обратно в глубины времени... Так далеко, что это мгновение скрылось за горизонтом реальности.
Теперь мечта была здесь.
– Давай развлечем публику, – прошептала Лео.
– Я... как я...
Лео упала перед ним на колени, прижала его руки к своим щекам.
– Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне, – пела она.
Наблюдая за этим, Лилит увидела, как вспыхнуло его лицо, зрачки расширились; она почувствовала растущую волну жара, что охватывала молодое сильное тело.
Лео начала расстегивать брюки юноши, а он с застывшей улыбкой на лице пытался неловко сопротивляться.
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне,
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне...
Его сознание затуманилось, и он это понимал; лицо Лео словно проступало через серебристую водную гладь. Ян чувствовал, как пальцы женщины возятся с молнией на его джинсах, но он не мог в это поверить... нет... Чтобы она это делала на сцене? Да, именно там, и все происходящее – реальность. И здесь же в свете бегающих огней стоит богиня – само воплощение желания. Высокая, с манящими губами, и она... смотрит на него! Она ревнует, Ян чувствовал это.
Джинсы скользнули вниз, Лео вцепилась в трусы и рванула их. Ян опустил взгляд, но она уже встала, и теперь столь знакомое ему лицо было совсем близко. Неистовым, неожиданно сильным движением Лео разорвала на нем футболку.
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне,
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне...
В зале царила абсолютная тишина. Лео обхватила его руками и начала пританцовывать на месте, в такт ей негромко зарокотали барабаны. Ян чувствовал тепло ее светящегося тела, пальцы женщины сжимали его ягодицы, слегка царапая кожу длинными ногтями.
А эта проклятая красавица стояла от них на расстоянии всего лишь нескольких футов; стаскивая с себя кожаный костюм, она явно собиралась присоединиться к ним.
Кое-кто из зрителей тихо хлопал, вторя барабанной дроби, однако большинство, шокированные и удивленные, как и Бекки, хранили молчание.
В ее руке ладонь Пола была холодной и твердой как железо.
Горе вдруг опалило ее, как это бывает с теми, кто неожиданно заблудился. Как здесь оказался Ян? Он выглядел растерянным, его руки метались, как испуганные птички. Да, конечно, в этом виновата кровь, которая притягивала и Лео, и Яна к вампирам. Разве можно было по-другому объяснить происходящее? Так или иначе, они соединились, и теперь Полу придется расправиться с ними.
– Позволь мне, позволь мне, – продолжала петь Лео.
Трое обнаженных – юноша и две женщины – более прекрасные, чем самые совершенные статуи, медленно двигались в танце перед притихшей от удивления публикой «Музыкальной комнаты». Бекки опасалась даже украдкой посмотреть на мужа, потому что ей было страшно увидеть то, что она предполагала. И все же ее взгляд встретился с его глазами, в которых – да, именно так – была абсолютная пустота. Жизнь внезапно улетучилась из него, оставив тело-оболочку.
– Что происходит? – бормотал он. – Что происходит?
Отстранившись от Яна и вампира, Лео вышла на авансцену. Широко расставив ноги, так что ее женские прелести были открыты изумленным взорам публики, она стала выгибаться назад.
Кто-то что-то выкрикнул, к ногам певицы полетели цветы.
Ян подошел к Лео, Бекки уже много лет не видела его обнаженным, и совершенство его тела, блестящие мышцы, правильные пропорции потрясли ее, а потом она смутилась, так как обнаружила, что не с материнской заботой, а с возрастающим интересом женщины смотрит на его член. Затем к ним присоединилась женщина-вампир.
Бекки не могла отвести глаз от этого зрелища, уже не пытаясь бороться с собой. За все эти годы ей не доводилось видеть невредимую женщину-вампира при ярком освещении. Ее кожа была настолько совершенна, без единого изъяна, без единой морщинки, что казалось, будто тело обтянуто плотно облегающим костюмом. Бугорок Венеры украшали светлые локоны. А грудь... Боже правый, какая это была грудь!
Вокруг щелкали и жужжали камеры, нацеленные на троих обнаженных, прежде всего на Лео, которая сейчас исполняла лимбо,[13] сверкая темной вагиной.
Бульварная пресса сойдет с ума, телеведущие без конца будут повторять имя их сына. Какими словами можно описать весь этот невероятный ужас?!
Он должен исправить то, что произошло. Любой ценой надо исправлять положение – значит, стащить Яна со сцены и немедленно увезти от этих созданий.
Решение принято, он начал проталкиваться к лестнице на нижний балкон.
– Пол, Пол! – громко шептала у нею за спиной Бекки.
Уорд не имел права ждать: если эти твари сумеют завладеть его сыном, то он упустит единственный шанс, который у него остался. Очевидно, Ян еще никогда не пробовал крови и, судя по тому, как он вел себя на сцене, еще ни о чем не догадывался. Наверняка вампирши постараются напоить его – тогда на Яне можно будет поставить крест, его сын просто не сможет обходиться без традиционной пищи этих тварей.
– Какой у тебя план, черт побери?
Пол повернулся и сверкнул в ее сторону глазами. Но стоило ему увидеть искаженное от ужаса родное лицо со сжатыми в тонкую линию губами и пустые из-за материнского страха глаза, и он ничего не мог поделать со своей любовью к ней. Поэтому рука, которая поднялась, чтобы оттолкнуть Бекки, притянула ее к себе.
– План простой: мы пройдем туда и заберем своего ребенка с этой проклятой сцены. Причем немедленно.
Он направился к одной из дверей, ведущих в партер, затем замер на месте, глядя на двух вооруженных охранников. Но не это заставило его остановиться. Спускаясь по лестнице, Пол испытал странное чувство, в котором не хотел себе признаваться: он страстно желал эту красавицу. Происходящее на сцене неожиданно всколыхнуло в нем самые глубокие и сладостные эмоции, словно внутри вспыхнула электрическая дуга и выжгла здравый смысл, мораль – все, кроме, конечно, долга, который заставлял его сейчас продолжать охоту на похитителей человеческих жизней.
– Мы можем справиться с ними, – заметила Бекки, не поняв причину его нерешительности, ведь ее муж был настоящим профессионалом, владевшим приемами рукопашной борьбы.
От удара, который он нанес в живот первому охраннику, тот согнулся пополам, в то время как второй охранник пытался еще только вытащить свое оружие. Оттолкнув их в сторону, Пол распахнул настежь двери и ворвался в зал. Музыка визжала, он не мог разобрать слов, но общее впечатление было смутно знакомым. Наверняка эта песня не раз заставляла его вздрагивать, когда пронзительный голос певицы доносился из комнаты сына. Лео покачивалась в такт, вампирша неподвижно стояла за ее спиной. Ян, согнувшись, пытался натянуть на себя джинсы.
Переворачивая столики, отбрасывая в стороны, как тряпичных кукол, высокомерных мерзавцев в вечерних нарядах, Пол пробирался к сцене. Он был уже от нее в сотне футов, когда кто-то схватил его сзади. Пригнув плечи, рванув туловище вперед, Уорд приподнял нападавшего и швырнул его через голову. Это был еще один охранник, который рухнул сразу на пять или шесть столиков и тут же исчез в куче сверкающих платьев.
– Ян! Ян!
Сбив кого-то левой ногой, Пол попробовал увернуться от цепких рук. Теперь до сцены оставалось не более пятидесяти футов, а паника ширилась, как приливная волна, начиная от входа в зал. Женщины визжали, мужчины сыпали проклятиями. Лео, увидев, как охранники устремились к сцене, прекратила наконец танцевать. Пол выкрикивал имя сына, но не видел никакой реакции со стороны Яна, который стоял сейчас примерно в двух футах от ревущей акустической колонки. Дорогу Уорду преградил какой-то мужчина.
– Ян! Ян!
Два, потом три охранника начали его колотить, в ход пошел пистолет. От удара в висок из глаз посыпались искры, сцена наклонилась и начала, странно дергаясь, уходить влево. Пол Уорд понимал, что это означает: он падает. Если это произойдет, то сын для него потерян навсегда. Его руки хватались за воздух, и, несмотря на то что его избивали по крайней мере уже шесть человек, он продолжал продвигаться к сцене.
– Ян! Ян!
В темноте за музыкантами закрылась дверь, его мальчика на сцене уже не 6ыло.
– Ян!
Он продолжал рваться вперед, как огромный ревущий гризли, увешанный волками. Удары кулаков сыпались на него со всех сторон, врезаясь в ребра, и наконец Пол оказался прижатым доброй тысячью фунтов мужских костей и мускулов к полу. Затем ему заломили за спину руки, на запястьях защелкнулись наручники, и навалившийся на него груз ослаб. Когда Уорда перевернули, он увидел, что на него смотрят не меньше двадцати сердитых, испуганных лиц.
Двадцать, подумал Пол, не так уж плохо.
– Там был мой сын, – сказал он.
Никто никак не отреагировал. Уорд повторил это, выкрикнул во всю силу своих легких, и его голос был единственным звуком в зале.
Его подняли на ноги и повели между столиков. Публика начала аплодировать, желая снова увидеть свою любимицу.
– Какой-то чокнутый, – Джордж пожал плечами. – Такое бывает.
– Ян! – послышался женский голос у них за спиной.
– Мама?
Лео обернулась через плечо и сдвинула брови.
Властительница сразу поняла, что происходит. Она взяла юношу за руку и притянула к себе. Он, поискав глазами, схватил боа из перьев, которое лежало рядом на стуле, – часть реквизита Лео – и набросил на плечи Лилит, стараясь прикрыть ей грудь. Та нежно поцеловала его, словно в благодарность.
– Ян! – снова позвала Бекки.
– Мам?
– Нам лучше свалить, – обратилась Лилит к Лео.
– Я... что это за парень, в конце концов?
– Его кличка – Ян. Слушай, давай двигать отсюда.
– Моя мать... – неуверенно начал юноша.
– Она не может быть твоей матерью! – сказала Лилит. – Твоя мать – Властительница.
– О Боже, – простонала Лео.
– Ян, где ты?
Лилит поцеловала его снова, на этот раз со всей страстью, которая так давно искала выхода. Во время поцелуя ее одиночество исчезло так же быстро, как роса на пороге утра. Лилит теснее прижала юношу к себе, прикрывая шалью из перьев, утопила его в мягкости и теплоте. Долгое время Ян сопротивлялся, но потом, задрожав, обнял ее в ответ.
– Сюда, – прошептала Лео.
Лилит пошла за ней, таща за собой отнюдь не сопротивлявшегося Яна.
– Не оборачивайся, – велела она, когда женский голос вновь позвал Яна; ее приказ прозвучал в темноте и тишине кулис очень резко.
Очень далеко, словно в другом мире, публика бушевала, вызывая свою обожаемую певицу.
– Куда мы идем? – спросил Ян.
– Здесь недалеко, узнаем друг друга поближе, – ответила Лео.
– Кто ты такая? – Ян завороженно смотрел на Властительницу. – Как тебя зовут?
– Лилит, – ответила она. Это было уже лучше. Намного лучше.
Пораженная Лео остановилась.
– Это имя матери тех, кто...
Лилит улыбнулась, наблюдая, как бледнеет румянец на лице избранной. Итак, ей доступно это знание. Властительница одарила ее самой теплой улыбкой, которую только могла изобразить. Лео бросилась к ней и, плача, обняла.
– Сейчас на это нет времени.
Но Лео не могла сдержать рыдание, она казалась почти невменяемой. Женский голос позвал снова:
– Ян!
– Мне надо вернуться к маме!
– Ян, такой шанс больше не выпадет, проведи с нами хоть час.
– Час?
Лилит прижала его к себе.
– Ян!
– Мам, я только на час...
– Ян!
Металлическая дверь открылась. На улице их ждал черный экипаж, напоминавший тот, что привез Лилит сюда. Однако внутри его оказалась роскошная маленькая комната. Впереди сидел водитель, который был отгорожен от комнаты стеклянным окном, он даже не повернулся в их сторону.
– Ого, тут отлично, – заметила Лилит.
Лео достала белую палочку из небольшой коробочки, сунула ее себе в рот и подожгла один конец. Когда она выдохнула, отвратительный запах наполнил маленькую комнатку. Лилит видела, что и другие люди делали это, например Ибрагим, но до этого момента она не видела эти палочки вблизи.
– Что это такое?
– Ты не знаешь, что такое сигарета? – удивился Ян.
– Тебе лучше поверить мне, парень.
– Ладно. Это потому, что ты своего рода... Послушайте, мисс Паттен, а куда мы едем?
– Спроси ее, – улыбнулась Лео.
– Так куда же мы едем?
– Прошвырнемся немного, есть разговор.
– Ты разговариваешь, как Ажоан Кроуфорд, когда она пародирует Джеймса Кэгни.[14] Кто ты?
– Английский мне не родной язык, парень. Я училась ему... возможно, у разного сброда.
Лео рассмеялась.
– Позволь мне спросить тебя вот о чем: ты предпочитаешь вернуться домой к мамочке или посетить одно из самых замечательных мест в мире?
– Лео, меня зовут Ян Уорд. И я понятия не имею, что здесь делаю.
Лео Паттен глубоко затянулась. Да, фамилию «Уорд» она меньше всего хотела бы услышать. Лилит внимательно смотрела на нее: судя по неподвижному и невидящему взгляду, по мгновенно окаменевшему лицу, это был больше чем небольшой испуг.
– Мы едем в мой дом на Сант-Барте.[15]
– Сант-Барт! Я не могу туда ехать... Сант-Барт!
– Можешь, – возразила Лилит. – Ты только подумай – мы, все вместе, втроем... ненадолго.
– Дорога займет пять часов, к двум мы уже будем там.
– Мои родители...
– Вернешься завтра – еще до полуночи. Я тебе это обещаю.
Лилит заметила, что Лео по какой-то причине охладела к юноше, более того – стала относиться к нему с подозрением. Однако ей не хотелось размышлять на эту тему, так как многое в этой ситуации для нее оставалось непонятным... Сант-Барт, должно быть, приятное местечко. Возможно, там будет пруд, в котором можно поплавать, и служанки, чтобы натереть ее маслами, и люди со свежей кровью, чтобы утолить ее голод, если таковой вдруг возникнет.
– Я не могу, – простонал Ян.
– Но Ян, – Лилит улыбнулась, – ты же хочешь этого.
– Откуда тебе это известно?
– Потому что ты прижался к моему плечу, когда сказал, что не можешь. Мне надо приказать тебе ехать с нами? Я имею на это право, сам знаешь.
– У нее есть такое право, – безразличным тоном заметила Лео.
– Никто не может мне приказывать, кроме моих родителей.
– Я могу, но не буду это делать. Поедем, развлечемся.
– Слушай, Ян, – не выдержала Лео, – на свете есть по крайней мере сто миллионов парней, которые за такую возможность продали бы душу. Так что не упусти своего шанса.
– Лео, у меня есть обязанности перед родителями. Я не могу просто так взять и исчезнуть.
– Мой дворец в Египте... – мечтательно произнесла Лилит. – Ты только взглянешь на него.
– Да ты что! Это же очень далеко! Нет, я определенно туда не поеду.
– Грейс, позвони и скажи, чтобы мой самолет был готов в любую минуту. Я могу отправиться куда угодно, так что пусть будут готовы.
– Хорошо, мадам, – ответил женский голос из кабины.
– Мы летим на Сант-Барт.
Это, похоже, несколько успокоило юношу, и он вернулся к своему прежнему занятию – пожирать глазами Лео. Лилит чувствовала, что он умирает от желания остаться с ней. И почему только мужчины такие слепые и похотливые создания?
– Кто-нибудь хочет выпить? – спросила Лео.
– Конечно.
– Что это значит, малыш? – спросила у Яна Лилит.
– М-м, «Катти» с содовой?
– "Катти"? Единственное шотландское виски, которое здесь есть, это... что там у нас? – Лео заглянула в деревянный, отполированный до блеска шкафчик, – «Джонни Уокер» с голубой этикеткой.
Она налила жидкость в стаканы и положила туда то, что, как выяснила Лилит еще в отеле «Роялтон», называется «льдом», – вещество, которое быстро исчезает на любой поверхности, Лед похож на твердый снег. Когда-то она жила в странах, где зимой выпадает снег, но это было очень давно.
Юноша взял стакан и поднял его, как люди поднимают спиртное с незапамятных времен. Лео тоже последовала его примеру. Лилит наблюдала за ними с легкой улыбкой.
– Мадонна, – прошептала Лео, смотря на нее по-собачьи преданными глазами.
Властительнице не было известно это слово, но она не стала спрашивать, что оно означает.
Лео в очередной раз передернуло. Вампир оказался женщиной – великолепной, чья красота превзошла даже красоту Мириам. Теперь было понятно, почему она была такой неосторожной, что бросила останки съеденного человека в гавани: разве повелительницу, императрицу вампиров, должны занимать такие мелочи? Одному только Богу известно, откуда она взялась, но Лео всей душой обожала ее и хотела служить ей, как в свое время Мири, повинуясь любому ее приказу. А мальчик... в его венах течет кровь вампиров? Похоже на правду – потому что он тоже просто великолепен, молодой Аполлон с мудростью и жесткостью в глазах. Я почувствую его внутри себя, подумала Лео, и эта мысль заставила ее невольно вскрикнуть, но она тут же сумела взять себя в руки.
– Кровь – это магнит, – говорила ей Сара. – Другие вампиры будут сводить тебя с ума.
Ей так безумно хотелось быть любимой, и это непременно осуществится. Молодой бог – сильный, неистовый, его мускулы будут мерцать в свете свечи, он буквально разорвет ее пополам и будет обладать ею долго-долго.
– Мы опаздываем на десять минут, – заметил Джордж.
– О Господи! Грим... прическа...
Лео поспешила в гримерную, и Нильда тут же принялась одевать ее. Кожаные сапоги до колен, короткое платье из полосок кожи и шелка, на шее – черная лента, украшенная изумрудами и бриллиантами. Именно так, ничего больше. Сегодня она запланировала необычное шоу, это будет не только музыка. Еще час назад Лео окончательно не решила, осмелится ли осуществить свой план. Теперь, с появлением этой женщины, для Леоноры Паттен нет ничего невозможного, будьте уверены.
Она сделает это для них, бога и богини в первом ряду, если ее внезапно не поглотит пучина ада! Да, Лео сегодня вечером перевернет всем мозги, приложит для этого все силы, пока сама не обратится в пепел.
Франси и Лестер занимались гримом и прической. Черная губная помада была очень хороша – из тех, что не сушат губы. Ее волосы, над которыми так долго колдовал сегодня Моррис, теперь превратились в нечто более дикое, близкое к ее реальным чувствам.
– Как я все это смогу... – прошептала она.
– Сможешь, – отозвался Джордж. – Ты великолепна.
Откуда парню знать, что она собирается сделать? Пожалуй, только Нильда, судя по всему, о чем-то догадывалась... Так что его слова ничего не значат.
Ей было одиннадцать лет, и она демонстрировала стриптиз для Бобби Карни и Дана Белтона, своих одноклассников, – вот на что было похоже ее нынешнее состояние. Лео, обнаженная, села тогда на колени Бобби, затем забросила ноги на плечи Дана. Она дрожала и была необычайно смущена, а мальчишки раздвинули ей ноги – какая потрясающая, очаровывающая беспомощность и беззащитность! Такого с ней больше не случалось, разве что однажды, когда они вместе с Мири и Сарой неслись в роскошном автомобиле в глубокую и пьянящую ночь.
Я сейчас сделаю это, сказала она сама себе. Она глубоко вздохнула, мечтая о хорошей сигарете. Но сейчас не будет никаких сигарет, ее голос должен быть мощным, совершенным и нежным, как звон колоколов, как сама гармония.
– Отлично, – сказала Лео, оглядывая себя в зеркало. – За работу!
* * *
Лилит держала юношу за руку, не в силах отпустить его запястье. Эта совершенная красота Властителя притягивала, вызывая непреодолимое желание. Он сидел рядом с ней, и сияние, исходившее от сильного тела, было самым необыкновенным из всего, что она когда-либо видела. Нет, он был больше чем просто Властитель. Во всех ее соплеменниках-мужчинах чего-то недоставало. Лилит только сейчас это поняла, вглядываясь в его необыкновенные глаза.Как ей хотелось обнять этого юношу, прижаться к нему губами, почувствовать вкус его великолепного рта и вдохнуть ничем не отравленное дыхание. Впервые за свою долгую жизнь она хотела принадлежать мужчине, и, если бы они не находились в комнате, полной человеческих созданий, Лилит упала бы перед ним на колени.
Это был Аполлон, Гильгамеш,[12] Осирис, тот самый воображаемый возлюбленный, мальчик, которой играл с ней в золотой беседке, обнимая и целуя ее так, что она начинала плакать от удовольствия.
Мальчик из детства? Предназначенный Лилит, ее жених? О, это так, и он ждет.
Но где?
Она увидела город – невысокие домики из камня под соломенными крышами, прекрасный фонтан в центре площади. Там сидел юноша с длинными ногами и загорелыми мускулистыми плечами, он плескал рукой среди рыб. Мимолетный взгляд, улыбка...
– Лилит! – его голос зазвенел, как колокольчики.
На какое-то мгновение ею овладела ярость. Он был ее мужем, они только что поженились, Лилит должна вернуться к нему!
Неожиданно погас свет. Властительница набрала в грудь воздуха, готовясь к немедленной атаке. На небольшом возвышении в лучах света перед ней появилось чудесное существо – Лео. Она покачивалась в такт жесткому ритму, который создавала группа людей с разными музыкальными инструментами.
Я привыкла быть женщиной!
Что с того?
Пошли вы все!
Ты сделал меня женщиной, объявив меня таковой.
Что с того?
Пошли вы все!
Она сбросила с себя что-то из одежды. В темноте за спиной Лилит почувствовалось движение. Человеческие существа реагировали строго в соответствии с установленным ритуалом, но чувствовалось, что они в недоумении.
Я выбрала то, кем ты сделал меня,
Мне нравится, кем я стала,
Женщина, Женщина.
Я подобна свету луны,
Я твоя мать.
Ты лежишь у меня на руках...
Теперь музыка звучала тише и опаснее. Лео мягкими шагами двигалась к их столику – наверное, она пела для Лилит.
Я отдам тебе всю себя,
Позволь мне лишь любить тебя.
Позволь мне, позволь мне,
О, позволь мне, позволь мне...
Она спустилась с возвышения и взяла Властительницу за руку. Прикосновение было прохладным и осторожным, а когда тонкие пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, Лилит почувствовала твердость и неожиданно для себя вздрогнула.
Позволь мне, позволь мне, позволь,
ну пожалуйста, позволь...
Послушно ступая за Лео, Властительница поднялась и направилась на возвышение.
Позволь мне, позволь мне, позволь,
ну пожалуйста, позволь...
Лилит чуть было не застонала, когда песня закончилась, – это было так великолепно, словно она вслушивалась в соблазнительный шепот самого естества. Значит, весь этот ритуал был посвящен ей, ритмичная музыка звучала так нежно... Лео покачивалась, и Лилит страстно хотелось вдохнуть запах невинности и чистоты, исходивший от нее, дотронуться до ее гладкой кожи, коснуться прекрасных округлых грудей, которые женщина теперь обнажила перед изумленно поднятыми в темноте лицами. А еще она хотела юношу, чье запрокинутое лицо горело желанием, которое невозможно было скрыть.
Лео наклонилась к нему, продолжая покачиваться в такт музыке, ее грудь в лучах света своей матовостью напоминала сливки.
– Ну же! Давай, малыш.
– Э-э-э... я... меня?
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне,
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне...
Она подтащила испуганного юношу ближе к себе, улыбаясь, подбадривая, пока он наконец не поднялся на возвышение. В лучах света его лицо было таким милым, таким знакомым, что Лилит с трудом сдержала подступившие к горлу слезы восторга.
Где-то, когда-то и у нее был такой юноша.
– Всего лишь на час, – пообещал он.
Обратно в глубины времени... Так далеко, что это мгновение скрылось за горизонтом реальности.
Теперь мечта была здесь.
– Давай развлечем публику, – прошептала Лео.
– Я... как я...
Лео упала перед ним на колени, прижала его руки к своим щекам.
– Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне, – пела она.
Наблюдая за этим, Лилит увидела, как вспыхнуло его лицо, зрачки расширились; она почувствовала растущую волну жара, что охватывала молодое сильное тело.
Лео начала расстегивать брюки юноши, а он с застывшей улыбкой на лице пытался неловко сопротивляться.
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне,
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне...
Его сознание затуманилось, и он это понимал; лицо Лео словно проступало через серебристую водную гладь. Ян чувствовал, как пальцы женщины возятся с молнией на его джинсах, но он не мог в это поверить... нет... Чтобы она это делала на сцене? Да, именно там, и все происходящее – реальность. И здесь же в свете бегающих огней стоит богиня – само воплощение желания. Высокая, с манящими губами, и она... смотрит на него! Она ревнует, Ян чувствовал это.
Джинсы скользнули вниз, Лео вцепилась в трусы и рванула их. Ян опустил взгляд, но она уже встала, и теперь столь знакомое ему лицо было совсем близко. Неистовым, неожиданно сильным движением Лео разорвала на нем футболку.
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне,
Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне...
В зале царила абсолютная тишина. Лео обхватила его руками и начала пританцовывать на месте, в такт ей негромко зарокотали барабаны. Ян чувствовал тепло ее светящегося тела, пальцы женщины сжимали его ягодицы, слегка царапая кожу длинными ногтями.
* * *
Бекки потрясла головой, но все оставалось на своих местах: под ними два балкона, на сцене – Ян без какой-либо одежды и Лео Паттен всего лишь в узких трусиках, исполнявшая с их сыном бесстыдный танец.А эта проклятая красавица стояла от них на расстоянии всего лишь нескольких футов; стаскивая с себя кожаный костюм, она явно собиралась присоединиться к ним.
Кое-кто из зрителей тихо хлопал, вторя барабанной дроби, однако большинство, шокированные и удивленные, как и Бекки, хранили молчание.
В ее руке ладонь Пола была холодной и твердой как железо.
Горе вдруг опалило ее, как это бывает с теми, кто неожиданно заблудился. Как здесь оказался Ян? Он выглядел растерянным, его руки метались, как испуганные птички. Да, конечно, в этом виновата кровь, которая притягивала и Лео, и Яна к вампирам. Разве можно было по-другому объяснить происходящее? Так или иначе, они соединились, и теперь Полу придется расправиться с ними.
– Позволь мне, позволь мне, – продолжала петь Лео.
Трое обнаженных – юноша и две женщины – более прекрасные, чем самые совершенные статуи, медленно двигались в танце перед притихшей от удивления публикой «Музыкальной комнаты». Бекки опасалась даже украдкой посмотреть на мужа, потому что ей было страшно увидеть то, что она предполагала. И все же ее взгляд встретился с его глазами, в которых – да, именно так – была абсолютная пустота. Жизнь внезапно улетучилась из него, оставив тело-оболочку.
– Что происходит? – бормотал он. – Что происходит?
Отстранившись от Яна и вампира, Лео вышла на авансцену. Широко расставив ноги, так что ее женские прелести были открыты изумленным взорам публики, она стала выгибаться назад.
Кто-то что-то выкрикнул, к ногам певицы полетели цветы.
Ян подошел к Лео, Бекки уже много лет не видела его обнаженным, и совершенство его тела, блестящие мышцы, правильные пропорции потрясли ее, а потом она смутилась, так как обнаружила, что не с материнской заботой, а с возрастающим интересом женщины смотрит на его член. Затем к ним присоединилась женщина-вампир.
Бекки не могла отвести глаз от этого зрелища, уже не пытаясь бороться с собой. За все эти годы ей не доводилось видеть невредимую женщину-вампира при ярком освещении. Ее кожа была настолько совершенна, без единого изъяна, без единой морщинки, что казалось, будто тело обтянуто плотно облегающим костюмом. Бугорок Венеры украшали светлые локоны. А грудь... Боже правый, какая это была грудь!
Вокруг щелкали и жужжали камеры, нацеленные на троих обнаженных, прежде всего на Лео, которая сейчас исполняла лимбо,[13] сверкая темной вагиной.
Бульварная пресса сойдет с ума, телеведущие без конца будут повторять имя их сына. Какими словами можно описать весь этот невероятный ужас?!
* * *
Пол встал и начал пробираться к выходу с балкона, Бекки последовала за ним. Надо было что-то предпринять, а она не знала, что именно, поэтому доверилась мужу. Реббека Уорд просто хотела спасти своего мальчика; ясно только одно: Ян оказался в весьма скверном положении.* * *
Сердце в груди Пола разрывалось на части, а душа упала в глубокий темный колодец отчаяния. Он знал, что однажды его сын может преобразиться... но не было никаких признаков – ни одного, черт побери, проклятого признака!Он должен исправить то, что произошло. Любой ценой надо исправлять положение – значит, стащить Яна со сцены и немедленно увезти от этих созданий.
Решение принято, он начал проталкиваться к лестнице на нижний балкон.
– Пол, Пол! – громко шептала у нею за спиной Бекки.
Уорд не имел права ждать: если эти твари сумеют завладеть его сыном, то он упустит единственный шанс, который у него остался. Очевидно, Ян еще никогда не пробовал крови и, судя по тому, как он вел себя на сцене, еще ни о чем не догадывался. Наверняка вампирши постараются напоить его – тогда на Яне можно будет поставить крест, его сын просто не сможет обходиться без традиционной пищи этих тварей.
– Какой у тебя план, черт побери?
Пол повернулся и сверкнул в ее сторону глазами. Но стоило ему увидеть искаженное от ужаса родное лицо со сжатыми в тонкую линию губами и пустые из-за материнского страха глаза, и он ничего не мог поделать со своей любовью к ней. Поэтому рука, которая поднялась, чтобы оттолкнуть Бекки, притянула ее к себе.
– План простой: мы пройдем туда и заберем своего ребенка с этой проклятой сцены. Причем немедленно.
Он направился к одной из дверей, ведущих в партер, затем замер на месте, глядя на двух вооруженных охранников. Но не это заставило его остановиться. Спускаясь по лестнице, Пол испытал странное чувство, в котором не хотел себе признаваться: он страстно желал эту красавицу. Происходящее на сцене неожиданно всколыхнуло в нем самые глубокие и сладостные эмоции, словно внутри вспыхнула электрическая дуга и выжгла здравый смысл, мораль – все, кроме, конечно, долга, который заставлял его сейчас продолжать охоту на похитителей человеческих жизней.
– Мы можем справиться с ними, – заметила Бекки, не поняв причину его нерешительности, ведь ее муж был настоящим профессионалом, владевшим приемами рукопашной борьбы.
От удара, который он нанес в живот первому охраннику, тот согнулся пополам, в то время как второй охранник пытался еще только вытащить свое оружие. Оттолкнув их в сторону, Пол распахнул настежь двери и ворвался в зал. Музыка визжала, он не мог разобрать слов, но общее впечатление было смутно знакомым. Наверняка эта песня не раз заставляла его вздрагивать, когда пронзительный голос певицы доносился из комнаты сына. Лео покачивалась в такт, вампирша неподвижно стояла за ее спиной. Ян, согнувшись, пытался натянуть на себя джинсы.
Переворачивая столики, отбрасывая в стороны, как тряпичных кукол, высокомерных мерзавцев в вечерних нарядах, Пол пробирался к сцене. Он был уже от нее в сотне футов, когда кто-то схватил его сзади. Пригнув плечи, рванув туловище вперед, Уорд приподнял нападавшего и швырнул его через голову. Это был еще один охранник, который рухнул сразу на пять или шесть столиков и тут же исчез в куче сверкающих платьев.
– Ян! Ян!
Сбив кого-то левой ногой, Пол попробовал увернуться от цепких рук. Теперь до сцены оставалось не более пятидесяти футов, а паника ширилась, как приливная волна, начиная от входа в зал. Женщины визжали, мужчины сыпали проклятиями. Лео, увидев, как охранники устремились к сцене, прекратила наконец танцевать. Пол выкрикивал имя сына, но не видел никакой реакции со стороны Яна, который стоял сейчас примерно в двух футах от ревущей акустической колонки. Дорогу Уорду преградил какой-то мужчина.
– Ян! Ян!
Два, потом три охранника начали его колотить, в ход пошел пистолет. От удара в висок из глаз посыпались искры, сцена наклонилась и начала, странно дергаясь, уходить влево. Пол Уорд понимал, что это означает: он падает. Если это произойдет, то сын для него потерян навсегда. Его руки хватались за воздух, и, несмотря на то что его избивали по крайней мере уже шесть человек, он продолжал продвигаться к сцене.
– Ян! Ян!
В темноте за музыкантами закрылась дверь, его мальчика на сцене уже не 6ыло.
– Ян!
Он продолжал рваться вперед, как огромный ревущий гризли, увешанный волками. Удары кулаков сыпались на него со всех сторон, врезаясь в ребра, и наконец Пол оказался прижатым доброй тысячью фунтов мужских костей и мускулов к полу. Затем ему заломили за спину руки, на запястьях защелкнулись наручники, и навалившийся на него груз ослаб. Когда Уорда перевернули, он увидел, что на него смотрят не меньше двадцати сердитых, испуганных лиц.
Двадцать, подумал Пол, не так уж плохо.
– Там был мой сын, – сказал он.
Никто никак не отреагировал. Уорд повторил это, выкрикнул во всю силу своих легких, и его голос был единственным звуком в зале.
Его подняли на ноги и повели между столиков. Публика начала аплодировать, желая снова увидеть свою любимицу.
* * *
– Что, черт подери, случилось? – спросила Лео Джорджа, когда тот накидывал на нее соболиное манто.– Какой-то чокнутый, – Джордж пожал плечами. – Такое бывает.
– Ян! – послышался женский голос у них за спиной.
– Мама?
Лео обернулась через плечо и сдвинула брови.
Властительница сразу поняла, что происходит. Она взяла юношу за руку и притянула к себе. Он, поискав глазами, схватил боа из перьев, которое лежало рядом на стуле, – часть реквизита Лео – и набросил на плечи Лилит, стараясь прикрыть ей грудь. Та нежно поцеловала его, словно в благодарность.
– Ян! – снова позвала Бекки.
– Мам?
– Нам лучше свалить, – обратилась Лилит к Лео.
– Я... что это за парень, в конце концов?
– Его кличка – Ян. Слушай, давай двигать отсюда.
– Моя мать... – неуверенно начал юноша.
– Она не может быть твоей матерью! – сказала Лилит. – Твоя мать – Властительница.
– О Боже, – простонала Лео.
– Ян, где ты?
Лилит поцеловала его снова, на этот раз со всей страстью, которая так давно искала выхода. Во время поцелуя ее одиночество исчезло так же быстро, как роса на пороге утра. Лилит теснее прижала юношу к себе, прикрывая шалью из перьев, утопила его в мягкости и теплоте. Долгое время Ян сопротивлялся, но потом, задрожав, обнял ее в ответ.
– Сюда, – прошептала Лео.
Лилит пошла за ней, таща за собой отнюдь не сопротивлявшегося Яна.
– Не оборачивайся, – велела она, когда женский голос вновь позвал Яна; ее приказ прозвучал в темноте и тишине кулис очень резко.
Очень далеко, словно в другом мире, публика бушевала, вызывая свою обожаемую певицу.
– Куда мы идем? – спросил Ян.
– Здесь недалеко, узнаем друг друга поближе, – ответила Лео.
– Кто ты такая? – Ян завороженно смотрел на Властительницу. – Как тебя зовут?
– Лилит, – ответила она. Это было уже лучше. Намного лучше.
Пораженная Лео остановилась.
– Это имя матери тех, кто...
Лилит улыбнулась, наблюдая, как бледнеет румянец на лице избранной. Итак, ей доступно это знание. Властительница одарила ее самой теплой улыбкой, которую только могла изобразить. Лео бросилась к ней и, плача, обняла.
– Сейчас на это нет времени.
Но Лео не могла сдержать рыдание, она казалась почти невменяемой. Женский голос позвал снова:
– Ян!
– Мне надо вернуться к маме!
– Ян, такой шанс больше не выпадет, проведи с нами хоть час.
– Час?
Лилит прижала его к себе.
– Ян!
– Мам, я только на час...
– Ян!
Металлическая дверь открылась. На улице их ждал черный экипаж, напоминавший тот, что привез Лилит сюда. Однако внутри его оказалась роскошная маленькая комната. Впереди сидел водитель, который был отгорожен от комнаты стеклянным окном, он даже не повернулся в их сторону.
– Ого, тут отлично, – заметила Лилит.
Лео достала белую палочку из небольшой коробочки, сунула ее себе в рот и подожгла один конец. Когда она выдохнула, отвратительный запах наполнил маленькую комнатку. Лилит видела, что и другие люди делали это, например Ибрагим, но до этого момента она не видела эти палочки вблизи.
– Что это такое?
– Ты не знаешь, что такое сигарета? – удивился Ян.
– Тебе лучше поверить мне, парень.
– Ладно. Это потому, что ты своего рода... Послушайте, мисс Паттен, а куда мы едем?
– Спроси ее, – улыбнулась Лео.
– Так куда же мы едем?
– Прошвырнемся немного, есть разговор.
– Ты разговариваешь, как Ажоан Кроуфорд, когда она пародирует Джеймса Кэгни.[14] Кто ты?
– Английский мне не родной язык, парень. Я училась ему... возможно, у разного сброда.
Лео рассмеялась.
– Позволь мне спросить тебя вот о чем: ты предпочитаешь вернуться домой к мамочке или посетить одно из самых замечательных мест в мире?
– Лео, меня зовут Ян Уорд. И я понятия не имею, что здесь делаю.
Лео Паттен глубоко затянулась. Да, фамилию «Уорд» она меньше всего хотела бы услышать. Лилит внимательно смотрела на нее: судя по неподвижному и невидящему взгляду, по мгновенно окаменевшему лицу, это был больше чем небольшой испуг.
– Мы едем в мой дом на Сант-Барте.[15]
– Сант-Барт! Я не могу туда ехать... Сант-Барт!
– Можешь, – возразила Лилит. – Ты только подумай – мы, все вместе, втроем... ненадолго.
– Дорога займет пять часов, к двум мы уже будем там.
– Мои родители...
– Вернешься завтра – еще до полуночи. Я тебе это обещаю.
Лилит заметила, что Лео по какой-то причине охладела к юноше, более того – стала относиться к нему с подозрением. Однако ей не хотелось размышлять на эту тему, так как многое в этой ситуации для нее оставалось непонятным... Сант-Барт, должно быть, приятное местечко. Возможно, там будет пруд, в котором можно поплавать, и служанки, чтобы натереть ее маслами, и люди со свежей кровью, чтобы утолить ее голод, если таковой вдруг возникнет.
– Я не могу, – простонал Ян.
– Но Ян, – Лилит улыбнулась, – ты же хочешь этого.
– Откуда тебе это известно?
– Потому что ты прижался к моему плечу, когда сказал, что не можешь. Мне надо приказать тебе ехать с нами? Я имею на это право, сам знаешь.
– У нее есть такое право, – безразличным тоном заметила Лео.
– Никто не может мне приказывать, кроме моих родителей.
– Я могу, но не буду это делать. Поедем, развлечемся.
– Слушай, Ян, – не выдержала Лео, – на свете есть по крайней мере сто миллионов парней, которые за такую возможность продали бы душу. Так что не упусти своего шанса.
– Лео, у меня есть обязанности перед родителями. Я не могу просто так взять и исчезнуть.
– Мой дворец в Египте... – мечтательно произнесла Лилит. – Ты только взглянешь на него.
– Да ты что! Это же очень далеко! Нет, я определенно туда не поеду.
– Грейс, позвони и скажи, чтобы мой самолет был готов в любую минуту. Я могу отправиться куда угодно, так что пусть будут готовы.
– Хорошо, мадам, – ответил женский голос из кабины.
– Мы летим на Сант-Барт.
Это, похоже, несколько успокоило юношу, и он вернулся к своему прежнему занятию – пожирать глазами Лео. Лилит чувствовала, что он умирает от желания остаться с ней. И почему только мужчины такие слепые и похотливые создания?
– Кто-нибудь хочет выпить? – спросила Лео.
– Конечно.
– Что это значит, малыш? – спросила у Яна Лилит.
– М-м, «Катти» с содовой?
– "Катти"? Единственное шотландское виски, которое здесь есть, это... что там у нас? – Лео заглянула в деревянный, отполированный до блеска шкафчик, – «Джонни Уокер» с голубой этикеткой.
Она налила жидкость в стаканы и положила туда то, что, как выяснила Лилит еще в отеле «Роялтон», называется «льдом», – вещество, которое быстро исчезает на любой поверхности, Лед похож на твердый снег. Когда-то она жила в странах, где зимой выпадает снег, но это было очень давно.
Юноша взял стакан и поднял его, как люди поднимают спиртное с незапамятных времен. Лео тоже последовала его примеру. Лилит наблюдала за ними с легкой улыбкой.
– Мадонна, – прошептала Лео, смотря на нее по-собачьи преданными глазами.
Властительнице не было известно это слово, но она не стала спрашивать, что оно означает.