Страница:
Быков поймал себя на том, что пристально смотрит прямо в глаза
хорошенькой девушке-библиотекарю за столиком напротив. Девушка
нахмурилась, затем не удержалась - рассмеялась. Быков насупился. Да, надо
послать в Ашхабад телеграмму, что командировка будет длительной. Жаль,
нельзя повидаться перед экспедицией... Но что бы это дало? Разве можно в
несколько минут высказать то, о чем не решался заговорить несколько лет?
Предоставим все судьбе. Когда он вернется... (в памяти возникло фото из
иллюстрированного журнала: герои космических пространств вернулись из
трудного рейса - цветы, улыбки, поднятые для приветствия руки...)
...когда он вернется, то возьмет отпуск и поедет в Ашхабад. Он подойдет к
одному дому, нажмет кнопку звонка, и тогда...
Быков взглянул на часы. До пяти оставалось несколько минут. Он
встал, с легким поклоном вернул улыбающейся девушке том энциклопедии и
пошел к Краюхину.
В приемной одноглазый секретарь кивнул ему как старому знакомому.
Быков еще раз взглянул на часы (было без минуты пять), провел ладонью по
волосам, одернул гимнастерку и решительно распахнул дверь в кабинет.
Ему показалось, что он попал в другое помещение. Шторы были подняты,
в настежь раскрытые окна веселым потоком врывалось солнце, заливая
светлые бархатистые пластмассовые стены. Кресло у стола было сдвинуто в
сторону, на нем все еще лежал, свесив через спинку серебристый колпак,
скафандроподобный спецкостюм. Ковер, свернутый рулоном, протянулся вдоль
стены. Посреди кабинета, на блестящем паркете, стоял странный предмет,
смахивающий на громадную серую черепаху о пяти толстых, как тумбы, ногах.
Сферический гладкий панцирь возвышался над полом не меньше чем на метр.
Черепаху окружало, присев на корточки, несколько человек.
Когда Быков вошел, один из них, широкоплечий и сутулый, в черных
очках-консервах, закрывающих половину лица, поднял голову с лоснящейся на
солнце желтой лысиной и сиплым голосом Краюхина произнес:
- Вот он! Товарищи, представляю вам шестого члена вашего экипажа,
инженера Алексея Петровича Быкова.
Все повернулись к нему - рослый, очень красивый человек в легком
изящном костюме, багровый от жары толстяк с наголо обритой головой,
смуглый черноволосый парень, вытиравший жилистые руки клочком
промасленной пакли, и... Дауге, старый, добрый друг Григорий Иоганнович
Дауге, такой же тощий и нескладный, как в прошлом году в Гоби, только не
в шароварах и косынке, а в нормальном городском костюме. Дауге глядел на
Быкова и приветливо кивал ему, улыбаясь во весь широкий рот.
- Знакомьтесь, - сказал Краюхин. - Владимир Сергеевич Юрковский,
замечательный геолог и опытный межпланетный путешественник...
Красавец в изящном костюме слабо, словно нехотя, пожал руку Быкова и
отвернулся с безразличным видом. Быков покосился на Краюхина. Ему
показалось, что в круглых глазах Краюхина вспыхнули и сразу же погасли
веселые огоньки.
- ...Богдан Богданович Спицын, пилот, один из лучших в мире
космонавтов. Участник первых экспедиций в пояс астероидов.
Черноволосый парень блеснул великолепными зубами. Рука его была
горячая и твердая, как железо.
- ...Михаил Антонович Крутиков, - продолжал Краюхин. - Штурман.
Гордость нашей советской космогации.
- Ну, уж вы скажете, Николай Захарович - забормотал толстяк,
смутившись, словно девушка, и дружелюбно глядя снизу вверх на Быкова. -
Товарищ Быков в самом деле может подумать... Очень рад познакомиться,
очень приятно, товарищ Быков...
- ...Наконец... Впрочем, тут, мне думается, представлений не
требуется.
Быков и Дауге обнялись.
- Отлично, Алексей, отлично! - шепнул Дауге.
- Глазам не верю! Иоганыч, это ты?
- Я, Алексей!
Краюхин дотронулся до локтя Быкова:
- Командир корабля и начальник экспедиции...
Быков обернулся. В дверях стоял невысокий стройный человек, очень
бледный и совершенно седой, хотя по лицу его, тонкому, с четкими,
правильными чертами, ему нельзя было бы дать больше тридцати пяти лет.
Видимо, он вошел вслед за Быковым и остановился, наблюдая нехитрую
церемонию представления.
- ...Анатолий Борисович Ермаков.
Быков, услышав фамилию, несколько месяцев назад не сходившую с
газетных страниц, вытянулся и опустил руки по швам. Есть люди, абсолютное
превосходство которых над собой чувствуешь с первого взгляда. Таким
человеком, несомненно, был Ермаков. Быков физически ощущал в нем огромную
силу воли, несгибаемую, почти жестокую целенаправленностью гибкий,
разносторонний ум. Твердый рот Ермакова был приоткрыт в вежливой улыбке,
но темные глаза ощупывали лицо нового члена экспедиции настороженно и
пытливо.
Прошло несколько нестерпимо длинных секунд. Наконец Ермаков мягко
проговорил:
- Очень рад, товарищ Быков.
Инженер осторожно пожал его узкую теплую руку и поспешно отошел к
Дауге. Он заметил, что лоб Григория Иоганновича покрыт испариной.
Впрочем, в кабинете было довольно жарко.
- Так, товарищи... - начал Краюхин. - Теперь, когда мы все в сборе,
начнем наше совещание - последнее совещание в Москве.
Он подошел к столу и нажал одну из кнопок на эбонитовом щите у
видеофона. Раздалось глухое жужжание. Быков невольно попятился, когда
серая черепаха медленно опустилась под пол и над широким квадратным
колодцем сомкнулись паркетные створки люка. Дауге и Спицын накатили ковер
на место, толстый Крутиков пододвинул к столу кресло.
- Прошу садиться, - пригласил Краюхин.
Все расселись на легких стульях красного дерева. Воцарилась тишина.
- Рад сообщить вам, друзья мои, - начал Краюхин, - что приказ
подписан. Приказ подписан два часа назад, и все, что касается, так
сказать, личного состава экспедиции, утверждено безоговорочно. Поздравляю
вас!
Никто не шевельнулся, только красавец Юрковский вдруг вскинул голову
и мельком взглянул на Быкова.
- Что касается задачи... - Краюхин помолчал, поднес к очкам лист
бумаги. - Что касается задачи, то тут комитет счел нужным внести
кое-какие изменения. Вернее, дополнения.
- Начинается... - недовольно, но очень негромко проворчал Дауге.
Зазвонил телефон. Краюхин поднял и снова положил трубку, щелкнул
переключателем и буркнул:
- У меня совещание.
- Есть! - отозвался кто-то.
- Так вот, товарищи. В общем и целом, как говорится, все остается,
как было в проекте. Комплексная задача - испытание новой техники и
геологический поиск на Венере. Поскольку среди нас есть новичок, который
совершенно не в курсе наших дел, а также памятуя, что повторение, так
сказать, мать учения... да и вообще не бесполезно будет довести до вас
содержание этой части приказа дословно, читаю выдержку: "Параграф
восьмой. Цель экспедиции состоит в том, чтобы, во-первых, провести
всесторонние испытания эксплуатационно-технических качеств нового вида
межпланетного транспорта - фотонной ракеты "Хиус". Во-вторых, высадиться
на Венере в районе месторождения радиоактивных руд "Уя Голконда",
открытого два года назад экспедицией Тахмасиба-Ермакова..."
Быков шумно вздохнул. Дауге предостерегающе положил руку на его
колено.
- "...и провести его геологическое обследование. Параграф девятый.
Задача геологической группы экспедиции состоит в определении границ
месторождения "Урановая Голконда", в сборе образцов и приближенном
расчете запасов имеющихся там радиоактивных ископаемых. По возвращении
представить в комитет соображения об экономической ценности
месторождения". Все как было, не правда ли? - сказал Краюхин. - А вот
пункт, которого в проекте не было. Слушайте: "Параграф десятый. Задачей
экспедиции является отыскание посадочной площадки не далее 50 километров
от границ месторождения "Урановая Голконда", удобной для всех видов
межпланетного транспорта, и оборудование этой площадки автоматическими
ультракоротковолновыми маяками конструкции Усманова-Шварца с питанием от
местных ресурсов".
Краюхин положил бумагу и оглядел слушателей. Некоторое время все
молчали. Затем Юрковский, великолепно заломив густую черную бровь,
произнес:
- Кто же будет этим заниматься?
- Странный вопрос, Владимир Сергеевич, - усмехнулся Краюхин.
- Прекрасно, прекрасно, площадку мы отыщем, - быстро заговорил
Дауге. - В крайнем случае, построим. Но вот относительно маяков...
Действительно, дело это, видимо, тонкое и требует специальных знаний...
- Вот это уже, дорогие товарищи, не моя забота. Это забота
начальника экспедиции. - Краюхин достал из стола папиросу, закурил. - Так
ведь, Анатолий Борисович?
Быков с любопытством повернулся к Ермакову. Тот равнодушно кивнул.
- Я думаю, - медленно сказал он, - мы справимся. В нашем
распоряжении еще по крайней мере полтора месяца, если я не ошибаюсь. За
это время мы вполне сможем ознакомиться с особенностями конструкции
маяков и провести две-три пробные сборки. Это не столь уж "тонко"...
- Только учтите, - перебил его Краюхин, - что полтора месяца я вам
на это не дам. Даже месяца не дам.
- Что ж, раз так - будет достаточно и трех недель. - Ермаков опустил
глаза и стал рассматривать свои длинные тонкие пальцы. - Разумеется, если
вы обеспечите нам эту возможность.
- Я не понял, - не дождавшись ответа Краюхина, вмешался Юрковский, -
что значит "с питанием от местных ресурсов"? Так, кажется, там написано?
- Это значит, Владимир Сергеевич, что источник энергии для маяка вам
придется отыскивать там, на месте, - сказал Краюхин. - Впрочем, я думаю,
для наших техников этот вопрос ясен, так?
Крутиков торопливо закивал, а Спицын проговорил, улыбаясь:
- Это-то понятно... Радиоэлементы, если Голконда хоть вполовину так
богата активными веществами, как говорят, или термоэлементы... Но... Да
что говорить! Приказ есть приказ.
- Одно дело - приказать, другое дело - выполнять, - хмуро
пробормотал Юрковский. - Во всяком случае, следовало бы этот пункт
предварительно согласовать с нами, а потом уже отдавать в приказе.
"Почему Краюхин не оборвет этого распустившегося пижона?" - сердито
подумал Быков.
Прямой, как разрез бритвой, рот Краюхина растянулся в насмешливую
улыбку:
- Вам кажется, Владимир Сергеевич, что экспедиции это не под силу?
- Не в этом дело...
- Конечно, не в этом! - резко сказал Краюхин. - Конечно, не в этом!
Дело лишь в том, что из восьми кораблей, брошенных на Венеру за последние
двадцать лет, шесть разбилось о скалы. Дело лишь в том, что "Хиус"
посылается не только... и не столько ради ваших геологических восторгов,
Владимир Сергеевич. Дело лишь в том, что вслед за вами пойдут другие...
десятки других, сотни других. Венеру... Голконду оставлять без ориентиров
больше нельзя. Нельзя, черт побори! Или там будут надежные автоматические
маяки, или мы будем вечно посылать людей почти на верную гибель. Неужели
это, так сказать, непонятно вам, Владимир Сергеевич?
Он закашлялся, отбросил папиросу и вытер платком лысину. Юрковский,
мгновенно ставший пунцовым, смотрел в сторону. Все молчали. Дауге
подтолкнул Быкова локтем:
- Вот так нашего брата из высоких эмпиреев стаскивают на землю.
- Погоди, Иоганыч! - досадливо прошептал Быков. - Дай послушать.
Он все еще плохо представлял себе замысел и средства экспедиции.
Пока было ясно, что по крайней мере одна высадка на Венере все же прошла
удачно. Высадка экспедиции Тахмасиба-Ермакова. Урановая Голконда не была
мифом.
- ...Полагаю, нам не придется менять расчеты перелета? - спросил
Ермаков.
- Нет, расчеты не меняются. Михаилу Антоновичу следует
ориентироваться на старт пятнадцатого - восемнадцатого августа.
Штурман Крутиков заулыбался, закивал головой.
- У меня есть еще один вопрос, - неожиданно сказал Юрковский.
- Пожалуйста, Владимир Сергеевич.
- Мне не совсем понятна роль товарища... Э-э... Быкова в нашей
экспедиции. Я нисколько не сомневаюсь в его... э-э... отменных качествах,
как физических, так и духовных, но я хотел бы еще знать его специальность
и его задачу.
Быков затаил дыхание.
- Вам известно, - медленно сказал Краюхин, - что экспедиции придется
работать в обстановке пустыни. А товарищ Быков хорошо знает пустыню.
- Хм... Я думал, что он специалист по посадочным площадкам. Ведь и
Дауге, надо думать, знает пустыню не хуже.
- Дауге знает пустыню гораздо хуже! - сердито вмешался Григорий
Иоганнович. - Значительно хуже. Упомянутый Дауге сел в калошу в самых
прозаических барханах Гоби, и если бы не Быков... Ты не знаешь Быкова,
Володя, и не знаешь пустыни. Не все пустыни такие же, как на Большом
Сырте.
Краюхин спокойно дождался, пока Дауге умолк, и закончил:
- Кроме того, Алексей Петрович прекрасный инженер, химик-радиолог и
водитель.
Юрковский пожал плечами:
- Не поймите меня дурно. Я ничего не имею против инженера Быкова. Но
должен же я знать обязанности своего товарища по экспедиции! Вот теперь я
знаю: специалист по пустыням.
Быков стиснул зубы и промолчал. Но Краюхин, сердито уставившись на
Юрковского круглыми глазами, прогудел:
- Поправьте меня, если я ошибаюсь, Владимир Сергеевич. Кажется, это
у вас пять лет назад в бытность вашу на Марсе рассыпалась гусеница у
танкетки, не правда ли? И вы с Хлебниковым тащились пешком пятьдесят
километров, потому что так и не сумели ее починить...
Юрковский вскочил и хотел что-то возразить, но Краюхин продолжал:
- И в конце концов, дело даже не в этом. Инженер Быков введен в
состав экспедиции, помимо всего прочего, еще и за те, так сказать,
отменные физические и духовные качества, в которых вы, по собственным
вашим словам, не сомневаетесь. Это человек, на которого вы, Владимир
Сергеевич, сможете положиться в критический момент. А такие моменты там
будут, обещаю вам!
- Капитулируй! - Крутиков потрепал Юрковского по спине. - Тем более
что ведь это он спасал твоего возлюбленного Дауге...
- Перестань! - буркнул Юрковский.
Быков перевел дыхание и пригладил жесткие волосы на макушке.
- Кстати, об обязанностях, - сказал Краюхин, доставая из стола
сложенный вчетверо листок. - Все их знают, но... для повторения зачитаю
еще раз. "Ермаков - начальник экспедиции, командир корабля, физик, биолог
и врач. Спицын - пилот, радист, штурман и бортинженер. Крутиков -
штурман, кибернетист, пилот и бортинженер. Юрковский - геолог, радист,
биолог. Дауге - геолог, биолог. Быков - инженер-механик, химик, водитель
транспортера, радист".
- Специалист по пустыням... - шепнул Дауге.
Быков нетерпеливо дернул плечом.
- Ну-с, теперь еще одно... - Краюхин поднялся и оперся ладонями о
стол. - Несколько слов о "загадке Тахмасиба"...
- О господи! - жалобно пробормотал Крутиков.
- Что вы сказали? - повернулся к нему Краюхин.
- Ничего, Николай Захарович.
- Вы, вероятно, хотели сказать, что вам до смерти надоел этот миф о
загадке Тахмасиба?.
- Ну... - Крутиков неловко задвигался и покосился на Ермакова, - не
совсем так, конечно...
- Но в этом духе. Однако перейдем к делу. Кое-кто в президиуме
академии весьма заинтересовался этим вопросом и просил включить работу
над расшифровкой "загадки" в план экспедиции.
- Разумеется... - усмехнулся Крутиков.
- Я отказался, сославшись на нашу загруженность. Но, поскольку вы
все равно будете работать вблизи от Голконды. прошу брать на заметку все
явления, в какой бы то ни было степени напоминающие то, что стало
известно после экспедиции Тахмасиба-Ермакова. Договорились?
Все промолчали. Только Ермаков тихо произнес:
- К сожалению, мнение о том, что странное происшествие с Тахмасибом
- миф, очень распространено. Но ведь его гибель - не миф...
- Он мог погибнуть от тысячи причин, - сказал Дауге.
- Не исключено. Но не исключено и то, что "красное кольцо", что бы
оно ни значило, существует реально и было причиной его гибели.
- Короче говоря, это не приказ, а просьба, - сказал Краюхин, - хотя
боюсь, что "загадка Тахмасиба" даст вам о себе знать независимо от того,
верите вы в нее или нет... Вот все, что я хотел вам сообщить. Теперь о
текущих делах. Вам известно, что завтра мы вылетаем. Сбор здесь, в
двенадцать. Поедем на Внуковский аэродром... Алексей Петрович!
- Я!.. - Быков вскочил на ноги.
- Сидите, сидите. Где будете ночевать? В "Праге"?
- У меня, - быстро сказал Дауге.
- Вот и отлично! Ну что ж, товарищи, если нет вопросов, можете идти
собираться. Вас, Анатолий Борисович, прошу задержаться на пять минут.
Все поднялись и стали прощаться. Выйдя в приемную, Дауге взял Быкова
под руку:
- Спускайся вниз, Алексей, и жди в вестибюле, я схожу за машиной.
Впереди целый вечер. Посидим, поговорим. Думаю, у тебя целая куча
вопросов, правда?
- Какой ты, Григорий Иоганыч, проницательный, сил нет! - проворчал
Быков.
Быков вздохнул и уселся на диване, отбросив одеяло. Он никак не мог
заставить себя заснуть. В кабинете Дауге было темно, только белели
сползшие на пол простыни. За широкими окнами слабо розовело ночное зарево
огней над столицей.
Он протянул руку за часами на стуле рядом. Часы выскользнули из
пальцев и упали на коврик. Быков слез с дивана и принялся искать их, шаря
ладонью по коврику и гладкому полу. Часов не было. Тогда он, чертыхаясь,
выпрямился и стал поправлять простыни. Он делал это уже в третий раз с
тех пор, как Дауге, пожелав ему спокойной ночи, ушел к себе в спальню,
чтобы написать несколько писем. Быков улегся, но заснуть не удалось. Он
вертелся, сопел, пытался устроиться поудобнее, считал до ста. Сон не
приходил.
"Слишком много впечатлений", - подумал Быков, снова усаживаясь.
Слишком много впечатлений и мыслей. Слишком много объяснил Дауге, и еще
больше осталось неясного. Славно было бы выкурить сейчас сигарету - так
нет, нельзя! Надо бросать. Бросать курить и начисто отказаться от
спиртного. Давеча Иоганыч, выслушав без всякого энтузиазма сообщение
Быкова о том, что "...вот в этом, дружище, чемодане ждет своей очереди
бутылка преотличнейшего армянского коньяка", задал равнодушный вопрос:
"Лет пятнадцать выдержки?" - "Двадцать!" - торжественно возразил Быков.
"Ну, так ты его выбрось, - ласково предложил Дауге. - Выбрось в
мусоропровод сейчас или отдай кому-нибудь завтра. И подумай о том, что в
корабле тебе курить не разрешат. Таков режим. На Земле - только
виноградное вино в минимальных дозах, в походе - ни капли! Таков режим,
товарищ межпланетник".
- М-монастырь, - с чувством произнес Быков, устраиваясь поудобнее
под одеялом. - Надо спать. Попробую еще разок.
Он закрыл глаза, и тотчас ему представился огромный пустой
вестибюль, где он после совещания ждал Дауге. Богдан Спицын и толстенький
Крутиков прошли мимо и остановились рядом с книжным киоском. Насколько
можно было понять, они говорили о какой-то новой книге. Точнее, Спицын
помалкивал, сверкая ослепительной улыбкой, а Крутиков тараторил высоким
тенорком, то и дело бросая самые приветливые и благожелательные взгляды в
сторону новичка. Быков почувствовал, что его приглашают присоединиться к
беседе, но тут появились Дауге и Юрковский. Дауге стремительно шагал с
закушенной губой, лицо Юрковского было исковеркано судорогой. В руке он
держал смятую газету.
"Данже погиб", - сказал Юрковский, подойдя вплотную. Быков увидел,
как с лица черноволосого Спицына сползла улыбка.
"А-а, черт!" - выругался он.
Крутиков весь подался вперед, губы его задрожали:
"Господи... Поль?!"
"Над Юпитером! - с бешенством проговорил Юрковский. - Застрял в
экзосфере, потерял ход и не захотел возвращаться..."
Он протянул газету. Быков увидел портрет в черной рамке - худощавый
молодой человек с печальными глазами.
"Юпитер... Опять проклятый Джуп! - Юрковский стиснул кулаки. - Хуже
Венеры, хуже всего на свете... Вот куда бы я... вот..." - Он резко
повернулся и пошел прочь, широко шагая по матово-белому пружинящему полу.
"Поль Данже, Поль..." - повторял Крутиков, горестно качая головой.
"Я так и не успел ответить на его письмо", - с трудом выговорил
Дауге.
Все замолчали, только хрустела плотная обложка книги в пухлых
волосатеньких пальчиках Михаила Антоновича Крутикова...
...Быков открыл глаза и перевернулся на спину. Это происшествие
бросило тень на весь вечер. Хорошего разговора с Иоганычем не получилось.
"Эти межпланетники - чертовски храбрые ребята, - подумал инженер. - И
удивительно настойчивые. Настоящие люди! Сколько их легло на Венере!" На
громоздких импульсных ракетах с ограниченным запасом горючего шли на
штурм. Никто их не гнал, их удерживали, отстраняли от полетов... если они
возвращались.
Теперь на штурм идет "Хиус".
Фотонная ракета "Хиус"... Как и любой инженер-ядерник, Быков был
знаком с теорией фотонно-ракетного привода и с интересом следил за всем
новым, что появлялось в печати по этому вопросу. Фотонно-ракетный привод
превращает горючее в кванты электромагнитного излучения и таким образом
осуществляет максимально возможную для ракетных двигателей скорость
выталкивания, равную скорости света. Источником энергии фотонно-ракетного
привода могут служить либо термоядерные процессы (частичное превращение
горючего в излучение), либо процессы аннигиляции антивещества (полное
превращение горючего в излучение). Преимущества фотонной ракеты над
атомной ракетой с жидким горючим бесспорны и огромны. Во-первых, низкий
относительный вес топлива; во-вторых, большая полезная нагрузка;
в-третьих, фантастическая для жидкостной ракеты маневренность;
в-четвертых...
Так говорит теория. Но Быков знал также, что до последнего времени
все попытки использовать идею фотонно-ракетного привода на практике
оканчивались провалом. Одна из фундаментальных проблем этой идеи -
отражение излучения - не поддавалась практической разработке. Для
создания фотонной тяги требуются интенсивности излучения порядка
миллионов килокалорий на квадратный сантиметр поверхности отражателя в
секунду, и никакие материалы не выдерживали даже кратковременного
воздействия температур в сотни тысяч градусов, возникающих при этом.
Беспилотные модели сгорали дотла, не успев израсходовать и сотой доли
горючего. И тем не менее фотонная ракета "Хиус" построена!
"Создано идеальное зеркало, - сказал Дауге, - ``абсолютный
отражатель''. Субстанция, отражающая все виды лучистой энергии любой
интенсивности и все виды элементарных частиц с энергиями до ста - ста
пятидесяти миллионов электроновольт. Кроме нейтрино, кажется. Волшебная
субстанция. Ее теорию разработал институт в Новосибирске. Правда, они не
думали о фотонной ракете. Они исследовали возможности идеальной защиты от
проникающего излучения ядерного реактора. Но Краюхин сразу понял, в чем
дело. - Дауге усмехнулся. - Краюхин - фанатик фотонной ракеты. Это ему
принадлежит знаменитый афоризм: ``Фотонная ракета - покоренная
Вселенная''. Краюхин моментально вцепился в ``абсолютный отражатель'',
посадил за его разработку две трети лабораторий комитета, и вот -
``Хиус''!"
Создание "абсолютного отражателя" было первым реальным достижением
новой, почти фантастической науки - мезоатомной химии, химии
искусственных атомов, электронные оболочки в которых заменены мезонными.
Это так заинтересовало Быкова, что он на время забыл обо всем - о
несчастном Поле Данже, о Венере, даже об экспедиции. К сожалению, об
"абсолютном отражателе" Дауге мог рассказать очень немногое. Зато он
рассказал о "Хиусе".
"Хиус" - комбинированный планетолет; пять обычных атомно-импульсных
ракет несут параболическое зеркало из "абсолютного отражателя". В фокус
зеркала с определенной частотой впрыскиваются порции водородно-тритиевой
плазмы. Назначение атомных ракет двоякое: во-первых, они дают "Хиусу"
возможность стартовать и финишировать на Земле. Фотонный реактор для
этого не годился - он заражал бы атмосферу, как одновременный взрыв
десятков водородных бомб. Во-вторых, реакторы ракет питают мощные
электромагниты, в поле которых происходит торможение плазмы и возникает
термоядерный синтез.
Очень просто и остроумно: пять ракет и зеркало. Кстати, уродливая
пятиногая черепаха, которую Быков видел в кабинете Краюхина, - это,
оказывается, макет "Хиуса". Изяществом обводов "Хиус", откровенно говоря,
не отличается...
Инженер снова сел, скорчившись, упираясь голой спиной в прохладную
стену.
"Мы стартуем на фотонной ракете ``Хиус-2''. ``Хиус-1'' сгорел два
года назад во время испытаний, - нехотя сказал Дауге. - Никто не знает,
почему. Спросить не у кого, Единственный человек, который мог бы об этом
что-нибудь сказать, - это Ашот Петросян, светлая ему память! Он распался
в атомную пыль вместе с массой легированного титана, из которого был
сделан корпус первого ``Хиуса''. Легкая и честная смерть..."
"Никто из нас, наверное, не боится смерти, - подумал Быков. - Мы
только не хотим ее. Чьи это слова?" Он слез с дивана. Заснуть не удастся,
это ясно. Абсолютный отражатель. Данже, "Хиус", Петросян... "Попробуем
последнее средство".
Он вышел на балкон, совершенно машинально нашарив в кармане куртки
пачку сигарет.
Если не спится, надо как следует померзнуть. Быков облокотился на
перила. Было тихо. Огромный город спал в призрачной полутьме июльской
ночи; далеко за горизонтом стояло розовое мерцающее зарево, на севере
ослепительной белой стрелой уходил в серое небо пик Дворца Советов.
"Уже не меньше двух, - подумал Быков. - Где же, однако, мои часы?..
хорошенькой девушке-библиотекарю за столиком напротив. Девушка
нахмурилась, затем не удержалась - рассмеялась. Быков насупился. Да, надо
послать в Ашхабад телеграмму, что командировка будет длительной. Жаль,
нельзя повидаться перед экспедицией... Но что бы это дало? Разве можно в
несколько минут высказать то, о чем не решался заговорить несколько лет?
Предоставим все судьбе. Когда он вернется... (в памяти возникло фото из
иллюстрированного журнала: герои космических пространств вернулись из
трудного рейса - цветы, улыбки, поднятые для приветствия руки...)
...когда он вернется, то возьмет отпуск и поедет в Ашхабад. Он подойдет к
одному дому, нажмет кнопку звонка, и тогда...
Быков взглянул на часы. До пяти оставалось несколько минут. Он
встал, с легким поклоном вернул улыбающейся девушке том энциклопедии и
пошел к Краюхину.
В приемной одноглазый секретарь кивнул ему как старому знакомому.
Быков еще раз взглянул на часы (было без минуты пять), провел ладонью по
волосам, одернул гимнастерку и решительно распахнул дверь в кабинет.
Ему показалось, что он попал в другое помещение. Шторы были подняты,
в настежь раскрытые окна веселым потоком врывалось солнце, заливая
светлые бархатистые пластмассовые стены. Кресло у стола было сдвинуто в
сторону, на нем все еще лежал, свесив через спинку серебристый колпак,
скафандроподобный спецкостюм. Ковер, свернутый рулоном, протянулся вдоль
стены. Посреди кабинета, на блестящем паркете, стоял странный предмет,
смахивающий на громадную серую черепаху о пяти толстых, как тумбы, ногах.
Сферический гладкий панцирь возвышался над полом не меньше чем на метр.
Черепаху окружало, присев на корточки, несколько человек.
Когда Быков вошел, один из них, широкоплечий и сутулый, в черных
очках-консервах, закрывающих половину лица, поднял голову с лоснящейся на
солнце желтой лысиной и сиплым голосом Краюхина произнес:
- Вот он! Товарищи, представляю вам шестого члена вашего экипажа,
инженера Алексея Петровича Быкова.
Все повернулись к нему - рослый, очень красивый человек в легком
изящном костюме, багровый от жары толстяк с наголо обритой головой,
смуглый черноволосый парень, вытиравший жилистые руки клочком
промасленной пакли, и... Дауге, старый, добрый друг Григорий Иоганнович
Дауге, такой же тощий и нескладный, как в прошлом году в Гоби, только не
в шароварах и косынке, а в нормальном городском костюме. Дауге глядел на
Быкова и приветливо кивал ему, улыбаясь во весь широкий рот.
- Знакомьтесь, - сказал Краюхин. - Владимир Сергеевич Юрковский,
замечательный геолог и опытный межпланетный путешественник...
Красавец в изящном костюме слабо, словно нехотя, пожал руку Быкова и
отвернулся с безразличным видом. Быков покосился на Краюхина. Ему
показалось, что в круглых глазах Краюхина вспыхнули и сразу же погасли
веселые огоньки.
- ...Богдан Богданович Спицын, пилот, один из лучших в мире
космонавтов. Участник первых экспедиций в пояс астероидов.
Черноволосый парень блеснул великолепными зубами. Рука его была
горячая и твердая, как железо.
- ...Михаил Антонович Крутиков, - продолжал Краюхин. - Штурман.
Гордость нашей советской космогации.
- Ну, уж вы скажете, Николай Захарович - забормотал толстяк,
смутившись, словно девушка, и дружелюбно глядя снизу вверх на Быкова. -
Товарищ Быков в самом деле может подумать... Очень рад познакомиться,
очень приятно, товарищ Быков...
- ...Наконец... Впрочем, тут, мне думается, представлений не
требуется.
Быков и Дауге обнялись.
- Отлично, Алексей, отлично! - шепнул Дауге.
- Глазам не верю! Иоганыч, это ты?
- Я, Алексей!
Краюхин дотронулся до локтя Быкова:
- Командир корабля и начальник экспедиции...
Быков обернулся. В дверях стоял невысокий стройный человек, очень
бледный и совершенно седой, хотя по лицу его, тонкому, с четкими,
правильными чертами, ему нельзя было бы дать больше тридцати пяти лет.
Видимо, он вошел вслед за Быковым и остановился, наблюдая нехитрую
церемонию представления.
- ...Анатолий Борисович Ермаков.
Быков, услышав фамилию, несколько месяцев назад не сходившую с
газетных страниц, вытянулся и опустил руки по швам. Есть люди, абсолютное
превосходство которых над собой чувствуешь с первого взгляда. Таким
человеком, несомненно, был Ермаков. Быков физически ощущал в нем огромную
силу воли, несгибаемую, почти жестокую целенаправленностью гибкий,
разносторонний ум. Твердый рот Ермакова был приоткрыт в вежливой улыбке,
но темные глаза ощупывали лицо нового члена экспедиции настороженно и
пытливо.
Прошло несколько нестерпимо длинных секунд. Наконец Ермаков мягко
проговорил:
- Очень рад, товарищ Быков.
Инженер осторожно пожал его узкую теплую руку и поспешно отошел к
Дауге. Он заметил, что лоб Григория Иоганновича покрыт испариной.
Впрочем, в кабинете было довольно жарко.
- Так, товарищи... - начал Краюхин. - Теперь, когда мы все в сборе,
начнем наше совещание - последнее совещание в Москве.
Он подошел к столу и нажал одну из кнопок на эбонитовом щите у
видеофона. Раздалось глухое жужжание. Быков невольно попятился, когда
серая черепаха медленно опустилась под пол и над широким квадратным
колодцем сомкнулись паркетные створки люка. Дауге и Спицын накатили ковер
на место, толстый Крутиков пододвинул к столу кресло.
- Прошу садиться, - пригласил Краюхин.
Все расселись на легких стульях красного дерева. Воцарилась тишина.
- Рад сообщить вам, друзья мои, - начал Краюхин, - что приказ
подписан. Приказ подписан два часа назад, и все, что касается, так
сказать, личного состава экспедиции, утверждено безоговорочно. Поздравляю
вас!
Никто не шевельнулся, только красавец Юрковский вдруг вскинул голову
и мельком взглянул на Быкова.
- Что касается задачи... - Краюхин помолчал, поднес к очкам лист
бумаги. - Что касается задачи, то тут комитет счел нужным внести
кое-какие изменения. Вернее, дополнения.
- Начинается... - недовольно, но очень негромко проворчал Дауге.
Зазвонил телефон. Краюхин поднял и снова положил трубку, щелкнул
переключателем и буркнул:
- У меня совещание.
- Есть! - отозвался кто-то.
- Так вот, товарищи. В общем и целом, как говорится, все остается,
как было в проекте. Комплексная задача - испытание новой техники и
геологический поиск на Венере. Поскольку среди нас есть новичок, который
совершенно не в курсе наших дел, а также памятуя, что повторение, так
сказать, мать учения... да и вообще не бесполезно будет довести до вас
содержание этой части приказа дословно, читаю выдержку: "Параграф
восьмой. Цель экспедиции состоит в том, чтобы, во-первых, провести
всесторонние испытания эксплуатационно-технических качеств нового вида
межпланетного транспорта - фотонной ракеты "Хиус". Во-вторых, высадиться
на Венере в районе месторождения радиоактивных руд "Уя Голконда",
открытого два года назад экспедицией Тахмасиба-Ермакова..."
Быков шумно вздохнул. Дауге предостерегающе положил руку на его
колено.
- "...и провести его геологическое обследование. Параграф девятый.
Задача геологической группы экспедиции состоит в определении границ
месторождения "Урановая Голконда", в сборе образцов и приближенном
расчете запасов имеющихся там радиоактивных ископаемых. По возвращении
представить в комитет соображения об экономической ценности
месторождения". Все как было, не правда ли? - сказал Краюхин. - А вот
пункт, которого в проекте не было. Слушайте: "Параграф десятый. Задачей
экспедиции является отыскание посадочной площадки не далее 50 километров
от границ месторождения "Урановая Голконда", удобной для всех видов
межпланетного транспорта, и оборудование этой площадки автоматическими
ультракоротковолновыми маяками конструкции Усманова-Шварца с питанием от
местных ресурсов".
Краюхин положил бумагу и оглядел слушателей. Некоторое время все
молчали. Затем Юрковский, великолепно заломив густую черную бровь,
произнес:
- Кто же будет этим заниматься?
- Странный вопрос, Владимир Сергеевич, - усмехнулся Краюхин.
- Прекрасно, прекрасно, площадку мы отыщем, - быстро заговорил
Дауге. - В крайнем случае, построим. Но вот относительно маяков...
Действительно, дело это, видимо, тонкое и требует специальных знаний...
- Вот это уже, дорогие товарищи, не моя забота. Это забота
начальника экспедиции. - Краюхин достал из стола папиросу, закурил. - Так
ведь, Анатолий Борисович?
Быков с любопытством повернулся к Ермакову. Тот равнодушно кивнул.
- Я думаю, - медленно сказал он, - мы справимся. В нашем
распоряжении еще по крайней мере полтора месяца, если я не ошибаюсь. За
это время мы вполне сможем ознакомиться с особенностями конструкции
маяков и провести две-три пробные сборки. Это не столь уж "тонко"...
- Только учтите, - перебил его Краюхин, - что полтора месяца я вам
на это не дам. Даже месяца не дам.
- Что ж, раз так - будет достаточно и трех недель. - Ермаков опустил
глаза и стал рассматривать свои длинные тонкие пальцы. - Разумеется, если
вы обеспечите нам эту возможность.
- Я не понял, - не дождавшись ответа Краюхина, вмешался Юрковский, -
что значит "с питанием от местных ресурсов"? Так, кажется, там написано?
- Это значит, Владимир Сергеевич, что источник энергии для маяка вам
придется отыскивать там, на месте, - сказал Краюхин. - Впрочем, я думаю,
для наших техников этот вопрос ясен, так?
Крутиков торопливо закивал, а Спицын проговорил, улыбаясь:
- Это-то понятно... Радиоэлементы, если Голконда хоть вполовину так
богата активными веществами, как говорят, или термоэлементы... Но... Да
что говорить! Приказ есть приказ.
- Одно дело - приказать, другое дело - выполнять, - хмуро
пробормотал Юрковский. - Во всяком случае, следовало бы этот пункт
предварительно согласовать с нами, а потом уже отдавать в приказе.
"Почему Краюхин не оборвет этого распустившегося пижона?" - сердито
подумал Быков.
Прямой, как разрез бритвой, рот Краюхина растянулся в насмешливую
улыбку:
- Вам кажется, Владимир Сергеевич, что экспедиции это не под силу?
- Не в этом дело...
- Конечно, не в этом! - резко сказал Краюхин. - Конечно, не в этом!
Дело лишь в том, что из восьми кораблей, брошенных на Венеру за последние
двадцать лет, шесть разбилось о скалы. Дело лишь в том, что "Хиус"
посылается не только... и не столько ради ваших геологических восторгов,
Владимир Сергеевич. Дело лишь в том, что вслед за вами пойдут другие...
десятки других, сотни других. Венеру... Голконду оставлять без ориентиров
больше нельзя. Нельзя, черт побори! Или там будут надежные автоматические
маяки, или мы будем вечно посылать людей почти на верную гибель. Неужели
это, так сказать, непонятно вам, Владимир Сергеевич?
Он закашлялся, отбросил папиросу и вытер платком лысину. Юрковский,
мгновенно ставший пунцовым, смотрел в сторону. Все молчали. Дауге
подтолкнул Быкова локтем:
- Вот так нашего брата из высоких эмпиреев стаскивают на землю.
- Погоди, Иоганыч! - досадливо прошептал Быков. - Дай послушать.
Он все еще плохо представлял себе замысел и средства экспедиции.
Пока было ясно, что по крайней мере одна высадка на Венере все же прошла
удачно. Высадка экспедиции Тахмасиба-Ермакова. Урановая Голконда не была
мифом.
- ...Полагаю, нам не придется менять расчеты перелета? - спросил
Ермаков.
- Нет, расчеты не меняются. Михаилу Антоновичу следует
ориентироваться на старт пятнадцатого - восемнадцатого августа.
Штурман Крутиков заулыбался, закивал головой.
- У меня есть еще один вопрос, - неожиданно сказал Юрковский.
- Пожалуйста, Владимир Сергеевич.
- Мне не совсем понятна роль товарища... Э-э... Быкова в нашей
экспедиции. Я нисколько не сомневаюсь в его... э-э... отменных качествах,
как физических, так и духовных, но я хотел бы еще знать его специальность
и его задачу.
Быков затаил дыхание.
- Вам известно, - медленно сказал Краюхин, - что экспедиции придется
работать в обстановке пустыни. А товарищ Быков хорошо знает пустыню.
- Хм... Я думал, что он специалист по посадочным площадкам. Ведь и
Дауге, надо думать, знает пустыню не хуже.
- Дауге знает пустыню гораздо хуже! - сердито вмешался Григорий
Иоганнович. - Значительно хуже. Упомянутый Дауге сел в калошу в самых
прозаических барханах Гоби, и если бы не Быков... Ты не знаешь Быкова,
Володя, и не знаешь пустыни. Не все пустыни такие же, как на Большом
Сырте.
Краюхин спокойно дождался, пока Дауге умолк, и закончил:
- Кроме того, Алексей Петрович прекрасный инженер, химик-радиолог и
водитель.
Юрковский пожал плечами:
- Не поймите меня дурно. Я ничего не имею против инженера Быкова. Но
должен же я знать обязанности своего товарища по экспедиции! Вот теперь я
знаю: специалист по пустыням.
Быков стиснул зубы и промолчал. Но Краюхин, сердито уставившись на
Юрковского круглыми глазами, прогудел:
- Поправьте меня, если я ошибаюсь, Владимир Сергеевич. Кажется, это
у вас пять лет назад в бытность вашу на Марсе рассыпалась гусеница у
танкетки, не правда ли? И вы с Хлебниковым тащились пешком пятьдесят
километров, потому что так и не сумели ее починить...
Юрковский вскочил и хотел что-то возразить, но Краюхин продолжал:
- И в конце концов, дело даже не в этом. Инженер Быков введен в
состав экспедиции, помимо всего прочего, еще и за те, так сказать,
отменные физические и духовные качества, в которых вы, по собственным
вашим словам, не сомневаетесь. Это человек, на которого вы, Владимир
Сергеевич, сможете положиться в критический момент. А такие моменты там
будут, обещаю вам!
- Капитулируй! - Крутиков потрепал Юрковского по спине. - Тем более
что ведь это он спасал твоего возлюбленного Дауге...
- Перестань! - буркнул Юрковский.
Быков перевел дыхание и пригладил жесткие волосы на макушке.
- Кстати, об обязанностях, - сказал Краюхин, доставая из стола
сложенный вчетверо листок. - Все их знают, но... для повторения зачитаю
еще раз. "Ермаков - начальник экспедиции, командир корабля, физик, биолог
и врач. Спицын - пилот, радист, штурман и бортинженер. Крутиков -
штурман, кибернетист, пилот и бортинженер. Юрковский - геолог, радист,
биолог. Дауге - геолог, биолог. Быков - инженер-механик, химик, водитель
транспортера, радист".
- Специалист по пустыням... - шепнул Дауге.
Быков нетерпеливо дернул плечом.
- Ну-с, теперь еще одно... - Краюхин поднялся и оперся ладонями о
стол. - Несколько слов о "загадке Тахмасиба"...
- О господи! - жалобно пробормотал Крутиков.
- Что вы сказали? - повернулся к нему Краюхин.
- Ничего, Николай Захарович.
- Вы, вероятно, хотели сказать, что вам до смерти надоел этот миф о
загадке Тахмасиба?.
- Ну... - Крутиков неловко задвигался и покосился на Ермакова, - не
совсем так, конечно...
- Но в этом духе. Однако перейдем к делу. Кое-кто в президиуме
академии весьма заинтересовался этим вопросом и просил включить работу
над расшифровкой "загадки" в план экспедиции.
- Разумеется... - усмехнулся Крутиков.
- Я отказался, сославшись на нашу загруженность. Но, поскольку вы
все равно будете работать вблизи от Голконды. прошу брать на заметку все
явления, в какой бы то ни было степени напоминающие то, что стало
известно после экспедиции Тахмасиба-Ермакова. Договорились?
Все промолчали. Только Ермаков тихо произнес:
- К сожалению, мнение о том, что странное происшествие с Тахмасибом
- миф, очень распространено. Но ведь его гибель - не миф...
- Он мог погибнуть от тысячи причин, - сказал Дауге.
- Не исключено. Но не исключено и то, что "красное кольцо", что бы
оно ни значило, существует реально и было причиной его гибели.
- Короче говоря, это не приказ, а просьба, - сказал Краюхин, - хотя
боюсь, что "загадка Тахмасиба" даст вам о себе знать независимо от того,
верите вы в нее или нет... Вот все, что я хотел вам сообщить. Теперь о
текущих делах. Вам известно, что завтра мы вылетаем. Сбор здесь, в
двенадцать. Поедем на Внуковский аэродром... Алексей Петрович!
- Я!.. - Быков вскочил на ноги.
- Сидите, сидите. Где будете ночевать? В "Праге"?
- У меня, - быстро сказал Дауге.
- Вот и отлично! Ну что ж, товарищи, если нет вопросов, можете идти
собираться. Вас, Анатолий Борисович, прошу задержаться на пять минут.
Все поднялись и стали прощаться. Выйдя в приемную, Дауге взял Быкова
под руку:
- Спускайся вниз, Алексей, и жди в вестибюле, я схожу за машиной.
Впереди целый вечер. Посидим, поговорим. Думаю, у тебя целая куча
вопросов, правда?
- Какой ты, Григорий Иоганыч, проницательный, сил нет! - проворчал
Быков.
Быков вздохнул и уселся на диване, отбросив одеяло. Он никак не мог
заставить себя заснуть. В кабинете Дауге было темно, только белели
сползшие на пол простыни. За широкими окнами слабо розовело ночное зарево
огней над столицей.
Он протянул руку за часами на стуле рядом. Часы выскользнули из
пальцев и упали на коврик. Быков слез с дивана и принялся искать их, шаря
ладонью по коврику и гладкому полу. Часов не было. Тогда он, чертыхаясь,
выпрямился и стал поправлять простыни. Он делал это уже в третий раз с
тех пор, как Дауге, пожелав ему спокойной ночи, ушел к себе в спальню,
чтобы написать несколько писем. Быков улегся, но заснуть не удалось. Он
вертелся, сопел, пытался устроиться поудобнее, считал до ста. Сон не
приходил.
"Слишком много впечатлений", - подумал Быков, снова усаживаясь.
Слишком много впечатлений и мыслей. Слишком много объяснил Дауге, и еще
больше осталось неясного. Славно было бы выкурить сейчас сигарету - так
нет, нельзя! Надо бросать. Бросать курить и начисто отказаться от
спиртного. Давеча Иоганыч, выслушав без всякого энтузиазма сообщение
Быкова о том, что "...вот в этом, дружище, чемодане ждет своей очереди
бутылка преотличнейшего армянского коньяка", задал равнодушный вопрос:
"Лет пятнадцать выдержки?" - "Двадцать!" - торжественно возразил Быков.
"Ну, так ты его выбрось, - ласково предложил Дауге. - Выбрось в
мусоропровод сейчас или отдай кому-нибудь завтра. И подумай о том, что в
корабле тебе курить не разрешат. Таков режим. На Земле - только
виноградное вино в минимальных дозах, в походе - ни капли! Таков режим,
товарищ межпланетник".
- М-монастырь, - с чувством произнес Быков, устраиваясь поудобнее
под одеялом. - Надо спать. Попробую еще разок.
Он закрыл глаза, и тотчас ему представился огромный пустой
вестибюль, где он после совещания ждал Дауге. Богдан Спицын и толстенький
Крутиков прошли мимо и остановились рядом с книжным киоском. Насколько
можно было понять, они говорили о какой-то новой книге. Точнее, Спицын
помалкивал, сверкая ослепительной улыбкой, а Крутиков тараторил высоким
тенорком, то и дело бросая самые приветливые и благожелательные взгляды в
сторону новичка. Быков почувствовал, что его приглашают присоединиться к
беседе, но тут появились Дауге и Юрковский. Дауге стремительно шагал с
закушенной губой, лицо Юрковского было исковеркано судорогой. В руке он
держал смятую газету.
"Данже погиб", - сказал Юрковский, подойдя вплотную. Быков увидел,
как с лица черноволосого Спицына сползла улыбка.
"А-а, черт!" - выругался он.
Крутиков весь подался вперед, губы его задрожали:
"Господи... Поль?!"
"Над Юпитером! - с бешенством проговорил Юрковский. - Застрял в
экзосфере, потерял ход и не захотел возвращаться..."
Он протянул газету. Быков увидел портрет в черной рамке - худощавый
молодой человек с печальными глазами.
"Юпитер... Опять проклятый Джуп! - Юрковский стиснул кулаки. - Хуже
Венеры, хуже всего на свете... Вот куда бы я... вот..." - Он резко
повернулся и пошел прочь, широко шагая по матово-белому пружинящему полу.
"Поль Данже, Поль..." - повторял Крутиков, горестно качая головой.
"Я так и не успел ответить на его письмо", - с трудом выговорил
Дауге.
Все замолчали, только хрустела плотная обложка книги в пухлых
волосатеньких пальчиках Михаила Антоновича Крутикова...
...Быков открыл глаза и перевернулся на спину. Это происшествие
бросило тень на весь вечер. Хорошего разговора с Иоганычем не получилось.
"Эти межпланетники - чертовски храбрые ребята, - подумал инженер. - И
удивительно настойчивые. Настоящие люди! Сколько их легло на Венере!" На
громоздких импульсных ракетах с ограниченным запасом горючего шли на
штурм. Никто их не гнал, их удерживали, отстраняли от полетов... если они
возвращались.
Теперь на штурм идет "Хиус".
Фотонная ракета "Хиус"... Как и любой инженер-ядерник, Быков был
знаком с теорией фотонно-ракетного привода и с интересом следил за всем
новым, что появлялось в печати по этому вопросу. Фотонно-ракетный привод
превращает горючее в кванты электромагнитного излучения и таким образом
осуществляет максимально возможную для ракетных двигателей скорость
выталкивания, равную скорости света. Источником энергии фотонно-ракетного
привода могут служить либо термоядерные процессы (частичное превращение
горючего в излучение), либо процессы аннигиляции антивещества (полное
превращение горючего в излучение). Преимущества фотонной ракеты над
атомной ракетой с жидким горючим бесспорны и огромны. Во-первых, низкий
относительный вес топлива; во-вторых, большая полезная нагрузка;
в-третьих, фантастическая для жидкостной ракеты маневренность;
в-четвертых...
Так говорит теория. Но Быков знал также, что до последнего времени
все попытки использовать идею фотонно-ракетного привода на практике
оканчивались провалом. Одна из фундаментальных проблем этой идеи -
отражение излучения - не поддавалась практической разработке. Для
создания фотонной тяги требуются интенсивности излучения порядка
миллионов килокалорий на квадратный сантиметр поверхности отражателя в
секунду, и никакие материалы не выдерживали даже кратковременного
воздействия температур в сотни тысяч градусов, возникающих при этом.
Беспилотные модели сгорали дотла, не успев израсходовать и сотой доли
горючего. И тем не менее фотонная ракета "Хиус" построена!
"Создано идеальное зеркало, - сказал Дауге, - ``абсолютный
отражатель''. Субстанция, отражающая все виды лучистой энергии любой
интенсивности и все виды элементарных частиц с энергиями до ста - ста
пятидесяти миллионов электроновольт. Кроме нейтрино, кажется. Волшебная
субстанция. Ее теорию разработал институт в Новосибирске. Правда, они не
думали о фотонной ракете. Они исследовали возможности идеальной защиты от
проникающего излучения ядерного реактора. Но Краюхин сразу понял, в чем
дело. - Дауге усмехнулся. - Краюхин - фанатик фотонной ракеты. Это ему
принадлежит знаменитый афоризм: ``Фотонная ракета - покоренная
Вселенная''. Краюхин моментально вцепился в ``абсолютный отражатель'',
посадил за его разработку две трети лабораторий комитета, и вот -
``Хиус''!"
Создание "абсолютного отражателя" было первым реальным достижением
новой, почти фантастической науки - мезоатомной химии, химии
искусственных атомов, электронные оболочки в которых заменены мезонными.
Это так заинтересовало Быкова, что он на время забыл обо всем - о
несчастном Поле Данже, о Венере, даже об экспедиции. К сожалению, об
"абсолютном отражателе" Дауге мог рассказать очень немногое. Зато он
рассказал о "Хиусе".
"Хиус" - комбинированный планетолет; пять обычных атомно-импульсных
ракет несут параболическое зеркало из "абсолютного отражателя". В фокус
зеркала с определенной частотой впрыскиваются порции водородно-тритиевой
плазмы. Назначение атомных ракет двоякое: во-первых, они дают "Хиусу"
возможность стартовать и финишировать на Земле. Фотонный реактор для
этого не годился - он заражал бы атмосферу, как одновременный взрыв
десятков водородных бомб. Во-вторых, реакторы ракет питают мощные
электромагниты, в поле которых происходит торможение плазмы и возникает
термоядерный синтез.
Очень просто и остроумно: пять ракет и зеркало. Кстати, уродливая
пятиногая черепаха, которую Быков видел в кабинете Краюхина, - это,
оказывается, макет "Хиуса". Изяществом обводов "Хиус", откровенно говоря,
не отличается...
Инженер снова сел, скорчившись, упираясь голой спиной в прохладную
стену.
"Мы стартуем на фотонной ракете ``Хиус-2''. ``Хиус-1'' сгорел два
года назад во время испытаний, - нехотя сказал Дауге. - Никто не знает,
почему. Спросить не у кого, Единственный человек, который мог бы об этом
что-нибудь сказать, - это Ашот Петросян, светлая ему память! Он распался
в атомную пыль вместе с массой легированного титана, из которого был
сделан корпус первого ``Хиуса''. Легкая и честная смерть..."
"Никто из нас, наверное, не боится смерти, - подумал Быков. - Мы
только не хотим ее. Чьи это слова?" Он слез с дивана. Заснуть не удастся,
это ясно. Абсолютный отражатель. Данже, "Хиус", Петросян... "Попробуем
последнее средство".
Он вышел на балкон, совершенно машинально нашарив в кармане куртки
пачку сигарет.
Если не спится, надо как следует померзнуть. Быков облокотился на
перила. Было тихо. Огромный город спал в призрачной полутьме июльской
ночи; далеко за горизонтом стояло розовое мерцающее зарево, на севере
ослепительной белой стрелой уходил в серое небо пик Дворца Советов.
"Уже не меньше двух, - подумал Быков. - Где же, однако, мои часы?..