эксплуатации "этого замечательного достижения технической мысли".
- Даю на это две недели, - сказал Краюхин - Затем каждый начнет
работу по своей специальности.
Первое занятие проходило в спортивном зале гостиницы. Рабочие в
синих спецовках бесшумно внесли толстый шестигранный брус и несколько
предметов, форма и материал которых лишь с трудом могли бы вызвать у
несведущего человека ассоциации с какими-нибудь общеизвестными понятиями.
Недоумение и любопытство было даже в глазах Богдана Спицына и Крутикова,
и только Ермаков рассматривал неизвестную аппаратуру с обычным
холодно-равнодушным видом.
Вошел Усманов, высокий скуластый человек в рабочем комбинезоне,
представился и сразу приступил к делу. Постепенно нахмуренные лица
космонавтов прояснялись. Посыпались вопросы, завязался оживленный
разговор. Скоро к беседе подключился и Быков, знакомый в общих чертах,
как и всякий инженер, с принципами радиолокации и радионаведения.
Речь шла об устройстве, предназначенном для подачи направленных и
очень мощных ультракоротковолновых импульсов определенной длины волны,
способных пробить плотные пылевые облака и высокоионизированные области
атмосферы. Длительность импульсов не превышает десяти микросекунд. В
секунду подается до ста импульсов. Специальные приспособления заставляют
этот импульсный луч описывать спираль, обегая за несколько секунд всю
верхнюю половину небесной сферы от горизонта к зениту и снова к
горизонту.
Такое устройство обеспечит космическим кораблям ориентировку над
незнакомой планетой, поверхность которой недоступна для визуального
наблюдения и где обычные средства радиолокации бессильны из-за
электрических возмущений и высокой ионизации. Маяки эти предполагается
устанавливать на вершинах скал недалеко от удобных для посадки площадок и
других объектов, которые желательно отмечать ориентирами. В данном
случае, в связи с главной задачей экспедиции, их надо будет установить
возле первой посадочной площадки на Венере, на границе Урановой Голконды.
- А питание? - спросил Юрковский.
Усманов вытянул из портфеля сверток.
- Селеново-цериевые радиобатареи, - сказал он. - Двести ячеек на
квадратный сантиметр. Мы могли бы снабдить вас еще и нейтронными
аккумуляторами, но я думаю - это лишнее. Они слишком громоздки.
Полупроводниковая радиобатарея гораздо портативнее. На "Хиус" погрузят
пятьсот квадратных метров такой ткани, и вы просто разложите и укрепите
ее возле маяков... Если почва у края Голконды будет давать на каждый
квадратный сантиметр по пятидесяти-шестидесяти рентгенов в час - а по
предварительным расчетам она будет давать много больше, - мощность
батареи достигнет двух-трех тысяч киловатт. Для маяков это более чем
достаточно.
Быков недоверчиво ощупал тугую эластичную пленку, в полупрозрачной
толще которой виднелись мутные зернышки.
Принципы сборки и установки маяка оказались очень простыми.
- Нет никакой необходимости разбирать основные агрегаты устройства,
- говорил Усманов. - Это было бы даже нежелательно, Анатолий Борисович.
(Ермаков кивнул.) Как видите, они опечатаны заводскими штампами. За их
работу отвечает наша лаборатория. А остальное несложно. Подойдите
поближе, товарищи, помогите... Вот так, спасибо.
Все агрегаты нанизывались на шестигранный шест, как кольца в детской
пирамидке, и скреплялись между собой немногими защелками и скользящими в
пазах шпилями. Быков отметил про себя, что во всем устройстве не было ни
одного винта - по крайней мере, снаружи.
- Теперь в это гнездо вставляется кабель от радиобатареи. Маяк в
таком виде может работать без присмотра десятки лет.
- Хороший маяк, простой, - сказал Крутиков, поглаживая выпуклую и
сетчатую, словно гигантский стрекозиный глаз, макушку маяка. - Сколько он
весит?
- Всего сто восемьдесят кило.
- Неплохо, - подтвердил Юрковский. - Короче говоря, самое сложное -
это установить маяк.
Для установки маяка предусматривались три способа. На твердой
скалистой поверхности можно было воспользоваться огромной присоской на
нижней части шеста.
В более неустойчивой породе следовало пробурить скважину, в которую
опускался шест. Скважину заливали пластраствором. Наконец, в том случае,
если почва окажется сыпучей, в ней при помощи тока высокой частоты
выплавляется шестиногая монолитная колонна, уходящая вглубь до десяти
метров. Шест вплавляется в нее.
Пробные сборки и установки маяков были проведены за городом в тот же
день. Быков с восхищением наблюдал, как направляемый ловкими руками
Юрковского вибробур быстро высверлил в замшелой гранитной глыбе узкую
глубокую скважину. Усманов объявил, что скважина превосходная - прямая и
идеально отвесная. В нее вставили шест, залили омерзительно пахнущей
жидкостью из баллона с манометром. Жидкость моментально затвердела.
- Ну-ка! - предложил Усманов.
Быков и Спицын переглянулись и взялись за шест. К ним присоединился
Дауге, затем Крутиков, но ни выдернуть его, ни согнуть не удалось.
- Вот видите! - гордо сказал Усманов. - А теперь займемся сборкой.
Солнце снова повисло над верхушками стартовых стрел на ракетодроме,
когда экипаж "Хиуса" вернулся в гостиницу.
- В ближайшие дни, - объявил Ермаков, - каждый член экипажа должен
научиться владеть вибробуром так же искусно, как наши геологи, и собирать
и разбирать маяк с завязанными глазами. Этим мы и займемся.
Пообедав, Быков уединился в своем номере и принялся за письмо в
Ашхабад. Он исписал убористым почерком семь страниц, перечитал,
безнадежно вздохнул и завалился на диван.
Письмо получилось неприлично сентиментальным. И чертовски хочется
закурить. Быков перевернулся на живот и сунул в рот карандаш. Во-первых,
можно лечь и проспать до утра. Во-вторых, можно залезть в ванну... Черт,
что за кислые мысли - лечь, проспать, залезть... Он решительно вскочил и
побежал в библиотеку.
Гостиница Седьмого полигона начинала свой вечер, Хлопали двери. По
длинным коридорам спешили нарядные люди. Снизу неслись звуки бравурной
музыки. У всех четырех лифтов толпился народ, и Быков решил добираться до
читальни по лестнице. Навстречу, направляясь вниз, двигался веселый поток
молодежи. По-видимому, все шли в клуб.
В тихом читальном зале Алексей Петрович взял три книжки о Венере,
одну по теории фотонных приводов и перелистал последний номер
"Космонавта". Там он обнаружил статью М. А. Крутикова об автоматическом
управлении планетолетом, попытался прочесть ее и со смущением отметил,
что разобраться не может - слишком много математики.
- Функционал... - пробормотал Быков, силясь разобраться хотя бы в
выводах. - Ай да толстяк!..
"А не зайти ли к Дауге? - подумал вдруг он. - И вообще, чем сейчас
занят экипаж ``Хиуса''? Тоже читает книжечки о Венере? Сомнительно..."
Дауге не читал книжечек. Он брился. Челюсть его была выворочена
совершенно неестественным образом, и жужжание электробритвы заполняло
комнату. Увидев Быкова, Дауге что-то невнятно пробормотал.
Алексей плюхнулся в кресло и стал рассматривать спину Дауге, голубые
пластмассовые стены, большой плоский телевизионный экран, матовый далекий
потолок.
Дауге кончил бриться и спросил:
- Ты зачем пришел?
- А что, мешаю?..
- Да нет, не то чтобы мешаешь... У меня сейчас должен быть разговор
с Юрковским. Совершенно деловой разговор.
Он отправился в ванную. Там зажурчала вода, слышно было, как
блаженно бормочет и отфыркивается хозяин. Потом он появился, вытираясь на
ходу махровым полотенцем.
- Не сердись, Алексей, но...
- Ничего, ничего, я пойду... - Быков поднялся. - Я забежал просто
так, от скуки.
- Деловой разговор, - повторил Дауге. - Ты, если тебе скучно, пойди
поищи пилотов. Они, по-моему, в спортзале. Богдан снимает жирок со
штурмана. Посмотри - забавное зрелище!
- Ага... Ну, бог с вами! - Быков пошел было к выходу, но
остановился. - Ты мне скажи, что это Юрковский глядит на меня зверем?
Дауге хмыкнул, затем с неохотой сказал:
- Не обращай внимания, Алексей. Во-первых, он вообще человек не
легкий. Во-вторых. всегда относится так к новичкам, не имевшим чести
крутиться в центробежных камерах и просиживать по десять суток в маске в
азотной атмосфере, как это делают в Институте подготовки, а в-третьих...
Видишь ли, на твое место намечался один пилот, близкий друг Володьки.
Потом Краюхин решил взять тебя. Понимаешь?.. Одним словом, все это
пройдет, и на Землю вы вернетесь самыми лучшими друзьями.
- Сомневаюсь, - пробормотал Быков и, сердито открыв дверь, вышел.
На другой день началась работа, тяжелая работа, с ноющей усталостью
в плечах, которую не сразу снимает даже горячий душ и послеобеденный
отдых. Весь экипаж в течение двух недель практиковался в установке
радиомаяков.
Монтировать маяк научились очень скоро, потому что каждый имел за
плечами богатый инженерный опыт. Но вибробур оказался весьма капризным
инструментом, и много кривых, безобразно раздутых дыр украсило каменные
валуны в окрестностях города, прежде чем Ермаков объявил, что теперь он
более или менее удовлетворен сноровкой новичков-бурильщиков. Не меньше
хлопот доставили членам экипажа и вакуум-присоски.
- Не понимаю! - сердито сказал однажды Быков, обращаясь к Дауге. -
Зачем мы тратим время на возню с бурением? Ведь ты умеешь бурить, и
Юрковский тоже... Разве этого недостаточно?
Дауге строго посмотрел на него.
- Предположим, что мы с Володькой не дойдем до Голконды, - просто
сказал он.
Краюхина видели все эти дни только за завтраком. Он был круглые
сутки занят материальным оснащением экспедиции и дневал и ночевал на
складах, предприятиях и в снабженческих организациях ракетодрома.
По-видимому, не все обстояло благополучно. Ходили слухи, что кого-то он
уволил, кому-то запретил показываться впредь до устранения недоделок.
Рассказывали о его выступлении на совещании городского партактива, о
страшном разносе, который он учинил начальнику полигона.
Быков исподтишка наблюдал за Ермаковым. Начальник экспедиции и
командир корабля был молчалив, сдержан и действительно никогда не
смеялся. Зато он улыбался странной улыбкой - одними губами. Глаза его при
этом становились еще более холодными, чем обычно. Очень скоро Быков
убедился, что улыбка Ермакова не предвещает ничего хорошего тому, кому
она адресована.
Как-то за обедом Дауге встал из-за стола, оставив на тарелке большую
часть телятины, которая была подана ему на второе согласно диетическому
рациону.
- Одну минуту, - мягким голосом остановил его Ермаков. - Прошу вас
доесть второе, Григорий Иоганнович.
- Не могу, Анатолий Борисович, - сказал Дауге.
- И все-таки я очень прошу вас, - еще мягче сказал Ермаков.
Дауге молча провел ребром ладони по горлу.
Тогда Ермаков улыбнулся своей странной улыбкой.
- Мне не хотелось бы огорчать вас, Григорий Иоганнович, - совсем
тихо сказал он, - но у меня есть серьезные основания опасаться, что ваше
отношение к режиму подготовки вынудит экспедицию ограничиться в конечном
счете одним геологом. Мы не можем себе позволить дать Венере хотя бы
один, самый маленький шанс против нас. Даже недоеденный вами кусок
телятины...
Дауге с пылающими ушами сел и с ожесточением вонзил вилку в
злополучный кусок. Никто не сказал ни слова и не взглянул в его сторону.
Обед закончился в гробовой тишине, и Ермаков не спускал с Дауге глаз до
тех пор, пока нарушитель режима не подобрал с тарелки корочкой остатки
подливы.
Быков не без удивления отметил, что этот инцидент не вызвал у его
товарищей и тени возмущения строгостью Ермакова. Напротив, Юрковский в
тот же вечер долго и настойчиво внушал что-то Дауге вполголоса, после
чего тот только вздохнул и виновато развел руками.
К концу второй недели Усманов распрощался с экипажем и улетел. На
следующее утро Краюхин после завтрака сказал:
- С сегодняшнего дня каждый займется, так сказать, своим делом.
Товарищ Ермаков, вы будете работать со Спицыным и Крутиковым, как мы и
договорились. Можете отправляться сейчас же, пропуска вам выписаны...
Вас, Юрковский, и вас, Дауге, прошу подождать меня здесь. Я сейчас отвезу
нашего пустынника и вернусь... Поехали, товарищ Быков.
У подъезда стояла мощная полугусеничная машина.
- Прошу, - пригласил Краюхин.
Они уселись рядом позади шофера. Когда город остался позади, Краюхин
наклонился к Быкову и спросил:
- С Дауге говорили?
- О чем?
- Обо всем.
- Да... говорил.
- Ну и как?
Быков пожал плечами. Краюхину не следовало бы заговаривать в таком
тоне. Не дело начальника совать нос в душу подчиненного без особых на то
оснований. Серьезные люди предпочитают держать свои переживания при себе.
Впрочем, Краюхин как будто и не заметил, что ему не ответили.
- Сейчас будем знакомиться с вашим хозяйством, инженер, - сказал он,
помолчав.
Через несколько минут машина остановилась перед длинным зданием без
окон, с дверью во всю стену. Подошел хмурый вахтер, проверил пропуск.
- Вызвать механика! - приказал Краюхин.
Они вышли из машины. Вокруг расстилалась слегка всхолмленная
равнина, покрытая редкой жесткой травкой. По небу ползли растрепанные
серые тучи, моросил мелкий дождь. Под ногами хлюпала вода.
- Тундра, - вздохнул шофер.
Широкие, как ворота, двери раздвинулись. К Краюхину, протягивая
чумазую руку, подошел веселый человек в комбинезоне.
- Вот, привез, - буркнул Краюхин.
Человек в комбинезоне взглянул на Быкова:
- Вижу, вижу! Ну что ж, пойдемте.
В здании было темно. Краюхин споткнулся обо что-то, выругался сквозь
зубы. Механик виновато кашлянул.
- Не успели провести свет, товарищ Краюхин. Но завтра все будет
сделано.
- Завтра? А сейчас что, человек в потемках ковыряться будет, так?
Постепенно глаза Быкова привыкли к полутьме, и он разглядел впереди
широкую, мутно отсвечивающую серую массу. Стали видны ребристые гусеницы,
открытый люк, круглые слепые глаза прожекторов.
- Что это? - спросил он.
- Это "Мальчик", - отозвался Краюхин. - Наш танк-транспортер. Он
несколько отличается от обычных машин такого типа, но вы освоитесь с ним
быстро. Принимайтесь за дело сейчас же... А вы? - Он повернулся к
механику. - Чтоб через полчаса здесь был свет!
- Есть! - бодро ответил тот и кинулся прочь.
- Прихватите с собой описание и справочники! - бросил ему вдогонку
Краюхин. - Ну, вот и все. Оставайтесь и работайте. К обеду за вами
заедут. - Он попрощался и пошел к выходу.
Когда через двадцать минут под потолком вспыхнула яркая лампа. Быков
ахнул от восхищения. Перед ним была самая совершенная машина из всех
когда-либо передвигавшихся на гусеницах. Она была огромна - не меньше
гигантского танка-батискафа, который Быков видел несколько лет назад на
Всесоюзной промышленной выставке, - но вместе с тем производила
впечатление необычайной легкости, стройности, даже, пожалуй,
грациозности. Длинный, округлый, слегка сплюснутый по вертикали корпус,
приподнятая узкая корма, едва намеченные выпуклости люков и перископов,
высокий клиренс... И нигде ни единого шва! Талант конструкторов слил в
"Мальчике" огромную мощь тяжелой транспортной машины и благородные линии
сверхбыстроходных атомокаров.
- Вот это лихо! - бормотал Быков, обходя транспортер кругом и то и
дело опускаясь на корточки. - А это что?.. Система равновесия... Здорово!
И опорные рычаги втягиваются?.. Умно!
У кормы он задержался и приложил ладонь к гладкому борту. Борт был
теплым.
- Заряжено, - добродушно усмехнулся механик, наблюдая за ним с
порога гаража. - Хоть сейчас садитесь и поезжайте.
Быков нахмурился.
- Рано еще... ехать, - сказал он. - Вы руководство мне принесли?
- Принес. Вот, пожалуйста.
- Спасибо.
С неожиданной легкостью Быков юркнул в открытый люк. Створки крышки
сомкнулись над его головой.
- Эй, товарищ! - крикнул механик. - Я вам буду нужен?
Он постучал по люку. Ответа не последовало. Механик пожал плечами и
ушел.
Как было указано в руководстве, "Мальчик" являлся
танком-транспортером высокой проходимости, предназначенным для
передвижения по твердым, вязким и сыпучим грунтам и по сильно
пересеченной местности, в газообразной и жидкой среде при давлениях до
двадцати атмосфер и температурах до тысячи градусов, способным нести
экипаж до восьми человек и полезный груз до пятнадцати тонн. Он был
оснащен турбинами общей мощностью в две тысячи лошадиных сил, питающимися
от компактного урана-плутониевого воспроизводящего реактора. На нем
имелись инфракрасные проекторы, ультразвуковая пушка, пара выдвижных
механических рук-манипуляторов (почти таких же, какими водители
атомокаров пользуются при перезарядке реакторов своих машин на базах
энергопитания), внешние и внутренние дозиметры и радиометры и десятки
других устройств и приборов, назначение которых Быков представлял себе
пока очень смутно. Экипаж, груз, механизмы и приборы прикрывались
надежным панцирем из прочной - более прочной, чем титан, - термостойкой и
радиостойкой пластмассы.
Управление "Мальчика" мало отличалось от известных Быкову систем.
Знакомой оказалась и ходовая часть, но для очистки совести Алексей решил
перебрать машину по винтику. Он приезжал к обеду и ужину усталый,
испачканный жирной графитовой смазкой, жадно ел, перебрасывался короткими
фразами с товарищами и торопливо возвращался в гараж или ложился в
постель. Утром и после обеда его ждала у подъезда машина. Но личный
тренировочный и гигиенический режим периода подготовки не нарушался ни в
чем. Ермаков внимательно следил за этим.
На четвертый день Быков впервые вывел "Мальчика" в поле. Громадная
машина с неожиданной легкостью и почти бесшумно выкатилась из ворот.
Быков поразился тому, как послушно она реагировала на малейшие движения
его пальцев, лежащих на клавишах пульта управления. Дежурный, улыбаясь,
махнул рукой. Быков кивнул в ответ, сомкнул перед собой люк и стал
набирать скорость. "Мальчик" несся по мокрой тундре, плавно покачиваясь и
слегка кренясь на холмах. С испуганным криком из стелющихся кустарников
поднимались птицы, серым комочком промелькнул заяц. Путь вперед застилал
густой туман - пришлось включить инфракрасный проектор. На экране
возникали и исчезали бледные очертания массивных валунов, одиночных,
странно искривленных деревьев. Быков то переводил транспортер на
максимальную скорость, то резко останавливал, делал крутые развороты,
вертел на месте, и тогда из-под гусениц потоками взлетала и падала на
линзы перископа ржавая жижа. Автоматические щетки мгновенно смахивали ее.
Неожиданно, когда "Мальчик" шел на полном ходу, впереди мелькнула
сетка колючей проволоки. Быков круто повернул вправо и затормозил, но
было уже поздно. Раздался звон и скрежет, что-то хрустнуло под
гусеницами, и транспортер остановился. Быков выскочил наружу. Позади в
обе стороны тянулась проволочная изгородь. След "Мальчика", отчетливо
видимый в вязкой почве, проходил сквозь нее. В огромной рваной дыре
болтались обрывки проволоки с обломками деревянных столбов.
- Этого еще не хватало! - пробормотал Быков оглядываясь. - Куда меня
занесло?
Внимание его привлекло круглое сооружение из светлого бетона,
видневшееся в тумане, шагах в двадцати.
- Эй, люди! - негромко позвал он.
Никто не отозвался. Слышно было только шуршание дождя в траве и
тихий жалобный звон проволочной сетки. Быков поколебался с минуту, затем
решительно двинулся к круглому зданию. Оно показалось ему необычным - в
гладких высоких стенах не было ни окон, ни отдушин, только у самой земли
виднелась небольшая, раскрытая настежь квадратная дверь. Несколько в
стороне из травы выглядывал конец бетонной трубы, прикрытый круглой
ржавой крышкой. Быков подошел к двери и заглянул внутрь. Он успел
заметить только, что там темно и тепло. Позади лязгнуло железо. Быков
обернулся и увидел нечто похожее на дурной сон: крышка люка была
откинута, и из бетонной трубы вылезало влажное привидение с круглой
безглазой серебристой головой.
Прежде чем Алексей вспомнил, что уже видел где-то такое чудовище,
оно пригнулось и прыгнуло на него. Около трех метров было между ними, и
привидение покрыло это расстояние одним прыжком. Но Быков уже оправился
от растерянности. К тому же привидение не имело никакого понятия о самбо.
Через несколько секунд ожесточенной борьбы оно было повержено на спину, и
Быков, нанеся ему несколько полновесных оплеух по тому месту, где у
обычных людей бывает лицо, вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы
столкнуться со вторым таким же уродом, вылезавшим из того же люка.
Теперь дело приняло другой оборот. Не помогло даже самбо. Получив
сокрушительную затрещину, Алексей упал боком на сырую землю, а затем его
схватили за ноги и с быстротой, показавшейся ему необыкновенной, волоком
потащили куда-то. Очень трудно оказывать сопротивление, если вас крепко
держат за обе ноги. Быков понимал это и не сопротивлялся, ожидая, что
будет дальше. Привидения остановились, но ног не выпустили. Быков
попытался приподняться, упираясь в землю кулаками, разбитыми в кровь во
время первой схватки. Послышался топот, и появилось третье привидение.
Тогда Быков почувствовал, что ноги его свободны. Он сейчас же повернулся
и сел, с трудом ворочая гудящей от удара шеей.
Оглянувшись, он понял, что находится за кормовой частью "Мальчика".
Привидения стояли рядом и торопливо проделывали что-то со своими
головами. Наконец блестящие шары откинулись, и изумленный Быков, увидел
знакомые лица - встревоженного Дауге, хмурого Краюхина и белого от ярости
Юрковского. Юрковский поднес руку к носу, высморкался и протянул Быкову
окровавленную ладонь.
- Вы идиот! - звенящим голосом сказал он. - Вы болван! У вас на
плечах голова или кочан капусты?
- Погодите, Владимир Сергеевич... - сказал Краюхин. - Видите,
человек ошалел от неожиданности.
- Вы? - только и мог сказать Алексей.
- Нет, не мы! Рыцари ордена розенкрейцеров! Представители женского
комитета!..
- Да погодите же, Юрковский!.. Товарищ Быков, быстро выводите отсюда
машину... Дауге, закройте люк и дверь и скажите там, что мы уезжаем.
- Есть! - Дауге снова накрыл голову шлемом и вышел из-за корпуса
"Мальчика".
Быков полез в транспортер, Краюхин и Юрковский, все еще продолжавший
ругаться, последовали за ним.
- Выезжайте за ограду и там остановитесь! - приказал Краюхин.
"Мальчик" дал задний ход.
- Достаточно. Стоп! Теперь подождем Дауге.
Быков покосился на Юрковского. Тот осторожно ощупывал распухший нос.
- Больно? - сочувственно осведомился Краюхин.
Юрковский только яростно оскалился. По обшивке застучали ботинки, и
в люк спрыгнул Дауге.
- Исполнено, Николай Захарович, - сказал он.
- Поехали.
Быков положил пальцы на клавиши. Затем, подумав, пощелкал
переключателями, включил двигатель и отошел от пульта. "Мальчик" легко
тронулся.
- Куда же ты? - испуганно-удивленно спросил Дауге. - А кто будет
править?
- Автоводитель, - виновато отозвался Быков. - Я не помню дорогу
назад. Да вы не беспокойтесь! Здесь ведь электронное устройство,
"Мальчик" пойдет по гирокомпасу.
Некоторое время ехали молча. Машина в точности, только в обратном
порядке, производила все манипуляции, которые полчаса назад проделывал
Быков.
- Дозиметр у вас с собой? - спросил Краюхин у Дауге.
- С собой, Николай Захарович. Но он не понадобится. Я забыл сказать,
что, когда Быков подошел к камере, ее уже закрыли. Так что все кончилось
благополучно.
Краюхин облегченно вздохнул.
- Вы чуть не нарвались на большую неприятность, товарищ Быков, -
сказал он, вытирая пот с лысины. - Знаете, где мы вас перехватили?
- Никак нет... - Быков чувствовал себя очень несчастным.
- За проволочной оградой под землей находится мощный реактор,
вырабатывающий тритий. Это горючее для нашего "Хиуса". Бетонная башня, в
которую вы так неосторожно заглядывали, есть не что иное, как
камера-могильник для радиоактивных отходов от очистки урана. И как раз
сегодня комплект урановых стержней пошел на переплавку. Если бы вы сунули
туда нос...
- То есть ясно даже и ежу! - проникновенно сказал Юрковский. - Если
место окружено колючей проволокой, то это значит, что вход туда запрещен.
Нет, он лезет своими гусеницами прямо через проволоку! Не может
равнодушно видеть заграждения и смело, как лев, кидается на них грудью.
Это было очень несправедливо, но Быков только сокрушенно вздыхал.
- Юрковский вас заметил, когда вы подходили к камере, и кинулся,
чтобы, так сказать, оттащить вас, но немного опоздал. Признаться, мы уже
думали, что произошло несчастье.
- Бежали сломя голову, - сказал Дауге. - Я думал, у меня сердце
выскочит...
Быков повернулся к Юрковскому и пробормотал, запинаясь:
- Я... мне очень жаль, право... я не хотел... - и в отчаянии махнул
рукой: - Черт знает, как это получилось! Понимаете, я очень испугался
вас...
Губы Юрковского скривились в презрительную улыбку.
Дауге хихикнул:
- Как он его встретил! Великолепно встретил! О господи, вот это был
бой!
- Да, деретесь вы хорошо, - усмехнулся Краюхин, - но впредь будьте
осторожны. В нашем деле ничего нельзя трогать голыми руками, тем более
без спросу. И это напомнило мне: сегодня же вечером Дауге подберет вам
спецкостюм и научит вас пользоваться им.
- Господи, вот это была драка! - повторил Дауге, вытирая глаза.
Быков быстро пересел на свое место и отключил автоводитель. Впереди
в легком тумане проступили очертания плоской крыши гаража.
- И еще, - сказал Краюхин. - Нужно будет испытать вас и "Мальчика"
по-настоящему. Вы готовы?
- Здесь нельзя испытать по-настоящему, - пробормотал Быков, -
тундра, все плоско, как стол...
- Ничего, я найду вам о-отличное место, дружок! - Золотые зубы
Краюхина блеснули в полутьме.
Проводив Краюхина и геологов - за ними приехала вызванная из города
машина, - Быков озабоченно почесал затылок и вернулся в гараж. "Мальчик"
стоял в двух шагах от ворот, дождевые струйки блестели на его покатых
боках.
- Испытания! - сказал Быков вслух. - Ну что ж, испытания так
испытания.
Он достал из кармана мятую, испачканную смазкой книжечку
руководства, полистал ее, вздохнул и пополз в люк. Как и всякий человек,
Алексей Петрович Быков не любил экзаменов, в какой бы форме они ни
проводились. Большой несправедливостью представлялось ему положение,
когда ничтожный, никому не нужный пустяк, на который никогда не обращаешь
внимание за его полной неприменимостью в практической работе, становится
в один ряд с важнейшими и необходимейшими знаниями. Сам он, проводя
занятия, держался совсем другой системы. "Будьте вы хоть семи пядей во
лбу, - говорил он, - вам никогда не удастся запомнить все напечатанное в
грудах книг и таблиц. Ведь в них есть и самое важное, и просто важное, и
второстепенное, и, наконец, просто ненужное - то, что либо успело
устареть, едва родившись, либо потеряло значение к настоящему времени. И
я, разумеется, не собираюсь требовать от вас знания всего, что есть в
книгах и таблицах. Но уж если, товарищи, кто-нибудь не будет знать того,
что обязан знать в первую очередь, - прошу не обижаться".
Авторитет Быкова, лучшего специалиста по транспортным механизмам,
охранял эту систему от посягательств со стороны самых педантичных
начальников. Но ведь так было там, в Гоби, а как будет здесь? На этот раз
экзаменуемым придется быть ему самому. Правда, Краюхин не производит
впечатления начетчика и формалиста, но кто может сказать, куда смотрят
его крохотные глазки, спрятанные под громадными темными очками? И Быков
снова и снова листал зачитанное руководство, особенно ту его часть,
- Даю на это две недели, - сказал Краюхин - Затем каждый начнет
работу по своей специальности.
Первое занятие проходило в спортивном зале гостиницы. Рабочие в
синих спецовках бесшумно внесли толстый шестигранный брус и несколько
предметов, форма и материал которых лишь с трудом могли бы вызвать у
несведущего человека ассоциации с какими-нибудь общеизвестными понятиями.
Недоумение и любопытство было даже в глазах Богдана Спицына и Крутикова,
и только Ермаков рассматривал неизвестную аппаратуру с обычным
холодно-равнодушным видом.
Вошел Усманов, высокий скуластый человек в рабочем комбинезоне,
представился и сразу приступил к делу. Постепенно нахмуренные лица
космонавтов прояснялись. Посыпались вопросы, завязался оживленный
разговор. Скоро к беседе подключился и Быков, знакомый в общих чертах,
как и всякий инженер, с принципами радиолокации и радионаведения.
Речь шла об устройстве, предназначенном для подачи направленных и
очень мощных ультракоротковолновых импульсов определенной длины волны,
способных пробить плотные пылевые облака и высокоионизированные области
атмосферы. Длительность импульсов не превышает десяти микросекунд. В
секунду подается до ста импульсов. Специальные приспособления заставляют
этот импульсный луч описывать спираль, обегая за несколько секунд всю
верхнюю половину небесной сферы от горизонта к зениту и снова к
горизонту.
Такое устройство обеспечит космическим кораблям ориентировку над
незнакомой планетой, поверхность которой недоступна для визуального
наблюдения и где обычные средства радиолокации бессильны из-за
электрических возмущений и высокой ионизации. Маяки эти предполагается
устанавливать на вершинах скал недалеко от удобных для посадки площадок и
других объектов, которые желательно отмечать ориентирами. В данном
случае, в связи с главной задачей экспедиции, их надо будет установить
возле первой посадочной площадки на Венере, на границе Урановой Голконды.
- А питание? - спросил Юрковский.
Усманов вытянул из портфеля сверток.
- Селеново-цериевые радиобатареи, - сказал он. - Двести ячеек на
квадратный сантиметр. Мы могли бы снабдить вас еще и нейтронными
аккумуляторами, но я думаю - это лишнее. Они слишком громоздки.
Полупроводниковая радиобатарея гораздо портативнее. На "Хиус" погрузят
пятьсот квадратных метров такой ткани, и вы просто разложите и укрепите
ее возле маяков... Если почва у края Голконды будет давать на каждый
квадратный сантиметр по пятидесяти-шестидесяти рентгенов в час - а по
предварительным расчетам она будет давать много больше, - мощность
батареи достигнет двух-трех тысяч киловатт. Для маяков это более чем
достаточно.
Быков недоверчиво ощупал тугую эластичную пленку, в полупрозрачной
толще которой виднелись мутные зернышки.
Принципы сборки и установки маяка оказались очень простыми.
- Нет никакой необходимости разбирать основные агрегаты устройства,
- говорил Усманов. - Это было бы даже нежелательно, Анатолий Борисович.
(Ермаков кивнул.) Как видите, они опечатаны заводскими штампами. За их
работу отвечает наша лаборатория. А остальное несложно. Подойдите
поближе, товарищи, помогите... Вот так, спасибо.
Все агрегаты нанизывались на шестигранный шест, как кольца в детской
пирамидке, и скреплялись между собой немногими защелками и скользящими в
пазах шпилями. Быков отметил про себя, что во всем устройстве не было ни
одного винта - по крайней мере, снаружи.
- Теперь в это гнездо вставляется кабель от радиобатареи. Маяк в
таком виде может работать без присмотра десятки лет.
- Хороший маяк, простой, - сказал Крутиков, поглаживая выпуклую и
сетчатую, словно гигантский стрекозиный глаз, макушку маяка. - Сколько он
весит?
- Всего сто восемьдесят кило.
- Неплохо, - подтвердил Юрковский. - Короче говоря, самое сложное -
это установить маяк.
Для установки маяка предусматривались три способа. На твердой
скалистой поверхности можно было воспользоваться огромной присоской на
нижней части шеста.
В более неустойчивой породе следовало пробурить скважину, в которую
опускался шест. Скважину заливали пластраствором. Наконец, в том случае,
если почва окажется сыпучей, в ней при помощи тока высокой частоты
выплавляется шестиногая монолитная колонна, уходящая вглубь до десяти
метров. Шест вплавляется в нее.
Пробные сборки и установки маяков были проведены за городом в тот же
день. Быков с восхищением наблюдал, как направляемый ловкими руками
Юрковского вибробур быстро высверлил в замшелой гранитной глыбе узкую
глубокую скважину. Усманов объявил, что скважина превосходная - прямая и
идеально отвесная. В нее вставили шест, залили омерзительно пахнущей
жидкостью из баллона с манометром. Жидкость моментально затвердела.
- Ну-ка! - предложил Усманов.
Быков и Спицын переглянулись и взялись за шест. К ним присоединился
Дауге, затем Крутиков, но ни выдернуть его, ни согнуть не удалось.
- Вот видите! - гордо сказал Усманов. - А теперь займемся сборкой.
Солнце снова повисло над верхушками стартовых стрел на ракетодроме,
когда экипаж "Хиуса" вернулся в гостиницу.
- В ближайшие дни, - объявил Ермаков, - каждый член экипажа должен
научиться владеть вибробуром так же искусно, как наши геологи, и собирать
и разбирать маяк с завязанными глазами. Этим мы и займемся.
Пообедав, Быков уединился в своем номере и принялся за письмо в
Ашхабад. Он исписал убористым почерком семь страниц, перечитал,
безнадежно вздохнул и завалился на диван.
Письмо получилось неприлично сентиментальным. И чертовски хочется
закурить. Быков перевернулся на живот и сунул в рот карандаш. Во-первых,
можно лечь и проспать до утра. Во-вторых, можно залезть в ванну... Черт,
что за кислые мысли - лечь, проспать, залезть... Он решительно вскочил и
побежал в библиотеку.
Гостиница Седьмого полигона начинала свой вечер, Хлопали двери. По
длинным коридорам спешили нарядные люди. Снизу неслись звуки бравурной
музыки. У всех четырех лифтов толпился народ, и Быков решил добираться до
читальни по лестнице. Навстречу, направляясь вниз, двигался веселый поток
молодежи. По-видимому, все шли в клуб.
В тихом читальном зале Алексей Петрович взял три книжки о Венере,
одну по теории фотонных приводов и перелистал последний номер
"Космонавта". Там он обнаружил статью М. А. Крутикова об автоматическом
управлении планетолетом, попытался прочесть ее и со смущением отметил,
что разобраться не может - слишком много математики.
- Функционал... - пробормотал Быков, силясь разобраться хотя бы в
выводах. - Ай да толстяк!..
"А не зайти ли к Дауге? - подумал вдруг он. - И вообще, чем сейчас
занят экипаж ``Хиуса''? Тоже читает книжечки о Венере? Сомнительно..."
Дауге не читал книжечек. Он брился. Челюсть его была выворочена
совершенно неестественным образом, и жужжание электробритвы заполняло
комнату. Увидев Быкова, Дауге что-то невнятно пробормотал.
Алексей плюхнулся в кресло и стал рассматривать спину Дауге, голубые
пластмассовые стены, большой плоский телевизионный экран, матовый далекий
потолок.
Дауге кончил бриться и спросил:
- Ты зачем пришел?
- А что, мешаю?..
- Да нет, не то чтобы мешаешь... У меня сейчас должен быть разговор
с Юрковским. Совершенно деловой разговор.
Он отправился в ванную. Там зажурчала вода, слышно было, как
блаженно бормочет и отфыркивается хозяин. Потом он появился, вытираясь на
ходу махровым полотенцем.
- Не сердись, Алексей, но...
- Ничего, ничего, я пойду... - Быков поднялся. - Я забежал просто
так, от скуки.
- Деловой разговор, - повторил Дауге. - Ты, если тебе скучно, пойди
поищи пилотов. Они, по-моему, в спортзале. Богдан снимает жирок со
штурмана. Посмотри - забавное зрелище!
- Ага... Ну, бог с вами! - Быков пошел было к выходу, но
остановился. - Ты мне скажи, что это Юрковский глядит на меня зверем?
Дауге хмыкнул, затем с неохотой сказал:
- Не обращай внимания, Алексей. Во-первых, он вообще человек не
легкий. Во-вторых. всегда относится так к новичкам, не имевшим чести
крутиться в центробежных камерах и просиживать по десять суток в маске в
азотной атмосфере, как это делают в Институте подготовки, а в-третьих...
Видишь ли, на твое место намечался один пилот, близкий друг Володьки.
Потом Краюхин решил взять тебя. Понимаешь?.. Одним словом, все это
пройдет, и на Землю вы вернетесь самыми лучшими друзьями.
- Сомневаюсь, - пробормотал Быков и, сердито открыв дверь, вышел.
На другой день началась работа, тяжелая работа, с ноющей усталостью
в плечах, которую не сразу снимает даже горячий душ и послеобеденный
отдых. Весь экипаж в течение двух недель практиковался в установке
радиомаяков.
Монтировать маяк научились очень скоро, потому что каждый имел за
плечами богатый инженерный опыт. Но вибробур оказался весьма капризным
инструментом, и много кривых, безобразно раздутых дыр украсило каменные
валуны в окрестностях города, прежде чем Ермаков объявил, что теперь он
более или менее удовлетворен сноровкой новичков-бурильщиков. Не меньше
хлопот доставили членам экипажа и вакуум-присоски.
- Не понимаю! - сердито сказал однажды Быков, обращаясь к Дауге. -
Зачем мы тратим время на возню с бурением? Ведь ты умеешь бурить, и
Юрковский тоже... Разве этого недостаточно?
Дауге строго посмотрел на него.
- Предположим, что мы с Володькой не дойдем до Голконды, - просто
сказал он.
Краюхина видели все эти дни только за завтраком. Он был круглые
сутки занят материальным оснащением экспедиции и дневал и ночевал на
складах, предприятиях и в снабженческих организациях ракетодрома.
По-видимому, не все обстояло благополучно. Ходили слухи, что кого-то он
уволил, кому-то запретил показываться впредь до устранения недоделок.
Рассказывали о его выступлении на совещании городского партактива, о
страшном разносе, который он учинил начальнику полигона.
Быков исподтишка наблюдал за Ермаковым. Начальник экспедиции и
командир корабля был молчалив, сдержан и действительно никогда не
смеялся. Зато он улыбался странной улыбкой - одними губами. Глаза его при
этом становились еще более холодными, чем обычно. Очень скоро Быков
убедился, что улыбка Ермакова не предвещает ничего хорошего тому, кому
она адресована.
Как-то за обедом Дауге встал из-за стола, оставив на тарелке большую
часть телятины, которая была подана ему на второе согласно диетическому
рациону.
- Одну минуту, - мягким голосом остановил его Ермаков. - Прошу вас
доесть второе, Григорий Иоганнович.
- Не могу, Анатолий Борисович, - сказал Дауге.
- И все-таки я очень прошу вас, - еще мягче сказал Ермаков.
Дауге молча провел ребром ладони по горлу.
Тогда Ермаков улыбнулся своей странной улыбкой.
- Мне не хотелось бы огорчать вас, Григорий Иоганнович, - совсем
тихо сказал он, - но у меня есть серьезные основания опасаться, что ваше
отношение к режиму подготовки вынудит экспедицию ограничиться в конечном
счете одним геологом. Мы не можем себе позволить дать Венере хотя бы
один, самый маленький шанс против нас. Даже недоеденный вами кусок
телятины...
Дауге с пылающими ушами сел и с ожесточением вонзил вилку в
злополучный кусок. Никто не сказал ни слова и не взглянул в его сторону.
Обед закончился в гробовой тишине, и Ермаков не спускал с Дауге глаз до
тех пор, пока нарушитель режима не подобрал с тарелки корочкой остатки
подливы.
Быков не без удивления отметил, что этот инцидент не вызвал у его
товарищей и тени возмущения строгостью Ермакова. Напротив, Юрковский в
тот же вечер долго и настойчиво внушал что-то Дауге вполголоса, после
чего тот только вздохнул и виновато развел руками.
К концу второй недели Усманов распрощался с экипажем и улетел. На
следующее утро Краюхин после завтрака сказал:
- С сегодняшнего дня каждый займется, так сказать, своим делом.
Товарищ Ермаков, вы будете работать со Спицыным и Крутиковым, как мы и
договорились. Можете отправляться сейчас же, пропуска вам выписаны...
Вас, Юрковский, и вас, Дауге, прошу подождать меня здесь. Я сейчас отвезу
нашего пустынника и вернусь... Поехали, товарищ Быков.
У подъезда стояла мощная полугусеничная машина.
- Прошу, - пригласил Краюхин.
Они уселись рядом позади шофера. Когда город остался позади, Краюхин
наклонился к Быкову и спросил:
- С Дауге говорили?
- О чем?
- Обо всем.
- Да... говорил.
- Ну и как?
Быков пожал плечами. Краюхину не следовало бы заговаривать в таком
тоне. Не дело начальника совать нос в душу подчиненного без особых на то
оснований. Серьезные люди предпочитают держать свои переживания при себе.
Впрочем, Краюхин как будто и не заметил, что ему не ответили.
- Сейчас будем знакомиться с вашим хозяйством, инженер, - сказал он,
помолчав.
Через несколько минут машина остановилась перед длинным зданием без
окон, с дверью во всю стену. Подошел хмурый вахтер, проверил пропуск.
- Вызвать механика! - приказал Краюхин.
Они вышли из машины. Вокруг расстилалась слегка всхолмленная
равнина, покрытая редкой жесткой травкой. По небу ползли растрепанные
серые тучи, моросил мелкий дождь. Под ногами хлюпала вода.
- Тундра, - вздохнул шофер.
Широкие, как ворота, двери раздвинулись. К Краюхину, протягивая
чумазую руку, подошел веселый человек в комбинезоне.
- Вот, привез, - буркнул Краюхин.
Человек в комбинезоне взглянул на Быкова:
- Вижу, вижу! Ну что ж, пойдемте.
В здании было темно. Краюхин споткнулся обо что-то, выругался сквозь
зубы. Механик виновато кашлянул.
- Не успели провести свет, товарищ Краюхин. Но завтра все будет
сделано.
- Завтра? А сейчас что, человек в потемках ковыряться будет, так?
Постепенно глаза Быкова привыкли к полутьме, и он разглядел впереди
широкую, мутно отсвечивающую серую массу. Стали видны ребристые гусеницы,
открытый люк, круглые слепые глаза прожекторов.
- Что это? - спросил он.
- Это "Мальчик", - отозвался Краюхин. - Наш танк-транспортер. Он
несколько отличается от обычных машин такого типа, но вы освоитесь с ним
быстро. Принимайтесь за дело сейчас же... А вы? - Он повернулся к
механику. - Чтоб через полчаса здесь был свет!
- Есть! - бодро ответил тот и кинулся прочь.
- Прихватите с собой описание и справочники! - бросил ему вдогонку
Краюхин. - Ну, вот и все. Оставайтесь и работайте. К обеду за вами
заедут. - Он попрощался и пошел к выходу.
Когда через двадцать минут под потолком вспыхнула яркая лампа. Быков
ахнул от восхищения. Перед ним была самая совершенная машина из всех
когда-либо передвигавшихся на гусеницах. Она была огромна - не меньше
гигантского танка-батискафа, который Быков видел несколько лет назад на
Всесоюзной промышленной выставке, - но вместе с тем производила
впечатление необычайной легкости, стройности, даже, пожалуй,
грациозности. Длинный, округлый, слегка сплюснутый по вертикали корпус,
приподнятая узкая корма, едва намеченные выпуклости люков и перископов,
высокий клиренс... И нигде ни единого шва! Талант конструкторов слил в
"Мальчике" огромную мощь тяжелой транспортной машины и благородные линии
сверхбыстроходных атомокаров.
- Вот это лихо! - бормотал Быков, обходя транспортер кругом и то и
дело опускаясь на корточки. - А это что?.. Система равновесия... Здорово!
И опорные рычаги втягиваются?.. Умно!
У кормы он задержался и приложил ладонь к гладкому борту. Борт был
теплым.
- Заряжено, - добродушно усмехнулся механик, наблюдая за ним с
порога гаража. - Хоть сейчас садитесь и поезжайте.
Быков нахмурился.
- Рано еще... ехать, - сказал он. - Вы руководство мне принесли?
- Принес. Вот, пожалуйста.
- Спасибо.
С неожиданной легкостью Быков юркнул в открытый люк. Створки крышки
сомкнулись над его головой.
- Эй, товарищ! - крикнул механик. - Я вам буду нужен?
Он постучал по люку. Ответа не последовало. Механик пожал плечами и
ушел.
Как было указано в руководстве, "Мальчик" являлся
танком-транспортером высокой проходимости, предназначенным для
передвижения по твердым, вязким и сыпучим грунтам и по сильно
пересеченной местности, в газообразной и жидкой среде при давлениях до
двадцати атмосфер и температурах до тысячи градусов, способным нести
экипаж до восьми человек и полезный груз до пятнадцати тонн. Он был
оснащен турбинами общей мощностью в две тысячи лошадиных сил, питающимися
от компактного урана-плутониевого воспроизводящего реактора. На нем
имелись инфракрасные проекторы, ультразвуковая пушка, пара выдвижных
механических рук-манипуляторов (почти таких же, какими водители
атомокаров пользуются при перезарядке реакторов своих машин на базах
энергопитания), внешние и внутренние дозиметры и радиометры и десятки
других устройств и приборов, назначение которых Быков представлял себе
пока очень смутно. Экипаж, груз, механизмы и приборы прикрывались
надежным панцирем из прочной - более прочной, чем титан, - термостойкой и
радиостойкой пластмассы.
Управление "Мальчика" мало отличалось от известных Быкову систем.
Знакомой оказалась и ходовая часть, но для очистки совести Алексей решил
перебрать машину по винтику. Он приезжал к обеду и ужину усталый,
испачканный жирной графитовой смазкой, жадно ел, перебрасывался короткими
фразами с товарищами и торопливо возвращался в гараж или ложился в
постель. Утром и после обеда его ждала у подъезда машина. Но личный
тренировочный и гигиенический режим периода подготовки не нарушался ни в
чем. Ермаков внимательно следил за этим.
На четвертый день Быков впервые вывел "Мальчика" в поле. Громадная
машина с неожиданной легкостью и почти бесшумно выкатилась из ворот.
Быков поразился тому, как послушно она реагировала на малейшие движения
его пальцев, лежащих на клавишах пульта управления. Дежурный, улыбаясь,
махнул рукой. Быков кивнул в ответ, сомкнул перед собой люк и стал
набирать скорость. "Мальчик" несся по мокрой тундре, плавно покачиваясь и
слегка кренясь на холмах. С испуганным криком из стелющихся кустарников
поднимались птицы, серым комочком промелькнул заяц. Путь вперед застилал
густой туман - пришлось включить инфракрасный проектор. На экране
возникали и исчезали бледные очертания массивных валунов, одиночных,
странно искривленных деревьев. Быков то переводил транспортер на
максимальную скорость, то резко останавливал, делал крутые развороты,
вертел на месте, и тогда из-под гусениц потоками взлетала и падала на
линзы перископа ржавая жижа. Автоматические щетки мгновенно смахивали ее.
Неожиданно, когда "Мальчик" шел на полном ходу, впереди мелькнула
сетка колючей проволоки. Быков круто повернул вправо и затормозил, но
было уже поздно. Раздался звон и скрежет, что-то хрустнуло под
гусеницами, и транспортер остановился. Быков выскочил наружу. Позади в
обе стороны тянулась проволочная изгородь. След "Мальчика", отчетливо
видимый в вязкой почве, проходил сквозь нее. В огромной рваной дыре
болтались обрывки проволоки с обломками деревянных столбов.
- Этого еще не хватало! - пробормотал Быков оглядываясь. - Куда меня
занесло?
Внимание его привлекло круглое сооружение из светлого бетона,
видневшееся в тумане, шагах в двадцати.
- Эй, люди! - негромко позвал он.
Никто не отозвался. Слышно было только шуршание дождя в траве и
тихий жалобный звон проволочной сетки. Быков поколебался с минуту, затем
решительно двинулся к круглому зданию. Оно показалось ему необычным - в
гладких высоких стенах не было ни окон, ни отдушин, только у самой земли
виднелась небольшая, раскрытая настежь квадратная дверь. Несколько в
стороне из травы выглядывал конец бетонной трубы, прикрытый круглой
ржавой крышкой. Быков подошел к двери и заглянул внутрь. Он успел
заметить только, что там темно и тепло. Позади лязгнуло железо. Быков
обернулся и увидел нечто похожее на дурной сон: крышка люка была
откинута, и из бетонной трубы вылезало влажное привидение с круглой
безглазой серебристой головой.
Прежде чем Алексей вспомнил, что уже видел где-то такое чудовище,
оно пригнулось и прыгнуло на него. Около трех метров было между ними, и
привидение покрыло это расстояние одним прыжком. Но Быков уже оправился
от растерянности. К тому же привидение не имело никакого понятия о самбо.
Через несколько секунд ожесточенной борьбы оно было повержено на спину, и
Быков, нанеся ему несколько полновесных оплеух по тому месту, где у
обычных людей бывает лицо, вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы
столкнуться со вторым таким же уродом, вылезавшим из того же люка.
Теперь дело приняло другой оборот. Не помогло даже самбо. Получив
сокрушительную затрещину, Алексей упал боком на сырую землю, а затем его
схватили за ноги и с быстротой, показавшейся ему необыкновенной, волоком
потащили куда-то. Очень трудно оказывать сопротивление, если вас крепко
держат за обе ноги. Быков понимал это и не сопротивлялся, ожидая, что
будет дальше. Привидения остановились, но ног не выпустили. Быков
попытался приподняться, упираясь в землю кулаками, разбитыми в кровь во
время первой схватки. Послышался топот, и появилось третье привидение.
Тогда Быков почувствовал, что ноги его свободны. Он сейчас же повернулся
и сел, с трудом ворочая гудящей от удара шеей.
Оглянувшись, он понял, что находится за кормовой частью "Мальчика".
Привидения стояли рядом и торопливо проделывали что-то со своими
головами. Наконец блестящие шары откинулись, и изумленный Быков, увидел
знакомые лица - встревоженного Дауге, хмурого Краюхина и белого от ярости
Юрковского. Юрковский поднес руку к носу, высморкался и протянул Быкову
окровавленную ладонь.
- Вы идиот! - звенящим голосом сказал он. - Вы болван! У вас на
плечах голова или кочан капусты?
- Погодите, Владимир Сергеевич... - сказал Краюхин. - Видите,
человек ошалел от неожиданности.
- Вы? - только и мог сказать Алексей.
- Нет, не мы! Рыцари ордена розенкрейцеров! Представители женского
комитета!..
- Да погодите же, Юрковский!.. Товарищ Быков, быстро выводите отсюда
машину... Дауге, закройте люк и дверь и скажите там, что мы уезжаем.
- Есть! - Дауге снова накрыл голову шлемом и вышел из-за корпуса
"Мальчика".
Быков полез в транспортер, Краюхин и Юрковский, все еще продолжавший
ругаться, последовали за ним.
- Выезжайте за ограду и там остановитесь! - приказал Краюхин.
"Мальчик" дал задний ход.
- Достаточно. Стоп! Теперь подождем Дауге.
Быков покосился на Юрковского. Тот осторожно ощупывал распухший нос.
- Больно? - сочувственно осведомился Краюхин.
Юрковский только яростно оскалился. По обшивке застучали ботинки, и
в люк спрыгнул Дауге.
- Исполнено, Николай Захарович, - сказал он.
- Поехали.
Быков положил пальцы на клавиши. Затем, подумав, пощелкал
переключателями, включил двигатель и отошел от пульта. "Мальчик" легко
тронулся.
- Куда же ты? - испуганно-удивленно спросил Дауге. - А кто будет
править?
- Автоводитель, - виновато отозвался Быков. - Я не помню дорогу
назад. Да вы не беспокойтесь! Здесь ведь электронное устройство,
"Мальчик" пойдет по гирокомпасу.
Некоторое время ехали молча. Машина в точности, только в обратном
порядке, производила все манипуляции, которые полчаса назад проделывал
Быков.
- Дозиметр у вас с собой? - спросил Краюхин у Дауге.
- С собой, Николай Захарович. Но он не понадобится. Я забыл сказать,
что, когда Быков подошел к камере, ее уже закрыли. Так что все кончилось
благополучно.
Краюхин облегченно вздохнул.
- Вы чуть не нарвались на большую неприятность, товарищ Быков, -
сказал он, вытирая пот с лысины. - Знаете, где мы вас перехватили?
- Никак нет... - Быков чувствовал себя очень несчастным.
- За проволочной оградой под землей находится мощный реактор,
вырабатывающий тритий. Это горючее для нашего "Хиуса". Бетонная башня, в
которую вы так неосторожно заглядывали, есть не что иное, как
камера-могильник для радиоактивных отходов от очистки урана. И как раз
сегодня комплект урановых стержней пошел на переплавку. Если бы вы сунули
туда нос...
- То есть ясно даже и ежу! - проникновенно сказал Юрковский. - Если
место окружено колючей проволокой, то это значит, что вход туда запрещен.
Нет, он лезет своими гусеницами прямо через проволоку! Не может
равнодушно видеть заграждения и смело, как лев, кидается на них грудью.
Это было очень несправедливо, но Быков только сокрушенно вздыхал.
- Юрковский вас заметил, когда вы подходили к камере, и кинулся,
чтобы, так сказать, оттащить вас, но немного опоздал. Признаться, мы уже
думали, что произошло несчастье.
- Бежали сломя голову, - сказал Дауге. - Я думал, у меня сердце
выскочит...
Быков повернулся к Юрковскому и пробормотал, запинаясь:
- Я... мне очень жаль, право... я не хотел... - и в отчаянии махнул
рукой: - Черт знает, как это получилось! Понимаете, я очень испугался
вас...
Губы Юрковского скривились в презрительную улыбку.
Дауге хихикнул:
- Как он его встретил! Великолепно встретил! О господи, вот это был
бой!
- Да, деретесь вы хорошо, - усмехнулся Краюхин, - но впредь будьте
осторожны. В нашем деле ничего нельзя трогать голыми руками, тем более
без спросу. И это напомнило мне: сегодня же вечером Дауге подберет вам
спецкостюм и научит вас пользоваться им.
- Господи, вот это была драка! - повторил Дауге, вытирая глаза.
Быков быстро пересел на свое место и отключил автоводитель. Впереди
в легком тумане проступили очертания плоской крыши гаража.
- И еще, - сказал Краюхин. - Нужно будет испытать вас и "Мальчика"
по-настоящему. Вы готовы?
- Здесь нельзя испытать по-настоящему, - пробормотал Быков, -
тундра, все плоско, как стол...
- Ничего, я найду вам о-отличное место, дружок! - Золотые зубы
Краюхина блеснули в полутьме.
Проводив Краюхина и геологов - за ними приехала вызванная из города
машина, - Быков озабоченно почесал затылок и вернулся в гараж. "Мальчик"
стоял в двух шагах от ворот, дождевые струйки блестели на его покатых
боках.
- Испытания! - сказал Быков вслух. - Ну что ж, испытания так
испытания.
Он достал из кармана мятую, испачканную смазкой книжечку
руководства, полистал ее, вздохнул и пополз в люк. Как и всякий человек,
Алексей Петрович Быков не любил экзаменов, в какой бы форме они ни
проводились. Большой несправедливостью представлялось ему положение,
когда ничтожный, никому не нужный пустяк, на который никогда не обращаешь
внимание за его полной неприменимостью в практической работе, становится
в один ряд с важнейшими и необходимейшими знаниями. Сам он, проводя
занятия, держался совсем другой системы. "Будьте вы хоть семи пядей во
лбу, - говорил он, - вам никогда не удастся запомнить все напечатанное в
грудах книг и таблиц. Ведь в них есть и самое важное, и просто важное, и
второстепенное, и, наконец, просто ненужное - то, что либо успело
устареть, едва родившись, либо потеряло значение к настоящему времени. И
я, разумеется, не собираюсь требовать от вас знания всего, что есть в
книгах и таблицах. Но уж если, товарищи, кто-нибудь не будет знать того,
что обязан знать в первую очередь, - прошу не обижаться".
Авторитет Быкова, лучшего специалиста по транспортным механизмам,
охранял эту систему от посягательств со стороны самых педантичных
начальников. Но ведь так было там, в Гоби, а как будет здесь? На этот раз
экзаменуемым придется быть ему самому. Правда, Краюхин не производит
впечатления начетчика и формалиста, но кто может сказать, куда смотрят
его крохотные глазки, спрятанные под громадными темными очками? И Быков
снова и снова листал зачитанное руководство, особенно ту его часть,
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента