Страница:
«Это вещь, – сказал Макс жизнерадостно. – Теперь спи, а скоро я тебя увезу. – Он прикоснулся рукой к нлечу мальчика. – Все будет хорошо, Spiro mou».
Адони проводил нас до двери. «А сэр Гэйл?»
«Я за ним присмотрю. Он будет достаточно крепко спать, наверняка. Ему ничего не грозит, не беспокойся и тоже поспи. Когда вернусь, проведу остаток ночи на кухне. Если я тебе понадоблюсь, подойди к верхней двери и позови. Спокойной ночи», «Спокойной ночи, Адони», – сказала я.
«Спокойной ночи», – Адони опять улыбнулся, немного устало, и дал занавесу упасть на место, перекрыть вход в пещеру и теплый свет. Мы с Максом остались в темном скалистом проходе. Он включил фонарь. Грубые стены, лестница… Я была почти совсем во сне, только какая-то часть мозга бодрствовала и внимательно слушала.
«Теперь понимаешь, почему я прячу мальчика и хочу контрабандой вывезти его в Афины? Не столько из-за того, что он до сих пор в опасности, хотя может быть и так, просто намного легче выяснить, что затеял Мэннинг, если он не узнает о наших подозрениях. Это что-то крупное, очевидно… И я почти точно знаю, где начинать искать».
«В яхте?»
«Или там, или в эллинге. Занятия Мэннинга связаны с этой яхтой, а фотографии – очень хорошее прикрытие. Если принять историю Спиро, а я ему верю, эта маленькая ссора с Мэннингом утром дает единственный ключ… Единственное отклонение от нормы… Это можно увязать и со смертью Янни. Я думал об этом. Когда Янни принес новости от Спиро в воскресенье ночью, мы обсуждали их достаточна свободно. Я показал, что мне кажется странным, что Мэннингу нельзя рассказывать. Янни тогда сказал, что видел яхту Мэннинга в необычное время в необычных местах, и какое-то время ничего хорошего про него не думал. Когда я сказал про фотографии, он цинично пожал плечами. Из этого нельзя исходить, такой человек, как Янни, посчитал бы фотографию нелепым занятием для кого угодно. Но после нашего разговора ему могло хватить подозрительности и любопытства пойти смотреть на яхту Мэннинга или делать еще что-то, на что не имел права.
Замечен и убит. Мне кажется, его неожиданно ударили сзади, потом засунули в лодку. Яхта Мэннинга была привязана. Потом Мэннинг ударил его голову об гик и выбросил тело за борт, освободил шкоты, разлил вокруг бутылку спиртного, пустил лодку плавать и спокойно отправился домой. Да, это можно было сделать. Он не мог увезти его далеко, потому что должен был вернуться на веслах, а потом шторм выбросил тело на берег… Но это сработало, его никто не заподозрил. Импульсивный парень наш Годфри… и умеет рисковать. Да, представляю все очень хорошо».
«Пообещай одну вещь».
«Какую?»
«Ты не пойдешь туда сегодня. Не будешь таким глупым?»
Он засмеялся. «Ты смертельно права, моя дорогая! Я должен доставить Спиро куда нужно, а потом могу спорить с человеком, который имеет такие представления о жизни и смерти. Он, наверное, стрелял в дельфина, поняла? Кто еще? Единственная возможная причина, которую ты приписывала мне, это то, что о звере заговорили, и люди начали толпами приходить на него смотреть. Когда Мэннинг первый раз увидел тебя в заливе, он, наверное, подумал, что и ты случайный прохожий, который слишком близко подошел к его тайне. Как Спиро и Янни».
«Но… Такие красивые фотографии! Они правда красивые! Он не мог его убить, раз так с ним работал! Он должен был ему нравиться!»
«И Спиро тоже? – Я замолчала. – Пришли. Сейчас, закрою проход».
«Что я должна делать?»
«Уверен, что это совершенно безопасно и, надеюсь, легко. Прикрой мое возвращение из Афин со Спиро».
«Конечно, если смогу. Как?»
«Утащи Мэннинга подальше от порта утром, в то время, когда я там скорее всего буду. Быстрее лететь самолетом, но так весь остров узнает. Придется везти его в машине, прикрыть чем-нибудь в Игуменице».
«Где?»
«На пароме на материк. Приеду в Янину, а там сяду на афинский самолет. Значит, мы не сможем съездить туда и обратно за день, но я постараюсь вернуться завтра. Позвоню вечером, чтобы знала, на каком мы приедем пароме. Последний приезжает не раньше чем без четверти одиннадцать, тогда уже совсем темно, сомневаюсь, что Мэннинг будет поблизости. Но я бы хотел приехать раньше, если смогу, то есть в пять пятнадцать. Поэтому, если ты отправишься с ним пить чай или что-нибудь в этом духе и продержишь его да начала седьмого, я доеду до дома…»
«Вот именно сейчас мне кажется, что меня от этого стошнит, но постараюсь».
Мы вернулись на кухню. Свет, тепло, приятные пищевые запахи, казалось, отгородили нас от реального мира, оазис безопасности среди напряженного ночного кошмара. Макс закрыл за нами огромную дверь, повернул ключ в замке.
«Теперь тебе пора домой. Иди наверх, бери вещи, а я посмотрю, хорошо ли спит отец».
«Будем надеяться, что Фил тоже, а то бог знает какую историю придется придумывать! Все, кроме правды. А ты понимаешь, что я не верю? Я знаю, что это правда, но не верю. А утром, при солнечном свете это покажется вообще невозможным».
«Знаю. А ты про это не думай. У тебя был тот еще вечерок, как говорится, ты почувствуешь себя по-другому, когда отоспишься дома».
«У меня часы остановились. Черт, туда, наверное, вода попала. Сколько времени?»
Он посмотрел на запястье. «А мои тоже. Проклятье. Это морское купание, похоже, никому не принесло много хорошего, да?»
Я засмеялась: «Вы могли бы выразить некоторые вещи и получше, мистер Гэйл».
Он протянул руки и привлек меня к себе. «Лучше я некоторые вещи сделаю», – сказал он, И сделал.
13
14
Адони проводил нас до двери. «А сэр Гэйл?»
«Я за ним присмотрю. Он будет достаточно крепко спать, наверняка. Ему ничего не грозит, не беспокойся и тоже поспи. Когда вернусь, проведу остаток ночи на кухне. Если я тебе понадоблюсь, подойди к верхней двери и позови. Спокойной ночи», «Спокойной ночи, Адони», – сказала я.
«Спокойной ночи», – Адони опять улыбнулся, немного устало, и дал занавесу упасть на место, перекрыть вход в пещеру и теплый свет. Мы с Максом остались в темном скалистом проходе. Он включил фонарь. Грубые стены, лестница… Я была почти совсем во сне, только какая-то часть мозга бодрствовала и внимательно слушала.
«Теперь понимаешь, почему я прячу мальчика и хочу контрабандой вывезти его в Афины? Не столько из-за того, что он до сих пор в опасности, хотя может быть и так, просто намного легче выяснить, что затеял Мэннинг, если он не узнает о наших подозрениях. Это что-то крупное, очевидно… И я почти точно знаю, где начинать искать».
«В яхте?»
«Или там, или в эллинге. Занятия Мэннинга связаны с этой яхтой, а фотографии – очень хорошее прикрытие. Если принять историю Спиро, а я ему верю, эта маленькая ссора с Мэннингом утром дает единственный ключ… Единственное отклонение от нормы… Это можно увязать и со смертью Янни. Я думал об этом. Когда Янни принес новости от Спиро в воскресенье ночью, мы обсуждали их достаточна свободно. Я показал, что мне кажется странным, что Мэннингу нельзя рассказывать. Янни тогда сказал, что видел яхту Мэннинга в необычное время в необычных местах, и какое-то время ничего хорошего про него не думал. Когда я сказал про фотографии, он цинично пожал плечами. Из этого нельзя исходить, такой человек, как Янни, посчитал бы фотографию нелепым занятием для кого угодно. Но после нашего разговора ему могло хватить подозрительности и любопытства пойти смотреть на яхту Мэннинга или делать еще что-то, на что не имел права.
Замечен и убит. Мне кажется, его неожиданно ударили сзади, потом засунули в лодку. Яхта Мэннинга была привязана. Потом Мэннинг ударил его голову об гик и выбросил тело за борт, освободил шкоты, разлил вокруг бутылку спиртного, пустил лодку плавать и спокойно отправился домой. Да, это можно было сделать. Он не мог увезти его далеко, потому что должен был вернуться на веслах, а потом шторм выбросил тело на берег… Но это сработало, его никто не заподозрил. Импульсивный парень наш Годфри… и умеет рисковать. Да, представляю все очень хорошо».
«Пообещай одну вещь».
«Какую?»
«Ты не пойдешь туда сегодня. Не будешь таким глупым?»
Он засмеялся. «Ты смертельно права, моя дорогая! Я должен доставить Спиро куда нужно, а потом могу спорить с человеком, который имеет такие представления о жизни и смерти. Он, наверное, стрелял в дельфина, поняла? Кто еще? Единственная возможная причина, которую ты приписывала мне, это то, что о звере заговорили, и люди начали толпами приходить на него смотреть. Когда Мэннинг первый раз увидел тебя в заливе, он, наверное, подумал, что и ты случайный прохожий, который слишком близко подошел к его тайне. Как Спиро и Янни».
«Но… Такие красивые фотографии! Они правда красивые! Он не мог его убить, раз так с ним работал! Он должен был ему нравиться!»
«И Спиро тоже? – Я замолчала. – Пришли. Сейчас, закрою проход».
«Что я должна делать?»
«Уверен, что это совершенно безопасно и, надеюсь, легко. Прикрой мое возвращение из Афин со Спиро».
«Конечно, если смогу. Как?»
«Утащи Мэннинга подальше от порта утром, в то время, когда я там скорее всего буду. Быстрее лететь самолетом, но так весь остров узнает. Придется везти его в машине, прикрыть чем-нибудь в Игуменице».
«Где?»
«На пароме на материк. Приеду в Янину, а там сяду на афинский самолет. Значит, мы не сможем съездить туда и обратно за день, но я постараюсь вернуться завтра. Позвоню вечером, чтобы знала, на каком мы приедем пароме. Последний приезжает не раньше чем без четверти одиннадцать, тогда уже совсем темно, сомневаюсь, что Мэннинг будет поблизости. Но я бы хотел приехать раньше, если смогу, то есть в пять пятнадцать. Поэтому, если ты отправишься с ним пить чай или что-нибудь в этом духе и продержишь его да начала седьмого, я доеду до дома…»
«Вот именно сейчас мне кажется, что меня от этого стошнит, но постараюсь».
Мы вернулись на кухню. Свет, тепло, приятные пищевые запахи, казалось, отгородили нас от реального мира, оазис безопасности среди напряженного ночного кошмара. Макс закрыл за нами огромную дверь, повернул ключ в замке.
«Теперь тебе пора домой. Иди наверх, бери вещи, а я посмотрю, хорошо ли спит отец».
«Будем надеяться, что Фил тоже, а то бог знает какую историю придется придумывать! Все, кроме правды. А ты понимаешь, что я не верю? Я знаю, что это правда, но не верю. А утром, при солнечном свете это покажется вообще невозможным».
«Знаю. А ты про это не думай. У тебя был тот еще вечерок, как говорится, ты почувствуешь себя по-другому, когда отоспишься дома».
«У меня часы остановились. Черт, туда, наверное, вода попала. Сколько времени?»
Он посмотрел на запястье. «А мои тоже. Проклятье. Это морское купание, похоже, никому не принесло много хорошего, да?»
Я засмеялась: «Вы могли бы выразить некоторые вещи и получше, мистер Гэйл».
Он протянул руки и привлек меня к себе. «Лучше я некоторые вещи сделаю», – сказал он, И сделал.
13
В этот день я спала очень долго. Первое, что помню – звук открываемых ставень, а потом неожиданно горячий поток света на подушке и лице. Голос Филлиды произнес: «Давно пора, Рип Ван Винкль! – Когда я что-то пробормотала, выволакивая себя из глубин сна, она добавила, – Тебе звонил Годфри».
«Ой! – Я заморгала от солнечного света. – Звонил мне? Чего хотел… Ты сказала Годфри? – Тут я окончательно проснулась и подскочила с подушки так бойко, что она удивилась. Это помогло мне собраться. – Мне снился сон. Сколько времени?» «Полдень, дитятко». «Боже мой! И чего он звонил?»
«Конечно, узнать как ты добралась с кольцом домой». «Он думал, мистер Гэйл меня обокрадет по дороге?»
Я слишком поздно почувствовала, какие у меня отвратительные интонации. Сестра посмотрела с любопытством, но ничего по этому поводу не сказала. «Я разбудила тебя слишком неожиданно. Ничего, я тебе кофе принесла. На».
«Ангел! Спасибо. О небеса! Я спала, наверное, как мертвая… Твое кольцо на туалетном столике. А, уже взяла».
«Могла бы поспорить на всю свою сладкую жизнь, что я так и сделаю. Взяла много часов назад, но не рискнула тебя будить, ты была совершенно провалившаяся, бедненькая. – Она повертела рукой, алмаз засверкал. – Слава богу! Благословенная Люси! Я ужасно благодарна! Если бы пришлось всю ночь сидеть и думать, не подобрал ли его кто… А вниз бы я все равно не пошла. Ты когда вернулась?»
«Понятия не имею. – Сказала я честно. – У меня часы остановились. Я думала в них вода попала, но просто забыла их завести. В начале утра. Были, вообще-то сложности. Тебе Годфри не рассказал?»
«Эту часть я не поняла. Что-то про дельфина на берегу, а вас с Максом Гэйлом в воде. Все это звучало крайне неправдоподобно. Что случилось?»
Я выдала ей сокращенную и приличную версию спасения дельфина, закончив появлением Годфри на берегу. «А обрывки твоей высокоценной косметички найдешь в ванной. Страшно жаль, но нужно было что-то использовать».
«Боже мой, это старье! Совершенная ерунда!»
«Редкое облегчение. Как ты вчера про нее говорила, я подумала, что это – священная реликвия».
Она стрельнула в меня глазами и исчезла в ванной. «Я была не в себе прошлой ночью, и ты это знаешь».
«Не знаю». Я налила себе еще кофе.
Она вылетела из ванной, зажав косметичку двумя пальцами. «Кажется ты назвала это „обрывки“? Ты, надо полагать, не представляешь, что случилось с моей помадой от Лиззи Арден?»
«Боже, значит там все-таки была священная реликвия?»
«Ну, она золотая».
Я допила кофе. «Найдешь ее в кармане халата сэра Джулиана Гэйла. Я ее там забыла. Опять виновата. Можно сказать, я тоже была не в себе».
«Халата Джулиана Гэйла? Чем дальше, тем лучше! Что случилось? – Она уселась на край кровати. – Я, как безумная, пыталась не заснуть до твоего прихода, но от этих зверских таблеток просто отключилась, как только Годфри позвонил, и я перестала беспокоиться. Продолжай. Хочу знать все, что упустила».
«Да, в сущности, ничего. Мы были насквозь мокрые, поэтому пришлось подниматься в Кастелло сохнуть. Мне дали кофе, я приняла ванну… Фил, ванная комната! Ты просто не поверишь… Извини, забыла, это замок предков Форли. Тогда ты знаешь эту ванну».
«Их две. Не забывай, там двадцать спален. Должен быть у человека комфорт. Скажем, я знаю эти комнаты. Там была алебастровая ванна или порфировая?»
«У тебя это звучит, как в Новом Иерусалиме. Не знаю, не на таком уровне живу. Она довольно противного темно-красного цвета с белыми точечками, совершенно как несвежая салями».
«Порфировая. А вода была горячая?»
«Кипящая».
«Правда? Они, должно быть, что-то сделали. Всегда была просто теплая, а еще там имелся кран для морской воды, которую накачивали каким-то сверхъестественным способом из пещер. Под Кастелло есть пещеры».
«Да ну?»
«В них обычно держали вино».
«Надо же. Как интересно».
«Только все время попадались креветки и всякие зверюшки, а однажды даже младенец каракатицы, а это как-то обескураживало».
«Представляю».
«Поэтому Лео это прекратил. Предполагалось, что это очень полезно, не всему есть пределы».
«Во всяком случае должны быть. Креветки в вине – один из них».
«Креветки в вине? О чем ты говоришь?»
Я опустила пустую чашку. «Точно не знаю. Мне казалось, что о винных погребах».
«О ваннах из морской воды, идиотка! Лео их отменил. А, поняла, ты надо мной смеешься. Ну все равно продолжай. Ты приняла ванну, хотя и непонятно откуда взялась горячая вода, они не могли заставить топки работать. Они сжирали около тонны угля в сутки, причем требовались три раба, чтобы вертеться вокруг них целый день».
«Адони и Спиро изобрели газовую колонку».
«И она работает?»
«Да, говорю же, вода была превосходная. Более того, там нашлись горячие трубы, чтобы сушить вещи, и электрический камин в соседней спальне. Пока вещи сохли, я ходила в халате сэра Джулиана, поэтому оставила всю косметику в его карманах. Пила кофе и ела яичницу с ветчиной на кухне. Потом Макс Гэйл привез меня домой с алмазом, и это – конец истории. Между прочим, было довольно весело».
«Звучит вполне жизнерадостно. Макс Гэйл прилично себя вел?»
«О да. Очень».
«Я, надо сказать, удивилась, что он тебе помог. Вроде предполагалось, что он мечтает избавиться от дельфина».
«Значит, это не он. Стал мне помогать, как только я попросила. И не его отец. Убеждена. Наверное, какой-то гнусный местный парень хотел немного поразвлечься. Буду вставать».
Сестра взглянула на часы и поднялась. «Господи, да, придется бежать, если я хочу успеть».
«А ты куда?»
«К парикмахеру и по магазинам, поэтому поем в городе. Нужно было, конечно, тебя разбудить и позвать с собой, но ты выглядела такой усталой… Если останешься дома, есть холодное мясо и фруктовый пирог. А хочешь, пойдем со мной. Успеешь? Я должна выходить примерно через двадцать минут».
«А Годфри хотел, чтобы я ему перезвонила или что?»
«Да, забыла. Он жаждет услышать все в подробностях про эту ночь. Я ему сказала, что уеду, а то бы я его пригласила, но он, наверное, сам тебя куда-нибудь позовет. Телефон звонит, он, скорее всего. Что сказать?»
Я взяла чулки и села, маскируя суетой размышления. Годфри очень интересно, что происходило в Кастелло ночью – что нам сказал сэр Джулиан, как реагировал Макс… Если удастся оттянуть разговор до завтра, можно использовать его любопытство, чтобы убрать с Максовой дороги. «Скажи, что я в ванной или еще кое-где, не могу подойти к телефону, еду с тобой, не знаю, когда вернусь, но позвоню… Нет, он позвонит. Вечером».
«Трудно достижима? Хорошо. Значит, поедешь со мной?»
«Нет. Так быстро не соберусь, но все равно спасибо. Побездельничаю, а потом пойду на берег».
«Договорились», – сказала сестра добрым голосом и отправилась утихомиривать телефон.
Между прочим, я не собиралась идти на берег, Годфри запросто мог бы меня там увидеть и спуститься. Намеревалась подняться в Кастелло и увериться, что Макс и Спиро благополучно удалились. Не хотелось использовать спаренный телефон, в любом случае, к тому же, сэр Джулиан вряд ли стал бы со мной разговаривать. Я надеялась, что найду в саду Адони или как-то встречусь с ним наедине.
Поэтому я съела свой холодный завтрак как можно раньше и в спешке, сказала Миранде, что отправляюсь на берег до обеда, и пошла в комнату за вещами. Но когда я вышла, она ждала меня в холле с маленьким свертком в руке. «Мне? Что это?»
«Адони только что принес. Какие-то вещи, которые вы там оставили прошлой ночью».
Взяла. Через бумагу нащупала очертания помады и пудреницы. «Очень хорошо с его стороны. Я собиралась пойти за ними. Он еще тут?»
«Нет, мисс, не остался. Но велел сказать вам, что все хорошо». В ее голосе присутствовал совсем слабый оттенок любопытства. Я заметила, какие яркие у нее глаза, румянец вернулся на щеки и подумала, что Адони, наверное, намекнул ей на правду.
«Я рада. Он рассказал про наши приключения?»
«С дельфином? Да, рассказал. Странная история. – Самой странной для ее греческой натуры, скорее всего, была поднятая нами суета. – Но ваше пальто, мисс Люси! Не знаю, можно ли привести его в порядок!»
Я засмеялась. «Мнохлое ему пришлось перенести, да? Ты, наверное, удивлялась, что я такое делала».
«Поняла, что вы упали в море, потому что платье и пальто… Я постирала платье, а пальто придется отдавать в настоящую чистку».
«Господи, да не надо этим заниматься. Спасибо большое за платье, Миранда. Когда увидишь Адони, поблагодаришь за вещи? И сообщение. Это все, что все хорошо?»
«Да».
«Ну и отлично. Я волновалась. Сэр Джулиан плохо себя чувствовал».
Она кивнула. «Все, наверняка, в порядке сегодня утром».
Я вытаращила глаза, а потом поняла: она точно знает, что я имею в виду, и совершенно не беспокоится. Снова греческая натура – если мужчина хочет иногда напиться, кому до этого дело, кроме него самого? Его женщины примут это, как и все остальное. Жизнь здесь восхитительно проста. «Очень рада», – сказала я и отправилась в сосновый лес.
Как только меня перестало быть видно от дома, я свернула с тропинки и полезла вверх через лес, туда, где расступались деревья и несколько сосен свободно устроились на вершине мыса. Разложила коврик в тени и легла. Землю покрывали сосновые иглы, тут и там росли мягкие пушистые листья земляного плюща, красивые бледно-розовые орхидеи и лиловые ирисы с белыми пятнами. Кастелло прятался за деревьями, на юге виднелась крыша виллы Рота, а снизу – дом Форли. Вдалеке за сияющим морем разлеглись горы. Снег с них почти сошел, но на севере в Албании вершины все еще сияли белым. Под них выбросило на берег Спиро, и там Макс вез его под выстрелами береговой охраны. А там, под фиолетовыми горами, паром…
Я взяла с собой книгу, но читать не могла. Скоро я увидела то, чего ожидала. Годфри целенаправленно пошел по тропинке. Он углубился в залив, остановился и высматривал кого-то на берету, Ионного подождал, мне показалось, что собирался пересечь пляж и подняться к дому Форли, но он этого не сделал. Немножко там поторчал, повернулся и удалился.
Скоро я увидела, как что-то белое движется в сияющем голубом море за деревьями. Я положила подбородок на руки и смотрела на яхту. Похожая принадлежала Лео несколько лет назад. Я закончила школу и гостила здесь летом. Сейчас мимо меня плыла яхта с мотором, примерно тридцать футов в длину, бермудское парусное снаряжение, насколько я понимаю, такую мачту можно опускать. Очень может быть. Годфри говорил, что его яхту построили в Дании, значит она приспособлена к тому, чтобы плавать в каналах и проплывать под низкими мостами. Значит прошлой ночью она пришвартовалась не в заливе, а в эллинге. Даже если его строили с таким же размахом, как Кастелло и с расчетом, что он будет вмещать несколько яхт, он должен быть просто огромным, чтобы вмещать примерно сорокафутовую мачту. Корпус яхты серого цвета с белой полосой у носа. Красивое судно, в любое другое время я бы любовалась его обтекаемыми линиями и красотой паруса, но сегодня я только поразмышляла о его скорости – узлов семь или восемь, а потом, прищурившись, стала рассматривать маленькую черную фигуру Годфри у румпеля.
Море бежало наперегонки с серым корпусом. Интересно, он серый для маскировки? Белая пена. Красивая яхта встала между мной и солнцем, и я видела только силуэт, направляющийся в море, а потом на юг к городу Корфу.
«Люси?» – спросил телефон.
«Да. Привет. Очень плохо слышно».
«Ты получила сообщение от Адони?»
«Да. Что все хорошо, и я решила, что вы благополучно уехали. Надеюсь ничего не изменилось?»
«Есть кое-какие разочарования, но я продолжаю надеяться. А у тебя как дела?»
«Хорошо, спасибо. И здесь все хорошо. Тихо и нормально, насколько я вижу. Не волнуйся».
«А… – пауза. Хотя никого дома не было, я осмотрелась. – Знаешь либретто, которое я приехал обсуждать с другом? Мы обсуждали сюжет весь день, но оэ не особо им проникся. Говорит неправдоподобно. Не уверен, что смогу переубедить».
«Поняла. Но знаешь, сейчас можно говорить. Сестры дома нет, а того, с кем спарен телефон, тоже. Он уплыл на яхте недавно и еще не вернулся. Я до сих пор следила. Можешь говорить, что хочешь».
«Но я не знаю точно, насколько хорошо знают английский на центральной телефонной станции в Корфу. Но понятно, что новости не очень хорошие, как ни выражайся. Мы были в полиции все утро, они слушали достаточно вежливо, но не собираются воспринимать это серьезно. И уж во всяком случае не будут предпринимать никаких действий против нашего друга, пока мы не предъявим неопровержимые доказательства».
«Если бы за ним последили…»
«Они уверены, что не стоит. Общая идея, что это обычная незаконная торговля, а никто не собирается воспринимать это достаточно серьезно, чтобы тратить деньги на расследование».
«Они, значит, не верят мальчику?»
«Этого я не совсем понял. Скорее нет. Они думают, что он ошибся и больше склонны верить в несчастный случай».
«Приятное спокойное решение. А смерть Янни – тоже несчастный случай?»
«Тут они тоже не меняют мнения. Несчастье в том, что они на меня ужасно злы за мое поведение прошлой ночью. Пришлось им рассказать, а мои поступки могли вызвать большие неприятности. Греко-албанская граница всегда была чем-то вроде поезда с динамитом, к которому медленно приближается огонь. В конце концов они согласились что я вряд ли мог пригласить полицию на свидание с Мило и его приятелем, но я также скрыл улики для расследования по поводу Я.З., а они так хорошо относились ко мне и отцу… В общем-то, я их понимаю, но сейчас мое имя ничего не значит, они не собираются ничего делать на основании только моих слов, еще и потому, что это пришло через голову местных полисменов. То есть видишь, у них нет причин действовать».
«Но если это… Незаконная торговля?»
«Это вряд ли привело бы к убийству. Насколько мы знаем, с этой стороны границы ее вообще не воспринимают серьезно».
«Понимаю».
«Поэтому им хочется оба происшествия считать случайностью. И конечно, черт возьми, мы не можем ничего доказать. Просто не знаю, что дальше будет».
«Можешь привезти его обратно… Мальчика?»
«Этого тоже не знаю. С точки зрения медицины все в порядке, но безопасно ли это… Если бы хоть намек на то, что на самом деле произошло, уж не говоря о доказательствах. Если бы я не знал его так хорошо, и если бы не смерть Я., я бы тоже реагировал, как полицейские, это я понимаю. Ты совершенно права была вчера. При свете дня все это кажется фантастичным, но все равно я чувствую, что это правда… Ну ладно, еще поговорю с ними попозже, а еще есть и завтра. Может что-нибудь получится».
«Когда вернешься?»
«Завтра. Попытаюсь пораньше, как обещал».
«Хорошо. Я совершенно уверена, что смогу все сделать. Тебя не встретят».
«Этот камень упал с моей души. – Он засмеялся. – Мы сумели хорошо приехать сюда, но в госпитале ему по-новому упаковали ногу, так что она в ботинок не влезает. Остается только заднее сиденье и под коврик. Достаточно странная ситуация, если кто-то болтается вокруг. Это будет трудно организовать?»
«Смертельно легко. По-моему. Не знаю, кто паук, а кто бабочка, но мне даже не придется стараться».
«Ради бога, следи за собой».
«Не волнуйся, он ничего от меня не узнает. Может, на сцене я и отвратительная актриса, но вне нее – потрясающая».
Он опять засмеялся. «Кому рассказываешь? Но я имел в виду не это».
«Знаю. Все в порядке. Буду осторожна», Он вздохнул. «Полегче стало. Пойду опять терзать эту очаровательную полицейскую компанию. Должен идти. Благословляю тебя. Позаботься о себе».
«И ты».
На другом конце провода положили трубку, зашуршали мили моря и воздуха, лежащие между нами. Когда я положила и свою трубку, оказалось, что я глазею через большую стеклянную панель на дорогу, ведущую к террасе. В ее раме виднелось пустое вечернее сумеречное небо, одна планета горела среди пыльных звезд. Несколько минут я не шевелилась, не снимая руки с телефона, смотрела на планету и чувствовала, как меня оставляет напряжение, будто кто-то положил палец на звучащую струну.
Когда опять зазвонил телефон, я даже почти не подпрыгнула. Подняла трубку, приложила к уху. «Да? Здравствуйте, Годфри. Да, это Люси. Вы в Корфу? Нет я какое-то время уже дома. Думала, когда же вы мне позвоните…»
«Ой! – Я заморгала от солнечного света. – Звонил мне? Чего хотел… Ты сказала Годфри? – Тут я окончательно проснулась и подскочила с подушки так бойко, что она удивилась. Это помогло мне собраться. – Мне снился сон. Сколько времени?» «Полдень, дитятко». «Боже мой! И чего он звонил?»
«Конечно, узнать как ты добралась с кольцом домой». «Он думал, мистер Гэйл меня обокрадет по дороге?»
Я слишком поздно почувствовала, какие у меня отвратительные интонации. Сестра посмотрела с любопытством, но ничего по этому поводу не сказала. «Я разбудила тебя слишком неожиданно. Ничего, я тебе кофе принесла. На».
«Ангел! Спасибо. О небеса! Я спала, наверное, как мертвая… Твое кольцо на туалетном столике. А, уже взяла».
«Могла бы поспорить на всю свою сладкую жизнь, что я так и сделаю. Взяла много часов назад, но не рискнула тебя будить, ты была совершенно провалившаяся, бедненькая. – Она повертела рукой, алмаз засверкал. – Слава богу! Благословенная Люси! Я ужасно благодарна! Если бы пришлось всю ночь сидеть и думать, не подобрал ли его кто… А вниз бы я все равно не пошла. Ты когда вернулась?»
«Понятия не имею. – Сказала я честно. – У меня часы остановились. Я думала в них вода попала, но просто забыла их завести. В начале утра. Были, вообще-то сложности. Тебе Годфри не рассказал?»
«Эту часть я не поняла. Что-то про дельфина на берегу, а вас с Максом Гэйлом в воде. Все это звучало крайне неправдоподобно. Что случилось?»
Я выдала ей сокращенную и приличную версию спасения дельфина, закончив появлением Годфри на берегу. «А обрывки твоей высокоценной косметички найдешь в ванной. Страшно жаль, но нужно было что-то использовать».
«Боже мой, это старье! Совершенная ерунда!»
«Редкое облегчение. Как ты вчера про нее говорила, я подумала, что это – священная реликвия».
Она стрельнула в меня глазами и исчезла в ванной. «Я была не в себе прошлой ночью, и ты это знаешь».
«Не знаю». Я налила себе еще кофе.
Она вылетела из ванной, зажав косметичку двумя пальцами. «Кажется ты назвала это „обрывки“? Ты, надо полагать, не представляешь, что случилось с моей помадой от Лиззи Арден?»
«Боже, значит там все-таки была священная реликвия?»
«Ну, она золотая».
Я допила кофе. «Найдешь ее в кармане халата сэра Джулиана Гэйла. Я ее там забыла. Опять виновата. Можно сказать, я тоже была не в себе».
«Халата Джулиана Гэйла? Чем дальше, тем лучше! Что случилось? – Она уселась на край кровати. – Я, как безумная, пыталась не заснуть до твоего прихода, но от этих зверских таблеток просто отключилась, как только Годфри позвонил, и я перестала беспокоиться. Продолжай. Хочу знать все, что упустила».
«Да, в сущности, ничего. Мы были насквозь мокрые, поэтому пришлось подниматься в Кастелло сохнуть. Мне дали кофе, я приняла ванну… Фил, ванная комната! Ты просто не поверишь… Извини, забыла, это замок предков Форли. Тогда ты знаешь эту ванну».
«Их две. Не забывай, там двадцать спален. Должен быть у человека комфорт. Скажем, я знаю эти комнаты. Там была алебастровая ванна или порфировая?»
«У тебя это звучит, как в Новом Иерусалиме. Не знаю, не на таком уровне живу. Она довольно противного темно-красного цвета с белыми точечками, совершенно как несвежая салями».
«Порфировая. А вода была горячая?»
«Кипящая».
«Правда? Они, должно быть, что-то сделали. Всегда была просто теплая, а еще там имелся кран для морской воды, которую накачивали каким-то сверхъестественным способом из пещер. Под Кастелло есть пещеры».
«Да ну?»
«В них обычно держали вино».
«Надо же. Как интересно».
«Только все время попадались креветки и всякие зверюшки, а однажды даже младенец каракатицы, а это как-то обескураживало».
«Представляю».
«Поэтому Лео это прекратил. Предполагалось, что это очень полезно, не всему есть пределы».
«Во всяком случае должны быть. Креветки в вине – один из них».
«Креветки в вине? О чем ты говоришь?»
Я опустила пустую чашку. «Точно не знаю. Мне казалось, что о винных погребах».
«О ваннах из морской воды, идиотка! Лео их отменил. А, поняла, ты надо мной смеешься. Ну все равно продолжай. Ты приняла ванну, хотя и непонятно откуда взялась горячая вода, они не могли заставить топки работать. Они сжирали около тонны угля в сутки, причем требовались три раба, чтобы вертеться вокруг них целый день».
«Адони и Спиро изобрели газовую колонку».
«И она работает?»
«Да, говорю же, вода была превосходная. Более того, там нашлись горячие трубы, чтобы сушить вещи, и электрический камин в соседней спальне. Пока вещи сохли, я ходила в халате сэра Джулиана, поэтому оставила всю косметику в его карманах. Пила кофе и ела яичницу с ветчиной на кухне. Потом Макс Гэйл привез меня домой с алмазом, и это – конец истории. Между прочим, было довольно весело».
«Звучит вполне жизнерадостно. Макс Гэйл прилично себя вел?»
«О да. Очень».
«Я, надо сказать, удивилась, что он тебе помог. Вроде предполагалось, что он мечтает избавиться от дельфина».
«Значит, это не он. Стал мне помогать, как только я попросила. И не его отец. Убеждена. Наверное, какой-то гнусный местный парень хотел немного поразвлечься. Буду вставать».
Сестра взглянула на часы и поднялась. «Господи, да, придется бежать, если я хочу успеть».
«А ты куда?»
«К парикмахеру и по магазинам, поэтому поем в городе. Нужно было, конечно, тебя разбудить и позвать с собой, но ты выглядела такой усталой… Если останешься дома, есть холодное мясо и фруктовый пирог. А хочешь, пойдем со мной. Успеешь? Я должна выходить примерно через двадцать минут».
«А Годфри хотел, чтобы я ему перезвонила или что?»
«Да, забыла. Он жаждет услышать все в подробностях про эту ночь. Я ему сказала, что уеду, а то бы я его пригласила, но он, наверное, сам тебя куда-нибудь позовет. Телефон звонит, он, скорее всего. Что сказать?»
Я взяла чулки и села, маскируя суетой размышления. Годфри очень интересно, что происходило в Кастелло ночью – что нам сказал сэр Джулиан, как реагировал Макс… Если удастся оттянуть разговор до завтра, можно использовать его любопытство, чтобы убрать с Максовой дороги. «Скажи, что я в ванной или еще кое-где, не могу подойти к телефону, еду с тобой, не знаю, когда вернусь, но позвоню… Нет, он позвонит. Вечером».
«Трудно достижима? Хорошо. Значит, поедешь со мной?»
«Нет. Так быстро не соберусь, но все равно спасибо. Побездельничаю, а потом пойду на берег».
«Договорились», – сказала сестра добрым голосом и отправилась утихомиривать телефон.
Между прочим, я не собиралась идти на берег, Годфри запросто мог бы меня там увидеть и спуститься. Намеревалась подняться в Кастелло и увериться, что Макс и Спиро благополучно удалились. Не хотелось использовать спаренный телефон, в любом случае, к тому же, сэр Джулиан вряд ли стал бы со мной разговаривать. Я надеялась, что найду в саду Адони или как-то встречусь с ним наедине.
Поэтому я съела свой холодный завтрак как можно раньше и в спешке, сказала Миранде, что отправляюсь на берег до обеда, и пошла в комнату за вещами. Но когда я вышла, она ждала меня в холле с маленьким свертком в руке. «Мне? Что это?»
«Адони только что принес. Какие-то вещи, которые вы там оставили прошлой ночью».
Взяла. Через бумагу нащупала очертания помады и пудреницы. «Очень хорошо с его стороны. Я собиралась пойти за ними. Он еще тут?»
«Нет, мисс, не остался. Но велел сказать вам, что все хорошо». В ее голосе присутствовал совсем слабый оттенок любопытства. Я заметила, какие яркие у нее глаза, румянец вернулся на щеки и подумала, что Адони, наверное, намекнул ей на правду.
«Я рада. Он рассказал про наши приключения?»
«С дельфином? Да, рассказал. Странная история. – Самой странной для ее греческой натуры, скорее всего, была поднятая нами суета. – Но ваше пальто, мисс Люси! Не знаю, можно ли привести его в порядок!»
Я засмеялась. «Мнохлое ему пришлось перенести, да? Ты, наверное, удивлялась, что я такое делала».
«Поняла, что вы упали в море, потому что платье и пальто… Я постирала платье, а пальто придется отдавать в настоящую чистку».
«Господи, да не надо этим заниматься. Спасибо большое за платье, Миранда. Когда увидишь Адони, поблагодаришь за вещи? И сообщение. Это все, что все хорошо?»
«Да».
«Ну и отлично. Я волновалась. Сэр Джулиан плохо себя чувствовал».
Она кивнула. «Все, наверняка, в порядке сегодня утром».
Я вытаращила глаза, а потом поняла: она точно знает, что я имею в виду, и совершенно не беспокоится. Снова греческая натура – если мужчина хочет иногда напиться, кому до этого дело, кроме него самого? Его женщины примут это, как и все остальное. Жизнь здесь восхитительно проста. «Очень рада», – сказала я и отправилась в сосновый лес.
Как только меня перестало быть видно от дома, я свернула с тропинки и полезла вверх через лес, туда, где расступались деревья и несколько сосен свободно устроились на вершине мыса. Разложила коврик в тени и легла. Землю покрывали сосновые иглы, тут и там росли мягкие пушистые листья земляного плюща, красивые бледно-розовые орхидеи и лиловые ирисы с белыми пятнами. Кастелло прятался за деревьями, на юге виднелась крыша виллы Рота, а снизу – дом Форли. Вдалеке за сияющим морем разлеглись горы. Снег с них почти сошел, но на севере в Албании вершины все еще сияли белым. Под них выбросило на берег Спиро, и там Макс вез его под выстрелами береговой охраны. А там, под фиолетовыми горами, паром…
Я взяла с собой книгу, но читать не могла. Скоро я увидела то, чего ожидала. Годфри целенаправленно пошел по тропинке. Он углубился в залив, остановился и высматривал кого-то на берету, Ионного подождал, мне показалось, что собирался пересечь пляж и подняться к дому Форли, но он этого не сделал. Немножко там поторчал, повернулся и удалился.
Скоро я увидела, как что-то белое движется в сияющем голубом море за деревьями. Я положила подбородок на руки и смотрела на яхту. Похожая принадлежала Лео несколько лет назад. Я закончила школу и гостила здесь летом. Сейчас мимо меня плыла яхта с мотором, примерно тридцать футов в длину, бермудское парусное снаряжение, насколько я понимаю, такую мачту можно опускать. Очень может быть. Годфри говорил, что его яхту построили в Дании, значит она приспособлена к тому, чтобы плавать в каналах и проплывать под низкими мостами. Значит прошлой ночью она пришвартовалась не в заливе, а в эллинге. Даже если его строили с таким же размахом, как Кастелло и с расчетом, что он будет вмещать несколько яхт, он должен быть просто огромным, чтобы вмещать примерно сорокафутовую мачту. Корпус яхты серого цвета с белой полосой у носа. Красивое судно, в любое другое время я бы любовалась его обтекаемыми линиями и красотой паруса, но сегодня я только поразмышляла о его скорости – узлов семь или восемь, а потом, прищурившись, стала рассматривать маленькую черную фигуру Годфри у румпеля.
Море бежало наперегонки с серым корпусом. Интересно, он серый для маскировки? Белая пена. Красивая яхта встала между мной и солнцем, и я видела только силуэт, направляющийся в море, а потом на юг к городу Корфу.
«Люси?» – спросил телефон.
«Да. Привет. Очень плохо слышно».
«Ты получила сообщение от Адони?»
«Да. Что все хорошо, и я решила, что вы благополучно уехали. Надеюсь ничего не изменилось?»
«Есть кое-какие разочарования, но я продолжаю надеяться. А у тебя как дела?»
«Хорошо, спасибо. И здесь все хорошо. Тихо и нормально, насколько я вижу. Не волнуйся».
«А… – пауза. Хотя никого дома не было, я осмотрелась. – Знаешь либретто, которое я приехал обсуждать с другом? Мы обсуждали сюжет весь день, но оэ не особо им проникся. Говорит неправдоподобно. Не уверен, что смогу переубедить».
«Поняла. Но знаешь, сейчас можно говорить. Сестры дома нет, а того, с кем спарен телефон, тоже. Он уплыл на яхте недавно и еще не вернулся. Я до сих пор следила. Можешь говорить, что хочешь».
«Но я не знаю точно, насколько хорошо знают английский на центральной телефонной станции в Корфу. Но понятно, что новости не очень хорошие, как ни выражайся. Мы были в полиции все утро, они слушали достаточно вежливо, но не собираются воспринимать это серьезно. И уж во всяком случае не будут предпринимать никаких действий против нашего друга, пока мы не предъявим неопровержимые доказательства».
«Если бы за ним последили…»
«Они уверены, что не стоит. Общая идея, что это обычная незаконная торговля, а никто не собирается воспринимать это достаточно серьезно, чтобы тратить деньги на расследование».
«Они, значит, не верят мальчику?»
«Этого я не совсем понял. Скорее нет. Они думают, что он ошибся и больше склонны верить в несчастный случай».
«Приятное спокойное решение. А смерть Янни – тоже несчастный случай?»
«Тут они тоже не меняют мнения. Несчастье в том, что они на меня ужасно злы за мое поведение прошлой ночью. Пришлось им рассказать, а мои поступки могли вызвать большие неприятности. Греко-албанская граница всегда была чем-то вроде поезда с динамитом, к которому медленно приближается огонь. В конце концов они согласились что я вряд ли мог пригласить полицию на свидание с Мило и его приятелем, но я также скрыл улики для расследования по поводу Я.З., а они так хорошо относились ко мне и отцу… В общем-то, я их понимаю, но сейчас мое имя ничего не значит, они не собираются ничего делать на основании только моих слов, еще и потому, что это пришло через голову местных полисменов. То есть видишь, у них нет причин действовать».
«Но если это… Незаконная торговля?»
«Это вряд ли привело бы к убийству. Насколько мы знаем, с этой стороны границы ее вообще не воспринимают серьезно».
«Понимаю».
«Поэтому им хочется оба происшествия считать случайностью. И конечно, черт возьми, мы не можем ничего доказать. Просто не знаю, что дальше будет».
«Можешь привезти его обратно… Мальчика?»
«Этого тоже не знаю. С точки зрения медицины все в порядке, но безопасно ли это… Если бы хоть намек на то, что на самом деле произошло, уж не говоря о доказательствах. Если бы я не знал его так хорошо, и если бы не смерть Я., я бы тоже реагировал, как полицейские, это я понимаю. Ты совершенно права была вчера. При свете дня все это кажется фантастичным, но все равно я чувствую, что это правда… Ну ладно, еще поговорю с ними попозже, а еще есть и завтра. Может что-нибудь получится».
«Когда вернешься?»
«Завтра. Попытаюсь пораньше, как обещал».
«Хорошо. Я совершенно уверена, что смогу все сделать. Тебя не встретят».
«Этот камень упал с моей души. – Он засмеялся. – Мы сумели хорошо приехать сюда, но в госпитале ему по-новому упаковали ногу, так что она в ботинок не влезает. Остается только заднее сиденье и под коврик. Достаточно странная ситуация, если кто-то болтается вокруг. Это будет трудно организовать?»
«Смертельно легко. По-моему. Не знаю, кто паук, а кто бабочка, но мне даже не придется стараться».
«Ради бога, следи за собой».
«Не волнуйся, он ничего от меня не узнает. Может, на сцене я и отвратительная актриса, но вне нее – потрясающая».
Он опять засмеялся. «Кому рассказываешь? Но я имел в виду не это».
«Знаю. Все в порядке. Буду осторожна», Он вздохнул. «Полегче стало. Пойду опять терзать эту очаровательную полицейскую компанию. Должен идти. Благословляю тебя. Позаботься о себе».
«И ты».
На другом конце провода положили трубку, зашуршали мили моря и воздуха, лежащие между нами. Когда я положила и свою трубку, оказалось, что я глазею через большую стеклянную панель на дорогу, ведущую к террасе. В ее раме виднелось пустое вечернее сумеречное небо, одна планета горела среди пыльных звезд. Несколько минут я не шевелилась, не снимая руки с телефона, смотрела на планету и чувствовала, как меня оставляет напряжение, будто кто-то положил палец на звучащую струну.
Когда опять зазвонил телефон, я даже почти не подпрыгнула. Подняла трубку, приложила к уху. «Да? Здравствуйте, Годфри. Да, это Люси. Вы в Корфу? Нет я какое-то время уже дома. Думала, когда же вы мне позвоните…»
14
Он позвонил на следующий день после полдника и предложил поесть вместе. Хотя, судя по голосу, он очень жаждал моей компании, я полагала, что ему нужна только информация, и не представляла, сколько смогу его удерживать. Поэтому я отказалась, но согласилась поехать днем погулять. Даже умудрилась предложить маршрут. Не то чтобы было много из чего выбирать: по дороге на север никто бы не поехал на машине, которую хоть чуть-чуть ценит, поэтому вряд ли я смогла бы уговорить Годфри отправиться туда. Придется направиться на юг. Именно там Макс и Спиро поедут домой, но к счастью можно повернуть на Палайокастрицу, известную жемчужину западного побережья, которую я имела все законные основания хотеть посетить.
Я даже на самом деле рассматривала это место на карте, но отложила поездку. Дорога вроде шла по горам, а я немного нервничала насчет возможностей маленькой Филлидиной машины. Я сказала Годфри, что со мной за рулем это было бы огромное напряжение нервов, а с Фил – самоубийство. Но если бы Годфри меня повез, и если бы у него была машина, которая может ехать по откосам… Он довольно засмеялся, заявил, что с восхищением покорит все откосы, какие я желаю, и что действительно, у него имеется машина, для которой это очень легко.
Он не солгал. Черный тупоносый очень мощный ХК 150 на узких дорогах выглядел как с трудом взнузданный бык. Он прополз, с трудом сдерживая свою мощь и жужжа, как рой пчел-убийц, встал на дыбы на частной дороге Кастелло и повернул вниз к воротам и коттеджу Марии.
Женщина стояла на улице, размешивала палкой в ржавой жестянке что-то вроде еды для кур. Услышав машину, она выпрямилась, прижала жестянку к груди, курицы квохтали и болтали у ее ног. Годфри замедлил ход перед поворотом, поднял руку и прокричал приветствие. Она ответила теплым взглядом, полным уважения. Так же смотрела на него Миранда, когда привела ко мне в salotto. Похоже женщины благодарны ему за доброту.
Я взглянула на него, когда машина слишком быстро поворачивала и так гудела, что подняла кур в воздух шумным облаком. Не знаю, что я собиралась увидеть, может быть монстра с гладкой кожей, копытами, рогами и хвостом, которые стали заметны благодаря моему глубокому проникновению в сущность Мэннинга. Но он был таким, как всегда, – несомненно привлекательный мужчина, который мастерски и с видимым удовольствием вел роскошную машину.
И этот человек, подумала я, выбросил мальчика, любимого брата и сына, с кормы своей яхты, будто медузу, а потом поплыл и оставил его тонуть…
Годфри, должно быть, почувствовал мой взгляд, потому что тоже посмотрел на меня и улыбнулся. Я обнаружила, что непроизвольно улыбаюсь в ответ и совершенно не притворяюсь. Вопреки себе, Максу и истории Спиро, я не могла в это поверить. Все это, как я и сказала Максу, при солнечном свете выглядело невозможным.
И очень хорошо. Раз придется провести с ним несколько часов, нужно выкинуть из головы все свои знания, заблокировать сцену в пещере, забыть о существовании Спиро, будто он правда умер. И труднее всего не думать о Максе. Смешно, я получала сильное тайное удовольствие, когда говорила о нем «мистер Гэйл», да еще тоном, каким Годфри и Филлида обычно упоминали о малознакомых людях, которым обязаны, но вряд ли готовы уделять достаточно внимания, чтобы питать к ним симпатию или антипатию. Однажды, говоря о Максе, я случайно увидела царапину на своей руке. Волна скрытого удовольствия пробежала по позвоночнику, я даже удивилась, положила ладонь на царапину, чтобы спрятать ее, и обнаружила, что ласкаю собственное тело, будто оно ему принадлежит. Я выглянула из машины и сделала какое-то нелепое замечание о пейзаже.
Я даже на самом деле рассматривала это место на карте, но отложила поездку. Дорога вроде шла по горам, а я немного нервничала насчет возможностей маленькой Филлидиной машины. Я сказала Годфри, что со мной за рулем это было бы огромное напряжение нервов, а с Фил – самоубийство. Но если бы Годфри меня повез, и если бы у него была машина, которая может ехать по откосам… Он довольно засмеялся, заявил, что с восхищением покорит все откосы, какие я желаю, и что действительно, у него имеется машина, для которой это очень легко.
Он не солгал. Черный тупоносый очень мощный ХК 150 на узких дорогах выглядел как с трудом взнузданный бык. Он прополз, с трудом сдерживая свою мощь и жужжа, как рой пчел-убийц, встал на дыбы на частной дороге Кастелло и повернул вниз к воротам и коттеджу Марии.
Женщина стояла на улице, размешивала палкой в ржавой жестянке что-то вроде еды для кур. Услышав машину, она выпрямилась, прижала жестянку к груди, курицы квохтали и болтали у ее ног. Годфри замедлил ход перед поворотом, поднял руку и прокричал приветствие. Она ответила теплым взглядом, полным уважения. Так же смотрела на него Миранда, когда привела ко мне в salotto. Похоже женщины благодарны ему за доброту.
Я взглянула на него, когда машина слишком быстро поворачивала и так гудела, что подняла кур в воздух шумным облаком. Не знаю, что я собиралась увидеть, может быть монстра с гладкой кожей, копытами, рогами и хвостом, которые стали заметны благодаря моему глубокому проникновению в сущность Мэннинга. Но он был таким, как всегда, – несомненно привлекательный мужчина, который мастерски и с видимым удовольствием вел роскошную машину.
И этот человек, подумала я, выбросил мальчика, любимого брата и сына, с кормы своей яхты, будто медузу, а потом поплыл и оставил его тонуть…
Годфри, должно быть, почувствовал мой взгляд, потому что тоже посмотрел на меня и улыбнулся. Я обнаружила, что непроизвольно улыбаюсь в ответ и совершенно не притворяюсь. Вопреки себе, Максу и истории Спиро, я не могла в это поверить. Все это, как я и сказала Максу, при солнечном свете выглядело невозможным.
И очень хорошо. Раз придется провести с ним несколько часов, нужно выкинуть из головы все свои знания, заблокировать сцену в пещере, забыть о существовании Спиро, будто он правда умер. И труднее всего не думать о Максе. Смешно, я получала сильное тайное удовольствие, когда говорила о нем «мистер Гэйл», да еще тоном, каким Годфри и Филлида обычно упоминали о малознакомых людях, которым обязаны, но вряд ли готовы уделять достаточно внимания, чтобы питать к ним симпатию или антипатию. Однажды, говоря о Максе, я случайно увидела царапину на своей руке. Волна скрытого удовольствия пробежала по позвоночнику, я даже удивилась, положила ладонь на царапину, чтобы спрятать ее, и обнаружила, что ласкаю собственное тело, будто оно ему принадлежит. Я выглянула из машины и сделала какое-то нелепое замечание о пейзаже.