– В последний раз тебя, царевич, спрашиваю, – обратился атаман к Ване, – пойдешь с нами?
И тут Ваня решился:
– Пойду. Может, друга своего из клетки высвободить попытаюсь.
– Об этом и не думай. Иначе и себя погубишь, и на нас внимание стражи привлечешь.
– Я подожду, когда вы сбежите, сам же где-нибудь схоронюсь пока.
– Будь, по-твоему.
Подошли разбойники к стене и в одном самом темном месте стукнули по ней, и полстены упало к их ногам. А за ней лаз обнаружился. Словно его крупный зверь вырыл.
– Сынка моего работа! – похвастался перед царевичем главарь разбойников. – Воробышка. Не зря ты тогда его выпустил, царевич. Пригодился он и нам и тебе.
Трудно было не согласиться с Ванькой Каином.
– Первым пойду, – сказал тот. – Если там засады нет или стражи, сигнал подам.
Полез первым в лаз атаман разбойников. Скрылся, словно лис в норе. Сначала все лишь его кряхтенье слышали, да потом перестали. Видать длинный лаз выкопал юный вор Воробышек. Затем издалека раздался тихий свист.
– Атаман знак подает, – сказали друг другу разбойники. – Знать, свободен путь.
Полезли они один за другим в лисий ход. Последним Ваня царевич полез. Ему ползти совсем легко было. Он был не так грузен, как взрослые мужики, к тому же они своими телами стены утрамбовали, так что он словно по коридору, а не по норе шел. Наконец в зад одному из разбойников головой уперся. В темноте и не увидел.
– Тихо ты, – прошептали ему. – Сейчас темнеть начнет, мы и пойдем.
Атаман же у самого выхода сидит, в узкую щелочку на улицу смотрит. Обзор не велик. Видно только то, что прямо находится, а то, что с боку и не видать. А вдруг там стража?
И тут слышит он голос сына своего:
– Батька, ты это?
– Воробей? – обрадовался разбойник. И тут же строго спросил. – Ты чего тут делаешь? Ведь не стемнело еще! А вдруг казаки налетят?
– Не налетят, – отвечает отцу Воробей. – Все казаки в посад отправились. На волков охотиться. Так что тут кроме стрельцов никого нет. Вылезайте!
Толкнул тогда плечом Ванька Каин стеночку последнюю, так она и обсыпалась. Вылез разбойник наружу, остальным свистнул. Грязные лохматые разбойники как черти из шкатулки повыскакивали.
Последним царевич Ваня вылез. И тут же к нему Василинка бросилась. Смотрит счастливыми глазами. Словно поверить не может.
– И ты с ними? Значит, не тронули они тебя?
– Стало быть, не тронули. Где Удача?
– В клетке.
– Пойдем его выручать.
Услышал это Ванька Каин и говорит:
– Вот тут, царевич, наши пути расходятся. Тебе в одну сторону, ко дворцу, нам же в другую. От дворца подальше.
– Будьте осторожны. За стенами казаков много, – предупредил отца Воробей.
– А почему это ты нам так говоришь, словно с нами не пойдешь? – удивился атаман.
– А я и не пойду с вами, – ответил ему Воробей. – Я им обещался помочь яблоки у Владисвета стащить.
– Коли так, – засмеялся разбойник, – то до встречи.
И разбойники шмыгнули в узкий переулок, который их к выходу из дворца должен был вывести.
– А нам куда? – спросил Ваня Василинку. – Где клетка?
– Нечего нам у клетки делать, – перебил его Воробей. – Волк Удача сам за себя постоит. Ты, царевич, зачем к нам царство пожаловал?
– За яблоками молодильными.
– Вот за ними мы сейчас и отправимся. Сейчас вся стража волков по городу ловит, царя охраняет, Удачу стережет. В саду никого нет. Забыл Владисвет про сад свой и яблоки. Так мы должны успеть, пока он не вспомнил. Пошли к висячему саду!
– Верно он говорит! – поддержала Воробья Василинка. Согласился с друзьями царевич Ваня, и все вместе они стали к саду царскому красться. Воробей, тут в царском подворье все закоулочки знал. Вел дорогой путанной, зато безопасной. Ни одного стражника, ни одного прислужника царского они по пути не встретили. Вышли прямо к саду висячему.
– Как же мы в него заберемся? – задрав наверх головы, спросили Ваня и Василинка.
– А тут лестница есть, крученая. По ней садовники поднимаются, – сказал Воробей. – По ней мы и заберемся.
Прошли они несколько десятков шагов и увидели колонну высокую, которая прямо в сад упиралась. А в колонне дверца маленькая. Подбежали они к дверце. Толкнул ее плечам царевич Ваня, а она не открывается.
– Заперта! – воскликнула Василинка. – Что же теперь делать?
– А я на что? – Воробей стал шарить у себя за пазухой, вынул скривленный гвоздь и показал ребятам. – Меня любой замок слушается. Еще ни одного не было, чтобы я с ним не договорился.
Сунул он свою отмычку в замочную скважину, стал в ней ковыряться. Совсем немного поковырялся, а в замке что-то щелкнуло, хрустнуло, и дверь гостеприимно открылась перед похитителями.
Вошли они в колонну, а внутри нее винтовая лестница прямо в самый царский сад поднимается. Царевич Ваня вперед побежал, Василинка и Воробей за ним.
Ноги у ребят молодые, быстрые. Совсем немного прошло времени, как они уже были наверху. В царском саду. Увидели яблоню чудесную, и тут же разочарованно вздохнули. Вокруг нее десять казаков и десять стрельцов ходили. Охраняли, значит.
– Как же нам быть? – спросил Ваня Воробья.
– Теперь нам только твоя подружка может помочь. Василинка. У нее перстень волшебный есть. Он ее невидимой делает.
– Я яблоки воровать не буду! – воскликнула девочка. – Воровство великий грех. Никогда на такое не пойду.
– Для воровства у вас я есть, – сказал Воробей. – Твое дело, царевна, стражу отвлечь.
Стали они план обсуждать, как яблоки похитить. Пока они разговаривали да перешептывались, солнце с землей встретилось. Закат начался.
И тут же в своей клетке торжествующе завыл волк Удача. И вторили ему волки, что по Киевгороду шастали, от казачков Миколиных бегали. И сразу перестали они таиться, прятаться. Выбежали из укрытий, в стаю соединились и к дворцу царскому направились.
Казаки этого не ожидали. Так быстро волки в стаю собрались, что они даже рты открыли.
– Окружай нехристей! – дал команду Микола.
Кинулись казаки волков окружать, и вдруг назад отпрянули. Волки на их глазах вдруг все разом на задние лапы подниматься начали, да шкуры серые лохматые с плеч скидывать. И вот уже не звери перед охранниками царскими, а богатыри могучие, с копьями длинными, в шлемах золоченных, с щитами червлеными, да с мечами булатными. Как накинулись они на казаков, словно лисы на стаю гусей напали. Во все стороны от них казаки разбежались с криками дикими.
А богатыри выстроились в отряд и побежали к дворцу царскому. Да только там их уже стрельцы ждут, три сотни. Бердыши вниз опустили, пушки зарядили, стоят с фитилями зажженными.
Хитрец великий Микола Кривой. Предвидел он такой оборот дел, заранее велел дворец кольцом окружить непробиваемым.
Да только богатыри нисколько не испугались. Вперед с громкими криками побежали.
Выстрелили по ним пушки, да только витязи разом на землю упали, ядра над их головами пролетели, да только ряды торговые, что на дворцовой площади находились, порушили. А герои храбрые вскочили на ноги и снова в атаку бросились.
Стрельцы, хоть и мужички лапотники, над которыми казаки подсмеиваются, да только не дрогнули, грудь в грудь противника встретили, и началась драка горячая. Схватка молодецкая.
Тут к стрельцам на помощь и казаки подоспели, которых Микола собрал воедино и воинам Удачи в тыл ударил. С двух сторон богатырей бьют, спереди стрельцы ворота дворцовые обороняют, сзади казаки наседают. Богатыри кулаками да дубинами работают, щиты о твердые лбы стрелецкие крушат, казаков с ног сбивают. Каждый витязь с двадцатью соперниками силой меряется.
А что же сам предводитель их Удача Андреевич?
Как только солнышко наполовину в земле сокрылось, завыл Удача в своей клетке, друзьям своим знак подал. После чего, шкура его серая светлеть начала и в кольчугу превращаться. Морда молодецким лицом обернулась, уши в шлем золотой превратились, и вот уже перед изумленными стражниками не волк стоит в клетке с решетками толстыми, а человек. Богатырь великий.
Встал он на ноги, витязь Удача, и стал цепи, что его связывали, рвать. Только плечами повел, а они уже к его ногам упали.
– Караул! – закричали стражники и в разные стороны бросились. Не нашлось среди них храбреца, чтобы с таким витязем силой померяться.
А Удача, цепи с себя скинул с презрением и стал клетку ломать руками голыми. Только хруст стоит. Словно не решетки перед ним, которые медведей великанов удерживали, а камыш пустотелый.
Вот уже он и на свободе. Прислушался. Слышит, что за стенами бой идет.
– А вот и мои молодцы ко мне на помощь спешат. Надо гостей встретить. Ворота им открыть.
Пошел он к воротам. А там целый отряд богатырей уже выстроился.
Вынул меч из ножен Удача Андреевич.
– А, ну, кто супротив меня?
И налетел он на богатырей запорожских словно коршун на цыплят. Богатыри пробовали было его натиск сдержать. Да только куда там! Словно молния витязь волк. Быстр и ловок, одновременно с тремя десятками бойцов сражается. Уловить его невозможно. Только прицелишься, а уже его удар у тебя в ухе звенит.
Раскидал, разметал противников князь Удача. Оглянулся и толпу оборванцев увидел:
– А вы кто такие?
– А мы, батюшка, разбойники, – с поклоном ему оборванцы отвечают. – Те самые, что ты в плен взял давеча.
– Что же вы не в подвале, а здесь во дворе делаете?
– А мы бежали и твоему другу господину, Ивану царевичу бежать помогли. Да только вот выбраться отсюда не можем. Высоки стены у кремля дворцового, и стражи слишком много везде.
– А вы возьмите вот это бревнышко, да вышибите эти ворота, и идите себе на волю с миром. Да только совет мой вам. Бросьте ремесло свое разбойничье позорное. Займитесь трудом честным, делом почетным. И живите, людям пользу принося, а себе славу и уважение.
Поклялись разбойники Удаче, что так и сделают. Взяли вместе с ним бревно, что тут же лежало, и стали им в ворота долбить. Десять ударов нанесли, и ворота с петель слетели, на стрельцов с той стороны обрушились. Многих мужичков передавили. А по упавшим воротам во двор и молодцы Удачи вбежали. Своих противников они тоже успели в бегство обратить.
Никто теперь больше не защищал царя Владисвета.
Разбойники увидели, что больше их никто не держит, и выбежали вон. Скрылись словно тени.
– А теперь пойдем с царем запорожским разбираться! – кивнул друзьям Удача. – Хочется мне ему пару слов сказать.
Вот что внизу под висячими садами делалось. Только наши друзья про это ничего не ведали. Шум слышали, только внимания на него не обращали. План свой хитрый вырабатывали.
Договорились, что кому делать. Василинка повернула колечко камушком вниз и с глаз пропала. Ваня только ахнул.
– Вот это да!
– Сила! – поддержал его Воробей. – Мне бы такой перстенек. Я бы у самого турецкого султана бы жену из гарема выкрал.
А невидимая Василинка его по носу пальцем щелкнула. Сказала строго:
– Не для воровских дел сей перстень подарен Красной Весной девицей Лялей.
– А я что? Я ничего.
Хихикнула Василинка, засмеялась. Затем стал ее смех удаляться, потом и вовсе затих.
Зато через некоторое время у самой яблони волшебной чудные вещи твориться начали. Один стрелец по имени Федул нагнулся, чтобы с красного сапога пылинку стряхнуть. Стряхнул, а с его головы шапка, да упади. Поднял стрелец шапку, подозрительно на соседа глянул. Грозно ус покрутил, но ничего не сказал. Но только отвернулся, шапка с него опять слетела. Накинулся стрелец на соседа:
– Ты енто чего?
– Чего енто?
– А того! Зачем с меня шапку скидываешь?
– Вовсе не скидывал. Нужна мне твоя шапка.
– Ишо раз скинешь, получишь в ухо.
Долго смотрел на соседа Федул, потом все-таки отвернулся. И шапка с него опять спрыгнула.
– Ах, так? – И Федул на соседа с кулаками бросился.
Дерутся они, а другие на них смотрят, хохочут. Никто драчунов разнимать и не думает. Вдруг еще с одного казака шапка слетела, а стрельцу кто-то сильно в колено пнул.
– Ты чего это шапку мою бросаешь? – кинулся казак на стрельца.
– А ты чего меня по колену стукаешь?
И эти двое подрались. Бросились казаки своему другу на помощь, чтобы вместе стрельца побить. Да только и к стрельцу его дружки тоже на помощь подбежали. И такая драка меж ними всеми затеяла, что мигом они обо всем забыли. На яблоню волшебную никто и не глядел теперь.
Воробей суматохой воспользовался, пробежал меж дерущимися, на яблоньку взобрался и давай плоды дивные рвать. Раз, два, и полный подол рубахи яблок молодильных набрал. Спрыгнул вниз и убежал туда, где прятался.
Когда казаки и стрельцы вволю надрались, помирились, кафтаны от пыли вытряхнули, синяки пятаками позакрывали, только тогда вспомнили, что яблоню царем охранять здесь поставлены. Посмотрели на дерево и ахнули.
Не светилась больше волшебная яблоня. Не горели на ней листья золотом, не светились яблоки жарким огнем. Самое обычное дерево стояло перед стражниками. И яблоки на ней теперь висели самые обыкновенные.
– Украли! – закричали стрельцы и казаки. – Украли! Держи вора!
А воры то уже далеко были. Вниз спустились. Ищи их теперь.
– Теперь спрятаться надо, – говорит Воробей друзьям. – со двора нам пока не выбраться. Слишком стражи много. Мы пока во дворце спрячемся. А когда нас искать перестанут. Наружу и удерем.
Побежали они к дворцу. Да только дворец оказался совершенно пустым. Не было в нем ни стражи, ни слуг Владисветовых. Куда-то все разбежались. И тут ребятам навстречу витязь вышел. Молодец удалец. Ваня его сразу узнал. Это был богатырь из отряда его друга Удачи.
– Где Удача? – сразу кинулся к богатырю царевич.
– Тебя дожидается, – отвечает богатырь. – Наказали мы твоего обидчика, царя Владисвета. Всех его стражников и воинов побили, и вон вышвырнули, а слуг и бить не пришлось. Сами разбежались. А как твои дела? Добыл яблоки?
– Добыл! – Ваня показал сумку полную молодильных яблок, горевших золотым огнем.
Свистнул богатырь. И тут же к нему вышли остальные воины. А среди них Удача. Увидел он яблоки. Обнял царевича, молвил:
– Вот и славно. Половина дела сделана. Даст Бог, и остальное свершим. А теперь в путь дорогу пора.
Вышли они во двор. Превратился Удача снова в волка. Сел на него царевич Ваня, Василинку перед собой усадил, сказал ей:
– Здесь тебя не оставлю. Домой к себе возьму. А как спасу матушку и батюшку, сам тебя отвезу к твоим отцу и матери, и в ноги им поклонюсь в благодарность, что такую дочь славную вырастили. А ты, Воробей? – обратился он к новому другу. – Не хочешь со мной?
Воробей покачал головой:
– Нет, у меня и здесь делов по горло.
– Коли так, прощай. И спасибо тебе за помощь.
– Прощай, царевич. Да поможет тебе Удача.
И помчались снова по Киевгороду серые волки. Стая в тридцать голов. А на самом могучем и сильном вожаке волчьем сидели крепко обнявшись царевич Ваня и царевна Василинка. Больше уже на их пути никто не вставал. Даже Микола Кривой и Никола Крещатик. Пробежали она по городу, перепрыгнули городские ворота и пропали в кромешной темноте.
Долго еще город в себя прийти не мог после этого. Особливо в царском дворце.
Вылез из-под кровати, где прятался от расправы, трусливый Владисвет, стал по пустому дворцу бегать, слуг звать, да стражу верную. Только мало кто к нему на зов явился. Несколько служанок, брадобрей, десяток стрельцов сердобольных, да Микола Кривой с Николой Крещатиком и сотней казачков. Окружили они царя, успокоить пытаются. А тот ревет, словно дитя малое:
– Не защитили вы меня! От позора не спасли! От воров, да злодеев не уберегли. Зачем вы мне такие тогда надобны? Ой, больно мне! Ой, горестно мне! А ну принесите мне яблочка молодильного!
И тут стрелец Федул царю отвечает:
– Так нет больше теперь, царь батюшка, яблочек молодильных. Украл их царевич Ваня. Прямо с яблони снял, да унес. А стражу обманул и перехитрил.
Услыхал про это царь Владисвет, и перестали его ноги держать. Бухнулся он на пол, растянулся. Заплакал:
– Украл мою молодость царь Дубрав! Себе забрал. Не быть мне больше молодым, не быть бессмертным. Вот и смерть моя идет, косой звенит, костьми гремит.
И прямо на глазах у потрясенных людей, стал царь стариться и из молодого юноши в старца дряхлого превращаться.
Да только почему-то никому его не жалко. Никто по старику и слезинки не проронил. А Никола Крещатик тихо сказал Миколе Кривому:
– А ведь старый хрен всех своих детей и внуков пережил. Нет у него теперь наследников.
Ответил ему Микола:
– Значит, придется нам казакам атамана всеобщего выбрать, да державу запорожскую царю Дубраву под начало отдать. Не к ливонским же рыцарям на поклон идти? Царь нам нужен свой – православный.
Былина шестнадцатая
ПОЛЯНА ПОДНИМАЕТСЯ НА КОСТЕР
Пока царевич Ваня, царевна Василинка и витязь волк Удача, добираются до Князьграда, мы с вами узнаем, что в том городе творилось, с тех пор, как мальчик его покинул.
Очень огорчились царевич Ратмир и царевич Ратибор, когда им не удалось поймать своего меньшего сводного брата. Но такие уж они были люди, что не привыкли долго унывать. Как только они в бане вымылись, кости попарили, грязь походную смыли, затем за стол сели, бочки с вином открыли, пировать с дружинниками своими сели, то сразу про Ваню и забыли.
И странное дело. Царь Дубрав еще не умер, и весь город в траур оделся, его оплакивая, все слуги и служанки в черные одежды обрядились, да слез с лиц не смахивали, а сыновья его пируют, песни непотребные поют, вина самые крепкие пьют, друг с другом спорят, кому что достанется после смерти отцовской.
– Я, – кричит Ратмир царевич, – себе юго-западные земли возьму в управление!
– Это почему это ты? – не согласился с ним Ратибор.
– А потому что я старше тебя. Так что лучшие земли, с городами торговыми, мне достаться должны.
– Что же это получается? – закричал Ратибор, за меч хватаясь. – Если я младше тебя, то мне пустоши северные достаться должны?
– Почему это пустоши? Там города не менее богатые и знаменитые. Новыйград тебе достанется, и Рязань твоя будет. Мало тебе этого?
– Мало! Я Смоленск хочу! Там калачи сладкие.
– Ах ты, обжора! – закричал Ратмир. – А вот это видел?
И сунул брату здоровенную дулю. Не стерпел такой обиды Ратибор, треснул брата по уху. Тот ему тут же глаз засветил.
Увидели их воины, что братья между собой дерутся, и тоже в драку ввязались. Так полагается. Раз твой царевич дерется, поддержать его надобно. И такая драка началась тут же за столами, в царском дворе, что весь Князьград ее слышал.
Правы были седовласый волхв и боярин Брадомир. Не успел еще царь Дубрав Богу душу отдать, а его сыновья уже драться начали, землю русскую меж собой делить. И раздор уже расправил крылья над городами русскими. Кто из них какого из братьев в борьбе за трон поддержит?
Но тут царица Забава прибежала. Насилу сыновей разняла, драку прекратила. Отругала их как малышей, подзатыльников надавала. Успокоились царевичи, слезы утерли, синяки потерли, прижались к матери, сидят на лавке, как сычи друг на друга смотрят.
– Опять вы деретесь, сыновья неразумные? – ругает их царица. – И как вам только не стыдно? Вы же братья! Друг за друга стоять должны. В этом ваша сила.
– А что он жадничает? – пожаловался на брата Ратибор. – Смоленск себе зажилил, да еще и обзывается.
– А братцу Ратибору, сколько не давай, ему все мало! – ответил Ратмир.
Еле-еле их помирила Забава.
– Нечего вам драться! – сказала она. – Нельзя землю нашу делить. Поэтому, я сама ею править буду, пока не увижу, что вы ладить меж собой начали.
Злобно посмотрели на мать царевичи, ничего не сказали. Только каждый из них про себя подумал, что надо бы братца извести. А вслух сказали:
– Надо бы Поляну быстрее сжечь. А то воины батюшкины слишком плохо себя ведут. Вдруг ее освободить захотят, да вместо тебя царицей сделать?
– Пока царь Дубрав жив, делать этого нельзя. Вдруг выздоровеет? Тогда нам плохо придется. Вот помрет, тогда уже и с Поляной разделаемся.
– Поскорее бы уж! – вздохнули царевичи.
Ушли они спать. А на утро опять буянить ссориться начали. Подерутся, затем помирятся, выпьют вместе, потом опять в драку. И так день за днем. Бестолковые, пустые головы. Одно веселье в глупом умишке. Кто на них не взглянет, сразу думает – «И как такие олухи великой державой править будут?»
А царица Забава, места себе не находит от волнения. Особенно тоскливо и страшно ей стало, когда пропала ее рабыня верная Хазария. Искали ее слуги и служанки, по всему дворцу искали, да не нашли. Как в воду канула. Трудно царице без ее советов и наущений. Некому совет дать, некому думу подсказать.
День за днем проходят, а царь Дубрав все не умирает.
– Дышит еще, – с поклоном докладывают каждое утро царице слуги, да знахари-врачеватели. – Жив царь Дубрав.
Пусто в покоях царских. Лежит он один одинешенек на постели своей, в белом саване. Смерти дожидается. Но что-то к нему смерть не торопится.
Раз вечером царица Забава пошла мужа навестить. Посмотреть, как он там. Вошла в опочивальню. И увидала на приоткрывшейся ставенке, сидящую кукушку.
– Прилетела? – спросила ее Забава. – Когда же песню запоешь свою поминальную по супругу моему?
Кукушка посмотрела на царицу, но никакого звука не издала. Осталась молчалива и недвижима.
Вздохнула царица, обернулась, посмотрела на мужа, и только тут увидела, что не одна она в помещении. И от страха чуть сердце у Забавы не разорвалось, потому что такое она вдруг увидела, чего мало кому из смертных видеть доводилось.
Лежал царь на кровати, руки на груди скрестив. А по обе стороны от него неизвестно откуда появились два кресла резных. На одном сидел старик древний и тощий, на другом же сидела дева, которую можно было бы назвать красавицей, если бы не было у нее такого скорбного да изможденного лица, которое делало ее чуть ли не безобразной.
И поняла Забава, что это предвестники смерти Дубравовой. Хворст – покровитель болезней, немощи и старческой слабости и Мора – богиня бесплодной болезненной дряхлости, увядания жизни и неизбежного конца ее.
Сидят Хворст и Мора, молчат. Смотрят внимательно на Дубрава и ждут.
Но не только Хворст и Мора были тут. Вокруг царя лежащего, водили хороводы сестры Лихорадки, крылатые дочери царя Ирода. Злые безобразные девы, чахлые, заморенные и вечно голодные, прилетели они из самых дальних подземелий Ада и поют теперь тихую песню, от которой умирающий царь вздрагивал и стонал и корчился от боли невыносимой. А страшные и тощие словно скелетины сестры, числом в двенадцать, вытягивали у него остатки сил. И только один Ведогон Дубравов, братец его невидимый, дух добрый, что при нем живет от самого рождения, вокруг царя летает, да Лихорадок от человека отгоняет. Трудно ему. Ох, трудно! Один он, а злодеек много. Пока с одними дерется, другие на царя с другой стороны наседают. Подтачивают, его как червь яблоко. А Ведогон, все же не сдается. Сильный дух у царя Дубрава. Бьется и сдаваться не собирается. И душу царя, которая уже давно по тому свету гулять отправилась, обратно зовет. Да только не хочет возвращаться обратно в тело душа Дубрава. Нет сил у нее для этого. Светящимся мальчиком гуляет она по темному коридору, и лишь грустно назад оборачивается. А его уже Желя и Кручина оплакивают, две вечно печальные сестры-красавицы с черными длинными распущенными волосами. Сопровождают они всякого человека в его первых подступах к потустороннему загробному миру. Льют они по Дубраву слезы горькие, поднимают вверх руки прозрачные, на колени падают. Желя, само воплощение беспредельного сострадания, Кручина – олицетворение печали и укора. Почти похоронили скорбные девы царя Дубрава. И все это предстало глазам царицы.
Подкосились ноги у Забавы, еле силы она в себе нашла. Повернулась и побежала из царской спальни прочь. Прибежала к себе и упала без чувств. Когда очнулась, огляделась, затем руками лицо закрыла. И тут царица зарыдала. Во весь голос. Прямо посреди ночи. Сбежались няньки служанки.
– Что случилось, матушка? – спрашивают.
Да только царица их вон прогнала. Одна остаться захотела. Только воды попросила подать. Напиться захотела. Дали ей уточку резную, водицей свежей наполненную, и ушли няньки служанки. Осталась одна царица. Пьет воду, и слышит, как стучат у нее зубы от страха.
И тут вдруг вскрикнула Забава и с плеском воду разлила, уточку уронила, потому что увидела перед собой сгусток дыма черного, прямо перед ней повисшего. И в сгустке этом разглядела она лицо Хазарии.
– Что, царица, узнаешь ли меня? – захихикала ведьма. – С того света к тебе я явилась. Нет мне там покоя, пока здесь на земле все дела не улажены. Как дела твои, голубушка? Помер ли твой супруг ненаглядный? Или жив еще? Что-то я его там не встречала. Знать, держится еще, старый пень.
– Пошла прочь! – зашептала Забава. Захотела она перекреститься, да только рука отнялась у нее. Ничего не вышло. – Сгинь, окаянная!
– Погоди гнать меня, матушка, – черный сгусток так и залетал вокруг царицы. – Дела твои очень плохи. Ванька Полянин жив остался, сюда спешит. Да не один. С друзьями. Царя Дубрава спасти хочет. Яблоки молодильные несет. Если ему это удастся, то тебе и сынкам твоим конец. В гневе никого не пощадит твой муж.
И тут рядом с черным сгустком, появился точно такой же, но только белый дым. И в нем узнала Поляна старика волхва. Ударил старик посохом по черному дыму, прочь его прогнал. К царице взор свой обратил.