И вдруг Аня остановилась, потому что услышала, как за ее спиной кто-то глубоко вздохнул. Она обернулась и увидела два маленьких красных огонька, которые были близко друг от друга и поблескивали в темноте.
«Это же глаза! – сообразила Аня. – Конечно же это глаза! И они смотрят на меня! Кто же это такой? Мамочка!»
И тут во мраке стали постепенно проявляться очертания предметов. Темные тени. Но первым проявился черный силуэт вокруг двух огоньков. А Аня поняла, что она не ошиблась. Это действительно были глаза. На девочку со злобой и ненавистью сквозь стекло окна, прижавшись к нему огромным расплывшимся пятачком, смотрела та самая свинья, что была в огороде, а потом мелькнула и за машиной.
Увидев, что Аня заметила ее, свинья радостно и торжествующе хрюкнула и ударила рылом в окно. С грохотом и звоном посыпалось на пол разбитое стекло. Свинья зарычала, словно волчица, в открытой ее пасти показались огромные и острые зубы, показались ее передние ноги, с раздвоенными копытами, и свинья стала карабкаться в окно. Она дергалась и рычала и не сводила с Ани глаз.
И тут девочка закричала. Во весь голос, заглушив даже саму себя, и схватившись руками за уши.
Но на свинью ее крик не подействовал. Она продолжала лезть в окно. Видимо оно для нее было маловатым, потому что рамы трещали, но не пускали ее внутрь. Но свинья была упорная и сильная. Она толчками продолжала вдавливать свое черное жирное тело в окно, и рамы не выдержали, сначала одна, потом и вторая, они сломались и выскочили из простенка. Из рта свиньи вырвался столб пламени, и она впрыгнула внутрь и побежала к Ане. Где-то далеко-далеко еле слышно прозвучал крик петуха. Свинья угрожающе зарычала и бросилась на свою жертву. Девочка в ужасе закрылась от нее руками и…
… и проснулась.
Она разлепила глаза, почувствовала на своем плече ногу сестры и вдруг поняла, что весь этот жуткий кошмар был во сне. Ей все приснилось. Вокруг совсем было не темно. В окнах уже был сероватый свет, от которого в доме уже можно было все рассмотреть. В доме тоже все было нормально. Ничего не разбито. Окна и рамы целы.
Аня сильно обрадовалась, но дрожь все еще не покидала ее. И сердце было где-то далеко-далеко. Наверно в пятках. А в животе было холодно и пусто. Там все еще сидел опустошающий страх.
На всякий случай девочка прислушалась. Тишины тоже не было. Слышно было как сопит Машка, похрапывает отец и в тревоге ворочается мать. За окном тоже были звуки. Там ветер играл листвой. Слышно было, как она шелестит. А еще далеко-далеко слышно было как мычат коровы и щелкает кнут пастуха. Еще дальше кукарекнул петух.
Аня долго не могла успокоиться. Сон куда-то подевался. Вместо него осталась тревога. Страх тоже не желал уходить. Он все еще сидел где-то в районе живота и все там скручивал чуть ли не до боли.
«Надо же, что только не присниться, – думала Аня, глядя в обшарпанный потолок. – Прямо фильм ужасов, а не сон. Да еще и какой реальный. Словно все на самом деле было. Я таких снов никогда и не видала. Этот наверно из-за перемены климата. Чтобы этой свинье пусто было! Мало того, что днем покоя не дает, так еще и по ночам снится».
Так она не могла заснуть целых полчаса. Сначала она хотела встать и разбудить родителей. Но не смогла, потому что боялась даже пошевелиться. Потом, когда страх все-таки слегка отступил, она поняла, что еще слишком рано будить родителей. Вряд ли им это понравится.
Вдруг жутко захотелось оказаться в родительской постели, рядом с мамой и папой. Там уже никакой страх ее не одолеет. Эх, если бы ей было, как Машке, десять лет, она бы так и поступила. Но в тринадцать лет лезть в родительскую постель уже стыдно.
Пришлось ждать, когда все проснутся. Аня решила, что ни за что больше не заснет.
«Знаю я эту свинью, – думала она, – теперь нарочно приснится. Обязательно приснится. Так всегда, если уж какая дрянь начнет сниться, так уж до утра!»
Но время шло, и усталость брала свое. Организм требовал сна. В конце концов Аня не выдержала. Она придумала, что надо сделать. Она переползла от окна, подвинула Машу, прижалась к ней потеснее, увидела перед собой ее безмятежное личико, поглубже вдохнула запах ее волос, и страх сразу куда-то отступил. В животе отступило, руки и ноги больше не были словно неживые. Глаза стали слипаться, веки отяжелели, и Аня опять провалилась в сон. Сначала он был тревожный и неглубокий, словно девочка боялась, что ей опять приснится что-нибудь страшное, но ей ничего не снилось, и она успокоилась. Сон ее становился все глубже и глубже, дыхание выровнялось. Только уж больно крепко она старалась прижаться к сестре. Та даже недовольно заворочалась и что-то невнятно пробормотала. Но Аня ее не слышала.
Не слышала она также, как кто-то прошел под окном, потерся боком о стену и недовольно по свински хрюкнул.
Сестра и родители этого тоже не слышали.
6
Обычно все ночные кошмары утром совершенно забываются. Иногда их даже трудно вспомнить. Когда Аня проснулась и увидела рядом спящую сестру, а также отца, который опять что-то делал у печки и мать, достающую из сумки консервы для завтрака, то в голове у нее ничего не было из того, что так напугало ее ночью. Она даже не вспомнила про страшный сон, а быстренько растолкала сестру:
– Вставай, соня, царство божье проспишь!
Так часто говорила мама, когда будила их в школу.
– Ну что такое? – недовольно заворочалась Маша. – Зачем ты меня будешь? Я еще спать хочу!
– Дай ей поспать, – сказала мама, осматривая банку и вспоминая, что в ней должно находится, так как этикетка оторвалась и куда-то бесследно исчезла.
– Да, дай мне поспать, – повторила Маша и открыла глаза. Видно было, что она уже спать не хочет.
– Как спалось на новом месте? – весело поинтересовался папа. – Снились ли женихи невестам?
– Мне не снился, – зевнула Маша. – Аня, а тебе? Кто тебе приснился, Витька Белов или Андрюшка Зайцев?
Это были Анины школьные приятели. Но никого из них Аня в свои женихи не записывала.
– Никто мне не приснился, – сказала она и вдруг умолкла на полуслове, потому что разом вспомнила все свои ночные кошмары.
Видимо ее лицо изменилось, потому что Маша удивленно уставилась на нее:
– Что с тобой?
Аня некоторое время размышляла. Стоит ли рассказывать сон или нет. Затем она поглядела в окно, в котором зеленели деревья, сквозь листву которых пробивались веселые солнечные лучи, и решила, что не стоит вспоминать ночные глупости. И она махнула рукой:
– Да так, ерунда!
Она вскочила с дивана, сунула ноги в шлепанцы, которые мирно стояли там, где она их оставила вечером и подбежала к отцу.
– Ты опять разводишь огонь? А можно я попробую?
– Опоздала, – радостно улыбнулся папа и кивнул на занявшиеся пламенем поленья. – Жаль только, что дров мало. Это остатки.
– Остатки?
– Да, больше дров здесь нет. Я уже все осмотрел.
– Что же мы будем делать? – удивилась Аня. – На чем будем готовить пищу? Или все лето будем есть консервы? Лично мне вчера понравилось.
– Что-нибудь придумаем. Может быть, отправимся за дровами в лес. Возьмем топор, тележку и пойдем. Может быть даже сегодня.
– Класс! – воскликнула Аня. – Слышь, Маша? Мы сегодня идем в лес за дровами!
Маша сразу оживилась и потеряла сонный вид:
– Здорово! А когда? После завтрака? А мама с нами пойдет? А волка мы увидим?
– Никого вы не увидите, – мама вмешалась в разговор, – пока не пойдете и не умоетесь?
– А где же мы будем умываться? – удивились девочки. – Где здесь умывальник?
– Умывальника здесь нет, но вы прекрасно сможете умыться у бочки.
– У бочки?
– Да, у бочки. Разве вы не мечтали о вольной деревенской жизни? Так вот, она включает в себя такой элемент, как умывание у бочки холодной водой. Во всяком случае, пока мы не приобретем рукомойник. Так что давайте, берите ваши умывальные принадлежности и быстро на улицу. А потом завтракать.
Что ж, с мамиными словами было не поспорить. Они были полны справедливости. Разве они не об этом мечтали?
Аня и Маша весело переглянулись и побежали на улицу.
Там у бочки с ними произошла небольшая история. Они бросились к ней наперегонки, и Маша добежала до бочки первой. Она уже хотела было зачерпнуть воды, чтобы плеснуть в Аню, как вдруг громко взвизгнула и отскочила назад.
– Что случилось? – спросила Аня.
– Там, там, там, – бормотала Маша.
– Что там?
– Я боюсь!
Аня остановилась и с ужасом уставилась на бочку.
– Да что же там такое?
– Оно смотрит!
– Кто оно?
– Не знаю. Но я умываться не буду.
Аня так и не смогла добиться от Маши внятного ответа. Тогда она осторожно подошла к бочке и заглянула внутрь.
– Тьфу ты! – плюнула она от досады. – Это же просто лягушка.
– Лягушка?
– Ну да.
– Настоящая?
– Самая настоящая.
Маша осторожно приблизилась к сестре и тоже, в этот раз уже без прежней боязни заглянула в бочку.
– А она не кусается?
– Нет.
– Точно не кусается?
– Честное слово. Во всяком случае, я никогда не слышала, чтобы лягушки кусались, – уверила сестру Аня.
Девочки стояли и с любопытством смотрели на лягушку, которая сидела на краю бочки и в свою очередь смотрела на них. Затем Маша сказала:
– Фу, какая она противная. Залезла в нашу бочку. Я в ней теперь умываться не смогу.
– Это почему?
– Да вода же наверно грязная и тухлая, раз здесь лягушка поселилась.
– А вот тут ты не права, – не согласилась Аня. – Нам учительница в школе рассказывала, что лягушки, наоборот живут исключительно в экологически чистой воде. И если в воде есть лягушка, то значит она очень чистая.
– Все равно я умываться не буду. От лягушек на руках появляются бородавки.
– Тоже ерунда и темное суеверие. Вот если не будешь умываться, тогда точно бородавками покроешься.
– Все равно не буду!
– Как хочешь. А я умоюсь, вот только прогоню ее и умоюсь.
– А как ты ее прогонишь? Скажешь ей, что ли? – Маша рассмеялась. – Дорогая лягушечка, не могли бы вы удалиться на десять минут, пока я тут буду умываться и чистить зубы?
Аня задумалась. Действительно, каким образом можно прогнать из бочки лягушку?
– Кинь в нее камень, – посоветовала Маша. – Или стукни палкой.
– Жалко.
– Подумаешь!
– Я не знала, что ты такая жестокая, – покачала головой старшая сестра.
Маша покраснела:
– Вовсе я не жестокая. Просто мне тебя жалко.
– Ладно, давай палку. Только я не лягушку стукну, а бочку. Она загремит, лягушка испугается и убежит.
Но предпринимать подобные радикальные меры не пришлось. Лягушке видимо надоело сидеть неподвижно, она квакнула, девочки даже подпрыгнули от неожиданности, и прыгнула с бочки в траву и ускакала.
– Ура! – закричали сестры. Они очень обрадовались, что дело решилось само собой без борьбы и кровопролития.
Девочки кое-как умылись, опыта подобного умывания пока у них не было, после чего посвежевшие и довольные вернулись в дом. Завтрак их уже ждал…
7
– Так каковы наши планы на сегодня? – спросила мама, когда завтрак подходил к концу.
– Мы же идем за дровами в лес, – осторожно сказала Аня и поглядела на папу. Тот несколько сконфузился и сделал вид, что больше всего на свете в данный момент его интересует бутерброд с джемом.
– Разве? – мама сделала вид, что сильно удивлена.
– А разве не так? – И девочки посмотрели на отца.
– Пожалуй, что нет, – сказал тот.
– Почему?
– Потому что сегодня я должен обеспечить наш дом электропитанием. У нас же есть плитка, на ней мы и будем готовить пищу.
– Но ведь в печке интересней! – воскликнула Аня.
– Согласен, – папа с нежностью посмотрел на старшую дочь, – но дело вот в чем. Для того, чтобы рубить в лесу дрова, нужно разрешение.
– Какое еще разрешение?
– От лесника.
– Ну так пойдем, найдем этого самого лесника и возьмем у него разрешение.
– Но, малышка, – попытался уговорить девочку отец, – летом все равно никто не топит печку.
– А я хочу, – упрямо заявила Аня. – У нас дома еще сыро. Если мы не протопим его как следует, мы начнем обрастать плесенью.
– Успокойся, Анечка, – вступила в разговор мама, – мы обязательно затопим печь. Но только вечером.
– А где же мы найдем дрова, если не пойдем в лес?
– Совсем не обязательно ходить за дровами в лес, – сказала мама. – Утром я вышла в сад.
– И что? При чем тут сад?
– Там стоит старая засохшая яблоня. Вот ее мы и пустим на дрова. А в лес сходим как-нибудь в следующий раз, когда обстроимся здесь получше. А мы лучше отправимся в магазин за покупками. Нам столько всего нужно. А в лес обязательно сходим. Только как-нибудь в другой раз. Когда обживемся получше.
Такой вариант Аню вполне устроил. В самом деле, какая разница, где добывать дрова, в лесу или у себя в саду.
Так что было решено заняться дальнейшей уборкой дома – раз, электричеством – два, и покупками – три.
С электричеством дело оказалось очень простым. Папа заглянул в счетчик, что-то там нажал, и, вот, пожалуйста, свет появился.
– Можно было сделать это вчера, – укоризненно покачала головой мама.
– Вчера я не стал рисковать, – объяснил папа. – Такие дела надо делать при дневном свете. Это же электричество. Тут и до пожара недалеко.
Затем все вместе они продолжили уборку дома. Дел было невпроворот. Домик хоть и был маленький, но столько в нем было всякого хлама, мусора и пыли, что целых четыре часа они все четверо, только и делали, что носили, выгребали, отдирали и отмывали. Всего просто не перечислишь. Целый час и две пачки «Комета» у них ушли только на посуду. Три чугунка, две кастрюли, две сковородки и один чайник упорно не хотели лишаться накопленного наверно за десятилетия налета, но их все же заставили засверкать чистотой, затем облили колодезной водой и оставили сушить на солнце.
Колодец нашла Маша. Сразу после завтрака. Она вышла за калитку, чтобы достать из машины инструменты, об этом попросил ее папа. Принесла ему набор столярных инструментов, и сказала Ане, что видела внизу по тропинке, какую-то коробку из бревен.
– Что это за коробка? – удивилась Аня.
– Не знаю. Пойдем, посмотрим.
– Пойдем. Только надо рассказать папе.
Папа сразу же очень заинтересовался.
– Коробка, говорите? Очень интересно.
Так что пошли они втроем.
– Да это же колодец! – воскликнул папа, когда они спустились по тропинке в маленький овражек. – Старый заброшенный колодец. Он наверно засыпан. А ну-ка, давайте посмотрим.
Они подошли к колодцу и увидели, что он накрыт сколоченной из досок крышкой.
– Батюшки, да он не засыпан. Да тут еще и цепь есть. Неужели, там вода? Ну-ка, кто сбегает за ведром?
– Чур, я! – тут же крикнула Маша и убежала. Затем она вернулась с ведром.
Папа прикрепил его цепью и стал спускать в колодец. Через несколько секунд они услышали всплеск.
– Ага, – обрадовался папа, – кажется проблема с водой разрешилась также легко, как и с электричеством. Положительно, мне это нравится.
– Нам тоже нравится! – добавили сестры.
Папа вычерпнул наверно ведер пятнадцать воды и выплеснул их на землю.
– Зачем ты это делаешь? – удивились девочки.
– Вода старая, – объяснил папа, – стоялая, не очень хорошая. Колодцы нуждаются в постоянном оттоке воды. Иначе подземный источник может уйти в другое место и там пробить себе дорогу. Так что мы вовремя успели. Сейчас там наберется новая вода, чистая, свежая и очень вкусная.
Так оно и оказалось. Когда они пришли через два часа, вода в колодце была уже не такая мутная, как прежде, пахла свежестью и была ледяной и прозрачной. Солнце так и сверкало в ней, когда попадало лучами в ведра.
Так что до обеда, семейство Карпухиных трудилось не покладая рук.
Затем они привели себя в порядок и отправились в деревенский магазин. Они заметили его еще вчера по приезду.
Это был торжественный момент. Знакомство с местным населением. Они, можно сказать, впервые выходили в свет. Нужно было себя показать и посмотреть на других.
– На машине поедем, или пойдем пешком? – спросили у родителей девочки.
– Пойдем пешком, – ответил папа. – Как-то не очень удобно, появляться на людях в автомобиле. Не скромно. В деревнях этого не любят. Да и не заводится наша шестерка. Я сегодня утром, когда вы спали, опять пробовал ее завести. Ничего не получилось. Просто ума не приложу.
Так что в магазин они пошли своим ходом. Чинно и не спеша. Впереди, взяв друг друга под руку, шли родители, за ними, держась за руки, словно первоклассницы, шли Аня и Маша.
Идти приходилось в гору, потому что дом их находился в низине и на окраине. Так что очень скоро Карпухины стали уставать.
– Прямо, как в Кисловодске, – пожаловалась мама. Она даже запыхалась. – Такой крутой подъем. Как в горах.
– Ничего, – пропыхтел папа, – сейчас выйдем на пригорок, и отдохнем.
Наконец они поднялись. Теперь можно было отдохнуть и оглядеться. В первую очередь они посмотрели на свой покинутый дом.
– Наш дом совсем близко, – сказала Аня. – А когда шли, мне показалось, что мы оттопали километров пять.
– Какой он маленький! – восхитилась Маша. – Как игрушечный. И его совсем не видно за деревьями. А куда мы пойдем дальше?
– Туда, – папа показал на выстроившиеся друг против друга избы, – вон тот самый первый от дороги дом и есть сельмаг.
Это значило, что им предстояло пройти всю Глуховку насквозь.
И вот тут начались неожиданности.
8
Когда они пошли, то улица, которая только что была совершенно пустынна, если конечно не считать копошащихся в пыльной дороге нескольких кур во главе с огромным коричневым и грудастым петухом, сразу же ожила.
Но ожила как-то странно. Людей на ней как не было, так и не прибавилось. Но сразу стал слышен звук открываемых окон, и со всех домов на Карпухиных стали глядеть глуховцы. При чем не прямо и открыто, а с боков, из-за занавесок.
Карпухины шли и ничего не могли понять.
– Странная какая-то это деревня, – первая выразила всеобщее недоумение Маша. – Почему они так себя ведут?
– Пугливые деревенские жители, – пробормотал папа.
– Может они нас стесняются? – предположила мама.
– А чего нас стесняться? – удивилась Аня. – Что мы, артисты что ли, или депутаты?
Так они шли и тихо переговаривались между собой.
– Не нравится мне все это, – сказала мама. – Ох, как не нравится.
– А почему?
– Странно все это. Очень странно.
Так они прошли половину деревни. Магазин был совсем близко. Он был еще закрыт на обед, но скоро должен был открыться, и поэтому около него толпилось несколько человек. Все больше мужички в клетчатых рубашках, брезентовых штанах, в кепках или бейсболках. Они о чем-то переговаривались между собой и курили, смачно сплевывая в высокую траву палисадника, что был разбит прямо перед магазином. Были тут и две женщины, которые тоже что-то азартно обсуждали между собой. Около них крутилось несколько ребятишек, все больше младшего возраста, и Аня с Машей очень обрадовались, потому что опасались, что в Глуховке может вообще не оказаться детей, они слыхали и про такие деревни. Но раз есть малышня, значит есть и ребята постарше. Девочки облегченно вздохнули и сразу ускорили шаги.
Увидев приближающихся Карпухиных, все кто был у магазина, разом притихли и уставились на вновь прибывших. При чем уставились уж прямо совсем нехорошо, нисколько не стесняясь, что пялят на людей глаза.
– А чего это они на нас так смотрят? – вдруг громко спросила Маша. – Как на зверей в зоопарке.
– Маша, прекрати болтать глупости! – одернула ее мама.
– А что я такого сказала?
Но Машу сельчане видимо услышали, потому что разом все как-то смутились, стали делать вид, что вовсе на вновь прибывших и не смотрят, но чувство неловкости все же осталось.
– Здравствуйте, – чуть ли не хором сказали мать с отцом, подходя к магазину и присоединяясь к собранию. Они знали, что в деревнях все друг с другом здороваются.
Но присоединиться к народу у них не получилось, потому что все как-то отшатнулись от Карпухиных и вежливо, но как-то испуганно, закивали головами и забормотали невнятные приветствия. Теперь они воспользовались тем, что новоселы сами вступили с ними в контакт, и снова стали их разглядывать с нескрываемым интересом и любопытством.
– А что, магазин закрыт? – поинтересовался папа, глядя на закрытую дверь магазина. – Обед?
– Обед, обед, до пятнадцати нуль-нуль, – ответил один коренастый и давно небритый мужичок, с красным лицом и маленькими серыми живыми глазками. – А вы, стал быть, из города?
– Да вот, – смущенно признался папа и развел руками, словно был в чем-то виноват, – стало быть, так.
– Наследники значить? – опять спросил мужичок и высморкался в рукав. – Сычихины?
– Чего-чего? – не понял папа.
– Сычихины наследники, говорю, вот чего!
Все стояли и внимательно слушали этот диалог. Никто из остальных не проронил ни звука.
– Что значит, Сычихины? Ах, правильно! Конечно! Как же я сразу не догадался? Сычева Вера Павловна была владелицей дома. Да, теперь, мы его заняли.
– Ну-ну, – покачал головой мужичок. – Заняли. Ну-ну. Заместо дачи наверно, да? Сейчас все городские себе дома в деревне покупают, гамаки вешают и отдыхают. Ну-ну. И вы значит, тоже. И как вас, звать величать, если не секрет?
– Не секрет. Карпуины мы. Я Николай, Николай Владимирович, это моя жена Галина, Васильевна, и вот дочки, Аня и Маша.
– А я просто Архип, – и мужичок протянул папе большую серую и мозолистую ладонь для приветствия. Папа с чувством ее пожал.
После этого, потянулись знакомиться и остальные мужички. Неловкость первоначальной встречи, была забыта, и двор магазина вновь наполнился разговором. А потом пришла продавщица, крупная белобрысая женщина, вся красная от загара, открыла магазин и запустила всех внутрь.
Это был маленький супермаркет деревенского типа. То есть, здесь продавалась все, что нужно для жизни. Продукты, одежда, кухонная утварь, хозяйственные принадлежности, игрушки, мебель и даже книги.
Папа с мамой стали делать покупки. Им нужно было столько всего, что все просто рот открыли, глядя, как они берут чуть ли не все подряд – инструменты, постельное белье, два больших толстых матраса и всякую прочую нужную в хозяйстве утварь.
– И как мы это все понесем? – ахнула Аня, когда увидела все, что приобрели родители.
– А мы вон тележку тоже возьмем, напрокат, – ответил папа. – Я договорился. А вы пока идите, на улице нас подождите, ничего тут в духоте париться. Мы сейчас рассчитаемся.
Он купил дочерям по чупа-чупсу, и девочки вышли из магазина.
На них тут же уставились мальчики и девочки, скакавшие до этого с крыльца на землю и обратно.
– Чего вы на нас уставились? – тут же без церемоний спросила их Аня.
– А чего, нельзя что ли? – спросил один белобрысый мальчик, коротко стриженный и конопатый. Он был в одних шортах, сандалиях на босу ногу и очень загорелый.
– Да нет, можно. Мы за просмотр денег не берем, – сказала Маша. – Смотрите, сколько хотите.
Тогда этот же мальчишка подошел к сестрам и стал их рассматривать, словно они были экспонатами в музее. Глаза у него были синие и большие. Чуть выпуклые, от чего лицо у него было какое-то кукольное.
– Ты глуховский? – спросила его Аня, чтобы скрыть неловкость.
– Глуховский.
– И как тут у вас в Глуховке?
– А никак.
– Что совсем никак?
– Совсем.
– Тебе сколько лет?
– Семь.
– Ох, ты! – Аня сделала вид, что восхищена. – Ты наверно уже в школу ходишь?
Мальчишка смутился:
– Нет еще. Но осенью пойду. В первый класс, значит.
– А у тебя старшие сестры или братья есть? – продолжала спрашивать Аня.
– А то. И сеструха и братан.
– И сколько им лет?
– Восемь.
Аня чуть не плюнула от досады. Тогда инициативу разговора взяла на себя Маша.
– Как тебя зовут?
– Дениска.
– А меня Маша. А вот она Аня. Скажи, Дениска, а есть ли в Глуховке такие, как мы?
– Такие, как вы? – Дениска задумался.
– Да.
– Нет. Таких чокнутых у нас больше нет.
От такого ответа сестры открыли рты.
– Что это ты такое говоришь? – возмутилась Аня. – Кто же тебе это сказал, что мы чокнутые?
– Да вся Глуховка об этом говорит, – по-деревенски солидно ответил мальчик.
– Вся Глуховка?
– Да. Правильно ведь, робя? – Дениска обратился к остальной ребятне, что была тут. Те дружно и усиленно закивали головами.
– Но разве мы похожи на чокнутых? – растерянно спросила Аня, оглядывая ребят.
– Может и не похожи, – все также солидно ответил Дениска, – но только нормальные люди никогда не поселятся в доме, где жила ведьма.
9
Это заявление ошеломило девочек. Некоторое время они стояли и молча смотрели на ребят. Те на них. Наконец Аня обрела дар речи.
– А ну-ка повтори, что ты сейчас сказал, – грозно произнесла она и прищурила глаза.
Дениска сразу отступил на шаг и забормотал:
– Ты это чего? Чего ты?
Остальные ребята, так просто бросились наутек. Хотел бежать и Дениска, но Аня вовремя успел схватить его за руку. Мальчишка затрепыхался, словно пойманная рыбка.
– Пусти! – заревел он.
– Погоди! Чего ты орешь? Я же тебя не ем! – успокаивающе сказала Аня.
– А чего тогда держишь?
– Чтобы ты не убежал.
– А я и не убегаю.
– Я тебя отпущу, но дай слово, что не убежишь, а все мне расскажешь. А я тебе ничего не сделаю. Честное слово.
Дениска слегка успокоился:
– Ладно, расскажу. Пусти только.
Аня отпустила, но приготовилась в любую секунду снова поймать его обратно.
Дениска стал отряхивать не себе шорты.
– Давай говори, – велела ему девочка.
– А чего говорить-то?
– Что ты там болтал про ведьму?