Страница:
Куски обшивки разлетелись по сторонам; многие деревья были повалены, над лужицами разлитого топлива плясали огоньки. Бен, моргнув, перешел на ультрафиолетовое зрение, и среди сине-белого пейзажа нечто привлекло его внимание.
Из-под обломка крыла высовывалась рука; она шевелилась, и наемник бросился к ней, опустился на корточки и просунул плечо под крыло. Упершись в какой-то камень, Саксон отодвинул кусок железа и услышал стон.
Из грязи на него смотрел Сэм Дуарте; на его смуглом лице не было живого места от порезов. Одна нога молодого наемника почернела и была изогнута под неестественным углом; скорее всего, он вывалился, когда вертолет цеплялся за кроны деревьев; солдату повезло – он не сгорел заживо, но остался калекой.
– Jefe, – прохрипел он, – у вас кровь идет.
– Потом разберемся, – сказал Саксон, наклонился и, приподняв Дуарте, попытался поставить его на ноги. Раненый застонал, и Саксон нахмурился. – Ты можешь идти?
– Сам – не смогу, – ответил Дуарте. – Madre de Dios[3], откуда, дьявол бы его побрал, взялся этот робот? – Он огляделся, моргая. – Где Кано и остальные?
Саксон пропитался запахом обгоревшей человеческой плоти; он не в силах был вымолвить ни слова, но молчание было красноречиво; Дуарте покачал головой и перекрестился.
– Надо идти, – произнес Саксон. – Оружие есть?
Молодой солдат снова покачал головой, и Саксон вытащил из поясной кобуры тяжелый черный анодированный револьвер «Даймондбэк» триста пятьдесят седьмого калибра и вложил его в руку Дуарте.
– Этот стервятник скоро вернется, – сказал тот, проверяя патроны.
Саксон кивнул, осмотрелся, внимательно изучил обломки. Во время катастрофы он лишился автомата, но в вертолете было достаточно оружия для предстоящей операции «Кукушка». Он заметил кое-что в стороне и направился туда.
«Кукушка». Миссия провалилась, прежде чем они добрались до места. Саксон быстро обдумывал возможные варианты. Может быть, повстанцы знали об их задании? Вряд ли. «Беллтауэр» платила больше всех в мире, и существовало неписаное правило: надев значок с черепом быка, ты становился членом братства. Компания не терпела предателей. В «Беллтауэре» существовала собственная полиция, и она была безжалостна.
Саксон добрался до ящика и попытался открыть замки, но их заело. Бен снова вытащил нож и начал ковыряться в сломанном механизме.
– Разведка… – вслух произнес Дуарте, явно подумав о том же, о чем и командир. – Значит, разведданные были липовыми…
– Нет, – возразил Саксон.
– Нет? – повторил Дуарте, тон его изменился, стал пронзительным. – Нам дали добро, jefe! Вы видели данные. Никаких роботов на двадцать миль.
Замок щелкнул, и Саксон приоткрыл ящик.
– Наверное, это какая-то ошибка…
– Разведка «Беллтауэра» никогда не делает ошибок! – прорычал Дуарте и закашлялся. – Они всегда нам это говорили! – Он попытался идти на одной ноге. – Но плевать, нам все равно крышка…
Саксон бросил на него яростный взгляд.
– Кончай немедленно это дерьмо, сержант! – рявкнул он, сделав ударение на последнем слове. – Просто закрой рот, черт бы тебя драл, и делай то, что я скажу, и обещаю: ты вернешься в ту крысиную дыру, откуда ты родом.
Дуарте пришел в себя, мрачно усмехнулся:
– Нет, черт подери. Я подался в наемники как раз для того, чтобы выбраться из крысиной дыры. Для начала хотелось бы выбраться отсюда.
– Ага, я тебя понял.
Саксон вытащил из ящика ленту со снарядами, затем извлек лежавшее в пенопластовом гнезде крупнокалиберное орудие. Это был G-87 – гранатомет, способный выпустить шесть сорокамиллиметровых осколочно-фугасных снарядов за несколько секунд; американцы называли его «Лайнбэкером». Саксон открыл магазин и начал запихивать туда гранаты размером с банку кока-колы. Он почти закончил, когда сверху раздался низкий гул фенестронов.
– Воздух! – крикнул Дуарте и, хромая, устремился к куче обломков.
Саксон поднял голову и переключился на ночное зрение; небо окрасилось в оттенки зеленого, замерцали ослепительно-белые звезды. Он заметил движение – какой-то неуклюжий предмет кружился и покачивался над ними. Крылья робота изменили конфигурацию и прижались к веретенообразному корпусу, и аппарат устремился вниз. Саксон успел разглядеть шар, окаймленный стеклянными линзами, примостившийся под носом робота, прежде чем враг засек его.
Саксон бросился бежать и скрылся под деревьями, когда дождь крупнокалиберных пуль взрыхлил землю в том месте, где он только что стоял. Саксон перекатился на живот; до него донесся грохот «Даймондбэка» – это Дуарте выстрелил вслед роботу. Звук двигателя изменился, аппарат разворачивался.
– Деревья! – крикнул Саксон, нажимая кнопки на дисплее гранатомета. – Давай к деревьям! Останемся на открытом месте – нам конец!
Дуарте не ответил, он просто побежал, так быстро, как только мог, хромая – едва не падая. Саксон поднял голову: робот приближался. Бен вскинул гранатомет на плечо, прицелился и нажал на курок. С гулким звуком орудие выстрелило, граната описала дугу. Взрыватель был поставлен на полсекунды, но, когда робот пролетал у Саксона над головой, наемник уже понял, что промахнулся. Снаряд взорвался; аппарат покачнулся от ударной волны, но сохранил курс.
Саксон похолодел – робот, набирая скорость, несся к Дуарте, словно гепард, загнавший раненую газель.
– Сэм!
Молодой солдат покачнулся, поднял револьвер, и Саксона ослепила вспышка. Крупнокалиберная пушка, подвешенная в люльке под брюхом робота, сработала со звуком, похожим на грохот отбойного молотка, – и Сэма Дуарте поглотило белое пламя.
– Сволочь!
Саксон рванулся прочь из укрытия, изливая гнев в яростных криках, а бездушная машина снова описала круг и направилась к нему, чтобы завершить работу. Саксон бросился бежать к склону, где деревья росли гуще; гранатомет колотил его по груди, каждый вдох давался с трудом. Пушка снова выехала из своего гнезда в тот момент, когда Саксон достиг границы рощи; на бегу он развернулся, надавил на спусковой крючок. Оставшиеся три гранаты одна за другой просвистели в воздухе и взорвались прямо над кронами с интервалом в доли секунды. Вспышки и шрапнель ослепили чувствительные сенсоры робота, и он потерял цель.
Аппарат сбился с курса и врезался в высокое дерево; он завертелся и взорвался, осыпав лес вторым за эту ночь дождем огня и раскаленного металла.
Саксона швырнуло на землю, и он покатился вниз по крутому каменистому склону. Оказавшись у подножия холма, он, не в силах остановиться, полетел в грязную воду ручья.
Вашингтонский госпитальный центр,
Вашингтон, США
Ощущения возвращались к Анне постепенно, окружающий мир строился кусочек за кусочком, линия за линией. Она поняла, что лежит в постели, ноги были прикрыты хлопчатобумажными простынями, внизу чувствовалась щекочущая ткань матраса. Губы были сухими и холодными, в пластиковую маску на лице поступал кислород. Анна чувствовала себя старой, больной, изломанной, словно на теле не осталось живого места. И само тело, казалось, отделилось от нее. Она ожидала боли, но почему-то боли не было.
Анна с трудом повернула голову, и лицо обдала волна теплого воздуха. Облизнув губы, женщина хотела заговорить, но издала лишь едва слышный хрип. Стояла непроницаемая тьма – странная, абсолютная тьма, в которой невозможно было различить ни одного предмета.
Затем она услышала шаги и чей-то голос:
– Анна, вы меня слышите?
– Да.
– Отлично, лежите спокойно, не шевелитесь. Вы в больнице. Постарайтесь не двигаться.
Кислородную маску сняли, и Анна провела языком по губам.
– Почему… темно?
– Хорошо, сестра, спасибо. – Кто-то кашлянул; она услышала знакомый шорох подошв дорогих итальянских туфель, щелчок закрывшейся двери. – Здравствуйте, Анна. Это я, Рон. Со мной Хэнк Брэдли из Министерства. Просто расслабьтесь.
– Рон? – Старший агент Рональд Темпл, начальник Келсо, был неплохим парнем, с большим стажем в Секретной службе. Она не ожидала встретить его в больничной палате. – Что случилось?
– Агент Келсо… – Второй голос принадлежал Брэдли. Анна знала его хуже, чем Темпла, лишь понаслышке. У него была репутация жесткого парня; он был старшим офицером связи между Секретной службой и Министерством юстиции. Его присутствие свидетельствовало о том, что власти воспринимают происшедшее серьезно. – К сожалению, нам пришлось забрать ваши глаза.
– Что?
Она непроизвольно потянулась к лицу. Вместо глаз Анна нащупала марлевые тампоны, и ее охватило кошмарное, тошнотворное чувство – она поняла, что глазницы пусты. Из-под бинтов, скрывавших одну глазницу, торчало нечто твердое, пластиковое.
– Мы не можем так говорить. Погодите секунду.
Брэдли подошел к койке, и Анна услышала шорох разворачивающегося кабеля. Что-то щелкнуло, она ощутила мгновенное головокружение, и перед ней возникло изображение.
Она увидела странную фигуру, похожую на механическую мумию, обмотанную бинтами и утыканную какими-то электронными устройствами. Опухшее, покрытое синяками лицо окружали мониторы, рядом виднелся баллон с кислородом.
– Я снова могу видеть. – Губы мумии пошевелились при этих словах, затем изображение сместилось, и она увидела Рона Темпла, стоявшего у окна, в которое лился солнечный свет. Его круглое лицо было напряженным, встревоженным. – Это я. Я смотрю на себя.
Комната у нее перед глазами покачнулась.
– Перед вами изображение с моих оптических имплантов, – пояснил Брэдли.
Тонкий блестящий кабель, тянувшийся у него из-под правой манжеты, был вставлен в гнездо в ее глазнице.
– Какой ужас! – едва слышно пробормотала Анна, подавив рыдание.
Темпл подошел к кровати и, присев на край, взял ее руку:
– Да, это ужасно, милая моя. Но с вами все будет в порядке. Доктора осмотрели вас с ног до головы; жизненно важные органы целы. В основном повреждены мягкие ткани. Жилет принял на себя удар и несколько замедлил движение пули.
Задыхаясь, Анна выговорила:
– Мэтт погиб. И Бирн, и Коннор…
Темпл подавил тяжелый вздох.
– Анна… Все погибли. Вы единственная из группы остались в живых.
– Мы надеялись, что Хансен, парень из «Беллтауэра», сможет выкарабкаться, – вступил Брэдли. – Но он умер на операционном столе.
– Сколько я здесь? – Она вцепилась в пальцы Темпла.
– Четыре дня.
– А сенатор?
Брэдли снова кивнул:
– С ней все в порядке. Мы уже получили ее заявление. С ее слов, а также с помощью изображений с уличных камер мы составили картину происшедшего. Именно для этого нам пришлось временно лишить вас зрения. Вы единственная смогли как следует рассмотреть одного из нападавших. Я велел техническим экспертам из ФБР восстановить данные, хранящиеся в буфере ваших оптических имплантов.
– Вы получите другие, – заверил ее Темпл. – Хорошие, новые, от «Кадена», может быть, «Шарифа»… – Он протянул ей «соску» с водой. – Сожалею, что вы пришли в себя слепой…
– Спасибо, что навестили меня, сэр, – сказала Анна, отпив глоток прохладной жидкости. – Кто-нибудь… – Голос ее дрогнул, она сделала вдох и начала заново: – Кто-нибудь сообщил Дженни?
Дженнифер Райан была женой Мэтта; они прожили вместе больше шестнадцати лет, воспитывали двух дочерей: Сьюзан и Кэрол. Анна бывала у них, в их теплом, гостеприимном доме.
Темпл с мрачным видом кивнул:
– Она знает. Мне жаль, Анна.
– Насколько я понимаю, вы с агентом Райаном были близки? – спросил Брэдли.
Темпл ответил прежде, чем Анна успела заговорить:
– Райан был ее… учителем.
– Да, верно, – едва слышно прошептала Анна. Она сглотнула ком в горле и повернула голову. – У вас есть с собой эти картинки? Можно на них посмотреть?
Брэдли и Темпл переглянулись.
– Хорошо, – сказал агент и вытащил из кармана пиджака складной КПК «Карманный секретарь»; устройство раскрылось, словно металлический цветок. Брэдли помедлил, взглянул на экран и принялся искать нужный файл. – Сейчас мы занимаемся показаниями свидетелей, восстанавливаем картину.
– Кое-что начинает складываться, – продолжал Темпл. – Но подозреваемых пока нет… Эти подонки как сквозь землю провалились.
– Сообщают о вертолете без опознавательных знаков, ненадолго севшем в Монтроз-парке, но люди из Управления воздушным движением ничего не могут сказать об этом, – рассеянно заметил Брэдли.
– Я ничего не видела, – произнесла Анна, пытаясь привести мысли в порядок. – А как с вещественными доказательствами?
Темпл покачал головой:
– Гильз нет – они использовали безгильзовые патроны. Остатки волокон тоже бесполезны. Однако нам удалось отследить машину. Номера были фальшивыми, большая часть настоящих выжжена лазером, но мы нашли остаток номера на двигателе. Оказалось, что машина числилась в угоне и принадлежала некоему холдингу. Он известен как подставная компания триады «Красная стрела».
– Но я убила одного, – настаивала Анна.
– Прежде чем скрыться, они подожгли труп, – объяснил он. – Термитной гранатой. У нас осталась только кучка обгорелых кусков металла и несколько биологических следов – в Интерполе ничего нет.
Брэдли махнул компьютером:
– Вот фото киллера.
Анна взглянула на зернистое, размытое изображение глазами другого человека. Светлые волосы, жесткий, безжалостный взгляд; наемник, убивший Мэтта Райана, был снят вполоборота.
Внезапно она вернулась туда, снова скорчилась на тротуаре, обливаясь кровью, раздираемая мучительной болью. Снова она ждала смерти. По телу ее прошла дрожь.
– Почему… Почему он не убил меня?
Темпл сжал ее руку:
– Скорее всего, вам просто повезло. Полиция из Джорджтаунского участка прибыла примерно через десять секунд. Наверное, наш блондин подумал, что вы все равно не выживете после такой раны, и решил не тратить время.
– Но Скайлер он тоже не убил, – сказала она. – Мэтта, Бирна, всех остальных, даже того парня, с которым встречалась сенатор, – Дански… Они убили всех, кроме нее. Если это были триады, какого черта на них нашло?
– Это было предупреждение, – объяснил Брэдли. – «Красная стрела» припугнула Скайлер, чтобы та притормозила охоту на жнецов в Южной Калифорнии. Они хотели показать ей, что могут до нее добраться, где бы она ни была, кто бы ее ни защищал… – Он смолк, провел ладонью по волосам. – Мы в полном дерьме. Эти люди выставили нас посмешищем. Даже Скайлер отказалась от наших услуг.
– А как же иначе! Это же Вашингтон, – раздраженно фыркнул Темпл, как будто это слово объясняло все.
– Нет, – покачала головой Анна. Она положила руки на простыню и попыталась собраться с мыслями, попыталась отгородиться от боли, грызущей ее изнутри, боли, от которой хотелось выть, и заставила себя мыслить как федеральный агент, а не как женщина, на глазах у которой безжалостно застрелили близкого друга. – Вы видели лицо этого подонка. У него кожа белее моей. Я занималась делом триады фальшивомонетчиков Во Шинь Во в Детройте в двадцать первом году. Эти парни не нанимают посторонних, чтобы посылать сообщения, и «Красная стрела» работает точно так же.
– Вы не можете быть в этом уверены, агент Келсо. – Брэдли пристально смотрел ей в лицо. – Нескольких сотрудников Скайлер уже застрелили там, в Лос-Анджелесе, – «Красная стрела». Теперь они решили взяться за сенатора.
Она увидела, как напряглось ее лицо.
Кровавые события снова разворачивались перед ее мысленным взором, и Анна поморщилась.
– Он застрелил Дански, – сказала она. – Зачем ему было делать это? Этот человек был не вооружен, не представлял угрозы, в отличие от нас. Но киллер вернулся и прикончил его. Он ликвидировал его.
Брэдли помолчал несколько мгновений.
– Мы уже допрашиваем сотрудников «Кадена».
Темпл кивнул:
– Похоже, кто-то разворошил осиное гнездо…
Брэдли продолжал:
– Гарретт Дански встречался с сенатором Скайлер, чтобы обсудить кое-какие детали… – Он смолк и снова взглянул на свой компьютер. Анна успела разглядеть какие-то заметки, в глаза ей бросились слова «ООН» и «слухи». Прежде чем она успела что-нибудь прочесть, он отвел взгляд. – По-видимому, корпорация «Каден» озабочена некоторыми разговорами в ООН. Что-то насчет регулирования производства имплантов для биомодификации. Ничего особенного. Не думаю, чтобы китайские головорезы интересовались подобными вещами. В данный момент у нас нет оснований предполагать, что смерть Дански не была случайностью.
– Дело в том, – заговорил Темпл, – что нам придется еще как следует поработать, чтобы в этом разобраться. И то, что вы остались живы, очень важно для нас, Анна. Я привел пару агентов, они готовы выслушать вас, если вы в состоянии давать показания. Чем больше вы расскажете, тем быстрее мы сможем поймать этих парней. Договорились? – Он ободряюще улыбнулся ей.
Анна попыталась улыбнуться в ответ, но ее душили рыдания. Возможно, если бы ей не удалили глаза, она заплакала бы прямо перед этими людьми. Она ненавидела себя за эту слабость, за то, что с таким трудом контролирует эмоции – гнев, ярость, горе, отчаяние, захлестнувшие ее, словно беззвучная буря.
Мэтт Райан погиб. Единственный во всем мире человек, которому она доверяла, человек, который спас ей жизнь. Человек, который дал ей второй шанс. Он умер, и Анна не смогла это предотвратить. Рука ее непроизвольно потянулась к тому месту, где должен был находиться карман пиджака с медной монетой, но пиджака не было, и пальцы смяли простыню. Она подумала о телефонном звонке, который сделала в вечер перед покушением. Мэтт всегда был готов помочь ей и ничего не просил взамен.
– Секретная служба не позволит им уйти безнаказанными, агент Келсо, – сказал Брэдли. – Мы найдем этих людей.
Она судорожно вздохнула и медленно кивнула:
– Да, сэр. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь расследованию.
– Отлично… – Брэдли наклонился, чтобы вытащить провод из гнезда, но она остановила его:
– Прежде чем вы уйдете, могу я… Вы не одолжите мне сотовый? Мне нужно поговорить с Дженнифер Райан. Я должна сама сообщить ей.
Темпл протянул ей свой телефон:
– Давайте. Не торопитесь.
Когда Анна снова осталась одна, в темноте, она произнесла номер домашнего телефона Райана и молча слушала гудки.
В душе у нее из гнева и боли начало формироваться нечто твердое, холодное, словно черный алмаз.
Станция «Ноябрь», Новый Южный Уэльс,
Австралия
В сознании его сохранились лишь обрывки воспоминаний о том, что произошло между взрывом беспилотного самолета-робота и пробуждением в полевом госпитале спецназа к югу от границы.
Он помнил, как утонул или почти утонул. Рыжевато-бурая жижа отравленного ручья обволакивала его, словно антишоковая пена. Он помнил кошмарный треск очередей, разрывавших на части тело Сэма Дуарте, – это казнил его какой-то автономный робот-охотник. И еще он помнил тень, гигантскую тень, которая вошла в ручей и вытащила его на камни. Голоса, говорившие на языках, которых он не понимал.
Саксон провел в госпитале много часов, – по крайней мере, так ему казалось. Дни и ночи сливались воедино. Он потерял счет времени. Он смутно понимал, что его пичкают лекарствами. Врачи говорили о сильных ожогах, о повреждении киберконечностей при падении в реку. Искусственные ноги «Гермес» были прострелены и превратились в бесполезные куски металла; внутренние импланты были повреждены – оптика, ускоритель рефлексов, связь и прочее. Уже не говоря о его плоти, о его человеческой плоти.
Однако все это казалось далеким и незначительным, словно происходило с кем-то другим. Когда Саксон засыпал – если это можно было назвать сном, – ему являлись призраки.
Сэм, Кано, остальные члены Шестой группы – они наблюдали за ним. Они ничего не говорили, не бранили его, не плакали. Иногда они приходили целыми и невредимыми, не было крови, блестели треугольники брони гибких черных жилетов, золотые щитки шлемов были подняты, словно наемники явились с парада. Иногда они снились ему в виде обугленных трупов, кусков красной и черной плоти на обгоревших костях.
Они не винили его, не прощали его. Они просто смотрели.
Бывали моменты, когда Саксон уже не знал, снится ему все это, или сквозь пелену обезболивающих он видит реальность; тогда они приходили к нему в палату. Присаживались на кровать, курили, пили из его чашки. И та тень была с ними. Она присутствовала в комнате, наблюдая за ним.
Саксону прежде приходилось терять людей, и это ощущение пустоты было ему знакомо. Но он никак не мог смириться с мыслью, что выжил только он. Это грызло его изнутри.
Как-то днем он вынырнул из моря беспамятства и обнаружил, что тень сидит в кресле у его койки. Саксон понял, что этот человек реален, потому что чувствовал его запах. От него пахло дорогим табаком, и это пробудило воспоминание, дремавшее где-то глубоко в сознании Бена. Он вспомнил, как в детстве, когда ему было пять или шесть лет, дед брал его с собой, вел по улицам Лондона мимо неправдоподобно старых зданий в тесный магазинчик, увешанный зеркалами и рекламами сигар. Хозяин магазина, продававший трубочный табак, и странные заморские предметы пахли так же – дальними странами.
Воспоминание снова ушло на дно, и Саксон моргнул. В кресле сидел мужчина, мускулистый, подтянутый; он был старше Бена на несколько лет, угловатое лицо казалось вырезанным из дерева. Жесткое, красивое в своем роде, но в то же время безжалостное. Саксон почувствовал, что его окружает некая призрачная аура. Незнакомец был солдатом и убийцей.
– Вы… – с трудом выговорил Саксон, облизав пересохшие губы. – Вы тот… кто вытащил меня из ручья.
Человек кивнул.
– Вы погибли бы, – сказал он, и в голосе его послышался легкий восточный акцент. – Это было бы расточительством.
Саксон немного расслабился, заморгал, стряхивая остатки наркотического сна.
– Спасибо.
– Я сделал это потому, что посчитал это правильным, – продолжал незнакомец, пристально глядя на больного; правый глаз его был имплантом яркого серебристо-голубого цвета. – И мне кажется, так было предназначено судьбой.
Саксон покачал головой:
– Никогда не верил в такие штуки.
– Вот как? – Незнакомец вытащил сигарету, предложил Саксону и, когда тот отказался, щелкнул дорогой бензиновой зажигалкой. – А я вот твердо верю, что существует «нужное место, нужное время и нужный человек», мистер Саксон. – Он не торопясь затянулся. – И в данный момент этот нужный человек – вы.
Бен впервые обратил внимание на руки незнакомца – они были словно с картинок из старых учебников по анатомии: конечности без кожи, толстые пучки искусственных мышц, прикрепленных к стальным костям. Изделие высшего качества, военного образца. Несколько мгновений Саксон оценивал силу человека, размышлял о том, смог бы он с ним справиться или нет. И пришел к выводу, что в лучшем случае силы их окажутся равны.
Саксон отвернулся, оглядел палату. Они были одни.
– Кто вы такой? – Он продолжал пристально рассматривать своего спасителя. На нем была незнакомая черная боевая униформа без всяких эмблем и знаков отличия. Он был не вооружен, но что-то в его позе говорило, что этот человек вполне способен убить и без помощи ножа или пистолета. – Вы из «Беллтауэра»?
– Я обладаю гораздо большей властью, чем «Беллтауэр». – Он улыбнулся, выпустил клуб дыма. – Вы никогда не слышали названия моей… группы. Именно это нам и нужно. Если вам обязательно навешивать ярлыки, можете называть меня фрилансером.
Секретная группа. Саксону приходилось пересекаться с подобными людьми во время службы в САС. Операции, которые выполняли эти солдаты, были настолько неприятного свойства, что на бумаге их просто не существовало, эти группы не возникали, так сказать, на экранах радаров. Саксон признался сам себе, что заинтригован. Если подобное подразделение действует в зоне австралийского конфликта, что это означает? Может быть, этот человек вообще работает на противоположную сторону?
– Меня зовут Джарон Намир, – после небольшой паузы произнес человек в черном. – В нашем с вами прошлом есть нечто общее. Мы оба работали в, скажем так, особых условиях на правительства своих стран.
Внезапно Саксон вспомнил, где слышал подобный акцент. «Израильтянин. А значит, откуда? МОССАД? Один из тех, кому удалось выбраться оттуда, прежде чем война с Объединенным Арабским Фронтом превратила страну в безжизненную пустыню?»
Саксон постарался скрыть охватившую его тревогу. Этот человек знал, кто он такой, и сообщил ему важную информацию о себе или, по крайней мере, дал ложный след. А это означало, что Намир, скорее всего, не собирался оставлять Бена в живых.
– Вы позволите мне высказать свое мнение? – продолжал Намир.
Он произнес это с уверенностью человека, знающего, что ему не откажут.
Саксон осторожно взглянул на него:
– Пожалуйста.
– Вы напрасно тратите здесь время и силы. Не буду спорить, в «Беллтауэре» перед людьми, подобными нам с вами, открываются широкие возможности. Но сможете ли вы достичь чего-то значительного? Совершить нечто важное, привнести порядок в охваченный хаосом мир? «Беллтауэр» не в состоянии дать вам такой шанс.
Солдат похолодел:
– Вы пытаетесь меня куда-то завербовать?
Из-под обломка крыла высовывалась рука; она шевелилась, и наемник бросился к ней, опустился на корточки и просунул плечо под крыло. Упершись в какой-то камень, Саксон отодвинул кусок железа и услышал стон.
Из грязи на него смотрел Сэм Дуарте; на его смуглом лице не было живого места от порезов. Одна нога молодого наемника почернела и была изогнута под неестественным углом; скорее всего, он вывалился, когда вертолет цеплялся за кроны деревьев; солдату повезло – он не сгорел заживо, но остался калекой.
– Jefe, – прохрипел он, – у вас кровь идет.
– Потом разберемся, – сказал Саксон, наклонился и, приподняв Дуарте, попытался поставить его на ноги. Раненый застонал, и Саксон нахмурился. – Ты можешь идти?
– Сам – не смогу, – ответил Дуарте. – Madre de Dios[3], откуда, дьявол бы его побрал, взялся этот робот? – Он огляделся, моргая. – Где Кано и остальные?
Саксон пропитался запахом обгоревшей человеческой плоти; он не в силах был вымолвить ни слова, но молчание было красноречиво; Дуарте покачал головой и перекрестился.
– Надо идти, – произнес Саксон. – Оружие есть?
Молодой солдат снова покачал головой, и Саксон вытащил из поясной кобуры тяжелый черный анодированный револьвер «Даймондбэк» триста пятьдесят седьмого калибра и вложил его в руку Дуарте.
– Этот стервятник скоро вернется, – сказал тот, проверяя патроны.
Саксон кивнул, осмотрелся, внимательно изучил обломки. Во время катастрофы он лишился автомата, но в вертолете было достаточно оружия для предстоящей операции «Кукушка». Он заметил кое-что в стороне и направился туда.
«Кукушка». Миссия провалилась, прежде чем они добрались до места. Саксон быстро обдумывал возможные варианты. Может быть, повстанцы знали об их задании? Вряд ли. «Беллтауэр» платила больше всех в мире, и существовало неписаное правило: надев значок с черепом быка, ты становился членом братства. Компания не терпела предателей. В «Беллтауэре» существовала собственная полиция, и она была безжалостна.
Саксон добрался до ящика и попытался открыть замки, но их заело. Бен снова вытащил нож и начал ковыряться в сломанном механизме.
– Разведка… – вслух произнес Дуарте, явно подумав о том же, о чем и командир. – Значит, разведданные были липовыми…
– Нет, – возразил Саксон.
– Нет? – повторил Дуарте, тон его изменился, стал пронзительным. – Нам дали добро, jefe! Вы видели данные. Никаких роботов на двадцать миль.
Замок щелкнул, и Саксон приоткрыл ящик.
– Наверное, это какая-то ошибка…
– Разведка «Беллтауэра» никогда не делает ошибок! – прорычал Дуарте и закашлялся. – Они всегда нам это говорили! – Он попытался идти на одной ноге. – Но плевать, нам все равно крышка…
Саксон бросил на него яростный взгляд.
– Кончай немедленно это дерьмо, сержант! – рявкнул он, сделав ударение на последнем слове. – Просто закрой рот, черт бы тебя драл, и делай то, что я скажу, и обещаю: ты вернешься в ту крысиную дыру, откуда ты родом.
Дуарте пришел в себя, мрачно усмехнулся:
– Нет, черт подери. Я подался в наемники как раз для того, чтобы выбраться из крысиной дыры. Для начала хотелось бы выбраться отсюда.
– Ага, я тебя понял.
Саксон вытащил из ящика ленту со снарядами, затем извлек лежавшее в пенопластовом гнезде крупнокалиберное орудие. Это был G-87 – гранатомет, способный выпустить шесть сорокамиллиметровых осколочно-фугасных снарядов за несколько секунд; американцы называли его «Лайнбэкером». Саксон открыл магазин и начал запихивать туда гранаты размером с банку кока-колы. Он почти закончил, когда сверху раздался низкий гул фенестронов.
– Воздух! – крикнул Дуарте и, хромая, устремился к куче обломков.
Саксон поднял голову и переключился на ночное зрение; небо окрасилось в оттенки зеленого, замерцали ослепительно-белые звезды. Он заметил движение – какой-то неуклюжий предмет кружился и покачивался над ними. Крылья робота изменили конфигурацию и прижались к веретенообразному корпусу, и аппарат устремился вниз. Саксон успел разглядеть шар, окаймленный стеклянными линзами, примостившийся под носом робота, прежде чем враг засек его.
Саксон бросился бежать и скрылся под деревьями, когда дождь крупнокалиберных пуль взрыхлил землю в том месте, где он только что стоял. Саксон перекатился на живот; до него донесся грохот «Даймондбэка» – это Дуарте выстрелил вслед роботу. Звук двигателя изменился, аппарат разворачивался.
– Деревья! – крикнул Саксон, нажимая кнопки на дисплее гранатомета. – Давай к деревьям! Останемся на открытом месте – нам конец!
Дуарте не ответил, он просто побежал, так быстро, как только мог, хромая – едва не падая. Саксон поднял голову: робот приближался. Бен вскинул гранатомет на плечо, прицелился и нажал на курок. С гулким звуком орудие выстрелило, граната описала дугу. Взрыватель был поставлен на полсекунды, но, когда робот пролетал у Саксона над головой, наемник уже понял, что промахнулся. Снаряд взорвался; аппарат покачнулся от ударной волны, но сохранил курс.
Саксон похолодел – робот, набирая скорость, несся к Дуарте, словно гепард, загнавший раненую газель.
– Сэм!
Молодой солдат покачнулся, поднял револьвер, и Саксона ослепила вспышка. Крупнокалиберная пушка, подвешенная в люльке под брюхом робота, сработала со звуком, похожим на грохот отбойного молотка, – и Сэма Дуарте поглотило белое пламя.
– Сволочь!
Саксон рванулся прочь из укрытия, изливая гнев в яростных криках, а бездушная машина снова описала круг и направилась к нему, чтобы завершить работу. Саксон бросился бежать к склону, где деревья росли гуще; гранатомет колотил его по груди, каждый вдох давался с трудом. Пушка снова выехала из своего гнезда в тот момент, когда Саксон достиг границы рощи; на бегу он развернулся, надавил на спусковой крючок. Оставшиеся три гранаты одна за другой просвистели в воздухе и взорвались прямо над кронами с интервалом в доли секунды. Вспышки и шрапнель ослепили чувствительные сенсоры робота, и он потерял цель.
Аппарат сбился с курса и врезался в высокое дерево; он завертелся и взорвался, осыпав лес вторым за эту ночь дождем огня и раскаленного металла.
Саксона швырнуло на землю, и он покатился вниз по крутому каменистому склону. Оказавшись у подножия холма, он, не в силах остановиться, полетел в грязную воду ручья.
Вашингтонский госпитальный центр,
Вашингтон, США
Ощущения возвращались к Анне постепенно, окружающий мир строился кусочек за кусочком, линия за линией. Она поняла, что лежит в постели, ноги были прикрыты хлопчатобумажными простынями, внизу чувствовалась щекочущая ткань матраса. Губы были сухими и холодными, в пластиковую маску на лице поступал кислород. Анна чувствовала себя старой, больной, изломанной, словно на теле не осталось живого места. И само тело, казалось, отделилось от нее. Она ожидала боли, но почему-то боли не было.
Анна с трудом повернула голову, и лицо обдала волна теплого воздуха. Облизнув губы, женщина хотела заговорить, но издала лишь едва слышный хрип. Стояла непроницаемая тьма – странная, абсолютная тьма, в которой невозможно было различить ни одного предмета.
Затем она услышала шаги и чей-то голос:
– Анна, вы меня слышите?
– Да.
– Отлично, лежите спокойно, не шевелитесь. Вы в больнице. Постарайтесь не двигаться.
Кислородную маску сняли, и Анна провела языком по губам.
– Почему… темно?
– Хорошо, сестра, спасибо. – Кто-то кашлянул; она услышала знакомый шорох подошв дорогих итальянских туфель, щелчок закрывшейся двери. – Здравствуйте, Анна. Это я, Рон. Со мной Хэнк Брэдли из Министерства. Просто расслабьтесь.
– Рон? – Старший агент Рональд Темпл, начальник Келсо, был неплохим парнем, с большим стажем в Секретной службе. Она не ожидала встретить его в больничной палате. – Что случилось?
– Агент Келсо… – Второй голос принадлежал Брэдли. Анна знала его хуже, чем Темпла, лишь понаслышке. У него была репутация жесткого парня; он был старшим офицером связи между Секретной службой и Министерством юстиции. Его присутствие свидетельствовало о том, что власти воспринимают происшедшее серьезно. – К сожалению, нам пришлось забрать ваши глаза.
– Что?
Она непроизвольно потянулась к лицу. Вместо глаз Анна нащупала марлевые тампоны, и ее охватило кошмарное, тошнотворное чувство – она поняла, что глазницы пусты. Из-под бинтов, скрывавших одну глазницу, торчало нечто твердое, пластиковое.
– Мы не можем так говорить. Погодите секунду.
Брэдли подошел к койке, и Анна услышала шорох разворачивающегося кабеля. Что-то щелкнуло, она ощутила мгновенное головокружение, и перед ней возникло изображение.
Она увидела странную фигуру, похожую на механическую мумию, обмотанную бинтами и утыканную какими-то электронными устройствами. Опухшее, покрытое синяками лицо окружали мониторы, рядом виднелся баллон с кислородом.
– Я снова могу видеть. – Губы мумии пошевелились при этих словах, затем изображение сместилось, и она увидела Рона Темпла, стоявшего у окна, в которое лился солнечный свет. Его круглое лицо было напряженным, встревоженным. – Это я. Я смотрю на себя.
Комната у нее перед глазами покачнулась.
– Перед вами изображение с моих оптических имплантов, – пояснил Брэдли.
Тонкий блестящий кабель, тянувшийся у него из-под правой манжеты, был вставлен в гнездо в ее глазнице.
– Какой ужас! – едва слышно пробормотала Анна, подавив рыдание.
Темпл подошел к кровати и, присев на край, взял ее руку:
– Да, это ужасно, милая моя. Но с вами все будет в порядке. Доктора осмотрели вас с ног до головы; жизненно важные органы целы. В основном повреждены мягкие ткани. Жилет принял на себя удар и несколько замедлил движение пули.
Задыхаясь, Анна выговорила:
– Мэтт погиб. И Бирн, и Коннор…
Темпл подавил тяжелый вздох.
– Анна… Все погибли. Вы единственная из группы остались в живых.
– Мы надеялись, что Хансен, парень из «Беллтауэра», сможет выкарабкаться, – вступил Брэдли. – Но он умер на операционном столе.
– Сколько я здесь? – Она вцепилась в пальцы Темпла.
– Четыре дня.
– А сенатор?
Брэдли снова кивнул:
– С ней все в порядке. Мы уже получили ее заявление. С ее слов, а также с помощью изображений с уличных камер мы составили картину происшедшего. Именно для этого нам пришлось временно лишить вас зрения. Вы единственная смогли как следует рассмотреть одного из нападавших. Я велел техническим экспертам из ФБР восстановить данные, хранящиеся в буфере ваших оптических имплантов.
– Вы получите другие, – заверил ее Темпл. – Хорошие, новые, от «Кадена», может быть, «Шарифа»… – Он протянул ей «соску» с водой. – Сожалею, что вы пришли в себя слепой…
– Спасибо, что навестили меня, сэр, – сказала Анна, отпив глоток прохладной жидкости. – Кто-нибудь… – Голос ее дрогнул, она сделала вдох и начала заново: – Кто-нибудь сообщил Дженни?
Дженнифер Райан была женой Мэтта; они прожили вместе больше шестнадцати лет, воспитывали двух дочерей: Сьюзан и Кэрол. Анна бывала у них, в их теплом, гостеприимном доме.
Темпл с мрачным видом кивнул:
– Она знает. Мне жаль, Анна.
– Насколько я понимаю, вы с агентом Райаном были близки? – спросил Брэдли.
Темпл ответил прежде, чем Анна успела заговорить:
– Райан был ее… учителем.
– Да, верно, – едва слышно прошептала Анна. Она сглотнула ком в горле и повернула голову. – У вас есть с собой эти картинки? Можно на них посмотреть?
Брэдли и Темпл переглянулись.
– Хорошо, – сказал агент и вытащил из кармана пиджака складной КПК «Карманный секретарь»; устройство раскрылось, словно металлический цветок. Брэдли помедлил, взглянул на экран и принялся искать нужный файл. – Сейчас мы занимаемся показаниями свидетелей, восстанавливаем картину.
– Кое-что начинает складываться, – продолжал Темпл. – Но подозреваемых пока нет… Эти подонки как сквозь землю провалились.
– Сообщают о вертолете без опознавательных знаков, ненадолго севшем в Монтроз-парке, но люди из Управления воздушным движением ничего не могут сказать об этом, – рассеянно заметил Брэдли.
– Я ничего не видела, – произнесла Анна, пытаясь привести мысли в порядок. – А как с вещественными доказательствами?
Темпл покачал головой:
– Гильз нет – они использовали безгильзовые патроны. Остатки волокон тоже бесполезны. Однако нам удалось отследить машину. Номера были фальшивыми, большая часть настоящих выжжена лазером, но мы нашли остаток номера на двигателе. Оказалось, что машина числилась в угоне и принадлежала некоему холдингу. Он известен как подставная компания триады «Красная стрела».
– Но я убила одного, – настаивала Анна.
– Прежде чем скрыться, они подожгли труп, – объяснил он. – Термитной гранатой. У нас осталась только кучка обгорелых кусков металла и несколько биологических следов – в Интерполе ничего нет.
Брэдли махнул компьютером:
– Вот фото киллера.
Анна взглянула на зернистое, размытое изображение глазами другого человека. Светлые волосы, жесткий, безжалостный взгляд; наемник, убивший Мэтта Райана, был снят вполоборота.
Внезапно она вернулась туда, снова скорчилась на тротуаре, обливаясь кровью, раздираемая мучительной болью. Снова она ждала смерти. По телу ее прошла дрожь.
– Почему… Почему он не убил меня?
Темпл сжал ее руку:
– Скорее всего, вам просто повезло. Полиция из Джорджтаунского участка прибыла примерно через десять секунд. Наверное, наш блондин подумал, что вы все равно не выживете после такой раны, и решил не тратить время.
– Но Скайлер он тоже не убил, – сказала она. – Мэтта, Бирна, всех остальных, даже того парня, с которым встречалась сенатор, – Дански… Они убили всех, кроме нее. Если это были триады, какого черта на них нашло?
– Это было предупреждение, – объяснил Брэдли. – «Красная стрела» припугнула Скайлер, чтобы та притормозила охоту на жнецов в Южной Калифорнии. Они хотели показать ей, что могут до нее добраться, где бы она ни была, кто бы ее ни защищал… – Он смолк, провел ладонью по волосам. – Мы в полном дерьме. Эти люди выставили нас посмешищем. Даже Скайлер отказалась от наших услуг.
– А как же иначе! Это же Вашингтон, – раздраженно фыркнул Темпл, как будто это слово объясняло все.
– Нет, – покачала головой Анна. Она положила руки на простыню и попыталась собраться с мыслями, попыталась отгородиться от боли, грызущей ее изнутри, боли, от которой хотелось выть, и заставила себя мыслить как федеральный агент, а не как женщина, на глазах у которой безжалостно застрелили близкого друга. – Вы видели лицо этого подонка. У него кожа белее моей. Я занималась делом триады фальшивомонетчиков Во Шинь Во в Детройте в двадцать первом году. Эти парни не нанимают посторонних, чтобы посылать сообщения, и «Красная стрела» работает точно так же.
– Вы не можете быть в этом уверены, агент Келсо. – Брэдли пристально смотрел ей в лицо. – Нескольких сотрудников Скайлер уже застрелили там, в Лос-Анджелесе, – «Красная стрела». Теперь они решили взяться за сенатора.
Она увидела, как напряглось ее лицо.
Кровавые события снова разворачивались перед ее мысленным взором, и Анна поморщилась.
– Он застрелил Дански, – сказала она. – Зачем ему было делать это? Этот человек был не вооружен, не представлял угрозы, в отличие от нас. Но киллер вернулся и прикончил его. Он ликвидировал его.
Брэдли помолчал несколько мгновений.
– Мы уже допрашиваем сотрудников «Кадена».
Темпл кивнул:
– Похоже, кто-то разворошил осиное гнездо…
Брэдли продолжал:
– Гарретт Дански встречался с сенатором Скайлер, чтобы обсудить кое-какие детали… – Он смолк и снова взглянул на свой компьютер. Анна успела разглядеть какие-то заметки, в глаза ей бросились слова «ООН» и «слухи». Прежде чем она успела что-нибудь прочесть, он отвел взгляд. – По-видимому, корпорация «Каден» озабочена некоторыми разговорами в ООН. Что-то насчет регулирования производства имплантов для биомодификации. Ничего особенного. Не думаю, чтобы китайские головорезы интересовались подобными вещами. В данный момент у нас нет оснований предполагать, что смерть Дански не была случайностью.
– Дело в том, – заговорил Темпл, – что нам придется еще как следует поработать, чтобы в этом разобраться. И то, что вы остались живы, очень важно для нас, Анна. Я привел пару агентов, они готовы выслушать вас, если вы в состоянии давать показания. Чем больше вы расскажете, тем быстрее мы сможем поймать этих парней. Договорились? – Он ободряюще улыбнулся ей.
Анна попыталась улыбнуться в ответ, но ее душили рыдания. Возможно, если бы ей не удалили глаза, она заплакала бы прямо перед этими людьми. Она ненавидела себя за эту слабость, за то, что с таким трудом контролирует эмоции – гнев, ярость, горе, отчаяние, захлестнувшие ее, словно беззвучная буря.
Мэтт Райан погиб. Единственный во всем мире человек, которому она доверяла, человек, который спас ей жизнь. Человек, который дал ей второй шанс. Он умер, и Анна не смогла это предотвратить. Рука ее непроизвольно потянулась к тому месту, где должен был находиться карман пиджака с медной монетой, но пиджака не было, и пальцы смяли простыню. Она подумала о телефонном звонке, который сделала в вечер перед покушением. Мэтт всегда был готов помочь ей и ничего не просил взамен.
– Секретная служба не позволит им уйти безнаказанными, агент Келсо, – сказал Брэдли. – Мы найдем этих людей.
Она судорожно вздохнула и медленно кивнула:
– Да, сэр. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь расследованию.
– Отлично… – Брэдли наклонился, чтобы вытащить провод из гнезда, но она остановила его:
– Прежде чем вы уйдете, могу я… Вы не одолжите мне сотовый? Мне нужно поговорить с Дженнифер Райан. Я должна сама сообщить ей.
Темпл протянул ей свой телефон:
– Давайте. Не торопитесь.
Когда Анна снова осталась одна, в темноте, она произнесла номер домашнего телефона Райана и молча слушала гудки.
В душе у нее из гнева и боли начало формироваться нечто твердое, холодное, словно черный алмаз.
Станция «Ноябрь», Новый Южный Уэльс,
Австралия
В сознании его сохранились лишь обрывки воспоминаний о том, что произошло между взрывом беспилотного самолета-робота и пробуждением в полевом госпитале спецназа к югу от границы.
Он помнил, как утонул или почти утонул. Рыжевато-бурая жижа отравленного ручья обволакивала его, словно антишоковая пена. Он помнил кошмарный треск очередей, разрывавших на части тело Сэма Дуарте, – это казнил его какой-то автономный робот-охотник. И еще он помнил тень, гигантскую тень, которая вошла в ручей и вытащила его на камни. Голоса, говорившие на языках, которых он не понимал.
Саксон провел в госпитале много часов, – по крайней мере, так ему казалось. Дни и ночи сливались воедино. Он потерял счет времени. Он смутно понимал, что его пичкают лекарствами. Врачи говорили о сильных ожогах, о повреждении киберконечностей при падении в реку. Искусственные ноги «Гермес» были прострелены и превратились в бесполезные куски металла; внутренние импланты были повреждены – оптика, ускоритель рефлексов, связь и прочее. Уже не говоря о его плоти, о его человеческой плоти.
Однако все это казалось далеким и незначительным, словно происходило с кем-то другим. Когда Саксон засыпал – если это можно было назвать сном, – ему являлись призраки.
Сэм, Кано, остальные члены Шестой группы – они наблюдали за ним. Они ничего не говорили, не бранили его, не плакали. Иногда они приходили целыми и невредимыми, не было крови, блестели треугольники брони гибких черных жилетов, золотые щитки шлемов были подняты, словно наемники явились с парада. Иногда они снились ему в виде обугленных трупов, кусков красной и черной плоти на обгоревших костях.
Они не винили его, не прощали его. Они просто смотрели.
Бывали моменты, когда Саксон уже не знал, снится ему все это, или сквозь пелену обезболивающих он видит реальность; тогда они приходили к нему в палату. Присаживались на кровать, курили, пили из его чашки. И та тень была с ними. Она присутствовала в комнате, наблюдая за ним.
Саксону прежде приходилось терять людей, и это ощущение пустоты было ему знакомо. Но он никак не мог смириться с мыслью, что выжил только он. Это грызло его изнутри.
Как-то днем он вынырнул из моря беспамятства и обнаружил, что тень сидит в кресле у его койки. Саксон понял, что этот человек реален, потому что чувствовал его запах. От него пахло дорогим табаком, и это пробудило воспоминание, дремавшее где-то глубоко в сознании Бена. Он вспомнил, как в детстве, когда ему было пять или шесть лет, дед брал его с собой, вел по улицам Лондона мимо неправдоподобно старых зданий в тесный магазинчик, увешанный зеркалами и рекламами сигар. Хозяин магазина, продававший трубочный табак, и странные заморские предметы пахли так же – дальними странами.
Воспоминание снова ушло на дно, и Саксон моргнул. В кресле сидел мужчина, мускулистый, подтянутый; он был старше Бена на несколько лет, угловатое лицо казалось вырезанным из дерева. Жесткое, красивое в своем роде, но в то же время безжалостное. Саксон почувствовал, что его окружает некая призрачная аура. Незнакомец был солдатом и убийцей.
– Вы… – с трудом выговорил Саксон, облизав пересохшие губы. – Вы тот… кто вытащил меня из ручья.
Человек кивнул.
– Вы погибли бы, – сказал он, и в голосе его послышался легкий восточный акцент. – Это было бы расточительством.
Саксон немного расслабился, заморгал, стряхивая остатки наркотического сна.
– Спасибо.
– Я сделал это потому, что посчитал это правильным, – продолжал незнакомец, пристально глядя на больного; правый глаз его был имплантом яркого серебристо-голубого цвета. – И мне кажется, так было предназначено судьбой.
Саксон покачал головой:
– Никогда не верил в такие штуки.
– Вот как? – Незнакомец вытащил сигарету, предложил Саксону и, когда тот отказался, щелкнул дорогой бензиновой зажигалкой. – А я вот твердо верю, что существует «нужное место, нужное время и нужный человек», мистер Саксон. – Он не торопясь затянулся. – И в данный момент этот нужный человек – вы.
Бен впервые обратил внимание на руки незнакомца – они были словно с картинок из старых учебников по анатомии: конечности без кожи, толстые пучки искусственных мышц, прикрепленных к стальным костям. Изделие высшего качества, военного образца. Несколько мгновений Саксон оценивал силу человека, размышлял о том, смог бы он с ним справиться или нет. И пришел к выводу, что в лучшем случае силы их окажутся равны.
Саксон отвернулся, оглядел палату. Они были одни.
– Кто вы такой? – Он продолжал пристально рассматривать своего спасителя. На нем была незнакомая черная боевая униформа без всяких эмблем и знаков отличия. Он был не вооружен, но что-то в его позе говорило, что этот человек вполне способен убить и без помощи ножа или пистолета. – Вы из «Беллтауэра»?
– Я обладаю гораздо большей властью, чем «Беллтауэр». – Он улыбнулся, выпустил клуб дыма. – Вы никогда не слышали названия моей… группы. Именно это нам и нужно. Если вам обязательно навешивать ярлыки, можете называть меня фрилансером.
Секретная группа. Саксону приходилось пересекаться с подобными людьми во время службы в САС. Операции, которые выполняли эти солдаты, были настолько неприятного свойства, что на бумаге их просто не существовало, эти группы не возникали, так сказать, на экранах радаров. Саксон признался сам себе, что заинтригован. Если подобное подразделение действует в зоне австралийского конфликта, что это означает? Может быть, этот человек вообще работает на противоположную сторону?
– Меня зовут Джарон Намир, – после небольшой паузы произнес человек в черном. – В нашем с вами прошлом есть нечто общее. Мы оба работали в, скажем так, особых условиях на правительства своих стран.
Внезапно Саксон вспомнил, где слышал подобный акцент. «Израильтянин. А значит, откуда? МОССАД? Один из тех, кому удалось выбраться оттуда, прежде чем война с Объединенным Арабским Фронтом превратила страну в безжизненную пустыню?»
Саксон постарался скрыть охватившую его тревогу. Этот человек знал, кто он такой, и сообщил ему важную информацию о себе или, по крайней мере, дал ложный след. А это означало, что Намир, скорее всего, не собирался оставлять Бена в живых.
– Вы позволите мне высказать свое мнение? – продолжал Намир.
Он произнес это с уверенностью человека, знающего, что ему не откажут.
Саксон осторожно взглянул на него:
– Пожалуйста.
– Вы напрасно тратите здесь время и силы. Не буду спорить, в «Беллтауэре» перед людьми, подобными нам с вами, открываются широкие возможности. Но сможете ли вы достичь чего-то значительного? Совершить нечто важное, привнести порядок в охваченный хаосом мир? «Беллтауэр» не в состоянии дать вам такой шанс.
Солдат похолодел:
– Вы пытаетесь меня куда-то завербовать?