Таманцев Андрей. Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)

   - Рассказывайте. Клерк подсказал:
   - Представьтесь. И сразу переходите к делу. Азиз произнес заранее приготовленные фразы:
   - Мое имя Азиз Садыков. Я являюсь советником командующего армией освобождения Ичкерии полковника Султана Рузаева. Я приехал к вам, мистер Тернер, чтобы изложить план, разработанный известным вам человеком по имени Пилигрим и одобренный полковником Рузаевым...
   Через полтора часа, когда беседа закончилась, Азиза препроводили в тот же лимузин, на котором он сюда приехал, и отвезли в двухкомнатный номер пригородной гостиницы. Там ему было приказано ждать решения. В передней комнате расположился охранник в серой униформе, из чего Азиз заключил, что он находится во временной изоляции. Он ничего не имел против. Он прекрасно понимал, что мистеру Тернеру нужно время, чтобы обдумать и обсудить со своими консультантами это крайне необычное предложение.
   Азиз был бы потрясен, если бы смог видеть то, что происходило в особняке после его отъезда.
   Едва посланник Рузаева вышел из дома, в кабинет с камином из смежной комнаты вошел очень старый человек с седыми до голубизны волосами и иссеченным тонкой сеткой морщин лицом.
   - Нет слов, полковник, - слегка скрипучим голосом сказал он. - В вас пропал незаурядный актер. Даже по монитору я чувствовал холодность и злобность, исходящую от вас. Я всего раз в жизни, мельком, имел сомнительное удовольствие видеть мистера Тернера, но это ощущение злобного скунса сохранилось у меня навсегда. Не думаю, что с годами он изменился.
   - Спасибо, сэр, что вы согласились нам помочь, - ответил его собеседник, уступая старику кресло за письменным столом. - Без этого нам пришлось бы трудно. Слишком мало было времени, чтобы подыскать подходящую виллу и все подготовить.
   Старик усмехнулся:
   - Это вам спасибо, мистер Блюмберг. Вы помогаете мне забыть о старости. Но давайте послушаем, что скажет Джеф.
   Заместитель начальника информационно-аналитического директората ЦРУ командор Джеффри Коллинз появился в кабинете сэра Генри Уэлша через минуту с видеокассетой в руках.
   - Все о'кей, - сказал он, привычным жестом поправляя на носу свои старообразные очки. - Запись отличная. Мы хоть сейчас можем предъявить ее генеральному прокурору. И получим санкции на глобальный контроль над мистером Тернером. Сэр Генри Уэлш только покачал головой:
   - Вы не получите санкций, Джеф. Вы получите вызов в комиссию конгресса. И вам будет очень непросто ответить на многие вопросы уважаемых конгрессменов. Один из них будет примерно такой:
   "Не объясните ли вы нам, командор, каким образом вы получили запись, которую только что продемонстрировали нам?"
   - Вам часто приходилось отчитываться перед комиссиями конгресса? поинтересовался Коллинз.
   - Случалось.
   - Это мешало вам делать то, что вы считали необходимым?
   - Не слишком.
   - Я ваш ученик, сэр. Старик усмехнулся:
   - Это я уже понял. Что теперь вы намерены предпринять?
   - Это естественно, сэр Генри, - ответил вместо Коллинза Блюмберг. Я немедленно отправляюсь к мистеру Тернеру. На этот раз - под видом мистера Азиза Садыкова. И с паспортом на его имя, который выглядит как настоящий. Я не очень похож на чеченца, но кто не знает, что бывший Советский Союз, а ныне Россия - страна многонациональная? И почему бы среди чеченцев не затесаться еврею? Полагаю, что Азиз Садыков и мистер Тернер в обозримом будущем не увидят друг друга. А если увидятся позже - у них будет о чем поговорить. Во время этого разговора я не хотел бы стоять между ними. Учитывая привычку охранников Тернера сначала стрелять, а потом думать. А сейчас нам с мистером Тернером необходимо решить, каким образом будет финансироваться операция по захвату Северной АЭС. Надеюсь, вы согласны со мной. Адмирал?
   - Вы авантюрист, полковник. Просто авантюрист.
   - Возможно, - согласился Блюмберг. - Но разве идея захвата и взрыва Северной АЭС не авантюра?
   - Это не авантюра, - возразил сэр Генри Уэлш. - Это безумие всего нашего мира. И расплата. Не знаю за что. За все.
   * * *
   "ШИФРОГРАММА
   Доктор - Туристу.
   Все проблемы финансирования операции "Капкан" решены. Эмиссар объекта Р. Азиз Садыков получил подробные инструкции и вылетел в Грозный. Первый транш в два миллиона долларов будет переведен на счет фонда "Ичкерия" через расчетную систему банка "Босфор". Операции документируются. Жду информации о ситуации у вас".
   "ШИФРОГРАММА
   Турист - Доктору.
   14 апреля с.г. объект П. в сопровождении Люси Жермен и пяти сопутствующих лиц из известной Вам команды выехал в Хибины. В гостинице города Полярные Зори для них заказаны номера "люкс", "полулюкс" и пять одноместных номеров.
   Легенда: Люси Жермен намерена купить или взять в долгосрочную аренду турбазу "Лапландия", чтобы превратить ее в международный горнолыжный курорт. Объект П. выполняет при ней роль шеф-менеджера, остальные являются охраной и экспертами по оборудованию..."
   Глава седьмая. Мадам
   I
   Не знаю, чем Люси Жермен занималась в Париже и еще раньше, когда была просто Люськой из Балашихи, но с первых минут нашего появления в городке энергетиков Полярные Зори она повела себя так, что мы просто офонарели.
   Выступать она начала, как только мы сошли с поезда "Мурманск - Москва" на станции Зашеек, сохранившей свое название с тех времен, когда никакими Полярными Зорями и атомными электростанциями тут и не пахло. Все окрестности были покрыты снежным настом, ослепительно сверкавшим на солнце. Со всех сторон возвышались сопки, тоже заснеженные, с черными куртинами ельников у подножий. После полутора суток в душном вагоне оказаться на свежем воздухе было настоящим удовольствием.
   Но только не для Люси. Она ехала одна в прокуренном ее любимыми сигаретами "Мо" двухместном купе СВ. Люси вышла на дощатый перрон, потянула носом и заявила:
   - Воняет псиной.
   - Это просто свежий воздух, - успокоил ее Генрих.
   Ехать на черной двадцать четвертой "Волге", на которой ее встречал представитель Мурманской туристической фирмы (ей принадлежала "Лапландия"), она наотрез отказалась. В "Волге", видите ли, тоже воняло - на этот раз бензином. Про "рафик", который выделили для нас, и разговора не могло быть. После получасовых перезваниваний где-то достали довольно приличный "мицубиси-паджеро". Люси снизошла. Но перед этим провела батистовым платочком по коже сиденья и внимательно осмотрела платок, нет ли на нем грязи.
   В аккуратной трехэтажной гостинице энергетиков для нее был выделен двухкомнатный "люкс" (его называли тут министерским и держали лишь для самого большого начальства или для представителей МАГАТЭ, иногда посещавших ядерную станцию в инспекционных целях). Что происходило в момент первого появления Люси в этом "люксе", я не видел, так как вместе с ребятами таскал из машины штативы, ящики с геодезическими приборами и прочее оборудование во временно выделенную нам под камеру хранения полуподвальную комнату. Но что-то наверняка случилось, потому что уже через минуту по всей гостинице забегали люди, потащили на второй этаж новую мебель со склада, а кастелянши и горничные сметали с ног тех, кто оказывался на их пути, стопами новых матрацев и постельного белья.
   Не знаю, приезжал ли когда-нибудь на Северную АЭС министр, но то, что его приезд не вызвал бы такого переполоха, уверен. И если бы я совершенно точно не знал, что весь этот проект с покупкой или арендой турбазы "Лапландия" - полная туфтяра, просто прикрытие, я бы поверил, что эта дорогая французская блядь (а Люси выглядела и вела себя именно как дорогая французская блядь) действительно намерена превратить "Лапландию" в международный горнолыжный курорт.
   Уже на другой день все в городке знали ее и называли мадам. Ее ознакомительная прогулка по короткому центральному проспекту городка превратилась едва ли не в демонстрацию.
   Проспект, как и везде в нынешней России, был забит кафе, ресторанами, магазинами и лавчонками с пышными названиями с местным колоритом: "Снежана", "Приют четырех", "Зимовка", "Лапландский чум".
   Вокруг Люси, царственно запахнутой в соболью шубку" суетились чиновники из местной администрации во главе с мэром. Представителя мурманской фирмы оттерли в сторону как фигуру третьестепенную. Изумленные местные жители сопровождали группку, держась поодаль.
   Шествие продолжалось недолго, потому что в городке нечего было смотреть. В магазины Люси заходить не стала, на растрескавшуюся дверь краеведческого музея посмотрела с большим сомнением и прошла мимо. Только в конце проспекта, где посреди круглого газончика на площади был установлен памятный камень в честь тех, кто осваивал эти края, задержалась и выслушала подробные объяснения. Из них следовало, что промышленное освоение этих мест началось еще в 30-е годы и велось, как всегда в те времена, силами заключенных.
   Люси подняла руку и слегка пошевелила пальцами, унизанными кольцами. Лишь Генрих сразу понял смысл этого жеста. С непривычной для него проворностью он выбрался из толпы, купил у цветочницы на углу огромный букет белых калл и вручил его Люси. Даже не взглянув на Генриха, она возложила цветы к основанию памятного камня.
   В толпе зааплодировали.
   - Вот сучка! - почему-то пробормотал сквозь зубы глава местной администрации, но тоже заулыбался и присоединился к аплодисментам.
   На обратном пути Люси вновь остановилась возле входа в краеведческий музей. Оттуда вышел маленький седой старичок, назвался заведующим музеем и пригласил госпожу внутрь.
   - У нас есть уникальные экспонаты, просто уникальные! - заверил он.
   - Какие? - спросила Люси. И хотя глава администрации делал старикану явно запрещающие знаки, тот объяснил:
   - Полный набор для пыток. Ручные, ножные и совмещенные кандалы. Женские и даже детские. Щипцы для вырывания ногтей. Установки для электрошока. А карцер-отстойник! Мы перенесли его нетронутым из лагеря 3/16. Жаль только, что большинство экспонатов находятся в запасниках. У нас не хватает выставочных площадей. А этого не должно быть. Нет, не должно! Эта экспозиция должна быть открыта для всех. Заходите, мадам. Поверьте, такого вы не увидите нигде в мире!
   Люси вынула из рукава шубейки руку с кольцами и вновь требовательно шевельнула пальцами. И снова лишь Генрих сразу понял ее жест. Он извлек из кармана чековую книжку и золотое стило.
   - Пятьдесят, - бросила через плечо Люси. Она небрежно подписала чек и протянула его старикану. - Пятьдесят тысяч долларов. Это немного, но на первое время вам хватит. Расширьте экспозицию. Со временем мы превратим ваш музей в одну из главных достопримечательностей города.
   И она двинулась своей царственной походкой дальше, даже не оглянувшись на ошалевшего старика.
   - Кстати, - неожиданно обратилась она к мэру, - в городе есть детский дом?
   - Да, мадам.
   - Не спрашиваю, в каком он состоянии. Нет, не спрашиваю. Сто тысяч, кивнула она Генриху. Но, подписав чек, она лишь показала его мэру и тут же вернула Генриху: - Позаботьтесь, чтобы все было потрачено по назначению. Все до единого цента.
   - Не сучка, нет, - снова пробормотал мэр. - Настоящая сука!
   И тут же рассыпался в благодарностях и в самых изысканных выражениях пригласил мадам Жермен на ужин, который город намерен дать в ее честь. Люси немного подумала и милостиво кивнула в знак согласия.
   Мы, конечно, про себя похихикивали, но свои роли исполняли с полной серьезностью. Боцман, Артист и Муха, одетые в приличные костюмы и длинные серые плащи, отсекали от нашей патронессы местную пьянь, довольно, нужно признаться, застенчивую. И преграждали путь лицам кавказской национальности, ошалевшим от бюста, копны белокурых волос и манер Люси Жермен и пытавшихся прорваться к ней с пудовыми букетами красных и белых роз и пригласить в ресторан немножечко покушать и немножечко потанцевать. Почему нет, да? Их не останавливало даже то, что среди сопровождающих Люси лиц были начальник местной милиции, пожилой капитан в форме, начальник местного ФСБ в штатском и еще пара скромных молодых людей явно из ФСБ. Да разве может что-нибудь остановить настоящего джигита? Такая женщина, такая женщина, вах-вах!
   Я с Доком держался в сторонке, на вторых ролях, как это и положено экспертам по оборудованию. Но лучше всего, пожалуй, свою роль исполнял Генрих. Никакой не нувориш, никакой не спортсмен - обычный опытный бухгалтер или администратор при богатой бизнес-вумен. Скромно, но без перебора, одетый, собранный, немногословный, точный и краткий в ответах на вопросы, с которыми к нему обращались начальствующие лица, быстро сообразившие, что именно этот человек держит в своих руках нити всего дела.
   - Мы не готовы к детальному обсуждению. Мы даже еще не видели саму турбазу. Верней, я видел ее раньше, но в каком состоянии находится она сейчас, не знаю.
   Таким чаще всего был его ответ.
   Среди публики, крутившейся вокруг Люси, я заметил еще двух крепких молодых людей, которые изображали из себя бизнесменов, приехавших сюда по каким-то торговым делам. В их распоряжении была синяя "Нива" и "Жигули"-"шестерка" цвета темный беж. Уже через, день эти тачки так намозолили мне глаза, что на очередном сеансе связи, который проходил из специально переоборудованной аппаратной местного телецентра, я прямо спросил полковника Голубкова, кто эти люди. Если это наша "наружка", то ее нужно немедленно убрать, пока на нее не обратил внимания Генрих. Функции "наружки" можем выполнять и мы сами. Если же нет, нужно срочно выяснить, кто они. В нашем деле и без них было слишком много вопросов.
   Голубков не сказал мне ни да, ни нет, но уже утром "Нивы" и "шестерки" в городе не было.
   Странная все-таки вещь - человеческая психология. Если бы с идеей купить или арендовать базу "Лапландия" выступил любой обычный бизнесмен, тот же Генрих хотя бы, все дело так и покатилось бы по деловым рельсам, привлекая внимание лишь тех, кто был бы к нему причастен. Но стоило появиться мадам Люси Жермен, как вокруг этого дела начался настоящий бум. Все оказались вдруг в курсе, местное телевидение выдало сюжет о пожертвованиях приезжей дамы на музей и детский дом, даже бабки на скамейках возле стандартных блочных домов горячо обсуждали намерения Люси. Почему-то они были восприняты как радостная новость для всего городишки. Потому, наверное, что раньше ничего здесь не происходило, а тут вдруг сразу такое случилось.
   Как, собственно, могло повлиять на жизнь горожан, в большинстве работающих на АЭС и на обслуживающих ее предприятиях, то, что в двадцати километрах в люксовых отелях будут обитать и кататься на горных лыжах богатые иностранцы? Да никак. Крохи налогов в городскую казну прибавятся? Так они как прибавятся, так и исчезнут совершенно бесследно, это уже все давно понимали. Но настроение у всех все равно было приподнятое.
   Правда, чуть позже Люси объяснила, что ее программа гораздо шире, чем кажется на первый взгляд. Это произошло на приеме, который устроили в ее честь местные начальники. Прием проходил на базе отдыха АЭС, расположенной на берегу озера Имандра, километрах в пятнадцати от города. Здесь все было оборудовано по высшему классу. Баня с теплым бассейном и с выходом в открытое озеро. Огромный зал в стиле рюс с резными лавками, старинными самоварами и лыковыми лаптями на стенах. Ну, и с соответствующей кухней и холодильником, набитым под завязку всевозможными деликатесами.
   На осторожное предложение мэра испробовать настоящую русскую северную баню Люси к полной неожиданности для всех не стала отнекиваться. Она мигом смахнула с себя все причиндалы, начиная с соболей и кончая всем остальным, и на глазах изумленной публики прошествовала в парную. Через полминуты высунулась:
   - А кто, черт возьми, будет меня парить? Эй, вы что, педики? Или забыли, что такое русская баня?
   Тут хозяева местной жизни и вовсе прибалдели. Первым решился мэр, за ним - главный инженер АЭС, исполняющий за отсутствием директора его обязанности. Потом рискнули и их приближенные.
   Я вопросительно взглянул на Генриха. Тот лишь улыбнулся:
   - Все в порядке, Серж. Люси всегда знает, что делает.
   Не меньше часа красные распаренные тела снарядами вырывались из бани и с визгами и воплями плюхались в хрустально-чистые воды озера Имандры, на берегах которого еще сохранился ледяной припай. И среди них лишь по белой копне волос можно было узнать Люси. Ну, и еще кое по чему.
   - Блондинка-то крашеная, - поделился со мной своими впечатлениями мэр, перекуривая на берегу перед началом банкета. - Но все равно хороша. Хороша, сучара!
   Он ее будто бы все время повышал в звании. Сучка, сука, сучара. А что следующее? Очень меня это интересовало, но я постеснялся спросить.
   На банкете Люси выдала свою программную речь.
   - Вам, мужики, не совсем понятно, почему я торчу в вашем вшивом городишке, а не еду на турбазу. Я поеду, конечно. Возможно, завтра. Но турбаза, как я себе все это представляю, не самый главный элемент в моем проекте. Важный, основной. Но и все же не главный. Вы представьте себе богатого немца или американца, которому уже обрыдли все Альпы и Швейцарии. А там уж трассы и отели не чета тем, что будут здесь, можете мне поверить. Чем его можно привлечь сюда? Ну, номера "евролюкс", хорошая трасса, длинный снег, подъемники, рестораны и бары на базе. Это само собой. Но что он будет делать после пары-другой спусков? Устроить ему ночное шоу со стриптизом? Так этими стриптизами он уже по горло сыт. Что же ему остается? Сидеть в баре и нагружаться пивом и виски? Нет, господа, так мы сразу провалим дело. В "Лапландии" должна быть изюминка. И она есть. Это - культурная программа. Кстати, мэр, эта вот ваша загородная резиденция в нее войдет. Ля рюс. А натюрель. Я у вас ее арендую.
   - Эта база отдыха принадлежит станции, - поправил мэр.
   - Значит, я арендую ее у станции. Но этого мало. Вокруг - нетронутые места. Значит, есть охота? На что?
   - Да на что хотите, - ответил мэр. - Хоть на медведя.
   - Шарман! Сафари на медведя, а? Рыбалка для любителей тоже наверняка есть?
   - И еще какая! Таймень, сиг, щуки по полтора метра! А охота из скрадков на перелетных гусей? - подсказал начальник милиции, сам страстный рыбак и охотник.
   - Прекрасно, - одобрила Люси. - Но главное все-таки другое. В свое время здесь были сталинские лагеря, не так ли? Какой-нибудь из них можно восстановить?
   - А чего их восстанавливать? - ответил начальник местного ФСБ. Многие пожгли, а многие сохранились. Ну, колючка повалилась, конечно, вышки покренились, но бараки целые. Из лиственницы делались, на века.
   - Это еще лучше. Городской музей ГУЛАГа - неплохо. Но только как вступление в тему. Мы пойдем дальше. Мы приведем один из лагерей в порядок. И будем привозить туда наших туристов. Не только показывать. Нет - селить. И чтобы все было, как тогда: охрана, овчарки, баланда. Спецура с номерами. "Два дня в ГУЛАГе" - вот как будет это называться. И оплата - как в "Хилтоне". И ничуть не меньше!
   - Да кто же на это согласится? - не поверил мэр.
   - Кто? Ха! - парировала Люси. - Будут записываться в очередь! Для западников такое - впечатление на всю жизнь! Только одна просьба, мужики. Все это пока должно оставаться между нами. Это мое ноу-хау. Я не слишком боюсь конкуренции, но не стоит раньше времени разглашать свои планы. Меня только одно останавливает - ваша АЭС. Не лучшее соседство. Ее нельзя закрыть? Или хотя бы сдвинуть километров на сто в сторону?
   - Как?! - изумился главный инженер.
   - Ну, понимаю, понимаю, нельзя, - успокоила его Люси. - Но она хотя бы безопасна?
   - Вы можете прислать экспертов с самыми совершенными дозиметрами, обиделся главный инженер. - У нас одна из самых безопасных станций в России. И даже в Европе! Да, мадам! Даже в Европе!
   - Обязательно пришлем, - пообещала Люси. - И проверим. После этого и подпишем контракт. Станция, кстати, тоже может войти в ознакомительную программу. Вполне могут найтись любители. А почему нет? А теперь выпейте водки, мужики, а то у вас челюсти отвалятся!
   Мужики дружно последовали ее призыву и после этого долго закусывали, обдумывая ее предложение.
   - А что, твою мать! - сказал наконец мэр. - Может, и получится!
   - Вполне, - подтвердил начальник милиции. - Если это дело по-умному раскрутить, даже наши потянутся.
   - На станцию? - недоверчиво переспросил начальник ФСБ.
   - Да нет, в лагерь! Точно говорю. Из новых. А что? Вот он хапнул куш и сидит ночью, не может уснуть. Представляет, как попадет на нары и все такое. А тут и представлять не надо - плати и садись. А когда выйдешь счастья-то сколько, а? Не дура баба. Нет, не дура.
   - Не дура, - подумав, согласился мэр. - Но сволочь.
   - Не улавливаю системы в ваших иерархических ценностях, - счел я возможным вмешаться в беседу начальствующих лиц. - Сучка. Сука. Сучара. Это понятно. Вроде как лейтенант, капитан, майор. А что значит сволочь? Полковник? Или сразу генерал-майор?
   - Сволочь - это и значит сволочь, - неохотно ответил мэр. - У меня в этих лагерях отец погиб. А она хочет превратить их в ревю.
   - Вы не совсем правы, - возразил я. - Напомнить ожиревшему Западу, что совсем недавно существовали и такие формы жизни, - дело нелишнее. Да и нашим освежить память - тоже не помешает.
   - Занимался бы ты, парень, своим делом, а? - посоветовал мне капитан. - А с этим мы и без тебя разберемся.
   - Извините. Просто к слову пришлось, - повинился я. - Я и намерен заниматься только своим делом.
   Знал бы ты, капитан, какое у меня дело!
   * * *
   На следующий день мы отправились на турбазу "Лапландия". О том, чтобы Люси ехала двадцать с лишним километров по разбитой дороге на машине, и речи не было. Она потребовала вертолет. И ей немедленно предоставили "Ми-1". Вместе с ней вылетели Генрих и мурманский деятель. На другом вертолете, "Ми-8", полетели мы. Вертолеты были заранее арендованы Генрихом то ли в мурманском, то ли в каком-то другом аэропорту. И с экипажами были проведены, видимо, какие-то предварительные переговоры. Не знаю какие, но никто даже не обратил внимания, как мы устанавливаем в люках съемочную аппаратуру.
   Соответственно мы и подлетели к посадочной площадке "Лапландии" не в лоб, а долго делали круги по окрестностям.
   Места были лесные и озерные, большая часть озер уже вскрылась, снег лежал лишь в проталинах и на склонах сопок. Иногда чистую лесотундру уродовали отвалы каких-то рудников, однажды в стороне мы заметили словно бы зарницы. Штурман объяснил, что там металлургический комбинат "Североникель" и идет спуск руды или выброс шлака.
   Мы с Доком, честно сказать, плохо представляли себе, как нам придется исполнять обязанности экспертов по оборудованию. Тем более спортивных комплексов, с которыми ни он, ни я никогда не имели дела. Но Генрих только отмахнулся: справитесь, там и не нужны специалисты. Он оказался прав. И сама гостиница турбазы "Лапландия", и все подсобные сооружения были в таком состоянии, что особых затруднений оценка не представляла.
   Ее сделала сама Люси Жермен, обойдя туркомплекс, заглянув в пару номеров, в столовую и на кухню базы.
   - И вы хотите сказать, что эта помойка стоит триста пятьдесят тысяч долларов? - обратилась она к мурманчанину. - Вы можете объявлять сто тендеров, но больше двухсот тысяч вам никто не даст. Сюда нужно вкладывать миллионы, чтобы превратить базу в приличное место. И на это способна только одна идиотка. Это я. Передайте своим боссам, что я готова заплатить за базу двести пятьдесят тысяч, и ни цента больше.
   - Но речь шла о трехстах пятидесяти тысячах, - напомнил представитель фирмы.
   - Генрих, что можно оставить от гостиницы? - обратилась Люси к своему шеф-менеджеру.
   - Только стены, мадам. И некоторые перекрытия.
   - Что можно оставить от подъемника? - спросила она Дока.
   - Только несущие фермы. Все остальное требует замены, - ответил Док.
   - Вы можете что-нибудь добавить, Ковбой? - обратилась она ко мне, почему-то переведя мою фамилию на американский лад.
   - Ничего, мадам, - ответил я. - Практически все здесь нужно начинать с нуля. Плюс дороги. Плюс вертолетная площадка или аэропорт для гидросамолетов. Туристы будут прилетать в Мурманск. Не тащиться же им сюда три часа на поезде. Я считаю, что вам не следует ввязываться в это дело. Оно требует слишком много капитальных вложений.
   - Слышали, что сказал мой эксперт? - обратилась Люси к представителю Мурманской турфирмы.
   - Я должен обсудить ситуацию со своим руководством, - заявил мурманчанин.
   - Но не затягивайте это дело, - посоветовал Генрих.
   Этой же ночью, в номере Генриха, мы внимательно изучили все данные аэрофотосъемки. "Аэрофотосъемки" - это я сказал по привычке. Никаких фотопленок и близко не было. Кассеты из камер вставлялись в мини-компьютер, который привез с собой Генрих, и он лишь выплевывал из лазерного принтера листы распечаток, на которых каждое дерево и каждый озерный или речной изгиб выделялись так, будто были нарисованы тушью старательным китайским художником.
   Северная АЭС - два действующих энергоблока на берегу озера и один строящийся - располагалась километрах в шести от города и километрах в двух в сторону от дороги, которая соединяла Полярные Зори с "Лапландией". От города к проходной станции ходили полуразбитые рейсовые автобусы. В пересменки, которые происходили три раза в сутки, они были обвешаны пассажирами и двигались чуть ли не боком. По субботам и воскресеньям народу было намного меньше - строители и ремонтники отдыхали, на станции оставались только дежурные смены.
   Станция была обнесена по всему периметру пятиметровым забором из металлической сетки с изоляторами и какими-то проводами сверху. Но вряд ли сетка была под напряжением. Во-первых, дежурившие у главных ворот охранники пропускали грузовики с металлом и бетоном, отводя створки ворот голыми руками. А во-вторых, часть сетки со стороны подстанции уходила в воду, тут напряжение не подашь. Поверх сетки крепились мощные осветительные галогены. Но и в темноте они не рисовали контур ограды - горели то там, то тут. Понятное дело: перегорали, а новые где возьмешь, их же покупать нужно.