Таманцев Андрей. Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)

   Обычно у входа дежурили двое вохровцев с "калашами". А сейчас их толпилось шестеро. Стояли себе, закинув автоматы за плечи, курили, переговаривались в предвкушении близкой смены. В стороне, у въезда на территорию станции, я заметил Блейка, Гринблата и третьего, который назвался Стэнли Крамером. Рядом с ними в белом халате, в каких ходили все ИТР АЭС, стоял главный инженер Юрий Борисович, что-то показывал. На камере Гарри Гринблата виднелся красный огонек, он снимал. Вид у Блейка был явно скучающий. Он не понимал, за каким дьяволом его вытащили в эту глушь, где никакой сенсации никогда не было и быть не может.
   Неожиданно все охранники, как по команде, задрали головы. Начал всматриваться вверх и главный инженер, а за ним и все трое корреспондентов. Через полминуты и все мы сделали попытку через свои амбразуры посмотреть вверх, откуда нарастал рокот вертолетного двигателя. По площадке полетели пыль, сухой снег и мусор, а еще через три минуты рядом с первым энергоблоком, метрах в сорока от нас, завис "Ми-8" и аккуратно сел на асфальтовый пятачок. Гул двигателя стих, лопасти по инерции повертелись и опали, как крылья у стрекозы.
   Охранники защелкали затворами своих "калашей" и кинулись к вертолету. Туда же побежал и Юрий Борисович. Один из вохровцев загрохотал прикладом по металлической обшивке. Из кабины высунулся пилот.
   - Твою мать! Ты куда сел?! - заорал вохровец. - Ты же в запретку, твою мать, сел!
   - Здесь могут садиться только вертолеты Министерства по чрезвычайным ситуациям! - козлиным тенорком подтвердил главный инженер.
   Дверь открылась, механик спустил на землю металлический трап, а в проеме двери показалась Люси Жермен собственной персоной.
   - Мужики, а это и есть чрезвычайная ситуация! - весело объявила она. - Гуманитарная помощь. Подарки вашим женам и детям к Первомаю! Что, часто это бывает? Помогите-ка выгрузить!
   От неожиданности никто даже не шевельнулся.
   - Да вы что? - удивилась Люси. - Хотите меня разорить? Час аренды этой "вертушки" стоит мне восемьсот баксов! Юрочка, скажи своим охломонам, а то они не врубаются!
   Юрий Борисович явно растерялся.
   - А что за подарки? - поинтересовался один из вохровцев.
   - Много чего! Одежда, обувь, игрушки, продукты, соки!
   - А как насчет чего покрепче? - спросил второй.
   - Только пиво, мужики. Но пиво хорошее. "Хайнекен". Каждому - по две упаковки. Но только после разгрузки! Принимайте и тащите в кабинет главного инженера. Можно, Юрочка?
   - Ну отчего же нельзя! - растерянно согласился главный инженер.
   Последние остатки сомнений исчезли. Вохра забросила свои "калаши" за спины и дружно принялась за работу. Ящики и коробки, подаваемые из вертолетного чрева кем-то из экипажа, появлялись один за другим, их подхватывали по двое или по одиночке, вносили в административный корпус и рысцой возвращались к вертолету.
   Люси заметила людей с камерой и помахала рукой:
   - Эй, пресса, вашу мать! Снимайте: Люси Жермен в роли Санта Клауса!
   Пока она, снизойдя на землю, позировала Гарри, из вертолета вышел Генрих со спортивной сумкой в руках и прошел в корпус. Сумка была явно не из легких, и мне это почему-то очень не понравилось.
   - Последний! - сообщил механик, выталкивая ящик на спину вохровца. Все, мадам?
   - Счастливо! - махнула Люси и вслед за вохровцем в сопровождении Юрия Борисовича и всех трех корреспондентов скрылась за дверью. Вертолет начал раскручивать лопасти. На площадке не осталось ни одного человека. Смена должна была появиться через восемнадцать минут. И это будут уже не такие лохи.
   ...Решение родилось мгновенно.
   - Док, Муха! Перекрыть подход! - приказал я. - Если появится смена, задержать. Стрелять только под ноги! Боцман, Артист, за мной! Сейчас они начнут выходить. С пивом. Отключать и обезоруживать без излишеств. Приготовить браслетки и скотч.
   - Не хватит браслеток, у нас всего семь, - напомнил Боцман.
   - Стреноживать по двое и к решетке! Начали! Последнюю команду мне пришлось выкрикнуть в полный голос, чтобы перекрыть гул вертолетного двигателя. "Ми-8" приподнялся, повисел над землей и ушел в сторону Мурманска. Мы заняли исходные позиции.
   Риск был, конечно, очень большой. Если смена появится хоть на пять минут раньше времени, вохровцы услышат стрельбу и забаррикадируются в корпусе. Но и выигрыш мог быть тоже очень большим.
   Первый вохровец появился через четыре минуты. Он был обвешан пивными банками, как моджахед гранатами. И прямо на пороге остановился, выливая в себя остатки "Хайнекена". По-моему, он даже не сообразил, что с ним случилось и почему он вдруг оказался с залепленным ртом, в наручниках, пропущенных через крепкую решетку, которой были забраны все окна административного корпуса.
   И пошла у нас работа, только успевай поворачиваться! Охранники выходили по двое, ширина двери не позволяла вываливаться толпой. И тут же одного отключал я, другого - Артист, а Боцман довершал дело, цепляя их попарно к решетке и ловко заклеивая рты широкой лентой специального плотного скотча.
   - Одиннадцать, - сказал он. - Нет двенадцатого.
   Из-за угла появились, пятясь спинами. Муха и Док.
   - Смена, - сказал Док. - Через пять минут будут здесь. Как у вас?
   - Нет двенадцатого, - сказал я. - Все внутрь! А тут появился и двенадцатый. От неожиданности он поперхнулся пивом и так закашлялся, что Боцман сразу отказался от мысли заклеивать его рот скотчем, лишь приковал последней парой браслеток к решетке и откинул ногой его "калаш" в сторону. Мы нырнули в корпус.
   - Засовы! - скомандовал я. - Аварийный щит! Мог бы и не говорить, все знали, что делать. Щелкнули замки стальных дверей, сверху опустилась бронированная плита аварийной защиты. И вовремя. Снаружи ударила автоматная очередь, тут же вторая. Дверная сталь загудела от ударов пуль.
   - Что за черт? - удивился Муха. - Боевыми же лупят!
   - Не отвлекаться! - прикрикнул я. - Сейчас появятся еще шестеро внутренняя охрана. Артист, Боцман, на перехват!
   Эти шестеро появились без пива, с "Макаровыми" и ТТ в руках. Их пришлось упаковать и уложить в небольшой комнате, примыкавшей к вахте.
   - В кабинет главного инженера! - скомандовал я. - Бегом! Натянуть "ночки"! Артист и Муха - на коммутатор. Отключить внешнюю связь! Док и Боцман, за мной!
   ...Очень вовремя мы появились в кабинете Юрия Борисовича, заставленном ящиками и коробками гуманитарной помощи. Сам главный инженер, а с ним Генрих, Люси и корреспонденты стояли у окон, пытаясь понять, что происходит во дворе, отчего стрельба и почему воет сирена общей тревоги. Но кабинет был на третьем этаже, окна его не мыли со времен, наверное, пуска энергоблока, поэтому разглядеть что-нибудь вряд ли кому удалось. А тут еще какой-то мудила из старой смены или из новоприбывших полоснул автоматной очередью по освещенным окнам. Даже из коридора я услышал, как брызнули стекла.
   Я распахнул дверь и приказал, для убедительности передернув затвор "узи":
   - Всем сохранять спокойствие. Оставаться на местах, никаких лишних движений. Станция захвачена.
   - Какой шарман! - сказала Люси.
   Гарри включил камеру и завопил:
   - Еще раз, парни! Сделайте это! Всего раз! Это же супер! Прайм-тайм!
   Ну, чего не сделаешь для хорошего человека. Мы вышли, затем снова ворвались, я повторил приказ. Гарри не отрывался от объектива, а Крамер без остановки сверкал фотовспышкой.
   - А теперь очередь, в потолок! - попросил Гарри. - Хоть одну! За каждый выстрел ставлю бутылку водки! Смирновской!
   Генрих незаметно кивнул мне. Я не заставил себя упрашивать. Полоснул по потолку двумя короткими очередями, дал знак Гарри прекратить съемку, после чего стянул "ночку" и обратился к Юрию Борисовичу:
   - Прошу извинить. Осуществляется проверка системы охраны станции. Проверка завершена. Первый энергоблок захвачен. Где у вас громкая связь с персоналом первого блока?
   - Фи! - разочарованно протянула Люси. - А я-то думала, что и вправду захват! Ну что за страна?! Куда ни ткнись - везде сплошная туфта!
   Однако. Нервы у нее были прямо-таки воловьи.
   - Тут рядом, в кабинете директора, - ответил мне главный инженер. Есть еще у дежурного диспетчера.
   Мы прошли через пустую приемную в директорский кабинет, Юрий Борисович взял микрофон, щелкнул тумблером и вопросительно посмотрел на меня:
   - Что говорить? Я подсказал:
   - Говорит главный инженер станции. Прошу всех соблюдать спокойствие. Тревога учебная. Он повторил мои слова.
   - Что еще?
   Я взял у него микрофон:
   - Дамы и господа! Производится проверка охраны станции. Говорит командир группы захвата. Первый энергоблок захвачен и изолирован от внешнего мира. Весь персонал, непосредственно не занятый обслуживанием систем энергоблока, должен перейти в комнату отдыха. Остальным оставаться на своих рабочих местах. Все приказы членов группы захвата прошу выполнять немедленно. Операция проводится в интересах обеспечения безопасности стратегических объектов. Прошу извинить за причиненные неудобства.
   Я выключил микрофон.
   Из небольшой комнаты, примыкавшей к кабинету директора, выглянул белобрысый компьютерщик Володя.
   - Что происходит? - спросил он.
   - Объявление по громкой связи слышал?
   - Ну.
   - Это и происходит. Первый энергоблок захвачен.
   - А-а! - протянул он и скрылся за дверью. Я знал, что через минуту эта информация будет в Москве.
   - А мне что теперь делать? - спросил Юрий Борисович.
   - Понятия не имею. Ждать.
   - Чего?
   - Пока не знаю, - честно ответил я. - Откровенно говоря, ни разу в жизни не захватывал атомные электростанции.
   - Эту, однако, захватили за полчаса.
   - Обижаете, Юрий Борисович. Всего за двенадцать минут.
   Я оставил его за столом директорского кабинета и вышел в приемную. Там меня поджидал Генрих.
   - Прекрасно, Серж, - одобрительно проговорил он. - Вы заработали вторую половину гонорара.
   - Можем получить?
   - Чуть позже. Операция еще не закончена.
   - Раз вы уже здесь, можно не подавать условленного сигнала? - спросил я.
   - Напротив. Дайте мне передатчик. Я протянул ему коробочку рации. Он включил и сказал в микрофон только два слова:
   - Подход открыт.
   После чего выключил рацию и бросил ее в мусорную корзину.
   - Больше она не понадобится.
   - Пастух, я Артист! - ожило у меня в кармане "уоки-токи". - Внешняя связь отключена. Работает только прямой телефон в кабинете директора. Как понял?
   - Понял тебя. Идите в комнату отдыха, успокойте людей. До связи.
   Я заглянул в директорский кабинет. Юрий Борисович сидел с трубкой в руках и судорожно набирал какой-то номер. От волнения пальцы у него срывались с диска, и приходилось начинать все сначала.
   - Положите трубку, - проговорил я, - и пройдите в комнату отдыха. И вам будет спокойнее, и всем вашим людям.
   - Это приказ?
   - Да, приказ.
   - Вынужден подчиниться.
   Из кабинета главного инженера высунулся Гарри и тут же нацелил на нас телекамеру. Генрих закрылся рукой и приказал:
   - Выключите! Когда и что снимать, я сам вам скажу.
   - А будет еще что-нибудь для прайм-тайма?
   - Будет, - пообещал Генрих. - Прямо сейчас. Пойдемте.
   Вслед за ним мы вошли в кабинет главного инженера.
   - Пойди погуляй, - кивнул Генрих Люси. Но она лишь повела плечом:
   - Вот еще! Мне тоже интересно!
   Генрих помедлил, но решил, видно, что спорить не стоит. Он отпер сейф Юрия Борисовича, извлек из него небольшую картонную коробку из-под принтера и перенес на стол. В этой коробке был не принтер. В этой коробке были радиовзрыватели и детонаторы. Те самые, испытание которых мы проводили несколько дней назад и маркировка на которых так не нравилась Доку.
   - Можете снимать, - разрешил Генрих, выкладывая на стол содержимое коробки. - Здесь набор современного террориста. Этот небольшой блок с пусковым кодом и кнопкой так называемое инициирующее устройство. Эти четыре коробочки - радиовзрыватели, настроенные на одну частоту. А это детонаторы. В данном случае они начинены не тротилом, а обыкновенным детским пластилином, но для наглядности мы сейчас их отделим... вот так. Отложим подальше в сторону и произведем пробу. Сейчас я наберу шифр, открывающий доступ к пусковой схеме... Гарри, если вы еще раз шевельнете объективом камеры, я разобью ее и вы останетесь без сенсации. Снимайте только мои руки и приборы. Вам ясно?
   - Ну, ясно, ясно! - недовольно согласился Гринблат.
   - Продолжайте, Генрих, - попросил Блейк. - Если это будет неинтересно, при монтаже вырежем.
   - Это будет интересно, - успокоил его Генрих. - Итак, я набрал код, а теперь нажимаю пусковую кнопку. Обратите внимание: на пульте загорелся зеленый светодиод. Это значит, что инициирующий сигнал послан на спутник связи. Через тридцать секунд он вернется к взрывателям. Засекайте время.
   Я нажал секундомер своей "Сейки". Ровно через тридцать секунд вспыхнули красные светодиоды всех четырех взрывателей, в тот же миг с легким треском между электродами пробежали искры электрического разряда.
   Мы с Доком переглянулись.
   - Вот так, господа, - подвел итог Генрих.
   - А если спутник связи будет в мертвой зоне, на другой стороне земли? - поинтересовался англичанин.
   Генрих усмехнулся:
   - Современные террористы - народ очень предусмотрительный. Теракт практически невозможно точно спланировать по времени. Поэтому используется не один спутник, а три или даже четыре. Все они работают на одной частоте, и один из них всегда находится в активной зоне. Так что взрывной сигнал может быть подан в любой момент и практически из любой точки земного шара. Это интересно, мистер Блейк?
   - Да. Пожалуй, да.
   - Дальше будет еще интересней, - пообещал Генрих, убирая взрыватели и детонаторы в коробку, а коробку запирая в сейф. - Следующий этап минирование наиболее уязвимых узлов станции. Укладка взрывчатки и установка радиовзрывателей. Но эту операцию мы проведем чуть позже.
   - У вас есть и взрывчатка? - поразился Грин-блат.
   - Да, шестьсот килограммов тола. Они находятся в этих вот ящиках. Серж, продемонстрируйте господам журналистам содержимое ящиков.
   Я открыл один из ящиков, похожих на те, в каких транспортируются геодезические приборы. Но здесь были не приборы, а плотно уложенные толовые шашки.
   - Тринитротолуол, - объяснил Генрих, - или попросту тол. И в тех двух ящиках тоже. Но мы не будем его использовать. Важен факт, что террористы смогли доставить его на станцию. И ваша пленка это подтвердит. А для имитации минирования мы используем эту вот обыкновенную оконную замазку. Она очень напоминает пластит.
   Он открыл "молнию" своей серой сумки, извлек из нее кубик в промасленной бумаге и предложил желающим посмотреть и даже потрогать. Гринблат опасливо отодвинулся, а Док взял кубик в руки, отщипнул немного, потер между пальцами и даже понюхал.
   - Что скажете. Док? - спросил Генрих.
   - А что я могу сказать? Замазка и замазка. Я не сапер, я хирург.
   - А по-вашему, Серж, будет это выглядеть на пленке достаточно убедительно? Я пожал плечами:
   - Понятия не имею. Для меня - будет. Для специалиста - не знаю.
   Эта замазка меня сейчас меньше всего интересовала. Меня интересовало совсем другое. В ящике с толом, сбоку, между шашками, я заметил краешек целлофановой упаковки. И я сразу узнал эту упаковку. Это был аэрозольный набор "Экспрей", исчезнувший из тайника за ванной в номере Генриха. А это могло означать только одно: если люди Голубкова подменили тол, лежавший в кладовой на турбазе, Генрих определит это за две минуты. Или уже определил. А перед нами просто ваньку валяет.
   Генрих взглянул на часы и объявил:
   - А теперь, господа журналисты, попрошу пройти со мной. Вы, Серж, и вы. Док, тоже.
   Он двинулся к выходу, не сомневаясь, что все последуют его приглашению.
   - А я буду здесь торчать? Я тоже пойду! - заявила Люси.
   Воспользовавшись толкучкой в дверях, Крамер обернулся ко мне и негромко спросил:
   - Где дубликаты ключей от сейфа?
   Нужно отдать мне должное, в условиях форс-мажора я соображаю довольно быстро. И если человек знает о существовании дубликатов...
   - У Артиста, - таким же быстрым полушепотом ответил я.
   - Вызовите его. И отвлеките Генриха. Хотя бы на пять минут.
   Я сунул ему "уоки-токи" и поспешил за Генрихом, Люси и корреспондентами. Закрывая за собой дверь, услышал голос Крамера:
   - Артист! Немедленно в кабинет главного инженера!
   В коридоре меня поджидал Док. Мы перешли на легкую рысь, подтягиваясь к группе, шествующей под предводительством Генриха.
   - Это не замазка, - сообщил мне Док на ходу.
   - А что?
   - Похоже на пластит.
   - Пластит не такой, - возразил я. - Даже по цвету.
   - Это может быть аналог пластита. Чешского производства. Секвит или что-то в этом роде, точно не помню. Сила взрыва даже больше, чем у пластита. Есть у меня подозрения...
   - Потом, Док.
   - По-твоему, это неважно? - удивился он.
   - Очень важно. Но сейчас есть кое-что поважней.
   Я нагнал Генриха и придержал его за рукав:
   - Нужно поговорить.
   - Не сейчас.
   - Нет, сейчас, - твердо сказал я.
   Мы как раз миновали душевые. Я завел Генриха в предбанник и плотно прикрыл за собой дверь. Генрих прошел по кабинкам, убеждаясь, что никого нет.
   - Говорите, - приказал он. - Только быстро.
   - Я не спрашиваю, почему в нашем оружии оказались боевые патроны.
   - Мне некогда было искать холостые.
   - Я так и понял. Я спрашиваю о другом: почему боевыми лупит охрана? Мы договаривались, что вы организуете утечку информации о проверочном захвате станции. Вы это сделали?
   - Да. Для этого я специально летал в Москву.
   - Так в чем же дело?
   - Понятия не имею. Возможно, произошла накладка. Сейчас это уже не имеет значения.
   - А если они предпримут штурм? Прикажете нам стрелять в воздух? А они будут - по нам? Мы сделали свое дело, Генрих. Станция захвачена. А теперь мы выходим из игры.
   - Каким образом?
   - Очень просто. Бросаем оружие, разблокируем вход и поднимаем руки. А объясняться с властями придется вам самому.
   - Вы этого не сделаете, Серж. И я вам скажу почему. Вы помните газетную шумиху после убийства корреспондента "Совершенно секретно"?
   - Да. Вы решили свои проблемы. Только я не понял, с каких пор такие методы считаются цивилизованными.
   - Я не убивал корреспондента К. Это сделали вы, Серж.
   - Да ну?
   - Вот именно. Если со мной что-нибудь случится, в моей квартире произведут обыск. И найдут револьвер "кобальт" с единственным истраченным патроном. Эксперты без труда установят, что корреспондент был убит именно из этого ствола. А отпечатки пальцев на этом стволе - ваши, Серж. Напомнить, как они там появились? В вашем доме в Затопине. Когда вы меня обезоружили. К этому времени корреспондент был уже мертв. А последним брали в руки "кобальт" вы. Но это еще не все. На полу в салоне "Нивы" осталась лежать стодолларовая купюра. Ваш дом обыщут. И найдут сто тысяч долларов. Из тех, что вы получили в качестве аванса. Серия и номер банкноты, обнаруженной в "Ниве", как раз из этого выпуска. Вы получите лет пятнадцать. И никакого алиби у вас нет, хотя ваша жена будет утверждать, что вы провели ночь дома. Убийство совершено в третьем часу ночи. Вы дождались, когда жена уснет, поехали на Московскую кольцевую дорогу, убили и ограбили корреспондента, встречу с которым назначили накануне, и вернулись домой, когда она еще спала.
   Ну, сука! Мне даже напрягаться не пришлось, чтобы изобразить свои чувства.
   - И вы надеетесь, что это сойдет вам с рук? - спросил я.
   - Не сомневаюсь. И поможете мне в этом вы. У вас просто нет другого выхода. Только один: не противодействовать мне ни в чем. И когда я говорю "ни в чем", это следует понимать буквально. Могу успокоить вас: никакого штурма не будет. И если вы или ваши люди сдуру в горячке не ухлопаете кого-нибудь из охраны, никаких осложнений с властями у вас не возникнет. По заказу службы безопасности Каспийского трубопроводного консорциума вы производили проверочный захват станции. И вы это сделали. Остальное вас не касается. А теперь хватит болтать. У нас еще много дел.
   Он вышел из душевой и возглавил шествие. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом.
   Судя по всему, Генрих изучил топографию АЭС не хуже нас, а возможно, и лучше. Он уверенно миновал машинный зал с ревущими турбогенераторами, поднялся по служебному ходу на пульт управления. Здесь нас нагнали Крамер и Артист с кофром Крамера на плече, словно бы он подрядился быть его ассистентом. Крамер незаметно сунул мне в руку "уоки-токи", одновременно я почувствовал, как в карман моей камуфляжки скользнули ключи от сейфа. На мой быстрый вопросительный взгляд Крамер негромко сказал, глядя в сторону:
   - Приказ прежний: "Никакой самодеятельности".
   Дежурные операторы главного щита управления, в белых халатах и белых докторских шапочках, провожали нашу процессию хмурыми взглядами.
   Я чуть поотстал и включил "уоки-токи":
   - Муха, я - Пастух. Как слышишь?
   - Слышу тебя.
   - Ты где?
   - В комнате отдыха. Десять мужиков и четырнадцать женщин.
   - Обстановка?
   - Нормальная. Смотрят по "Тринитрону" попсу. Женщины говорят, что хотят пить и есть.
   - Возьми пару мужиков и принесите из кабинета главного инженера. Там должна быть еда, сыр, соки.
   - Понял тебя. Я вызвал Боцмана, приказал:
   - Спустись вниз. Проверь вход. И тех шестерых, ВОХРу. И будь там, присматривай.
   - Ясно, Пастух. Что происходит?
   - Пока не знаю. Конец связи.
   Еще несколько переходов и железных лестничных маршей, и мы оказались на крыше энергоблока, как раз над машинным залом. Плоская площадка была залита асфальтом, огорожена металлическими перильцами и по периметру обозначена желтыми натриевыми фонарями. Метрах в пятидесяти от площадки, над реакторным блоком, уходили "в белесое небо две белые, с широкими красными полосами вентиляционные трубы. На верхушке каждой из них горели красные предупреждающие огни.
   Сверху открывался обширный обзор. Сопки и черные промоины озерных проток на фоне снежного наста на севере, плотная кучка очень уютных огней на юге - поселок Полярные Зори мирно доживал свой воскресный вечер. На окраине поселка прожекторами была подсвечена ажурная вышка местного телецентра и ретранслятора, наверху горел красный фонарь, предупреждая летчиков об опасности.
   Я подошел к перильцам ограждения, осторожно глянул вниз и ахнул: все подъезды к энергоблоку были заставлены милицейскими "Жигулями" с мигалками, армейскими грузовиками, а со стороны мурманской дороги подтягивалась пара бронетранспортеров. Гарри Гринблат последовал моему примеру, сказал Вполне по-русски: "Еж твою мать!" - плюхнулся животом на асфальтовую площадку и нацелился вниз объективом камеры. Грохнула автоматная очередь, трассирующие пули прошли в метре от козырька крыши. Гарри чуть высунулся и продолжал съемку. Выплюнул очередь тяжелый пулемет, тоже трассирующими.
   - Уберите этого идиота! - закричал Генрих и сам подскочил к Гарри и оттащил за ноги от края площадки. Гарри остервенело лягался, матерился и продолжал снимать. На помощь Генриху поспешил Блейк.
   Воспользовавшись суматохой, я негромко приказал Доку:
   - Спустись в кабинет главного инженера. В ящике с толом, между шашками, набор аэрозолей "Экспрей". Проверь эту чертову замазку. Этим "Экспреем" пользоваться очень просто...
   - Я умею, - перебил меня Док.
   - Вот как? - поразился я. - Ладно, как-нибудь расскажешь мне, где ты проходил стажировку и чему тебя там учили. А сейчас - быстро. И сразу возвращайся назад.
   Док исчез в темном дверном проеме. Генриху и Блейку удалось наконец оттащить Гринблата от опасного места. Тут он спокойно поднялся на ноги, перезарядил кассету, а отснятую отдал Блейку:
   - Такого еще никто не снимал! Эти кадры обойдут весь мир!
   Генрих извлек из кармана австрийский "глок" и приставил ствол ко лбу Гарри:
   - Если вы, мистер Гринблат, еще хоть раз включите камеру без моего приказа, я буду вынужден вас пристрелить.
   - Да пошел ты! - отмахнулся Гринблат. - Меня и не такие расстреливали!
   - Он больше не будет снимать без вашего разрешения, - пришел на выручку напарнику осторожный Блейк.
   - Всем отойти к стене реакторного зала! - приказал Генрих. Освободить площадку!
   Со стороны Мурманска послышался рокот вертолетного двигателя. "Ми-1" приблизился к станции и круто пошел на посадку. Снизу грохнула очередь и словно бы захлебнулась. Пилот вывел легкую машину точно на центр освещенного пятачка.
   - Всем оставаться на своих местах! - крикнул Генрих и побежал к вертолету, двигаясь спиной навстречу воздушным вихрям.
   Двигатель заглох, лопасти остановились. Из вертолета выпрыгнул пилот крупный смуглый молодой человек с пышными черными усами. Почему-то не в форменной шинели "Аэрофлота", а в длинном сером плаще. В руке у него был довольно увесистый дюралевый атташе-кейс. Он помог выйти пассажиру. Тот был пониже ростом, узкоплечий, заметно старше. Тоже в плаще, в широкополой шляпе и в темных очках, закрывавших половину лица. Генрих подошел к вертолету и о чем-то довольно долго говорил со старшим.
   За моей спиной появился Док, прошептал в ухо:
   - Тол - муляж. Замазка - пластит. Не чешский аналог. Семтекс. Ливийского производства. Он в ходу у всех арабских террористов. Ты понял, что я сказал?
   - Да.
   - Остается надеяться, что в детонаторах вместо взрывчатки действительно пластилин.
   - Можешь не надеяться. В детонаторах - тетрил.
   - Уверен?
   - Да.
   - Откуда ты знаешь?
   - Случайно узнал, я тоже любознательный человек.
   - Тетрил, - повторил Док. - В каждом детонаторе граммов по сто. Этого хватит, чтобы подорвать танк. И в сумке килограммов пятьдесят семтекса. Нужно немедленно что-то делать!