Тарасенко Вадим. Ненависть Волка

   - Давай, пассажир, перебирайся на свое сидение.
   «А ведь раньше такого не было. В любом месте, в любых позах… и после этого, как огурчик, упругий, хрустящий на зубах огурчик. А сейчас, как помятый помидор. Стареешь, Весса?»
   И, очевидно, из-за этой легкой боли в пояснице и от этих невеселых мыслей, неожиданно и так некстати нахлынувших на нее, Весса не почувствовала той блаженной усталости, которая обычно наступала у нее после классного, бурного секса. Непреодолимо захотелось вскочить, распахнуть двери флайера и ощутить прохладный, свежий, насыщенный влагой ветер. Молодая женщина резко приподнялась в своем кресле и тут же сморщилась от усилившейся боли.
   «Очевидно, потянула какую-то мышцу. Ладно, приеду домой, смажу мазью, и все пройдет», - она толкнула дверь флайера, и долгожданный ветерок ударил в лицо.
   «Ох, как хорошо», - А'Весса Лам стояла на коленях на сидение и с удовольствием, зажмурив глаза, подставила свое лицо ветру и ярким, теплым лучам Пармы.
   Мужские руки, обхватив ее за бедра, требовательно потянули внутрь кабины, от этих благодатных лучей и ветра.
   - Пусти, - она попыталась освободиться от этих, ставших неприятными, объятий.
   - Минут через пятнадцать, - игриво ответил Торри, не видя выражение лица Весы и воспринимая ее отталкивания как игру.
   - Да пусти же ты! - женщина повернула к нему свое недовольное лицо и, видя его недоумение, тут же смягчилась. - Вон, кто-то едет.
   И, действительно, в кабину проникал отчетливый звук рассекаемый воды и чуть слышный звук мотора. Освободившись, наконец, от мужских объятий, А'Весса Лам выглянула из кабины. В метрах тридцати от них несся красивый белоснежный катер. Вверху, в открытой рубке управления, стоял подтянутый, уже немолодой мужчина. А внизу, на носе катера, в шезлонге сидела стройная молодая женщина в эффектном ярко-красном купальнике. Рядом с ней возились двое детей, лет пяти-шести, одетых в синюю и зеленую шляпы с широкими полями и такого же цвета трусики.
   Весса отчетливо видела, как, поначалу лениво-умиротворенное выражение лица молодой женщины в шезлонге, быстро сменилось на удивленное, а затем на какое-то брезгливое. Дети же, оставив свою возню, также уставились на Вессу, тыча в нее пальцем и чему-то смеясь. Привлеченный такой активностью детей в сторону Вессы посмотрел и мужчина. На его лице появилась какая-то гадкая, двусмысленная улыбка.
   «Что за черт… ой, - и тут только А'Весса Лам поняла, что она так и не удосужилась застегнуть молнию на груди и теперь она, выскользнув наружу, свободно покачивалась поверх комбинезона.
   Такого стыда известная телеведущая, писательница, владелица модного журнала не испытывала давно. В нее тыкали пальцем, смеялись, а мужчины двусмысленно улыбались, словно какой-то проститутке!
   Красная как рак, Весса с силой захлопнула дверь флайера и ударила по клавише на панели управления, приказывая бортовому компьютеру произвести взлет в автоматическом режиме. Двухтысячесильный двигатель легко забросил флайер вновь в небо.
   Всю дорогу до столицы А'Весса Лам не проронила ни слова. На все вопросы Торри, что случилось, она лишь сердито поджимала губы. А когда он потянулся к ее груди, вновь попытавшись расстегнуть на ней молнию, с такой силой ударила его локтем в бок, что молодой человек охнул и, не привыкший к такому обращению с собой, обиженно замолчал.
   А перед глазами Весы стояли два ребенка в смешных широких шляпах и тыкали в нее пальцем. Трусики плотно обтягивали их попки, загорелые тела блестели в лучах Пармы загорелой, молодой кожей. И женщине неожиданно захотелось, чтобы и она вот так, как та молодая женщина в ярко-красном купальнике, расслаблено сидела в шезлонге, на борту великолепного катера или яхты, а возле ее ног копошились и шумели дети. Ее дети. А за спиной стоял надежный, состоявшийся МУЖЧИНА и опытной рукой вел их корабль по реке, по, когда спокойной, когда бурной реке жизни.
   Состоявшийся, зрелый мужчина, а не этот молодой жеребчик, умеющий лишь хорошо скакать в постели и жевать «сочную травку» там, где ему разрешили пастись.
   На горизонте, в дымке показался огромный мегаполис…
 
   О'Кнопп Зирк изнывал от жажды. Последняя банка пива была прикончена им еще час назад. В холодильнике осталась лишь одна минералка. Но утолять ей жажду, только зря тратить время. Никакого кайфа. Сидишь, как дурак перед телевизором, все скучно, неинтересно и пить уже не хочется, желудок полный. Можно, конечно, сделать заказ по телефону - только протяни руку. Но эти же кровопийцы сверху накинут целых двадцать пять процентов! Как будто он эти левры рисует на своем банковском счете. Все более и более раздражаясь, Зирк сидел и без интереса пялился в телевизор, по которому крутили какой-то боевик. Какие-то люди бегали, прыгали, мчались на машинах, чтобы в акробатическом прыжке перепрыгнуть на взлетающий флайер. Но когда главный герой сидя на террасе перед роскошным домом стал пить из высокого прозрачного стакана пенящийся напиток, в мужчине, сидящим перед телевизором, эмоции все же проснулись, отрицательные эмоции.
   «Эх, если бы этот чертов политический деятель, этот чертов старший советник партии не взорвался в своем флайере, сейчас бы у меня было двадцать миллионов левров! О, я бы тогда не думал бы о двадцати пяти процентной надбавки на заказанное домой пиво. Ну чего тебе, О'Ларри Ворос, не взорваться днем позже!?»
   В крайнем раздражении он схватил дистанционный пульт и переключился на другой канал. Канал оказался спортивным. Показывали соревнование по худлайну - две пары мужчин дрались между собой. У каждого на голове был надет шлем с прорезями для глаз, рта и челюсти. Ноги и руки были прикрыты специальными щитками. Красивые, мускулистые обнаженные торсы блестели от пота. Удары можно было наносить куда угодно и чем угодно - головой, руками, ногами. Побеждала та пара, у которой хоть один мужчина оставался стоять на ногах. Одна пара имела шлемы, трусы, защитные щитки красного цвета, другая - синего.
   - Ну, эти парни точно сейчас пиво пить не будут, - проворчал Зирк и снова равнодушно стал смотреть на экран телевизора, где мелькали руки, ноги и слышались либо глухие удары о щитки, либо сочные, «мокрые» удары по обнаженному телу.
   «Что же теперь делать? Снова звонить в офис этой партии «Справедливость и порядок»? - инстинктивно телевизионный техник чувствовал, что так делать не следует. У него, конечно, не было никаких доказательств, но его, все та же интуиция подсказывала, что взрыв в воздухе флайера советника партии О'Ларри Вороса за пятнадцать минут до того, как туда должен был сесть и он, непростое совпадение. Его кто-то взорвал, узнав о копии записи, имеющейся у него, и этот кто-то очень не хотел, чтобы эту запись все-таки прокрутили по телевидению.
   А кто это кто-то, опасающийся записи, полностью реабилитирующей Харка? Тут и ребенку понятно, что это люди нынешнего Президента Норка. И это просто счастье, что они его не вычислили.
   Рев, донесшийся из телевизора, заставил Зирка отвлечься от своих невеселых мыслей. На площадке, на которой дрались четверо мужчин, лежал один из них. Синий. Видеокамера крупным планом показала его лицо - разбитые в кровь губы, гримаса боли, закрытые глаза. Затем, все также крупным планом, она услужливо показало ноги одного из оставшихся стоять мужчин. Было отчетливо видно следы крови на одной из них. Очевидно, эта нога и прошлась по челюсти, а заодно и по губам упавшего спортсмена.
   «Я бы тогда точно сейчас телевизор не смотрел. Или меня все же вычислили? - Зирк поежился. - Да, нет. Я бы умер тогда же, когда этот Ворос сгорал в своем роскошном флайере. Они не знали, кто сядет в Воросу в флайер. Они просто знали, что сядет тот, кто передаст ему карту памяти с фильмом. А буквально накануне в флайер сел его сын, - О'Кнопп Зирк смотрел новости и знал, что кроме О'Ларри Вороса нашли останки его сына. - Тот мальчик меня спас. Мне просто повезло. Но везти все время не может, - мужчина вновь поежился. - Нет, в офис партии я больше не звоню».
   А на экране оставшийся один синий отчаянно сражался против двоих красных.
   «Так что, прощай двадцать миллионов? И я оставшуюся жизнь буду догнивать в этой норе и не иметь возможности даже заказать себе пиво с двадцати пяти процентной наценкой?»
   Худлайнер, оставшийся один против двоих своих коллег по нелегкому своему ремеслу, все еще держался, искусно уворачиваясь от ударов и сам нанося ответные удары.
   «Нет, надо бороться за деньги. Надо рисковать. Такой шанс выпадает раз в жизни».
   «Синий» спортсмен, искусно поднырнув под одного из своих противников, тут же нанес сокрушительный удар рукой по лицу другого противника, явно не ожидавшего, что тот пройдет его напарника. И вновь видеокамера крупным планом показывала лицо лежащего человека. Все то же - разбитые в кровь губы, гримаса боли, закрытые глаза. Схватка была приостановлена, пока поверженного худлайнера не подняли на ноги и не увели с площадки.
   «Просто надо все продумать, взвесить и найти другой способ передать запись и получить деньги. Решено».
   Возобновившаяся схватка продолжалась недолго. Выдохшийся в схватке против двоих, «синий» худлайнер пропустил сильный удар ногой в грудь и упал на спину. Зрители взревели.
   - Тайтун! Тайтун! Тайтун! - началось скандирование название команды-победителя, названную по названию одной хищной птицы, обитавшей на одной из планет государства кроков.
   Эта победа почему-то оставила неприятный осадок в душе Зирка. Словно она предрекала очередную неудачу в задуманном им предприятии. И словно после этой неудачи он, Зирк, будет вот также валяться на земле с гримасой боли и закрытыми глазами. А когда многочисленные болельщики, радостно крича: «Тайтун - победитель!» стали отрывать банки с пивом и обливать друг друга, мужчина со злостью переключился на следующий канал.
   - И Вы расстались с ним только потому, что он с Вами мало разговаривал? - на экране возникла студия, выполненная в виде амфитеатра, с уходящими вверх сидениями для зрителей.
   А в центре этого амфитеатра, друг напротив друга стояли две невысокие трибуны. За одной из них стояла девушка, за другой парень. Между трибунами пролегала светящаяся дорожка, по которой ходила ведущая. Зирк узнал популярную программу «Он и Она».
   - Да, - неуверенно ответила девушка и, не выдержав взгляд рядом стоящей ведущей, опустила голову.
   - А Вы знаете, что мужчина вообще-то отличается от женщины? Многим отличается. И не только некоторыми особенностями своей анатомии.
   Зрители дружно засмеялись.
   - Знаю. Но мне хотелось… мне хотелось, что бы он как-то изменился ради меня.
   - Но свою-то мужскую суть он переделать то не может. Вы знаете, что мужчина в среднем в сутки произносят в три раза меньше слов, чем женщины. Я, конечно, не имею в виду мужчин - телеведущих, - пошутила ведущая - красивая молодая женщина с роскошными черными волосами, красиво спадающими на грудь.
   В студии снова засмеялись.
   - Но я хотела…
   - Вы хотели из этого симпатичного молодого человека… - ведущая в белоснежном платье быстро прошла по светящейся дорожке к трибуне, где стоял парень. При этом бьющий снизу свет эффектно освещал ее фигуру, слегка просвечивая платье, -… сделать всепонимающую подружку, только с членом.
   Амфитеатр взорвался овациями. Дальше зрители должны были проголосовать, кого они в этом споре считают правым - парня или девушку. Заиграла быстрая ритмичная музыка. Под эту музыку парень и девушка вышли из-за своих трибун и по световой дорожке пошли навстречу друг другу. Точно посередине их пути стояла телеведущая. Музыка играла все быстрее. Свет в студии погас. Светилась лишь дорожка. На трех людях, стоящих в центре амфитеатра скрестились лучи нескольких прожекторов. И когда мелодия достигла своего апогея, словно взметнувшаяся ввысь волна, купол амфитеатра вспыхнул ярким зеленым светом - победил парень. И в то же мгновение телеведущая взметнула его руку вверх. А музыка, достигнув своей вершины, обрушилась вниз, вовлекая в свой поток бурные овации зрителей и осыпая ими стоящих внизу людей.
   Так продолжалось с минуту. Наконец, светящаяся дорожка гаснет, оставляя освещенным лишь участок под ногами телеведущей. Неуловимое переключение невидимых прожекторов и вот уже только эффектная женщина в белом, слегка просвечивающемся платье, на которое спадают густые черные волосы, остается одна. Парня и девушку скрывает темнота.
   - «Он и Она» приглашает Вас, дорогие телезрители, снова заглянуть в чужую жизнь. Снова обсудить самые интимные ее подробности. Обсудить и вынести вердикт - кто прав. Мужчина или женщина. Он или Она. Ровно через три дня, в это же время настраивайте ваши телевизоры на первый канал. Не пожалеете! Всегда ваша, А'Весса Лам!
   «А'Весса Лам, - механически повторил про себя Зирк имя красивой телеведущей, - А'Весса Лам… Стоп!»
   - Так это же подружка Харка! - последние слова телевизионный техник выкрикнул вслух. - Об этом же столько писали и показывали!
   «Вот оно, решение! Он передаст запись подружке Харка! А она уж не поскупиться. Еще бы, ведь тогда у нее появляется неплохой шанс стать женой Президента, первой леди страны. И что такое по сравнению с этим каких-то двадцать, нет, двадцать пять миллионов левров!», - в крайнем возбуждении хозяин квартиры вскочил на ноги.
   - Вот что значит не выпил пиво! - радостно, на всю квартиру заорал он. - Голова как стеклышко!
   «Кстати, о пиве…», - Зирк взял телефон в руки, нажал кнопку:
   - Служба доставки? Мне банку «Светлого»… нет, стойте, давайте лучше три, нет, пять банок «Бешенного быка», - заказал он одно из самых дорогих марок пива.
   «Могу себе позволить!», - хозяин квартиры продиктовал свой адрес.
 
   Заказывая пиво О'Кнопп Зирк не мог знать, что женщина, о которой он только что думал, была от него в каких-то ста метрах. Именно на такой высоте флайер А'Весса Лам скользнул над домом, где жил телевизионный техник, и устремился дальше, к роскошной квартире, которую снимал Торри.
   - А мы разве не к тебе?
   Весса, наконец, удостоила мальчика своим ответом:
   - Нет, Торри. Мне надо отдохнуть. Извини.
   Флайер мягко присел на амортизаторах. Дверь, со стороны пассажира распахнулась. А'Весса Лам, не поворачивая головы, смотрела прямо перед собой.
   - До свидания, Весса.
   - До свидания, Торри.
   Через минуту рядом с О'Торри Дрик никого уже не было.
 
   - Весса, тут тебе звонит какой-то настойчивый мужчина, - по селектору внутренней связи голос главного редактора журнала «Мир и мы» был чуть кокетлив. Равно настолько, насколько может себе это позволить высокопоставленный сотрудник с хозяином. - Вчера весь день звонил, но тебя же в редакции не было.
   Да, вчера А'Вессы Лам, как говорится, нигде не было. У молодой, энергичной женщины была депрессия, можно сказать, черная депрессия. Прилетев после свидания к себе домой, точнее в дом Харка, Весса первым делом приняла ванну. Долго упругие водяные и воздушные струи расслабляли ее роскошное тело, а источающий томный аромат специальные ароматизаторы, мягкая неспешная музыка и под стать ей всполохи неяркого разноцветного света расслабляли душу. Не помогало. Тоже тело ощущало себя каким-то липким, грязным, словно дорогая пена не в силах была смыть с нее следы рук Торри, а в той же душе было тревожно и тоскливо. У Вессы было такое ощущение, что она долго-долго мчалась по широкому автобану на роскошном авто, обгоняла попутные машины, часто нарушала правила движения, пёрла на красный свет, создавала аварийные ситуации. Но все это для нее сходило с рук, и окружающий пейзаж все быстрей мелькал за окном. И, неожиданно, на каком-то повороте она увидела, что давно несется по кольцевой. Где-то она проскочила нужный поворот и сейчас ее стремительная езда, в сущности, бег на месте. Это было ударом. Таким ударом, что обычно хладнокровная, точнее всегда хладнокровная А'Весса Лам жалостливо, по-бабьи разревелась. Разревелась и крепко напилась. Весь следующий день она провела в какой-то полудреме. Бесцельно шаталась по огромному дому, в порыве внезапной вспышки ярости кулаком разбила огромное, старинное, стоящее баснословную кучу денег зеркало в спальне, посмевшее отразить ее припухшее, с темными кругами под глазами лицо.
   Резкая боль в руке мгновенно привела женщину в себя. Припав ртом
   «Харк меня убьет, - припав ртом к порезу, Весса смотрела на зазмеившиеся по зеркальной поверхности трещины, - он так любил через него смотреть на наши любовные игры со стороны… какой убьет? С рудников Гамеда не возвращаются…»
   И снова бесцельное шатание по дому.
   «Что я неправильно сделала и когда? - медленно, болезненно этот вопрос ворочался в ее голове, словно неподъемная глыба. - А ведь что неправильно - это точно. Мне уже тридцать два. И хоть я еще очень ничего, - быстрый взгляд в разбитое зеркало, кривая улыбка, - ничего, ничего, приведу себя в порядок, все, как всегда, ахнут. И все равно - это начало заката, даже преддверие начала заката женской красоты. А что у меня? Куча почетных должностей, куча книг. А любовь? Настоящая любовь, а не недельное или месячное перепихивание. Нет, я не хочу, как наши некоторые знаменитые дамочки скрашивать свое одиночество, крутясь на всевозможных презентациях и просиживая почетными членами во всевозможных обществах. Мне надо другой член, один и надежный. Фи, Весса, как грубо. А жизнь вообще штука грубая и жестокая. И свое надо у нее вырывать, умело вырывать. Чтобы не сломать зубы».
   Сколько раз она наблюдала смертную тоску у этих хорохорящихся пожилых дамочек. Вот они то свои зубы о жизнь и сломали. Хоть и внешне у них все было в порядке.
   «Да какой в порядке! Зубы то у них искусственные! - несмотря на отвратительное настроение Весса расхохоталась. - Нет, на таких ошибках надо учиться у других. Поэтому надо искать надежную гавань, надо обзаводиться семьей и рожать детей. А для этого надо искать мужа. Мне хоть какой-то явно не подойдет. Мне надо сильный, уверенный в себе, состоятельный мужчина», - телеведущая, владелица журнала, писательница, агент Службы Государственной безопасности А'Весса Лам, как всегда, четко формулировала задачу. Ей почему-то вспомнилась вчерашняя картинка - белоснежный стремительный катер, за штурвалом которого подтянутый, загорелый, уже немолодой мужчина. А на носу его семья - красивая молодая женщина и двое детей. Весса вздохнула. Нет, где-то она все проскочила нужный поворот на автобане своей жизни. Проскочила…
   - Сарри, уточни, пожалуйста, кто звонит. Что-то сейчас мне ни с кем не хочется разговаривать.
   Небольшая пауза.
   - Он говорит, что его имя ничего тебе не скажет. Но у него очень важное дело. Говорит, что касается одного из твоих близких друзей, которому нужна помощь.
   - Моих близких друзей? - Весса быстро перебрала в голове всех своих близких друзей и тех, кто претендовал на это звание. Но у всех все вроде складывалось благополучно и им, насколько было известно ей, помощи не требовалось.
   - Сарри, передай этому мужчины, что ни один из моих друзей в какой-либо помощи не…
   «А Харк!» - мысль обожгла, словно вчерашний порез об осколок зеркала.
   - Сарри, немедленно соедини меня с ним! - выкрикнула Весса, еще не просчитав до конца ситуацию, как это она обычно делала, подчиняясь лишь интуитивному импульсу.
   - Извини, я не до конца поняла, что ему…
   - Сарри, повторяю еще раз! Немедленно соедини меня с этим мужчиной!
   В микрофоне что-то щелкнуло.
   - Здравствуйте…э… А'Весса Лам, - голос говорившего был определенно женщине не знаком.
   - Здравствуйте, называйте меня просто Весса. С кем я говорю? - голос владелицы журнала «сел» от волнения.
   «А если… а если это не то…».
   - Мое имя Вам ничего не скажет…
   - Кгм… это я уже слышала от своей сотрудницы. Пожалуйста, четко и ясно изложите Ваш вопрос, - от нетерпения, от боязни разочароваться, Весса говорила официально.
   - Ммм… не думаю, что это можно говорить по телефону.
   - Хорошо, я назначу Вам личную встречу. Но при условии, что Вы все же мне дадите понять, о чем или о ком идет речь, - последние слова Весса произнесла чуть ли не просительным тоном, подсознательно стремясь поскорее услышать нужный для себя ответ, но тут же спохватившись, закончила более жестко. - Только слова, что это касается одного из моих близких друзей, меня не устроят. Чуть конкретнее.
   Повисла пауза. Весса даже подумала, нет, испугалась! что мужчина разъединился. Но нет, это ей только показалось.
   - Помните, месяц назад Вы участвовали в передаче, организованной телеканалом «Правдивые новости»?
   - Что-то припоминаю.
   - Речь шла о свободе слова, и Вы рассказывали о своем оппозиционном журнале «Мир и мы».
   - Да, теперь отчетливо вспомнила.
   - Помните последний вопрос, заданный Вам из зала? Теперь я надеюсь, Вы назначите мне встречу?
   - Сегодня вечером, в двадцать ноль-ноль Вы сможете подойти ко второму входу Центрального парка?
   - Это там, где есть стоянка для флайеров? - уточнил мужчина
   - Да.
   - Вы будете на флайере?
   - Да, а что?
   - Подъезжайте туда на машине, - последовал неожиданный ответ. - Это мое требование. Или встреча не состоится, - Вессе показалось, что в голосе мужчины послышался страх.
   - Хорошо, хорошо, конечно, - торопливо проговорила она, опасаясь, что мужчины прервет связь. - Я подъеду на темно-красном «Вайене».
   - Договорились, - и тут же заиграла мелодия окончания связи.
   «Да, она не ошиблась, разговор шел о Харке. Тот последний вопрос, заданный ей на передаче она помнила. Какая-то девушка с лицом, что называется, вздрогни и забудь, поднявшись на самом дальнем ряду, въедливо выпалила:
   - Госпожа А'Весса Лам, благодаря телевидению и прессе мы знаем, что с некоторых пор Вы находитесь в весьма дружеских отношениях с одним очень известным и популярным политиком. Так может то, что Ваш журнал, несмотря на публикуемые в нем весьма острые статьи, власти особо не трогают, объясняется этим? Ведь тронь Ваш журнал, и завтра же это будет обсуждаться в парламенте. Что Вы на это скажете?
   «У тебя, бедняжка, уже все потеряно, кроме девственности», - нет, конечно, Весса эти слова не произнесла. Она просто улыбнулась им. И весь мир увидел эту обворожительную, чуть снисходительную улыбку:
   - То, что я знакома, как Вы говорите, с очень известным и популярным политиком, ничего предосудительного, по-моему, нет. Это связано и с спецификой моей работы, да и вообще, я по-моему не из тех женщин, которых ни в свет вывести… - пауза, -… ни в темноту завести, - и уже перекрывая смех в зале, сказала Весса. - А что касается кажущейся лояльности властей к моему журналу, то за этим стоит долгий и кропотливый труд, благодаря которому наш тираж достиг десяти миллионов экземпляров только в бумажном исполнении, не считая десятков тысяч посещений нашего сайта в день. Благодаря этому труду мы стали очень популярны и действительно, девушка права, зацепи нас, завтра же это будет обсуждать парламент. Но будет обсуждать благодаря нашей, популярности, а не благодаря популярному политику, - закончила она под аплодисменты в студии.
   Естественно, за кадром осталось то, что будучи агентом Службы Государственной безопасности, подчиненной напрямую ее могущественному директору, Весса получала от Сарба с правом публикации весьма интересную информацию, о которой только могли мечтать владельцы и редакторы других журналов. Но за все надо платить. Она и заплатила… Харком…
   Это Весса вдруг отчетливо поняла, как будто свет от встречной машины окончательно развеял мрак, притаившийся в самых укромных уголках ее сознания.
   Вот и второй вход в Центральный парк. Быстрый взгляд на часы. Без шести минут двадцать часов.
   «Рановато ты, голубушка, приехала. Девушкам, вообще-то, положено опаздывать. Да, только не там, кто уже начинает опаздывать в жизни», - А'Весса Лам огляделась вокруг.
   Вечерняя жизнь только-только вступала в свои права. К парку только начали съезжаться первые машины и подлетать первые флайеры. Основная масса народу еще только готовилась к бурной вечерней жизни: созванивалась со своими подружками-друзьями, прихорашивалась у зеркал. А то и просто разогревала себя перед выходом одной двумя баночками пива, чтобы потом, не тратя время на этот самый разогрев, сразу активно включиться в вечерние, плавно переходящие в ночные, развлечения.
   Весса знала, что через час тут будет не протолкнуться. Еще раз нетерпеливый взгляд на часы. Без трех минут.
   «А вдруг он не придет? Последнюю фразу он произнес таким испуганным голосом. Всемогущий Картан, как же будет тогда невыносимо, знать, что кто-то имеет какую-то важную информацию относительно Харка, а ты не можешь ее достать. Лучше б вообще об этом не знать. А информация может быть только одна - как вытащить его из тюрьмы и не дать засунуть его на рудники Гамеда. Ну где же этот чертов мужчина!» - в боковое стекло осторожно постучали.
   Машинальный взгляд на часы - ровно двадцать ноль-ноль.
   Около машины стоял мужчина лет сорока-сорока пяти, одетый в обычную легкую курточку яркой, прямо кричащей расцветки. Весса даже поморщилась.
   «Ну и вкус», - мелькнуло в голове.
   Она чуть приопустила боковое стекло.
   - А'Весса Лам?
   - Это Вы мне сегодня звонили?
   - Да
   - Садитесь в машину.
   Мужчина быстро сел на переднее пассажирское сидение и осторожно закрыл за собой дверь.
   - Так какая у Вас есть информация про Харка? Я а о каком моем знакомом идет речь?
   - Да, правильно.
   - Так что у Вас есть?
   - У меня есть запись, которую так и не смогли показать тогда, на площади Содружества.