Страница:
Шаг, еще шаг. Цокающие звуки слились в тревожный протяжный свист.
– Здесь, – мужчина присел на корточки рядом с небольшим валуном. Осторожно положил на него руку.
– А если под ним бомба? – Борис присел рядом с Каминским.
Цэрэушник еще раз взглянул на прибор и отрицательно махнул головой:
– Не думаю. Радиоактивный фон не фиксируется, следы взрывчатых веществ тоже. Да и для бомбы слишком большое электромагнитное излучение.
– Радиопередатчик?
Американец задумчиво взглянул на русича. По его лицу мелькнула догадка.
– Там радиомаяк, – тихо проговорил он и тут же громко закричал: – По этому месту будет нанесен ядерный удар! – Мужские руки с силой рванули валун.
Тот откатился, открывая под собой небольшое углубление. Едва взглянув в него, американец схватился за телефон.
Лэнгли. Рабочий кабинет директора ЦРУ.
14.40 по атлантическому времени.
– Господин директор, – на экране монитора возникло лицо начальника оперативной группы по ведению переговоров с террористами Алекса Дюрана. На его лице было написано смущение.
– Что случилось?
– Не знаю, господин директор. Особого ничего не произошло…
– Алекс, не тяни резину. Я же тебя знаю. Что в действиях террористов не так?
– Они заявили, что летят в Портленд. Но их маршрут на несколько градусов, точнее на три с половиной градуса, отличается от нужного.
– Так… – директор ЦРУ Билл Ред потер рукой лоб, – их реальный маршрут проходит над каким-нибудь стратегическим объектом?
– Я сразу же это проверил, сэр. Ничего на их пути нет. Даже наоборот, если бы они летели правильным маршрутом, то пролетели бы недалеко от Митчелловской атомной электростанции. А так они уклоняются от нее. Такое впечатление, что они решили посмотреть на Гранд Каньон в Йеллоустонском парке.
– Они будут пролетать над Йеллоустонским парком?
«Черт, там только что произошел инцидент с Ковзаном. И этот самолет изменяет курс и летит туда же…» – от какого-то нехорошего предчувствия лоб покрылся испариной.
– Да, сэр. Но там же ничего нет!
Директор ЦРУ ответить не успел. Коротко взвизгнул сигнал срочного вызова, и в верхнем правом углу монитора появилось встревоженное лицо секретаря.
– Сэр, информация от группы Ларионова. Код важности – три ноля!
– Соединяйте!
«Я так и знал», – мелькнуло в голове у Реда. Впрочем, что он так и знал, директор ЦРУ так и не успел додумать – в кабинет ворвался тревожный голос, едва не переходящий на крик. На мониторе видеофона тотчас появилась фотография говорившего, фамилия, звание, персональный код.
– Сэр, говорит агент ЦРУ Боб Камински. Персональный код 34AB88RT654K. Важная информация – при осмотре места происшествия нами обнаружен радиомаяк. Ковзан выдвинул предположение, что по этому месту будет нанесен ядерный удар с целью провоцирования извержения супервулкана.
– Какой ядерный удар? Что за бред! Вы что, считаете, что кто-то осмелится нанести ядерный удар по Соединенным Штатам? Да если бы и осмелился – для ракеты метка не нужна! Не с самолета же бомбу будут бросать…
И тут мозг, натасканный на анализ глобальных проблем, наконец-то сложил головоломку.
– Будь на связи, – едва сумел из себя выдавить Ред, а между тем его пальцы лихорадочно набирали код прямого доступа к Центральному компьютеру ЦРУ.
На мониторе вспыхнуло: «Прямой доступ получен. Введите приоритет задачи».
Указательный мужской палец тут же лихорадочно отстучал три ноля – высший приоритет.
«Введите запрос», – Центральный компьютер невозмутимо вел диалог с человеком.
И, прикусив от волнения губу, директор ЦРУ отстучал: «Взрыв китайского бомбардировщика в Тайваньском проливе – Йеллоустонский парк – супервулкан – радиомаяк – захват террористами самолета "Париж – Лос-Анджелес" – изменение курса на Портленд». Нервный удар по клавише, дающей отмашку электронному мозгу.
И уж если человеческий мозг решил эту головоломку, то тысячи терабайт искусственного интеллекта уж тем более, особенно если почти все уже было разжевано…
Вой сирены в кабинете директора ЦРУ и в операционном зале аналитического центра ЦРУ зазвучал даже раньше, чем вспыхнула надпись на мониторе: «Внимание! Информация высшей степени важности! Самолет «Н-801» попытается атаковать обозначенное радиомаяком место, находящееся на территории Йеллоустонского парка. На самолете находится термоядерная боеголовка мощностью 200 килотонн, пропавшая во время взрыва китайского бомбардировщика «Н-25» над Тайваньским проливом. Взрыв такой мощности может инициировать извержение супервулкана. Расчетное время атаки 9.01 по атлантическому, или 12.01 по местному времени». И тут же компьютер «любезно» повел обратный отсчет: «До взрыва осталось 16 минут».
– Черт! – Мозг молниеносно принял решение.
Резкий удар рукой по нескольким клавишам.
На экране видеофона возникло изображение двух офицеров, разделенных вертикальной чертой.
– Главный оператор Центрального штаба противоракетной обороны полковник Дукакис слушает!
– Главный оператор Центрального штаба противовоздушной обороны полковник Бэрри слушает! – практически синхронно прозвучало в кабинете Реда.
Ни слова не говоря, директор ЦРУ еще раз пробежал пальцами по клавиатуре. У обоих операторов на их мониторах тотчас появился государственный герб страны оранжевого цвета – компьютеры восприняли присланный им двадцатеричный код. Оранжевый цвет означал, что активировавший его человек имеет право отдать любой приказ, за исключением применения ядерного оружия.
Лица офицеров сразу напряглись.
– Слушайте приказ. Немедленно уничтожить самолет «Н-801». Повторяю, немедленно! Доложить о необходимом для этого времени.
И вновь практически синхронно прозвучало:
– Есть!
Билл Ред откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, мысленно представляя, как мгновенно заработал запущенный им страшный механизм уничтожения.
Компьютеры ПРО и ПВО молниеносно перебросили информацию о самолете «Н-801» из одних ячеек своей памяти в другие. В те, где хранятся данные о целях. Еще несколько секунд электронные мозги вырабатывали наиболее эффективный сценарий уничтожения. В конце шестой секунды после получения задания они отдали короткие электронные сигналы.
В двухстах километрах над Землей заворочалась и стала медленно поворачиваться одна из боевых лазерных станций системы противоракетной обороны «Щит». Откинулся бронеколпак, и в линзах боевого лазера отразились плывущие внизу облака. Автоматика станции продолжала отслеживать запущенную ею циклограмму подготовки к боевому импульсу.
А на Земле, короткий кодированный импульс компьютера штаба ПВО сорвал с бетонки взлетной полосы два истребителя-перехватчика. Подгоняемые взлетными ускорителями, многотонные машины буквально впрыгнули в небо, круто набирая высоту и ложась на боевой курс.
А главные операторы тем временем уже докладывали высокому начальству:
– Докладывает главный оператор штаба ПВО полковник Бэрри. Минимальное время уничтожения указанной вами цели шестнадцать минут двадцать секунд. Вероятность девяносто пять процентов.
«До взрыва осталось четырнадцать минут».
– Черт!
– Докладывает главный оператор штаба ПРО полковник Дукакис. Сэр, минимальное время уничтожения цели шестнадцать минут. Вероятность девяносто семь процентов.
Мелькающие на мониторе красные цифры обратного отсчета, казалось, смеялись нал директором ЦРУ.
– Спасибо, я понял… продолжайте выполнять задание, – после долгой паузы выдавил из себя Ред, – затем, таким же тихим, уставшим голосом обратился он к далекому собеседнику в штате Вайоминг. – Ты все слышал…
– Да, сэр. Может, уничтожить радиомаяк?
Директор ЦРУ ответить не успел. Чей-то голос с хорошо знакомым Реду русским акцентом криком вырвался из динамиков:
– Нет! Нельзя! Ни в коем случае!
Соединенные Штаты Америки. Штат Вайоминг.
Высота восемь километров.
Борт самолета «А-1200». Кабина экипажа.
14.47 по атлантическому
или 11.47 по горному времени.
– Сколько осталось времени, Мухаммад?
– Тринадцать минут.
– Пожалуй, у меня еще есть время выкурить сигарету, – Абу напряженно улыбнулся.
– Кури, брат, – Мухаммад ободряюще кивнул. – А скоро мы сможем себе позволить все!
Гигантская летающая махина, повинуясь командам компьютера, стремительно теряла высоту.
Йеллоустонский национальный парк.
Район пещеры «Пасть Дьявола».
11.47 по горному времени.
Борис Ковзан и сам не знал, почему он это крикнул, грубо притянув руку Каминского с телефоном к себе. Это был один из тех необъяснимых импульсов, которые часто выталкивают людей на гребень славы или ввергают в пучину позора. Мельком заметил, как вытянулись лица у остальных американцев, подошедших к нему и Бобу. Лишь у Феклы лицо оставалось напряженно-спокойным.
– Ковзан? – донеслось из телефона.
– Да, сэр.
– Почему нельзя уничтожить радиомаяк?
– Они все равно будут атаковать. Не садиться же им с бомбой! – Фраза, казалось, сама сложилась в голове.
– Гм… возможно, ты и прав. И что ты предлагаешь делать?
– Надо попытаться отнести радиомаяк в более безопасное место, – слова вязко складывались во фразу, нехотя выкристаллизовываясь в решение.
– Куда!? Тринадцать минут до взрыва! – У директора ЦРУ начали сдавать нервы.
Русич беспомощно оглянулся. Совсем рядом пыхтела зловонным паром «Пасть Дьявола». В двадцати метрах, накренившись, стоял разбитый вертолет. Около него смотритель парка, присев перед своей дочерью на корточки, что-то ей говорил, очевидно успокаивая. В ногах у девочки, ластясь к ней, лежал пес. Чуть левее вертолета догорал автомобиль. И везде, словно гигантские кости доисторических животных, из-под земли торчали мертвые, почерневшие остовы деревьев. А между ними с шипением поднимались вверх неестественно рыжие газы – жутколесье словно предназначалось, чтобы здесь разыгралась ядерная драма. И ярким контрастом этим мрачным декорациям живой природы служили зеленый лес и горные кряжи, видневшиеся вдали.
– Надо отнести… – Борис начинал фразу, еще не зная, как он ее закончит, словно школьник, ожидающий спасительной подсказки. И подсказка пришла – подсказка от собственного мозга. Взнузданный огромной порцией адреналина, он смог преодолеть высокую планку. – Надо отнести на ближайшую гору! Гранит частично поглотит энергию взрыва и, может, вулкан не сдетонирует!
Директор ЦРУ буквально прикусил язык, тормозя отрицательный ответ. Больше всего ему сейчас хотелось приказать Каминскому уничтожить радиомаяк. Но аналитический ум разведчика безжалостно говорил, что это, вероятнее всего, не поможет. Террористы с бомбой сажать самолет не будут. Но не было никакой гарантии, что решение русича верное. И как утопающий за соломинку, Ред ухватился за два слова, пронесшихся в мозгу: «Любимец Бога». Он буквально их увидел воочию – белые, прямо слепящие буквы, широким росчерком начертанные на черном фоне. И, держа эту картинку перед глазами, он выдавил из себя:
– Действуй… русич.
Белый дом.
14.50 по атлантическому времени.
– Сэр, боюсь, у меня очень плохие новости, – директор ЦРУ, советник по национальной безопасности Билл Ред старался не смотреть в глаза Чейзу.
И этот ускользающий взгляд сказал Президенту США больше, чем только что произнесенные тревожные слова. Чейз не мог припомнить случая, чтобы человек, который по своему характеру полностью соответствовал своему радиопсевдониму среди сотрудников спецслужб – Лесоруб, смущался смотреть ему в глаза. А критических случаев было, увы, множество – захваты заложников, провалы агентуры за рубежом, многочисленные инциденты, на грани фола, хотя бы с тем же Китаем. Одна реализация проекта «Пора» чего стоила! Тогда только синхронный импульс всех боевых американских орбитальных лазерных станций, уничтоживший китайский космический транспортник, сумел спасти гиперпространственный корабль русичей «Прорыв» от уничтожения. Увы, если хочешь руководить сверхдержавой, привыкни к тому, что придется решать не задачи, а сверхзадачи. Но в любых ситуациях советник национальной безопасности смотрел Президенту в глаза и твердо отстаивал свою точку зрения. И если сейчас он отводит взгляд, то новости действительно очень плохие, граничащие с известием о гибели государства.
– Говори.
– Через несколько минут по Йеллоустонскому парку будет нанесен ядерный удар, который, вероятнее всего, спровоцирует извержение гигантского вулкана, способного парализовать всю деятельность нашего государства. – И, не делая никаких театральных пауз, Ред сразу же продолжил: – Мы не в силах предотвратить этот удар.
– Надежд совсем никаких?
– Небольшая есть, – директор ЦРУ сжато, двумя-тремя предложениями обрисовал картину происходящего.
– Если у нас взорвется атомная бомба, я нанесу по Китаю ответный ядерный удар!
– У нас фактически нет доказательств причастности китайцев. Бомбу взорвут террористы, а где они ее взяли, одному Богу известно.
– А мне плевать на доказательства, когда безопасность страны находится под угрозой! – Чейз сжал кулак правой руки, борясь с желанием нажать кнопку вызова офицера с ядерным чемоданчиком.
– Сэр, давайте вернемся к этому вопросу… десятью минутами позже.
– До взрыва десять минут?
– Да, – пришел тихий ответ из Лэнгли.
– Господи, помоги русичу спасти Америку, – Президент США даже не заметил, что эти слова он произнес вслух.
Йеллоустонский национальный парк.
Район пещеры «Пасть Дьявола».
11.50 по горному времени.
«Легко сказать, действуй», – Борис с зажатым в руке радиомаяком посмотрел на ближайший, вздымающийся метров на семьдесят горный кряж, видневшийся в семи километрах, и от злости скрипнул зубами – не успеть. За десять минут он такое расстояние не пробежит, даже если очень захочет. Никто не пробежит, ни один человек в мире.
– Боря, мы туда не успеем добежать, – проследив взгляд русича, тихо сказал Боб, – тем более по таким корягам.
Яркое, по-летнему жаркое солнце, голубое небо со скользящими в нем птицами, красивые, покрытые вечными снегами горы на горизонте… и несущийся уже где-то близко самолет с термоядерной бомбой на борту.
«Умеешь же ты, Господи, ставить сцену», – Ковзан с отчаянием взглянул на догоравшую машину и на поврежденный вертолет. Взгляд автоматически зафиксировал стоящего около вертолета отца с девочкой, лежащую у их ног собаку.
– Боб, уводи отсюда людей, – глухо сказал русич, – уводи ребенка. – Он еще раз посмотрел на растерянную испуганную девочку в легком платьице.
Собака, почувствовав страх своей обожаемой хозяйки, прижалась к ней, словно подбадривая.
И тут Ковзан понял, как можно спастись, понял, как отвести фатальный ядерный удар. Вернее, он не понял, а увидел. Увидел крупного ротвейлера с большими сильными лапами.
– Боб, – выдохнул он, – собака! Собака может добежать!
Американец мгновенно все понял. Словно соревнуясь в беге наперегонки, двое мужчин бросились к вертолету.
– Сэр, можно вас на минутку, – не дожидаясь ответа, цэреушник схватил смотрителя парка за локоть и потянул к себе, отводя от девочки.
– Папа! – испуганно вскрикнула Ника.
С рычанием Дик бросился защищать своего хозяина. Прыжок и пятьдесят килограмм разозленной животной плоти сбивают Каминского с ног. Тот схватил собаку за шею, пытаясь удержать ее подальше от себя, защищаясь от страшных клыков.
«О, Господи, только этого еще не хватало», – Ковзан с отчаянием наблюдал за происходящим.
– Сэр, остановите собаку! Речь идет о спасении вашей дочери, – словно по наитию, путая русские и английские слова, закричал он.
Услышав отчаянный крик: «Речь идет о спасении вашей дочери», Джек Симпсон рефлекторно отдал необходимую команду:
– Фу, Дик. Лежать! – И, схватив за ошейник, оттянул собаку от лежащего Боба.
– Сэр, сейчас по этому месту будет нанесен ядерный удар! – не поднимаясь с земли, закричал тот. – У нас не более минуты! И наше спасение зависит от вас!
– Что?! Ядерный удар?
– Сэр, прошу, отойдемте в сторону, чтобы не слышала ваша дочь, – кряхтя, агент ЦРУ поднялся на ноги.
Продолжая держать рукой собаку за ошейник, Джек Симпсон сделал несколько шагов в сторону.
– Я слушаю вас, сэр.
– Это радиомаяк, – Боб указал пальцем на черную коробочку, зажатую в руке русича. – На ее излучение сейчас летит самолет с ядерной бомбой на борту.
– Так уничтожьте ее!
– Нельзя! Самолет все равно нанесет удар, – вмешался в разговор Ковзан. – Единственное спасение для всех нас – это отнести радиомаяк на тот кряж, – жест рукой в сторону горы. У нас осталось лишь восемь минут. Поэтому успеть туда за это время может только собака, ваша собака, сэр.
– Я ничего не понимаю… – в растерянности начал было говорить Симпсон.
– Сэр, прошу вас, просто сделайте сейчас то, что мы просим. Иначе мы все тут погибнем, и ваша дочь тоже!
Секундная, кажущаяся вечностью пауза, растерянные, испуганные глаза мужчины…
– Быстрее решайте, черт возьми! У вас что, много детей?!
– Да… да, что я должен сделать?
– Привязать радиомаяк к ошейнику собаки и дать ей команду бежать на тот кряж! Сможете?
– Я не знаю…
– Действуйте! – рявкнул Боб.
– Дик, ко мне!
Пес тут же исполнил команду.
– Папа, что ты хочешь делать? – интуитивно почувствовав что-то неладное, закричала Ника.
– Фекла, уводи отсюда девочку! Уходите немедленно!
Этот крик словно разбудил от оцепенения людей. Девушка подбежала к Нике и схватила ее за руки. За другую руку девочку тут же схватил один из оставшихся в живых сотрудников ЦРУ. Вдвоем они насильно потащили плачущую, спотыкающуюся девочку за собой.
Тем временем Симпсон, Камински и Ковзан лихорадочно закрепляли радиомаяк на ошейнике собаки.
– Все! Командуйте, сэр.
– Уходите! – закричал Джек. – Теперь я справлюсь один!
– Уйдем вместе. Ради бога, быстрее командуйте собаке!
– Собака так не побежит! Я должен бежать за ней!
– Что?!
Махнув рукой, Симпсон, стараясь говорить спокойно, обратился к собаке:
– Дик, давай, кто быстрее! Как всегда. Видишь ту гору? – Джек указал собаке рукой на высившийся кряж. – Только не останавливайся, я тебя прошу. Ты же умная собака. И ты же все понимаешь, да? – Человек смотрел в глаза животного. – Давай, Дик, – рука ласково потрепала собаку за холку. – Вперед! – И та же рука с силой толкнула собаку в нужном направлении… к смерти.
Радостно залаяв, ротвейлер мощно стартовал. Его хозяин, сделав несколько быстрых шагов за ним, ойкнул и схватился за ногу.
– Извините, джентльмены, нога…
Собака, пробежав с десяток метров, остановилась, недоуменно глядя на хозяина.
Боб и Борис, не сговариваясь, как по команде оглянулись назад. Двое взрослых тянули за собой девочку, что-то крича, подбадривая ее.
– Боря…
– Боб…
Русич и американец подбежали к Симпсону. Тот сразу все понял и, словно для рукопожатия, протянул свои руки. Пальцы трех мужчин переплелись между собой.
– Вперед, Дик!
Собака развернулась и вновь бросилась бежать вперед. А за ней, стреляя в воздух, свистя, улюлюкая, криком во все глотку загоняя глубоко в себя страх, крепко держа друг друга за руки, бежали трое мужчин – двое американцев и русич.
– Догоним, Дик!
– Шевели лапами!
– Ого-го! Собака, друг человека! Вперед, Дик!
Штат Вайоминг. Высота шесть километров.
Борт самолета «А-1200». Кабина экипажа.
11.54 по горному времени.
– Сколько, Мухаммад, осталось?
– Шесть минут.
– Мухаммад…
– Да, Абу, я тебя слушаю.
– А правда, что нас Аллах встретит в раю?
– Абу, как ты можешь в этом сомневаться? Конечно правда! Верь мне!
– Я верю тебе, брат!
Зеленая точка, бывшая до этого в центре монитора, вздрогнула и начала смещаться к левому краю.
– Что за черт!
– Мухаммад, что случилось?
– Радиомаяк начал смещаться.
– Может, так и надо? Тебе что сказал наставник?
– Если радиомаяка не будет, то атаковать примерно это место, – Мухаммад ткнул рукой на светящуюся на мониторе карту. А если будет, то атаковать место, помеченное маяком.
– А может, так и надо, что метка движется? Главное, что она не исчезает.
– Правильно, брат! Значит, так нужно Аллаху, а мы, его покорные слуги, должны выполнять его волю, а не обсуждать, – Мухаммад взялся за штурвал и чуть повернул его влево, корректируя курс. – Давай, Абу, нашу песню!
Там же. Салон самолета.
11.54 по горному времени.
– Мамочка, мне страшно, – сидящий около иллюминатора ребенок инстинктивно схватился за руки матери.
– Чего тебе страшно, глупенький?
– А почему мы так быстро снижаемся?
– Значит, так надо! – стараясь улыбаться, мать смотрела на сына, невольно кося взглядом на иллюминатор, за которым стремительно приближались плывущие внизу облака.
– Ма, ты меня обманываешь. Сколько раз мы летали, и ни разу самолет так быстро не снижался! Мы разобьемся, мамочка? А ты не хочешь меня пугать, да? – Пронзительно синие детские глаза с испугом и надеждой смотрели на мать.
– Пьер, не говори глупостей!
Вскрик ребенка, словно острый нож, полоснул по натянутым до предела нервам пассажиров.
– Господи! Кто-нибудь, наконец, скажет, что здесь происходит! Где эта чертова стюардесса!
И, словно споткнувшись об этот крик, самолет вздрогнул и, еще сильнее завалившись на нос, устремился к земле. Белые невесомые облака беспомощно расступились перед стремительно несущимся металлом. Страшная, нежеланная земля заполнила собой иллюминаторы.
– А-а-а!
Йеллоустонский национальный парк.
Район пещеры «Пасть Дьявола».
12.00 по горному времени.
– Все, я больше не могу, – Джек Симпсон рухнул на колени.
Ковзан, смахнув с лица пот, посмотрел на уже близкий кряж.
– Боря, собака уже там, – с трудом переводя дыхание, прошептал Камински.
Морщась и едва сдерживая порывистое дыхание, он через бинокль, взятый у смотрителя парка, смотрел на гору.
Русич молча протянул руку и взял у него бинокль. На самом верху горы, выделяясь на фоне голубого неба, стоял Дик. Отчетливо была видна пульсирующая красным светом лампочка, расположенная на закрепленной на ошейнике собаки черной коробочке.
– Ну все, теперь пора умирать, – в изнеможении Борис сел на землю, не сводя глаз с собаки, желая только одного, чтобы все так сохранилось еще минуту.
Где-то в вышине раздался гул летящего самолета. С каждой секундой он становился все громче и громче. Люди молча, подняв головы, смотрели в небо.
«Ну вот и все, Боря. Даже любимчик Бога не выживет в полутора километрах от центра ядерного взрыва. Если не испепелит световая вспышка, то расплющит ударная волна, а излучение уже как контрольный выстрел», – человеческий мозг, взнузданный огромной дозой адреналина, работал словно мощный суперкомпьютер, обрабатывая миллионы бит информации, перетряхивая самые потаенные, не посещаемые с детства, уголки памяти. Мощная лавина электрических импульсов мозга сметала на своем пути весь хлам, образовавшийся за годы жизни, все преграды и блокировки. Словом, генеральная уборка перед окончательным уходом из этого мира.
«Излучение… Господи, я, кажется, вспомнил. Я все вспомнил, что ты мне говорил в черной дыре…»
Вывалившаяся из-за облаков огромная стальная махина в крутом пике падала на землю, вытеснив своим воем все в этом мире.
Йеллоустонский национальный парк.
Высота два километра.
Борт самолета «А-1200». Кабина экипажа.
12.01 по горному времени.
Зеленая точка – отметка радиомаяка – вновь была загнана в центр монитора. Руки мертвой хваткой держали штурвал.
«Не может собаку[80] Аллах выбрать для такого ответственного дела, ну никак не может. Что-то тут не так», – и эта мысль, за мгновение до того, как его тело в миллионоградусной вспышке распалось на атомы, помешала арабу насладиться переходом в рай, где его уже поджидал Аллах.
Йеллоустонский национальный парк.
Район пещеры «Пасть Дьявола».
12.01 по горному времени.
Борис Ковзан растянулся на земле, как его учили в военном училище, – ногами к эпицентру взрыва.
Вспышка! Свет термоядерного синтеза, казалось, пробился не только через плотно зажмуренные глаза, но и через каждую, мельчайшую пору тела. И в этот миг, словно какой-то гигантский прожектор высветил в мозгу русича до мельчайших подробностей то, что так долго и безуспешно пытались в нем раскопать армада ученых, вооруженных новейшими «гипнотизерами» и другими «щипцами» для ковыряния в чужой голове. Что умудрилось остаться в тени даже после того, как свет от глаз святого Михаила, у постели сумасшедшего отца, казалось, высветил все. Термоядерный катаклизм превзошел по силе деяние чудотворца Михаила…
– Здесь, – мужчина присел на корточки рядом с небольшим валуном. Осторожно положил на него руку.
– А если под ним бомба? – Борис присел рядом с Каминским.
Цэрэушник еще раз взглянул на прибор и отрицательно махнул головой:
– Не думаю. Радиоактивный фон не фиксируется, следы взрывчатых веществ тоже. Да и для бомбы слишком большое электромагнитное излучение.
– Радиопередатчик?
Американец задумчиво взглянул на русича. По его лицу мелькнула догадка.
– Там радиомаяк, – тихо проговорил он и тут же громко закричал: – По этому месту будет нанесен ядерный удар! – Мужские руки с силой рванули валун.
Тот откатился, открывая под собой небольшое углубление. Едва взглянув в него, американец схватился за телефон.
Лэнгли. Рабочий кабинет директора ЦРУ.
14.40 по атлантическому времени.
– Господин директор, – на экране монитора возникло лицо начальника оперативной группы по ведению переговоров с террористами Алекса Дюрана. На его лице было написано смущение.
– Что случилось?
– Не знаю, господин директор. Особого ничего не произошло…
– Алекс, не тяни резину. Я же тебя знаю. Что в действиях террористов не так?
– Они заявили, что летят в Портленд. Но их маршрут на несколько градусов, точнее на три с половиной градуса, отличается от нужного.
– Так… – директор ЦРУ Билл Ред потер рукой лоб, – их реальный маршрут проходит над каким-нибудь стратегическим объектом?
– Я сразу же это проверил, сэр. Ничего на их пути нет. Даже наоборот, если бы они летели правильным маршрутом, то пролетели бы недалеко от Митчелловской атомной электростанции. А так они уклоняются от нее. Такое впечатление, что они решили посмотреть на Гранд Каньон в Йеллоустонском парке.
– Они будут пролетать над Йеллоустонским парком?
«Черт, там только что произошел инцидент с Ковзаном. И этот самолет изменяет курс и летит туда же…» – от какого-то нехорошего предчувствия лоб покрылся испариной.
– Да, сэр. Но там же ничего нет!
Директор ЦРУ ответить не успел. Коротко взвизгнул сигнал срочного вызова, и в верхнем правом углу монитора появилось встревоженное лицо секретаря.
– Сэр, информация от группы Ларионова. Код важности – три ноля!
– Соединяйте!
«Я так и знал», – мелькнуло в голове у Реда. Впрочем, что он так и знал, директор ЦРУ так и не успел додумать – в кабинет ворвался тревожный голос, едва не переходящий на крик. На мониторе видеофона тотчас появилась фотография говорившего, фамилия, звание, персональный код.
– Сэр, говорит агент ЦРУ Боб Камински. Персональный код 34AB88RT654K. Важная информация – при осмотре места происшествия нами обнаружен радиомаяк. Ковзан выдвинул предположение, что по этому месту будет нанесен ядерный удар с целью провоцирования извержения супервулкана.
– Какой ядерный удар? Что за бред! Вы что, считаете, что кто-то осмелится нанести ядерный удар по Соединенным Штатам? Да если бы и осмелился – для ракеты метка не нужна! Не с самолета же бомбу будут бросать…
И тут мозг, натасканный на анализ глобальных проблем, наконец-то сложил головоломку.
– Будь на связи, – едва сумел из себя выдавить Ред, а между тем его пальцы лихорадочно набирали код прямого доступа к Центральному компьютеру ЦРУ.
На мониторе вспыхнуло: «Прямой доступ получен. Введите приоритет задачи».
Указательный мужской палец тут же лихорадочно отстучал три ноля – высший приоритет.
«Введите запрос», – Центральный компьютер невозмутимо вел диалог с человеком.
И, прикусив от волнения губу, директор ЦРУ отстучал: «Взрыв китайского бомбардировщика в Тайваньском проливе – Йеллоустонский парк – супервулкан – радиомаяк – захват террористами самолета "Париж – Лос-Анджелес" – изменение курса на Портленд». Нервный удар по клавише, дающей отмашку электронному мозгу.
И уж если человеческий мозг решил эту головоломку, то тысячи терабайт искусственного интеллекта уж тем более, особенно если почти все уже было разжевано…
Вой сирены в кабинете директора ЦРУ и в операционном зале аналитического центра ЦРУ зазвучал даже раньше, чем вспыхнула надпись на мониторе: «Внимание! Информация высшей степени важности! Самолет «Н-801» попытается атаковать обозначенное радиомаяком место, находящееся на территории Йеллоустонского парка. На самолете находится термоядерная боеголовка мощностью 200 килотонн, пропавшая во время взрыва китайского бомбардировщика «Н-25» над Тайваньским проливом. Взрыв такой мощности может инициировать извержение супервулкана. Расчетное время атаки 9.01 по атлантическому, или 12.01 по местному времени». И тут же компьютер «любезно» повел обратный отсчет: «До взрыва осталось 16 минут».
– Черт! – Мозг молниеносно принял решение.
Резкий удар рукой по нескольким клавишам.
На экране видеофона возникло изображение двух офицеров, разделенных вертикальной чертой.
– Главный оператор Центрального штаба противоракетной обороны полковник Дукакис слушает!
– Главный оператор Центрального штаба противовоздушной обороны полковник Бэрри слушает! – практически синхронно прозвучало в кабинете Реда.
Ни слова не говоря, директор ЦРУ еще раз пробежал пальцами по клавиатуре. У обоих операторов на их мониторах тотчас появился государственный герб страны оранжевого цвета – компьютеры восприняли присланный им двадцатеричный код. Оранжевый цвет означал, что активировавший его человек имеет право отдать любой приказ, за исключением применения ядерного оружия.
Лица офицеров сразу напряглись.
– Слушайте приказ. Немедленно уничтожить самолет «Н-801». Повторяю, немедленно! Доложить о необходимом для этого времени.
И вновь практически синхронно прозвучало:
– Есть!
Билл Ред откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, мысленно представляя, как мгновенно заработал запущенный им страшный механизм уничтожения.
Компьютеры ПРО и ПВО молниеносно перебросили информацию о самолете «Н-801» из одних ячеек своей памяти в другие. В те, где хранятся данные о целях. Еще несколько секунд электронные мозги вырабатывали наиболее эффективный сценарий уничтожения. В конце шестой секунды после получения задания они отдали короткие электронные сигналы.
В двухстах километрах над Землей заворочалась и стала медленно поворачиваться одна из боевых лазерных станций системы противоракетной обороны «Щит». Откинулся бронеколпак, и в линзах боевого лазера отразились плывущие внизу облака. Автоматика станции продолжала отслеживать запущенную ею циклограмму подготовки к боевому импульсу.
А на Земле, короткий кодированный импульс компьютера штаба ПВО сорвал с бетонки взлетной полосы два истребителя-перехватчика. Подгоняемые взлетными ускорителями, многотонные машины буквально впрыгнули в небо, круто набирая высоту и ложась на боевой курс.
А главные операторы тем временем уже докладывали высокому начальству:
– Докладывает главный оператор штаба ПВО полковник Бэрри. Минимальное время уничтожения указанной вами цели шестнадцать минут двадцать секунд. Вероятность девяносто пять процентов.
«До взрыва осталось четырнадцать минут».
– Черт!
– Докладывает главный оператор штаба ПРО полковник Дукакис. Сэр, минимальное время уничтожения цели шестнадцать минут. Вероятность девяносто семь процентов.
Мелькающие на мониторе красные цифры обратного отсчета, казалось, смеялись нал директором ЦРУ.
– Спасибо, я понял… продолжайте выполнять задание, – после долгой паузы выдавил из себя Ред, – затем, таким же тихим, уставшим голосом обратился он к далекому собеседнику в штате Вайоминг. – Ты все слышал…
– Да, сэр. Может, уничтожить радиомаяк?
Директор ЦРУ ответить не успел. Чей-то голос с хорошо знакомым Реду русским акцентом криком вырвался из динамиков:
– Нет! Нельзя! Ни в коем случае!
Соединенные Штаты Америки. Штат Вайоминг.
Высота восемь километров.
Борт самолета «А-1200». Кабина экипажа.
14.47 по атлантическому
или 11.47 по горному времени.
– Сколько осталось времени, Мухаммад?
– Тринадцать минут.
– Пожалуй, у меня еще есть время выкурить сигарету, – Абу напряженно улыбнулся.
– Кури, брат, – Мухаммад ободряюще кивнул. – А скоро мы сможем себе позволить все!
Гигантская летающая махина, повинуясь командам компьютера, стремительно теряла высоту.
Йеллоустонский национальный парк.
Район пещеры «Пасть Дьявола».
11.47 по горному времени.
Борис Ковзан и сам не знал, почему он это крикнул, грубо притянув руку Каминского с телефоном к себе. Это был один из тех необъяснимых импульсов, которые часто выталкивают людей на гребень славы или ввергают в пучину позора. Мельком заметил, как вытянулись лица у остальных американцев, подошедших к нему и Бобу. Лишь у Феклы лицо оставалось напряженно-спокойным.
– Ковзан? – донеслось из телефона.
– Да, сэр.
– Почему нельзя уничтожить радиомаяк?
– Они все равно будут атаковать. Не садиться же им с бомбой! – Фраза, казалось, сама сложилась в голове.
– Гм… возможно, ты и прав. И что ты предлагаешь делать?
– Надо попытаться отнести радиомаяк в более безопасное место, – слова вязко складывались во фразу, нехотя выкристаллизовываясь в решение.
– Куда!? Тринадцать минут до взрыва! – У директора ЦРУ начали сдавать нервы.
Русич беспомощно оглянулся. Совсем рядом пыхтела зловонным паром «Пасть Дьявола». В двадцати метрах, накренившись, стоял разбитый вертолет. Около него смотритель парка, присев перед своей дочерью на корточки, что-то ей говорил, очевидно успокаивая. В ногах у девочки, ластясь к ней, лежал пес. Чуть левее вертолета догорал автомобиль. И везде, словно гигантские кости доисторических животных, из-под земли торчали мертвые, почерневшие остовы деревьев. А между ними с шипением поднимались вверх неестественно рыжие газы – жутколесье словно предназначалось, чтобы здесь разыгралась ядерная драма. И ярким контрастом этим мрачным декорациям живой природы служили зеленый лес и горные кряжи, видневшиеся вдали.
– Надо отнести… – Борис начинал фразу, еще не зная, как он ее закончит, словно школьник, ожидающий спасительной подсказки. И подсказка пришла – подсказка от собственного мозга. Взнузданный огромной порцией адреналина, он смог преодолеть высокую планку. – Надо отнести на ближайшую гору! Гранит частично поглотит энергию взрыва и, может, вулкан не сдетонирует!
Директор ЦРУ буквально прикусил язык, тормозя отрицательный ответ. Больше всего ему сейчас хотелось приказать Каминскому уничтожить радиомаяк. Но аналитический ум разведчика безжалостно говорил, что это, вероятнее всего, не поможет. Террористы с бомбой сажать самолет не будут. Но не было никакой гарантии, что решение русича верное. И как утопающий за соломинку, Ред ухватился за два слова, пронесшихся в мозгу: «Любимец Бога». Он буквально их увидел воочию – белые, прямо слепящие буквы, широким росчерком начертанные на черном фоне. И, держа эту картинку перед глазами, он выдавил из себя:
– Действуй… русич.
Белый дом.
14.50 по атлантическому времени.
– Сэр, боюсь, у меня очень плохие новости, – директор ЦРУ, советник по национальной безопасности Билл Ред старался не смотреть в глаза Чейзу.
И этот ускользающий взгляд сказал Президенту США больше, чем только что произнесенные тревожные слова. Чейз не мог припомнить случая, чтобы человек, который по своему характеру полностью соответствовал своему радиопсевдониму среди сотрудников спецслужб – Лесоруб, смущался смотреть ему в глаза. А критических случаев было, увы, множество – захваты заложников, провалы агентуры за рубежом, многочисленные инциденты, на грани фола, хотя бы с тем же Китаем. Одна реализация проекта «Пора» чего стоила! Тогда только синхронный импульс всех боевых американских орбитальных лазерных станций, уничтоживший китайский космический транспортник, сумел спасти гиперпространственный корабль русичей «Прорыв» от уничтожения. Увы, если хочешь руководить сверхдержавой, привыкни к тому, что придется решать не задачи, а сверхзадачи. Но в любых ситуациях советник национальной безопасности смотрел Президенту в глаза и твердо отстаивал свою точку зрения. И если сейчас он отводит взгляд, то новости действительно очень плохие, граничащие с известием о гибели государства.
– Говори.
– Через несколько минут по Йеллоустонскому парку будет нанесен ядерный удар, который, вероятнее всего, спровоцирует извержение гигантского вулкана, способного парализовать всю деятельность нашего государства. – И, не делая никаких театральных пауз, Ред сразу же продолжил: – Мы не в силах предотвратить этот удар.
– Надежд совсем никаких?
– Небольшая есть, – директор ЦРУ сжато, двумя-тремя предложениями обрисовал картину происходящего.
– Если у нас взорвется атомная бомба, я нанесу по Китаю ответный ядерный удар!
– У нас фактически нет доказательств причастности китайцев. Бомбу взорвут террористы, а где они ее взяли, одному Богу известно.
– А мне плевать на доказательства, когда безопасность страны находится под угрозой! – Чейз сжал кулак правой руки, борясь с желанием нажать кнопку вызова офицера с ядерным чемоданчиком.
– Сэр, давайте вернемся к этому вопросу… десятью минутами позже.
– До взрыва десять минут?
– Да, – пришел тихий ответ из Лэнгли.
– Господи, помоги русичу спасти Америку, – Президент США даже не заметил, что эти слова он произнес вслух.
Йеллоустонский национальный парк.
Район пещеры «Пасть Дьявола».
11.50 по горному времени.
«Легко сказать, действуй», – Борис с зажатым в руке радиомаяком посмотрел на ближайший, вздымающийся метров на семьдесят горный кряж, видневшийся в семи километрах, и от злости скрипнул зубами – не успеть. За десять минут он такое расстояние не пробежит, даже если очень захочет. Никто не пробежит, ни один человек в мире.
– Боря, мы туда не успеем добежать, – проследив взгляд русича, тихо сказал Боб, – тем более по таким корягам.
Яркое, по-летнему жаркое солнце, голубое небо со скользящими в нем птицами, красивые, покрытые вечными снегами горы на горизонте… и несущийся уже где-то близко самолет с термоядерной бомбой на борту.
«Умеешь же ты, Господи, ставить сцену», – Ковзан с отчаянием взглянул на догоравшую машину и на поврежденный вертолет. Взгляд автоматически зафиксировал стоящего около вертолета отца с девочкой, лежащую у их ног собаку.
– Боб, уводи отсюда людей, – глухо сказал русич, – уводи ребенка. – Он еще раз посмотрел на растерянную испуганную девочку в легком платьице.
Собака, почувствовав страх своей обожаемой хозяйки, прижалась к ней, словно подбадривая.
И тут Ковзан понял, как можно спастись, понял, как отвести фатальный ядерный удар. Вернее, он не понял, а увидел. Увидел крупного ротвейлера с большими сильными лапами.
– Боб, – выдохнул он, – собака! Собака может добежать!
Американец мгновенно все понял. Словно соревнуясь в беге наперегонки, двое мужчин бросились к вертолету.
– Сэр, можно вас на минутку, – не дожидаясь ответа, цэреушник схватил смотрителя парка за локоть и потянул к себе, отводя от девочки.
– Папа! – испуганно вскрикнула Ника.
С рычанием Дик бросился защищать своего хозяина. Прыжок и пятьдесят килограмм разозленной животной плоти сбивают Каминского с ног. Тот схватил собаку за шею, пытаясь удержать ее подальше от себя, защищаясь от страшных клыков.
«О, Господи, только этого еще не хватало», – Ковзан с отчаянием наблюдал за происходящим.
– Сэр, остановите собаку! Речь идет о спасении вашей дочери, – словно по наитию, путая русские и английские слова, закричал он.
Услышав отчаянный крик: «Речь идет о спасении вашей дочери», Джек Симпсон рефлекторно отдал необходимую команду:
– Фу, Дик. Лежать! – И, схватив за ошейник, оттянул собаку от лежащего Боба.
– Сэр, сейчас по этому месту будет нанесен ядерный удар! – не поднимаясь с земли, закричал тот. – У нас не более минуты! И наше спасение зависит от вас!
– Что?! Ядерный удар?
– Сэр, прошу, отойдемте в сторону, чтобы не слышала ваша дочь, – кряхтя, агент ЦРУ поднялся на ноги.
Продолжая держать рукой собаку за ошейник, Джек Симпсон сделал несколько шагов в сторону.
– Я слушаю вас, сэр.
– Это радиомаяк, – Боб указал пальцем на черную коробочку, зажатую в руке русича. – На ее излучение сейчас летит самолет с ядерной бомбой на борту.
– Так уничтожьте ее!
– Нельзя! Самолет все равно нанесет удар, – вмешался в разговор Ковзан. – Единственное спасение для всех нас – это отнести радиомаяк на тот кряж, – жест рукой в сторону горы. У нас осталось лишь восемь минут. Поэтому успеть туда за это время может только собака, ваша собака, сэр.
– Я ничего не понимаю… – в растерянности начал было говорить Симпсон.
– Сэр, прошу вас, просто сделайте сейчас то, что мы просим. Иначе мы все тут погибнем, и ваша дочь тоже!
Секундная, кажущаяся вечностью пауза, растерянные, испуганные глаза мужчины…
– Быстрее решайте, черт возьми! У вас что, много детей?!
– Да… да, что я должен сделать?
– Привязать радиомаяк к ошейнику собаки и дать ей команду бежать на тот кряж! Сможете?
– Я не знаю…
– Действуйте! – рявкнул Боб.
– Дик, ко мне!
Пес тут же исполнил команду.
– Папа, что ты хочешь делать? – интуитивно почувствовав что-то неладное, закричала Ника.
– Фекла, уводи отсюда девочку! Уходите немедленно!
Этот крик словно разбудил от оцепенения людей. Девушка подбежала к Нике и схватила ее за руки. За другую руку девочку тут же схватил один из оставшихся в живых сотрудников ЦРУ. Вдвоем они насильно потащили плачущую, спотыкающуюся девочку за собой.
Тем временем Симпсон, Камински и Ковзан лихорадочно закрепляли радиомаяк на ошейнике собаки.
– Все! Командуйте, сэр.
– Уходите! – закричал Джек. – Теперь я справлюсь один!
– Уйдем вместе. Ради бога, быстрее командуйте собаке!
– Собака так не побежит! Я должен бежать за ней!
– Что?!
Махнув рукой, Симпсон, стараясь говорить спокойно, обратился к собаке:
– Дик, давай, кто быстрее! Как всегда. Видишь ту гору? – Джек указал собаке рукой на высившийся кряж. – Только не останавливайся, я тебя прошу. Ты же умная собака. И ты же все понимаешь, да? – Человек смотрел в глаза животного. – Давай, Дик, – рука ласково потрепала собаку за холку. – Вперед! – И та же рука с силой толкнула собаку в нужном направлении… к смерти.
Радостно залаяв, ротвейлер мощно стартовал. Его хозяин, сделав несколько быстрых шагов за ним, ойкнул и схватился за ногу.
– Извините, джентльмены, нога…
Собака, пробежав с десяток метров, остановилась, недоуменно глядя на хозяина.
Боб и Борис, не сговариваясь, как по команде оглянулись назад. Двое взрослых тянули за собой девочку, что-то крича, подбадривая ее.
– Боря…
– Боб…
Русич и американец подбежали к Симпсону. Тот сразу все понял и, словно для рукопожатия, протянул свои руки. Пальцы трех мужчин переплелись между собой.
– Вперед, Дик!
Собака развернулась и вновь бросилась бежать вперед. А за ней, стреляя в воздух, свистя, улюлюкая, криком во все глотку загоняя глубоко в себя страх, крепко держа друг друга за руки, бежали трое мужчин – двое американцев и русич.
– Догоним, Дик!
– Шевели лапами!
– Ого-го! Собака, друг человека! Вперед, Дик!
Штат Вайоминг. Высота шесть километров.
Борт самолета «А-1200». Кабина экипажа.
11.54 по горному времени.
– Сколько, Мухаммад, осталось?
– Шесть минут.
– Мухаммад…
– Да, Абу, я тебя слушаю.
– А правда, что нас Аллах встретит в раю?
– Абу, как ты можешь в этом сомневаться? Конечно правда! Верь мне!
– Я верю тебе, брат!
Зеленая точка, бывшая до этого в центре монитора, вздрогнула и начала смещаться к левому краю.
– Что за черт!
– Мухаммад, что случилось?
– Радиомаяк начал смещаться.
– Может, так и надо? Тебе что сказал наставник?
– Если радиомаяка не будет, то атаковать примерно это место, – Мухаммад ткнул рукой на светящуюся на мониторе карту. А если будет, то атаковать место, помеченное маяком.
– А может, так и надо, что метка движется? Главное, что она не исчезает.
– Правильно, брат! Значит, так нужно Аллаху, а мы, его покорные слуги, должны выполнять его волю, а не обсуждать, – Мухаммад взялся за штурвал и чуть повернул его влево, корректируя курс. – Давай, Абу, нашу песню!
Насосы аэробуса погнали по трубопроводам последние десятки литров топлива.
Мир, содрогнись и на колени встань,
Последний век ты провожаешь.
Аллах отметил эту грань,
Когда к концу ты подступаешь.
Там же. Салон самолета.
11.54 по горному времени.
– Мамочка, мне страшно, – сидящий около иллюминатора ребенок инстинктивно схватился за руки матери.
– Чего тебе страшно, глупенький?
– А почему мы так быстро снижаемся?
– Значит, так надо! – стараясь улыбаться, мать смотрела на сына, невольно кося взглядом на иллюминатор, за которым стремительно приближались плывущие внизу облака.
– Ма, ты меня обманываешь. Сколько раз мы летали, и ни разу самолет так быстро не снижался! Мы разобьемся, мамочка? А ты не хочешь меня пугать, да? – Пронзительно синие детские глаза с испугом и надеждой смотрели на мать.
– Пьер, не говори глупостей!
Вскрик ребенка, словно острый нож, полоснул по натянутым до предела нервам пассажиров.
– Господи! Кто-нибудь, наконец, скажет, что здесь происходит! Где эта чертова стюардесса!
И, словно споткнувшись об этот крик, самолет вздрогнул и, еще сильнее завалившись на нос, устремился к земле. Белые невесомые облака беспомощно расступились перед стремительно несущимся металлом. Страшная, нежеланная земля заполнила собой иллюминаторы.
– А-а-а!
Йеллоустонский национальный парк.
Район пещеры «Пасть Дьявола».
12.00 по горному времени.
– Все, я больше не могу, – Джек Симпсон рухнул на колени.
Ковзан, смахнув с лица пот, посмотрел на уже близкий кряж.
– Боря, собака уже там, – с трудом переводя дыхание, прошептал Камински.
Морщась и едва сдерживая порывистое дыхание, он через бинокль, взятый у смотрителя парка, смотрел на гору.
Русич молча протянул руку и взял у него бинокль. На самом верху горы, выделяясь на фоне голубого неба, стоял Дик. Отчетливо была видна пульсирующая красным светом лампочка, расположенная на закрепленной на ошейнике собаки черной коробочке.
– Ну все, теперь пора умирать, – в изнеможении Борис сел на землю, не сводя глаз с собаки, желая только одного, чтобы все так сохранилось еще минуту.
Где-то в вышине раздался гул летящего самолета. С каждой секундой он становился все громче и громче. Люди молча, подняв головы, смотрели в небо.
«Ну вот и все, Боря. Даже любимчик Бога не выживет в полутора километрах от центра ядерного взрыва. Если не испепелит световая вспышка, то расплющит ударная волна, а излучение уже как контрольный выстрел», – человеческий мозг, взнузданный огромной дозой адреналина, работал словно мощный суперкомпьютер, обрабатывая миллионы бит информации, перетряхивая самые потаенные, не посещаемые с детства, уголки памяти. Мощная лавина электрических импульсов мозга сметала на своем пути весь хлам, образовавшийся за годы жизни, все преграды и блокировки. Словом, генеральная уборка перед окончательным уходом из этого мира.
«Излучение… Господи, я, кажется, вспомнил. Я все вспомнил, что ты мне говорил в черной дыре…»
Вывалившаяся из-за облаков огромная стальная махина в крутом пике падала на землю, вытеснив своим воем все в этом мире.
Йеллоустонский национальный парк.
Высота два километра.
Борт самолета «А-1200». Кабина экипажа.
12.01 по горному времени.
Зеленая точка – отметка радиомаяка – вновь была загнана в центр монитора. Руки мертвой хваткой держали штурвал.
В последнее мгновение на земле, куда был нацелен нос аэробуса, Мухаммаду показалось, что он увидел собаку.
Но недалек уже тот день,
Когда без жалости и страха
В страну, где правит иудей,
Придут воители Аллаха.
И будет страшен этот бой,
А гибель и для нас награда
Шахид небесною тропой
Придет к обители Аллаха.
«Не может собаку[80] Аллах выбрать для такого ответственного дела, ну никак не может. Что-то тут не так», – и эта мысль, за мгновение до того, как его тело в миллионоградусной вспышке распалось на атомы, помешала арабу насладиться переходом в рай, где его уже поджидал Аллах.
Йеллоустонский национальный парк.
Район пещеры «Пасть Дьявола».
12.01 по горному времени.
Борис Ковзан растянулся на земле, как его учили в военном училище, – ногами к эпицентру взрыва.
Вспышка! Свет термоядерного синтеза, казалось, пробился не только через плотно зажмуренные глаза, но и через каждую, мельчайшую пору тела. И в этот миг, словно какой-то гигантский прожектор высветил в мозгу русича до мельчайших подробностей то, что так долго и безуспешно пытались в нем раскопать армада ученых, вооруженных новейшими «гипнотизерами» и другими «щипцами» для ковыряния в чужой голове. Что умудрилось остаться в тени даже после того, как свет от глаз святого Михаила, у постели сумасшедшего отца, казалось, высветил все. Термоядерный катаклизм превзошел по силе деяние чудотворца Михаила…