Татьяна Алюшина. Я подарю тебе любовь

   Перечисление иных выставок, всяческое бла-бла-бла о произведениях искусства в его исполнении! Ноль информации.
   Контактные телефоны для заказа работ, каталог известных уже изделий, и все! Привет!
   Ленка окучивала Забарина больше полугода, ныла, умоляла раскрутить этого Арбенина на интервью. Николай Васильевич старался, а в ответ глухая тишина!
   – Да и бог с ним, Лена! Зачем он тебе сдался-то? – недоумевало начальство. – С русской темой ты закончила, у тебя сейчас актуальна Скандинавия, ею и занимайся!
   – Я задумала переплести интервью их специалистов и наших, – вдохновенно врала Ленка.
   – Идея неплохая, почему первый раз слышу? – журил Николай Васильевич.
   – А я разве не говорила? – включала дурочку Елена Алексеевна.
   – Ты мне голову не морочь, Невельская! – призывал к порядку распоясавшуюся барышню Забарин. – Ты мне плешь проела, подай тебе Арбенина, а тут на ходу причину придумала!
   – Ну, Никола-ай Васили-ич, – ныла Ленка.
   – «Переплести», – передразнил он, уже миролюбиво, – сейчас придумала?
   – Но здорово же!
   Не кололась она, сюрприз же все-таки!
   – Ничего, – не выказал одобрения, но и не отговаривал Николай Васильевич. – Ну и сделай, у тебя же полно интервью с другими специалистами.
   – Они все классные, лучшие! – сверкая глазами, принималась объяснять она. – Они такие вещи делают, глаз не оторвешь! Валерий Васильевич Сологуб с сыновьями такую красотищу творят! А Бондаренко в современном стиле! А Егоров! Звание «Лучший краснодеревщик России» в прошлом году присвоили, мебель без единого гвоздя! Все мастера божественные, уникальные! Но Арбенин особый! У него дерево поет! По нему пальцами проводишь, прямо музыка звучит!
   – Это где ты по его мебели пальцами водила? – с подозрением поинтересовался Николай Васильевич.
   – Да на одной выставке, – сбилась с восторженной волны девушка Невельская.
   – Это, часом, не на той, с которой тебя турнули? – усмехнулся Забарин.
   – И не турнули, а интеллигентно попросили, – засмущалась бойкая журналистка.
   – Ну да, ну да, под ручки вывели! Помню, – посмеивался он. – Ладно, обойдешься без твоего «особого».
   Забарин не знал, что Ленка втихаря книжку готовит и ей ужасно, до визга нетерпеливого хотелось заполучить для нее разговор с этим Арбениным! Вот трава не расти!
   Трава расти не перестала, интервью он не дал. Бирюк какой-то!
   Четыре месяца назад Елена Алексеевна робко вошла в начальственный кабинет и вручила Забарину рукопись книги с фотоматериалами.
   – Да ты что?! – поразился Николай Васильевич. – Ну деваха! Удивила! – Полистал, просмотрел, поднял на нее взгляд поверх очков. – Дела задвину, читать буду! Иди, не мешай!
   Книжка получилась на славу!
   И снимки прекрасно вышли, а текст читался как художественное произведение, это она себе как профессионал говорила, а как Лена Невельская сильно сомневалась в своей объективности.
   Переживала ужасно!
   На презентации стакан с водой опрокинула, облив новенькие туфли, микрофон уронила, оглушив всех присутствовавших, спотыкалась, толком сказать ничего не могла и все думала пугливо: «Да кому эта книга нужна? Специалистам разве?»
   Оказалось, что нужна.
   Приехало много народу, и Ленка давала автографы, подписывала книги, раскраснелась, не различала лиц, мелькающих перед ней, кивала как заведенная, не понимая, что ей говорят. Василий Федорович стоял у нее за спиной, собирал и «складировал» букеты, подарочки и периодически дергал ее за локоть, чтоб не нервничала слишком.
   Единственное, о чем она умолила Николая Васильевича, – никакой съемки! Ни камер, ни фото, даже личных.
   – Как это? – возмутился он.
   – Ну пожалуйста-а-а! – чуть не плакала она. – Никакой, пардоньте-с, прессы! Не хочу!
   – С ума сошла! – ругался Забарин. – А пиар любимого журнала?! Это же общественное мероприятие, мы же похвалиться обязаны!
   – Ну, Никола-а-ай Василич… – канючила Лена.
   – Дрейфишь? – понял он.
   Не то слово! Лена пребывала в уверенности, что никто не придет, кроме коллег и родных – близких, и позориться не хотела.
   – Ладно уж, – смилостивился Николай Васильевич, – пару фотографий для внутреннего пользования, а презентацию повторим по полной программе, когда книга пойдет в продажу по регионам. Тогда уж не отвертишься!
   А через пять дней после презентации Забарин вызвал ее к себе.
   – Не знаю, нужно ли это тебе сейчас, – с сомнением начал он, – но позвонил твой Арбенин недоступный. Сказал, что прочитал книгу, приятно поражен столь глубоким анализом, изложением фактов и уважением к их профессии. Именно так и сказал, ничего более. Выказал готовность побеседовать с тобой.
   – Да вы что?! – обалдела Ленка.
   – А что ты так возрадовалась? – остудил Забарин. – Серия статей давно закончена, книга вышла. За каким чертом тебе сейчас это интервью?
   – Я что-нибудь придумаю! – бурлила на подъеме Елена Алексеевна.
   – Ну-ну… – выказал сомнения Забарин. – Он предложил встретиться в кафе, сейчас…
   Николай Васильевич порылся в своих записях на столе, нашел, назвал кафе.
   – Знаю, – кивнула Лена, готовая стартануть на встречу.
   – Пойдешь?
   – Обязательно!
   – Ну, как знаешь. Подойдешь к администратору, он тебе столик укажет. В двенадцать дня. В воскресенье.
   Трепетно ожидаемое воскресенье настало, и она подъехала к нужному кафе в центре, высматривая место для парковки.
   Легко и просто! Воскресенье, двенадцать, считай, утра – да пожалуйста, хоть упаркуйся!
   Звеня от предвкушения, улыбаясь жизнерадостно, Елена Алексеевна сдала плащик в гардероб и подошла к метрдотелю:
   – Я Невельская.
   – Вас ожидают, – приветливо улыбнулся он, – я провожу. Прошу сюда.
   Они прошли через большой зал, почти пустой в это время, лишь несколько человек за столиками. Метрдотель впереди, указывая дорогу, она сзади, по-девчоночьи волнуясь, понимая, что никак не может перестать улыбаться. Несколько колонн в римском стиле, с легкими шторками между ними, отделяли большой зал от более камерной части помещения, где возле окон располагались три столика.
   – Прошу, – остановился провожающий у прохода в эту часть зала, пропуская ее вперед.
   Лена кивнула, благодаря, прошла вперед… и улыбаться перестала.
   Все перестала – звенеть, дребезжать нетерпением, радоваться. Остановилась.
   «Встань передо мной, как лист перед травой!» Вот так она и встала!
   Из-за среднего столика медленно поднялся ее давешний, не состоявшийся в дружеском знакомстве Денис, хороший, как помнится, сын друзей Зои Львовны.
   – Черт! – невольно вырвалось у нее.
   Метрдотель улыбнулся еще шире, кивнул довольно и удалился.
   – Вот именно, – отозвался ее визави, разделяя оценку ситуации.
   Так! Отступать некуда, сзади, как водится, Москва и горячее продолжительное желание Елены Алексеевны взять интервью у данного господина. На негнущихся ногах еще не побежденная Лена проследовала к столику. Мужчина помог ей сесть, галантно пододвинув стул, и вернулся на свое место напротив.
   – Вы Денис Арбенин, – озвучила очевидное она.
   – М-да, – невесело признался он и двинул свое утверждение: – А вы Елена Невельская.
   – Думаю, утверждать, что нам обоюдно очень приятно познакомиться, мы не будем? – предположила Лена.
   – Ну почему? – не согласился Денис Васильевич. – Мне приятно познакомиться с автором такой книги.
   А Лена вдруг поняла, что ситуация скорее комичная, чем трагичная, и рассмеялась, вот на раз-два и непонятно почему! И задорно призналась:
   – Я так долго мечтала взять у вас интервью, поговорить, посмотреть ваши работы! Но, увы, вы слишком недоступны!
   – Я не даю интервью, Елена?..
   – Алексеевна, – подсказала она и спросила:
   – А почему?
   – По нескольким причинам…
   К ним подошел официант. Проигнорировав меню, они заказали воду, кофе и вернулись к беседе.
   – Странно, – призадумалась Лена, – как так получилось, что мы до сих пор не познакомились. Мы же посещали одни выставки, общались с одним, довольно узким кругом людей, и нас не представили. Ну, предположим, не сложилось, и вашего фото нигде нет, но моя фотография есть в Интернете, и не только на сайте журнала, вы могли бы меня узнать.
   – Я не сильно интересуюсь людьми, – слегка пожав плечами, признался Денис. – Мне интересна ваша работа, а смотреть фото, извините, нет.
   – Но я могла вчера хотя бы предположить, что вы Арбенин! Не так много в Москве Денисов Васильевичей!
   – Я думаю, мы не будем обсуждать вчерашнюю нашу встречу! – с нажимом произнес он.
   – Денис Васильевич, – улыбаясь, предложила Лена, – а давайте обсудим! Посмеемся, пожмем друг другу руку и забудем о неловком происшествии! Чтобы это не мешало нам с удовольствием и искренне говорить о деле!
   – Да все это ерунда, Елена Алексеевна, и нечего тут обсуждать! – недовольно и явно с предупреждением возразил Арбенин.
   Она уж собралась возразить, скорее из вредности, спровоцированная этой его отстраненностью холодной, но более чем вовремя подошел официант, принес их заказ. Лена откинулась на спинку стула, пока официант расставлял на столе бутылки с водой, стаканы и чашки с кофе, рассматривала Арбенина и думала: «Какой закрытый, мрачный мужик! Как при этом он умудряется делать такие произведения искусства? Парадокс!»
   Отпивая воды из стакана, Денис Васильевич перехватил этот Ленин изучающий взгляд, усмехнулся.
   – Не нравлюсь я вам, – не спросил, констатировал.
   – И не надейтесь! – отвергла оценку Лена. – Нравитесь, и еще как! Ваши работы – это… – Она развела руками, демонстрируя невозможность подобрать слова, чтобы в полной мере описать восхищение. – Это не просто гениально! Это что-то невероятное!
   – Лена, почему вы все время воюете? – сбил влет ее пафос, ошарашив вопросом, Арбенин.
   Ленка аж задохнулась от неожиданности, как рыба, выброшенная на берег. Выпучила на него глаза, забыв прибрать куда-нибудь руки, так и повисшие в воздухе.
   А он, сделав глоток кофе, поставил чашку на блюдце и посмотрел на нее невинно-ожидающим, даже скучающим немного взглядом, словно про погоду в Неаполе спросил.
   Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя от растерянности, опустить руки, осмыслить это его простецкое «Лена» и сам вопрос.
   Обнаружилось, что ответить ей нечего, – ничего подобного, никакой такой воинственности она за собой не замечала! Но он же обратил внимание! А он, между прочим, художник, да еще какой!
   Сбитая со всех своих настроев, мыслей и толков толковых, она посмотрела за окно и неожиданно, без внутренних предупреждений и без всяких видимых причин, почувствовала такую огромную, как плита бетонная, усталость. Такую, что и обдумывать ее сил не было.
   А он молчал, пристально рассматривал Елену Невельскую. Что он там думал? Пойди разберись!
   – А знаете, – каким-то старческим голосом, без напора, без эмоций, сказала Лена. – К чертовой матери все это. Мне многие ваши коллеги говорили, что с вами нелегко беседовать. По большому счету интервью с вами мне уже и не нужно.
   – Зачем же вы согласились на встречу? – чему-то нахмурился Арбенин.
   – Всегда интересно поделиться с профессионалом своими находками, открытиями, узнать от него нечто новое, особенно если восторгаешься его работой. А разговора, Денис Васильевич, у нас с вами не получается. Думаю, если бы не вчерашняя встреча, то сегодня мы бы прекрасно пообщались к обоюдному удовлетворению. На работе я не воюю, я всех люблю и уважаю. И еще, как я сказала вчера вашему батюшке, я не желтая пресса и о личной жизни людей не пишу. Только если они сами считают нужным о ней рассказывать и эти факты имеют прямое отношение к теме. Вы зря так боялись со мной встречаться.
   – Я читал ваши статьи. И в журнале, и те, которые вы писали ранее, работая в газете. Остро работали, бесстрашно, на грани фола, я бы сказал. Тогда вы и про личную, и про финансовую, и про криминальную жизнь писали.
   – Денис Васильевич, – тем же состарившимся голосом спросила она, – а почему вы согласились со мной встретиться?
   – Книгу вы написали хорошую. Мне захотелось познакомиться с неравнодушным автором. И – как вы там сказали?.. – поделиться своими находками и открытиями и узнать что-то новое. Тем более вы человек не из «цеха», и вам многое по-другому видится, может, лучше и яснее.
   Лена пригляделась к нему. Он злился. Что-то там ворочалось у него в голове, очевидно малоприятное, судя по напряженной позе, сведенным бровям и прищуренным темно-зеленым глазам.
   – Такое ощущение, что мы с вами на похоронах и произносим надгробные речи, – постно заметила она.
   – Это разочарование, Елена Алексеевна, – пояснил Арбенин отстраненным тоном. – Это когда ожидания не сбываются.
   Лене захотелось посмеяться над глупой нелепостью их обоюдных претензий и разочарования, «когда ожидания не сбываются». Усталость, неизвестно откуда свалившаяся, никуда не делась, улеглась в сознании осадком, а вот настроение, как говорит Гришковец, улучшилось! И она решила переиграть это, испорченное с самого начала, деловое свидание заново, совсем по-другому! Так, как хотелось, мечталось Лене долгое время!
   – А мы можем это исправить! – поделилась улучшенным настроением Лена.
   – Как? – не выказывая особой заинтересованности, поинтересовался Денис Васильевич.
   – Для начала плюнуть! – решительно утвердила госпожа Невельская. – И, как говорят в Одессе, смачно! Вы завтракали, Денис Васильевич?
   – Так, перекусил, – скорее от неожиданности вопроса признался он. – Вы предлагаете поесть?
   – Нет, вернее, да, но не здесь. В свете моего первичного заявления «А к чертовой матери все это!» предлагаю туда же задвинуть наше недовольство от знакомства, а заодно и политес с протоколом иже с ними. Приглашаю вас в гости, прямо сейчас. Мы вчера вечером экспериментировали в кулинарии и приготовили вкуснейшую кулебяку, есть чем угостить! Но главное, мне очень хочется показать вам фотографии, которые не вошли в книгу. Среди них есть совершенно уникальные вещи, вы таких, может, и не видели! Я их мало кому показывала. Например, поморские кадушки для вещей, там такая резьба! Поехали, а?
   Она снова загорелась, зажглась оптимизмом. Ну, усталость, и что теперь? Да и бог с ней, потом разберется, откуда что взялось и объявилось. А не разберется – задвинет куда поглубже и будет жить дальше.
   – А это удобно? – сомневался Арбенин. – Вы живете не одна?
   – Я живу не одна, и это удобно! – спешила осуществить задуманное Лена.
   – Ну, поехали, – не стал сопротивляться Денис.
   Он ехал за ее машиной и размышлял.
   Странная ситуация. И женщина странная.
   Он читал все ее статьи в журнале и ждал их выхода, удивляясь, насколько точно она видит, понимает и освещает предмет, с любовью, проникновенно рассказывая о мастерах и их произведениях. Когда о старине, допетровской и более ранней, – погружает читателя своим описанием в атмосферу суровой, сдержанной красоты; в постпетровском времени – в легкую моцартовскую ажурность, иногда вычурность.
   Заинтересовавшись автором, он порылся в Интернете и прочитал все ее давние газетные статьи и подивился еще больше. Экий крутой вираж: от талантливого, смелого, острого репортера с разоблачениями, яркими портретами персонажей, с бескомпромиссным ковырянием в очень небезопасных, а порой и откровенно рискованных темах, и на тебе – история России! И так же ярко, сильно! На всю мощь душевную.
   Намеренно не выясняя личных подробностей о ней, даже фото смотреть не стал, Денис представлял себе ее молодой, амбициозной, бесшабашной, опасно смелой, любящей рисковать, что в его понимании граничило с некой глупостью. Хохотушкой, влюбленной в жизнь, одаренной Всевышним талантом к писательству.
   Почему-то ему так представлялось.
   Книгу он прочитал дважды. И самым внимательным образом, с лупой, рассмотрел фотографии, выполненные на высоком уровне с большим разрешением и четкостью мелких деталей.
   И переменил свое мнение об авторе, нет, скорее дополнил.
   Было что-то в ее книге завораживающее. На общем фоне некой музыкальности построения фраз, описывающих предметы и работу мастеров, сквозила грусть и печаль по безвозвратно утраченным навыкам-умениям, элементам мастерства и истинное переживание о самой профессии, практически похороненной, забытой.
   И ему захотелось встретиться, поговорить с ней, понять, что за барышня такая.
   Он волновался отчего-то, когда ждал ее, – вот честное слово! Правда, он всегда волновался, встречаясь, знакомясь с женщиной. У него это не очень-то получалось, как-то коряво и девушкам не нравилось.
   Такой вот уродился.
   Но здесь другой случай, встреча подразумевалась профессиональная и деловая, а не личностная, и понятно, что он «музыку заказывает»…
   Когда Денис ее увидел, в первое мгновение подумал, что это случайность и она совсем не та, кого он ожидает, ну, тоже пришла в это кафе, чего не бывает!
   И разозлился, поняв, что это именно она, – ёшкин кот!
   Ну что за невезуха!
   Переступить через первое впечатление, сложившееся вчера от «девушки с цветком», непонятно какое впечатление, не осмысленное, но нервирующее, он никак не мог! Уговаривал себя мысленно остыть и все наблюдал за ней.
   Ну вот странная она, что хотите с ним делайте!
   Напустила на себя вчерашнюю, чуть надменную саркастичность, снисходительно предложив «обсудить, посмеяться и забыть», и настаивала недовольно, когда он отказался обсуждать. Брызнула преувеличенной хвалебной восторженностью и вдруг сникла после его вопроса, имевшего определенное намерение – сбить с дамы эдакий флер надменности.
   Сбилась, о чем-то задумалась, и Денис, внимательно наблюдавший за ней, увидел, как наползла и накрыла ее волна какой-то темной усталости, словно сломалось что-то в ней. В глазах, вместо только что скакавших искорок задора, появилась непомерная тяжесть, ему казалось, что она даже постарела, осунулась в пару секунд, как будто сгорела вся.
   Да что с ней такое?
   Арбенин обругал себя старым идиотом! Что полез, зачем задевал? Он же про нее ничего не знает! Денису тошно стало и от себя самого, и от нее, и оттого, что не сложилось это их интервью. Она заговорила пустым, равнодушным тоном, он отвечал, стараясь держать ровность голоса, чтоб еще чем не обидеть.
   Это она правильно сказала: «Как на похоронах».
   Ему захотелось сбежать, распрощаться с ней как можно скорее и уйти от этих ее глаз усталых, голоса потухшего. И еще как-то загладить свою вину, извиниться, что ли.
   Но эта непредсказуемая Невельская и тут его удивила.
   Неожиданно, без всяких переходов, как переключилась с минуса на плюс! Нет, никуда не делась та грустная тяжесть в глубине глаз, но поверх нее вдруг запрыгали искорки интереса. И ошарашила приглашением.
   А уж когда упоминала про резьбу древнюю и фотографии, так совсем чертята в глазах расплясались.
   Если честно, он находился в недоумении, ехал за ней и спрашивал себя: «Ну и что это все значит? Что за кульбиты такие? Да еще домой пригласила?»
   А вот этого он как раз и не умел! Разбираться, ковыряться в чувствах, эмоциях всяких, в сложных ощущениях и уж тем более в психологических рассуждениях о них. А еще он думал о лифте.
   Дом, в котором проживала Елена Алексеевна «не одна», Денис хорошо знал, несколько раз побывав в гостях у маминой подруги Зои Львовны. Дом старый, малоэтажный, и лифт в нем такой же древности, большой скрипучий железный короб, почти всегда неработающий. Ему нетрудно подняться и по лестнице, но Денису совсем не хотелось, чтобы госпожа Невельская обратила внимание на его хромоту.
   Можно, в свете этой проблемы, лишний раз призадуматься о собственных комплексах и неумении анализировать свои чувства, а не только удивляться поведению спутницы. Но Денис привычно послал куда подальше все эти анализы, тем более что они уже вошли в подъезд.
   Он глянул поверх ее головы на двери лифта, – двери порадовали новизной агрегата.
   В напряженном каком-то молчании они поднялись на этаж. Первой заговорила Лена, нарушая возникшую неловкость, позвонив в дверь квартиры два раза и открывая ее ключом.
   – Условный сигнал, – пояснила она, – на всякий случай. – Распахнула перед Денисом дверь и радушно пригласила: – Проходите!
   Разумеется, на тот самый условный сигнал Васька вышел встречать Лену в прихожую.
   – Знакомьтесь, – взялась представлять Лена, проходя за Денисом в квартиру и закрывая дверь. – Василий Федорович, а это Денис Васильевич.
   Васька степенно, по-мужски значительно протянул ладошку, утонувшую в широченной ручище Арбенина.
   – Это с вами Лена интервью полгода добивалась? – выяснял Васька.
   – Со мной, – признался Денис, не покаянно за длительность уговоров.
   – И что, не получилось? – продолжил выяснения пацан. – Что-то быстро вы закончили.
   – Мы решили продолжить дома за компьютером, а заодно и позавтракать, – спасая гостя от въедливых Васькиных вопросов, поспешила разъяснить Лена.
   – Это правильно! – поддержал решение Васька и направился в кухню. – Нечего по всяким общепитам ерунду есть, желудок портить. Дома надо питаться. Ну, проходите, что вы там застряли! – поторопил их уже из кухни.
   – А сколько ему лет? – наклонившись к Лене, тихо спросил Денис.
   – Мне тринадцать, и я все слышу! – отозвался из кухни Васька.
   Денис стушевался! С детьми он как-то не умел, впрочем, как и с дамами, и с выражением чувств-эмоций. А Лена рассмеялась:
   – Ничего, привыкнете! Поначалу все пугаются большой умности и рассудительности Василия Федоровича.
   – Не пугаются, Лена, а удивляются, я ж не чудище какое!
   – Проходите, Денис Васильевич, а то он так и будет оттуда реплики подавать, – пригласила еще раз Лена и потянула его за локоть.
   Денис двинулся за ней, но с большой долей сомнения – мальчик, которого почему-то зовут Василий Федорович! Он понятия не имел, как надо с таким мальчиком общаться.
   А Васька уже налил и включил чайник и засовывал в микроволновку разогревать большую тарелку с кулебякой, упомянутой Леной.
   – Садитесь, – отдал он распоряжение вошедшим.
   Лена подключилась к накрыванию стола – салфеточки, чашечки-блюдца, ложечки, вазочки с вареньем, тарелки, вилки-ножи под кулебяку. Денис сел на указанный стул и осмотрелся. Кухня большая и уютная, современная, он бы назвал свое ощущение от обстановки: теплое. И Елена здесь расслабилась, улыбалась открыто, без какого-либо подтекста, – может, прошло то неприятное, тяжелое, что накатило на нее в кафе?
   Пока Денис осматривался, приглядывался, Лена с сыном успели накрыть на стол, мальчик Василий Федорович достал из печки блюдо с угощением и по кухне распространился совершенно фантастический, дурманящий запах домашних пирогов.
   – Есть хочется, – как бы соглашаясь с кем-то, призналась Елена Алексеевна, раскладывая по тарелкам кулебяку.
   Василий расположился напротив Дениса, придвинувшись со стулом вплотную к столу, так что упирался в него грудью.
   – Лена говорила, что вы великий художник, – начал застольную беседу Васька. – Преувеличивает или и вправду великий?
   Денис растерянно уставился на пацана.
   Мамаша странная, а сынок и того хлеще!
   – Не тушуйтесь, Денис Васильевич, Василий Федорович у нас всегда так изъясняется, без подтекста и прямолинейно, как танк в бою.
   Денис отхлебнул чаю, стараясь осторожно брать небольшую фарфоровую чашечку, рассматривая мальчишку, с удовольствием уплетающего пирог и запивающего его, прихлебывая, чайком из большущей кружки.
   – А можно мне подобную кружку? – спросил вдруг Денис. – Я маленькие не люблю.
   – У меня есть еще одна, – кивнул Васька и начал вставать, громко отодвигаясь от стола вместе со стулом.
   И Дениса отпустило напряжение в паре с недоумением, когда он отметил это мальчишеское движение, а еще веселый вихор у него на макушке.
   – Так вы не ответили, – поставив перед гостем кружку и наливая чай, допытывался пацан, – великий или так себе?
   – Я не художник, скорее столяр-плотник, – глядя на поднимающуюся жидкость в кружке, вступил в диалог Денис.
   – Это господин Арбенин скромничает, Васька, – не удержалась, само собой, Ленка. – Он краснодеревщик, и художник, и такие прекрасные вещи делает! Я ж тебе показывала, ты сам видел!
   – А где вы ему показывали? – подивился Денис.
   – Она меня на выставку таскала, – ответил за Лену Васька, устраиваясь по новой за столом, задвигаясь вместе со стулом. – Там всякого добра полно было, и ваши два кресла. А еще у нее полный комп фоток, там тоже ваши вещи есть. Да, и еще каталог ваших работ.
   – Тогда тебе судить, какой я мастер.
   – Мне очень понравилось, – солидно оповестил Васька.
   – Вообще-то Василий у нас товарищ продвинутый в мебельной теме. Пока я ею занимаюсь, он изучил материалы, прослушал мои индивидуальные лекции и прочитал статьи, – пояснила уровень Васькиных знаний по теме Лена.
   – И книгу, – добавил к списку Васька, – в рукописи, а потом уж в книжке со всеми картинками.
   – И как тебе книга, Василий Федорович? – спросил Денис заинтересованно.