Страница:
Почти отчаявшись, она вернулась к спящему Джослину. У него на руке сверкало кольцо. Сапфир. Очень подходит к его глазам. Разозлившись, она взяла его за руку и попыталась стащить его. Джослин что-то протестующее забормотал.
— Да замолчи ты!
Он послушно затих. И она не без труда, забрала кольцо себе. Это было малым утешением. Что она будет делать с этим? На это долго не проживешь, да и кто в этих местах купит его? У кого здесь есть такие деньги?
Гейл опять ушла в его комнату. Уже девять. В этой деревне все ложились спать довольно рано, но пройдет еще час, пока они решат отойти ко сну. У нее еще уйма времени. Она вновь занялась поисками ключа, перерыла заново все простыни, одежду, носовые платки его милости, но так ничего и не нашла.
Решив попробовать открыть замок шпилькой из волос, Гейл отодвинула картину, изображавшую какую-то безвкусную пастораль, попробовала вставить в щель шпильку и рот открыла от удивления.
— Вот черт!
Сейф был открыт. Причем, ее шпилька была здесь абсолютно не причем. Сейф был открыт давно, а она как идиотка искала от него ключ. Злополучный ключ лежал в сейфе.
В кожаных мешочках, туго набитых деньгами, лежала приличная сумма. Но куда больше, Гейл порадовали драгоценности. Тут были и ее, которая предусмотрительная миссис Лей забрала у нее, и что больше радовало — Джослина. В бархатных чехлах лежало изумрудное колье, серьги и браслеты. В кожаном мешочке — бриллиантовое колье, изумительной работы, выполненное в виде капелек воды. В другом мешочке она обнаружила серьги и браслет в пару. Несколько колец — от простеньких золотых, до украшенных драгоценными камнями. Им в пару серьги. Даже усыпанные бриллиантами часики. Гейл выгребла оттуда все, все до последнего фунта. Джослина будет ждать приятный сюрприз.
Порадовавшись своей находке, она запихнула найденные сокровища в кожаную сумку и на время отложила ее в сторону. Пора было заняться одеждой. Но прежде, она навела относительный порядок в его комнате. Ей не хотелось, чтобы Джослин сразу же догадался о пропаже этакой суммы.
Убедившись, что комната приобрела более или менее приличный вид, Гейл, наконец, подошла к гардеробу. Ей предстояла нелегкая задача — подобрать из обширного гардероба Джослина такую одежду, которая не слишком бросалась бы в глаза, и которую можно было хоть как-то подогнуть под ее маленький рост. С Мэг было проще — та была довольно высокого роста.
После долгих поисков — ей пришлось сразу же отказаться и от парчовых разноцветных жилетов, и от серебристо-голубых сюртуков — ей удалось найти более скромные бриджи из мягкой кожи, коричневый сюртук и белую рубашку. К сожалению, сапоги Джоса были ей велики. Ее ноги, обтянутые кожаными бриджами, болтались в них, как карандаши в широких стаканах, но других у нее не было. Гейл, понадеялась лишь на то, что прикрытая до ног плащом, она не будет выглядеть в них смешно. Однако, найти что-то поскромнее для Мэг, ей не удалось. Пришлось прихватить бежевые бриджи, да светло-коричневый сюртук. Зато с сапогами, той должно было повезти больше.
Собственную одежду ей пришлось запрятать в своей комнате. Но даже сделав всего несколько шагов по комнате, она поняла, что в сапогах с таким большим размером ходить невозможно. Они просто сваливались с нее. Пришлось запихнуть в носки сапог пару платков. После этого стало вроде полегче. Но проходя мимо кровати, она остановилась. Вид безмятежно спящего Джослина ее удивил. Она видела его всяким — веселым, циничным, разгневанным, но ни разу, она не наблюдала у него такого безмятежного выражения лица. Его губы не кривились, даже складки возле левого уголка губ не было заметно, лицо дышало умиротворенностью, брови не были нахмуренны. Он казался спокойным и… почти довольным. Несомненно, как только он проснется, он тут же припомнит все те унизительные подробности. В уме он будет смаковать ее признания, на его лице заиграет циничная усмешка, а потом… он обнаружит пропажу своего кольца! По крайней мере, Гейл надеялась, что он тут же обнаружит это…
Отвернувшись от мужа, она занялась собственной прической. Пришлось заколоть волосы наверх повыше, дабы затем спрятать под шляпой, отстригать их ей не хотелось.
Итак, все сделано. Время было уже за полночь. И все же, Гейл с опаской вышла в темный пустующий коридор. В одной руке она держала сумку, набитую драгоценностями, вместе с сапогами, в другой одежду для Мэг. Крадучись, она спустилась с лестницы, то и дело поминутно останавливаясь и прислушиваясь, не идет ли кто. Но видимо в ту ночь, удача решила не оставлять ее. Благополучно добравшись до кухни, она обнаружила там полусонную Мэг.
— Это вы, миледи? — шепотом спросила ее та.
— Кто ж еще, по-твоему?
— Ну и видок у вас! Да нас тут же разоблачат — вы так же похожи на мужчину, как я на королеву Франции.
— Ты еще не видела меня в плаще. — Гейл скинула одежду, предназначенную Мэг на кухонный стол, и облачилась в плащ. — По-моему, не все так плохо…
— Если я буду выглядеть также…
Мэг все же переоделась. Результат был куда лучше. Ее высокая стройная фигура, да довольно короткие рыжевато-коричневые волосы, которые не надо было прятать под шляпой, придавали ей куда более правдоподобный вид. Сапоги ей были также велики, однако на ней они смотрелись почти в пору.
Ее одежду пришлось взять с собой, так как девушкам не хотелось рисковать и возвращаться в комнату — Мэг делила ее с еще одной служанкой, и та могла проснуться.
— Ты ведь достала ключ?
— Конечно, миледи. Сегодня старый Джон выпил куда больше эля, чем обычно, так что запереть дверь доверили мне.
Они беспрепятственно вышли через черный ход и оказались на улице. Порыв ветра раздул ее плащ, и Гейл поежилась. Заметно похолодало. Дождь по-прежнему хлестал, а земля под ногами превратилась в жижу — худшей погоды невозможно представить. Однако, она храбро двинулась вперед, натянув шляпу по самые уши, вперед за Мэг, которая знала дорогу, тогда как Гейл не видела перед собой и дальше чем на пару дюймов…
Они ввалились в гостиницу грязные, уставшие и еле живые от холода.
Хозяин гостиницы с неприязнью уставился на них. Уже наступило утро, однако дождь все еще не прекращался. С их одежды стекала вода, образуя настоящие лужи, там где они стояли. Гейл попыталась сжать зубы, чтобы они так не стучали, но удержать дрожь, сотрясавшую все ее тело, она уже была не в силах.
В гостинице было тепло и относительно чисто — видимо название «Домашний очаг», было дано хозяином не просто так. Мистер Полгрей — небольшого роста, толстоватый человек, решительно подошел к ним и поинтересовался, что им угодно.
Вперед вылезла Мэг, и хриплым, словно у пропитого матроса голосом, ответила:
— Комната, еда и две горячие ванны!
Мистер Полгрей с сомнением оглядела их грязную одежду. На сапогах налипли комья грязи, плащи были также заляпаны, так что даже дождь не смог до конца отмыть коричневые разводы.
— Э-э…, молодые люди, уверены, что у них хватит денег?
Гейл молча вытащила из-под плаща руку и протянула ему заранее приготовленные деньги. От увиденного, у мистера Полгрея округлились глаза, такой щедрой оплаты ему еще никто не предлагал. С достоинством приняв деньги, он предложил им временно обогреться возле камина, пока он приготовит все необходимое.
— Позвольте взять ваши плащи, я…
— Нет. — Мэг, изображая из себя более старшего, небрежно отказалась. — Лучше побыстрее приготовьте нам комнату.
— И горячую ванну! — вклинилась Гейл, старательно копируя хриплый голос Мэг. — Если я сейчас же не залезу в горячую воду, я тут же сдохну.
— Будет сделано, господа, непременно. — Мистер Полгрей поклонился. — А то немудрено и заболеть в такую погоду.
Он наконец ушел. Гейл пришлось прождать еще с полчаса, пока наверх натаскают воду и приготовят постели. От их одежды уже стал подниматься пар, но даже он, не давал ей согреться. Ее все еще трясло от холода, как впрочем и Мэг.
Но та, в отличие от нее не бездействовала, пока служанки таскали ведра, она пристала к мистеру Полгрей на счет сухой одежды. Тот, развел руками, мол у меня ничего нет, однако, за дополнительную плату согласился поделиться своим гардеробом.
Через полчаса, преодолевая жуткую усталость и еле волоча в кровь избитые ноги, Гейл поднялась наверх, захлопнула за собой дверь, заперла засов и только после этого, стянула с себя надоевшую шляпу.
— Слава Богу! — простонала она, скидывая на пол и тяжелый плащ, и намокший сюртук и тяжелые сапоги. Стянув с ног чулки, она ужаснулась увидев свои ноги — посиневшие, с кровавыми мозолями. Сняв с себя все до последней нитки, она плюхнулась в ванну и блаженно застонала, чувствуя, как онемевшее тело потихоньку нагревается.
Мэг также не теряла времени даром, и уже через мгновение оказалась по соседству, только в отличие от Гейл, окунулась с головой. Вынырнув, она впервые за всю эту ужасную ночь, улыбнулась.
— Я и не подозревала, какое это блаженство — иметь деньги!
— Деньги — что за чушь? Ванна, вот это то, что надо!
— Миледи, меня не поняла. — Мэг счастливо вздохнула. — Только благодаря деньгам мы теперь имеем и ванну, и еду и чистую одежду.
— Зови меня лучше Гейл.
— Я постараюсь, но не обещаю. — Мэг лукаво улыбнулась. — Не так то сразу легко перестроиться.
Они поели прямо в ванной, поставив подносы на пол. И только после того, как вода стала остывать, они разморенные и отяжелевшие, наконец, выбрались из нее. Гейл пришлось заняться самой собственной одеждой — после того, что они вместе пережили с Мэг, ей было бы совестно вновь обращаться с той, как со служанкой. После этого ночного похода, она поняла, что без помощи своей бывшей горничной ей было бы не обойтись. Она наверняка свернула бы не туда, а то и смалодушничала бы и вернулась обратно.
В отличие от жестяных ванн, кровать в комнате была одна, однако это не помешало им, устроиться там со всем комфортом, завернувшись в разные одеяла.
Уже засыпая, Гейл, поинтересовалась:
— Мэг, ты не жалеешь?
— Нет. — Та заворочалась на своей половине. — И никогда не пожалею. До того как меня взяли в Мейстон-хаус, я жила в деревне вместе со своим братом. Наши родители уже умерли, а у него была своя семья — жена и трое детей, четвертый был на подходе. Мы все впятером жили в одной комнате, размером почти как эта. А зимой у нас жила и корова, правда не с нами, а на кухне…
Дальше Гейл уже ее не слышала. Она спала и снился ей Джослин.
Мистер Полгрей удрученно уставился в тарелку с лососем. Что за день! Не далее как час назад, он решил наконец-то поужинать, и надо же было именно в этот момент, явиться графу Мейдстону. Сначала он, конечно, обрадовался такому знатному посетителю, но это было только вначале.
Тот вел себя как сумасшедший, с безумными от ярости глазами, постоянно сыпавший ругательствами, он наводил на него ужас. Он начал его допрашивать, не появилось ли у него за предыдущую ночь новых постояльцев, кто именно, куда они уехали или в каком номере остановились. Не видел ли он двух женщин где-нибудь поблизости?
Мистер Полгрей ничего не понимал и с отчаянием думал, что граф перепугает всех его постояльцев. Он тяжело вздохнул. За эту ночь к нему прибыло только двое мальчишек, и две женщины — одна пожилая леди и ее компаньонка. Граф ворвался в комнату этих леди, произошел скандал и оскорбленные леди моментально съехали не заплатив за пребывание. И когда граф спросил где поселились мальчишки, мистер Полгрей, поспешно сказал, что их посещать не надо, так как один из них сидит за угловым столиком и обедает. Взгляну на парня, который в этот момент медленно потягивал вино и раскуривал трубку, граф наконец-то успокоился. А затем в раздражении бросив, что может быть еще вернется, ускакал на взмыленном коне. Все это было так не приятно, что у Полгрея напрочь пропал аппетит…
Все то время, пока Джослин бушевал и носился по номерам, Гейл сидела в своей комнате и тряслась от страха. Его голос сыплющий проклятьями был слышен даже отсюда. Он был не просто рассержен, он был в ярости. Бедняга мистер Полгрей, у того так дрожал голос, когда он беспомощно взывал « — Граф! Граф! Постойте!», что Гейл от всей души посочувствовала ему.
Джос только что ворвался в соседнюю комнату, где поселилась пожилая леди, по крайней мере мистер Полгрей уверял что она леди. Затем послышался неприличный визг, что-то с шумом разбилось, и Гейл услышала, как входная дверь хлопнула. Она уже хотела было забраться под кровать, вдруг ей повезет и Джос подумает, что в этой комнате никого нет, но тут ее спасло провидение.
— Ваша милость, в эту комнату нет надобности входить, — мистер Полгрей чуть не плакал, — вы и так распугали всех моих постояльцев. Ваша милость…
— Дай мне пройти, а иначе я снесу эту чертову забегаловку!
— Ваша милость, если вы так хотите… но… но мальчишки ужинают.
Гейл услышала, как Джос выругался, однако не стал настаивать и спустился вниз. Он еще мог прийти, не обнаружив второго мальчишку и она стала поспешно одеваться в одежду мистера Полгрея, которая ей больше подходила по росту. Нахлобучив на себя шляпу, она приготовилась ждать… но вместо Джоса, в комнату влетела Мэг.
— Иисусе сладчайший! Как я перепугалась! Вы бы только его видели…
— Он уехал? — слабым голосом спросила ее Гейл.
— О, да. Но вы бы его видели, казалось, разве что только искры от него не высекаются. Пожалуй, застукай он вас, вам было бы не сдобровать.
— О, да. — Гейл поежилась. — Могу себе представить. Пожалуй, сломанной шеей, дело бы не обошлось.
Мэг согласно закивала.
— Нам надо сваливать отсюда. После того, как он обыщет все гостиницы в округе и не найдет никаких следов, он может вспомнить, что так и не увидел второго мальчика… Надо побыстрее добраться до Лондона.
— Нет. — Гейл мрачно нахмурилась. — Именно с Лондона он и начнет свои поиски. Там он меня быстрее найдет. В Лондон я не поеду.
— Куда же тогда?
— Не знаю… — Гейл задумчиво уставилась в стену, затем вздохнула. — Куда направляется ближайший дилижанс?
— Кажется в Чатем.
Часть II
Глава 11
Позади нее, нещадно отдувалась, пыхтела Бетси. Слава Богу, она наконец заткнулась и прекратила ныть, прося остановиться или идти помедленнее! Юбки Селины развевались, тяжелая пелерина то и дело распахивалась, шляпка вот-вот грозила свалиться назад, но она не обращала на это никакого внимания. Вперед ее гнал, словно сам дьявол. Что впрочем, было недалеко от истины — ибо всего десять минут тому назад, она заметила карету Энтони.
И почему она только думала, что все окажется не таким уж и страшным? О, сейчас она была в ужасе! Она почти и не вспоминала тот их поцелуй, из-за которого решилась на этот поступок. Да, ошибки прошлого ее ничему не научили…
Ей всегда были свойственны импульсивные поступки. Она долго не размышляла ни когда подделывала письма от Джослина к Гейл, ни тогда, когда пошла к Беа и разыграла перед той целый спектакль. И в том и в другом случае, ей казалось, что это были удачные идеи. В конечном итоге, Гейл вышла за Джослина. И это уже не ее вина, что та сбежала от мужа и теперь скрывается неизвестно где. Она много раз повторяла это про себя и уже почти в это поверила. Почти…
Завернув за угол дома, она замедлила шаг, стараясь идти респектабельней — навстречу попадались знакомые, и ей приходилось обмениваться улыбками и кивками головы. Бетси ее почти догнала, но все равно шла чуть поодаль.
— Мисс Селина, — шепотом взвывала она, — если вы хоть на чуть-чуть не остановитесь, вы пойдете до дома одна!
Селина прекрасно ее слышала, и прекрасно знала, чем ей это грозит — быть на улице одной считалось неприличным, но шаг не убавила.
— Мисс!!!
— Если ты только попробуешь отстать, — сквозь зубы, ответила ей она, — ты будешь сегодня же уволена!
Служанка замолчала, а Селина еще крепче сжала свою вязанную сумочку-помпадурку.
К черту недовольство Бетси! Уж она как-нибудь переживет ее ворчание. Сейчас она была слишком напугана, чтобы останавливаться. Какое-то время карета Тони следовала за ней, но она точно не знала, видел ли ее он или это было случайностью, однако свернув в ближайший проулок — туда, где дорога была настолько узка, что его карета не смогла бы проехать — она потеряла ее из виду. Но рисковать она больше не хотела.
Она и так, вот уже как два дня, бесцельно слоняется по паркам, навещает давно забытых знакомых, да ходит по малоизвестным магазинам — и все это ради того, чтобы избежать встречи с Тони.
Ее мать уже устала оповещать ее о его настойчивых визитах. Она каждый раз отмахивалась и придумывала себе новые маршруты, но теперь поняла — она слишком рисковала. Гораздо спокойнее отсидеться дома.
Можно сказать прислуге, что она не принимает, а лучше всего и вовсе приказать отвечать им, что ее нет дома. Он и не узнает, до поры до времени, конечно…
Селина завернула за последний угол дома, выйдя на прямую улицу и только спустя десять шагов, осознала, что перед подъездом ее дома стоит карета. И нет никаких сомнений, что это карета Энтони.
Он увидел ее и тут же вышел. Даже не дождался, пока лакей, опустит ему лестницу, а выскочил сам и прямо-таки гигантскими шагами направился к ней. Селина попятилась. Может, она еще успеет скрыться?
Но Тони не дал ей такого шанса. Настигнув ее, он крепко сжал ее руку.
— Кажется, вы хотели малодушно сбежать, моя прелесть?
Его рука крепче сжала ее запястье и он ей иронично усмехнулся. Впервые, на ее памяти, он был настолько зол.
— Э…Энтони, — промямлила Лина. — С чего вы взяли? — Она попыталась выдавить из себя улыбку, но у нее ничего не получилось — лицо словно окаменело от страха.
— Что ж, возможно мне показалось. А раз так, значит вы вовсе не против прокатиться в моей карете…
— Я не могу! — она отрицательно покачала головой и попыталась выдернуть запястье из его руки. Он видимо забыл, что держит ее. Но ее попытки не увенчались успехом. — Мне необходимо как можно скорее попасть домой…
Она даже сделала маленький шажок по направлению к дому, совсем маленький, потому что Тони, так и не выпускал ее руки. А ей не хотелось бы, чтобы со стороны это показалось кому-нибудь подозрительным. Она разлепила губы в извиняющейся улыбке:
— Так что мы могли бы позже…
— Может быть вы назначите время, когда будите готовы увидеть меня? — вкрадчиво поинтересовался Тони.
И Селина не заподозрив подвоха, согласно закивала, как китайский болванчик. О, она-то считала, что он силой потащит ее к этому «запечатанному гробу», но как видно, ошибалась.
— Да, да, может быть на неделе…
— Позвольте проводить вас хотя бы до дома. — Даже не дождавшись ее согласия, он протянул ее руку сквозь свою и намертво зажав другой ладонью, повел к дому. Она почти расслабилась, решив, что сегодня объяснение ей не грозит. Наплевать, что Тони кипит, как паровой котел, и каждое промедление будет ей чего-нибудь да стоить. Искоса взглянув на его лицо, Селина однако испугалась. В нем была такая решительная непреклонность, что казалось очень странным, что он так легко ее отпускает…
Слишком поздно она поняла, что ее обманули. Поравнявшись с каретой, Тони неожиданно подтолкнул ее к дверце и неприлично приобняв за место чуть ниже талии, прямо-таки подсадил ее вверх. Позади них взвизгнула Бетси.
— Заткнись идиотка, — Энтони повернул к ней свое разгневанное лицо и та попятилась в испуге, — нечего привлекать к нам внимание, иди в дом. А вы, моя дорогая, — он резко повернулся к Селине, которая пыталась дернуть противоположную от него дверцу, — даже и не думайте вылезать оттуда! Иначе, ручаюсь вам, вы об этом горько пожалеете.
Селина рухнула на жесткое сиденье.
— Энтони, позвольте мне взять с собой Бетси, я не могу находиться с вами одна!
— Что-то вы поздно об этом вспомнили, милая. Вам не кажется, что соблюдать приличия уже поздновато, тем более что внутри у вас растет наш ребенок!
Глаза Бетси и так круглые, округлились еще больше, она возмущенно вздохнула и застыла словно соляной столб. Энтони, не обращая на ту никакого внимания взлетел на облучку, хлопнул дверцей, и велел трогать. Высунувшись в окно, Селина успела скороговоркой проговорить, что вскоре вернется… Карета сделала крутой вираж, так что Бетси оказалась с противоположной стороны от ее окна, и Селина не удержавшись плюхнулась на сиденье. Она гневно посмотрела на Тони, словно он был виноват в том, что она так неудачно приземлилась. И уже через мгновение, она жалела, что не приказала глупой Бетси, молчать и беспокоить мать. Если служанка проболтается, мать наверняка хлопнется в обморок, узнав, что ее дочь «ждет» ребенка…
— Итак?!
Тони грозно рассматривал ее, словно некого противного червя и его напрягшаяся челюсть говорила о крайней степени ярости. Почему-то некстати вспомнилось его прозвище «Дьявол» — так его называли взбалмошные романтичные девицы, но сейчас это прозвище не казалось ей романтичным.
— Это что же, похищение? — Селина откинулась на неудобную спинку волосяного дивана.
— Хватит строить из себя неизвестно чего! — рявкнул Тони, взбешенный ее невозмутимым видом. — Отвечайте, что эта за чушь о нашем ребенке?
— Не понимаю о чем вы. — Она отвернулась к окну и стала наблюдать за проплывающими мимо домами. Но уже через мгновение вскрикнула, когда Тони схватил ее за предплечья и что есть силы затряс.
— Чертова кукла, вы сейчас мне все расскажете или клянусь, я выбью из вас всю правду!
Селина опять вскрикнула. Он оттолкнул ее от себя.
Вид она имела весьма плачевный — банты шляпки все еще крепко держались, тогда как сама шляпка съехала в бок, испортив прическу, так что несколько локонов неряшливо упали ей на лоб и глаза. Дрожащими руками развязав ленты, Селина стянула ее с головы, поправила волосы и вновь начала одевать шляпку… Энтони мрачно наблюдал.
— Вот уж не думала, что вы будите применять силу. — Не смотря на возмущение, ее голос предательски дрожал от обиды.
— Зачем вы сделали это? Ну, зачем? Вы понимаете, что своей ложью разбили ее жизнь?
Перед ее глазами тут же встал образ Беатрисс. Этой хладнокровной сучки Беатрисс, которая рассмеялась, услышав ее рассказ. Она рассмеялась, а потом отвернулась от нее, подойдя к портрету своих погибших родителей и надолго застыла Только потом, когда это все закончилось, Селина поняла, что та смеялась вовсе не над ней…
— Зачем вы наговорили эту чушь?
Энтони упорно спрашивал ее, а она также упорно молчала.
— Вы отняли у нее последнее, понимаете? Вы отняли у нее веру в меня.
Он что-то еще говорил и говорил ей, но Селина молчала.
Что она может сказать ему, когда он в таком состоянии? Признайся она в истинных причинах, он тут же отвергнет ее. Его не затронут ее искренние признания в любви. И ему будет все равно, что она напрасно прождала четыре года, пока он обратит на нее свое внимание. О, она готова была подождать и еще, но только он всерьез решил жениться.
Энтони неистововал, а она, словно бы отключившись, упрямо вспоминала их единственный, тот самый, неповторимый поцелуй, когда он целовал ее…
Они гуляли по зимнему саду. Пожаловавшись на холод, она попросила его принести ее шелковую шаль. Тони подошел сзади, начав укутывать ее плечи, и неожиданно повернув голову, она поцеловала его прямо в губы. Это был всего лишь порыв. Чувство, которое она упорно сдерживала на протяжении нескольких лет.
Он легонько отстранился, только на дюйм, продолжая держать руки на ее плечах. Его губы слегка кривились, но Селина боялась смотреть в его глаза и не отрывала взгляда от этих губ, наблюдала за тем, как они произносят слова.
— Вы не находите, что это слишком неудобная поза для поцелуя? — прошептал он. Селина слегка отвернула голову, так что его губы почти касались ее уха. Он положил ладонь на ее щеку и вновь развернул ее лицо к себе. Поцеловал опять, тем же легким, ничего не значащим поцелуем. — Я так подозреваю, что за пальмой прячется очередной ваш надоедливый поклонник?
Селина прикрыла глаза ресницами, так чтобы он не смог прочесть в них правду и солгала:
— Да…
Он усмехнулся, той самой, хорошо знакомой ей улыбкой от которой у нее всегда сосало под ложечкой. А потом начал отстраняться.
— Не могли бы вы поцеловать меня по-настоящему? — она сама не знала, как ей удалось выговорить это.
— Вы знаете, что такое настоящий поцелуй?
— Определенно, — пробормотала она, и со всей страстью впилась в его губы.
Он был удивлен, но недолго. Решив, что работает на публику, Тони охотно впустил в свой рот ее язык и даже повернул ее к себе поудобнее, так, что теперь она стояла, касаясь его своей грудью.
— Да замолчи ты!
Он послушно затих. И она не без труда, забрала кольцо себе. Это было малым утешением. Что она будет делать с этим? На это долго не проживешь, да и кто в этих местах купит его? У кого здесь есть такие деньги?
Гейл опять ушла в его комнату. Уже девять. В этой деревне все ложились спать довольно рано, но пройдет еще час, пока они решат отойти ко сну. У нее еще уйма времени. Она вновь занялась поисками ключа, перерыла заново все простыни, одежду, носовые платки его милости, но так ничего и не нашла.
Решив попробовать открыть замок шпилькой из волос, Гейл отодвинула картину, изображавшую какую-то безвкусную пастораль, попробовала вставить в щель шпильку и рот открыла от удивления.
— Вот черт!
Сейф был открыт. Причем, ее шпилька была здесь абсолютно не причем. Сейф был открыт давно, а она как идиотка искала от него ключ. Злополучный ключ лежал в сейфе.
В кожаных мешочках, туго набитых деньгами, лежала приличная сумма. Но куда больше, Гейл порадовали драгоценности. Тут были и ее, которая предусмотрительная миссис Лей забрала у нее, и что больше радовало — Джослина. В бархатных чехлах лежало изумрудное колье, серьги и браслеты. В кожаном мешочке — бриллиантовое колье, изумительной работы, выполненное в виде капелек воды. В другом мешочке она обнаружила серьги и браслет в пару. Несколько колец — от простеньких золотых, до украшенных драгоценными камнями. Им в пару серьги. Даже усыпанные бриллиантами часики. Гейл выгребла оттуда все, все до последнего фунта. Джослина будет ждать приятный сюрприз.
Порадовавшись своей находке, она запихнула найденные сокровища в кожаную сумку и на время отложила ее в сторону. Пора было заняться одеждой. Но прежде, она навела относительный порядок в его комнате. Ей не хотелось, чтобы Джослин сразу же догадался о пропаже этакой суммы.
Убедившись, что комната приобрела более или менее приличный вид, Гейл, наконец, подошла к гардеробу. Ей предстояла нелегкая задача — подобрать из обширного гардероба Джослина такую одежду, которая не слишком бросалась бы в глаза, и которую можно было хоть как-то подогнуть под ее маленький рост. С Мэг было проще — та была довольно высокого роста.
После долгих поисков — ей пришлось сразу же отказаться и от парчовых разноцветных жилетов, и от серебристо-голубых сюртуков — ей удалось найти более скромные бриджи из мягкой кожи, коричневый сюртук и белую рубашку. К сожалению, сапоги Джоса были ей велики. Ее ноги, обтянутые кожаными бриджами, болтались в них, как карандаши в широких стаканах, но других у нее не было. Гейл, понадеялась лишь на то, что прикрытая до ног плащом, она не будет выглядеть в них смешно. Однако, найти что-то поскромнее для Мэг, ей не удалось. Пришлось прихватить бежевые бриджи, да светло-коричневый сюртук. Зато с сапогами, той должно было повезти больше.
Собственную одежду ей пришлось запрятать в своей комнате. Но даже сделав всего несколько шагов по комнате, она поняла, что в сапогах с таким большим размером ходить невозможно. Они просто сваливались с нее. Пришлось запихнуть в носки сапог пару платков. После этого стало вроде полегче. Но проходя мимо кровати, она остановилась. Вид безмятежно спящего Джослина ее удивил. Она видела его всяким — веселым, циничным, разгневанным, но ни разу, она не наблюдала у него такого безмятежного выражения лица. Его губы не кривились, даже складки возле левого уголка губ не было заметно, лицо дышало умиротворенностью, брови не были нахмуренны. Он казался спокойным и… почти довольным. Несомненно, как только он проснется, он тут же припомнит все те унизительные подробности. В уме он будет смаковать ее признания, на его лице заиграет циничная усмешка, а потом… он обнаружит пропажу своего кольца! По крайней мере, Гейл надеялась, что он тут же обнаружит это…
Отвернувшись от мужа, она занялась собственной прической. Пришлось заколоть волосы наверх повыше, дабы затем спрятать под шляпой, отстригать их ей не хотелось.
Итак, все сделано. Время было уже за полночь. И все же, Гейл с опаской вышла в темный пустующий коридор. В одной руке она держала сумку, набитую драгоценностями, вместе с сапогами, в другой одежду для Мэг. Крадучись, она спустилась с лестницы, то и дело поминутно останавливаясь и прислушиваясь, не идет ли кто. Но видимо в ту ночь, удача решила не оставлять ее. Благополучно добравшись до кухни, она обнаружила там полусонную Мэг.
— Это вы, миледи? — шепотом спросила ее та.
— Кто ж еще, по-твоему?
— Ну и видок у вас! Да нас тут же разоблачат — вы так же похожи на мужчину, как я на королеву Франции.
— Ты еще не видела меня в плаще. — Гейл скинула одежду, предназначенную Мэг на кухонный стол, и облачилась в плащ. — По-моему, не все так плохо…
— Если я буду выглядеть также…
Мэг все же переоделась. Результат был куда лучше. Ее высокая стройная фигура, да довольно короткие рыжевато-коричневые волосы, которые не надо было прятать под шляпой, придавали ей куда более правдоподобный вид. Сапоги ей были также велики, однако на ней они смотрелись почти в пору.
Ее одежду пришлось взять с собой, так как девушкам не хотелось рисковать и возвращаться в комнату — Мэг делила ее с еще одной служанкой, и та могла проснуться.
— Ты ведь достала ключ?
— Конечно, миледи. Сегодня старый Джон выпил куда больше эля, чем обычно, так что запереть дверь доверили мне.
Они беспрепятственно вышли через черный ход и оказались на улице. Порыв ветра раздул ее плащ, и Гейл поежилась. Заметно похолодало. Дождь по-прежнему хлестал, а земля под ногами превратилась в жижу — худшей погоды невозможно представить. Однако, она храбро двинулась вперед, натянув шляпу по самые уши, вперед за Мэг, которая знала дорогу, тогда как Гейл не видела перед собой и дальше чем на пару дюймов…
Они ввалились в гостиницу грязные, уставшие и еле живые от холода.
Хозяин гостиницы с неприязнью уставился на них. Уже наступило утро, однако дождь все еще не прекращался. С их одежды стекала вода, образуя настоящие лужи, там где они стояли. Гейл попыталась сжать зубы, чтобы они так не стучали, но удержать дрожь, сотрясавшую все ее тело, она уже была не в силах.
В гостинице было тепло и относительно чисто — видимо название «Домашний очаг», было дано хозяином не просто так. Мистер Полгрей — небольшого роста, толстоватый человек, решительно подошел к ним и поинтересовался, что им угодно.
Вперед вылезла Мэг, и хриплым, словно у пропитого матроса голосом, ответила:
— Комната, еда и две горячие ванны!
Мистер Полгрей с сомнением оглядела их грязную одежду. На сапогах налипли комья грязи, плащи были также заляпаны, так что даже дождь не смог до конца отмыть коричневые разводы.
— Э-э…, молодые люди, уверены, что у них хватит денег?
Гейл молча вытащила из-под плаща руку и протянула ему заранее приготовленные деньги. От увиденного, у мистера Полгрея округлились глаза, такой щедрой оплаты ему еще никто не предлагал. С достоинством приняв деньги, он предложил им временно обогреться возле камина, пока он приготовит все необходимое.
— Позвольте взять ваши плащи, я…
— Нет. — Мэг, изображая из себя более старшего, небрежно отказалась. — Лучше побыстрее приготовьте нам комнату.
— И горячую ванну! — вклинилась Гейл, старательно копируя хриплый голос Мэг. — Если я сейчас же не залезу в горячую воду, я тут же сдохну.
— Будет сделано, господа, непременно. — Мистер Полгрей поклонился. — А то немудрено и заболеть в такую погоду.
Он наконец ушел. Гейл пришлось прождать еще с полчаса, пока наверх натаскают воду и приготовят постели. От их одежды уже стал подниматься пар, но даже он, не давал ей согреться. Ее все еще трясло от холода, как впрочем и Мэг.
Но та, в отличие от нее не бездействовала, пока служанки таскали ведра, она пристала к мистеру Полгрей на счет сухой одежды. Тот, развел руками, мол у меня ничего нет, однако, за дополнительную плату согласился поделиться своим гардеробом.
Через полчаса, преодолевая жуткую усталость и еле волоча в кровь избитые ноги, Гейл поднялась наверх, захлопнула за собой дверь, заперла засов и только после этого, стянула с себя надоевшую шляпу.
— Слава Богу! — простонала она, скидывая на пол и тяжелый плащ, и намокший сюртук и тяжелые сапоги. Стянув с ног чулки, она ужаснулась увидев свои ноги — посиневшие, с кровавыми мозолями. Сняв с себя все до последней нитки, она плюхнулась в ванну и блаженно застонала, чувствуя, как онемевшее тело потихоньку нагревается.
Мэг также не теряла времени даром, и уже через мгновение оказалась по соседству, только в отличие от Гейл, окунулась с головой. Вынырнув, она впервые за всю эту ужасную ночь, улыбнулась.
— Я и не подозревала, какое это блаженство — иметь деньги!
— Деньги — что за чушь? Ванна, вот это то, что надо!
— Миледи, меня не поняла. — Мэг счастливо вздохнула. — Только благодаря деньгам мы теперь имеем и ванну, и еду и чистую одежду.
— Зови меня лучше Гейл.
— Я постараюсь, но не обещаю. — Мэг лукаво улыбнулась. — Не так то сразу легко перестроиться.
Они поели прямо в ванной, поставив подносы на пол. И только после того, как вода стала остывать, они разморенные и отяжелевшие, наконец, выбрались из нее. Гейл пришлось заняться самой собственной одеждой — после того, что они вместе пережили с Мэг, ей было бы совестно вновь обращаться с той, как со служанкой. После этого ночного похода, она поняла, что без помощи своей бывшей горничной ей было бы не обойтись. Она наверняка свернула бы не туда, а то и смалодушничала бы и вернулась обратно.
В отличие от жестяных ванн, кровать в комнате была одна, однако это не помешало им, устроиться там со всем комфортом, завернувшись в разные одеяла.
Уже засыпая, Гейл, поинтересовалась:
— Мэг, ты не жалеешь?
— Нет. — Та заворочалась на своей половине. — И никогда не пожалею. До того как меня взяли в Мейстон-хаус, я жила в деревне вместе со своим братом. Наши родители уже умерли, а у него была своя семья — жена и трое детей, четвертый был на подходе. Мы все впятером жили в одной комнате, размером почти как эта. А зимой у нас жила и корова, правда не с нами, а на кухне…
Дальше Гейл уже ее не слышала. Она спала и снился ей Джослин.
Мистер Полгрей удрученно уставился в тарелку с лососем. Что за день! Не далее как час назад, он решил наконец-то поужинать, и надо же было именно в этот момент, явиться графу Мейдстону. Сначала он, конечно, обрадовался такому знатному посетителю, но это было только вначале.
Тот вел себя как сумасшедший, с безумными от ярости глазами, постоянно сыпавший ругательствами, он наводил на него ужас. Он начал его допрашивать, не появилось ли у него за предыдущую ночь новых постояльцев, кто именно, куда они уехали или в каком номере остановились. Не видел ли он двух женщин где-нибудь поблизости?
Мистер Полгрей ничего не понимал и с отчаянием думал, что граф перепугает всех его постояльцев. Он тяжело вздохнул. За эту ночь к нему прибыло только двое мальчишек, и две женщины — одна пожилая леди и ее компаньонка. Граф ворвался в комнату этих леди, произошел скандал и оскорбленные леди моментально съехали не заплатив за пребывание. И когда граф спросил где поселились мальчишки, мистер Полгрей, поспешно сказал, что их посещать не надо, так как один из них сидит за угловым столиком и обедает. Взгляну на парня, который в этот момент медленно потягивал вино и раскуривал трубку, граф наконец-то успокоился. А затем в раздражении бросив, что может быть еще вернется, ускакал на взмыленном коне. Все это было так не приятно, что у Полгрея напрочь пропал аппетит…
Все то время, пока Джослин бушевал и носился по номерам, Гейл сидела в своей комнате и тряслась от страха. Его голос сыплющий проклятьями был слышен даже отсюда. Он был не просто рассержен, он был в ярости. Бедняга мистер Полгрей, у того так дрожал голос, когда он беспомощно взывал « — Граф! Граф! Постойте!», что Гейл от всей души посочувствовала ему.
Джос только что ворвался в соседнюю комнату, где поселилась пожилая леди, по крайней мере мистер Полгрей уверял что она леди. Затем послышался неприличный визг, что-то с шумом разбилось, и Гейл услышала, как входная дверь хлопнула. Она уже хотела было забраться под кровать, вдруг ей повезет и Джос подумает, что в этой комнате никого нет, но тут ее спасло провидение.
— Ваша милость, в эту комнату нет надобности входить, — мистер Полгрей чуть не плакал, — вы и так распугали всех моих постояльцев. Ваша милость…
— Дай мне пройти, а иначе я снесу эту чертову забегаловку!
— Ваша милость, если вы так хотите… но… но мальчишки ужинают.
Гейл услышала, как Джос выругался, однако не стал настаивать и спустился вниз. Он еще мог прийти, не обнаружив второго мальчишку и она стала поспешно одеваться в одежду мистера Полгрея, которая ей больше подходила по росту. Нахлобучив на себя шляпу, она приготовилась ждать… но вместо Джоса, в комнату влетела Мэг.
— Иисусе сладчайший! Как я перепугалась! Вы бы только его видели…
— Он уехал? — слабым голосом спросила ее Гейл.
— О, да. Но вы бы его видели, казалось, разве что только искры от него не высекаются. Пожалуй, застукай он вас, вам было бы не сдобровать.
— О, да. — Гейл поежилась. — Могу себе представить. Пожалуй, сломанной шеей, дело бы не обошлось.
Мэг согласно закивала.
— Нам надо сваливать отсюда. После того, как он обыщет все гостиницы в округе и не найдет никаких следов, он может вспомнить, что так и не увидел второго мальчика… Надо побыстрее добраться до Лондона.
— Нет. — Гейл мрачно нахмурилась. — Именно с Лондона он и начнет свои поиски. Там он меня быстрее найдет. В Лондон я не поеду.
— Куда же тогда?
— Не знаю… — Гейл задумчиво уставилась в стену, затем вздохнула. — Куда направляется ближайший дилижанс?
— Кажется в Чатем.
Часть II
Глава 11
Два года спустя…
Уже чувствовалась весна. Словно бы в насмешку над ней, сквозь свинцовое небо выглянуло солнце и целый день парило так, что все многочисленные лужи и лужицы высохли, а почва, наконец, стала твердой. Еще с утра, гонимая волнением и беспокойством, она целеустремленно шла вперед, придерживая юбки и перепрыгивая через лужи, стесняясь своих замызганных грязью элегантных, как сейчас модно остроконечных башмаков с лакированными носами. Ей казалось, что каждый встречный смотрит не на нее, а именно на эти грязные туфли. К тому же волосы под модной муслиновой шляпкой вспотели, а пальто с короткой пелериной в крупную клетку (моду на них принесли венцы), теперь казалось не по погоде теплым. Отчаянно хотелось стянуть с себя перчатки, но до дома оставалось идти еще несколько минут.Позади нее, нещадно отдувалась, пыхтела Бетси. Слава Богу, она наконец заткнулась и прекратила ныть, прося остановиться или идти помедленнее! Юбки Селины развевались, тяжелая пелерина то и дело распахивалась, шляпка вот-вот грозила свалиться назад, но она не обращала на это никакого внимания. Вперед ее гнал, словно сам дьявол. Что впрочем, было недалеко от истины — ибо всего десять минут тому назад, она заметила карету Энтони.
И почему она только думала, что все окажется не таким уж и страшным? О, сейчас она была в ужасе! Она почти и не вспоминала тот их поцелуй, из-за которого решилась на этот поступок. Да, ошибки прошлого ее ничему не научили…
Ей всегда были свойственны импульсивные поступки. Она долго не размышляла ни когда подделывала письма от Джослина к Гейл, ни тогда, когда пошла к Беа и разыграла перед той целый спектакль. И в том и в другом случае, ей казалось, что это были удачные идеи. В конечном итоге, Гейл вышла за Джослина. И это уже не ее вина, что та сбежала от мужа и теперь скрывается неизвестно где. Она много раз повторяла это про себя и уже почти в это поверила. Почти…
Завернув за угол дома, она замедлила шаг, стараясь идти респектабельней — навстречу попадались знакомые, и ей приходилось обмениваться улыбками и кивками головы. Бетси ее почти догнала, но все равно шла чуть поодаль.
— Мисс Селина, — шепотом взвывала она, — если вы хоть на чуть-чуть не остановитесь, вы пойдете до дома одна!
Селина прекрасно ее слышала, и прекрасно знала, чем ей это грозит — быть на улице одной считалось неприличным, но шаг не убавила.
— Мисс!!!
— Если ты только попробуешь отстать, — сквозь зубы, ответила ей она, — ты будешь сегодня же уволена!
Служанка замолчала, а Селина еще крепче сжала свою вязанную сумочку-помпадурку.
К черту недовольство Бетси! Уж она как-нибудь переживет ее ворчание. Сейчас она была слишком напугана, чтобы останавливаться. Какое-то время карета Тони следовала за ней, но она точно не знала, видел ли ее он или это было случайностью, однако свернув в ближайший проулок — туда, где дорога была настолько узка, что его карета не смогла бы проехать — она потеряла ее из виду. Но рисковать она больше не хотела.
Она и так, вот уже как два дня, бесцельно слоняется по паркам, навещает давно забытых знакомых, да ходит по малоизвестным магазинам — и все это ради того, чтобы избежать встречи с Тони.
Ее мать уже устала оповещать ее о его настойчивых визитах. Она каждый раз отмахивалась и придумывала себе новые маршруты, но теперь поняла — она слишком рисковала. Гораздо спокойнее отсидеться дома.
Можно сказать прислуге, что она не принимает, а лучше всего и вовсе приказать отвечать им, что ее нет дома. Он и не узнает, до поры до времени, конечно…
Селина завернула за последний угол дома, выйдя на прямую улицу и только спустя десять шагов, осознала, что перед подъездом ее дома стоит карета. И нет никаких сомнений, что это карета Энтони.
Он увидел ее и тут же вышел. Даже не дождался, пока лакей, опустит ему лестницу, а выскочил сам и прямо-таки гигантскими шагами направился к ней. Селина попятилась. Может, она еще успеет скрыться?
Но Тони не дал ей такого шанса. Настигнув ее, он крепко сжал ее руку.
— Кажется, вы хотели малодушно сбежать, моя прелесть?
Его рука крепче сжала ее запястье и он ей иронично усмехнулся. Впервые, на ее памяти, он был настолько зол.
— Э…Энтони, — промямлила Лина. — С чего вы взяли? — Она попыталась выдавить из себя улыбку, но у нее ничего не получилось — лицо словно окаменело от страха.
— Что ж, возможно мне показалось. А раз так, значит вы вовсе не против прокатиться в моей карете…
— Я не могу! — она отрицательно покачала головой и попыталась выдернуть запястье из его руки. Он видимо забыл, что держит ее. Но ее попытки не увенчались успехом. — Мне необходимо как можно скорее попасть домой…
Она даже сделала маленький шажок по направлению к дому, совсем маленький, потому что Тони, так и не выпускал ее руки. А ей не хотелось бы, чтобы со стороны это показалось кому-нибудь подозрительным. Она разлепила губы в извиняющейся улыбке:
— Так что мы могли бы позже…
— Может быть вы назначите время, когда будите готовы увидеть меня? — вкрадчиво поинтересовался Тони.
И Селина не заподозрив подвоха, согласно закивала, как китайский болванчик. О, она-то считала, что он силой потащит ее к этому «запечатанному гробу», но как видно, ошибалась.
— Да, да, может быть на неделе…
— Позвольте проводить вас хотя бы до дома. — Даже не дождавшись ее согласия, он протянул ее руку сквозь свою и намертво зажав другой ладонью, повел к дому. Она почти расслабилась, решив, что сегодня объяснение ей не грозит. Наплевать, что Тони кипит, как паровой котел, и каждое промедление будет ей чего-нибудь да стоить. Искоса взглянув на его лицо, Селина однако испугалась. В нем была такая решительная непреклонность, что казалось очень странным, что он так легко ее отпускает…
Слишком поздно она поняла, что ее обманули. Поравнявшись с каретой, Тони неожиданно подтолкнул ее к дверце и неприлично приобняв за место чуть ниже талии, прямо-таки подсадил ее вверх. Позади них взвизгнула Бетси.
— Заткнись идиотка, — Энтони повернул к ней свое разгневанное лицо и та попятилась в испуге, — нечего привлекать к нам внимание, иди в дом. А вы, моя дорогая, — он резко повернулся к Селине, которая пыталась дернуть противоположную от него дверцу, — даже и не думайте вылезать оттуда! Иначе, ручаюсь вам, вы об этом горько пожалеете.
Селина рухнула на жесткое сиденье.
— Энтони, позвольте мне взять с собой Бетси, я не могу находиться с вами одна!
— Что-то вы поздно об этом вспомнили, милая. Вам не кажется, что соблюдать приличия уже поздновато, тем более что внутри у вас растет наш ребенок!
Глаза Бетси и так круглые, округлились еще больше, она возмущенно вздохнула и застыла словно соляной столб. Энтони, не обращая на ту никакого внимания взлетел на облучку, хлопнул дверцей, и велел трогать. Высунувшись в окно, Селина успела скороговоркой проговорить, что вскоре вернется… Карета сделала крутой вираж, так что Бетси оказалась с противоположной стороны от ее окна, и Селина не удержавшись плюхнулась на сиденье. Она гневно посмотрела на Тони, словно он был виноват в том, что она так неудачно приземлилась. И уже через мгновение, она жалела, что не приказала глупой Бетси, молчать и беспокоить мать. Если служанка проболтается, мать наверняка хлопнется в обморок, узнав, что ее дочь «ждет» ребенка…
— Итак?!
Тони грозно рассматривал ее, словно некого противного червя и его напрягшаяся челюсть говорила о крайней степени ярости. Почему-то некстати вспомнилось его прозвище «Дьявол» — так его называли взбалмошные романтичные девицы, но сейчас это прозвище не казалось ей романтичным.
— Это что же, похищение? — Селина откинулась на неудобную спинку волосяного дивана.
— Хватит строить из себя неизвестно чего! — рявкнул Тони, взбешенный ее невозмутимым видом. — Отвечайте, что эта за чушь о нашем ребенке?
— Не понимаю о чем вы. — Она отвернулась к окну и стала наблюдать за проплывающими мимо домами. Но уже через мгновение вскрикнула, когда Тони схватил ее за предплечья и что есть силы затряс.
— Чертова кукла, вы сейчас мне все расскажете или клянусь, я выбью из вас всю правду!
Селина опять вскрикнула. Он оттолкнул ее от себя.
Вид она имела весьма плачевный — банты шляпки все еще крепко держались, тогда как сама шляпка съехала в бок, испортив прическу, так что несколько локонов неряшливо упали ей на лоб и глаза. Дрожащими руками развязав ленты, Селина стянула ее с головы, поправила волосы и вновь начала одевать шляпку… Энтони мрачно наблюдал.
— Вот уж не думала, что вы будите применять силу. — Не смотря на возмущение, ее голос предательски дрожал от обиды.
— Зачем вы сделали это? Ну, зачем? Вы понимаете, что своей ложью разбили ее жизнь?
Перед ее глазами тут же встал образ Беатрисс. Этой хладнокровной сучки Беатрисс, которая рассмеялась, услышав ее рассказ. Она рассмеялась, а потом отвернулась от нее, подойдя к портрету своих погибших родителей и надолго застыла Только потом, когда это все закончилось, Селина поняла, что та смеялась вовсе не над ней…
— Зачем вы наговорили эту чушь?
Энтони упорно спрашивал ее, а она также упорно молчала.
— Вы отняли у нее последнее, понимаете? Вы отняли у нее веру в меня.
Он что-то еще говорил и говорил ей, но Селина молчала.
Что она может сказать ему, когда он в таком состоянии? Признайся она в истинных причинах, он тут же отвергнет ее. Его не затронут ее искренние признания в любви. И ему будет все равно, что она напрасно прождала четыре года, пока он обратит на нее свое внимание. О, она готова была подождать и еще, но только он всерьез решил жениться.
Энтони неистововал, а она, словно бы отключившись, упрямо вспоминала их единственный, тот самый, неповторимый поцелуй, когда он целовал ее…
Они гуляли по зимнему саду. Пожаловавшись на холод, она попросила его принести ее шелковую шаль. Тони подошел сзади, начав укутывать ее плечи, и неожиданно повернув голову, она поцеловала его прямо в губы. Это был всего лишь порыв. Чувство, которое она упорно сдерживала на протяжении нескольких лет.
Он легонько отстранился, только на дюйм, продолжая держать руки на ее плечах. Его губы слегка кривились, но Селина боялась смотреть в его глаза и не отрывала взгляда от этих губ, наблюдала за тем, как они произносят слова.
— Вы не находите, что это слишком неудобная поза для поцелуя? — прошептал он. Селина слегка отвернула голову, так что его губы почти касались ее уха. Он положил ладонь на ее щеку и вновь развернул ее лицо к себе. Поцеловал опять, тем же легким, ничего не значащим поцелуем. — Я так подозреваю, что за пальмой прячется очередной ваш надоедливый поклонник?
Селина прикрыла глаза ресницами, так чтобы он не смог прочесть в них правду и солгала:
— Да…
Он усмехнулся, той самой, хорошо знакомой ей улыбкой от которой у нее всегда сосало под ложечкой. А потом начал отстраняться.
— Не могли бы вы поцеловать меня по-настоящему? — она сама не знала, как ей удалось выговорить это.
— Вы знаете, что такое настоящий поцелуй?
— Определенно, — пробормотала она, и со всей страстью впилась в его губы.
Он был удивлен, но недолго. Решив, что работает на публику, Тони охотно впустил в свой рот ее язык и даже повернул ее к себе поудобнее, так, что теперь она стояла, касаясь его своей грудью.