Страница:
Демея
Нет, серьезно, Сир.
И ты на деле скоро убедишься в том.
Гета, Демея
Гета
Сострата, я к соседям загляну сейчас,
Что, скоро ли невесту пригласят туда?
Демея! Мой привет!
Демея
890 А как зовут тебя?
Гета
Я Гета.
Демея
Гета, нынче убедился я,
Как ценен ты. Ну как не уважать раба,
Который о хозяине заботится!
А ты всегда таким был, Гета. Я тебе
При случае готов за это с радостью
Приятное все сделать.
(Про себя)
Быть приветливым
Стараюсь, и выходит хорошо-таки.
Гета
Ты очень добр, спасибо.
Демея
(про себя)
Вот простых людей
К себе так понемногу привлекаю я.
Эсхин, Демея, Сир, Гета
Эсхин
Убьют своей работой. Так торжественно
900 Устраивают свадьбу. В подготовке весь
Проходит день.
Демея
Ну как дела, Эсхин?
Эсхин
Отец!
Ты тут был?
Демея
Твой отец я и природою
И духом. Больше глаз своих люблю тебя.
Но что ж не приглашаешь в дом жену?
Эсхин
Стремлюсь,
Да вот задержка у меня: флейтистки нет,
И гименей петь некому.
Демея
Не хочешь ли
Меня послушать, старика?
Эсхин
А что?
Демея
Да брось
Всю сутолоку, гименей и факелы
И флейтщиц. Прикажи скорей забор ломать
В саду, переноси сюда таким путем
910 Невесту, делай общий дом, переводи
И мать и домочадцев всех.
Эсхин
Вот славно как,
Отец мой милый!
Демея
(про себя)
"Милый" я зовусь уже!
Дом брата станет проходным; он целую
Толпу к себе напустит и потратится.
А мне на что? Я "милый", стал им нравиться.
Пусть этот Крез отсчитывает двадцать мин!
(Громко)
Сир! Ну? Иди и делай.
Сир
Делать? Что?
Демея
Ломай!
Зови, веди их!
Гета
Боги да спасут тебя,
Демея! Нашей всей семье приятное
Ты делаешь.
Демея
920 Вы этого и стоите.
А ты как?
Эсхин
Я согласен.
Демея
Много лучше, чем
Родильницу вести сейчас по улице
Больную.
Эсхин
Я добрей тебя не видывал
На свете никого.
Демея
Таков обычай мой.
А вот и Микион выходит из дому.
Микион, Демея, Эсхин
Микион
Что? Брат велит? А где он? Ты велел?
Демея
Да, я,
И в этом отношении, как и в других,
Одну семью желаю с ними сделать, я,
Заботиться о ней, ее привязывать
К себе и помогать ей.
Эсхин
О, пожалуйста!
Микион
И я согласен.
Демея
Так оно и следует.
Во-первых, у жены есть мать...
Микион
А дальше что?
Демея
Честна, скромна...
Mикион
Да, слышно.
Демея
930 И в годах уже...
Mикион
Я знаю.
Демея
По годам рожать не может уж,
Одна она, совсем без покровителя.
Mикион
К чему он клонит?
Демея
Следует на ней тебе
Жениться.
(Эсхину)
А тебе устроить этот брак.
Mикион
Жениться? Мне?
Демея
Тебе.
Mикион
Мне?!
Демея
Говорю - тебе.
Микион
Вот вздор какой!
Демея
(Эсхину)
Будь только ты с характером, наверно согласился б он.
Эсхин
Отец!
Mикион
А ты еще, осел, чего его тут слушаешь?
Демея
Напрасно возражаешь ты! Ведь иначе не может быть.
Mикион
С ума сошел!
Эсхин
Дай упросить тебя, отец.
Mикион
Безумец ты!
Отстань!
Демея
Ну уступи же, право, сыну.
Mикион
Да в уме ли ты?
На шестьдесят шестом году молодоженом стать мне! Взять
Ее, старуху дряхлую! Вы это предлагаете?
Эсхин
Ну, сделай! Обещал я им!
Mикион
940 Будь щедрым за себя, щенок.
Демея
А если бы он большего потребовал?
Mикион
Что больше-то?
Демея
Ну, сделай же уступку!
Эсхин
Не упрямься!
Демея
Дай согласие!
Mикион
Вы, наконец, отстанете?
Эсхин
Пока не упрошу я, нет.
Микион
Но это ведь насилие.
Демея
Так будь же поуступчивей.
Mикион
Как это ни нелепо, глупо, вздорно, чуждо мне совсем,
Но раз вы так хотите, пусть так будет.
Эсхин
Вот спасибо-то!
Недаром я люблю тебя!
Демея
Но...
Mикион
Что еще?
Демея
По-моему
Ты сделал, уступил нам, но одно еще осталося.
Им Гегион ближайший кровный родственник, нам свойственник;
Для бедняка должны мы сделать что-нибудь хорошее.
Mикион
А что?
Демея
Ты здесь под городом сдаешь внаймы участочек.
Ему дадим, пусть пользуется он с него доходами.
Mикион
Но мал ли он действительно?
Демея
950 Хотя бы и большим он был,
И все же надо сделать. Был он за отца ей, девушке.
Добряк, и свой. Ну как не дать! В конце концов, себе беру
То слово, что сказал ты мудро, хорошо так давеча:
Порок наш общий - в старости к деньгам наклонны слишком мы,
Пятно с себя должны стереть мы это, справедливые.
Слова осуществить на самом деле.
Эсхин
Дорогой отец!
Микион
Что ж, дам, когда того желает сын.
Эсхин
Я рад!
Демея
И духом мне и телом ты родной теперь!
(Про себя)
Его же бью оружием!
Сир, Демея, Микион, Эсхин
Сир
(Демее)
Исполнено, что ты велел.
Демея
Дело! Что за молодец ты! Вот мое вам мнение:
Сира на свободу б надо нынче.
Mикион
960 На свободу? Как?
Сира? А за что?
Демея
За очень многое.
Сир
О, как ты добр!
Я старательно обоих с детства их выхаживал,
Наставлял всегда, учил их, сколько мог, хорошему.
Демея
Это видно: угощенье закупать по совести,
Приводить любовницу, готовить пир средь бела дня -
Нет, не всякому под силу это!
Сир
Ах, шутник какой!
Демея
Наконец, ведь и певичку он же помогал купить,
Он о том старался. Как же нам не поощрить его?
И другие лучше станут. Кстати, хочет сын того ж.
Mикион
Хочет этого?
Эсхин
И очень...
Микион
Ну, когда желаешь ты,
Сир, ко мне сюда поближе подойди. Свободен будь!
Сир
970 Вот спасибо! Как за это всем вам благодарен я!
А тебе особенно, Демея.
Демея
Очень рад.
Эсхин
И я.
Сир
Верю. Вот бы радость эту сделать и еще полней.
Видеть бы свободной тоже Фригию, жену мою.
Демея
Женщина прекрасная!
Сир
И внуку твоему она
Первая дала сегодня грудь, сынку Эсхинову.
Демея
Это очень важно: если первая дала, ее
Отпустить должны, конечно.
Mикион
Как! За то?
Демея
Ну да, за то;
Ну, а сколько стоить будет, ты хоть у меня возьми.
Сир
Пусть тебе исполнят боги все, чего желаешь ты!
Mикион
Повезло тебе сегодня, Сир!
Демея
Да, если ты еще
980 Перед ним свой долг исполнишь - чем разжиться дашь ему.
Кое-что и на руки, отдаст он скоро.
Mикион
Как не так!
Эсхин
Дельный человек!
Сир
Верну я. Дай!
Эсхин
Отец!
Mикион
Подумаю.
Демея
Он вернет.
Сир
Какой чудесный человек!
Эсхин
Ах, мой отец!
Mикион
Что такое? Что характер сразу изменило твой?
Что за блажь и что за щедрость вдруг?
Демея
Скажу, послушайте.
Вот что показать хотел я. Наши сыновья тебя
Лишь за то сейчас считают добрым, обходительным,
Что всегда им потакаешь, их даришь и балуешь,
А не то чтоб сам ты жизнью отличался правильной
Или был разумно добрым. Ну, а если жизнь моя
990 Ненавистна вам за то, что (правы ли, не правы ль вы)
Не потворствую во всем я - вам мешать не стану я:
Покупать, мотать и делать что хотите можете.
Только если предпочтете, чтоб исправил я, сдержал,
А при случае спустил бы вам, когда по юности
Не досмотрите, со страстью справиться не сможете ль,
Ни сообразить порядком, тут к услугам вашим я.
Эсхин
Мы тебе предоставляем это. Лучше нас, отец,
Знаешь, что необходимо. Ну, а брат?
Демея
Владеет пусть
Ею, но на ней и кончит.
Mикион
Одобряю. Хлопайте!
Благодаря частому исполнению комедии Теренция на римской сцене текст их
многократно переписывался, в результате чего в него вторгались разного рода
ошибки. Поэтому большое количество средневековых рукописей с текстом
Теренция не является, к сожалению, гарантией хорошей его сохранности. Для
научных изданий используется сравнительно небольшое число кодексов, из
которых самый ранний относится к IV-V вв. н. э. а группа более поздних - к
IX-XI вв. При этом нет ни одной рукописи, которая содержала бы все шесть
комедий без пропусков, и для установления научно достоверного текста
издатели пользуются обычно материалом нескольких источников.
В настоящем издании перепечатывается, с устранением некоторых
незначительных недосмотров, первый и единственный стихотворный перевод всех
комедий Теренция, выполненный А. В. Артюшковым и изданный в 1934 г.:
Теренций. Комедии, М.-Л., Academia, 1934. Перевод был сделан в основном с
издания Флекейзона, вышедшего в последний раз в Лейпциге в 1917 г. Более
поздние издания дают в отдельных случаях чтения текста, несколько отличные
от принятых Флекейзеном, его русским переводчиком и редактором русского
перевода акад. M. M. Покровским, однако эти разночтения нигде существенно не
влияют на общий смысл. Поэтому при издании настоящего однотомника было
признано нецелесообразным внесение каких-либо изменений в художественно
цельный, научно проверенный перевод А. В. Артюшкова, выдержавший достаточно
длительное испытание временем.
При пользовании построчным комментарием читателя не должно удивлять,
что число стихов между маргинальными цифрами, проставленными по латинскому
тексту, обычно больше десяти. Это объясняется тем, что латинский стих, как
правило, длиннее соответствующего русского: в латинском употребительны так
называемые распущения, когда вместо одного долгого слога (-) могут быть
использованы два кратких (UU). Следовательно, двусложная ямбическая стопа
(U-) может быть заменена трехсложной (UUU), и объем информации,
содержащейся, например, в 18 слогах (при шестистопном ямбе), далеко не
всегда удается уложить в переводе в 12 слогов. Поэтому в комментариях номер
стиха указывается по оригиналу; разыскать его в пределах десятка не составит
особого труда.
Основному тексту комедий в рукописях обычно предшествуют так называемые
дидаскалии и периохи.
Дидаскалии - краткие сообщения об обстоятельствах, сопутствовавших
постановке комедии. Будучи включены в рукописи, они служат также
предуведомлением для читателя о начале новой пьесы. Отсюда открывающая их
формула: "Начинается..." - далее следует название комедии.
Для обозначения времени постановки комедий дидаскалии пользуются тремя
типами данных: называют имена консулов, стоявших в этом году во главе
римского государства, указывают празднество, на котором была показана
комедия, и имена так называемых курульных эдилов.
В Риме существовало несколько ежегодных общенародных празднеств
("игр"), составной частью которых в эпоху Теренция являлись театральные
представления. Из шести его комедий четыре были впервые поставлены на
Мегалесиях (Мегалесийских играх); они справлялись в апреле в честь
фригийской богини Кибелы, "великой матери" (по-греч. megale mater) богов.
"Формион" был показан на Римских играх, отмечавшихся ежегодно в сентябре.
Оба праздника находились в ведении курульных эдилов - должностных лиц,
избиравшихся из представителей патрицианских родов для наблюдения за
порядком и благоустройством в городе. Государство выделяло эдилам
определенную сумму денег, предназначенную для найма труппы, выплаты гонорара
автору и прочих расходов, связанных с постановкой.
Другую возможность для театральных представлений давали погребальные
игры, которые устраивали за свой счет родные скончавшегося знатного
римлянина. На такого рода играх в честь Луция Эмилия Павла, победителя при
Пидне, были в 160 г. показаны "Братья" и вторично - "Свекровь".
В дидаскалиях содержатся также сведения о руководителе актерской труппы
- им был во всех постановках пьес Теренция известный в Риме Луций Амбивий
Турпион. Имя другого актера - Луция Атилия Пренестинца, часто встречающееся
в дидаскалиях, принадлежит, очевидно, руководителю посмертных постановок.
Теренций пользовался также услугами постоянного композитора - некоего
Флакка, раба Клавдия, который сочинял и, вероятно, сам же исполнял мелодию
на флейтах, служившую сопровождением мелодекламационных партий (т. е. всех,
кроме ямбического триметра). Флейты были всюду парные (одна для основной
мелодии, другая для аккомпанемента); различие между их разновидностями
("равные", "неравные", "обе правые", "Сарранские") не ясно.
Наконец, дидаскалии сообщают, какой по порядку сочинена та или иная
комедия, причем здесь не обходится без некоторых неясностей и противоречий.
Так, "Свекровь" названа пятой, что соответствует времени ее последней,
успешной постановки; вместе с тем "Самоистязатель" назван третьим - как
видно, с учетом того, что до него была написана "Свекровь", которую поэтому
правильнее было бы считать второй. Между тем вторым по порядку сочинения в
дидаскалии по необъяснимой причине назван "Евнух", написанный после
"Самоистязателя".
Периохи - стихотворные изложения содержания комедий - принадлежат
римскому грамматику Гаю Сульпицию Аполлинарию (II в. н. э.) и сочинены,
вероятно, по образцу таких же "предисловий" в стихах к комедиям Менандра
(нам известны благодаря папирусным находкам периохи к двум его пьесам).
Списки действующих лиц в изданиях латинского текста составляются в
порядке их появления на сцене и с минимальными уточнениями ("юноша", "раб" и
т. п.). В переводе имена персонажей сгруппированы и объяснены таким образом,
чтобы облегчить читателю понимание родственных и других отношений между
ними.
Имена действующих лиц большей частью "говорящие", т. е. вызывают
представление о греческих корнях, носителях определенного смысла. Аудитория
Теренция несомненно улавливала этот смысл вследствие достаточно длительного
соприкосновения с грекоязычными элементами: с VIII в. вдоль западного и
южного побережья Италии от Неаполя до Тарента стали возникать греческие
поселения; после подчинения Риму Тарента (272 г.) усилился приток греческих
рабов, который еще больше возрос после победы над македонским царем Персеем
при Пидне. Все это содействовало хотя бы поверхностному усвоению греческого
языка достаточно широкими слоями римской театральной публики.
Наиболее прозрачно расшифровываются имена молодых людей и рабов. Памфил
- "всеми любимый" (как и Памфила - "всеми любимая", т. е. юная, добрая и т.
п.), Федрия - "веселый, сияющий", Херея - "радостный", Харин - "приятный",
Гликерия - "сладостная", Филумена - "любимая", Антифила - "отвечающая
любовью на любовь". Гетера чаще всего носит имя Вакхиды, ассоциирующееся с
богом опьянения Вакхом и его спутницами - неистовыми вакханками; другое
очень распространенное имя для гетеры - Хрисида ("золотая", "золотко");
представительница той же профессии по имени Филотида отличается б_о_льшим
постоянством в своих привязанностях.
Рабы характеризуются либо по происхождению, либо по сценическим
функциям. По происхождению: Сир, Сириск, сводня Сира - из Сирии; Мисида - из
Мисии (в Малой Азии); Дав - из Дакии; Гета - обычное имя для рабов из
фракийского племени гетов. По сценическим функциям: Парменон - "постоянно
находящийся" при своем господине, Дромон - "бегущий" по его поручениям,
Сосия - "спасающий" его, "хранитель", Биррия - "рыжий".
Достаточно выразительны имена стариков: Демея, Демифон, Менедем связаны
со словом "дем" (так назывались административные единицы в Аттике), стало
быть, старики - исконные жители, постоянно находящиеся в своем деме; Хремет
- "кашляющий", "отхаркивающий" (правда, один раз так назван и молодой
человек); Фидипп - "берегущий коней"; Лахет - "вытянувший жребий", т. е.
"состоятельный"; Симон - вероятно, "курносый"; Критон - "рассуждающий",
"разрешающий" спор; Гегион - "ведущий" дело к концу. Иногда, впрочем, в эти
имена может быть вложен иронический смысл - таковы в "Формионе" "советники"
Гегион, Критон и Кратин ("имеющий силу"), после совещания с которыми Демифон
соображает еще меньше, чем раньше.
В именах пожилых женщин подчеркивается либо их надежность (хозяйка дома
Сострата и кормилица Софрона ассоциируются с понятием "сохранности",
"спасения"; Софрона - "благоразумная"), либо воинственность (Навсистрата -
здесь соединяются корни со значением "корабль" и "сражение", - т. е.
"готовая ринуться в морское сражение"). Повивальная бабка Лесбия,
любительница выпить, происходит с о-ва Лесбоса, известного хорошими сортами
винограда.
Наконец, воин Фрасон значит "дерзкий", его парасит Гнафон - "разевающий
челюсти", сводники Дорион - "получающий дары" от юношей, Саннион, вероятно,
"виляющий хвостом" перед ними же, т. е. заманивающий молодых людей.
Обращаясь непосредственно к тексту комедии, читатель должен иметь в
виду целый ряд обстоятельств формального и смыслового характера, общих для
всех комедий.
Во-первых, как указывалось во вступительной статье, Теренций пользуется
не одним, наиболее близким нашему слуху стихотворным размером - шестистопным
ямбом (по римской терминологии - ямбическим сенарием), но и семистопными
(сентенариями), и восьмистопными (октонариями) ямбами, а также семи- и
восьмистопными трохеями (-U). При этом размер меняется довольно часто
(иногда по нескольку раз в пределах одного монолога), и обозначение в
комментарии каждого такого случая не только сильно загромоздило бы аппарат,
но и без конца отвлекало бы читателя от содержания текста. Поэтому ниже
будут отмечены только два, редких для Теренция случая введения сольных арий,
для которых он пользуется так называемыми лирическими размерами. В остальном
читателю предлагается развить в себе необходимую восприимчивость к основным
стихотворным размерам теренциевской комедии, чтобы переход от одного к
другому не казался ему нарушением ритма.
Во-вторых, внешние условия римского театра в эпоху Теренция значительно
отличались от привычных современному зрителю и влекли за собой ряд
технических приемов, с которыми римская публика легко мирилась, вовсе не
сознавая их условного характера.
Постоянного театра в Риме во II в. не было, и подмостки для
представления возводились под открытым небом перед каждым праздником заново.
Достаточно широкая, но не глубокая сценическая площадка ограничивалась
невысоким задником с двумя или тремя дверями, обозначавшими вход в
расположенные по соседству дома, и место действия мыслилось как площадь или
улица перед этими домами. Занавеса не было, антрактов тоже; поэтому перемена
места действия была невозможна и обо всем, что происходило внутри домов, мог
только сообщить какой-нибудь из выходящих оттуда персонажей. Нередко при
этом они появлялись на сцене, обращаясь с несколькими словами в приоткрытую
дверь, - так создавалась иллюзия продолжения на сцене действия или
разговора, начавшегося за ее пределами. Если действующее лицо, покидая
сцену, должно было уйти в город - на рыночную площадь (форум), в гавань и т.
п., к его услугам были лесенки, приставленные к помосту. С их же помощью
перед зрителями появлялись персонажи, вернувшиеся из дальних странствий, из
другого города или с той же базарной площади.
Довольно значительная ширина помоста объясняет частое употребление
сценического приема, суть которого сводится к тому, что одновременно
находящиеся на нем действующие лица какое-то время не видят друг друга. То
раб, бегущий по внешней стороне площадки, "не замечает" находящегося у
своего дома хозяина; то один персонаж, выходящий из крайней правой двери, не
видит своих соседей, только что беседовавших у крайней левой двери; то
появление нового действующего лица остается не замеченным другими, уже
находящимися на сцене. Этот нехитрый прием сценической иллюзии обычно служил
в античной комедии источником достаточно комических ситуаций.
Переходя к содержанию комедий, мы прежде всего столкнемся с таким
своеобразным их элементом, как прологи. Как уже говорилось во вступительной
статье, Теренций заменил экспозиционные прологи (однажды он прямо обращает
на это внимание аудитории - "Братья", 22) полемикой по литературным
вопросам, направленной против достаточно известного драматурга Лусция
Ланувина, не называя его, впрочем, нигде по имени. Однако во всех случаях,
когда Теренций говорит о своем "враге, порте старом", который его "задел
первым", о "зложелателях" и "завистниках", имеется в виду Ланувин и его
окружение. Нападки на Теренция были двоякого рода и затрагивали как его
творческий метод, так и его творческие возможности.
По первому пункту расхождения касались права римского автора на
соединение в одной пьесе материала из двух разных греческих комедий. (Для
обозначения этого приема обычно пользовались термином "контаминация", но в
последнее время исследователи римской комедии, исходя из текста Теренция,
все больше приходят к выводу, что в глазах его противников слово
Нет, серьезно, Сир.
И ты на деле скоро убедишься в том.
Гета, Демея
Гета
Сострата, я к соседям загляну сейчас,
Что, скоро ли невесту пригласят туда?
Демея! Мой привет!
Демея
890 А как зовут тебя?
Гета
Я Гета.
Демея
Гета, нынче убедился я,
Как ценен ты. Ну как не уважать раба,
Который о хозяине заботится!
А ты всегда таким был, Гета. Я тебе
При случае готов за это с радостью
Приятное все сделать.
(Про себя)
Быть приветливым
Стараюсь, и выходит хорошо-таки.
Гета
Ты очень добр, спасибо.
Демея
(про себя)
Вот простых людей
К себе так понемногу привлекаю я.
Эсхин, Демея, Сир, Гета
Эсхин
Убьют своей работой. Так торжественно
900 Устраивают свадьбу. В подготовке весь
Проходит день.
Демея
Ну как дела, Эсхин?
Эсхин
Отец!
Ты тут был?
Демея
Твой отец я и природою
И духом. Больше глаз своих люблю тебя.
Но что ж не приглашаешь в дом жену?
Эсхин
Стремлюсь,
Да вот задержка у меня: флейтистки нет,
И гименей петь некому.
Демея
Не хочешь ли
Меня послушать, старика?
Эсхин
А что?
Демея
Да брось
Всю сутолоку, гименей и факелы
И флейтщиц. Прикажи скорей забор ломать
В саду, переноси сюда таким путем
910 Невесту, делай общий дом, переводи
И мать и домочадцев всех.
Эсхин
Вот славно как,
Отец мой милый!
Демея
(про себя)
"Милый" я зовусь уже!
Дом брата станет проходным; он целую
Толпу к себе напустит и потратится.
А мне на что? Я "милый", стал им нравиться.
Пусть этот Крез отсчитывает двадцать мин!
(Громко)
Сир! Ну? Иди и делай.
Сир
Делать? Что?
Демея
Ломай!
Зови, веди их!
Гета
Боги да спасут тебя,
Демея! Нашей всей семье приятное
Ты делаешь.
Демея
920 Вы этого и стоите.
А ты как?
Эсхин
Я согласен.
Демея
Много лучше, чем
Родильницу вести сейчас по улице
Больную.
Эсхин
Я добрей тебя не видывал
На свете никого.
Демея
Таков обычай мой.
А вот и Микион выходит из дому.
Микион, Демея, Эсхин
Микион
Что? Брат велит? А где он? Ты велел?
Демея
Да, я,
И в этом отношении, как и в других,
Одну семью желаю с ними сделать, я,
Заботиться о ней, ее привязывать
К себе и помогать ей.
Эсхин
О, пожалуйста!
Микион
И я согласен.
Демея
Так оно и следует.
Во-первых, у жены есть мать...
Микион
А дальше что?
Демея
Честна, скромна...
Mикион
Да, слышно.
Демея
930 И в годах уже...
Mикион
Я знаю.
Демея
По годам рожать не может уж,
Одна она, совсем без покровителя.
Mикион
К чему он клонит?
Демея
Следует на ней тебе
Жениться.
(Эсхину)
А тебе устроить этот брак.
Mикион
Жениться? Мне?
Демея
Тебе.
Mикион
Мне?!
Демея
Говорю - тебе.
Микион
Вот вздор какой!
Демея
(Эсхину)
Будь только ты с характером, наверно согласился б он.
Эсхин
Отец!
Mикион
А ты еще, осел, чего его тут слушаешь?
Демея
Напрасно возражаешь ты! Ведь иначе не может быть.
Mикион
С ума сошел!
Эсхин
Дай упросить тебя, отец.
Mикион
Безумец ты!
Отстань!
Демея
Ну уступи же, право, сыну.
Mикион
Да в уме ли ты?
На шестьдесят шестом году молодоженом стать мне! Взять
Ее, старуху дряхлую! Вы это предлагаете?
Эсхин
Ну, сделай! Обещал я им!
Mикион
940 Будь щедрым за себя, щенок.
Демея
А если бы он большего потребовал?
Mикион
Что больше-то?
Демея
Ну, сделай же уступку!
Эсхин
Не упрямься!
Демея
Дай согласие!
Mикион
Вы, наконец, отстанете?
Эсхин
Пока не упрошу я, нет.
Микион
Но это ведь насилие.
Демея
Так будь же поуступчивей.
Mикион
Как это ни нелепо, глупо, вздорно, чуждо мне совсем,
Но раз вы так хотите, пусть так будет.
Эсхин
Вот спасибо-то!
Недаром я люблю тебя!
Демея
Но...
Mикион
Что еще?
Демея
По-моему
Ты сделал, уступил нам, но одно еще осталося.
Им Гегион ближайший кровный родственник, нам свойственник;
Для бедняка должны мы сделать что-нибудь хорошее.
Mикион
А что?
Демея
Ты здесь под городом сдаешь внаймы участочек.
Ему дадим, пусть пользуется он с него доходами.
Mикион
Но мал ли он действительно?
Демея
950 Хотя бы и большим он был,
И все же надо сделать. Был он за отца ей, девушке.
Добряк, и свой. Ну как не дать! В конце концов, себе беру
То слово, что сказал ты мудро, хорошо так давеча:
Порок наш общий - в старости к деньгам наклонны слишком мы,
Пятно с себя должны стереть мы это, справедливые.
Слова осуществить на самом деле.
Эсхин
Дорогой отец!
Микион
Что ж, дам, когда того желает сын.
Эсхин
Я рад!
Демея
И духом мне и телом ты родной теперь!
(Про себя)
Его же бью оружием!
Сир, Демея, Микион, Эсхин
Сир
(Демее)
Исполнено, что ты велел.
Демея
Дело! Что за молодец ты! Вот мое вам мнение:
Сира на свободу б надо нынче.
Mикион
960 На свободу? Как?
Сира? А за что?
Демея
За очень многое.
Сир
О, как ты добр!
Я старательно обоих с детства их выхаживал,
Наставлял всегда, учил их, сколько мог, хорошему.
Демея
Это видно: угощенье закупать по совести,
Приводить любовницу, готовить пир средь бела дня -
Нет, не всякому под силу это!
Сир
Ах, шутник какой!
Демея
Наконец, ведь и певичку он же помогал купить,
Он о том старался. Как же нам не поощрить его?
И другие лучше станут. Кстати, хочет сын того ж.
Mикион
Хочет этого?
Эсхин
И очень...
Микион
Ну, когда желаешь ты,
Сир, ко мне сюда поближе подойди. Свободен будь!
Сир
970 Вот спасибо! Как за это всем вам благодарен я!
А тебе особенно, Демея.
Демея
Очень рад.
Эсхин
И я.
Сир
Верю. Вот бы радость эту сделать и еще полней.
Видеть бы свободной тоже Фригию, жену мою.
Демея
Женщина прекрасная!
Сир
И внуку твоему она
Первая дала сегодня грудь, сынку Эсхинову.
Демея
Это очень важно: если первая дала, ее
Отпустить должны, конечно.
Mикион
Как! За то?
Демея
Ну да, за то;
Ну, а сколько стоить будет, ты хоть у меня возьми.
Сир
Пусть тебе исполнят боги все, чего желаешь ты!
Mикион
Повезло тебе сегодня, Сир!
Демея
Да, если ты еще
980 Перед ним свой долг исполнишь - чем разжиться дашь ему.
Кое-что и на руки, отдаст он скоро.
Mикион
Как не так!
Эсхин
Дельный человек!
Сир
Верну я. Дай!
Эсхин
Отец!
Mикион
Подумаю.
Демея
Он вернет.
Сир
Какой чудесный человек!
Эсхин
Ах, мой отец!
Mикион
Что такое? Что характер сразу изменило твой?
Что за блажь и что за щедрость вдруг?
Демея
Скажу, послушайте.
Вот что показать хотел я. Наши сыновья тебя
Лишь за то сейчас считают добрым, обходительным,
Что всегда им потакаешь, их даришь и балуешь,
А не то чтоб сам ты жизнью отличался правильной
Или был разумно добрым. Ну, а если жизнь моя
990 Ненавистна вам за то, что (правы ли, не правы ль вы)
Не потворствую во всем я - вам мешать не стану я:
Покупать, мотать и делать что хотите можете.
Только если предпочтете, чтоб исправил я, сдержал,
А при случае спустил бы вам, когда по юности
Не досмотрите, со страстью справиться не сможете ль,
Ни сообразить порядком, тут к услугам вашим я.
Эсхин
Мы тебе предоставляем это. Лучше нас, отец,
Знаешь, что необходимо. Ну, а брат?
Демея
Владеет пусть
Ею, но на ней и кончит.
Mикион
Одобряю. Хлопайте!
Благодаря частому исполнению комедии Теренция на римской сцене текст их
многократно переписывался, в результате чего в него вторгались разного рода
ошибки. Поэтому большое количество средневековых рукописей с текстом
Теренция не является, к сожалению, гарантией хорошей его сохранности. Для
научных изданий используется сравнительно небольшое число кодексов, из
которых самый ранний относится к IV-V вв. н. э. а группа более поздних - к
IX-XI вв. При этом нет ни одной рукописи, которая содержала бы все шесть
комедий без пропусков, и для установления научно достоверного текста
издатели пользуются обычно материалом нескольких источников.
В настоящем издании перепечатывается, с устранением некоторых
незначительных недосмотров, первый и единственный стихотворный перевод всех
комедий Теренция, выполненный А. В. Артюшковым и изданный в 1934 г.:
Теренций. Комедии, М.-Л., Academia, 1934. Перевод был сделан в основном с
издания Флекейзона, вышедшего в последний раз в Лейпциге в 1917 г. Более
поздние издания дают в отдельных случаях чтения текста, несколько отличные
от принятых Флекейзеном, его русским переводчиком и редактором русского
перевода акад. M. M. Покровским, однако эти разночтения нигде существенно не
влияют на общий смысл. Поэтому при издании настоящего однотомника было
признано нецелесообразным внесение каких-либо изменений в художественно
цельный, научно проверенный перевод А. В. Артюшкова, выдержавший достаточно
длительное испытание временем.
При пользовании построчным комментарием читателя не должно удивлять,
что число стихов между маргинальными цифрами, проставленными по латинскому
тексту, обычно больше десяти. Это объясняется тем, что латинский стих, как
правило, длиннее соответствующего русского: в латинском употребительны так
называемые распущения, когда вместо одного долгого слога (-) могут быть
использованы два кратких (UU). Следовательно, двусложная ямбическая стопа
(U-) может быть заменена трехсложной (UUU), и объем информации,
содержащейся, например, в 18 слогах (при шестистопном ямбе), далеко не
всегда удается уложить в переводе в 12 слогов. Поэтому в комментариях номер
стиха указывается по оригиналу; разыскать его в пределах десятка не составит
особого труда.
Основному тексту комедий в рукописях обычно предшествуют так называемые
дидаскалии и периохи.
Дидаскалии - краткие сообщения об обстоятельствах, сопутствовавших
постановке комедии. Будучи включены в рукописи, они служат также
предуведомлением для читателя о начале новой пьесы. Отсюда открывающая их
формула: "Начинается..." - далее следует название комедии.
Для обозначения времени постановки комедий дидаскалии пользуются тремя
типами данных: называют имена консулов, стоявших в этом году во главе
римского государства, указывают празднество, на котором была показана
комедия, и имена так называемых курульных эдилов.
В Риме существовало несколько ежегодных общенародных празднеств
("игр"), составной частью которых в эпоху Теренция являлись театральные
представления. Из шести его комедий четыре были впервые поставлены на
Мегалесиях (Мегалесийских играх); они справлялись в апреле в честь
фригийской богини Кибелы, "великой матери" (по-греч. megale mater) богов.
"Формион" был показан на Римских играх, отмечавшихся ежегодно в сентябре.
Оба праздника находились в ведении курульных эдилов - должностных лиц,
избиравшихся из представителей патрицианских родов для наблюдения за
порядком и благоустройством в городе. Государство выделяло эдилам
определенную сумму денег, предназначенную для найма труппы, выплаты гонорара
автору и прочих расходов, связанных с постановкой.
Другую возможность для театральных представлений давали погребальные
игры, которые устраивали за свой счет родные скончавшегося знатного
римлянина. На такого рода играх в честь Луция Эмилия Павла, победителя при
Пидне, были в 160 г. показаны "Братья" и вторично - "Свекровь".
В дидаскалиях содержатся также сведения о руководителе актерской труппы
- им был во всех постановках пьес Теренция известный в Риме Луций Амбивий
Турпион. Имя другого актера - Луция Атилия Пренестинца, часто встречающееся
в дидаскалиях, принадлежит, очевидно, руководителю посмертных постановок.
Теренций пользовался также услугами постоянного композитора - некоего
Флакка, раба Клавдия, который сочинял и, вероятно, сам же исполнял мелодию
на флейтах, служившую сопровождением мелодекламационных партий (т. е. всех,
кроме ямбического триметра). Флейты были всюду парные (одна для основной
мелодии, другая для аккомпанемента); различие между их разновидностями
("равные", "неравные", "обе правые", "Сарранские") не ясно.
Наконец, дидаскалии сообщают, какой по порядку сочинена та или иная
комедия, причем здесь не обходится без некоторых неясностей и противоречий.
Так, "Свекровь" названа пятой, что соответствует времени ее последней,
успешной постановки; вместе с тем "Самоистязатель" назван третьим - как
видно, с учетом того, что до него была написана "Свекровь", которую поэтому
правильнее было бы считать второй. Между тем вторым по порядку сочинения в
дидаскалии по необъяснимой причине назван "Евнух", написанный после
"Самоистязателя".
Периохи - стихотворные изложения содержания комедий - принадлежат
римскому грамматику Гаю Сульпицию Аполлинарию (II в. н. э.) и сочинены,
вероятно, по образцу таких же "предисловий" в стихах к комедиям Менандра
(нам известны благодаря папирусным находкам периохи к двум его пьесам).
Списки действующих лиц в изданиях латинского текста составляются в
порядке их появления на сцене и с минимальными уточнениями ("юноша", "раб" и
т. п.). В переводе имена персонажей сгруппированы и объяснены таким образом,
чтобы облегчить читателю понимание родственных и других отношений между
ними.
Имена действующих лиц большей частью "говорящие", т. е. вызывают
представление о греческих корнях, носителях определенного смысла. Аудитория
Теренция несомненно улавливала этот смысл вследствие достаточно длительного
соприкосновения с грекоязычными элементами: с VIII в. вдоль западного и
южного побережья Италии от Неаполя до Тарента стали возникать греческие
поселения; после подчинения Риму Тарента (272 г.) усилился приток греческих
рабов, который еще больше возрос после победы над македонским царем Персеем
при Пидне. Все это содействовало хотя бы поверхностному усвоению греческого
языка достаточно широкими слоями римской театральной публики.
Наиболее прозрачно расшифровываются имена молодых людей и рабов. Памфил
- "всеми любимый" (как и Памфила - "всеми любимая", т. е. юная, добрая и т.
п.), Федрия - "веселый, сияющий", Херея - "радостный", Харин - "приятный",
Гликерия - "сладостная", Филумена - "любимая", Антифила - "отвечающая
любовью на любовь". Гетера чаще всего носит имя Вакхиды, ассоциирующееся с
богом опьянения Вакхом и его спутницами - неистовыми вакханками; другое
очень распространенное имя для гетеры - Хрисида ("золотая", "золотко");
представительница той же профессии по имени Филотида отличается б_о_льшим
постоянством в своих привязанностях.
Рабы характеризуются либо по происхождению, либо по сценическим
функциям. По происхождению: Сир, Сириск, сводня Сира - из Сирии; Мисида - из
Мисии (в Малой Азии); Дав - из Дакии; Гета - обычное имя для рабов из
фракийского племени гетов. По сценическим функциям: Парменон - "постоянно
находящийся" при своем господине, Дромон - "бегущий" по его поручениям,
Сосия - "спасающий" его, "хранитель", Биррия - "рыжий".
Достаточно выразительны имена стариков: Демея, Демифон, Менедем связаны
со словом "дем" (так назывались административные единицы в Аттике), стало
быть, старики - исконные жители, постоянно находящиеся в своем деме; Хремет
- "кашляющий", "отхаркивающий" (правда, один раз так назван и молодой
человек); Фидипп - "берегущий коней"; Лахет - "вытянувший жребий", т. е.
"состоятельный"; Симон - вероятно, "курносый"; Критон - "рассуждающий",
"разрешающий" спор; Гегион - "ведущий" дело к концу. Иногда, впрочем, в эти
имена может быть вложен иронический смысл - таковы в "Формионе" "советники"
Гегион, Критон и Кратин ("имеющий силу"), после совещания с которыми Демифон
соображает еще меньше, чем раньше.
В именах пожилых женщин подчеркивается либо их надежность (хозяйка дома
Сострата и кормилица Софрона ассоциируются с понятием "сохранности",
"спасения"; Софрона - "благоразумная"), либо воинственность (Навсистрата -
здесь соединяются корни со значением "корабль" и "сражение", - т. е.
"готовая ринуться в морское сражение"). Повивальная бабка Лесбия,
любительница выпить, происходит с о-ва Лесбоса, известного хорошими сортами
винограда.
Наконец, воин Фрасон значит "дерзкий", его парасит Гнафон - "разевающий
челюсти", сводники Дорион - "получающий дары" от юношей, Саннион, вероятно,
"виляющий хвостом" перед ними же, т. е. заманивающий молодых людей.
Обращаясь непосредственно к тексту комедии, читатель должен иметь в
виду целый ряд обстоятельств формального и смыслового характера, общих для
всех комедий.
Во-первых, как указывалось во вступительной статье, Теренций пользуется
не одним, наиболее близким нашему слуху стихотворным размером - шестистопным
ямбом (по римской терминологии - ямбическим сенарием), но и семистопными
(сентенариями), и восьмистопными (октонариями) ямбами, а также семи- и
восьмистопными трохеями (-U). При этом размер меняется довольно часто
(иногда по нескольку раз в пределах одного монолога), и обозначение в
комментарии каждого такого случая не только сильно загромоздило бы аппарат,
но и без конца отвлекало бы читателя от содержания текста. Поэтому ниже
будут отмечены только два, редких для Теренция случая введения сольных арий,
для которых он пользуется так называемыми лирическими размерами. В остальном
читателю предлагается развить в себе необходимую восприимчивость к основным
стихотворным размерам теренциевской комедии, чтобы переход от одного к
другому не казался ему нарушением ритма.
Во-вторых, внешние условия римского театра в эпоху Теренция значительно
отличались от привычных современному зрителю и влекли за собой ряд
технических приемов, с которыми римская публика легко мирилась, вовсе не
сознавая их условного характера.
Постоянного театра в Риме во II в. не было, и подмостки для
представления возводились под открытым небом перед каждым праздником заново.
Достаточно широкая, но не глубокая сценическая площадка ограничивалась
невысоким задником с двумя или тремя дверями, обозначавшими вход в
расположенные по соседству дома, и место действия мыслилось как площадь или
улица перед этими домами. Занавеса не было, антрактов тоже; поэтому перемена
места действия была невозможна и обо всем, что происходило внутри домов, мог
только сообщить какой-нибудь из выходящих оттуда персонажей. Нередко при
этом они появлялись на сцене, обращаясь с несколькими словами в приоткрытую
дверь, - так создавалась иллюзия продолжения на сцене действия или
разговора, начавшегося за ее пределами. Если действующее лицо, покидая
сцену, должно было уйти в город - на рыночную площадь (форум), в гавань и т.
п., к его услугам были лесенки, приставленные к помосту. С их же помощью
перед зрителями появлялись персонажи, вернувшиеся из дальних странствий, из
другого города или с той же базарной площади.
Довольно значительная ширина помоста объясняет частое употребление
сценического приема, суть которого сводится к тому, что одновременно
находящиеся на нем действующие лица какое-то время не видят друг друга. То
раб, бегущий по внешней стороне площадки, "не замечает" находящегося у
своего дома хозяина; то один персонаж, выходящий из крайней правой двери, не
видит своих соседей, только что беседовавших у крайней левой двери; то
появление нового действующего лица остается не замеченным другими, уже
находящимися на сцене. Этот нехитрый прием сценической иллюзии обычно служил
в античной комедии источником достаточно комических ситуаций.
Переходя к содержанию комедий, мы прежде всего столкнемся с таким
своеобразным их элементом, как прологи. Как уже говорилось во вступительной
статье, Теренций заменил экспозиционные прологи (однажды он прямо обращает
на это внимание аудитории - "Братья", 22) полемикой по литературным
вопросам, направленной против достаточно известного драматурга Лусция
Ланувина, не называя его, впрочем, нигде по имени. Однако во всех случаях,
когда Теренций говорит о своем "враге, порте старом", который его "задел
первым", о "зложелателях" и "завистниках", имеется в виду Ланувин и его
окружение. Нападки на Теренция были двоякого рода и затрагивали как его
творческий метод, так и его творческие возможности.
По первому пункту расхождения касались права римского автора на
соединение в одной пьесе материала из двух разных греческих комедий. (Для
обозначения этого приема обычно пользовались термином "контаминация", но в
последнее время исследователи римской комедии, исходя из текста Теренция,
все больше приходят к выводу, что в глазах его противников слово