Тернер Элизабет. Прелестная северянка

   – Я всегда восхищалась тем, что Джед взял под свое крыло молодого неопытного солдата и старался научить его всему, что знал сам. А еще он был патриотом и никогда не сомневался в победе южан.
   Зак подошел ближе. Он смотрел на кончик своей сигары.
   – Джед очень переживал, что этой проклятой войне не видно ни конца ни края.
   – Никто не ожидал, что война так затянется, – задумчиво ответила Тесс. – Помню, отец хвастался, что Конфедерацию уничтожат еще до весеннего сева.
   – А мой был уверен, что Союз Северных Штатов южане поставят на колени еще до сбора табака. – Зак скупо улыбнулся. – Они оба были глупцами.
   – Глупцами, – грустно повторила она. – Или оптимистами.
   – А кровавая бойня продолжалась долгих четыре года.
   – Отец против сына, брат против брата. Тысячи и тысячи жизней бессмысленно уничтожены.
   Зак молчал, углубившись в воспоминания.
   – Историки считают битву при Геттисберге самой ужасной, – сказала Тесс. Она прижалась затылком к глиняной стене дома. Воспоминания жгли душу. – Думаю, пока я жива, не забуду, как армии генералов Ли и Гранта сошлись у Геттисберга. Они были похожи на две бесконечные ленты – синюю и серую. Закрою глаза и снова ощущаю запах крови, чувствую, как земля дрожит от грохота пушек... слышу крики и стоны.
   Зак Маклейн тоже был уверен, что никогда этого не забудет. Он был тогда маленьким винтиком в этой машине, несущей смерть и разрушение. Часто, закрывая глаза, Зак переживал все заново, видел все до мельчайших подробностей, ощущал привкус странной смеси из страха и надежд – и неизбежность поражения. Он сделал еще один большой глоток виски, как будто это могло смыть ночной кошмар, так похожий на реальность. Прочистив горло, он сказал:
   – Еще до битвы при Геттисберге Джед потерял всякое терпение. Он опасался, что война будет длиться годы и годы, ругал нерешительность тупых генералов из Вест-Пойнта. Его раздражали их бестолковые приказы.
   – Не понимаю. – Тесс попыталась разглядеть лицо Зака, но оно было скрыто в тени. – Почему он так думал?
   Зак задумчиво потягивал сигару.
   – Джед считал, что все офицеры, особенно генералы, как северяне, так и южане, читали одни и те же учебники по тактике ведения боя. А он считал, что наступило время, когда командовать армией должны другие офицеры – грамотные, уверенные, смелые.
   – И Джед решил, что Уильям Куонтрилл был одним из них?
   – Может быть, и так. – Зак пожал плечами. – Трудно сказать, что у него было на уме, когда наши пути разошлись.
   Тесс встала и подошла к нему.
   – Не понимаю, как можно оправдывать все их отвратительные действия. И как они, совершив столько преступлений, могут спокойно жить?
   Зак посмотрел в лицо Тесс, доверчиво обращенное к нему. «Какая ирония судьбы, – подумал он. – Тесс Монтгомери отправила меня в ад, в Элмайру. А теперь именно она спрашивает, как можно жить с нечистой совестью». Ей нужно только посмотреться в зеркало. Но что она там увидит? Невинные серые глаза, лицо, настолько очаровательное, что сердце начинает щемить при взгляде на него. Есть люди, которым Бог дал талант вычеркивать из своей памяти неприятные события и способность убедить себя в том, что их просто не было. Может быть, Тесс принадлежит к их числу? Зак даже завидовал таким людям. Насколько бы проще жилось ему, да и спалось бы лучше, если бы он мог просто стереть из памяти ужасы Элмайры.
   – Со стороны трудно судить о том, что у другого на душе, – заметил он, вызывая Тесс на откровенность. – Например, возьми себя, моя дорогая. В этой ночной рубашке, застегнутой на все пуговицы, тебя можно принять за игрушечного ангелочка, каких вешают на новогоднюю елку. А под этой привлекательной внешностью, похоже, кроется черная, как уголь, душа.
   Его слова кололи Тесс больнее, чем колючки чоллы.
   – Разве мы не можем просто поговорить, не ругаясь?
   Зак постарался сохранить твердость духа и не поддаться ее очарованию. Он вдруг поймал себя на мысли, что хочет страстно прижать свои губы к ее слегка подрагивающим губам. Он представил, как ее тело своими мягкими изгибами прильнет к его жесткому, мускулистому телу, но тут же безжалостно подавил в себе приступ желания.
   – Тебе пора спать, девочка. Иди в постель.
   – Мне больно видеть, каким злым ты стал. – Тесс легко коснулась его руки. – Разреши мне помочь тебе. Расскажи, что с тобой случилось, почему ты так изменился?
   Прикосновение ее прохладных пальцев показалось ему опасным, как прикосновение тарантула. Зак едва сдержался, чтобы не сбросить ее руку. Он посмотрел на Тесс такими холодными глазами, что она, увидев его искаженное мукой лицо, сама убрала свою руку.
   – Разве мы не говорили с тобой об этом, дорогая? Случилась война.
   – Почему ты ведешь себя так, будто только ты пострадал от этой войны? – не отступала Тесс, плотнее укутываясь в шаль. – Война так или иначе коснулась всех. Многие пережили потерю родных и близких.
   Зак отшвырнул сигару, ее тлеющий кончик описал красную дугу в темноте. Ему захотелось грубо схватить Тесс за плечи и трясти до тех пор, пока не растреплется эта проклятая аккуратная коса и волосы не рассыплются по плечам. Разве она не понимает, что играет с огнем? Или ей все равно?
   – Ты меня совсем не слушаешь, да? – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Повторяю еще раз, на тот случай, если ты забыла. Никогда даже не напоминай мне о войне.
   От его жесткого тона к горлу Тесс подкатил комок.
   – Я все помню, Зак. Не пытайся запугать меня. И я повторяю еще раз, что ты не единственный, кто пострадал в этой войне, Зак Маклейн.
   Зак так близко подошел к девушке, что их тела коснулись друг друга. i
   – Ты так думаешь?
   Тесс волновала его близость, но она постаралась сохранить хладнокровие и решительно продолжала:
   – Годы прошли с тех пор, как закончилась война. Не пора ли покончить с воспоминаниями о ней и начать нормальную жизнь?
   От злости Зак даже протрезвел. Черт побери, какое право имеет эта женщина давать ему советы?! Будь она мужчиной, он просто избил бы ее. Или пристрелил, как бешеную собаку. Но она была женщиной, и, к сожалению, сейчас он сознавал это, как никогда прежде.
   – Тебе очень просто рассуждать об этом, дорогая, – хрипло проговорил он. – А не хочешь ли ты рассказать мне, что тебе довелось пережить во время войны?
   – Я потеряла отца. Он погиб в битве при Фредериксберге, – сказала Тесс, и голос ее задрожал, – но я ведь не упиваюсь жалостью к себе.
   – Намекаешь на то, что я это делаю?
   – Не намекаю, а прямо говорю тебе об этом, – возмутилась девушка, ткнув его пальцем в грудь для убедительности. – Ты настолько занят жалостью к себе, что ни о чем другом и думать не можешь. Не держи камень на душе, расскажи мне о своих проблемах, это поможет тебе.
   Зак так и кипел от злости, но все-таки не мог не восхищаться ею. У этой маленькой Тесс Монтгомери присутствия духа больше, чем он себе представлял. Даже взрослые и сильные мужчины часто отступали перед неистовой яростью, которую чувствовали за его обманчиво-спокойной внешностью. Бросив бутылку на землю, Зак схватил концы шали и притянул Тесс к себе.
   – А мне вот сегодня хочется поговорить с тобой совсем по-другому.
   Тесс открыла рот то ли от изумления, то ли желая возразить ему, но не успела издать ни звука, потому что потерявший голову Зак прижал свои твердые жадные губы к ее губам. Он хотел ее. Все так просто и ясно. И в то же время все было совсем не так просто и ясно в том желании, которое нахлынуло на него. Оно заставляло его забыть годы обид и унижений, топило горечь в медовой сладости ее тела.
   Зак почувствовал, как маленькие кулачки уперлись в его обнаженную грудь. Он ожидал, что Тесс начнет сопротивляться этому взрыву чисто физической страсти. Но она опять удивила его. Вместо того чтобы оттолкнуть его, она обвила руками его шею. Зак обнял девушку, крепко прижал к себе ее маленькое гибкое тело и снова поцеловал ее, на этот раз еще более страстно. Тесс застонала от наслаждения. Этот звук еще больше возбудил его. Он поспешил воспользоваться ее слабостью, его язык скользнул в ее рот, поглаживая, дразня, соблазняя. Наслаждение, сильное до боли, пронзило его, когда ее язык робко коснулся его языка.
   Рука Зака нащупала ее полную грудь, которая, как в чашу, легла в его ладонь. Теплая, круглая, зрелая. Великолепная. Ее дыхание участилось, стало неровным, когда он потрогал ее напрягшийся сосок, еще и еще...
   Вдруг Тесс вырвалась из его объятий. Она смотрела на него снизу вверх прозрачными, невидящими глазами. Нервно провела языком по губам, покрасневшим от его поцелуя.
   Зак ожидал, что Тесс начнет возмущаться, сердиться или негодовать. Ему должно быть стыдно, что он так грубо воспользовался ее неопытностью. Но стыда он не испытывал, а чувствовал только сожаление. Он жалел о том, что эти прекрасные мгновения прошли и никогда больше не повторятся.
   – Ты не должен был... – прошептала она. – Я не должна была...
   Она отвернулась и, высоко подняв голову, медленно удалилась.
   «Какая она нежная», – подумал Зак, глядя вслед Тесс. Она напоминала ему стеклянную нить, тонкую и хрупкую, которая, кажется, могла разбиться от одного только грубого слова или неловкого движения. Черт возьми! Он провел рукой по волосам. Что он натворил? О чем он только думал? Он едва не соблазнил женщину, которую поклялся ненавидеть всю жизнь.
   На глаза ему попалась бутылка виски, валявшаяся у его ног, и Зак тихо выругался. Он не может винить виски за свои непростительные выходки. Хоть он и хотел напиться, чтобы поскорее уснуть, но почему-то не пьянел. Правда в том, что он не может, да и не хочет, оставить Тесс в покое. В последнее время он без конца думал о ней. Вспоминал ее серые глаза, которые блестели, как серебро, когда она смеялась. Вспоминал ее чарующий смех, ее упрямый подбородок с очаровательной ямочкой.
   Наверное, ему пора наведаться в «Серебряные блестки». Ему необходим небольшой отдых, нужна разрядка. Эта Тесс Монтгомери может соблазнить и святого.
   А уж его-то святым никто никогда не называл.

Глава 8

   Всю следующую неделю ни Тесс, ни Зак не вспоминали о ночном поцелуе. Казалось, что они заключили негласное соглашение. Пока никто из них не вспоминал о случившемся, можно было делать вид, будто ничего и не произошло. Тесс часто украдкой поглядывала на Зака, но тот воздерживался от замечаний. Иногда она ловила на себе его внимательный взгляд, но тоже хранила молчание. «Трусы, какие же мы оба трусы», – с грустью думала она.
   Дни проходили в обычных занятиях, а вечерами они старались не приближаться друг к другу – так было безопаснее. Каждое утро, пока солнце еще не очень палило, Зак наблюдал, как Тесс тренируется в стрельбе. Он без конца делал ей замечания, но избегал прикосновений. Тесс не возражала против таких отношений. Теперь ничто не отвлекало ее от занятий стрельбой, и она делала заметные успехи.
   – Сегодня после обеда я поеду в город, – заявил он однажды после урока.
   – Я могу поехать с тобой, – предложила Тесс, обрадованная возможностью отправиться в Тусон. – У меня почти готов список...
   – Я спешу, поедешь в следующий раз, – прервал ее Зак.
   – Я быстро его закончу.
   – Не беспокойся. Я собираюсь поехать... один.
   – Ну хорошо. – Она попыталась скрыть разочарование, однако это ей плохо удалось.
   – У меня в городе много дел, и я совсем не хочу, чтобы ты тащилась со мной. qq
   Зак натянул шляпу на глаза, чтобы защитить их от палящих лучей солнца.
   – Ты можешь побыть несколько часов одна, никакая опасность тебе не грозит. Только не забывай держать пистолет под рукой.
   – Обо мне не беспокойся, – небрежно заявила Тесс. – Я и одна справлюсь.
   «Неужели он считает меня ребенком, которому непременно нужна нянька?» – раздраженно подумала она.
   Тесс не боялась оставаться на ранчо в одиночестве. И потом не всегда же Зак будет рядом, чтобы помочь ей в трудную минуту. Сколько лет она сама заботилась не только о себе, но и о своей больной матери. Она справлялась тогда, справится и сейчас без помощи Закари Маклейна.
   Под предлогом, что ей нужно проверить запасы продовольствия, она последовала за Заком в пристройку и наблюдала, как он седлает лошадь. Втайне она надеялась, что Зак одумается и пригласит ее поехать вместе с ним. Тесс даже не побоялась бы встречи с Джози Гудбоди ради того, чтобы приобрести в лавке Цеккендорфа последний номер журнала с романом о Бидли и Адаме. Тесс уже собралась было уйти из пристройки, так как поняла, что Зак вовсе не собирается брать ее с собой, но тут заметила нечто странное.
   Краем глаза она увидела, как Зак засовывает в седельную сумку какой-то небольшой сверток из грубой коричневой бумаги. Не столько этот пакет, сколько желание Зака спрятать его разожгло ее любопытство. Тесс могла бы поклясться, что на лице Зака мелькнуло и быстро исчезло виноватое выражение, когда он встретил ее вопросительный взгляд. Зак так сердито взглянул на нее, что Тесс не осмелилась полюбопытствовать, что он положил в седельную сумку. Она выдержала его взгляд и спокойно спросила:
   – Ты вернешься к обеду?
   – Не жди меня.
   Зак вскочил в седло и, не оглянувшись, ускакал.
   Тесс осталась стоять во дворе, глядя вслед Заку, скакавшему в сторону Тусона. Он очень странно вел себя. Что он от нее скрывает? За то короткое время, что они провели под одной крышей, Тесс научилась сразу узнавать, когда что-то было неладно. И сейчас она была совершенно уверена в этом. Сначала она подумала, что ей, может быть, только померещилось, будто Зак что-то прячет, но раздувшаяся седельная сумка убедила ее в правильности догадки. Неужели из-за этого маленького свертка он отправился в город без нее? Почему-то ей казалось, что так оно и есть. Но что он скрывает от нее?
   Занимаясь домашними делами, Тесс не переставала размышлять над этой загадкой, но ответа найти не смогла. За прошедшие годы Зак превратился во взрослого мужчину. Важные и страшные секреты он хранил в тайнике своей души.
   Схватив метлу, Тесс принялась яростно мести патио, вымещая на нем свое раздражение. За десять лет, прошедших с их первой встречи, из открытого, прямодушного юноши, которого, как ей казалось, она хорошо знала, Зак Маклейн превратился в мужчину со своими тайнами и секретами. Тесс вспоминала его откровенные и восторженные рассказы о родном доме в Каролине. Он часто вспоминал своих родителей и старших братьев, при этом его красивые зеленые глаза светились добротой и юмором. О. том, что ему пришлось пережить за последние два года войны, он не хотел рассказывать никому. И ей – меньше всего.
   Но несмотря ни на что, Тесс считала, что Зак все-таки остался благородным южанином, хотя и скрывал это под внешней суровостью. Временами из-под этой маски все же проглядывал прежний, добрый и заботливый, человек. Тесс была приятно удивлена, когда Зак купил ей новые перчатки и широкополую шляпу для защиты от палящего солнца. Он не раз проявлял заботу о ней, предупреждая об опасности, и настоял на том, чтобы она научилась стрелять из револьвера. «Нет, – решила Тесс, – я не должна сдаваться и отворачиваться от него. Разве золото и серебро не прячутся в пустой породе? Разве не нужны упорство и удача, чтобы обнаружить их? И в конце концов, разве игра не стоит свеч?»
   Тесс почувствовала себя намного спокойнее, когда упорядочила свои мысли. Она убрала метлу и прошла в кухню. Хотя Зак и не обещал вернуться к обеду, она все-таки решила испечь кукурузные лепешки. Кроме того, это поможет ей скоротать время до его возвращения. Потянувшись за миской, Тесс вдруг заметила индианку, стоявшую в дверях совсем недалеко от нее.
   От неожиданности Тесс чуть не выронила миску из рук. Опомнившись, она прижала миску к груди, будто пытаясь таким образом успокоить сильно бьющееся сердце.
   – Вы вошли так тихо, что я и не заметила.
   – Папаго учит тихо.
   Тесс поставила миску на стол и поздоровалась с женщиной за руку.
   – В следующий раз, пожалуйста, стучите.
   Женщина недоуменно посмотрела на нее.
   – Почему вы хотите стук?
   Тесс постаралась скрыть улыбку.
   – Стук служит предупреждением, это – сигнал опасности.
   Женщина подумала, потом согласно кивнула головой.
   – Папаго не обидит вас. Люди живут в мире.
   Тесс поспешила исправить свою ошибку.
   – Простите, если я вас обидела.
   – Не волнуйся, – ответила женщина из племени папаго. Она протянула Тесс какой-то предмет. – Нравится?
   Тесс увидела красивую плетеную корзинку в форме плоской чаши, которая была сплетена из тонкой белой соломы и украшена черным геометрическим узором.
   – Да, – похвалила она. – Очень красиво.
   Черные глаза индианки радостно заблестели.
   – Ты торговать?
   – Торговать? – повторила Тесс, судорожно пытаясь сообразить, что же она может предложить в обмен на корзинку.
   – Коготь дьявола, – вдруг сказала женщина, показывая на растение в углу маленького патио. – Стоит много.
   Задумчиво нахмурив лоб, Тесс посмотрела сначала на куст, потом на женщину.
   – Ты хочешь обменять свою корзину на этот куст? Женщина быстро закивала головой в знак согласия.
   – Юкка делает белую солому. Летом коготь дьявола делает черную. Много надо, люди очень любят для корзин.
   – Очень хорошо, – согласилась Тесс, чувствуя, что сделка выгодна для нее. – Бери, если хочешь.
   Женщина улыбнулась впервые за весь разговор. Показывая на мешок с кукурузной мукой, она спросила:
   – Ты делать хлеб? Тесс нахмурилась.
   – Боюсь, я не очень знаю, как его готовить в этой печке.
   – Хочешь, покажу, как папаго делать?
   Следующий час прошел очень быстро. Тесс с интересом наблюдала за своей новой подругой. Женщина разожгла печь-эстуфу, замесила тесто из кукурузной муки. Потом взяла кусочек теста и сделала из него руками тонкую лепешку. Когда лепешка приобрела нужную форму и размеры, женщина положила ее на раскаленную поверхность печки. Через некоторое время она перевернула лепешку, а еще через пару минут осторожно сняла с плиты и протянула готовую лепешку Тесс.
   – Хлеб, – гордо сообщила она.
   Тесс заметила, что тонкая круглая лепешка очень похожа на мексиканскую маисовую лепешку, в которую там принято заворачивать абсолютно все – от яиц до мяса.
   – Спасибо, – пробормотала она, не зная, чего ждет от нее эта женщина.
   Довольная индианка закивала головой и улыбнулась, прижимая руки к своему круглому животу.
   – А теперь ты делай.
   Стараясь не обжечь пальцы о горячую печь, Тесс старательно повторила все за своей новой подругой. Когда тесто кончилось, перед ней была стопка аппетитных круглых плоских лепешек.
   – Спасибо, что научила меня.
   – Ты – Тесс, – сказала женщина, показывая пальцем на Тесс, а потом показала пальцем на себя. – Священник в сером, он называет меня Амелия.
   – Не важно, как он тебя называет, – презрительно произнес мужской голос. – Ты – всего лишь грязная индианка.
   Испуганно вздрогнув, женщины оглянулись и увидели на крыльце Джимми Джеролда. Они были так увлечены своим занятием, что не услышали, как он подъехал.
   – Амелия желанный гость в моем доме, – осадила его Тесс. – Попрошу вас выражаться повежливее.
   – Вы новичок в этих краях, милочка, – заметил Джимми, не обращая внимания на упрек. Он подошел к Амелии. – От индейцев одни неприятности. Шайка бездельников, которые только и делают, что воруют да обманывают.
   – Прекратите, мистер Джеролд!
   Однако он как будто и не слышал слов Тесс. Прищурив глаза, Джимми неотрывно смотрел на Амелию, медленно отступавшую от него.
   – Убирайся, дрянь! – Джимми замахнулся, женщина быстро повернулась и убежала.
   – Вы не имеете права! – закричала Тесс, возмущенная дерзостью Джимми.
   – Прошу прощения, что испортил вам настроение, милочка, – спокойно перебил ее Джеролд, – но, поверьте, потом вы будете меня благодарить за это.
   – Амелия не собиралась делать ничего дурного, – едва сдерживая гнев, ответила Тесс. – Она просто хотела совершить обмен.
   – Обмен? – Он недоверчиво фыркнул. – Да она обобрала бы вас до нитки. Вы слишком неопытны, слишком доверчивы, чтобы знать, как хитры эти паршивые индейцы. Простите за прямоту, но я корил бы себя, если бы не выполнил своего долга и не предупредил вас об опасности.
   На этот раз Тесс не поддалась обаянию Джимми Джеролда. Он вел себя грубо, безобразно, и это очень не понравилось Тесс.
   – Чем обязана вашему визиту, мистер Джеролд?
   – Ну, ну, Тесс, дорогая, как вам не стыдно. – Он весело подмигнул ей своими яркими голубыми глазами. – Я считал, что мы с вами в прошлый раз уже договорились. Зовите меня Джимми.
   Тесс вдруг захотелось, чтобы сейчас появился Зак. Ей было неприятно находиться наедине с Джимми Джеролдом. В нем было что-то такое, что вызывало у нее чувство беспокойства. Она взглянула через его плечо на дверь, почти уверенная в том, что сейчас увидит ухмыляющегося Моу.
   – А где же ваш друг мистер Блэк? Почему он сегодня не сопровождает вас?
   – Моу? Я велел ему заняться другими делами. Мне не нужен помощник, когда я навещаю очаровательную леди.
   Он снял шляпу и пригладил свои темные кудри.
   – Путь из города был неблизкий, милочка. Надеюсь, вы предложите усталому путнику выпить что-нибудь холодное?
   – Конечно, – ответила Тесс, вспомнив о здешних законах гостеприимства.
   Оказавшись в Аризоне, она быстро поняла, что здесь, в пустыне, предложить гостю холодной воды значит гораздо больше, чем просто проявить вежливость. Часто это было вопросом жизни или смерти.
   Тесс быстро вернулась в патио с двумя высокими стаканами лимонада и с твердым намерением отчитать Джимми за его обращение с Амелией. За время ее отсутствия Джимми расположился как у себя дома. Он уселся на скамью, скрестив вытянутые ноги. Но раздражение Тесс исчезло, как только она заметила пушистое существо у него на коленях.
   – Котенок! – восторженно вскрикнула она. Поставив перед Джимми стаканы с лимонадом, Тесс взяла в руки маленький пушистый комочек. Котенок был дымчато-серым, с белой мордочкой и белыми лапками. Он внимательно смотрел на нее своими зелеными глазами.
   – Думаю, что вы меня простите, увидев, какой подарок я вам принес.
   Джимми выглядел ужасно самодовольным, но Тесс уже не сердилась на него. Котенок лизнул ее щеку своим шершавым розовым язычком.
   – Он просто восхитительный!
   – Она, – поправил ее Джимми, не спеша отпивая лимонад. – Это девочка. Мне сказали, что ее зовут Дымка. Ничего удивительного, – засмеялся он, – если учесть, что родилась она в баре.
   Тесс села рядом с ним, держа котенка на руках.
   – Она моя?
   – Да, она твоя, милочка.
   Джимми ухмыльнулся поверх стакана, наслаждаясь впечатлением, которое произвел его подарок.
   Тесс улыбнулась ему в ответ. Она нежно поглаживала мягкую серую шерстку, очарованная своей новой любимицей. Киска протяжно замурлыкала от удовольствия.
   – Не знаю, как и благодарить вас, – пробормотала Тесс.
   – Не стоит благодарности. Достаточно того, что это маленькое беззащитное существо попало в хорошие руки. Бармен заявил, что кошек у него больше, чем мышей. Он намеревался всех утопить, если кто-нибудь их не заберет.
   Тесс решила, что хоть у Джимми Джеролда и есть свои отрицательные качества, однако в недостатке любви к животным его упрекнуть нельзя. Доброе отношение Джимми к бедным котятам, которым грозила опасность, несколько изменило ее мнение о нем.
   – Вы очень внимательны.
   Он нахально посмотрел ей в глаза.
   – Цвет ее шерсти напомнил мне цвет ваших глаз. Они такие же нежные и дымчатые.
   Щеки Тесс вспыхнули от смущения. От его грубой лести она почувствовала себя неловко. Чтобы скрыть замешательство, Тесс сосредоточилась на котенке, лежавшем у нее на коленях, и стала поглаживать его шелковистую шерстку.
   Для Джимми было достаточно предательского румянца, вспыхнувшего на щеках Тесс. Он улыбнулся, и на его щеках обозначились очаровательные ямочки.
   – Разве кошечка не похожа на женщину? – протяжно произнес он, наблюдая, как Тесс ласкает котенка. – Женщины тоже любят, когда их ласкают.
   Тесс почувствовала, что покраснела еще больше.
   – П-послушайте, мистер Джеролд, – заикаясь, проговорила она, – джентльмену не подобает говорить такие вещи девушке.
   – Извините, милочка. Я не хотел вас обидеть. Просто немного размечтался, глядя на то, как вы нежно гладите котенка.
   Хотя Джимми Джеролд говорил извиняющимся тоном, раскаяния на его лице не было и в помине. Тесс чувствовала себя очень неуютно, так как отлично понимала, что находится наедине с опасным мужчиной, а Зак очень далеко отсюда и в ближайшее время не вернется.
   Казалось, Джимми прочитал ее мысли.
   – А где же ваш друг, мистер Маклейн? Я был уверен, что он вот-вот появится.
   Тесс хотела придумать что-нибудь, но поскольку никогда не умела убедительно лгать, то решила сказать правду.
   – Зак отправился в город по делу.
   – По делу? – Джимми рассеяно разглядывал носок своего пыльного сапога. – А что за дело, позвольте узнать, заставило его отправиться в такую даль?
   – Он мне ничего не сказал.
   Джимми прищелкнул языком и неодобрительно покачал головой.
   – Вы слишком доверчивы, милочка. Не забывайте, что владеете половиной этого ранчо. Вы вправе знать, что происходит. Послушайтесь моего совета: не позволяйте этому человеку втянуть вас в неприятности.
   – Зак рассказывает мне не слишком много, – призналась она, глядя на котенка, дремавшего у нее на коленях.