Страница:
На Сингапур англичане возлагали большие надежды. Его можно было защитить, не допустив высадки японцев в северной части Малайи, а для этого необходимо было наступление англичан в Сиаме. Британские власти не решались нарушить нейтралитет Сиама, как это имело место в Бельгии в 1940 г., и во всяком случае Сиам был готов приветствовать японцев. Когда англичане приняли окончательное решение о боевых действиях, было слишком поздно, японцы уже начали высадку. Узнав об этом, адмирал Том Филлипс понял, что должен вывести большие корабли в безопасную зону. Но он не мог позволить себе отойти, не сделав сначала хоть что-нибудь для оказания помощи армии. 8 декабря 1941 г. днем корабли «Принц Уэльский» и «Рипалс» под командованием Филлипса двинулись на север, чтобы нанести удар по японским транспортным судам. Не было авиационного прикрытия, найти японские транспортные суда не удалось, Филлипс повернул назад, потом решил снова попробовать. Но местонахождение британских сил было установлено японской подводной лодкой. 10 декабря на них напали высотные бомбардировщики и торпедоносцы. Вскоре после полудня был потоплен «Рипалс», через час – «Принц Уэльский», японцы потеряли 3 самолета.
Этот удар окончательно решил судьбу Малайи и Сингапура. Японцы смогли высадить остальные войска, не встретив сопротивления: они господствовали в воздухе. Снова и снова почти без борьбы они окружали или обходили позиции англичан. В конце января японцы подошли к Сингапуру. Их потери составили 4,5 тыс. человек, потери англичан – 25 тыс., в основном пленными. Черчилль все еще не хотел верить, что Сингапур может пасть. Были посланы свежие войска; высаживаясь с транспортных судов, они сразу попадали в плен. 8 февраля японцы начали штурм Сингапура. Через неделю, в тот самый момент, когда у японцев иссякли припасы, Англия сдалась. Японские войска численностью 35 тыс. человек захватили Сингапур, взяв в плен 80 тыс. англичан. В английской истории это самая крупная и одна из самых позорных капитуляций.
Японские завоевания на этом не прекратились. В конце декабря 1941 г. они вступили в Бирму. Англичане хотели сначала защищать Рангун, а затем Мандалай, но генерал Александер, прибывший, чтобы принять на себя командование, пришел к заключению, что единственная оставшаяся возможность – отступление. Бирму оставили.
Путь отступления занял тысячу миль: в начале мая 1942 г. британские силы, примерно 60 тыс. человек, достигли наконец Ассама. б января японцы высадились в Индонезии и упорно продвигались вперед. В конце февраля адмирал Доорман, командовавший объединенными голландскими и британскими силами, пытался атаковать японские конвои. Но вмешались японские ВМФ, за три дня боев весь флот Доормана был уничтожен. 8 марта голландцы капитулировали, войска голландской Ост-Индии в количестве 98 тыс. человек сдались в плен.
Японцы подняли большую шумиху по поводу своих завоеваний. Территория Японской империи простиралась теперь от границ Индии до Австралии и в акватории Тихого океана. «Великая восточноазиатская сфера совместного процветания» была завоевана. Были опасения, что японцы пойдут дальше. Англичане боялись за Цейлон, австралийцы – за порт Дарвин. На Цейлоне англичане ухитрились наспех собрать военно-морские силы – 5 устаревших линкоров и 3 небольших авианосца. В апреле гораздо более мощный японский флот приплыл в Индийский океан. Британский адмирал Сомервилл располагал японскими шифровками и поэтому тайно укрылся на базе Адда (Мальдивские острова), в 600 милях к юго-западу от Цейлона. И когда японцы напали на Коломбо и потопили 2 крейсера, они не смогли найти флот Сомервилла. Затем они отошли и никогда больше не возвращались: у них не было войск для захвата Цейлона, расположенного далеко за пределами «сферы совместного процветания». Их морской рейд был просто попыткой повторить Пёрл-Харбор в меньших масштабах. Англичане этого не поняли и опасались, что японцы могут захватить военно-морскую базу на Мадагаскаре или даже соединиться с немцами на Среднем Востоке. Но фактически между Германией и Японией никогда не было ни малейшего согласования в их стратегии, к тому же японцы были слишком заняты Тихим океаном, у них не было времени на Индийский. Эти опасения лишь привели к британской оккупации Мадагаскара, начавшейся в мае и закончившейся в сентябре. Оккупация не улучшила отношений между Англией и «Свободной Францией».
Продвижение японцев к Австралии было также вскоре приостановлено. В начале апреля они планировали оккупировать Порт-Морсби на Новой Гвинее и двигаться к Австралии. Американцы, хорошо информированные своей разведкой, были готовы дать отпор. 8 мая два военно-морских флота встретились в Коралловом море. Силы были примерно равными – по 2 авианосца с каждой стороны. Битва в Коралловом море была необычной. Впервые в истории два флота сражались на расстоянии свыше 100 миль, не видя друг друга. Крупные линкоры были устаревшими, но авианосцы занимали подобающее им место. Американцы потеряли тяжелый авианосец «Лексингтон». Хотя японцы потеряли только легкий авианосец, но они внезапно прервали операцию.
Адмирал Ямамото был встревожен. Американцы восстанавливали свои силы гораздо быстрее, чем он ожидал. И Ямамото решил уничтожить остатки американского флота на Тихом океане, пока он еще слаб, и таким образом заставить американцев отойти обратно к побережью Калифорнии. Его целью был остров Мидуэй, расположенный на полпути к Пёрл-Харбору; он планировал отвлечь американский флот на север, предварительно напав на Алеутские острова. При этом сыграла свою роль разгадка американцами японских кодов – адмирал Нимиц, американский командующий, хорошо зная о плане Ямамото, избежал ловушки у Алеутских островов. Японцы, наоборот, даже не использовали радиолокацию, хотя у них было 2 радиолокационные станции, любезно предоставленные немцами. И при таких условиях казалось, что японцы несокрушимы. Они вышли в море, имея 11 линкоров, 8 авианосцев (4 из них тяжелые), 22 крейсера, 65 эскадренных миноносцев и 21 подводную лодку. Это была самая большая концентрация военно-морских сил в истории Тихоокеанского региона. Против японцев Нимиц сосредоточил 3 авианосца («Мидуэй» – в качестве своего рода резервного авианосца), 8 крейсеров и 17 эскадренных миноносцев; линкоров у него не было.
4 июня японские самолеты, базировавшиеся на авианосцах, атаковали Мидуэй, будучи уверены, что американский флот далеко. Когда они вернулись на авианосцы, взлетели американские самолеты и за пять минут потопили все 4 крупных японских авианосца вместе с 330 самолетами. Американцы потеряли один авианосец – «Йорктаун». Крупные линкоры вообще не участвовали в сражении. Не было за всю историю более быстрого или более драматического изменения соотношения сил. Одно мгновение японцы господствовали на Тихом океане. Пятью минутами позже наступило равенство по количеству авианосцев – весьма важного оружия. Через девять месяцев американцы имели 15 линкоров против 9 японских и 19 авианосцев против 10. Эти пять минут у острова Мидуэй означали окончательную гибель Японии.
Однако, судя по всему, у Японии были огромные достижения: в течение примерно трех месяцев она создала империю практически без потерь, сняла американскую блокаду. Она владела всеми мировыми запасами каучука, 70 % мировых запасов олова и нефтью голландской Ост-Индии. После завоевания Бирмы Китай был отрезан от внешнего мира, и казалось, что Чан Кайши полностью зависит от Японии. Потеря Сингапура подорвала престиж Англии. В политическом плане японцы мало использовали свои успехи. Вместо того чтобы возглавить борьбу представителей желтой расы против белых, они эксплуатировали завоеванные территории, и скоро их стали ненавидеть больше, чем англичан и голландцев. «Сфера совместного процветания» оказалась пустым звуком.
Кроме того, у японцев уже было уязвимое место. 3 млн. т нефти, получаемые в голландской Ост-Индии, могли удовлетворить их потребности в мирное время. Но теперь они вели войну с крупными военно-морскими силами вдоль очень протяженных морских коммуникаций. Вскоре американские подводные лодки попытались топить японские транспортные суда. С этих пор японцы ждали удобного случая. Первые победы японцев были одержаны над Америкой, находящейся фактически на мирных рельсах. Теперь же они столкнулись лицом к лицу с Америкой, мобилизовавшей свои силы для ведения войны. Поэтому японцы понимали, что силы не равны. Их надежды были связаны с Германией. Если Германия подорвет мощь Америки или, еще лучше, если Германия победит, то американцы, возможно, будут готовы после этого к мирному компромиссу.
Март 1943 г. был для союзников наихудшим месяцем войны в Атлантике. В британском Адмиралтействе отмечали: «Никогда не была столь велика опасность, что немцы разрушат коммуникации между Новым и Старым Светом, как в первые двадцать дней марта 1943 г.». Вскоре могли произойти резкие перемены. Англичане усовершенствовали два новых устройства: высокочастотную радиопеленгацию для обнаружения подводных лодок и радар, работающий на коротких волнах для создания маленьких радиолокационных станций для самолетов и небольших военных кораблей. Адмирал Макс Хортон, командующий подходами с запада, хорошо использовал эти средства. Вместо преследования подводных лодок в океане он организовал группы поддержки, наносившие ответные удары при попытке атаковать конвой.
4 мая две британские группы поддержки сражались с подразделением подводных лодок, 7 из них были потоплены, англичане потеряли только 12 торговых судов. Немного позже англичане потопили 5 подводных лодок, и ни одно торговое судно не пострадало. Дёниц не мог себе позволить такие потери. Он прервал боевые действия с использованием подводных лодок и сообщил Гитлеру: «Мы стоим перед лицом величайшего кризиса в войне подводных лодок; так как враг использует новые методы обнаружения, сражаться невозможно». Никогда не удавалось восстановить эффект подводной войны. Группы поддержки Хортона, использовавшие высокочастотную радиопеленгацию, центриметрические радиолокаторы и воздушные патрули, выиграли сражение в Атлантике.
Морские ресурсы Англии расходовались не только в Атлантике; в 1942 г. конвои, сопровождавшие грузы в Россию, также несли большой урон. Поставки были единственной помощью, какую могли оказать России англичане и американцы. Русские, находясь в отчаянном положении, вначале просили все, что можно прислать. В течение 1942 г. постепенно выяснилось, что они могут сами производить необходимые им танки и самолеты, и большинство поставок, осуществленных Западом такой ценой, оставались нераспакованными на причалах Архангельска. До 1943 г. американцы не посылали то, в чем русские действительно нуждались: продукты питания, лекарства и прежде всего десантно-транспортные летательные аппараты. Тем временем конвои пробивались сквозь ледяные северные воды. Первые 12 конвоев прошли без потерь. Угроза возникла с неожиданной стороны. Гитлер был убежден, что союзники готовятся к высадке в Норвегии. Он приказал двум боевым крейсерам – «Шарнхорсту» и «Гнайзенау» – возвратиться из Бреста назад в Тронхейм, причем их проход через Ла-Манш взбудоражил англичан; он также послал «Тирпиц», самый мощный в Европе корабль, присоединиться к ним. Высадка* в Норвегии никогда не была осуществлена, хотя Черчилль иногда поддерживал эту идею. Но с тех пор над каждым конвоем нависала угроза крупного морского сражения, и это в тот момент, когда военно-морское министерство не могло позволить себе потерять хоть один эскортный корабль.
Несчастье произошло в июле 1942 г. По настоянию Черчилля конвой «PQ-17» отправился в Архангельск, несмотря на долгие светлые ночи. Разведка военно-морского министерства по ошибке сообщила, что «Тирпиц» вышел в море. Дадли Паунд, первый лорд Адмиралтейства, отверг предложение командующего войсками региона и приказал эскорту отойти, а конвою рассредоточиться. Торговые корабли оказались во власти немецких подводных лодок и самолетов. 24 из 35 торговых судов были потоплены вследствие того, что позже оказалось ложной тревогой. Лишь два дополнительных конвоя в сопровождении авианосца были отправлены в течение оставшихся месяцев 1942 г., а в светлые месяцы 1943 г. – ни одного. Всего было 40 конвоев, потеряно 100 кораблей. По иронии судьбы, малое было достигнуто ценой таких огромных жертв. Три четверти помощи союзников России шли через Иран – более безопасным и менее драматичным путем.
Страшная ситуация в Атлантике и удары по конвоям, шедшим в Россию, сделали первые девять месяцев 1942 г. самым мрачным временем войны для английского народа. Пришлось сократить пищевой рацион. Запасы угля уменьшились. Рядовые люди, хотя, возможно, отнюдь не правящие классы, сожалели, что не удалось помочь России. Потеря Сингапура вслед за потоплением «Принца Уэльского» и «Рипалса» поколебала имперские настроения Англии, а когда австралийцы выразили недовольство, что Великобритания их не смогла защитить, империи стала угрожать еще более реальная опасность.
Сам Черчилль впервые подвергся нападкам. В конце концов он в значительной мере был виновником поражений на Дальнем Востоке: недооценил опасность, которая исходила от Японии, полагался на «смутную угрозу», исходившую от двух крупных кораблей, не защищенных авиацией, не учел предупреждений советников. Наступила кульминация, ведь много было случаев, когда Черчилль ради сохранения своего престижа готов был идти на бессмысленные жертвы. Обсуждался вопрос о создании независимого министерства обороны. Может быть, Уэйвелл станет новым Кромвелем. Черчилль со свойственным ему красноречием отбил эти нападки, но в первый и последний раз во время войны пошел на реорганизацию своего правительства. Бивербрук, единственный министр, отстаивавший идею второго фронта, ушел в отставку. Сэр Стэффорд Криппс, которому совершенно безосновательно приписывали заслугу вовлечения России в войну, стал спикером палаты общин и номинальным главой правительства. Черчилль пошел затем на дальнейшие жертвы – позволил Криппсу отправиться в Индию, где тот безрезультатно пытался заинтересовать индийских лидеров перспективой получения после войны статуса доминиона. Ганди это отклонил как «чек с далеко отсроченным платежом». Кто-то из присутствовавших добавил: «Выписанный на обанкротившийся банк».
Красноречие Черчилля могло принести голоса на выборах в палату общин, но не одержать военную победу. Он пожертвовал Дальним Востоком ради Северной Африки; теперь надо было вновь, как в декабре 1940 г., одержать там победу. Времена изменились. Британский флот больше не господствовал в Средиземноморье. Мальта, перестав быть препятствием для конвоев стран «оси», сама подвергалась нападению германских самолетов и подводных лодок, ей трудно было устоять. В январе 1942 г. Роммель, пытаясь совершить танковый рейд, к своему удивлению, отбросил англичан до Айн-эль-Газалы, отобрав у них при этом 2/3 завоеванной ими территории. После этого Мальта оказалась в центре событий. Черчилль и начальники штабов хотели предпринять новое наступление, в ходе которого авиация из Северной Африки должна была поддержать Мальту, – ситуация, прямо противоположная той, какая сложилась в декабре 1940 г., когда Мальта дала возможность англичанам совершить первое наступление в Северной Африке. Окинлек не позволил себя торопить, и Криппс по пути в Индию сообщал, что немедленное наступление было бы «непростительным риском». Военный кабинет обсуждал вопрос о смещении Окинлека, но вместо этого направил ему 10 мая категорический приказ осуществить крупное сражение, чтобы отвлечь противника от Мальты.
В то же время руководители стран «оси» решали, следует ли предпринять широкомасштабную атаку на Мальту. Редер, как всегда, на этом настаивал. По его мнению, если Мальта падет, силы стран «оси» смогут захватить Египет и Средний Восток. Гитлер припомнил тяжелые потери парашютно-десантных войск на Крите и стремился сохранить авиацию для предстоящего наступления в России. Роммель со своей стороны настаивал, что сможет достигнуть Александрии без дополнительной помощи, и предпринял наступление, не дожидаясь специального приказа. Гитлер и Муссолини его инициативу одобрили, Муссолини отправился в Ливию, чтобы въехать в Каир первым на белом коне.
26 мая Роммель нанес удар. У англичан было больше танков (3:1) и орудий (3:2). Лиделл Гарт, чьи оценки вполне заслуживают доверия, утверждает: «У англичан было качественное и очень большое численное преимущество». Но ими плохо руководили. Помимо Окинлека, которому приходилось держать под своим контролем весь Средний Восток, заботиться о северном фланге на Кавказе и непосредственно руководить боями, никто в должной мере не соответствовал уровню решаемых задач. Англичане расформировали свои танковые войска; Роммель свои сохранил в целости. По словам Роммеля, «у англичан бронетанковые силы сражались по частям, и это дало нам возможность в каждом отдельном случае вводить в бой достаточное количество танков». Выдающимся событием явилась оборона Бир-Хакейма войсками «Свободной Франции», что стало началом военного возрождения Франции.
К середине июня англичане утратили боевую инициативу и начали отступление. Обороной Тобрука пренебрегли: его снабжение морским путем было для флота слишком большой обузой. Черчилль не понял ситуации и телеграфировал из Лондона: «Полагаю, в любом случае не может быть речи об оставлении Тобрука». Ритчи, командующий 8-й армией, оставил поэтому в Тобруке значительные силы и отступил к границе, надеясь через несколько дней опять взять его. Но Роммель действовал слишком быстро, взял за один день Тобрук и вдобавок 35 тыс. пленных – количество, превышавшее численность его войск.[19]
25 июня Окинлек подошел к границе и принял командование 8-й армией. Не захотев оставаться на своей позиции, где вокруг расстилалась пустыня и Роммель с юга мог окружить англичан, он решил отступить к Эль-Аламейну – оттуда до Александрии всего 60 миль. Здесь барханы не дадут окружить его. Рубежи Эль-Аламейна можно сломить лишь прямым нападением. Роммель теперь держался только благодаря захваченным у англичан ресурсам, у него осталось всего 60 танков. Итальянский генерал, теоретически его главнокомандующий, приказал остановиться, но Роммель бодро ответил, что «совета» не примет, и пригласил своего начальника пообедать вместе в Каире.
Англичане едва выиграли гонку в направлении к Эль-Аламейну. 1 июля, когда они стали там занимать оборонительную позицию, Роммель их догнал. У него имелось лишь 40 танков, его импровизированная атака потерпела неудачу. А в Александрии была паника. Британский флот прошел через Суэцкий канал в Красное море, в британском посольстве начали жечь бумаги, посол распорядился держать в полной готовности специальный поезд, который сможет в любой момент вывезти его и остальных сотрудников посольства в сравнительно безопасную Палестину. Никто не знал, что худшее уже позади. 4 июля Роммель сообщил на родину: «Силы наши исчерпаны». Теперь немцы в свою очередь зависели от путей доставки снабжения, тянувшихся на тысячи миль в пустыне. Ресурсы у немцев кончились. Но англичане, лучше оснащенные, утратили веру в своих руководителей, кроме Окинлека. Прошло еще три недели отдельных боев. Немцы находились в 60 милях от Александрии, но дальше не пошли. Впервые Эль-Аламейн, как стали называть это сражение с расстроенными силами противника, сыграл решающую роль. Наступление стран «оси» в Северной Африке было остановлено окончательно.
В Англии сдача Тобрука и распространившиеся слухи о подготовке к оставлению Александрии произвели почти такое же впечатление, как падение Сингапура. Сам Черчилль впервые за всю войну приуныл, и его снова критиковала палата общин. Опять раздались призывы насчет независимого министра обороны и вдобавок предложение сделать герцога Глостерского главнокомандующим. Это было формальным выражением недоверия – оскорблением, которому никогда не подвергался Ллойд Джордж в первую мировую войну. За Черчилля было подано 476 голосов, против – 25, осмотрительно воздержавшихся – примерно 40. Но ему опять нужны были победы, а не голоса, и вопреки всем ожиданиям они не заставили себя ждать.
«Не отступать!» – был его первый приказ по Восточному фронту. Вспоминая отступления первой мировой войны, он утверждал, что они всегда снижали боевой дух. Немцы создали вокруг систему оборонительных позиций, о которые напрасно бились волны русского наступления. Через несколько недель, в декабре 1941 г., русские поверили, что уже выиграли войну. Сталин сообщил Идену, что, хотя Россия в данный момент ничего не может предпринять против Японии, «весной мы будем готовы и тогда поможем». Эти большие надежды не оправдались. Русские вернули себе обратно большую территорию и упрочили много рубежей, но ни один из германских опорных пунктов захватить не смогли. Силы русских в свою очередь были истощены, их наступление в феврале 1942 г. потерпело неудачу. Как верно подметил Алан Кларк, это был звездный час Гитлера. Возродилась уверенность германской армии. Но за это пришлось заплатить дорогую цену. Немецкой авиации всю зиму приходилось осуществлять транспортные перевозки, это ее подорвало. Возросло количество дивизий, но уменьшился их численный состав. Добавили около миллиона недоученных новобранцев. Германская армия больше не была той огромной боевой силой, какой предстала в июне 1941 г.
Немецкие генералы стремились теперь к ограниченному наступлению, а возможно, и вовсе не хотели наступать. В отличие от них Гитлер понимал, что 1942 год – последняя возможность для Германии выиграть войну. Когда русское контрнаступление потерпело неудачу, у него еще раз появилась надежда: на этот раз он навсегда уничтожит военную и экономическую мощь России. Он всегда предпочитал фланговые атаки лобовым, и теперь генералы не могли произвести впечатление своей старомодной стратегией. Это не должно было быть новым наступлением на Москву. На севере отвлекающий удар по Ленинграду оттянул бы силы русских. Но крупнейшей целью далеко на юго-востоке должен был стать Сталинград. Генеральный штаб, немного поворчав, согласился, что это реальная цель. Быть может, на пути к ней удастся уничтожить Красную Армию. В любом случае захват Сталинграда отрежет Центральную Россию от кавказской нефти.
Снова было непонимание между Гитлером и его генералами, как и по поводу плана «Барбаросса». Для генералов Сталинград был конечной целью кампании 1942 г., для Гитлера – лишь началом. Если только Сталинград будет взят, он повернет на север и окружит Москву, – стратегия обхода с фланга, которой он следовал во Франции в 1940 г. и хотел следовать в России в 1941 г. А если русская армия будет еще слишком сильна, он повернет на юг и получит доступ к нефти Кавказа. Еще одна двусмысленность состояла в том, что Гитлер по секрету велел Клейсту, командующему самой южной армией, не беспокоиться по поводу Сталинграда и двигаться сразу на Кавказ.
Русские в какой-то мере облегчили немцам выполнение этой задачи вследствие совершенно неправильной стратегии. Введенные в заблуждение успехами, достигнутыми зимой, они считали, что могут перейти в наступление, имея равенство лишь в численном составе. Были предприняты три таких наступления на большом пространстве, все проведены старым, допотопным образом, причем Сталин все время настаивал, что их надо осуществить любой ценой. Все три наступления закончились полным провалом. В Крыму у русских 100 тыс. человек было взято в плен, и они потеряли 200 танков. Под Ленинградом русские потеряли целую армию, и Власов, ее командующий, сдался немцам, надеясь возглавить антисталинскую освободительную армию. Самой большой катастрофой закончилась попытка взять Харьков. Тимошенко, наступая с 600 танками, попал в «котел», как раз тогда, когда немцы стремились его уничтожить. Сзади стали смыкаться фланги русских. Тимошенко попросил разрешения приостановить наступление, но ему приказали продолжать продвижение и до тех пор приказывали, пока его армии не были стерты в порошок. Русские потеряли 240 тыс. пленными и около 1000 танков. Когда началось немецкое наступление, у русских на всем Южном фронте было лишь 200 танков.
Этот удар окончательно решил судьбу Малайи и Сингапура. Японцы смогли высадить остальные войска, не встретив сопротивления: они господствовали в воздухе. Снова и снова почти без борьбы они окружали или обходили позиции англичан. В конце января японцы подошли к Сингапуру. Их потери составили 4,5 тыс. человек, потери англичан – 25 тыс., в основном пленными. Черчилль все еще не хотел верить, что Сингапур может пасть. Были посланы свежие войска; высаживаясь с транспортных судов, они сразу попадали в плен. 8 февраля японцы начали штурм Сингапура. Через неделю, в тот самый момент, когда у японцев иссякли припасы, Англия сдалась. Японские войска численностью 35 тыс. человек захватили Сингапур, взяв в плен 80 тыс. англичан. В английской истории это самая крупная и одна из самых позорных капитуляций.
Японские завоевания на этом не прекратились. В конце декабря 1941 г. они вступили в Бирму. Англичане хотели сначала защищать Рангун, а затем Мандалай, но генерал Александер, прибывший, чтобы принять на себя командование, пришел к заключению, что единственная оставшаяся возможность – отступление. Бирму оставили.
Путь отступления занял тысячу миль: в начале мая 1942 г. британские силы, примерно 60 тыс. человек, достигли наконец Ассама. б января японцы высадились в Индонезии и упорно продвигались вперед. В конце февраля адмирал Доорман, командовавший объединенными голландскими и британскими силами, пытался атаковать японские конвои. Но вмешались японские ВМФ, за три дня боев весь флот Доормана был уничтожен. 8 марта голландцы капитулировали, войска голландской Ост-Индии в количестве 98 тыс. человек сдались в плен.
Японцы подняли большую шумиху по поводу своих завоеваний. Территория Японской империи простиралась теперь от границ Индии до Австралии и в акватории Тихого океана. «Великая восточноазиатская сфера совместного процветания» была завоевана. Были опасения, что японцы пойдут дальше. Англичане боялись за Цейлон, австралийцы – за порт Дарвин. На Цейлоне англичане ухитрились наспех собрать военно-морские силы – 5 устаревших линкоров и 3 небольших авианосца. В апреле гораздо более мощный японский флот приплыл в Индийский океан. Британский адмирал Сомервилл располагал японскими шифровками и поэтому тайно укрылся на базе Адда (Мальдивские острова), в 600 милях к юго-западу от Цейлона. И когда японцы напали на Коломбо и потопили 2 крейсера, они не смогли найти флот Сомервилла. Затем они отошли и никогда больше не возвращались: у них не было войск для захвата Цейлона, расположенного далеко за пределами «сферы совместного процветания». Их морской рейд был просто попыткой повторить Пёрл-Харбор в меньших масштабах. Англичане этого не поняли и опасались, что японцы могут захватить военно-морскую базу на Мадагаскаре или даже соединиться с немцами на Среднем Востоке. Но фактически между Германией и Японией никогда не было ни малейшего согласования в их стратегии, к тому же японцы были слишком заняты Тихим океаном, у них не было времени на Индийский. Эти опасения лишь привели к британской оккупации Мадагаскара, начавшейся в мае и закончившейся в сентябре. Оккупация не улучшила отношений между Англией и «Свободной Францией».
Продвижение японцев к Австралии было также вскоре приостановлено. В начале апреля они планировали оккупировать Порт-Морсби на Новой Гвинее и двигаться к Австралии. Американцы, хорошо информированные своей разведкой, были готовы дать отпор. 8 мая два военно-морских флота встретились в Коралловом море. Силы были примерно равными – по 2 авианосца с каждой стороны. Битва в Коралловом море была необычной. Впервые в истории два флота сражались на расстоянии свыше 100 миль, не видя друг друга. Крупные линкоры были устаревшими, но авианосцы занимали подобающее им место. Американцы потеряли тяжелый авианосец «Лексингтон». Хотя японцы потеряли только легкий авианосец, но они внезапно прервали операцию.
Адмирал Ямамото был встревожен. Американцы восстанавливали свои силы гораздо быстрее, чем он ожидал. И Ямамото решил уничтожить остатки американского флота на Тихом океане, пока он еще слаб, и таким образом заставить американцев отойти обратно к побережью Калифорнии. Его целью был остров Мидуэй, расположенный на полпути к Пёрл-Харбору; он планировал отвлечь американский флот на север, предварительно напав на Алеутские острова. При этом сыграла свою роль разгадка американцами японских кодов – адмирал Нимиц, американский командующий, хорошо зная о плане Ямамото, избежал ловушки у Алеутских островов. Японцы, наоборот, даже не использовали радиолокацию, хотя у них было 2 радиолокационные станции, любезно предоставленные немцами. И при таких условиях казалось, что японцы несокрушимы. Они вышли в море, имея 11 линкоров, 8 авианосцев (4 из них тяжелые), 22 крейсера, 65 эскадренных миноносцев и 21 подводную лодку. Это была самая большая концентрация военно-морских сил в истории Тихоокеанского региона. Против японцев Нимиц сосредоточил 3 авианосца («Мидуэй» – в качестве своего рода резервного авианосца), 8 крейсеров и 17 эскадренных миноносцев; линкоров у него не было.
4 июня японские самолеты, базировавшиеся на авианосцах, атаковали Мидуэй, будучи уверены, что американский флот далеко. Когда они вернулись на авианосцы, взлетели американские самолеты и за пять минут потопили все 4 крупных японских авианосца вместе с 330 самолетами. Американцы потеряли один авианосец – «Йорктаун». Крупные линкоры вообще не участвовали в сражении. Не было за всю историю более быстрого или более драматического изменения соотношения сил. Одно мгновение японцы господствовали на Тихом океане. Пятью минутами позже наступило равенство по количеству авианосцев – весьма важного оружия. Через девять месяцев американцы имели 15 линкоров против 9 японских и 19 авианосцев против 10. Эти пять минут у острова Мидуэй означали окончательную гибель Японии.
Однако, судя по всему, у Японии были огромные достижения: в течение примерно трех месяцев она создала империю практически без потерь, сняла американскую блокаду. Она владела всеми мировыми запасами каучука, 70 % мировых запасов олова и нефтью голландской Ост-Индии. После завоевания Бирмы Китай был отрезан от внешнего мира, и казалось, что Чан Кайши полностью зависит от Японии. Потеря Сингапура подорвала престиж Англии. В политическом плане японцы мало использовали свои успехи. Вместо того чтобы возглавить борьбу представителей желтой расы против белых, они эксплуатировали завоеванные территории, и скоро их стали ненавидеть больше, чем англичан и голландцев. «Сфера совместного процветания» оказалась пустым звуком.
Кроме того, у японцев уже было уязвимое место. 3 млн. т нефти, получаемые в голландской Ост-Индии, могли удовлетворить их потребности в мирное время. Но теперь они вели войну с крупными военно-морскими силами вдоль очень протяженных морских коммуникаций. Вскоре американские подводные лодки попытались топить японские транспортные суда. С этих пор японцы ждали удобного случая. Первые победы японцев были одержаны над Америкой, находящейся фактически на мирных рельсах. Теперь же они столкнулись лицом к лицу с Америкой, мобилизовавшей свои силы для ведения войны. Поэтому японцы понимали, что силы не равны. Их надежды были связаны с Германией. Если Германия подорвет мощь Америки или, еще лучше, если Германия победит, то американцы, возможно, будут готовы после этого к мирному компромиссу.
* * *
В 1942 г. и даже позже казалось, что Германия может оправдать ожидания Японии и одержать победу в войне. Немцы почти разрушили коммуникации союзников в Атлантике, они дошли до Александрии, восстанавливали силы после поражения под Москвой, и создавалось впечатление, что они вскоре разобьют Россию. Осенью 1941 г. казалось, что англичане смогли противостоять угрозе немецких подводных лодок в Атлантике. Тем не менее скоро число потопленных объектов опять возросло. В июне 1942 г. общая цифра достигла угрожающих размеров – она составила 700 тыс. т. У немецкого адмирала Деница было больше подводных лодок, чем когда-либо прежде, их было достаточно для осуществления его новой тактики – «охоты стаями». В течение 1942 г. водоизмещение потерянных союзниками судов составило почти 8 млн. т, а построенных – лишь 7 млн. Военно-воздушные силы Великобритании постоянно отказывались отвлечь свое внимание от бомбардировок Германии. Когда их в конце концов вынудили к совместным действиям, они сбросили 20 тыс. т бомб на базы подводных лодок, но ни одну лодку не вывели из строя.Март 1943 г. был для союзников наихудшим месяцем войны в Атлантике. В британском Адмиралтействе отмечали: «Никогда не была столь велика опасность, что немцы разрушат коммуникации между Новым и Старым Светом, как в первые двадцать дней марта 1943 г.». Вскоре могли произойти резкие перемены. Англичане усовершенствовали два новых устройства: высокочастотную радиопеленгацию для обнаружения подводных лодок и радар, работающий на коротких волнах для создания маленьких радиолокационных станций для самолетов и небольших военных кораблей. Адмирал Макс Хортон, командующий подходами с запада, хорошо использовал эти средства. Вместо преследования подводных лодок в океане он организовал группы поддержки, наносившие ответные удары при попытке атаковать конвой.
4 мая две британские группы поддержки сражались с подразделением подводных лодок, 7 из них были потоплены, англичане потеряли только 12 торговых судов. Немного позже англичане потопили 5 подводных лодок, и ни одно торговое судно не пострадало. Дёниц не мог себе позволить такие потери. Он прервал боевые действия с использованием подводных лодок и сообщил Гитлеру: «Мы стоим перед лицом величайшего кризиса в войне подводных лодок; так как враг использует новые методы обнаружения, сражаться невозможно». Никогда не удавалось восстановить эффект подводной войны. Группы поддержки Хортона, использовавшие высокочастотную радиопеленгацию, центриметрические радиолокаторы и воздушные патрули, выиграли сражение в Атлантике.
Морские ресурсы Англии расходовались не только в Атлантике; в 1942 г. конвои, сопровождавшие грузы в Россию, также несли большой урон. Поставки были единственной помощью, какую могли оказать России англичане и американцы. Русские, находясь в отчаянном положении, вначале просили все, что можно прислать. В течение 1942 г. постепенно выяснилось, что они могут сами производить необходимые им танки и самолеты, и большинство поставок, осуществленных Западом такой ценой, оставались нераспакованными на причалах Архангельска. До 1943 г. американцы не посылали то, в чем русские действительно нуждались: продукты питания, лекарства и прежде всего десантно-транспортные летательные аппараты. Тем временем конвои пробивались сквозь ледяные северные воды. Первые 12 конвоев прошли без потерь. Угроза возникла с неожиданной стороны. Гитлер был убежден, что союзники готовятся к высадке в Норвегии. Он приказал двум боевым крейсерам – «Шарнхорсту» и «Гнайзенау» – возвратиться из Бреста назад в Тронхейм, причем их проход через Ла-Манш взбудоражил англичан; он также послал «Тирпиц», самый мощный в Европе корабль, присоединиться к ним. Высадка* в Норвегии никогда не была осуществлена, хотя Черчилль иногда поддерживал эту идею. Но с тех пор над каждым конвоем нависала угроза крупного морского сражения, и это в тот момент, когда военно-морское министерство не могло позволить себе потерять хоть один эскортный корабль.
Несчастье произошло в июле 1942 г. По настоянию Черчилля конвой «PQ-17» отправился в Архангельск, несмотря на долгие светлые ночи. Разведка военно-морского министерства по ошибке сообщила, что «Тирпиц» вышел в море. Дадли Паунд, первый лорд Адмиралтейства, отверг предложение командующего войсками региона и приказал эскорту отойти, а конвою рассредоточиться. Торговые корабли оказались во власти немецких подводных лодок и самолетов. 24 из 35 торговых судов были потоплены вследствие того, что позже оказалось ложной тревогой. Лишь два дополнительных конвоя в сопровождении авианосца были отправлены в течение оставшихся месяцев 1942 г., а в светлые месяцы 1943 г. – ни одного. Всего было 40 конвоев, потеряно 100 кораблей. По иронии судьбы, малое было достигнуто ценой таких огромных жертв. Три четверти помощи союзников России шли через Иран – более безопасным и менее драматичным путем.
Страшная ситуация в Атлантике и удары по конвоям, шедшим в Россию, сделали первые девять месяцев 1942 г. самым мрачным временем войны для английского народа. Пришлось сократить пищевой рацион. Запасы угля уменьшились. Рядовые люди, хотя, возможно, отнюдь не правящие классы, сожалели, что не удалось помочь России. Потеря Сингапура вслед за потоплением «Принца Уэльского» и «Рипалса» поколебала имперские настроения Англии, а когда австралийцы выразили недовольство, что Великобритания их не смогла защитить, империи стала угрожать еще более реальная опасность.
Сам Черчилль впервые подвергся нападкам. В конце концов он в значительной мере был виновником поражений на Дальнем Востоке: недооценил опасность, которая исходила от Японии, полагался на «смутную угрозу», исходившую от двух крупных кораблей, не защищенных авиацией, не учел предупреждений советников. Наступила кульминация, ведь много было случаев, когда Черчилль ради сохранения своего престижа готов был идти на бессмысленные жертвы. Обсуждался вопрос о создании независимого министерства обороны. Может быть, Уэйвелл станет новым Кромвелем. Черчилль со свойственным ему красноречием отбил эти нападки, но в первый и последний раз во время войны пошел на реорганизацию своего правительства. Бивербрук, единственный министр, отстаивавший идею второго фронта, ушел в отставку. Сэр Стэффорд Криппс, которому совершенно безосновательно приписывали заслугу вовлечения России в войну, стал спикером палаты общин и номинальным главой правительства. Черчилль пошел затем на дальнейшие жертвы – позволил Криппсу отправиться в Индию, где тот безрезультатно пытался заинтересовать индийских лидеров перспективой получения после войны статуса доминиона. Ганди это отклонил как «чек с далеко отсроченным платежом». Кто-то из присутствовавших добавил: «Выписанный на обанкротившийся банк».
Красноречие Черчилля могло принести голоса на выборах в палату общин, но не одержать военную победу. Он пожертвовал Дальним Востоком ради Северной Африки; теперь надо было вновь, как в декабре 1940 г., одержать там победу. Времена изменились. Британский флот больше не господствовал в Средиземноморье. Мальта, перестав быть препятствием для конвоев стран «оси», сама подвергалась нападению германских самолетов и подводных лодок, ей трудно было устоять. В январе 1942 г. Роммель, пытаясь совершить танковый рейд, к своему удивлению, отбросил англичан до Айн-эль-Газалы, отобрав у них при этом 2/3 завоеванной ими территории. После этого Мальта оказалась в центре событий. Черчилль и начальники штабов хотели предпринять новое наступление, в ходе которого авиация из Северной Африки должна была поддержать Мальту, – ситуация, прямо противоположная той, какая сложилась в декабре 1940 г., когда Мальта дала возможность англичанам совершить первое наступление в Северной Африке. Окинлек не позволил себя торопить, и Криппс по пути в Индию сообщал, что немедленное наступление было бы «непростительным риском». Военный кабинет обсуждал вопрос о смещении Окинлека, но вместо этого направил ему 10 мая категорический приказ осуществить крупное сражение, чтобы отвлечь противника от Мальты.
В то же время руководители стран «оси» решали, следует ли предпринять широкомасштабную атаку на Мальту. Редер, как всегда, на этом настаивал. По его мнению, если Мальта падет, силы стран «оси» смогут захватить Египет и Средний Восток. Гитлер припомнил тяжелые потери парашютно-десантных войск на Крите и стремился сохранить авиацию для предстоящего наступления в России. Роммель со своей стороны настаивал, что сможет достигнуть Александрии без дополнительной помощи, и предпринял наступление, не дожидаясь специального приказа. Гитлер и Муссолини его инициативу одобрили, Муссолини отправился в Ливию, чтобы въехать в Каир первым на белом коне.
26 мая Роммель нанес удар. У англичан было больше танков (3:1) и орудий (3:2). Лиделл Гарт, чьи оценки вполне заслуживают доверия, утверждает: «У англичан было качественное и очень большое численное преимущество». Но ими плохо руководили. Помимо Окинлека, которому приходилось держать под своим контролем весь Средний Восток, заботиться о северном фланге на Кавказе и непосредственно руководить боями, никто в должной мере не соответствовал уровню решаемых задач. Англичане расформировали свои танковые войска; Роммель свои сохранил в целости. По словам Роммеля, «у англичан бронетанковые силы сражались по частям, и это дало нам возможность в каждом отдельном случае вводить в бой достаточное количество танков». Выдающимся событием явилась оборона Бир-Хакейма войсками «Свободной Франции», что стало началом военного возрождения Франции.
К середине июня англичане утратили боевую инициативу и начали отступление. Обороной Тобрука пренебрегли: его снабжение морским путем было для флота слишком большой обузой. Черчилль не понял ситуации и телеграфировал из Лондона: «Полагаю, в любом случае не может быть речи об оставлении Тобрука». Ритчи, командующий 8-й армией, оставил поэтому в Тобруке значительные силы и отступил к границе, надеясь через несколько дней опять взять его. Но Роммель действовал слишком быстро, взял за один день Тобрук и вдобавок 35 тыс. пленных – количество, превышавшее численность его войск.[19]
25 июня Окинлек подошел к границе и принял командование 8-й армией. Не захотев оставаться на своей позиции, где вокруг расстилалась пустыня и Роммель с юга мог окружить англичан, он решил отступить к Эль-Аламейну – оттуда до Александрии всего 60 миль. Здесь барханы не дадут окружить его. Рубежи Эль-Аламейна можно сломить лишь прямым нападением. Роммель теперь держался только благодаря захваченным у англичан ресурсам, у него осталось всего 60 танков. Итальянский генерал, теоретически его главнокомандующий, приказал остановиться, но Роммель бодро ответил, что «совета» не примет, и пригласил своего начальника пообедать вместе в Каире.
Англичане едва выиграли гонку в направлении к Эль-Аламейну. 1 июля, когда они стали там занимать оборонительную позицию, Роммель их догнал. У него имелось лишь 40 танков, его импровизированная атака потерпела неудачу. А в Александрии была паника. Британский флот прошел через Суэцкий канал в Красное море, в британском посольстве начали жечь бумаги, посол распорядился держать в полной готовности специальный поезд, который сможет в любой момент вывезти его и остальных сотрудников посольства в сравнительно безопасную Палестину. Никто не знал, что худшее уже позади. 4 июля Роммель сообщил на родину: «Силы наши исчерпаны». Теперь немцы в свою очередь зависели от путей доставки снабжения, тянувшихся на тысячи миль в пустыне. Ресурсы у немцев кончились. Но англичане, лучше оснащенные, утратили веру в своих руководителей, кроме Окинлека. Прошло еще три недели отдельных боев. Немцы находились в 60 милях от Александрии, но дальше не пошли. Впервые Эль-Аламейн, как стали называть это сражение с расстроенными силами противника, сыграл решающую роль. Наступление стран «оси» в Северной Африке было остановлено окончательно.
В Англии сдача Тобрука и распространившиеся слухи о подготовке к оставлению Александрии произвели почти такое же впечатление, как падение Сингапура. Сам Черчилль впервые за всю войну приуныл, и его снова критиковала палата общин. Опять раздались призывы насчет независимого министра обороны и вдобавок предложение сделать герцога Глостерского главнокомандующим. Это было формальным выражением недоверия – оскорблением, которому никогда не подвергался Ллойд Джордж в первую мировую войну. За Черчилля было подано 476 голосов, против – 25, осмотрительно воздержавшихся – примерно 40. Но ему опять нужны были победы, а не голоса, и вопреки всем ожиданиям они не заставили себя ждать.
* * *
Северная Африка – театр военных действий небольшого масштаба, правда, не с точки зрения англичан; с каждой стороны – несколько сот танков, а победу часто завоевывают несколько десятков. Судьбу Германии, исход войны определят события на Восточном фронте. После поражения под Москвой германское командование было в смятении. Рундштедт хотел отойти на ближний оборонительный рубеж, а когда его совет не был принят, ушел в отставку. Бок и Лееб вскоре последовали за ним. Браухич, главнокомандующий, не выдержал и тоже ушел в отставку. Преемника у него не было. Гитлер сам стал главнокомандующим на Восточном фронте, руководил операциями, вникая во все подробности. Одновременно он был верховным главнокомандующим германскими вооруженными силами, нацистским лидером и диктатором Германии. Четыре такие задачи – выше сил одного человека, но без Гитлера ничего нельзя было предпринять.«Не отступать!» – был его первый приказ по Восточному фронту. Вспоминая отступления первой мировой войны, он утверждал, что они всегда снижали боевой дух. Немцы создали вокруг систему оборонительных позиций, о которые напрасно бились волны русского наступления. Через несколько недель, в декабре 1941 г., русские поверили, что уже выиграли войну. Сталин сообщил Идену, что, хотя Россия в данный момент ничего не может предпринять против Японии, «весной мы будем готовы и тогда поможем». Эти большие надежды не оправдались. Русские вернули себе обратно большую территорию и упрочили много рубежей, но ни один из германских опорных пунктов захватить не смогли. Силы русских в свою очередь были истощены, их наступление в феврале 1942 г. потерпело неудачу. Как верно подметил Алан Кларк, это был звездный час Гитлера. Возродилась уверенность германской армии. Но за это пришлось заплатить дорогую цену. Немецкой авиации всю зиму приходилось осуществлять транспортные перевозки, это ее подорвало. Возросло количество дивизий, но уменьшился их численный состав. Добавили около миллиона недоученных новобранцев. Германская армия больше не была той огромной боевой силой, какой предстала в июне 1941 г.
Немецкие генералы стремились теперь к ограниченному наступлению, а возможно, и вовсе не хотели наступать. В отличие от них Гитлер понимал, что 1942 год – последняя возможность для Германии выиграть войну. Когда русское контрнаступление потерпело неудачу, у него еще раз появилась надежда: на этот раз он навсегда уничтожит военную и экономическую мощь России. Он всегда предпочитал фланговые атаки лобовым, и теперь генералы не могли произвести впечатление своей старомодной стратегией. Это не должно было быть новым наступлением на Москву. На севере отвлекающий удар по Ленинграду оттянул бы силы русских. Но крупнейшей целью далеко на юго-востоке должен был стать Сталинград. Генеральный штаб, немного поворчав, согласился, что это реальная цель. Быть может, на пути к ней удастся уничтожить Красную Армию. В любом случае захват Сталинграда отрежет Центральную Россию от кавказской нефти.
Снова было непонимание между Гитлером и его генералами, как и по поводу плана «Барбаросса». Для генералов Сталинград был конечной целью кампании 1942 г., для Гитлера – лишь началом. Если только Сталинград будет взят, он повернет на север и окружит Москву, – стратегия обхода с фланга, которой он следовал во Франции в 1940 г. и хотел следовать в России в 1941 г. А если русская армия будет еще слишком сильна, он повернет на юг и получит доступ к нефти Кавказа. Еще одна двусмысленность состояла в том, что Гитлер по секрету велел Клейсту, командующему самой южной армией, не беспокоиться по поводу Сталинграда и двигаться сразу на Кавказ.
Русские в какой-то мере облегчили немцам выполнение этой задачи вследствие совершенно неправильной стратегии. Введенные в заблуждение успехами, достигнутыми зимой, они считали, что могут перейти в наступление, имея равенство лишь в численном составе. Были предприняты три таких наступления на большом пространстве, все проведены старым, допотопным образом, причем Сталин все время настаивал, что их надо осуществить любой ценой. Все три наступления закончились полным провалом. В Крыму у русских 100 тыс. человек было взято в плен, и они потеряли 200 танков. Под Ленинградом русские потеряли целую армию, и Власов, ее командующий, сдался немцам, надеясь возглавить антисталинскую освободительную армию. Самой большой катастрофой закончилась попытка взять Харьков. Тимошенко, наступая с 600 танками, попал в «котел», как раз тогда, когда немцы стремились его уничтожить. Сзади стали смыкаться фланги русских. Тимошенко попросил разрешения приостановить наступление, но ему приказали продолжать продвижение и до тех пор приказывали, пока его армии не были стерты в порошок. Русские потеряли 240 тыс. пленными и около 1000 танков. Когда началось немецкое наступление, у русских на всем Южном фронте было лишь 200 танков.